Лимонные дольки (джен)

Небольшой переливчато-зелёный жук-бронзовка уныло ползал под скрипучими половицами таверны “Кабанья голова”. В приватных комнатах было тихо, личные разговоры и свежие сплетни в общем зале сводились к невнятным перебранкам и выяснению отношений. Жуку было скучно и грустно. У жука не хватало материала на свежую статью.

— Ну хоть какой-нибудь намёк на сенсацию! — грустно думала Рита Скитер, вытирая задней лапкой паутину с изумрудных надкрыльев. — Что за чёртов невезучий день…

На лестнице послышались тихие шаги. Обострёнными чувствами журналиста и насекомого Рита сразу же распознала в них поступь грядущего скандала.

— Наконец-то, — с предвкушением выдохнула она про себя и резво поползла под плинтусом, следуя за облачками деревянной трухи, вздымающимися от шагов невидимки. У входа в один из приватных кабинетов всё притихло, а затем дверь со скрипом отворилась, пропуская человека внутрь. Дверь закрылась. Жук по пустотам внутри стен проник в нужный кабинет. Возле стола сам по себе двинулся и скрипнул стул, и Рита затаилась рядом.

Долго ждать не пришлось.

“Через несколько минут яркая вспышка озарила тёмное помещение с наглухо забранными окнами, и в пламени феникса появился — кто бы вы думали? — сам Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор Хогвартса и председатель Визенгамота!”

Жук в предвкушении потёр передние лапки.

— Покажитесь, — раздался спокойный голос Дамблдора, после того как он завершил сложные движения палочкой, наложив на комнату многослойные изолирующие заклинания.

“Человек за столом снял с себя чары невидимости и откинул капюшон чёрной мантии, открывая жёсткое лицо с глубоко посаженными глазами. Квадратная челюсть и выдающийся вперёд подбородок. Такое лицо тяжело забыть, если хоть раз видел его. Уолден Макнейр, сотрудник Министерства Магии, “Палач”: “грязная” работа — это его призвание.”

Рита уже мысленно набрасывала план будущей статьи. “Сейчас они будут обделывать свои грязные делишки, — думала она, — а уже после завтрашнего выпуска “Пророка” их будет обсуждать вся страна. Ах, как же велика сила печатного слова!”

— Вы принесли то, о чём мы договаривались? — тихо спросил Дамблдор, присаживаясь за стол напротив Макнейра.

— Да, — коротко ответил тот, вытащил из складок мантии мешочек из грубого полотна и бережно передал его из рук в руки.

Приготовив несколько странных приспособлений и надев перчатки, Дамблдор осторожно вытянул за цепочку старинный медальон. Он осматривал его с помощью своих штуковин, водил над медальоном палочкой, лицо его было хмурым и сосредоточенным. Наконец он откинулся на спинку стула и со вздохом сказал:

— Да, это действительно он.

Даже в темноте было заметно, как побледнело лицо Макнейра.

— Вы хотите сказать, что это не подделка… Это действительно медальон Салазара Слизерина?

— Не только. Это ещё и крестраж Волдеморта. Вижу, вы знаете, что я имею в виду.

Рита, до этих слов увлечённо составлявшая в уме черновик статьи, вздрогнула при имени Того-кого-нельзя-называть и отбросила все посторонние мысли. Слово “крестраж” было смутно знакомо ей: что-то связанное с запрещённой магией. А насчёт Волдеморта… После того, как Министерство признало его возвращение, писать о нём стало можно, хотя и опасно. Рита любила сенсации, но не любила при этом подставлять себя под удар, предпочитая задевать тех, кто не мог ответить ей тем же. Она чувствовала, что разговор сворачивает в опасную сторону и статьи в итоге может и не выйти, но природное любопытство, ставшее профессиональной привычкой, не позволило ей уползти прочь и направиться на поиски более безобидных сенсаций.

— Вы хотите сказать, — ошеломлённо пробормотал Макнейр, — что Лорд сделал своим крестражем бесценную реликвию Основателей?

