Голубиное гнездо (гет)

— Скажите, почему Господь забрал всех, кого я любил?

Эта история началась в древнем городе Калькутте, в Индии, когда поздней ночью в ветхую дверь древнего сиротского приюта постучался незнакомец. На стук никто не откликнулся, но незнакомец был настойчив. Он постучал сильнее, и на этот раз — удачно. За дверью, откуда-то из глубин чудом не рассыпающегося здания, послышались медленные, шаркающие шаги.

Постучи незнакомец в дверь в иную ночь — и на дежурстве могла оказаться монахиня, чей сон был бы более крепок, и страннику пришлось отправиться к дверям другого приюта, но именно сегодня, на счастье или на беду — это мы увидим дальше — очередь дежурить выпала маявшейся бессонницей пожилой сестре Адвенти. За свою долгую службу в этих стенах Адвенти хорошо усвоила: ночной стук в дверь почти всегда сулит последующее щедрое вознаграждение за беспокойство…

Дверь медленно открылась внутрь, и из темноты в проёме появилось обрамлённое белой тканью морщинистое лицо Адвенти. Мгновенно оглядев хорошо одетого господина в дверях с ног до головы, Адвенти благодарно улыбнулась своим ангелам за удачу.

— Простите за столь позднее появление, сестра… — начал было господин, но Адвенти его перебила:

— Пожалуйста, проходите внутрь. Негоже держать гостей за дверью. Тут ведь Дом Божий, проходите.

Определив в стоящем на пороге господине человека благородного, Адвенти решила окутать себя ореолом праведности, дабы не оставлять у позднего путника и тени сомнений. С первого взгляда она ясно наметила дальнейший план действий.

Адвенти прошла вглубь комнаты, потянула за свисающую с единственной лампочки нить, и при свете стала видна маленькая, в незапамятные времена покрашенная в зеленый цвет, комнатушка. Господин в дорогом чёрном костюме прошёл в дверь и присел на скромной табуретке, прислоненной углом к древнему книжному шкафу. Высокий, богато одетый господин на фоне бедного табурета и потрескавшегося стола выглядел довольно странно.

— Вы будете чай, а может кофе? Нам недавно привезли хороший чай, не желаете испробовать, господин ?.. Адвенти попыталась как бы невзначай узнать имя господина, заранее предполагая его отказ. Обычно отдающие своё чадо люди не горели желанием называть своё имя, чтобы разрушить все пути назад.

— Благодарю, — неопределенно ответил господин. — Я бы хотел, чтобы моё имя осталось за дверьми приюта, это возможно, сестра? Господин вёл себя предельно вежливо, а Адвенти продемонстрировала фальшивое огорчение и обрадовалась собственной удаче.

— Как я могу возражать такому высокопоставленному господину, как вы? Конечно же, я не против, все мы дети Божьи.

В ответ господин только улыбнулся. Мудрые морщины и старческая улыбка на по-матерински озабоченном лице Адвенти требовали к себе уважения и веры во всё ею сказанное.

Адвенти на всякий случай заварила чай, хоть и знала, что пить дешёвый чай из скромной чашки господин не станет. Поставив маленький железный чайник, покрытый чёрной копотью, на огонь, Адвенти повернулась к господину и села напротив.

— Я приношу свои извинения, сестра ?.. — господин выдержал паузу.

— Адвенти — это имя я взяла, когда приняла сан, так как хотела скорее придти к Господу, но вот я еще здесь…

— Сестра Адвенти… Господин говорил медленно, пытаясь подбирать слова так, чтобы не сказать ничего лишнего, — я понимаю, что вы много работаете, и что Всевышний вряд ли простит меня за ту причину, по которой я разбудил вас в столь поздний час. Но обстоятельства сложились так, что…

Господин остановился, и посмотрел в сторону, обдумывая свои дальнейшие слова.

— Продолжайте, господин, я вся во внимании, — помогала ему Адвенти, а в уме уже подсчитывала сумму денег, которая ей перепадет.

— Мне пятьдесят лет. Возможно, мой жизненный опыт ничтожен по сравнению с вашим. Но и я повидал в жизни многое. Я прожил детство в бедности, в одном маленьком городишке в западной Индии. Но, несмотря на плохое образование и нищету, я сумел построить успешную жизнь. Теперь я женат, я хорошо обустроил свой дом, я работаю и живу в своё удовольствие. Я смог достичь всего, о чём мечтал еще в детстве. У меня владения за границей и большой дом в Индии…

Господин остановился, после чего стал выжимать из себя слова, как пасту из зубного тюбика:

— Но я… Я очень сильно верю в клятвы. И верю в то, что должен поступить так, и что иначе нельзя…

Господин остановился, поняв, как сумбурно звучат его мысли.

— Господь в мудрости своей учил нас: «не клянитесь вовсе» — Адвенти притворно улыбнулась, в глубине души наплевав на образ вежливого собеседника.

— Да, конечно. Но будучи ещё совсем ребенком и зная, как тяжело мне будет даваться вся моя дальнейшая жизнь за пределами приюта, я клятвенно пообещал Богу, что если он благословит меня, то мой наследник будет отдан на служение ему. …Бог долго не давал мне детей, хотя у меня уже было все, о чем я мог мечтать. И вот, спустя много лет моя жена забеременела. Эта новость изменила наш быт и начисто похитила мой покой. Три месяца назад у меня родился сын. Жене я сказал, что отправлю его к другу в США, где мы часто бываем. Что это ненадолго. Но как вы поняли, на самом деле всё обстоит иначе. О реакции супруги говорить я лучше не стану…

— Понимаю… — ответила Адвенти, изображая искреннюю поддержку собеседника.

— Да…так оно и было. Сегодня я дождался, когда уснёт жена, взял ребёнка и приехал сюда, чтобы доверить его вам. Я уверен, что так я исполню то обещание, что давал Господу.

Ночной гость начал еле слышно хлопать себя по коленям, будто стараясь заполнить тяжелое молчание ритмичными хлопками.

— Я, конечно, всё понимаю, господин, мы бы рады взять на воспитание ребенка, но тех пожертвований, которыми мы располагаем еле хватает на…

— Насчёт этого не беспокойтесь. Я выделю деньги сам. Мой сын не должен нуждаться ни в чём, разве что в родительской любви.

Как только речь зашла о деньгах, глаза Адвенти засверкали как алмазы, и взгляд ее невольно потянулся к карманам ухоженного господина. Монахиня царапала край стола почерневшим от старости ногтем указательного пальца, ожидая скорейшей развязки. К тому моменту в уме она надеялась получить не менее пяти тысяч рупий , что казалось ей огромной суммой. Потому она с нетерпением перешла к главному:

— Но, в таком случае, где ребёнок?

— Вы, должно быть, посчитаете меня странным, но, несмотря на трехмесячный возраст сына, я не желал его присутствия сейчас, ведь я боюсь, что не смогу отпустить его — почувствовав себя еще более неловко, господин отвел глаза в сторону и стал разглядывать пыльное окно, в котором был виден лишь мрак ночи.

— О, я понимаю вас, господин. Но все же, я бы хотела взглянуть на малыша. Я заверяю вас, что мы сможем вырастить его в Господе и достойным человеком. Чтоб он стал таким же большим господином, таким же, как и его отец… — Адвенти говорила и смотрела то на господина, то на угол стола, который по-прежнему скребла ногтем.

— Поверьте мне, на те деньги, что я вам пожертвую, вы сумеете вырастить его, ни в чём не отказывая, — сказал господин и направился к двери.

Выйдя на улицу, господин завернул за угол дома и подошел к ребёнку, лежащему в роскошном автомобиле. Укутанный в голубое одеяльце, он крепко спал в плетеной корзинке, убаюканный свежим дуновеньем легкого ветерка в приоткрытое стекло. Господин достал ребенка, и милое личико малыша осветило лунным светом, но сон его был не потревожен, и крошечные ноздри надувались, втягивая в лёгкие прохладу ночного воздуха. Господин осторожно взял корзинку двумя руками, поднял ее и вернулся обратно в приют. Он осторожно дошагал до стола, где в напряжении сидела Адвенти, и опустил корзину на дощатый пол.

— А вот и он. Сынишка, подаренный Господом. Он очень спокойный, мирный, я уверен, он станет достойным мужчиной.

Адвенти поднялась на ноги и стала вглядываться в крохотное личико малыша. Она разглядывала его с таким вниманием, будто он был отлит из золота девятьсот девяносто девятой пробы. Изобразив на лице интерес, Адвенти спросила:

— А как зовут малыша?

— Я не скажу вам его имя и вас, сестра, прошу не называть его пока никак. Можете его называть как угодно, но прошу сделать это только после моего ухода. Я не должен знать его имени. Это поможет мне обрезать все нити к нему. Иначе я навсегда оставлю за собой шанс вернуть его себе, задействовав для этого свои связи, — господин говорил с Адвенти, отвернувшись в сторону, слова его звучали немного невнятно. Адвенти поняла, что он делает это для того, чтобы утаить всякое произнесенное слово от младенца, покоящегося в корзине.

— Сделаем всё так, как вы хотите, господин. — Адвенти пыталась всеми силами заключить выгодную сделку и поскорей сделаться богаче, пока никто из других сестер не проснулся.

— Ну, раз так, я считаю, что мы успели всё обговорить. Я ухожу, потому что не в силах более тут находится. Назовите, пожалуйста, мне цену. Сколько я вам должен?

— Господин, побойтесь Бога! Я не буду просить ничего для себя. Вы только оставьте столько, сколько считаете нужным для того, чтобы ваш сын рос, а мы могли его кормить и ухаживать за ним достойно — Адвенти говорила с двойным смыслом, пытаясь выбить из золотой копилки побольше грешных монет.

