Тёмные подвалы (джен)

С потолка капала вода, и этот звук подсказывал направление. В разных местах капли ударяли по-своему: одни глухо, другие звонко, и если замереть и прислушаться, можно было различить ритм. Карта подземелий, составленная по звукам воды, — такого, кажется, ещё никто не придумал. Впрочем, она не пригодится, когда в подвале замка устроят склад, трещины заделают, вода уйдёт, и станет сухо, светло и неинтересно.

Фонарь Ильсора выхватывал из темноты очертания камней, составляющих стены, потолок и дальняя часть коридора терялись в темноте. Коридор строили гигантским, как и всё остальное в замке, чтобы хозяин мог пройти. Этих кладовок хватит надолго, раз уж они решили здесь обосноваться. На полки, где, вероятно, раньше хранилась всякая снедь, можно закатывать бочки с топливом, когда его будет много, чтобы не хранить всё наверху и не подвергать опасности при нападении врагов. Нужно только придумать подъёмник, который позволит это делать быстро и безопасно.

Подвалы наверняка были предназначены не только для хранения припасов, тут должны были располагаться и другие помещения. Коридор заканчивался крутой лестницей. Ильсор лёг на край и посветил вниз, свет потонул в темноте, и стало холодно. Впрочем, это не от страха перед тем, что можно встретить внизу, а только оттого, что лёг животом на каменный пол.

Первая ступенька далась тяжело, вторая легче, потом он приноровился прыгать аккуратнее, не думая о том, как будет подниматься назад. Простая лестница для хозяйственных нужд, винтовая, без перил; если смотреть сверху, будет похоже на глаз, которым таращится подвальная темнота.

На одиннадцатой ступеньке он подвернул ногу и грохнулся, ободрав о безжалостный камень ладони и колени. Фонарь отлетел, громыхнул ступенькой ниже, перевернулся, мазнув светом по глазам, и провалился вниз. Внизу звякнуло стекло.

Накатила тьма, которая только и ждала этого момента. Ильсор прислушался, но слышал только своё дыхание. Капли воды остались наверху, слабая искорка света тлела внизу, но до неё ещё нужно было добраться.

Он сел и зализал ссадины на ладонях, досадуя на то, что не догадался захватить аптечку. Правда, которую он раньше не замечал, в темноте оказалась реальнее, чем при свете. Главный техник не мог пойти в подвал один, только с фонарём, кто бы его отпустил на такую опасную разведку? В подвал ещё никто не спускался, предпочитали осваивать пространство наверху. А он незаменим, это все понимали, но всё равно кто-то послал его вниз. Кому же он так неосторожно взглянул в глаза, что оказался здесь? Ильсор попробовал вспомнить, но память застилал блаженный белёсый туман. Значит, ещё и приказали забыть. Вывод напрашивался один: его послали с тем, чтобы он не вернулся.

Он отполз к стене и прислонился к ней, пытаясь успокоиться. Как хорошо, что гипноз развеялся в самый нужный момент. И всё же — кто? И зачем? Раскрыли? Значит, ему в самом деле лучше не возвращаться. Его милосердно послали на смерть, это лучше, чем оставшуюся жизнь провести рабом по-настоящему.

И всё же как не хватало информации!

— Домыслы, домыслы! — прошипел Ильсор, дуя на ладони. Любой поспешный вывод мог его погубить. Может, никто его и не раскрыл, просто какой-нибудь безмозглый менвит отдал приказ, совершенно не заботясь о том, как он будет его выполнять. Но кто прикажет слуге генерала? Только сам генерал. И надо было так глупо попасться, не успев отвести взгляд!

Снова и снова Ильсор пробовал восстановить в памяти события сегодняшнего дня, но воспоминания упорно заканчивались на расшитой орденами куртке Мон-Со. Рапорт полковника Ильсор выслушивал вместе с генералом, и ни о каком подвале там речи не шло. Командующий эскадрильей доложил, что запасная площадка для вертолётов оборудована и готова к работе. Запасной площадкой был великанов стол в комнате на втором этаже, куда вертолёты попадали через исполинское окно. Может, в связи с этим речь зашла и о подвалах? Баан-Ну не упустил бы возможности порассуждать о поджидающих там опасностях, а потом настрочить, как он героически победил их все до единой. А сначала послать на разведку раба.

Фонарь призывно мерцал внизу. Ильсор мельком подумал, что, может быть, в огромном замке и крысы под стать всему остальному, и осторожно сполз на двенадцатую ступень.

Его трясло — не от страха, а от холода. Ещё один признак того, что он был под гипнозом: бросился выполнять приказ, даже не подумав, что надо одеться потеплее. Как во сне, как в тумане. Это чувство было жутким и непривычным, осознание, что он не хозяин себе, полностью выбивало из колеи. Пока действие гипноза не кончилось, он даже думал менвитскими мыслями. Опасность при нападении врагов!

Допустим, он вернётся назад. Придётся вести себя как обычно. Он всего лишь раб, которому приказали забыть всё. Если спросят, расскажет про подвал. Важно другое — кто именно спросит…

Фонарь становился всё ближе, это немного обнадёживало. Наконец Ильсор добрался до него, поднял и осмотрелся, втайне боясь наткнуться на чьи-нибудь хищные глаза, но и здесь было пусто. Лестница каменной громадой уходила вверх, и ему хотелось потянуть время, прежде чем он убедится, что не в силах подняться по ней в одиночку.

Круг света скользил по стенам, едва заметно разделённый трещиной в стекле фонаря. Любопытство пока ещё побеждало боль и усталость. Ильсор двинулся дальше. Если здесь и были склады с оружием, то наверняка именно на этом этаже. Не мог же великан ни с кем не воевать. И пленников нужно было где-то держать…

Здесь было не так холодно, похоже, что глубоко под землёй как-то удерживалось тепло. Ильсор прошёлся по коридору до конца. Направление было обратным тому, в котором он шёл выше, значит, эта часть подземелий находилась под западной стеной замка, а лестница была продолжением фундамента башни. Значит, где-то наружу должен вести и другой выход… Но запасной лестницы не предусмотрели.

Ильсор остановился. Идти было ещё больно, хотя ушибся он не так сильно, как мог бы. Повезло. Он опирался рукой о стену, когда различил какой-то звук. Это были не те одинокие капли, которые он слышал наверху, а полноценный шум, как будто за стеной текла река. В этот шум врезались звонкие ноты — значит, не только текло, но и капало, и совсем близко.

Он осветил стену, зашарил по ней и наконец нашёл щель, похожую на мышиный лаз. Нора исполинской мыши, и в эту нору можно было пробраться. Почти в самом углу — неудивительно, что он сразу её не заметил.

Он протиснулся в щель, почти не думая о том, что делает. Обратный путь он запомнил, заблудиться здесь ему не грозило.

В лицо брызнули ледяные капли, Ильсор отшатнулся, не забывая держать фонарь прямо перед собой на случай опасности.

Совсем недалеко от лаза сверкал небольшой водопад, прозрачные струи дрожали в слабом свете. Горный родник, пробившийся под замком. Разбиваясь о камни и скупо блестя, струи скрывались между камней. Едва не угодив под них, Ильсор рассмотрел то место в скале, откуда текла вода, а потом, осторожно наступая на макушки больших камней, попытался проследить, куда она уходит. Это могло пригодиться, но он пока не знал, как. Воды в лагере хватало и без этого.

Подземный ручей, уверенно пробивший себе русло, в случае чего послужил бы путеводной нитью, достаточно идти на шум воды. Однако по мере того, как Ильсор удалялся от входа, журчание между камней становилось всё тише, а сам ручей всё незаметнее. Вскоре остались только камни с дрожащими на них каплями влаги: вода ушла глубже в землю. С разочарованием Ильсор посветил вокруг и едва не ахнул от неожиданности. Следя за тем, куда приведёт ручей, он и не заметил, как вышел в самые настоящие пещеры. Луч света выхватывал огромные столбы сталактитов и сталагмитов, которые терялись под потолком. Каждый из них едва заметно поблескивал. Мысль о том, что при поиске драгоценных камней этот подземный лес безжалостно разрушат, вызвала тошноту, Ильсор уже начал сердиться на себя за неуёмное любопытство. Если снова подловят и заставят посмотреть в глаза, он расскажет обо всём, что здесь видел, иначе быть не может.

Шум воды потерялся окончательно, Ильсор не знал, где стены и в какую сторону он идёт, оставалось полагаться на собственное ощущение пространства. Тревога усиливалась, хотя он отгонял её. Когда его шаги стали звонче отдаваться под сводами, он остановился и прижался спиной к очередному столбу.

— Эй! — произнёс он наугад, не рассчитывая, что здесь кто-нибудь есть. Кто их знает, конечно, этих беллиорцев, может, они и под землёй живут?

Никто не отозвался, робкий звук голоса откатился назад. Несколько минут Ильсор стоял неподвижно, пытаясь привыкнуть к мысли, что именно в этом месте можно поддаться искушению и произнести несколько слов на родном языке. Он так долго убеждал себя, что забыл его вместе со всеми, что почти убедил. В его мыслях слова теснились, словно наползали друг на друга, и он не знал, какое из них сказать первым.

Никто не мог его услышать, это было безопасно.

Он начал колыбельную, которую испокон веков пели детям, которую нельзя было забыть, потому что она была больше, чем просто песней... А теперь из всего народа её помнил он один. Голос сорвался, эхо вернулось и замерло в недоумении, словно ожидая новых слов.

Он попробовал снова. Каменный лес вокруг слушал молча, ни камушка не сдвинулось со своего места. И хорошо, постороннего звука в эту минуту он бы не вынес.

Нерукотворные колонны не умели благодарить и не нуждались в колыбельных на инопланетном языке, но от песни Ильсор немного успокоился. Нужно было искать дорогу назад. Он отошёл от колонны, уже обречённо понимая, что если спросят не о том, что он видел, а о том, что делал, это будет провал. Пел на арзакском — какой менвит просто так это оставит?

В свете фонаря мелькнуло что-то белое. Зверь? Пласт известняка? Ильсор осторожно навёл фонарь на непонятный предмет, который лежал в естественной нише в стене. Здесь пещера сужалась, скоро будет родник и затем выход. Предмет не двигался и при ближайшем рассмотрении оказался белой шкурой. Точно такие же были на "Диавоне". Потянув край шкуры на себя, Ильсор обнаружил под ней одеяло, и его продрал мороз по коже: он был не первым, кто догадался забраться сюда. Кто же этот первый, и что будет, когда они встретятся? Болезненное любопытство не давало уйти, нужно было знать точно, кто этот первопроходец. В свете фонаря показался край сумки. Ильсор наощупь запустил в неё руку и наткнулся на початый тюбик пищевого концентрата. На мгновение мысль, что кто-то из арзаков тоже догадался, как обмануть хозяев, согрела его, но, подняв голову, он обнаружил на камне аккуратно свёрнутую куртку — такие носили только лётчики. Надежда оказалась ложной.

Стиснув зубы, он выбрался из ниши, взъерошенный, с нападавшей за шиворот каменной крошкой, с ободранными ладонями и напуганный ещё больше, чем раньше. Это было всё подозрительнее и подозрительнее, поневоле закрадывалась мысль, что он пал жертвой каких-то интриг между менвитами. Кто-то заподозрил коллегу в том, что тот что-то скрывает, и послал раба проследить. Всё сходилось. Подобную интригу Ильсор знал только одну, и она ему не нравилась. Он уже почти не сомневался в том, кто именно обустроил себе гнездо под замком. Было похоже, что штурман не ждёт от генерала ничего хорошего, вот и приготовил себе запасной аэродром. Теперь хотя бы стало ясно, почему он сам оказался в подземелье, не помня ничего о том, как туда попал.

Ильсор перевёл дух и двинулся назад, надеясь, что Кау-Рук не заметит, что его вещи кто-то трогал.

Зажав фонарь между колен, он некоторое время держал пораненные ладони под ледяной струёй родника, потом попробовал воду на вкус и выбрался в коридор. Он боялся наткнуться на кого-нибудь, боялся, что по возвращении Баан-Ну снова удастся перехватить его взгляд, и тогда все пропало, но нельзя было долго мучить себя страхом. Нужно было сначала выбраться, а предстояло ещё залезать по лестнице. Хорошо было великану с его ростом!

Первая ступенька оказалась немного ниже, чем все остальные, всего только Ильсору по грудь. Он подпрыгнул, подтянулся и забрался с первого раза, снова ободрав ладони. Это действие отняло у него больше сил, чем он рассчитывал, и перед следующей ступенью он немного отдохнул, размышляя, что наверху уже должно быть темно, и доклад генералу состоится только утром.

Следующая ступень была с него ростом, места для разбега не осталось. С тоской он подумал, что всего ступеней двадцать две, значит, он выберется только к утру или не выберется вовсе. Его роста хватило, чтобы, встав на цыпочки, положить на ступень фонарь, но подтянуться он уже не смог. Ильсора спасла выбоина в ступени, и он тяжело перевалился наверх.

Некоторое время он полежал на холодной поверхности, переводя дыхание и пытаясь отогнать чувство бессилия. Фонарь бессмысленно освещал стену. Жаль, что у великана не было лифта, как бы это облегчило жизнь!

Где-то наверху раздался едва слышный шорох, и Ильсор подскочил, задирая голову и всматриваясь в темноту. Хорошо, если это кто-то из своих, а если крыса? Он всё ещё боялся гигантских крыс, созданных его воображением, но наверху всё было тихо, наверное, просто постепенно оседала кладка или сверху потянуло сквозняком…

Он взялся штурмовать следующую ступень и через несколько минут, слабо радуясь очередной своей победе, осознал, что ночь придётся провести здесь, на холодных камнях. Обхватив себя за плечи, Ильсор посидел, привалившись спиной к стене. Менвиты всегда думали только о себе. Чего стоило генералу приказать ему взять кого-нибудь с собой? Даже вдвоём уже было бы легче. Но нет, проще отправить раба без снаряжения, без провизии и в одном лёгком комбинезоне. Он не мог злиться, разве можно злиться на то, что нельзя изменить? В этом смысле менвиты находились у него где-то рядом с плохой погодой.

Четвёртая ступень ждала, и Ильсор решил, что будет подниматься, пока хватит сил. Он привычно закинул наверх фонарь и вцепился в край ступени. Недостатки невысокого роста, чтоб их! Как ни прыгай, ступень не становилась ближе. Наконец он подпрыгнул как мог высоко, стремясь перенести вес на руки, и у него даже почти получилось. В следующий миг руки подломились, и он рухнул на спину, сбив фонарь вниз.

От боли перехватило дыхание, Ильсор смог только съёжиться, схватившись за плечо. Из глаз, казалось, посыпались искры. «Перелом, не меньше, — подумал он, судорожно корчась от боли. — Перелом, шок, и ещё лежать здесь всю ночь. Вот кто мешал посидеть спокойно?» Потом он смог вздохнуть.

Наверху снова раздался шорох и шум, как будто кто-то спускался, спрыгивая по ступеням. Человеческие шаги, не похоже, чтобы крыса. Ильсор дёрнулся к стене, почему-то ему не хотелось, чтобы его нашли. Запоздало пришёл страх: а что если это всё же должно было стать его устранением, и теперь, когда с ним ничего не случилось в пещере, приходится действовать более грубыми методами?

Над ним мелькнул свет фонаря, ослепил, за кругом света нависла тёмная фигура.

— Инженер? Что вы тут делаете?

Ильсор разжал стиснутые зубы:

— Приказ, мой штурман…

Неимоверным усилием воли он заставил себя успокоиться. Нет никакой операции по устранению подозрительного раба, это Кау-Рук идёт в своё убежище.

— А вы? — добавил Ильсор, не соображая, что говорит. Главным казалось не дать понять, что ему известно про пещеру, и совсем вылетело из головы, что рабы не задают вопросов хозяевам.

К счастью, Кау-Рук не обратил внимания на его слова.

— Вы ранены? — спросил он. — Да или нет?

— Перелом или сильный ушиб, — отрапортовал Ильсор, стараясь смотреть в лицо. В тени не было видно глаз, и он надеялся, что в случае чего гипноз не подействует. Или штурман просто не станет его применять, по своему обыкновению. Надежда оставалась только на это.