— Да, именно так. Причём и не одну, по моим данным. Он весьма прихотлив, наш красноглазый друг, вы не находите? — улыбнулся Дамблдор. — Однако половину нашего договора со своей стороны вы почти выполнили. Как только наш план осуществится, я тоже выполню все свои обязательства, как и обещал.

Он поднял руку, и на его запястье сверкнула полоска-напоминание Непреложного Обета.

— Должность преподавателя по уходу за магическими существами ждёт вас.

— Дождусь ли я её, вот в чём вопрос, — печально проговорил Макнейр. — А если не выйдет? Вдруг вы не доживёте до конца войны? Ведь всё может быть.

— Я принял некоторые меры и на этот случай, — Дамблдор передал ему папку с бумагами. — Документы на новое имя и письмо директору румынского заповедника драконов. В отдельном конверте — порт-ключ в заповедник. Если план провалится, но вам удастся сбежать, с этими бумагами вы без проблем сможете устроиться туда на работу. Я лично разговаривал с директором, он не против.

— Что ещё вам от меня требуется? — с тоской прошептал Макнейр. — Знали бы вы, как мне надоело играть роль бессердечного палача… Я отрубаю им головы, а потом мне снятся кошмары. Ко мне в дом заходят Пожиратели Смерти, и я из-за этого даже котёночка завести не могу — мне нельзя себя выдать, настолько я сжился с этой глупой, жестокой ролью…

— Уолден, друг мой, — мягко проговорил Дамблдор, — всего одно поручение. Только одно. Когда грянет последняя битва, вы под шумок убьёте Нагини вот этим ножичком, и всё. И можете хоть прям сразу лететь в свой заповедник.

Он передал поникшему Макнейру тяжёлый свёрток с мечом Годрика Гриффиндора.

— И что это вы загрустили? Вот, попробуйте лимонную дольку. Сладости — замечательное средство от грусти и хандры.

— Спасибо, — Макнейр с сомнением покрутил конфету в руках, потом задумчиво съел. — Что вы кладёте в эти дольки, сэр? Действительно, полегчало.

— Ничего, мальчик мой. Это обычные сладости, — улыбка Дамблдора могла бы растопить любое сердце.

Во время тихого разговора Рита, пользуясь тем, что низ длинной мантии Дамблдора практически лежал на деревянных половицах, осторожно заползла по складкам одежды наверх. “Да стоит ли оно того? — спрашивала она себя. — К чему такие авантюры?!” Но опыт подсказывал, что второго шанса узнать так много о тайной жизни директора может и не представиться. Она удобно устроилась у него на плече, в месте с прекрасной видимостью, но подальше от феникса. А то вдруг тот проголодается и склюёт ненароком…

Сообщники распрощались, и Дамблдор, ухватив феникса за хвост, растворился во вспышке пламени.

Рита Скитер не любила аппарацию. Ощущения при ней были так себе, со временем она привыкла, но сама процедура перемещения казалась ей самой неприятной из всех видов магического транспорта. Теперь она могла бы сказать, что аппарация — это не так уж и плохо. При перемещении с фениксом её нутро как будто протянули через котёл с кипящим маслом. Ощущение невыносимого жара оставалось ещё несколько секунд после прибытия на место назначения, затем бесследно растворилось, оставив после себя приятную прохладу и запах мяты.

Рита осторожно выглянула из своего укрытия.

Сияло солнце. Дамблдор сидел на поваленном стволе дерева на краю небольшой лесной полянки, улыбаясь каким-то своим мыслям, и что-то тихо напевал. Жужжание насекомых, пение птиц и шелест ветра в листве оказывали умиротворяющее действие даже на далёкую от сантиментов Риту. Ей неожиданно захотелось слететь на ближайший, очень аппетитный с виду цветок и попробовать его на вкус… Но Рита Скитер усилием воли подавила жучиные инстинкты и приготовилась к неожиданностям. Которые, надо сказать, не заставили себя ждать.

