Мама приходит с работы (гет)

— Я дома! — радостно крикнула Гермиона, и пакет с продуктами, прихваченный по дороге в ближайшем супермаркете, выпал из её рук.

— Господи, что это? — вырвалось у неё.

Стоило этого ожидать! А Рон, между прочим, уверял её, что посидеть дома с двумя детьми — дело плёвое.

После рождения Хьюго Гермиона и так засиделась в четырёх стенах. Дело было даже не в материальной выгоде от её выхода на работу — слава Мерлину, зарплаты аврора хватало на содержание семьи, но Гермиона чувствовала, что у неё портится характер. Сначала Роуз, через два года Хьюго — и вот ещё три года отданы домохозяйству.

Нет, она, конечно, не жаловалась. Они так мечтали с Роном о детях. И Гермиона ни на какую работу в мире не променяла бы это счастье. Так-то оно так. Да только, видимо, Гермиона не предназначена была для постоянного сидения дома.

Она с удовольствием занималась воспитанием дочки и сына, пробовала совершенствовать свои кулинарные навыки, обустраивала их квартирку, приводя Рона порой в ступор креативностью своей дизайнерской мысли, но чего-то всё равно не хватало.

Джинни со свойственной ей прямолинейностью заявила подруге, что ей давно пора выйти на работу.

— Гермиона, тебе нечего стыдиться! Это нормальное желание. Почему ты должна ограничивать себя? Хочешь выйти на работу — выходи! Рон — законченный эгоист, если считает, что ты должна теперь навечно окопаться в четырёх стенах.

— Но Джинни, а как же дети?

Джинни закатила глаза:

— Господи, Гермиона, иногда хочется тебе дать хорошего пинка. Роуз уже пять лет! Если не хотите нанимать няню, всё равно можно найти выход. У Рона тоже бывают выходные. Гарри всегда с удовольствием остаётся с детьми, когда я занята в издательстве.

— Так это Гарри.

— Ну да — это же Гарри Поттер! И что? Рон — отец или как? Пусть тоже принимает участие в воспитании детей.

— Он принимает.

— Гермиона! Хватит жевать сопли! Тебя давно ждут в отделе. Ты же знаешь, что соскучилась по работе. Роуз и Хьюго не умрут пару часов без тебя. На крайний случай всегда есть Нора. Ты же знаешь подвинутость моей мамы на внуках.

В общем, протерзавшись ещё несколько дней, Гермиона приняла решение — вернуться на работу в Отдел Магических правонарушений. Конечно, времени теперь на домашние дела будет меньше, но она постарается всё успеть. А ещё у неё есть Рон. А Рон всегда старался её понять.

Поэтому он, вздохнув, уверил её утром, что она может спокойно отправляться на работу — он как-нибудь справится. Гермиона постаралась не думать, что Рон пришёл после ночного дежурства, и заставила совесть заткнуться. В конце концов, когда-нибудь она должна была это сделать. Вечером они собирались сходить в ресторан — отметить выход Гермионы на работу.

Настроение весь день было самым солнечным. Ровно до того момента, пока Гермиона не переступила порог собственной квартиры.

— Господи, что это?

В коридоре её встретил склад из всей обуви, какая только хранилась в шкафчиках. Тут же живописно валялись шарфы, шапки, куртки, зонтики и вратарские перчатки Рона.

Гермиона осторожно переступила через всю эту кучу и заглянула в гостиную. Хорошо, что пакет уже выпал из её рук!

— У нас был обыск? — Гермиона на дрожащих ногах уселась в ближайшее кресло.

Откуда-то из-под стола послышалась возня, и раздались два радостных голоса:

— Мамочка пришла!

Гермиона как бы понимала, что эти два монстра, которые повисли у неё на шее — её собственные дети, но угадать Роуз и Хьюго удалось с трудом. Макияжу Роуз могла позавидовать самая разбитная девица сомнительной репутации, а Хьюго был закутан, мягко говоря, не по сезону — на нём Гермиона разглядела штук пять шапок, две куртки, тёплые штаны швами наружу и разные сапоги. Оба на правую ногу.

Гермиона растерянно оглянулась в поисках Рона. Муж сладко похрапывал на диване. Сначала Гермиона хотела применить к спящему какое-нибудь изощрённое заклинание, но потом всё же решила уточнить, точно ли перед ней её дети.

— Хьюго, что с тобой? Зачем ты надел на себя столько одежды? Роуз, пожалуйста, разбуди папу и пойди умойся.

— Мамочка, я же аврор! — гордо выпятив грудь, заявил трёхлетний малыш. — Мы с папой играли в Короля дивана. Я его охранял от злых волшебников. А настоящий аврор должен быть в полной боевой готовности — так сказал папа.

