Ученик чародея (джен)

Хогвартс

1

Гарри всегда нравилось приходить в кабинет директора. Всё в нём казалось оплотом покоя среди бурного житейского моря и школьной суеты: и книги, и непонятного назначения приборы, и феникс Фоукс, курлыкающий на своей жёрдочке. Тем горше Гарри было думать, что он сидит в этом кресле в последний раз, что больше никогда мудрый директор не предложит чаю с лимонными дольками…

— Не стоит так волноваться, мой мальчик, — сказал профессор Дамблдор, сцепив пальцы в замок, и посмотрел на своего любимого ученика. — Я полагаю, у тебя будет возможность заглянуть ко мне, когда у тебя выдастся свободная минутка…

— Да, сэр, — кивнул Гарри, прихлёбывая ароматный чай, и подумал, что неизвестно ещё, к кому он попадёт в ученики. Рон рассказывал, что наставник Фреда выматывает его так, что у него зачастую даже нет времени встретиться с близнецом.

— Я пригласил тебя для важного разговора, Гарри, — заговорил директор, внимательно глядя на юношу. — Завтра — выпускной бал, и, как ты знаешь, завтра ты попадёшь на три года в обучение ко взрослому магу…

Поттер заёрзал в кресле, и это не укрылось от профессора Дамблдора.

— Тебя что-то тревожит, мой мальчик?

— Да, сэр, — признался Гарри и поставил чашку на блюдце. — Я очень волнуюсь…

— Ах, Гарри, — вздохнул Дамблдор. — Мне понятно твоё волнение. Ты вступаешь во взрослую жизнь, а это нелегко, особенно на первых порах.

— Профессор, — спросил юноша с бьющимся сердцем. — Как вы думаете, кто меня возьмёт?

Вместо ответа директор поднялся, подошёл к окну и стал глядеть на виднеющийся вдали Запретный лес. Когда Гарри уже отчаялся услышать ответ, Дамблдор наконец заговорил.

— Ты должен знать, мой мальчик: то, что случится завтра, напрямую зависит от событий, которые произошли много-много лет назад… — произнёс он. — Я ведь уже рассказывал тебе, что Волдеморт убил твоих родителей, когда тебе был всего лишь годик. Бедные Джеймс и Лили…

Гарри, не зная, что делать, схватил чашку и стиснул её в ладонях. Он знал, что сейчас скажет директор, тот говорил это много раз, но теперь, как он предчувствовал, должно было быть что-то ещё.

— Я воспользовался всей своей силой и влиянием, чтобы укрыть тебя у твоих родственников. Там ты был в безопасности: тебя защищала магия, созданная с помощью жертвы Лили… К несчастью, мне пришлось поступиться долей твоего благополучия, но зато я был твёрдо уверен, что, пока Волдеморт правдами и неправдами рвётся к власти, тебе ничто не угрожает.

Гарри хмыкнул, вспоминая тычки Дадли, которые доставались ему каждое лето, и полуголодное существование в чулане под лестницей, но он уже давно согласился с доводами директора. Судя по тому, что говорили про Волдеморта, он мог шутя убить взрослого мага и не заметить, так что ему какой-то мальчишка? Гарри предпочитал быть живым. Пока что.

— Итак, ты явился в Хогвартс и попал в Гриффиндор, — продолжал Дамблдор, по-прежнему стоя у окна. Заходящее за лесом солнце освещало его фигуру и придавало ему ещё больше величия. — Ты учился не слишком хорошо, но и не слишком плохо, в общем — приемлемо. Хотя мог бы лучше, правда, Гарри?

Директор обернулся к зардевшемуся студенту, но почти тут же снова обратил свой взгляд на пейзаж за окном.

— Да, Гарри, я берёг тебя, как мог, но я прекрасно понимал, что за стенами школы ты окажешься беззащитен. Поэтому я старался готовить тебя к тяготам жизненного пути, по сравнению с которыми даже самая трудная контрольная кажется сущим пустяком…

Поттер навострил уши. Никогда раньше Дамблдор не оценивал и не обозначал истинную цель периодически случающихся задушевных бесед с ним, а это значило, что подводится своеобразный итог всем этим семи годам, что Гарри учился в Хогвартсе.

— Ты знаешь, Гарри, что магический мир переживает не лучшие времена. Когда-то магическая Британия была сильна, но последние годы всё изменили. Признаюсь сразу, я недооценил Волдеморта, ещё когда он был учеником, таким же юным, как и ты. Это была непростительная ошибка, и ты видишь, к чему она привела…

Плечи Дамблдора сгорбились, и Гарри замер в кресле, вертя бесполезную чашку. Было прекрасно видно, что могущественный директор школы чародейства и волшебства на самом деле всего лишь усталый старик, который с трудом тащит свой груз ответственности за других, — и так хотелось ему помочь…

Дамблдор отвернулся от окна, шаркающей походкой подошёл к столу, сел напротив Гарри, и юноша выдержал его ясный взгляд, пытаясь показать, что не боится трудностей. Директор налил себе чаю в крохотную чашечку, потянулся к лимонным долькам.

— Угощайся, Гарри, и прости мне моё брюзжание… — вздохнул он. — Я думал о том, куда может всё зайти, если Волдеморта не остановить…

— Может быть ещё хуже?

— Может, — Дамблдор не отпил, поставил свою чашку обратно. — Говорят, что Волдеморт не человек, и кто знает, что может прийти в его безумную голову. Сейчас он вертит Фаджем как хочет. Что будет завтра — я не могу сказать. Если учесть, что Волдеморт увлекается тёмными ритуалами…

Сухая рука директора приподнялась и тут же опустилась в безвольном жесте.

— Сейчас магглорожденные студенты живут в отдельных комнатах и посещают специальные курсы по изучению традиций магического мира. С подачи Волдеморта считается, что они якобы не полноправные владельцы магии, а только заимствуют её у чистокровных, и за это должны работать на их благо. Если Волдеморт вдруг решит, что… впрочем, не будем о грустном, — директор слабо улыбнулся. — Настало время посвятить тебя в тайну, Гарри.

— В тайну?

Юноша сел на стуле прямо, неотрывно глядя на Дамблдора.

— Ты уже взрослый, и поэтому, я надеюсь, ты не выболтаешь её в запале кому-нибудь вроде Теодора Нотта.

Директор выдержал томительную паузу. Последний солнечный блик погас на боку серебристого шара у него на столе, и тут же сами собой зажглись свечи в канделябрах. Дамблдор словно не заметил этого; его глаза были закрыты и веки слегка подрагивали. Казалось, он обдумывает, в какую именно форму облечь тайну, которую он собирается сообщить. Гарри от нетерпения заёрзал на стуле, покашлял.

— Видишь ли, мой мальчик… Не только мы с тобой недовольны тем, что творит Волдеморт. В Англии есть много волшебников, честных и добрых, которые с радостью сбросили бы гнёт его власти.

Гарри подался вперёд.

— Ещё до твоего рождения был создан так называемый Орден Феникса…

Гарри непроизвольно оглянулся на дремлющего Фоукса.

— Да, именно этого феникса, — тихо засмеялся Дамблдор. — Ты же знаешь, что феникс — бессмертное существо: сгорает, но возрождается вновь. Когда я придумывал название для Ордена, я думал о том же…

— Вы придумывали?..

Глаза старого волшебника открылись.

— Да, Гарри, — неожиданно сурово сказал он. — Основатель Ордена Феникса — я.

— О!

— Твои мама и папа тоже состояли в Ордене, — продолжил Дамблдор. — Мы сражались против Пожирателей Смерти — тех самых людей, которые были верны Волдеморту тогда и верны сейчас, только надели маски приличных членов общества… К счастью, террор длился всего несколько лет: Тёмный Лорд, как они его называют в своём кругу, решил, что ему больше по вкусу не запугивания, а настоящая политика. Если то, что он вытворяет, можно так назвать…

Гарри почувствовал, как его перекосило от ненависти. Оказывается, против Волдеморта не выстояла целая организация!

— Орден не распался, Гарри, — как будто прочитав его мысли, произнёс директор. — Остались ещё волшебники, которые, не задумываясь, придут на мой зов. Но их мало, мы слишком слабы…

— Так вы хотите, чтобы я тоже вступил в Орден? — догадался Гарри.

— Нет, мой мальчик, — возразил директор. — Ты не понимаешь: станешь ты или не станешь членом Ордена — это неважно. Важно то, как ты себя покажешь, когда выйдешь из Хогвартса…

Гарри сжал подлокотники кресла.

— Скажи, мой мальчик, ты хотел бы отомстить?

— Конечно! — выпалил тот, привстав. — Вы же столько мне рассказывали о том, как Волдеморт убил моих родителей — подло и недостойно!

— Именно, Гарри, именно. Ты должен знать, что смерть Джеймса и Лили глубоко потрясла орденцев. Твои родители храбро противостояли этому чудовищу, но на много лет мы оказались перед ним бессильны. — Глаза волшебника вдруг сверкнули холодным живым огнём. — Пока не вырос ты.

— Я? — запнулся Гарри. — То есть я…

— За тобой пойдут, мой мальчик. Ты — символ борьбы. О Мерлин, как это тяжело… — Дамблдор поднёс руку к лицу, словно пытаясь избавиться от невидимой тяжести. — Я думаю, что тебя возьмёт Кингсли Шеклболт. Он работает в аврорате и состоит в Ордене Феникса. Тебя не оставят, Гарри, ты не одинок в своём горе… Но сейчас слушай внимательно. Волдеморт — опасный противник. Его нельзя победить в честном поединке, выход один — подобраться поближе и нанести удар!

Сухие пальцы Дамблдора сжались в кулак.

— И вы верите, что у меня получится?! — поразился Гарри, не зная, спит он или бодрствует. Чтобы он победил Волдеморта, это чудовище…

— Да, Гарри, верю. Потому что ты достойный сын своих родителей…

Директор снова устало прикрыл глаза.

— Не торопись, времени у тебя достаточно. Освоишься на новом месте — приходи ко мне. Я понимаю, тебе нужен человек, с которым можно было бы поделиться тем, что на душе…

— Спасибо, профессор, — засмущался Гарри. — Вы мне так помогаете!

— Это мой долг, мальчик мой. Если уж я не смог спасти Джеймса и Лили. — Дамблдор снова как будто поник. — Теперь ты понимаешь, какая лежит на тебе ответственность? Только ты можешь помочь вернуть былые времена, когда магглорожденных принимали с радостью, а не издевались над ними…

Гарри представил, как бы это было здорово. Тогда люди вроде Гермионы Грейнджер могли бы спокойно учиться, а не расстраиваться из-за постоянных оскорблений Нотта и ему подобных. В мире не было бы этой постоянной малопонятной, но оттого не менее опасной угрозы с именем Волдеморт…

— Помни, Гарри, всё зависит от тебя, — в последний раз вздохнул Дамблдор и вдруг выпрямился, снова превращаясь в весёлого чудаковатого волшебника. — А теперь иди. Тебе нужно подготовиться к завтрашнему дню. Прости, что задержал так надолго… Надеюсь, не нужно напоминать тебе, чтобы ты не делился сказанным с друзьями? Слишком велика может быть цена твоей несдержанности.

— Да, сэр, я всё понимаю… — Гарри поставил чашку на стол, поднялся и неловко попрощался.

Тайна ощутимо давила на плечи, когда он стоял на движущейся лестнице, ожидая, пока она отвезёт его вниз. Коридоры были пусты: почти все ученики предпочли провести тёплый июньский вечер на улице, и даже подступающие сумерки не смогли загнать их обратно в замок. Гарри шёл медленно, словно прощаясь с Хогвартсом. Завтра он перестанет быть студентом, станет учеником взрослого мага, который будет учить его всему, что знает сам. Завтра на его плечи окончательно ляжет ответственность за будущее страны.

«Утро вечера мудренее», — рассудил Гарри и отправился искать друзей.

2

Отменить разделение на факультеты Волдеморту не удалось: Дамблдор стоял до последнего, и пришлось уступить вековой традиции. Но с самого первого дня студентов делили на магглорожденных, полукровок и чистокровных. Слизерин кичился чистотой крови, и неизвестно, на что пришлось пойти директору, чтобы убедить Распределительную Шляпу не отправлять туда тех детей, для кого обучение на факультете серебристо-зелёных неминуемо превратилось бы в семь лет ада. На что способны дети, чувствуя свою безнаказанность, Гарри примерно себе представлял, поэтому поражался мудрости Дамблдора. На остальных трёх факультетах «маггловоспитанных», как предлагалось говорить из соображений политкорректности — точнее, её видимости — хватало. В потоке Гарри — едва ли не половина. Его лучшими друзьями были магглорожденная Гермиона Грейнджер и чистокровный Рональд Уизли, и, думая о них, Гарри не склонен был полагать, что чистокровные чем-то превосходят остальных волшебников. Скорее, даже наоборот. Гермиона училась на «отлично» — сначала потому, что не могла по-другому, потом — чтобы из последних сил бессонными ночами над книгами и днём на занятиях раз за разом доказывать себе и окружающим несостоятельность убеждений Волдеморта. А Рон был тем ещё разгильдяем, несмотря на свой особый статус, однако это не мешало ему горячо защищать честь подруги в стычках с Ноттом и его компанией. Хорошо ещё, Волдеморт не догадался запретить грязнокровкам, как выражались слизеринцы, дышать одним воздухом с «настоящими» волшебниками. Впрочем, как Гарри было известно, семью Уизли всё равно считали предателями крови, и общаться с Гермионой Рону никто не запрещал.

Неплохие отношения у Гарри сложились с Невиллом Лонгботтомом, неловким увальнем, который в той войне шестнадцать лет назад тоже потерял родителей и которого воспитывала бабушка по отцу, воинственная дама Августа Лонгботтом. Сестра Рона, Джинни, и её подруга с Райвенкло, чудаковатая девочка Луна Лавгуд, тоже были им верными друзьями, несмотря на то, что учились курсом младше. Дин Томас и Симус Финниган дружили между собой, Парвати Патил и Лаванда Браун с первого курса всегда были неразлучными подружками, да и вообще, положа руку на сердце, Гарри не мог сказать, что в его параллели недостаток приятных и честных ребят и девчонок. Исключая, конечно, Слизерин.