Через полянку к Дамблдору приближалась женщина в чёрном одеянии, с растрёпанной копной длинных тёмных кудрей. Её трудно было не узнать — её портреты были развешаны на каждом перекрёстке магического мира. Беллатрикс Лестрейндж. Непослушные пряди падали ей на глаза, она отводила их ладонью, другой рукой придерживая подол платья. Она всё ускоряла шаг, и под конец практически перешла на бег.

“Ой, что сейчас будет, — с ужасом думала Рита. — Интересно, “Авада” убьёт только Дамблдора или и меня заодно?! Лучше б я полетела и сожрала этот несчастный цветок!”

Но опаснейшая убийца, сбежавшая из Азкабана, даже не вытащила палочку. Она с разбегу бросилась к Дамблдору на грудь и разрыдалась, проливая слёзы на узорчатую мантию. Шокированная Рита молча наблюдала за этой сценой.

— Что опять такое, девочка моя? — Дамблдор ласково гладил Лестрейндж по волосам.

— Он… Он… — её голос прерывался всхлипами.

— Ну что — он?

— Я ему… говорю: “Люблю вас, мой Лорд, больше жизни!”

— Ну а он что?

— А он… — рыдания перешли в тихий вой, — он говорит: “Круцио, глупая женщина!”. Он меня не лю-у-у-бит!

— Ну как же не любит, Белла, девочка моя. Успокойся, милая. Вот, скушай лимонную дольку. Сладости успокаивают и придают сил… Ну ты сама посуди. Из Азкабана он тебя вытащил?

— Вытащил… — всхлипы стали реже.

— Самой преданной слугой называл?

— Называл…

— Поручал самые сложные дела, и ты ни разу его не подводила?

— Да…

— Ну вот видишь. А говоришь — не любит. Просто у каждого человека любовь проявляется по-своему. Вот увидишь, ты ещё найдёшь тропинку к его суровому сердцу. Я всегда в тебя верил, девочка моя, — успокаивал профессор свою бывшую студентку.

— Спасибо вам, сэр, — Лестрейндж наконец перестала орошать слезами чужую мантию и села рядом с ним на бревне, подставив лицо лучам тёплого солнца, которое уже клонилось к закату. — Я только вам и могу пожаловаться. Больше ведь никто не поймёт.

Она гордо выпрямилась и молниеносно встала, сверкнув глазами.

— Вы правы. Я рано решила сдаться. Я ещё поборюсь за его сердце.

— Белла, а ты помнишь, я просил тебя об одном одолжении…

— Конечно, сэр, — слегка безумно улыбнулась она, снова начиная походить на свой портрет на стенде “Их разыскивает Аврорат”. — Вот то, что вы просили принести. Только понять не могу, зачем вам это старьё…

Она извлекла из кармана мантии и передала Дамблдору простой деревянный кубок — тот осторожно погладил отполированный годами ободок.

Рита ахнула, узнав чашу Хельги Хаффлпафф, ещё одну бесценную реликвию Хогвартса. “Директор решил собрать все реликвии основателей? Или это… ещё один крестраж Того-кого-нельзя-называть?! И Лестрейндж, похоже, даже не догадывается, иначе она не отдала бы его так легко...”

— Кстати, сэр, после ваших конфет мне и правда стало как-то спокойней. Что вы такое в них добавляете?

— Ничего, Белла. Это обычные конфеты, — улыбнулся Дамблдор.

— А вы не могли бы, как обычно…

— Конечно, конечно, — улыбка стала ещё лучезарней, и он выудил откуда-то из своих безразмерных карманов упаковку сладостей. — Вот, возьми с собой. Будешь пить чай и вспоминать выжившего из ума старика.

— Ой, наговариваете вы на себя, — захихикала Лестрейндж. — Пожалуй, мне пора. Пойду дальше творить великие дела на благо Тёмного Лорда!

— Ступай, девочка, ступай. Мерлин тебе в помощь.