— А Король дивана, я так понимаю, папа? — Гермиона нахмурилась.

— Папа сказал, что когда я вырасту, я буду как он!

— Надеюсь, что нет, — Гермиона поднялась с кресла и выдернула из-под головы Рона подушку, так как Роуз уже унеслась в ванную.

Рон сонно ткнулся носом в диван и открыл глаза:

— Гермиона! Привет. Ты уже дома?

— Не знаю, где я! Шла я домой, а вот куда попала — это надо у вас узнать. Рон! Что здесь происходит?

Рон обвёл невинным взглядом гостиную.

Весь ковёр был усеян плюшевыми игрушками, притащенными из детской. На люстре болтались колготки Роуз, а на ночнике в углу — шорты Хьюго. Знаменитая пальма Гермионы — подарок Полумны — опасно накренилась в своём горшке, а земля из этого самого горшка лежала здесь же рядом, аккуратными кучками. На журнальном столике валялись детские книжки, обрывки из-под чипсов, сухариков и нечто, подозрительно похожее на упаковки из-под лапши быстрого приготовления — всё то, что Гермиона категорически старалась не держать в своём доме.

— О чём ты, Гермиона? Вроде всё на месте, — невозмутимо ответил Рон, закончив осматривать поле сражения, вернее, гостиную.

— А почему колготки Роуз болтаются на люстре, можно узнать? — Гермиона совсем не была согласна с тем, что всё на своих местах.

— Папа показывал нам Вингалдиум Левиосу, — пояснил Хьюго.

Он радостно вырвался из рук Гермионы, пытавшейся снять с него лишнюю аврорскую одежду, и залез к Рону на диван.

— Пап, я могу встать на голову!

— Не-а, не можешь!

— Спорим?

— Не можешь!

— Ну, спорим?

— Ну, давай!

Хьюго тут же встал на лицо Рона, издав воинственный клич:

— Проси живота, смерд пердящий!

Гермиона, как не сердилась, прыснула. Рон, кое-как выбравшись из-под Хьюго, досадно резюмировал:

— Так нечестно! Ты встал не на свою голову, а на мою! И не смерд пердящий говорили рыцари, а пес смердящий. Это мы сегодня сказки читали, — пояснил Рон, указывая на конструкцию на журнальном столике. — Как первый день на работе, солнышко?

— Рон, ты издеваешься? Я прихожу с работы, застаю дома это, а ты ещё спрашиваешь?

— Да ладно, Гермиона. Мы сейчас всё уберём. Правда, Хьюго?

Хьюго кивнул и сосредоточенно пульнул сапог в сторону коридора.

— Господи, Рон! Ну почему Гарри управляется с тремя детьми, а ты не можешь приглядеть за двумя? Ты посмотри, во что вы превратили квартиру! — Гермиона устало поднялась с кресла, не зная, с чего начать.

— Так ведь никто не умер! Чего ты, Гермиона? — Рон тоже поднялся с дивана, прихватывая с пола кастрюлю.

— Зачем вы трогали пальму? Сколько раз я просила вас не подходить к горшку! — сердилась Гермиона.

— Мы играли в нюхлеров! — ответил Хьюго, пытаясь снять непослушные рейтузы.

— Даже боюсь представить, что вы туда закапывали, — всплеснула руками Гермиона. — Хьюго, что у тебя тут? Помочь?

— У меня тут проблема! — ответил Хьюго и повалился с дивана, дёрнув себя за штанину.

— А зачем вы испортили обои? — не унималась Гермиона.

— Это Роуз нарисовала для тебя букет! Правда — красиво? — Хьюго доверчиво заглянул в глаза матери.

Гермиона вздохнула.

— Зайчик, ты иди переоденься, а мы сейчас наведём везде порядок, — заискивающе произнёс Рон.

Гермиона в нерешительности остановилась на пороге спальни. В это время со стороны ванной раздался громкий крик Роуз:

— Мамочка! Принеси мне, пожалуйста, ещё одно полотенце! Я хотела помыть голову, но нечаянно помыла ноги.

Гермиона побежала в ванную, на ходу спрашивая у Рона, зачем он позволил дочери трогать её косметику.

— Ох уж, эти женщины! — вздохнул Рон. — Разве от них что-нибудь спрячешь?

Пока Гермиона воевала в ванной с Роуз, Рону с Хьюго удалось привести гостиную в более-менее приличный вид — по крайней мере, ступать теперь можно было, не опасаясь наступить на резинового зайца или кубик.

Гермиона усадила Роуз на диван, а сама пошла переодеться — всё же в деловом костюме не очень удобно заниматься домашними делами.

В спальне её ждал очередной сюрприз.

— Рон! Зачем ты разрешил детям прыгать на нашей кровати?

