Из Ехо с приветом... (джен)

Я думал, что вернусь в Ехо в тот же день, когда узнал, что все обязательства с меня сняты. Но почему-то я каждый раз оттягивал этот сладостный момент возвращения в полюбившийся мне город. То ли оттого, что боялся, что никто меня там больше не ждёт, то ли просто ещё не был готов. Просыпаясь, каждое утро я думал: «Сегодня я точно вернусь в Ехо, только вот закончу последние дела». А дела, словно не желая меня отпускать, всё больше и больше налипали на мою бедную тушку, препятствуя моему возвращению.

Прошло без малого три года, и я уже почти забыл, как это всё было. Тот веселый парень, сэр Макс, бесследно исчез, уступив место хмурому небритому типу, вечно недовольному своей жизнью. Кажется, его тоже звали Макс, но в этом я был не уверен. Он просто жил, ежедневно совершая привычные действия. Уныло тащился на работу, перемещаясь среди таких же задавленных бытовухой людей, на полном автомате рассматривал их лица, пытаясь найти хоть кого-то похожего на тех, кого, возможно, и не существовало, но которых он, то есть я, тем не менее, любил. Я чувствовал, что схожу с ума. Парень в яркой одежде, сидящий в конце вагона, и покачивающий головой в ритм музыке, играющей в его наушниках, был для меня «Мелифаро», высокий мужчина средних лет с безэмоциональным лицом — «сэром Шурфом». Но этим утром я проснулся с ощущением чуда. Всё мне казалось неестественно замечательным: солнце восхитительно тёплым и ярким, небо — чистым, птицы за окном басовито голосили, лаская слух. Несколько первых минут я наслаждался всем этим. Однако довольно быстро легкий кораблик неги столкнулся с огромным айсбергом реальности, который принёс на своих крыльях будильник, заведя свою бесконечную пронзительную песнь. Недовольно вспоминая всех грешных Магистров и, в особенности, не менее грешного Лойсо Пондохву, я выбрался из тёплых объятий моего одеяла, совершил утреннее омовение (всё-таки за годы, проведённые здесь, я укрепился во мнении, что одна ванна, вместо трёх бассейнов — это мало), оделся со всей тщательностью и по всем правилам офисного дресс-кода и даже выпил чашечку крепкого кофе.

* * *

В вагон я втиснулся с трудом. Вернее, меня втиснули, а я особо и не сопротивлялся. Привычно трясся, пинаемый входящими и выходящими, ботинки мне оттоптали практически сразу же, а металлический женский голос, безучастный к судьбе моей новой обуви, объявлял остановки. На шестой по счету основная масса людей схлынула, и мне удалось вжаться в закуток у неработающих дверей. Надпись «не прислоняться» я как обычно проигнорировал и прислонился плечом к двери. Девушка напротив меня безразлично скользнула по мне взглядом, посмотрела на электронное табло, указывающее станции, и снова уткнулась носом в свою книгу. Моё внимание, однако, привлекла не сама девушка, а ярко-рыжая обложка с чёрным рисунком. Я давно привык видеть повсюду пестрые обложки, на которых было написано моё имя. Книги, которые я написал ради сохранения Ехо. Издание в руках незнакомки было довольно потрёпанным и замусоленным на вид, с кучей торчащих с разных страниц закладок, а обложка держалась на одном честном слове. Видимо, книга часто удостаивалась привилегии сопровождать хозяйку вне дома. Мне, честно говоря, польстила такая любовь к произведениям.

Я редко завожу знакомства в метро, хотя бы потому, что этот вид транспорта не самый благоприятный для начала хорошей дружбы, но это был особый случай.

— Вижу вас, как наяву, леди, — я приложил левую руку к глазам в жесте официального приветствия. Она оглянулась, видимо полагая, что я обращаюсь к кому-то другому, а затем удивлённо посмотрела на меня. Когда к вам в метро подкатывает небритый угрюмый дядька, есть над чем задуматься. Я ожидал от неё чего угодно, кроме ответного приветствия. — Вижу вас, как наяву, сэр. Тоже любите эти книги? — она уже не смотрела на меня испуганно и настороженно.

— Ещё бы. Если скажу, что это я их написал?

— Тогда я Вам не поверю, — рассмеялась она. — Всем известно, что автор — женщина. А легенда про Макса была придумана ради того, чтобы тираж расходился получше.