— Хорошо. Так и сделаем. — Господин сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда бумажный пакет, выглядевший достаточно внушительно. Положив его рядом с корзиной, господин добавил:

— Тут две тысячи долларов США. Я ухожу, мисс. Благодарю вас за всё. Любите его так, как любил бы его я.

С этими словами господин наклонился к корзинке, придерживая рукой узорчатый галстук. Поцеловал сына нежно в ручонку, он отвернулся и пошёл к двери. Адвенти же несколько мгновений сидела, совершенно застыв, будто бы в пакете ей вручили небольшую бомбу. Она провела глазами господина, который уверенной походкой вышел на улицу и прикрыл за собой дверь. Через мгновенье с улицы послышался рёв заведенного автомобильного двигателя. Комната озарилась светом фар. Машина рванула задним ходом по сухому гравию и скрылась прочь. Господин уехал.

В ночной комнате остались лишь Адвенти, свёрток на столе и младенец в корзине. Адвенти ошарашено смотрела на пакет с деньгами. Она пребывала в таком глубоком шоке, что не могла и прикоснуться к невероятному богатству, лежавшему на расстоянии вытянутой руки. Тут из соседней комнаты раздался еле слышный скрип кровати. Адвенти бросилась к деньгам и запрятала пакет под ризы. От резкого движения ее пустая чашка покатилась на пол, и разлетелась на мелкие осколки. В один миг чашка разбилась вдребезги, ребёнок проснулся и заплакал, а Адвенти стала богатой.

Утром того же дня, со скорбным и заплаканным литцом Адвенти направилась к сестре-настоятельнице. Оказавшись на приёме, она заплакала и рассказала, что ночью пришла телеграмма, о смерти матушки в монастыре, где она раньше служила. Про то, что ночью подкинули ребенка, Адвенти умолчала — она положила мальчика в свободную кровать, записав его в книгу регистрации под именем Масуд. Адвенти торопливо собралась «на похороны» и скрылась прочь, вскоре позабыв о господине, Масуде и о работе монашкой в приюте. Она начала новую жизнь.

Масуд рос в нищете и серости приютских будней, как и все остальные ребятишки. К четырем годам он научился читать по слогам, чем сильно удивил учителей приюта. В пять лет он писал корявым почерком, а когда ему исполнилось восемь, выяснилось, что в Масуде кипит жгучая страсть к знаниям. Черпать их приходилось из немногочисленных книг приютской библиотеки. Больше остальных Масуд полюбил книги Джека Лондона. Познакомившись со стальной волей его персонажей, Масуд лелеял в себе мечту стать похожими на них, стать счастливым и сильным, несмотря ни на что. Когда улицы города облачались в праздничные ленты и огни, приют тоже устраивал небольшие праздники в своих стенах. Взрослые предлагали детишкам написать письма Святому Николаю — Санта-Клаусу. Так воспитатели могли узнать о желаниях детей. Некоторые из желаний исполнялись работниками приюта, в том числе и те, что были в письмах Масуда. Он просил Санту принести в библиотеку больше новых книг. Настоятельница приюта не могла отказать маленькому Масуду, тем более достать книги было делом несложным. Мягкие игрушки и куклы Барби стоили куда больше денег, нежели знания в картонных переплётах.

Кроме своей большой любви к книгам, Масуд проявлял интерес и к изобразительному искусству. Любимым сказочным героем Масуда был белоснежный единорог. Он старался рисовать его изображения везде, где мог. На бумажках, бинтах, и даже на листах ватмана, которых, к сожалению, было всегда мало, так как они покупались более страшим детям для чертежей.

Как-то раз Масуд решил нарисовать что-то необычное, окрыляющее. Расположившись у окна, Масуд положил перед собою лист ватмана и принялся рисовать. Прежде всего, он изобразил синее небо с блещущим по центру солнцем, затем зелёную траву снизу. В центре белоснежного листа Масуд нарисовал своих родителей. Конечно, всё это было не более, чем обыкновенная фантазия талантливого ребенка, но он твердо верил в то, что помнит их. Отец Масуда на картине изображался воином в железных доспехах и с красными стрелами за плечом. В правой руке он держал лук, а рядом с ним стояла высокая и румяная мать Масуда. За ней была видна ферма, где гуляли и щипали травку десятки маленьких и взрослых единорогов.

Несмотря на то, что он легко постигал науки, рисование и литературу, Масуд не находил общего языка со сверстниками. Казалось, он мгновенно перерос их. Вместо этого он вёл себя спокойно и тихо, и пребывал большую часть дня в саду, где ухаживал за цветами и деревьями. Только там никто не мог ему помешать строить фантастические планы дальнейшей жизни. Он понимал, что до достижения шестнадцатилетия остается очень мало времени, и знал, что юношей и девушек, достигших этого возраста, ежегодно забирают из приюта на работы, которые были грязными и опасными. Он был уверен, что сможет найти свой собственный путь под безжалостно палящим индийским солнцем. Кем стать на улице, он к тому времени еще не решил. Но знал наперёд, что оказавшись один, станет хозяином собственной судьбы, непременно сможет добиться желаемого и построить счастье, хоть на шершавом асфальте хоть на горячем песке.

Шестнадцатый год в ветхих стенах приюта Масуду запомнился как самый мрачный. Вечерами он лежал в своей кровати и, закрыв глаза, старался нарисовать картину своего будущего существования за пределами приюта. Сначала он мечтал о профессии золотоискателя, но в то же время понимал, что начинать ему придётся с чего-то меньшего. Возможно, на первое время, он примерит фартук сапожника или встанет за переносным холодильником продавца мороженного. А может, он и вовсе станет пекарем или официантом? Масуд ел мало, так что став пекарем, он мог бы съедать по половинке булки в день. Тогда ему бы не пришлось тратить деньги на пропитание. А на сэкономленные деньги он сумел бы снять себе небольшую комнатушку где-нибудь в трущобах, которая, скорее всего, окажется сырой и заплесневевшей. Но, несмотря на это, комнатушка стала бы для него домом. Он смог бы приводить к себе друзей, ведь они у него непременно появятся. Собирать там свою большую библиотеку. Читать всё, что ему только вздумается.

Конечно, он мог еще выбрать и путь священника. Более того, это было бы проще всего — ведь он знал многое о вере от монахинь и из книг. Кроме того это означало надежную работу. Но юный Масуд никак не мог представить себе, что у него никогда не будет жены, о которой он мог бы заботиться.

И вот настал день, когда в приюте отмечали шестнадцатый день рождения Масуда. Задув свечи на маленьком яблочном пироге, он загадал желание — иметь много друзей и свою квартиру. На следующий день после своего шестнадцатилетия он собрал все свои вещи, предварительно трижды внимательно проверив комнату, в которой жил, после чего подошёл к настоятельнице приюта и заявил о том, что желает покинуть приют и начать свою взрослую самостоятельную жизнь. Он получил от нее свои документы и в этот момент пожилая настоятельница приюта даже прослезилась. Уход воспитанника по собственной инициативе в приюте был крайне редким событием. К тому же Масуд был умён, воспитан и вежлив, его любили за его самостоятельность. Возиться с ним, к счастью, никому не приходилось, разве что в раннем детстве. С заплаканными глазами и нахмуренными бровями, попрощавшись со всеми, он закинул за спину подаренный когда-то рюкзак со свитерами и джинсами. Масуд в последний раз вышел из приюта и направился в сторону города.

Оказавшись в городе совсем один, Масуд ничуть не смутился. Конечно же, о том, что ему негде спать и, возможно, скоро станет нечем питаться, он прекрасно знал. Но также Масуд осознавал и то, что он не первый и далеко не последний человек, встретившийся с такими проблемами. Спустя пару часов бесцельного гулянья по городу Масуд решил передохнуть в одном из парков. Похоже, парк этот был единственным в округе, а, значит, людей в нем было много. По парку бегали маленькие дети, они галдели и играли в мяч. За ними наблюдали их мамы, а рядом тут и там гуляла молодежь и попрошайки. Проходя мимо Масуда, попрошайки отворачивались в другую сторону, чтобы попросить денег у других. Масуд приветливо улыбался всем. В парке он случайно разговорился с худеньким черным старичком, который охотно рассказал о возможности поесть и заночевать в «Домах Помощи». По словам старичка, «Дома Помощи» не могли в себя вместить и десятую часть нуждающихся, которые ежедневно обращались туда. Обнадеживающе похлопывая Масуда по плечу сухой ладонью, старик рассказал о том, где можно попробовать найти работу. Поблагодарив старичка за совет, Масуд попрощался и побежал.

Так Масуд попал в контору по трудоустройству, которую подсказал старичок. Эта контора находила для своих состоятельных клиентов домашнюю прислугу и рабочих, а за услуги брала плату у клиента. Масуду понравилось, что ничего не надо будет платить конторе, но из разговоров в комнате ожидания, он понял, что работу находили далеко не для каждого. Некоторым приходилось ждать неделями, месяцами и даже годами. Но Масуд твердо верил в свою удачу, и ему действительно очень крупно повезло. Он приглянулся женщине, в розовом сари, тем, что вел себя скромно, выглядел опрятно и своей грамотной, богатой благодаря книгам, речью. Она подумала, что Масуда будет не стыдно послать к одному богатому человеку. И сразу же спросила, знакома ли ему работа садовника. Масуд охотно рассказал, что помогал ухаживать в приюте за садом. Женщина в сари записала на листе, куда надо подойти, и отдала его Масуду. Она спросила, умеет ли Масуд читать.

— Разумеется! — ответил Масуд.