Компания там подобралась такая, что оставалось только обороняться. Заводилой был нахальный, мерзкий Тео Нотт, ему подчинялись Блейз Забини, Винсент Крэбб и Грегори Гойл. Именно подчинялись, ни о какой дружбе не могло быть и речи в этом змеюшнике, где люди оценивались по длине родословной и толщине кошелька. Их родители после воцарения Волдеморта заняли тёплые местечки в Министерстве, и, по мнению Дамблдора, это о чём-то да говорило. Под стать им были и девушки: Миллисента Буллстроуд, редкостная уродина, которой вряд ли бы помогли деньги и родословная; холодная, холёная Панси Паркинсон и надменная Дафна Гринграсс. И был ещё Драко Малфой, бледная рыбина с непроницаемым лицом и невыразительным взглядом, — чистокровнее всех своих сокурсников вместе взятых, но при этом семь лет державшийся особняком.

И если декан Грифиндора Минерва МакГонагалл ещё как-то пыталась защитить — после разговора с Дамблдором Гарри понимал это! — идеалы прошлого, то декану Слизерина, почтенному Горацию Слизнорту, было попросту всё равно, что творят его подопечные.

А проклятием школы была отвратительная преподавательница ЗОТИ, ставленница Министерства, то есть самого Волдеморта, Долорес Амбридж. Год за годом она третировала учеников, пытаясь научить их основам магической дуэли, и орала на них своим визгливым голоском. Однажды не выдержал даже невозмутимый, застёгнутый на все пуговицы Драко Малфой: в показательном поединке он выбил палочку у розовой жабы так, что её заклинание попало в неё саму, и вылезший в дырку на платье поросячий хвостик не смог удалить даже профессор Дамблдор. Ссориться с семьёй Малфоев Амбридж было не с руки, но за смех над ней шестеро студентов, в том числе и Гарри, целую ночь провели запертыми в подземелье замка в компании школьных привидений.

— Он нарочно это сделал! — ругался потом Рон. — Знал, что ему ничего не будет!

Жаль было только, что Фред и Джордж отучились два года назад и больше не могли портить кровь кошмарной преподавательнице.

Но теперь война внутри школы для Гарри была закончена. Начиналась война в другом — взрослом — мире.

Он дошёл до берега озера и издали помахал рукой своим друзьям, устроившимся под деревом. Закат пылал на полнеба, знаменуя окончание привычной жизни.

Восточное побережье Британии — Хогвартс

1

Ремус Люпин ненавидел луну. Луна была символом всех его несчастий, и оборотень по вечерам обычно задвигал шторы, чтобы не видеть проклятое светило, искалечившее всю его жизнь. Через три дня должно было быть полнолуние, но на этот раз у Люпина не оставалось денег на то, чтобы снять какую-нибудь конуру подальше от людей. Все деньги он выложил за эту грязную комнатку в провинциальной гостинице для волшебников и поздно понял, что сам себя загнал в ловушку. Если бы это были магглы, то всё могло бы обойтись, хотя Ремуса пробирала дрожь при мысли о том, что он может убить человека и даже не вспомнить об этом. Но волшебники точно знали, что делать с такими, как он, и ему наверняка придётся коротать следующую неделю в Азкабане в ожидании казни. Волдеморт, конечно, много сделал для того, чтобы тёмных существ признали в волшебном мире, но он не смог или не захотел отменить наказания для тех, кто представляет угрозу волшебникам или ставит под удар Статут Секретности. А о Волчьелычном зелье Люпин не вспоминал уже около года, с тех самых пор, как потерял постоянную работу. И вовсе ему не хотелось признавать себя тёмной тварью и идти на поклон к Фенриру или, что ещё хуже, к временщикам, подчинившим себе Министерство. Мелькнула предательская мысль отправиться в Хогвартс и попросить помощи у Дамблдора, но он отмёл её как недостойную гриффиндорца. Куда он годится? Разве что мыть полы, но с этим прекрасно справляется бессменный завхоз Филч. Не стоит тревожить почтенного директора глупыми просьбами, он и так в своё время сделал для Люпина всё, что мог. Благодаря Дамблдору ещё остаётся хоть какая-то надежда на то, что весь этот кошмар с правлением Волдеморта когда-нибудь закончится.

Решено! Люпин останется здесь, а потом, когда на небо вылезет полная луна, аппарирует куда-нибудь в лес и будет надеяться, что ему снова повезёт.

Ремус снова измерил шагами свою комнату, озарённую лучами заходящего солнца, машинально поправил висящую на спинке стула заплатанную мантию. Хорошо, что сейчас лето и не холодно. А шерстяной пиджак зимой пришлось продать…

В желудке заурчало, и Люпин поморщился. Всё его существо настойчиво просило мяса, желательно непрожаренного, — сказывалась близость полнолуния. Но в тарелке на столе было нечто, что хозяин гостиницы называл морковной запеканкой и что категорически невозможно было есть. Ремус вздохнул, подсел и только взялся за вилку, как в дверь постучали.

Сначала Люпин взял палочку — это никогда не бывает лишним, если знаешь, что творится в стране. Потом неслышно подошёл и встал сбоку от двери.

— Кто там?

— Гринготтс, — проскрипели в коридоре.

Люпин озадачился. Его ячейка в банке была давно и бесповоротно пуста и покрыта слоем пыли. Может быть, гоблины хотят, чтобы он отказался от неё вовсе?

Люпин открыл дверь и в самом деле обнаружил за ней гоблина.

— Добрый вечер, — промолвил Ремус, сам не понимая, как такое может быть. Обычно гоблины никогда не являлись к своим клиентам, даже Малфоям или Ноттам приходилось отправляться в банк самим. О том же, чтобы разыскать нищего оборотня в провинциальной глуши, не могло быть и речи.

Гоблин шустро проковылял в комнату и уставился на Люпина снизу вверх.

— Мистер Люпин? — уточнил он.

— Да, всё верно.

— Крюкохват, служащий Гринготтса.

Ремус запер дверь, озадачиваясь всё больше. Гоблин вёл себя так, что начинало казаться, будто он здесь по чрезвычайно секретному делу. Или же попросту без ведома начальства, что секретности не отменяло.

— Может, присядете? — растерялся Люпин. Гоблин весьма ловко оказался на стуле, который был высотой с него самого, сунул нос в тарелку, осмотрел покатый потолок мансарды, отклеивающиеся обои, старую мантию и произнёс:

— Я здесь по поручению Высшего Совета гоблинов Гринготтса.

— А… — заикнулся Люпин.

— Прошу не перебивать! — окрысился Крюкохват. — Совет постановил, что в его интересах вложить деньги в одно предприятие. А именно — в вас.

— В меня?

— В вас. Вам будет предоставлено жильё в графстве Гэмпшир. Осмотреть его вы можете прямо сейчас. Кроме того, каждый месяц Гринготтс будет ссужать вам на безвозмездной основе полтысячи галеонов.

Люпин плюхнулся на кровать, меланхолично размышляя, как именно голод мог сказаться на его умственных способностях.

— Я не галлюцинация, мистер Люпин! — злобно пискнул Крюкохват. — Извольте слушать. Вам известно, что мы, гоблины, никогда не делаем ничего без своей выгоды, но мы также и не подставляем своих клиентов, даже если у них в ячейке, — он показал гнилые зубы, — одна паутина.

Люпин кивнул. На большее его не хватило.

— Так вот, в интересах банка, чтобы вы жили как человек. Я имею в виду, прилично. Без этого…

Сухонькая лапка с длинными пальцами обвела пристанище оборотня.

— От вас же требуется совсем немногое. Как вы знаете, завтра в Хогвартсе выпускной.

Ремус снова кивнул. Он не мог забыть, что завтра сын его школьного друга станет совсем взрослым, но как быть, если Гарри даже не знает о существовании Лунатика? Люпин не мог показаться мальчику таким старым, седым, нищим… оборотнем. Сначала хотел написать письмо, но всё откладывал и откладывал. И вот оно к чему привело.

— Так вот, на этот выпускной имеет право явиться любой волшебник или ведьма не моложе тридцати лет и взять себе ученика. Мы хотим, чтобы вы взяли в ученики Невилла Лонгботтома.

— Я?! — задохнулся Люпин. — Но чему я могу его научить?

— Всему, что знаете сами, это прописано в контракте, — проскрипел Крюкохват. — В любом случае юноша не останется без присмотра. Поймёте, что не хватает ваших знаний, — мы пришлём дополнительных преподавателей. Мы очень заинтересованы в этом студенте.

Ремус задумался. Гоблины, естественно, преследовали свои интересы. А он даже не был знаком с сыном Фрэнка и Алисы, хотя знал и их, и Августу Лонгботтом. Как пожилая леди воспримет его появление в жизни внука через столько лет? И почему не Гарри? Что вообще происходит?!

— Я хочу знать всё.

— Мальчик может стать влиятельной политической фигурой, — пояснил гоблин, скривившись. — Его только нужно направить. Он увлекается Гербологией, но мадам Спраут не может его взять, так как сотрудникам Хогвартса запрещено брать учеников.

Люпин покачал головой: конечно, Волдеморт, проталкивая этот указ, заботился прежде всего о том, чтобы Гарри не стал учеником Дамблдора…

— Но, насколько мне известно, мистер Поттер… — начал он.

— Насколько вам известно, никогда нельзя ставить на одну лошадь, — нехорошо скривился Крюкохват. — Мы следим за ситуацией в магическом мире. Ваша обязанность, в случае если вы согласитесь, — учить Лонгботтома три года. Остальное мы сделаем сами. Вы согласны?

Тут же перед ним на столе возник пергаментный свиток.

— Наши юристы составили контракт. Ознакомьтесь.

В каком-то оцепенении Люпин стал читать. Это было немыслимо — пятьсот галеонов каждый месяц, приличное жилье, Волчьелычное… Очень похоже на то, что его покупают со всеми потрохами, да и Крюкохват обмолвился о политике. Люпин не знал, в чём здесь дело, однако как же ему надоело сидеть в глуши и понимать, что он ни на что не влияет! Возможно, в его руках инструмент, с помощью которого он хоть что-то может изменить к лучшему…

— Вы можете мне гарантировать, что ваши действия направлены против того, что… что сейчас происходит в верхах?

Гоблин снова оскалился:

— Мы можем гарантировать ваше спокойствие, безопасность и наличие у вас денежных средств. В случае если наше предприятие провалится, мы позаботимся, чтобы ни вы, ни ваш кошелёк не пострадали. Мистер Люпин, если вас так заботит моральная сторона дела, юный Лонгботтом ещё не осведомлён о том, к кому он попадёт, но вот мадам Лонгботтом горячо приветствовала наше предложение.

— Я не понимаю, как можно преломить политическую ситуацию с помощью семнадцатилетнего юноши, — признался Люпин.

— Юноше нужен наставник. А остальное придёт со временем. Так вы подпишете?

В руке Крюкохвата появилось перо, кончик которого уже был обмакнут в чернила. Люпин принял его, огляделся вокруг, покосился на морковную запеканку и со вздохом вывел свою подпись.

2

— Прекрасно выглядишь, Луна, — сказал Гарри, подойдя к дереву, под которым уже собралась их честная компания. — Гермиона, что ты читаешь? Экзамены уже кончились!

— Волшебные законы, — фыркнул Рон, пихая подругу локтем.

— Рон, ты… ты… олень! — рассердилась девушка и поправила волосы. — Я же должна знать, как проходит процедура!

— По-моему, ты просто волнуешься, — заметил Невилл, покусывая травинку.

— Спасибо, Гарри, — запоздало откликнулась Луна. — Ты был у Дамблдора.

— Был, — Гарри сел рядом с друзьями. — Он обещал мне, что меня возьмёт Кингсли Шеклболт…

— Эй! — Рон подался вперёд. — Я тоже хочу быть учеником аврора!

Гарри молча пожал плечами.

— Гарри, он не может тебя взять, — заметила Гермиона, поднимая голову от книги. — Шеклболт — слишком влиятельная фигура, и, как я понимаю, он на стороне Дамблдора. Он не станет рисковать своим положением и брать тебя, ведь это может вызвать недовольство Волдеморта…

— Дамблдор сказал, — мрачно повторил Поттер. Эйфория начала покидать его. — Или ты думаешь, что Волдеморт решит съесть меня на ужин?

— Нет, — так же спокойно попыталась растолковать Гермиона. — Но в его интересах сделать так, чтобы тебя не взял вообще никто.

Гарри передёрнуло. Выпускник, не ставший учеником у мага, не мог поступить на нормальную работу. И что тогда ему придётся делать? Возвращаться к дяде и тёте? Пусть он уже совершеннолетний и может колдовать вне школы, но что помешает родственникам выгнать его вон или снова, как и в детстве, кормить одной овсянкой? Гарри решил, что тогда вообще уедет из страны, и тут же сообразил: Волдеморту именно это и надо. Ведь Дамблдор сказал, что он, Гарри, — живой символ сопротивления власти ужасного волшебника…

— Ну уж нет, — обозлился юноша. — Пусть только попробуют меня подставить!

— Утро вечера мудренее, — пропела Луна.

Гарри догадывался, почему девушка сидит вместе с ними, когда её выпуск ещё только через год: она была влюблена в Невилла и потому иногда вела себя даже более странно, чем обычно, и принималась говорить никому не понятные вещи.

К берегу озера сбежала Джинни с корзинкой бутербродов, и снова потекла неспешная беседа. Гарри молчал, глядя на воду. Наверное, приходить сюда было плохой идеей.

— Я в замок, — сказал он, поднимаясь. — Сыро стало.

В холле ему навстречу попались близняшки Патил, остановили, заглядывая в лицо, и Гарри с горечью вспомнил, что одна из них посещала курсы Прорицания у мадам Трелони, значит, догадалась, что грядёт беда.

— Ты очень грустный, — заметила Падма.

— Мне просто сказали, что меня никто не возьмёт, — хмыкнул Поттер.

Девушки переглянулись.

— Но как это может быть?

— Волдеморт.

— Гарри, — Парвати взяла его за рукав. — Ты забыл, что даже Волдеморт не знает, что за волшебники соберутся завтра выбирать учеников. Если кто-то выберет тебя, никто не посмеет сказать «нет» — таковы правила.

— Правда?

— Вот и видно, что ты не читал правила, — осуждающе заметила Падма.