— Там места побольше, и приземляться мягче, — донёсся до неё резонный ответ мужа.

Гермиона сняла костюм, переоделась в свободный шёлковый халат, который любила носить по утрам. Перестелила кровать, прислушиваясь к возне в гостиной, убралась на тумбочке, констатировав смерть одной губной помады, и с тревогой подумала, что она ещё не заходила на кухню.

Когда Гермиона вышла в гостиную, дети с Роном сидели на диване, обложившись книгами со сказками.

— Мама! — в полном восхищении воскликнул Хьюго. — Ты похожа на Шахерезадницу!

— Спасибо, Хьюго, — Гермиона отобрала у сына из рук книгу восточных сказок.

Рон сделал вид, что чихнул. Роуз же рассматривала красочный альбом с животными.

— Мам, я забыла, как называются одним словом овцы, коровы и свиньи? Скотина или сволочи?

— Господи, да что же это такое! — Гермиона отобрала теперь книгу у Роуз. — Рон! Скажи сразу, что ещё сегодня вы читали?

— Мамочка, папочка читал нам сказки, книгу про зверей и ещё про всё на свете, — радостно выдала Рона Роуз. — Я теперь знаю матерки!

— Что ты знаешь?

— Матерки, мне папа читал. Африка там, Австралия…

Гермиона нервно хихикнула.

— Мама, когда я вырасту, я буду как папа — аврором, — мрачно сказал Хьюго. — Жена будет мне кричать: «…убери игрушки, помойся», а меня нет! Я на задании.

Важный аврор слез с колен Рона и понёс плюшевого медведя на место, в свою комнату.

Этот выпад немного отсудил пыл Гермионы. Она покачала головой и мужественно решила наведаться на кухню — тем более пакет с продуктами всё ещё лежал в коридоре. Но просто так сдаваться без боя не хотелось, поэтому она крикнула в спину Хьюго:

— Чтобы все игрушки были убраны!

— Не осложняй нашу личную жизнь, — произнесла Роуз и направилась помогать брату.

Гермиона переглянулась с Роном и пошла разгружать пакет с продуктами. На пороге кухни многострадальный пакет снова выпал из её рук, и Гермиона запоздало порадовалась, что сегодня не купила яйца.

Вся кухня походила на зловещую бойню. Кафельные стены, потолок, занавески на окнах были забрызганы чем-то кроваво-красным.

Рон чертыхнулся, вытащил палочку и принялся наводить порядок, объясняя Гермионе, что магловская техника — это, конечно, настоящее волшебство, но микроволновку, видимо, придумали злые люди. Оказалось, Рон пытался разогреть отбивную в томатном соусе, но не учёл, что тарелка будет горячей, поэтому пришлось её бросить на пол. Остатки тарелки он убрал сразу, а вот про пятна как-то позабыл.

Гермиона устало села на табуретку, наблюдая, как Рон приводит кухню в порядок. Вскоре пятна исчезли со стен и занавесок, а на плите уютно запел чайник. Гермиона решила, что жизнь не так уж и плоха.

Роуз и Хьюго, убедившись, что мама уже не мечет молнии, благополучно забыли про наведение порядка в детской и перебрались к родителям на кухню. Сорванцы залезли по очереди к Гермионе на колени, получили каждый свою порцию поцелуев и занялись своими делами. Гермиона как раз хотела обсудить с Роном, стоит ли им сегодня идти в ресторан или отложить визит на другой раз, когда от окна раздался крик Хьюго:

— Етить!

Гермиона посмотрела на Рона.

— Етить! Етить!

Роуз подбежала к брату.

— Летит, летит! Вау! Это сова дяди Гарри.

Гермиона облегчённо вздохнула от того, что её сын всего лишь не выговаривает звуки и нахмурилась от вульгарного словца дочери:

— Роуз! Сколько раз тебе говорить! Не надо говорить всех этих неправильных слов. Что за вау? Как надо правильно сказать?

— Бля! Летит! — поправилась Роуз.

Рон отвернулся к умывальнику, чтобы не выдать рвущийся наружу смех.

— Нет, это уже никуда не годится! — проворчала Гермиона, открывая окно и принимая из лап совы письмо. — Роуз! Если ты ещё раз скажешь такое слово, то я…

— Ты будешь любить чужую девочку, да? — грустно сказала Роуз, отходя от окна.

Письмо выпало из рук Гермионы. Она взяла Роуз на руки и поцеловала.

— Чучело ты моё.

— Сама ты чучело, — ласково вернула поцелуй Роуз.

— Гермиона, что там? — ухмыляясь, спросил Рон.

Гермиона развернула письмо.

— Джинни и Гарри поздравляют меня с первым рабочим днём и надеются, что ты справился с детьми и хозяйством.