Сжав заветную бумажку, Масуд положил её в задний карман и выбежал на улицу. Поинтересовавшись у прохожих, где примерно находится нужный ему адрес, он прикинул направление и решил пойти пешком. Целых полтора часа он неспешно брел, разглядывая улицы, прохожих и автомобили. По пути он увидел фотографа. Тот лежал на траве, и караулил бабочку. Он лавировал фотоаппаратом, пытаясь поймать лучший кадр, и даже не замечал, что за ним наблюдают. Масуд отвернулся и пошёл своей дорогой. Ему стало интересно попробовать себя в фотографии. Масуд никогда не пользовался фотоаппаратом. Он умел хорошо рисовать и проводил часы с красками или мелками, но с фотоаппаратом казалось, что один щелчок отделяет от результата.

Масуд наконец дошёл до описанного на заветной бумажке особняка. Особняк представлял собой двухэтажное сооружение с большими балконами и окнами. Глядя на него, Масуд почему-то вспомнил Дворец султана из «1001 ночи». Перед особняком под солнцем тихонько плескала голубая вода в длиннющем бассейне, выложенном синим узором. Когда-то эта гармония красок и форм была тщательно разработана, а затем построена лучшими специалистами. Теперь же вся эта красота раскинулась под солнцем, спрятанная от посторонних глаз за крепкой железной оградой. Владельцем особняка оказался некий пожилой господин, живший в полном одиночестве — без семьи, охраны и даже без прислуги.

За несколько дней кропотливой работы Масуд успел удивиться тому, как «Дед» соблюдал чистоту и порядок, живя в таком огромном доме один. Масуд приглянулся Деду своим желанием работать, не жалея ни времени, ни сил. От зари и до поздних сумерек Масуд ухаживал за его огородом, стриг газон, а когда уставал, то спал в гараже, не осмелясь попросить у господина выделить ему нечто более комфортное. Спустя месяц кропотливой работы кусты получили удивительно симметричные формы, и аккуратно выстриженный газон радовал глаз. Масуд управился с работой, получил деньги (которые даже не пересчитал) и пошёл дальше, надеясь найти других клиентов. Он тут же нашёл заказчика на улице, где была усадьба Деда. Оказалось, его работа была известна не только Деду. Хозяева и прислуга соседних усадьб заметили Масуда как талантливого и старательного работника. Масуд старательно брался за всякую работу, которую ему предлагали, и, несмотря на хвалебные высказывания хозяев, не уменьшал прилежности и сосредоточенности в работе.

Соседи, богатые или очень состоятельные люди, полюбили его, доверяя ему любую работу в саду и во дворе. Иногда его приглашали на вкусный ужин. В гостях молодой человек вёл себя скромно и был очень рад такому развитию событий.

Спустя год работы в пригороде мечта Масуда наконец осуществилась. Впервые пересчитав деньги, заработанные за год честным трудом, он понял, что сможет снять себе квартиру. Разыскать таковую было не сложно. Он купил газету с объявлениями, просмотрел, и пошел по тому адресу, который был ближе всего. Увидев предлагаемое жилище, Масуд решил поселиться. Находилась квартирка в небольшом жилом доме рядом с булочной.

Снаружи дом выглядел невзрачно, что не печалило Масуда. Для него дом все равно представлялся чем-то святым, чем-то очень желанным. Тем, к чему он долго шёл и о чем мечтал много лет своей жизни. Квартира Масуда была крохотной в двенадцать квадратных метров. Жилая комната была крайне неухоженной. Даже лампочки с выключателями последний постоялец решил забрать с собой. Плинтуса у стен не было, краска на стенках осыпалась. В совмещенном душе-туалете кафель в нескольких местах треснул, но это был дешевая голубая плитка, ее легко можно было заменить. Рукомойник косил по диагонали, но это тоже было исправимо. На стене, у окна было написано неприличное слово.

Расплатившись с хозяином и оставшись один, Масуд положил свою старую одежду в шкаф, одиноко стоящий у изголовья железной кровати. На пол рядом с кроватью веером уложил книжки. Немного полежав на скрипучей, как телега, кровати, Масуд поднялся на ноги, чтобы прогуляться по маленькой комнатушке. Во время своей «прогулки» Масуд, к собственному удивлению, обнаружил под бумажной коробкой в прихожей телефонный аппарат. Он, к большому счастью, исправно работал. «Теперь друзья смогут мне звонить!», — радовался Масуд, вслушиваясь в приятно отдающий в ухо длинный зуммер из трубки.

На утро следующего дня хозяин квартиры прислал электрика, который починил освещение и розетки. Потом Масуд купил новые занавески, принёс домой старый письменный стол, поставил на него телефонный аппарат и еще несколько неоднократно прочитанных книг. Еще он поставил рядом найденный в сарае старый канделябр и несколько шариковых ручек в длинненький полупрозрачный голубой стакан. Забывшись сладким сном, Масуд часто просыпался, включал свет и смотрел вокруг. Улыбался, тушил свет и снова засыпал.

Время шло, и Масуда приглашали в свои сады всё новые и новые хозяева, а в доме Масуда появлялось все больше и больше новых вещей. За пару месяцев, прожитых в «новой» квартире, Масуд оплатил аренду жилья на целый год вперед, и теперь мог чувствовать себя спокойней. Жалел он только о том, что за все время у него так и не появлялось друзей. Винил он за это лишь себя. И часто в такие моменты он почему-то вспоминал глаза тех недоверчивых хозяев, взгляд которых следил за тем, чтобы он ничего не своровал.

Как-то раз, окончив свою работу в небольшом саду стареньких хозяев, Масуд уже собрался было отправляться домой, но пожилая пара попросила его остаться. К ним в дом должен был пожаловать некий Прабодх. Масуд прилег на газоне у постриженного в форме большого мяча куста и ждал прихода гостя, теребя сорванный с куста листик. Спустя короткое время у дома в тени, резко затормозив, остановился большой черный джип, должно быть, американского производства. Из машины вышел молодой человек лет двадцати пяти. Подойдя к Масуду, он протянул ему руку.

— Прабодх, — представился он. Масуд охотно пожал руку, продолжая разглядывать стоявший у ворот сверкающий джип. Во время ужина выяснилось, что Прабодх являлся владельцем нескольких магазинов по продаже компьютеров в Бомбее и Калькутте. Масуда же он приглашал в свой особняк привести большой участок земли в порядок. На вопрос о том, какую обычно Масуд назначает цену за работу, юный садовник ответил, что никогда не спрашивает хозяев о деньгах, а принимает только ту плату, что ему дают, и ни рупии больше. Пока Прабодх говорил о правильном подходе Масуда к делу, а у того сверкали глаза — ведь он услышал о компьютерах. А он еще никогда в жизни не прикасался к заветным клавишам, хоть ему и приходилось много раз наблюдать, как его хозяева пользуются компьютером.

Не выдержав паузу и не расслышав заданного вопроса, Масуд не сдержался, и сказал Прабодху, что сможет работать на него даром, но чтобы за это Прабодх помог ему научиться работать за компьютером. Прабодх в ответ улыбнулся и отклонил просьбу Масуда.

— Мне очень приятно познакомиться с таким человеком, как вы, Масуд. Никто и не платит вам. Люди лишь пытаются искупить свои грехи, отдавая часть заработанных денег. А вы их честно заработали своим трудом! Господь Бог любит помогать сильным людям.

Масуд слушал, о чем говорит Прабодх, и думал, что и вправду благодаря Богу его старание и работа дали ему так много. В противном случае у него не было бы ни кровати с недавно купленным письменным столом, ни квартиры, где бы он всё это разместил. Но со слов о компьютерах в душе Масуда бурлила новая мечта. Он во что бы то ни стало должен научиться пользоваться множеством кнопочек компьютерного устройства. Компьютер непременно должен у него появиться, и тогда Масуд сможет завести себе виртуальных друзей! А потом уже пригласить их к себе в гости. А еще, возможно, они будут часто созваниваться и болтать ночами напролёт по телефону, который уже имеется! Но для того чтобы осуществилась мечта, нужно слушаться Прабодха! И учиться всему, что он расскажет.

На следующее утро, проснувшись рано и сделав небольшую зарядку, Масуд побежал к дому Прабодха. Этот дом был куплен Прабодхом совсем недавно, и в прилегающем к нему дворе, похоже, никто не прибирался много-много лет. Так что работы у Масуда оказалось хоть отбавляй. Начинать надо было с сорняков. А потом уже к концу недели приступать к посадке нового газона. На всё это Масуду, по его подсчётам, понадобится более двух месяцев кропотливой работы. За это время он параллельно сможет научиться хоть немножко работать на компьютере.

К работе Масуд приступил с большим энтузиазмом. Надев свой зелёный комбинезон и напевая, Масуд стал обходить двор, мысленно деля большой объем работы по дням недели. Как и у других хозяев, Масуд работал в саду Прабодха с утра и до позднего вечера. Когда Масуд проворно перемещался по саду с лопатой и садовыми ножницами, Прабодх иногда смотрел на него сквозь щель в опущенных жалюзи. Садовник трудился на совесть, а хозяин дивился тому, как охотно и с душой юный парнишка выполняет порученную ему работу. Такому работнику Прабодх был готов нанять пособников в помощь. Но Масуд не просил себе ни помощи, ни облегчения, ни новых инструментов. С утра и до вечера работая вилами и лопатой, Масуд жаждал лишь одного: когда после работы Прабодх пригласит его к себе в кабинет, чтобы обучать работе на компьютере. Специально для таких занятий Прабодх выделил ему совсем новенький и мощный компьютер.

