Прекрасные создания (гет)

Сначала она не могла разглядеть ничего, кроме слепящего света. Но вот окружающее пространство стало принимать форму, ослепительное сияние немного померкло, и она увидела, что стоит на платформе посреди абсолютно безлюдного вокзала. Все вокруг сияло невероятной, неестественной чистотой. Ни в ту, ни в другую сторону ничего не видно, платформа уходит за горизонт, сливаясь с туманной дымкой.

Странное чувство… И такая приятная легкость во всем теле… Давно ей не было так хорошо, так спокойно. Но она совершенно не помнила, как здесь очутилась.

Что это за место? И почему тут никого нет? Не то чтобы ее смущало одиночество — скорее, она была рада ему.

Хотя… Кто там?

Маленькая фигурка, едва различимая вдали, стремительно движется навстречу. Шагов не слышно, но глаза не могут обмануть — этот кто-то явно заметил ее и теперь бежит прямо сюда. К ней. Еще ближе...

Кажется, это ребенок… Мальчик… Скорее всего, не старше шести-семи лет...

Она узнала. Она столько раз видела его во сне, что сейчас не могла ошибиться.

Мальчик бежал, не останавливаясь, упорно торопясь к своей цели, не спуская с нее глаз. Все ближе и ближе… У него темные глаза и тонкие черты лица…

Она сделала шаг навстречу и тут же почувствовала слабость, разноцветные воспоминания закружились в голове, старые образы вспыхнули перед глазами, заслоняя белую платформу, уводящую в никуда, и ребенка, тянущего к ней руки.

— Добрый день, миссис Блэк.

— Приятно вновь видеть вас, мистер Реддл. Прошу, — хозяйка жестом предложила гостю присесть. Тот не замедлил воспользоваться приглашением и с удобством устроился в кресле. Сама миссис Блэк села на краешек дивана и натянуто улыбнулась. Было видно, что ей неприятно находиться в обществе Реддла, но она не могла нарушить правила поведения.

На несколько минут они замолчали. Миссис Блэк нервничала, не зная, о чем бы завести беседу с этим человеком, который словно не замечал ее присутствия — он пристально смотрел на огонь, упершись локтями в колени и прижав сложенные ладони ко рту. Казалось, он так погружен в собственные мысли, что едва ли помнит о женщине, сидящей напротив него. А та тем временем исподтишка разглядывала гостя. Отблески пламени освещали его фигуру, облаченную в строгую, не самую дорогую мантию. Прекрасные черные волосы гладко зачесаны за уши, линии лица безупречны, как и все остальное в нем. Старинный перстень с большим ониксом украшал его правую руку, и при малейшем движении грани камня сверкали, отражая огонь.

Миссис Блэк глубоко вздохнула, поправила на плечах теплую шаль — она все время мерзла в этом огромном доме, где, несмотря на обилие каминов и толпу домовых эльфов, было мрачно и неуютно — и невольно обратилась мыслями к своей младшей дочери — крошка Нарцисса болела драконьей оспой уже неделю. Колдомедики уверяли, что девочке скоро станет лучше, но болезнь протекала тяжело, малышка постоянно плакала и не давала спать матери. Поэтому-то Друэлла Блэк и не особенно рвалась заводить светскую беседу — она буквально с ног падала от усталости. Кроме того, как и всякая женщина, она была раздражена тем, что красивый мужчина застал ее в самом непрезентабельном виде. Сейчас, при свете дня, она выглядела особенно жалко — тощая долговязая фигура, замотанная в огромную шаль, тусклые, слегка растрепавшиеся черные волосы, бледное лицо и бескровные губы. Даже в лучшие свои годы она не считалась красавицей, а что уж говорить о теперешнем положении дел. После рождения Нарциссы Цигнус Блэк и вовсе перестал смотреть в сторону жены. Еще бы! Он так мечтал о наследнике, а вместо этого стал отцом троих дочерей. Миссис Блэк поежилась, вспоминая выражение лица мужа, когда целитель сказал, что его жена больше не сможет иметь детей. Больше всего она страшилась, что Цигнус возненавидит Нарциссу — собственно, из-за того, что последняя беременность повлекла за собой осложнения, Друэлле и запретили рожать еще. Но, вопреки ее опасениям, Нарцисса стала любимицей отца. Ни Андромеда, ни Беллатрикс не вызывали у Цигнуса и десятой доли тех теплых чувств, которые он испытывал к Нарциссе. Вот и сейчас глава семейства попросил жену занять гостя, пока он укачивает малышку.

Друэлла с трудом вырвала себя из этих невеселых мыслей и решилась уже нарушить молчание, как вдруг на лестнице послышались легкие шаги, дверь распахнулась, и на пороге возникла ее старшая дочь.

Беллатрикс Блэк в ту пору было всего шесть лет, но уже в этом возрасте никто не назвал бы ее красивым ребенком. Болезненно худая, угловатая, с изжелта-бледным лицом и узкими губами, которые почти никогда не улыбались, она очень напоминала мать. Единственным достоинством Беллы были глаза — большие и темные, словно омуты, в окружении длинных черных ресниц. Но редко кому удавалось оценить их по достоинству: обычно незнакомые люди удостаивали девочку лишь беглым взглядом и, не найдя ничего примечательного, забывали о Белле.

Друэлла стыдилась старшей дочери, которая словно бы собрала все худшие черты ее внешности, чтобы показать их в самом неприглядном виде. Ей казалось, что рядом с Беллой сама она выглядит еще более отталкивающе, и потому избегала появляться с ней вдвоем на людях. Миссис Блэк не испытывала по этому поводу никаких угрызений — она знала, что старшая дочь любой компании предпочитает одиночество и всячески поощряла ее самостоятельность и независимость.

Вот и сейчас Белла стояла перед ней и явно хотела что-то сказать.

— Что случилось, Белла?

— Папа просил передать, что он спустится через две минуты. Цисси заснула, но он хочет еще раз смазать ей прыщики мазью.

Услышав звонкий голос, гость шевельнулся, пробуждаясь от оцепенения, и внимательно посмотрел на девочку. Та ответила ему не менее пристальным взглядом. Спокойствие, с каким Белла изучала его, позабавило Реддла, и он мимолетно улыбнулся ей перед тем, как обратиться к Друэлле:

— Полагаю, эта очаровательная юная леди и есть мисс Блэк, мадам?

Миссис Блэк слегка покраснела. Она раздумывала, есть ли в словах гостя насмешка, поэтому ответ прозвучал немного надменно:

— Моя старшая дочь Беллатрикс, — и, повернувшись к дочери, добавила: — Белла, это мистер Реддл, друг твоего отца.

— Очень приятно, мистер Реддл,— серьезно сказала девочка. Было что-то такое во взгляде и манере держать себя, что делало ее старше своих лет. Поэтому Реддл встал с кресла и, сделав шаг в ее сторону, вежливо поклонился. Белла широко распахнула глаза — она явно не ожидала такого от гостя. Обычно незнакомые люди улыбались ей, некоторые женщины позволяли себе потрепать ее по щеке, и на этом приветствие заканчивалось. Но этот человек был подчеркнуто вежлив.

— Взаимно, мисс Блэк.

Голос Реддла, негромкий и глубокий, еще больше понравился Белле. Она смело заглянула в его глаза: в них не было ни капли насмешки или издевки, только ум и заинтересованность. Он же в свою очередь отметил, как смело и естественно она держится, ничуть не смущаясь, несмотря на свою некрасивость и домашнее платьице. Настоящая маленькая королева, не то что эта курица Друэлла. Жаль, что девочка так мала, будь она постарше... Определенно, к ней стоит присмотреться.

— Пойди поиграй с Медой, Белла, — в голосе матери послышалось нетерпение и легкое удивление: она не могла понять, что привлекло незнакомца в девочке. Да и для Беллы поведение было немного неестественным: обычно она сразу после приветствия вежливо кивала и уходила. А сейчас оба они пристально изучают друг друга, и право же, странно это смотрится — взрослый элегантный мужчина и ее шестилетняя дочка рядом.

Белла с неохотой отвела взгляд от Реддла и повернулась к матери.

— Меда гуляет с няней в саду, мама. Можно, я покачаюсь на качелях?

— Хорошо, только будь осторожна, — с облегчением выдохнула Друэлла привычную фразу и снова обратилась к Реддлу: — Не желаете выпить чашечку чая?

Реддл промолчал, лишь снова поклонился девочке, которая ответила ему церемонным кивком. Затем она вышла. Только после этого гость вновь обратил внимание на миссис Блэк. Но не успела последняя повторить свой вопрос, как снова на лестнице послышались шаги, и на этот раз в гостиную вошел глава семейства — Цигнус Блэк.

Это был крепкий пятидесятилетний мужчина с суровым лицом, на котором выделялись пронзительные голубые глаза, упрямо сжатые толстые губы, квадратный подбородок и густые седые брови. Во всем его облике сквозила решительность и уверенность в себе. Однако при виде гостя выражение его лица немного смягчилось, и он позволил себе даже легкую улыбку, с которой поприветствовал Реддла:

— Добро пожаловать, друг мой.

Друэлла, почувствовав, что с ее стороны долг вежливости исполнен, поспешила извиниться и покинуть комнату, предоставляя мужчинам возможность говорить о делах.

— Как ваши успехи, мисс Блэк?

Белла легко соскочила с маленькой лошадки и, ловко подцепив край черной амазонки, направилась к Реддлу. Он стоял на крыльце дома Блэков и, щурясь от яркого света, смотрел на худенькую фигурку девочки. Раскрасневшаяся, с горящими глазами и слегка растрепавшейся прической Белла выглядела почти хорошенькой. Во всяком случае, далеко не такой неказистой, как в их первую встречу. Однако до полного превращения гадкого утенка в красавицу было еще далеко.

— А вы как считаете? Есть у меня успехи? — жадно спросила она, подавая ему руку для приветствия. Маленькая горячая ладошка на миг встретилась с длинными холодными пальцами и тут же была отпущена на свободу.

— Безусловно. Вы прекрасны, девочка моя, — глаза Реддла выражали всего лишь одобрение, а небрежно сказанные слова легким дымком растаяли в воздухе, но все это: и голос, и взгляд — острым ножом вонзились в сердце и разум девочки. Она поспешила опустить голову, чтобы скрыть свои чувства, и жестом пригласила гостя пройти на летнюю веранду.

Тому Реддлу было уже тридцать шесть лет. Мало что в его облике напоминало того элегантного незнакомца, которого впервые увидела Белла пять лет назад. Еще меньше оставалось в нем от красивого юноши, старосты Хогвартса. Черты лица заострились, кожа приобрела нездоровый зеленоватый оттенок, когда-то выразительные глаза потухли, зрачки сузились. Но это все еще был Том Реддл, человек, лучше, умнее, сильнее и смелее которого для Беллы не существовало никого на свете.

— Хотите что-нибудь выпить? — Белла села напротив Реддла, тряхнула головой, позволив черным кудряшкам рассыпаться по плечам, и потянулась к колокольчику, чтобы вызвать домового эльфа.

— Нет, спасибо. Скажите, Белла, как вы себя чувствуете в предвкушении учебы в Хогвартсе? От вашего отца я слышал, что в последнее время эта перспектива не вызывает энтузиазма у его старшей дочери.

Белла слегка покраснела от досады. Цигнус Блэк почти не разговаривал с ней, не интересовался ее жизнью, ее успехами. Она же была слишком горда, чтобы пытаться завоевать внимание того, кто столь явно пренебрегал ею. И потому отец и дочь, хоть и жили под одной крышей и виделись каждый день, не испытывали друг к другу ни малейшей симпатии. Но оковы родства и долга прочно опутывали их, и потому они воспринимали свои отношения, как нечто раз навсегда сложившееся и привычное.

И вот теперь, оказывается, Цигнус решил, что Белла не хочет ехать в Хогвартс, и посмел поделиться своими домыслами с Реддлом! Выставил ее в глазах последнего трусливой дурочкой, маменькиной дочкой!

— Вовсе нет! — пылко ответила Белла. Потом замешкалась и на минуту умолкла, чтобы овладеть собой. — Я хочу в школу. Не обращайте внимания на папины слова. Он плохо меня знает. Я поеду и буду учиться там с удовольствием.

— Зато я, как мне кажется, знаю вас достаточно хорошо, — с этими словами он наклонился к самому лицу девочки и тихо, но отчетливо произнес, заглядывая ей прямо в глаза: — Поверьте мне, Белла, вам понравится Хогвартс. Из вас выйдет блестящая ученица. А кроме того, — он выдержал небольшую паузу, наблюдая, как от волнения расширяются ее зрачки, — я сам стану вашим преподавателем.

— Вы?.. — Белла едва не задохнулась от изумления. — В Хогвартсе?

— Нет-нет… Не в Хогвартсе. Но я буду устраивать вам небольшой экзамен каждые каникулы. Ваши родители разрешили мне — я предложил им это, и они согласились, — чтобы вы провели в моем поместье рождественские каникулы. Разумеется, — тут он резко подался назад, не спуская при этом взгляда с Беллы, — если захотите.

— Захочу?.. — девочка облизнула пересохшие от волнения губы и с трудом взяла себя в руки. Мелькнула мысль о Цисси — жаль, что она не увидит сестру, — но Белла заставила себя не думать об этом: слишком заманчивым было предложение. — Конечно, я буду только рада. Я не подведу вас.

Узкие губы Реддла растянулись в удовлетворенной улыбке. Из девчонки под его руководством выйдет толк, он был уверен. Он смотрел на ее бледное личико и видел пламя, уничтожающее все на своем пути под звуки «Валькирии» Вагнера. А во взгляде Беллы, устремленном на своего наставника, читалось плохо скрытое обожание.

Ей было одиннадцать лет, и вся жизнь ждала впереди, и эту жизнь держал в своих холодных ладонях человек, сидящий напротив нее в этот солнечный летний день.

* * *

Белла Блэк сидела в вагоне Хогвартс-экспресса, поглядывала на вид за окном и незаметно для себя нетерпеливо барабанила пальцами по столешнице. Как же медленно тащится этот поезд! За окном расстилались снежные равнины, иногда вдалеке мелькали маленькие уютные деревенские домики, деревья в пушистом белом уборе. Но девочка едва ли замечала весь этот предрождественский пейзаж, слишком велико было ее желание поскорее оказаться в Лондоне. Ведь там ее должен встретить он! По крайней мере, так было написано в последнем письме. Белла не поверила своим глазам, когда прочла; голова закружилась от счастья. За полгода, проведенные в Хогвартсе, она успела стать лучшей на курсе; преподаватели хвалили ее за усердие и старательность, однокурсники… Нет, не любили… Уважали? Тоже нет. Не важно. Она еще заставит себя уважать.

Поезд прибывал на Кингс-Кросс только через час, а Белла уже была почти полностью одета, аккуратно причесана и готова выскочить из купе по первому зову. Взглянув на маленькие наручные часики, девочка тяжело вздохнула и снова уставилась в окно.

Реддла она увидела сразу, не успев шагнуть на платформу.

— Добрый день, Белла.

— Здравствуйте.

Он помог ей вытащить чемодан, а затем с легкой улыбкой протянул Белле руку.

— Прошу, моя дорогая.

Она поняла, что он имеет в виду. До этого Белле еще не приходилось аппарировать с кем-то, но рядом стоял тот, кому она безгранично доверяла, поэтому без колебаний вложила свою ладошку в руку взрослого волшебника.

Ощущение было не из приятных, хотя Реддл постарался совершить перемещение как можно аккуратнее. Белла судорожно вцепилась в него, и только это удержало ее от падения.

— Все в порядке?

— Да… Да, — Белла выпрямилась, откинула волосы с лица и огляделась.

Они стояли перед маленьким старым домиком не самого презентабельного вида. Видимо, он стоял на отшибе, поскольку по соседству был только лес и пустырь. К парадному входу вела коротенькая аккуратно выметенная дорожка, по обеим сторонам которой стояли старые яблони, слегка припорошенные снегом. Создавалось двойственное впечатление: здесь явно давно никто не жил, но на скорую руку было создано подобие уюта.

— Где мы?

Реддл едва слышно вздохнул и отпустил ее.

— Это дом моей матери, — ровным голосом сказал он. — Я никогда не жил здесь. Но теперь… Рождество — самый подходящий праздник для того, чтобы встретить его у семейного очага. Пусть и давно остывшего, — губы его слегка скривились в недоброй улыбке. Казалось, в мыслях он был далеко отсюда.

Белла почувствовала себя неловко и переступила с ноги на ногу. Реддл перевел взгляд на девочку, и выражение его лица смягчилось.

— Пойдемте, — он взмахнул палочкой, и тяжелый чемодан медленно поплыл по воздуху вперед. Вежливо придерживая свою юную спутницу под руку, Реддл повел ее к дому.

Комната Беллы располагалась на втором этаже; из окна можно было увидеть дорогу, ведущую к деревне, и те самые яблони, на которые она обратила внимание в первую минуту. Обстановка по скромности соперничала со спартанской — только кровать и шкаф — но Белла легко смирилась с отсутствием роскоши. «Неужели это действительно его родовое гнездо? — удивилась она. — Никогда бы не подумала… Бедный! Тут очень… одиноко и…» — она так и не смогла определить, что же еще вызывало ее жалость. Раньше ей бы и в голову не пришло, что Реддла могло что-либо связывать с подобным местом.

Девочка рассудила, что вряд ли стоит рассчитывать на то, что в таком доме живут домовые эльфы, поэтому сама распаковала свои вещи, умылась и переоделась. Бросив быстрый взгляд в зеркало и убедившись, что кудри не растрепаны, а платье сидит ровно, она спустилась вниз. На первом этаже располагалось всего три комнаты: столовая, кухня и гостиная — поэтому после недолгих поисков Белла обнаружила хозяина в кресле у камина. Заметив ее, он наколдовал рядом второе кресло и сделал приглашающий жест. Белла села, аккуратно расправив юбку, и выжидающе уставилась на Реддла.

— Ужин? — вежливо осведомился он.

Белла немного смешалась, но все же кивнула.

— Не стесняйтесь, — он снова взмахнул палочкой, и перед девочкой возник небольшой столик, уставленный всякой снедью. — Я не знал, что вам нравится… Надеюсь, вы найдете то, что придется по вкусу.

Белла сняла крышку с одного из блюд и увидела горячие, аппетитно пахнущие вафли. Рот моментально наполнился слюной.

— А вы?

Реддл с улыбкой покачал головой.

— Я не голоден. Прошу, не стесняйтесь.

Белла не заставила себя просить дважды. Она налила себе чаю, положила на тарелку вафли и полила их шоколадом. На вкус еда оказалась превосходной. Пока она уплетала за обе щеки, Реддл смотрел на огонь, словно забыв о ее присутствии. Как только с ужином было покончено, столик и все угощение исчезли.

Потом начался «экзамен». Реддл задавал вопросы, Белла отвечала. Он кивал, когда ответ его удовлетворял и слегка сжимал губы, когда объяснение было, на его взгляд, недостаточно развернутым. Однако в конце беседы Реддл похвалил свою ученицу, пожелал ей спокойной ночи и — это было самое удивительное! — на глазах у восхищенной девочки сотворил Патронуса, который проводил ее в спальню. Сам хозяин остался у камина.

На следующий день Белла и Реддл начали практические занятия. Он не только проверил все, чему она научилась за полгода в Хогвартсе, но и показал несколько новых заклинаний, которые, как он пояснил, ей предстоит узнать в будущем. За Рождественские каникулы Белла смогла в совершенстве овладеть чарами, попрактиковалась в зельях и значительно продвинулась в рунах и нумерологии. Новый учитель был очень доволен ею.

— Магия, — говорил Том Реддл, — это не фокусы с волшебной палочкой, не игра и не способ облегчить себе жизнь, Белла, запомните. Магия — особый вид отношений, своего рода искусство. Как живопись, музыка… Точно так же, как среди магглов попадаются талантливые и даже гениальные люди, среди нас есть величайшие волшебники, единственные в своем роде. Впрочем, существуют и те, кто до конца своих дней остается посредственностью. Магия требует постоянного совершенствования, неустанной работы и жертвы.

— Жертвы? — нахмурившись, перебила Белла и тут же спохватилась: — Простите, сэр.

— Вы можете спрашивать обо всем, что будет непонятно. Мне нравится ваш интерес, Белла, — Реддл улыбнулся. — Я сказал, что магия требует жертвы — все верно. До сих пор у вас вряд ли была возможность это почувствовать — на первом курсе Хогвартса преподают лишь азы, но потом...

Белла внимательно слушала, не спуская с учителя глаз. Реддл выждал паузу и продолжил:

— Любое заклинание забирает у волшебника часть его энергии. Если заклинание слишком простое, эта энергия настолько мала, что, теряя ее, маг ничего не чувствует. Однако болезнь, например, или сильное горе может настолько ослабить волшебника, что у него не получится даже Люмос. Чем сложнее заклинание — тем больше энергии оно забирает.

— Может даже убить?

— Фактически да. В частности, темная магия при небрежном применении может обратиться против того, кто воспользовался ею. В таком случае последствия непредсказуемы. Волшебник может лишиться своих магических сил и превратиться в сквиба. Или умереть.

— Значит, темная магия опасна?

Реддл прищурился.

— Опасно только невежество, Белла. И самонадеянность. Темная магия не опасная, она — особенная. И потому требует особенного к себе отношения.

Белла смутилась, невольно подумав о том, что выставила себя трусишкой.

— А невербальная магия? И беспалочковая? Я читала об этом…

— Это вершина магического искусства. Как и темная магия, она требует особой концентрации внимания и умения управлять своей энергией. Но сначала… нужно научиться по-настоящему хорошо колдовать. Этим мы и займемся.

— А вы умеете? Колдовать без палочки? И беззвучно?

Реддл промолчал. Девочка подумала, что он решил проигнорировать вопрос, но внезапно почувствовала холод, а посмотрев наверх, увидела, что с потолка падают крупные снежинки. Они медленно оседали на пол и тут же превращались в маленькие белые цветочки.

Белла закусила губу и бросила виноватый взгляд на Реддла. Тот спокойно и строго смотрел на нее.

— Я не сомневалась в том, что вы все можете. Только…

— Только хотели удостовериться.

— Простите…

— Не извиняйтесь. Когда подрастете, поймете, что это бессмысленно.

Белла ободрилась. Значит, он не сердится.

— Вы научите меня этому? Беспалочковой магии?

— Я помогу. А научитесь вы и без меня. Если захотите, конечно.

* * *

Она получила то, что хотела, о чем мечтала — внимание Реддла, его восхищение и похвалу. Он провел с Беллой все каникулы — фактически все это время он принадлежал только ей. И если бы не одно обстоятельство, она могла бы назваться самой счастливой на свете, но…

Даже спустя много лет она будет гнать от себя воспоминания о том, как прошло их первое совместное Рождество. Не то чтобы Белла любила этот праздник или ждала чего-то особенного. Разве что подсознательно ей хотелось какого-то, пусть совсем маленького, но все-таки чуда — ведь она была ребенком. Но все сложилось иначе.

Вечером она спустилась в гостиную, одетая в нарядное золотистое платье, которое специально берегла для этого момента. В кармане у нее лежал подарок — уменьшенный подлинник «Жизнеописаний Салазара Слизерина». Белла знала, что это любимая книга Реддла — как-то раз он обмолвился, что часто перечитывает ее. Вот и выпросила у отца этот талмуд — все равно напрасно пылится в фамильной библиотеке. Белла сомневалась, что кроме нее еще хоть кто-то доставал старинный фолиант с полки за последние сто лет.

Реддл ждал у камина. Судя по слегка удивленному взгляду, он едва ли помнил о том, что сегодня Рождество. Однако выразил восторг по поводу подарка, наколдовал праздничный ужин: много-много вафель, шоколада и имбирного печенья. Белла уже собиралась сказать, что девочки питаются не только сладостями, но передумала — только чуть слышно вздохнула, с тоской вспоминая традиционную индейку и жареный картофель, которые подавали на стол в особняке Блэков. Сам Реддл не притронулся к еде, лишь выпил чашку черного кофе. 

— Вы хорошо поработали, Белла, — сказал он, когда с едой было покончено и поднос исчез. — Я очень доволен. Если будете продолжать в том же духе, станете лучшей студенткой на курсе. А еще через пару лет сможете быть наравне со взрослыми волшебниками...

— Я стану вашей помощницей? Как папа. Да?

Он пристально посмотрел на нее.

— А вы этого хотите?

— Больше всего на свете! — горячо ответила Белла.

Тень улыбки промелькнула на его лице.

— Хорошо. Но до тех пор…

— Мы просто друзья! — закончила за него девочка.

— Друзья? — в голосе послышалось едва заметное удивление. Но тут же исчезло. — Да, мы… друзья, — последнее слово Реддл произнес медленно, задумчиво, словно пробуя на вкус непривычное блюдо. — А раз так, ты можешь называть меня Том. Но только тогда, когда рядом больше никого нет, когда мы только вдвоем, договорились?

— Да… Я поняла, Том, — Белла немного смутилась и покраснела.

Реддл продолжал наблюдать за ней. Несколько мгновений царила тишина, а потом он резко выдохнул и отрывисто сказал:

— Протяни руку.

Она послушалась и вытянула вперед правую руку. Реддл коротко взмахнул волшебной палочкой — и вот перед девочкой возникла прекрасная роза с чуть светящимися лепестками чистого, радостного алого цвета. На несколько мгновений она зависла в воздухе, затем Реддл осторожно вложил цветок в ладонь Беллы. 

— Это тебе. Нравится? — тихо спросил он, пристально наблюдая за ней.

— Да, — искренне ответила она, любуясь подарком. 

— Первое и самое главное правило ты уже знаешь, — тихо сказал он. — Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. А второе правило…

Белла замерла, предчувствуя, что сейчас будет сказано нечто очень важное.

— Все имеет обратную сторону. Как этот цветок, — кончиками пальцев Реддл мягко коснулся лепестков. — Он выглядит таким совершенным, но у него есть изъян. Когда роза завянет, красота исчезнет, а колючки останутся.

В следующее мгновение рука Реддла с силой сжала ладонь девочки, острые шипы впились в нежную кожу. От неожиданности Белла тихонько охнула, ее глаза, в которых, как в зеркале, отражались боль и недоумение, широко распахнулись, но девочка поспешно опустила голову, скрывая свои эмоции. Она не сделала попытки освободиться, и Реддл по-прежнему держал ее руку. 

— Белла, посмотри на меня.

Она сглотнула и сделала глубокий вдох, превозмогая боль. После этого подняла на него глаза.

— Это правило относится не только к магии. Нужно видеть вещи такими, каковы они есть. Нельзя позволять иллюзиям увлечь себя. В первую очередь нужно думать о последствиях. Всегда помнить про шипы.

Холодные и блестящие, как у рыбы, глаза внимательно изучали Беллу.

— А теперь... нравится? — улыбаясь, шепнул он.

От боли и напряжения у девочки на лбу выступили капельки пота, она с трудом удерживалась от того, чтобы не застонать, но все же нашла в себе силы кивнуть.

— Да. Нравится.

«Я знал, что придется повозиться, но девчонка стоит того», — с удовлетворением отметил про себя будущий Темный Лорд, разжимая руку.

Однако Белла не почувствовала облегчения, только огромную злость, разочарование и обиду. Единственное, что было сильнее всех этих чувств — оскорбленное самолюбие, и именно оно мешало гордо вскинуть голову и подняться к себе в комнату, чтобы там активировать порт-ключ, который доставил бы ее в особняк Блэков. Не вполне осознавая, что делает, Белла двумя руками ухватилась за стебель, сжала кулаки и резко развела их в стороны, собирая ладонью все колючки. Она стиснула зубы, чтобы не завыть, слезы неудержимо покатились по щекам, но все-таки выходка увенчалась успехом. Вместо равнодушного спокойствия в глазах Реддла плескалось откровенное изумление. Это подбодрило Беллу; она торжествующе улыбнулась и сдавленным голосом произнесла:

— Спасибо за подарок, Том.

После этого встала и, не обращая внимания на саднящие окровавленные ладони, вышла из комнаты, унося с собой наверх потрепанную розу и разбитое сердце.

Тем не менее, отношения Беллы и Тома крепли с каждым днем все больше. Последний оказался не просто хорошим учителем — он был терпелив и внимателен, отвечал на все вопросы своей ученицы, о чем бы она ни спросила его; во время учебного года они поддерживали переписку; летом Реддл периодически навещал Блэков и при этом всегда виделся с Беллой. У нее были явные способности к магии, которые в сочетании с усердием и уверенностью давали блестящий результат.

Свой первый год обучения в Хогвартсе мисс Блэк закончила лучшей ученицей — и не только на своем факультете. В последний школьный день Большой Зал был украшен цветами Слизерина; в значительной степени это была заслуга Беллы. Даже профессор Дамблдор со своего директорского кресла, отыскав в толпе студентов ее темную шевелюру, улыбнулся и ласково кивнул.

В Лондоне Беллу встретил домовой эльф, он же составил ей компанию в карете, присланной из дома. Отец и мать были слишком заняты — на следующей неделе планировался большой прием у них в поместье, подготовка к которому началась заранее.

Не успела старшая мисс Блэк выйти из кареты, как парадные двери особняка распахнулись, и светловолосая девочка в пышном белом платье, делающем ее похожей на облако, сбежала по ступенькам крыльца и повисла у нее на шее.

— Цисси! Или передо мной ожившая сахарная вата? — засмеялась Белла, в свою очередь обнимая ее. — Откуда этот наряд?

— Я знаю, выглядит ужасно, но мама в восторге, — прошептала Нарцисса на ухо сестре. Та заговорщически подмигнула.

— Возможно, Люциусу Малфою тоже понравится. Ты в нем такая... аппетитная, — Нарцисса вспыхнула и пихнула Беллу локтем в бок. — Ладно, я пошутила. Прекрасный блондин даже не посмотрит в твою сторону... — на этот раз Белла успела увернуться, и кулачок Нарциссы так и не достиг цели. — Нельзя быть такой предсказуемой, сестра.

Младшая мисс Блэк нахмурила брови, но в ту же секунду не выдержала и весело улыбнулась.

— Наконец-то ты приехала! — простодушно сказала она. — Пойдем скорее, — и Нарцисса потянула Беллу в дом.

В гостиной творился хаос: сбившиеся с ног эльфы меняли ковры и портьеры, натирали пол, чистили люстру и камин. Мебель куда-то убрали, и вместо нее в разных концах комнаты валялись щетки и тряпки. Посреди всего этого бедлама стояла измученная Друэлла и следила за ходом работы, изредка давая указания.

— Белла, — заметив дочь, она сделала слабый жест рукой, подзывая к себе. Та повиновалась.

— Добрый вечер, мама, — Белла почувствовала вялое объятие и пресный поцелуй в лоб. Мгновение спустя руки матери безвольно упали.

— Как добралась?

— Все хорошо, — сдержанный кивок.

Друэлла отступила на шаг и бросила быстрый взгляд на карниз, который опасно накренился.

— Осторожнее, остолопы! — потом снова посмотрела на дочь. — Иди в свою комнату, милая. Отдыхай.

— Да, мама, — послушно отозвалась Белла.

— Можно мы вместе пойдем наверх? Пожалуйста, мама! — Нарцисса умоляюще сложила тоненькие ручки и выразительно поглядела на мать. — Я так по ней соскучилась!

Друэлла немного поколебалась, но Нарцисса, когда хотела, могла растрогать и горного тролля.

— Хорошо, но допоздна не засиживайтесь.

* * *

Вечер прошел просто чудесно. Нарцисса сбегала на кухню и уговорила эльфа-повара сварить какао — в семье Блэков существовали довольно жесткие правила касательно приемов пищи, в них не входило такое понятие, как поздний ужин в постели. Однако Нарциссе удалось разжиться не только какао, но и круассанами. И теперь обе сестры сидели на кровати, наслаждаясь контрабандным угощением. Белла пересказывала события своего первого года учебы в Хогвартсе, а Нарцисса делилась домашними новостями. По ее словам, ничего интересного не случилось, разве что пару раз в поместье наведывался Орион Блэк — брат их отца — со всем своим семейством.

— Мне кажется, у тети Вальбурги немного… крыша поехала — понизив голос, сказала Нарцисса. — Слышала бы ты, как она орет на Сириуса! А с Регулусом сюсюкает, как с девчонкой. Мама говорит, это потому, что тетя хотела дочку, и очень расстроилась, когда родился сын.

— Тетя всегда была чокнутой, — усмехнулась Белла. — Помнишь, когда Сириусу был годик, она обмотала его гирляндой и отлевитировала на вершину елки? Хотела сделать нам сюрприз на Рождество. У папы глаза на лоб чуть не вылезли, а маму едва удар не хватил.

— Ага, помню, — засмеялась Нарцисса. — Сириус исколол себе все руки и вопил так, что у меня заложило уши.

Белла доела последний кусочек и смахнула крошки на пол.

— А как поживает младший Малфой? Он уже сделал тебе предложение? — поинтересовалась она.

— Люциус был у нас на прошлой неделе. Подарил мне целую корзину зачарованных роз! Они светятся в темноте, представляешь?!

— Как мило, — усмехнулась Белла. Нарцисса посмотрела на сестру с легким упреком.

— Почему он тебе не нравится?

Белла сделала удивленное лицо.

— Ты хочешь, чтобы он мне нравился?!

Нарцисса фыркнула.

— Не в том смысле. Я же вижу, что ты его недолюбливаешь. Почему?

«Потому что он зануда и маменькин сынок», — вертелось на языке у Беллы, но вслух она сказала другое: — Главное, что он нравится тебе. А я не люблю блондинов.

— Ты любишь только очень-очень-очень старых брюнетов...

— Он вовсе не старый... — начала было старшая Блэк, и тут же спохватилась. Но было уже поздно. Нарцисса торжествующе взвизгнула, а смущенной Белле ничего не оставалось, как только швырнуть в нахалку подушку. А потом еще одну. И еще.

— Перестань... Ой, не могу... — хохотала Нарцисса, даже не пытаясь защищаться. — Ладно, он не старый... И даже, наверное, симпатичный... Был... Лет пятьдесят назад... Ох!..

— Белла! — раздался из-за двери голос матери. — Что происходит? — послышался легкий шорох открываемой двери, и в щель проник мягкий луч света.

Друэлла Блэк вошла в комнату и приблизилась к кровати. Две девочки лежали рядом, укрытые одним одеялом; светлые волосы Нарциссы смешивались с черными кудрями Беллы. Сестры усердно изображали спящих. Миссис Блэк тихо вздохнула и скорбно сжала губы. Конечно, Нарциссе не стоит оставаться здесь, у нее есть своя комната, но... Друэлла постояла, глядя на дочерей, подумала немного, а потом повернулась и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

* * *

На следующее утро ровно в девять часов вся семья собралась за обеденным столом. Сдержанный и хмурый Цигнус кивнул на приветствие старшей дочери и пробормотал:

— С возвращением, Белла. Как успехи в школе?

— Я сдала все экзамены на высший балл, папа.

— Отлично, — Цигнус сделал глоток кофе и, вспомнив о чем-то важном, добавил: — Профессор Слагхорн передавал что-нибудь для меня?

— Он сказал, что зелье будет готово только на следующей неделе, и просил извинить его за задержку.

— Ясно, — мистер Блэк потерял всякий интерес к разговору и развернул газету.

Несколько минут все члены семьи делали вид, что полностью поглощены овсянкой. Наконец Друэлла нарушила молчание:

— Сегодня придет портниха, Белла. Тебе нужно новое платье к приему. Думаю, белый атлас будет самым лучшим решением.

— Как скажешь, мама.

«Опять этот белый цвет! Я буду похожа на невесту!»

Снова тишина и медленное пережевывание каши.

— А мистер Реддл приглашен к нам?

Друэлла бросила несколько испуганный взгляд на старшую дочь, Цигнус оторвался от «Магического коммерсанта», Андромеда потупила глаза, пряча усмешку, а Нарцисса выронила ложку, и та громко звякнула о тарелку. Одна Белла открыто смотрела на отца, ожидая ответа. И мистер Блэк не решился проигнорировать вопрос.

— Да, он обещал быть на вечере, — и добавил раздраженно: — А теперь, пожалуйста, вернись к своему завтраку и не отвлекай остальных.

— Прошу прощения, — покорно сказала Белла. Но, поймав взгляд Нарциссы, не выдержала и улыбнулась. Том придет! Это самое главное! Пусть отец сердится, а мать заказывает для нее очередное ужасное платье, наплевать! Скорее бы наступил этот вечер!

* * *

Белое атласное платье, белые туфельки, расшитые бисером, волосы тщательно расчесаны и аккуратными локонами падают на спину и плечи. Критически рассматривая себя в зеркале, Белла Блэк решила, что сегодня она выглядит гораздо лучше обычного. Пожалуй, ее даже можно назвать красивой. Ну пусть не красивой, но вполне симпатичной.

Она спустилась в холл и спряталась за колонну, наблюдая за гостями и отыскивая в толпе знакомую фигуру в темной мантии. Он всегда ходит в черном. Черный цвет такой благородный, элегантный и так идет ему… А вот и он. На миг Белла перестала дышать, чувствуя, как томительно сжалось сердце. Том Реддл стоял рядом с Бартемиусом Краучем, чиновником из Министерства Магии, и о чем-то с ним разговаривал.

Собравшись с духом и напустив на себя равнодушный вид, Белла вышла из-за колонны и неторопливо направилась к миссис Лестрейндж, которая поправляла парадную мантию своего младшего сына Родольфуса — Руди, как его называли в школе. Он учился на одном курсе с Беллой.

— Добрый вечер, миссис Лестрейндж, рада вас видеть. Здравствуй, Родольфус, — сказала Белла с вежливой улыбкой. Она старалась произнести приветствие достаточно громко, чтобы его услышали стоящие рядом Крауч и Реддл. Слов Руди и его матери она уже не слушала, сосредоточив все свое внимание на другом. Насколько она могла уловить, Том увлеченно о чем-то рассказывал Бартемиусу, который время от времени издавал глубокомысленное угуканье. Однако при звуке ее голоса разговор оборвался, и сквозь бешеный стук собственного сердца Белла услышала:

— Прошу прощения, мистер Крауч. Я должен вас покинуть.

Пролепетав что-то о том, что ей нужно найти мать, Белла отделалась от Лестрейнджей, но не успела она сделать и пяти шагов, как почувствовала, что кто-то — ох, она прекрасно знала, чья это рука! — бережно взял ее за локоть.

— Не хочешь поздороваться со мной, Белла?

Она обернулась. Том с улыбкой смотрел на ее сияющее лицо. На всякий случай Белла бросила взгляд по сторонам, но все было в порядке — гости шумели, здоровались друг с другом, никто не обращал на них внимания.

— Добрый вечер, Том. Я так рада тебя видеть!

То же самое она сказала минуту назад миссис Лестрейндж, но какая огромная разница была между этими двумя произнесенными фразами!

— Взаимно, моя дорогая. Замечательно выглядишь в этом платье! Настоящая красавица.

«Это все ради тебя», — сказали ее глаза. Вслух же ответила:

— Спасибо.

— Белый цвет тебе к лицу.

Белла упрямо сжала губы.

— Ненавижу белый — отвратительный цвет. Я похожа… Непонятно на что.

— Вовсе нет.

— Черный гораздо лучше.

Реддл крепче сжал ее руку. Они уже пересекли холл и теперь остановились в углу у окна.

— Как прошло возвращение в родные пенаты?

— Ничего особенного.

— Нарцисса, вероятно, была очень рада.

— Да.

— А ты?

— Рада ли я Цисси? Конечно! Она моя лучшая подруга. Если бы еще поменьше говорила о Малфое…

— Абрахас Малфой? Странные фантазии для столь юной леди…

— Нет, конечно! — фыркнула Белла. — Я говорю об этом слюнтяе Люциусе!

— А-а-а, ну конечно, — Реддл на секунду задумался, припоминая. — Такой бледный худенький юноша…

— Бесцветный щуплый мальчишка, самоуверенный павлин!

— За что ты его не любишь?

— Меня раздражает капризная мелюзга, у которой помпезности больше, чем мозгов. Люциус как раз из таких. Не хочу о нем говорить.

Реддл улыбнулся.

— На самом деле мы немного ушли в сторону. Я хотел узнать, рада ли ты возвращению домой.

— Конечно, я соскучилась, — не задумываясь, выпалила Белла.

— Соскучилась?

Девушка кивнула.

— Я не видела Цисси уже полгода.

Реддл бросил мимолетный пристальный взгляд на Беллу, но воздержался от комментария. Помедлив, он сменил тему.

— А тот молодой человек, с которым ты только что общалась? Кажется, это младший Лестрейндж?

— Руди? — Белла передернула плечами. — Мне хватает его в школе. Кретин, каких свет не видывал.

— Тебе тяжело угодить, — усмехнулся ее собеседник.

— Просто никто не хочет брать на себя труд…

В этот момент Белла почувствовала на себе пристальный взгляд матери и смущенно поежилась, вспомнив о своих обязанностях хозяйки. Реддл словно прочел ее мысли.

— Ты уже поздоровалась со всеми гостями?

Лицо девочки омрачилось.

— Нет.

— Что ж, в таком случае нельзя пренебрегать правилами, — Белла вздохнула и уже приготовилась уйти, но Реддл удержал ее. — Надеюсь, лучшая ученица Хогвартса и самая очаровательная юная ведьма в этом зале согласится сопровождать меня на ужин?

— Конечно, да… Том!.. Ты ведь не пойдешь на танцы? Я их ненавижу, а ты никогда не танцуешь. Давай встретимся в беседке! Согласен? — она с надеждой посмотрела на него. Реддл улыбнулся.

— Так ты и по мне скучала?

— А ты по мне?

Он слегка наклонился и сказал тихо, практически ей на ухо:

— Конечно.

— Ты все еще переписываешься с ним? — с любопытством спросила Нарцисса, глядя на то, как сестра быстро отвязывает от лапки большой белой совы пергаментный свиток и прячет в сумку.

Нарцисса училась уже на втором курсе Слизерина; девочка была довольно прилежна, хотя и не блистала особыми успехами, в отличие от старших сестер. Белла по-прежнему считалась одной из сильнейших учениц; Андромеда немного отставала от нее, зато гораздо лучше ладила с однокурсниками — у нее было много друзей, причем не только со Слизерина, но и с других факультетов. Последнее обстоятельство вызывало даже некоторое беспокойство у Беллы — точнее, тот факт, что Андромеда, с которой она и раньше не была особенно близка, в последнее время стала откровенно избегать ее и Нарциссу.

— А что тебя так интересует?

— Папа считает, что он сделает тебе предложение… — при этих словах Нарцисса пристально наблюдала за реакцией старшей Блэк.

Белла гневно сверкнула глазами.

— Не вмешивайся, это не твое дело. И прекрати думать о всякой чепухе.

Нарцисса замолчала, тактично опустив глаза в тарелку. Несмотря на то, что родители баловали младшую дочь и во многом ей потакали, она умудрилась вырасти доброй и застенчивой девочкой. Все любили ее, но в особенности — Белла. Вот и сейчас, глядя на мягкий красивый профиль Нарциссы, старшая мисс Блэк невольно смягчилась и решилась на откровенность.

— Между нами ничего нет, — дрогнувшим голосом сказала Белла.

Нарцисса подняла на сестру небесно-голубые глаза, в которых задумчивость смешивалась с сочувствием.

— Совсем ничего?

— Совсем… — Белла опустила голову, не в силах встретить взгляд сестры. Она чувствовала себя обманутой и не хотела признаваться в этом. Внезапно она ощутила, как худенькие ручки обвили ее за плечи, а теплые губы коснулись макушки. Белла улыбнулась и обняла Нарциссу в ответ. Еще секунда — и хорошее настроение снова вернулось к ней.

— У тебя должна быть своя личная жизнь, — авторитетно зашептала ей на ухо младшая сестра. — Свидания там, и все такое… Обязательно. И не хмурься, пожалуйста! Ты такая красивая! Надо же когда-то начинать, хотя бы попробуй…

— Ты еще будешь говорить мне об этом, малявка! — притворно возмутилась Белла.

— Послушайся мудрого совета.

— Ах, так, значит?! Окей, сестренка, — Белла окинула взглядом столы всех четырех факультетов. — Тогда посоветуй, кого мне выбрать: вон того рыжего верзилу с Равенкло? — она указала вилкой на сидящего напротив парня. — Или симпатичного пуффендуйца в желтом свитере? А может, начать с чего-нибудь попроще, типа толстячка Нотта? До гриффиндорцев я, пожалуй, не снизойду, хотя…

Нарцисса пихнула сестру в бок.

— Ну вот, еще и недовольна.

— Беллатрикс Блэк!

— Да поняла я тебя, все ясно. Мне нужен мужчина постарше. Сейчас доем и подойду прямо к Дамблдору.

* * *

Белла опаздывала на зельеварение. До начала урока оставалось всего две минуты, девушка только-только покинула библиотеку. Белла уже подумывала о том, чтобы перейти на бег, когда из-за очередного поворота внезапно выскочил Мэтью Фоули, шестикурсник с Равенкло, и сильно толкнул ее в плечо.

— Ой, прости, Белла, я не заметил тебя, — в голосе Фоули слышалось искреннее сожаление. — Ты в порядке?

— Да, все отлично, — не останавливаясь, отозвалась она, поправила сумку на плече и двинулась дальше.

— Белла!

Она обернулась и, слегка нахмурившись, уставилась на парня.

— Да?

Мэтью неожиданно покраснел.

— Я… Хотел спросить, не хочешь ли ты в субботу пойти со мной в Хогсмид?

Белла недоверчиво прищурилась.

— В Хогсмит?!

Мэтью смутился еще больше и сделал непонятный жест рукой.

— Ну да… В эту субботу запланирован поход в Хогсмид, так что мы могли бы… Посидеть в «Трех метлах», например, или… Но, если ты не хочешь…

Несколько мгновений понадобились Белле, чтобы привести мысли в порядок. За все шестнадцать лет ее жизни, никто не обращался к ней с подобными предложениями, хотя многие ее однокурсницы уже потеряли счет своим свиданиям. И вот теперь перед ней стоит Мэтью Фоули, довольно симпатичный и милый парень, и приглашает пойти с ним в Хогсмид. Она невольно задумалась о том, как странно и глупо все это выглядит со стороны, но голос Фоули, который с каждой секундой чувствовал себя все более неуютно, вернул ее к реальности.

— Ты, наверное, уже… У тебя есть планы на субботу?

Белла очнулась.

— Нет, — быстро сказала она. — Я не против. Хорошая идея. Встретимся у главного входа в субботу в одиннадцать.

— Отлично, — выдохнул Мэтью и просиял. Белла ответила улыбкой, кивнула на прощание и поспешила скрыться за поворотом. Сразу же после этого она взглянула на часы. Урок шел уже три минуты.

«Надо же когда-то начинать…», — вспомнились слова Нарциссы. Белла постояла немного, раздумывая, потом тряхнула головой, словно отгоняя неприятную мысль, и двинулась дальше.

* * *

Субботний день выдался особенно теплым и солнечным, поэтому желающих прогуляться до соседней деревушки было множество. Ученики с третьего по пятый курс толпились у входа; кто-то искал своих друзей, оглядываясь по сторонам, все громко и возбужденно переговаривались, предвкушая отличный выходной. Белла стояла в стороне, немного нервничая и пытаясь сохранить свой обычный независимый вид. Она уже жалела, что согласилась на это свидание. Если однокурсники заметят ее в обществе парня, начнутся шуточки и подколы, а терпеть все это ради Фоули Белле совсем не улыбалось. Мэтью милый парень, да и надо же когда-то начинать ходить на свидания, все-таки она девушка, и неплохо было бы иногда вспоминать об этом, но… Белла в очередной раз огляделась по сторонам.

— Привет! — послышалось за спиной. Обернувшись, она увидела Мэтью. На нем были светлые брюки и бежевый кашемировый джемпер, рыжеватые волосы аккуратно зачесаны.

«Очень… презентабельно», — хмуро подумала Белла. Теперь уж точно ни у кого не останется сомнений в том, что она и Фоули идут на свидание, тогда как она надеялась, в случае чего, выдать их совместную прогулку за… обычную прогулку. Поэтому и надела привычную черную юбку и темно-вишневый свитер. Похоже, день катится к чертям, и ей стоило бы прямо сейчас развернуться и пойти в свою комнату, но… Белла глубоко вздохнула и улыбнулась. Что ж, придется испить чашу до дна.

— Привет! — поздоровалась она. — Отлично выглядишь.

— Спасибо, ты тоже.

«Врешь».

— Ты долго ждала? Прости, мне пришлось задержаться.

— Нет, все в порядке. Пойдем, ворота открыли, — Белла кивнула на толпу, устремившуюся к выходу.

Они шли немного в стороне от других; всю дорогу Белла старалась поддерживать беседу. Они обсудили все школьные предметы, преподавателей, каникулы, даже братьев и сестер. Белла слушала, отвечала, что-то рассказывала, смеялась, и под конец почувствовала невероятную усталость. Ей было скучно; собеседник не блистал чувством юмора и, похоже, не интересовался ничем, кроме квиддича, к которому Белла была совершенно равнодушна. Темы для разговора заканчивались, напряжение нарастало, Мэтью шел слишком близко к ней, и приходилось то и дело немного отступать в сторону, чтобы сохранить дистанцию. Когда, наконец, на горизонте замаячили первые домики, Белла облегченно вздохнула. Сейчас они войдут в паб, сядут куда-нибудь в угол, она закажет кофе, и можно будет немного помолчать и передохнуть.

Все столики у окна были заняты парочками, пришлось сесть у стены напротив входа.

— Добрый день, молодые люди. Что будете заказывать? — обратилась к ним хозяйка.

— Что ты будешь? — обратился парень к Белле. — Сливочное пиво?

— Нет, кофе, пожалуйста. Черный, без сахара.

— А мне сливочное пиво.

— Это все? — уточнила хозяйка.

— Это все, Белла? Может, еще что-нибудь?

— У нас очень вкусный пирог с вишней, барышня.

— Нет, спасибо, — вежливо ответила Белла. Она нервничала, а в таком состоянии даже думать о еде не хотелось.

Принесли заказ, но кофе и пиво не могли коренным образом изменить ситуацию. Есть было нечего, а разговаривать — не о чем.

— Хорошее место, верно?

— Да, тут мило.

Повисло молчание. Белла медленно размешивала пустой кофе.

— Зачем ты это делаешь?

Она с легким недоумением подняла глаза на Мэтью.

— Что именно?

— Размешиваешь кофе. В нем же нет сахара.

«Боже, какой дурак», — раздраженно подумала Белла. А вслух сказала:

— Так нужно для гадания. Я размешиваю кофейную гущу, чтобы потом увидеть в чашке свою судьбу.

— Ты умеешь предсказывать?

«Нет. Кажется, я не умею даже шутить. Или ты слишком глуп, чтобы уловить иронию».

Белла уже собиралась озвучить свои мысли и прекратить весь этот романтический фарс, когда со стороны послышалось:

— Привет, Блэк!

Она вскинула голову и увидела Рабастана Лестрейнджа, семикурсника Слизерина, который стоял напротив у соседнего столика и улыбался ей.

— Привет, — поздоровалась она.

Рабастан продолжал улыбаться, упорно игнорируя Мэтью.

— Как дела?

— Хорошо. Спасибо. А у тебя?

Но парень то ли не услышал вопрос, то ли нарочно его проигнорировал. Рабастан пристально смотрел на Беллу, словно раздумывал о чем-то.

Входная дверь громко хлопнула, впуская в паб еще нескольких посетителей. Белла заметила среди вошедших своего однокурсника Родольфуса Лестрейнджа — или Руди, как все его звали — брата Рабастана. Тот тоже узнал ее и подошел ближе.

— Привет, Блэк… Фоули… Давно тут сидите? Ты тоже с ними, братец? — обратился он к Рабастану.

— Нет, я просто здоровался, — спокойно ответил старший Лестрейндж.

Руди скорчил изумленное лицо.

— Да у вас тут свидание, как я погляжу. С ума сойти. Фоули, ты что, применил к ней Империус? Хотя, как я слышал, Блэк больше подкована по части Непростительных.

Белла побледнела.

— Полегче, Руди, — тихо сказал Рабастан. — Лучше пойдем отсюда.

Родольфус фыркнул, однако позволил себя увести. Они снова остались вдвоем. Кофе остыл, но Белла все равно сделала глоток. Настроение было хуже некуда.

— Ты владеешь темной магией?

Мэтью смотрел на нее со смесью недоверия и любопытства.

— Ага, — кивнула Белла. — Империус, Круциатус… Мы с моим учителем тренируемся каждые каникулы. Отрабатываем заклятия, оттачиваем мастерство… Темные искусства требуют особой концентрации внимания, как ты понимаешь. Да и человеческий материал для практики найти непросто. Приходится ждать, когда подвернется возможность… Какой-нибудь случайный маггл забредет в лес…

— Ты… ты серьезно? — в голосе парня послышались нотки священного ужаса.

Белла холодно посмотрела на него и безрадостно рассмеялась.

— Боже, Мэтью, неужели ты мне поверил?! Не думаешь ли ты, что я применяю Непростительные заклинания? Да еще на людях? Это противозаконно, вообще-то.

— Не знаю, ты так уверенно говорила, — смутился парень.

Терпение Беллы истощилось. Она решительно встала и достала из кармана кошелек.

— Прости, Мэтью, но мне пора назад. Спасибо за прогулку, было приятно пообщаться, но я действительно не могу оставаться дольше. Вот, это за кофе, передай мадам Глории, пожалуйста. Не нужно меня провожать, — и прежде чем Фоули успел что-то ответить, Белла вышла из паба.

* * *

— Эй, Блэк!

Белла подняла голову от книги и увидела Родольфуса.

— Что?

— Я искал тебя, — заявил Руди.

— Поздравляю, нашел. Это все?

— Завтра будет решающий матч, Гриффы против Равенкло.

Белла снова взялась за учебник.

— Пойдем со мной!

— Нет.

— Давай, Блэк. Раз уж ты теперь такая… — многозначительно улыбнулся младший Лестрейндж.

— Какая? — в голосе Беллы послышалась обманчивая мягкость. Но Родольфус не почувствовал подвоха.

— Ну… общительная… Почему бы нам с тобой не пойти на матч, в этом нет ничего такого, будет здорово, и вообще…

— Отстань, Руди. Иди к черту.

— Блэк, я серьезно…

Белла одарила парня тяжелым взглядом.

— Я тоже. Отвали.

Все чаще Белла начинала задумываться о том, что за человек Том Реддл. Для нее он был почти всем миром — другом, учителем, предметом ее девичьих грез. Но при этом она почти ничего о нем не знала. Этот факт совершенно не беспокоил ее до определенного момента, когда случай сам подкинул ей возможность поразмышлять над прошлым Темного Лорда.

Еще летом перед шестым курсом, когда Белла наслаждалась в родительском доме последними деньками каникул, в гости к Блэкам наведались родственники — и не кто-нибудь, а брат ее отца с женой и детьми. И надо же было такому случиться, что в это время Андромеда находилась во Франции, где она проходила летние курсы обучения французскому языку под присмотром двоюродной бабушки, а Нарциссу пригласила к себе погостить («Ага, как же, погостить!» — мрачно думала Белла) миссис Малфой, которая прилагала максимум усилий, чтобы женить своего бесцветного сопливого сыночка Люциуса на младшей Блэк. Хотя, по мнению Беллы, ничего особенного тут не требовалась — Люциус был, насколько ей известно, не против подобной перспективы, а Нарцисса… Что ж, похоже, она действительно любит этого слюнтяя.

Иными словами, Белла была совершенно одинока дома и ни капельки не страдала от этого, проводя время в свое удовольствие: каталась по утрам на лошади, плавала в пруду, гуляла, читала по вечерам книги, нередко засыпая прямо в библиотеке. Но беззаботной жизни пришел конец, как только тетка Вальбурга и дядя Орион переступили порог ее поместья, ведя за собой двух сыновей: восьмилетнего Сириуса и семилетнего Регулуса. Мальчишек тут же повесили на Беллу, и ей пришлось отбросить более интересные занятия и посвятить кузенам все свое время.