— Это генерал вас сюда отправил?

— Не помню, — честно признался Ильсор.

— Приказал забыть?

— Не помню, — повторил Ильсор, постаравшись сделать бессмысленный взгляд и изображая так противоречие между вопросом и ранее отданным приказом.

— Понятно. Встать можете?

Ильсор честно попробовал. Кау-Рук мог бы приказать ему не чувствовать боли и выбираться наверх, но, видимо, решил обойтись с рабом по-человечески и поддерживал, пока тот пытался найти точку опоры.

Стоять было почти не больно, если не двигаться и не шевелить плечом. Но впереди ждали ещё восемнадцать ступеней. Кау-Рук осторожно и даже с какой-то жалостью прислонил его к ступеньке и спрыгнул ниже, за упавшим фонарём. Вернулся, легко подтянувшись, прицепил фонарь на пояс, дал Ильсору свой и велел светить.

Тот молча взял, заранее прикусив язык и боясь сказать ещё что-нибудь не то. Было неуютно; хотя боль уже не казалась такой острой, он невыносимо мучился от присутствия штурмана. Лучше бы просидел целую ночь здесь, чем балансировать на грани разоблачения!

— У меня есть аптечка, — сообщил Кау-Рук, дёргая ремень своей сумки, перекинутой через плечо. — Если чувствуете, что не можете…

— Могу, — в ужасе выпалил Ильсор, перебив его. Ещё не хватало пережить здесь осмотр и лечение. — Конечно, могу. Мне почти уже совсем не больно… мой штурман.

— Ладно, на ваше усмотрение.

Страшные ступени оказались им практически нипочём. Ильсор стоически терпел боль, когда Кау-Рук подсаживал его на следующую ступеньку, и даже пытался помочь забраться следом. Подмывало спросить, не тяжело ли каждый раз так добираться в своё укрытие, но он благоразумно держал язык за зубами.

Он старался не думать о том, что будет, когда они выберутся.

— Ну вот, дальше пойдёт легче, — как бы невзначай сказал Кау-Рук, осматривая верхний подвальный коридор. То ли пытался приободрить, то ли просто озвучил свои мысли. А должен бы злиться, как-никак, Ильсор испортил ему предполагающееся уединение.

Теперь он забрал фонарь и освещал дорогу, а Ильсор плёлся следом, морщась от боли и стараясь лишний раз не попадаться на глаза. Его не отпускало ощущение, что позади кто-то есть, и он то и дело оглядывался, боясь наткнуться на выступающую из темноты крысиную морду. Позади никого не было, только смыкался мрак.

Вторая лестница была гораздо легче — там уже успели настелить поверх ступеней что-то вроде пандуса. Подниматься было легко, должно быть, скатывать бочки с топливом тоже будет нетрудно.

Вход в подвал в замке великана вёл прямо на улицу, наверное, это было сделано для того, чтобы не нарушать покой хозяина повседневными хлопотами или не оскорблять его взор всевозможными неприглядными картинами. Уже наступила ночь, над лагерем раскинулось звёздное небо, на фоне которого одиноко маячила на вышке фигура часового. Ильсор нашёл взглядом Сириус, и стало чуточку легче.

Он не знал, правильно ли будет в этой ситуации поблагодарить штурмана за помощь или лучше притвориться, что не имеет воли даже на это простое действие. Кау-Рук пока стоял, видимо, тоже оценивая обстановку, — он опасался, что кто-то увидит его выходящим ночью из подвала, и у него в самом деле были причины для этого.

Ильсор сделал несколько шагов в сторону, надеясь убраться подальше, пока менвит о нём не вспомнил, и зализать раны уже в замке, выпотрошив генеральскую аптечку.

— Куда? — тихо спросил штурман, не оборачиваясь, и Ильсор примёрз к месту.

— Я должен быть рядом с моим генералом… — ответил он, надеясь, что его талант изображать безмозглого и преданного раба никуда не улетучился во время приключений под землёй.

— В лазарет, — велел Кау-Рук. — За мной.

Ослушаться было немыслимо, да и всё равно он собирался в замок.

Для всеобщего удобства лазарет теперь располагался в одной из замковых комнат. Ильсор подозревал, что Лон-Гор настоял на этом, потому что ему просто-напросто надоел медотсек «Диавоны», и не мог его за это осуждать, сам-то он проспал весь полёт.

Лон-Гор, видимо, уже собирался спать, но дверь открыл с вежливой невозмутимостью. Наверное, меньше всего он ожидал, что к нему явится раненый.

«Расслабились, — мрачно подумал Ильсор, — конечно, что может случиться на такой прекрасной планете!»

— Вот, — лаконично сказал Кау-Рук, подталкивая Ильсора в спину. Тот ненароком посмотрел вбок и наткнулся на собственную физиономию в зеркальной дверце шкафа. Грязные разводы на щеках можно было пережить, но запавшие глаза Ильсору не понравились. Впрочем, плечо его беспокоило больше, чем признаки измождённости: кто будет завтра расчёсывать генералу бороду или ковыряться в личном вертолёте?

Взглянув на своё отражение, Ильсор привычно уставился в пол, боясь, что теперь-то его точно заставят смотреть в глаза. Так, не глядя ни на кого, он и слушал вежливый разговор, оба участника которого как будто не брали в расчёт, что он сам был тут же. Менвиты не обращали внимания на такие мелочи, но он всё никак не мог привыкнуть.

— Он говорит, что возможен перелом, — добавил Кау-Рук. Судя по звукам, Лон-Гор уже рылся в шкафчиках.

— Где он так?

— На лестнице в подвале.

— Сам или кто-то помог? — проницательно уточнил Лон-Гор, и Ильсор вздрогнул, испугавшись, что врач может что-то знать. Если так, то находиться в лазарете больше было нельзя, особенно с ним наедине… Но он ничего не мог поделать, оставалось безвольно стоять и смотреть на пол и на свои ботинки. Пол был чистым, ботинки — вопиюще грязными.

— Кажется, сам… — задумчиво ответил штурман, бесцеремонно разворачивая Ильсора к себе и помогая раздеться. Тот почувствовал себя куклой и решил, что нужно попробовать удержать это ощущение отсутствия собственной воли, оно могло оказаться полезным. Он едва не съёжился, оставшись голым до пояса, но вовремя спохватился: рабам не бывает стыдно.

Штурман присвистнул и развернул его к свету. Ильсор упёрся взглядом в приоткрытое окно. За спиной тихо зажужжал медицинский сканер, обдав кожу едва ощутимым движением воздуха.

— Гематома… ссадина… — задумчиво и даже с каким-то вдохновением бормотал Лон-Гор. — Перелома не наблюдаю.

— Ладони ещё посмотрите, — посоветовал Кау-Рук, который держался неподалёку.

— И что он делал в подвале? — как бы невзначай спросил Лон-Гор, чем-то шурша у Ильсора за спиной. Упаковка шприцов? Или нет, кто же станет тратить на раба ампулы обезболивающего, здесь проще обойтись мазью…

— Понятия не имею. Судя по всему, Баан-Ну послал его осматривать нижний этаж подвала. Или что-то искать.

— Одного?

— Точно.

Ильсору в плечо впилась игла, но это было пустяком по сравнению с давешним ударом о камень. Боль начала медленно отступать, и он так увлёкся, ловя это ощущение, что пропустил часть разговора.

— Лучше я, — сказал Лон-Гор. — Вас он слушать не станет. Впрочем, полагаю, что в этом не будет необходимости, вряд ли это повторится.

Ильсор вяло удивился. Обезболивающее брало своё, силы оставляли его. И кто только придумал снотворный эффект, только спать не хватало, когда тут так интересно… Он не удержался и зевнул.

Через пятнадцать минут плечо было забинтовано, а ладони обработаны антисептиком.

— Оставьте его тут, — с какой-то мстительностью в голосе посоветовал Кау-Рук. Ильсор понял, почему: генералу будет тяжело без личного слуги, и штурман хотел, чтобы он прострадал хотя бы завтрашний день. Лон-Гор, видимо, не имел ничего против страданий генерала и потому гостеприимно распахнул перед Ильсором дверь, которая вела в комнату, переоборудованную под палату.

— Пижама на подушке, — подсказал он, — переоденетесь, когда антисептик впитается.

— Слушаюсь, — пробормотал Ильсор. Дверь закрылась, повернулся в замке ключ.

Снова накатила темнота, не такая, как в подземелье, а другая, более прозрачная, но всё равно угрожающая. Он стукнул по выключателю, оставив белёсые отпечатки мази, и плюхнулся на ближайшую койку. Потянул ширму, которая крепилась на тонких металлических кольцах, потом испугался, что, несмотря на свет, кто-нибудь может подкрасться к нему, и раздвинул занавеску совсем.

За дверью ещё раздавались голоса, потом всё стихло, врач и штурман разошлись спать. Интересно, куда отправится Кау-Рук, неужели снова в подвал? И как он не боится тех, кто следит из темноты за безрассудным человеком, который осмеливается ходить по подвалу туда-сюда?

Ильсор пожал плечами и стал тереть ладонью о ладонь, чтобы антисептик скорее впитывался.

Хотелось спать.

Его разбудило восклицание, раздавшееся за дверью, и он заворочался, открыл глаза, хотя просыпаться ужасно не хотелось. Потом он испугался, что забыл выключить свет, однако тут же обнаружил, что всё-таки выключил, хотя не помнил, как. Вчерашняя ширма некрасиво обвисла с краю, очевидно, он так дёргал её, что оборвал несколько колечек.

За дверью раздался суматошный шум, что-то звякнуло. Потом — голоса, слов было не различить. Наконец Лон-Гор повысил голос, и только по этому признаку Ильсор определил, что происходит нечто из ряда вон.

— Что значит — вы ничего не видели?! Это диверсия! Вы что, спали на посту?!

— На территорию лагеря никто не… — заговорил кто-то ещё, наверное, давешний часовой с вышки.

Ильсор вихрем слетел с кровати и прижался к двери всем телом, не обращая внимания на то, что стоит на полу босиком.

— Я доведу это до генерала! — бушевал Лон-Гор. — Вы узнаете, что значит трибунал!

Умирая от любопытства, Ильсор попробовал заглянуть в замочную скважину, но ничего не рассмотрел. Ключ загремел в замке, дверь распахнулась.

— Вы что-нибудь видели? — спросил Лон-Гор, смерив его подозрительным взглядом. Ильсор только догадался, что взгляд подозрительный, потому что благополучно успел отвести глаза. Смотреть на то, что творилось в лазарете, в этой ситуации было более чем естественно. А посмотреть было на что.

Раскрытые шкафчики печально зияли пустыми полками, пол устилала гора мусора, в которой Ильсор опознал пустые упаковки из-под игл, порошков и таблеток. Содержимое упаковок находилось тут же, на полу, и вряд ли поддавалось какой-либо сортировке. И уж точно не годилось для дальнейшего употребления.

Видимо, выражение его лица сказало Лон-Гору больше, чем слова, которых Ильсор пока что не мог подобрать, потому что врач снова повернулся, горестно обозревая разрушения.

Вбежал второй менвит, вместе с первым остановился в дверях, тоже замер, изумлённо открыв рот. Ильсор неосознанно шагнул вперёд, чувствуя босыми ногами мягкость рассыпанных порошков.

— Годичный запас! — стонал Лон-Гор, перебегая от одного шкафчика к другому в надежде найти что-нибудь уцелевшее. — Что вы стоите, доложите генералу, пусть поднимет по тревоге… Эх, куда там! — Он устало махнул рукой, увидел Ильсора и рявкнул: — Босиком! На стёкла! Да чтоб вас!

Ильсор даже не успел испугаться, как оказался сидящим на столе. Надеясь переждать грозу там, он поджал ноги и отвернулся к окну. Но на стекле, хорошо различимый на фоне ясного утра, красовался намалеванный какой-то из мазей схематичный рисунок такого содержания, что Ильсор почувствовал, как краснеет.

Лон-Гор выгнал часовых, осмотрел Ильсора, похабный рисунок, проверил все ведущие из лазарета двери.

— Вы точно ничего не видели и не слышали? — веско спросил он.

— Я спал… — пробормотал Ильсор и для убедительности помотал головой. Гипноза он сейчас не боялся, потому что говорил чистую правду.

Лон-Гор принёс его ботинки, поставил на пол и велел:

— Одевайтесь и выметайтесь отсюда. Можете больше не приходить, лечить вас всё равно нечем.

Обалдевший Ильсор поспешил убраться, то и дело оглядываясь. Беллиорцы оказались опытными диверсантами, а менвит принёс арзаку обувь — воистину, это утро могло шокировать любого!

Баан-Ну оказалось не до него. Генерал выслушал доклад о разорении лазарета, отправил часовых на гауптвахту, велел выставить везде двойные караулы и удалился к себе — составлять план противодействия налётам коварных беллиорцев. Ильсор подозревал, что план на самом деле является очередной главой бессмертного творения, а это значило, что до обеда личный раб генерала мог быть свободен.

Но бездельничать было нельзя, и он, поразмыслив, отправился на вертолётную площадку. В лагере уже усилили охрану, но кто знает, может быть, вчерашние диверсанты не ограничились только лазаретом? Осмотрев бочки с топливом, Ильсор немного успокоился и, продолжая размышлять про беллиорцев, отправился к вертолётам. Беллиорцы показали себя находчивыми и опасными, и пока что он колебался, не зная, стоит ли разыскивать их специально и как они могут помочь арзакам освободиться от рабства. Для того, чтобы объяснить сложившееся положение и отношения арзаков и менвитов, нужно знать язык, а как его выучить, не имея под рукой ни одного носителя?

Техники проверяли вертолёты — наверняка кто-то уже тоже догадался, что пострадать мог не только лазарет.

— Ну как? — тихо спросил он, подойдя к тому, который изучал внутренности вертолёта Мон-Со. — Всё цело?

Техник оторвался от своего занятия, кивнул и выбросил на траву гаечный ключ.

— Порядок, — сказал он.

Ильсор посмотрел ему в глаза, встретил осмысленный взгляд, и на сердце стало полегче. Техников побаивались гипнотизировать, когда это касалось конкретных приказов, работало ли то суеверие пилотов, или был просто здравый смысл: не вполне отвечающий за свои действия специалист может сотворить с машиной что угодно, и никто не узнает, пока не рухнет в этой машине на беллиорский лес или на скалу.

— Ты сам-то как? — шёпотом спросил техник, отвернувшись и делая вид, что прилаживает на место панель, закрывающую двигатель. — Говорят, ты был в лазарете, когда это случилось.

— Я спал и ничего не видел, — ответил Ильсор тоже шёпотом и подхватил панель с другой стороны. Та щёлкнула, встав на место, и они повернулись друг к другу.

— А с чем ты туда загремел? — проницательно спросил техник.

Ильсор показал ему ободранные ладони.

— Да вот, пустяки.

— А с плечом что?

— Синяк… — неохотно признался Ильсор. — С лестницы упал.

— Ага, — сказал техник, внимательно глядя на него. — Он тебя ударил?

— Да говорю же — с лестницы упал! — рассердился Ильсор. — Штурман свидетель, он меня и в лазарет загнал…

Он спохватился, что много болтает. С другой стороны, от своих у него секретов не было. С третьей, больше никто не умел так ловко прятать взгляд от хозяев — если что спросить, выложат всё.

Техник ушёл, забыв в траве гаечный ключ. Солнце постепенно поднималось, становилось жарко. Ильсор спрятался в тени топливных бочек и сел там, задумавшись над тем, как незаметно выбраться за пределы лагеря. На вертолётной площадке уже стихли голоса и шум, очевидно, осмотр окончился. Часовые страдали на вышках и никуда не смотрели, но на самой площадке никого не было.

…Взглянув на часы, Ильсор удивился тому, что уже почти обеденное время, и поспешил в замок.

Баан-Ну всё ещё был занят. Сидя в своём кабинете, он с видимым удовольствием перебирал густо исписанные листы — и когда только успел за сегодня так много сочинить?

— А, это ты, — сказал он, едва окинув взглядом Ильсора, который почтительно остановился в дверях. — Я как раз хотел за тобой послать.

Ильсор поспешно поклонился, но генерал и не думал его гипнотизировать, он убирал свой драгоценный труд в папку.