Неотрывно глядя в монитор, юный садовник вытирал пот со лба, тёр влажные ладони о колени и пытался делать все именно так, как его учили. Уроки начались с самого банального. В первый раз Масуд учился просто выключать, включать и перезагружать компьютер. Спустя несколько дней он уже умел запускать текстовый редактор и набирать в нем тексты. Скорость печати пока оставляла желать лучшего. Чтобы быстрей освоить эту науку, Масуд срисовал клавиатуру на лист бумаги и тренировал скорость у себя дома. Каждый день у Масуда получалось научиться чему-то новому, он делал успехи. Оставалось уже несколько дней работы в саду Прабодха, и к этому времени Масуд уже свободно путешествовал по интернет-паутине. Поздними вечерами, с интересом глядя в монитор, Масуд сделил за новинками YouTube, а также заполнял свою страницу на Facebook. В друзьях у него красовалась лишь аватарка Прабодха.

У Прабодха Масуд учился многому, ведь тот стал не только его компьютерным учителем. Прабодх мог долго рассказывать о разных сторонах жизни, стоя спиной к Масуду, глядя в панорамное окно кабинета. Когда он рассказывал, ученик слушал его, затаив дыхание. Вскоре настал последний день работы в саду. Дополнив влажный газон последними штрихами, Масуд поднялся к Прабодху, чтобы объявить работу целиком завершенной. Двор к тому времени преобразился. Цветы были аккуратно рассажены, кусты — пострижены в разные геометрические фигуры, а деревья помолодели лет на двадцать. Теперь сад было не узнать. Не изменился лишь дом. Будь он живым, украшать его Прабодх также поручил бы именно Масуду.

Обхватив шею руками, Масуд поворачивал торс влево и вправо, вслушиваясь в хруст позвоночника. Он собирался получить заработанные деньги и ехать к себе домой.

— Ты поработал на славу, Масуд. Возможно, ты замечал, как часто я наблюдал за тобой из окна. Мне очень нравилось рвение, с которым ты днями напролёт трудился, хоть работы и хватало на троих. А теперь я готов отблагодарить тебя сполна. В этом конверте лежит лишь малая часть того, что ты, несомненно, заслужил.

Учитель положил конверт на стол и отвернулся к окну, чтобы Масуд забрал конверт, не смущаясь. Масуд неторопливо взял конверт и положил в задний карман зелёных садовых брюк.

— Спасибо, мистер.

Масуду, очень стеснительному юноше, всегда было тяжело брать деньги.

— Но это еще не все. Я приготовил тебе сюрприз.

Масуд начал вслушиваться в каждое слово, широко распахнув глаза. Сюрпризов Масуду давно никто не делал. В приюте он иногда получал неожиданные подарки на Рождество и на День Рождения. Но что до сюрпризов, то жизнь его стала предсказуемой и однообразной, когда он выбрал самостоятельность вне приюта. Главным сюрпризом для него было то, что вместо ожидаемых трудностей и казавшейся неизбежной бедности, он встретил множество людей, которые хорошо к нему относились и помогали.

— Ты очень способный парень, Масуд. И я много размышлял о тебе. Видя твою добросовестную работу, мне захотелось оставить хорошую память о себе. И лучшее, что я смог придумать — это подарить то, с чем ты работал всё это время. Выдержав паузу, Прабодх добавил, — И теперь я хочу, чтобы ты принял от меня этот подарок.

С этими словами Прабодх указал рукой в сторону мощного, теперь уже укрощенного Масудом компьютера. Неужели теперь он будет принадлежать ему?

Масуд растерянно смотрел по сторонам, будто пытаясь прочесть нужные слова на белоснежных стенах и лакированном полу. Прабодх подошел к письменному столу, присел на его углу и с улыбкой наблюдал за эмоциями Масуда. Прабодх понял, что все деньги мира не могли бы подарить ему и десятую долю той радости, которая сейчас объяла душу Масуда. Со счастливым возгласом Масуд подбежал к Прабодху и крепко пожал ему руку.

Внизу, к тому времени, юного садовника поджидал шофер Прабодха, готовый подвезти Масуда вместе с его новеньким компьютером. На предложение помочь донести компьютер до автомобиля Масуд ответил отказом, предпочтя нести драгоценный подарок сам. Загрузив компьютер в багажник, Масуд повернулся, подбежал к Прабодху и поблагодарил его еще раз. Прабодх стоял на верхней ступеньке лестницы, держа руки за спиной, и продолжал наблюдать за действиями Масуда. Поблагодарив Прабодха ещё раз, Масуд побежал к машине и, открыв дверь, устроился на переднем сиденье рядом с водителем. Дверь захлопнулась, и машина поехала прочь.

Машина ехала по городу, двигаясь по тесным переулкам. Масуд смотрел в окно, по привычке держась одной рукой за ручку двери. Машина шуршала так ровно, что Масуд мог бы расслабленно сидеть и глядеть по сторонам, но Масуд привык ездить и держатся за что-то в неудобных, пахнущих конюшней грязных автобусах, которые мчались по городу наперекор всем правилам движения.

Добравшись до дома и внеся коробки с компьютером в свою комнату, Масуд закрыл за собой дверь и посмотрел на свое жилье другими глазами. Комната Масуда становилась все лучше и лучше. Часто в ней появлялось что-то новое, но такая важная и значимая вещь как компьютер — никогда. Вдруг вспомнив о «Мировой Паутине», Масуд бросился к телефонному аппарату, прижал к уху трубку и позвонил в справочное бюро. Узнав номер «какого-нибудь» интернет провайдера, Масуд набрал заветные цифры, попросив приехать и подключить ему Интернет. Несмотря на поздний час, вежливый голос оператора в ответ пообещал, что завтра утром к нему обязательно подъедут.

Не в силах уснуть от впечатлений Масуд занялся размещением в комнате своего компьютера. Он поставил его на стол, рядом с телефоном и парой тетрадей, стопкой книжек и стаканом с ручками. Немного нервничая Масуд забрался под стол, чтобы подключить все кабели в соответствующие разъемы. Буквально несколько дней назад Прабодх учил его именно этому. Видимо, уже тогда Прабодх решил, что подарит Масуду компьютер. Подключив в розетку драгоценный подарок, Масуд отошёл в угол комнаты, и стал рассматривать сое жилище, размышляя, стоит ли менять что-то еще или его комнатушка и без того выглядит теперь прекрасно.

Компьютер уже загрузился, и монитор освещал вспотевшее, смуглое лицо. Передвигая мышку то влево, то вправо, Масуд смотрел на то на значок «подключение отсутствует» то на часы, располагающиеся в нижнем правом углу экрана в ожидании прихода установщика. Прошла ночь, и солнце пробежало больше половины пути, когда в дверь постучали. В квартиру зашли двое молодых ребят и взялись за привычную работу. За какие-то полчаса они всё подключили и настроили, и ушли, взяв причитающуюся плату. Вновь оставшись один, Масуд включил приятную музыку и, лежа на кровати, слушал ласкавшие ухо аккорды. Гармония звука напомнила ему о детстве, о единорогах, которых он так любил рисовать, и о ребятах, с которыми так и не подружился. Унесенный в прошлое ностальгической музыкой, Масуд незаметно для себя провалился в сладкий сон.

Пролетали недели. Квартира дополнилась холодильником, следом за ним появилась старая стиральная машина, купленная за гроши, настенные часы и множество разных безделушек. Чем больше вещей домой приносил Масуд, тем счастливей он становился. С каждым днём он всё больше осваивался в компьютере и в интернете. Почти всё свободное время он посвящал «Мировой Паутине», просматривая множество роликов и профессиональной литературы для садоводства.

С самого детства Масуд писал очень складно, а благодаря школе еще и грамотно. Его профиль, в котором он выкладывал заметки о растениях и об уходе за ними, привлекал всё больше читателей. Прошло довольно короткое время — и он превратился в одного из весьма популярных авторов в сфере садоводства. К нему обращались люди со всей Индии, а он охотно давал им советы, рассказывая и описывая правила ухода за растениями.

Как-то раз Масуд зашёл на свою страничку, чтобы прочесть комментарии, и обнаружил непрочитанное сообщение. Всё сообщение состояло только из одного хвалебного предложения в его адрес. Удивленный, Масуд перечитал сообщение несколько раз. По словам девушки, которая написала его, он казался ей замечательным и был асом своего дела. Открыв профиль написавшей ему девушки, Масуд был приятно удивлен. На фото красовалась девушка с большими зелеными глазами и тоненькими нежными губами. Её лицо было озарено светом, волосы чуть взметнулись вверх от дувшего в лицо ветра. Девушку звали Аишей . Масуд опять вернулся к странице с сообщениями, чтобы сверить письмо и профиль той девушки. Ошибки не было. Писала ему точно Аиша. Масуд поднялся и направился на кухню. Наполнив до краёв чашку чаем, снова подошёл к компьютеру. Он собрал в единое целое свои разбегающиеся мысли, чтобы ответить Аише. Хотя он читал любовные диалоги в книгах, но теперь он совершенно терялся с тем. Что надо написать такой милой, и понравившейся девушке. Он ведь начал привыкать к своему одиночеству, какой то части его души казалось. Что его никто и никогда не полюбит. Масуда бросало то в жар, от счастья, принесённого сообщением, то в холод — от неуверенности в том. Что у него что-то получится.

Собрав, наконец, волю в кулак, Масуд стал набирать сообщение Аише. Он несколько раз проверил текст на наличие ошибок, после чего нажал «отправить». Облегченно вздохнув, Масуд подошёл к электрическому чайнику и налил себе ещё чаю. Подувая на гладь горячего напитка, он смотрел в окно, как вдруг донеслось звуковое уведомление о новом сообщении. Масуд бросился к компьютеру, разлив половину чая на пол. Аиша ответила ему на сообщение! Масуд занял место за компьютером и больше уже не отходил. И с того вечера Масуд общался с ней постоянно, отложив все свои дела. Аиша жила в центре Бомбея и постоянно находилась дома. Она была единственным ребенком в семье, мать ее не работала, а отец круглый год путешествовал по миру. Аиша называла его Кофе-магнатом. Масуд не совсем понимал, что Аиша имела в виду, а только отвечал, что не любит кофе, предпочитая ему чай, чем постоянно вызывал смайлы в ее сообщениях.