Поскольку оба мальчика были намного младше, она поначалу не знала, как вести себя с ними. И Сириус и Регулус не воспринимали ее всерьез: в их глазах она была девчонкой, пусть и старше их. Ни одна совместная игра не приходила никому в голову. Пока Белла напряженно раздумывала над тем, куда бы пристроить мелюзгу, чтобы она не слишком допекала, Сириус оглядел территорию и, заметив в дальней части парка небольшой сарай, спросил у кузины:

— Что там?

— Там? — Белла проследила взглядом за его пальцем. — Ах, там… Старый сарай для метел. Ты умеешь летать на метле? — неожиданно в мозгу вспыхнула заманчивая идея.

— Ага! — мальчишка уже догадался о ее намерениях, и, к счастью, они совпали с его собственными. — Дашь полетать?

— А ты точно умеешь? — с сомнением произнесла Белла, оглядывая его. Угробить двоюродного брата не очень-то хотелось, а метла, пусть даже и старая, представляла опасность для новичка.

Сириус с недовольной миной уставился на нее огромными синими глазищами, похожими на кукольные.

— Я же сказал, что умею! — и быстро добавил: — Дай метлу, и я тебе покажу, если не веришь. У меня дома есть «Полет», папа подарил на Рождество.

Белла покачала головой: что-то не очень верилось в эти пылкие словеса, но мальчишка так оживился, так залихватски взлохматил аккуратную челку, бросил на нее такой горящий взгляд, что она невольно улыбнулась в душе и уступила ему.

— Хорошо, пойдем. Но летать будешь за домом и под моим присмотром. И невысоко. Договорились?

— Да, нет проблем! — Сириус даже подпрыгнул на месте от нетерпения и радостного предвкушения, не забыв при этом наградить кузину самой что ни на есть умильной улыбкой.

«Маленький хитрец» — подумала та, направляясь к сараю. Когда Сириус наконец-то взмыл в небо с победным уханьем, его брат равнодушно отвернулся и уставился в землю. Белла не решилась предложить полетать ему: все-таки Регулус был явно маловат для полетов. Если Сириус в свои восемь лет выглядел крепким и ловким мальчишкой, то младший Блэк был худеньким и щуплым ребенком, больше похожим на девочку. Однако надо было что-то придумать и для него, а потому Белла опустилась перед малышом на корточки и спросила:

— Во что тебе хочется поиграть?

Мальчик не поднял глаз, но все же тихо ответил:

— В шахматы.

Белла и сама любила шахматы, а потому мысленно вздохнула с облегчением.

— Как насчет того, чтобы поиграть прямо здесь, на свежем воздухе? Под этим деревом так хорошо, и я попрошу принести нам мороженое… — мальчик кивнул и робко улыбнулся. Белла вызвала домовика и велела достать коробку с шахматами, плед и две порции мороженого.

Так они и устроились: Сириус летал, а Регулус и Белла увлеченно двигали шахматные фигурки. Поначалу девушка старалась немножко поддаваться, но, к ее удивлению, мальчишка оказался неплохим игроком, и вскоре партия по-настоящему захватила обоих соперников.

Увлеченные игрой, они не сразу заметили, как в их сторону направилась фигура, одетая, несмотря на чудесную жаркую и солнечную погоду, в темную мантию. И только когда Сириус крикнул: «Добрый день!», Белла подняла голову и тут же встретилась взглядом с Реддлом.

Тот стоял в двух шагах от нее и с отеческим видом улыбался Регулусу, который при появлении взрослого сразу утратил все оживление и теперь снова угрюмо рассматривал травинки.

— Здравствуйте, дети, — Белла внутренне усмехнулась этому родительскому тону. — Регулус… Твоя мама просила передать, чтобы ты немедленно подошел к ней. Она ждет в гостиной.

Мальчик немедленно встал и, пробомотав вежливое «Спасибо, сэр! С вашего позволения…» — быстро пошел к дому. Реддл взмахнул палочкой, чтобы поправить смятый плед, и сел рядом с Беллой. Несколько минут они оба молчали: Белла предполагала, что Реддлу нужно поговорить, иначе зачем бы ему спроваживать ее кузена, но Лорд, казалось, не хотел ничего пояснять: он прислонился спиной к стволу дерева и глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Белла почувствовала, как у нее слегка заныло сердце — вот он, совсем рядом, почти касается ее, и его поза такая расслабленная, словно они друг другу самые близкие люди. Так хорошо сидеть вдвоем и ни о чем не думать…

— Как интересно… — медленно проговорил Реддл. Белла бросила на него вопросительный взгляд, и он пояснил: — Два брата… А такие разные… Похоже, помучается Вальбурга со старшим… Не нужно быть волшебником, чтобы сказать, что из этого парня вряд ли выйдет послушный сын…

— А из младшего? — вопрос получился случайным, Белла просто хотела поддержать разговор. Но ответ поразил ее своей неожиданностью.

— Регулус… Очень напоминает меня самого в детстве…

Она с изумлением уставилась на Лорда. Еще бы! Впервые он заговорил о своем детстве. «А ведь и он когда-то был ребенком!» — мелькнула в голове Беллы такая простая, и в то же время ошеломляющая мысль. Она хотела расспросить подробнее, но Лорд, видимо, осознал, что допустил оплошность, и быстро взял ситуацию под контроль.

— Я хотел поговорить, Белла… Тебе предстоит важный год в школе. Я не сомневаюсь в твоих успехах. Но отныне перед тобой будет стоять задача не только хорошо учиться, но и присматриваться к тем, у кого это получается не хуже, чем у тебя, — при этих словах он бросил на нее выразительный взгляд. — Мне важно знать тех молодых людей — из чистокровных семейств, естественно — у которых есть хороший магический потенциал. Иными словами, лучших из лучших. И у тебя, как у старосты факультета Слизерин, безусловно, будет возможность найти таких. Причем, не только со своего курса.

Лорд продолжал говорить еще долго, но она, быстро уловив суть его монолога, почти не прислушивалась к нему. Мозг Беллы с лихорадочной поспешностью перебирал в памяти все разговоры с Реддлом в поисках хоть какой-то личной информации. И вскоре она поняла, что за все 10 лет так называемой «дружбы» Лорд так и остался для нее «темным». Это было странно, таинственно и… несправедливо. Это нужно было исправить.

Как только Белла поняла, в чем состоит проблема, она взялась за дело со всем пылом юного влюбленного сердца. Будучи старостой, ей ничего не стоило получить доступ к школьным архивам; кроме того, Гораций Слизнорт, который ни в чем не мог отказать своей любимой студентке, охотно предоставил ей возможность копаться в старых досье своих подопечных. Ее поиски вскоре увенчались успехом, а результат поверг юную мисс Блэк в шок.

Незаконнорожденный полукровка, сын необразованной ведьмы и маггла, сирота, воспитанный в сиротском приюте, блестящий ученик, устроивший ложный донос на своего сокурсника… И это тот, кто проповедует чистоту крови и благородные принципы! Было от чего схватиться за голову.

Но было и еще одно открытие, которое затмевало собой прочие. Просматривая библиотечную карточку Реддла, которая была на порядок толще любой другой, Белла нашла несколько книг, относящихся к высшей ступени темной магии. Раздобыв допуск в запретную секцию, она отыскала эти книги. На полях одной из них Белле попалось слово, обведенное почти выцветшими чернилами, — «крестраж». Рядом стоял знак вопроса; почерк был похож на тот, каким писал Том Реддл. Белла прочла книгу от корки до корки, но больше о необычном понятии не было ни слова. Зато дома, штурмуя семейную библиотеку Блэков, она нашла ответ на этот вопрос.

Несколько недель она терзалась мыслями, спорила сама с собой, строила в уме догадки и предположения… И наконец не выдержала, соврала Слизнорту о «неприятностях в семье» и попросила отпустить ее из школы на несколько дней. Декан пошел ей навстречу, и уже на следующее утро Белла отправилась в тот самый сиротский приют, который тридцать лет тому назад выпустил из своих стен в большой мир нелюдимого мальчика с тяжелой судьбой и злым сердцем.

Она попросила директрису уделить ей несколько минут; та, в свою очередь, не видела причины отказывать столь милой и вежливой девушке — Белла умела расположить к себе людей.

— Видите ли, — начала она, глубоко вздыхая и заискивающе поглядывая на почтенную леди. — Моя матушка собирается повторно выйти замуж за одного человека… Его имя Том Реддл, он выпускник вашего приюта. Они познакомились несколько месяцев назад, и мистер Реддл совершенно вскружил маме голову. Я так переживаю за нее. Мне кажется, он не очень хороший человек. Может быть, вы меня успокоите?

Не прошло и получаса, как пожилая особа выложила все, что она помнила о мальчике по имени Том Реддл. Пару раз Белла помогала старушке справиться с забывчивостью при помощи легилименции.

«Итак, — мрачно размышляла она, когда, напоследок наградив директрису Обливиэйтом, покидала приют. — Он еще вдобавок был мелким воришкой, лжецом, мстительным и жестоким ребенком. С ума можно сойти!»

Следующие два дня ушли на то, чтобы разыскать старый дом Реддлов и расспросить старожилов деревушки о родителях лорда Волдеморта. Те охотно поведали ей скандальные подробности о бегстве Меропы Мракс с сыном богатого помещика, о его вероломстве, о смерти старого Марволо Мракса, о загадочном убийстве всех троих Реддлов и об исчезновении Морфина.

Она проникла в старый разрушенный особняк, когда-то бывший богатым и роскошным — так называемый Дом Реддлов. Сад безнадежно зарос, трава пробивалась сквозь стыки в каменных плитах, замок на двери заржавел. Внутри — запах пыли и мертвая тишина. Белла поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж, прошлась по комнатам. Ей почему-то понравился этот дом, хотя она не могла себе объяснить, почему.

В столовой она нашла портреты членов семьи: степенный мужчина в сером сюртуке был изображен в профиль — в его лице читалось упрямство и невероятная гордость. Женщина с мягкими, безвольными чертами лица, светлыми глазами и нимбом рыжеватых волос. И, наконец, он — Белла почувствовала, как учащенно забилось сердце — да, несомненно, это был его отец. Слишком велико было сходство. Те же выразительные скулы, прекрасные темные глаза, высокий лоб… даже улыбка та же… Совсем как Том… каким он был еще несколько лет назад.

Она сняла портрет и забрала с собой, уменьшив до размеров карманного зеркальца.

Белла вернулась в Хогвартс и снова приступила к занятиям… Но, чем бы она ни занималась, теперь ее мысли постоянно обращались к заброшенному дому и портрету, который хранился в ее тумбочке, скрытый от посторонних маскировочными чарами. Каждый вечер, перед тем как заснуть, она доставала портрет и подолгу смотрела на него. А потом закрывала глаза и продолжала видеть перед собой то же изображение.

Если Меропа Мракс и впрямь была такой страшненькой — и едва ли не слабоумной — какой ее описывали жители Литл-Хэнглтона, как мог Том Реддл увлечься ею? Белла искренне недоумевала. Красавец и богач — такие, как он, не испытывают недостатка в женском внимании. Взять хотя бы Циссиного женишка — Люциуса — безвольная тряпка, неженка и позер, но за ним бегает половина курса, и не только со Слизерина.

Догадка вспыхнула в уме случайно, когда Белла случайно подслушала в общей гостиной глупый разговор Розалины Нотт с Кристиной Мальсибер. Те обсуждали парней — вполне предсказуемо и оттого не менее отвратительно. В другое время Белла брезгливо поморщилась бы и пересела подальше, но тут одна из девиц быстро прошептала фразу, которая тут же вспыхнула в мозгу Беллы подобно умирающему фениксу.

«Приворотное зелье! Ну конечно же!»

На следующий день Белла после занятий бросилась в библиотеку — и к вечеру знала о приворотных зельях столько, сколько не знала, наверное, ни одна дурнушка за все годы обучения в Хогвартсе. При том, что самый простой ответ она нашла очень быстро — краткое описание зелья было приведено в ее собственном учебнике зельеварения за шестой курс. Маленькая справка, которая давалась в самой конце.

«Амортенция — представляет собой необычайно эффективное приворотное зелье… Создает непреодолимое влечение к тому, кто его сварил… Особые свойства… Приворотное зелье дает не саму любовь. Но создает устойчивую иллюзию… Ребенок, зачатый под приворотным зельем, не способен испытывать любовь… Любовь как чувство останется для него навсегда недоступным…»

Строчки прыгали перед глазами.

… Ребенок, зачатый под приворотным зельем, не способен испытывать любовь…

… зачатый под приворотным зельем…

… не способен испытывать любовь…

Белла перерыла все книги и пособия, даже вновь наведалась в запретную секцию — но всякий раз возвращалась к тому же абзацу, вновь и вновь перечитывала его. Все, что ей удалось отыскать, только подтверждало мысль, столь кратко и беспощадно изложенную в школьном учебнике.

«Нет, все это просто бред. Бред, бред, бред…»

Не может этого быть.

Только не ее Том.

Кто угодно, только не он.

Как можно быть не способным испытывать чувство? Смешно.

Это же не физический порок. Это чувство, которое… которое…

Да нет, глупости. В учебниках устаревшие данные. Да и, наверняка, не до конца проверенные. Эмпирическим путем такое доказать невозможно.

И, в конце концов, кто отменял исключения, без которых, как известно, не существует ни одного правила?

И разве так уж невероятно то, что Том Реддл-старший по своей воле женился на Меропе Мракс? Иногда красивым юношам нравятся страхолюдины.

Она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, а мысли лихорадочно метались в голове, не давая заснуть.

Нет, это ошибка. Это неправда. Только не ее Том. Не тот, кого она знает. Не тот, кто улыбается ей своей особенной улыбкой, который учит ее, беседует с ней… Разве так ведет себя человек, которому все равно? Конечно, нет. Глупости. Это все вранье, она была бы дурочкой, если бы в это поверила.

«Я должен поговорить с тобой и Нарциссой. Сегодня в восемь часов вечера я свяжусь с вами через камин в твоей спальне. Это очень важно.

Твой любящий отец,

Ц.Б.»

Белла скомкала письмо и бросила в огонь. Любящим отцом Цигнус был разве что на бумаге. Однако сам факт того, что он ей написал, как и содержание записки заставило ее задуматься.

Интересно, что такого важного отец хочет сказать? Раз он попросил позвать Нарциссу, значит, разговор пойдет не о Лорде. Какое-то семейное дело. Тогда почему нет ни слова об Андромеде? Белла нахмурилась. По школе ходили слухи, что средняя из сестер Блэк встречается с каким-то парнем… Из Пуффендуя, кажется… И, если учесть, что сама Энди с каждым днем становилась все более скрытной, парень был не самый подходящий. Неужели Цигнус хочет поговорить об этом? А если не об этом, тогда о чем? В одном сомневаться не приходилось — случилось что-то плохое. Белла раздраженно вздохнула. Стоило ей заикнуться Слизнорту о «неприятностях в семье» — и вот, пожалуйста. Сглазила.

* * *

Ее опасения оправдались. Ровно в восемь часов вечера, когда она и Нарцисса сидели на корточках возле камина в ее спальне старосты, тлеющие угли вспыхнули, и в пламени возникло лицо Цигнуса. С первого взгляда стало ясно, что тот пребывает в крайне тяжелом расположении духа.

— До меня дошли слухи, — тут же начал он, — что ваша сестра и моя дочь Андромеда водит близкое знакомство с одним из своих однокурсников, — он выдержал долгую паузу, пристально изучая лица дочерей. Но ни Нарцисса ни Белла не выказали ни малейшего замешательства. — И еще я слышал, что этот парень — из семьи магглов. Что вам известно? Это правда?

— Мы редко видимся с Энди, и она нам ничего… — начала было Нарцисса, но тут же осеклась — сестра незаметно пихнула ее по ноге.

— Больше похоже на грязные сплетни, отец, — спокойно отозвалась Белла. — От кого ты услышал об этом?

Цигнус поджал губы.

— В другое время я бы и сам так подумал, но сейчас… Источник информации очень надежный, — он нахмурился еще больше.

— Мы все выясним. У Энди нет от нас секретов, — заверила Белла, а Нарцисса энергично покивала головой.

— Не беспокойся, папочка. Я уверена, это всего лишь недоразумение.

— Дай бог, чтобы так и было, — без особого оптимизма пробормотал Цигнус и исчез.

— И тебе тоже привет, отец, — мрачно подытожила Белла, глядя на язычки пламени, на месте которых еще секунду назад была голова мистера Блэка.

* * *

Белла отыскала сестру в школьном коридоре среди толпы остальных студентов.

— Энди, подожди! Мне нужно кое-что сказать тебе.

Андромеда повернулась к старшей сестре.

— Я опаздываю на урок.

— Это не займет много времени.

— Хорошо. Говори.

— Не здесь.

Андромеда скорчила нетерпеливую гримасу.

— Либо говори сейчас, либо…

— Твой парень — грязнокровка? — прямо спросила Белла, предварительно убедившись, что их никто не подслушивает. По счастью, все остальные студенты спешили на занятия и не обращали внимание на сестер.

Лицо Андромеды на секунду застыло, но почти сразу же приняло странное неприязненное выражение; раньше Белла такого не замечала.

— Чего-о-о-о?! — протянула Энди и засмеялась. — Ты с фестрала упала? Что за бред?

Но Белла даже не улыбнулась.

— Вообще-то, я серьезно.

Андромеда решительно тряхнула головой и усмехнулась.

— Знаешь, осталась одна минута, и если тебе больше нечего сказать…

Но настойчивости Белле было не занимать.

— Как зовут того пуффендуйца, с которым ты встречаешься?

Усмешка растаяла; в темных глазах зажглись опасные искорки.

— Прости, но, кажется, это не твое дело.

— Может, и мое.

— Я так не думаю.

— Не будь дурочкой, Энди. Если этот парень так тебе дорог, лучшее, что ты можешь для него сделать — оставить в покое.

— Без тебя разберусь, — Андромеда отвернулась и хотела уже уйти, но Белла схватила ее за руку.

— Вспомни, кто наш отец.

— Помню. И даже слишком хорошо. Жаль, что я не могу об этом забыть! — с чувством отозвалась Андромеда, дернула плечом, высвобождаясь, и зашагала прочь. На этот раз Белла не стала ее останавливать. Она проводила сестру взглядом и заметила парня, стоявшего у самых дверей кабинета Трансфигурации; он внимательно следил за ней и Андромедой. Белла слегка прищурилась, чтобы получше разглядеть его и запомнить.

* * *

— Ты говорила с Энди? — поинтересовалась Нарцисса у старшей сестры за ужином. Та мрачно кивнула.

— И как? Папа был прав?

Белла в ответ скорчила многозначительную гримасу. Настроение было хуже некуда. Сегодня вечером отец потребует ответов, а что ему сказать, она так и не придумала. Белла огляделась по сторонам и поймала на себе взгляд пуффендуйца в спортивной форме квиддичного охотника. Это был тот самый парень, который привлек ее внимание после разговора с Андромедой.

Она поискала глазами кого-нибудь из сидящих рядом пятикурсников-слизеринцев.

— Амикус! — позвала она темноволосого худощавого подростка.

Тот оторвался от куриного рулета и уставился на нее. Белла знала, что Амикус Кэрроу не из разговорчивых. Зато он умел быть полезным. Она достала из сумки перо и чернила и быстро нацарапала на салфетке:

«Кто тот парень в форме пуффендуйского охотника? Сидит за твоей спиной».

Скатала записку в шарик и кинула Кэрроу. Амикус прочел, обернулся, смял записку и кинул обратно.

— Это Тед Тонкс, — спокойно отозвался он и снова вернулся к своей тарелке.

Белла сунула исписанную салфетку в карман и встала из-за стола.

— Что ты задумала? — с тревогой спросила Нарцисса, которая следила за всеми действиями сестры.

— Ничего, — буркнула та и направилась к выходу. У самых дверей ее догнала Нарцисса.

— Ты ведь не причинишь ему вред?

Старшая Блэк только сердито фыркнула.

— Белла!

— Что «Белла»?! За кого вы все меня принимаете?! — она резко развернулась и теперь оказалась лицом к лицу с Нарциссой. — У меня что, на мантии написано: «Убиваю грязнокровок, Эдвард Тонкс — трепещи!»?

— Просто скажи мне, что ты собираешься делать.

— Я же сказала — ни-че-го. Уймись.

Нарцисса смущенно потупилась.

— Тогда что мы скажем папе сегодня вечером?

Белла задумчиво кусала губу.

— Вот как мы поступим, — сказала она после небольшого молчания. — Отцу скажем, что все это вранье.

— А если он нам не поверит?

Белла скривила рот в усмешке, ее лицо приняло жесткое выражение.

— Сейчас главное — успокоить отца, потом я все улажу. А ты мне поможешь.

Нарцисса кивнула.

— Хорошо.

* * *

— Как дела? — шепотом поинтересовалась Белла, заглядывая в комнату средней из сестер Блэк. Сама хозяйка лежала на кровати и, по-видимому, мирно спала. У изголовья стояла Нарцисса.

— Ты имеешь в виду, напоила ли я ее тем имбирным лимонадом, который ты дала мне? Да, все в порядке. Кстати, что ты туда подмешала?

— Обычное сонное зелье.

Белла подошла ближе, заглянула в лицо спящей. Потом глубоко вздохнула, словно собиралась с духом, и направила волшебную палочку на Андромеду, шепча заклинание. Младшая сестра с опаской следила за всеми манипуляциями.

— Что ты делаешь?

— Просматриваю ее воспоминания. Нужно понять, что стереть, а что оставить.

Голубые глаза Нарциссы расширились от изумления.

— Ты собираешься наложить на нее Обливиэйт?!

— Ага. Очень сложное заклинание, так что не отвлекай, пожалуйста.

— Но она наша сестра! — возмущенно воскликнула Нарцисса, хватая Беллу за руку. Та досадливо поморщилась.

— Вот именно поэтому она спокойно спит, а не лежит, оглушенная Петрифукусом, на холодном полу, как Тонкс, пока я делаю свою работу.

— Ты и ему память стерла?!

— А как по-другому ты себе это представляешь?!

— Ну не знаю, может, стоило для начала поговорить с ними обоими, как поступили бы нормальные люди?

— Я пыталась, ничего не вышло.

— Значит, надо было попытаться еще раз!

— А смысл? Так быстрее, — пожала плечами Белла.

— Быстрее, но не лучше!

Старшая сестра тяжело вздохнула и повернулась к Нарциссе.

— Пойми, так нужно. Не исключено, что для Энди это всего лишь небольшой роман, который рано или поздно закончится. А вот если вмешается наш отец, Тонкс одним Обливиэйтом не отделается. Поэтому позволь мне закончить уже начатое. Просто не мешай, договорились?

Нарцисса сердито поджала губы. Было очевидно, что чужие доводы не убедили ее. Но она все же отошла в сторону и стала молча следить за действиями сестры.

— Ну вот и все, — отозвалась Белла через пару минут, вытирая рукавом со лба капельки пота.

— Что ты сделала? — хмуро поинтересовалась Нарцисса.

— Внушила ей, что они с Тедом поссорились и терпеть друг друга не могут, — в голосе Беллы проскальзывало скрытое удовлетворение.

— А если не сработает?

— Обижаешь, сестренка.

— И все же? Вдруг для них это не просто роман, как ты говоришь?

— Ну, если перед нами вторые Ромео и Джульетта, тогда их любовь сметет все преграды, победит вражду и смерть, и они будут жить вместе долго и счастливо, — проворчала Белла, обшаривая глазами комнату.

— Что ты ищешь?

— В воспоминаниях я видела, как Тед дарит ей часы с гравировкой… Нужно их найти, чтобы избежать неприятных последствий…

— Ты имеешь в виду, что подарок поможет Энди вернуть стертое воспоминание?

— Не совсем… Но она поймет, что в ее памяти кто-то копался и что-то стер. Поэтому придется уничтожить часы. Все равно они не очень дорогие, у Энди есть получше.

Нарцисса покачала головой.

— Ты изменилась, Белла. Раньше ты никогда бы так не поступила. Тем более со своей сестрой.

Белла сделала вид, что полностью поглощена содержимым ящиков письменного стола Андромеды и ничего не ответила, хотя глубокая грусть в голосе сестры, задела ее даже больше, чем сказанные слова.

— Готово! — с напускным воодушевлением заявила она, демонстрируя маленькие серебряные часики на кожаном ремешке.

— Прости, но я пас. Умываю руки. Не хочу смотреть, как ты уничтожаешь последнюю вещь, которая связывает Энди с прошлым, — Нарцисса круто развернулась и вышла из комнаты.

Белла не стала ее останавливать. Она перевернула часики, увидела ту самую «опасную» гравировку — «А&Е» — и мрачно усмехнулась.

«Какая сентиментальность!»

Ящик стола все еще оставался открытым. Белла собралась уже задвинуть его ногой, как на глаза ей попался аккуратно сложенный в несколько раз почтовый пергамент.

«Письмо? От Теда?»

Она развернула листок и посмотрела на подпись. «Друэлла». Однако взгляд Беллы зацепился за имя Теда Тонкса в одной из строчек.

«Что? Не может быть! Мама знает?!»

И, отбросив всякую щепетильность, она принялась читать.

«Дорогая доченька!

Спасибо за твое последнее письмо. Я рада, что у вас все хорошо. Мне кажется, он очень хороший и смелый мальчик. Как жаль, что я не могу познакомиться с его родителями; я уверена, что они тоже прекрасные люди. Я осторожно поинтересовалась мистера Фортескью — он много знает о магглах, потому что вынужден время от времени общаться с ними — так вот, по его словам, профессии повара и фармацевта считаются весьма достойными.

Но я очень переживаю за тебя, дорогая. Твой отец что-то подозревает. Сегодня утром он спрашивал у меня, слышала ли я что-нибудь о неком Теде Тонксе. Я старалась казаться равнодушной, хотя сердце у меня так и замерло. Все это может плохо закончиться.

Доченька, пожалуйста, будь осторожна! Особенно с Беллой. Я уверена, она все докладывает отцу и Темному Лорду.

Прости за такое короткое письмо. Написала бы побольше, но слишком волнуюсь, даже голова разболелась. Сейчас отправлю сову и выпью успокаивающий отвар. Я уже подумываю о том, чтобы завтракать в своей комнате — тогда мне не придется встречаться с Цигнусом. А я после разговоров с ним в последнее время сама не своя.

Береги себя, дорогая.

Любящая тебя,

Друэлла».

Белла смяла листок в кулаке. Постояла минутку, закрыла глаза. Но даже так она видела перед собой только что прочитанные слова.

«Дорогая доченька, будь осторожна… она все докладывает Темному Лорду».

Белла проглотила комок в горле и снова посмотрела на скомканный пергамент. Потом аккуратно расправила письмо и положила к себе в карман. Подумала немного, и отправила туда же найденные часы. Глубоко вздохнула, огляделась в последний раз, задержав взгляд на спокойно спящей сестре, и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

— Почему ты так ненавидишь магглов?

Белла давно собиралась задать этот вопрос, но никак не могла решиться. Однако любопытство усиливалось с каждым днем, по мере того, как повышался градус агрессии и злобы по отношению к не-волшебникам.

И вот сейчас, кажется, настал благоприятный момент. Они с Лордом сидели у окна в маленьком кафе в Солсбери и смотрели, как бледнеет закатное небо, окрашенное у горизонта в насыщенно малиновый цвет. Совсем скоро станет темно — зимние дни такие короткие. Улочка была почти пуста, в кафе, кроме них, находились всего два посетителя — пожилая супружеская пара, пример счастливой старости. Они явно были женаты уже очень давно и потому общались без слов — время от времени обменивались взглядами, улыбались. Официантка принесла им горячие вафли и кофе, и они принялись есть, все так же молча, не торопясь. Белла наблюдала за ними и чувствовала глубокую грусть. С какой нежностью эти старики смотрят друг на друга! Никогда ее отец не смотрел так на мать — ни разу, сколько она его помнила. А эта женщина?! Невозможно представить Друэллу сидящей напротив мужа и размешивающей сахар в его чашке с кофе.

И в какой-то момент, Белле стало наплевать на то, что подумает Лорд — даже если разозлится, все равно! — она должна выяснить, зачем ему все это. Чего он добивается? Не может быть, чтобы его так волновала проблема чистоты крови — его-то, полукровку! И Белла, подталкиваемая любопытством и внезапной решимостью, позволила-таки вопросу сорваться с языка.

Лорд, который до этого сидел, погруженный в свои мысли, очнулся и посмотрел на нее.

— С чего ты взяла, что я ненавижу их?

— А к чему тогда все эти разговоры? И теория, о которой ты мне рассказывал — насчет того, что мир должен принадлежать чистокровным?

Реддл слегка улыбнулся ей. На его лице не было ни злости, ни раздражения, словно вопрос Беллы в чем-то пришелся ему по душе.

— Я не ненавижу их, Белла. На планете проживает около пяти миллиардов магглов — только дурак или сумасшедший может сказать, что он ненавидит пять миллиардов людей, каждый из которых, в сущности, не сделал ему ничего плохого. Я считаю, что Британия должна принадлежать волшебникам, только и всего.

— Но ты ведь хочешь истребить магглов? — не отступала Белла.

— Я этого не говорил, но…

— Но ведь к этому сводятся все рассуждения, если я правильно поняла.

— Верно, — не колеблясь, согласился Реддл. Он знал, что с Беллой может позволить себе откровенность.

— Так почему? Что, кроме ненависти, может заставить обречь тысячи людей на смерть или изгнание? Разве это справедливо по отношению к ним.

— Кто-то всегда погибает, Белла. Ты уже взрослая девочка, должна это понимать.

Но, судя по ее нахмуренному лицу, Белла упрямо отказывалась понимать. Реддл вздохнул и продолжил:

— Львы убивают антилоп, чтобы накормить себя и свою семью, но разве можно сказать, что одни ненавидят других? Или что львы злые, а антилопы добрые? В природе нет плохих и хороших, как нет и справедливости — в том смысле, который в это понятие вкладывают люди. Философы рассуждали об этом во все времена, и во все времена на земле голодали невинные дети, тогда как правители, погрязшие в пороках, жили в роскоши. Вспомни: в Средние века фанатики сжигали на кострах волшебников, обвиняя их в ереси. Разве это было справедливо? Нет. Сейчас я хочу, чтобы настало, наконец, наше время — время, когда маги и колдуны будут владеть этой страной. Поэтому магглов придется… скажем так, убрать… Но я вовсе не ненавижу их. Они просто стоят у меня на пути.

Некоторое время, Белла молчала. На этот раз она уловила логику в его рассуждениях, но что-то внутри нее противилось такой точке зрения. Что именно — она и сама толком не могла бы сказать.

— Ты считаешь, что справедливости априори не существует? Но это противоречит понятию закона. В основе правосудия лежит принцип справедливости.

— Правосудие, как и справедливость, так же абстрактно. Судить и наказывать есть всегда право сильного. Времена меняются, а с ними меняются и нормы закона и прав, что свидетельствует о несовершенстве и отвлеченности такого понятия как правосудие.

Белла напряженно обдумывала его слова, закусив губу и уставившись в свою чашку с остатками кофе. Реддл с улыбкой наблюдал за ней, в его взгляде сквозило едва уловимое чувство собственного превосходства. Его забавлял этот спор, к тому же за последнее время Лорду почти не удавалось найти собеседника, готового возражать ему.

— Ты сказал, — медленно начала Белла, подняв на него глаза, — «невинные дети» и «правители, погрязшие в пороках». Ты подразумевал, что одни страдают напрасно, а другие, наоборот, заслуживают наказания.

Реддл прищурился, его глаза вспыхнули.

— Мой пример — только иллюстрация к тому, что люди зовут справедливостью. Можно сколько угодно говорить об этом, однако это не изменит положения вещей — ибо, если к нашей жизни и применимы подобные отвлеченные характеристики, то единственным и неизменным качеством ее является как раз несправедливость. Несправедливость — это данность, тогда как справедливость — всего лишь смутный расплывчатый образ, недостижимый идеал.

— Так не в этом ли смысл? В стремлении достичь этот идеал?

— Демагогия, Белла. Справедливость для одного всегда оборачивается несправедливостью для другого. Ты умная, красивая девушка, которая учится в школе, живет с родителями и сестрой. У тебя есть все, чего ты можешь пожелать. Другие рождаются, чтобы провести свое детство в приюте среди чужих людей, прожить безрадостную молодость… — Реддл на минуту замолк, а Белла смущенно опустила глаза. — Что толку говорить об этом? Приходится принимать вещи такими, каковы они есть. В мире нет ни справедливости, ни добра.

— А что насчет любви?

— И любви тоже нет, — Реддл подался вперед, положил руки на стол и внимательным взглядом посмотрел в лицо собеседнице. — Чаще всего люди называют любовью простое физиологическое влечение, смешанное с симпатией.

Белла усмехнулась.

— Позади нас сидят два пожилых маггла — муж и жена. Им обоим за семьдесят. Я не сомневаюсь в том, что если бы у старика стоял выбор между мной и этой старушкой, он выбрал бы ее.

— Всего лишь сила привычки.

— Сила привычки заставляет зубы по утрам чистить.

Реддл нетерпеливо отмахнулся.

— Узнаю влияние Дамблдора, его вечные сказки про любовь. Ты знаешь, что он, по крайней мере, в молодости был гомосексуалистом?

Белла покраснела, но не отступила.

— Это ничего не меняет.

— Это меняет все! — с внезапным раздражением отозвался Реддл. На его лице проступила гримаса сдерживаемой ярости, по щекам разлилась желтоватая бледность. — Если вся его любовь сводилась к извращенной физиологии — чего тогда стоят эти стариковские разглагольствования о высоком и прекрасном? Духовность, искренность, честь и совесть, желание отдать жизнь за что бы то ни было и прочая чепуха, которой неизбежно сопровождается каждая тирада этого ханжи? Хотя, — Реддл улыбнулся, словно вспомнив о чем-то; к нему вернулась его обычная невозмутимая сдержанность, — я забыл, что ты девушка, а девушкам позволительно иметь другое мнение по этому вопросу.

Последняя фраза явственно отдавала снисходительностью взрослого по отношению к юному и неопытному. Раньше он никогда не разговаривал с ней так, и Белла почувствовала себя задетой. Она захотела возразить, но наткнулась на взгляд, в котором сквозила едва уловимая насмешка, смешалась и покраснела. И от этого разозлилась еще больше.

— А что насчет родительской любви? — выпалила она, пристально наблюдая за реакцией Реддла. — Ее тоже не существует?

— Она, возможно, есть, — чуть помедлив, мягко ответил он.

Здесь следовало остановиться и сменить тему. Это было бы разумно и безопасно. Продолжать — значило ступить на опасную дорожку, которая могла завести ее туда, где начиналась terra incognita — личная жизнь Темного Лорда. Однако соблазн был слишком велик.

С того дня, как она узнала правду о прошлом Тома Реддла, Белла мучилась, не зная, что делать с этим знанием. Она боялась расспрашивать его о подробностях; и в то же время всякий раз, когда Белла позволяла себе задуматься над тем, что представляет из себя Темный Лорд, она испытывала невероятную растерянность. Теперь ей представился шанс получить ответы на все свои вопросы. И Белла решилась.

— Возможно есть? — переспросила она. — То есть ты не уверен? Неужели твои мать и отец не любили тебя?

Тонкая морщинка прорезала лоб Темного Лорда; красные глаза чуть сузились. Несколько секунд он молчал, но все же ответил:

— Моих родителей давно нет в живых.

— Мне жаль, — на секунду Белла потупилась, но тут же снова подняла на него глаза. — Но ты никогда не рассказывал о своей семье. Почему?

— Боюсь, тут не о чем рассказывать, — спокойно сказал он. — Моя мать умерла вскоре после моего рождения. Я воспитывался вдали от отца и видел его лишь однажды. Других родственников у меня не было.

— Твоего отца тоже звали Том Реддл?

— Это имя дала мне моя мать. Она считала, что таким образом обеспечит мою безопасность. У меня были враги еще до того, как я появился на свет.

Повисла пауза. «Он не доверяет мне», — думала Белла. Тоска и раздражение охватили ее.

— А что насчет тебя? — неожиданно спросил Реддл.

— Меня?

— Твои родители любят тебя? Цигнус и Друэлла? Что ты можешь сказать о них?

— Я… — Белла смешалась. Она не знала, как ответить на вопрос. Ей не хотелось лгать, а сказать правду не хватало решимости. К тому же на сама не до конца была уверена, что понимает суть своих взаимоотношений с родителями. — Думаю, я по-своему дорога им обоим.

Вот сейчас он спросит: «Как это — «по-своему»?», и она окажется припертой к стенке. Белла невольно поежилась.

Но он молчал. Прошло несколько минут. Белла машинально рисовала вилкой узоры на скатерти. Вдруг она подняла голову и прямо посмотрела на Реддла.

— Ты мой самый близкий друг, Том. У меня есть еще Нарцисса, я люблю ее больше всех на свете, но даже с ней я не всегда могу говорить так, как с тобой, — он чуть заметно улыбнулся, и Белла почувствовала прилив решимости. — Я знаю, что ты никогда не обманывал меня. Скажи: если бы существовала какая-то тайна, касающаяся тебя… что-то важное… ты ведь не стал бы скрывать это от меня?

Повисло молчание. Белла со страхом ждала ответа. Реддл медлил, но было незаметно, что вопрос Беллы взволновал его.

— Конечно, — наконец, сказал он. — Конечно, я рассказал бы тебе… — он выдержал паузу и добавил, — в подходящий момент.

Он жестом подозвал официантку и попросил принести счет.

— Пожалуй, нам пора.

Рождественские каникулы на шестом курсе Белла провела в доме Реддла, изучая особый раздел темной магии, касающийся запрещенных зелий и пыточных заклятий. Она отрабатывала их на крысах, которых Лорд специально для этой цели трансфигурировал из камней. Пытки давались нелегко: хоть Белла и убеждала себя в том, что мучает ненастоящих животных, вид живого существа, скорчившегося в агонии, подавлял ее. Но Лорд был настойчив. Он повторял, что она должна пересилить себя, потому что только так ей удастся закалить волю и стать по-настоящему сильной волшебницей.

И, наконец, настал особенный день. День, когда Реддл направил на нее палочку и произнес:

— Круцио!

Каждая клеточка ее организма взорвалась болью; это было похоже на казнь, совершаемую одновременно всеми возможными способами; мир словно перестал существовать, осталась только бесконечная агония, которая повторялась снова и снова, сводя с ума и заставляя желать только одного — смерти.

Наконец пытка прекратилась. Белла лежала на полу и медленно приходила в себя. Первое, что она увидела, как только открыла глаза — Реддла; он стоял рядом на коленях и придерживал ее голову. В этом жесте не было ничего чувственного — только простая заботливость; но ощущение того, что она лежит здесь, практически в его объятиях, чувствует тепло его рук, заставило еще сильнее пожелать смерти, чем за минуту до этого.

Увидев, что Белла очнулась, он улыбнулся и погладил ее лицо. Пальцы скользнули по щеке, оставив мокрый след; только тогда она поняла, что плачет.

— Так было нужно, — тихо сказал он. — Только тот, кто на себе познал действие Круциатуса, сумеет применить его правильно. Ты прошла испытание. Все хорошо.

Силы возвращались, бешеный стук сердца утихал, дрожь мало-помалу проходила, но что-то в ней — она и сама не могла сказать, что именно — изменилось навсегда. Реддл встал и, протянув ей руку, помог подняться. Как только Белла очутилась на ногах, она с удивлением поняла, что чувствует себя почти так же хорошо, как и до пытки.

Лорд тем временем отошел на другой конец комнаты и повернулся к Белле.

— Существует множество заклинаний, способных заставить человека страдать. И не все из них относятся к запрещенным, как это ни удивительно. Многие были утрачены в Средние века, некоторые настолько специфичны, что требуют особых условий для их применения. Но все эти заклинания имеют одну важную особенность, по которой их не относят к Непростительным. Каждое изначально имело какую-то практическую цель, иными словами — теоретически, его можно обратить во благо кого-то или чего-то. Например, заклинание Осса Франгере*, от которого у человека ломаются кости, изначально применялось для исправления неправильно сросшихся переломов. Или Спиритум Фламме**, превращающий вдыхаемый воздух в жидкое пламя — когда-то его применяли при лечении туберкулеза. Кстати, такой способ — хоть и весьма болезненный — куда эффективнее современных методов…

Специфика Круциатуса в том, что это единственное в мире заклинание, созданное с одной единственной целью — причинить живому существу максимальную боль. Если бы я был поэтом, я сказал бы, что Круциатус — это симфония боли. Идеальное пыточное заклятие — оно не оставляет на теле жертвы никаких следов, не способно убить — хотя известны случаи, когда люди, подвергавшиеся длительному и многократному воздействию Круциатуса в короткие сроки, сходили с ума. А все потому, что по природе своей боль, причиняемая этим заклятьем — всего лишь иллюзия. Человек, несколько раз прошедший через пытку Круциатусом, в какой-то степени «закаляется» — становится менее чувствительным к последующим воздействиям.

Белла слушала, словно сквозь вату. Лорд стоял перед ней, такой же, как всегда— высокий, худой, с красными глазами и серой кожей, сосредоточенный и невозмутимый. Всего лишь несколько минут назад он причинил ей такую боль, о которой даже не подозревает большинство людей, а теперь просто делает вид, что все в порядке. Как такое возможно?! Ведь она знала его еще девочкой — она помнила, что когда-то его глаза были карими, а лицо — красивым. Так за что он так поступает с ней?! Она понимала, что находится на пороге истерики. Нет-нет, нельзя этого допустить! Белла перенесла все внимание на старый паркет под ногами и начала считать про себя, чтобы отвлечься.

«Тринадцать гиппогрифов, четырнадцать гиппогрифов, пятнадцать гиппогрифов...»

Она дошла до сорока восьми, когда поняла, что Реддл уже давно молчит и не двигается. Тогда Белла подняла голову и посмотрела на него.

Он стоял посреди комнаты, опустив руки, словно ждал чего-то. Поймав ее взгляд, улыбнулся легкой, почти умиротворенной улыбкой.

— Прошу. Теперь твоя очередь.

Больше всего на свете ей хотелось уйти. Уйти и никогда не возвращаться, забыть все, чему она научилась здесь. А еще лучше — забыть его самого. Навсегда.

Но Реддл продолжал стоять напротив нее, все такой же спокойный, излучающий силу и уверенность. Ни тени сомнения, ни сожалений. Он всегда знал, чего хочет, и всегда добивался того, чего хотел. Его глаза словно говорили ей: «Если ты будешь со мной, все станет возможным».

Нет, она не уйдет. Однажды она уже уходила — это ничего не изменило. Что бы он ни заставил ее сделать — она сделает это. Ступив на этот путь, нужно идти до конца.

— Давай, Белла. Уверен, у тебя получится.

Она поискала глазами крысу, но ее не было. В комнате находились только они двое. Никакой мебели, никаких предметов, из которых можно было бы создать новый подопытный образец.

— Где животное? — глухим голосом спросила она. Даже такая короткая фраза далась с трудом, слова словно застревали в горле.

Реддл таинственно улыбнулся.

— Оно тебе не понадобится.

В его словах скрывался какой-то подвох — Белла это поняла и насторожилась.

— На ком же мне тогда тренироваться?

Вместо ответа он развел руками, словно бы говоря — разве не видишь? Она изумленно распахнула глаза.

— Я не буду пытать тебя!

— Почему? Я ведь уже применял к тебе Круциатус.

— Нет, ни за что, — пробормотала Белла, качая головой. — Да и я просто не смогу! Тут нужна ненависть, а я...

— А ты — что?

— Я не ненавижу тебя!

— Как и я — тебя, — Реддл серьезно смотрел на нее. — Забудь о своем страхе. Вспомни все, чему я тебя учил. Сосредоточься, направь энергию, не думай обо мне. У тебя получится, — и, видя, что она все еще сомневается, добавил: — Пожалуйста, я хочу, чтобы ты сделала это.

«Пожалуйста». Невероятно. Это какое-то безумие, но... пусть будет так.

Она собралась с духом и кивнула.

— Хорошо.

В первый раз у нее ничего не вышло. И во второй тоже. И в третий, и в двадцатый. Лорд был прав — практика на людях давалась куда сложнее.

Только в последний день каникул после нескольких неудачных попыток Белле удалось достичь некоторого результата — из палочки вырвался ярко красный луч, который пораил Лорда в грудь; тот упал на колени и громко застонал. От ужаса она выронила палочку и бросилась к нему.

— О господи, прости меня, Том! Все хорошо? Ты в порядке?

Реддл тяжело дышал, на лбу выступил пот, но глаза горели жестокой радостью.

— Я знал, что ты сможешь. Теперь с каждым разом будет получаться все лучше и лучше.

______________________________________________

* Осса Франгере — заклинание, изобретенное мною для пользы дела. Образовано от латинского "ossa frangere" — "ломать кости".

** Спиритум Фламме — еще одно мое "полезное" изобретение ("spiritum flammae" — "пылающее дыхание")

Вторая половина учебного года пролетела почти незаметно. Белла отдавала все время учебе, чтобы не замечать собственного одиночества — отношения с Нарциссой лишились прежней доверительной близости. Сестры виделись реже, и хотя они не разговаривали на эту тему, Белла знала, что Нарцисса переживает по поводу Теда и Андромеды — всякий раз, когда она видела кого-то из них, бледнела и опускала голову. Белла злилась, ведь, по ее мнению, Нарцисса терзалась совершенно напрасно. Это она, Белла, виновата во всем. И ей, Белле, абсолютно плевать на Теда, Андромеду и их гипотетическое совместное будущее. По крайней мере, примерно эту фразу она повторяла про себя как мантру всякий раз, стоило ей увидеть улыбчивого маглорожденного хаффлпафца или его бывшую чистокровную подружку.

К тому же однокурсники все больше и больше стали избегать ее. Даже те, кто раньше просил помочь с учебой, теперь обращались к кому-нибудь другому, хотя Белла никогда никому не отказывала. Все чаще она замечала натянутость в улыбках окружающих, легкую нервозность, когда они вынуждены были обращаться к ней. В такие моменты она вспоминала выражение лица Мэтью Фоули, его страх, смешанный с неприязнью. И это злило ее еще больше.

В мае однокурсники Беллы собрались устроить вечеринку по случаю окончания учебного года. Музыка, танцы, сливочное пиво и невероятное веселье — ради этого решено было снять на весь день «Кабанью голову». Учеба практически перестала выпала из списка актуальных тем: ктивно обсуждалось только кто, с кем и в чем пойдет на вечеринку. На уроках, в общей гостиной и даже в библиотеке Беллу постоянно отвлекали чужие перешептывания, что порядком ее раздражало. Хуже было только то, что она, как староста, должна была присутствовать на этом мероприятии, чтобы присматривать за порядком. Таково было обязательное условие Слизнорта, и Белле пришлось подчиниться.

Вечеринка была назначена на субботу; в четверг Белла не выдержала давления всеобщего ажиотажа и сбежала из общей гостиной, чтобы спокойно почитать и расслабиться. Она рассудила, что Астрономическая башня идеально подойдет для подобного отдыха, а потому захватила с собой книгу, термос с кофе и теплый плед.

Она решила перечитать «Айвенго» — это был ее любимый роман с детства. Белла помнила, как Друэлла читала эту историю дочерям перед сном. Андромеда быстро засыпала, Нарцисса держалась немногим дольше, и только она, Белла, слушала до тех пор, пока мать не закрывала книгу, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Она как раз дошла до момента, когда один из главных героев, рыцарь ордена Храма, объясняется с девушкой по имени Ребекка, когда уловила шум на лестнице и досадливо поморщилась. И тут ее не могут оставить в покое! Кому еще могло прийти в голову забраться на Астрономическую башню вечером в будний день?!

Шаги слышались все отчетливее, и скоро стало ясно, что не один, а два человека поднимаются по ступеням. Видимо, их утомил долгий подъем, потому что эти двое то и дело останавливались. Белла захлопнула книгу и скатала плед, собираясь покинуть свое излюбленное местечко, как вдруг услышала голос — и сразу догадалась, чей он. Люциус Малфой говорил кому-то:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему? Люц, почему нет? Там будет весело, — незнакомый девчоночий голос звучал умоляюще.

Белла замерла. Кто бы ни была эта девушка, это явно не Нарцисса.

— Это вечеринка шестикурсников Слизерина, Ребекка.

— Брось, там будут все с третьего по седьмой курсы. И я знаю, что они приглашают с других факультетов.

— Я не очень люблю вечеринки.

— Мы всегда сможем уйти и просто погулять по Хогсмиду…

Шаги окончательно затихли — Люциус и его собеседница стояли возле самой двери, но, похоже, не торопились входить. После небольшого молчания послышался шорох и голос Люциуса:

— Послушай, Ребекка, я знаю, что после Хэллоуина ты, наверное, думаешь… — тяжелый вздох и продолжительная пауза. — Но, понимаешь… ты и я — этого не будет.

— Почему? — гневно вопросила неизвестная Ребекка.

— Просто забудь, хорошо? — Люциус толкнул дверь и очутился лицом к лицу с Беллой.

В одно мгновение аристократическая бледность Люциуса сменилась бледностью мертвенной. Он застыл на пороге, глядя на старосту с ужасом. позади него стояла невыразительная равенкловка, которая при виде Беллы шарахнулась назад, словно увидела перед собой дементора.

— Добрый вечер, Люциус.

— Здравствуй, Белла, — пробормотал парень.

Тишину нарушал только звук торопливых шагов Ребекки, с кажой секундой становившийся все глуше.

«И что Нарцисса нашла в этом сопляке?»

— Может, дашь пройти? — поинтересовалась Белла, потому что Малфой продолжал стоять в дверях, не в силах сдвинуться с места. Он машинально посторонился, но тут же опомнился и опять загородил ей дорогу.

— Послушай, Белла, это не то, что ты думаешь.

— А что я думаю? — с искренним интересом спросила она.

— У меня с этой девушкой ничего нет.

— Ну и ладно.

— Мне нравится Нарцисса.

— Хорошо.

— А эта девушка… Ребекка ее зовут… Я один раз проводил ее до школы… Ничего не было, просто я подумал, что уже поздно и нехорошо оставлять ее одну в Хогсмиде, поэтому и проводил… Это было давно, но она, кажется, что-то вообразила себе…

Белла перебила его:

— Люциус, расслабься. Ты нравишься Ребекке, а она тебе — нет. Я поняла. В любом случае, мне все равно.

Малфой кивнул.

— Я просто не хочу, чтобы ты думала, будто я обманываю твою сестру.

— Это ваши с ней дела, не мои.

— Значит, все в порядке? — он напряженно вглядывался в ее лицо. И Беллу будто что-то кольнуло.

— Ты… боишься меня, что ли? — и по выражению, мелькнувшему в серых глазах Люциуса, поняла, что угадала.

Малфой нервно рассмеялся.

— Что? Нет, я просто…

— Да пошли вы все к черту! Ясно?! Оставьте меня в покое! — яростно выкрикнула Белла и, отпихнув Малфоя в сторону, выскочила на лестницу, громко хлопнув за собой дверью.

* * *

В «Кабаньей голове» флоббер-червю негде было проползти. Ребекка оказалась права — на вечеринку собрались практически все слизеринцы с третьего по пятый курс. Но, похоже, декан собирался посмотреть на это сквозь пальцы; единственное, о чем он предупредил Беллу и другого старосту, Уильяма Гринграсса, так это о том, что к часу ночи все ученики должны вернуться в школу.

И вот теперь музыка гремела, сливочное пиво лилось рекой, в центре зала танцевали влюбленные парочки, а Белла мрачно взирала на всеобщее веселье, мысленно подсчитывая, сколько начинающих алкоголиков ей придется тащить назад в Хогвартс. Она заметила, как Родольфус Лестрейндж, уже порядком подвыпивший, направляется к ней и внутренне напряглась.

— Хорошо стоится в углу?

— Ты-то что тут забыл, душа компании?

— Пришел за тобой, — улыбнулся Руди, развязно протягивая ей руку. — Потанцуем?

Белла закатила глаза и скорчила гримасу.

— Спасибо за предложение, но я очень занята — обязанности старосты и все такое. Нужно следить за порядком. Так что не закрывай обзор, пожалуйста.

— Да ладно, один танец не погубит твою репутацию зануды.

— Что-то мне подсказывает, что я тут не единственная зануда. Поищи кого-нибудь посговорчивее.

— Блэк, ходят слухи, что тебе всего семнадцать.

— В любом случае ты для меня слишком молод.

— Однозначно, — невесть откуда взявшийся Рабастан хлопнул брата по плечу. — Он докучает вам, мадемуазель? — с улыбкой обратился он к Белле.

— Нет, он развлекает меня светской беседой, — отозвалась Белла. — Жалуется на отсутствие компании. Никто не хочет с ним танцевать. Впрочем, я не удивлена.

Родольфус фыркнул.

— Да уж, Блэк, выражение «быть милой» явно не про тебя, — он обернулся к Рабастану. — Удачи, братец. Потом не говори, что я не предупреждал.

— Не обращай внимания на Руди, — сказал Рабастан как только брат отошел в сторону. — Он становится дураком, когда выпьет.

— Не он один, — улыбнулась Белла. Ей нравился Рабастан, такой спокойный и добродушный; он напоминал ей старшего брата, которого у нее никогда не было.

— Ну, тебе это сегодня, похоже, не грозит. Хотя может все-таки выпьешь чего-нибудь? Принести тебе пива?

— Нет, спасибо. Ненавижу сливочное пиво.

— Правда? Тогда попробуй это, — Рабастан протянул ей свой стакан. Белла покачала головой.

— Не могу. Я староста.

— Всего один глоток. Слизнорт ничего не узнает, — улыбнулся Рабастан.

Белла усмехнулась, взяла стакан и чуть пригубила.

— Огневиски?!

— Урожай 1910 года, если тебе нужны подробности.

Белла в два глотка прикончила содержимое стакана, вздрогнула и помотала головой, резко втягивая воздух.

— Хороший был урожай.

Рабастан изумленно смотрел на нее. Белла поймала его взгляд и засмеялась.

— Чему ты так удивляешься?

— Знаешь, кажется, я знаю, как нам с тобой весело провести сегодняшний вечер, — протянул Рабастан.

— Только не говори, что хочешь споить старосту своего факультета. Я все равно не буду танцевать, даже не надейся.

— Кому нужны танцы?! Я их вообще терпеть не могу. Идем. У меня отличная идея, — он взял ее за руку и потащил через весь зал.

— Постой… Куда ты меня ведешь? — бормотала Белла, но при этом не сопротивлялась. Она почему-то знала, что Рабастану можно доверять.

* * *

— Мерлин, ты правда хочешь, чтобы мы допили эту бутылку вдвоем? Тут же почти четверть галлона!

— Всего четверть галлона, — поправил ее Рабастан.

Они сидели на полу в маленьком помещении, где хранилась чистая посуда. Здесь было чисто и почти тихо — грохот музыки из соседнего зала практически не проникал сквозь тяжелую дубовую дверь.

— Это огневиски, а не какая-нибудь детская шипучка, — резонно заметила Белла.

— Детскую шипучку ты бы пить не стала. И я тоже.

— Но мне же нужно потом перед Слизнортом отчитываться!

— А отрезвляющее зелье на что? — Рабастан с триумфом достал из кармана пузырек и помахал им перед Беллой.

Она вздохнула, сдаваясь.

— Ладно, поскольку это действительно хороший виски, я, так и быть, выпью еще один стакан. Но не больше. Мне совершенно нечего праздновать, сегодняшний вечер был откровенно дерьмовым, как, собственно, и весь этот год.

— Ну, в последнем я с тобой согласен.

— Правда? — изумленно спросила Белла.