— Пойди на кухню и узнай, что будет на обед, — приказал он. Ильсор поклонился ещё раз и вылетел за дверь.

На кухне было ещё жарче, чем на улице, и немудрено: на плите кипели две больших кастрюли с супом. Мимоходом Ильсор взглянул на наручные часы: половина второго, обед по расписанию полагался в два.

— Генерал спрашивает, какой сегодня суп, — сказал он поварам.

— Грибной, — ответил главный повар, заглянул в обе кастрюли и по очереди попробовал. — Готово!

Он бросил в каждую кастрюлю ещё по щепоти соли и погасил огонь.

— Тарелки, тарелки тащите! — прикрикнул он на своих помощников. Ильсор отступил, чтобы не мешать, и открывшаяся дверца посудного шкафа на минуту скрыла его. Когда он выбрался, на кухне никого не было, видимо, повар тоже понёс тарелки. Пожав плечами, Ильсор отправился обратно. На часах было уже без десяти два, время на кухне летело незаметно, особенно если увлечься и сделать себе бутерброд.

Он воспользовался тем, что в комнатах генерала никого не было, и прошёл туда беспрепятственно. Удвоить караулы, как же! За себя Баан-Ну явно не боялся, полагая, что его не тронут. Часовые стояли только у лестницы и знать не знали о том, что их можно обойти. Видимо, думали, что диверсанты так глупы, что пойдут через парадный вход.

Поминутно оглядываясь, Ильсор открыл папку, которую генерал не убрал в сейф, и мельком просмотрел свежую главу. В этой главе Баан-Ну храбро сражался с летающими невидимками. Никаких планов защиты лагеря в сочинении не оказалось. Ильсор заглянул в спальню и пошарил под подушкой, надеясь найти планы там, но его снова ждало разочарование.

В этот момент в коридоре раздались шаги и голоса, и он облился холодным потом, сообразив, что опять не уследил за временем, и обед уже закончился. Не придумав ничего лучшего, он нырнул под кровать и пониже сдёрнул одеяло, чтобы оно его закрыло.

Судя по тону, генерал был опять чем-то недоволен.

— Позовите их ко мне, немедленно! — рычал он. — Я им покажу! Я им задам! Хотели перетравить половину экипажа?

Снова раздался звук открывающейся двери. Ильсор в соседней комнате забыл, как дышать.

— Ничего страшного нет, — доложил Лон-Гор в своей обыкновенной бесстрастной манере. — Суп просто пересолен, вас никто не хотел травить.

— Он не просто пересолен, он убийственно пересолен! — разъярился Баан-Ну. — Да где эти негодяи?

Трепеща, Ильсор услышал, что в кабинет привели поваров.

— Мы не виноваты, господин генерал! — пытался оправдаться главный повар. — Суп был готов, я лично его пробовал!

— Кто же высыпал в него всю солонку?!

Арзак не успел ответить, вмешался Лон-Гор:

-А кто ещё был на кухне, кроме вас?

— Ильсор, — незамедлительно ответил повар. — Но он только спросил, что на обед, и сразу ушёл.

— Это я его посылал, — неохотно признал Баан-Ну. -А потом вы оставили суп без присмотра?

— Да, господин генерал, — пискнул повар, наверняка насмерть перепуганный.

— Вон отсюда! — рявкнул Баан-Ну.

Ильсор слышал, как он, тяжело ступая, прошёлся по кабинету.

— Ну, что скажете? — вопросил он.

— Диверсанты ещё в лагере? — предположил Лон-Гор.

— Никто ничего не видел!

— Я не исключаю, что беллиорцы умеют становиться невидимыми, — рассудил Лон-Гор. — В конце концов, мы о них ничего не знаем…

— Именно невидимость я предположил в первую очередь! — перебил его Баан-Ну. Судя по звуку, на стол шлёпнулась давешняя папка. — Вот тут я так и пишу… так и… так и… «Завоевание Беллиоры»! Моё творение! Что они с ним сделали?!

Ильсор едва преодолел искушение высунуться из-под кровати и подсмотреть в неплотно прикрытую дверь. Он точно помнил, что держал в руках совершенно целую рукопись. Выходит, за ним следили, и, стоило ему выйти в спальню, как невидимые летающие диверсанты набросились на злосчастную рукопись и разорвали её в клочки, причём так, что он сам ничего не услышал? Воистину, с этими беллиорцами нужно было держать ухо востро!

Он с философским спокойствием переждал грозу, надеясь только на то, что Баан-Ну не вздумает позвать его в такую минуту.

— Нам нужно нанести упреждающий удар! — Генерал наконец выдохся. Скрипнуло кресло, в которое он рухнул. — Нам нужны заложники! Пригласите ко мне… Хм-м…

Несколько секунд он выбирал между штурманом и комэском и наконец склонился в сторону последнего. Устроившись поудобнее, Ильсор приготовился слушать, что скажет Мон-Со.

Но тот ничего интересного не сказал, кроме «Слушаюсь, мой генерал!» Приказ поймать и доставить в Ранавир двух беллиорцев, казалось, совсем его не удивил.

Оставшись один, Баан-Ну снова нервно походил по кабинету, пошуршал разорванными листами, видимо, надеясь их склеить. Ильсор заскучал, гадая, как бы незаметно прокрасться в кабинет и сделать вид, что только что вошёл из коридора. Вскоре его ухо уловило быстрые шаги. Дверь распахнулась.

— Мой генерал, — отрывисто доложил Мон-Со, — все вертолёты неисправны!

Ильсор от неожиданности стукнулся головой о кровать, втайне восхитившись беллиорцами. Они били по самому больному, словно уже успели изучить все слабые места пришельцев и генерала в частности. Вертолёты было жалко, но предполагаемых заложников — ещё жальче.

— Детали вытащены из двигателей и разбросаны по траве, — неуверенно добавил Мон-Со. Похоже, что даже его напугало страшное молчание Баан-Ну.

Генерал, совладав с новым ударом судьбы, пожелал убедиться в произошедшем лично. Шаги стихли, Ильсор, выдохнув, выбрался из-под кровати и осторожно приоткрыл дверь в коридор.

Никого не было, и он прошёл мимо часовых как ни в чём ни бывало. Плохо только, что с одним из них как раз разговаривал Лон-Гор, но Ильсор изобразил бессмысленный взгляд и быстрым шагом скрылся у него из виду.

Взятие заложников отложили до починки вертолётов. Ильсор вместе с другими техниками ползал в траве по площадке и по близлежащим кустам, разыскивая гайки, болты и более существенные детали. Беллиорцы оказались не слишком изобретательными, но диверсия у них получилась на славу. Кто-то догадался принести металлоискатель, дело пошло веселее, но всё равно техники провозились до темноты и отремонтировали только два вертолёта.

Спать Ильсор ушёл вместе с другими арзаками. Спали под открытым небом, но тёплая летняя ночь была последним, что могло испугать его. Засыпая, он думал о том, что к бравым беллиорцам обязательно нужно найти подход. Ещё ему казалось, что они и сейчас наблюдают за ним, как наблюдали тогда, во время своих диверсий. Странно, правда, что он всегда оказывался поблизости, ведь если они уже распознали в нём вождя арзаков, то должны были предпринять все усилия, чтобы он оказался вне подозрений… Затем усталость оказалась сильнее его мыслей, и он заснул.

Во сне было холодно. Ильсор ёжился, натягивая на себя одеяло и, не открывая глаз, ругал ночную прохладу. Потом он сообразил, что никакого одеяла у него быть не должно, а должен быть спальный мешок, и глаза пришлось открыть.

Его окружали холод и кромешная тьма. Не слышалось ни шума листвы, ни дыхания спящих с ним рядом. Где-то далеко звонко ударила о каменный пол капля воды.

Ильсор подскочил, снова ударившись многострадальным плечом, хорошо ещё, что не так сильно, как в первый раз. Он судорожно зашарил вокруг, нашёл шкуру, на которой спал, отбросил одеяло и наконец наткнулся на сумку. Фонарь нашёлся, разумеется, штурман не был бы собой, если бы не приготовил запасной. Свет упёрся в каменные столбы и потерялся между ними.

— Есть здесь кто-нибудь? — тихо позвал Ильсор, чувствуя, как подступает паника. Он совершенно не помнил, как встал посреди ночи и спустился сюда, потом пролез в дыру и устроился спать в чужом убежище. В здравом рассудке он не мог этого сделать и не мог представить менвита, который разбудил бы его и велел отправляться в подвал и ещё дальше. Хотя нет, один такой был. Тогда от чего Кау-Рук спасал его этой ночью? И спасал или использовал в каких-то своих целях? Или хотел подставить? Но зачем?

Голова гудела от этих мыслей. Ильсор взглянул на часы и обнаружил, что до побудки осталось полчаса. Нужно было выбираться, но, сделав несколько шагов, он примёрз к месту. Пещера показалась ему живой, и жизнь была там, куда не падал свет. Эта жизнь притворялась, что её нет, а за пределами луча света была, дышала, смотрела и чего-то ждала.

Ильсор двинулся вдоль стены, стараясь держаться к ней спиной. Главным было не показать свой страх тем, кто смотрел из темноты. Если они почувствуют, что он боится, то разорвут его на части. Дрожа, он добрался до водопада и выскочил в коридор.

В коридоре казалось не так опасно, но Ильсор помнил, что те, кто за ним следил, тоже могут выбраться из пещеры. До лестницы он добежал — и замер, не зная, как будет подниматься. Пройдя ещё несколько шагов, он споткнулся обо что-то и сначала подпрыгнул от испуга, но потом нашёл на полу небольшую металлическую лесенку — такие приставляли к вертолётам. С лесенкой дело пошло веселее, он забирался на каждую гигантскую ступень за несколько секунд и вскоре был наверху.

Взяв лесенку на плечо, Ильсор как ни в чём не бывало прошагал по двору, обогнул замок и спрятал её в кустах. Потом он настроил свои наручные часы так, чтобы они подавали сигнал каждые десять минут, и невидящим взглядом уставился перед собой. У него возникла гипотеза, которую проще было назвать подозрением, и её требовалось проверить.

— Что это у тебя будильник пищит в третий раз? — спросил Баан-Ну, когда Ильсор заплетал ему бороду. — Сломался, что ли?

— Вовсе нет, мой генерал! — жизнерадостно объяснил Ильсор. — Это я просто придумал, как выполнять большее количество дел за меньшее время. Каждые десять минут я смотрю, что успел сделать, и в следующий раз постараюсь сделать это же самое ещё быстрее. Поэтому мне нужно всё время смотреть на часы.

— Какой ты сообразительный, — добродушно усмехнулся генерал. — Пожалуй, я тоже воспользуюсь твоей мыслью. Вот как ты думаешь, сколько страниц «Завоевания Беллиоры» я смогу написать за… допустим, за полчаса?

— Может быть, три? Или четыре? — предположил Ильсор, нещадно польстив.

— Если будет вдохновение, то возможно… Я напишу ещё одну главу про коварных невидимок и примусь за дело прямо сейчас!

Ильсор обрадовался: Баан-Ну опять будет занят примерно до обеда.

Часы исправно издавали короткий писк каждые десять минут. Ильсор смотрел, который час, и не находил ничего подозрительного.

Миновало время обеда, Ильсор начал расслабляться. Он мимоходом отмечал, нет ли поблизости менвитов, чтобы после очередного провала в памяти вычислить, кто его загипнотизировал, но к тем, кто ремонтировал вертолёты, старались не лезть. Операция по взятию заложников опять была отложена: нужно было проверить не только вертолёты, но и топливо — вдруг невидимки ухитрились его испортить?

Спешно достроили небольшой ангар, предназначенный для ремонта вертолётов в ненастную погоду — предполагалось, что бочки с топливом ввиду чрезвычайных обстоятельств нужно будет запереть там. Ильсор хотел предложить верхний этаж подвала, но смолчал. Так скоро доберутся и до нижнего этажа — и как тогда ходить в пещеру? Он совсем забыл о том, что боялся пещеры, зато чувствовал, что его тянет туда как магнитом.

Строители заспорили, как лучше располагать бочки, чтобы больше влезло. Несколько бочек уже установили возле дальней стены ангара.

— Придумай что-нибудь, ты же инженер, — сказал Ильсору один из строителей. Пока снаружи визжала пила — доделывали широкую двустворчатую дверь, — Ильсор с рулеткой обошёл бочки, залез на стремянку и измерил высоту и длину стен, прикинул, как лучше будет снимать бочки и при этом не помять их и не уронить. Часы прилежно пискнули, он поморщился: два часа двадцать минут, менвиты пообедали, а арзакам обед положен только в три, даже бутерброд с кухни стащить не догадался.

Пила затихла, затрещал шуруповёрт. Для расчётов нужно было сходить за бумагой и карандашом, Ильсор выбрался из ангара, махнул своим, мол, скоро вернусь, и зашагал к замку. Часы пискнули снова. «Что-то рано», — подумал он. Голова была занята расчётами: диаметр бочки, высота… как лучше, горизонтально или вертикально?

Часы показывали два сорок. Он не успел ни испугаться, ни обернуться назад, только словно споткнулся. Взрывной волной Ильсора бросило на землю, спину и затылок опалило жаром.

Ангар горел, вверх вздымались клубы чёрного дыма, крыша провалилась, одна стена рухнула наружу. Крик отрезвил Ильсора, он вскочил и кинулся назад. Двое строителей сбивали пламя со своего товарища, который катался по земле, на одном из них тлел комбинезон, но он не замечал.

Ранавир в одну секунду стал похож на разворошённый муравейник. Менвиты выбегали из замка, часовые на вышках уставились на пожар, ничего вокруг не замечая, — идеальный момент для беллиорцев, чтобы нанести удар снаружи!

— Тащите шланг от колодца! — заорал Ильсор, едва слыша собственный голос: у него заложило уши и казалось, что он кричит слишком тихо. — Четверо — на насос, вручную! Всем отойти от топлива!

Он потряс головой и стал слышать чуть лучше. Рядом с ним упал горящий кусок дерева. Ильсор отскочил, упёрся взглядом в обожжённого арзака: пламя уже сбили, и теперь тот лежал неподвижно, наверное, потерял сознание.

Ильсор не успевал думать и принимать решения и только и делал, что вертелся волчком и раздавал приказы, не слишком соображая, кому приказывает.

— В лазарет его, быстро! — рявкнул он, указывая на пострадавшего. Мон-Со не сказал ни слова, подхватил арзака и помчался к замку. Он не хуже остальных знал, что при тяжёлых ожогах счёт идёт на секунды.

— Отгоните вертолёты, кто-нибудь! — закричал Ильсор уже не так уверенно и показал на вертолётную площадку: пара машин находилась в опасной близости от горящего ангара. Ильсор уже сообразил, что, когда все остынут, ему припомнят командный тон, и придётся выкручиваться, но это должно было случиться не сейчас.

Один из вертолётов застрекотал, поднимаясь: кто-то из лётчиков догадался быстрее него. Следом поднялся и второй и сел на другом конце площадки, а первый закружил над лагерем, стараясь держаться подальше от клубов дыма и огня: сторожил границы и искал опасность с воздуха. Ильсор почти не сомневался, кто им управляет. Штурмана всегда отличала склонность к самостоятельным решениям.

Ангар догорел только через час. Перемазанные сажей арзаки бродили вокруг, растаскивая в стороны тлеющие головёшки. В кабинете Баан-Ну срочно собрался военный совет. Наконец из замка вышел Кау-Рук и уселся в траву рядом со своим вертолётом. Над лагерем царило уныние.

Тупо глядя на часы, Ильсор сидел на ступеньке великанского крыльца и мучительно пытался вспомнить, что делал в те двадцать минут, которые выпали у него из памяти. Баан-Ну и Мон-Со допрашивали всех, кто был возле ангара в момент взрыва, и Ильсор с тоской понимал, что скоро очередь дойдёт и до него.

— Я ничего не… видел, — сказал он и на всякий случай низко поклонился. Его хозяин сидел за столом, пытаясь не выдавать свою растерянность, а командующий эскадрильей подпирал плечом оконный косяк.

— Вы отлично вели себя, — заметил Мон-Со. — Где это вы научились приказывать избранникам?