Мы старались перекричать стук колёс по рельсам и гудки поезда. Вагон мерно покачивался, и в такт ему покачивались стоящие люди. Зрелище не менее забавное, чем люди, стоящие в очереди к эскалатору, шатающиеся из стороны в сторону как пингвины. — Ну, никогда не знаешь, где тебе повезёт. — Я тоже улыбнулся. — А что же Ехо, мечтали о нём?

— Да. — Вот так вот коротко и просто: «да». Но в этом коротком слове были заключены все мечты и надежды человека. Подумать только!

Поезд остановился посреди тоннеля. Свет в вагоне мигнул и погас.

— Дырку в небе над этим местом! Что произошло?

Я непроизвольно улыбнулся, услышав из уст этой хрупкой леди привычное для другого мира ругательство. Видимо, культура славного городка Ехо неплохо прижилась в узких кругах почитателей.

— Поезд скоро тронется, — успокоил я её. — Возможно, какие-то неполадки с электричеством или проблемы на линии. Так или иначе, я думаю, ничего смертельного. Мы же не в Сердце Мира, чтобы каждый день попадать под раздачу Судьбы.

— Всё строите из себя сэра Макса из Ехо? — я видел, что она ни на грош мне не верила. Конечно, я ведь такой странный и несу всякую чушь. Если бы поезд не стоял посреди тоннеля, девушка вышла бы на ближайшей станции.

— Хорошо-хорошо, — я примирительно поднял руки. — Больше не пытаюсь шутить.

Незнакомка снова расслабилась и даже улыбнулась. Видимо, посчитала меня неопасным и милым психом, недостойным даже Приюта Безумных.

Поезд тронулся и двинулся дальше по тёмному тоннелю, ритмично покачивая своими вагонами. Мы с нейй больше не заговаривали. Она стояла, уткнувшись носом в книгу, и почему-то я начал беззастенчиво рассматривать её, хоть был уже староват для молоденьких студенток. Видит Аллах, чьё имя я ужасно люблю поминать, чем-то она, всё-таки, меня привлекала. На вид — обычная девушка, каких много даже в этом вагоне: серый длинный пуховик, черная шапка, надвинутая по самые брови из-под которой торчали светлые волосы, на лице блуждала едва заметная улыбка, глаза были опущены в книгу. Но что-то мне казалось в ней знакомым, и даже родным. Только вот бы понять, что… Я ощущал всем сердцем, точнее всеми сердцами, что эта милая молодая леди мне ближе, чем кто-либо другой. А своим ощущениям я привык доверять.

Поезд снова начал замедлять движение, на этот раз явно подъезжая к станции. Девушка аккуратно закрыла книгу, убрала её в сумку и исчезла в проеме дверей, слившись с толпой. А я почувствовал, что потерял самое родное.

* * *

Кое-как я добрался до места работы. Злой и угрюмый, я вошел в здание и поднялся на нужный этаж. Перед дверью я зачем-то закрыл глаза, готовый решительно низвергнуться в Хумгат подальше от этих надоевших рож. Но вместо тишины Коридора Между Мирами я услышал голос моего коллеги

— Спишь на ходу, Макс? — Как всегда местные шутки остроумны и высокоинтеллектуальны.

Меня вдруг стало раздражать абсолютно всё. Окружающие, работа, дом, досуг, да и, к своему ужасу, я сам. Я бы непременно рванул домой, в Ехо, если бы что-то всё время не задерживало меня в этом душном городке.

Стрелка часов ползла слишком медленно. Ощущение прекрасного утра померкло, и было безжалостно раздавлено тенью маячивших впереди дел. Я сидел и перебирал надоевшие бумажки, имитируя активную деятельность, перекладывал их с места на место. Да, здесь явно не хватало Шурфа. Этот фантастический парень с удовольствием брался за бумажную волокиту. Чего мне недоставало, так это его терпения и выдержки. Я только и мог, что печально глядеть на эти бессмысленные макулатурные развалы, пытаясь вникнуть во все эти маленькие циферки и гнусные подсчётики, которыми так любили разбрасываться бухгалтера. Метод справиться с этими нервами был только один, и я немедленно к нему прибегнул.

Делая знаменитую дыхательную гимнастику по методике вышеупомянутого сэра Лонли-Локли, я и не заметил, как совсем успокоился. Теперь меня уже ничего не раздражало, а лишь слегка нервировало. Сущий пустяк по сравнению с моим предыдущим состоянием.

В дверь нерешительно постучались. Я крикнул «Войдите» и в очередной раз подивился, как зло и грубо прозвучал мой голос. Затягивает меня этот мир, затягивает. Где же тот добряк Макс?