— Давай поступим так, — Рабастан налил два граненых стакана и один протянул Белле. — Каждый из нас расскажет, почему этот год был для него дерьмовым, а тот, у кого будет больше дерьмовых аргументов заберет остатки виски, чтобы потом допить его в дерьмовом одиночестве. Договорились?

— Идет, — согласилась Белла, салютуя.

— Ты начинаешь, — сказал Рабастан, как только стаканы опустели.

— Так нечестно, я девушка.

— И это отговорка для ведьмы-феминистки?! Давай, Белла, я все равно выиграю.

— Ах вот как?! Это вряд ли, — Белла прислонилась к стене и прикрыла глаза. — Видишь ли, для меня этот год был самым худшим в жизни. Я выяснила, что моя мать меня ненавидит, моему отцу на меня плевать — поправочка: я всегда об этом знала, — я очень плохо поступила с Андромедой и из-за этого поссорилась с Нарциссой.

— Да уж… — усмехнулся Рабастан. — Боюсь, бутылка достанется тебе.

— Погоди, еще не все… Твой брат говорит, что я унылая старая зануда, но он хотя бы не боится меня, как это делает большинство. Все вокруг почему-то вообразили, что я злобный мстительный монстр… — она помедлила. — Хотя… если подумать, у них есть для этого некоторые основания…

— Если Руди достает тебя, я поговорю с ним…

— Нет… Это не важно, — помотала головой Белла и вздохнула. — К тому же в этом году я узнала, что единственный человек, который мне небезразличен, никогда не ответит мне взамностью, потому что не способен на чувства в принципе.

— Почему не способен? — серьезно поинтересовался Рабастан.

— Из-за проклятия, или чего-то в этом духе… Оно тяготеет над ним с самого рождения, — пробормотала Белла.

— А ты не могла выбрать кого-нибудь попроще?

— Ха! Я бы рада, но…

— Дай угадаю, ты не можешь забыть его сверкающую улыбку, голубые глаза и атлетическую фигуру…

Белла громко расхохоталась и тут же зажала себе рот рукой; в глазах у нее стояли слезы.

— Тогда, похоже, твое дело дрянь.

— Да, знаю, — обреченно вздохнула она. — Я себе то же самое говорю вот уже лет десять. Наверное, мне не стоило бы с ним общаться. Просто… с ним интересно, и… он удивительный, — она осеклась и усмехнулась. — Так глупо звучит… Но это правда. Я не встречала никого, кто был бы похож на него. Он знает, чего хочет… — она умолкла и задумалась над тем, что только что сказала. Собственные слова звучали так просто и искренне; и впервые за долгое время она почувствовала, как тяжесть, лежащая на сердце, исчезла; ей стало легко и спокойно. — И я помогу ему достичь цели, чего бы мне это ни стоило.

Некоторое время они молчали. Наконец Белла открыла глаза и посмотрела прямо на Рабастана.

— Теперь твоя очередь, — напомнила она.

Парень усмехнулся.

— Похоже, я уже проиграл…

— Нет уж, не отвертишься. Я честно все рассказала, так что ты должен хотя бы попытаться.

— Ну-у-у, — протянул Рабастан. — Я поссорился с родителями.

— И это все?! Смеешься?!

— Еще я отказался от наследства в пользу младшего брата.

— В пользу Руди?! Но почему?

Рабастан пожал плечами.

— Мне хочется свободы. Для того, чтобы получить наследство, я должен жениться на девушке, которую выберет отец. А я не хочу этого делать.

— Подожди, может, твой отец выберет хорошую девушку, — запротестовала Белла. Рабастан невесело рассмеялся.

— Девушка, которая мне нравится, любит другого.

— Да ну?! Тогда она просто дура.

— Ты так считаешь?

— Конечно! Ты же классный парень, такой… милый… и добрый… Да ты просто идеальный!

Он грустно улыбнулся, но ничего не ответил.

— А знаешь — ну ее к дементорам! Забудь! Найди другую — лучше, умнее, красивее…

— Сказала та, которая уже десять лет потратила на какого-то бесчувственного придурка.

— Эй, я сказала, что он мне небезразличен, я не говорила, что влюблена.

— Да? А что означают слова «он такой удивительный», и «я никогда не встречала таких, как он»?..

— Я сейчас брошу в тебя стакан, если не замолчишь.

— Мне, между прочим, эта девушка нравилась еще до того, как я в школу пошел.

— Ты прав, тяжелый случай, — со вздохом согласилась Белла. — Хотя, знаешь что, — она решительно выпрямилась. — Все равно не надо тебе ни от чего отказываться. Давай я поговорю с твоей девушкой. Она просто не в себе.

— Не думаю, что она тебя послушает…

— Правда, тут есть один нюанс, — перебила Белла, — я не очень хорошо умею общаться, зато могу внушить ей все, что захочешь. Я по этой части неплохо подкована, — она сделала неопределенный жест рукой. — Не хочу хвастаться, но… Короче, она завтра же сама будет бегать за тобой.

Рабастан только усмехнулся.

Воцарилось молчание. Каждый думал о своем. Наконец Белла тяжело вздохнула и попыталась встать.

— После такого даже как-то совестно забирать у тебя бутылку, — призналась она. — Лучше давай допьем ее в следующий раз. Что-то мне подсказывает, что это не последний дерьмовый год в нашей жизни.

* * *

Поздно ночью раздался робкий стук в комнату старосты. Белла бросила взгляд на часы. Половина третьего. Какого лешего от нее хотят в такое время?!

— Идите к дементорам, я сплю!

— Белла, это я, — она узнала голос Нарциссы.

«О, нет. Только не это».

Она нехотя отложила книгу, которую читала, поднялась с постели, накинула халат и открыла дверь, впуская сестру.

— Тебе давно пора спать, завтра поезд.

— Нам нужно поговорить.

Нарцисса выглядела бледной и несчастной. Белла вздохнула.

«Малфой чертов бесхребетный слизняк!»

— Послушай, если ты насчет Люциуса, то я не собираюсь его убивать. Можешь передать, что ни один блондинистый волосок не упадет с его головы из-за меня.

— При чем тут Люциус? — удивленно поинтересовалась Нарцисса.

Белла спохватилась.

— Да ни при чем.

Младшая сестра нахмурилась.

— Нет уж, теперь говори.

— Ерунда, просто твой приятель дал понять, что немного побаивается меня. Только и всего.

— Ясно. Послушай, Белла, — Нарцисса опустила голову и переступила с ноги на ногу. — Я знаю, что плохо поступила тогда, когда мы с тобой стерли память Энди...

— О, только не начинай... — поморщилась Белла.

— Подожди, дай договорить. Я хотела сказать, что сожалею, что бросила тебя тогда. Ты хотела как лучше. И ты моя сестра, а я люблю тебя. Так что прости, и... пусть все будет как раньше, — Нарцисса всхлипнула и подняла на сестру голубые глаза, полные слез.

Белла обняла ее и уткнулась лицом в светлую макушку.

— Договорились.

Некоторое время они стояли, обнявшись, потом Нарцисса отстранилась, чтобы вытереть слезы, и улыбнулась Белле.

— У тебя волосы спутались. Хочешь, я помогу расчесать?

Запретный плод, как известно, слаще плода доступного.

В Блэк-хаусе, неподалеку от дома, окруженный небольшой рощицей, находился глубокий пруд, устроенный еще при деде нынешнего хозяина поместья. Пруд имел идеально круглую форму и был наполнен чистой прохладной водой; возле берега была привязана маленькая лодка — ею иногда, когда нападала охота, пользовалась Друэлла. Ни она, ни Цигнус не умели плавать и, как следствие, не считали нужным учить этому своих дочерей.

Однако еще пару лет назад Рабастан Лестрейндж помог Белле овладеть этим искусством, причем сделал это весьма оригинально и во время, которое нельзя было назвать самым подходящим. Пятнадцатилетний Рабастан, спокойный и вежливый юноша с безукоризненными манерами, единственный из молодых людей, к которому Белла испытывала что-то вроде симпатии, предложил прокатиться на лодке, и она согласилась, не почувствовав никакого подвоха. Но стоило им вдвоем оказаться на середине пруда, как образцовый джентльмен неожиданно превратился в мальчишку-хулигана: схватил мисс Блэк поперек талии и бросил в воду, но при этом не удержался сам и упал вслед за своей жертвой. От неожиданности Белла совсем растерялась, нахлебалась воды, однако все же удержалась на плаву и после нескольких неуклюжих гребков выбралась на берег. Глядя на то, как еще минуту назад нарядная и утонченная, а теперь мокрая и злая Белла отплевывается, пытаясь отдышаться, стоящие на берегу Родольфус и Андромеда хохотали от души. Нарцисса же, не долго думая, приманила к себе палочку сестры, оброненную во время столь подлого покушения, и передала Белле, которая тут же воспользовалась ею для совершения возмездия. Рабастан, однако, ничуть не обиделся, и как только гнев Беллы поугас, тут же предложил научить ее плавать. Терять уже было нечего — платье мокрое и грязное, прическа загублена — и потому она согласилась, о чем впоследствии ни разу не пожалела. Плавание вскоре стало одной из главных радостей Беллы; летом она почти каждый день ходила на пруд, и, конечно же, компанию ей составляла Нарцисса, готовая делить любое увлечение сестры. Родители поставили лишь два условия — купаться разрешалось под присмотром двух домовых эльфов и строго до шести часов вечера. Вполне приемлемые требования, но… Что может сравниться с ощущением полноты жизни, когда в темноте, украдкой, пробираешься к пруду, раздеваешься, пряча одежду под большим камнем, неторопливо и бесшумно заходишь в воду; с тихим плеском падаешь, ощущая, как легкие волны тут же смыкаются, заключая тебя в ласковые объятия, и только звезды смотрят с небес, изливая серебристый свет? Ничего — по крайней мере, так считали сестры Блэк, и потому каждое лето устраивали себе ночные купания.

Вот и сейчас они отдыхали, стоя на небольшой глубине. Нарцисса задумчиво рисовала узоры на воде, Белла пыталась пальцами ног схватить лежащий на дне камешек, но тот был слишком большим и выскальзывал.

— Как по-твоему, папа прав? — неожиданно спросила Нарцисса.

— В чем?

— В том, что грязнокровки и магглы — низшие существа, которые ущемляют права чистокровных волшебников.

Белла подняла руки из воды, внимательно посмотрела на них; в лунном свете они казались белее и тоньше обычного. Медленно покачала головой.

— Нет, я так не думаю.

— Но ведь Лорд так думает, — парировала Нарцисса.

— Вовсе нет.

— Я слышала, как он говорил с папой… — повысила голос младшая сестра.

— Шшш… Я точно знаю, поверь мне, — тихо, но твердо сказала Белла. — Он просто не может так думать.

— Не может? Почему?

Белла вздохнула.

— Потому что он сам полукровка.

Нарцисса изумленно распахнула глаза — почти черные из-за максимально расширившихся зрачков.

— Шутишь!

— Тихо… Да, это так.

— Он сам тебе сказал?!

— Конечно, нет!

— А как ты узнала?

— Я искала сведения о его родителях… Он ведь никогда не говорит о них… Только о том, что он потомок Слизерина, — Нарцисса встрепенулась и приоткрыла рот, собираясь задать вопрос, но Белла опередила ее: — Это правда. Род его матери восходит к одному из Основателей Хогвартса. Но вот отец… — Белла помолчала, но все же закончила: — Он был простым магглом, Цисси. Его звали Том Реддл, я даже видела портрет.

— Ты говорила об этом с Лордом?

Белла раздраженно ударила кулаком по воде.

— Как ты себе это представляешь? «Привет, Том, я слышала, ты полукровка. Это правда?»

— Тогда почему он так помешан на чистокровности? — окончательно растерялась Нарцисса.— Как-то странно...

Белла пожала плечами.

— Он как-то признался, что видел отца всего один раз. Мне кажется, он совсем не любил его и был бы рад забыть и не вспоминать о нем.

Некоторое время сестры молчали.

— Да уж... Совсем не радужно, — мрачно подытожила Нарцисса. И тут же спохватилась: — А папа знает?

— Никто не знает. И не должен знать! Цисси, я серьезно! Это секрет, не вздумай…

— Я поняла… Только одно мне не понятно — зачем тогда Лорду…

— Что?

— Да все это… — младшая Блэк сделала неопределенный жест рукой. — Все эти разговоры… Грязнокровки, магглы...

Белла тяжко вздохнула и, оттолкнувшись от дна, легла на спину, раскинув в воде руки и ноги.

— Боюсь, это не только разговоры… Но не спрашивай больше. Пожалуйста.

* * *

Ей было 17 лет, когда Том Реддл (уже Темный Лорд) впервые привел ее на собрание Пожирателей Смерти. Среди присутствущих она была единственной женщиной — и единственным человеком, чье предплечье не украшала Черная Метка. Белла чувствовала себя немного скованно: десятки лиц, скрытых масками, смотрели ей вслед, когда она шла через весь зал под руку с их Повелителем. Все помещение было погружено в полумрак, волшебные факелы тускло коптили под самым потолком; темные стены, черные мантии Пожирателей — сама таинственность и безмолвие этого собрания давили на нее, окутывали атмосферой тревоги и безысходности.

А потом она сидела за длинным дубовым столом рядом со своим отцом и слушала то, что говорил Темный Лорд: о магии, о чистоте крови, об отношении к магглорожденным, о Салазаре Слизерине и о темных силах.

— Изо дня в день мы наблюдаем, как магия из таинства превращается в забаву для грязнокровок! Дар, хранимый потомками Мерлина как драгоценность, становится игрушкой в руках вчерашних магглов! Эти самые выскочки уничтожают то, что наши семьи хранили веками — традиции и магическое искусство, заменяя все это дешевкой! Они осмеливаются бросить нам вызов, вытесняя из того мира, куда сами попали по ошибке! Терпеть подобное безумие дольше недопустимо!

Белла слушала еще долго, но ничего нового для себя так и не открыла. Все, что было сказано в тот день, она слышала от него задолго до этого и не один раз. Она уже давно поняла, что не будь она чистокровной, десять лет назад Реддл даже не посмотрел бы в ее сторону. Что ж, раз для него подобное имеет такое большое значение… Вот только радости этот факт ей не доставлял. К тому же Белла, которая за годы учебы не разучилась самостоятельно мыслить, прекрасно понимала, к чему ведет Темный Лорд, какую цель преследует этими разговорами, собраниями и посвящениями. Сквозь шелуху слов, сказанных им на собрании, да и вообще, когда-либо сказанных на эту тему, мелькало только одно — страстное желание достичь власти любой ценой, и желательно, чтобы эту цену заплатили другие. Но именно в тот вечер эта мысль окончательно оформилась у нее в голове и предстала во всем своем неприкрытом бесстыдстве. Белла невольно вздрогнула и поежилась, бросая украдкой взгляд на отца. Глаза Цигнуса были прикованы к его владыке, их выражение, да и вся его поза выдавала почтение и сосредоточенность, впрочем, те же чувства владели и другими.

Вот Абрахас Малфой, близкий друг семьи Блэков, сидит прямо напротив Цигнуса. Как всегда, он выглядит немного надменным и сердитым: прямая осанка, губы плотно сжаты; взгляд то и дело останавливается на мисс Блэк, но не выражает при этом ничего, кроме равнодушного спокойствия. Абрахас и его сын никогда не нравились Белле; ее бесило в них буквально все — от кончиков безупречно уложенных волос, до носков не менее безупречно вычищенных туфель. Она презирала красивую внешность — точнее тех, кто превращал собственную внешность в культ. Однако не только внешность служила для Малфоев источником гордости — не менее удачным аргументом в пользу исключительности служило французское происхождение. Несмотря на то, что вот уже больше двух веков назад их предки окончательно осели в Британии, Абрахас и Люциус Малфои произносили каждую фразу, растягивая гласные и слегка картавя.

Белла мысленно показала мистеру Малфою язык и перенесла внимание на его соседа. Слева от Абрахаса сидел Руфус Лестрейндж — отец Рабастана и Родольфуса — пожилой волшебник, с тяжелым подбородком и скорбной складкой у рта. Поговаривали, что у него какая-то странная болезнь, которая мучает его уже несколько лет, и ни одно зелье не спасает от болей. Сколько Белла его помнила, Руфус всегда был замкнутым и молчаливым, двигался неуклюже и с трудом, немного прихрамывая. Он знал ее с пеленок; и, хотя за всю жизнь они едва ли сказали друг другу больше двадцати слов, она знала, что Лестрейндж-старший питает к ней что-то вроде отеческой привязанности, и сама тоже симпатизировала ему. Может быть, их в какой-то степени роднило чувство несправедливости — ведь он был обречен на долгие годы мучительной болезни без надежды на исцеление, а она страдала от неразделенной любви к тому, которого скоро ей предстояло называть «повелителем».

Белла скользила взглядом по другим лицам — все они были в той или иной степени уже ей знакомы. Большинство — ровесники ее отца; некоторые пришли с сыновьями, из которых половину составляли недавние выпускники Хогвартса — Мальсибер, Гойл, Эйвери, Нотт, Крэбб, Роули, Селвин, Гринграсс... В их числе был и Рабастан Лестрейндж — когда Белла посмотрела на него, он подмигнул ей. Белла ответила улыбкой, но тут же спохватилась — что она, в самом деле, себе позволяет? Ведет себя, как какая-нибудь кокетка! Она опустила голову и сосредоточила все мысли на словах Темного Лорда.

После собрания, когда все разошлись, и они остались вдвоем (Цигнуса уже давно перестала заботить дружба старшей дочери и его господина), Белла спросила Реддла:

— Том, а что будет потом… Когда власть окажется в твоих руках?

Тот поднял на нее красные глаза, но не попытался прочесть мысли — Белла уже слишком хорошо владела окклюменцией, чтобы распознавать чужое вмешательство. Поэтому он ограничился пристальным взглядом и произнес, осторожно подбирая слова:

— Тогда… мне нужен будет помощник… или помощница… чтобы удержать под контролем то, что я смог достичь.

Белла почувствовала, как от волнения вспотели ее ладони. Сейчас нужно было максимально сосредоточиться — слишком многое поставлено на карту! Она осторожно перевела дух и собралась с мыслями.

— И этот помощник… или помощница…

— Самый близкий мой друг… тот или та, кто будет беспрекословно выполнять мои приказы. В случае моего возвышения… а точнее, когда оно состоится… — Реддл сделал многозначительную паузу. Белла затаила дыхание и не отрываясь следила за его лицом. — Этот человек разделит со мной абсолютную власть.

При этих словах девушка вздрогнула и спросила неожиданно охрипшим голосом:

— Разделит? Что это значит?

Но Темный Лорд был не намерен раньше времени показывать карты.

— Сейчас еще не время говорить об этом, моя дорогая. Я думаю, в ближайшем будущем нам предстоит много работы. Пока не закончена жатва, рано судить об урожае, — он растянул в улыбке тонкие губы и предложил ей руку, давая понять, что разговор окончен и им пора уходить. Белле ничего не оставалось, как только последовать за Реддлом.

Седьмой, заключительный год учебы в Хогвартсе показался Белле хуже, чем все предыдущие вместе взятые.

Во-первых, преподаватели изо всех сил стремились превратить подготовку к экзаменам в непреходящий девятимесячный кошмар. И хотя Белла не испытывала никаких сложностей с освоением школьной программы, тем не менее, всевозможные рефераты, эссе и прочие формы отчетности отнимали массу времени и сил. Обязанности старосты превратились в тяжкое бремя: Белле постоянно приходилось разрешать споры, наказывать виновных и предотвращать всевозможные нарушения общественного порядка — и все это сквозь призму недоверия и даже страха со стороны ее подопечных. И если год назад Белла еще могла подойти под определение нелюдимой и педантичной, то теперь имела репутацию опасной стервы, с которой лучше не связываться. Даже однокурсники замолкали в ее присутствии и провожали мрачными взглядами, остальные же студенты и вовсе видели в слизеринской старосте школьный аналог дементора. Растущая известность Темного Лорда поспособствовала тому, что теперь Белла стала героиней множества сплетен и домыслов. Чего только ей не приписывали: от внебрачного ребенка, отданного на воспитание куда-то на континент, до владения невербальной Авадой.

Теперь, когда Рабастан покинул Хогвартс и окунулся в большой мир, единственным лучиком света оставалась Нарцисса — общение с ней помогало расслабиться и на время забыть о насущных проблемах. Однако все чаще Белле приходилось делить внимание младшей сестры с Люциусом Малфоем, а это только подливало масла в огонь ее неприязни к Блондину, как она его называла.

Отношения с Андромедой по-прежнему не складывались. Каждый раз, когда Белла видела Энди, перед глазами невольно возникала картинка из недалекого прошлого, когда ей пришлось стереть воспоминания о Тонксе. И хотя она по-прежнему не чувствовала вины за то, что сделала, думать об этом было неприятно. Андромеда же, хоть и пребывала в счастливом неведении, продолжала остерегаться старшей сестры.

Но были и хорошие моменты. За время учебы Белле удалось побывать на нескольких собраниях Пожирателей, где она успела зарекомендовать себя как выдающаяся колдунья. Ее навыки поражали даже взрослых мужчин, с которыми она упражнялась в заклятьях под присмотром Лорда. В этих импровизированных дуэлях Белла зачастую одерживала победу. Сама она относилась к этому довольно равнодушно, принимая похвалу с вежливой, но безликой улыбкой. Так всем, по крайней мере, казалось. На самом же деле, девушка просто научилась мастерски скрывать свои эмоции. И только оставаясь совершенно одна, она могла позволить себе зарыться лицом в подушку и тихонько смеяться, вспоминая изумление и замешательство поверженного противника и одобрение в глазах того, ради которого все это сражение затевалось.

Поскольку ее образованием так или иначе руководили два величайших волшебника современности — Том Реддл и Альбус Дамблдор, и поскольку сама Белла отличалась редким умом и настойчивостью, ей не было равных среди однокурсников. Нумерология, зельеварение, древние руны, трансфигурация и, разумеется, защита от темных искусств — все это давалось ей с легкостью, приводившей преподавателей в восторг. И Белла настолько привыкла к этому, что для нее стало полнейшей неожиданностью случившееся на одном из занятий по ЗОТИ почти перед самыми рождественскими каникулами.

Поскольку школьная программа была уже полностью освоена, последние часы посвятили изучению особой магии, с которой студенты сталкивались обычно только в высших учебных заведениях. Ради этого место профессора Диркхейма занял сам директор — и это придавало занятиям особую значимость.

— Сегодня, — начал Дамблдор, обводя класс внимательным взглядом из под очков-половинок. — Мы с вами приступим к изучению особого заклинания Патронуса. Кто знает, что такое Патронус? Да, мисс Берк?

Пухленькая темноволосая слизеринка в очках широко улыбнулась и принялась наизусть цитировать учебник:

— Патронус — это волшебная сущность, появляющаяся в результате удачно сработавшего самого известного защитного заклинания Экспекто Патронум. Цель заклинания — произвести серебристо-белого стража или защитника, который принимает форму животного. Одно из самых могущественных защитных заклинаний известных среди волшебников, патронус, может также быть использован в качестве посланника между волшебниками. Это единственное заклинание эффективное против дементоров. Большинство волшебниц и волшебников не могут создать патронус и успешное применение этого заклинания, как правило, считается знаком высоких магических способностей.

— Отлично, мисс Берк, десять баллов Слизерину. Все верно, патронус — это уникальный и очень эффективный защитник. Для того, чтобы вызвать патронуса, необходимо выбрать самое светлое, самое счастливое воспоминание, сконцентрировать на нем свои мысли и отделить от себя, направив эту энергию света при помощи волшебной палочки. Сейчас мы с вами будем тренироваться. Это очень сложное заклинание, и я допускаю, что получится оно не у всех. Возможно, многим из вас не удастся создать телесного патронуса. Но даже небольшой пучок серебристого пара — это уже неплохое достижение. А теперь я попрошу вас разбиться на группы по два человека и встать друг напротив друга.

Белла огляделась в поисках пары. Она уже привыкла к тому, что на занятиях ее партнером выступает учитель. Но теперь, когда место профессора ЗОТИ занял сам директор, вряд ли он снизойдет до тренировок с нею. А поскольку из однокурсников вряд ли кто-то захочет по доброй воле становиться с ней в пару, придется просто подождать и посмотреть, кто останется в одиночестве. Кажется, это будет медлительная корова Белинда Булстроуд... Белла слегка нахмурилась, но тут же взяла себя в руки. В конце концов, какая разница...

— Эй, ты ведь не занята?

Родольфус. Хм...

Она недоверчиво посмотрела на него. Тот закатил глаза.

— Мерлин всемогущий, я ведь не замуж тебя зову. Будь проще, Блэк.

Белла пожала плечами, словно бы говоря «да пожалуйста», и встала напротив Родольфуса в исходную позицию. Тот одобрительно хмыкнул.

— Мне нравится, когда ты послушная.

— А мне нравится, когда ты молчишь.

— Приму к сведению, — улыбнулся парень.

Она вздохнула.

— Сделай одолжение, перестань корчить из себя Дон Жуана.

— Вот увидишь, когда-нибудь тебе надоест меня динамить.

— Надеюсь, я умру раньше.

Они могли бы препираться еще долго, но Дамблдор вновь приступил к объяснению.

— Для начала нужно определить, какое воспоминание является для вас самым счастливым. Это не так просто, как кажется. Если воспоминание окажется недостаточно значимым, ничего не выйдет. Второй шаг — почувствовать те же эмоции, что вы чувствовали тогда, когда переживали этот радостный момент. Почувствуйте, как положительная энергия буквально пронизывает каждую клеточку вашего тела. Потом направьте эту энергию с помощью волшебной палочки и произнесите заклинание «Экспекто Патронум». Прошу вас.

Заклинание действительно оказалось сложным. Родольфус пыхтел, представляя, видимо, огромный мешок галеонов, подаренный на семнадцатилетие, но при этом из его палочки не вылетало ни намека на серебристый дым. Минут пять Белла следила за его попытками, потом не выдержала и попробовала сама:

— Экспекто Патронум!

Но у нее ничего не вышло. Она сделала еще одну попытку. И еще. Результат остался нулевым.

К концу занятия у половины класса получилось вызвать сгусток пара, который можно было назвать бестелесным патронусом. Даже у Родольфуса в какой-то момент почти получилось. Но не у Беллы. Она была обескуражена настолько, что даже не заметила, как занятие окончилось. Все ученики покинули кабинет. И только она стояла в дальнем углу, упорно продолжая тренироваться.

— Экспекто Патронум! Экспекто Патронум. ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

— Остановитесь, — раздался у нее за спиной голос Дамблдора. От неожиданности девушка вздрогнула и поспешно обернулась.

— У меня не получается, профессор.

— Я вижу.

— Я неправильно делаю взмах?

— Нет, вы все делаете правильно, мисс Блэк. Думаю, проблема в другом, — Дамблдор улыбнулся ей. — Возможно, вы выбираете не самое счастливое воспоминание.

Белла нетерпеливо дернула плечом.

— Я перепробовала уже все свои воспоминания, профессор.

— Значит, эти воспоминания не настолько значимы для вас. Но я вам помогу, — она смешалась под его взглядом, но Дамблдор продолжил, словно не замечая ее смущения: — Не обязательно брать что-то из прошлого. Это может быть… мечта.

— Мечта? — удивленно переспросила Белла.

— Да, верно. Попробуйте представить то, чего вам так хотелось бы. Как можно четче и ярче. Детально воспроизведите законченный образ своего счастья. Свои эмоции по этому поводу и саму картинку. Попробуйте.

Белла закрыла глаза. Картинка мгновенно возникла перед ее мысленным взором. Это именно то, что нужно. Нет ничего проще. Сосредоточившись на созданном образе, она сделала глубокий вдох и взмахнула палочкой:

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Но и на этот раз серебристый защитник не явился к ней. Она недоуменно посмотрела на Дамблдора.

— Я не понимаю, профессор… Я уверена, что все сделала правильно…

Дамблдор смотрел ей прямо в глаза.

— Я очень четко представила…

И в этот момент ее пронзило странное ощущение… Легкое, почти незаметное — вряд ли она обратила бы внимание, если бы Лорд не обучал ее легилименции.

— Пожалуй, все дело в том, мисс Блэк, — очень тихо сказал Дамблдор, не спуская с нее пронзительного взгляда голубых глаз, — что в глубине души вы и сами не верите, что ваша мечта когда-нибудь осуществится.

Она едва слышала, что он говорит; ярость и негодование затопили разум, а щеки вспыхнули. Как это низко, как подло! Копаться в ее сознании, да это хуже, чем раздевать догола! Гнусный старикашка! Пошел он к черту со своими патронусами! Ноги ее больше не будет на этих уроках.

Трясущимися руками она застегнула сумку, закинула ее на плечо и вылетела из кабинета, не попрощавшись. Дамблдор с грустью смотрел ей вслед. В тот момент он думал о том, что, возможно, совершил серьезную ошибку, последствия которой могут быть непредсказуемыми.

Постепенно занятия приобретали все более специфический характер — в частности, Лорд показывал, как простейшие и безобиднейшие заклинания можно превратить в изощренно-пыточные.

На вопрос: «С какой целью истязать жертву бытовыми заклятиями, когда есть Круцио?» Лорд только улыбнулся.

— Ты очень сильная колдунья, моя дорогая. Однако даже я иногда чувствую усталость. Все мы люди, это естественно.

Последняя фраза заставила Беллу внутренне улыбнуться.

— Как известно, чем мощнее и сложнее заклятие, тем больше сил оно отнимает у волшебника. Интенсивное использование боевых заклятий может настолько истощить магический потенциал противников, что через каких-нибудь пятнадцать минут сражения оба не смогут наколдовать простейший Люмос. Именно поэтому важно не только уметь правильно и вовремя создавать Щитовые чары — но и уметь уворачиваться, прятаться, беречь силы. Применение бытовых заклятий в бою, во-первых, экономит энергию, во-вторых, сбивает с толку противника — он ждет от тебя Сектусемпру или еще чего похуже, а ты обрушиваешь на него элементарное Агуаменти. Кроме того, при правильном, — Лорд сделал ударение, — употреблении, бытовое заклятие может нанести не меньший урон.

— Зачем изматывать себя, тратя целых пятнадцать минут на то, чтобы палить всем подряд, когда достаточно хорошенько прицелиться и нанести единственный, но верный удар?

Глаза Реддла вспыхнули и сузились, губы слегка скривились в усмешке. Он сделал два шага вперед и теперь очутился так близко к Белле, что при желании мог дотронуться до нее рукой.

— Я понимаю, — он понизил голос, словно делился с ней важной тайной. — Тебе хочется как можно скорее достичь результата. Для тебя пытка — лишь средство, а не сама цель. Ты не получаешь от этого удовольствие.

— Какое тут может быть удовольствие? — пробормотала Белла, глядя в пол.

Она почувствовала, как тонкие прохладные пальцы мягко коснулись ее подбородка; нехотя подняла голову и посмотрела ему в лицо. Он больше не улыбался.

— Нет, я говорю о другом, — тихо сказал он. — Сознание того, что чужая жизнь находится в твоих руках, и в твоей власти забрать жизнь, причинить боль или отпустить — вот где удовольствие, Белла. Стоит только раз почувствовать — и ты запомнишь это навсегда.

Ей показалось, что воздух в комнате сгустился, а свет слегка померк. Красные глаза словно затягивали ее в какой-то огненный омут, и ей хотелось отодвинуться, отступить назад — но она не могла и продолжала стоять, пока вновь не увидела его улыбку — и притяжение словно исчезло. Она вновь опустила голову.

— Но если ты хочешь сразу перейти к последнему пункту...

Белла слегка вздрогнула и опустила глаза. «Последний пункт»?

Волдеморт продолжал, сделав вид, что ничего не заметил.

— Непростительные заклятия наиболее разрушительны по своей природе. Они крайне эффективны, однако буквально выжимают все соки из применившего их волшебника. Ты тренировалась в Круциатусе на крысах, сотворенных мною из камней и мусора — то есть, по сути, на неодушевленных предметах. Научилась точности, отработала механизм, но это далеко не все. Ты даже ничего не почувствовала при этом. Применить непростительное к человеку — совсем иное дело. Ты не только лишаешь жертву способности сопротивляться, но и сама теряешь как магические, так и физические силы. Авада Кедавра — самое разрушительное из всех, ныне известных проклятий. И требующее особого мастерства к тому же. Что касается массовых убийств — совершить их среднему колдуну Авадой попросту невозможно.

— Луч смерти, поражающий жертву, представляет собой направленный сгусток отрицательно заряженной энергии. Чем сильнее жертва, тем мощнее должен быть луч. Иными словами, после Авады убийца испытывает невероятную слабость — а потому может представлять из себя легкую добычу.

Волдеморт прервался, посмотрел на девушку, которая молча слушала, так и не подняв головы. Слабая улыбка исказила его лицо.

— Вскоре ты и сама это поймешь, — при этих словах Белла почувствовала, как сжимается сердце и холодом обдает изнутри. — Теория никуда не годится без практики.

* * *

Первым «подопытным кроликом» Беллы стал невесть как попавший к Лорду сбежавший заключенный одной из маггловских тюрем. Бывший вор, промышлявший мелкими кражами и мошенничеством, он представлял собой удобную мишень. Столь же бесполезный, по мнению Волдеморта, как и все магглы, он, к тому же был не из тех, чей внешний вид способен вызвать сочувствие — маленькие бегающие глазки, низкий лоб, тяжелый подбородок и заискивающее выражение, которое, казалось, годами не сходило с его лица.

Когда Белла впервые увидела этого страдальца, он стоял у стены, связанный по рукам и ногам, и только беспомощно мычал, не в силах выплюнуть кляп.

— Покажи, чему ты научилась, Белла, — спокойно, словно доброжелательный экзаменатор, предложил Лорд. — Только не убивай, он нам еще пригодится.

Услышав эти слова, человек несколько раз попытался дернуться, но, потерпев неудачу, затих, не сводя с Беллы взгляда, в котором ясно читалась паника.

— Ты хочешь, чтобы я применила к нему пыточные заклятья? — неуверенно пробормотала она. Вопрос был излишним, и Белла прекрасно это понимала, но ничего не могла с собой поделать — при одной мысли о том, что сделает с этим магглом Круциатус, ее начало подташнивать.

— Ты колеблешься, — конечно же, Лорд уловил ее состояние.

И Белла не выдержала:

— Зачем делать это? Он же абсолютно бесполезен. Я имею в виду — нам от него ничего не нужно. А ты говорил, что во всем должна быть цель...

— Твоя цель — научиться.

— Я умею, — горячо отозвалась Белла. — Я ведь тренировалась.

— На крысах, — мягко возразил он.

— Я знаю, что у меня получится! Главное ведь стимул — когда он есть, все получается.

— И какой же стимул тебе необходим сейчас? — с улыбкой поинтересовался Реддл, и сделал несколько шагов к ней.

— Ты знаешь, о чем я, — пробормотала Белла потупившись.

Она услышала глубокий вздох; зашуршала мантия; он подошел еще ближе — теперь они стояли почти вплотную.

— Посмотри на меня, Белла.

Он подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Мы с тобой друзья, не так ли?

— Да.

— Друзья должны быть верны друг другу, — тихо, но отчетливо произнес он, не спуская с нее глаз. — Но чего стоит верность, не испытанная на прочность?

Она замерла, не в силах даже сделать крошечный вдох. Лорд снова улыбнулся, поднял руку и кончиками пальцев коснулся ее щеки.

— Наши желания иногда идут вразрез с нашими принципами. Мы должны быть сильнее, если хотим чего-то достичь.

Он опустил руку и отошел; Белла почувствовала, что способность дышать вернулась к ней. Она снова посмотрела на связанного маггла и постаралась собрать всю свою решимость.

— Ты готова? — спросил Лорд, заняв свою прежнюю наблюдательную позицию.

Белла помедлила, но все же кивнула.

— Только позволь развязать его.

— Как пожелаешь, — отозвался тот.

Миг — и веревки упали, а кляп выскочил. Человек опустился на четвереньки и открыл было рот, чтобы завопить, но Белла быстро опустила звуконепроницаемую сферу. А потом началась «тренировка» — почти полчаса непрерывных «упражнений» — от простейших до непростительных. После двух минут Круциатуса, заставившего измученного маггла выгнуться дугой, она почувствовала, что руки дрожат, а пот ручьями стекает по лбу и между лопаток.

— Достаточно.

Девушка опустила палочку.

— Отлично, Белла, просто отлично. А теперь подлечи его и не забудь стереть память. Мы окажем магглам услугу, вернув его обратно. Там, откуда он сбежал, ему самое место.

* * *

— Как поживает Блондин? — поинтересовалась Белла у Нарциссы, уютно устроившейся напротив нее в кресле у камина.

Это был их первый вечер после возвращения в Хогвартс. Все остальные ученики уже разошлись по спальням, и только они еще оставались в общей гостиной, чтобы поболтать.

Нарцисса вернулась из дома оживленная и полная новостей, а Белла после двух недель с Лордом находилась в шаге от нервного срыва, и сознание того, что она не может ничего рассказать сестре только усугубляло ее и без того отвратительное настроение. Все каникулы она провела в непрерывных занятиях; жертвами ее «тренировок» стали шесть магглов, жителей небольшого городка, расположенного неподалеку от обиталища Реддла. Шесть раз повторялся один и тот же сценарий: Лорд указывал своей ученице на потенциальную жертву, та оглушала ее, аппарировала с ней вместе в подвал, и потом обрушивала на несчастного, ни в чем неповинного маггла поток проклятий. Затем лечила жертву, стирала ей память и возвращала назад. От усталости Белле порой казалось, что ее руки и ноги уже никогда не пошевельнутся. По ночам болела голова, а в ноздрях стоял омерзительный сырой душок крови.

Поэтому в этот раз, вернувшись в школу, Белла не чувствовала привычного вдохновения и радости, хотя Лорд больше, чем раньше превозносил ее успехи. Только раздражение и отвращение ко всем и вся.

И так уж получилось, что ужасное настроение старшей мисс Блэк не могло себе найти иную мишень, кроме Люциуса Малфоя — Мистера Блондина, как она в шутку называла поклонника своей младшей сестры. И хотя Белла прекрасно понимала, что нужно остановиться, что все сказанное неминуемо наложит отпечаток на ее дружбу с Нарциссой, но… не в силах была противиться разрушительной силе ненависти, вот уже две недели вызревавшей в сердце. Нужно было во что бы то ни стало направить ее — на что или на кого угодно.

— Его родители были у нас на прошлой неделе, — спокойно ответила Нарцисса. — Состоялась неофициальная помолвка. Абрахас Малфой от его имени сделал мне предложение.

— Люциус даже этого сам сделать не в состоянии? На свадьбу тоже представителя пришлет?

Нарцисса быстро вскинула глаза на сестру.

— Такова традиция, Белла. Так заведено, что отец просит руки для своего сына.

— Ох, да. Конечно. Все его недостатки освящены многовековой традицией. Хорошее оправдание для ничтожества.

— Белла…

Та замахала руками.

— Да-да, я в курсе, что он тебе нравится и все такое. Повезло слюнтяв… то есть счастливчику.

Нарцисса вспыхнула.

— Зачем ты его оскорбляешь? Люциус мне действительно нравится. Мне с ним интересно. Он хороший, добрый и умный.

— Это он-то?! — Белла презрительно рассмеялась.

Нарцисса вскочила.

— Да, он хороший и добрый! И красивый. А твой Лорд больше похож на гибрид змеи и лягушки.

— Он не «мой».

— И никогда не будет «твоим».

Белла перестала смеяться и холодно посмотрела на младшую сестру. А та уже не могла остановиться.

— Лорд ужасный, как ты не замечаешь?! Просто чудовище! Из-за него наш отец теперь постоянно пропадает на каких-то собраниях, а мама ходит мрачная, словно больная! Я тебе еще не рассказала — в сочельник за обедом папа сказал, что магглы это человеческий мусор — и что бы ты думала?! — тут Энди вскочила с места и заявила, что она сыта чистокровным снобизмом по горло. Папа выгнал ее из-за стола и запретил выходить из дома до конца каникул. Знаешь, что произошло потом? Энди закричала, что ты и наш отец — преступные фанатики, и ей жаль, что она родилась в семье Блэков. И папа дал ей пощечину! Ты представляешь?! Наш отец ударил нашу сестру! Мама заплакала, а я убежала к себе, так мне стало страшно. И не говори, что Лорд не имеет к этому отношения! — голос Нарциссы сорвался, она всхлипнула и закрыла лицо руками.

Белла побледнела, но ничего не ответила. Несколько секунд слышались только судорожные вздохи Нарциссы, которая пыталась справиться с волнением. Наконец, она немного успокоилась и снова посмотрела на сестру.

— Люциус, по крайней мере, не входит в число прихвостней Лорда.

— И, по-твоему, это делает его иконой добродетели? — разозлилась Белла. — Да что ты знаешь о Лорде, Цисси?!

— То, что он двуличный, лицемерный, жестокий мерзавец, только и всего! Но тебе-то известно о нем гораздо больше, так расскажи мне, чего я еще не знаю!

— В его мизинце ума больше, чем во всей блондинистой голове твоего дружка!

— Ты дура?! Или слепая?!— со злостью выкрикнула Нарцисса. — Он же всех вас использует!

Тут уже Белла вскочила на ноги.

— Да это ты ничего не видишь! Смотришь на мир сквозь розовые очки! Очнись! Все — все! — чистокровные семьи уже объединились с ним! Ты слушаешь серенады этого идиота, а того и не замечаешь, что Абрахас Малфой уже познакомил с Лордом своего никчемного сыночка, и тот чуть слезами восторга ему мантию не закапал! Лестрейнджи, Нотты, Крэббы, Гойлы, Мальсиберы — да что там! — даже заместитель министра перед ним лебезит — а знаешь, почему? Потому что все хотят урвать кусок его славы, и плевать, что там будет с остальными — лишь бы им самим жилось еще лучше! Алчные чистокровные ханжи — все до единого! Сколько раз я была на этих собраниях и слушала — думаешь, хоть раз кто-нибудь выступил в защиту магглов? Нет, только и разговоров: «Когда же начнем, мой Лорд?», «Кому достанется маггловское имущество, мой Лорд?», «Что вы скажете насчет принятия новых реформ о чистокровных привилегиях, мой Лорд?» — Белла остановилась, чтобы перевести дух. Нарцисса смотрела на нее во все глаза. — Может, он и мерзавец, но он умнее их всех и никому задницу не облизывает.

На несколько минут воцарилась тишина. Сестры избегали смотреть друг на друга.

— Скажи мне, что это не так, — наконец нарушила молчание Нарцисса.

— Что именно? — глухо отозвалась Белла.

— То, что я слышала о Лорде и его планах. Что он хочет уничтожить всех магглов и грязнокровок в Британии, чтобы чистокровные волшебники могли жить, ни от кого не прячась.

Белла вздохнула.

— И наш отец в этом тоже будет участвовать? И ты?

— Почему «будет»? Он уже участвует.

Белла тут же пожалела о том, что сказала. Нарцисса с ужасом смотрела на нее.

— Так это правда? Ты и папа?.. Вы убиваете магглов?

— Цисси… — начала Белла, но сестра внезапно оборвала ее.

— Не говори ничего. И вообще не разговаривай со мной больше. Не хочу ничего знать. И видеть тебя не хочу, — выдохнула она, развернулась и быстро вышла из комнаты.

___________________________________

* Arbeit macht frei — нем. «Труд освобождает».

Воскресное утро выдалось холодным и пасмурным — что было довольно неожиданно для конца апреля. Впрочем, такая погода даже нравилась Белле — это означало, что все ученики будут сидеть по своим гостиным и вряд ли сунутся куда-то еще, за исключением Большого зала — да и то только ради завтрака. Но это будет еще не скоро, не раньше девяти-десяти часов, а сейчас только полвосьмого утра.

Она проснулась, едва рассвело, и больше не смогла уснуть. До семи часов ворочалась на кровати, потом не выдержала, встала, оделась, взяла книгу и теплый домашний плед и решила отправиться на Астрономическую башню — в конце концов, разве дождь и холод — такая уж проблема для волшебницы?

Однако долгий подъем утомил ее, и когда Белла наконец-то достигла площадки, она в изнеможении опустилась на пол и, прислонившись спиной к стене, закрыла глаза.

— Что ты тут делаешь в такую рань? — голос Родольфуса неожиданно раздался у нее над самым ухом. Белла вздрогнула и недовольно посмотрела на парня.

— А это обязательно — подкрадываться и пугать?

— Я не подкрадывался, — невозмутимо отпарировал он. — Просто хочу узнать, что это ты решила на башню забраться. Сегодня вообще-то воскресенье, и на часах еще восьми нет.

— Ну и что?! Я же не спрашиваю, какого дементора ты сюда притащился, — буркнула Белла, с досадой думая о том, что Руди застал ее не в лучшем виде — уверенная, что никого не встретит, она не стала утруждать себя тщательным причесыванием.

— Что тебе мешает? Спроси.

— Спросила бы, если бы мне было не все равно.

— Тебе все равно, а мне интересно.

Белла со вздохом закатила глаза. Вот пристал!

— Мне просто не спится. Пришла подышать свежим воздухом. Прыгать с башни не собираюсь. Доволен?

Поскорее бы Руди ушел и оставил ее в покое!

— Значит, у тебя все в порядке?

«Смотрите-ка, какой заботливый. Ладно, хочешь разыгрывать из себя джентльмена — будь по-твоему».

— Все прекрасно, лучше не бывает. А у тебя как дела?

— Да вот, прилетела сова, мне нужно было срочно кое-что подписать и отправить обратно, — он замолк, ожидая ответной реплики, но ее не последовало. Белла демонстративно уставилась в книгу и сделала вид, что полностью поглощена чтением.

— Ты знаешь, Рабастан отказался от своей доли наследства в мою пользу, — многозначительно произнес Руди, пристально наблюдая за реакцией Беллы.

— Да, он говорил мне, — обронила она.

— Он тебе сказал? Когда? — в голосе парня послышалось искреннее удивление.

— Давно. Несколько месяцев назад.

— Надо же, — протянул Руди. — Я сам недавно узнал… Странно… Он не говорил тебе, почему?

— Мне? Это тебе лучше знать, в чем дело.

— Да я как-то…

«Да я как-то не против захапать себе все родительское состояние, поэтому не стал особенно интересоваться причинами — да, Руди?» — мрачно подумала Белла. Но вслух сказала:

— Ну, поздравляю вас, — она захлопнула книгу и без улыбки взглянула на парня, — мистер Лестрейндж.

Лицо Руди на мгновение застыло, в глазах мелькнуло беспокойство. Богатый наследник переступил с ноги на ногу и закусил губу.

— Вообще-то, чтобы окончательно вступить в права наследства, мне необходимо жениться.

— Удачи! — Белла сунула книгу в сумку, туда, где лежал плед, который так и не успела достать. Оставаться на башне дольше было абсолютно бессмысленно. Зря она сюда пришла, уж лучше бы сидела в спальне или в общей гостиной. Белла уже почти повернулась, чтобы уйти, но Родольфус удержал ее за локоть.

— Подожди, — пробормотал он. Голос звучал тихо и неуверенно — а это было совсем не похоже на Руди. Да и сам он сейчас выглядел совсем иначе: бледный, нахмуренный — куда подевалась его обычная заносчивость?

— Я… — начал он и тут же замолк. Наконец собрался с духом и выпалил: — Ты мне нравишься, Белла. Правда.

«О нет, только этого не хватало!»

Белла быстро прикинула пути к отступлению. Нужно аккуратно проскочить мимо парня, так, чтобы ничего не задеть. И при этом ни в коем случае на него не смотреть. Ни за что. Почему это было так важно, для нее самой оставалось не до конца понятным, но интуитивно Белла чувствовала что-то похожее на сожаление, будто она в чем-то провинилась перед Руди. Странное ощущение. А самое главное, ей совершенно нечего было ответить — вся находчивость разом испарилась; Белла не могла подобрать слов.

— Руди… — пробормотала она, упорно глядя в пол. Но договорить так и не успела, потому что Родольфус внезапно наклонился и поцеловал ее.

От неожиданности Белла растерялась — мало того что это был ее первый поцелуй за все восемнадцать лет — Родольфус и она, да еще здесь, в общественном месте, куда в любой момент может кто-то зайти… Как же приличия, традиции и прочее? Беллу всегда безумно раздражало, когда кто-то из однокурсников позволял себе вольности, не стесняясь свидетелей — и что она сама делает теперь? Правильнее было бы немедленно вырваться, может, даже залепить пощечину Руди, напустить на себя оскорбленный вид, но… Все, что Белла испытывала сейчас — невероятное смущение с примесью жалости. Она не смогла его оттолкнуть.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем все закончилось. Родольфус отодвинулся, выражение его лица было совершенно нечитаемым.

«Оказаться бы сейчас где-нибудь в Австралии… И никогда не возвращаться…» — мелькнуло в голове у Беллы.

Она отступила на шаг, развернулась и подошла к двери.

— Он ведь не женится на тебе, ты понимаешь? — раздалось у нее за спиной.

Белла замерла, но тут же оглянулась. Лестрейндж стоял на прежнем месте и буравил ее тяжелым взглядом.

Нет уж, не стоит пачкать руки об этого дурака.

И она молча вышла.

* * *

Белла никогда особенно не жаловала квиддич. Сказать по правде, ей непонятен был смысл этой игры: сплошное мельтешение, много игроков, каждый из которых занят чем-то своим, оглушительный несмолкающий рев трибун, куча летающих мячей — несколько минут внимательного наблюдения за матчем, и головная боль обеспечена. Поэтому она совершенно не собиралась идти смотреть матч команд Гриффиндора и Хаффлпаффа, от исхода которого отчасти зависела судьба и слизеринской команды, имеющей в этом году серьезные шансы получить Кубок школы. Вместо этого Белла решила прогуляться до Хогсмида, зайти в книжную лавку и просто отдохнуть от обязанностей, учебы и однокурсников. Слагхорн, как она и рассчитывала, не стал чинить препятствий и разрешил ей покинуть территорию замка, с условием, что она вернется до восьми часов вечера. Она уже не первый раз обращалась к декану с подобной просьбой, и тот привык к ее одиноким отлучкам. Что же касается безопасности — вряд ли Слагхорну или кому другому могло прийти в голову, что Белле Блэк стоит бояться кого или чего бы то ни было на пути в Хогсмид.

К полудню тучи так и не рассеялись, и хотя дождь перестал идти, на улице было пасмурно и сыро. Белла надела брюки и высокие кожаные сапоги до самых колен — так она, по крайней мере, не запачкает одежду. Подумала немного, отложила форменную жилетку и надела белую шифоновую блузку с корсетом. Сказалось влияние матери: Друэлла всегда твердила, что у Беллы сутулая спина и худые кривые ноги, и то и другое следовало скрывать — и потому заставляла дочь носить корсет, длинные платья и юбки. Время шло, Белла перестала сутулиться и стесняться собственных коленок, но привычка осталась: сапоги и корсет всегда помогали ей чувствовать себя увереннее.

Филч едва взглянул на записку от декана и покорно поплелся открывать ворота. Белла поблагодарила его кивком, поплотнее закуталась в мантию и бодро зашагала по дороге.

Времени у нее было полно; раньше восьми возвращаться не было смысла: независимо от того, каким будет исход хаффлпаффско-гриффиндорского матча, шумное словесное обмусоливание каждого «финта», «броска», «паса» и прочего закончится ближе к полуночи. Общая гостиная в такие вечера напоминала жужжащий улей.

Весенний пейзаж не мог порадовать новизной и особенной живописностью, и Белла почти не смотрела по сторонам, сосредоточившись на дороге и своих мыслях.

Она испытывала тоску и острое чувство одиночества — здесь, в Хогвартсе, у нее совсем никого нет: ни Рабастана, ни Нарциссы — младшая сестра на нее даже не смотрит. Родольфус… Зачем, ну зачем он это сделал? Белла нахмурилась, вспоминая утренний эпизод. С какой стати ему вообще в голову пришла такая идея? Она никогда не давала ему ни малейшего повода… Нельзя было этого допускать. Но теперь уже поздно, ничего не исправишь. Что сделано, то сделано.

И то, что он сказал напоследок? Идиот, какой же Руди все-таки идиот! Вовсе она не хочет ни за кого замуж. И с Лордом у нее совсем другие отношения, никаких таких глупостей. Только маленькие мальчики вроде младшего Лестрейнджа могут мыслить настолько узко и необъективно, мерить всех одной меркой.

Даже если бы такое было возможно… Даже если бы ей этого хотелось… Она яростно замотала головой. Нет, нет и нет. Даже без всей этой чепухи насчет проклятия, связанного с приворотным зельем, он ее учитель, наставник, друг; у них разница в возрасте целых двадцать пять лет, — он даже старше ее матери — впрочем, не в этом дело…

«А в чем же тогда?» — внезапно спросил внутренний голос. Белла вздрогнула и остановилась.

«Он никогда не женится на тебе», — тут же всплыла в памяти фраза Руди.

«Он сказал так со зла», — возразила она себе.

«Он действительно был зол, но не лгал. Посмотри правде в глаза».

«Мне это не нужно. Совсем! Я прекрасно обойдусь одна. Вот как сейчас. Меня все устраивает. И мне совершенно, абсолютно ни к чему выходить замуж! Быть сильной, уверенной в себе ведьмой не означает рожать кучу детей и проводить свободное время на кухне! Главное — свобода и независимость! И вообще — пошло все к черту!»

— С вами все в порядке, мисс? — послышался робкий голос.

Белла очнулась. Она стояла в книжном магазине. Видимо, задумавшись, она с такой силой толкнула входную дверь, что та ударилась о стену, отчего задрожали полки с товарами. Пожилой продавец настороженно смотрел на нее.

— Да… — пробормотала Белла. — Прошу прощения… — еще секунда, и она взяла себя в руки, улыбнулась и подошла к стойке. — Я хотела бы купить четыре пергаментных свитка, банку чернил и два простых пера.

— Да, конечно, — засуетился продавец.

— Были новые поступления книг? Я заказывала на прошлой неделе «Магическое и маггловское» Януша Косински.

— Кажется, книга пришла. Одну минутку, мисс, — старик ушел в подсобку и вскоре вернулся с большим темно-синим томом в руках. — Вот она.

— Отлично. Сколько с меня?

— Три галеона, пять кнатов.

Белла расплатилась и, подхватив покупки, вышла на улицу. Начинался дождь, и потому она решила ненадолго зайти в кафе. Чашка кофе будет весьма кстати, чтобы привести мысли в порядок и выбросить из головы ненужные рассуждения и воспоминания.

Она выбрала уютное местечко в углу, надеясь тем самым скрыться от любопытных глаз, если бы таковые нашлись. Но, по счастью, в кафе кроме нее был только один посетитель — мужчина, сидящий у стойки. Он внимательно оглядел Беллу; на какое-то мгновение она смутилась и едва не покраснела, но тут же подосадовала на себя. Видимо, этот человек не знаком с хорошими манерами, раз так пялится на девушку — стоит ли обращать внимание на подобного невежу? Она спокойно сняла мантию и повесила на крючок у входа, расправила манжеты блузки, села за столик и уставилась в окно в ожидании своего заказа. Через минуту послышались приближающиеся шаги, шорох; Белла повернула голову, однако вместо хозяйки с подносом увидела все того же невоспитанного типа. Он стоял прямо перед ней, словно бы ждал приглашения.

Первое, что бросилось ей в глаза — необычная внешность мужчины: пышная темная шевелюра, большие черные глаза, блестящие и красивые, большой рот, острые скулы. Он был молод, вряд ли старше двадцати пяти лет; его кожа имела приятный оливковый цвет, какой бывает у итальянцев или испанцев. Кроме того, несмотря на его дурные манеры, что-то располагающее было во всем облике молодого человека, Белла и сама не могла бы сказать, что именно, но отчетливо ощущала это.