Ильсор привычно сделал пустые глаза и отчеканил:

— Я обязан защищать лагерь любой ценой.

— Похвально, — скривился Мон-Со. — Я и сам не заметил, как вас послушался. Где вы были в момент взрыва?

— Шёл от ангара, мой полковник. — Ильсор снова поклонился. Кто знает, не может ли он вспомнить правду под гипнозом? Ему не хотелось бы выяснять это.

— И что вы там делали? — допытывался Мон-Со.

— Измерял бочки и стены, мой полковник.

— И ничего не заметили?

— Нет, мой полковник.

— Достаточно, — оборвал их Баан-Ну. — Уж не хотите ли вы сказать, что мой самый преданный и послушный раб в чём-то виноват?

— Никоим образом, — заверил Мон-Со. Ильсор видел, что он лжёт. — Но он всегда оказывается там, где происходят неприятности, вы не заметили?

Ильсор молчал, хотя уже знал, как вывернуться. Вместо этого он смотрел на нервно сцепленные руки Баан-Ну. На одном из пальцев было чернильное пятно.

— Действительно… — проговорил генерал. — Ну и как ты это объяснишь? Почему ты там оказываешься, а?

— Очень просто, — стараясь быть спокойным, ответил Ильсор. -Беллиорцы догадались о наших слабых местах. Они хотят посеять между нами злобу и недоверие. Поэтому они следят за мной и подгадывают так, чтобы опорочить меня в ваших глазах.

— Вот стервецы! — выругался Баан-Ну. — И что ты думаешь, какое у нас следующее слабое место?

— Как какое? -Ильсор сыграл удивление, хотя сам внутренне похолодел, только что догадавшись. — «Диавона»!

Повисло удручённое молчание. При мысли о том, что можно потерять корабль и никогда не вернуться домой, стало не по себе даже менвитам. Их взгляды обратились за окно, туда, где величественно возвышалась громада «Диавоны», — как будто бы для того, чтобы удостовериться: она на месте.

— Ладно, инженер, — сказал наконец Мон-Со, — вы знаете «Диавону» лучше нас всех. Как можно её защитить? Отвечайте!

— Законсервировать, — предложил Ильсор. — Другого выхода я не вижу. Мы не сможем попасть внутрь, но и беллиорцы не смогут. И нужно выставить караулы вокруг неё.

— А если они проходят сквозь стены? — оживился генерал.

— Пока что они проходили в окна и двери, — не сдержался Ильсор.

Менвиты промолчали: признавать его правоту никому из них не хотелось.

— Ступай в лазарет, — приказал наконец Баан-Ну, — и спроси, не нужно ли распечатывать ещё один запас лекарств. После этого мы приступим к консервации.

С облегчением Ильсор убрался из кабинета, провожаемый подозрительным взглядом Мон-Со, и отправился в лазарет.

В лазарете витал стойкий запах какой-то лекарственной гадости и медицинского спирта. Ильсор передал вопрос генерала, получил положительный ответ и помялся на месте, поглядывая на дверь, за которой располагалась палата.

— Мне кажется, или вы хотели узнать о пострадавшем? — осведомился Лон-Гор, заворачивая какой-то флакон.

— Да… — сказал Ильсор, стараясь быть тише воды, ниже травы. Теперь, когда к тяжести у него на сердце прибавилась ещё одна тайна, он думал, что каждый встречный сможет разгадать её и этим его погубить.

— Пусть скажет спасибо, что у меня были запасы лекарств в другой комнате, — ответил Лон-Гор. — И что штурман запасался обезболивающим впрок. И нет, в палату не пущу, он спит.

— Спасибо, — потерянно кивнул Ильсор и ушёл.

Он передал ответ Лон-Гора и вместе с генералом отправился смотреть за тем, как начнут запирать все люки «Диавоны».

— Нужен пароль, которым можно будет её открыть, — подсказал он. — И пусть этот пароль знают не все. Например, вы, Мон-Со и Кау-Рук.

— А ты? — встревожился генерал. — Ты что это, решил поскромничать? Я разрешаю тебе тоже знать этот пароль!

— Нет-нет-нет! — переполошился Ильсор. — Вы же помните, что беллиорцы хотят меня подставить!

— Тоже верно, — вздохнул Баан-Ну и удручённо уставился себе под ноги. От последнего из люков убрали трап, и «Диавона» показалась Ильсору мёртвой.

Он пошёл к своим. В эту минуту ему хотелось быть вместе с кем-то, хотелось быть на виду, чтобы чувствовать себя немного увереннее. Но уверенности не было, только только леденящее подозрение, что он обнаружил в себе чудовище. Словно спустился в мирный подвал и наткнулся в темноте на орду плотоядных крыс или на что-нибудь похуже.

Его тихонько хлопали по плечу, ободряя, думая, что он тревожится о раненом. Сидя среди арзаков, собирающихся спать, Ильсор с пугающей ясностью понимал, что на самом деле никому из них не может доверять. Они любили его и выбрали вождём, но их преданность простиралась до первого приказа хозяев. Хорошо, что никому из избранников ещё не пришло в голову, что у рабов может быть вождь.

За полчаса до отбоя, когда уже начинало темнеть, Ильсор взял фонарик и, стараясь не привлекать внимания, прошмыгнул за угол замка. Кусты сидели близко к стене, оставляя небольшой зазор; он вытащил лесенку, припрятанную с утра, и отсчитал окна. В нужном ему окне света не было, зато в лазарете горел вовсю. Лесенки немного не хватило. Потянув на себя приоткрытую раму, Ильсор влез в комнату и включил фонарик, чутко прислушиваясь и то и дело озираясь.

Лаконичность обстановки не давала совершить промах и выдать себя, споткнувшись обо что-нибудь. Ильсор добрался до этажерки с книгами, которая стояла в изножье кровати, и стал светить на корешки книг.

— «Общая анатомия», «Патологическая анатомия», — шёпотом бормотал он. — «Крионейрология»… Да где же оно?! «Докторская диссертация на тему…»

Наконец он нашёл толстый справочник под названием «Клиническая психиатрия» и решил, что это и есть то, что ему нужно. Он перенес книгу на стол, открыл её и, держа фонарик в зубах, судорожно принялся искать содержание.

— «Рашдвоение лишношти» — тришта шестьдешят шештая штраниша… — проговорил он. — Тьфу!

Руки затряслись, нужная страница все никак не находилась, но наконец нашлась. Буквы прыгали в дрожащем свете, смысл плохо улавливался, и пришлось совершить над собой усилие воли, чтобы заставить себя прочитать свой приговор.

— «Диссоциативное расстройство идентичности — редкое психическое заболевание, характеризующееся разделением эго-состояний… Активная личность не может вспомнить, что происходило, пока была активна другая личность… Тяжёлые эмоциональные травмы, физическое, сексуальное и эмоциональное насилие, длительные стрессовые ситуации… Механизм психологической защиты… Устойчивое мировоззрение каждой субличности, разные отношения с действительностью… разные походка, почерк, манера речи… Попутно — депрессии, фобии, панические атаки, навязчивые страхи…»

Где-то далеко открылась и закрылась дверь, Ильсор не обратил на это внимания, жадно глотая текст. Только когда шаги затихли у самой двери, он опомнился и понял, что погиб. Было поздно пытаться положить книгу на место, нужно было спасаться. Он перемахнул через подоконник одновременно с тем, как в комнате вспыхнул свет, рухнул в кусты, продрался через них и бросился бежать вдоль стены.

Когда он остановился, ноги его подкашивались, сердце бешено колотилось в груди, а перед глазами было темно. Он ждал крика в спину, но его так и не последовало. Нельзя было обольщаться, он знал, что почти попался, и рано или поздно за ним придут, тогда генерал попристальнее посмотрит ему в глаза, и всё будет кончено.

Посмотрев в сторону, Ильсор едва не вздрогнул: слева от него зиял чёрный провал, и лестница уводила вниз, в темноту. Он заглянул, и у него закружилась голова.

А если уйти вниз, попробовать найти выход из лагеря под землёй, познакомиться с беллиорцами? Может, они не такие уж плохие ребята, ведь на них зря валят то, что натворил он сам… Минут десять Ильсор колебался, пока очередной писк надоевшего будильника не вывел его из раздумий.

Нужно было признать: в нём поселилось какое-то чудовище, которое хотело только делать пакости, не разбирая, свой перед ним или чужой. Каким-то образом оно ухитрилось выбраться из палаты и разгромить лазарет, отчего потом пострадал арзак, для которого едва нашлось лекарство. Оно мелочно пересолило суп — и влетело поварам, разломало вертолёты — и наказали техников. Оно взорвало ангар — и могло погибнуть само… Но пока настоящий Ильсор ещё был жив и периодически в сознании, сдаваться было нельзя.

«Но ведь это провал, — шепнуло что-то. — Ещё пара дней подвигов — и его, а значит, и тебя поймают за руку. Кто будет разбираться, раздвоение это личности или нет? У твоего народа больше не будет вождя, а значит, не будет и надежды…»

«Его не будет и так, и так, — возразил Ильсор. — И что за вождь без народа? Как крыса прячущийся по подвалам?»

«А если ты кого-то убьёшь? — ехидно прошептал голос. — А так уйдёшь — и он останется жив…»

«Я иду спать!» — разозлился Ильсор.

В кабинете генерала было темно. Он забрался в кресло и стал смотреть за окно. Отсюда не был виден Сириус, и от этого делалось ещё страшнее, чем раньше.

То, что не веришь никому из поработителей, — естественно; то, что не веришь своему народу, можно пережить, но как не верить самому себе и ежеминутно ждать от себя зла? Потеря контроля — это был кошмар, и рядом с этим кошмаром Ильсор жил уже много лет. Теперь он сбылся, и так, как нельзя было ожидать.

Надежда в нём всё ещё жила. Что может знать только он сам и никто другой? Ильсор думал недолго. Он стащил с генеральского стола лист бумаги и ручку и написал по-арзакски: «Кто ты?» Лист он положил себе на колени, рискуя, что кто-то увидит, но этот риск казался ничтожным по сравнению с тем, которому он подвергался и без этого.

Болело не до конца зажившее плечо, горели царапины на руках и лице. Зная, что до утра он не сможет ничего залечить, Ильсор даже не стал их трогать. Им овладело чувство безнадёжности и равнодушия. Он устроил голову в ладонях и стал смотреть в окно.

О самоубийстве он не думал, приберегая его на крайний случай. Конечно, лучше умереть, чем прожить жизнь рабом, но некоторые поступки уже невозможно исправить. Он думал о том, что его злобная ипостась проявилась не случайно. Много лет он не позволял себе испытывать злость или как-то вредить менвитам, пусть даже и по мелочам. Втайне он даже гордился — совсем чуть-чуть — своим высоким нравственным обликом, а теперь оказалось, что ненависть никуда не делась, она всё время была в нём, накапливалась и наконец превратилась в его уродливого антагониста. Почему же так произошло? Ильсору был хорошо знаком постоянный страх разоблачения, но он не мог точно определить, что понимается под эмоциональным насилием, и не помнил насилия ни физического, ни тем более сексуального.

«То, что ты чего-то не помнишь — не значит, что этого не было», — подсказал внутренний голос. Ильсор испугался ещё больше.

Он проснулся рано утром, когда ещё не занялся рассвет, и первым делом бросился искать давешний листок. Листка нигде не было. Наконец Ильсор догадался проверить карманы комбинезона. Листок нашёлся в одном из них, сложенный вчетверо. С ужасом Ильсор развернул его и под своей записью прочёл чужую: «Не знаю, кто ты, но не вздумай мне мешать! Право на месть священно».

«Идиот! — едва не закричал Ильсор, но потом понял, что вторая личность его не услышит. — Какая ещё месть?!»

Он внимательно изучил написанное. Почерк был похож на его собственный, но немного отличался шириной и наклоном букв. Впрочем, что там почерк — кто ещё мог написать ответ на его родном языке?

Ильсор не стал уничтожать бумажку, а спрятал её обратно в карман, как будто сталкивал ещё один камень вслед набирающей силу лавине.

Первым делом поутру он помчался проведать «Диавону». Теперь, когда он не мог попасть внутрь, а вокруг корабля стояли часовые, он был за неё спокоен.

Он возвращался, пока что не чуя опасности, но во дворе замка столкнулся с Лон-Гором. Казалось, тот ждал его специально, только притворяясь, что идёт по своим делам. Ильсор загодя уткнулся взглядом в землю, поклонился и хотел прошмыгнуть мимо, но врач остановил его:

— Как ваше плечо?

— Спасибо, всё хорошо, — пробормотал Ильсор, ощущая под ногами зыбучую смертоносную почву.

Однако Лон-Гор не спешил хватать его и тащить к генералу.

— У вас лицо расцарапано, — почти с нежностью заметил он.

Это был провал, и Ильсор мужественно вскинул голову, чтобы встретить его лицом к лицу.

Он ожидал наткнуться на колдовской взгляд, лишающий воли, но не наткнулся. Его собственное отражение в зеркальных очках Лон-Гора выглядело взъерошенным и несчастным. Колдовство было спрятано надёжно.

— Если хотите, зайдите ко мне сегодня вечером, — добавил Лон-Гор. — Попробуем с этим что-нибудь сделать.

Ильсор присел на ступеньку, глядя ему вслед: ноги подкосились.

День прошёл как в тумане. Часы исправно пищали каждые десять минут, но чаще всего он просто не смотрел на них, не желая знать заранее, что успел натворить ещё бед. Кажется, он всё-таки провалился один раз, внезапно обнаружив себя у вертолётов, но, к счастью, альтернативная личность выключилась раньше, чем успела что-то сделать.

За обедом кусок не лез в горло, после обеда Ильсор подумал, что нужно опять навестить раненого, но опомнился и всё оставшееся время обходил лазарет по широкой дуге.

— Что-то ты даже отвечаешь невпопад! — рассердился генерал. Ильсор в этот момент затачивал ему карандаши.

— Простите… — повинился он. — Я, кажется, заболел…

— Ну так и иди в лазарет, — раздражённо сказал Баан-Ну, пододвигая к себе свою склеенную рукопись. — Не порть мне настроение! Тем более — вдруг ты заразный?

— Слушаюсь, — ответил Ильсор.

Прежде чем идти, он посидел некоторое время, спрятавшись между стеной замка и приснопамятными кустами. Это создавало иллюзию, будто он в безопасности: периодически мимо кто-нибудь проходил, но его не замечали.

Когда солнце коснулось верхушек леса, он собрался с духом и пошёл, перед этим проверив, с ним ли его карманный ножичек — другого оружия не было.

— Войдите, — ответил Лон-Гор на его робкий стук.

Ильсор вошёл, закрыл дверь и прижался к ней спиной, ещё не зная, сунулся ли сдуру в капкан, или ему всё же ничего не грозит. Лон-Гор отложил «Клиническую психиатрию» и потянулся за зеркальными очками. Ильсор наблюдал с ужасом, близким к священному. Куда там принесённые ботинки! Сейчас творилось кое-что куда более дикое! Колдовской взгляд скрылся за стёклами.

— Минуту, — сказал Лон-Гор, поднимаясь. — Я проверю больного.

Ильсор без разрешения сунулся за ним в палату — тревога за своего пересилила. Обожжённый строитель лежал весь в бинтах, только глаза растерянно хлопали на вошедших. Лон-Гор помахал над ним своим сканером и, видимо, остался доволен результатом.

— Пойдёмте, — сказал он Ильсору, который предусмотрительно отступил обратно в кабинет. У того возникло странное ощущение: оба они знали, кто виноват в диверсиях, но при этом Лон-Гор вёл себя так, будто он пришёл лечить царапины.

Секретности Ильсор не удивился, но, увидев комнату, в которую, как вор, залез вчера, едва не покраснел.

— Садитесь так, как вам удобно. — Лон-Гор показал на кресло и отошёл, чтобы плотно закрыть окно. Ильсор устроился на краешке, прямой, как струна, и сложил руки на коленях.

— Как вам удобно, — повторил Лон-Гор и посмотрел на него — из-за очков понятно не было, но показалось, что с укоризной.