— Их читает Гермиона… Спасибо!

Последнее Гарри прокричал уже с лестницы. Действительно, что он так расстроился? Ведь никто не знает будущего, пока оно не случилось. Гарри искренне так полагал, потому что сам проучился у шарлатанки Трелони несколько лет и мог сказать, что всяческими прорицаниями сыт по горло. Да и Дамблдор наверняка лучше знает, чем Гермиона.

Гарри взбежал в Гриффиндорскую башню и бросился в спальне на кровать. Однако червячок сомнения всё ещё глодал его душу, пока он пытался заснуть.

Хогвартс

1

Гарри был откровенно напуган, так что, когда пришло время выдвигаться из гостиной Гриффиндора, его трясло.

— Не нервничай, — сквозь зубы произнесла Гермиона, вцепившись в его руку. Она была чудо как хороша в вечернем платье винного цвета, с красиво уложенными волосами, но никому из юношей не было дела до этой красоты. Лаванда, тоже постаравшаяся выглядеть неотразимо, не могла сдержать дрожи. Хорошо было Парвати: Гарри знал, что близняшки Патил не собираются оставаться в Британии и поэтому сами отказались от ученичества, так что для них выпускной был просто балом.

— Рон, посмотри, у меня подол не метёт по полу? — жалобно спросил Невилл. — Я боюсь на него наступить…

— Нет, — буркнул тот, едва взглянув на его мантию. — Мерлин, ну скорее бы!

В пустую гостиную, где собрались они ввосьмером, вошла МакГонагалл и внимательно оглядела их. Гарри заметил, что палочка в её руке едва заметно дрожит, и тут же у него к горлу подступил противный комок.

— Сейчас мы чинно войдём в Большой зал, — сообщила декан Гриффиндора. — Там уже всё готово.

— Они уже там? — пискнула Лаванда, подразумевая волшебников, которые явились за учениками.

— Да, там, — сказала МакГонагалл и попыталась ободряюще улыбнуться. — Не бойтесь, это как распределение на первом курсе…

— Только гораздо хуже, — буркнул Симус, но декан и не подумала сделать ему замечание.

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, вы, как лучшие на факультете, пойдёте первой парой, — сказала МакГонагалл, и Гермиона тут же вытащила Гарри на середину гостиной. — Следом пойдут мистер Лонгботтом, мисс Браун и мистер Уизли. Затем — остальные.

Парвати и Лаванда явно были рады тому, что их с двух сторон поддерживают кавалеры. Рука Гермионы дрожала у Гарри на локте.

МакГонагалл одобрительно кивнула и вышла из гостиной. Гермиона едва не споткнулась о порог, выходя вслед за ней.

— Дурная примета, — пробормотала она. — Не дай бог попасть к старухе Бэгшот…

Гарри плохо помнил, как они миновали половину Хогвартса и оказались в холле. МакГонагалл приостановилась перед закрытыми дверями, ещё раз осмотрела свой отчаянно храбрящийся выпуск и вошла в зал. Гарри шествовал между факультетских столов, вцепившись взглядом в прямую спину своего декана, и потому не видел ничего, что творилось вокруг.

Зал был залит светом; ученики сидели притихшие, проникшиеся торжественностью момента. Кажется, Гарри заметил за гриффиндорским столом рыжие волосы Джинни, но всё стёрлось, когда он с надеждой посмотрел на Дамблдора. Однако директор сидел на своём обычном месте за столом преподавателей и не взглянул на него.

МакГонагалл велела студентам выстроиться в ряд, и, когда она отошла, Гарри пробрал озноб: дело в том, что перед учительским столом спиной к нему стояли кресла, уже почти все занятые. Они были предназначены для тех волшебников, которые сегодня уйдут отсюда, обременённые грузом заботы о выбранном ученике…

Прямо напротив Гарри сидела грузная пожилая ведьма в чёрной мантии. Её жабьи веки были опущены, и казалось, что она спит.

— Бэгшот! — испуганно выдохнула Гермиона слева от Гарри и ещё сильнее вцепилась в его руку.

Рядом со страшной исследовательницей магической истории сидела сухая строгая дама, затем — волшебник в фиолетовом тюрбане, потом — немолодой маг с изрытым оспой лицом. Кингсли Шеклболт, с которым Гарри несколько раз мельком встречался, смотрел в пол. Рядом с ним потерянно горбился седой усатый волшебник в заплатанной мантии.

— Кассандра Ваблатски! — вдруг прошептала Лаванда с благоговением. Гарри увидел обвешанную бусами ведьму и поморщился: неужели все прорицательницы считают своим долгом носить килограммы украшений? Рядом с Кассандрой небрежно развалился в кресле изысканно одетый мужчина, на плече которого лежала длинная рыжая коса с чёрным бантом.

Позади отворились двери, раздался звук шагов: вошли слизеринцы во главе со Слизнортом и выстроились, продлевая шеренгу. Райвенкловцы и хаффлпаффцы явились одновременно; Гарри скосил глаза, и ему показалось, что робкая Ханна Аббот сейчас упадёт в обморок, а Джастин Финч-Флетчли слишком явно поддерживает Салли-Энн Перкс.

Воцарилась тишина. В спину празднично одетым выпускникам смотрели сотни глаз, и Гарри почувствовал, как Гермиона зябко поводит оголёнными плечами. Справа Рон шумно втянул воздух сквозь зубы — и церемония началась.

2

— Я рад приветствовать вас здесь, дорогие участники и гости ежегодной церемонии избрания учеников, — произнёс Дамблдор, тяжело поднявшись с директорского кресла. — В этот знаменательный день достойные юноши и девушки, что стоят сейчас перед вами, на три долгих года обретут свой своё новое пристанище. Хогвартс был им домом, но пришла пора вылететь из гнезда во взрослую жизнь. Маги со всей Британии и из-за её пределов каждый год в этот день являются сюда, чтобы найти себе опору и передать молодому поколению свои знания…

Гарри тоже повёл плечами: казалось, что затылок ему сверлит чей-то пристальный взгляд.

— Перед вами — выпускники четырёх Домов Хогвартса, — продолжал директор. — Смелого и чистого сердцем Гриффиндора, доброго и трудолюбивого Хаффлпаффа, мудрого и жадного до знаний Райвенкло и хитрого и проницательного Слизерина. Пусть каждый сделает свой выбор. А я передаю слово ведущему церемонии, мистеру Людовику Бэгмену.

Вперёд вышел человек в полосатой чёрно-жёлтой мантии, которая придавала ему сходство с огромным шмелём, и в другое время Гарри посмеялся бы над ним, но сейчас затих даже Нотт.

Бэгмен развернул свиток и, воспользовавшись Сонорусом, произнёс:

— Сейчас я буду перечислять имена выпускников в порядке их успеваемости, а господа волшебники выберут себе подходящего ученика или ученицу. Ученик должен подойти к своему учителю и принести магическую клятву.

Гарри судорожно стал вспоминать слова клятвы, которые их заставили зазубрить ещё неделю назад.

— Грейнджер Гермиона, — объявил Бэгмен. — Лучшая ученица среди девочек, имеет идеальную характеристику от директора, склонна к аналитическому мышлению.

— Малфой Драко, лучший ученик среди мальчиков, обладает изысканными манерами, квиддичный игрок, имеет склонность к Зельеварению, также склонен к аналитическому мышлению.

«Как на аукционе», — с брезгливостью подумал Гарри. Чужой взгляд то покидал его затылок, то снова принимался жечь, как огнём.

— Сначала прочитают всех, чтобы волшебники могли выбрать наверняка, — прошептал Рон, чуть повернув голову к Гарри. Если бы от этого стало легче…

Поттер оказался шестым среди мальчиков. Бэгмен охарактеризовал его как молодого человека, способного к принятию нестандартных решений и склонного к практическим занятиям, хорошего квиддичного ловца. В этот же самый момент взгляд как будто стал материальным, и затылок у Гарри заломило, так что остальной список он прослушал. Последними предсказуемо оказались Крэбб и Гойл, а ещё, как ни странно, Дафна Гринграсс. Видимо, эта девица все семь лет больше думала о своей внешности и удачном замужестве. По крайней мере, не было похоже, что известие о неуспеваемости хоть как-то её взволновало.

— Спешу уведомить уважаемых магов, что сёстры Падма и Парвати Патил по собственному желанию отказываются от ученичества, с тем чтобы уехать на родину, — сказал Бэгмен. — Итак, кто уже успел сделать выбор?

Поднялась строгая ведьма, которая сидела между вертлявым волшебником и волшебником в фиолетовом тюрбане.

— Я, начальник Департамента магического правопорядка Амелия Боунс, беру в ученицы Гермиону Грейнджер, — произнесла она.

Гарри даже не успел обрадоваться за Гермиону, а Бэгмен уже суетился:

— Пожалуйста, мисс, выйдите сюда!

Подобрав край платья, Гермиона опустилась на одно колено, и Амелия Боунс взяла её за руку. Гарри так и впился взглядом в каштановый затылок своей школьной подруги, физически ощущая пустое место слева от себя.

— Я, Гермиона Джин Грейнджер, клянусь быть верной ученицей Амелии Боунс. Клянусь оказывать ей должное уважение и проявлять послушание, быть помощницей в её делах и со всем тщанием перенимать то, чему она решит меня научить, на протяжении трёх лет.

— Я, Амелия Боунс, клянусь заботиться о Гермионе Грейнджер и учить её всему, что знаю сама, на протяжении трёх лет, — сказала чиновница.

— Свидетельствую! — выкрикнул Бэгмен и коснулся палочкой их рук. Тут же из неё вылетели разноцветные лучи, оплели руки и погасли. Счастливая Гермиона встала за креслом мадам Боунс, и Гарри почувствовал прилив гордости. Его подруга заслужила эту честь: он слышал, что Боунс неподкупна и даже смеет перечить самому Волдеморту. А ещё она была тётушкой Сьюзан Боунс, которая дрожала за несколько шагов от него, так что не всё так плохо…

Однако следующий выбор оказался не таким радужным: с бокового кресла поднялся человек двухметрового роста, представился главой Комиссии по обезвреживанию опасных существ Уолденом Макнейром и выбрал в ученики Эрни МакМиллана. Едва Гарри успел обрадоваться, что шотландцы стоят друг за друга горой, как сообразил, что кроется за красивыми словами: Макнейр был палачом, да ещё вроде бы и приспешником Волдеморта. Если он решит научить Эрни ремеслу палача, тому останется только подчиниться…

Мягкий и невыразительный голос отвлёк Гарри от грустных размышлений: седой волшебник в заплатанной мантии несколько неуверенно выбрал Невилла, причём вид у него был такой, будто он не понимает, что делает в этом зале. Невилл, разумеется, споткнулся по пути к его креслу и вдобавок забыл слова клятвы.

Гарри попробовал сосредоточиться и успокоиться, но Кингсли по-прежнему сидел неподвижно и ни на кого не смотрел.

Лаванду Браун выбрала та самая Кассандра Ваблатски, и гриффиндорка едва удержалась от того, чтобы помчаться к ней вприпрыжку. Прорицания Лаванда обожала и искренне была довольна, что попала к автору учебника, по которому учились в Хогвартсе.

Квиринус Квиррел, тот самый волшебник в тюрбане, выбрал Терри Бута, некто мадам Марш — Миллисенту Буллстроуд. Мораг МакДугал отправилась к известному гербологу Филлиде Споре, счастливая Салли-Энн Перкс принесла клятву сотруднице Министерства Муфалде Хмелкирк, задравшего нос Теодора Нотта взял к себе Бартемиус Крауч-старший, имеющий большое влияние в Министерстве.

Гарри весь извёлся и даже вздрогнул, когда длинноволосый франт назвал имя Рона и представился Рудольфусом Лестрейнджем. Обоих друзей затрясло от ненависти: они знали, что Лестрейнджи в своё время были самыми ярыми приспешниками Волдеморта и наверняка такими и остались. Но отказаться было нельзя, и Рон, краснея и сбиваясь, поклялся в верности врагу магглорожденных волшебников.

— Я, глава особого подразделения авроров Кингсли Шеклболт… — разнёсся под сводами Большого зала голос темнокожего волшебника, и Гарри затаил дыхание.

— …беру в ученики Драко Малфоя.

Гарри едва не вскрикнул и взглянул на Дамблдора, но тот внимательно следил за тем, как Малфой с безразличным видом подходит к Кингсли и приносит ему клятву.

Что же это происходит? Планы изменились? Или Гермиона оказалась права, и Волдеморту невыгодно видеть, как Гарри становится чьим-то учеником? В этот момент он понял, что согласен даже на страшную Бэгшот, только бы не оставаться в этом редеющем строю учеников. Кто же спасёт страну, если ему придётся возвратиться к Дурслям?

Жертвой Бэгшот пала Панси Паркинсон, но у Гарри даже не нашлось сил, чтобы позлорадствовать.

Волшебники продолжали вызывать студентов, строй редел.

Невыразимец Августус Руквуд, про которого Гарри не слышал ничего хорошего, взял в ученики Блейза Забини. Мерлин, что же происходит? Согласится ли хоть кто-нибудь рискнуть и взять Гарри? Но рискнуть — значит пойти против Волдеморта, которого боятся все, кроме, может быть, Дамблдора и мадам Боунс.

Ушли Томас и Финниган, попавшие один к учёному, другой — к чиновнику. Автор учебников по Чарам Миранда Гуссокл выбрала краснеющую Ханну Аббот, и в шеренге осталось всего несколько человек: возвращающиеся в свою далёкую Индию близняшки Патил, не обременённые интеллектом Крэбб и Гойл, смаргивающая слёзы Лайза Турпин и Гарри Поттер, живое знамя для всех честных и справедливых магов, который завтра же соберёт вещи и уедет на край света…

Людо Бэгмен ещё раз назвал их имена, но никто не откликнулся. Гарри высоко поднял голову. Пусть, он найдёт чем заняться в жизни. Жаль только, власть Волдеморта продлится ещё долгие годы…

Маг, выбравший Невилла, смотрел на него с ужасом, жалостью и запоздалым раскаянием, а Дамблдор закрывал лицо сухой ладонью, но Гарри ничего этого не видел.