Самым сложным в общении с Аишей была легенда собственной жизни Масуда. Он скрыл от нее факт своей прошлой жизни в приюте, потому что традиционные религии Индии учили, что сиротство — заслуженное наказание кармы. Ему приходилось постоянно выдумывать какие-то случаи из детства, чтобы поделиться с ней. Масуд боялся, что узнав о том, что он сирота, Аиша перестанет с ним общаться. Но ложь не могла долго быть нераскрытой, и однажды Аиша попросила его прислать фотографии его семьи. Масуд откинулся на спинку кресла, и мысленно представил все фотографии, что у него были. Их можно было пересчитать по пальцам. Фото, сделанное в первые месяцы в детском доме. Фото, где ему три года, фото в девять и в четырнадцать лет. Эти фото хранились в архиве приюта, и их копии выдавали ему при уходе.

Озарение в голове Масуда наступило внезапно. Попрощавшись с Аишей, он собрал из-под подушки деньги и выбежал из квартиры, с трудом вспомнив о необходимости закрыть за собой дверь на ключ. В ближайшем от своего дома магазине одежды он купил зелёную рубашку и голубые потёртые джинсы. Фотоаппарата для съемки у него не было, так что он обратился в магазинчик с выцвевшей надписью «FUJIFILM». Там он нашёл фотографа и попросил сделать небольшую фотосессию в городе. Массуд назвал суму, услышав которую фотограф улыбнулся и потер щеку с недельной черной щетиной. Захватив с собой фотоаппарат и сменную батарею, они вышли на улицу. Фотограф начал замеры по свету.

Доходя до более или менее красивых видов узеньких улочек, фотограф ставал в нескольких метрах от Масуда и щелкал затвором фотоаппарата. Масуд не умел позировать и чувствовал, что скорей всего, со стороны выглядит довольно глупо. Фотограф же советовал ему расслабиться и быть самим собой. Масуд подумал, что фотосъемка как раз и задумана им для того, чтобы скрыть от любимой девушки темное истинное прошлое в приюте. Он пытался делать всё так, как говорил и показывал фотограф.

В какой-то момент они огибали шумную улочку, чтобы выйти на малолюдную площадь. Проходя мимо кафе, Масуд заприметил пожилую пару, сидящую за столиком, сунул руку в карман, проверив деньги. Он подбежал к паре, что-то спросил и положил деньги около чайника на их столе. Затем он кивнул фотографу, и он сфотографировал Масуда в «семейном» кругу несколько раз. Вернувшись к фотографу, Масуд поинтересовался, не испорчена ли фотография. Фотограф сказал, что все получилось замечательно. Что ж, фотографии «с родителями» были готовы, теперь Аиша точно не заподозрит в нём сироту и воспитанника приюта.

Как только Масуд оказался дома, сразу кинулся к компьютеру, подключил флеш-карту и начал прокручивать фотографии. Для начала он отобрал десять наиболее удачных и стал размещать на своей страничке “Facebook”. Сразу же его фото получили множество «лайков». Это было приятно Масуду. Но его сердце особо трепетало когда Аиша просмотрев фотографии и нажимала «Мне нравится». С улыбкой на лице он прокручивал фото и внимательно, по буквам вчитывался в краткие, но такие приятные комментарии от Аиши к новым фото.

В этот день и в эту минуту Масуд наконец поверил в свою удачу, в возможность счастья с Аишей. Чувство огромного счастья окутывало и наливалось на него со всех сторон, подобно водам огромного Индийского океана. Он становился частью жизни Аиши, которая предпочла его всем другим парням в Индии.

Аиша согласилаь на видеозвонок. Это сделало их еще ближе. Теперь Масуд сильнее ощущал присутствие Аиши. Такое близкое, такое реальное, такое живое и такое дорогое для него изображение на экране… Он не смог сдержать себя и коснулся монитора, и ему показалось, будто экран растворился, и он касается нежной кожи её щеки, гладит по волосам, ловит ее ладонь и прижимает к себе. Он заметил, что и Аиша тоже стала «касаться» к нему.

Масуд, конечно же, уже планировал встретиться с ней по настоящему, ему не стоило никакого труда собрать денег и добраться до Бомбея. Он неплохо зарабатывал и успел уже заплатить за аренду квартиры на несколько месяцев вперед. Масуд все успевал — и зарабатывать деньги, и обустраивать свою жизнь, и общаться с Аишей. Он ночами подходил к окну и благодарил за это Бога. Хотя Масуд знал много молитв, которым его учили в католическом приюте, но он чувствовал, что ему проще говорить с Богом своими словами, от души. В завершение каждого дня он обращался к Богу с самыми разными благодарностями, просьбами и просто делился с Господом самым откровенным.

Как-то раз, общаясь с Аишей, Масуд замолчал и закрыл глаза. В его голове засверкали искрами сотни мыслей, а в ушах загудело. Сердце колотилось, как сумасшедшее, но он решился… Открыв глаза и посмотрев в глаза Аиши через глазок веб-камеры, он проговорил:

— Я люблю тебя.

Засмущавшись от сказанного Масудом, Аиша замолчала. Ожидая ответа, Масуд вслушивался в тишину динамиков. Прошло несколько секунд или несколько вечностей, и Аиша нежно произнесла:

— И я люблю тебя, Масуд. Тут ничего другого и не скажешь…

Чтобы от счастья не взлететь в небо, сорвавшись с кресла, ломая полы и потолки всех этажей здания, Масуд крепко схватился за край стола, на котором стоял компьютер. Внезапно послышались незнакомые звуки со стороны окна. Масуд повернулся и увидел удивительную картину: на покрашенном в белый цвет каменном подоконнике сидели два белых голубя.

— У меня гости, — удивлённо проговорил Масуд, повернувкамеру для Аиши. Увидев в камеру двух белых голубей, Аиша невольно засмеялась и прищурила глаза, чтобы рассмотреть их получше. Масуд был восхищен и очень обрадован появлением прекрасных птиц. Попросив Аишу подождать, он на цыпочках вышел из комнаты и направился на кухню. Достав из пакета сухой хлеб, раскрошил его. Собрав крошки хлеба, Масуд пошёл к окну. Стараясь не делать резких движений, он подошёл к подоконнику и рассыпал хлеб. Голуби смотрели на него, повернув клюв вбок, как бы изучая и оценивая. Они осторожничали, и дождались, когда Масуд отойдет, лишь затем стали клевать. Аиша увлеченно наблюдала за этой сценой, улыбаясь. Вернувшись в кресло, Масуд теперь следил за голубями по отражению на экране монитора. И Масуд, и Аиша, улыбаясь, следили за птицами.

В один день, навсегда отложившийся в сердце, Масуд услышал из уст любимой Аиши признание в любви и принял в квартире первых «гостей». Начиная с того дня и ежедневно, ближе к вечеру, примерно в одно и то же время на подоконник опускались голуби. Для них Масуд постоянно хранил на подоконнике пшеницу, рис, семечки или хлеб. Так как гости прилетали вечером, Масуд выбирал для работы раннее время, начиная трудиться в садах с шести-семи утра. Возвращаясь домой к пяти вечера, он успевал проследить за голубями и до поздней ночи общался с Аишей. И, пожелав Аише сладких снов, ложась в постель, он смотрел на звезды сквозь открытые занавески. Масуд беспокоился за голубей, поэтому оставлял им еды даже ночью.

Быстро бежали счастливые дни, превращаясь в недели. Как-то раз Масуд проснулся утром, и до того, как отправиться на работу, по обыкновению написал Аише сообщение. Вечером того же дня, вернувшись домой, Масуд обнаружил, что любимая в сети не появлялась. Это выглядело странно, но Масуд постарался сохранить хладнокровие. Приняв душ, он вернулся к компьютеру и повторно проверил сообщения. Аиши в сети не было. Масуд продолжал писать ей сообщения, но ответов не получал. Машинально напевая слова какой-то услышанной по радио песни, Масуд барабанил пальцами ритм по столу, постоянно поглядывая в монитор. Даже голуби у Масуда в этот день не появились в гостях. Чёрный хлеб и белые семечки оставались на подоконнике нетронутыми. Вечером того же дня, не в силах более ожидать в четырёх стенах, Масуд решил пройтись по улицам и кварталам, чтоб возвратиться к поздней ночи, когда Аиша, вероятно, уже будет ждать его в Сети. Масуд вернулся домой к половине двенадцатого. Но ни в ту ночь, ни на следующий день не было ни Аиши, ни голубей. Масуд ходил по тесной комнате кругами и думал. Он пытался разобраться в том, что происходит, но ответов на свои вопросы Масуд не находил. Чем больше он думал, уносясь мыслями в Бомбей, тем ужасней были его предположения. Он пытался как-то успокоится, но это было почти невозможно.

Следующий день прошел так же, как предыдущий. С каждым часом Масуду становилось всё тяжелей и грустней. Он пытался не думать об Аише хотя бы на работе, но ему это, к сожалению, не удавалось. Он приходил домой, открывал электронную почту, профиль в социальной сети и скайп. Установив звук на максимум, он ложился в кровать. Если бы Аиша объявилась, звуковое уведомление должно было его разбудить даже от самого крепкого сна.

Наконец, наступили выходные, и Масуд решил отоспаться. Нервное напряжение последних дней отнимало у него немало физических сил. Ночами он не спал, и казалось, что минутная стрелка медленно двигалась по циферблату, неохотно подгоняла короткую часовую. Субботнее же солнце застало Масуда в кровати спящим. Часы тикали и тикали, и тут вдруг в размеренной на секунды тишине донесся звук входящего сообщения. Масуд с трудом открыл глаза. Он приподнялся и посмотрел в сторону окна. На подоконник опустились голуби.