Ильсор, не отрывая от него взгляда исподлобья, стащил ботинки и забрался в кресло с ногами, сжался и обхватил колени. Лон-Гор пододвинул стул и уселся напротив него, приготовив блокнот. Расстояние между ними не было ни большим, ни маленьким, ровно таким, чтобы не нервировать.

— Вы можете рассказать всё, что помните?

Вздохнув, Ильсор сделал вид, будто собирается с мыслями. Он не хотел лгать, нет, его ждало нечто гораздо более трудное: нужно было сказать одну часть правды, утаив другую.

— Несколько дней назад я обнаружил себя в подвале, — заговорил он, тщательно следя, чтобы не сболтнуть лишнего. — Я не помнил, как туда попал и зачем, но решил, что это господин генерал отдал мне такой приказ. Выбраться из подвала мне помог штурман Кау-Рук. Он же и привёл меня к вам. О ночи, проведённой в лазарете, я не помню ровным счётом ничего, я был уверен, что спал.

Лон-Гор делал стремительные пометки в блокноте.

— Потом меня несколько удивило, что мой господин не спросил у меня отчёта о подвале, однако я решил, что с тех пор это уже перестало быть важным. И потом, ему виднее. — Ильсор испугался, что переигрывает с раболепием, и продолжил:

— Затем, когда я был на вертолётной площадке, я удивился, что так быстро наступило обеденное время, но подумал, что просто заработался и ничего не заметил. Я ничего не помнил о том, как пересолил суп: мне казалось, что я только заглянул на кухню с приказом, а потом чуть задержался, чтобы сделать бутерброд. Куда я пошёл дальше, я тоже не могу вспомнить, но, судя по тому, что была разорвана рукопись генерала, — к нему в кабинет. Когда стало известно о диверсиях, я пребывал в полной уверенности, что нам вредят беллиорцы, и искал способы защититься от них. Следующей ночью я проснулся… в подвале.

Лон-Гор ничем не выдал своего удивления. Ильсор выдержал паузу, потёр виски.

— Я уже слышал предположение о том, что это подозрительно, что я всегда оказывался на месте преступления незадолго до того, как результат диверсии становился очевиден, но не придавал этому значения. Но подвал заставил меня по-новому посмотреть на все события: я не помнил, кто отдал мне приказ идти в подвал и отдавал ли вообще. Я решил проверить свою догадку и стал тщательно следить за временем…

Он закрыл лицо руками, стараясь показать свой ужас и боль. Актёрствовать тут почти не требовалось, они так переживал все это заново.

— Когда был взрыв… — прошептал он. — За некоторое время до взрыва… У меня куда-то пропали двадцать минут. Теперь я понимаю, что делал в это время. Хорошо, что никто не погиб…

Ильсор перевёл дух.

— После всего этого я понял, что это не гипноз, а психическое расстройство. Поэтому я…

— Вы залезли ко мне в комнату, — безжалостно подсказал Лон-Гор.

— Извините… — прошептал Ильсор, опуская взгляд. — Я был очень напуган и боялся за «Диавону». Я ведь знаю, как испортить её так, чтобы починить было невозможно… И потом… стало понятно, что я не справлюсь без вашей помощи… Я преступник и осознаю свою вину.

— Ну вот что, хватит, — строго сказал Лон-Гор. — Преступник вы или нет, это решать суду. А если вы действительно страдаете психическим заболеванием, то никакого суда и быть не может.

Ильсор шмыгнул носом, почти не играя роль. Было страшно на всю жизнь оказаться запертым где-нибудь в статусе опасного психа. Наверное, страшнее, чем прожить остаток жизни рабом.

— Лучше ответьте на вопросы, — велел Лон-Гор. — Быстро, без раздумий. Провалы в памяти были раньше?

— Нет…

— Как часто вы испытываете ненависть?

— Что?..

Ненависти Ильсор не испытывал, как ни пытался, наверное, экономил силы для постоянного притворства. Или просто не в природе арзаков было кого-то ненавидеть.

— Я не испытываю ненависти… — проговорил он.

Лон-Гор всем своим видом выразил недоверие.

— Да неужели? — иронично спросил он, но тут же махнул рукой: — Хотя что это я…

Ильсор убедился, что его игра вполне достоверна. Конечно, какая ненависть может быть у раба, который забыл о том, что когда-то был свободным?

— А вы что думаете? — робко спросил он. — Что это может быть такое?

Лон-Гор отвернулся, сверкнув зеркальными очками, и ненадолго задумался.

— Вы же понимаете, что я не могу поставить диагноз только с ваших слов, — ответил он. — Нужно провести исследование, а это довольно затруднительно. Фактически мне придётся всё время находиться рядом с вами, чтобы отследить появления второй личности, если они будут…

— Вы мне не верите! — догадался Ильсор, похолодев.

— В это сложно поверить. Расстройство личности — слишком редкое заболевание. Пока что я склоняюсь к постороннему злому умыслу. Вам приказали — вы делаете.

— Я не могу иначе, ? заверил Ильсор.

— С другой стороны, кто и зачем? Позлить генерала и посеять в лагере хаос?

Ильсор поёрзал в кресле. То, что он придумал, ему не нравилось.

— А если вы сейчас прикажете мне вспомнить, кто приказал всё это натворить?

— Если бы всё было так просто, — вздохнул Лон-Гор. — Допустим, вам приказали всё забыть, я прикажу вспомнить… Что будет?

— Плохо будет, — кивнул Ильсор, уставившись в одну точку. — Вы с самого начала меня подозревали?

— Нет. Только после рукописи. В невидимых беллиорцев я не слишком верю, а вот в слугу, которого часовые пропустят везде, вполне. А после книги, которая осталась у меня на столе, просто сложил два и два. Даже не удивился, когда увидел на вас царапины.

— Спасибо за… за… -Ильсор замялся.

— Великодушие? — подсказал Лон-Гор. — Никакого великодушия, исключительно исследовательский интерес. Всё же такая неизученная тема…

Ильсор хотел ему поверить и не смог.

— Вы часто испытываете приступы тревоги? — неожиданно спросил Лон-Гор.

— Тревоги? Я бы скорее назвал это паникой…

— Так, значит, они были?

— Да…

— При каких обстоятельствах?

— В подвале, — сознался Ильсор. — В первый раз я сначала не боялся, а потом что-то произошло, и… — Он изобразил напряжённый взгляд, как будто вспоминая. — На меня словно стало что-то давить. Там высокие стены, очень темно и может показаться, что кто-то прячется в темноте. А во второй раз я вообще бежал оттуда сломя голову, хотя за мной никто не гнался.

— Вы там кого-то видели?

— Нет… только штурмана, когда он меня вытаскивал.

— Но ощущали чужое присутствие?

— Да…

— Кто бы это мог быть?

— Крыса, — не задумываясь, ответил Ильсор. — Гигантская.

— Гигантская крыса, — повторил Лон-Гор, снова сделав пометку в блокноте.

— Я подумал, что раз замок принадлежал великану, то и крысы там такие же, — объяснил Ильсор. — Я понимаю, что это плод моей фантазии…

— Прежде всего это симптом.

— Симптом чего?

— Возможно, всё же раздвоения личности. Некоторые признаки действительно налицо. С другой стороны, это вполне может быть стресс и общее эмоциональное и физическое истощение.

Ильсор выпрямился в кресле и с обидой заявил:

— Я не имею права жертвовать интересами экспедиции ради собственного комфорта!

— Да, поэтому давайте вы загремите с нервным истощением в карантин! — рассердился Лон-Гор и тут же задумался. — А что, это идея…

— Зачем в карантин? — растерялся Ильсор.

— А как я вас ещё буду изучать, чтобы никто не помешал?

Это прозвучало несколько зловеще, и Ильсор поёжился. Он представил, что будет с арзаками без его присутствия, и обеспокоился.

— Короче говоря, пока вы не увидите своими глазами эту злобную личность, вы мне не поверите, — сказал он.

— Разумеется, нет.

— И что вы будете с ней делать, если она явится?

Лон-Гор пожал плечами:

— Налаживать контакт, что же ещё?

— Мне кажется, она не захочет…

— Вот и посмотрим. Уверены, что всё мне рассказали?

Давящий взгляд Ильсор почувствовал даже сквозь стёкла очков и поспешно закивал:

— Конечно. Если вспомню ещё что-то, тоже расскажу. А что вы скажете генералу?

— Что вы заболели и что я вас изолирую, чтобы вы никого не заразили, больше ему знать не нужно.

Ильсор кивнул. Только что он сообразил, что спокойно задавал вопросы, причём без разрешения, и задумался, не сделал ли Лон-Гор какие-то выводы. Но тот никак этого не показывал, а может, даже не обратил внимания, считая, что при обсуждении болезни можно отбросить условности.

— А зачем… зачем вам эти очки? — робко спросил Ильсор.

— Чтобы случайно не заставить вас сказать то, что мне хотелось бы услышать, — пояснил Лон-Гор.

Возможно, сейчас это и было правдой, но утром он надел их явно не для этого, а для того, чтобы показать, что не опасен. Но зачем показывать это рабу, который не помнит своей свободы и уверен, что гипноз — это нормально?

Ильсор споткнулся об эту мысль, как о попавший под ноги камень. Страшное открытие, что Лон-Гор с самого начала мог знать, с кем имеет дело, заставило его оцепенеть.

— Вы что-то вспомнили?

— Н-нет… то есть… вспомнил, как боялся в подвале… — с трудом проговорил Ильсор, не задумываясь, выглядит ли достоверной его ложь. — Там было очень страшно… и одиноко.

Ему всегда было одиноко, и он не слишком переживал, и сейчас мысленно упрекнул себя: кого он пытается разжалобить?

— В подвале… — задумался Лон-Гор. — А вы бы хотели туда вернуться?

Ильсор приоткрыл рот от удивления. В подвал он не хотел, особенно теперь. Особенно вести туда кого-то ещё. Подвал был не только его тайной, а выдавать убежище штурмана он не собирался. Но эти мысли только проскользнули на краю его сознания: сейчас он думал лишь о том, что как-то выдал себя, и теперь всё пропало. По лицу Лон-Гора он попытался прочесть правду, но лицо было бесстрастно, а глаза по-прежнему скрыты зеркальными стёклами. Впрочем, гиблое это дело — пытаться прочитать что-то в глазах избранников…

— Вы задумались, — заметил врач. — Вас тянет туда?

Ильсор вспомнил открытый чёрный зев со ступенями, уводящими в темноту, и кивнул.

— Это ведь я сам, да? — беспомощно спросил он, усилием воли возвращая себе ясность рассудка. — Мои страхи — это я? Они могут быть как-нибудь связаны с этой злобной личностью?

— Вы схватываете на лету, — с оттенком гордости произнёс Лон-Гор. — Возможно, что и да. Представьте, что спускаетесь в этот подвал.

Ильсор представил. Сразу стало не по себе.

-А теперь расскажите, что там?

— Это такой метод? — недоверчиво спросил Ильсор.

— Точно. Может быть, удастся найти что-нибудь интересное.

Ильсор рассказал про лестницу, коридор и взгляд из темноты. Потом рассказал ещё раз, добавив про звук своих шагов, звонкие капли воды с потолка и пронизывающий холод. Потом он рассказывал снова и ещё раз снова, но ничего не менялось.

— Не действует ваш метод, — выдохся он.

Лон-Гор неопределённо хмыкнул, возможно, ему и были видны изменения.

— По крайней мере, этот подвал вас тревожит.

— Меня тревожит, что я ещё что-нибудь могу натворить, — сказал Ильсор и нахохлился, сжавшись в кресле. Теперь его будут запирать, а ещё — следить за каждым его шагом и словом. Будет тяжелее, чем раньше.

Разговор вымотал его до крайней степени. Было уже темно, когда Лон-Гор отвёл его в карантинную палату, больше похожую на отсек корабля. Дверь здесь была железной, а окна закрывались снаружи ставнями.

— Как знал, что пригодится, — вздохнул Лон-Гор. Оставшись в одиночестве, Ильсор разделся и замотался на койке в одеяло, надеясь, что злая личность не придёт к нему во сне.

Личность спала вместе с ним, зато утро началось с кошмара. Во сне Ильсор услышал какой-то хруст, похожий на шорох разворачиваемой бумаги, но только ощущение чужого присутствия заставило его проснуться. Лон-Гор сидел рядом на стуле, на спинку которого Ильсор вечером повесил одежду, и держал перед собой помигивающий сканер.

— Мне показалось, вы чем-то шуршите… — пробормотал Ильсор, разглядывая зелёный огонёк. — Доброе утро.

Страх заставил его подскочить: а что если Лон-Гор хотел отодвинуть его одежду, а сам нашёл злополучный листок и прочитал? Хотя нет, какой же менвит умеет читать по-арзакски? Но тут и одного факта достаточно.

— Показатели в норме, — сообщил Лон-Гор, странно глядя на него. Он был без очков, и Ильсор поздно сообразил, что надо прятать глаза. Расслабился за вчерашний вечер!

— Доброе утро. Всё не оставляю надежды увидеть вашу вторую личность. У вас пульс подскочил, кстати.

Промолчав, Ильсор потупился, и это его и спасло. В следующий час Лон-Гор ушёл заниматься обожжённым арзаком, а Ильсор едва заставил себя проглотить принесённый завтрак. Потом он переживал, потом искал что-нибудь, чем можно было бы поджечь злополучную бумажку, потом прислушивался, не идёт ли вторая личность, чтобы что-нибудь придумать, потом представлял, каково без него генералу, а потом просто скучал.

Оказавшись в знакомом кресле, он немного успокоился: не было похоже, что Лон-Гор нашёл записку.

— Опять рассказывать? — спросил Ильсор. В следующий момент картина изменилась, и это было похоже на плохой монтаж.

Блокнот валялся на полу, Лон-Гор оказался странно взволнован, а у Ильсора заболела правая рука, как будто её сейчас выкручивали. Лон-Гор перевёл дыхание, поднял блокнот, стащил зеркальные очки, снова надел, перелистнул помятую страницу.

— Ой-ой… — сказал Ильсор, баюкая руку. Только в последний момент он подавил порыв в панике забегать по комнате.

— Вы ничего не помните?

— Он был здесь?

Он даже оглянулся, как будто мог увидеть свою вторую личность.

— И?.. — С ожиданием Ильсор уставился на Лон-Гора. — Он сказал что-нибудь? Он пытался драться?

Тот опять потеребил очки, как будто боролся с желанием плюнуть на всё и применить гипноз.

— Это было… Эта была ненависть, — ответил Лон-Гор. — Мне следовало догадаться взять диктофон и записать, что он говорил, прежде чем наброситься на меня… с перочинным ножом.

Он кивнул на стол, где в самом деле лежал знакомый Ильсору ножичек.

Ильсор съёжился под грузом вины.

— Вы уверены? — спросил он. — Это было оно?

— Вряд ли вы обладаете значительным актёрским даром… Передо мной был совершенно другой человек.

— Я не могу ненавидеть! — испугался Ильсор. — Кого ненавидеть — избранников?

— Если бы вы могли, вы убили бы меня… — задумчиво произнёс Лон-Гор. — Больно? Простите, не рассчитал… Помощь нужна?

Судя по всему, он был потрясён. Ильсор догадывался об этом по едва заметно подрагивающим пальцам.

— Пройдёт, — отказался он.

— Так. — Лон-Гор глубоко вздохнул. — Официально ставлю вам диагноз «диссоциативное расстройство идентичности». И с этим и будем работать.

Ильсору стало тоскливо.

— Как? — обречённо спросил он.

— Психиатрия предполагает установление гармонии между всеми личностями и в идеале сведение их всех в одну…

— Каким способом?

— Устранение стрессовой ситуации, работа с травмами, терапия…

— И гипноз, — закончил Ильсор.

— С помощью гипноза можно легко добраться до потаённых глубин психики, — пояснил Лон-Гор. — Это кратчайший путь. Но мне нужно ваше согласие.

Сначала Ильсор не понял.

— Согласие? — переспросил он. — На что?

— На гипноз, разумеется.

Лон-Гор сцепил пальцы и устроил на них подбородок, глядя выжидающе и очень внимательно. Ильсор потерял дар речи.

— Вы что, издеваетесь?! — сказал он, когда смог.