— Что же, — прокашлялся Бэгмен. — К сожалению, вынужден подвести итог…

Позади Гарри в проходе между столами зазвучали уверенные шаги, зашелестела мантия.

— Стойте, — произнёс холодный баритон. — Я, лорд Волдеморт, беру в ученики Гарри Поттера.

Хогвартс — графство Гэмпшир

1

Гарри обернулся. Впервые он видел своего врага так близко. На колдографиях в «Пророке» Волдеморт, казалось, не представлял собой ничего особенного — вблизи он был ужасен.

Перед Гарри стоял высокий тощий маг, который сжимал в бледных пальцах волшебную палочку. Он был полностью лыс, нос его казался словно сплюснутым, а в глазах блестели красные искры.

Гарри задрожал от ненависти. Сейчас он скажет в лицо этому ублюдку всё, что он о нём…

— Прекрасно! — преувеличенно бодрым тоном воскликнул Людо Бэгмен. — Мистер Поттер, прошу вас, опуститесь на левое колено перед своим будущим наставником.

Гарри повиновался, как во сне; он плохо понимал, что происходит, а взгляд красноватых глаз не отпускал его ни на секунду.

Рука Волдеморта оказалась прохладной, но внутри неё словно таился скрытый жар.

— Вы забыли слова клятвы, молодой человек? — поинтересовался Волдеморт, глядя сверху вниз.

Гарри открыл рот:

— Я, Гарри Джеймс Поттер, клянусь быть верным учеником Волдеморта…

— Лорда Волдеморта, — поправил его холодный голос. — Начните сначала.

Сгорая от стыда и унижения, Гарри произнёс клятву заново. До последнего он надеялся, что Дамблдор остановит этот фарс, скажет, что происходит событие, ужасное по своей циничности, но нет.

Огненные кольца оплели его руку и руку Волдеморта и погасли.

В Большом зале стояла гробовая тишина.

Гарри поднялся и посмотрел в красные глаза, понимая, что никакая клятва не остановит его. Он отомстит за родителей — и пусть сам погибнет, но проклятие магической Британии умрёт вместе с ним!

— Отлично, — бесстрастно произнёс Волдеморт и повёл в воздухе палочкой. — Следуйте за мной, молодой человек. Или вы хотите остаться на бал?

Гарри, как под Чарами подвластия, отрицательно помотал головой. Он не знал почему, но ему не хотелось никого видеть, он только собирался испить до дна чашу позора и унижения. Наверняка Дамблдор счёл его предателем и просто дал возможность выбора. Настоящего выбора, первого в жизни. И Гарри выбрал…

— О чём вы задумались? — спросил Волдеморт.

Обнаружив, что они уже вышли из замка и направляются к воротам, Гарри немного растерялся, но потом вспомнил, что нужно отвечать.

— Я… э… — промямлил он.

— Красноречиво, — усмехнулся Волдеморт. — Дайте руку, сейчас мы аппарируем.

Гарри было неприятно снова держаться за руку, которая убила его родителей; некстати он подумал, что Волдеморт взял его в ученики лишь для того, чтобы закончить начатое много лет назад, и ему стало очень холодно.

После аппарации он едва устоял на ногах и встретил равнодушный взгляд своего нового учителя.

Они стояли в просторном светлом холле какого-то здания. Наверняка это и был тот самый дом, про который писали в «Пророке»: несколько лет назад много говорили о том, что самый могущественный политик Британии поселился в довольно скромном жилище.

Волдеморт снял чёрную верхнюю мантию и остался в нижней, простой, безо всяких украшений. Он повесил её на вешалку и обернулся к Гарри.

— В этом доме вам предстоит прожить три года, — сообщил он. — Не сказал бы, что мне очень нужен ученик, тем более что вы, по моим сведениям, редкостная бездарность. Однако я не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться физиономией дорогого директора…

У Гарри внутри словно кипел котёл со взрывоопасным зельем, но он пока сдерживался.

— Итак, — продолжал Волдеморт, — вы будете обязаны учиться всему, чему мне захочется вас научить, появляться со мной там, куда я пойду. Это ясно?

Гарри кивнул.

— В остальное время можете быть совершенно свободны. Если что-то понадобится — обращайтесь к домовику, его зовут Добби.

Они стояли в холле, откуда на второй этаж вела широкая лестница, и Гарри рассмотрел вокруг несколько плотно притворённых дверей. Внезапно одна из них открылась, и появился черноволосый волшебник, одетый в застёгнутый до горла сюртук. Он резко остановился, не ожидая, очевидно, увидеть кого-то в холле, но быстро совладал с собой и почтительно поклонился Волдеморту. Вот, значит, как тот приучил обращаться к себе! Но ничего, уж Гарри ему кланяться не будет никогда в жизни!

— Это Северус Снейп, — представил Волдеморт. — Мой личный зельевар и поверенный.

Каменное лицо Снейпа осталось совершенно бесстрастным. Он рассматривал Гарри, и тому показалось, что взгляд чёрных глаз презрителен и тяжёл.

— Зелье готово, милорд, — наконец произнёс он невозмутимо.

— Хорошо. Будь добр, проводи моего ученика в приготовленные комнаты и возвращайся, — велел Волдеморт.

Шагая за Снейпом по лестнице, Гарри мрачно размышлял, что соседство ему досталось не самое лучшее. У личного зельевара наверняка было тёмное прошлое.

— Ваши комнаты, — произнёс Снейп, открывая перед ним дверь. — Располагайтесь, мистер Поттер. И вот ещё что. Если увидите змею — не пугайтесь. Она принадлежит милорду.

— Змею? — тупо переспросил Гарри. Но дверь уже закрылась за его спиной.

— Змею… — повторил он и сел на постель, застеленную багряно-золотым покрывалом. — Только этого ещё не хватало!

2

Люпин давно отвык от уюта, и даже предложенную ему Августой Лонгботтом чашку чая держал за ручку двумя пальцами. Тайком он оглядывался по сторонам, отмечая, что бабушка его ученика очень щепетильна в вопросах быта. Интересно, щепетильна ли в остальных?

— Не хотите ли виски, мистер Люпин? — осведомилась мадам Лонгботтом. — Я всегда добавляю его в чай, и выходит очень вкусно.

— Нет, благодарю вас, — откликнулся тот. Он и так плюхнулся на светлый диванчик в своей заношенной одежде, доставляя хозяйке неудобство.

— Итак, пока мой внук развлекается на выпускном балу, я хотела бы с вами поговорить, — произнесла мадам Лонгботтом. — Мне известно о вашей сделке с гоблинами…

— И как вы к ней относитесь? — не сдержался Люпин. Неужели сейчас ему намекнут, что он продался за пятьсот галлеонов?

— Скажем так, это не самая большая проблема. Гораздо больше меня волнует то, как вы сможете найти подход к Невиллу.

— Неужели это будет так сложно? И неужели вам неизвестно о моей… проблеме?

— То, что вы оборотень, не играет никакой роли, пока у вас есть зелье, — заявила мадам Лонгботтом. — Подозреваю, вам было бы любопытно узнать, что именно затеяли гоблины. Вы знаете, мне тоже.

Поражённый этим признанием Люпин смог вновь сосредоточиться на происходящем оттого, что на колени ему запрыгнула пушистая пёстрая кошка и громко заурчала. Она чувствовала в нём зверя, и ей это нравилось. Люпин погладил её.

— Не опасно ли это всё? — спросил он словно про себя.

Мадам Лонгботтом махнула рукой:

— А даже если и опасно… Обещайте только, что позаботитесь о Невилле. Кроме него, мне терять нечего. Впрочем, я вижу, что вы устали…

— Скорее, ошарашен, — вежливо улыбнулся Люпин.

— Вы можете заночевать у нас, — предложила мадам Лонгботтом. — Меня это не стеснит. А утром поговорите с Невиллом на свежую голову.

— Весьма вам благодарен, — искренне сказал Люпин.

В отведённой ему на ночь комнате он привычно сбросил заплатанную мантию на спинку стула и тяжело опёрся о стол. Не может всё в его жизни быть так хорошо. Чем он это заслужил? Он, оборотень, который считает, что разделяет взгляды Дамблдора, но при этом ничего не сделал для того, чтобы ему помочь?

Он долго не мог заснуть, а проснулся от неясного шума. Он дотянулся до палочки и зажёг Люмос. Свои ботинки он оставил возле кровати, и теперь рядом сидела неизвестно как пробравшаяся в комнату кошка и то и дело пыталась сунуть лапу в левый ботинок.

— Акцио! — шепнул Люпин. Ботинок оказался неожиданно тяжёлым и отозвался возмущённым писком. На одеяло выпал сжавшийся комок, развернулся. На Люпина взглянули крохотные блестящие глазки. Кошка недовольно заворчала, но он не обратил на неё внимания, присматриваясь к крысе.

— Питер? — изумлённо спросил он.

Министерство — Лютный переулок

1

Эрни МакМиллан очень скоро понял, что боится своего наставника. Он не знал, почему Уолден Макнейр выбрал именно его; возможно, просто не слишком раздумывал, услышав шотландскую фамилию.

Работа в Министерстве была престижна, но все в Британии знали, что скрывается за красивыми словами «глава Комиссии по обезвреживанию опасных существ». Когда Волдеморт только пришёл к власти, опасными существами считались лишь те, кто причинил вред человеку. Сейчас опасным существом теоретически можно было признать магглорожденного, который на магической дуэли победил чистокровного. Эрни глубоко возмущало бесправие маглорожденных; именно из-за того, что у власти был Волдеморт, Лайза Турпин е попала ни к кому в ученики и отправилась домой. Может быть, конечно, виной тому была её не слишком хорошая успеваемость, но всё же бедную девочку перемололи жернова политики, и теперь Эрни больше никогда её не увидит…

А убивать кого бы то ни было хаффлпаффец Эрни полагал бесчеловечным. Он искренне считал, что даже бешеного гиппогрифа можно вразумить ласковыми словами. Правда, бешеных гиппогрифов он раньше не видел, но надеялся, что сможет с ними справиться.

Жилище Макнейра было унылым и мрачным. За воротами обнаружился двор с колодцем, в доме нашлась одна-единственная полка с книгами, и то это были школьные учебники. Макнейр почти не разговаривал со своим учеником, даже на кухню пригласил кивком головы.

Эрни сел, рассматривая облупившуюся печку, посудный шкаф, в котором за стеклом виднелись бока расписных кружек. Было неуютно.

Макнейр пинком пододвинул табурет, сел напротив, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Эрни держался из последних сил, чтобы не закашляться.

— Вот чего, — сказал Макнейр, ткнув в него дымящейся сигаретой. — Какая у тебя успеваемость — мне плевать. Нужен помощник в мою контору, я и взял. Насильно тебя тут никто не держит, кстати. Не нравится — уходи.

— А если останусь? — робко предположил Эрни.

Макнейр затянулся и только потом ответил:

— А останешься — может, и научу кое-чему…

Эрни содрогнулся: Сьюзен Боунс, которая всегда узнавала от тёти о делах в Министерстве, говорила как-то раз, что Макнейр чаще всего смертные приговоры магическим животным приводит в исполнение сам. Если он вздумает и Эрни такому же учить — то придётся уйти. Но пока деваться было некуда.

— Я останусь, — поспешно сказал Эрни.

— Останусь, — передразнил Макнейр. — Драться умеешь?

— Я был неплох на дуэлях…

— Врукопашную, — скривился Макнейр. — Хотя какой с тебя, хлюпика, спрос…

Эрни оскорбился. Если уж и взял его в ученики Пожиратель, то зачем издеваться?

— Ладно, — Макнейр хлопнул ладонью по столу. — Располагайся пока, вещи перетаскивай ко мне, а завтра в Министерство пойдём, я тебя там кое с кем познакомлю.

Никакого удовольствия предполагаемое знакомство Эрни доставить не могло; наверняка ему придётся три года существовать среди головорезов, — но возразить он не посмел.

На следующее утро Макнейр поднял его ни свет ни заря, потащил во двор и облил ледяной водой из колодца. Потом швырнул орущему Эрни полотенце и ушёл в дом. В это же утро Эрни пришлось самому готовить для них двоих завтрак, и он уже готов был протестовать. Макнейр взял себе ученика, а не домработницу! Но сил возразить у него не нашлось, он весь дрожал в предчувствии встречи с сотрудниками зловещей Комиссии.

Коридоры Министерства были пусты в такой ранний час, но Макнейр, видимо, следовал собственному графику и не думал спрашивать у Эрни, чего хочется ему.

Отворилась дверь с надписью: «У. Макнейр» — наверняка кабинет.

— Так, это ещё что? — прогудел хозяин кабинета. Эрни выглянул из-за его широкой спины.

Кабинет был уже занят. Прямо на столе, не заботясь о приличиях, сидел незнакомый черноволосый волшебник и то и дело подкидывал и ловил волшебную палочку. Шея его была замотана розовым шарфиком.

— А что? — удивился он, окидывая вошедших быстрым взглядом. — Уолли, тебе не нравится, какое разнообразие я привношу в эту убогую обстановку?

Макнейр подошёл к нему и спихнул со стола.

— Ну вот, так всегда, — протянул волшебник, ничуть не обидевшись, и вдруг подмигнул смутившемуся Эрни.

Макнейр тем временем уселся в кресло, выдвинул ящик стола, вытащил длинный узкий нож и принялся вертеть его в руке.

— Знакомьтесь, — хмыкнул он. — Ещё вместе работать.

С нескрываемым интересом незнакомый волшебник уставился на Эрни.

— Что, только что из Хогвартса? — спросил он. Улыбка его разъехалась до ушей.

— Да, — ответил Эрни и подал руку. — Эрнест МакМиллан.

— Скабиор, — представился волшебник. Эрни, проклиная свою робость, не решился уточнить, имя это или фамилия.

— Вот что, — сказал Макнейр. Он отвернулся и посмотрел в сторону, где на стене висела картина, изображающая всадника на гиппогрифе. — С этой минуты всё, что я скажу, останется в этих стенах. Ясно, МакМиллан?

Эрни кивнул. Ему вдруг стало не по себе.

— Ты человек новый, но, раз я взял тебя в ученики, это теперь моё дело — проверить, чего ты стоишь, — продолжал Макнейр. — Если ты думаешь, что мы здесь только зверюшек мучаем, ты ошибаешься. Скабиор, дверь закрой и заглушки повесь.