Одежда незнакомца состояла из поношенной, но чистой мантии; брюки, тоже не самые новые, были аккуратно отглажены, ботинки вычищены. Вряд ли он сохранил бы их в таком виде, если бы пришел с улицы. Скорее всего, он постоялец местной гостиницы, которая находилась в том же здании, что и кафе.

Внезапно молодой человек улыбнулся, блеснув ровными безукоризненно белыми зубами, и произнес с довольно заметным акцентом:

— Могу я составить вам компанию, мисс?

— Кто вы? — задала встречный вопрос Белла. Каким бы обаятельным ни пытался казаться молодой человек, откровенничать с ним не стоило.

Незнакомец ничуть не смутился в ответ на не слишком дружелюбный тон.

— Меня зовут Антонин Долохов.

— Имя не английское, — последняя фраза звучала как утверждение.

— Английского во мне мало.

— Заметно.

Долохов обезоруживающе улыбнулся.

— Простите, если обидел вас. Я тут совсем недавно, но одиночество уже начинает сказываться.

И Белла смилостивилась.

— Присаживайтесь, мистер Долохов.

— Благодарю.

Молодой человек не замедлил воспользоваться приглашением и расположился напротив.

Хозяйка принесла поднос с кружкой дымящегося кофе и тарелкой миндального печенья и поставила перед Беллой.

— Откуда вы, можно поинтересоваться? Очень уж необычный акцент.

— Из Болгарии*, — с готовностью ответил Долохов. — Там я родился и вырос. И прожил большую часть жизни. По натуре я домосед, не очень люблю путешествовать.

— Что же тогда заставило вас приехать сюда?

— Хотелось увидеть Англию, — сдержанно отозвался собеседник.

— Вот как? — обронила Белла, делая небольшой глоток кофе. — Хотите печенья? Угощайтесь, — она пододвинула тарелку на середину стола.

— Нет-нет, благодарю вас.

— Прошу, не стесняйтесь, мистер Долохов.

Он протестующе поднял руки.

— Пожалуйста, только не «мистер». Долохов или Антонин — это как вам угодно, но никаких расшаркиваний и реверансов. Слишком много чести для потомка деревенской ведьмы и колдуна-самоучки.

— Стало быть, вы из семьи волшебников?

— Чистокровный ли я, вы это хотели узнать? — без тени смущения переспросил Долохов. — Что есть, то есть, чистокровнее некуда.

— Вообще-то я… Впрочем, неважно. Вы надолго приехали?

Он улыбнулся; что-то лукавое мелькнуло в выражении его глаз.

— Это зависит от некоторых обстоятельств, мисс Блэк.

Белла откинулась на спинку стула, нахмурившись.

— Я не говорила, как меня зовут.

— Я знаю, кто вы, — спокойно ответил Долохов. Судя по его реакции, проговорился он явно не случайно.

На некоторое время воцарилось молчание; оба собеседника изучали друг друга.

— Но я вас раньше никогда не видела.

— Неудивительно. Я ведь всего неделю как в Англии.

— Тогда откуда вам обо мне известно?

— Это долгая история… — Долохов замялся.

— Вы ведь не просто так подсели ко мне? — продолжала Белла. — Но сегодня же не день посещения Хогсмида, все школьники в замке. Откуда вы знали, что я приду сюда?

— Я не знал.

— Хотите сказать, просто ждали меня? — с ноткой недоверия поинтересовалась Белла.

Он кивнул.

— Всю эту неделю.

— Но зачем?

— Хотел поговорить. У меня есть просьба. Только вы можете мне помочь, — серьезно сказал Долохов.

Белла усмехнулась.

— Мы видимся впервые, а вы уже чего-то от меня хотите… Интересно… С какой же стати я вам понадобилась?

— Я хочу стать Пожирателем Смерти, — просто сказал он.

Белла вздрогнула. Да уж, всего она ожидала, только не этого.

— Что?

— Мне нужно увидеть Темного Лорда. Я прибыл из Болгарии ради того, чтобы поговорить с ним. Прошу вас, мисс Блэк, помогите мне.

________________________________________________

* Где родился Долохов, науке неизвестно, но пусть он будет из Болгарии.

Белла откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

— Вы не в своем уме? — вопрос прозвучал скорее как утверждение.

Долохов не ответил, даже не пошевелился. Его глаза не отрываясь смотрели на Беллу пристально и серьезно.

— Таков, значит, ваш план? Явиться в Хогсмид, чтобы целыми днями караулить школьницу, в надежде… На что вы вообще рассчитывали?

— Если бы вы не пришли сюда, я нашел бы способ проникнуть в Хогвартс.

Белла покачала головой.

— Я не об этом… С чего вы взяли, что я могу вам помочь?

— Вопрос только в том, захотите ли вы помочь мне, — отозвался Долохов. — В том, что вы можете, я не сомневаюсь.

— Я и Темный Лорд?! Серьезно? Думаете, мы как-то связаны?

Долохов усмехнулся.

— Вы недооцениваете степень своей известности, мисс Блэк. Слухи, которые дошли до меня, весьма впечатляют.

— И что же вы слышали, позвольте узнать?

— Говорят, что вы с Лордом очень близки.

Она напряженно выпрямилась на стуле и сурово уставилась на собеседника.

— Что значит близки?.. — процедила Белла, пристально наблюдая за его реакцией. Но Долохов остался невозмутимым.

— Вам лучше знать, разве нет?

— Не ерничайте.

— Что вы хотите услышать? Сплетни? Люди редко говорят хорошее о других.

Белла угрюмо замолчала, обдумывая его слова. Что ж, этот, по крайней мере, он говорит довольно откровенно. Или очень уж искусно притворяется.

— Почему вы хотите стать Пожирателем?

— Потому что считаю это правильным, — уклончиво ответил он.

— Правильным? А поподробнее можно?

— А нужно?

Белла раздраженно хмыкнула и поднялась с места, но раньше чем она сделала шаг, Долохов тоже вскочил и загородил ей дорогу.

— Вы хотите узнать, почему я хочу стать Пожирателем Смерти? — переспросил Долохов. Его лицо побелело, а черные глаза загорелись. Теперь он заговорил быстро, с оживлением, и каждое его слово звучало страстно и искренне. — Потому что не хочу жить в том мире, который существует сейчас. Потому что я не могу спокойно смотреть, как стадо двуногих кретинов уничтожает собственную планету. Самодовольные идиоты отравляют воздух, которым мы дышим, воду, которую мы пьем, и землю, по которой мы ходим. Они настолько тупы, что даже уничтожают друг друга — впрочем, меньше их, к сожалению, не становится. Они не признают магии, зато готовы верить в выдуманных богов, которые так же глупы и жестоки как и те, кто им поклоняется, — он на мгновение смолк, чтобы перевести дух. — Достаточно аргументов?

— Так, может, вам стоит обратиться в Гринпис или в союз пацифистов?

Долохов пропустил шпильку мимо ушей.

— Есть только один способ со всем этим покончить — с помощью Темного Лорда. На смену старому миру должен прийти новый — тот, в котором у каждого на руке будет Метка. Разве для вас это не очевидно?

Белла закатала рукав блузки и продемонстрировала безукоризненно белую кожу.

— Как видите, — а про себя подумала: «Все ясно. Рехнувшийся фанатик. Лучше убраться отсюда, и поскорее».

Долохов покачал головой.

— Не надейтесь ввести меня в заблуждение. Может быть, на вашей руке нет знака, но вот тут, — он поднял руку и легонько коснулся ее груди прямо напротив сердца, отчего Белла нервно отпрянула, — он есть.

— Не смейте дотрагиваться до меня. И поищите для посредничества кого-нибудь другого… или катитесь к дементорам, мне все равно.

Но Долохов явно не намерен был ее пропускать.

— Жестоко отнимать у человека возможность... Дайте мне шанс — вот все, чего я прошу.

Белла вытащила палочку.

— Отойдите, — процедила она. — Считать до трех я не буду, просто шарахну вас об стену.

Но тот только улыбнулся.

— Успокойтесь, миледи. И уберите палочку. В таком состоянии вы разгромите это заведение.

— Мне пле…

Но Долохов оказался прав. Белла и сама не заметила, как магия вырвалась из-под контроля — ее гнев заставил пол и стены дрожать, а висящая в центре потолка старая люстра опасно затряслась. Раздался противный скрип заржавленной цепи, миг — и огромная махина с сотней свечей сорвалась с крюка, к которому была подвешена. Все произошло так быстро и неожиданно, что Белла даже не успела взмахнуть палочкой. Девушка в ужасе зажмурилась, но грохота не последовало. Она открыла глаза и с изумлением обнаружила, что люстра застыла в каких-нибудь нескольких дюймах от пола.

Белла перевела взгляд на Долохова. Тот сосредоточенно смотрел на люстру, при этом не говоря ни слова. В его руках не было палочки. Но вместо того, чтобы достать ее, Долохов продолжал гипнотизировать люстру глазами. И та начала медленно подниматься, пока не вознеслась к самому потолку. Загремела цепь, вновь закрепляя люстру на прежнем месте. И наконец воцарилась тишина.

— Отличная реакция, — пробормотала Белла. — Впечатляет.

— Спасибо.

— И невербальной магией вы неплохо владеете. Да еще без палочки. Почти как домовой эльф.

— Сочту за комплимент.

— Похоже, вы не так глупы, как кажетесь…

— Весьма благодарен за столь лестную оценку моих способностей, — отозвался он, но Белла не обратила внимания на явный сарказм.

Она снова села, Долохов последовал ее примеру. Белла машинально взяла пустую чашку и принялась вертеть в руках, раздумывая. Наверное, ей действительно не стоило вести себя так с этим новым человеком. Конечно, он может оказаться шпионом... фанатиком... да кем угодно. Ему нельзя доверять. Но решать его судьбу — право Лорда, а не ее, Беллы. И он может оказаться полезен... По крайней мере, он не навязывается ей в воздыхатели. Она ничего не потеряет, если выполнит его просьбу. Во всяком случае, попробовать стоит.

Она подняла голову и решительно посмотрела на Долохова.

— Я напишу о вас Лорду, — сказала она. — Не могу ничего обещать, но я постараюсь сделать так, чтобы вы смогли поговорить с ним.

Долохов кивнул.

— Благодарю, мисс Блэк. Я очень вам обязан и не забуду того, что вы для меня сделали.

Белла слегка прищурилась и поджала губы.

— Это еще ничего не значит. Имейте в виду — я вам не доверяю.

— Похоже, вы не так глупы, как кажетесь…

Она хмыкнула.

— Когда вы подошли ко мне… Я подумала, что вы хотите со мной познакомиться, чтобы…

— Пофлиртовать?

Белла кивнула. Долохов усмехнулся.

— Я не сумасшедший.

— Считаете, что я настолько ужасна?

— О боже, нет, конечно! Вы очень привлекательны, — просто сказал он. — Теперь я сам убедился. Я и раньше слышал об этом, когда только узнал о Темном Лорде.

— Вот как? — не без удивления спросила Белла.

Долохов кивнул.

— Знаете, по пути сюда, в одном из парижских пабов я слышал любопытный разговор двух волшебников. Я не сразу понял, о чем идет речь. Но потом один из них сказал: «Мой двоюродный племянник помолвлен с сестрой красавицы». На что другой спросил: «Отчего же не с самой красавицей?» Первый ответил: «Парень слишком смазливый — до чудовища ему далеко», и засмеялся. И тут меня осенило. La belle et la bеte. Это ведь о вас они говорили.

Белла вздрогнула и слегка побледнела. Долохов сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил:

— Так что, сами понимаете, мне ничего не светит с такой леди как вы. К тому же у вас и без меня поклонников целый эшелон наберется. Особенно в свете последних событий.

— Каких событий?

— Нобби Лич* ушел, а та курица, которая ныне восседает на министерском престоле, не способна управлять государством. Пришло время Темного Лорда, он это знает и уже начал действовать.

Что ж, тут не поспоришь. Белла хорошо помнила прошлогодний скандал, связанный с уходом прежнего министра, «маглорожденного выскочки», как называл его отец. Юджина Дженкинс, пожилая нервная тетка, не пользовалась особым авторитетом ни среди старой гвардии, ни среди новой. Как только она вступила в новую должность, стало ясно, что долго она на ней не продержится. Влияние Реддла сразу же возросло в разы. А, если правда то, о чем до этого говорил Долохов, взлет Темного Лорда означает и возвышение ее, Беллы.

— Что еще вы слышали про меня и Лорда?

Долохов отмахнулся.

— Глупые сплетни. Не хочется и вспоминать. К тому же я и сам убедился, что все это неправда.

— Каким образом?

— Да стоило мне чуть до вас дотронуться, а вы уже шарахнулись в сторону, как кобыла от пчелы. Сразу видно, что вы девственница.

Краска бросилась ей в лицо.

— Придержите язык, я ведь могу и передумать вам помогать.

— Прошу прощения, мисс Блэк, не обижайтесь. Я не хотел, клянусь. Мне кажется, вы очень славная девушка.

— Если все-таки увидитесь с Лордом, скажите ему это. Он посмеется, — послышался шорох, дверь, ведущая в подсобное помещение, отворилась, и из нее вышла хозяйка. Белла помахала ей рукой, прося принести счет. Долохов поднялся.

— Позволите вас проводить?

— Не заблужусь, не беспокойтесь.

* * *

Она вернулась в Хогвартс к началу ужина. Сначала Белла забежала в свою комнату, чтобы умыться и переодеться, и только потом отправилась в Большой зал. Там было уже полно народа — обсуждали прошедший матч. Как быстро догадалась Белла, победила команда Гриффиндора — однако им все равно не хватило очков до первого места, поэтому первенство осталось за Слизерином. Гриффиндорцы не скрывали своего разочарования, хаффлпаффцы вообще ходили с траурными лицами, а равенкловцы сохраняли стоическое спокойствие. Зато радости слизеринцев хватило бы на все четыре факультета. Как только она села за стол, на нее со всех сторон обрушилась лавина визга и криков; взывать к порядку в такой ситуации было бессмысленно, оставалось только одно — покончить с собственным ужином как можно быстрее. Она оглянулась в поисках блюда с салатом и увидела его возле Андромеды.

— Передай мне салат, пожалуйста, — попросила она, стараясь перекричать шум.

Но сестра не услышала ее. Она сидела неподвижно и смотрела в одну точку — прямо напротив себя. Белла проследила за ее взглядом и увидела за соседним столом Теда Тонкса в форме хаффлпаффского охотника. Он разговаривал о чем-то с сидящим справа от него ловцом своей команды. Вид у обоих был самый что ни на есть расстроенный. Даже по сравнению с остальными игроками-хаффлпаффцами. Хорошо бы выяснить, в чем тут дело. Она огляделась в поисках хоть кого-то более-менее вменяемого среди своих однокурсников, но таковых не наблюдалось.

«Ну и дементор с ними», — решила про себя Белла и положила себе на тарелку немного лазаньи. Можно обойтись и без Тонкса, и без салата, и без этого чертова квиддича.

Но тут шум стал затихать, все головы повернулись в одну сторону, и в наступившей относительной тишине прозвучал голос Коула Трэверса — капитана слизеринской команды. Для пущей значимости, он взял в руки Кубок школы и встал со скамьи. Его широкое лицо буквально лоснилось от удовлетворения. Он набрал в легкие побольше воздуха и приготовился произнести речь.

— Я никогда не думал, что у нашей команды есть болельщики за пределами факультета. Но сегодня я понял, что глубоко ошибался, когда Тонкс в седьмой раз промазал по пустым кольцам! Парень, я твой вечный должник! Мы все!

Раздался смех, Коул торжествующе помахал Кубком и снова уселся. Белла огляделась. Гриффиндор, Хаффлпафф и Равенкло выслушали шутку с каменными лицами, а Тед Тонкс еще ниже опустил голову. За преподавательским столом предпочли не придавать значения выходке Трэверса, видимо, рассудив, что через пару секунд все об этом забудут. Белла собралась уже вернуться к своей лазанье, когда Андромеда вдруг резко вскочила, бросилась к соседнему столу и раньше, чем кто-то успел хоть немного разобраться в происходящем, поцеловала Тонкса прямо в губы.

Если бы Дамблдор поднялся со своего директорского кресла и совершил каминг-аут перед всей школой, это и то произвело бы меньший эффект. Гул голосов затих, ложки и вилки замерли в воздухе, сотни глаз изумленно уставились на Теда и Андромеду. А те уже успели отлепиться друг от друга и теперь обменивались щенячье-счастливыми взглядами.

— Прости меня, Тед…

— Это ты прости…

Эта сцена могла бы выглядеть довольно мило, если бы не общая кошмарность положения.

— Какого дементора… — пробормотал, наконец, кто-то из слизеринцев.

— Они что, встречаются?! — со смесью ужаса и изумления выдохнула Кристина Мальсибер.

Белла почувствовала не себе чей-то пристальный взгляд и, повернув голову, встретилась глазами с Нарциссой. Младшая сестра смотрела на нее с вызовом, словно хотела сказать: «Только посмей снова вмешиваться!»

«К черту их всех!»

Белла резко оттолкнула от себя тарелку и вышла из-за стола.

_____________________

* Нобби Лич — первый маглорождённый Министр магии (1962-1968). Его назначение вызвало ужас в рядах старой (чистокровной) гвардии, многие из которых оставили свои правительственные должности в знак протеста. Покинул должность после заражения таинственной болезнью (изобилует намеками на теорию заговора).

** Юджина Дженкинс — министр магии (1968-1975).

На следующий вечер Белла написала Лорду о своем новом знакомом, вкратце пересказав то, что тот поведал ей о себе и своих планах.

«Долохов производит впечатление решительного и сильного волшебника. Он не был со мной до конца откровенным, но при этом, кажется, ни разу не солгал. Думаю, некоторые качества его характера тебе бы понравились».

Она написала, что Долохов временно поселился в небольшой гостинице в Хогсмиде. И если Реддл сочтет такое приемлемым, она могла бы организовать для них встречу где-нибудь на нейтральной территории.

Ответ пришел на следующий день. Внутри присланного конверта оказался еще один — поменьше и без каких-либо надписей. В прилагаемом письме говорилось следующее:

«Я встречусь с тобой и этим человеком в следующее воскресенье в полдень. Пусть Слагхорн даст тебе еще одно разрешение на посещение Хогсмида. Ты должна быть одна. Как только выйдешь за ворота и пересечешь антиаппарационный барьер, вскрой белый конверт, который я отправляю с этим письмом».

Белла слегка нахмурилась. Ей не очень хотелось снова встречаться с Долоховым, да еще в присутствии Лорда. По тону письма она не могла понять, понравилась ему ее идея или нет. Но выбора не было. Очевидно, рассудила Белла, белый конверт является порталом, который перенесет ее к месту встречи. Надо полагать, Долохов получил такой же.

Что ж, по крайней мере, свое обещание она выполнила.

* * *

Неделя тянулась медленно, словно резиновая. Ситуация ухудшалась еще и тем, что в голову постоянно лезли мысли об Андромеде и Тонксе, которые никак нельзя было назвать веселыми. Белла не пыталась больше поговорить с сестрой, и та тоже не искала с ней встречи. Вместо этого Андромеда все свободное время проводила с Тедом — их постоянно видели вместе то во дворе школы, то в библиотеке, то в коридоре. Всякий раз, когда Белла натыкалась на эту парочку, к горлу подступала тошнота, настроение резко падало, а в голове рождалась отчаянная мысль применить к обоим счастливчикам Круциатус.

«Если бы они только знали, как глупо выглядят со стороны! Ладно Тонкс, с ним все понятно — он хаффлпаффец, с этим диагнозом живут и умирают, но Энди?! Где ее мозги?! Не сегодня-завтра отец узнает, и тогда…»

Кстати, интересно, а как поступит Цигнус?

Убьет Тонкса? Заберет Андромеду из школы и запрет дома без права получать и отправлять письма? Заставит выйти замуж за какого-нибудь чистокровного австралийца? Или возьмет с нее Непреложный Обет под угрозой расправы над Тонксом? Вариантов множество, однако, вряд ли Энди они понравятся.

Нарцисса и Родольфус, каждый по-разному, но тоже подливали масла в огонь. Первая так и не забыла прошлую ссору, а второй взял за обыкновение ходить с мрачной миной на лице и демонстративно не замечать Беллу. Дошло до того, что он ушел с одного из уроков по зельеварению, сославшись на плохое самочувствие, лишь бы не работать с ней в паре. Будь они одни, Белла не постеснялась бы как следует огреть Руди чугунным половником или, на худой конец, учебником, но ей оставалось только закатить глаза и мысленно пожелать незадачливому поклоннику утонуть в драконьем навозе.

* * *

Но как бы ни тянулось унылое время, воскресенье все же наступило, и Слагхорн дал Белле необходимое разрешение.

На этот раз погода выдалась солнечной и теплой, и потому Белла решила вместо мантии надеть легкий плащ. Она тщательно причесалась; долго раздумывала над тем, стоит ли воспользоваться косметикой. Наконец все же припудрилась, нанесла тушь и критически оглядела получившийся результат.

— Неплохо, — прокомментировало зеркало. — Какой-то особый день?

— Заткнись, — буркнула Белла и принялась умываться.

Она не стала брать с собой ничего, кроме палочки, белого конверта и записки от Слагхорна. Увидев подпись декана, Филч не стал спорить, хотя по помрачневшему лицу завхоза сразу стало понятно, что перспектива вновь тащиться к воротам ради одной единственной студентки не очень-то его радует.

Наконец, Хогвартс остался позади; Белла слышала, как гремел засов, пока Филч запирал ворота. Вот и все, теперь она одна. Белла сделала несколько шагов для полной уверенности в том, что преодолела антиаппарационный барьер, и распечатала белый конверт.

Ничего не произошло.

Она внимательно осмотрела землю. Может быть, портключ был внутри, и она случайно уронила его…

Но под ногами у нее была только коричневая глина.

Странно…

Белла уставилась на листок. На оборотной стороне, той, что раньше была запечатана, рукой Тома Реддла было написано всего одно слово.

«Обернись».

Она обернулась. Позади, в шаге от нее стоял Темный Лорд и улыбался.

— Здравствуй, Белла.

— Здравствуй… — она смутилась, сжала конверт в руках. — Я думала, ты прислал мне портал.

— Я знал, что ты так подумаешь, — он подошел ближе и взял ее под руку. — Хотел немного пошутить.

«Пошутить?»

— Но разве тебе можно появляться здесь? Ты говорил, авроры и Дамблдор…

Но Реддл прервал ее.

— Не стоит сейчас об этом. У нас сегодня важная встреча. Ты не против пешком прогуляться со мной до Хогсмида?

«Что с ним такое?» — невольно подумала Белла, стараясь приноровиться к его шагам. Конечно, удобнее было бы идти порознь, но высвобождать руку ей не хотелось.

— Как учеба? Осталось совсем немного. Будешь скучать по школе?

— Нет. Мне тут надоело. Честно говоря, я считаю дни до экзаменов.

— Вот как? Почему?

— Да так… Просто устала. Лучше расскажи, что нового у тебя.

— Ничего особенного. Решаю кое-какие финансовые вопросы, встречаюсь с полезными людьми…

— И с министром?

— Дженкинс? — в его голосе послышалось некоторое удивление. — Нет, мы не общались. Официально я нахожусь в розыске, зачем ей так себя компрометировать? А мне она совершенно не интересна.

— Правда?

— Конечно. Дженкинс — всего лишь пешка, временно сидящая в кресле министра. За ней стоят другие люди.

— Кто?

— Власть там, где деньги, — уклончиво отозвался Реддл.

— Значит, бизнесмены? Малфои? Нотты? Гойлы? Мальсиберы? Мой отец тоже?

— Ну…

— Они же все на твоей стороне, верно? Значит, фактически, ты можешь влиять на политику государства?

— Отчасти ты права, но…

— Почему отчасти?

— О полном контроле говорить рано. К тому же не забывай, чем больше сторонников — тем больше противников. И кое-кто из них уже начинает вставлять мне палки в колеса.

— Аврорат?

— Нет, — покачал головой Реддл. — У аврората своя работа, никаких интриг, никаких заговоров.

— Тогда о ком ты говоришь? Если вся чистокровная элита за тебя…

— Не вся. Кое-кто из чиновников — влиятельных министерских чиновников — действует против меня.

— И кто же?

Он цокнул языком.

— Начальник Департамента магического законодательства в последнее время настроен весьма решительно…

— Бартемиус Крауч? Но ведь он расположен к тебе! Я помню, как вы с ним разговаривали у нас дома.

— То было раньше. А сейчас нравственность взяла верх над Барти. Он стал суров и неподкупен, как и подобает поборнику закона и справедливости. Говорят, Крауч теперь даже ночует на работе и неделями не видит семью, целиком отдавая себя служебному долгу.

— Наверное, хочет умереть праведником, — пробормотала она.

— Умереть праведником?! — он улыбнулся, а за ним и Белла. — С этим я мог бы ему помочь, но... пока пусть живет, а там будет видно, какой из него праведник. Откуда сегодня такой интерес к политике, моя дорогая?

— Хочу быть в курсе твоих дел.

Реддл улыбнулся.

— Сейчас у меня есть только одно дело.

— Какое?

— Пройти с тобой до Хогсмида и встретить этого болгарского мистера Долохова.

— Не шути, я серьезно.

— Я тоже. Политика интересная вещь, но иногда она утомляет. А когда выдается такой замечательный день, как сегодня — почему бы и не посвятить его чему-то другому? К тому же я и сам собирался назначить тебе встречу в эти выходные.

Беллу охватило тревожное предчувствие. Эта внеплановая прогулка определенно задумывалась с какой-то целью.

— Ты хотел лично поговорить со мной? Что случилось? Авроры перехватили письма? Нам больше нельзя общаться?

— Вовсе нет, — Реддл замедлил шаг, повернул голову и посмотрел прямо в ее слегка побледневшее лицо.

— Это из-за Долохова? Он шпион, которого подослали следить за тобой?

— Белла, — он совсем остановился, положил руки ей на плечи и развернул к себе. — Мне просто хотелось тебя увидеть, только и всего.

Она смутилась и опустила голову. Неожиданно ей вспомнились события прошлой недели: Руди на Астрономической башне, его последние слова, ухмылка Долохова… Жалость к себе внезапно обрушилась на Беллу, настолько острая, что на глаза навернулись слезы. Она закрыла глаза, но все равно видела перед собой его лицо. «Он никогда не женится на мне». Сейчас она понимала это как никогда ясно.

Белла Блэк, восемнадцатилетняя чистокровная волшебница, и Темный Лорд, будущий владыка магической Британии... И даже сейчас, несмотря на всю доброту и внимание... Он никогда не сможет быть ей больше, чем другом.

— Ты чем-то расстроена? В чем дело? — слова, сказанные таким искренним, таким участливым тоном, что Белла была готова возненавидеть обладателя этого голоса!

«Нет-нет-нет! Только не заплакать!» — молилась она про себя, понимая, что еще немного — и истерики не избежать.

— Все в порядке.

— Я вижу, что это не так, — холодные пальцы коснулись ее подбородка, приподнимая его.

На мгновение черные глаза встретились с красными; маленькая слезинка, не удержавшись на мокрых ресницах, скатилась по щеке Беллы; в ту же секунду девушка отстранилась от Реддла и снова опустила голову, скрывая лицо.

— Это все из-за Нарциссы. Мы поссорились и не разговариваем.

Пусть уж лучше так. В конце концов, это почти правда.

— Из-за чего вы поссорились?

— Из-за Люциуса. Она просто помешана на нем. А я считаю, что он того не стоит и Нарцисса ведет себя глупо.

Реддл пристально смотрел на нее, но не говорил ни слова. По его лицу было невозможно понять, о чем он думает.

— Я не могу спокойно наблюдать, как моя сестра превращается в дурочку, которая не интересуется ничем, кроме избалованного, самовлюбленного кретина.

— Я не ошибусь, если скажу, что тебе не по вкусу избранники обеих твоих сестер?

Белла бросила на него испуганный взгляд. Откуда он мог узнать?!

Реддл словно прочел ее мысли.

— Вчера я разговаривал с твоим отцом. Кто-то сообщил ему, что его средняя дочь встречается с юношей из семьи магглов. Тонкс, кажется, так его фамилия.

Белла в смятении закусила губу. Реддл спокойно продолжал, не обращая внимания на ее замешательство.

— Он ведь учится с ней на одном курсе? На каком факультете? Гриффиндор?

— Хаффлпафф, — пробормотала Белла.

— Хаффлпафф, — задумчиво повторил Реддл. Он вновь взял ее под руку, и вместе они двинулись дальше. — Значит, Хаффлпафф.

«Боже, если отец узнал… Теперь не придется гадать, как он поступит. Скорее всего, уже принял какие-то меры… Энди, глупая идиотка… И мама ее больше не спасет».

Тут ее мысли переключились на Друэллу. Как поведет себя она? Заступится за Энди? Или предпочтет промолчать? Белла представила, что случилось бы, если бы Цигнус узнал о роли жены во всей этой истории, и мстительно хмыкнула. Но тут же почувствовала себя виноватой. Ведь Друэлла ее мать, нельзя желать ей плохого.

— Отец не говорил тебе, что он намерен делать?

— Боюсь, что нет. Цигнусу не очень-то хотелось разговаривать на эту тему. К тому же нам нужно было обсудить кое-какие финансовые вопросы. Я заметил, что он не в духе, но не стал ничего спрашивать. Однако, когда мы прощались, он сам рассказал мне, в чем дело.

Некоторое время они шли молча.

— Как бы ты поступила на ее месте? — неожиданный вопрос заставил Беллу вернуться к реальности.

— Что?

— Если бы ты была на месте Андромеды, — в голосе Реддла звучала мягкая настойчивость, — стала бы встречаться с Тонксом?

— Я?.. Но ведь я не… Почему ты спрашиваешь?

— Представь: тебе нравится кто-то, но в отличие от тебя, он не принадлежит к чистокровным волшебникам. Что бы ты сделала?

«Не принадлежит к чистокровным волшебникам»… Почему он не сказал «магглорожденным»? Кого он имеет в виду? Белла совсем растерялась. Она чувствовала, что Реддл крепче сжал ее локоть; он ждал ответа, а она не знала, что отвечать.

— Но ведь это невозможно… Мой отец…

— Никогда бы этого не позволил, — нетерпеливо закончил за нее Реддл. — Но речь сейчас не о нем.

«О ком же тогда?» — хотелось ей спросить. Явно же не об Андромеде. О ней самой?

— А он тоже любил бы меня?

Реддл вздрогнул, словно очнувшись.

— Что?

— Этот человек, не чистокровный волшебник, любил бы меня?

Он слегка поморщился, словно вопрос был ему очень неприятен.

— Мне не стоило спрашивать.

— Нет, почему же… Просто… — Белла растерянно теребила завязки своего плаща, мучительно и безуспешно подбирая слова. — Я не знаю…

— Конечно, ты не знаешь, — он улыбнулся и погладил ее по руке, по-прежнему цепляющейся за его локоть. — Ты умная девушка и послушная дочь. С тобой никогда бы не случилось ничего подобного. Давай больше не будем говорить об этом.

Легко сказать. Белла понимала, что за этим вопросом стояло нечто большее, чем простое любопытство. Она мучительно раздумывала, перебирая в уме все возможные варианты, но так и не могла найти оптимальный, потому что не была до конца уверена, что понимает Реддла правильно.

Но рассуждать об этом было поздно — они уже дошли до деревни и оставалось не больше двух минут ходу до кафе, где она в прошлый раз разговаривала с Долоховым. Реддл отпустил ее руку, и теперь они шли чуть поодаль друг от друга. Белла поправила свой плащ и, не удержавшись, посмотрела на свое отражение в одной из витрин. Волосы слегка растрепались, но без расчески тут ничего не поделать — по своему опыту она знала, что заклинание моментального расчесывания в случае с ее кудрями способно привести к печальным последствиям. Однако, если не обращать внимания на прическу, ее внешний вид был безупречным.

Вот и кафе. Реддл открыл дверь и пропустил ее вперед. Белла вошла и еще с порога увидела Долохова, сидящего прямо напротив входа, так, чтобы не пропустить ни одного посетителя. Она кивнула в знак приветствия. Он широко улыбнулся; но улыбка почти мгновенно растаяла, а лицо вмиг сделалось бледным и напряженным. И Белла знала, почему.

Ведь за ее спиной стоял сам Темный Лорд.

— Это Антонин Долохов, милорд. Я рассказывала вам о нем, — приветствие, пусть и формальное, никто не отменял.

Темный Лорд сдержанно кивнул.

— Полагаю, вы знаете, кто я, мистер Долохов?

— Да… милорд.

Белла бросила красноречивый взгляд на стул.

— Прошу вас, присаживайтесь, — хорошо, когда люди понимают намеки.

Когда все наконец-то уселись, Лорд улыбнулся, слегка растянув уголки губ, отчего его змеиное лицо приобрело некоторый налет доброжелательности. Долохов же, напротив, выглядел очень напряженным и взволнованным.

— Белла написала, что вы приехали из Болгарии, мистер Долохов.

— Да… Около месяца назад.

— Когда-то я бывал в Софии — до сих пор помню, как был восхищен собором… А волшебный рынок — такого разнообразия больше нигде не найти… Вы сами из столицы?

— Нет. Я родился в небольшой деревне на севере страны. Но бывал в Софии несколько раз.

— Любите путешествовать?

— Не… Нет, не сказал бы.

— Как добрались сюда?

— О, это долгая история, милорд… Аппарировал, пользовался каминами, порталами, на метле летал, даже маггловскими… — тут Долохов осекся и с опаской посмотрел на Лорда.

Но тот вовсе не казался рассерженным или недовольным, скорее наоборот.

— Так вы, говорите, пользовались маггловским транспортом? И как?

— Очень медленно… И непривычно. Но есть и плюсы. Как-то пришлось ехать всю ночь, и я хорошо выспался в салоне автобуса. Хоть какая-то польза от этих магглов, — с легким смущением закончил Долохов и неуверенно улыбнулся.

Реддл кивнул, как если бы последние слова собеседника совпали с его собственным мнением.

К их столику подошла хозяйка.

— Здравствуйте! Что-нибудь желаете?

— Нет, спа… — начала Белла, но Лорд перебил ее.

— Добрый день! Чашку черного кофе для меня, а для леди… Что бы вы посоветовали из десертов, любезнейшая?

Белла украдкой бросила на Реддла удивленный взгляд, но ничего не сказала.

— Могу посоветовать тирамису. Свежайшие сливки и домашняя клубника, суфле вымочено в коньячном сиропе. Барышне должно понравиться.

— Звучит просто потрясающе. Мы закажем его. И гляссе, пожалуйста.

— Да, сэр, — умильно улыбнулась женщина. — А вам? — последняя фраза, предназначенная Долохову, звучала с легким оттенком недовольства. — Еще будете что-нибудь заказывать?

Тот слегка смутился.

— Нет, спасибо.

Хозяйка сухо кивнула, развернулась и пошла исполнять заказ.

— Так на чем мы остановились? — Реддл снова повернулся к Долохову. — Ах, да… И как вам Британия?

— Прекрасно… Хотя, сказать по правде, я тут еще почти ничего не видел…

— Вот как? Почему же?

— Я даже как-то не думал об этом, — Долохов заметно растерялся. Он не знал, куда деть руки; старался смотреть прямо на Лорда, но не выдерживал, отводил глаза и от этого нервничал еще больше. А с ним и Белла.

«Что с ним такое? Никакой уверенности! Возьми себя в руки, Долохов, дементор тебя побери!».

Зато Реддл чувствовал себя вполне комфортно; его ладони лежали на столе, и ни один из пальцев не подрагивал. Темный Лорд улыбался, буквально излучая доброжелательность.

— Напрасно. Знаете, у Лондона есть свое очарование… Хотя, конечно, все города Великобритании обладают определенным шармом… Это особенно заметно после того, как поездишь по свету, посмотришь Европу, Азию, Америку… Но Лондон, — Реддл прикрыл глаза и вздохнул, — в нем сочетается столько всего — история и современность, наука и мифология, величие и… — он остановился и посмотрел на Беллу.

— Простота, — закончила она за него.

— Да, — он кивнул. — Именно. Простота, — потом снова повернул голову к Долохову, который теперь был похож на усердного ученика, старавшегося уследить за ходом рассуждений учителя. — Вам обязательно нужно увидеть Лондон. Гайд-парк. Тауэр. Вестминстерский собор. Трафальгар-сквер. А британцы стоят того, чтобы узнать их поближе.

— Возможно, — осторожно отозвался болгарин. — В первое время, когда я только приехал сюда, мне показалось… — он немного замялся, но все же продолжил. — Здешним жителям не хватает немного… как бы это сказать… душевности. Чувствуется некоторая отчужденность и излишняя сдержанность… На мой взгляд, это сильно портит удовольствие от общения.

Реддл выслушал Долохова внимательно и серьезно.

— Вы правы, — обронил он. — Такова черта нашего национального характера. С этим сложно что-то поделать. Мы не всегда бываем до конца откровенны даже с самыми близкими людьми.

Тут принесли заказ: пирожное в хрустальной вазочке на высокой ножке, придающей ей сходство с бокалом, гляссе и чашку кофе для Лорда.

Белла была не голодна, к тому же взбитые сливки никогда не вызывали у нее особого восторга; но под внимательным взглядом Реддла она взяла длинную десертную ложку и первым делом съела подтаявшее мороженое, почти превратившееся в белую пену, а уже потом принялась за тирамису. Пока она поглощала десерт, Темный Лорд задавал Долохову вопросы о Болгарии: чем больше всего интересуются ее жители? Каковы национальные болгарские традиции? В чем заключается специфика болгарского менталитета? Особенности местной волшебной кухни? Долохов постепенно расслабился, разговорился; бледность и нервозность уступила место воодушевлению, жесты стали раскованнее, в глазах зажегся прежний озорной огонь, а в речи то и дело стали проскакивать крепкие словечки, отчего Белла невольно хмурилась. В среде Пожирателей Смерти уважались правила хорошего тона; на фоне английских аристократов Долохов казался неотесанной деревенщиной. Реддл, конечно, не мог не заметить разницы.

Белла слушала молча, внимательно наблюдая за лицами собеседников и пытаясь определить, к чему клонит Лорд.

— Вы не пробовали дрожащие пирожки, когда были в Болгарии, милорд? Они чертовски хороши! Моя покойная мать готовила дрожащие пирожки так, что можно было откусить себе пальцы. А отец — да хранит его душу Мерлин! — съедал, бывало, штук двадцать.

— Честно говоря, я впервые слышу об этом деликатесе.

— О, вам обязательно… Если еще разок вас занесет в Болгарию…

— Непременно приеду, и не один раз, но, боюсь, шанс что-либо попробовать для меня упущен. Видите ли, — Лорд вздохнул и покачал головой, — с некоторых пор я не в состоянии употреблять большую часть обычной пищи. Хотя наслаждаться вкусной едой можно по-разному… — тут он с улыбкой посмотрел на Беллу, которая как раз в этот момент покончила с остатками десерта. — По моему глубокому убеждению, нет ничего более очаровательного, чем девушка, которая ест сладости. Вы так не считаете?

— Если вы про мисс Блэк, она и с пустым ртом тоже выглядит неплохо.

Лорд рассмеялся. Белла скорчила шутнику ужасную гримасу, тот ответил ей лукавой улыбкой.

— Конечно, не так хорошо, как во время пережевывания…

Белле оставалось только закрыть лицо рукой. «Нет, он безнадежен!»

— … одно удовольствие смотреть, как она работает зубами и языком…

«Что ты несешь, кретин?! Совсем рехнулся?! Заткнись немедленно!»

«Спокойно, крошка, не злись. Я говорил, что ты забавная, когда краснеешь?»

«Я тебе не крошка, чурбан! Еще одно слово в таком тоне, и…»

Белла вздрогнула.

— Что..? Как..? — пробормотала она, растерянно глядя на Долохова.

— В моменты гнева мысленный блок очень неустойчив. Сознание не защищено, и мне не стоит особого труда проникнуть в него, — спокойно пояснил Долохов.

Белла смущенно замолчала. Несколько лет назад Лорд объяснял ей азы легилименции и даже обучил простейшим приемам, но дальше в этом направлении двигаться не стал. После случая с Дамблдором она регулярно упражнялась ставить блокировку сознания, но, очевидно, ее навыки все равно были никудышными. Конечно, куда эффективнее было бы тренироваться с кем-то в паре, но пускать постороннего человека в свою голову — увольте…

«Выше нос, крошка. Ты не так безнадежна, как думаешь».

Она поморщилась. Ну вот, опять. Выходит, ее мысленный щит яйца выеденного не стоит.

«Перестань называть меня крошкой».

«Как скажете, мисс».

«И вообще — убирайся из моей головы! Если у тебя осталась хоть капля совести…»

«Да не переживай ты так. Клянусь, в твои мысли я не лез и лезть не собираюсь. Просто общаюсь».

«Общаться нужно вслух».

«А мне так больше нравится. Создается впечатление интимности — понимаешь, о чем я?»

«Идиот».

«Вот видишь! Могу поспорить, при Лорде ты бы этого не сказала!»

Белла невольно улыбнулась. Пожалуй, кое-в-чем он все-таки прав.

«Как ты вообще умудряешься что-то говорить вслух и одновременно терроризировать мой мозг?»

Вместо ответа Долохов усмехнулся и подмигнул ей, оборвав на середине собственную фразу, обращенную к Лорду. Белла бросила обеспокоенный взгляд на Реддла — понял ли он, что сейчас происходит? Не счел ли такое поведение со стороны кандидата в новобранцы чересчур дерзким? Но Темный Лорд выглядел совершенно невозмутимым.

«Веди себя прилично. Или ты уже передумал становиться Пожирателем Смерти?»

Поглощенная беззвучным диалогом, она перестала следить за ходом основной беседы и очнулась только тогда, когда раздался легкий звон колокольчика, висящего над входом. Белла машинально бросила взгляд в ту сторону и похолодела: профессор Слагхорн! Какого дементора его понесло сегодня в Хогсмид?! Вчера, чтобы получить разрешение, она наплела ему про необходимость пополнить свои запасы пергаментных свитков — якобы в процессе подготовки к экзаменам она все извела на черновики. Если теперь декан увидит ее в компании двух мужчин… Боже, нужно немедленно что-то делать!

Реддл сидел спиной ко входу и не заметил Слагхорна. К тому же он так и не снял капюшон, впрочем, вряд ли нынешний декан узнал бы своего бывшего ученика даже в упор. Долохову беспокоиться и вовсе было не о чем. Белла быстро вскочила и, пробормотав извинения, бросилась в туалет, молясь про себя, чтобы профессор не обратил на нее внимания.

* * *

— Что вы думаете о мисс Блэк? — вопрос Реддла прозвучал, как только Белла скрылась за дверью уборной.

— В каком смысле?

— Просто хочу узнать ваше впечатление о ней.

Долохов пожал плечами.

— Неделю назад я назвал ее славной девушкой.

— Искренне?

— Я по-другому не умею.

— А сейчас ваше мнение поменялось?

— Нет. Она действительно очень хорошая девушка.

Темный Лорд внимательно изучал лицо собеседника, пытаясь отыскать хотя бы тень смущения или лукавства, но безуспешно.

— Я ошибаюсь? — прямо спросил Долохов.

Реддл улыбнулся.

— На вашем месте я доверял бы собственным ощущениям, — он сделал паузу, вздохнул и продолжил: — Я помню Беллу еще ребенком, а сейчас это взрослая девушка. Рядом с ней я порой чувствую себя бесконечно старым. А иногда — совсем юным, почти как вы сейчас. Кстати, сколько вам лет?

— Двадцать два.

Реддл задумчиво покачал головой, словно вспоминая о чем-то.

— Знаете, — снова заговорил он, — Белла не ест сладкое. С детства. Жареная курица и картофельная запеканка — вот ее любимые блюда. Еще она обожает груши. Но торты, шоколад, конфеты — нет, это не про нее. Я же, наоборот, когда-то очень любил сладости, — Реддл указал на пустую вазочку из-под пирожного. — Как думаете, зачем я заказал ей десерт?

Долохов не ответил. Повисла пауза.

— Ваши мать и отец волшебники, верно? — наконец спросил Темный Лорд.

— Да.

— Бабушки и дедушки? Впрочем, можете не отвечать, — Реддл улыбнулся, глядя на замешательство Долохова. — За последнее время я повстречал немало амбициозных молодых людей — чистокровных и не очень, умных, почти как вы, и тех, кто интеллектом едва превзошел флоббер-червя. Большинство из них готово было отречься от всех своих родственников вместе взятых, лишь бы заполучить знак, на который, как мне известно, вы тоже претендуете, — Темный Лорд откинулся на спинку стула, вздохнул и покачал головой. — Но они не понимали главного: магические фокусы и родословная — это еще не все. Есть кое-что более важное, — его голос понизился и стал похож на шипение. — Не догадываетесь, о чем я?

Долохов, бледный и серьезный, не проронил ни слова.

— Верность. Но доказать ее гораздо сложнее, чем ум и чистоту крови, — Реддл снова выдержал паузу перед тем как продолжить: — Пусть вы талантливы и вам повезло родиться в семье волшебников — мне от этого большой пользы нет. Но вы понравились Белле. Удивительно, но это так. Почему — другой вопрос. Пошлые шуточки, хамоватое обращение и проникновение в чужое сознание… — Долохов собрался было возразить, но Лорд остановил его. — Не стоит оправдываться. Я знаю, о чем вы с ней говорили, и знаю, что ее мысли вы не читали. Имейте в виду, с собой я не потерпел бы ничего подобного, — голос Темного Лорда стал жестким, улыбка исчезла. — Но — все-таки вы ей понравились… а потому…

Все произошло так быстро, что едва ли заняло больше полминуты. Темный Лорд подался вперед, волшебной палочкой коснулся запястья сидящего напротив болгарина, беззвучно произнес заклинание. Долохов дернулся и закусил губу, чтобы не закричать; лицо стало белым, как снег, зрачки расширились от боли; рукав его рубашки медленно окрасился кровью. Еще мгновение — и все закончилось, а Темный Лорд убрал свою палочку. Долохов тяжело дышал. Опустив руку под стол, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, он закатал рукав. Сквозь алые разводы на коже отчетливо проступала Черная метка — череп и змея, знак Пожирателя Смерти.

— Благодарю вас, милорд…

Стукнула дверь, раздались шаги — и к столику подошла рыжеволосая румяная толстушка в очках. Реддл с улыбкой поглядел на нее.

— Неплохо, Белла. Рыжие волосы смотрятся необычно.

— Это из-за Слагхорна. Я целую вечность накладывала чары, а он уже ушел, — голос звучал более хрипло, чем обычно, но все же был узнаваем.

— И нам тоже, пожалуй, пора, — Темный Лорд поднялся с места и посмотрел на Долохова. — Не так ли?

— Да, вы правы.

— Не забывайте прибавлять «милорд» или «господин». Отныне я ваш повелитель. Да, кстати, — Реддл снова повернулся к Белле, которая изумленно застыла, заметив окровавленный рукав Долохова. — Я рад сообщить, что теперь ты будешь видеть мистера Долохова гораздо чаще — не реже, чем на каждом общем собрании. Поскольку он в этой стране одинок, я решил упростить процедуру посвящения… И вот — наша армия стала на одного человека больше. Ты рада?

— Да… Да, конечно… Я думаю… надеюсь, Долохов будет хорошим слугой, — растерялась Белла.

— Не сомневаюсь в этом. Вы идете с нами?

— Нет, милорд. Видите ли, я живу в соседнем крыле, и сейчас мне хотелось бы… — Долохов указал на испачканную рубашку.

— Понимаю. Что ж, тогда до свидания. Приятно было познакомиться.

— До свидания, милорд. И еще раз спасибо. Мисс Блэк…

— Просто Белла.

— До свидания, Белла.

«Спасибо за все… И, кстати, тебе идут пышные формы».

Она только усмехнулась и покачала головой.

* * *

— Что случилось, пока меня не было? О чем вы говорили? — как только они оказались на улице, Белла набросилась на Реддла с вопросами.

Она была сбита с толку. За время, проведенное в компании Долохова и Темного Лорда, она не услышала ничего хоть сколько-нибудь значительного — но результат встречи оказался поистине ошеломительным.

Несмотря на то, что армия Пожирателей Смерти значительно увеличилась в последние два года, Темный Лорд — и Белла знала это хорошо — действовал очень осторожно, тщательно присматриваясь к своим будущим слугам задолго до их посвящения. Помимо прочего, такая проверка способствовала укреплению престижа как самого Лорда, так и Пожирателей. Черная метка стала синонимом избранности; для большинства отпрысков чистокровных семей носить ее было честью.

И какой-то нищий болгарский колдун, без родственников и связей, в одночасье становится членом клуба?! Факт, граничащий с фантастикой.

Конечно, она была рада, конечно, она этого хотела… Но так быстро и так легко?! Почему?! А, главное, как?!

— Ничего не произошло. Мы немного поговорили обо всяких пустяках. Мне кажется, ты была права. Долохов интересный человек. Хотелось бы посмотреть, как он поведет себя в совершенно ином окружении… Что если я приведу его к вам на ужин? Через несколько недель ты заканчиваешь учебу, и к тому времени мне снова понадобится навестить твоего отца. Я мог бы взять с собой Долохова, если, конечно, твои родители не будут против.

— По-моему, это отличная мысль! — с готовностью отозвалась Белла.

— Значит, так и поступлю, — он улыбнулся и погладил ее по руке.

Оставшийся путь они не вспоминали о Долохове. У ворот Реддл попрощался с ней и аппарировал. Белла на всякий случай проверила, окончательно ли рассеялись чары, наложенные ею еще в кафе, и только после этого вступила на территорию школы.

* * *

«Сегодня был хороший день», — подумала Белла, ложась в постель и натягивая одеяло до самого подбородка. Спать ей не хотелось, но завтра понедельник — лучше не засиживаться допоздна. Она с улыбкой вспомнила Долохова: шутливую развязность, которая почему-то не раздражала ее, забавный акцент, черные волосы… Надо признать, он довольно симпатичный и даже немного напоминает… Белла пошарила рукой под кроватью, нашла свой чемодан и на ощупь открыла его. То, что ей было нужно, лежало сверху. Она осторожно выудила портрет Тома Реддла-старшего и положила перед собой, чтобы на него падал лунный свет из окна. И хотя Белла помнила каждый штрих наизусть, все равно принялась разглядывать портрет так, словно видела его впервые.

Нет, с Реддлом общего мало, едва ли вообще есть. Хотя Долохов тоже красив, в своем роде. Пожалуй, такие как он нравятся женщинам… Не ей, конечно — она не такая дурочка, чтобы влюбляться… Не то что Энди...

«Как бы ты поступила на ее месте?»

Белла вздрогнула и резко села на постели.

«Представь: тебе нравится кто-то, но в отличие от тебя, он не принадлежит к чистокровным волшебникам…»

Сегодняшний разговор… Какая же она идиотка!

Конечно, не Андромеду он имел в виду.

И не Беллу Блэк.

Девушку, не отличающуюся умом… Непослушную дочь… Чистокровную ведьму, выбравшую того, кто не имел ни малейшего отношения к волшебному миру…

Белла застонала и закрыла лицо руками. Как, ну как она не догадалась сразу?! Почему не сообразила ничего лучшего, чем жалкое «я не знаю»?

«А если бы ты поняла, что он говорит о своей матери — что бы ты сказала тогда?»

Что бы ты выбрала — влачить долгую и безрадостную жизнь старой девы, вечно попрекаемой отцом и братом, или стать позором семьи, пойти на обман, познать унижение, отчаяние и нищету и умереть, оставив своего единственного ребенка на милость чужих людей?

Было бы интересно знать, что сама Меропа Мракс ответила бы на этот вопрос.

Седьмой учебный год Беллы в Хогвартсе подошел к концу.

Последнее утро накануне отъезда она бродила по замку, мысленно прощаясь с местом, где провела семь лет своей жизни. И хотя время, проведенное здесь, не назовешь особенно счастливым, было что-то невероятно грустное в том, что целая эпоха ее жизни подошла к концу. Может быть, когда-нибудь она еще вернется сюда: пройдется по коридорам, поглядит в окно на школьный двор, посидит на берегу озера — но все будет совсем иначе, не так, как сейчас. Ее ждет новая жизнь, и все, что было до этого, станет не более чем воспоминанием.

Белла собрала свой чемодан, проверила, не осталось ли у нее книг из школьной библиотеки; зашла в совятню и высыпала в общую кормушку остатки птичьего корма, чтобы не тащить их с собой.

Она не хотела идти в Большой зал, где будет много людей, но голод все же погнал ее на завтрак. К счастью, большая часть учеников уже успела покончить с едой и за столом было не очень шумно. Белла намазала хлеб маслом и налила себе кофе.

— Ты уже собрала свои вещи? — услышала она голос Нарциссы. Та обращалась к Андромеде.

Средняя из сестер Блэк сегодня по какой-то причине предпочла родной слизеринский стол, хотя с того самого рокового вечера после поражения Хаффлпаффа в квиддичном матче, Энди за завтраком, обедом и ужином сидела рядом со своим ненаглядным Тонксом за столом его факультета. Как старосте, Белле следовало еще в самом начале пересадить Андромеду на прежнее место, но ей настолько опостылели собственные обязанности, да и вообще эта парочка, что она предпочитала упорно не замечать нарушения. Пусть делают что хотят, только бы ее оставили в покое.

— Да, — кивнула Андромеда, не поднимая глаз от тарелки.

— Можно положить к тебе несколько книг? Мой чемодан забит до отказа, несмотря на то, что я почти все свои вещи уменьшила.

Энди покачала головой.

— Попроси Беллу. Я не поеду с вами.

— Что?!

— Я не поеду домой, — отчетливо повторила Андромеда. На этот раз она посмотрела Нарциссе в глаза.

— Энди… Но почему? Куда же ты…

— Тебе лучше не знать.

— Белла! — позвала Нарцисса.

Это был едва ли не первый раз, когда она обратилась к старшей сестре после ссоры. Белла мрачно усмехнулась про себя. Да уж, стоит сказать Андромеде спасибо. Хотя вряд ли перемирие продлится долго, скорее всего, это лишь временное сотрудничество, чтобы вернуть блудного кентавра обратно в табун.

— Энди говорит, что не поедет с нами домой! — сообщила Нарцисса.

Как будто Белла могла не слышать разговор, который происходил практически у нее под носом.

Интересно, чего на этот раз от нее хотят? Впрочем, пусть разбираются сами. Она смертельно устала от проблем, связанных с выяснением отношений.

Поэтому вместо ответа она только пожала плечами и откусила кусочек тоста, тем самым давая понять, что ей совершенно все равно, кто, куда и когда поедет.

— Если хочешь, можешь положить свои книги ко мне, — сказала она Нарциссе.

Судя по выражению лица младшей сестры, проблема с багажом перестала быть актуальной. Что ж, тем лучше. Зато во взгляде Андромеды читалось неподдельное удивление и даже… разочарование?

«Настроилась на бурную семейную сцену? Прости, сестренка. Оставь свою пламенную речь на потом», — с мрачным удовлетворением подумала Белла, возвращаясь к своему кофе.

Оставшееся время все трое сидели молча.

* * *

Цигнус Блэк никак не прокомментировал отсутствие Андромеды — когда на пороге дома появились Белла и Нарцисса, отец поприветствовал их точно так же, как делал это всегда: поцеловал каждую в лоб и спросил, хорошо ли они добрались. Словно только их двоих он и ожидал увидеть сегодня. Словно других детей у него никогда и не было.

Друэлла прижала к себе Нарциссу, погладила ее по голове, словно та была совсем маленькой девочкой; затем настал черед старшей дочери. В материнском объятии не было теплоты и искренности; как ни была кратка эта ласка, Белла едва стерпела ее и поспешила поскорее отстраниться, не глядя на мать.

— Сегодня за ужином у нас будут гости.

— Кто придет? — с интересом спросила Нарцисса.

Цигнус Блэк бросил предостерегающий взгляд на жену.