Лон-Гор наклонился к нему. Забившись в глубину кресла, Ильсор с ужасом смотрел на собственное отражение в стёклах очков. Отражение хотелось немедленно пожалеть.

— Если только вы то, что я думаю… — шёпотом произнёс Лон-Гор. — Тогда я просто не имею права…

В дверь постучали.

Вздрогнув, Лон-Гор поднялся, а Ильсор остался сидеть в кресле, не в силах заставить себя пошевелиться. Он был словно пришпиленная иголкой бабочка, мёртвая и бессильная. Всё погибло. Он так давно ждал этого момента и готовился к нему, и теперь, когда Лон-Гор почти прямо сказал ему, что всё знает, он не представлял, как жить. Хотя раньше казалось, что справится, сейчас сорвавшаяся несколько дней назад лавина накрыла его, и…

— Где он? Что вы с ним делаете?

Голос принадлежал штурману. Ильсор медленно повернул голову, чтобы посмотреть на него. Это движение далось ему с трудом, словно в кошмаре, от которого никак нельзя было проснуться.

Кау-Рук вошёл в комнату и закрыл дверь. Когда он взглянул на Ильсора, ему показалось, что штурман немного успокоился.

— Вас не касается история болезни моего пациента, — отчеканил Лон-Гор. — Равно как и способы его лечения. Если у вас или у господина генерала есть какие-то претензии, обращайтесь ко мне установленным порядком в нерабочие часы.

— И вы хотите, чтобы я позволил вам безнаказанно промывать ему мозги?! Я забираю его, и немедленно!

Лон-Гор заступил ему дорогу:

— Это приказ генерала?

— Считайте, что и так!

— Баан-Ну не является квалифицированным специалистом и не решает, можно ли больному возвращаться в строй!

— Вы ничего не понимаете! Ситуация вышла из-под контроля!

— Какая ещё ситуация? — опасно тихо спросил Лон-Гор. — Я ни о чём таком не осведомлён.

Ильсор понял из этого только то, что его раскрыли одновременно двое. Штурман хочет забрать его и притащить к генералу, а Лон-Гор, наверное, собрался оставить сокровище себе — для опытов. Сокровище… Свихнувшийся арзак с раздвоением личности, зато почти не был под гипнозом и ухитрялся притворяться столько лет.

Ему не нравилась ни одна, ни вторая перспектива. Ильсор повернулся в другую сторону. На краю стола лежал отобранный у него перочинный нож, и с его полированной рукояти Ильсору блеснула истина: крайний случай — вот он, и время пришло.

Несколько секунд он взвешивал все за и против, и наконец усталость победила. Он хотел сдаться и сбросить с плеч невыносимый груз ответственности. Для этого достаточно было однажды просто не отводить глаз, но он не мог победить в себе отвращения к тому покорному существу без воли и мыслей, которым стал бы тогда.

Сорвавшись с места, Ильсор схватил нож и отпрыгнул в противоположный угол, подальше от двери. Лезвие щёлкнуло, выскочив из рукояти. Оно было холодным и едва ощущалось, когда Ильсор приставил его к горлу.

Ещё хотелось увидеть, как менвиты всё понимают, но ничего не могут сделать, и он задержал движение.

— Нет! — закричал Лон-Гор с самым настоящим ужасом. Потом будет проклинать себя за то, что не спрятал нож подальше…

Ильсор торжествующе улыбнулся:

— Вы меня больше не достанете!

— Я тебя не выдал! — рявкнул Кау-Рук. Они оба сейчас не хотели его смерти, каждый по своей причине, и оба почти добились своего: Ильсор почувствовал, как решимость оставляет его. Несмотря ни на что, он хотел жить, и секунда промедления снова заставила его колебаться. А что если всё не так, как он себе представляет?

Не в силах ничего сделать, они всё же видели его колебания.

— И я не выдам, — подтвердил Лон-Гор.

— Я вам не верю! — ошарашенно выдавил Ильсор. Он посмотрел на них: глаза одного по-прежнему скрывали очки, в глазах второго колдовства не было вовсе.

— А кому вам ещё верить? — спросил Кау-Рук. — Не делайте непоправимого!

Ильсор много раз говорил себе, что никому нельзя верить, но сейчас вся его картина мира становилась с ног на голову. Нельзя верить ни своим, ни врагам, а эти двое думают, что он поддастся на их уговоры? Он знал, на какие подлости способны менвиты, и не собирался обольщаться.

— В конце концов, вы меня тоже не выдали, — добавил Кау-Рук.

Решимость совершенно исчерпалась. От страха и слабости Ильсор позволил себе сползти по стене, но держал нож так, чтобы в любое мгновение его можно было снова поднести к горлу.

— Несопоставимо, — сообщил он. — Какое-то логово — и…

Он замолчал, не в силах выдать тайну целого народа, хотя она уже не была тайной.

— Шанс есть, пока вы живы, — сказал Лон-Гор. — Ну так не сдавайтесь!

— Поражаюсь, кто мне это говорит, — усмехнулся Ильсор.

Они все уже понимали, что самоубийство не состоится, и он решил, что незачем ломать комедию и дальше. Он оказался не так храбр, как раньше думал, и ему стало больно и стыдно.

Ильсор не сопротивлялся, когда Кау-Рук решительно шагнул вперёд, присел перед ним и по одному разжал его пальцы. Всё кончилось, и он не знал, что будет теперь.

— Теперь нам нужно успокоительное, — сказал Лон-Гор, выглянул за дверь проверить, нет ли там кого-то подслушивающего, запер её, а потом открыл дверцу шкафа. Пока он возился там, штурман подхватил Ильсора и пересадил на самое комфортное с его точки зрения место — на кровать.

— Надеюсь, у вас нет другого ножа? — серьёзно спросил он. Ильсор только помотал головой.

Он почти не удивился, когда Лон-Гор подал ему стакан, на самом дне которого плескался глоток чего-то прозрачного, и только покорно выпил предложенное. Когда он прокашлялся, штурман смотрел на него с сочувствием, а на Лон-Гора — осуждающе.

— Споить меня хотите? — просипел Ильсор.

— Полглотка медицинского спирта — это не та доза, от которой можно свалиться, — обиделся Лон-Гор. — Вот полстакана — уже та!

Они все были взвинчены, несмотря на то, что ничего страшного не случилось, ну, почти ничего, если не считать, что тайна Ильсора больше ему не принадлежала, а ещё — что он собирался довериться менвитам.

Это даже звучало дико.

— Итак, — сказал Ильсор, неосознанно пытаясь перехватить инициативу. — Где я прокололся?

— Пещера, — ответил Кау-Рук, забирая у него стакан. — Вы пели там, я слышал. Я только притворился потом, что спускаюсь сверху. На самом деле я просто забежал вперёд.

Ильсор глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Обожжённое спиртом горло болело. Нельзя было произносить слова на родном языке, даже в недрах земли, а он поддался искушению.

— Записка, — многозначительно сказал Лон-Гор. — Кстати, подтверждает диагноз. Вряд ли вы собираетесь по-настоящему мстить… А потом я просто проверял догадку.

Страдальчески зажмурившись, Ильсор помотал головой: опять язык!

— Подождите, — встряхнулся он. — Вы прочитали?!

— Конечно.

Ильсор горестно застонал. Как он не подумал, что кто-то из менвитов наверняка когда-то учил арзакский язык!

— Не переживайте так, — утешил его Кау-Рук, — вот я бы на вашем месте наверняка не смог так мастерски притворяться.

Ильсор не купился на лесть. Отдышавшись, он сел ровно, насколько это возможно было на кровати. Штурман так и остался слева от него, а Лон-Гор пододвинул стул, и теперь они походили на заговорщиков. Ильсор даже заговорил шёпотом:

— Во-первых, я вам не верю. Во-вторых, я вам ещё раз не верю…

— Да ладно вам, слушайте, — сказал Кау-Рук. — Мы оба знаем, что у арзаков есть главный, и это вы. Мы оба знаем, что вы каким-то образом избежали гипноза, помните язык и вертите генералом как хотите. Верьте или нет, мы всё знаем. И потом, явные лидерские качества не скроешь. Видели бы вы себя на пожаре…

Сжавшись, Ильсор обхватил себя за плечи, исподлобья бросив взгляд в сторону Лон-Гора, и поспешил сменить тему:

— Тогда почему вы не поймали меня сразу, как узнали? Только не надо о восхищении моим мужеством и нелюбви к рабству. Вот вы! — Он повернулся к штурману. — Если бы вы раскрыли заговор, то генерал изменил бы своё отношение к вам на уважение...

— Не хочу я ничего раскрывать, мне и без его уважения хорошо, — отказался Кау-Рук, разглядывая Ильсора так, будто ждал, когда же он наконец додумается до чего-то важного.

— Но он не раз говорил мне, что на Рамерии отдаст вас под суд…

— А может и не ждать до Рамерии, камней в пустыне и здесь хватает, — хладнокровно подтвердил штурман. — И да, рабство мне никогда не нравилось, и гипнозом я не пользуюсь.

Ильсор вдохнул и выдохнул.

— Я, кажется, начинаю понимать… — прошептал он. — Решили переметнуться в оппозицию?

— Ничего я не решил! Мне просто интересно, чем всё это кончится.

— А ещё у вас свои понятия о справедливости… — припомнил Ильсор когда-то кем-то сказанное. Больше он не стал давить: оказалось, Кау-Рук довольно болезненно реагирует на попытки разобраться в его мотивах.

— А вы? — Он обернулся к Лон-Гору. Тот всё ещё держал опустевший стакан, словно пытаясь найти что-то на дне.

— Словам я предпочту поступок, — туманно ответил он, встал и направился к этажерке.

Ильсор и Кау-Рук смотрели, как Лон-Гор вытаскивает с одной из полок несколько книг подряд. За книгами появилась папка, которая была спрятана в глубине.

— Что это? — спросил штурман.

Папка легла Ильсору на колени, и он потеребил завязки, размышляя, может ли открыть.

— Если содержание этой папки станет известно, это будет стоить мне карьеры, а возможно, и жизни, — невозмутимо пояснил Лон-Гор. — Это исследования гипноза, ориентированные на поиск средства против него. Распечатал сегодня утром, просмотрите — потом я всё уничтожу, останется только зашифрованный файл.

— Исследования гипноза? — с надеждой спросил Ильсор. — Получилось?

— Пока нет… Я ищу научное решение проблемы, которую нельзя объяснить и описать научно.

Открыв папку, Ильсор поворошил спрятанные в ней листы: графики, расчёты, аналитические данные.

— Теперь у вас есть оружие против меня, — продолжил Лон-Гор. — Под гипнозом вы воспроизведёте это всё до мельчайших деталей.

Ильсор медленно кивнул, поднял голову и невидящим взглядом уставился в противоположную стену.

— Так значит, мы теперь вроде как…

— Повязаны?

— Мы революционный комитет?

— Мне больше нравится думать о нас как о революционном комитете. — Ильсор с опаской взглянул на Лон-Гора. — Но это вы сказали, не я.

— У революционного комитета должен быть манифест и план действий, — иронично подсказал Кау-Рук.

— Можно без манифеста? — содрогнулся Ильсор. — И… постойте, какой план? У меня не было никакого плана!

— А что у вас было? — поинтересовался Лон-Гор.

— Ну… надежда.

— Надежда была у ваших соотечественников, — отрезал Кау-Рук. — А у вас не было и того.

Ильсор промолчал, закусив губы. Жестоко, но правда.

— Ладно, — сдался он и вопросительно посмотрел на Лон-Гора. — Вы полагаете, он должен знать?

Тот неопределённо пожал плечами, оставляя это на откуп самому Ильсору.

— Хорошо. Видите ли, у меня есть ещё одна тайна. Подумайте, хотите ли вы иметь дело с психически нездоровым человеком?

Нахмурившись, штурман оглядел его всего, как будто желая удостовериться, что это шутка.

— Я не заметил ничего…

— И не заметите, пока не познакомитесь с другой стороной. У него раздвоение личности, — сказал Лон-Гор, решив не тянуть с признанием очевидного. — Так что в карантине он вовсе не из-за гриппа.

— Раздвоение личности? — переспросил Кау-Рук. — Это когда не помнишь, что делал, а потом оказывается…

Он осёкся. На его лице появилось понимание, потом — изумление.

— Так это были вы! — наконец произнёс он. Ильсор отвернулся, ему опять стало стыдно. — Вы! Суп! Ангар! Вертолёты-то за что?

— Я не по своей воле, — виновато пробормотал Ильсор. — И в подвал ходил тоже… не совсем я.

— Так что если он вдруг набросится на вас, чтобы убить, будьте уверены, это вторая личность.

— И она очень злая, — добавил Ильсор. — Так что лучше держитесь от меня подальше.

Штурман явно не поверил. Ничего, поверит, когда увидит собственными глазами.

— Если совсем честно, — сказал Лон-Гор, когда волевым решением прервал первое заседание «революционного комитета» и отвёл Ильсора обратно в карантин, — я теперь думаю, что должен был догадаться и раньше. Кое-что на верхних полках в лазарете уцелело, в самой глубине, это выдавало рост. Видимо, стул вы подставлять не стали.

— А как же я открыл дверь? — шёпотом спросил Ильсор.

— Проволочные колечки, на которых крепилась штора. Отмычку вы сделали из них.

Ильсор кивнул, хотел поблагодарить за ясность и за честность, но у него не повернулся язык. Тяжело опустившись на койку, он посмотрел снизу вверх. Ему было плохо, он хотел попросить о помощи, но не мог этого сделать, а ещё больше ему хотелось остаться в одиночестве. Лон-Гор как будто понял его желание и не стал задерживаться.

Посидев немного и бессмысленно посмотрев на дверь, Ильсор стал стаскивать ботинки, и это ему удалось не с первой попытки. Пальцы ослабели и не слушались, опять он предавал самого себя, в который раз. Привыкнув, что тело работает как не ломающийся механизм, сложно принять, что оно может предать так или иначе.

Не раздеваясь, он забрался под одеяло и свернулся калачиком. Его трясло. Он чуть не умер сегодня, чуть не убил себя своими руками. Смерть, наверное, похожа на тёмный подвал, в подвале он уже был, почему же так тянет назад… Горло и грудь что-то мучительно сдавливало; Ильсор подумал, что успел нанести себе смертельный удар, а всё дальнейшее было его предсмертным бредом, милосердным утешением, слабой имитацией того, чего он уже давно был лишён, — поддержки и доверия. Наконец он смог заплакать.

Слёзы принесли облегчение, но страх не ушёл насовсем. Вытерев глаза рукавом, Ильсор улёгся поудобнее и стал размышлять. Впервые он серьёзно заглянул в будущее и впервые он не знал, что его ждёт. Довериться кому-то означало частично потерять контроль над ситуацией, но что делать, если он и так уже почти утратил дееспособность? Если вторая личность проснётся в неподходящий момент, то в лучшем случае все поймут, что он сумасшедший, в худшем — его будут судить как преступника. Потом он подумал, что на всякий случай кто-нибудь из арзаков должен знать, что у них есть союзники, и с горечью продолжил мысль: возможно, и они сочтут его предателем. Кто же после такого поверит хоть одному менвиту? А сам он верил? Пришлось признать, что нет.

Несмотря ни на какие слова и дела, он ещё не мог довериться кому бы то ни было. Для этого нужно время, а времени у них мало. Сколько можно поддерживать миф об инфекции? Его мысли путались, усталость побеждала, наконец он задремал.

— Мы в патовом положении, — заявил Ильсор Лон-Гору в обед. Сон, как всегда, помог привести мысли в порядок. Так уже бывало: когда он проектировал «Диавону», несколько раз идеи приходили во сне. — Я недееспособен, и неизвестно, когда приду в норму. Через некоторое время вам придётся меня выпускать, и тут может вырваться вторая личность, всё пойдёт прахом. Не выпускать тоже нельзя, это вызовет подозрения, постепенно правда выплывет.

Лон-Гор выслушал его со вниманием.

— У нас есть временной промежуток примерно в неделю, чтобы вас вылечить, — согласился он, — но это невозможно, на сведение воедино двух личностей требуются годы.

Было ясно, что он хочет сказать. Ильсор помедлил, хмурясь, но иного выхода тоже не нашёл.