Тот повиновался беспрекословно, наколдовал заглушающие заклятия и обернулся к своему начальнику. Макнейр поигрывал ножом, и Эрни не мог избавиться от ощущения, что, если он совершит ошибку, этот нож вонзится ему в горло. Некстати он вспомнил, что за всё время, которое провёл рядом с наставником, ни разу не видел, чтобы тот пользовался магией. Возможно, он предпочитает рукопашный бой? Он не знал, чего ждать, и даже отступил к стене.

— Садитесь, не стойте, — велел Макнейр, заметив, что они ещё не присели. — Итак, мне стало известно, что на Министерство магии планируется нападение.

Эрни проглотил все вопросы.

— Нападение это будет извне, — глухо продолжил Макнейр, — из Франции. Они там уже давно ждут момента, чтобы вмешаться в наши дела. Мы — одни из немногих посвящённых в тайну. Враги хотят захватить Министерство и свергнуть Фаджа. Они уверены, что летом многие сотрудники ушли в отпуск, здесь будет малолюдно, и авроры не сумеют вовремя среагировать. Подробности сообщу потом. Вопросы?

Эрни медленно поднял руку.

— А при чём здесь мы? То есть я хотел сказать, что это же Комиссия по обезвреживанию опасных существ…

— А вейлы, по-твоему, не опасные существа? — нехорошо прищурился Макнейр. — А великаны?

Тихо ахнув, Эрни уставился на него.

— Если ты не знаешь, как опасны вейлы, это твои проблемы, — заметил Макнейр. — Эти девицы превращаются в птиц, но, я полагаю, мы их ощиплем. Плохо, что всю эту кодлу поведёт в министерство…

— Олимпия Максим? — встрял Скабиор, который всё время, пока его начальник говорил, раскачивался на стуле. — Что, правда? Собственной персоной?

— Правда. Говорят, там будет и Каркаров. Не знаю, как он согласился ей подчиняться, но очень надеюсь, что он убежит с поля боя, едва заметит первого противника, — ответил Макнейр. — Но до этого пока далеко. МакМиллан, проболтаешься кому — убью. А теперь за работу. Документы сортировать умеешь?

2

Странно, но Гарри никто не ограничивал в передвижениях, за ним не следили, хотя он и подозревал, что на него повесили Следящие чары. Уже несколько дней он жил в доме Волдеморта и за это время ни разу ему не понадобился. Но сидеть в четырёх стенах было невыносимо, и он отправился в Косой переулок.

В «Пророке» уже давно вышла статья, где перечислялись все студенты, которые обрели на выпускном наставников, и Гарри искренне не хотелось знать, что там написано про него.

Он уже успел обменяться короткими записками с друзьями; Рон прыгающим почерком писал, что Рудольфус Лестрейндж не даёт ему ни минуты отдыха и заставляет заниматься в дуэльном зале по несколько часов в сутки. Гермиона восторгалась библиотекой мадам Боунс, Невилл говорил о том, что его учитель очень добр и мягок. И все они со скрытой тревогой спрашивали, как себя чувствует Гарри. Возникало такое ощущение, что друзья боятся узнать о его смерти. Гарри только усмехался, пряча письма в свой сундук. На самом деле Волдеморт наверняка о нём забыл.

Он прогулялся по Косому переулку, зашёл за пергаментом и перьями и отправился дальше. И неожиданно для себя столкнулся с Невиллом.

Они обрадовались друг другу так, словно не виделись целый год.

— Пойдём к Фортескью, — предложил Невилл. Сам он выглядел немного увереннее, чем неделю назад, — наверняка перестал волноваться.

Они сели за столик и заказал мороженого.

— Это отлично, Гарри, — вполголоса говорил Невилл, не забывая опустошать свою вазочку. Мистер Люпин не мучит меня, а просто проверяет, что я умею. Ты бы слышал, как он рассказывает про всяких магических существ, — мы о таком и понятия не имели. Разве эта Амбридж столько знала про вампиров? Да мы от пикси еле научились отбиваться!

Гарри согласно кивал. Он был рад встрече с другом, но его не оставляло ощущение, что сейчас Невилл вспомнит, к кому попал он сам, и начнёт жалеть его.

Так и вышло.

— Ну а ты? — спросил Невилл. — Он… он… он вообще как?

Последние слова он проговорил шёпотом.

Гарри пожал плечами:

— А никак. Я его и не видел всё это время. Он только привёл меня к себе — и всё.

— То есть он не пытает магглов?

Содрогнувшись, Гарри взглянул на него:

— Невилл, я ничего об этом не знаю. Даже если и пытает…

Невилл вдруг посмотрел ему за спину: Гарри как раз услышал, что в кафе отворилась дверь, и по выражению лица друга понял, что ничего хорошего не увидит.

— А, Поттер… — протянул за его спиной противный голос Теодора Нотта. — Решил наконец-то показаться?

— Что ты имеешь в виду? — обернулся к нему Гарри. К несчастью, Нотт был не один: с ним собралась вся слизеринская шайка, за исключением разве что Драко Малфоя. Были даже Миллисента Буллстроуд и Дафна Гринграсс.

Невилл побледнел. Отражать нападки он так и не научился.

— Ну как же, — продолжал издеваться Нотт, — ты же стал учеником самого Тёмного Лорда. Наверняка твои родители на том свете не знают, как тебя проклясть!

Гарри осторожно сомкнул пальцы на рукояти волшебной палочки.

— Не надо! — зашептал Невилл, думая, что Нотт и его компания не услышат. — Гарри, оставь их, лучше пойдём.

— Я полагаю, то, как умерли мои родители, тебя совершенно не касается, — придушенно проговорил Гарри.

— А, я не знал, что тебе на них тоже плевать, — протянул Нотт. — Хотя, конечно, любой бы отказался от таких родителей…

Гарри вскочил, опрокинув стул. Невилл схватил его за рукав.

— Мерзавец! — выкрикнул Гарри. — Дуэль, и немедленно!

На них стали оглядываться, но ему не было до этого никакого дела.

В Лютном переулке было пусто. Нотт, ухмыляясь и изредка оглядываясь на Гарри, шагал впереди. Гарри знал, что со слизеринцами нужно держать ухо востро. От девчонок нет толку в бою, но даже они могут сделать подлость. Невилл сопел где-то за плечом, и спасения не было.

Спасения? Гарри не отказался бы от помощи, но — он крепче сжал палочку — нельзя надеяться, что его всегда будет выручать Дамблдор. Не выручил тогда — не выручит и сейчас. Гарри должен справляться сам.

Нотт привёл их на задворки домов Лютного переулка, и Гарри увидел, что за каким-то магазином темномагических вещей располагается довольно большой пустырь.

Слизеринки тут же наколдовали себе пуфики и собрались смотреть на дуэль со всеми удобствами. Гарри трясло от ненависти, и он даже не слушал, что бормочет Невилл. Наверняка испугался, забыл, что настоящий гриффиндорец должен быть бесстрашным!

— Ну, Поттер, — скривился Нотт. — Ты готов? Лучше проси, чтобы я тебя отпустил, так будет лучше для тебя.

Ненависть Гарри достигла предела. Пусть его схватят авроры за то, что он устроил дуэль, — но память Джеймса и Лили Поттеров не смеет оскорблять никто на свете!

— Я надеюсь, ты не испугаешься Непростительных, — прорычал он. Хоть что-то Волдеморт сделал правильно — пробил в Министерстве разрешение использовать Непростительные заклятия безо всякого наказания. Тогда многие были в ужасе, но теперь подлый законопроект был Гарри только на руку.

— В позицию, — скомандовал Блейз Забини, который взял на себя обязанности распорядителя дуэли. Невилл, что-то бормоча, отошёл в сторону и, казалось, едва сдерживался, чтобы не аппарировать.

Гарри встал в дуэльную стойку и занёс руку с палочкой. Теперь всё будет зависеть только от его умения и сноровки, а кто сказал, что, если он победит, на него не нападут оставшиеся прихвостни Нотта?

В этот момент раздался хлопок аппарации. Возникший из воздуха Волдеморт оглядел собравшихся и медленно медленно сделал несколько шагов по утоптанной земле. Его лакированные туфли тут же покрылись пылью, и Гарри наконец заставил себя оторвать от них взгляд.

— Мой ученик вызвал вас на дуэль? — осведомился Волдеморт.

— Только меня! — выпятил грудь Нотт.

— Почему не всех сразу? — спросил Волдеморт, и его тонкие губы расплылись в улыбке. — Вы знаете, что маг, который не в состоянии сражаться, может выставить вместо себя того, кого он выберет?

— Но я… — начал Гарри, однако Волдеморт остановил его взмахом руки. — Вас никто не спрашивает, молодой человек. Мистер Нотт, извольте приготовиться.

Белый от ужаса Невилл прижался к стене. Слизеринцы кое-как держались, хотя Гарри видел, что им не по себе, а на Нотта страшно было смотреть.

— Милорд… — произнёс он, но в это мгновение Волдеморту надоело ждать. С его палочки сорвалась зелёная вспышка, и тонкий луч ударил Нотта в грудь.

Гарри отшатнулся, не веря своим глазам. Теодор Нотт лежал мёртвым на пыльной земле, а Волдеморт, уже успевший убрать палочку, вдруг удивительно стал похож на сытую змею.

Дом мадам Блэк — дом Волдеморта

1

— Переоденьтесь во что-нибудь поприличнее, молодой человек, — потребовал Волдеморт, когда ошарашенный Гарри схватился за стоящую в прихожей вешалку, чтобы не упасть. — Я собираюсь посетить один благородный дом и хочу, чтобы мне не было за вас стыдно.

Гарри хотел сказать, что такому чудовищу и хладнокровному убийце не может быть стыдно, но язык словно отказал ему. Он поднялся наверх, чувствуя, как Волдеморт смотрит ему вслед.

Его шкаф был уже полон новыми мантиями, которые принесли ему домовики. Гарри не взял бы ничего у Волдеморта, но его и в самом деле никто не спрашивал. Он выхватил из шкафа первую попавшуюся мантию — бутылочно-зелёного цвета — и напялил её.

Дрожа, он спустился вниз, в холл, где его поджидал Волдеморт, в нетерпении прохаживаясь туда-сюда.

— Вы задержались, молодой человек, — процедил он и отвернулся от Гарри, взмахнув полами мантии. — Следуйте за мной.

Он пошёл — но не на улицу, чтобы аппарировать, а в гостиную, и Гарри понял, что они перенесутся через камин.

Стоять вплотную к убийце своих родителей было неприятно, но, вываливаясь из камина в доме по адресу «площадь Гриммо, двенадцать» (Волдеморт назвал его достаточно громко), Гарри не устоял на ногах и был вынужден ухватиться за плечо своего учителя, который сделал вид, что не заметил его оплошности.

Они оказались в просторной гостиной, которая была полна незнакомых Гарри волшебников. Они оказались в просторной гостиной, которая была полна незнакомых Гарри волшебников. Многие собрались вокруг стола, и Гарри догадался, что там идёт какая-то игра. Кое-кто расхаживал по комнате с бокалом вина в руках, некоторые стояли, беседуя друг с другом. Гарри понял, что попал на какой-то приём. Но что это может быть за приём, если только не сборище бывших Пожирателей, которые и после формального распада их ужасной организации остались верны своему господину? Они прикрываются заботой о Британии и изображают порядочных волшебников и волшебниц, а сами даже не взглянут на умницу Гермиону только потому, что она магглорожденная! А ещё они наверняка пытают магглов…

Стиснув зубы, Гарри шёл за Волдемортом. Он твёрдо решил, что ничего не будет есть и пить в этом притоне!

Волдеморт тем временем пересёк комнату и приблизился к черноволосой волшебнице средних лет, которая при виде его поднялась с дивана.

— Мадам Блэк, — произнёс Волдеморт и учтиво поцеловал ей руку. — Рад видеть вас в добром здравии.

— И я вас, милорд, — ответила волшебница. Голос её был низок и красив. Из-под полуопущенных ресниц она бросила быстрый взгляд на Гарри, который, конечно, уже узнал бывшую жену Рудольфуса Лестрейнджа, Беллатрису, которая после развода взяла девичью фамилию. Он вспомнил и всё, что о ней знал: эта женщина была приближена к Волдеморту и, видимо, сохранила своё положение и сейчас. Но место ей было в Азкабане, никак не в пышно убранной гостиной. Она заслужила только тюремную баланду, а не драгоценное вино.

Однако Беллатриса, видимо, не подозревала о его мыслях.

— Позвольте спросить, милорд, это и есть ваш ученик? — промурлыкала она.

— Верно, — ответил Волдеморт, оборачиваясь к Гарри. — Позвольте представить, мадам Блэк, — Гарри Джеймс Поттер.

Гарри неловко наклонил голову. Кланяться или целовать холёную руку убийцы он не собирался, хватило с него и одного раза.

Волдеморт тем временем взял бокал вина с проплывающего мимо подноса и неспешно пригубил, оглядывая гостиную.

— Кто играет? — лениво и словно скучающе спросил он. — Мне отсюда не видно.

— Крауч и Локхарт, милорд, — ответила Беллатриса. — Удача, кажется, отвернулась от Гилдероя.

Волдеморт издал неопределённый звук и кивнул Гарри.

— Вы можете идти развлекаться, молодой человек, когда будет нужно, я вас позову.

Гарри не нужно было дважды упрашивать, он быстро развернулся и нырнул в толпу. Хотелось оказаться отсюда как можно дальше — и в то же время он боялся, что дом тёмной волшебницы может быть напичкан ужасными чарами. Конечно, лучше всего было бы найти библиотеку и спрятаться там — Гермиона, например, так и делала.

Библиотеку Гарри нашёл быстро. Он прошагал мимо одинаковых полок и присел в углу на низкий диванчик. Ему всё здесь было противно, ведь он понимал, что среди стоящих на стеллажах книг большинство содержит в себе какую-нибудь мерзость.

Раздался шорох, и он вздрогнул. Из-за ближайшего стеллажа выступила девушка, и в первую секунду он даже моргнул, подумав, что ему померещилось. Девушка, в голубом платье, с длинными светлыми волосами, была на вид примерно его возраста. В руках она нервно комкала вышитый платок.