— Дядя Джулиан, мистер Лестрейндж с сыновьями, милорд и его новый друг — он нам еще не представлен.

«Дядя Джулиан» — так в семье называли двоюродного брата Друэллы, Джулиана Розье. Сорокалетний холостяк, он обладал довольно привлекательной внешностью и умом, что позволяло ему втайне считать себя неотразимым; таким он и был в глазах тех, кто судил о нем по первому мимолетному впечатлению. Однако более внимательный наблюдатель мог бы упрекнуть мистера Розье в некоторой женственности, слащавости и излишней самоуверенности. Даже Нарцисса признавала, что кузен матери «немного пижон»; Белла же втайне питала к нему острую неприязнь, хотя, разумеется, и та и другая в его присутствии вели себя со всей возможной вежливостью и дружелюбием, как и подобает «прекрасным юным голубкам» (определение дяди Джулиана). Поэтому услышав, что мистер Розье будет на вечере (что не было такой уж большой неожиданностью, поскольку он довольно часто ужинал у Блэков), Белла ощутила легкий прилив раздражения; однако она тут же напомнила себе, что на вечере будет Реддл, а с ним Долохов. Да еще Рабастан. «И Руди», — ехидно добавил внутренний голос.

— Белла, ты можешь надеть к своему платью жемчуг — ведь ты уже не школьница — с белым шелком будет смотреться восхитительно.

«Очередной кукольный наряд!»

— Пожалуйста, мама, можно мне надеть что-нибудь другое? Белый цвет такой маркий.

— Глупости, — тут же отозвалась Друэлла со своей обычной непоколебимой уверенностью. — Незамужней девушке не пристало надевать вечером яркие туалеты. Это очень вульгарно. Ни одна благородная юная леди…

— Пусть надевает что хочет, — резко оборвал жену Цигнус. — Моя дочь имеет право носить то, что ей нравится. Ее благородное происхождение не нуждается в том, чтобы его доказывали с помощью тряпок.

Миссис Блэк не ответила, даже не посмотрела на мужа. Ее лицо приняло отчужденное выражение, тонкие губы сжались в нитку. Обе девушки разом почувствовали себя неловко. Внутреннее чутье подсказало Нарциссе, что родители, должно быть, почти не разговаривают друг с другом, поссорившись из-за Андромеды. Белле давно было известно чуть больше благодаря случайно прочитанному письму, но только сейчас она отчетливо осознала, какая пропасть лежит между матерью и отцом; и эта пропасть с каждым днем только ширится, осыпается земля под ногами, грозя увлечь их за собой в неизмеримую бездну обоюдной ненависти.

* * *

Ровно в восемь часов вечера Белла спустилась в гостиную. Платье цвета зеленого мха с отделкой из кремовых кружев сидело на ней превосходно, длинные серьги с изумрудами подчеркивали изящество ее шеи, волосы были тщательно уложены на затылке и красиво ниспадали на плечи аккуратными локонами. Даже капризное зеркало, в которое она посмотрелась перед самым выходом, одобрило ее внешний вид.

Гости и хозяева были в сборе; Нарцисса на фоне тускло-коричневого платья матери и черных костюмов мужчин выделялась белым пятном. Белла сразу увидела Реддла — тот стоял в компании Долохова, ее отца и мистера Лестрейнджа и о чем-то рассказывал вполголоса.

Она подошла поздороваться.

— Добрый вечер, милорд… мистер Лестрейндж…

— Добрый вечер, Белла, — услышала она спокойный и мягкий голос Темного Лорда. — Позволь представить тебе нашего единомышленника из Болгарии. Антонин Долохов — Беллатрикс Блэк, дочь хозяина этого гостеприимного дома.

— Очень приятно, мистер Долохов.

— Взаимно, мисс Блэк.

Она протянула ему руку для пожатия, но тот взял ее так, словно собирался поцеловать. Белла едва удержалась от того, чтобы не вырвать свою ладонь.

«Болван! Мы же не на балу!»

Прочел он ее мысли или нет, но Долохов внезапно спохватился и вместо того, чтобы поцеловать воздух в дюйме от ее кожи, сжал ее руку и энергично тряхнул. Реддл с интересом следил за этой маленькой сценой. Старый мистер Лестрейндж снисходительно улыбнулся. Белла тоже улыбнулась, чтобы сгладить неловкость, и отошла поздороваться с дядей Джулианом, Рабастаном и Руди, которые стояли возле ее матери и сестры.

— Белла, дорогая!.. — мистер Розье, на правах родственника, приблизился к ней первым, приобнял за плечи и приложился к щеке. Затем отстранился и, повернувшись к кузине, заявил: — Друэлла, твоя дочь стала совершенно обворожительной! За те месяцы, что я ее не видел, она расцвела, как розовый бутон.

Белла расплылась в приторной улыбке.

— Дядя Джулиан… — к счастью, в этот момент как раз подоспели младшие Лестрейнджи и Белла была избавлена от дальнейших изъявлений восторга. — Рабастан, Родольфус, — она по очереди протянула руку каждому из братьев, — я очень рада вас видеть.

Оба явно были поражены не меньше, чем дядя Джулиан: Рабастан на секунду даже смутился, отвечая на ее пожатие; что до Родольфуса, то прежней злобной неприязни не было и в помине — в его глазах читалось одно восхищение. Впрочем, он все же попытался это скрыть. И впервые Белла поймала себя на мысли, что, возможно, ей стоило бы быть снисходительной к Руди — по крайней мере, иногда он способен на искренность.

— Блэк, наконец-то ты купила расческу. Или это парик?

— И тебе добрый вечер, бестактный наследник.

— Да ладно, где твое чувство юмора?

— Брат, сгинь и не позорь нашу фамилию, ты безнадежен! — вздохнул Рабастан и обратился к Белле. — Отлично выглядишь!

— Спасибо, — улыбнулась она.

— Давненько не виделись.

— Это точно. Зато теперь я, как и ты, обрела заслуженную свободу.

— Как экзамены?

— Более-менее. Я не переживаю на этот счет.

— Еще бы, — улыбнулся Рабастан. — С твоими-то знаниями. Жаль было расставаться со школой?

— Вот уж нет! Этот год был просто...

— Еще дерьмовей предыдущего? — шепотом спросил Рабастан.

— Но бутылка цела — мы же договаривались допить ее вместе.

Прозвенел звонок, созывающий на ужин.

— Не согласитесь ли вы сопровождать меня к столу, сэр?

Рабастан церемонно поклонился и подал руку.

— Почту за честь, миледи.

* * *

Разговор за ужином почти целиком вертелся вокруг Болгарии: Темный Лорд, мистер Блэк и мистер Лестрейндж задавали Долохову вопросы, тот старательно отвечал на них, Рабастан демонстрировал вежливую заинтересованность в общей беседе тем, что время от времени вставлял краткие реплики, а Руди не утруждал себя даже этим. Друэлла и Нарцисса сидели молча. Дядя Джулиан, сидящий слева от Беллы, сосредоточил свое внимание на ней: расспрашивал о школе, предлагал то или иное блюдо и почти через каждое слово повторял, какой стала красавицей. Белла терпеливо сносила его галантность, отвечала кратко и старалась не потерять нить общей беседы.

Белла прислушивалась к тому, что говорили мужчины, и медленно пилила серебряным ножом кусок холодного языка, который совершенно не вызывал у нее аппетита. И все же она продолжала есть — ведь мать внимательно следила, как дочери ведут себя за столом. По крайней мере, так было всегда. Сейчас вид у Друэллы был совершенно отсутствующий, казалось, ей наплевать на все происходящее. Белла невольно обратила внимание на то, как мать резко постарела и осунулась — и без того бесцветное лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок, узкие бескровные губы стали еще бледнее и тоньше. Миссис Блэк едва притронулась к тому, что лежало у нее на тарелке. Она задумчиво смотрела на скатерть перед собой и ни с кем не разговаривала.

Интересно, что произошло между родителями, когда Цигнус узнал об Андромеде? Рассказала ли мать о том, что было раньше? Поддерживает ли она теперь связь с дочерью? Вопросы, которым так и суждено остаться без ответа. Белла подцепила крохотный кусочек мяса и отправила в рот. Вряд ли у нее с матерью будет откровенный разговор на эту тему. С другой стороны, неужели отец так и будет продолжать вести себя, словно Андромеды никогда и не было? Хотя, наверное, это лучше, чем…

Ее мысли были прерваны громким распоряжением отца:

— Минни! — позвал он домового эльфа. Из угла тут же подскочила худенькая домовуха в белой сорочке, сделанной из простыни. — Принеси из погреба бутылку мерло. Ту, что с зеленой этикеткой. Ты знаешь.

— Да, хозяин, — поклонилась Минни и тут же исчезла.

— Вы должны попробовать, — обратился Цигнус к Долохову. — Готов поспорить, вы забудете вкус хваленых болгарских вин, когда отведаете это.

С легким хлопком Минни появилась вновь, сжимая в ручонках бутылку.

— Благодарю вас, сэр, — Долохов смутился. — Я не сомневаюсь, что вино прекрасно, но все же вынужден отказаться от предложения. Видите ли, я не пью вина.

— Совсем? — изумилась Нарцисса. — Даже мне папа позволяет один бокал за ужином. Правда, всегда велит Минни разбавлять вино пополам с водой, — добавила она.

Долохов улыбнулся.

— А вот мой отец однажды, когда мне было лет двенадцать, увидел, как я краду у него из-под кровати бутылку огневиски, и задал мне жару.

— Ваш отец хранил огневиски под кроватью? — простодушно переспросила Нарцисса. — Но ведь в погребе прохладнее… Да и неудобно это, наверное — эльфам каждый раз заходить в спальню хозяина.

— У нас не было эльфов. И спален тоже — в вашем понимании. Мы с отцом жили в одной комнате, мать с сестрой — в другой, — просто пояснил Долохов.

Нарцисса покраснела и потупилась.

— Наверное, вам было очень тесно, — едва слышно пробормотала она.

Зато Долохов не выглядел смущенным; он лишь слегка улыбался, словно подсмеивался сам над собой.

— Вовсе нет. В конце концов, все это дело привычки.

— Похоже, ваша семья не очень богата, мистер Долохов, — неожиданно произнесла миссис Блэк. До этого она оставалась безучастной; ее неожиданная реплика вызвала удивление — все посмотрели на Друэллу.

— Да, мэм, — подтвердил Долохов. — Я, кажется, уже говорил, что мои родители были очень простыми людьми — отец варил зелья на продажу, а мать собирала травы…

— Торговцы, — перебила его Друэлла. Она презрительно сложила губы и вскинула вверх подбородок. — Сын торговца отказывается пить вино, которое хранилось в этом погребе еще со времен гоблинских восстаний… Воистину, многое изменилось, — проговорила она вполголоса, словно бы ни к кому не обращаясь. — Кто бы мог подумать, что ты станешь таким демократом, дорогой, — она подняла глаза на мужа. — Впрочем, все это следствие того, что ты теперь называешь своими убеждениями.

Воцарилась пауза. Все смотрели на Друэллу. Но она выглядела хоть и бледной, но вполне спокойной и решительной. В отличие от Цигнуса — судя по желвакам на его лице, он был в бешенстве, хоть и старался сдерживаться.

— Я, — наконец выдавил он, — тысячу раз предпочту видеть за своим столом последнего нищего колдуна, который дорожит своими корнями, чем самую высокородную из всех чистокровных девиц, ради смазливого недоноска готовую уйти к магглам, чтобы позорить имя отца и плодить полукровных ублюдков!

— Отец! — в ужасе воскликнула Нарцисса.

Белла вздрогнула и невольно бросила взгляд на Реддла. Тот не отрываясь смотрел на Цигнуса; его лицо было непроницаемо. Зато на лицах остальных был написан настоящий шок.

Друэлла резко вскочила, опрокинув при этом собственный бокал. Огромное красное пятно мгновенно испортило скатерть. Не говоря больше ни слова, миссис Блэк стремительно вышла из комнаты. Воцарилась тишина, которую первой нарушила Белла. Цигнус был слишком разгневан, чтобы взять ситуацию под контроль, а без матери функции хозяйки ложились на нее.

— Минни, — тихо позвала она эльфийку. — Отчисти пятно и забери мамин прибор — она не вернется. Приношу свои извинения, господа, — обратилась она к присутствующим. — За мою мать — она сегодня очень расстроена и сама не сознает, что говорит. Мистер Долохов, — она посмотрела на него, — я счастлива нашему знакомству и хочу заверить, что мой отец и я всегда будем рады видеть вас в этом доме — отныне вы не только слуга милорда, но и наш друг.

Тот склонил голову в лучших традициях вежливости. Белла взяла свой бокал и отпила немного вина. Гости слегка расслабились; разговор мало-помалу стал входить в прежнее русло. Дядя Джулиан, чтобы подбодрить племянницу и показать свое восхищение ее решительностью, хотел было коснуться ее ладони, но Белла предусмотрительно отдернула руку. Она вновь посмотрела на Реддла — тот поймал ее взгляд и кивнул, чуть приподняв в улыбке уголки губ.

* * *

После ужина мужчины переместились в малую гостиную; Нарцисса ушла отдыхать, а Белла, отдав необходимые распоряжения Минни, вышла в сад. Последние часы потребовали от нее неимоверного напряжения, и сейчас она чувствовала смертельную усталость и желание хоть немного побыть одной. Она выбрала скамейку под старой раскидистой липой, ветви которой почти полностью заслоняли собой свет из окон дома — весьма удачно, поскольку Белле вовсе не хотелось попадаться никому на глаза. Она села, закрыла глаза и вздохнула. Каким длинным оказался этот день!

— Достали тебя эти светские приемы, верно?

Белла открыла глаза и приняла более подобающую позу еще до того, как осознала, кому принадлежит реплика. Ну конечно. Долохов стоял сзади, облокотившись на спинку скамейки; вероятно, все это время его скрывал ствол дерева.

— Что ты здесь делаешь?

Вместо ответа он поднял правую руку с зажатой в пальцах сигаретой. Белла покачала головой.

— У отца в кабинете есть сигары, он всегда предлагает…

— Да, но я отказался. А то еще привыкну к этим дорогим удовольствиям.

— Лучше бы тебе было остаться. Послушать, что они говорят.

— А так я дал им возможность немного обсудить меня.

Что ж, доля истины в этом была.

— Антонин, я хочу еще раз извиниться за маму. Если бы ты знал все, что случилось за последнее время…

Но Долохов перебил ее.

— Ни слова больше. Ты и так уже достаточно извинялась. Лучше сядь-ка поудобнее, вот так, и глаза снова закрой. Я уже ухожу.

— Нет-нет, кури, пожалуйста. Ты мне совсем не мешаешь. Кстати, — она вспомнила кое о чем, — а где сейчас твои родители?

— Мать дома, в Болгарии. Отец умер.

— А сестра? Я почему-то не думала, что у тебя есть сестра.

— Была, — ровным голосом отозвался Долохов. — Она умерла.

— Умерла? — удивленно переспросила Белла. — Такая молодая? Сочувствую. Как это случилось?

— Когда-нибудь расскажу. Не сейчас, — он сделал шаг, чтобы уйти.

— Останься, — снова попросила Белла.

Долохов усмехнулся.

— Вы забываете, мисс Блэк, что юной леди не пристало сидеть в потемках наедине с молодым человеком. Ваша репутация погибнет.

— По твоим словам, меня считают развратной порочной особой — стоит ли беспокоиться за такую репутацию?

— Ну… слухи — это одно, а вот твой отец и милые братья Лестрейнджи — совсем другое. Не хотелось бы напороться на них.

— Мой отец и слова не скажет, а… при чем тут вообще Лестрейнджи?

— Ой, да ладно тебе, Белла. Они же втрескались в тебя по уши.

— Втрескались?

— Ну, влюбились — одно и то же.

— Перестань так говорить, это неправда.

— Ну, значит, из нас двоих один слепой, и это не я.

— Нет, это значит, что один из нас дурак, и это не я.

— Перестань кокетничать, ты и так прекрасно все понимаешь!

— Нет, это ты не понимаешь ничего!.. — потеряла терпение Белла. — Да, возможно, Руди — то есть Родольфус — испытывал ко мне что-то. Но это было несерьезно и ни к чему не привело. А насчет Рабастана… Ты просто очень-очень-очень сильно заблуждаешься!

— Да ну?! — насмешливо протянул он.

— Именно!

— Спорим, я прав? — с коварной улыбкой предложил Долохов.

— Ты что, шутишь?! — возмущенно отозвалась Белла, вскакивая со скамейки и становясь напротив него. — Я не буду спорить с тобой! Да еще о таком!

— Жаль. Я мог бы неплохо разжиться…

— Разве что Авадой.

— А что же тогда ты так возмущаешься? Если, на твой взгляд, я несу дикий бред, почему…

— Потому что мне не нравится, когда говорят подобные вещи о близких мне людях!

Долохов затушил окурок и щелчком отправил его в кусты.

— Близкие люди, значит?! И они довольны таким раскладом? Но, с другой стороны, что остается этим юным джентльменам? Мистер Красноглазка вполне успешно справляется с ролью собаки на сене.

Его слова прервал звук пощечины. Белла вложила в удар все свое возмущение и ярость, и Долохов, который не успел увернуться, сморщился от боли и схватился за покрасневшую щеку.

— Никогда. Не говори. Со мной. Об этом. Никогда! Заговоришь — и я больше ни разу не посмотрю в твою сторону!

— Дерешься как маггловская девчонка, — проворчал он.

— Могу угостить Круциатусом — устроит?

Долохов покачал головой и неожиданно улыбнулся — добродушно и искренне.

— Друзья?

Белла только вздохнула.

Долохов все же ушел, а Белла еще долго оставалась в саду, не в силах заставить себя встать и вернуться в дом. Шел второй час ночи, гости уже должны были уйти; светлых окон оставалось все меньше, и Белла сидела почти в полной темноте. Печаль и усталость овладели ею; она так погрузилась в свои мысли, что даже не обращала внимания на холод.

Послышался тихий шорох: кто-то медленно шел по гравийной дорожке. Белла вздрогнула и нехотя подняла голову.

Это был Реддл. Он стоял спиной к свету, и потому Белла могла видеть только его темную фигуру в мантии. Он ничего не сказал, приблизился и сел на скамью рядом с ней.

— Куда ты пропала? Я ждал, когда ты вернешься, и мы сможем поговорить. У меня есть чудесная новость, и я хочу, чтобы ты узнала ее первой, — тихо сказал он. В его голосе угадывалось глубокое удовлетворение.

— Что такое? — спросила она и, по старой привычке, хотела заправить за ухо выбившийся локон. Но ее прическа осталась безупречной, ни один волосок не покинул надлежащего места, и потому жест был напрасным. Зато она почувствовала, как ее пальцы скользнули по мокрой щеке и искренне удивилась. Она что, плакала? Оставалось только надеяться, что Реддл, как и она сама, не заметил этого.

Он протянул ей распечатанное письмо.

— Прочти сама.

Белла взяла пергамент и стала читать. Письмо было составлено в деловом стиле, и она не сразу поняла, о чем именно в нем говорится. Пришлось перечитать снова. За каждой фразой чувствовался скрытый смысл, который успешно прятался в многословии.

— Что это значит? Тут говорится, что в случае удачи с переворотом в Британии французская аристократия выступит в поддержку смены режима…

— Это значит, что французы готовы объединиться с Британией, чтобы создать Магический альянс, который, в свою очередь, повлечет за собой установление единого правительства для наших стран.

— И во главе этого правительства будешь ты? — спросила Белла, складывая письмо и отдавая Реддлу. Она начала понимать.

— Да.

— Немного смахивает на...

— Диктатуру? — отозвался Реддл, придвигаясь к ней ближе. — Возможно. Недалек тот день, когда не только британские волшебники осознают необходимость разделения двух миров: магического и маггловского.

Белла повернулась так, чтобы видеть его лицо.

— Зачем тебе все это? Ты говорил, что хочешь превратить Британию в страну для волшебников. А теперь — Франция. Что дальше? Истребишь магглов как вид? Установишь мировое господство?

Реддл прищурился; он помедлил, прежде чем ответить.

— Я думал, ты будешь рада.

— Чему? — раздраженно бросила она. — Перспективе бесконечной войны? Даже если все магглы на свете вымрут, против тебя ополчатся свои же чистокровные волшебники. Это никогда не закончится!

— Разумеется, — спокойно отозвался Реддл. — Но я и не хочу, чтобы это заканчивалось. До победы еще далеко, и судить о результатах пока рано. Мы только в самом начале пути.

— Нет никаких «мы», Том, — выпалила Белла. — Эта война продлится десятилетия. Я умру раньше, чем увижу ее «результаты».

Он не ответил. Повисла пауза, во время которой Белла постаралась успокоиться и взять себя в руки. «Это Долохов», — думала она. — «Если бы не он с этими дурацкими… Все-все. Не нужно вспоминать. Зря я распалилась».

Ведь Реддл пришел сюда, чтобы рассказать то, что пока находится в секрете от всех прочих. Он хотел поделиться с ней своей радостью. Он никогда не скрывал своих истинных намерений. Никогда не обманывал ее, никогда не давал повода рассчитывать на что-то большее. Никогда не лез ей в душу, не читал мысли и не издевался.

— Существуют способы продлить человеческую жизнь, — неожиданно сказал Реддл.

Белла вздрогнула и удивленно воззрилась на него. Темный Лорд кивнул и добавил:

— На неограниченный срок.

— И что же? — спросила она после небольшого молчания.

— Я помогу тебе ими воспользоваться…

От неожиданности Белла буквально лишилась дара речи.

— … если захочешь.

Невероятно.

— Ты действительно сделаешь это? Ради меня?

— Почему нет? Ты одна из немногих, кто заслуживает бессмертия.

Она не ослышалась? Не может быть, это какой-то сон. Даже в самых смелых своих фантазиях она не могла предположить такого. Впрочем, любой, кто знал Реддла хотя бы вполовину так же хорошо как она, тоже усомнился бы в реальности происходящего.

— Я должна дать ответ сейчас?

— Нет, конечно, нет, — Реддл улыбнулся, видя ее замешательство. — Просто подумай об этом. Время терпит. И еще… — добавил он, вспомнив еще кое о чем. — Цигнус сегодня спрашивал моего совета. Насчет тебя.

— Меня?

Реддл слегка замешкался с ответом.

— Твои родители всерьез рассматривают предложение Родольфуса.

— Какое еще предложение? — нахмурилась Белла.

— Я не посвящен во все подробности, но, думаю, Цигнус в скором времени захочет обсудить с тобой вопрос о замужестве.

Беллу передернуло.

— Родольфус говорил с моим отцом? Когда?

— Пару часов назад, насколько мне известно.

Как интересно. Родольфус сделал предложение, не сказав об этом ей? Очень глупо с его стороны.

Последнюю фразу она произнесла вслух.

— Возможно. Я говорил после этого с твоим отцом: он спрашивал моего совета. Я знаю, что новый Пожиратель — Долохов — нравится тебе. Хотя его и нельзя назвать подходящей партией.

Она бросила быстрый взгляд на Реддла, но его лицо было серьезно.

— Я сказал, что будет правильнее предоставить тебе свободу в выборе спутника. И Цигнус согласился с моими доводами.

— Вот как? — медленно отозвалась Белла.

— Может быть, случившееся с твоей сестрой сделало его более — как там выразилась миссис Блэк? — демократичным?

Голос Реддла не изменился ни на йоту — тем неожиданнее прозвучало напоминание о случившемся за ужином. У Беллы сжалось сердце.

Значит, его все-таки задело. Конечно, задело.

— Ты должен знать… Мама всегда была очень привязана к Андромеде. Сейчас она сильно переживает и поэтому немного не в себе… Она бы никогда не сказала ничего подобного, если бы не…

Темный Лорд жестом попросил ее остановиться.

— Разумеется. Друэлле сейчас нелегко, раз она оказалась оторвана от любимой дочери.

Белла неуверенно кивнула.

— А младшая из твоих сестер, как я понял, пользуется особым расположением отца.

К чему он клонит?

— При чем тут Нарцисса?

— Вы с ней до сих пор в ссоре?

— Да, — нехотя отозвалась она.

— Ты скучаешь по ней?

— Да, — повторила Белла. К чему врать? Нарцисса была ее единственной подругой.

— Я могу помочь тебе?

Она невольно улыбнулась.

«Ты последний человек, кто мог бы помочь мне помириться с Нарциссой. Если не брать в расчет заклинание Империуса».

— Я справлюсь сама. Но все равно спасибо, Том.

* * *

Белла постучалась в дверь отцовского кабинета.

— Войдите!

Она вошла, осторожно прикрыв за собой дверь. Цигнус Блэк стоял у камина; при виде дочери он кивнул.

— Я здесь, как вы и просили, отец.

— Хорошо. Белла, мне нужно поговорить с тобой. Подойди ближе.

Она посмотрела на часы. Почти четыре утра — что понадобилось отцу так срочно? Может быть, это как-то связано с матерью? Или с Андромедой? Или с той ужасной сценой за ужином? Или с предложением Родольфуса, чтоб его душу дементоры высосали? Или эльфы доложили о том, что она какое-то время провела в саду наедине с Долоховым? Впрочем, насчет последнего вряд ли стоит беспокоиться. Цигнус был не из тех родителей, которые проявляют интерес к личной жизни своих детей. Он никогда не просматривал письма дочерей, не наказывал эльфам следить за ними, ни разу за все восемнадцать лет не заговорил на тему взаимоотношений между юношами и девушками… Возможно, в этом была ошибка Цигнуса — ведь его беспечность, безусловно, сыграла свою роль в случае с Андромедой. Но сама Белла была только рада отсутствию подобного контроля. Она предпочитала думать, что Цигнус слишком доверяет ей, чтобы усомниться в неподобающем поведении (это было гораздо приятнее, чем сознание того, что отцу на нее плевать).

— Что случилось?

Мистер Блэк ответил не сразу; он взял кочергу и пошевелил угли в камине. Только сейчас Белла обратила внимание на то, какой у отца усталый вид: скорбно сжатые губы, глубокие морщины, седина в некогда черных, как у нее самой, волосах. И, хотя Белла прекрасно знала, что Цигнусу уже за шестьдесят, мысль о нем как о пожилом человеке еще ни разу не приходила ей в голову. В конце концов, разве возраст такая уж проблема для волшебника? Но глядя на отца сейчас, она не могла не отметить, как сильно он постарел за последнее время.

— Сегодня вечером со мной разговаривал Руфус Лестрейндж, — медленно начал он. — И его сын… Младший, — добавил он после небольшой паузы.

Значит, все-таки Руди.

— Родольфус попросил у меня твоей руки. Точнее, — Цигнус поморщился, словно вся эта ситуация была ему неприятна, — он просил разрешения на то, чтобы… — он запнулся, не сумев подобрать верного слова.

— Ухаживать за мной? — подсказала Белла. Ей, как и отцу, тоже хотелось побыстрее закончить этот разговор.

— Да. Он сказал, что еще не говорил тебе о своих… э-э-э… чувствах…

Что ж, Руди почти не соврал.

— … поскольку сначала хотел заручиться моим согласием…

Цигнус замолчал. Белла ждала продолжения, но его не последовало. Казалось, отец засмотрелся на пламя и забыл обо всем.

— Что же вы ответили Лестрейнджам, отец?

Мистер Блэк аккуратно повесил кочергу на крючок и развернулся, встав спиной к огню — теперь она не могла видеть его лица.

— Это еще не все. Позже я говорил с милордом. Он посоветовал мне не оказывать на тебя давления в вопросе о замужестве. Видишь ли, Белла, — Цигнус снова замялся; из груди у него вырвался вздох, — это непростое решение. Давай-ка лучше присядем, — он опустился в свое любимое кресло и указал ей на соседнее, — и обсудим все по порядку.

Белле ничего не оставалось, как подчиниться.

— Тебе уже восемнадцать, ты взрослая девушка. Многие в твоем возрасте давно имеют жениха, как твоя сестра Нарцисса. С тобой же все обстоит иначе. Признаюсь, когда-то я и Руфус думали о том, чтобы устроить ваш брак с Рабастаном. Обстоятельства этому благоприятствовали. Но потом все изменилось; ты, наверное, уже знаешь, что Рабастан отказался от наследства в пользу брата и предпочел пойти своей дорогой. Жаль, он был славным юношей… И всегда мне нравился…

— Он и сейчас славный, — отозвалась Белла.

— Да-да, это верно… Но сейчас речь не о нем… Я вот что хотел узнать… — Цигнус поднял голову и посмотрел дочери прямо в глаза. — Есть тот, за кого бы ты хотела выйти замуж, Белла? Милорд говорил что-то про этого новенького, Долохова… Он, конечно, небогат, точнее, почти нищий, но… — мистер Блэк окончательно смутился. Белла невольно почувствовала к нему жалость. Сейчас он был совсем не похож на деспотичного чистокровного аристократа — только на старого усталого человека. — Ты как думаешь?

Она выдержала взгляд и выждала небольшую паузу.

— А мне обязательно выходить замуж?

К ее большому облегчению, Цигнус не рассердился. Только сжал губы и опустил глаза.

— Так уж устроен этот мир, — пробормотал он, — что умных людей в нем куда меньше, чем идиотов. А я не потерплю грязной лжи и оскорблений в адрес моей дочери! — Белла вздрогнула и закусила губу. — Да-да, и не позволю, чтобы грязнокровки и маггловские прихвостни трепали имя Блэков на каждом углу!

— Папа… — пробормотала она.

Мистер Блэк осекся и посмотрел на дочь; на его лице отразилось легкое удивление. Белла уже давно не звала его «папой», предпочитая более почтительный вариант «отец»; и теперь подобная нежность с ее стороны казалась чем-то из ряда вон выходящим.

— Я выйду за Родольфуса, если таково ваше желание, — мягко произнесла она. — Решать вам. Как скажете, так и поступлю.

Он ответил не сразу.

— Ты хорошая девушка, Белла.

«Они что, все сговорились меня хвалить?»

— Я горжусь тем, что ты моя дочь. Возможно, я бывал к тебе более строг, чем к твоим сестрам, но теперь я вижу, что поступал правильно. Да… беда в том, что я был слишком добр к другим…

— Не вините себя, отец…

Цигнус покачал головой.

— Я отрекся от нее… Она мне больше не дочь. Остается лишь смириться.

— Это тяжело, — тихо сказала Белла.

— Очень тяжело! — согласился он. — Но я должен был это сделать… Иначе не смог бы уважать себя.

Некоторое время оба молчали; Цигнус казался глубоко погруженным в свои мрачные думы. Наконец Белла встала, подошла к отцу, положила руки ему на плечи и, наклонившись, поцеловала в висок.

— Как сказал когда-то наш общий друг — верность ничего не стоит, если она ничем не доказана. Утешьтесь, отец. Потом будет легче.

Родольфус все-таки добился своего.

Его помолвка с Беллой состоялась спустя три недели после памятного вечера в поместье Блэков. Свадьбу же назначили на двадцатое декабря, решив приурочить ее к Рождеству.

Препятствий не было никаких; формальные вопросы удалось уладить легко и быстро. Белла получила огромное приданое — после ухода Андромеды из семьи Цигнус разделил сумму, которая причиталась ей, между двумя оставшимися дочерьми. Родольфус же после женитьбы становился полноправным владельцем Лестрейндж-холла с ежемесячным доходом, на который он мог при желании купить десяток живых единорогов. Лестрейнджи-старшие, чтобы не мешать молодым, перебирались жить в другое свое поместье, расположенное на границе с Шотландией; Рабастан же еще летом снял себе небольшой дом. Родольфус настаивал, чтобы брат получил половину общего капитала; родители готовы были поддержать эту инициативу, но Рабастан категорически отказался взять больше той скромной суммы, которая была оговорена изначально, когда он впервые заявил о своем намерении зажить своей жизнью.

Помолвка состоялась в поместье Блэков; присутствовали только члены обоих семейств и, как особый гость, Темный Лорд. Невесте все же пришлось нарядиться в белое платье; пока Минни делала ей прическу, Белла равнодушно разглядывала свое отражение в зеркале. Ей не нравились ни тройные бусы, за которые постоянно цеплялись волосы, ни тяжелые серьги с жемчужинами величиной с орех; но Друэлла, выбиравшая наряд для такого торжественного события, настояла на том, чтобы Белла украсила себя и тем и другим.

— Убрать эти локоны или оставить, мисс? — вопрос эльфийки заставил Беллу вынырнуть из своих размышлений.

— М-м-м… Убери… или оставь… да, пожалуй, оставь. А впрочем, смотри сама, как лучше.

Минни на секунду замешкалась, но в итоге все же оставила локоны кокетливо выбиваться из общей прически. Белла улыбнулась.

— Скоро тебе не придется возиться с моей гривой, Минни. Когда я уеду, у тебя освободится куча времени.

— Хозяин пообещал, что отдаст Минни вам, мисс, — пропищала служанка. — «Отправишься в Лестрейндж-холл вместе с моей дочерью в качестве ее приданого» — так он сказал еще две недели назад.

— Да? Но это лишнее. Я поговорю с папой, чтобы он разрешил тебе остаться.

— Не надо, мисс! Минни хороший эльф! Минни будет рада служить вам в доме мистера Родольфуса!

— Ладно тебе, — улыбнулась Белла. — Ты всю жизнь здесь прожила. Зачем тебе уходить? Да и мама без тебя не справится, ты у нас самая толковая из всех домовых эльфов.

— Спасибо, мисс, — пропищала она. — Но лучше я отправлюсь с вами. Я всегда была вашей служанкой; кто, кроме меня, будет там за вами ухаживать? Тамошние эльфы, может, те еще тупицы. Какая-нибудь неумеха все волосы вам повыдергает, да платья помнет, да еще сахару в кофе переложит… Нет, Минни другой вас не доверит, и хозяин с хозяйкой знают про это. Мисс Друэлла как-нибудь обойдется, у нее есть старая Эбби, которая еще у Розье прислуживала; а Минни к вам с самого вашего рождения была приставлена, так что…

— Хорошо-хорошо, — с улыбкой прервала ее Белла. — Так и быть. Признаться, мне и самой не хотелось бы с тобой расставаться. Но я думала, что тебе будет одиноко в чужом доме, а здесь твои друзья.

— Вы будете приходить сюда в гости, а Минни с вами. Друзья без Минни не пропадут, а вот вы можете, — убежденно заявила эльфийка. Белла решила больше с ней не спорить — на такие весомые аргументы у нее все равно не нашелся бы достойный ответ.

— Вот и все, — наконец сказала Минни и с удовлетворением оглядела плоды трудов своих маленьких ручек.

— Отличная работа, — похвалила Белла. Ее густые и блестящие волосы, зачесанные назад и уложенные на затылке, действительно смотрелись очень эффектно, а оставленные по бокам локоны подчеркивали белизну и изящество шеи.

Минни помогла ей расправить складки на платье и подала волшебную палочку. Белла спустилась вниз; там уже находились ее родители, Нарцисса, дядя Джулиан, Орион и Вальбурга Блэки вместе с сыновьями — десятилетним Сириусом и Регулусом, которому вот-вот должно было исполниться девять. Прибытия Лестрейнджей ожидали с минуты на минуту.

Первой невесту заметил Сириус. В момент ее появления он выслушивал гневное шипение Вальбурги, которая, заметив, что мальчик максимально ослабил свой галстук-бабочку, взялась его поправлять, едва не задушив при этом своего старшего сына и наследника.

— Смотри, мама — Белла! — громко произнес Сириус. Миссис Блэк повернула голову и на мгновение утратила обычную бдительность; ее хватка ослабла, и мальчишка тут же выскользнул из рук матери.

Все взгляды разом устремились на нее; по выражению лиц Белла поняла, что нужный эффект достигнут. Она слегка вздернула подбородок и улыбнулась.

Белла едва успела поздороваться и выслушать бурное восхищение тети Вальбурги, которая подлетела первой, чтобы смачно расцеловать невесту в обе щеки, как в гостиной появился домовой эльф, чтобы доложить о приходе остальных гостей.

— Мистер и миссис Лестрейндж с сыновьями: мистером Рабастаном Лестрейнджем и мистером Родольфусом Лестрейнджем; миссис Селвин и ее дети: мистер Эдмунд Селвин и мисс Стефания Селвин.

И вот они вошли: мистер Лестрейндж, одетый в новый парадный костюм, весь сияющий и элегантный, под руку с миссис Лестрейндж, затем Рабастан и Родольфус, а следом за ними — все трое Селвинов.

Мистер Лестрейндж обнял Беллу за плечи и поцеловал в щеку — и все это даже искреннее, чем это делал обычно ее собственный отец. Зато миссис Лестрейндж ограничилась сдержанным приветствием и сразу отошла в сторону, давая дорогу сыновьям. Белла тепло поздоровалась с Рабастаном и нерешительно замерла перед Руди. Будущий жених слегка замешкался; было очевидно, что ему тоже неловко. Оба сознавали, насколько странно выглядят со стороны, но что тут можно было поделать? Наконец Белла протянула Родольфусу руку для пожатия; тот криво усмехнулся, но все же вяло тряхнул ее и поспешно ретировался, уступая место миссис Селвин.

Селвины были родственниками Родольфуса со стороны матери. Лора Селвин, в девичестве Яксли, приходилась родной сестрой Грете Лестрейндж. Она рано овдовела; впрочем, муж оставил ей не только двоих детей, но и солидное состояние. И вот сейчас семнадцатилетний Эдмунд и тринадцатилетняя Стефания стояли рядом с матерью и приветливо скалили желтоватые зубы.

— Вот где виновница торжества! Дай я поцелую тебя, моя девочка! Ты так похудела с нашей последней встречи… И эта нездоровая бледность… Надеюсь, все это от волнения. Я всегда говорила, что ненужная торжественность губительна для нежных организмов… — лепетала миссис Селвин, обнимая Беллу.

— Надеюсь, вы сами хорошо себя чувствуете? — осведомилась Белла, нацепив на лицо участливую мину.

— Да-да, со мной сегодня все отлично! А вот бедняжка Стефания с утра ужасно страдала от головной боли. Волнение, вот единственная причина, я всегда это говорю. Но мою ласточку легко понять: ведь ей тоже скоро… — миссис Селвин не стала заканчивать фразу, ограничившись многозначительным взглядом и лукавой улыбкой. Белла знала, что мисс Селвин готовилась обручиться с Фредериком Паркинсоном, двадцатилетним отпрыском довольно состоятельного семейства. Сей юный джентльмен, в отличие от многих ровесников из своего окружения, в свое время был распределен на Хаффлпафф, поскольку его хаффлпаффская медлительность была свойственна ему гораздо больше, нежели слизеринская хитрость.

«Они станут прекрасной парой», — подумала Белла, представив толстого флегматичного Фредерика рядом с чахлой Стефанией, которая как раз в этот момент шептала ей что-то про «огромное счастье», то и дело оглядываясь на мать, кивающую на каждое слово дочери.

Белла недолюбливала миссис Селвин; та постоянно жаловалась на жизнь и чрезмерно опекала своих детей, которые благодаря такому усиленному вниманию росли на редкость болезненными и бесхарактерными. Она вечно вздыхала, качала головой и делала несчастное лицо независимо от ситуации; при этом обладала талантом видеть негативные последствия даже самого радостного события; если же случалось что-то хоть мало-мальски плохое, в устах миссис Селвин эта новость приобретала размах вселенского несчастья. Внешне эта дама напоминала грустную курицу, и порой Белле хотелось свернуть ей шею и таким образом избавить от всех страданий: реальных и воображаемых.

«Какое счастье, что Энди не выйдет замуж за Эдмунда», — мелькнуло в ее голове, пока она пожимала руку юному Селвину.

Изначально планировалось, что гостей будет раза в четыре больше — среди них был и Люциус Малфой, — но Белла вычеркнула большую часть приглашенных из списка, составленного Друэллой. Будущая миссис Лестрейндж хотела, чтобы обручение было обставлено как можно скромнее, по-семейному, и Родольфус в этом был солидарен со своей невестой, но Селвины, как и семейство Ориона Блэка, входили в круг так называемых «самых близких» родственников. Обойти их приглашением было нельзя. Как, впрочем, и дядю Джулиана. Единственным гостем, который не приходился родственником ни с той, ни другой стороны, и которого потому не собиралась приглашать Друэлла, оказался Реддл; его имя Белле пришлось собственноручно вписать поверх остальных.

Темный Лорд прибыл немного позднее, когда гости и хозяева уже успели поздороваться, пообщаться и немного надоесть друг другу. Реддл вошел, одетый в парадную мантию глубокого серого цвета, улыбающийся так, словно сегодняшний день едва ли не самый радостный в его жизни.

Предполагалось, что оглашение состоится вечером, а до этого времени гости и хозяева будут приятно проводить время в доме, в саду и на лужайке, где ради такого случая установили шатер. Эльфы сновали туда-сюда, разнося напитки и угощение. Нарцисса взялась развлекать Регулуса: она предложила показать мальчику библиотеку, и тот с радостью согласился. Миссис Селвин заявила, что сегодня у нее сильное головокружение, и попросила проводить ее в какое-нибудь тихое и спокойное местечко, а миссис Лестрейндж вызвалась посидеть с сестрой, пока та будет пить целебный отвар. Цигнус, Руфус и Темный Лорд расположились на веранде; Белла украдкой посматривала в ту сторону, стараясь угадать, о чем они разговаривают. Мистер Лестрейндж поймал один из таких взглядов и ласково улыбнулся.

«По крайней мере, у меня будет отличный свекор», — подумала она, улыбаясь в ответ.

К ней подошла встревоженная Вальбурга.

— Ты не видела Сириуса, дорогая? — спросила она.

— Нет, тетя.

— Он куда-то пропал! Полчаса уже его ищу. Этот мальчишка загонит меня в гроб!

— С ним все в порядке, я уверена, — попыталась успокоить ее Белла.

— Ах, милая моя, ты совершенно не знаешь, на что он способен! На прошлой неделе увел отцовского гиппогрифа и улетел на нем за пределы поместья! Чудом не упал и не сломал себе шею! Отец наложил на него домашний арест, и этот негодник попытался сбежать через камин в кабинете! Если бы не Кикимер, который приставлен за ним следить…

— Я поищу Сириуса, тетя, хорошо? — перебила Белла. — Прямо сейчас обшарю все поместье и приведу к вам.

— Не стоит беспокоиться, деточка. Пошли кого-нибудь из домовиков.

— Нет-нет, я сама, — пробормотала Белла, думая только о том, чтобы побыстрее отвязаться от тетки.

Она решила начать с дома, а точнее, с кухни. Вполне возможно, что Сириус наведался туда, если не принимал участия в пикнике в саду.

Белла обогнула угол дома и подошла к черному ходу: ей не хотелось привлекать лишнее внимание. Она заглянула на кухню, но там никого не было, кроме домовика-повара Гугу.

— Ты видел Сириуса? — спросила она у него.

— Гугу видел, как мистер Сириус идет с старому лодочному сараю, — пискнул эльф.

Лодочный сарай так лодочный сарай. Белла направилась туда. Уже подходя к пруду, она услышала голоса. Сириус? Нет, кажется, кто-то другой. Подходя ближе, она поняла, что разговаривают два человека: мужчина и женщина.

— Мама! — словно в ответ на свои мысли она услышала голос Рабастана: громкий и сердитый. — Все уже решено. Нам остается только смириться с его выбором.

— Я никогда не смирюсь! — раздраженно ответила миссис Лестрейндж. — Он опозорит нашу семью!

— Тише, успокойтесь! Сколько еще вы будете мучить его? В свое время вы с отцом поставили только одно условие: чтобы он нашел девушку из древней чистокровной семьи…

Белла замерла. Она боялась даже дышать. Сердце мучительно сжалось.

— Девушку?! — истерично выкрикнула миссис Лестрейндж. — Разве ее можно так назвать?! Только глухой не слышал об этой грязной истории с Лордом. И я должна мириться с тем, что мой сын хочет жениться на…

— Хватит! — гневно оборвал ее Рабастан. — Она будущая жена Родольфуса, и вы не можете…

— Что ты тут делаешь? — раздался за ее спиной звонкий мальчишеский голос.

Белла резко обернулась. Сзади стоял Сириус. Он снял свою бабочку и успел изрядно помять парадный костюм.

Не говоря ни слова, она взяла его за руку и потащила назад. Мальчишка не сопротивлялся, о чем Белла в данный момент даже жалела. В голове еще звучал голос будущей свекрови, кровь стучала в висках, щеки горели.

— Эй, Белла, ты чего? — Сириус все-таки не выдержал: она шла слишком быстро, волоча его за собой, из-за чего он споткнулся и едва не упал.

— Ничего, — процедила она.

— Знаешь, ты очень красивая. И я рад, что ты выходишь за Родольфуса. Он лучше, чем… А ты и Темный Лорд правда... в смысле, он же такой страш…

— Что-о-о?! — прорычала Белла, останавливаясь и поворачиваясь к нему. — Что ты сказал?!

— Ничего, — поспешно выдавил Сириус. Он понял, что допустил явную оплошность, но пока не мог понять, в чем именно.

Она отпустила его руку и наклонилась к нему. Мальчик отшатнулся, испуганный выражением ее лица.

— Возвращайся к своей матери и не отходи от нее до конца приема. Попробуешь ослушаться, и узнаешь, что такое Круцио. А услышу от тебя сегодня еще хоть слово, кроме «спасибо» и «до свидания», позабочусь о том, чтобы ты даже собственное имя забыл. Понял меня?

— Д-да.

— Иди.

Но не успел мальчик отойти и на пару шагов, как…

— Баубиллио!

Сириус охнул от легкого электрического разряда, пронзившего его тело. Он с обидой посмотрел на Беллу.

— Какого дементора, я же шел, как ты сказала!

— Так у меня будет больше уверенности, что ты и дальше останешься таким же послушным, — отозвалась Белла, убирая в рукав волшебную палочку.

— Стерва, — буркнул Сириус себе под нос, но спорить больше не решился. Белла услышала его, но предпочла проигнорировать. Ей нужно было успокоиться и привести мысли в порядок. Впереди оглашение… Руки сжались в кулаки.

«Скоро они все поймут, с кем имеют дело, и горько, очень горько пожалеют», — мстительно подумала она.

* * *

— Родольфус и Беллатрикс! Отныне ваши имена будут связаны так же нерушимо, как и ваши сердца. Храните верность своей семье, своей стране и друг другу! — слова Цигнуса прозвучали торжественно и с чувством.

У Родольфуса слегка дрожали руки, когда он надевал своей невесте кольцо — старинное помолвочное кольцо, которое когда-то носила его мать, а до нее еще десяток других женщин из рода Лестрейнджей. Белла подставила жениху губы, получила целомудренный поцелуй и широко улыбнулась, как и положено всякой девушке в ее положении. Началась череда поздравлений: каждый в обязательном порядке жал руку Руди и прикладывался к щеке Беллы. Нарцисса быстро чмокнула сестру и тут же отошла, не сказав ни слова; зато миссис Селвин одарила молодую невесту томным объятием и наказом беречь «нашего милого Родольфуса».

Последним подошел Реддл. Он тепло поздравил Родольфуса, обнял Беллу; даже сквозь мантию она почувствовала, какой он худой и какая холодная у него кожа. Казалось невероятным, что в этом мертвом теле бьется живое сердце — и все же это было именно так.

«Гибрид змеи и лягушки», — некстати вспомнилось язвительное сравнение Нарциссы. «Он же такой страшный», — определение Сириуса. Оба они судили, ничего не зная. Белла закрыла глаза и крепче прижалась лбом к груди Реддла.

— Моя дорогая девочка, — Темный Лорд слегка отстранился и с улыбкой взглянул ей в лицо. — В этот счастливый день… Проси у меня, что хочешь, я буду рад выполнить любое твое желание.

— Я хочу только одного, — не задумываясь, быстро сказала она. — Хочу всегда быть с вами.

Красные глаза вспыхнули. Родольфус нервно дернулся, но ничего не сказал; Белла даже не посмотрела на него; в зале воцарилась напряженная тишина.

— Разумеется… ты навсегда останешься…

— Нет, — перебила Белла. Не разрывая зрительный контакт, она протянула ему левую руку. — Я хочу получить Черную Метку, милорд. Когда-то вы обещали мне это. Я клянусь, что буду самой верной, самой преданной вашей сторонницей. Прошу, выполните это мое желание, и я буду бесконечно счастлива.

На лице Реддла отразилось короткое колебание; но он все же кивнул.

— Подождите, милорд, — остановил его Родольфус. — Я прошу вас о той же милости.

Белла бросила быстрый взгляд на остальных. Миссис Лестрейндж застыла с каменной миной. Миссис Селвин растерянно хлопала глазами, не до конца сознавая, что сейчас происходит. Миссис Блэк смотрела на всю троицу с плохо скрытым отвращением, а Нарцисса… Белла поспешно отвернулась, чтобы не видеть выражение лица младшей сестры.

Темный Лорд взял их обоих за руки. Она почувствовала сперва легкое жжение, которое с каждой секундой становилось сильнее, но еще до того, как терпеть стало невозможно, все прекратилось. Родольфус негромко застонал, но Белла уже не чувствовала боли. Она взглянула на свой рукав: он был весь пропитан кровью, красные капли падали вниз и пачкали подол платья.

— Поздравляю вас, — негромко произнес Лорд. — Отныне мы связаны навсегда.

Лето сменила осень; Нарцисса уехала в школу. С ее отъездом дом Блэков словно опустел. Друэлла предпочитала завтракать, обедать и ужинать у себя, и бывало так, что ни муж, ни дочь не видели ее по целым дням. Белла подозревала, что мать поддерживает связь с Андромедой, но не решалась сказать об этом отцу. Впрочем, Цигнусу, казалось, было безразлично, чем занимается его жена. Он с головой ушел в финансовые дела.

Подготовка к свадьбе свелась к тому, что Цигнус выделил деньги, Белла заказала подвенечное платье и туфли, а Друэлла распорядилась за несколько месяцев привести дом в порядок, обновить мебель, повесить новые портьеры и вырастить в оранжерее несколько сотен роз. Иными словами, домовые эльфы сбивались с ног, а их хозяева старались не сойти с ума от скуки.

Примерно раз в неделю их навещал Лорд. Он уже больше года находился в розыске, ему грозил суд и обвинение в антиправительственной деятельности. Однако не только авроры — журналисты охотились за Темным Лордом с не меньшим энтузиазмом. Его имя все чаще стало мелькать на страницах независимых газет, которые могли позволить себе большую свободу, тогда как «Ежедневный пророк» чаще скрывал факты, чем публиковал их.

Собрания Пожирателей Смерти проходили каждый месяц. В качестве места встречи использовался дом одного из приближенных Лорда. Эти встречи носили официальный характер, и Беллу они скорее тяготили, чем развлекали. Она ждала — и сама не знала чего. Свадьбы? Да, пожалуй. Почему? Не смогла бы ответить. Просто предчувствовала, что рано или поздно что-то должно измениться: рутина закончится, и начнется настоящая жизнь — иначе и быть не может.

Так проходили дни, недели, месяцы. До дня бракосочетания с Родольфусом оставалось чуть больше трех недель. И тогда случилось непредвиденное.

Утром во время завтрака Белла почувствовала, как Черная метка буквально взорвалась болью. От неожиданности она громко застонала — и тут же увидела, как ее отец побледнел и тоже схватился за левую руку.

Это было совсем не похоже на обычное жжение, когда Лорд звал ее и остальных Пожирателей на собрание. Ужасное ощущение, словно предплечье пронзило раскаленное лезвие. А потом так же внезапно все закончилось.

Белла закатала рукав и увидела, как знак на руке из черного сделался красным и начал медленно таять.

«Нет, не может быть…»

Она поймала взгляд отца — страх и полная растерянность.

— Что это значит? — пробормотал Цигнус, глядя на свою руку так, словно видел ее впервые.

Позабыв обо всех правилах этикета, Белла вскочила с места и бросилась в свою комнату. Она попыталась связаться с Реддлом через камин, но дома его не оказалось. Впервые после памятного инцидента с Дамблдором Белла посетовала, что не может послать патронуса, чтобы тот нашел Реддла и передал послание. Единственное, что оставалось — отправить ему письмо с самой быстрой из всех семейных сов.

«Что случилось? Где ты? С тобой все в порядке?

Б.»

Она не находила себе места от беспокойства.

Маленькой Белла боялась темноты, поэтому в ее комнате всю ночь горела свеча. Боялась отца, когда тот сердился. Потом она стала старше, привыкла к темноте, научилась находить общий язык с Цигнусом. На смену старым страхам пришли новые — боязнь не оправдать возложенных на нее ожиданий, потерять Нарциссу — а вдруг с сестрой что-то случится? Последний раз ее боггарт принял форму самой Беллы — отчаявшейся, брошенной, одинокой. Но никогда, даже в самой дикой фантазии или в самом кошмарном сне она не представляла, что может потерять Тома. Он был с ней едва ли не с тех пор, как она себя помнила. В конце концов, разве смерть не покорилась ему, после того, как забрала большую часть его души?

«Он не умер… не умер… не мог умереть…» — повторяла про себя Белла, гипнотизируя глазами собственное предплечье. Знак по-прежнему еле виднелся.

Она услышала стук в дверь, и раньше, чем она успела ответить, дверь отворилась и в комнату вошел отец. На нем была мантия, в руках он держал шляпу и перчатки. Цигнус все еще был бледен, но уже овладел собой и держался с прежним спокойствием.

— Я связался с остальными, — начал он без лишних предисловий. — То же самое. Никто ничего не знает.

Белла молча кивнула. Что ж, этого следовало ожидать.

— Абрахас Малфой предложил всем собраться в его поместье, чтобы там дождаться известий и обсудить положение. Я отправляюсь туда. Ты со мной?

— Нет, отец. Я написала письмо и должна дождаться ответа. Если станет что-то известно, дай мне знать, пожалуйста.

— Хорошо, — Цигнус поколебался мгновение, потом быстро подошел к дочери и крепко обнял ее. Хотел сказать еще что-то на прощание, но передумал, и молча покинул комнату. Белла всхлипнула и закрыла лицо руками.

Сова вернулась после заката. Раньше, чем она села на подоконник, у Беллы упало сердце — она узнала собственную записку. Птица не нашла адресата.

Оставалось только одно средство — дождаться Реддла, когда он вернется в старый дом своей матери. Шансов на успех было мало, тогда как существовала большая вероятность того, что местечко караулят авроры. Но отчаяние придало ей решимости. Белла накинула мантию, взяла волшебную палочку, вышла за границу поместья и аппарировала.

От волнения она немного ошиблась в расчетах и очутилась на другом конце деревушки, рядом с заброшенным домом Реддлов. Но вместо того, чтобы аппарировать повторно, она быстро пошла пешком, надеясь, что такая вынужденная прогулка хоть немного успокоит ее. Дул северный ветер, а ее одежда была слишком легкой для ноября, поэтому пришлось наложить согревающие чары.

Дом Мраксов она завидела еще издалека; это придало ей сил, и последние полмили Белла почти бежала, пока не достигла ограды. Ворота были заперты, свет в окнах не горел. Вокруг не было ни души. Она в изнеможении опустилась на низкую каменную приступку и прислонилась пылающим лбом к холодным железным прутьям.

Впоследствии ей казалось, что в какой-то момент сознание оставило ее. Реальность перестала существовать, холод больше не беспокоил, страх и отчаяние отступили. Белла не знала, сколько времени продлилось это блаженное состояние. Она очнулась, когда почувствовала, как чья-то рука коснулась ее лица.

Темнота стояла хоть глаз выколи, даже луна и звезды не светили на небе.

— Белла?

Это был Реддл. Приглядевшись, она различила его силуэт рядом с собой.

И раньше, чем она успела до конца осознать тот факт, что он все-таки жив, Белла вскочила и обняла его.

Она судорожно цеплялась за него руками, словно желая убедиться, на месте ли спина, плечи, шея; всхлипывала и вытирала слезы о его мантию.

— О боже, Том… Я так боялась… Метка покраснела. Где ты был? Что случилось? Все в порядке?