— Правильно надеются! — выпятил грудь Рон. — Ну, кто будет ужинать?

Гермиона покачала головой. Хьюго потянулся к хлебнице, но та стояла слишком далеко, поэтому он попросил Роуз передать ему кусочек.

— Скажи волшебное слово! — назидательно ответила старшая сестра, отодвигая хлебницу ещё дальше.

— Ну дай!

— Скажи волшебное слово!

Хьюго вздохнул:

— Бибиди-бабиди-бум.

— Волшебная семейка, — ухмыльнулась Гермиона и отобрала у дочери хлебницу.

Когда пили чай, Роуз неожиданно спросила:

— Пап! А ты со своей секретаршей спишь?

Рон поперхнулся и выдавил:

— Нет.

— А почему? — не унималась Роуз.

— Мне мама не разрешает, — ответил красный Рон.

— А, ну тогда понятно, — успокоился ребёнок.

— Рон, тебе не кажется, что Роуз слишком много смотрит телевизор? — спросила Гермиона, не зная, как отреагировать на милый диалог.

— Гермиона, пусть ребёнок развивается. И мы сегодня, кстати, почти не включали телевизор.

Роуз тем временем не очень удачно соскочила со стульчика, больно ударившись одним местом.

— Ой, я себе все яйца отбила, — пожаловалась дочь.

— Кхм… И с двоюродными братьями Роуз тоже много общается, — сделал вывод Рон.

— Рон, иногда я думаю, что мы плохие родители. И зачем только я вышла на работу? — Гермиона расстроено поставила чашку на стол.

Рон сел возле Гермионы прямо на пол, обнял её за колени и заглянул в глаза:

— Гермиона, ты у нас молодец. Я горжусь тобой. Всё наладится — вот увидишь. А трудности — так без них не бывает. Давай не пойдём в ресторан? Устроим романтический вечер в спальне. Ну, когда дети уснут.

Хьюго, крутившийся рядом, тут же отреагировал:

— Я уже большой! Я не хочу спать!

Гермиона улыбнулась:

— Не знаю. Надо тогда позвонить маме, сказать, чтобы не приходила. А я хотела произвести на тебя впечатление своим вечерним туалетом.

— Гермиона, ты — потрясающая. Особенно, когда ты совсем без одежды, — ответил Рон.

— Мам, а что такое вечерний туалет? — Хьюго внимательно прислушивался к разговору взрослых.

— Как тебе объяснить? Это когда папа надевает строгий костюм с галстуком, а я — самое красивое платье…

— И вы вместе идёте какать? — в голове Хьюго происходила сложная умственная работа.

— Типа того, — ответил Рон и подбросил малыша к самому потолку. — Ты мой ко…

— …тик! — заливаясь, подхватил Хьюго.

— Ты мой ё…

— …жик! — счастливо продолжил Хьюго.

— Ты мой за… — Рон в третий раз подкинул сына.

— …сранец! — закончил Хьюго.

Гермиона засмеялась.

— Вообще-то, это был зайчик, — озадаченно сказал Рон. — А сейчас зайчикам пора умываться и ложиться спать.

— Я не хочу спать! — тут же отреагировал Хьюго.

— Хьюго — ты аврор. А авроры выполняют приказы.

— Я буду спать с мамой! — принял решение младший аврор.

— Нет, ты будешь спать один.

— А мама?

— А мама ещё немного посидит.

— Нет! Я буду спать с мамой!

— Авроры не спят с мамами!

— С мамой спят все авроры! — сердито аргументировал Хьюго.

— Ну, допустим, не все… — пробормотал Рон.

— Мамочка, — вступила в разговор Роуз. — Давай поговорим по душам.

— Это как? — спросила Гермиона, усаживая дочь себе на колени.

— Только не так, как вы с папой.

— А как мы с папой разговариваем по душам? — удивилась Гермиона.

— Ну, например «…Рон! Не тупи!»

— Хорошо, так не будем, — пообещала Гермиона.

После разговоров по душам, вечерних процедур и неизменной сказки на ночь Роуз и Хьюго сладко посапывали в своих кроватках. А Гермиона пошла спать с самым замечательным аврором, который весь день провёл с детьми и пообещал, что в следующий раз он справится гораздо лучше. Под подушкой обнаружился шуршащий фантик. Гермиона тихонько засмеялась, положила конфетную обёртку на тумбочку, обняла Рона и сказала:

— Знаешь, Рон, а твоя мама права. Как-то она сказала мне, что скучает по разрисованным стенам в кухне; по разбросанным носкам по всему дому; по плюшевым игрушкам, вечно попадающимся на лестнице; по брызгам в ванной и узорам на зеркале из пены; по порванным книжкам и фантикам под подушкой… Она сказала — что это и есть настоящее счастье.