Сонливость Масуда тут же улетучилась, и он торопливо выбрался из кровати и побежал на кухню. Схватив пакет с семечками, он вернулся к подоконнику и рассыпал содержимое. Затем он сел в кресло у компьютера. Компьютер был выключен, находился в режиме экономии энергии. Масуд схватил мышь, и подергал ею по столу. На мониторе возник список контактов. А среди них в активном режиме была… Аиша.

На многочисленные и долгие сообщения Масуда Аиша ответила всего парой слов минуту назад. Затем она написала, что находится в больнице и что не могла писать ему, так как чувствовала себя очень плохо. У Масуда было желание задавать и задавать Аише вопросы, но он зажал свою тревогу за любимую в кулак, понимая, что не стоит ее сейчас нагружать вопросами.

Аиша >: Масуд, не беспокойся. Все хорошо, я уже привыкла ко всему этому. Я уже перестала чувствовать сильную боль.

Руки Масуда дрожали и быстро двигались по клавишам. Он набирал сообщения, поправлял, удалял, и снова отправлял, написав то же самое. Он был очень взволнован.

Масуд >: Что с тобой? Я так переживаю!

Аиша >: Я не хочу, чтобы ты нервничал. Просто привыкни к этому. Такое у меня порой бывает.

Масуд строил и строил догадки, но не мог понять из ее сообщений, что именно происходит с Аишей. К вечеру того же дня Аиша решилась открыть ему всю правду.

Аиша >: Я не хотела тебе говорить об этом. Но я вижу, как ты беспокоишься…и… прошу тебя принять всё, как есть. У меня лейкемия. Это рак крови. Мой организм требует множественных переливаний… и… Ты, наверное, понимаешь, что никак не в силах мне помочь. Я лечусь, если эти пытки можно так назвать. Мне часто приходится посещать доктора, все надеются на лучшее. Но это не повод огорчаться, Масуд. И я действительно очень рада, что познакомилась с тобой. Ты — мой лучик надежды.

Прочитав сообщение, Масуд уронил голову на стол и сжал кулаки. Закрыв глаза, он сжимал и разжимал кулаки под столом. Только в таком положении он сумел сдержать слёзы. О том, что такое рак и лейкемия, он знал. В приюте одна очень добрая монашка умерла от лейкемии, а пока она болела, он с другими сестрами навещал ее несколько раз. Именно поэтому он абсолютно ясно понимал, что это значит. Сердце Масуда билось в унисон с сердцем любимой Аиши, несмотря на все преграды, которые разделяли их. Он очень любил Аишу. Она была самой прекрасной из всех девушек, с которыми он был знаком. Но даже если бы он не был одинок в приюте, или если бы у него было много друзей сейчас, все равно, все это он бы обменял на Аишу. Даже не обнимая ее физически, каждый день Масуд просыпался и засыпал с ней. Она стала для него человеком, знающим всё о его настоящем, но не знала ровным счётом ничего о его прошлом.

Масуд >: Аиша! Я сделаю все для тебя! Позволь мне приехать к тебе! Я понимаю, что мы не планировали встречаться так скоро, но… Я не хочу, чтобы ты оставалась сейчас одна! Ты пойми, ты — все, что у меня есть!

Аиша >: Но это не так, Масуд… Кроме меня, у тебя еще есть родители, работа, множество друзей. Ты такой одарённый у меня!

Упоминание семьи стало последней каплей для помутившегося рассудка Масуда. Зная то, как сильно она ошибается, Масуд опустил голову и горько заплакал. Он-то знал, что у него не было никого, кроме неё. Было страшно и больно осознавать всю ситуацию, в которую он попал. Но в такой момент сознаваться, что скрыл свое прошлое, было нельзя.

Масуд >: Скажи мне только адрес больницы, Аиша! Позволь мне сделать то, что нужно нам сейчас больше всего!

Аиша не хотела огорчать Масуда. Но в глубине души ей казалось, что такая больная она станет обузой для Масуда. Трудолюбивый Масуд заслужил хорошую и здоровую жену, а не ее — слабую, чахлую, ежедневно борющуюся со страшной болезнью. В глазах Аиши он был очень умным и интересным. Также он был красив и желанен. И потому, для нее была невыносимой мысль, что он увидит ее впервые такой несчастной и больной.

Масуд отошёл от монитора, подошёл к окну, посмотрел на небо. Из уголков его карих глаз готовы были сорваться тяжелые слёзы. Он пытался рассмотреть в облаках образ любимой Аиши. Мысли сверкали и гасли, подобно лампочкам рекламы, установленной в доме напротив. Аиша… она ежеминутно, ежечасно, наполняла его жизнь. Желание прижать Аишу к себе и открыться ей незаметно стало самым важным. Они бы сидели и болтали обо всем, о любой мелочи, что встречалась им на жизненном пути. Возможно, благо¬даря всем его трудам под палящим небосводом, или как ответ на его молитвы, Господь дарует ему нежное прикосновение Аиши?

Масуд подошёл к компьютеру и опустился в скрипучее кресло. Но спрашивать Аишу о чём-то — сил не хватало. Его охватило сильнейшее желание всё исправить. Это было почти невозможно, но игра стоила свеч. Ведь речь шла о Аише — лучшей девушке на планете.

За время отсутствия Масуда Аиша написала, что не может больше общаться и попросила, чтобы он дождался до следующего дня, когда ее выпишут из больницы. Но на следующий день Аиша не писала. Он вскочил спозаранку и несколько часов до работы сидел за компьютером и ожидал сообщений от Аиши. Но, так и не дождавшись ни Аиши, ни голубей, отправился работать.

В полночь, к возвращению Масуда, Аиша была уже онлайн, и уже дома. Всю ночь они провели в сети. До самого утра они беседовали на разные темы. Позитивный настрой Аиши радовал Масуда, он и сам вёл себя так, будто и нет никакого, тяжелеющего с каждым днём, груза на душе. Аиша к тому времени чувствовала себя вполне сносно. Голуби к утру снова прилетели, и всё было замечательно.

До недавних пор жизнь Масуда была полна света и тепла. Он излучал радость. Глядя на него, люди улыбались его счастью. Его мастерство садовода высоко ценили. Работу ему готовы были дать в любом уголке города. Его приглашали к себе почти все, кто владел хоть каким-нибудь садиком перед домом. Знакомым, друзьям друзей и совсем незнакомым хозяевам домов он всё также не назначал цены, искусно уходя от разговоров о точной сумме. За работу хозяева расплачивались так же, отдавая «сколько не жалко». Часто люди говорили ему о том, что если бы он сам устанавливал цену, то дохода от его качественной и востребованной работы можно было бы получить втрое больше. «Но тогда не было бы у меня столько клиентов и столько положительных отзывов от них», — усмехаясь, отвечал Масуд. Мысли о дополнительном заработке были ему совсем неинтересны. Ведь для счастья ему нужно было немного. Да и всё, всё, что у него есть, он отдал бы, чтоб Аиша была рядом.

Наступила осень. Аиша стала частенько пропадать, связи с ней не было, причиной было ее плохое самочувствие. Привычки жаловаться на судьбу или здоровье у Аиши не было, вместо этого она просто исчезала из сети, оставляя Масуда в тягостном одиночестве. В такие дни у него не получалось работать как обычно, с душой, да и улыбка давалась ему с трудом. Его мысли постоянно неслись к Аише в Бомбей. Голуби к нему перестали прилетать, и Масуду не хотелось выходить из дома даже по делам. Жизнь без любимой казалась Масуду холодной и пустой. Он лежал на кровати, глядя на текст в книге. Но смысла в тексте он не улавливал, и перечитывал предложения по несколько раз, пытаясь хоть как-то отвлечься.

Возвращаясь к Масуду после своего отсутствия, Аиша начинала подшучивать, выдавливая из него улыбки. Намёками и шутками, она настраивала любимого на то, чтоб он был готов к ее исчезновениям. Ведь из-за ее болезни это нормально. А когда Масуд сильно нервничал, и начинал приводить множество аргументов что ему надо приехать к Аише, она предлагала ему найти себе другую, здоровую жену. После таких слов Массуд очень сильно сердился и расстраивался, и даже — психовал. Они стали часто ссориться и, бывало, по несколько дней не разговаривали друг с другом. В такие дни Масуд, не дождавшись голубей, уходил работать и проводил на работе время до глубокой ночи. Но со временем Масуд привык к мысли, что может видеть Аишу только в компьютере, и их отношения наладились.

Было обычное индийское утро в октябре. Масуд сидел за компьютером, перемешивая три кубика сахара в стеклянном стакане. На голубом экране монитора, на фоне розовых стен комнаты, сидела Аиша. Но в этот раз, она вела себя весьма необычно и странно, как показалось Масуду. Она не улыбалась, а вместо этого тихо грустила, и напоминала Масуду о разных эпизодах их общения. Масуд был обеспокоен, он задавал ей вопросы, на которые Аиша отказывалась отвечать. Она силилась успокоить Масуда, при этом не называла настоящих причин своей печали. Судя по картинке на экране, она выглядела достаточно бледной и уставшей. Аиша уворачивалась от вопросов Масуда, опуская зелённые глазки по разным углам, а вскоре и вовсе выключила видео. Масуд стал просить её включиться обратно, но она отказалась. Она призналась, что в этот раз чувствует себя особенно плохо. Масуд пытался ее подбодрить и обещал ей крепкое здоровье и скорое счастье в личной жизни, когда они, наконец, встретятся. Аиша же не стала соглашаться, или противоречить Масуду. Тихо попрощавшись, она вышла из сети.