— Ты замерзла, — спокойно отозвался он. — Пойдем в дом.

— Но ведь ты не ранен, да? Ничего страшного не случилось? — обеспокоенно переспросила Белла, пытаясь увидеть его лицо, но кругом было слишком темно, и Реддл вдобавок надел капюшон.

— Не волнуйся, все хорошо. Идем же, — он взял ее за руку и повел за собой.

Его рука была холодной — впрочем, как всегда. Он жив, это главное. Белла улыбнулась сквозь слезы. Все хорошо.

— Проходи, — Реддл распахнул дверь, пропустил Беллу вперед и сам вошел следом.

В гостиной он зажег свечу.

— Присаживайся, — Темный Лорд указал ей на кресло у камина, где тут же вспыхнул огонь, а сам остался стоять в тени. Все это было очень странно, Беллу не покидала тревога. Почему он не снимает мантию?

— Что такое, Том? Что с Меткой? Почему ты молчишь? — она шагнула к нему, хотела скинуть капюшон, но он не позволил: тонкие холодные пальцы стиснули ее руки; Белла вздрогнула.

— Не надо, — тихо, но властно сказал Реддл. — Сядь.

Она послушно села на самый краешек кресла, не спуская глаз с Лорда; машинально вытянула ноги к огню, чтобы согреться.

— Проверь свою Метку.

Белла не поверила своим глазам: еще несколько часов Знак Мрака еле виднелся на коже, алый и тонкий. Теперь же он снова стал черным, как раньше.

— Но почему… Что же тогда произошло утром? Метка изменилась… Я боялась, что ты умер. Где ты был все это время?

— Готовил подарок к твоей свадьбе.

Белла ощутила внезапный прилив злости. Он думает, это смешно? Она весь день была сама не своя. И все остальные тоже. Мог бы давно дать знать о себе. А еще лучше — поделиться с ней своими планами заранее. Или она больше не заслуживает его доверия?

— Значит, все хорошо? — нахмурившись, уточнила она. — Я боялась, что с тобой что-то случилось. Мы все боялись.

— Все?

— Все Пожиратели.

— Вот как? — обронил он. — Кое-что действительно случилось. Но, признаться, у меня нет желания посвящать своих слуг в подробности.

Это было уже слишком. Она для него всего лишь служанка?! Аналог домового эльфа?! И это после всего?..

— Как ты смеешь?! — закричала Белла, давая волю своему гневу. — Я с ума сходила, пока ждала! Ты ничего мне не сказал, не предупредил, словно я для тебя пустое место! Все это время я думала, что ты умер, что я больше никогда тебя не увижу, никогда, понимаешь? Нет, не можешь ты ничего понять, потому что тебе плевать на всех, кроме себя!

Она замолчала: ей не хватало воздуха. Реддл не шелохнулся в течение всей этой тирады. Он подождал, пока она восстановит дыхание, сделал небольшой шаг вперед и опустился перед ней на корточки. Теперь свет от камина падал на него; но лицо по-прежнему скрывал капюшон. Еще секунда — и Темный Лорд обнажил голову.

Белла ахнула и от ужаса подалась назад.

Когда Нарцисса называла Волдеморта гибридом змеи и лягушки, конечно, она немного преувеличивала. Несмотря на нездоровый цвет кожи и красные глаза он, безусловно, оставался человеком — хотя бы внешне. Теперь же…

Серая, словно пасмурное небо, кожа плотно обтягивала лысый череп; губы, уши и нос исчезли. Лишь узкие ноздри, рот и горящие огнем глаза с узкими кошачьими зрачками остались на этом лице, больше напоминающем маску покойника.

— Как это случилось? — прошептала Белла. Она боялась протянуть руку и дотронуться до него. — Кто это сделал?

— Я сам, — прошипел Темный Лорд. — Такова цена бессмертия.

Крестраж? Значит, когда Метка горела, это означало, что... Как же она сразу не догадалась.

Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что для создания крестража Реддл должен был убить человека, но Белла тут же отбросила ее. Если уж ему так нужно это проклятое бессмертие... Ведь он убивал и раньше. Что изменилось сейчас? Ровным счетом ничего.

Белла все же решилась коснуться его, и тут же отдернула руку, словно обжегшись.

— Боишься меня?

— Нет, — быстро соврала она. — Просто еще не привыкла.

— Прежним я нравился тебе больше, не так ли? — ей показалось, что в красных глазах мелькнула усмешка.

— Я плохо помню, каким ты был раньше… до того, как… Да и какое это имеет значение?

— Никакого.

Оба замолчали. Беллу охватила глубокая усталость. Надо вернуться домой. Слишком тяжко находиться сейчас здесь с ним.

— Как бы то ни было, — внезапно нарушил тишину Реддл, — я рад, что избавился от старой внешности. Она вызывала во мне лишь отвращение.

— Потому что ты был похож на отца?

Красные глаза вспыхнули, зрачки сузились.

В другое время Белла никогда не произнесла бы таких слов — побоялась бы. Но сейчас ей было все равно. Она выдержала его пронзительный испытующий взгляд.

— С чего ты взяла?

Она отвела глаза.

— Просто предположила. Кем был твой отец? Как его звали? Ты никогда о нем не рассказывал.

— Он того не стоит, — холодно обронил Темный Лорд.

— Но он твой отец.

— Я ничем ему не обязан.

— Что с того? Ты похож на него, хочешь того или нет, — пожала плечами Белла, улыбнулась и прямо взглянула ему в лицо. — Даже сейчас.

Его лицо сморщилось и стало еще более отталкивающим.

— Откуда тебе знать? Ты никогда его не видела.

— Все дети похожи на своих родителей.

— Твой отец тебя даже не замечает, — прошипел он. — Много ли у тебя общего с ним?

— Мой отец любит меня.

— Ложь.

Она вспомнила свой разговор с Цигнусом, когда решался вопрос о помолвке, его уставший голос и печальные глаза. «Ты хорошая девушка, Белла». Ей было жаль отца в тот момент.

— Он меня любит, — повторила она. — Я знаю.

Темный Лорд покачал головой.

— Когда я впервые увидел тебя, я сразу понял, что у нас с тобой есть нечто общее, — он снова осклабился. — Такая одинокая… отверженная… чужая в собственной семье…

— Неправда, — дрогнувшим голосом пробормотала она.

— Ты была такой некрасивой девочкой… Друэлла не выносила твоего присутствия. Неудачная копия матери — вот какой тебя видели окружающие. Они ведь смотрели только на внешность, — он наклонился к ней. — Забудь о них, Белла. Они не стоят тебя. Ни мать, ни отец. Со мной было то же самое.

— Твоя мать любила бы тебя, если бы осталась жива.

— Возможно, — равнодушно отозвался Реддл.

— И твой отец тоже.

— Любил бы меня, если бы остался в живых? — он наклонился так близко, что Белла почувствовала на лице его дыхание и слегка отстранилась. — Вряд ли. Это ведь я убил его.

Ее глаза широко распахнулись.

— Что?

— Он бросил мою мать прежде, чем я появился на свет. Она осталась совсем одна, без денег, без дома… Я родился в сиротском приюте, спустя несколько дней мать умерла.

Белла напряженно закусила губу.

— Значит, ты ненавидел его?

Реддл задумался. Прищурившись, он смотрел куда-то поверх ее головы, словно видел перед собой картинку из прошлого.

— Да… — ответил он после небольшого молчания. — Каждый раз, когда я думал о нем, ненависть словно захлестывала меня. Пожалуй, это было самое сильное чувство за всю мою жизнь… Много раз я представлял, какой будет моя месть… Найти его, взмахнуть палочкой, увидеть, как гаснет огонек жизни в его глазах…

Повисла пауза. Белла смотрела на пламя в камине и вспоминала свой визит в дом Реддлов. Конечно, она всегда знала, что Темный Лорд питает ненависть к своим предкам-магглам. И их внезапная смерть была более чем подозрительной. Теперь же ей нашлось простое объяснение. Странно, что эта мысль не пришла ей в голову.

— Вижу, ты не очень-то удивлена, — добавил он уже другим тоном, переводя взгяляд на Беллу. Та смутилась.

— Удивлена, — медленно сказала она. — Но не шокирована.

— Вот как?

Белла снова посмотрела на него.

— Зачем ты рассказал мне?

— Решил, что ты заслуживаешь знать.

— Не надо делать вид, будто тебе есть какое-то дело до меня.

Он улыбнулся.

— Ты сердишься.

Белла отвернулась. Конечно, он был прав. Но, черт побери, у нее хватало поводов злиться.

— У нас не должно быть тайн друг от друга, — продолжил Реддл.

Она вспомнила давний разговор за чашкой кофе. «Если бы существовала какая-то тайна, ты ведь не стал бы скрывать это от меня? — Конечно».

— Ведь мы друзья? Или нет? Я вижу, что моя новая внешность внушает тебе отвращение… Не спорю, мне далеко до Родольфуса.

Белла покачала головой.

— О Том! — с горячностью прошептала она. — Ты же знаешь, мне не нужен Руди. Никто не нужен. Если бы ты… если бы мы…

— Не продолжай, — оборвал ее Реддл. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Я не могу дать тебе этого.

Белла опустила голову, снова уставившись на свои руки, сложенные на коленях, и заметила, что левый рукав все еще закатан. Черная Метка выделялась на коже зловещим пятном. Нарцисса была права: клеймо, вот что это такое. Она медленно расправила рукав.

— Выходит, я единственная из ваших слуг, кто готов служить бескорыстно, повелитель, — тихо сказала Белла.

Шелковое свадебное платье, расшитое жемчугом и кружевами, удивительно шло Белле — несмотря на свое предубеждение к белому цвету, она не могла не признать этого, глядя на себя в зеркало. Очень дорогое, мерцающее, оно тем не менее создавало иллюзию простоты и скромности. Друэлла, под чьим контролем проходили последние приготовления к праздничной церемонии, смотрела на дочь в зеркало и внутренне изумлялась: кто бы мог подумать, что неказистая угловатая Белла когда-нибудь превратится в такую красавицу? Высокий лоб, безукоризненная кожа, глубокие черные глаза, стройная фигура и блестящие темные волосы, короной уложенные вокруг головы — мисс Блэк поистине была прекрасна. Единственное, что портило общее впечатление — выражение напряженной сосредоточенности на юном лице невесты.

Рассматривая свое отражение, она размышляла о том, что платье слишком тяжелое и объемное: ходить в нем весь день будет утомительно, да еще этот шлейф, который придется таскать за собой… Из-за обилия непривычной косметики на лице Белла боялась даже лишний раз моргнуть или почесать нос, хотя в целом она, конечно, была довольна результатом. Если голова не разболится от шпилек и тугой корсет позволит проглотить хотя бы кусочек свадебного пирога… что ж, можно будет считать, что ей повезло.

Друэлла боялась спросить у дочери, почему она так легко согласилась на свадьбу с Родольфусом — не то чтобы миссис Блэк не хотела этого брака или имела что-то против жениха, но как мать она чувствовала, что решение Беллы продиктовано отнюдь не ее влечением к бывшему однокурснику и не подсказкой Лорда. Однако отношения матери и дочери были недостаточно близкими для подобной откровенности, а потому Друэлле оставалось лишь сдержанно улыбнуться и кивнуть в ответ на немой вопрос невесты: «Все в порядке с платьем?»

Раздался стук в дверь, и на пороге возникла Минни.

— Мисс Белла, только что прибыл милорд и сказал, что хочет вас видеть, — объявила эльфийка.

Белла снова посмотрела на себя в зеркало.

— Пригласи его сюда, — разрешила она.

Лицо миссис Блэк помрачнело при упоминании о Темном Лорде, но возражать она не стала.

— Ты не могла бы оставить нас ненадолго, мама?

Друэлла неприязненно поджала губы.

— Ты пока еще не замужем, Белла. Но даже замужняя женщина не должна рисковать своей репутацией, оставаясь наедине с мужчиной, не являющимся ее мужем или близким родственником, — пробормотала Друэлла и добавила более раздраженно: Впрочем, если тебе все равно, что о тебе говорят…

— Именно, — кивнула Белла. — Пусть чешут языки сколько угодно. Пожалуйста, всего на пару минут.

Миссис Блэк поднялась и удалилась в смежную комнату, не говоря ни слова. Белла вздохнула. Ну вот, ко всем сегодняшним проблемам прибавилась еще обиженная мать.

В дверь снова постучали, и, получив разрешение, в комнату вошел Темный Лорд. При виде Беллы Повелитель изобразил подобие счастливой улыбки, а в красных глазах отразилось глубокое удовлетворение.

— Ве-ли-ко-леп-но! — он развел руками и склонил голову на плечо, словно любуясь. — Поистине, ты самая обворожительная из невест, которых я встречал за свою жизнь.

— А вы встречали много невест, Повелитель? — с улыбкой спросила Белла.

— Увы, немного, в силу разного рода обстоятельств, — отозвался Реддл, подхватывая ее шутливый тон. — Уверен, повстречай я их хоть тысячу, ни одна не сравнилась бы с тобой.

Белла усмехнулась.

— Благодарю за комплимент. Вы сама галантность, мой Лорд.

— Не называй меня так, — Реддл подошел ближе и отеческим жестом положил руки ей на плечи. — Только не сегодня. Это твой день.

— Наш день, — быстро поправила Белла, открыто глядя на него. — Мой и Родольфуса.

— Ну конечно, ваш, — в красных глазах мелькнула тень. Или ей показалось?

— Зачем ты хотел меня видеть?

— У меня есть кое-что для тебя, — он развернул ее ладонь и вложил небольшую серебристую коробочку, перевязанную черной шелковой лентой. — Не хотел отдавать при всех.

Белла с удивлением разглядывала неожиданный подарок.

— Я могу открыть?

— Конечно.

Она быстро избавилась от ленты и сняла крышку. Внутри коробочка была выстлана синим бархатом. В центре, в специальном углублении, лежала маленькая золотая чаша.

— Очень красиво.

— Эта вещь когда-то принадлежала Хельге Хаффлпафф. Я очень дорожу ею.

— Зачем же тогда отдаешь мне?

Реддл загадочно улыбнулся.

Несколько мгновений Белла смотрела на чашу, потом протянула руку и осторожно взяла ее. Вещица излучала тепло и магию, Белле даже показалось, что она дрогнула в руке, словно живая. Она поймала взгляд Реддла — восхищение и… Да, пожалуй, именно так средневековые рыцари-храмовники смотрели на Святые дары.

Она поймала свое отражение на блестящей золотой поверхности — бледное пятно лица в окружении угольно-черных кудрей. Белла провела по отражению пальцем — и ощутила слабую пульсацию, словно прикоснулась к чужому запястью.

Сердце замерло, пропуская пару ударов. Неужели?..

Не имея возможности отдать ей свое сердце, он подарил кусочек собственной души.

— Я хочу, чтобы ты взяла ее, — повторил он. — Это больше, чем реликвия Хогвартса. Это...

— Твой крестраж?

Реддл метнул на нее внимательный взгляд. Белла спокойно выдержала его.

— Что ж, — Темный Лорд улыбнулся, — все верно.

И в этот момент, без какой-либо видимой причины, Белла почувствовала невероятную злость. Эмоции захлестнули ее; вихрь мыслей взметнулся в голове.

«Пошел к черту!.. Забери эту дурацкую чашу, или я ее разобью!.. Я тебя ненавижу!.. Это ты во всем виноват!.. Предлагаешь этот жалкий сувенирчик — после того, как разрушил всю мою жизнь?! У меня теперь ничего не осталось, кроме тебя!.. Неужели ты все-таки что-то чувствуешь ко мне?.. Скажи, прошу тебя… Мне так плохо, что хочется умереть… Том…»

Белла смотрела на маленькую старинную чашу и едва удерживалась от того, чтобы не закричать, завыть, вышвырнуть подарок в окно — сделать хоть что-то, лишь бы немного уменьшить боль.

Она глубоко вдохнула, и от этого стало легче. Но потом на смену злости пришло отчаяние, а вместе с ним Беллу охватила острая волна жалости к себе. С последним бороться было проще — и спустя несколько мгновений она подняла голову и встретила взгляд Реддла. Ее лицо выражало только равнодушное спокойствие.

— Спасибо за подарок, Том. Полагаю, она теперь моя?

— Конечно.

— И я могу делать с ней все, что захочу?

— Разумеется.

— Даже уничтожить?

— Уничтожить? — в его голосе послышалось неподдельное изумление.

— Да или нет? 

На лбу Реддла залегла глубокая складка. Он помедлил.

— Я не всегда понимаю твои шутки, моя девочка.

— Что, если я не шучу?

Молчание. Оба пристально смотрели друг на друга, не опуская глаз, словно в этот момент шел беззвучный напряженный спор, из которого каждый надеялся выйти победителем. 

— Как пожелаешь.

Белла выдохнула сквозь стиснутые зубы. Все-таки…

— Только учти, сделать это будет непросто. 

— Я догадываюсь.

Белла заметила, как нервно дернулось его лицо. Но Реддл быстро взял себя в руки.

— Попробуй Адское пламя. Только будь осторожна — с ним не стоит шутить.

Она чувствовала себя такой разбитой, что почти не удивилась — хотя в другое время эта фраза вызвала бы у нее бурю эмоций.

— Ты действительно разрешаешь мне это?

— Пусть будет по-твоему.

Белла недоверчиво усмехнулась и покачала головой.

— Это ведь не единственный крестраж, да? — во взгляде Реддла мелькнуло странное выражение, и она поняла, что не ошиблась. — У тебя есть другие.

Реддл промолчал.

Она отложила подарок в сторону.

— Не беспокойся, я сохраню ее. Положу в сейф, — Белла сделала несколько шагов в сторону, и села на стул, предварительно расправив складки на платье. — Ты не против? Говорят, надежнее Гринготтса на свете места нет, — она улыбнулась. — Прости, но мне нужно кое-что доделать, ведь совсем скоро выходить к гостям. Они уже собрались.

— Разумеется, — он наклонился и поцеловал ее в лоб, затем улыбнулся и вышел из комнаты.

Когда дверь за Реддлом затворилась, Белла снова открыла коробочку и достала оттуда чашу и внимательно осмотрела. Удивительно, но вещица казалась совсем новой. Белла закрыла глаза и попыталась вспомнить изображение Хельги Хаффлпафф из школьного учебника. Да, совершенно точно, в руках у нее была чаша, похожая на эту.

«Вот, значит, как выглядит душа Тома Реддла», — с невеселой усмешкой подумала Белла.

Снова постучали. Она вздрогнула от неожиданности.

— Кто там?

— Прошу прощения, мисс, — послышался голосок Минни. — Мистер Рабастан настаивает на том, чтобы я впустила его. Говорит, это важно.

«Что ему понадобилось? Хочет сообщить, что его брат передумал жениться на мне?» — хмуро подумала Белла, пряча подарок Реддла в стол.

— Хорошо, пусть войдет.

Она встала ему навстречу.

— С ума сойти, — пробормотал ошеломленный Рабастан при виде невесты в полном свадебном облачении. Белла едва удержалась от довольной ухмылки. Вместо этого она постаралась вести себя как можно более невозмутимо.

— Извини, но у меня мало времени. Нужно закончить приготовления. О чем ты хотел поговорить?

— Что? Ах да, — Рабастан наконец вспомнил о цели своего визита. — Я хотел попросить тебя принять одного очень важного гостя. Он специально прибыл сюда, чтобы поздравить тебя. Но не может остаться на церемонию. Уделишь ему пять минут?

— Что за гость?

— Это сюрприз, — улыбнулся Рабастан.

— Сегодня моя свадьба, дружок. Может, обойдемся без незапланированных сюрпризов? — проворчала Белла.

Она чувствовала подвох.

— Ты его очень хорошо знаешь. Но если я скажу тебе заранее, весь эффект пропадет. Пожалуйста, Белла, — Рабастан состроил умоляющую мину. — Доверься мне.

Она немного поколебалась.

— Пять минут? Как-то не верится.

— Да-да! — оживился Рабастан. — Прошу тебя, пойдем, — он взял ее за руку и потянул в коридор.

— Не проще ли позвать его сюда?

— Ты долго будешь спорить?

Белла тяжко вздохнула.

Они вышли через черный ход в сад и направились к беседке. Будущая миссис Лестрейндж с трудом поспевала за своим провожатым, стараясь не порвать и не запачкать свое великолепное платье. Наконец они достигли цели. Белла смогла поднять глаза и посмотреть на того, кого Рабастан назвал «очень важным гостем». От неожиданности она вздрогнула и сдвинулась на шаг, едва не наступив на столь тщательно оберегаемый ею шлейф.

Перед ней стоял Альбус Дамблдор. На нем была довольно простая темно-синяя мантия, не чета его обычным ярким нарядам. На голове вместо шапки-колпака был капюшон.

— Здравствуй, Белла.

— Добрый день, сэр… — машинально пробормотала она и постаралась как можно более тщательно преградить доступ в собственное сознание. Один раз она сделала ошибку, в другой раз этого не повторится.

— Я пришел, чтобы поздравить тебя с замужеством, — продолжал директор, добродушно улыбаясь. — И пожелать счастья.

— Спасибо, сэр. Я очень тронута вашим вниманием.

Зачем он здесь? Мысленно она перебирала возможные ответы на этот вопрос. Неужели Дамблдор будет спрашивать ее о Лорде? Тогда она, конечно же, ничего не скажет. Впрочем, вряд ли директор настолько глуп, что решится задавать такие вопросы. В конце концов, он находится на чужой территории без охраны и понимает это.

— Я также слышал, что в скором времени вы с Родольфусом ожидаете ребенка.

«Что-о-о?» — изумленно подумала Белла, но сдержалась и ничего не сказала. Однако слова директора подействовали на нее как ушат ледяной воды. Дамблдор тем временем продолжил:

— Думаю, из вас обоих получатся прекрасные родители.

Белла попыталась собраться с мыслями.

— Прошу прощения, сэр, но ваш информатор сообщил неверные сведения. Никакого ребенка мы не ожидаем.

— Извините, мисс Блэк, — улыбнулся Дамблдор. — Но ваш секрет перестал быть секретом. Мистер Лестрейндж только что сообщил мне, что совсем скоро он станет отцом.

Белла бросила изумленный взгляд на Рабастана. Тот кивком подтвердил слова директора.

— Родольфус сказал, что я беременна? — все еще не в силах поверить в происходящее переспросила она.

— Именно так, — заявил Дамблдор. Белла вздрогнула. Ей показалось, что она увидела в его глазах странный огонек, которого раньше никогда не замечала. Она насторожилась еще больше. — По его словам, вы сами сообщили ему эту новость еще во время учебы в школе. Кстати, вынужден заметить, мисс Блэк, на таком большом сроке неразумно применять к себе маскирующие чары, — и он указал на затянутую в корсет талию Беллы.

— Во время учебы?!

— Так мне сказал ваш жених, мисс Блэк. Должен признаться, что не могу одобрить ваше поведение в стенах школы… Я говорил с профессорами и пришел к выводу, что в следующем семестре мы введем дисциплину «Половое воспитание» по аналогии с маггловскими школами… А также ограничим доступ на Астрономическую башню во внеурочное время.

— На башню? — пробормотала Белла. Как она ни старалась сдерживаться, румянец все же ярко окрасил ее щеки.

— По словам мистера Лестрейнджа…

Определенно, тут что-то не так. Белла незаметно нащупала в кармане волшебную палочку.

— Простите, сэр, но это какое-то недоразумение... и я бы с радостью уделила вам больше внимания, но мне уже пора выходить к гостям…

— Да-да, конечно, — заторопился Дамблдор. — Позвольте еще раз пожелать вам счастья. Воистину, я готов позавидовать мистеру Лестрейнджу — ведь ему достается такой прекрасный бриллиант… Будь я моложе лет на восемьдесят… Но что толку говорить об этом… — директор вздохнул, и взор его подернулся мечтательно дымкой. — Всего доброго, моя дорогая.

С этими словами Дамблдор заключил Беллу в объятия и крепко поцеловал прямо в губы.

Секунда — и почтенный старец отлетел на несколько шагов назад и основательно приложился о стену беседки. Еще миг — и волшебная палочка Рабастана была в руках Беллы.

— Какого черта здесь происходит? — процедила она, вытирая рот рукой.

— О-о-ох, — простонал «Дамблдор».

— Белла, я все объясню, — начал Рабастан, но тут же осекся, встретившись с разъяренным взглядом будущей невестки.

— Да уж, будь добр. Кто этот клоун? — кивнула она на поверженного самозванца.

— Это Долохов. И это всего лишь шутка. Мы решили разыграть тебя. Думали, что будет забавно. Я думал, — добавил Рабастан, бросив мрачный взгляд на соучастника розыгрыша.

— Забавно? — мрачно переспросила Белла. — Похоже, у вас проблемы с чувством юмора.

— Видела бы ты свое лицо, когда...

Белла угрожающе помахала двумя волшебными палочками, и Рабастан умолк.

— Почему Дамблдор?

— У меня сохранился его волос. Еще со школы. Вот я и подумал...

— Надо было подумать еще раз, — язвительно перебила Белла.

Долохов тем временем, кряхтя, попытался подняться.

— Никогда больше не буду превращаться в стариков. Все тело ломит. У тебя слишком тяжелая рука, женщина. Если станешь колотить Руди, учти это.

— Да, кстати, насчет моего брата… — начал Рабастан, но Долохов только отмахнулся.

— Ладно тебе… Я же был в образе. Скажи, что меня выдало? — с интересом спросил он у Беллы.

— Избыточное количество пошлости, разумеется.

— Так и знал, что ваш директор скромник, — усмехнулся Долохов.

— Он не скромник. Он гомосексуалист.

— Что?! — разом завопили оба «шутника».

— Не может быть!

— Только не это!

— Я же в его школе учился!

— Скажи, что ты соврала, — с отчаянием в голосе пробормотал Лжедамблдор.

Белла едва удержалась от смеха: так комично выглядел сейчас Долохов в обличье директора.

— Ну и что? — она постаралась говорить сурово. — Мы живем в свободной стране. Любовь прекрасна в любых проявлениях.

— Откуда ты знаешь насчет Дамблдора? Это точно? — допытывался Рабастан.

— Знаю — и все, — пожала плечами Белла. — И, кстати, распространяться об этом необязательно.

— Не-е-е-ет, — простонал Долохов. Он поднял высохшую старческую руку, чтобы посмотреть на часы. — Еще двадцать минут! Проклятое Оборотное зелье!

— Так тебе и надо, — процедил Рабастан, — за то, что приставал к жене моего брата!

— Эй! Превратил меня в гея и еще возмущается!

И до того, как последнее слово было произнесено, Долохов понял двусмысленность всей фразы и спохватился. Но было уже поздно. Рабастан фыркнул. Белла расхохоталась так, что из глаз потекли слезы.

— Я… чего-то… не знаю? — пробормотала она. — Какая часть истории… была опущена?

— Очень смешно, — проворчал Антонин, с трудом вставая и отряхиваясь. — Прямо обхохочешься.

В беседке материализовалась Минни.

— Мисс Белла, — заголосила она, простирая ручки к своей хозяйке. — Наконец-то! Все вас ищут! Церемония уже началась! А вы еще без фаты!

— Все из-за двух идиотов, — покачала головой Белла. Она улыбнулась. — Увидимся позже, господа. И чтобы больше никакого Дамблдора.

* * *

Спустя несколько часов, когда с официальной частью было покончено и начались танцы, Цигнус Блэк и Руфус Лестрейндж незаметно покинули шатер и позволили себе отдохнуть в тишине. Они уселись на неосвещенной веранде, откуда могли наблюдать за продолжающимся весельем. Оба чувствовали усталость и удовлетворение. Цигнус поздравлял себя с тем, что старшая дочь все же вышла замуж и тем самым положила конец грязным слухам о ней и Повелителе. Руфус же радовался, что напряжение последних месяцев и бесконечные споры с женой уже позади. Дело сделано. Родольфус был счастлив — стоило хотя бы мельком посмотреть ему в глаза, чтобы понять это.

— У меня остался ваш любимый огневиски, Руфус, — тихо сказал мистер Блэк. — Не откажетесь выпить со мной стаканчик?

— Было бы очень кстати, — отозвался мистер Лестрейндж.

Цигнус щелкнул пальцами. Явился старый домовик.

— Бутылку ирландского огневиски. И два стакана.

Эльф исчез без единого слова, так же бесшумно, как и появился.

В этот момент музыка смолкла; танцующие расступились, освобождая больше места в центре площадки, где находились молодожены. Новоиспеченная миссис Лестрейндж поудобнее перехватила свой длинный шлейф и протянула обе руки мужу, который крепко сжал их. Заиграла веселая детская мелодия; Белла и Руди начали кружиться, постепенно все убыстряя темп.

Цигнус разлил виски по стаканам и протянул один Руфусу.

Издалека донесся веселый смех Беллы.

— За наших детей. Пусть они будут счастливы, — произнес мистер Блэк.

— Пусть они будут счастливы, — эхом отозвался мистер Лестрейндж.

Пить хотелось безумно.

Белла открыла глаза и, морщась, кое-как подползла к краю постели. Не глядя она потянулась к туалетному столику, на котором всегда лежало маленькое зеркало. Но вместо прохладной гладкой поверхности ее рука ощущала лишь пустоту. Белла свесилась с кровати и увидела на полу пушистый белый ковер, какого никогда не было в ее спальне.

И тут она вспомнила.

Сон слетел моментально. Белла резко села и не без некоторого страха посмотрела назад, ожидая увидеть рядом с собой кого-то еще.

«Кого-то… Не совсем правильное слово, когда речь идет о муже, не находишь?»

Но ее опасения не оправдались — кроме нее в комнате живых существ не наблюдалось. Постель была смята, но как понять, виноваты ли в этом двое, или весь беспорядок следовало отнести на собственный счет?

Она смутно помнила, что сняла фату еще внизу, в гостиной, куда они с Руди переместились после празднования. Потом… Белла тщетно старалась вызвать воспоминания о вчерашнем вечере. Кажется, она все же раздевалась сама, без помощи эльфов… Но неужели она по доброй воле натянула бы на себя это розовое недоразумение, лишь отдаленно напоминающее ночную рубашку? Нечто более короткое нужно еще поискать. И где, кстати, ее волшебная палочка? Белла поморщилась. Сначала нужно найти воду, с остальным она разберется позже.

В спальне оказалось две двери. Одна явно была входной, другая, скорее всего, вела в ванную комнату. Пошатываясь, Белла добрела до раковины и напилась воды из-под крана. Потом умылась и наконец-то посмотрела на себя в зеркало.

«Не так уж и плохо», — не без удивления подумала она, глядя на свое лицо.

Вернувшись в спальню, Белла принялась искать свою волшебную палочку. Перетрясла все белье, заклянула под кровать, даже приподняла края ковра. Ничего.

«Проклятье», — выругалась про себя Белла. Конечно, можно было попытаться позвать домовиков… Ага, чтобы эльфы в первый же день поняли, что их новая хозяйка — жалкая тупица, потерявшая главный атрибут волшебника? Ну уж нет.

Не оставалось ничего другого, как выйти из комнаты и поискать палочку где-нибудь еще. Проблема была только в одежде. Точнее, в ее отсутствии.

Белла критически оглядела то, во что была одета: белая ночная рубашка, достаточно длинная и плотная, чтобы не чувствовать себя скованно, если бы… если бы она находилась в собственном доме. Но наткнуться в таком виде на старших Лестрейнджей или на Рабастана ей совершенно не улыбалось. Она попыталась с помощью беспалочковой магии сотворить платье из простыни, но после нескольких неудачных попыток бросила эту затею.

В ванной нашелся халат, пришлось надеть его. Не самый респектабельный вид, но лучше, чем светить голыми коленками.

Белла приложила ухо к двери, прежде чем открыть ее. Ни звука. Осторожно выглянула в коридор. Никого.

Раньше она довольно часто бывала в Лестрейндж-холле, потому и ориентировалась здесь без проблем. Мягко ступая босыми ногами по ковру, Белла прошла к лестнице, спустилась на первый этаж и зашла в гостиную. Первое, что ей бросилось в глаза — собственная фата, лежащая на спинке кресла. Белла ринулась туда. Так и есть — под фатой обнаружилась ее палочка. Какое облегчение!

— Привет, Блэк.

Родольфус Лестрейндж лежал прямо на полу возле камина, прижимая к голове совок для угля. Белла, в первую секунду растерявшаяся при звуке его голоса, быстро взяла себя в руки.

— Доброе утро, — поздоровалась она. — Приятно, что ты не забыл мою прежнюю фамилию.

В ответ послышалось нечто среднее между стоном и рычанием.

— Тебе помочь чем-нибудь? — нерешительно спросила Белла и сделала несколько шагов к Руди. Судя по тому, что на нем все еще был вчерашний костюм, ночь он провел прямо тут, в гостиной. Белла вздохнула с облегчением.

— Нет, — глухо отозвался Родольфус. — Где эти чертовы эльфы? Я уже целую вечность зову их.

Белла осторожно присела на корточки рядом с мужем и отвела охлаждающий инструмент от его лба.

Руди явно страдал. Бледно-зеленое лицо, бескровные губы и красные глаза… В таком виде он как никогда был похож на Темного Лорда.

— Я сейчас умру, — простонал Родольфус, щурясь даже от слабого света.

— Если тебя стошнит, станет легче, — пробормотала Белла.

— Мне нужно антипохмельное… о-о-о-ох.

— Пойдем, я тебе помогу, — она взяла его за руку. Руди приподнялся, но встать так и не смог. На лбу у него мгновенно выступила испарина, и единственное, что он успел сделать перед тем, как его стошнило — подтянуть к себе ведерко с углем. Белла тактично отвернулась. Она подошла к столу, чтобы хоть как-то отвлечься, и только тут заметила лежащий конверт, присланный, очевидно, сегодня утром, адресованный «миссис Родольфус Лестрейндж». Недолго думая, сломала печать и развернула письмо.

«Моя обожаемая невестка!

Позволь мне еще раз принести извинения за ту глупую выходку на свадьбе. Я ошибся и прошу о снисхождении. Долохов тоже ошибся и уже наказан. О последнем я позаботился.

Надеюсь, тебе понравился твой новый дом. Эльфы и лично мы с братом собственноручно вычистили каждый уголок. Надеюсь, ты по заслугам оценишь наши усилия.

Поскольку все последние месяцы я был занят наведением порядка в Лестрейндж-холле, чтобы подготовить его к твоему приезду, у меня не осталось времени на обустройство собственного жилья. И я рассудил, что будет справедливо, если теперь наши домовики помогут сделать мой новый дом немного уютнее. Родители согласились со мной, а твоя матушка любезно разрешила присоединить к этой эльфийской бригаде твою горничную Минни. Через пару недель все работы будут завершены, и весь штат прислуги снова поступит в ваше распоряжение. Я оставил в холле Цехина, думаю, на первых порах этого будет достаточно.

Я пишу это письмо и вижу перед собой твою ласковую улыбку и понимающий взгляд. Еще я вижу своего дорогого брата: он обнимает меня и сочувственно похлопывает по плечу. На что еще может положиться одинокий печальный холостяк Рабастан Лестрейндж, как не на великодушие своих ближних?

Еще раз поздравляю тебя, Белла, моя дорогая сестра.

Твой любящий брат,

Рабастан».

— Куда подевались проклятые эльфы? — повторил Руди за ее спиной.

Белла сложила письмо обратно в конверт.

— У вас есть эльф по имени Цехин?

— Да, старый глухой идиот. Лежит на чердаке. А что?

— Старый глухой идиот? Ты хочешь сказать, что… Он вообще что-нибудь делает?

— Блэк, у меня голова раскалывается, а ты… — простонал Руди.

Немного поколебавшись, Белла наколдовала полотенце, смочила его водой из графина и, подойдя к Руди, повязала ему голову.

— Что ты дела… а-а-а, как хорошо. Просто божественно. Так что ты там спрашивала?

— Что входит в обязанности Цехина? Уборка? Готовка?

— Издеваешься?! — проворчал Руди. — Ничего не входит. Ему лет пятьсот, это самый старый из наших домовиков. Он не встает с постели, за ним ухаживают другие эльфы.

— Тогда почему он еще жив, раз превратился в обузу?

— Отец рассказывал, что лет сто назад Цехин спас жизнь моему прапрадеду, когда того хотели отравить гоблины. В знак благодарности тот пообещал, что его слуга умрет своей смертью.

— То есть нам придется еще и ухаживать за больным стариком-эльфом?

— Чего? — Руди разлепил опухшие веки и с испугом посмотрел на Беллу. — Зачем нам за ним ухаживать? Я же сказал, домовики…

Она, всхлипнув, закрыла лицо руками.

— Эй, Блэк, что случилось? — вид плачущей Беллы настолько шокировал Родольфуса, что он с трудом принял сидячее положение и потряс жену за плечо. — Не молчи!

— Все в порядке, — пробормотала Белла, открывая лицо. И сразу стало понятно, что она действительно плакала, но… от смеха. В самом деле миссис Родольфус Лестрейндж буквально захлебывалась от хохота!

— Да в чем дело-то?! — несколько раздраженно на этот раз переспросил Руди.

Белла не ответила. Отсмеявшись, она встала, вытерла слезы и протянула руку Родольфусу.

— Пойдем, тебе нужно в душ. Потом покажешь, где кухня. Надеюсь, кроме Цехина в этом доме нет других живых существ, за которыми нужно ухаживать?

— Нет. Хотя, погоди, в саду живет парочка низзлов. Это все. И гиппогрифы, если их не забрал отец… Ты объяснишь, наконец, что смешного в моих словах?!

* * *

Ничто не создает такого уюта, как темнота за окном, горящий камин и мягкий ковер на полу.

Крепкий чай остывал в фарфоровых чашках; неровно нарезанные кусочки хлеба парили над огнем, время от времени переворачиваясь, чтобы с обеих сторон обрасти румяной корочкой. Белла жевала шоколадную конфету.

— Нужно было отправиться в свадебное путешествие во Францию или Италию, как все нормальные люди, — пробормотал Родольфус.

— Вряд ли нас с тобой можно назвать нормальными, — она приманила к себе наиболее поджаренный ломтик и стала намазывать его маслом. — Или ты забыл про Метку?

— А какое отношение Метка имеет к нашей свадьбе?

Миссис Лестрейндж ответила не сразу; намазала хлеб маслом, положила на блюдце и подала Руди. Потом посмотрела мужу в глаза.

— Мы слуги Лорда и больше не принадлежим себе. Он в любую минуту может призвать нас.

— Чушь! — скривился Руди. — Хочешь сказать, мы теперь до конца жизни не сможем никуда уехать?

— Не знаю, — пожала плечами Белла. — Может быть, и поедем. Все зависит от Лорда.

— К дементорам Лорда! С какой стати я должен постоянно быть у него под боком?

— С такой, что ты сам на это согласился.

— Я не соглашался! — повысил голос Руди. — По крайней мере, не на это.

— А на что? — флегматично отозвалась Белла, откусывая кусочек тоста. — Ты думал, что мы попадем в сказку? Будем плясать у костра и распевать песни — так тебе представлялись будни Пожирателей?

Вместо ответа Родольфус хмуро уставился на огонь. Минуты шли, а он так и не произнес ни слова, даже не пошевелился. Это было непохоже на всегда разговорчивого, беззаботного Руди. Белла придвинулась ближе и положила руку мужу на плечо. Потом приблизила губы к его уху и прошептала:

— Я еще никогда…

Уловка сработала: Родольфус резко повернул голову и посмотрел на нее со смесью изумления и жгучего любопытства.

— … не пробовала настолько крепкого чая, — невинно закончила Белла. — Говорят, существуют определенные пропорции, которые нужно соблюдать при заваривании… Но ты, конечно, не мог об этом знать.

— Чей бы фестрал брыкался, Блэк, — Руди помахал своим тостом. — Этот хлеб по толщине напоминает рунический словарь. Ты что, вместо ножа использовала режущее заклятие?

— Нет, режущее заклятие я приберегла для брюзгливых богатых наследников, — невозмутимо парировала Белла.

«Брюзгливый наследник» фыркнул и покачал головой.

— Мы могли бы забрать домовиков у Рабастана.

— Ну уж нет! Он ведь этого и ждет, чтобы посмеяться над нами.

— Не будем же мы целых полмесяца так жить?! Или тебе очень понравилось варить куриный суп? Мне хватило того, что сегодня я убирал ночной горшок за старым эльфом.

— Можно подумать, ты делал это руками, — возразила Белла. — Представь, как магглам приходится управляться с такими вещами! Да к тому же завтра моя очередь. И больше мы на эту тему говорить не будем. Подумаешь, всего-то две недельки пожить без прислуги, не такое уж испытание! А Блэки не сдаются.

— Ты больше не Блэк, — напомнил ей Руди.

— Хочешь сказать, Лестрейнджи сдаются?

— Разумеется, нет!

— Тогда о чем речь? — резонно заметила Белла. Она поставила пустую чашку на поднос, приманила к себе диванную подушку и легла, с наслаждением вытянув ноги. — Посмотри на все с другой стороны: целых две недели мы будем наслаждаться романтическим уединением — разве ты не об этом мечтал, когда говорил о свадебном путешествии?

— Ты чокнутая, Блэк, — пробормотал Руди, усмехаясь.

Белла слегка отвернулась, чтобы спрятать улыбку.

* * *

— Думаю, нам стоит ограничить жилое пространство, — предложила Белла, после того как Родольфусу наконец-то удалось разжечь камин в спальне. Предыдущие несколько попыток закончились не очень удачно — то ли поленья попались сырые, то ли вытяжка плохо работала, но как только заканчивалось действие заклинания, огонь затухал, и приходилось зажигать его снова. — Хватит одной спальни.

— Блэк, ты что, всерьез рассчитывала на то, что у нас будут разные спальни?

Она сделала вид, что слишком поглощена расчесыванием волос, и ничего не ответила.

— Блэк, — позвал он.

— Что? — Белла подняла на него глаза, в которых не отражалось ничего, кроме равнодушного спокойствия.

— Ты в ванную больше не пойдешь? Я хочу принять душ.

— Хорошо, иди.

Она продолжала расчесываться, тщательно проверяя, не осталась ли где спутанная прядка. Когда с волосами было покончено, Белла осторожно подошла к двери ванной и прислушалась. Оттуда доносился плеск воды. Значит, Руди все еще моется. Она быстро скинула пеньюар и надела ночную рубашку. Не удержавшись, подошла к зеркалу и посмотрелась.

«Это не белье, а какое-то издевательство… Еще и розовое! Пожалуй, даже белый цвет не выглядел бы столь гадко… Хотя что толку думать — эта рубашечка такая короткая, что лучше всего смотрелась бы на домовом эльфе».

— Оцениваешь свои ноги?

Белла резко развернулась и наткнулась на Руди, стоящего позади нее в одном полотенце. Оказывается, пока она вертелась у зеркала, он успел выйти из ванной и теперь вытирал мокрые волосы.

— Не беспокойся, фигура у тебя отличная, — с усмешкой продолжил он.

Белла быстро взяла себя в руки.

— На самом деле я думаю, кому могло прийти в голову купить нечто столь же несуразное, как поющая валентинка? Ты хоть раз видел на мне что-то цвета детской жвачки?

— Прости, Блэк, я, конечно, понимаю, что любовь к черному — твое врожденное свойство, но тебе не кажется, что эта рубашка смотрится довольно… мило? Но, если не нравится — перекрась.

— Что толку? — проворчала Белла. — К утру она все равно станет розовой.

— Так сними ее, — невинным тоном предложил Родольфус. — Я, например, вообще не понимаю, зачем нужна одежда, когда гораздо удобнее обойтись без нее.

Белла колебалась всего пару секунд. Многолетняя неуверенность в собственной привлекательности боролась в ней с желанием увидеть реакцию Руди и заодно подшутить над ним. Последнее победило.

— Ты, пожалуй, прав, — спокойно отозвалась она. Взялась за подол рубашки и стянула ее через голову, оставаясь полностью обнаженной. — Так гораздо лучше.

Потом она быстро скользнула под одеяло, поправила подушку, отвернулась к окну, устраиваясь поудобнее. Вслед за ней лег Родольфус — со своего края. Постель была настолько широкой, что между ними могли бы уместиться еще человек пять.

— Ты не забыл оставить дымоход открытым? Не хотелось бы задохнуться, — искусственно зевая, поинтересовалась Белла.

Она знала, что с дымоходом все в порядке.

— Да.

— Отлично. Спокойной ночи!

* * *

— Что это? — спросила Белла на следующий день, заглядывая через плечо мужа. — Ты решил ограничиться сырой овсянкой? Молоко холодное.

— Это не овсянка, — пояснил Руди. Сегодня настал его черед готовить обед, а кулинарных способностей у юного наследника не наблюдалось. — Вот, читай, — с этими словами он сунул ей под нос высокую картонную коробку.

— Кукурузные хлопья? Откуда?

— Из маггловского магазина.

— И съедобно? — скептически спросила Белла, глядя на сомнительный молочный «супчик» в своей тарелке.

— Сейчас узнаем, — Родольфус отлевитировал поднос к камину, умудрившись при этом ничего не расплескать.

— Никого не заметил из знакомых, пока деньги менял?.. — поинтересовалась Белла, усаживаясь на свое место. Она заметила смущение на лице мужа, и в ее голове тут же зародилось сомнение. — Погоди… Как ты купил эти хлопья, если…

Руди вздохнул.

— Украл? — ахнула Белла. — Ты обокрал маггловский магазин?!

— А что мне было делать? Газетчики до сих пор смакуют нашу свадьбу. Я не мог явиться в Гринготтс просто так. Или ходить по Косому переулку в поисках продуктов. Да мои умершие предки в гробах бы попереворачивались! А все знакомые подняли бы меня на смех! Новая сенсация: наследник Лестрейндж-холла в роли домового эльфа! — Родольфуса передернуло. — Нет, не нужно мне такого счастья.

— Если бы наши тебя заметили…

— Но ведь не заметили! — раздраженно перебил он. — И вообще, что я мог сделать? Было бы Оборотное зелье, тогда… Но у нас ни зелья, ни частицы другого человека…

Миссис Лестрейндж хмыкнула и покачала головой.

— Мы стали заложниками своего положения, не находишь? Жизнь могла быть гораздо проще, если бы нам не приходилось оглядываться на других.

— Мы были ими с рождения, — мрачно пробормотал Руди. — Сколько помню себя, всегда приходилось учитывать чужое мнение.

— Ладно, давай не будем сейчас об этом, — она помешала хлопья, зачерпнула немного и осторожно попробовала. — М-м-м, не так уж и плохо, кстати.

Некоторое время они ели молча. Белла пыталась перехватить взгляд Родольфуса, то тот угрюмо избегал встречаться с ней глазами. Наконец она не выдержала:

— Все еще жалеешь, что мы не во Франции?

Тишина. Белла уже не надеялась услышать ответ, когда он неожиданно произнес:

— Нет. Не жалею.

Белла улыбнулась, но Руди не заметил этого — он сосредоточенно смотрел на огонь. На какое-то время они снова замолчали.

— Есть вести от родителей?

— Нет.

— Мне показалось утром, что я слышал какую-то сову.

— Ах да, — Белла старалась говорить равнодушно. — Это от Лорда.

— Он чего-то хотел?

— Не знаю. Я еще не читала.

— Может быть, это срочное? — спокойно отозвался он, делая вид, что полностью поглощен остатками своих хлопьев.

— Может быть. Или нет, — она улыбнулась. И на этот раз Руди улыбнулся ей в ответ.

* * *

Этот день Белла запомнила, как самый счастливый за все время своего замужества. Родольфус водил ее смотреть поместье — не так поверхностно, как раньше, а более детально — должна же она знать, чем отныне владеет. Потом отогревались у камина, пили кофе, разговаривали, смеялись, подшучивая друг над другом, вспоминали истории из школьной жизни.

— Макгонагалл?! Твоей первой любовью была Макгонагалл?! Это невозможно.

— А что такого? Вообще-то она всем нашим парням нравилась. Такая неприступная и сексуальная.

— Минерва Макгонагалл?! — все еще не могла поверить Белла. — Мы об одной и той же женщине говорим?

— Да перестань, Блэк. Можно подумать, ты втайне не пускала слюни по Слагхорну.

— Конечно нет!

— Не верю.

— Слагхорн мне никогда не нравился. Ну, во всяком случае, в этом смысле.

— А кто тогда?

Белла не ответила.

— Да ладно, Блэк, я не буду смеяться. Обещаю.

— Никто мне не нравился.

— Значит, все-таки Слагхорн.

— Нет! Ладно, — вздохнула Белла, сдаваясь. — Это был Флитвик.

Теперь настал черед Руди изумляться.

— Кто-о-о?! Нет, ты меня разыгрываешь. Разыгрываешь, да?

— Нет. Мне он правда очень нравился.

— Серьезно?! Но он же…

— Карлик? Наверное, еще и поэтому. Понимаешь, он всегда казался таким умным, и в то же время таким… маленьким. Ранимым. Ну вот, ты смеешься. Где моя палочка?

— Прости, — Руди безуспешно пытался прогнать с лица улыбку. — Мерлин всемогущий! А я тоже кажусь тебе ранимым?

— Ага. Так и тянет ранить тебя побольнее, — проворчала Белла, скрывая улыбку за грозной миной.

Волшебство дня растянулось также на вечер и даже на ночь. Словно какая-то невидимая преграда между ними рухнула. Исчезла недосказанность, смущение и недоверие. Когда Родольфус появился в дверях их общей спальни, Белла уже ждала его и встала ему навстречу. Преодолев небольшое расстояние, разделяющие их, Родольфус обнял ее. Она прижалась щекой к его груди; потом подняла голову и мягко коснулась губами его ищущих губ. Белла чувствовала его руки, блуждающие по ее спине, зарывающиеся в ее волосы, но главным теперь стали его губы, язык, дыхание. Они целовались и целовались, пока оба не утратили всякое ощущение времени и места. Она не противилась, когда Руди взял ее на руки и положил на кровать, не осознавала даже, как он ее раздевал; ей даже почудилось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим, а она лишь наблюдает со стороны. Он был неловок, но Белла не стала помогать; ею вдруг овладели странное спокойствие и лень: она просто лежала, отстраненно глядя перед собой. Наконец с одеждой было покончено; Родольфус снова поцеловал ее, и тогда она обняла его за шею, притягивая ближе к себе…

Уже после, когда они лежали без сна, укутанные каждый своим одеялом, Белла решилась задать вопрос:

— Зачем ты женился на мне?

Родольфус резко повернул к ней голову. Она пожалела о том, что в темноте не может различить выражение его лица.

— Странный вопрос.

— И все же?..

— Я говорил.

— Ты имеешь в виду тот раз, когда сообщил, что для получения наследства тебе необходимо жениться? Хорошо, поставлю вопрос по-другому: почему ты сделал предложение именно мне?

Родольфус приподнялся на локте.

— Если мне не изменяет память, Блэк, — его голос вибрировал от едва сдерживаемого раздражения, — тогда, на Астрономической башне, я сказал, что ты мне нравишься. Этого для тебя недостаточно? И раз уж мы затронули эту тему — будь добра, ответь тоже, почему ты дала согласие? Ты ведь никогда не говорила, что без ума от меня. Скорее наоборот. Что же случилось? Надоело ходить в девицах?

— Нет, — спокойно отозвалась Белла. — Точнее, не только это, — Руди сердито фыркнул, но она, не обратив на это внимания, продолжила: — Я подумала, что, пожалуй, действительно тебе нравлюсь, если ты решился поговорить с моим отцом, несмотря на все эти сплетни обо мне и Лорде. А еще я подумала, что ты повел себя… — она замялась, тщетно стараясь подобрать слово, — я не думала, что ты на такое способен.

— Бред… — буркнул Руди, но уже без тени раздражения.

— А потом, уже перед помолвкой, я случайно услышала разговор между миссис Лестрейндж и твоим братом.

— Что ты слышала? — напряженно спросил Руди. — О чем Рабастан говорил с матерью?

Белла улыбнулась.

— Они перечисляли твои чудесные качества, дорогой. Тогда-то я окончательно поняла, какое сокровище достанется мне в мужья.

«Мне нужна твоя помощь. Мы можем поговорить сегодня у тебя дома без свидетелей?»

Белла перечитала письмо несколько раз, хотя и одного было бы достаточно, чтобы выучить его наизусть. Всего два предложения и буква Т внизу. Когда он писал ей письма, он всегда подписывался именно так. В остальных случаях он ставил букву В.

«Мне нужна твоя помощь. Мы можем поговорить сегодня у тебя дома без свидетелей?»

Белла нервно сцепила пальцы рук и откинулась на спинку кресла.

Реддлу нужна ее помощь. Он ее Повелитель, и она обязана повиноваться.

«Ты не можешь ослушаться приказа — но это не приказ».

Собственно, к чему все эти метания? Что плохого может случиться? Пару месяцев назад она бы даже не задумалась над этим. Написала бы: «Я готова. Где и когда?» Но теперь…

Родольфус с утра отбыл в Лондон. Пообещал, что вернется вечером. В его отсутствие отправляться на встречу с Лордом?.. Белла нахмурилась.

Друэлла никогда не принимала дома гостей-мужчин в отсутствие мужа. Даже когда дядя Джулиан явился к ним с известием о смерти их общего родственника Каспара Розье, миссис Блэк разговаривала с ним не долее трех минут, да еще в общей гостиной, при дочерях и слугах. «Юным девушкам следует соблюдать рамки приличия, — вдалбливала дочерям Друэлла. — Со временем, когда каждая из вас станет замужней дамой, придется держать себя с еще большей строгостью. Леди должна всегда помнить о достоинстве — и не только своем, но и своего супруга».

Иными словами, всякий, кто не приходится женщине отцом, братом, мужем или сыном должен держаться на расстоянии, дабы не погубить репутацию леди.

Довольно глупая заповедь, как всегда считала Белла. Почему девочке можно то, что нельзя взрослой женщине? Кому придет в голову подозревать дядю Джулиана в порочных мыслях по отношению к двоюродной сестре? Знатные волшебники просто любят сами усложнять себе жизнь.

Но правила так и остались правилами, и Друэлла внушала их своим детям едва ли не с младенческого возраста. Можно высмеивать их, возмущаться ими, но, так или иначе, до сегодняшнего дня Белла с ними считалась.

Но что тогда? Написать Руди? «Ты не против, если я приглашу Темного Лорда к нам в гости? Он хочет встретиться со мной, пока тебя нет». Даже в ее воображении звучит на редкость глупо.

В конце концов, это всего лишь разговор. Руди доверяет ей. Во всяком случае, должен доверять — ведь он ее муж. Да и с каких пор ее вообще волнует, что подумает Руди?!

«С таких, что у нас все довольно неплохо складывается, и не хочется это терять. Неизвестно, как муженек воспримет известие о том, что к его жене тайком наведывается… Сами-Знаете-Кто».

К дементорам это все. Белла раздраженно тряхнула головой и взялась за перо.

«Сегодня весь день дом в моем распоряжении. Нашему разговору никто не помешает.

Б.»

* * *

В ожидании гостя она здорово нервничала, но как только Темный Лорд шагнул из камина, улыбаясь безгубым ртом и небрежно смахивая пылинки с мантии, она поняла, что не хочет подходить к нему. Здороваясь, он всегда обнимал ее, если при этом не было посторонних свидетелей — так повелось едва ли не с их первой встречи. Но теперь при одной мысли о том, что Реддл прикоснется к ней своими тощими холодными руками, Белла почувствовала отвращение. И все же ничего другого ей не оставалось. Вытерпев несколько секунд, она мягко отстранилась.

— Прости, что не могла пригласить тебя раньше.

Темный Лорд покачал головой, красные глаза смотрели почти ласково.

— Тебе не нужно извиняться за это, моя девочка.

— О чем ты хотел поговорить?

Реддл глубоко вздохнул.