— Помните, вы спросили у меня разрешения, а я не успел ответить ни да, ни нет? Так вот, отвечаю — да.

— Спасибо, — серьёзно ответил Лон-Гор. — Полагаю, можно будет приступить уже сегодня вечером.

Он ещё раз оглядел Ильсора, как будто догадался о слезах.

— Думаете, гипноз поможет? — поспешил тот его отвлечь.

— Понятия не имею, — признался Лон-Гор, — но попробовать нужно, всё же такой потрясающий случай… Извините.

Ильсор фыркнул.

— Не извиняйтесь, я сам такой же. Для вас это вызов, для меня таким вызовом стала «Диавона»… К чему я должен быть готов?

— К чему угодно. — Лон-Гор посерьёзнел.

Рассмотрев своё отражение в очках, Ильсор нашёл его несколько более уверенным, чем сегодня утром.

— Ну да, — протянул он. — В конце концов, я сам себя знаю лучше, получается, и ту сторону себя тоже должен знать?

— Здесь сложнее, это не совсем вы. Точнее, совсем не вы…

— Это как если из одного семечка вырастут два разных дерева, — понял Ильсор. — Так не бывает, конечно, но… — Он задумался. — Говорите, он испытывает только ненависть? И как, по-вашему, я могу сказать ему, что… в общем, что это плохо для него же? Это если я встречусь с ним лицом к лицу? А если нет?

— Теперь я понимаю, — произнёс Лон-Гор. — Моя задача — помочь вам встретиться, выступить катализатором. Ведь даже если это две разные личности, они находятся в одной физической оболочке, и я подозреваю, что подсознание у них одно. Можно сказать, что эти два дерева произрастают на одной почве. Доказать это, конечно, почти невозможно…

— Так гипноз позволяет подсознательному стать сознательным? А если будет только хуже? Мало ли что у меня в подсознании? — встревожился Ильсор. Он вспоминал то, что вытворял, пока действовала его злая личность, и находил в себе и желание причинять другим боль, и радость от чужих страданий.

— У всех нас в подсознании много чего интересного, — заметил Лон-Гор.

— Больше всего мне стыдно за тот рисунок, — выдавил Ильсор. — Правда, очень стыдно…

— Да ладно вам, это всего лишь отражение примитивных инстинктов, вот сломанный вертолёт гораздо страшнее!

Немного приободренный, Ильсор дождался вечера, промаявшись от скуки. Он хотел поближе познакомиться с «Клинической психиатрией», но Лон-Гор не позволил.

— А потом я буду убеждать вас в том, что вы не больны шизофренией и аутизмом одновременно? — иронично спросил он. — Лучше думайте о чём-нибудь хорошем.

Ильсор честно старался. Он думал о зелёных беллиорских лесах и о забавных птицах, которые словно переговаривались друг с другом, перелетая с ветки на ветку. Думал он и о пещерах под замком, о каменных столбах, слабо поблескивающих в свете фонаря. На всём этом лежала печать счастья и покоя. Если бы вырваться из лагеря, да кто ему даст? И потом — вдруг страна только кажется гостеприимной, а на самом деле таит в себе множество опасностей? Но ведь здесь живут люди и строят города и деревни, с чего бы ей быть опасной?

Он не позволял себе вспоминать о Рамерии, боясь, что затоскует и не сможет как следует сосредоточиться, когда потребуется.

В назначенное время Ильсор забрался в уже знакомое кресло и привычно сжался. Только сейчас он сообразил, что папка с запрещённой работой не может окончательно убедить его довериться, он сможет поверить только после того, как выйдет отсюда в здравом уме и по собственной воле. А если не выйдет? Бежать поздно, дверь заперта, да и поймать легко…

Он бросил затравленный взгляд исподлобья, чтобы посмотреть, что делает Лон-Гор. Тот вручил ему плед — слабая защита, но хоть какая-то. Стараясь не поддаваться панике, Ильсор набросил плед на плечи и вцепился в края. Поздно, поздно, слишком поздно, раньше нужно было думать, на что соглашаешься… Он согласился на то, что мучило его в кошмарах в первые годы рабства. И сейчас настало время встретиться со своим страхом. Слишком многое из привычной жизни заканчивалось в последнее время.

За окном садилось солнце и слышались голоса, при желании можно было представить, что это обычный день и нет ничего страшного, но Лон-Гор уже снял очки. От звука, с которым они легли на столешницу, Ильсор вздрогнул и инстинктивно опустил голову.

— Смотрите мне в глаза.

Это не было похоже на обычный приказ, какие менвиты раздавали по сто раз на дню, ни вежливостью, ни мягкостью тона, но от этого не становилось менее страшно.

— Я не могу… — простонал Ильсор, глядя в пол. Он был готов отказаться от лечения, только бы угроза лишения воли не нависала над ним больше ни минуты. — Я не могу, отпустите меня, пожалуйста…

— Я давно мог бы поработить вас по-настоящему, если бы захотел, — сказал Лон-Гор. Таким тоном, наверное, полагается разговаривать с опасными сумасшедшими или с маленькими детьми, когда те не хотят глотать горькую пилюлю. — Не бойтесь, смотрите в глаза, я не сделаю ничего плохого.

Ильсор посмотрел, превозмогая себя, и ещё успел пожалеть, но было поздно. Он знал, как притягательны глаза избранников, а теперь убедился ещё раз. Он сидел, не в силах пошевелиться, и с каждым мгновением ему становилось всё легче и легче. Не надо было ни о чём мучительно думать и что-то предпринимать, он растворялся в чужой воле, мягкой и сильной; ей хотелось покориться, и наконец он сдался.

Эта чужая воля подталкивала его куда-то, и вот Ильсор увидел, что стоит у входа в подвал замка. Подвал был знаком, ступени тоже, и он начал спускаться вниз. Свет фонаря метался по стенам, но в подвале не было ни крыс, ни летучих мышей, и постепенно тревога ушла, уступив место уверенности и беззаботности. Ему приказали, и он шёл, так было нужно, а зачем — он не спрашивал.

Ильсор очнулся у подножия лестницы. Сознание как будто прояснилось, теперь он знал, зачем идёт, и уже не нужна была чужая воля, чтобы он двигался вперёд.

Перед лазом в пещеру он помедлил, а потом с осторожностью стал пробираться вперёд. Рядом из скалы по-прежнему бил ключ, вода падала на камни, чувствовались брызги, попадающие в лицо.

— Эй! — позвал Ильсор, поднимая фонарь повыше. — Эй, ты здесь?

Он пошёл дальше, осматривая всё, что попадалось на пути. Шаги и звуки его голоса разносились под сводами, но он и не думал прятаться.

— Я знаю, что ты здесь, — говорил он, — не бойся, выходи, я тебя не трону, я хочу с тобой познакомиться…

Понимая, что эти слова можно истолковать в угрожающем смысле, Ильсор пытался найти другие и не мог. Он звал, мешая два языка, уговаривал не бояться, напевал колыбельные и всё это время продвигался дальше, обшаривая пещеру. Уже показался каменный лес, Ильсор обошёл один столб, потом другой, потом запутался, с какой стороны подошёл, и внезапно выскочил прямо на нишу, идеально подходящую для убежища.

В нише что-то белело, и у Ильсора сердце ушло в пятки, когда он понял, что нашёл того, кого искал.

Очень медленно он приблизился. Сидящий в нише не шевелился, только в свете фонаря изредка сверкали глаза. Ильсор опустился на корточки. Теперь они могли бы пожать друг другу руки, если бы захотели, но чем дольше Ильсор всматривался в выступающее из мрака лицо, тем более жутко ему становилось. Это лицо повторяло его собственные черты, но в гипертрофированно уродливой форме, как будто кто-то ставил перед собой задачу создать злобную пародию на его внешность. В огромных глазах таилась злоба, чёрные волосы были растрёпаны и свалялись колтунами, рот то и дело кривился. Ильсор не удивился бы, если бы обнаружил там звериные клыки.

— Привет, — тихо произнёс он. — Я давно тебя искал.

Его решимости заметно поубавилось. То, что сидело перед ним, с трудом можно было назвать человеком, скорее, просто существом. Чтобы не пугаться ещё больше, Ильсор поспешил заговорить снова:

— Я знаю, ты не понимаешь, что происходит, — сказал он. — У тебя страшные провалы в памяти, ты не помнишь большую часть дня. Ты приходишь в себя на несколько минут и едва успеваешь сделать что-нибудь, чтобы защититься или отомстить, но твоя месть кажется тебе слишком мелочной и жалкой, ты злишься ещё больше и ещё больше запутываешься… Так?

Его двойник угрожающе оскалился.

— Я хочу тебе помочь, — не слишком уверенно пробормотал Ильсор. — Пойдём со мной наверх, там сейчас хорошо. Расчешу тебя, да и есть ты тоже хочешь, наверное? Ну так что, пойдёшь?

Двойник молчал, не меняя позы. Ильсор набрался храбрости, протянул руку и коснулся его плеча, выступающего из дырки в рубашке. Это было его ошибкой. Двойник бросился вперёд, опрокинул его на спину и навалился сверху. Он был так силён, что в первую секунду Ильсор растерялся. А что если этот дикарь сейчас попросту его загрызёт? Растопыренная пятерня легла ему на лицо, зажимая рот и пытаясь добраться до глаз. Замотав головой, Ильсор не закричал даже, а только мысленно позвал на помощь кого-то, кто, как он знал, мог помочь.

Он пришёл в себя на полу, полулёжа. Не сразу он сообразил, что это Лон-Гор его поддерживает.

— Какая гадость, — просипел Ильсор, на всякий случай ощупывая лицо.

— Это вы про гипноз или про нашего приятеля? — педантично уточнил Лон-Гор. Его дыхание сбивалось. Неужели опять пришлось применять силу? Или это колдовство отнимает столько сил?

— Про ситуацию, — нашёлся Ильсор. — Подумать только, меня чуть не убила моя вторая личность, и где? В глубинах моего же сознания!

— Хорошо, что я вас вовремя вытащил, — вздохнул Лон-Гор, поднимая его и перенося на кровать. — Полежите пока.

Ильсор хотел возмутиться, что его так бесцеремонно перекладывают с места на место, но на возмущение не хватило сил. Лон-Гор знал, что делает: только теперь Ильсор почувствовал, как ослаб. Потянуло в сон. Он лежал с закрытыми глазами и слушал шуршание рядом.

Игла впилась ему в руку чуть пониже локтя, он протестующе заворчал, не открывая глаз, но она уже убралась. Спать почти расхотелось. Приподнявшись, Ильсор уставился на Лон-Гора вопрошающе и даже требовательно.

— Ну и как это выглядело со стороны? — поинтересовался он.

— Вы просто рассказывали мне, что делаете. Признаться, я даже не удивился, что ваше подсознание выбрало образ подвала.

— Когда я спустился по лестнице, вы меня оставили одного? — припомнил Ильсор. Ему становилось не по себе при мысли о том, что он так долго был под гипнозом. — И что же, мы потерпели неудачу?

— Наоборот, я считаю это непревзойдённым успехом. — Лон-Гор скупо улыбнулся ему, что, видимо, должно было означать крайнюю степень воодушевления. — Вы не только нашли вашу вторую личность, но и вступили с ней в контакт…

— Как вы думаете, она могла меня убить на самом деле? — запоздало испугался Ильсор.

— Убить — вряд ли, а вот заставить сойти с ума… Плюс воздействие гипноза… Я решил не рисковать.

Кивнув, Ильсор задумался.

— Скажите, а на что похож гипноз с другой стороны? — спросил он.

— Неожиданный вопрос. — Лон-Гор едва переменил позу на своём стуле возле кровати, но стало ясно, что он выбит из колеи. — Я не могу это точно охарактеризовать. Вы пытаетесь подвести меня к тому, что гипноз — это власть, а власть пробуждает в человеке все его низменные качества?

Ильсору стало неловко, что он задаёт такие личные вопросы, и он поспешил ответить откровенностью сам:

— Просто, когда я ещё осознавал себя, мне стало очень легко, — сказал он. — Я ни за что не отвечал, я как будто растворился, и это было похоже на счастье. Этакое искушение, и я ему поддался. А с обратной стороны? Вам когда-нибудь хотелось…

— Наслаждаться абсолютной властью над живым разумным существом? — перебил Лон-Гор. — Искалечить, сломать, изнасиловать? В самой глубине души — да.

Ильсор с трудом перевёл дух; такой откровенности в ответ он не ожидал.

— Ладно, — сказал он. — Простите, если что. И я бы не поверил, если бы вы сказали, что никогда ничего такого не хотели.

— Человек — сложное существо, состоящее из естественных реакций и желаний и наложенных на них условностей, — пояснил Лон-Гор. — Этим мы отличаемся от животных.

Устроившись поудобнее, Ильсор продолжил размышлять вслух, хотя понимал, что тема слишком скользкая.

— Так всё же я хочу понять… Зачем они это делают? Они даже не думают, что творят, — говорил он, глядя в потолок. — Не задумываются… Это от злобы? Или это равнодушие? Я наблюдал… Равнодушие ведь, да? Но как?

— Всё очень просто, — сказал Лон-Гор, не глядя на него. — Первый шаг — признать, что вы не люди. Вас и называют имуществом. Дальше идёт легче, потом ещё легче.

— Я не знаю, что делать, — проговорил Ильсор. Только теперь им стало завладевать отчаяние. — Попытаться объяснить?..

— Не думаю, что это будет услышано.

— Ну да, вещь, которая пытается что-то доказывать, это странно… Хотите сказать, что мы в безвыходном положении? Но ведь есть вы и штурман. Двое из полутора сотен. Я начинаю думать, что одно это — уже очень большое везение…

Ильсор понял, что очень устал, и закрыл глаза.

— Так значит, в конечном итоге первопричина всего — Гван-Ло… — пробормотал он.

— Нет, — поправил Лон-Гор. — Он только подал идею и научил колдовству. Мы могли бы ему не верить. Но мы поверили.

— Получается, околдованы все… — добавил Ильсор. — Над этим надо подумать… подумать…

Он боялся, что провалится в свой подвал, но этого не случилось. Его сознание окутало что-то тёплое и пахнущее теплом, и стало хорошо и спокойно.

Утром Ильсор проснулся около полудня, подосадовал на себя, что так долго провалялся, потом догадался, что виной тому вчерашнее сражение с самим собой, а потом попытался понять, как оказался в карантинной палате.

День прошёл обыкновенно, то есть никак. Ильсор маялся от скуки, потребовал себе свои рабочие инструменты и до вечера сочинил пандус и два подъёмника для бочек. Он просился было навестить раненого, но вспомнил легенду об инфекции и оставил эту мысль.

Когда на закате солнца знакомый плед лёг ему на плечи, он молча закутался и свернулся в кресле клубком. Теперь было не страшно, только спокойно и уютно. Уютной представлялась ему эта комната, освещённая оранжевыми лучами, простая и надёжная в своей лаконичности. Уютными были и пещеры под замком, так странно отражавшиеся в его сознании. Вот только то, что поселилось там, вряд ли находило их такими.

Он словно скользил по льду, стараясь не обращать внимания на то, над какой бездной находится. Если только кто-то из них допустит ошибку, ему грозит безумие.

Когда он уже собирался с духом, чтобы поднять взгляд, в дверь постучали.

— Ах, чтоб их всех! — устало выругался Лон-Гор и отправился открывать.

— Не помешал? — осведомился Кау-Рук.

— Помешали, — брякнул Ильсор, раздосадованный тем, что его храбрость пропала впустую.

— Ну извините. — Штурман прислонился к двери спиной, стащил перчатки. — Уже слышали?

— Что? — за двоих спросил Лон-Гор.

— Генерал подозревает, что Ильсор в самом деле виноват в диверсиях, — прошептал Кау-Рук. Если у него были причины опасаться подслушивающих, значит, дело оборачивалось плохо. — Его изолировали — и диверсии прекратились, это подозрительно!

— Он бы сам не догадался, — возразил Ильсор тоже шёпотом.

— Конечно, не сам!

— Понятно… — пробормотал Ильсор. Мон-Со был опасен, и Ильсор понятия не имел, как перетащить его на свою сторону. Скорее всего, не стоит даже и пытаться, это стопроцентный провал.