— Вы ведь Гарри Поттер? — тихо спросила она и зачем-то оглянулась.

— Да, а вы… — начал Гарри, но девушка но девушка не дала ему договорить.

— Тише, пожалуйста, — взмолилась она, — нас могут услышать!

— Что случилось? — шёпотом спросил Гарри. — Мы знакомы?

— Меня зовут Астория Гринграсс, — прошептала девушка. — И я здесь, чтобы… чтобы узнать, всё ли у вас в порядке, и предупредить...

— Предупредить? — Гарри усадил девушку на диванчик и присел рядом. — Кому-то грозит опасность?

— Вам. — Гарри показалось, что в её глазах стоят слёзы. — Вы попали к ужасному волшебнику! Он убьёт вас не моргнув глазом! И я…

— Вы? — встревожился Гарри. — Опасность угрожает и вам тоже?

— Неважно, — напряжённым шёпотом ответила Астория Гринграсс, и и он наконец понял:

— Так вы сестра Дафны? Но я ни разу не видел вас, вы учились в другой школе?

— Я обучалась на дому, — еле слышно проговорила Астория. — Но сейчас нет времени говорить об этом, мне нужно торопиться. Прошу вас, остерегайтесь вашего учителя, он может сделать с вами всё что угодно. Меня уже не спасти, но если я могу предупредить другого человека, то я это сделаю!

Сердце Гарри забилось неровно: неужели этой хрупкой девушке с заплаканными глазами угрожает опасность?

— Объясните же, что происходит?

Астория подняла на него прозрачные глаза; казалось, она сейчас расплачется.

— Я его невеста, — прошептала она. — Я должна выйти замуж за Тёмного Лорда.

У Гарри перехватило дыхание; ему показалось, что мир перевернулся, что… впрочем, чего было ждать от чудовища? Ему наверняка будут в радость страдания девушки!

— Ничего уже нельзя исправить, — прошептала Астория и вдруг резко поднялась. — Сюда идут! Прощайте, мистер Поттер! И лучше бегите, пока не поздно!

Она скрылась за стеллажом, и в ту же минуту раздались чёткие мужские шаги. Перед растерявшимся Гарри появился Волдеморт и оглядел его с ног до головы.

— Ступайте за мной, молодой человек, — процедил он. — Вы слишком засиделись.

2

— Извольте прочесть этот трактат к завтрашнему вечеру, — произнёс Волдеморт и положил на стол увесистый фолиант. — Здесь говорится об особенностях магического мира и о способностях волшебников.

Гарри сжал зубы, но книгу взял. Наверняка один из заказов нового правительства, труд, подтверждающий, что магглорожденные недостойны пользоваться той же магией, что и волшебники! Но он давал магическую клятву, которая должна была покарать того, кто решит её нарушить, и книгу Гарри забрал.

Он не осилил и половины; разумеется, это оказалось именно то, что он и ожидал. Автором был Гилдерой Локхарт — тот самый волшебник, который проиграл тогда в доме мадам Блэк что-то ценное. И Гарри его было ничуть не жалко. Прихвостень Волдеморта, он подтверждал свои выкладки примерами из жизни и цитатами из старинных книг, которые наверняка выдумал сам, и Гарри не верил ни единому его слову. Как ещё самого Локхарта принимают в этом обществе? Гарри специально проверил по справочнику родословных британских магов и выяснил, что Локхарт — обыкновенный выскочка, а предок его сам был магглорожденным. Так значит, среди Пожирателей главное — уметь польстить? Интересно, ждёт ли Волдеморт, что Гарри тоже будет заискивать перед ним? Наверняка нет, он не настолько глуп!

Время шло, однако Волдеморт не только не спросил у Гарри о прочитанном — он, казалось, вообще забыл о его существовании. Гарри слонялся по дому, то и дело натыкаясь то на хмурого Снейпа, который своей разбойничьей рожей навевал стойкие мысли о бандитах с большой дороги, то на иссиня-чёрную змею Нагайну, которая имела обыкновение заползать в тёплые камины или на подоконники и там спать.

Целый день Волдеморт где-то пропадал и появлялся только поздно ночью, когда Гарри спал. Иногда Гарри всерьёз обдумывал пути побега, но его останавливало знание о магических клятвах. В конце концов он сообразил, что бежать можно будет лишь тогда, когда Волдеморт первым нарушит обещание заботиться о своём ученике, — и никак иначе. Но не может ли так быть, что первый причинённый Гарри вред станет и последним? Или бежать ни в коем случае нельзя, а надо быть глазами и ушами в стане врага?

Дамблдор никак не давал о себе знать; Гарри помнил просьбу приходить, как только он обустроится, но жгучий стыд останавливал его. Что, если директор в самом деле считает его предателем?

Однажды ночью в его окно постучалась пушистая серая сова. Гарри ждал письма от Дамблдора, но обманулся в своих ожиданиях.

Это было письмо от Астории Гринграсс. Она приглашала его встретиться в маггловском Лондоне, на Трафальгарской площади. Такое письмо могло значить только одно: ей угрожает нешуточная опасность, и спасти её может лишь Гарри.

Дом Августы Лонгботтом — Министерство

1

— Но какое отношение к этому имеет студентка Хогвартса? — изумлённо переспросил Люпин.

— А вот какое! — окрысился Крюкохват. — Сейчас вы всё узнаете.

Он с ногами сидел на диванчике в гостиной и чувствовал себя как дома. Рядом величественно восседала сама хозяйка, напротив, за столом, — Невилл и Люпин.

— Теперь, когда клятвы принесены, Гринготтс постановил, что можно и рассказать вам правду.

Люпин подозревал, что это будет лишь часть правды, но сделать ничего не мог: чтобы узнать всю, им нужно было то, что скажет сейчас Крюкохват.

— Пророчицы рождаются редко, — скрипел гоблин, вертя в когтистых руках чашку чая, из которой он не сделал ни одного глотка. — Самая великая из пророчиц современности — Кассандра Ваблатски, но она уже слишком стара. И мы бы не знали о новой пророчице, если бы она не пришла два года назад в Гринготтс в сопровождении отца. Всё произошло на моих глазах, я вёз их к сейфу и открывал его. Лавгуд принёс немного золота — сущие гроши, но он хотел оставить их на хранение у нас.

В кармане у Люпина зашевелился проснувшийся Петтигрю, и он машинально погладил его. Бывший друг, пропавший невесть куда семнадцать лет назад, наотрез отказывался превращаться в человека, и Люпин догадывался почему. Наверняка у Питера хватило ума провести в облике крысы все семнадцать лет, и сознание зверя поработило сознание человека, оставляя лишь краткие минуты просветления.

— Луна Лавгуд вошла в сейф и потрогала золото, — продолжал Крюкохват. — Полагаю, ей было просто любопытно, но в этот момент она изменилась. Вы знаете, как произносятся пророчества? Девушка заговорила чужим голосом, взгляд её остановился, её всю трясло.

— И что же она произнесла? — спросила мадам Лонгботтом. — Кстати, не хотите ли подлить коньяку в чай? Весьма бодрит?

— Не желаю, — прорычал гоблин, — на чём я остановился?

— На пророчестве, — напомнил Люпин. — Луна Лавгуд произнесла пророчество.

Невилл рядом сидел затаив дыхание и пока не вмешивался.

— Пророчество гласит: «Придёт рождённый на исходе седьмого месяца, чьи родители трижды бросали вызов злу, и победит его».

Стало тихо.

— Я родился в конце июля… — прошептал Невилл. — Здесь говорится обо мне?

Петтигрю в кармане у Люпина возмущённо пискнул, но этого, к счастью, никто не услышал.

— Это пророчество подходит к двоим юношам, — пояснил гоблин. — К вам и к Гарри Поттеру. Дамблдор поставил на Поттера, но мы ставим на вас. Я, разумеется, немедленно сообщил руководству Гринготтса о случившемся, и мы поняли, что получили ценную информацию. Была проведена проверка, и оказалось, что это пророчество появилось в Зале Пророчеств в Отделе Тайн, значит, оно было истинным. Мы выбираем вас, мистер Лонгботтом.

— И я должен научить Невилла, как сразить Волдеморта? — вопросил Люпин. — Великолепно…

— Хотите коньяку, мистер Люпин? — невозмутимо осведомилась мадам Лонгботтом и сама первой сделала глоток из припасённой бутыли, прямо из горлышка. — Такое известие просто необходимо запить!

2

Макнейр поднял Эрни ни свет ни заря, заставил, как обычно, облиться холодной водой, позавтракать и аппарировал вместе с ним в Министерство.

— Мистер Макнейр, куда мы идём в такую рань? — осмелился спросить Эрни. Он испугался, что сейчас придётся присутствовать на казни какого-нибудь животного, которое укусило хозяина или кого-то ещё, и приготовился возмущаться, но всё вышло совсем не так.

В кабинете, в котором Эрни уже освоился, обнаружился, по обыкновению, Скабиор, только сейчас он был, как никогда, серьёзен.

— Нападение сегодня?! — пришёл в ужас Эрни. Он хоть и был хаффлпаффцем, но многие вещи схватывал на лету. Сражаться против неведомых французских вейл ему не хотелось; он бы с удовольствием поговорил с одной из них и, может быть, сводил бы к Фортескью, если бы она захотела. Он знал, кто такие вейлы, но и представить себе не мог, что девушка умеет превращаться в злобную птицу. Даже если и так, она прежде всего девушка, которой нужно мужское внимание, тем более что француженки, наверное, обожают внимание, и он был бы не против его оказать.

— МакМиллан! — рявкнул Макнейр. — Зевать потом будешь, а сейчас слушай! План действий разработали ещё на прошлой неделе. Мы приготовили этим тварям отличную ловушку. Моё дело — притаиться со своими людьми в засаде. Скабиор возьмёт на себя первую линию обороны. Народу там будет не слишком много, пусть думают, что Министерство защищать некому и что оно скоро падёт. А когда захватчики расслабятся, появлюсь я с основными силами. Постарайся не сдохнуть. Когти у этих тварей острые.

— Потом дам пёрышко вейлы, — прошептал Скабиор на ухо Эрни. — Подаришь девушке.

Эрни хотел возразить, но слова застряли у него в горле.

Он попал под начало к Скабиору. Огромный Атриум был почти пуст, только иногда какой-нибудь волшебник или волшебница выходили из камина и направлялись к лифтам. Эрни уже знал, что это авроры, которые притворяются обычными служащими, что в девять утра камины одновременно полыхнут зелёным и из них вывалятся орущие вейлы и другие не менее злобные и враждебные существа.

Он настолько устал от ожидания под чарами невидимости, что пропустил момент нападения. Но всё случилось именно так, как он себе и представлял, вот только вейлы оказались куда более злобными, чем рисовало его воображение. Ни одной из них он не решился бы предложить сходить вместе за мороженым.

Эрни не позволял себе убивать, он не позволял себе калечить — он только защищался в свалке, постоянно поддерживая щит и уворачиваясь от острых когтей.

Сколько продолжалась схватка, он не смог бы сказать; вопли и шум эхом отражались от стен и потолка Атриума, мимо пролетали вспышки заклинаний, в стороне мелькнул Скабиор.

Сколько продолжалась схватка, он не смог бы сказать; вопли и шум эхом отражались от стен и потолка Атриума, мимо пролетали вспышки заклинаний, в стороне мелькнул Скабиор и тут же скрылся. Эрни оттеснили к стене, и он смог перевести дух.

К счастью, Макнейр зря пугал его великанами — никаких великанов, конечно, не было, зато были волшебники и были вейлы. Хищные птицы парили под потолком, набрасываясь на врагов, грохот и вой ужасали, и Эрни не выдержал. Он ничего не понимал в политике, его заботила только учёба и иногда девушки, и он понял, что неправильно, когда разногласия между магами двух стран оборачиваются побоищем. Тем более что английские маги явно побеждали. Под сводами зала разносился командный рык Макнейра, понимающего в вейлах поболее остальных, и Эрни решил, что справятся без него.

Он нырнул в сторону, в какой-то коридор, — и налетел на растрёпанную светловолосую девушку. На её щеке кровоточила царапина, а в широко раскрытых глазах застыл страх. «Вейла!» — мигом сообразил Эрни, направляя на неё волшебную палочку. Но девушка и не думала на него нападать. Она схватила Эрни за руку и, заглядывая ему в лицо, воскликнула:

— Пожалуйста, позовите колдомедика! Моя наставница умирает!

— Но… — начал Эрни.

— Мы сдаёмся, сдаёмся! — заверила его француженка и протянула ему свою волшебную палочку.

Когда нагретая её ладонью рукоять коснулась пальцев Эрни, он смог поверить, что это не сон.

Дом Волдеморта, Министерство — Трафальгарская площадь

1

Гарри, с трудом сдерживая отвращение, вошёл в кабинет Волдеморта и сразу же попал под насмешливый взгляд красноватых глаз.

— Молодой человек, у вас сегодня вечером нет никаких неотложных дел? — поинтересовался Волдеморт. Гарри вспомнил, что именно в это время он встречается с Асторией Гринграсс, и вдохновенно соврал:

— Я сегодня встречаюсь с друзьями в «Кабаньей голове», и собираюсь засидеться допоздна.

— Молодость, — как-то по-человечески вздохнул Волдеморт, вертя в руках волшебную палочку. — Что же, не стану мешать вашим планам. Ступайте туда, куда направлялись. Или вы хотите у меня что-то спросить?

Гарри хотел, ещё как. Вопросы так и вертелись у него на языке, но он не знал, какой из них задать.

— За что вы убили Теодора Нотта? — выдавил он.

Волдеморт хмыкнул, пожал плечами, как будто удивляясь, что его ученик не понимает таких простых вещей.

— Этот мальчишка был слишком горластым и слишком противным и обещал стать если не законченным негодяем, то весьма малоприятной личностью.

Гарри задохнулся от ненависти:

— За такое не убивают! — воскликнул он.

— Мне лучше знать, — осадил его Волдеморт. — Ещё что-то, молодой человек?

Он ведь ещё ни разу не обратился к Гарри ни по имени, ни по фамилии! Неужели его слух может оскорбить фамилия тех, кого он когда-то убил? Гарри сжал кулаки в карманах и твёрдо решил, что о родителях спрашивать не будет.