— Разговор слишком серьезный, чтобы начинать его сходу. Позволь мне немного привести мысли в порядок. Не покажешь ли мне свой новый дом? Я уже бывал здесь, но, признаться, совсем не так часто, как в Блэк-хаусе.

— Конечно, — улыбнулась Белла, скрывая свое волнение.

Она показала ему дом, и Реддл разглядывал каждую комнату так, словно видел впервые; она задавала вопросы — он отвечал на них; она улыбалась — и получала улыбку в ответ. Никогда еще Темный Лорд не казался таким внимательным и заботливым, как во время этого визита. И несмотря на это — а возможно, именно поэтому, — Белла с каждой секундой нервничала и раздражалась все больше.

— Значит, у вас все хорошо… — протянул Реддл. — Рад это слышать.

— А как твои дела? — поинтересовалась Белла.

— Мои? — переспросил Реддл. — Ничего. Все по-старому.

«Зачем же ты тогда просил срочной аудиенции?!»

Реддл улыбнулся, видимо, разгадав ее мысли.

— В этом прекрасном замке есть местечко, где можно спокойно поговорить?

— В библиотеке, — тут же выпалила Белла.

— Отлично.

Когда они наконец уселись в мягкие, обитые бархатом кресла, Темный Лорд перешел к цели своего визита.

— Время пришло, — тихо, со значением сказал он.

Белла прищурилась.

— Твое время?

— Наше, моя дорогая.

Белла поерзала в кресле.

— И что ты хочешь этим сказать?

Реддл не успел ей ответить. В дверь библиотеки постучали, а секунду спустя на пороге появилась Минни.

— Госпожа, — она поклонилась Белле, — миссис Блэк прибыла и ждет вас в гостиной.

У Беллы екнуло сердце. Нарочно не придумаешь. Что понадобилось матушке именно сегодня и именно сейчас?

— Она давно появилась?

— Не более минуты назад.

Белла бросила извиняющийся взгляд на Реддла.

— Прошу прощения, милорд. Я отлучусь ненадолго.

— Не извиняйтесь, миссис Лестрейндж. Я подожду вас.

— Если вам что-то понадобится, Минни…

— Ничего не нужно, благодарю.

Белла выскочила из библиотеки и торопливо направилась в гостиную, пытаясь по пути сообразить, с какой целью мать явилась к ней. Да еще в такое неподходящее время.

«Что он имел в виду, когда говорил о том, что время пришло?»

«Наше время», — сказал он. Белла хмыкнула.

«Выходит, у нас может быть что-то общее».

Друэлла стояла посреди комнаты со своей всегдашней пресной миной на лице. На этот раз она даже не потрудилась улыбнуться дочери.

— Белла, — пробормотала она вместо приветствия.

— Мама, — любезность на любезность.

— Как тебе живется на новом месте?

Волнение Беллы мигом обернулось раздражением. «Она говорит так, словно я котенок».

— Спасибо, все хорошо.

Друэлла кивнула.

— Я не предупредила тебя заранее о том, что буду…

— Ничего страшного.

— Надолго не задержусь. Я знаю, что твой хозяин тут.

Беллу передернуло.

— Он мне не хозяин.

Друэлла надменно поджала губы.

— Как скажешь, — обронила она.

«Спокойнее. Не обращай внимания», — уговаривала себя Белла. Но все же добавила:

— Он — мой друг.

— Вот как? — равнодушно отозвалась миссис Блэк. — Мне казалось, что в первую очередь он как раз твой хозяин, раз ради него ты пренебрегаешь своим долгом по отношению к мужу, но, видимо, я ошибалась.

Весь этот день нервы у Беллы были на пределе, и последняя небрежная фраза с легкостью вывела ее из себя.

— А мне казалось, что ты в первую очередь мать, которая мне доверяет, но, видимо, я тоже ошибалась.

Друэлла резко вскинула голову, ее глаза холодно блеснули.

— Что ты себе позволяешь?!

Белла тут же почувствовала укол совести. Зря она распалилась.

— Прошу прощения, — пробормотала она, виновато опуская голову. Но было уже поздно.

— Ты совсем забыла, что такое уважение?! Кем ты себя возомнила?! Думаешь, теперь у тебя есть право грубить матери?!

— Простите, мама, — повторила Белла. — Мне очень жаль.

— Со своим господином ты вряд ли так разговариваешь, — ядовито выплюнула Друэлла. Белла сжала руки в кулаки, но глаз так и не подняла.

— Я сожалею о том, что сказала. Не знаю, что на меня нашло, — с матерью всегда так. Пока не выпьешь чашу раскаяния до дна, она не успокоится.

Повисло молчание. Белла гадала, закончился ли поток возмущенных слов.

— Я привезла твои вещи.

Белла едва удержалась от вздоха облегчения.

— Спасибо.

Друэлла кивком указала на массивный сундук, стоящий возле камина. Белла подошла к нему, подняла крышку. Под ней ровными стопочками лежали старые наряды: белые шелковые платья, белые атласные платья, белые бархатные платья…

— А остальные? — машинально спросила Белла.

— Другие платья я распорядилась выбросить — они ни к чему тебе в твоем новом положении.

— Тут только белые вещи? — уточнила Белла. Прежнее раздражение стремительно возвращалось к ней в удвоенном размере.

— Как видишь.

Белла мутным взглядом посмотрела на мать.

— Я же терпеть не могу белый цвет.

Кислое выражение на лице Друэллы ни на йоту не изменилось.

— В самом деле?

Это уже слишком. Белла с грохотом захлопнула крышку.

— Хочешь сказать, ты этого не знала? После девятнадцати лет?

— Я больше не намерена терпеть хамство, Белла! — возмутилась Друэлла.

— Подожди, — задушенным голосом отозвалась дочь. Она попыталась овладеть собой. — Хорошо, выходит… Выходит, все остальные ты выкинула.

— Они были слишком старые и вульгарные.

— Ты говорила, белый цвет для незамужних.

— Белый всегда уместен. Это цвет леди.

— Значит, я не леди.

— Я вижу, — в голосе матери послышался едва уловимый оттенок пренебрежения.

Белла со злостью пнула сундук так, что он подскочил.

— Тогда и это тоже выброси. Или лучше отдай Андромеде. Ей пригодится. Она ведь у нас настоящая леди, к тому же вряд ли Тонкс сможет достойно обновить ее гардероб.

Друэлла замерла. В ее глазах мелькнуло испуганное выражение. «Наконец-то», — мстительно подумала Белла.

— Скажи мне, мама, — тихо начала она, — за что ты всегда меня ненавидела? Нет-нет, подожди, не пугайся, — Друэлла нервно дернулась, словно хотела сбежать. — Я просто хочу узнать, в чем моя вина. Что я сделала такого ужасного, что из всех своих детей именно меня ты не выносишь.

— Я не понимаю, что ты говоришь, — дрогнувшим голосом отозвалась миссис Блэк.

— Все ты понимаешь.

— Я, пожалуй, пойду, Белла. Ты сегодня словно не в себе.

— Нет, ты останешься, — Белла шагнула в сторону, загораживая дорогу к камину. — Всего на минуту. Пока не ответишь на мой вопрос.

— Ты не смеешь меня удерживать, я все еще…

— Моя мать? — перебила Белла. — А я — хозяйка этого дома. И пока я не отпущу, ты никуда не уйдешь.

Друэлла надменно вскинула голову.

— Что ты хочешь услышать? — в голосе матери не было ни тени тепла.

— Правду. Почему ты так меня ненавидишь?

— Как я могу тебя ненавидеть? Ты моя дочь.

— Хватит! — рявкнула Белла так, что миссис Блэк невольно вздрогнула. — Я устала от твоего лицемерия! Мне как-то довелось прочесть одно из твоих писем к Энди. Ты предупреждала ее, чтобы она держалась от меня подальше. Очень по-родственному, не так ли?

Друэлла молчала, но Белла видела, как нервно и часто дышит мать.

— Я не стану ничего отвечать, — наконец сказала она. — Я не опущусь до разговора в таком тоне. Ты забыла об уважении.

Белла продолжала пристально смотреть на миссис Блэк, но та больше ничего не добавила.

— Это из-за Темного Лорда?

— Ты можешь его так называть, — презрительно сказала Друэлла. — Ведь он твой хозяин.

Белла на мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Уходи, — она отступила в сторону. — Я не хочу больше тебя видеть. И слышать тоже.

— Ты выгоняешь меня?!

Ей показалось, или в голосе матери послышалось изумление?

— Я прошу тебя уйти и не приходить больше.

Тишина.

«Почему она не уходит?»

— Когда-то ты была хорошей девочкой, Белла. Еще не поздно все изменить.

— Зачем? Чтобы заслужить немного твоего одобрения? — Белла едва не задохнулась от ненависти. — Отдай его целиком своей любимой доченьке. Я боюсь подавиться подобной милостью.

Что-то дрогнуло в лице миссис Блэк. Она быстро подошла к камину, еще миг — и Белла осталась одна в гостиной.

«Ненавижу ее! Ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ!» — Белла стиснула ледяными пальцами пылающий лоб. Ее трясло.

Злосчастный сундук все так же стоял возле камина.

— Инсендио! — выдохнула Белла. Пламя мгновенно охватило сундук; оно разгоралось по мере того как угасал ее гнев.

Позади послышался шум, а следом раздался спокойный голос:

— Так можно испортить ковер, Белла.

Реддл. Ну конечно же.

Он стоял в дверях, красные глаза светились пониманием.

— Ты чем-то расстроена? — мягко поинтересовался он.

Белла ничего не ответила. Впрочем, по ее лицу и так можно было все понять. Темный Лорд покачал головой и взмахнул волшебной палочкой. Горящий сундук исчез. В том месте, где он стоял, осталась большая прямоугольная дыра. Реддл подошел к ней, наклонился, чтобы рассмотреть поближе.

— Какая прекрасная шерсть… — с сожалением пробормотал он. — Надеюсь, у меня получится все исправить.

— В этом нет необходимости, милорд, — наконец-то нашла в себе силы ответить Белла. — Минни…

— Нет, Белла, не надо. Как известно, если хочешь, чтобы все было сделано хорошо, сделай это сам, — Темный Лорд тихо прошептал заклинание. Дыра стала медленно затягиваться, на новой ткани проступал старый рисунок. — Теперь все, — он поднялся и подошел к ней, взял за руку.

— Спасибо, милорд.

— Том, — он поправил ее, улыбаясь. — Мы сейчас одни.

Белла вздохнула и осторожно высвободила руку. Ей было очень тяжело, хотелось плакать, а еще больше хотелось уткнуться кому-нибудь в плечо.

— Все из-за этого сундука?

— Нет, — пробормотала она. И невольно усмехнулась, отчего на глазах немедленно выступили слезы. — Из-за платьев.

— Что с ними не так? — серьезно спросил он, словно она только что озвучила серьезнейшую из возможных причин.

— Они были белыми, — слезы все-таки покатились, Белла быстро стерла их и засмеялась. — Так глупо...

Что, в самом деле, на нее нашло?! Какие-то старые тряпки... Она могла бы выбросить их все и купить себе в три раза больше новых, любого цвета, какого только пожелает. Не стоило обращать внимания на такую ерунду. Неизвестно, когда они с матерью теперь помирятся... если вообще помирятся. Впрочем, не все ли равно? И разве дело было только в проклятых платьях?

Реддл словно прочитал ее мысли.

— Не так уж и глупо, как может показаться на первый взгляд. Пойдем в библиотеку. И попроси, чтобы нам принесли туда горячий чай. Я выпью чашку с тобой. Немного в стиле магглов, но иногда это помогает успокоить нервы.

— Только если смешать его с огневиски.

* * *

— Так что ты хотел со мной обсудить? — спросила Белла, когда они вновь уселись в кресла в библиотеке.

Темный Лорд аккуратно размешал чай, достал ложечку и положил на блюдце.

— Я считаю, что настала пора заявить о себе, — он поймал настороженный взгляд Беллы и пояснил: — До сих пор о нас знает только небольшая кучка людей: часть авроров — заметь, далеко не все, кое-кто из Министерства, ну и конечно же, члены чистокровных семейств из числа наших сторонников.

— Но газеты…

Реддл отмахнулся.

— Обыватели читают только первую полосу, если читают вообще. Никто не будет выискивать скудные сведения о том, что ему не интересно.

Белла поерзала в кресле.

— И как же ты собираешься привлечь к себе внимание?

— Для начала нужно сделать так, чтобы это внимание отвлеклось от всего остального… А потом уже направить его на то, что мне нужно.

Белла задумалась.

— Хочешь сказать, что нужна небольшая… м-м-м… встряска?

— Почему же небольшая? — вкрадчиво произнес Темный Лорд.

— Какого рода встряска?

Реддл пожал плечами с самым таинственным видом.

— А ты как думаешь? Министерство внушает грязнокровкам и прочему сброду чувство безопасности. Пока наша славная толстуха стоит у руля, волшебникам Британии ничего не грозит, не так ли?

Белла отхлебнула огромный глоток и чуть не поперхнулась.

— Ты хочешь скомпрометировать Министерство?! Но как? — «Дурочка, он же только что сказал: должно случиться что-то плохое». — То есть… какой план? Убьешь заместителя министра?

— Смелее, Белла. Мысли масштабнее.

— Как это?

— Более кроваво.

— Массовое убийство грязнокровок в центре Лондона?

— Не обязательно в центре Лондона.

Вот это поворот. Белла изо всех сил старалась сохранить самообладание.

— Ну же, моя дорогая. До сих пор ты мыслила в верном направлении, но несколько грубовато. Сделать своей целью маггловское отребье... — он не договорил.

Белла поставила чашку на стол и принялась рассуждать вслух:

— Нет-нет… Это действительно глупо. Тогда подозрение сразу же падет на тебя… на нас. Нужно сделать так, чтобы вина легла на Министерство, правильно? Но Министерство никогда не признается в подобном, да зачем им вообще это нужно? Никто не поверит в такую сказку.

— Верно, — кивнул Реддл. Белла сосредоточенно нахмурилась.

— А если… угроза будет исходить не от Министерства, а от самих грязнокровок?

— Или… — многозначительно протянул Темный Лорд.

— Магглов? — Белла выпрямилась в кресле, глаза ее загорелись. — Мы могли бы сделать так, чтобы все выглядело очевидно. Маггловский теракт, который уничтожил кого-то из волшебников… необязательно грязнокровок.

— А еще лучше — чтобы там вовсе не было грязнокровок, — уточнил Реддл.

— Да! Газеты бросятся писать об этом жутком происшествии, все станут обвинять магглов в том, что они представляют собой угрозу…

— И уже тогда… — многозначительно протянул Темный Лорд.

— Гениально.

— Жаль, что я не первый, кто до этого додумался.

— А кто был до тебя?.. Хотя, подожди, сейчас в голову пришло… Нужно спланировать все так, чтобы среди пострадавших были те, кто входит в нашу среду. Я имею в виду Пожирателей. Это станет нашим алиби, на случай, если им удастся что-нибудь раскопать.

— Разумеется, — кивнул Реддл, так, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

— Значит, придется кем-то пожертвовать? — осторожно осведомилась Белла. — Кем же?

— Кого ты предлагаешь? Может быть, желаешь свести с кем-нибудь старые счеты? Сейчас как раз представляется блестящий шанс.

— Нет уж, выбирай сам. Главное, чтобы там не было меня. — «И отца. И Рабастана с Руди. И старого мистера Лестрейнджа. И Долохова».

— Тебя там не будет. Что скажешь насчет Малфоя?

— Люциуса?! — «Черт!»

— Люциус пока не входит в число моих людей. Он еще школьник, Белла, разве ты забыла?

— Ах да, точно… — Белла подавила вздох облегчения. — Значит, Абрахас? — Старый хрыч никогда не вызывал у нее симпатии… Хотя это, конечно, не повод, чтобы желать его смерти, но... лучше он, чем его смазливый сынок.

— Тебе не нравится?

— Мне все равно… Но почему именно он?

На этот раз Реддл не стал давать подсказку, а разгадать выражение красных глаз было невозможно. Белла снова взялась за локон.

«Малфой приобрел слишком большое влияние в последнее время. И остался все таким же жадным и лицемерным мерзавцем».

— Он не самый хороший отец для твоего будущего шурина.

«А мой отец для меня достаточно хорош?» — мелькнуло у Беллы. Вслух она сказала только:

— Справедливое замечание.

«Видимо, на Люциуса у Тома большие планы».

— Чтобы осуществить подобный замысел, нужно очень тщательно все спланировать. Если хоть малейшая тень упадет на нас…

— Следует привлечь как можно меньше…

— Нет, Белла, — Темный Лорд покачал головой. — Никто не должен об этом знать. Только ты и я.

Белла почувствовала, как мурашки побежали по спине.

— Но вдвоем мы не справимся…

— В этом деле я не могу позволить себе рисковать, Белла.

— Долохов…

Темный Лорд поморщился.

— Ты доверяешь ему, но я нет. Единственный человек, на кого я могу положиться — ты, и ты это знаешь.

Белла молчала, обдумывая его слова. Грязная работа, да еще весьма трудновыполнимая. Столько нюансов, нужно будет все учесть… Не говоря уже о том, что речь идет о чудовищном преступлении. Раньше, пожалуй, такая мысль шокировала бы ее. Теперь же Белла предпочла отбросить моральную сторону вопроса. Она уже не девочка. А когда этот мир был справедлив? Перед глазами сразу возникло выражение лица Друэллы, ее неприязненный тон. «Если и был — то не для меня».

В глубине души Белла испытывала радость. Том доверяет ей. Она всегда это знала. «Только ты и я». Вместе они смогут все.

— Как скажете, мой господин.

— В пятницу в три часа дня я сниму антиаппарационный барьер с моего дома. Ты знаешь, как туда добраться. Нам нужно составить план. Здесь, конечно, уютно, но нельзя забывать о том, что это все-таки дом твоего мужа. И еще… Я попросил бы тебя не общаться с Антонином Долоховым, пока все не закончится.

— Ты боишься, что он, как раньше, будет читать мои мысли?

По выражению лица Реддла она поняла, что угадала.

— Не беспокойся, — заверила его Белла. — Я научилась довольно неплохо ставить мысленный блок и удерживать его.

Секундная заминка. Видимо, такой ответ не до конца его устроил, но настаивать Темный Лорд не стал.

— Что ж, — сказал он, поднимаясь с кресла, — пусть будет так. Значит, до пятницы.

— Ты не против, если я отлучусь в воскресенье?

Белла задала вопрос небрежно, словно бы между делом. Она не смотрела на Руди, старательно намазывая масло на хлеб.

— Куда? — поинтересовался ее муж.

— Я должна навестить Темного Лорда. Уже несколько месяцев не была у него в поместье.

Ну вот, она это сказала. И даже именно так, как нужно: спокойно и ровно. Ей совершенно не за что чувствовать свою вину.

Руди нахмурился. Белла почувствовала это, даже не глядя на него.

— Мы можем сделать это вместе.

Она слегка улыбнулась и покачала головой.

— Лучше я одна.

— С какой же стати?

Белла отложила нож в сторону и наконец решилась встретиться взглядом с мужем.

— Я не могу взять тебя с собой без его разрешения, — она старалась смягчить свои слова улыбкой. — Темный Лорд никому не показывает это место.

— Зачем тебе туда идти?

На секунду Белла заколебалась. Сказать ему правду или солгать? Только богу известно, к чему приведет ее правда, но лгать она не будет. Они женаты всего месяц.

— Он сказал, что хочет поговорить со мной.

— Когда это он сказал?

— Это что, допрос? — ощетинилась Белла и тут же пожалела о своей несдержанности. Она же обещала себе, что будет спокойна. Злость никогда не приводила ее ни к чему хорошему.

Руди недовольно засопел.

— Я против того, чтобы ты отправлялась к Лорду без меня. Я тоже Пожиратель Смерти, и я твой муж.

Белла снова оказалась на распутье. У нее в голове созрели сразу два ответа. Какой же выбрать? Послать Руди к черту или унизиться до просьб? Первый вариант плох, второй еще хуже.

Она сделала глоток чая и прожевала кусочек хлеба, раздумывая. Была не была.

— Почему ты против?

— Как это почему? — Руди даже слегка растерялся. — А почему я должен быть «за»? Ты моя жена, и я не хочу… — он смутился и не договорил.

Белла внимательно смотрела на него.

— Раньше тебя не смущало то, что обо мне говорят люди.

— Тогда ты была Блэк, а сейчас ты — Лестрейндж.

— И что же?

— Как что?! Мы же теперь семья… И нельзя, чтобы… нормальные жены так себя не ведут.

— Если бы ты хотел себе нормальную жену, на мне ты женился бы в последнюю очередь, — Белла покачала головой. — Вот видишь. Дело не в моем поведении, а в доверии. Если мы не можем верить друг другу, зачем тогда вообще наш брак?

Руди смотрел уже не так мрачно, но все еще слегка хмурился. Белла мягко улыбнулась.

— Когда-то я проводила у него целые каникулы. Сейчас он пригласил меня на пару часов, чтобы побеседовать и выпить чаю.

— Я собирался сегодня позвать к нам на ужин Рабастана.

— Отлично. К ужину я обязательно вернусь, — пообещала Белла. «Во всяком случае, сделаю все возможное, чтобы не опоздать».

И Руди сдался.

— Тогда до вечера, — кивнул он.

* * *

— Я вижу два пути. Первый: устраиваем теракт в Северной Ирландии и сваливаем вину на местных националистов. Второе: место не имеет значения, подстраиваем несчастный случай. Например, падение самолета на какую-нибудь деревушку. Желательно ночью. Жертв много, а по факту — случайность.

— Северная Ирландия это не Великобритания, Белла. Тут все гораздо серьезнее, ведь нам придется не раз аппарировать туда, чтобы все как следует подготовить. Это привлечет лишнее внимание и усложнит нам задачу. Стоит принять во внимание и тот факт, что, если все сложится удачно и официальной версией признают теракт, расследование будет проводиться очень тщательно с той и с другой стороны: волшебниками и магглами. Идея хорошая, но трудно выполнимая.

— Тогда несчастный случай.

— Тоже все не так просто. Несчастный случай плох тем, что он так или иначе остается несчастным случаем. Тут, в сущности, нет виноватых. Положим, упал самолет на больницу Святого Мунго, погибли волшебники. Но магглов погибнет в разы больше. Дженкинс выступит с заявлением о том, что горе объединяет всех, выразит скорбь, и на этом все закончится.

Белла задумалась.

— Все зависит от того, как преподать эту новость. Думаю, люди охотнее пойдут за тем, кто предложит им восстановить справедливость и покарать виновных, чем за тем, кто предложит набраться кротости и смирения.

Реддл, прищурясь, смотрел на нее.

— Это верно. Особенно когда жертвами становятся больные и калеки.

Белла внутренне сжалась. Ей не нравилась идея с больницей. Но говорить об этом Реддлу сейчас было бессмысленно. Вместо этого она принялась рассуждать вслух:

— Больница Святого Мунго не защищена никакими дополнительными охранными чарами, как, например, Хогвартс, к тому же неизбежно возникнет паника, что только нам на руку… Но среди жертв будет большой процент полукровок и грязнокровок, а ведь мы хотели избежать этого.

— Тут ты права, — вздохнул Реддл. — Абрахас Малфой скорее съест собственную бороду, чем переступит порог больницы для простых волшебников.

Белла едва удержалась от облегченного вздоха.

— Тогда лучше выбрать другое место. Отец говорил, что Абрахас имеет бизнес в мире магглов. Почему бы не воспользоваться этим?

Реддл покачал головой.

— У него есть представитель на бирже, только и всего. И еще виноградники, но это во Франции. Он довольно часто бывает там, но всегда пользуется прямым порталом, заранее зарезервированным в Министерстве.

«А ты неплохо изучил Абрахаса, да, Том?»

— Есть, конечно, более доступный способ. Например, разнести любимый ресторан Абрахаса в тот момент, когда он придет туда вместе со своей любовницей, и представить все как несчастный случай. Тогда жертв будет значительно меньше, да и вряд ли гибель Малфоя вызовет в волшебной среде волну возмущения. Однако я все больше склоняюсь к этому варианту.

«Мы планируем крупномасштабный теракт или убийство одного старого сноба?»

— И то и другое, Белла.

Она вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Реддл улыбнулся.

— Ты сказала это вслух.

Белла нервно поежилась.

— Значит, такой вариант отпадает.

— Да, пожалуй, — согласился Реддл.

Беллу так и подмывало спросить, чем же Малфой так досадил своему Повелителю, что тот готов устранить его во что бы то ни стало. Однако она промолчала. Существовал значительно более надежный способ: подкараулить Малфоя, когда тот будет встречать сына из Хогвартса — в отличие от мистера Блэка Абрахас не доверял столь важную миссию домашним эльфам, — и разнести Кингс-Кросс. Все знают, что вокзал — идеальное место для взрыва, и проще простого будет свалить вину на магглов. Но… в таком случае пожертвовать придется не только Абрахасом, но и Люциусом.

— Интересно, как на нашем месте поступил бы сам Абрахас? Что думаешь? — голос Темного Лорда вывел ее из задумчивости.

— Хм… Наверное, нашел бы ушлого репортера, который смог бы превратить какое-нибудь совершенно обычное происшествие в акт вооруженной агрессии. И под шумок тихо избавился бы от ненужного человека, пока все внимание приковано к общественному скандалу. Он из тех, кто способен извратить все что угодно себе на пользу.

Темный Лорд улыбнулся.

— Тебе не очень-то нравится Абрахас Малфой, — это был не вопрос.

— Видимо, тебе тоже. Но почему?

Но Реддл либо не обратил внимание на вопрос, либо намеренно его проигнорировал, сделав вид, что занят другой мыслью.

— Значит, остановимся на «несчастном случае». Место придется выбрать другое. Ты не могла бы выяснить подробнее, планирует ли Абрахас посещение каких-нибудь общественных мероприятий в ближайшие полгода?

— Думаю, да.

— Отлично. С этого и начнем.

* * *

До ужина оставалось еще два часа, когда Белла вернулась в Лестрейндж-холл. Несмотря на часы, проведенные в компании Лорда, она чувствовала себя в приподнятом настроении: ведь она сдержала слово, данное Руди, к тому же совсем скоро увидит Рабастана. Вечер обещал стать приятным. Однако не успела она снять мантию, как в дверь осторожно постучали.

— Войдите, — машинально отозвалась Белла.

— На пороге появилась Минни.

— Мисс Белла, внизу собралось много гостей.

— Каких еще гостей? — вот это сюрприз.

— Мистер Рабастан Лестрейндж, мистер Роули, мистер Энтони Мальсибер с братом Кристианом, мистер Эйвери, мистер Яксли, мистер Гринграсс, мистер Крэбб, мистер Гойл, мистер Трэверс и мисс Кэрроу. И еще мистер, имя которого Минни забыла, но он был на вашей свадьбе. Такой черноволосый и кучерявый, словно овца.

— Долохов.

— Именно так, мисс.

— А где Руди?

— Хозяин с гостями, развлекает их.

— Он ничего не просил мне передать?

— Нет, мисс. Мистер Родольфус не разговаривал со мной сегодня.

— И никого не предупреждал, что к ужину соберется столько народу?

— Насколько Минни известно, нет.

— Они прибыли все вместе, или поодиночке?

Минни на секунду задумалась.

— В основном, по одному, иногда по двое.

Вот уж действительно замечательная компания. Белла нахмурилась. Интересно, Руди сам их позвал, или так получилось? Впрочем, уже не важно. Придется чуть больше времени уделить своему внешнему виду, только и всего.

Кристиан Мальсибер и Коул Трэверс были приятелями Родольфуса еще со времен Хогвартса. Яксли, Гойл, Эйвери, Гринграсс и Кэрроу учились на одном курсе с Рабастаном. Энтони Мальсибер приходился старшим братом Кристиану, поэтому его присутствие тоже, в общем-то, оправдано. Интересно, как в эту компанию затесался Долохов? И связано ли это с тем, что абсолютное большинство присутствующих, за исключением младшего Мальсибера, Трэверса и Кэрроу посвящены в Пожиратели Смерти? Белла размышляла над этим все время, пока переодевалась и расчесывала волосы.

Она выбрала шелковое платье глубокого вишневого цвета, с достаточно большим вырезом. Раз уж предстоит быть на вечере единственной женщиной — толстуха Кэрроу не в счет, с ее противными усиками над верхней губой она больше похожа на Хагрида, чем на юную деву, — надо выглядеть особенно эффектно. Белла слегка накрасила губы и велела своей маленькой служанке помочь ей собрать волосы в пучок, оставив два маленьких локона по краям.

— Отлично, Минни. Как думаешь, стоит поискать другие сережки или эти сойдут?

— Можно было бы надеть жемчужные, но эти тоже очень красивые.

— Тогда оставлю их.

— Мисс Белла… — начала эльфийка и замолкла.

— В чем дело?

— Здесь была маленькая госпожа.

— Кто-кто? — рассеянно отозвалась Белла. Однако в следующую секунду она поняла, о ком идет речь, и резко вскинула голову. — Нарцисса?!

Минни стояла понурив голову и смущенно теребила ручками подол своего самодельного платьица.

— Когда? Как?

— В полдень, мисс. Через камин в библиотеке.

— Чего она хотела?

— Спрашивала, где вы и когда вернетесь.

— И ты?..

— Минни сказала, что вы встречаетесь с Темным Лордом, чтобы обсудить дело особой важности, но к ужину вернетесь.

— Черт! — выругалась Белла. «Она бы еще сказала, что именно мы собирались обсуждать». — Цисси просила что-нибудь передать?

— Нет, мисс, ничего. Маленькая госпожа просила Минни ничего не говорить ни вам, ни мистеру Лестрейнджу. Минни сказала, что не может дать такого обещания, но…

— Еще бы ты скрыла это от меня! — Белла была рассержена. — Надо было сразу рассказать!

— Простите, мисс, — Минни опустилась на корточки и стукнулась головой об пол. — Простите!

— Прекрати, — процедила Белла. В такие минуты она ненавидела домовых эльфов. Странные существа. Сначала подложат хозяину свинью, потом прижгут себе пальцы раскаленным утюгом или постоят часок на сушеном горохе, и думают, что созданная ими проблема разрешилась сама собой. — Ступай в библиотеку и жди там. Если Нарцисса снова появится, сразу дай мне знать. И заблокируй все остальные камины, чтобы она не смогла больше никуда попасть. Ты поняла меня?

— Да, мисс, — кивнула Минни, щелкнула пальцами и исчезла. Белла тяжело вздохнула и отправилась вниз, к гостям.

Еще на лестнице она услышала смех и громкие голоса. Похоже, веселье в самом разгаре. Белла немного помедлила, перед тем как появиться перед гостями, подняла голову, расправила плечи. И только тогда шагнула в гостиную.

— Всем добрый вечер! — громко сказала она, приветливо оглядывая присутствующих.

Минни не ошиблась. Здесь были все те, кого она назвала. Руди и Трэверс стояли в сторонке и пили огневиски. Рабастан, Яксли, Гринграсс и Энтони Мальсибер сидели за столом и играли в карты. Остальные расположились у камина и громко и возбужденно говорили о чем-то явно очень веселом, потому что Алекто Кэрроу то и дело запрокидывала голову и хохотала. Долохов одиноко привалился плечом к буфету, неспешно потягивая из своего бокала. Он-то и увидел Беллу первым.

— Миссис Лестрейндж, наконец-то вы к нам присоединились.

— Белла! — теперь и Руди заметил ее и поспешил навстречу. — Ты рано, — сказал он, целуя ее.

— Так получилось, — она улыбнулась.

— Раз Белла теперь с нами, давайте поднимем бокалы за новобрачных! — прогундосила Кэрроу.

Белла не успела моргнуть, как в руках у нее очутился бокал с шампанским. Руди снова поцеловал ее, она снова улыбнулась, затем как-то очутилась в компании младшего Мальсибера, Гойла, Эйвери и Кэрроу. Они рассказывали что-то смешное, и Белла смеялась вместе с ними и вставляла забавные комментарии, и даже сделала какой-то комплимент Алекто, отчего та смущенно покраснела. Потом кто-то предложил новый тост, и Белла опять выпила и еще раз поцеловала Руди. Потом ее усадили на диван, и Коул Трэверс спрашивал, что она думает по поводу предлагаемой ему вакансии в Гринготтсе: насколько это перспективно, и не лучше ли все-таки уйти в квиддич? И Белла высказывала свою точку зрения, и спорила с Руди ло тех пор, пока Энтони Мальсибер не подошел к ней и не попросил заменить его за картами. Она сыграла две партии, и оба раза проиграла, впрочем, настроение у Беллы по-прежнему оставалось хорошим. Когда остальные решили сделать перерыв, она встала из-за стола и добрела до подоконника, забралась на него с ногами и прислонила пылающий висок к стеклу, не обращая внимания на присутствующих, справедливо полагая, что к этому времени они уже должны были утратить к ней интерес.

— Как дела, новобрачная?

Милый Рабастан. Белла улыбнулась. Как приятно, когда есть кто-то вроде него, тот, кто никогда не забывает о ней.

— Замечательно. Настолько хорошо, что готова отдать тебе всех своих эльфов в вечное пользование. Кроме Минни и Цехина.

— Неужели? Рад, что ты так привязалась к нашему старичку.

— Он просто прелесть.

— Это шутка? — недоверчиво спросил Рабастан. — Ты выглядишь подозрительно счастливой.

— И чувствую себя так же, — отозвалась она, жестом подзывая к себе эльфа с подносом, уставленным бокалами. Голова уже и без того кружилась, но она все же почти залпом осушила новый бокал.

— Похоже, мне придется применить к кому-то заклинание Мгновенного отрезвления.

— Хочешь испортить этот чудесный ковер? — хихикнула Белла, но, поймав встревоженный взгляд Рабастана, примирительно потрепала его по плечу. — Не беспокойся, я не так пьяна, как кажется. Шампанское быстро выветривается.

— Вообще-то я хотел поговорить о деле. Когда ты в последний раз видела Темного Лорда?

Белле стоило труда удержать безмятежное выражение лица.

— А что такое?

Рабастан нервно огляделся по сторонам. Белла насторожилась.

— Ходят разные слухи…

— Какие?

— Ты знаешь настоящее имя Темного Лорда?

— Разумеется. Как и все мы.

— В Британии никогда не было волшебников по фамилии Реддл.

Белла закатила глаза.

— Ты не хуже меня знаешь эту историю, Рабастан.

— О том, что мать Темного Лорда дала ему вымышленное имя? А что, если оно было настоящим?

— Что ты имеешь в виду?

Рабастан наклонился так близко, что едва не коснулся губами ее уха.

— Поговаривают, что отец Темного Лорда был магглом.

Белла заставила себя усмехнуться, хотя внутри у нее все сжалось.

— Ага. И еще негром-гомосексуалистом. Дай угадаю: его тоже звали Том Реддл?

Рабастан нахмурился.

— Я не шучу.

Белла отмахнулась.

— Слухи редко бывают правдивы. Не веришь — спроси у своего брата. Его ожидал приятный сюрприз в первую брачную ночь, — она соскользнула с подоконника и растянула губы в пьяной улыбке. — Пожалуй, мне стоит пойти на кухню и попросить сварить кофе. Иначе, боюсь, я свалюсь где-нибудь в углу. Ох, — как раз в этот момент нога подвернулась, и Белла упала бы, если бы Рабастан вовремя не поддержал ее под локоть. — Очень любезно с вашей стороны, мистер Лестрейндж, — пропела она.

Белла и в самом деле хотела выпить кофе, а еще больше — покинуть душную и шумную гостиную. Она вышла в холл и там наткнулась на Долохова, который разглядывал настенные гобелены, потягивая огневиски.

Настоящий эстет-гедонист.

— Нравится? — она подошла к нему.

— Отвратительно, — ответил он, не оборачиваясь.

— Тогда чего же ты пялишься на это уродство?

— Здесь прохладнее и нет милой девицы по имени Алекто. Ничего не имею против пышных форм, но не люблю, когда мне в лицо лезут чужие усы.

Некоторое время они стояли молча. Белла думала над тем, что сказал Рабастан. Давно ли ходят такие слухи? И кто за ними стоит? Если она смогла выяснить правду, как знать, у кого еще хватит любопытства покопаться в прошлом Тома Реддла?

— Если бы кто-нибудь сообщил тебе, что Темный Лорд — полукровка… что бы ты сделал?

— А что тут можно сделать? Насколько я знаю, подобное неизлечимо, — спокойно отозвался Долохов, прикладываясь к своему стакану.

— Ты слышал, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянула Белла. — От кого? Когда?

Он пожал плечами.

— А это важно?

— До того, как принял Метку?

На этот раз Долохов соизволил повернуться к ней лицом.

— Ага.

— И?

Он только плечами пожал.

Белла не могла поверить в подобное равнодушие.

— Неужели тебе настолько все равно? Даже если… — она осеклась.

— Даже если это правда? — он улыбнулся. — Да хоть бы и его мать оказалась трижды магглой, мне нет до этого дела.

«Он что, шутит? Не может быть, чтобы ему было безразлично… Если только…»

— Зачем ты стал Пожирателем?

— Я говорил.

— Я про настоящие твои мотивы.

Долохов нетерпеливо вздохнул.

— А как насчет твоих для начала? Не можешь устоять перед его лысиной? Тогда я тоже побреюсь.

— Перестань, — одернула его она. — Оставь эту тему раз и навсегда. Я теперь замужем.

— Верно. За ними обоими.

— С тобой совершенно невозможно разговаривать, — пробормотала Белла.

Долохов усмехнулся.

— Тогда почему ты стоишь здесь?

Она уже открыла рот, чтобы ответить ему, но тут перед ней очутилась Минни.

— Госпожа, — пискнула она. — Мисс Нарцисса.

— Она тут?

Эльфийка кивнула.

— Там, где вы велели мне ждать.

Позабыв о Долохове, Белла устремилась наверх, в библиотеку.

Нарцисса ждала ее, стоя посреди комнаты. Такая маленькая, тоненькая и хрупкая в своей школьной форме. Невероятно красивая, несмотря на подростковую неуклюжесть. Белла невольно залюбовалась сестрой. Она так соскучилась по Нарциссе! Если бы все было как раньше… Но прежняя ссора все еще оставалась в силе: Белла поняла это по отчужденному взгляду младшей сестры.

— Ты должна быть в школе, — выпалила она вместо приветствия.

— Я сказала Слагхорну, что у нас дома неприятности и попросила открыть для меня камин.

Белла сложила руки на груди.

— Зачем?

— Тебе следует помириться с мамой.

«Естественно, она обо всем узнала!»

— Мы и не ругались.

Нарцисса нервно переступила с ноги на ногу.

— Мама рассказала мне все.

— Все ли? — прищурилась Белла.

— Ты должна с ней поговорить!

— С какой же стати?

— Какую бы жизнь ты ни выбрала, она остается твоей матерью.

— К нашему обоюдному сожалению.

— Не надо так! — голос Нарциссы звучал почти умоляюще. Белла невольно смягчилась.

— Это бессмысленно.

— Вовсе нет. Мама переживает и хочет помириться.

— Она тебе сама это сказала?

— Да, — пробормотала Нарцисса, опуская глаза.

— Лжешь.

— Не лгу. Она просила передать тебе это, — Нарцисса достала из кармана маленький сверток и протянула его Белле.

— Что это?

— Открой и увидишь.

Под слоем новенького пергамента обнаружился кулон: средних размеров изумруд на простом черном шнурке. Поверхность камня была тщательно отполирована, а сам он имел форму прямоугольника. Коснувшись его, Белла почувствовала пальцами приятное тепло. Не такое, как от крестража.

— Что это? — повторила она.

— Подарок от мамы, — пояснила Нарцисса. — Небольшой талисман. Он помогает отгонять страх и… всякое плохое. Обещай, что помиришься с мамой.

Белла сглотнула комок в горле и подняла глаза на сестру.

— Я не могу принять его.

Нарцисса быстро спрятала руки за спину.

— Назад не возьму.

— Пойми, я не держу на мать зла, но и встречаться с ней не хочу. Лучше забери это и…

Нарцисса покачала головой.

— Нет. Он твой, — она шагнула вперед, взяла кулон из рук Беллы и надела ей на шею. — Вот так. И никогда не снимай. Тебе нравится?

— Очень, — комок в горле у Беллы упорно не желал проглатываться.

Нарцисса отступила к камину.

— Уже уходишь?

— Мне пора. Я и так немного злоупотребила доверием Слагхорна, — Нарцисса улыбнулась, скрывая неловкость. — Передавай привет своему мужу, — она уже взяла щепотку пороха.

— Нарцисса! — сестра обернулась. — Спасибо тебе за кулон.

— Не мне, а маме. Хогвартс! — громко произнесла она, и почти мгновенно исчезла в зеленом пламени.

— Мама здесь ни при чем, — тихо сказала Белла опустевшему камину.

Рыженькая девочка лет десяти-двенадцати читала книжку, устроившись на лавочке. Мимо нее время от времени проезжали детишки на велосипедах, пробегали собаки, но девочка почти не обращала на них внимания. Изредка она поднимала глаза от страницы и поглядывала на часы. Один раз, видимо, почувствовав жажду, девочка достала из маленького розового рюкзачка бутылку лимонада и сделала пару жадных глотков.

Этой девочкой была девятнадцатилетняя ведьма Беллатрикс Лестрейндж.

Не то чтобы ее присутствие было обязательно. Если расчеты верны — а они верны, в этом Белла не сомневалась, — ее вмешательство не потребуется. Но проследить все-таки стоит. Благо пока все идет идеально, а значит, остается не более десяти минут, прежде чем…

* * *

План Волдеморта, включающий в себя устранение Абрахаса Малфоя и гибель вместе с ним почти пятидесяти человек, среди которых были и представители самых чистокровных волшебных семейств Британии, был достаточно прост, и тем не менее, на его подготовку ушло несколько месяцев. Благотворительный аукцион, посвященный сохранению популяции единорогов, проходил в деревушке Кранбери Корнер, на заброшенной водокачке. Ныне же это здание служило приютом двум местным бомжам Джеки и Джесси и — иногда — местом проведения публичных мероприятий для волшебников. Ни те ни другие, само собой, никогда не пересекались. Бомжи обитали с одной стороны, наиболее сохранившейся, волшебники же использовали другую, на взгляд магглов, ничем не примечательную, на которую были наложены дополнительные чары — незваные гости не смогли бы туда попасть.

Пару дней назад Белла помогла Джесси и Джеки ограбить склад, и теперь у них в каморке стояли четыре газовых баллона. Более чем достаточно для того, чтобы полуразрушенная водокачка превратилась в гору обломков.

Империус — необычайно удобное заклинание.

Без трех минут четыре. Еще тринадцать минут, и Джесси откроет первый баллон.

Волшебники были внутри, Белла знала это, но все равно нервничала, что не может лично убедиться в том, что Абрахас на месте. При подобных публичных мероприятиях приглашенные пользуются порталами, которые им рассылают заранее, и эти порталы переносят прямо в зал для проведения церемонии. Оставалось только сидеть на лавочке и болтать ногами, бездумно глядя в книжку. Белла пробовала читать, но так и не смогла сосредоточиться, и вскоре бросила это дело.

Четыре часа. Белла сглотнула и на минутку подняла глаза. Все как обычно… Хотя, постойте-ка…

От старого здания отделилась маленькая фигурка и направилась в сторону Беллы. Мальчик, на вид не старше девяти лет, худенький, темные волосы, острые черты лица… Белла пригляделась к нему повнимательнее. Он ей кого-то напоминал. Но кого?

Когда до мальчика оставалось не больше двадцати шагов, Белла узнала его. Барти Крауч, сын заместителя министра. Неужели он уже так вырос? Последний раз Белла видела Краучей лет шесть назад, и маленькому Барти было на тот момент примерно три года, но уже тогда он был похож на отца. Сейчас сходство усилилось.

Внезапно Белла похолодела. Благотворительный аукцион — не то место, куда волшебники обычно берут своих детей. В списке приглашенных — она тщательно его изучила — значилось только имя Бартемиуса Крауча. Но если тот взял с собой сына, значит, остальные тоже могут…

Она резко вскочила со скамейки, книжка упала на землю. Барти Крауч смерил ее настороженным взглядом. Белла едва удержалась от искушения спросить, видел ли он других детей там, откуда только что пришел, но вовремя прикусила язык. Спокойнее. Надо взять себя в руки.

— Ты не можешь сказать мне, который сейчас час? — выпалила она первое, что ей пришло в голову, обращаясь к Барти.

— У тебя же есть часы, — резонно заметил мальчик, кивая на ее левое запястье.

Верно. Надо было придумать что-то другое, но не отступать же теперь.

— Они сломались. Остановились.

В глазах Барти на миг мелькнуло выражение снисходительного презрения. «Глупая беспомощная маггла». Однако все же порылся в кармане, извлекая на свет небольшие круглые часы на цепочке.

— Пять минут пятого, — вежливо сказал Барти.

«Четыре минуты. У тебя немного спешат».

— Спасибо. Откуда они у тебя? Я таких еще не видела, — улыбнулась Белла.

— Их подарила мне моя мать, — фраза прозвучала по-взрослому серьезно.

— На день рождения?

— Нет, на день… Неважно, — мотнул головой Барти. — Простите, мне надо идти, — он повернулся, чтобы идти назад.

— Подожди! — воскликнула Белла. Барти обернулся, не скрывая своего удивления. — Зачем тебе туда? Посиди со мной немного.

— И все же мне нужно идти. Я обещал, что скоро вернусь. Всего доброго.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Мне так скучно тут сидеть. Я жду свою подругу, а она не возвращается, — «Господи, что я несу?!»

Проще было бы оглушить этого мальчика и оставить его лежать на скамейке, но это слишком опасно. Как ребенок очутился в стороне от места происшествия? Когда начнется расследование, этот факт неизбежно привлечет к себе ненужное внимание.

Барти нерешительно топтался на месте.

— Мне тоже там скучно, — признался он. — Но отец будет ругать меня.

— Не будет, — заверила его Белла и похлопала по скамейке рядом с собой. — Покажешь мне свои часы?

Барти сел рядом с ней и снова достал свои часы. Серебряные, с вензелем и инициалами, выгравированными на крышечке. Красивые и довольно дорогие для мальчика. В таких часах обычно внутри было место для колдографии.

— Открыть можно?

— Лучше не надо.

Белла повертела часы в руке.

— Красивые. А там, кроме тебя, детей много было?

Мальчик вздрогнул.

— Где?

— Там, откуда ты пришел.

Барти с подозрением уставился на нее.

— Отдай, — он попытался выхватить часы назад, но девочка отдернула руку.

— Там были маленькие мальчики вроде тебя?

— Сама ты маленькая, — обиделся Барти.

Ах точно, она же выглядит почти его ровесницей.

— Прости, — улыбнулась Белла. Надо его немного отвлечь, слишком уж он испугался. Мальчик поднялся со скамейки и теперь стоял прямо напротив нее, загораживая обзор. — Кстати, я — Джейн. А ты?

Он не ответил. Белла краем глаза следила за своими собственными часами. Остались считанные секунды…

— Извини, мне пора.

— Барти, еще минутку…

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

Проклятие!

— Бартемиус! — раздался сердитый голос позади мальчика. Белла выглянула за спину Барти. Так и есть. Крауч-старший собственной персоной спешил к своему сыну, явно намереваясь отчитать его за непослушание.

«Счастливчик этот заместитель министра», — успела подумать она, перед тем как в следующую секунду раздался взрыв. Барти и его отец разом повернули головы назад. Когда Крауч-младший вспомнил о своей новой знакомой, ее уже не было.

* * *

— Белла, милая, наконец-то ты спустилась. В этом платье ты не менее прелестна. Но, надеюсь, старое еще можно восстановить… Я так сожалею о своей неловкости…

— Ерунда, дядя, это мне не следовало лезть тебе под руку. Минни пообещала, что сведет пятно в два счета. Лучше возьми себе новый бокал, и давай выпьем за то, чтобы ты всех нас пережил.

Дядя Джулиан визгливо хихикнул. Видимо, он уже порядком набрался за время ее отсутствия. Отлучка заняла меньше получаса, но ей казалось — целую вечность. Сколько времени нужно для того, чтобы переодеться? Чтобы уничтожить полсотни человек? Она пригубила шаманское и улыбнулась дяде.

Сегодня праздновался день рождения Джулиана Розье. Торжество проходило в поместье Блэков, поскольку квартира дяди была слишком скромной для такого события. Присутствовали все члены семьи и парочка близких друзей дяди.

Из Пожирателей Смерти — только ее отец, она сама и Родольфус. Очень-очень удачно. Лорд тоже был среди приглашенных. Белла чувствовала спиной его взгляд, но боялась посмотреть в ту сторону. Ей нужно немного успокоиться. Задание выполнено успешно, скоро об этом можно будет забыть.

Она допила вино, улыбнулась, поймав на себе взгляд Руди. Страх постепенно отступал. Белла взяла еще один бокал, отметив, что пальцы уже почти не дрожат.

Дядя Джулиан отошел к другим гостям.

— Как все прошло? — раздался тихий голос за ее спиной.

— Хорошо, — так же тихо отозвалась она.

— Я не сомневался в тебе, моя дорогая. Обсудим детали позже.

— Да, — Белла подумала о Барти. Пожалуй, ей стоит опустить кое-какие подробности.

Она поспешила присоединиться к остальным гостям. Было так хорошо почувствовать себя среди людей, даже несмотря на то, что Друэлла упорно делала вид, что не замечает старшую дочь, а Нарцисса избегала смотреть сестре в глаза.

Андромеду, естественно, приглашать не стали. «Какое счастье, — подумала Белла, — вот бы и маменька проявила принципиальность и заперлась в своей спальне с воображаемой мигренью, вместо того, чтобы изображать ледяное презрение». Как же она устала от всего этого.

Она знала, что будет лучше оставаться среди людей, так, чтобы ее видели, но внезапно ею овладела усталость. Побыть бы одной, хоть немного. Она вышла на террасу, хотела спуститься вниз, на лужайку, но передумала, и уселась на верхней ступеньке.

Интересно, как быстро разнесутся вести? Журналисты, наверное, уже вовсю орудуют на месте происшествия. Белла нервно мотнула головой. Не надо об этом думать, не сейчас. Чуть позже. Нужно переключиться на что-то более нейтральное. Она машинально потянулась к шее и нащупала кулон, подаренный сестрой. Не столько украшение, сколько талисман. Для его создания Нарцисса использовала очень древнюю магию. Где она только вычитала об этом? Сама Белла знала о нем только благодаря тому, что в свое время перечитала все книги, упомянутые в библиотечной карточке Тома Реддла. Волшебник отдает часть своей магической силы, перенося ее в какой-нибудь предмет. Сам волшебник при этом слабеет, иногда напрочь теряет магию, а в некоторых случаях может даже умереть. Предмет же, в зависимости от цели своего создания, может нести как проклятие каждому, кто его коснется, так и защиту тому, кто им обладает.

Глупышка Нарцисса. Магия ей самой еще пригодится, а Белла, видит бог, способна о себе позаботиться. И все же так приятно было ощущать у себя на шее теплый зеленый камень…

— Дорогая…

От неожиданности Белла вздрогнула.

— Да?

Руди присел рядом с ней. Он выглядел смущенным и растерянным.

— В чем дело?

— Только что прилетела сова. Твой отец мне сказал… Плохие новости, Белла.

— Что случилось?

— Ужасная трагедия… Завтра все газеты будут писать. Взрыв во время собрания волшебников-меценатов. Точно еще ничего не известно, но среди тех, кто там был, числятся Абрахас Малфой и… и…

Белла смотрела на него широко раскрытыми глазами, старательно изображая шок.

— Кто же?

— Твоя сестра.

«Что?»

— Что?

Руди потупился.

— Мне очень жаль, Белла.

— Моя сестра?! Ты спятил? Я видела Нарциссу пять минут назад.

— Я имел в виду другую твою сестру.

— Энди? Чушь! Ее там не было! — выпалила Белла и тут же спохватилась. Но Руди, казалось, не придал значения ее фразе. — Это какая-то ошибка! Что Андромеде делать среди меценатов?

— Я точно не уверен, но, кажется, в сообщении говорилось, что она входила в состав обслуживающего персонала, — пробормотал Руди. — Как одна из официанток.

Официанток?! Андромеда Блэк накрывает столы?! Разносит заказы?! Нет, нет, нет.

Не обращая внимая на мужа, Белла вскочила на ноги и бросилась назад, в дом.

Еще в холле она услышала мать. Друэлла кричала, и в ее голосе чувствовалась самая настоящая мука.

— Моя девочка!

«Моя девочка». Так она называла только Андромеду и Нарциссу. Последняя стояла рядом с матерью.

— Что с моей девочкой? Где Андромеда?

Не заботясь о вежливости, Белла растолкала всех и схватила мать за руку.

— Мама! — позвала она, но миссис Блэк не обратила внимания на старшую дочь.

— Доченька моя…

— Мама, успокойся, я верну ее, обещаю. С ней все будет хорошо, я найду ее и доставлю сюда. Слышишь? Ты скоро ее увидишь.

Но Друэлла смотрела будто бы сквозь нее, не понимая, что происходит. А потом вдруг резко осела на пол, Белла едва успела подхватить ее. Тут подоспел отец, и вдвоем они усадили Друэллу в кресло. Выпрямившись, Белла бросила отчаянный взгляд по сторонам. Тот, кто был ей нужен, стоял у окна, в стороне от всех и смотрел на нее.

«Помоги мне! — хотелось закричать ей. — Что я наделала?! Помоги, прошу!» — но она не осмелилась сказать вслух. Впрочем, этого и не потребовалось. Реддл понял ее без слов. Он всегда ее понимал.

Когда Белла и Том очутились на месте трагедии, там уже хватало волшебников и магглов. Хорошо было то, что никто не обращал на них внимания.

В первое мгновение Белла растерялась: рядом с грудой развалин шевелились исключительно магглы, волшебники же стояли поодаль и, казалось, только наблюдали.

— Почему они ничего не делают?

— Такова обычная практика, Белла, — пояснил Реддл. — Использовать магглов для грязной работы. Их направляют, подпитывают заклятьями бодрости, силы и осторожности, этого обычно достаточно.

— Я не буду ждать, пока мою сестру…

— Тебе это и не нужно. Дай мне свою руку, — взяв ее ладонь, Темный Лорд беззвучно прошептал заклинание, и на коже тут же появился небольшой разрез, из которого полилась кровь. Реддл наклонился и слизал пару капель. Белла вздрогнула, но уже в следующее мгновение он отпустил ее руку.

— Подожди меня здесь.

Она не успела возразить, как тело Темного Лорда съежилось, мантия упала на траву, из-под складок выползла большая змея и быстро прошуршала по направлению к развалинам. Белла глубоко вздохнула и обхватила себя руками, пытаясь хоть немного успокоиться и повторяя про себя: «Он найдет ее. Обязательно». «Но будет ли Андромеда жива к тому времени?» Белла резко тряхнула головой, отгоняя от себя эту мысль. Рука немного саднила, кровь пачкала платье, но Белла нарочно не стала заживлять рану. Физическая боль хоть немного отвлекала ее. Интересно, каково сейчас Андромеде? А матери? А Нарциссе? Белла вспомнила выражение лица Люциуса, когда ему сообщили о гибели отца, и стиснула зубы. «Не думай об этом. Не сейчас».

Внезапно перед ее мысленным взором возникло лицо Бартемиуса Крауча-младшего. Хоть этот не будет отягощать ее совесть. Белла огляделась, но нигде поблизости не увидела ни Крауча, ни его сына. Но они-то точно в безопасности. Не то чтобы Беллу радовало спасение заместителя министра (как раз наоборот, на его смерть она очень рассчитывала, когда планировала свое «дело»), но в свете последних событий… Раз уж она не дала погибнуть Краучам, может, судьба сжалится над ней и вернет Андромеду невредимой?

Минуты уходили, спасатели работали, а волшебники по-прежнему стояли в сторонке. «Идиоты!» — готова была завопить Белла, но тут же одернула себя. А сама-то она чем лучше? Тоже ждет, как и они.