— Я просто зашёл предупредить, чтобы вы были осторожнее, — добавил Кау-Рук, теребя перчатки. — А вообще, можно узнать, что вы делаете?

— Проводим необходимое лечение для сведения в одну двух личностей, — ответил Лон-Гор. Ему явно хотелось вернуться к прерванному занятию.

— И как же вы это делаете?

— Угадайте с трёх раз, — проворчал Ильсор, откуда-то находя в себе силы дерзить.

— Ладно, понял. Только вот что… — штурман помедлил, глядя на него, Ильсор привычно уставился в стену за его плечом. — Не боритесь с самим собой. Только хуже будет.

— А что же мне делать? — не выдержал Ильсор. — Он первый на меня накинулся… Там, в моей голове.

— Ничего не делать. Погладить.

Ильсор представил, как Кау-Рук мимоходом гладит своих демонов, которые изводят его год за годом, и они тянутся за этой скупой лаской… Лон-Гор говорил, что в каждом человеке есть жажда власти, — и он смог связать одно и другое.

— Спасибо, — коротко ответил он, на ходу меняя стратегию поведения. — Сейчас и попробуем.

В этот раз он не стал задерживаться, а сразу отправился к знакомой нише. Пещера была ужасающе реалистична, конечно, ведь подсознание запомнило её в мельчайших деталях. Свет фонаря стал дрожать сильнее, когда Ильсор приблизился к нише, ожидая найти там злобную копию себя. Злобную? Прежде всего, это было измученное существо, которому требовалась помощь, и он шёл с твёрдым намерением помочь. Впрочем, с таким же намерением он шёл и в первый раз.

Ниша была пуста, только лежала на полу белая шкура.

Капли воды, срывающиеся с потолка за спиной Ильсора, звонко ударяли в положенные им места. Было тихо. Он присел, пока не зная, что будет делать дальше. Звук падающих капель прервался, потом снова возобновился, рисуя причудливый ритм.

Ильсор понял, но обернуться не успел. От толчка в спину он пропахал носом пол, хорошо ещё, удар был смягчён мехом. Фонарь отлетел в глубину ниши и освещал стену, перед глазами упал мрак.

Перехитрившее его существо оказалось на нём верхом, прижав своим весом. Ильсор хватался за всё, что подворачивалось под руки; подворачивался только мех, и никакие усилия не помогали хоть немного приподняться, не то что вывернуться.

Он замер и уткнулся в мех лицом, признавая своё поражение. Может, его тёмная часть одумается? Может, получится поговорить?

Горячее дыхание коснулось его шеи. Так дикие звери обнюхивают добычу, прежде чем убить.

— Не надо… — прошептал Ильсор и зажмурился. Только бы Лон-Гор догадался вытащить его в этот момент, только бы не оставлял наедине с этим существом! Нет, он сам не может быть таким, никогда в жизни, это не он, это враг, от которого нужно избавиться, не человек, а существо, и ему нет другого имени!

Стало легко, он рывком перевернулся и увидел мелькнувшую во мраке тень. Шаги — и всё стихло. Ильсор дотянулся до фонаря, посветил в проём. Ушёл… Почему?

— Потому что он испугался, — безжалостно ответил Лон-Гор. Не совсем было понятно, нравится ему произошедшее или нет.

В закрытое окно бились мотыльки, привлечённые светом из комнаты. Уже стояли над лесом крупные низкие звёзды.

— Испугался?

— Ну да. Вы поступаете с ним так, как он не привык. Он ненавидит всех и думает, что все его тоже ненавидят.

— Он ждёт только плохого? — догадался Ильсор.

— Именно. А вы пришли без оружия и даже не попытались ему сопротивляться. Думаю, скоро у вас будет возможность его погладить.

— И он уйдёт?

Лон-Гор смотрел на него, долго и словно изучающе. Ильсор не отводил взгляда, чувствуя, что колдовства нет.

— Я не знаю, — наконец ответил Лон-Гор. — А сейчас, полагаю, вам пора спать.

На следующий день Ильсор был занят тем, что пытался изобрести силовое поле для «Диавоны», чтобы в случае чего защитить её от прямого попадания метеорита или от выстрелов из какого бы то ни было оружия. Никак не получалось сосредоточиться: в Ранавире то и дело выла тревожная сирена. Сигнализация срабатывала каждый час, снаружи раздавались взволнованные крики, стрекотал вертолёт, потом всё успокаивалось, чтобы повториться снова. Ильсор попробовал изобрести звукоизоляцию, но не получилось, было слишком мало исходных данных.

— Что происходит? — спросил он у Лон-Гора, когда тот принёс ему обед.

— Понятия не имею, — ответил тот. — Возможно, сигнализация реагирует так на птиц, что странно, заданные параметры изменили два часа назад.

Сигнализация угомонилась только к вечеру.

— Знаете, сколько топлива я сжёг, пока кружил над лагерем? — пожаловался Кау-Рук, по намечающейся традиции заходя в комнату, где предполагалось начать новый сеанс погружения в глубины подсознания. — Пропасть! А как с больными?

— С больными? — встревожился Ильсор и посмотрел на Лон-Гора. — Что случилось?

— Треть экипажа покрылась сыпью. Сыпь чешется, экипаж неработоспособен с обеда, — хладнокровно пояснил тот.

Ильсор в ужасе обхватил себя за плечи, пытаясь припомнить что-то странное с памятью примерно в обеденное время.

— И как вы это объясняете? — прошептал он.

— Насчёт сигнализации — так это невидимые беллиорцы выкрали запасной пульт управления. — Кау-Рук пожал плечами. — А я, кстати, только что нашёл его в траве и несу сдать генералу. В свою очередь, надеюсь, что и сыпь скоро пройдёт, хотя хорошо бы, чтобы у Мон-Со она проходила подольше… — И он с надеждой посмотрел на Лон-Гора.

— Данный вид сыпи проходит в положенный срок — двое суток, — не сдался тот. — Кстати, не забудьте намекнуть Баан-Ну, что всё это время инженер не покидал карантинной палаты.

Ильсор взвыл.

— Я не могу вас гипнотизировать, когда вы не обращаете на меня внимания! — рассердился Лон-Гор через пятнадцать минут. — Что вы сидите и улыбаетесь?

— Ничего. — Ильсор попробовал вернуть себе серьёзный вид, но губы разъезжались сами собой. — Вы правда не договаривались?

— Нет. Вы будете на меня смотреть?

— Я на вас смотрю.

— Вы меня не видите. Ладно. Пойдём другим путём. Что вы сейчас чувствуете?

— Мне хорошо. Нет, странно. Хотя нет, всё же хорошо, и я боюсь, что это кончится.

— Я так понимаю, сеанс откладывается. Надеюсь, вы не вздумали пить какие-то таблетки без моего назначения?

— Вы же знаете, что нет. И вы знаете, что со мной.

— Пробуем в последний раз!

…Часы Ильсора показывали без одиннадцати минут полночь. Он высунул руку из-под пледа, чтобы удостовериться: в собственном подсознании он опять провёл несколько часов. Странно, но теперь это далось ему легче, лишь задремал потом ненадолго.

Верхний свет был выключен, горела только настольная лампа, и Лон-Гор, придвинув её поближе, шуршал страницами блокнота.

— И зачем вам понадобилось устраивать в подземелье дикие танцы? — поинтересовался он.

— Я думал, ему понравится, — признался Ильсор. — И он ко мне выйдет. Он же смотрел, я знаю.

— После такого представления он забьётся в пещеры подальше и не выйдет вовсе!

— Ну нет. Я его выманю.

— И — что?

— Поглажу! А вообще просто захотелось.

— Вы не в себе, вижу по глазам.

— Как же мне быть в себе, когда тут такое творится!

— Какое?

Ильсор молчал долго, потом ответил:

— Такое чудо?

Теперь промолчал Лон-Гор.

Тёмная сторона не возвращалась. Ильсор три дня просидел в карантине, облепленный датчиками, но не нашлось никаких внезапных сбоев в его физических показаниях, которые свидетельствовали бы о том, что произошла смена личности.

На третий день невидимые беллиорцы обсыпали спящего генерала каким-то порошком, от которого тот безостановочно чихал. Баан-Ну поспешил принять ванну и переменить одежду, но оказалось, что за это время невидимки рассыпали порошок по его кабинету: он нашёлся и в письменном столе, и в шкафу. Генералу пришлось спасаться бегством, а Лон-Гор остался в кабинете собирать порошок для анализа.

Об этом Ильсор узнал от него самого, как и о том, что Баан-Ну совсем извёлся без личного слуги и замучил окружающих приступами дурного настроения.

— Придётся вас выпускать, — подытожил Лон-Гор.

Так Ильсор снова оказался вовлечён в жизнь лагеря. Отвыкнув от ежедневной беготни, сначала он безотчётно встревожился, потом испугался, что вот сейчас вторая личность и покажется. Но тот, тёмный, не думал появляться, затаился, как будто его не было. Так он не показывался больше и в пещере, хотя каждый раз Ильсор слышал какие-то шорохи и чувствовал на себе его взгляд. Тёмная сторона никуда не делась, но постепенно знание о ней и страх её появления как песком заметало повседневными заботами.

Однажды Ильсор на пару с другим техником копался в генеральском вертолёте: Баан-Ну собирался лично осмотреть окрестности с воздуха, но боялся беллиорских козней и требовал, чтобы двигатель проверили несколько раз.

— Смотри. — Техник легонько толкнул заработавшегося Ильсора. — Лон-Гор пошёл. Слушай, чего это он носит такие очки, а?

— Откуда я знаю, — буркнул Ильсор. — Нравится ему — и носит.

— Да, но как он нас гипнотизировать будет? — не отставал техник. — Я же его глаз не вижу!

— Вот именно, не видишь, — многозначительно произнёс Ильсор. Техник замолк на полуслове.

— Ты что, хочешь сказать, что…

— Ничего я не хочу сказать! И ты лучше тоже ничего не говори.

На следующий день в зеркальных очках стал расхаживать и штурман, а ещё через день это возымело свои последствия.

— Объясните, пожалуйста, своим людям, что прибираться в лазарете в моё отсутствие — плохая идея, — ледяным тоном заметил Лон-Гор, когда Ильсор явился к нему якобы для осмотра на случай рецидива инфекции, а на самом деле — для путешествия в пещеру.

— Но они же всё разложили…

— Как — по алфавиту?!

— А что, по алфавиту нельзя? Я передам, чтобы положили всё как было…

— Передайте, чтобы не смели являться в лазарет без уважительной причины!

Ильсор открыл было рот, чтобы извиниться, но тут распахнулась дверь, и показался Кау-Рук.

— Он здесь?! — прорычал он и навис над Ильсором, который едва удержался от того, чтобы накрыться пледом с головой. — Подушки в кабине?!

— Наша признательность безгранична, — строго ответил Ильсор, выпрямляясь. Лон-Гор и Кау-Рук тревожно переглянулись.

— Больше вы ничего не придумали?

— Пока нет, — растерялся Ильсор. — А чего вы хотите?

Всё происходящее казалось ему если не фантасмагорией, то сказкой — точно. Он и не ходил, а словно летал, даже генерал что-то заметил, но списал это на радость снова ему служить.

— Ничего! Кошмар какой-то…

— Привыкайте, — приободрил Лон-Гор. — Национальный менталитет.

— С кем я связался?!

Когда штурман ушёл, безнадёжно махнув на всё, в комнате на некоторое время повисло молчание. Ильсору было немного стыдно за вмешательство, а ещё немного смешно: менвиты не умели заботиться друг о друге сверх необходимого, и когда заботились о них самих, забавно возмущались и почти что пугались.

— Вы улыбаетесь, заметил Лон-Гор, крутя в пальцах карандаш, как будто собираясь что-то записать. — Теперь понимаете, почему тёмная сторона не появляется?

— Кажется, да, — признался Ильсор. — Потому что сейчас мне хорошо. А она появлялась, когда мне было плохо, страшно и одиноко. Она хотела меня спасти, как получалось.

— И потом вы чуть не допустили ошибку насчёт неё…

— Точно, я не стал относиться к ней как к человеку. Чем я только вас слушал, когда вы объясняли, как это всё происходит… А ведь мог бы пойти дальше и попробовать её убить, а как убить часть себя?

— Теперь вы вспомнили, что штурман говорил?

— Вспомнил. — Ильсор покосился на закрывшуюся дверь. — Только вот зря я воображал, что у него в подвалах живут какие-то чудовища, которых он иногда гладит. Нет никаких чудовищ, да и подвалы тоже вряд ли есть. Готов поспорить, он просто смотрит на какого-нибудь подвернувшегося по пути арзака и думает: вот хорошо было бы… И проходит мимо. Он просто знает это о себе, и всё. Может, я теперь тоже просто знаю, кто живёт в подвале, и всё.

Лон-Гор записал.

— Потрясающе, — сказал он. — Никогда не встречал настолько гибкой психики с такими способностями к самовосстановлению.

— Побывали бы вы на моём месте, не удивлялись бы, — усмехнулся Ильсор и прислушался к себе. — Кстати, я перестал его бояться, это правильно?

— Чем меньше страха, тем лучше, — согласился Лон-Гор. — Считайте это вашей победой.

— Нашей, — поправил Ильсор. — Ну что, ещё раз спустимся? — И без напоминания посмотрел в глаза.

Прошёл ещё один день, и он впервые стал замечать, как хорошо жить без постоянного страха разоблачения. Как будто долго балансировал на краю пропасти и наконец сдался, опрокинулся назад — и упёрся спиной в надёжную каменную стену. Это было облегчением — до слёз. Ильсор вскакивал по ночам и пытался понять, приснились ему союзники или нет, потом понимал, что, кажется, нет, и засыпал абсолютно счастливым.

Но долго так продолжаться не могло. Ситуация не сдвигалась с мёртвой точки: менвиты опасались нападать на беллиорцев и только разведывали окрестности, настоящие беллиорцы не выказывали вражды, мнимые тоже притихли. Положение требовало решительного шага и вполне подходило для него. «Революционный комитет» на очередном вечернем заседании единогласно отмёл вариант вооружённого восстания. Вариант «поговорить по-человечески» был утопичен. Бескровный бунт было легче лёгкого пресечь гипнозом, а потом выяснить, кто за этим стоит.

Ильсор ломал голову целыми днями, забывая пообедать. Однажды вместо обеда он зашёл навестить раненого. Ожоги заживали, но Лон-Гор пока не выпускал арзака из лазарета — Ильсор подозревал, что он просто стосковался по практике.

— Шрамы наверняка останутся, — пожаловался раненый, трогая забинтованную голову.

— Прости… — пробормотал Ильсор. Как ни крути, виноват был он.

— Тебя-то за что? — удивился арзак. Ильсор промолчал. Один намёк мог вытянуть наружу всю правду.

— У меня странные мысли, — поделился он наконец. — Например, в последнее время я думаю, что гипноз — не абсолютное зло…

Арзак подтянулся на подушках повыше.

— Ну конечно, — согласился он. — Молотком можно гвоздь забить, а можно по голове шарахнуть. Представляешь, когда Мон-Со меня только принёс в лазарет, наш док положил меня на стол, а тут я взял и очнулся. Обезболивающего нет, беллиорцы всё разорили. — Он говорил, не замечая, как Ильсор так и сжимается от мучительного стыда. — Пришлось ему меня зачаровывать, чтобы я боли не чувствовал.

— Это да… — вздохнул Ильсор. — И ещё думаю, что нам с менвитами делать…

Они перешли на шёпот.

— Вот оно что… А ты не думаешь, что они могут с нами сделать, если вдруг догадаются? — спросил арзак. — Впрочем, они, конечно, дальше своего носа не видят, без нас даже суп себе не сварят… Поэтому… Ильсор, что с тобой?

Ильсор неподвижно сидел на краю его койки, уставившись перед собой.

— Да что я такого сказал?! — переполошился его собеседник.

— Ты гений… — благоговейно прошептал Ильсор.

— Гений? Потому что про суп сказал? Эй, ты куда?

Сорвавшись с места, Ильсор бросился разыскивать свой революционный комитет, чтобы назначить внеочередное заседание.

Кажется, он нашел слабое место неуязвимых менвитов.

План уже полностью созрел в его голове.