— А за что вы хотите сделать несчастной Асторию Гринграсс? — выпалил он.

— Несчастной? — удивился Волдеморт, и его широкие ноздри затрепетали то ли от гнева, то ли оттого, что он пытался сдержать смех. — Вы в самом деле так считаете?

Гарри вспомнил хрупкую заплаканную девушку, и только память о принесённой клятве удержала его от того, чтобы напасть на стоящее перед ним чудовище в человеческом обличье.

— Молчите, значит, считаете… — протянул Волдеморт и склонил голову набок, рассматривая Гарри, как диковинное животное. — Удивительно. Впрочем, лезть к вам в голову я полагаю несколько неприличным, а посему вы можете идти.

Лезть в голову? Неужели Волдеморт умеет читать мысли? Но Гарри не успел удивиться. Его учитель неуловимым движением вынул из складок мантии футляр и протянул ему.

— Если увидите мисс Грейнджер, передайте, пожалуйста, ей. Мне стало известно, что она ищет этот предмет уже две недели.

Гарри взял футляр и молча вышел. Отдавать эту вещь Гермионе нельзя, вдруг там наложены чары, и она умрёт, когда откроет крышку, а потом все подозрения в убийстве падут на Гарри? Ведь Волдеморт способен на любую подлость…

Поразмыслив, Гарри накинул мантию и отправился в Министерство: он знал, что Гермиона засиживается там допоздна вместе с мадам Боунс. Он помнил, как попасть в Министерство, и воспользовался уходящей под землю телефонной будкой. Он поправлял значок с указанием цели посещения, когда лифт остановился на уровне Атриума. Подняв глаза, Гарри ахнул.

Атриум был усыпан осколками камня и стекла, барельефы, украшающие стену и потолок, были разрушены, а посередине суетились маги-рабочие, которые левитировали мусор в одну кучу в центре зала. Гарри осмотрелся, заметил чёрные пятна — следы заклятий — и быстрым шагом направился к столу охранника, который взвешивал волшебные палочки.

— Что здесь произошло? — спросил он.

— Диверсия, — буркнул охранник, отдал ему палочку и пропустил к лифтам.

У Гермионы был собственный кабинет — и Гарри, искренне радуясь, что его подругу так высоко ценят, всё же чуть-чуть ей завидовал. К счастью, Гермиона оказалась на месте. Она обрадовалась другу и с большой осторожностью приняла из его рук подарок Волдеморта. Затем она проверила футляр всеми известными ей способами обнаружения чар и ничего не нашла.

Они с Гарри посмотрели друг на друга, затем Гарри решился и поддел ногтем крышечку.

Внутри на мягкой подушечке лежала маленькая статуэтка, которая изображала скачущую лошадь. Статуэтка была вырезана из желтоватого материала, и Гарри догадался, что это слоновая кость. Гермиона выхватила статуэтку из углубления, не заботясь о безопасности:

— Гарри, это же универсальный Идентификатор чар, таких в мире осталось всего десять! Он очень мне нужен, ведь я буду писать научную работу!

— Это прислал Волдеморт, — хмуро напомнил Гарри. Гермиона взглянула на него:

— И что же? Неужели ты думаешь, что он убьёт меня среди бела дня? Глупости!

Статуэтка встала на её стол, заваленный бумагами, и Гарри показалось, что изваянный конь грустно наклонил голову. Впрочем, он не смог бы утверждать это точно, потому что в следующий момент отворилась дверь и вошла мадам Боунс.

— Гермиона, мне нужно… — начала он и тут заметила Гарри. — Здравствуйте, мистер Поттер. Что вас к нам привело?

— Я принёс… — Гарри запнулся. — Принёс вот это.

Он отошёл от стола, чтобы мадам Боунс смогла рассмотреть лошадь, но та вдруг подозрительно взглянула на него и спросила:

— Откуда это у вас?

— Я… — замялся Гарри. — Я узнал, что Гермионе нужно, и…

Гермиона рядом мучительно покраснела: врать толком не умели ни она, ни сам Гарри.

— И вы сказали наставнику, что вашей подруге нужен универсальный Идентификатор чар? Не отпирайтесь, мистер Поттер! — вдруг прикрикнула мадам Боунс. — Это было так?

— Мэм… — начала Гермиона, но тут же замолкла под строгим взглядом.

— Нет, мэм, — храбро ответил Гарри. — Волдеморт сам дал мне эту вещь и попросил отнести…

— И вы согласились отнести?! — ахнула мадам Боунс. — А вы, мисс Грейнджер, — вы согласились принять эту вещь из рук…

Она повернула голову к двери, словно пытаясь определить, не подслушивают ли их, и не произнесла больше ни слова. Подняв палочку, она испепелила статуэтку Инсендио.

Гарри не смотрел на обуглившуюся столешницу — он видел только огромные глаза Гермионы.

2

На Трафальгарской площади было холодно и ветрено. Гарри поднял воротник мантии, не заботясь о том, что похож в ней на ряженого, — по крайней мере, проходящие мимо магглы оборачивались и изредка удивлённо указывали на него друг другу. Но Астория Гринграсс всё рассчитала правильно: здесь, в маггловском Лондоне, их не стали бы искать, а даже если бы и нашли, то не посмели бы поднимать шум.

Прошло полчаса, Гарри уже наложил на себя Согревающие чары и наконец увидел быстро идущую к нему Асторию. Та была одета в мантию, укороченную до колена, и в уже знакомое голубое платье. Видимо, хорошо учила маггловедение и знала, что в таком наряде её примут за обычную девушку в длинной юбке и в плаще.

— Мистер Поттер, — произнесла Астория, останавливаясь рядом с ним. — Здравствуйте. Я позвала вас сюда, но речь пойдёт не только обо мне.

Она без тени смущения взяла Гарри под руку, и они медленно пошли, прогуливаясь по площади.

— Что-то случилось? — спросил Гарри. Он не умел спасать, не умел защищать, но уверенность в том, что девушке рядом с ним грозит опасность, словно придавала ему сил.

— Да. Я полагаю, вы должны знать, — ответила Астория и нервным движением заправила за ухо выбившуюся из причёски светлую прядь. — Вы же знамя сопротивления.

— Вы знаете про… — начал Гарри и прикусил язык, но Астория взглянула на него и просто ответила:

— Да, я знаю про Орден Феникса.

Гарри даже замер на мгновение, прежде чем смог продолжить путь. В эту минуту он поверил Астории безоговорочно.

— И как его будущий лидер вы должны знать, — продолжала Астория, теперь словно избегая смотреть ему в глаза, — что сегодня утром произошло нападение на Министерство.

— Я был там в обед, мне сказали, что произошла какая-то диверсия… — пробормотал Гарри.

— Объединённые силы иностранных магов пытались захватить Министерство, чтобы свергнуть Фаджа. Им это не удалось, потому что о нападении знали заранее.

— Но как они попали туда? — сообразил Гарри. — Через камины? Кто же их открыл?

Астория остановилась, глядя на него снизу вверх прозрачными, словно льдинки, глазами.

— Сегодня были арестованы Малфои. И вряд ли вы прочтёте об этом в «Пророке».

— Что?!

— Вы же знаете, что у них родственники во Франции, французская ветвь семьи. Предполагают, что доступ к каминам Министерства открыл именно Люциус, — Астория закусила губу. — И я не знаю, выйдут ли они из Азкабана…

— И вы хотите, чтобы я как-то повлиял на… — у Гарри перехватило дыхание. — Но это невозможно! Он даже не станет меня слушать, я для него словно вещь!

Астория схватила его за рукав:

— Мистер Поттер, умоляю вас! Всё, что я вам сейчас рассказала, я знаю потому, что подслушала разговор родителей, а мой отец хорошо разбирается в политике. Вы не понимаете, мистер Поттер!

— Вот чего я не понимаю, так это того, почему вы так заботитесь о Малфоях… — протянул Гарри. К Драко он относился с предубеждением и подозревал, что их неприязнь взаимна.

Астория держалась, хотя по её щеке уже скатилась первая слеза.

— Я люблю Драко, — промолвила она. — Мы… мы хотели сбежать из Англии, нас не останавливало даже то, что Волдеморт наверняка будет меня искать.

— Любите Драко, — повторил Гарри. — И хотите, чтобы я заступился за него.

С минуту в нём боролись два чувства: жалость и злорадство. Если не заступиться, то Драко Малфой никогда не встанет между ним и Асторией, но ведь Волдеморт тоже никогда не отдаст свою невесту ученику. Астория была, несомненно, добра, умна и очень красива, она заслуживала лучшей участи, чем выйти замуж за убийцу. Но если Гарри осмелится попросить за Драко, неизвестно ещё, как обернётся дело…

— Я сделаю всё, что смогу, — пообещал Гарри и в подтверждение своих слов сжал руку Астории.

— Спасибо, мистер Поттер, — начала та, но осеклась.

На плечо Гарри опустилась маленькая серая сова, у которой было привязано к лапе письмо.

Дом Макнейра — дом мадам Лонгботтом, Тибет

1

Эрни не мог не любоваться — да что там, он глаз оторвать не мог от прекрасной длинноволосой девушки, которая съёжилась в кресле у камина. Эрни, отзывчивый и чуткий, прекрасно понимал, что испытывает пленная вейла, потому и не лез с фальшивыми словами соболезнования.

Раздался грохот, топот, и в гостиную ввалился Скабиор с улыбкой до ушей. Вейла вскинула голову и испуганно взглянула на него.

— Итак, — весело сказал Скабиор, — торжественно обещаю, что ваша наставница будет жить.

Эрни показалось, что девушка облегчённо вздохнула, но взгляд её всё равно оставался настороженным.

Скабиор тем временем сбросил один ботинок, второй — ботинки разлетелись по разным углам — и босиком прошлёпал к соседнему креслу.

— Ну и денёк, — протянул он, с наслаждением откидываясь на мягкую спинку.

Эрни, который сидел на подоконнике, нахмурился: ещё не хватало, чтобы Скабиор взялся приставать к девушке!

— Итак, мисс, — продолжал тот, — позвольте узнать ваше имя?

— Меня зовут Флёг? Делакур, — ответила та, не решившись в свою очередь спросить имя Скабиора.

Тот в задумчивости поскрёб щетину и уставился в потолок, как будто что-то припоминая. «Флёр, — про себя вздохнул Эрни, — какое прекрасное имя!»

— Ага! — воскликнул Скабиор. — Если не ошибаюсь, вы происходите из рода вейл и являетесь ученицей мадам Максим?

Флёр кивнула — не поспешно, а как-то чинно.

— Вег?но, сэг?. Я — на четвег?ть вейла и состою в обучении у мадам Максим уже два года.

Эрни слушал, как мило она картавит, и не сразу сообразил, о чём именно идёт речь. Выходит, что женщина, которую защищала Флёр и ради которой сдалась в плен, и есть мадам Максим?

— Хм… — ухмыльнулся Скабиор и замолчал.

Вниз спустился Макнейр, хмуро оглядел съёжившуюся Флёр.

— Можете оставаться здесь, мисс, — буркнул он. — И без глупостей. Потом вами займётся аврорат, но сейчас вы под моим присмотром.

Флёр гордо вскинула подбородок:

— Можете быть спокойны, сэг?, я никуда не уйду от моей наставницы.

— Надеюсь, — ответил Макнейр и как бы невзначай коснулся ножа, что висел у него на поясе. — Но может, скажете, каковы были цели вашего…

— Визита, — вставил Скабиор.

— Нападения, — не согласился Макнейр.

Глаза Флёр заблестели:

— Мы хотели освободить Англию от ваг?ваг?ского пг?авления мистег?а Волдемог?та!

Эрни понимал её чувства, сам не считая Волдеморта воплощением доброты и великодушия, — на этот счёт он никогда не обольщался.

— Это не ваше дело, — прорычал Макнейр, — за границей этого никак не поймут. Вас всех наверняка подзуживал Каркаров…

— Я не хочу слышать об этом пг?едателе! — воскликнула Флёр. — Он бг?осил нас всех на пг?оизвол судьбы, а сам сумел спастись! Но вы! — Она приподнялась в кресле, осуждающе указывая на Макнейра. — Вы потвог?ствуете тиг?ану, который не считает за людей таких, как я или мадам Максим! Вот за что мы сегодня сг?ажались! За свободу Англии!

— Не вам судить о политике Тёмного Лорда, — отрубил Макнейр. — Ступайте к вашей наставнице, мисс, и дайте нам знать, когда она очнётся.

Флёр поднялась, хотела что-то сказать, но не стала и молча вышла.

Сидя на подоконнике, Эрни задумался. Может, нападавшие были не так уж и неправы?

2

Звонок в дверь раздался в половине первого ночи, когда в доме мадам Лонгботтом уже все спали. Люпин, который не торопился переезжать в подаренный гоблинами особняк, мучился угрызениями совести из-за того, что никак не может покинуть гостеприимный дом. Видимо, он слишком соскучился по уюту, которого в его новом пустом жилище, увы, не будет. Невилл показал себя хорошим учеником, Волчьелычное зелье было приготовлено на славу, мадам Лонгботтом и не думала выгонять гостя, и всё было хорошо.

Питер, который повадился спать у Люпина на подушке, вскочил и встревоженно запищал. Проснувшись, Ремус схватился за палочку: мало ли кого принесёт в полночь? До сих пор ходили страшные слухи о Пожирателях, которые развлекаются, убивая беззащитных магов или магглов среди ночи.

Мадам Лонгботтом в ночной рубашке стояла возле двери, готовая защищать свой дом до последнего, и с кончика её палочки то и дело срывались искры. Вспомнив времена молодости и отчаянного сопротивления захватническим планам Волдеморта, Люпин встал по другую сторону рядом с ней.

— Кто там? — спросила мадам Лонгботтом.

— Гринготтс, — проскрипел уже знакомый голос Крюкохвата. — Открывайте, дело срочное!

Мадам Лонгботтом взмахнула палочкой, дверь распахнулась, и в прихожую вкатился Крюкохват.

— Мистер Люпин, — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Вы должны немедленно отправляться в Тибет!

Через полчаса изумлённый Люпин обнаружил себя у порога величественного здания Тибетской академии магических наук. Он сунул использованный портал в тот же карман, в котором сидел Питер, и подошёл к двери, припоминая инструкции Крюкохвата. Ему и в голову не пришло поинтересоваться, почему гоблины не могут сделать всё сами; возможно ли, что они так безоговорочно доверяют волшебникам? Но клятвы уже принесены, пути назад нет.