Масуд закрыл глаза и сжал в ладони стакан с чаем, опустил голову и стеклянная чашка, хлопнув, разбилась вдребезги. Осколки стекла резали ладонь, вонзаясь в кожу. Но лицо Масуда оставалось окаменевшим, даже когда кровь начала стекать с руки на пол.

Всю ту ночь Масуд не спал. Он пытался уснуть, чтобы убить время. Чтобы прошёл этот чертов день, и он снова мог поговорить с Аишей. Моментами Масуду казалось, что он засыпает, но тут он внезапно вздрагивал и смотрел на светящиеся стрелки наручных часов, которые он не снимал даже во время сна. Каждые полчаса или час Масуд подходил к компьютеру и проверял профиль Аиши. Аиша не заходила в сеть, а Масуд не мог ни спать, ни есть.

Весь следующий день Масуд сидел на подоконнике, прислонившись к шершавой стенке потной спиной. Нога его покачивалась взад и вперёд. Он нервно постукивал перебинтованной рукой по колену и смотрел в окно. Масуд наблюдал за крышами соседних домов, оборачивался к компьютеру, а затем снова смотрел в окно. Небо было еще более одиноко, чем обычно. Он нервно жевал губу и высматривал вдали своих пернатых гостей в небе. Но голубей не было. Лишь в фантазиях Масуда они порхали крыльями, по пути к нему. Они давно превратились для Масуда не только в гостей и друзей, а в вестников счастья. Более не в силах сидеть в ожидании голубей, Масуд хотел спуститься на улицу, но тут зазвонил телефон.

Более не в силах сидеть в ожидании голубей, Масуд хотел спуститься на улицу, но тут зазвонил телефон.

Он поднял трубку.

— Здравствуй, Масуд! — услышал он голос Прабодха.

Масуд был очень обрадован этим внезапным звонком, так, что даже не сразу ответил:

— Прабодх? О, мой компьютерный наставник, как я рад, что вы мне позвонили, — и слово за слово Масуд рассказал Прабдоху о своей любви, и о том, что сердце его чувствует беду, нависшую над Аишей, но он ничего не может сделать, ведь не знает, где она живет.

— Я остался один, я в отчаянии, и я не знаю, что мне делать…

— Друг Масуд, ты так хорошо делал работу для меня и помог многим людям. Ведь я звонил, чтоб выяснить, что с тобой, потому что разные люди беспокоились, что тебя давно не видно. Так неужели ты думаешь, что теперь я не помогу тебе?

Затем Прабдох рассказал Масуду о том, что иногда сообщения в социальной сети привязываются при помощи ай-пи адреса к определенной местности. Кроме того можно задействовать поиск по фотографиям в Гугле — и найти подобные фото из того же места, и на странице с другим фото может быть написано где место находится. Одним словом, к вечеру он найдет для Масуда несколько мест, в которых он, приехав в Бомбей, может поискать Аишу.

Это известие было окрыляющим для Масуда настолько, что он мгновенно упаковал небольшой чемодан, взял из стола пачку рупий, и забронировал билеты на вечерний авиарейс до Бомбея. Билет стоил очень дорого, но для встречи с Аишей Масуду было ничего не жалко. Тем более полет займет лишь около трех часов — и возможно, уже сегодня он найдет Аишу.

Потом Масуд принялся ходить по комнате, меряя ее шагами. Стрелка часов медленно двигалась. Уложить ненужные вещи в шкаф, плотно закрыть окно, протереть пыль на компьютере — Масуд проделал все это, но прошло лишь два часа. Масуд сидел с чаем, размышляя чем бы занять себя еще, как раздался звонок телефона.

— Ало, Прабдох? — радостно прокричал в трубку Масуд, — ну, что ты нашел ее, мою Аишу?

— Внимание, объявляется посадка на рейс Калькутта — Бомбей, просим пройти к терминалу А для регистрации, — прозвучало из динамиков.

— Ну, что счастливого тебе пути, Масуд, — произнес Пабдох.

— Пабдох, спасибо вам. Вы так добры ко мне, Учитель! Без вас я никогда бы не придумал, как найти Аишу. Без вас я никогда бы не разобрался в этом огромном аэропорту.

— Ну, Масуд, ты сам знаешь, что для того, кто по настоящему добр, не важны ни деньги, ни имущество, ни власть. Настоящую радость приносит то, что ты делаешь людей вокруг счастливыми. Именно этому секрету я научился у тебя. Поэтому, хоть ты и зовешь меня «Учитель», но настоящий Гуру у нас ты. Надеюсь, ты найдешь Аишу и вы будете счастливы. Это и будет твоей благодарностью мне.

Масуд улыбнулся и пошел к терминалу. Затем он остановился, обернулся и прокричал:

— Если у нас будет сын, я назову его Пабдох!

Огромная Индия простиралась внизу. Масуд смотрел и смотрел в иллюминатор. Его завораживала мысль, что он летит к Аише в самом прямом смысле слова. Ему казалось, что им с Аишей принадлежит весь этот мир, укрытый лесами, полями, джунглями, реками и озерами. Вот он внизу, весь помещается в ладошку. Постепенно стемнело, и к сожалению Масуда иллюминаторы закрыли шторкой.

— Вы, юноша, очевидно, впервые летите на самолете? — спросил его соседка.

Масуд наконец-то обратил на нее внимание.

— Да, впервые. Это прекрасно, так же прекрасно как глаза моей девушки. Теперь есть две вещи, на которые я хотел бы смотреть бесконечно — на мир за окном иллюминатора и в глаза моей Аиши.

Так, слово за слово он разговорился со своей попутчицей. Это была очень пожилая, но бодрая старушка. Она показалась ему добрым человеком с опытом, которого ему так не хватало. Масуд решил спросить ее совета:

— Как вы думаете, стоит ли говорить ей всю правду, что я из приюта?

— Конечно, Масуд. Ложь не принесет тебе счастья, и не даст построить вам крепкие отношения. Бог благословит праведника.

— О, вы верите в Господа Бога?

— Да, я католичка, — ответила бабушка

— Приют, где я вырос, тоже был католическим. Вот мое фото, которое сделали в приюте, когда я только туда попал, — и он протянул фото попутчице.

Она взяла фото в руку, взглянула на него, и тут ее рука задрожала, и фото упало вниз.

— Ой, Масуд, прости бабушку, — сказала она.

— Ничего, — сказал Масуд, подбирая упавшую фотокарточку. А это — фото Аиши, — протянул он еще один прямоугольник.

— Красивая девушка, — ответила бабушка.

— А вот ее папа, — протянул Масуд фото, — и ее мам… Вы себя хорошо чувствуете? — лицо бабушки стало белым, а фотографии выпали из рук.

— Все хорошо, только принеси мне воды, пожалуйста, — попросила бабушка, а я пока достану лекарство из сумки.

— Конечно, я мигом, — и Масуд ринулся к другому концу салона, где стюардессы разносили воду.

Когда он вернулся, то старушка рылась в его чемодане.

— Бабушка, вам видно совсем плохо? Это же мой чемодан, там не будет вашего лекарства. Вот ваша сумка и вода — он протянул ей и то и другое.

— Спасибо, сынок. Мы скоро приземлимся, ты не согласишься мне помочь в аэропорту дойти до такси?

— Да, конечно, госпожа Адвенти.

Конечно, очутившись в Бомбее, Масуд хотел бы сразу броситься на поиски Аиши, но он не хотел покидать беспомощную старушку. А «беспомощная» Адвенти понимала, что слишком много болтала в самолете. Еще чуть чуть — и Масуд встретит собственного отца, и когда тот узнает, что Масуд не получил ни копейки из тех денег, что он ей оставил… О, она была уверена, что господин найдет ее из под земли, и заставит платить по счетам.

Был только один способ не допустить этого…

— Масуд, — сказала она, когда они вышли из аэропорта, — вот тебе мой кошелек, в нем деньги и записка с названием лекарства. Будь добр, сбегай на ту сторону улицы в аптеку, купи мне лекарство, оно закончилось.

— Да, конечно, — и взяв кошелек, Масуд побежал. Добегая до аптеки, он услышал, как полицейский кому-то свистит. Он вошел в аптеку, но не успел даже дойти к окошку кассы, как полицейский вбежал в дверь и, сбив его с ног, надел на него наручники.

— Ах ты, жалкий воришка. Ты украл кошелек у такой доброй, старой госпожи.

— Господин полицейский, клянусь, я ничего не крал, — возмущенно ответил Масуд.

— Все вы так говорите, — ответил полицейский. Сейчас мы спросим у пострадавшей, — и они вернулись на улицу, где второй полицейский записывал показания у Адвенти.

— Это он? — спросил он у нее.

Ответ Адвенти поразил Масуда до глубины души:

— Да, он украл.

— Но госпожа Адвенти, вы же сами дали…

— Молчать, — крикнул полицейский и ударил Масуда палкой под дых. — Саид, — обратился он к напарнику, — ты записал показания у госпожи?

— Да, записал, — ответил Саид.

— Тогда отведи этого, — он указал на Масуда, — в участок, там продолжим.

— Туда марш! — сказал Саид указывая направление.

Они шли по внутренним коридорам аэропорта. Масуд с трудом представлял, что его ждет. Его грудь сдавило от удара, но гораздо больший удар получила его душа, которая так и не могла понять, за что же добрая Адвенти так с ним обошлась.

— Эй ты, тебя зовут Масуд? — услышал он вопрос из-за спины.

— Да, господин полицейский.

— А это твой блог про цветы всякие?

— Там не только про цветы, там много разного о саде, господин.