Внезапно один из спасателей отделился от остальных и направился в ее сторону. Он нес что-то на руках. Вернее, кого-то. Девушку с длинными каштановыми кудрями.

Белла похолодела.

Она не могла двинуться с места, только неотрывно смотрела, как спасатель приближается вместе со своей ношей. Наконец он подошел совсем близко, наклонился и положил раненую к ногам Беллы.

«Господи…»

На Андромеде в буквальном смысле слова не было живого места. Она не была похожа на живого человека, не была похожа даже на покойницу — какая-то красно-синяя кукла в некогда белом, а теперь насквозь пропитавшемся кровью форменном платьице.

— Она еще жива, — странным голосом сообщил спасатель, развернулся и пошел назад, туда, где все еще требовалась его помощь.

«Как она может быть жива после такого?!»

— Мне снова нужна твоя рука, Белла.

Она не заметила, когда Том вернулся. Опустившись на колени перед раненой, он принялся читать заклинания.

— Немного твоей крови… Вот так, — он расширил ранку на ее ладони и позволил нескольким каплям упасть на лицо Андромеды.

Белла отстраненно следила, как алые капельки растекаются, смешиваясь с более темной, цвета спелой вишни, кровью ее сестры.

— Зачем?..

— Вы сестры, — тихо пояснил Темный Лорд. — Твоя кровь поможет ей продержаться… еще немного.

— Сколько?

— Аппарацию она перенесет. А потом…

— Аппарацию?

— Ты обещала миссис Блэк, что вернешь Андромеду домой, не так ли? — Подержи голову, вот так, осторожнее, — Белла молча повиновалась. — Теперь возьми меня под локоть.

«Ее нельзя перемещать в таком состоянии», — хотелось сказать Белле, но слова так и остались непроизнесенными. Какая разница? Она все равно умирает.

Знакомый рывок — настолько мягкий, насколько это было возможно, — и аккуратное приземление перед самым домом.

Дальнейшее Белла помнила смутно. Единственное, что отчетливо врезалось ей в память, — лицо матери, когда та склонилась над раненой. Друэллу пытались оттащить, успокоить, но все было напрасно.

— Моя девочка… — выла она, цепляясь за Андромеду.

Цигнус и Нарцисса стояли за ее спиной. Белла не видела их, но явственно ощущала их присутствие. Рядом был еще кто-то, люди и домовые эльфы, но сильная слабость мешала Белле поднять голову, чтобы рассмотреть хорошенько. Словно сквозь вату слышались чьи-то голоса и плач. Кажется, она тоже плакала.

Темный Лорд тоже был тут. Присев рядом на корточки, он что-то говорил Друэлле — спокойно и тихо, едва ли не на ухо. Белла слышала их разговор, но его смысл не доходил до нее.

— …есть только один способ. Я помогу ей, если…

— Вы обязаны это сделать. Вы уже отняли у меня одну дочь, превратив ее в чудовище.

— Я не могу вылечить ее. Любая магия имеет пределы. Жизнь нельзя купить, не заплатив положенную цену.

— Хорошо.

— Кто-то должен умереть вместо нее.

Миссис Блэк подняла голову и пристально посмотрела в красные глаза. Должно быть, она увидела в них что-то, что заставило ее поверить. Миссис Блэк кивнула и потянулась за своей палочкой. Реддл остановил ее.

— Этого не потребуется. Возьмите ее за руку, закройте глаза, расслабьтесь и повторяйте за мной… — его голос стал тише, и Белла уже не могла разобрать слов. Она видела, как шевелятся губы матери, повторяя сказанное Темным Лордом.

Со стороны казалось, что он успокаивает ее.

До Беллы не сразу дошел смысл происходящего. Но потом она поняла. Вспомнила.

Она читала об этом заклинании. В старинных фолиантах о нем упоминалось вскользь, без подробностей. В более современных изданиях о нем и вовсе не было ни слова.

Чтобы спасти чью-то жизнь, нужно было отдать свою.

— Мама! — позвала Белла. Но Друэлла не услышала или не захотела услышать.

Миссис Блэк продолжала бормотать заклинания. Ее кожа побелела, черты лица заострились, под глазами обозначились глубокие тени. Но она по-прежнему держала руку Андромеды.

Никто, казалось, не замечал этого.

Внезапно шепот оборвался. Темный Лорд выпрямился.

Пальцы Друэллы разжались.

* * *

— Мисс Белла?

— Да?

— Мистер Родольфус просил передать, что он ждет вас в гостиной у камина.

— Хорошо, Минни. Скажи ему, что я буду через минуту.

— Да, мисс.

Белла глубоко вздохнула, в последний раз одернула рукава и проверила, не выбиваются ли волосы из прически. Палочка при ней, платок в кармане. Никакого макияжа, никаких украшений, только обручальное кольцо и кулон Нарциссы, который она убрала под платье. Пора идти. Дольше оттягивать нельзя. Похороны вот-вот начнутся.

«Держи себя в руках. Несколько часов, и все будет кончено», — напомнила она себе.

Родольфус курил посреди гостиной, роняя пепел на ковер, и даже не посмотрел в сторону вошедшей жены. Странно, раньше она не замечала за ним этой привычки. За последние дни они почти не виделись и едва сказали друг другу десяток слов. Более того, Белла чувствовала: что-то изменилось между нею и Руди, но что именно, понять не могла, да и некогда ей было разбираться. «Мог ли он догадаться?» — спрашивала она себя порой. Наверняка догадки у него были. «Они все подозревают меня — все, кто был в тот день у дяди Джулиана. Я вела себя слишком неосмотрительно». Однако подобные рассуждения не вызывали у нее никакого страха или волнения. Разве чужое мнение имеет значение? Разве хоть что-то имеет значение, кроме того, что она убила всех тех людей, включая собственную мать? Всякий раз, как эта мысль возвращалась, Белла вздрагивала и нервно обхватывала себя руками за плечи.

«Надо постараться хотя бы сегодня не думать об этом».

Она подошла к мужу.

— Ты готов? — спросила Белла, чтобы нарушить молчание.

— А ты? — ровным голосом отозвался он, по-прежнему не поднимая на нее глаз.

«В чем дело, Руди? Сейчас не время играть в игры», — чуть было не сорвалось у нее с языка, но она все же сдержалась. Родольфус первым шагнул в камин. Подоспевшая Минни протянула горшочек с летучим порохом. Родольфус зачерпнул горсть.

— Блэк-хаус, — отчеканил он и исчез в зеленоватом вихре.

Белла подождала, когда погаснут последние искры, и двинулась было следом, но ее остановил робкий голос.

— Мисс…

Она обернулась. Минни печально смотрела на нее.

— Что такое?

Вместо ответа эльфийка поставила горшочек с порохом на пол, опустилась на колени и поцеловала подол черного крепового платья своей хозяйки.

— Минни отдала бы жизнь, чтобы вернуть мисс Друэллу. Минни была бы счастлива сделать это. Минни скорбит, видя, как страдает ее госпожа, переживающая такую потерю.

— Я… я знаю, Минни. Ты хорошая… — «служанка» упорно не хотело выговариваться. Белла сглотнула комок в горле. — Спасибо.

Минни медленно подняла голову, в ее огромных, наполненных слезами глазах плескалось искреннее изумление.

В среде волшебников не принято благодарить своих рабов, даже в тех случаях, когда их действия выходят за рамки простой услужливости.

Потрясенная до глубины души, Минни застыла на месте, и Белла невольно улыбнулась — должно быть, впервые за последние дни. Быстро нагнувшись, она сама взяла горсть летучего пороха, произнесла адрес и несколько мгновений спустя уже стояла в гостиной отчего дома.

* * *

Белла подошла к буфету и налила себе виски. Кроме нее, в гостиной больше никого не было — остальные еще не вернулись с кладбища. Впрочем, не все ли равно, даже если бы она стояла среди людей? Белла сделала большой глоток, потом еще один. Главное позади. Эти бесконечные похороны скоро закончатся. Ей необязательно оставаться до конца поминок. Хватит с нее.

Она вспомнила, как еще полчаса назад стояла возле склепа совершенно одна. Торопливо выразив сочувствие, они тут же отходили, и уже не смотрели на нее. Нарцисса, бледная, с темными кругами под глазами, стояла рядом с отцом и Люциусом. Последний, кстати, выглядел довольно свежо, учитывая, что еще вчера ему пришлось хоронить собственного отца. Даже Родольфус — хотя этот-то мог бы, по крайней мере, носовой платок ей предложить, муж все-таки — и тот держался в отдалении.

Она видела, как кое-кто из присутствующих переглядывался между собой и украдкой бросал на нее взгляды, в которых любопытство смешивалось со страхом и неприязнью. Это только добавляло раздражения в ее и без того мрачное настроение. Один раз она поймала гневный взгляд Нарциссы, которая внезапно резко обернулась к стоящим позади нее миссис Селвин с дочерью и что-то сказала им, после чего те залились краской. Впрочем, ее свекровь была еще менее деликатна. Белле казалось, что она все еще слышит за спиной голос миссис Лестрейндж, который та даже не потрудилась понизить.

— Могла бы хоть для вида пролить пару слезинок, но эта девица, похоже, окончательно утратила чувство приличия.

— Лора, замолчи, она может тебя услышать.

— Вот и хорошо, может, это заставит ее покраснеть. И перестань дергать меня за локоть, Руфус.

«Ну их всех к черту». Одним махом прикончив остатки алкоголя, Белла закашлялась, но все же потянулась за бутылкой, чтобы налить себе еще, и вздрогнула, ощутив чужое прикосновение. Обернувшись, она увидела Нарциссу.

Сестра стояла рядом, такая трогательная со своим заплаканным личиком и скромной прической. Черный цвет делал ее еще более маленькой и хрупкой.

— Как ты? — спросила она.

— Все в порядке, — машинально ответила Белла. «Ничего не в порядке», — тут же пронеслось у нее в голове. Впервые со дня их ссоры Нарцисса решилась заговорить с ней, но вот беда — под этим участливым взглядом Белла почувствовала себя еще гаже, чем там, на кладбище, где ее избегали.

— Я знаю, как тебе тяжело, — сказала Нарцисса, и губы ее задрожали. — Прости за то, что я не подошла к тебе. Я… Это был ужасный поступок. Прости меня за все, моя дорогая.

— Цисси…

Но сестра уже бросилась ей на шею, обняла и заплакала. Белле оставалось только обнять ее в ответ.

— Белла, — сквозь слезы бормотала Нарцисса. — Я знаю, у вас были… сложности, но не думай о маме плохо, она любила тебя, конечно же, она тебя очень любила, ты так на нее похожа! Она заботилась обо всех нас… ах, как ужасно, что Андромеды нет! Мы должны, мы просто обязаны были позвать ее, но папа уперся. Зачем, зачем он это сделал?! Мы же семья, нам надо быть вместе…

С каждым словом камень на душе у Беллы словно тяжелел на пару стоунов.

— Цисси, перестань, — пыталась она успокоить сестру, но та только пуще расходилась.

— Ты… ты так мужественно держалась там… Ты всегда была сильной… великодушной… И даже с мамой, ты всегда… О, они не знают тебя!

— Кто не знает?

— Они, все они… Гадкие, мерзкие людишки, ненавижу их!

— За что?

Нарцисса наконец подняла к ней полные слез глаза.

— Я знаю, мама хотела бы, чтобы мы все помирились. Надо было позвать сюда Энди. Я говорила папе, но он и слышать не захотел. Хотя бы ты и я. Давай забудем все, хорошо? Мне кажется, что это общее горе — знак, что нам надо отбросить все прежние обиды. Пусть сегодня случится хоть что-то хорошее, — она попыталась улыбнуться, ее глаза смотрели так доверчиво, что у Беллы болезненно сжалось сердце. — Прости меня, моя дорогая.

Ну же. Произнеси эти слова. Обними ее. Ты ведь так этого хотела.

Но она не могла. Страшная тоска обрушилась на Беллу, парализовала ее. Солгать, глядя в это честное лицо — нет, такое было выше ее сил.

Как жестоко устроен этот мир.

Она опустила глаза и сделала шаг назад.

— Прости, Цисси, но я… я не могу.

— Белла, что случилось?

— Я не имею права… Не спрашивай меня. Прости, — еще немного, и она неминуемо разрыдалась бы, а потому чуть не бегом бросилась вон из комнаты, оставив позади сбитую с толку Нарциссу.

* * *

— Что это было сегодня? — поинтересовалась Белла, как только они с Родольфусом вновь очутились наедине у себя дома.

— Ты о чем? — пробормотал Руди, стоя к ней спиной и делая вид, что занят завязками траурной мантии.

— Не делай вид, что не понимаешь. Ты избегаешь меня.

— Вовсе нет.

Белла гневно фыркнула и схватила мужа за локоть, разворачивая к себе.

— Посмотри на меня! Тебе не кажется, что я имею право на некоторое внимание с твоей стороны? Ты же не сказал мне и пяти предложений за весь день. Раньше ты не был настолько толстокожим. Так какого черта происходит, могу я узнать?!

Родольфус аккуратно высвободил руку, по-прежнему избегая смотреть на жену.

— Я не был уверен, что нужен тебе.

— Вот как?

Лицо его потемнело.

— Я знаю, что вы с матерью не ладили.

— Немного сочувствия все равно было бы уместно.

— Не хотел навязываться.

— Навязываться?! Что за чушь ты…

— Не такая уж это и чушь, — с неожиданной горячностью оборвал ее Руди. — Ты ясно дала понять, что в качестве утешителя я бесполезен. Зачем, когда есть кто-то более… — вместо того, чтобы закончить, он вдруг с яростью принялся выдирать запонки.

Белла настолько растерялась, что даже не нашла слов для ответа. Она просто смотрела на мужа, ожидая, что еще он скажет. Покончив с первой, Родольфус взялся за вторую запонку и едва не порвал манжет; при этом маленькая золотая безделушка выскользнула у него из пальцев, упала на пол и закатилась под кровать.

— Проклятие… — Руди достал волшебную палочку. — Акцио!

— Ты намекаешь…

— Я ни на что не намекаю, — красный от раздражения, муж наконец-то поднял на нее глаза. — Я только говорю, что мое сочувствие тебе не нужно. Когда я попытался, ты не захотела слушать, сразу побежала к нему. Я хотел помочь тебе, и я сделал бы все что угодно, но ты предпочла его! Ты вела себя так, как будто меня вообще не существует, ты просто отмахнулась! А теперь вспомнила, что все-таки я твой муж!

Белла своим ушам не поверила.

— Ты ревнуешь из-за того, что я попросила Тома помочь мне спасти сестру? Все из-за этого? Ты и правда такой идиот?!

— Ну конечно, для тебя он «Том», а я всего лишь «идиот», — прошипел Руди.

Белла закатила мужу пощечину.

— Когда в следующий раз захочешь поиграть в обиженного мальчика, вспомни, что твоя мать все еще жива.

Она ушла, хлопнув дверью, и отказалась спуститься к ужину, когда Минни пришла звать ее. Закончилось все тем, что Родольфус пришел к жене извиняться. И Белла простила его. Они провели замечательный вечер, сидя у камина в обнимку и разговаривая о всякой ерунде. Белла чувствовала бы себя абсолютно счастливой, если бы не одна мысль… Нужно было кое-что выяснить. Она пообещала себе, что сделает это завтра же.

* * *

— Ты знал, что Андромеда будет там? — Белла задала вопрос прямо с порога, вместо приветствия. Иногда можно и забыть о вежливости. Ей важно было увидеть реакцию на свои слова.

На лице Темного Лорда не отразилось ни тени смущения. Впрочем, а бывал ли он вообще когда-нибудь смущенным? Да и с какой стати ему переживать, даже если то, о чем она подозревает, — правда?

— Прошу тебя войти, — спокойно отозвался он.

— Сначала ответь на вопрос, — слова прозвучали почти умоляюще. — Пожалуйста. Это очень важно.

— Я не знал.

— Ты не мог не знать!

— Заходи, Белла, я не хочу разговаривать с тобой в дверях.

Она послушалась, прошла вслед за хозяином в знакомую гостиную и села в то же самое кресло, что и в первое свое посещение резиденции Темного Лорда. Сам он устроился, как обычно, напротив нее.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду. Ты не мог не знать, что…

— Но ведь ты же не знала, — спокойно возразил он.

— Потому что проявила ужасающую халатность! — выпалила Белла. — Я не приняла во внимание списки обслуживающего персонала.

— Я тоже не смотрел в них.

— Это ты-то?!

— Послушай, Белла, — Реддл внезапно подался вперед, его узкие зрачки расширились. — Если бы я знал о том, что твоя сестра будет там, я постарался бы удалить ее или сделать так, чтобы она не пострадала.

Белла молчала.

— Подумай сама, разве у меня был мотив желать Андромеде смерти?

На этот вопрос у нее имелись возражения.

— Абрахас Малфой тебе тоже ничего не сделал.

Темный Лорд развел руками.

— Смерть Абрахаса принесла свои плоды. А какую пользу я мог извлечь из гибели твоей сестры?

— Она связалась с магглом.

Безгубый рот изогнулся в улыбке.

— Совет да любовь. В этот раз мы не ставили своей целью магглов и тех, кто с ними связан, моя дорогая, помнишь?

Как будто она могла такое забыть.

— Кроме того, — ровным голосом продолжил он, — я не забыл, что она твоя сестра. Я никогда бы не поступил так с тобой, Белла. К тому же ведь именно я сохранил Андромеде жизнь.

Это она тоже помнила. Впрочем, остался еще один невыясненный момент.

— Тогда зачем… я имею в виду, ты позволил… Почему?

— Почему я позволил Друэлле умереть? Иначе спасти твою сестру было бы невозможно. Она умирала, ты сама видела, в каком состоянии ее нашли. Подобные травмы нельзя вылечить настойкой или рядовым заклинанием. Даже мои магические возможности имеют пределы.

— Но почему моя мать? — взволнованно воскликнула Белла, решив отбросить щепетильность. — Столько людей погибло в тот день… Почему нельзя было воспользоваться кем-то другим, раз уж так необходимо было…

В красных глазах мелькнуло изумление.

— Неужели ты не понимаешь… Жертва должна быть добровольной. Только так, и никак иначе. Это очень древняя магия, с ней нельзя шутить.

С минуту Белла обдумывала услышанное, не спуская глаз с Темного Лорда. Если бы она могла поверить его словам… Его слова казались такими убедительными, его взгляд — таким откровенным. Он не стал бы лгать, он сам говорил, что у них не должно быть друг от друга секретов.

— Моя мать ненавидела тебя, — медленно произнесла она.

Реддл слегка пожал плечами.

— Пусть мертвые покоятся с миром. Мнение Друэллы меня никогда не интересовало.

Реддл не ошибся в своих прогнозах. Случившееся несчастье вызвало широкий резонанс в магическом сообществе, не только в Англии, но и в других странах. Трагедия так или иначе коснулась каждого чистокровного семейства страны. Общество раскололось на две примерно равные половины: одни требовали усиления секретности, другие — принятия куда более радикальных мер. Выходили новые законы, один нелепее другого. Были и полезные нововведения: например, решено было отказаться от идеи использования заброшенных маггловских помещений во время проведения крупных магических мероприятий и вместо этого каждый раз расширять пространство. Но все понимали, что ничего кардинального Министерство предложить не могло. А вот Лорд мог. И ряды его сторонников с каждым днем только росли. В их числе был и только что выпустившийся из школы Люциус Малфой. Какая ирония.

После смерти Друэллы отношения Беллы с мужем испортились. Ситуацию не спасало даже то, что виделись они редко: всякий раз, когда им приходилось встречаться, будь то дома за завтраком или на собрании Пожирателей, оба упорно избегали смотреть друг на друга, перекидываясь редкими фразами только в исключительных случаях. Это не могло остаться незамеченным, и вскоре не только родственники, но и самые дальние знакомые перестали воспринимать их как пару.

Кроме того, Руди внезапно получил повышение: Темный Лорд назначил его руководителем карательных операций. Сами операции обсуждались и проводились с соблюдением строгой секретности. В качестве цели были избраны магглорожденные волшебники, которым требовалось «показать, где их настоящее место». Как-то, во время разговора наедине, Белла попросила разъяснить, какие действия подразумевает подобная формулировка, Реддл обронил:

— Мои слуги вправе действовать так, как им подсказывают чувства.

— У этих чувств есть границы?

Лорд пожал плечами. Белла нервно побарабанила по столу.

— Мне не нравится, что Руди будет заниматься этим.

— Кажется, он воспринял известие с энтузиазмом.

О да. Белла помнила то выражение мрачного удовлетворения, которое скользнуло по лицу ее мужа.

— Ты и так уже слишком много сделала для меня, — Реддл доверительно посмотрел на нее. — Я не вправе обременять тебя еще и этим. А на кого из всех остальных я могу положиться? Посмотрим, получится ли у него.

У Родольфуса получилось. Более того, ему понравилось. Это было заметно по тому, как он стал вести себя среди Пожирателей и на публике. Этот непринужденный, уверенный в себе мужчина, излучающий силу, совсем не походил на прежнего Руди.

На Беллу он почти не смотрел. Пару раз даже не приходил домой ночевать.

Иногда это обстоятельство вызывало у Беллы непонятную щемящую тоску. Мысли ее периодически возвращались к Руди, и она с удивлением обнаружила, что немного скучает. Что и говорить, несмотря на все свои недостатки, Руди был красивым мужчиной, довольно темпераментным в постели, что, как известно, не мешает даже в том случае, когда оба партнера не испытывают друг к другу любви. Но теперь об этом можно было забыть. И без того нечастый гость в ее спальне, отныне он, казалось, совершенно забыл дорогу туда. Он предпочитал завтракать у себя, и ей приходилось довольствоваться компанией фамильных портретов в столовой.

Несколько раз заходил Рабастан и, поддаваясь на уговоры, оставался на ужин. Отношения с ним у Беллы были гораздо лучше, чем с его младшим братом, хотя причину она не могла бы себе объяснить. Рабастан был спокойнее Руди, более сдержан, но при этом в нем ощущалась искренность, а это всегда привлекало Беллу в людях. Он так и не женился. С ним было интересно разговаривать, она чувствовала себя легко в его обществе, он же ценил в ней ум и характер. Однажды он вскользь обронил, что Руди редкостный дурак, но так и не закончил фразу, а Белла не стала допытываться, что имелось в виду. Возможно, Долохов все же был прав, когда говорил, что Белла нравится Рабастану как женщина, но думать об этом было неприятно, и она отгоняла подобные мысли.

Отношения с Лордом оставались ровными, с чуть заметной прохладцей с обеих сторон. Не то чтобы Белла разочаровалась в нем — она никогда и не обманывалась по отношению к Реддлу. Но она все чаще ощущала в себе обиду и злость: злость на себя за иллюзии, которые вопреки всему продолжала питать, и обиду на него за то, что он ясно дал ей понять, что эти иллюзии так и останутся мечтами.

«У меня нет и уже никогда не будет семьи и детей (и хорошо, какая из меня мать?), я убийца, и, самое ужасное, еще и фантазерка. Авада Кедавра, пожалуй, стала бы неплохим решением всех проблем», — мрачно размышляла Белла, пытаясь согреться на огромной холодной кровати в своей спальне, где даже волшебство бессильно было разогнать ее одиночество.

* * *

В мае 1972 года состоялась помолвка Нарциссы и Люциуса, а ровно год спустя они поженились. «Ежедневный пророк», «Ведьмополитен» и другие известные издательства прислали своих корреспондентов, чтобы те как можно подробнее описали «главное событие года». «Времена меняются, а Малфой все так же шагу не может ступить без помпы», — подумала Белла, собираясь на торжественный прием.

Они так и не помирились с Нарциссой. За все время, прошедшее со дня той злополучной ссоры, они едва обменялись парой слов. На церемонии помолвки младшей мисс Блэк, Белла, по традиции, обняла Нарциссу и поцеловала — та стояла спокойно и равнодушно, словно чужая. И вот теперь Нарцисса выходит замуж — и Белла предчувствовала, что для нее этот день веселее не станет.

Она по-прежнему недолюбливала младшего Малфоя. Белла присутствовала на том, как Люциус стал одним из Пожирателей Смерти. Однако этот факт почти ничего не изменил в их отношениях — они едва здоровались при встрече, Люциус тщательно скрывал свой страх перед миссис Лестрейндж, а та строго дозировала приветливость по отношению к будущему зятю. Зная характер сестры, Белла была уверена, что та не может одобрять того, что ее жених выбрал путь Пожирателя — однако Люциус все же стал им. А значит, Нарцисса смирилась. Или ее заставили. При мысли об этом Белла испытывала глубокую горечь. Что за несчастная судьба у бедной девочки? Сначала отец, потом сестра, а теперь еще и любимый жених. Неужели и ей когда-нибудь придется заполучить Черную Метку? Белла гнала от себя эти мысли. Пока мир стоит на месте, она не допустит этого.

Как и несколько лет назад, когда Белла выходила замуж, торжество проходило в Блэк-хаусе. Однако на этот раз церемония была особенно пышной. Старый родовой особняк было не узнать — настолько его преобразили с помощью атласных лент, цветочных гирлянд, фонариков и прочей ерунды. Приглашено было около пятисот гостей, которые съезжались со всех уголков мира.

Нарцисса в расшитом кружевом и драгоценностями платье со шлейфом и венком из белых орхидей была прекрасна, как ангел. Она радостно улыбалась, ее глаза сияли; каждый раз, когда Люциус взял ее руку, чтобы надеть кольцо, она побледнела от счастья. Потом были поцелуи и поздравления; новоявленная миссис Малфой подставила Белле щеку, а Люциус неловко приобнял за плечи. Белла почувствовала легкий укол ревности, когда Нарцисса отвернулась, так и не сказав ей ни слова, даже не посмотрев в глаза.

Лорд тоже был в числе почетных гостей. Он подошел к новобрачным, пожал руку Люциусу, что-то сказал ему, улыбаясь, и сделал шаг к Нарциссе. Но невеста решительно отступила и отвернулась; лицо девушки приняло строгое и упрямое выражение. Люциус побледнел; его мать, стоящая позади, застыла в ужасе. Один Цигнус сохранил невозмутимость, и Белла, наблюдающая эту сцену, невольно почувствовала прилив уважения к отцу. Но все обошлось. Лорд поклонился невесте и отошел. Белла поймала его взгляд, прочла в нем усмешку — выходка Нарциссы его не рассердила — и улыбнулась в ответ.

Большую часть банкета Белла просидела в библиотеке, радуясь, что теперь, после замужества, никто не может заставить ее сидеть за огромным столом, улыбаться напоказ и слушать чужие глупости. Лорд вскоре присоединился к ней, и вместе они обсудили особенно интересные книги из собрания Блэков. Никакой политики, никаких убийств. Лорд был настроен особенно благожелательно, и Белла поймала себя на мысли, что ей уже давно не было так хорошо в его обществе… да и вообще.

Однако их длительное отсутствие не осталось незамеченным, и уже ближе к вечеру домовик, присланный Цигнусом, попросил Темного Лорда и миссис Лестрейндж спуститься вниз, где вот-вот должны начаться танцы.

— Тебе нужно переодеться, моя дорогая. Иди. Я спущусь вниз через пару минут.

Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы сменить зеленое платье на вечерний наряд глубокого вишневого цвета. Потом переделала прическу, превратив тщательно уложенные косы в свою обычную гриву, сдерживаемую на затылке заколкой в тон платья. Чтобы закрыть Метку, Белла надела длинные атласные перчатки. Рубиновые серьги гоблинской работы, одна из реликвий семьи Лестрейндж, довершали образ. Она оглядела себя в зеркало и осталась довольна.

Белла неторопливо спускалась в зал по широкой парадной лестнице; музыка уже заиграла первый танец — вальс молодоженов. И тут случилось непредвиденное.

Сверху Белле было хорошо видно, как Люциус своей плавной кошачьей походкой направился к Нарциссе, чтобы повести ее в центр зала. По пути он случайно столкнулся с одним из гостей; тот ненароком расплескал шампанское из бокала, часть жидкости попала Люциусу на рубашку. Неуклюжий гость принялся извиняться, Люциус улыбнулся и сказал в ответ какую-то вежливую реплику, Нарцисса подошла к жениху и достала свою палочку, чтобы исправить чужую неловкость. Но вместо того, чтобы прошептать заклинание, внезапно побледнела, схватила Люциуса за рукав и резко дернула ткань вверх с такой силой, что выскочила запонка. Люциус, не сразу сообразивший, в чем дело, попытался высвободить руку, но не тут-то было. Рубашка уже была разорвана, и на всеобщее обозрение предстала Черная метка. Нарцисса, белая, как ее платье, попятилась назад, с ужасом глядя на своего мужа.

Белла застыла на лестнице, вцепившись в перила. Гости притихли и нервно заозирались. Не потому, что сам факт того, что Люциус один из Пожирателей шокировал их — вовсе нет. Большая часть присутствующих имела так или иначе отношение к Темному Лорду, более того — понятие «Пожиратель Смерти» в этой среде считалось довольно почетным титулом. Но поведение невесты явно свидетельствовало о том, что скандал неминуем. А скандала присутствующие боялись едва ли не больше, чем самого Темного Лорда.

«Значит, он так и не сказал ей», — мелькнуло в голове у Беллы. Бедная, бедная Нарцисса…

— Что это значит?— раздался неестественно тонкий голос невесты.

— Любимая… — пробормотал Малфой и шагнул к ней, протягивая руки.

Что-то бесконечно жалкое было в этом жесте, в «любимой», да и во всей фигуре Люциуса, словно бы съежившейся под гнетом неловкости и чувства вины. В глазах Нарциссы отразился смертельный ужас, она закрыла лицо руками и бросилась вон из зала, расталкивая гостей, которые и не пытались удержать ее. Люциус смотрел ей вслед с выражением глубокого страдания. Никто не произнес ни слова, все словно оцепенели. Музыка тем временем потихоньку набирала силу, раздался первый аккорд, с которого обычно начинался танец, и это помогло Белле первой взять себя в руки. Она быстро сбежала вниз и, приблизившись к Люциусу, решительно тряхнула его за плечо.

— Найди ее во что бы то ни стало! — прошипела она на ухо зятю. — Будь мужчиной, в конце концов!

Малфой вздрогнул и обернулся к Белле. Та нетерпеливо подтолкнула его к двери, в которую выбежала сестра.

— Ну же!

И он послушался. Стремительно вышел, толпа расступалась перед ним. Гости понемногу начали приходить в себя; на смену тишине и всеобщему замешательству пришел гул голосов; все возбужденно обсуждали случившееся. «Свадьба года» вот-вот грозила превратиться в фарс.

В этот миг она почувствовала, как кто-то осторожно берет ее за локоть. Обернувшись, увидела Реддла в парадной мантии цвета темного шоколада. Не то чтобы она делала его краше, но...

— Окажите мне честь, миссис Лестрейндж, позвольте пригласить вас на танец.

Танец?! Он ведь никогда не танцует! Видимо, выражение лица Беллы было настолько красноречиво, что Лорд усмехнулся и, наклонившись, прошептал ей на ухо:

— Нет правил без исключений.

— И кто кому оказывает честь в таком случае? — отозвалась она, пытаясь снять напряжение, и протянула ему руку. Реддл сжал ее в своей.

«Что ж, — подумала Белла. — Вот и решение проблемы. Один маленький скандал может замять большой».

Вдвоем с Реддлом они проследовали в центр зала и, поймав ритм музыки, закружились в танце.

Разговоры вновь затихли. Все взгляды были прикованы к ним. Лорд вальсировал довольно неплохо для человека, который никогда не принимал участия в подобных увеселениях; Белла тоже старалась не ударить в грязь лицом. Она была счастлива. На миг даже забыла о Нарциссе и ее трагическом открытии. Она предпочла бы закрыть глаза, чтобы исчез этот зал и все находившиеся в нем люди; она чувствовала руку Реддла на своей талии, тепло его тела сквозь тонкую ткань перчатки, и ей хотелось раствориться в этом ощущении, запомнить его раз и навсегда.

Мелькали изумленные лица гостей; растерянные глаза свекрови, горящие сдерживаемым торжеством — отца. Родольфус демонстративно отвернулся и взял с подноса очередной бокал; Рабастан пристально следил за выражением лиц странной пары, за каждым их движением и жестом.

Вальс закончился, мелодия смолкла. Лорд поклонился Белле, она церемонно присела. Раздались аплодисменты, гости оживились, готовясь к новому танцу, несколько парочек уже встали в позицию. Белла отошла в свою любимую нишу у окна и уселась на стул с бокалом шампанского, но не успела пригубить вино, как увидела Люциуса, пробирающегося к ней, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Я искал везде, но не нашел. Эльфы ее не видели, — тихо сказал он.

Беллу тронула искренняя боль в его голосе. К тому же отсутствие сестры заставило ее почувствовать себя виноватой. Нарцисса страдает, пока она, Белла, веселится. Неприязнь к младшему Малфою отошла на второй план.

— Я найду ее. Я знаю, где искать, — сказала она, поднимаясь.

Недаром Беллатрикс Блэк в свое время облазила поместье вдоль и поперек. Компанию при этом ей, конечно же, составляла Нарцисса. У сестер были любимые тайные уголки, в которых они могли просидеть хоть целый день, заставляя домовиков сбиваться с ног в поисках двух юных леди.

Она нашла Нарциссу в старом лодочном сарае на берегу любимого пруда. Нарцисса сидела на корме полузатонувшей лодки, обняв свои колени и положив на них голову. Шлейф ее подвенечного платья свесился в воду, будто русалочий хвост. Белая фата плавала на дне, мерцающая, похожая на огромную медузу. Когда Белла вошла, скрипнув дверью, девушка не обернулась.

— Цисси, — тихонько позвала Белла.

Медленно-медленно, точно каждое движение причиняло ей боль, сестра подняла голову и обернулась. Полоска света из широкой щели в стене упала на ее лицо — оно было все в слезах.

— Белла, — всхлипнула она.

Подобрав подол платья, Белла перескочила в стоящую поблизости лодку, оттуда перелезла на причал, который все еще держался на полугнилых столбах. Миг — и вот она уже возле Нарциссы, и та обняла ее, уткнулась в плечо. Белла погладила сестру по голове, прижала к себе покрепче и принялась слегка раскачивать, как делала в детстве, когда Нарцисса была совсем крошкой.

— Ну-ну, перестань.

Нарцисса заплакала еще горше, Белла продолжала гладить ее и укачивать; мало-помалу слезы иссякли.

— Ты была права, — наконец сказала Нарцисса, подняв голову и взглянув сестре в глаза. — Я не поверила тебе, а ты сказала правду. Они все одинаковы. Надо было бежать отсюда, как Энди, а я, дурочка, осталась, а теперь…

— Люциус не такой…

— Не защищай его! — голос у Нарциссы снова сорвался, она яростно сверкнула глазами. — Не смей!

— Я не защищаю его, — спокойно отозвалась Белла. — Хоть раз я защищала Люциуса Малфоя? Я только боюсь, что ты сделаешь ту же ошибку, что и большинство остальных. Чернишь всех одинаково. Не все слуги Лорда такие же темные, как он. Я не о себе говорю, — продолжала она, спокойно глядя на сестру. — Но Люциус не так плох, как ты сейчас о нем думаешь. А то, что он стал Пожирателем… Пойми, у него не было выбора.

— Выбор есть всегда!

— Возможно, ему не хватило мужества, чтобы пойти против чужой воли, но не стоит его осуждать. Это решение было предопределено, и Люциус не виноват в том, что все так сложилось. Не тряси головой, я никогда тебе не лгала, и сейчас говорю правду. У Блондина много черт, который меня бесят, и ты это знаешь, но он не убийца, и он любит тебя.

В глазах Нарциссы горел огонек недоверия.

— Он никого не убивал?

Белла решительно замотала головой.

— Значит, скоро убьет.

— Клянусь, пока я жива, я не дам ему сделать этого. Я присмотрю за ним. Обещаю, — твердо сказала Белла.

Они обменялись долгими взглядами. Наконец Нарцисса глубоко вздохнула и робко улыбнулась сестре.

— Прости меня, — едва слышно сказала она.

Белла сглотнула подступивший к горлу комок.

— Это ты меня прости.

Нарцисса снова положила голову Белле на плечо.

— Я так скучала по тебе, — просто сказала она.

— Я тоже.

Ноги Беллы стояли в глубокой луже на дне старой лодки, а подол платья намок и отяжелел, но она боялась даже пошевелиться, чтобы не спугнуть это чудесное мгновение. Как хорошо — словно с души у нее упал камень. Нарцисса рассеянно гладила пышные волосы сестры, не замечая, что ее собственные аккуратно уложенные косы окончательно расплелись.

— Пора возвращаться, — наконец сказала Белла. — Сегодня твоя свадьба, ты забыла?

Нарцисса высвободилась из объятий и вздохнула.

— Люциус с ног сбился, пока искал тебя.

— Завтра газеты будут смаковать мой побег прямо во время первого танца, — проворчала Нарцисса, хмуро оглядывая себя.

— Не бойся, мы предотвратили всеобщую панику. Можешь сказать спасибо своей любимой сестре.

Нарцисса вопросительно посмотрела на «любимую сестру». Та на мгновение замялась, но все же продолжила:

— Лорд пригласил меня.

— Ты шутишь?! — изумленно выдохнула Нарцисса.

— Нет.

— Вы танцевали с ним первый танец?! Танец молодоженов?! Он пригласил тебя? Он ведь никогда не танцует!

— Ну да, — дрогнувшим голосом произнесла Белла, невольно опуская глаза, чтобы не смотреть на сестру. — Все очень удивились. Тебя это задевает?

— Нет, меня это… Ох, Белла, — Нарцисса робко и неуверенно улыбнулась. — Значит, у вас с ним… Я имею в виду, он…

— Ничего это не значит, — с серьезным видом покачала головой сестра. — Ни-че-го.

— А мне так не кажется…

— Выброси из головы эти глупости. Имей, в конце концов, уважение к моему статусу замужней дамы, — попыталась пошутить Белла.

— Кстати, как у вас с Родольфусом?

— Никак.

— Так же никак как с Лордом?

— Н-не совсем… — внезапно смутилась Белла. — С ним лучше, но в то же время хуже… Не знаю, как объяснить. С Лордом у нас ничего, но при этом хорошо, а с Руди скорее ничего хорошего, в том смысле, что, пожалуй, все плохо, и лучше вряд ли станет. Я совсем заговорилась, да?

— Нет, я тебя поняла… Очень жаль… — в голосе Нарциссы звучала печаль, однако в следующую секунду она улыбнулась сестре лукавой улыбкой. — Но ведь он все-таки пригласил тебя танцевать! Как жаль, что я этого не видела! Нужно будет потом попросить у кого-нибудь воспоминания и посмотреть на это чудо своими глазами! Пойдем скорее! — и Нарцисса проворно вскочила на дощатый настил и устремилась к выходу, волоча за собой мокрый шлейф некогда белоснежного платья.

— Постой… Куда ты так быстро?.. Я за тобой не успеваю… Дай хоть платье просушу… Нарцисса!

1980 год, начало весны, раннее утро.

В библиотеке Лестрейндж-холла горел зажженный камин, тяжелые шторы были подняты, чтобы впустить в комнату робкие солнечные лучи. Беллатрикс Лестрейндж сидела в кресле, листает книгу и время от времени прихлебывала утренний кофе. Тишину нарушали только потрескивание дров в камине да звон фарфорового блюдца. Но хрупок мир этой картины — внезапно огонь вспыхнул ярче, Белла повернула голову и заметила в пламени знакомое лицо. Она сразу же отложила книгу и потянулась за палочкой. Минуту спустя из камина появился мужчина, одетый в поношенный костюм. Хозяйка дома и прибывший кивнули друг другу как старые знакомые; пока он отряхивался, миссис Лестрейндж позвонила в колокольчик и велела явившемуся домовому эльфу принести вторую чашку.

— И захвати пару бутербродов, Минни. Чтобы побольше колбасы и погорячее, — добавил гость, со вздохом облегчения устраиваясь в соседнем кресле.

— Тебе прекрасно известно, что в Англии никто не греет бутерброды на завтрак.

— Я думал, что в этом доме уже привыкли к моим экзотическим вкусам, — пожал плечами Антонин Долохов.

— Повар каждый раз просит оттаскать его за уши на случай, если сделал что-то не так.

— Очень щепетильно с его стороны.

Когда свежий кофе и дымящиеся бутерброды появились на столе, Долохов набросился на еду с энтузиазмом оголодавшего подростка. Глядя на него, Белла только улыбалась про себя. Она соскучилась по живому общению; вынужденное отшельничество вымотало ее. Уже четвертую ночь она тщетно пыталась заснуть; сонные зелья от регулярного употребления потеряли всякую эффективность. Даже сейчас, складывая вещи, предназначенные Долохову, Белла видела, как дрожат ее руки.

— Там совсем плохо с продуктами?

— Плохо? Их просто нет! — Антонин сделал большой глоток кофе и снова принялся за бутерброды. — Снежная пустыня, ни одного человека в радиусе тридцати миль, только холмы да редкие деревья. Пока летел на проклятой метле до работающего камина, чуть не отморозил себе…

— Твой камин вышел из строя? — быстро перебила его Белла.

— Еще вчера. Я мог бы его починить, но оставшийся летучий порох куда-то запропастился, скорее всего, высыпался из моего кармана при последнем перемещении. Пришлось лететь до Додж-виллидж — там есть одна пивнушка, — менять внешность, и вуаля — вот он я, мадам, явился как договаривались, ни секунды опоздания.

Белла встала и, пока Долохов расправлялся с едой, отыскала шелковый мешочек с завязками, насыпала туда летучего пороха и накрепко завязала. Потом взяла небрежно брошенный рюкзачок, открыла его, и положила мешочек. Все это она делала молча, с видом человека, привычного к чему-то подобному, и Долохов тоже не произнес ни слова и не удивился.

Затем явилась Минни, сгибаясь под тяжестью подноса, на котором высилась гора бумажных свертков. Гора источала аппетитные запахи жареной курицы и свежевыпеченных пирогов. Оставив свою ношу, Минни исчезла, а Белла, пробормотав заклинание расширения, принялась методически перекладывать содержимое подноса в рюкзачок.

— Ты не замерзаешь там? — поинтересовалась она.

— Терпимо. Родольфус не объявлялся?

Белла покачала головой. Постепенно оживление, вызванное приходом старого друга, стало улетучиваться, и на нее с каждой секундой наваливалась привычная усталость и раздражение.

— Странно, — выдохнул Антонин, большим глотком приканчивая содержимое своей чашки. — Пора бы ему. А Лорд?

— Он был тут вчера.

— Он сказал что-нибудь насчет того, сколько мне еще торчать в той дыре на севере Шотландии?

— Пока авроры, которым приказано доставить тебя живым или мертвым, не возьмут небольшой тайм-аут. Вряд ли это случится в ближайшие дни.

— Господи… — простонал Долохов. — Даже не знаю, что хуже — словить Аваду или умереть от скуки в той собачьей конуре, где я вынужден прятаться сейчас. Хотел бы я хоть денек провести как ты…

Белла холодно посмотрела на него.

— Это как? Торчать в пустом доме, в котором каждый день устраивают проверки? Ежеминутно ожидать облавы? Смотреть, как чиновничьи крысы из аврората перетряхивают все твои вещи, вплоть до трусов? Я не могу выйти за ворота, чтобы за мной не увязалась парочка наблюдателей.

— Где же твой бунтарский дух, Белла? — попытался пошутить Антонин. — Для чего нужна двойная аппарация? Могла бы заставить их попотеть.

— Однажды я так и сделала. Перемещалась четыре раза без остановок. Они отстали. Знаешь, чем это закончилось? Авроры опечатали мой дом и арестовали всех домовиков, оставив их в качестве заложников. Я не могла попасть обратно. Если бы не Люциус…

— Как удачно, когда зять имеет связи в Министерстве.

Она тяжело вздохнула.

— Я живу как в тюрьме. Даже хуже — ведь я не знаю, что с вами. Рабастан тоже не появлялся с того четверга.

— Ну-ну, старушка, — Долохов попытался неуклюже приобнять ее, но Белла резко, едва ли не с ненавистью, дернула плечом и отошла на несколько шагов в сторону.

— Да у тебя депрессия! — изумленно выдохнул Антонин. — Ты так скоро на людей бросаться начнешь. Послушай, — он быстро приблизился к ней, взял за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза, — что-то случилось?

— Убери руки, — процедила Белла, стараясь придать своему голосу как можно больше суровости. Но Антонин продолжал разглядывать ее, несмотря на предостережение.

— Бледнющая какая. Конечно, нельзя сказать, что и раньше ты была похожа на персик…

— Отстань.

— И похудела…

— Оставь меня в покое! — Белла не выдержала и с силой оттолкнула его. — Со мной все в порядке, — она отвернулась, не в силах выдержать его испытующий взгляд, и сложила руки на груди. Весь ее вид выражал отчужденность. Долохов почел за лучшее сменить тему.

— Что говорил Лорд?

Белла с трудом, но все же взяла себя в руки, и ответила спокойно:

— Почти ничего. Он собирается устроить церемонию посвящения через пару дней, если ничего нового не случится. Место еще не выбрано, скорее всего, какое-нибудь тихое местечко на севере.

— Кто эти новенькие? Ты их знаешь?

Легкая морщинка прорезала лоб миссис Лестрейндж.

— Отчасти, — Белла помедлила, обдумывая слова. — Один из них — сын министерского чиновника, может быть очень полезен, — перед ее мысленным взором пронесся образ семилетней давности — аккуратный мальчик с тонкими чертами лица и недоверчивыми глазами. Воспоминание отвлекло ее, и она спохватилась, только когда поймала вопросительный взгляд Долохова: — Прости, ты что-то говорил?

— Я спросил, большая ли шишка папаша этого паренька?

Белла кивнула. Пожалуй, крупнее Бартемиуса Крауча-старшего был только сам министр. Юный Барти станет очень ценным слугой.

— А еще кто?

— Второго я почти не знаю. Фамилия странная, я такую не слышала раньше. Его мать, Эйлин Принц, я очень смутно припоминаю, серенькая такая девица из числа заучек. Сына ее я, естественно, никогда не видела, но Лорд уверяет, что он очень способный молодой человек.

— Посмотрим.

— Впрочем… — Белла замялась. — Есть еще один.

Договорить она не успела. Со стуком распахнулась форточка, и большой белый филин влетел в гостиную. Белла поежилась от неприятного предчувствия. В последнее время Нарцисса перестала писать сестре письма, зная, что каждую строчку предварительно прочтут чужие глаза. Зачем она отправила филина?

Белла распечатала конверт, развернула маленькую полоску пергамента и прочла коротенькое послание. Вздрогнула, подняла взгляд на Долохова и снова уставилась на письмо, словно надеясь увидеть что-то другое.

— В чем дело? — в голосе Антонина слышалось искреннее беспокойство.

Белла подошла к каминной полке, взяла пепельницу.

— Инсендио!

Записка вспыхнула, на мгновение высветлив аккуратные буквы, написанные рукой миссис Малфой, и тут же съежилась в горсточку пепла. Белла повернулась к Долохову. Ее лицо ничего не выражало.

— Мой отец умер во сне два часа назад.

* * *

«Удивительно, — думала Белла, глядя на застывшее лицо покойного, — как смерть меняет облик людей». В этом застывшем, словно гипсовая маска, лице она не узнавала своего отца. На какой-то миг ей даже захотелось рассмеяться — настолько нелепым казалось все происходящее: и внезапная, совершенно глупая смерть здорового мужчины, и похороны, обставленные со всей подобающей случаю торжественностью и пышностью, и толпы людей, одетых в черное, — большинство из них скорчили такую мину, словно их настигла зубная боль. Белла поправила густую вуаль. Какое счастье, что траур позволяет ей скрывать собственное лицо. Она не собиралась ронять слезы и бить себя в грудь только для того, чтобы потешить собравшихся. Если она и испытывала что-нибудь в эту минуту, то уж никак не скорбь. Нет! Тоска и усталость — вот что царило в душе Беллы сейчас.

Руди, вместо того чтобы стоять рядом с женой, держался в двух шагах от нее, высчитав с точностью до дюйма то расстояние, на котором он мог находиться, не провоцируя скандал, и всем своим видом демонстрировал вежливое отчуждение. Вместо него справа от Беллы стояла Нарцисса под руку с Люциусом. Было что-то бесконечно удручающее в том, что миссис Малфой окружали одни Пожиратели Смерти. «Судьба безжалостна к Нарциссе, — мелькнуло в голове у Беллы. — Но какое же счастье, что мы больше не в ссоре».

«Не жизнь, а сплошные поминки». И, главное, все те же лица. Пару дней назад Белле казалось счастьем увидеть рядом с собой человека, а сейчас ей стоило труда согнать с лица гримасу отвращения при виде этих людей. Министерство заботливо прислало четырех авроров под видом близких знакомых покойного. Они были бледны и напряжены, словно каждую секунду ожидали угрозы своей жизни. Интересно, рады ли они, что одним из Пожирателей стало меньше? Если и так, то эти четверо очень умело имитировали пасмурные мины. «Еще немного, — говорила себе Белла. — Потерпи, скоро все закончится».

Завещание было составлено Цигнусом еще несколько лет назад. Ряд четких распоряжений, ничего особенного. За исключением небольших сумм и памятных подарков для старых друзей и бедных родственников, все свое состояние Цигнус разделил поровну между Беллой и Нарциссой, за исключением дома. Семейное гнездо, за неимением наследника мужского пола, переходило целиком к «моей возлюбленной дочери, Беллатрикс Друэлле Лестрейндж, урожденной Блэк». Ни слова об Андромеде. Иными словами, никаких сюрпризов, Цигнус и в смерти оказался столь же предсказуем, как был при жизни. Белла внутренне улыбнулась, вспомнив, как нотариус читал ей завещание отца. Только Цигнус, с его старомодностью, мог позволить себе «возлюбленную дочь».

Наконец гости разошлись, а вместе с ними и соглядатаи. Остались только Белла, Нарцисса и Люциус. Даже слуги, за исключением одного самого старого эльфа, оставленного, чтобы присматривать за опустевшим домом, уже переместились в Лестрейндж-холл и Малфой-мэнор.

— Я еще побуду немного здесь, — сказала Нарцисса, обращаясь к мужу. — А ты возвращайся.

В ее голосе слышались просительные нотки, и Люциус не стал возражать. Он вообще редко с ней спорил, в этом Белла готова была отдать ему должное. Кивнул свояченице, поцеловал жену в макушку и через минуту исчез.

— Пойдем в папин кабинет? — предложила Нарцисса. — Мне до сих пор кажется, что он должен сейчас сидеть там в своем кресле, а все сегодняшнее — просто дурной сон. Глупо, да?

— Да нет, почему? Мне и самой немного так кажется.

В кабинете мистера Блэка все осталось по-прежнему. На столе стояли две колдографии дочерей — одна по правую, другая по левую руку. Классические снимки, почти неподвижные. На стене — пустая рама, в которой должен был находиться потрет тридцатилетней Друэллы, но с тех пор как она скончалась, изображение куда-то пропало. «Наверное, помогает Энди присматривать за этой… Доротеей, или как там ее?» — подумала Белла, вспомнив, что, по слухам, миссис Тонкс родила девочку.

Нарцисса погладила крышку письменного стола.

— Не могу сесть в это кресло, — призналась она. — И ящики открыть… хочется, а не могу. Прямо рука не поднимается, кажется, что папа следит за мной и хмурится.

— Ерунда, — отозвалась Белла, стараясь, чтобы ее голос звучал бодрее. — Никогда он на тебя не сердился, ты ведь была его любимицей.

— Тебя он тоже очень любил, — попыталась запротестовать Нарцисса, но Белла, вместо того чтобы спорить, быстро подошла, села в старое кресло, слегка пахнущее одеколоном и табаком, и решительно повернула ключ, торчащий в замке верхнего ящика. Там оказались счета, аккуратно рассортированные по годам. В среднем ящике лежали документы. Нижний ящик, судя по всему, открывался реже всего. Там лежали письма. Несколько посланий от Лорда пустякового содержания. Важные сообщения передавались устно либо уничтожались после прочтения. Деловые письма — в огромном количестве. Личная переписка находилась в дальнем углу и представляла собой жалкую стопку писем. Видимо, мистер Блэк не придавал большого значения такого рода корреспонденции и безжалостно расправлялся с ней, сохраняя лишь нечто особенное. Среди этих писем половину составляли письма матери Цигнуса. Белла перебирала пергаменты, исписанные тонким почерком. И вдруг наткнулась на знакомую печать. Письмо из Хогвартса! Белла улыбнулась. Надо же, отец сохранил свое письмо, подписанное еще профессором Скамандером.

— Смотри, — она показала находку Нарциссе.

Пока сестра читала, украдкой смахивая слезы, Белла досмотрела остальные письма. Два из них были от матери. В одном из них, помеченном мартом 1851 года Друэлла извещала Цигнуса о своей беременности. «Если все будет хорошо, в ноябре я подарю тебе сына».

«Жизнь — это вечное крушение наших надежд»⁽¹⁾, — вспомнила Белла цитату из какой-то книги. Видимо, еще до ее появления на свет все уже пошло как-то неправильно. Украдкой засунула письмо обратно в ящик, решив не показывать его Нарциссе.

— А к маме зайдем? — спросила Нарцисса, когда с письмами было покончено, и обе сестры вышли из кабинета.

— Люциус не хватится тебя? Мы тут уже часа два, — на всякий случай поинтересовалась Белла. Нарцисса категорично мотнула головой.

— Ну и что с того? Я сегодня похоронила отца, — и тут же осеклась, вспомнив о чем-то. — А Руди? Он…

— О, за него не беспокойся.

Нарцисса печально посмотрела на сестру.

— Совсем плохо?

— Давай не будем об этом сейчас, — предложила Белла. — К тому же, честное слово, мне наплевать.

Спальня матери была напротив отцовской, совсем близко от кабинета. Несмотря на заботу домовых эльфов, отсутствие чехлов на мебели и свежий букет садовых роз в вазе, в комнате пахло так, как обычно пахнет в нежилом помещении. Слишком чисто, слишком тихо, слишком пусто. Нарцисса перебрала вещи, разложенные в неестественном порядке на туалетном столике, а Белла, у которой вовсе не было желания ничего смотреть, но при этом не хотелось огорчать сестру, пошла в гардеробную. Помимо вешалок с одеждой там находился огромный сундук со старыми вещами. Друэлла была значительно более сентиментальной, чем ее супруг. Среди прочего Белла нашла платьице, сшитое к ее первому дню рождения, о чем гласила записка, аккуратно приколотая к воротничку, коробочки с локонами всех трех дочерей миссис Блэк и альбом с колдографиями. Альбом Белла отдала Нарциссе, а сама продолжила копаться в сундуке. Ей в голову пришла одна мысль.

Под ворохом детских нарядов нашлась шкатулка с письмами. Целая куча писем, от родителей, родственников, подруг, мужа, даже письма от дочерей из Хогвартса — Друэлла хранила решительно все. К счастью, миссис Блэк тщательно сортировала корреспонденцию по годам. Белла довольно быстро отыскала ответ Цигнуса от 31 марта 1951 года. «Милая Дру, ты не представляешь, как я счастлив. Вчера ночью мне приснилась девочка, которая смотрела на меня твоими прекрасными темными глазами. Тогда я подумал, что это к скорой встрече с тобой, а сейчас я уверен, что видел во сне нашу дочь. Ты же знаешь, у меня бывают вещие сны. Мы назовем ее в твою честь. Все будет хорошо. Ни о чем не тревожься, дорогая. Береги себя и нашего ребенка. Твой Ц». Белла улыбалась, держа пергамент в руках, и не замечала, что плачет.

Может быть, отец не так уж кривил душой, когда писал о «возлюбленной дочери».

⁽¹⁾А. Дюма, "Граф Монте-Кристо".

1)

Вернуться к тексту

2)

Вернуться к тексту