Лестрейндж гордой походкой ушла в том же направлении, откуда пришла, а Дамблдор снова исчез во вспышке пламени, унося за собой и Риту.

Теперь они оказались на каменистом морском берегу. Волны плескали о скалы, шум прибоя одновременно оглушал и завораживал. Солнце садилось прямо в море, красноватыми отблесками играя на умиротворённом лице Дамблдора, который молча смотрел в закат.

Совершенно бесшумно неподалёку от них появился высокий, статный мужчина в дорогой мантии, с длинными, белыми как снег волосами и благородными чертами лица. Малфой! Он приблизился и встал рядом, тоже наблюдая за игрой красок на закатном небе.

— Я узнал всё, что вы просили, — его слова были едва слышны за шумом прибоя. — Кольцо спрятано в доме его предков. Диадема — находится в Хогвартсе. Сами понимаете, подробностей выяснить не удалось.

— И на этом спасибо, Люциус, — мягко ответил Дамблдор. — Я не мог рассчитывать на большее.

— А я… я мог бы рассчитывать на большее, Альбус? — прошептал Малфой, придвигаясь вплотную.

— Ты же понимаешь, Люциус, что сейчас не время и не место для этого, — все так же мягко ответил Дамблдор. — К тому же, я ведь не молод. А у тебя жена и сын… Подумай о них. Но если мы победим…

Он не стал договаривать.

— Мы победим, — твёрдо сказал Малфой. Чуть не придавив несчастного жука, он порывисто обнял Дамблдора и подарил тому нежный поцелуй в щёку. Затем отпрянул от него, резко отвернулся и аппарировал прочь.

Дамблдор остался на месте, с непонятной улыбкой наблюдая за спокойным морем.

Рите тоже не оставалось ничего другого, как обозревать красоту природы. Что она могла написать о произошедшем? Что Дамблдор подсаживает Пожирателей Смерти на лимонные дольки? Что они с Люциусом Малфоем — любовники? Да её выкинут из “Пророка” в ту же минуту, как прочитают заголовок статьи. А в “Придире” она ни за что не будет печататься. Нет-нет-нет, никогда. Только бесплатно она ещё не работала.

Дамблдор тем временем тихо бормотал, будто бы себе под нос:

— Сбор крестражей начался успешно… Дорога Избранному будет расчищена. Осталось обеспечить поддержку прессы, и начало конца Тёмного Лорда не за горами…

При словах “поддержка прессы” она насторожилась, но было уже поздно.

— Гоменум ревелио! — Дамблдор описал палочкой плавный круг, и её кончик упёрся в панцирь жука. — Какой сюрприз! Мисс Рита Скитер, если мне не изменяет память? Однако не трудитесь, я сам сниму вас с мантии…

Осторожно ухватив жука пальцами, он положил его на ближайший каменный валун.

— Не пытайтесь сбежать — я уже наложил антиаппарационные чары. Улететь тоже не получится.

Феникс прищурился, глядя на жука, и угрожающе заклекотал.

Рита вздохнула и приняла человеческий вид.

— Что-то я не припомню вас в списке зарегистрированных анимагов, мисс Скитер, — прищурился Дамблдор. — А у меня, смею вас уверить, хорошая память…

— Ближе к делу, сэр, — Рита решила взять инициативу в свои руки. — Что вам от меня нужно?

— Несколько статей на нужные темы — и больше ничего, — со сладкой улыбкой развёл руками предприимчивый интриган. — Подробности обговорим позже.

“Вот же старый п… проказник... Таки придётся поработать бесплатно…”

— Ладненько, — бодро согласилась Рита, решив, что возражать будет себе дороже, а позже она обдумает ситуацию, и, возможно, сумеет из неё выйти с выгодой для себя. — И всё же, сэр… что вы добавляете в свои так называемые “лимонные дольки”?

— А вот это — мой маленький секрет, дорогая мисс Скитер, — снова улыбнулся волшебник. — Ведь у любого человека есть свои тайны, вам ли этого не знать?