— Ага, бывает же. Я люблю ухаживать за цветами в полицейском участке и читаю твой блог. То-то я смотрю, что твое лицо мне знакомо. Так как там было дело с тем кошельком, говоришь? — поинтересовался Саид.

Масуд рассказал, как Адвенти стало плохо, и как он бегал за лекарством. Они подошли к развилке коридоров. Большой указатель «ПОЛИЦИЯ» показывал в правый коридор, а «ПОГРУЗКА РЕЙСОВ» — в левый.

— Стой, и слушай, что я скажу, — сказал Саид. — Тебя подставили, эта «добрая бабушка» наверняка сама с радостью присвоит твои вещи. Но пока разберутся, что ты не виноват, ты проведешь не один месяц в тюрьме. Там ужасно — можно подхватить любую болячку, там крысы. Я верю что ты не виноват, и я даю тебе шанс, — он снял наручники с Масуда. — Бежишь в этот коридор, к погрузке, там будут огромные ящики с надписью «Калькутта». Спрячься между ними и не высовывайся. Так ты попадешь домой. Сиди в своей Калькутте дома, и месяца два не приезжай сюда. Понял?

Масуд размял руки. Он понял, что вариантов у него нет. Но если он попадет в тюрьму, то Аише точно будет хуже без общения с ним. А он ее все равно не увидит. Если же он сейчас сбежит домой, то они, хотя бы смогут общаться. Масуд побежал в левый коридор, моля Бога о том, чтоб направил его путь…

Несколько дней Масуд нервничал. Он сидел дома, а ему все казалось. что его придут арестовывать. Наконец, он не выдержал напряжения и решил выпить, потому что не мог просто так пережить все минувшие события. Сидя в пивной, Масуд взял ручку с листом и пытался нарисовать Аишу, а рядом себя. У него ничего не получалось, и это раздражало его. Ему казалось, будто Бог карал его за что-то.

Расплатившись за выпивку, Масуд вышел из пивной. Облокотившись к стене, Масуд посмотрел вверх. Полная луна светила в небе. Она блистала куда ярче, чем обычно. Спина Масуда скользнула по каменной стене, и Масуд оказался на асфальте. Глаза Масуда отрешенно были направлены вверх, а ноги раскиданы на земле, отказываясь слушаться. Слеза скатилась по щеке Масуда. Губы зашевелились. Масуд заговорил с Богом.

— Ты показал мне Аишу. Ты подарил мне столько счастья. Я бы не горел сейчас в аду, если бы Ты не подарил мне рай с Аишей. Теперь я понял всё могущество Твое.

Каким образом Масуд добрался домой в ту ночь, он утром не помнил. Он проснулся в кровати в верхней одежде и даже в обуви. Его тело будто бродило по комнате, пока он лежал, и возвращалось обратно. Раз за разом.

Утро для Масуда открылось со звука хлопающих крыльев у окна. Услышав знакомые счастливые хлопки, его глаза вмиг раскрылись. Посмотрев в окно, Масуд побежал на кухню. Захватив с собой баночку с рисом, он подбежал к подоконнику и стал высыпать всё содержимое банки на подоконник. На нём же в то время сидел один-единственный голубь. Крупный белый самец. Самки рядом с ним не было.

Он открыл компьютер и зашел в сеть. На странице Аишы было опубликовано новее сообщение. Писал ее отец:

— Сегодня меня постигла ужасная утрата… — дальше читать Масуд не смог. Он посмотрел на фото Аиши, теперь оно было в траурной рамке.

Весь в слезах он подбежал к окну. Масуд подбрасывал рис на подоконник, и подзывал самку. Затем он сидел у окна, и ждал долгожданного прилёта. Но она не прилетала.

Самец сидел по центру распахнутого окна, окруженный рисом. Он не клевал, а лишь стоял в одной-единственной позе, повернувшись боком, и смотрел на Масуда. Масуд же сидел и не двигался. Волосы были перемешаны, спадая на один глаз, на мятой красной рубашке были оторваны верхние пуговицы. По его лицу катились слезы.

Тут голубь замахал крыльями, рассыпая рис по всем углам и роняя на пол. Он поднялся над подоконником и улетел. Масуд подошёл к окну, положил руки на подоконник и провожал взглядом улетающую от него птицу.

Масуд с болезненной ясностью осознал, что он больше не увидит и не услышит Аишу, а также двух голубей, которые так внезапно появились в его жизни и сделались его друзьями.

Он обратился к небу и сказал:

— Теперь только Ты, Господь, остался в моей жизни.

Несколько лет спустя.

В комнату зашел молодой священник. На кровати лежал очень пожилой господин.

— Мир тебе, сын мой, — сказал священник.

— Падре, я прошу отпустить меня в последний путь, — сказал господин.

— Конечно, сын мой. Я слушаю тебя.

— Я каюсь, падре… Я ужасный человек. Нет мне прощения.

— Скажи, сын мой, за что ты не можешь себя простить?

— Падре, я богат. У меня богатства больше, чем многие в Индии видели за всю свою жизнь. Я вырос в Индии, падре. Я родился в приюте, и не знал ни отца, ни мать. Но я поднялся с самого низа. Свое богатство я построил на бедности и грязи. И я убил свою любовь к сыну во имя Господа.

— Что произошло, сын мой?

— Простите меня, святой отец, за мою торопливость. В молодости я видел много невежества, много наглости и несправедливости в жизни. Сначала я стал таким же гнусным типом, как и те, с кем я тогда водился. Моя жизнь пошла кувырком, как только я пересчитал свою первую тысячу долларов. Я стал прохиндеем и барыгой. Не успел я моргнуть глазом, и всё перевернулось. Из обычного юнги я превратился в капитана, из капитана я превратился во владельца десятков, а теперь и сотен торговых кораблей. На моих суднах прокормилось немало таких же парней, как я в своё время. Сирот, детей алкоголиков и проституток. Немало из них построили себе жизнь, семью и карьеру. Но это вряд ли спасёт меня когда-либо от угрызений совести. Ведь мой сын был лишен этого.

— Почему ты так думаешь, сын мой? — спросил священник.

— Я разъясню, святой отец. Я рос без родителей и без Бога. Вместо Бога я уверовал в себя. В свои законы и принципы. Я ставил их выше всего. Я смог изменить Богу, правоте и порядку. Но потом, я встретил ее… мою жену. Она была простой девушкой, которую я повстречал однажды в ювелирном магазине. Она продавала ювелирные изделия и была утонченной и красивой. Я влюбился в неё, и мы сыграли свадьбу. Всё было как в сказке. Она была любящей женой и лучшим другом. После этого моя жизнь в корне поменялась. Благодаря ее стараниям я уверовал в Господа. И я пообещал, что отдам ему для служения самое ценное — своего сына.

— О, это было весьма неразумное обещание, сын мой!

— Я и сам это понял. Моя жена была счастлива, вынашивая наследника, а у меня росла печаль и радость вместе с ее животом. И настал самый долгожданный для нас день, и она родила. Его, мальчика, сына моего, здорового… Я был рад за свою жену, но сын... Я не представлял, как же я оторву его от себя и отдам Господу. Ему было несколько месяцев от роду, когда я решился и сделал это.

Господин замолчал.

— Ты лишил жизни своего сына? — спросил священник.

— Нет... Я положил его в корзину и повёз его в приют. Падре! Я отдал его той первой сестре, что открыла мне дверь. Чтобы не передумать и поскорее закончить со всем, я торопливо заплатил тогда и ушёл. И чтоб не оставлять пути назад, я попросил её назвать сына, как она захочет! Ведь зная его имя, я всегда мог бы его найти и вернуть. Я сам сжег мосты, и не оставил пути назад! Вручив пару тысяч долларов, я уехал домой. Супруге я сообщил, что отправил его в Америку к другу. Затем я подделал документы и показал ей поддельную справку о смерти малыша от врождённой болезни... Она плакала ночи напролёт. Она крайне расстроилась, были скандалы, и она хотела лишить себя жизни. Но шли дни, недели, месяцы... Спустя два года, моя жена снова забеременела. Во время родов Господь забрал мою жену. Моя дочь, Аиша, была так похожа на нее… Но смотря ей в глаза я стал видеть сына … родного … И я начал искать его. И не нашёл. Искать безымянного индуса в огромной стране, конечно же, тщетно.

— Ну что же, сын мой, — ответил священник, — ты не убил свою любовь к сыну. Ты все еще любишь его, ты, как и обещал, отдал его Господу, и сделал так, чтобы ему было хорошо. Я буду молиться, чтобы Бог простил ложь, которую ты говорил своей жене.

— Думаю. Бог меня не простит, ибо я гневаюсь на Господа Бога. Я отдал Господу сына. Затем он забрал мою жену. И вот, моя любимая дочь… Она… Она скончалась от лейкемии. Почему Господь дал мне деньги, много денег, но забрал всех, кого я любил? Неужели это плата за грехи моей молодости, скажите отче?

— Сын мой, я скажу тебе, что тоже имел достаток, и у меня была любимая девушка. И ее тоже звали Аиша, и ее забрал Господь. Но я понял, что благодарен Богу за то, что вообще подарил мне ее. Ведь ее любовь была мне лучшим подарком Господа. И теперь, когда рядом с нами нет тех, кого мы любим, мы понимаем, каким Божьим благословением были дни, когда они были с нами.

— Спасибо вам, отче. Хоть вы очень молоды, и могли бы быть моим сыном, однако Господь даровал вам мудрость. Вы подарили мир моей душе в этот последний миг. Скоро я предстану пред Господом, увижу свою жену, дочь. Верю, что Господь так же расскажет мне о сыне. Отче, хочу еще спросить ваше имя, дабы поблагодарить Господа за такого верного слугу.

— Приняв сан, я взял себе имя Моисей, однако вырос и пришел к Богу я под именем Масуд…