Люпин вытащил переданный гоблинами ключ и вложил его в предназначенное для этого углубление Он даже не успел толком оглядеться; на востоке занималась заря, очерчивая далёкие вершины скалистых гор, но он не мог позволить себе любоваться рассветом.

Он превратился в вора — и, если его поймают, ему придётся понести наказание.

Питер заворочался в кармане, высунул острую мордочку.

— Не вздумай убежать, — предупредил его Люпин.

В Академии было пусто; он уже знал, что сюда заходят с помощью специальных ключей, один из которых дал ему Крюкохват, и что попасть внутрь удаётся немногим, а уж украсть старинный пергамент, испещрённый иероглифами, тем более украсть до того, как здесь появится Волдеморт…

Со всей возможной осторожностью Люпин прошёл мимо стоящей напротив двери статуи Будды и, пригнувшись, нырнул в низкий коридорчик. Преодолев его, он оказался в просторном зале, где на многочисленных полках стояли футляры со свитками. Люпин применил к себе Чары невидимости и двинулся вдоль полок, отсчитывая каждую пройденную. Крюкохват сказал, что нужный свиток не должен попасть в руки Волдеморта, иначе Британия скроется во мраке навсегда, и у Люпина не было оснований не верить ему. У гоблинов был свой интерес: жители покрытой мраком страны не принесут им своё золото.

Люпин отсчитал свитки дважды, чтобы убедиться, что всё сделал правильно, и осторожно вытащил нужный футляр. Иероглифов он не понимал, но надеялся, что не ошибся. Питер испуганно пискнул в невидимом кармане, и в этот же момент Люпин вновь увидел свою руку, которой держал свиток: с него спали Чары невидимости.

Тибет — дом Волдеморта

1

Люпин, который жался к полкам со свитками, не мог понять, насколько сильно взбешён Волдеморт. Красные глаза сверкали в полумраке зала; Люпин в первый раз видел Волдеморта так близко — и подозревал, что в последний.

— Итак, — произнёс Волдеморт, перекладывая палочку из левой руки в правую, — давно подозревал, что гоблинов нужно запереть в резервации, чтобы не совали свои длинные носы куда не следует.

Люпин попытался было спрятать украденный свиток, но Волдеморт взмахнул палочкой, и футляр оказался у него. Сейчас будет зелёная вспышка — и нелепая жизнь Люпина окончится. Однако Волдеморт не торопился его убивать. Он медленно прошёлся вдоль полок, словно размышляя, и наконец проговорил как будто про себя:

— Удивительно, как все разумные существа любят лезть туда, куда не нужно… Мистер Люпин, вы хотя бы знаете, что в этом свитке?

— Вы хотите навредить Британии ещё больше, чем уже навредили, — сказал Люпин. — Наверняка здесь содержится какое-то проклятие… или что-то в этом роде.

Змеиные губы Волдеморта искривились.

— Удивительно, — повторил он. — Просто удивительно. К вашему сведению, здесь написан алгоритм величайших преобразовательных чар, какие только были придуманы на земле. Или вы полагаете, что я способен превратить всё население магической Британии в животных? Иногда мне кажется, что в данном случае моего вмешательства не требуется…

— Как вы смеете? — задохнулся Люпин.

— Как я смею… — протянул Волдеморт. — Моя жажда знаний не имеет границ. А эти чары я ищу давно, с тех самых пор, как их продемонстрировали мне семнадцать лет назад. Результат эксперимента, к слову сказать, сидит у вас в кармане. Питер обрёл свою анимагическую форму… навсегда.

Люпин машинально погладил карман. Бедный Питер, он в их компании был самым безобидным — и заслужил такую участь…

— Вы чудовище, — выдавил Люпин. — Вы бездушное чудовище. Вам нравится унижать людей и волшебных существ, вы совершенно бесчеловечны…

Волдеморт опять усмехнулся.

— Я бы послушал ещё ваши бредни, но, к сожалению, у меня нет на это времени. Прощайте.

Он поднял палочку — и Люпин отпрянул, врезавшись спиной в стеллаж. Никто даже не узнает, как он умер…

Его словно втащило в воронку, потом вышвырнуло обратно, и, открыв глаза, он сначала не поверил тому, что жив. Он стоял на лужайке перед домом Августы Лонгботтом; была глубокая ночь.

Люпин снова машинально потрогал карман, где комочком свернулся перепуганный Питер, и зашагал к особняку, в окне которого горел свет.

2

Гарри едва смог подремать час-другой. Волдеморта не было — удалился по делам, как сказал вечно хмурый Снейп, но Гарри думал не только о своём учителе, но и о том, что завтра ему скажет Дамблдор. Наверняка не очень приятные вещи — о малодушии и предательстве…

У него было тяжело на душе, пока он шёл от ворот Хогвартса к замку, и стало ещё хуже, когда он поднимался по ступеням крыльца. Его встретила МакГонагалл, поздоровалась вежливо, но сухо, и это уже было плохим знаком.

— Пароль — «сахарные мышки», — сообщила она и ушла не прощаясь.

«Сахарные мышки, — думал Гарри, поднимаясь в кабинет директора по движущейся лестнице. — Мы все как сахарные мышки — копошимся в коробочке, а нас вытаскивают по одному и съедают. И всё — нет сахарных мышек!»

Мысли его были мрачнее некуда.

— Садись, мой мальчик, — поприветствовал его директор, и Гарри увидел, что он заметно постарел за прошедший месяц. — У меня к тебе очень серьёзный разговор.

Гарри сел и принял подлетевшую к нему чашку чая.

— Если бы я мог всё изменить, — проговорил Дамблдор. — Но мне остаётся только надеяться, что в каком-нибудь другом, неведомом мире всё иначе…

Взгляд его ясных глаз словно обжёг Гарри, и он стал смотреть в сторону.

— Не кори себя, мой мальчик, — сказал директор, — ты всё сделал правильно, и я сам не смог бы лучше. Ты поступил в ученики к Волдеморту — и это великолепно. Потому что теперь у нас есть возможность покончить с ним одним ударом. А сделать это нужно уже сейчас…

Гарри едва не разлил чай.

— Вы хотите, чтобы я его убил?

— Да, хочу, — просто ответил Дамблдор. — И верю в тебя. Время пришло. Ты уже знаешь о нападении на Министерство? Волдеморт рвёт и мечет, он готов расправиться со всеми, кто ему хоть в чём-то может помешать. Люциус и Нарцисса Малфой уже убиты в Азкабане по его приказу, Фадж ничего не делает, он не имеет никакой власти, и рассчитывать мы можем только на тебя. Мне передали некие воспоминания — ведь среди приближённых Волдеморта у нас есть свои люди. Ты можешь посмотреть — думосбор стоит на столе.

Потрясённый Гарри обернулся и увидел думосбор за своей спиной — он не заметил его, когда вошёл в кабинет. Подойдя к нему, он опустил голову в серебристую жидкость — и привычно погрузился в чужие воспоминания. Мягко приземлившись на пол, Гарри огляделся по сторонам.

Он был уверен, что никогда не видел этой комнаты. Рядом с ним стоял мужчина в чёрной мантии с капюшоном, почти полностью закрывавшим лицо. Он покорно склонял голову перед сидящим за столом Волдемортом.

— Итак, после того, как умрут Малфои, мне понадобятся и другие, — говорил Волдеморт неприятным надтреснутым голосом. — Во-первых, Гринграсс и его жена слишком много поняли — их ко мне, дочерей пока не трогать. Во-вторых, я хочу вплотную заняться авроратом, и ты должен организовать убийство Амелии Боунс и Кингсли Шеклболта. Также мне очень не нравится эта старая карга — Лонгботтом…

Гарри не стал дослушивать — весь похолодев, он вынырнул из думосбора и уставился на Дамблдора, который сидел на прежнем месте.

— Да, мой мальчик, — подтвердил директор. — Я не могу это от тебя скрывать. Возможно, в другом мире… но это наш мир, и мы должны разобраться с тем ужасающим беспорядком, который здесь происходит. И я расскажу тебе, как…

Уходя из замка, Гарри обернулся взглянуть напоследок на его высокие стройные башенки. Сердце его было полно решимости и скорби.

В другом мире

1

Дик перевернулся на своей подстилке и снова попытался уснуть. Он уже давно смирился со своей участью сироты и не ждал от жизни ничего хорошего. Но то, что происходило в последние дни, было выше его сил. Дядя Эйвон и тётя Аурелия даже слышать не хотели о школе оруженосцев, и Дик пролил немало слёз, думая о том, что всю жизнь ему придётся провести в выстывшем надорском замке и питаться одной овсянкой. Ах, если бы его родители были живы! Но Эгмонт и Мирабелла погибли, когда Дику был всего годик: лошади понесли, и карета с герцогом и герцогиней Надора рухнула с обрывистого горного склона. Его родители давно покоились в фамильном склепе и ничем не могли помочь своему сыну. Дик совсем их не помнил и страдал от этого. Дядя и тётя рассказывали ему, что он ехал в той карете вместе с родителями и чудом остался жив, отделавшись лишь шрамом на руке. Но сиротам всегда приходилось тяжело, это Дик за свою короткую жизнь успел понять, и даже от кузена Наля не стоило ждать никакого сочувствия.

Но что началось, когда в замок пришло письмо из Лаик, уведомляющее о том, что Дик должен отправиться туда для обучения! Дядя Эйвон грозил написать королю и кричал, что никогда не отпустит Дика в столицу и что он должен быть благодарен за заботу: его оберегают от столичных напастей, ведь в Олларии царит сплошной разврат. Дик испытывал признательность за то, что ему не дали умереть с голоду и не выгнали из дома, но ему было плохо.

Он очень хотел увидеть Лаик, столицу, познакомиться с мальчиками из знатных семей, среди которых он, возможно, найдёт себе друга… Но дядя Эйвон и тётя Аурелия были непреклонны, а когда в замок пришло десятое по счёту письмо, просто собрались, взяли Дика и Наля и уехали жить в охотничий домик в двух днях пути от замка. Слугам они велели на все вопросы отвечать, что хозяев нет дома и неизвестно, когда они вернутся. А дядя ещё и вооружился огромным арбалетом, из которого не умел стрелять.

В домике было сыро и холодно. Дядя, тётя и Наль спали в соседней комнате на шкурах и укрывались одеялами, там было более-менее тепло от очага, а Дику дали одно куцее одеяло и отправили спать в нетопленую клетушку — что-то вроде сеней. Он был голоден и очень замёрз, но больше всего его мучила обида на несправедливость судьбы. Лязгая зубами, Дик кутался в одеяло, но потом оставил это бесплодное занятие и уставился в окно, за которым был осенний мрак.

Никогда его не возьмут в Лаик, никогда ему не увидеть красивую столицу, никогда…

Громкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Кого ещё принесло тёмной ночью? Он сел на лежанке и прислушался. В соседней комнате раздался шум — это проснулись родственники.

Стук повторился. За дверью в комнату послышался шорох шагов, и оттуда, выставив перед собою арбалет, выглянул дядя Эйвон. Следом показалась тётя Аурелия со свечой в руке.

— Кто там? — спросил дядя, направив арбалет на дверь. Дик, съёжившись, со страхом наблюдал за происходящим.

— Откройте, — потребовали снаружи. Дядя и тётя переглянулись. Дядя с неохотой кивнул, и тётя дрожащими руками отодвинула засов. В дверном проёме появилась грузная приземистая фигура.

— Добрый вечер, — не слишком вежливо буркнула она. — Меня зовут Арнольд Арамона, я смотритель в Лаик. Мне нужен Ричард Окделл.

2

Дик с затаённой радостью оглядывал богато убранный зал, в котором вот-вот должен был начаться торжественный ужин по случаю приёма новых унаров. Слуги уже разносили кушанья, и у Дика текли слюнки, но он знал, что сейчас эр Август должен произнести речь и только после этого можно будет приступить к трапезе.

Дик был рад хотя бы тому, что поступил в Лаик: он боялся, что его сочтут непригодным для обучения в школе оруженосцев и отдадут обратно дяде и тёте, но ничего подобного не произошло. Будущих унаров просто по одному вызывали в комнату рядом с залом, и сидящий там почтенный седой мэтр в остроконечной шляпе задавал им вопросы и выносил решение. Мальчиков разделили на четыре группы, каждая из которых носила своё название. Дик попал в Дом Скал и испытал ни с чем не сравнимое облегчение от того, что на самом деле никого из унаров не признали негодным к обучению и судьба была благосклонна к нему так же, как и к другим.

Все мальчики сидели за одним столом и ожидали торжественной речи. Рядом с Диком вертелся Арно Савиньяк, которого отправили в Дом Молний, напротив с совершенно невозмутимым видом восседал Валентин Придд, который попал в Дом Волн, а больше Дик ещё не успел ни с кем познакомиться.

Эр Август поднялся и постучал ножом по бокалу — и тут же стихли осторожные шепотки.

— Я рад приветствовать вас, унары, в этот знаменательный день, — начал эр Август. Дик плохо запоминал, что он говорит, он смотрел на блюдо с жареным карпом, которое оказалось прямо перед ним; ему хотелось тайком стянуть с него хотя бы веточку зелени, так силён был голод, но он не посмел и принялся рассматривать будущих учителей.

Почти тут же его взгляд натолкнулся на весьма красивого мужчину, одетого в чёрный камзол с синей оторочкой. Он разговаривал со своим соседом.

Дик тихонько обернулся к Арно и тронул его за рукав.

— А что это за учитель, который беседует вон с тем стариком? — спросил он как можно тише.

Арно нахмурился и прошептал:

— Это Рокэ Алва, он будет учить нас фехтованию. Ой…

Упомянутый Алва поднял голову и безошибочно нашёл их взглядом среди других унаров, заставив испуганно притихнуть.

Но Дик уже понял, что от этого человека можно ждать только неприятностей. Иначе почему именно сейчас мучительно заныл старый шрам на правой руке?

Дик сразу захотел оказаться подальше отсюда.

Даже в другом мире.

В конце концов, чем плохи другие миры — за исключением того, что там должно быть лучше, чем здесь?