В дверном проеме показалась женская светловолосая голова.

— Мне нужен Максим, — и она назвала фамилию, под которой я жил и работал все эти годы.

— Не уверен, но, кажется, это я, — моё настроение внезапно поднялось в разы.

— Здравствуйте, — девушка зашла в закуток, который мне нравилось называть своим кабинетом, и замерла. Я вовсю наслаждался этим зрелищем. Она хлопала ртом, видимо подбирая слова, но смогла лишь ещё раз произнести робкое «Здрасьте». Кажется, я сумел напугать бедняжку, и теперь ей казалось, что я слежу за ней. Из сумки торчала все та же ярко-рыжая обложка, а к груди она прижимала увесистый бумажный пакет.

— Это вам, — девушка неуверенно приблизилась к моему столу и осторожно положила пакет.

— Спасибо, — я добродушно отложил пакет в сторону. Она протянула мне бланк, в котором я расписался за получение. — А ведь это все не случайно, леди. Не зря судьба сталкивает нас во второй раз. Может быть, у вас есть какое-нибудь великое предназначение?

— Вряд ли, — она скептически нахмурилась и между её бровей пролегла глубокая складка. У кого-то я уже такую видел, только у кого?

— И всё-таки, — я чувствовал себя виноватым перед ней. — Как вас зовут?

— Лида.

— Знаете, Лида. Я всегда верил в чудеса и вам советую то же самое. Может быть, ещё один какой-нибудь город окрепнет и станет реальным? А может быть, Вы создадите свой собственный мир?

Я видел, как её глаза загорелись. Лида слушала меня чуть ли не с раскрытым ртом.

И тут я произнес то, чего сам от себя не ожидал:

— Лида, а вы случаем не хотите в Ехо? — не знаю, зачем мне нужно было говорить, и зачем вообще тащить кого-нибудь с собой в Соединённое Королевство. Знаем уже, что там делают мои «земляки», проходили. Но, так или иначе, моя хваленая интуиция и оба сердца разом требовали этого. — Если вы в это верите, тогда вы знаете, где ходит транспорт до Сердца Мира.

Боже мой, зачем я это говорю? Вдруг стал изъясняться полузагадками, словно египетский сфинкс. С чего вообще я взял, что Лида мне поверит? Дай бог, она считает меня каким-то озабоченным маньяком, желающим затащить юную леди в тёмный угол.

Лида испуганно, но заинтересованно посмотрела на меня, не зная, заслуживаю я доверия или нет. Я и не должен был внушать доверия, ведь я здесь всего лишь гость, иллюзия. Мир Паука принял меня, выдумку сэра Джуффина Халли. То, что было до Ехо — вымышлено.

— Извините, мне пора, — пискнула она и испарилась из моего кабинета. Я устало откинулся на спинку. Мотивы моего поступка оставались мне неясными. Хотя когда это я в последний раз задумывался о том, что я делаю? Давно, наверное. В одной из прошлых жизней.

Остаток дня прошел незаметно. При выходе я снова попробовал переместиться в Хумгат, но ничего не вышло. «А что, если и с трамваем не выйдет?» — мелькнуло в голове, но я отогнал мрачное предположение. Всё получится. Всегда получалось.

* * *

Я тщательно собирал продукты в путь-дорогу. Заготовил несколько бутербродов, взял бутылку воды. Немного поразмыслив, положил в походный рюкзак несколько новых кассет с фильмами. Джуффин будет рад.

Я был готов к возвращению в Ехо как морально, так и физически. Шагая вдоль Зелёной улицы, я вспоминал свое первое путешествие, каким я тогда был юным и романтичным. Писал стихи на салфетках, тут же сжигая их, а потом снова писал и топил в томатном соусе. С тех пор прошло много лет, и не один мой внутренний Макс почил.

Я шагал и шагал, ни о чём не задумываясь, и остановился лишь тогда, когда мой взгляд натолкнулся на ноги, обутые в высокие черные сапоги, и выстукивающие нервную чечётку.

— Ваше предложение ещё, надеюсь, в силе? — услышал я полный надежды голос моей новой знакомой.

И, конечно, я не мог её разочаровать.

Нас обоих озарил свет фар трамвая.

Вера в чудеса обычно дорого нам обходится: мы мечемся и тоскуем из-за того, что это просто наша хрупкая фантазия, и она вряд ли воплотится в реальность.

Моей несбыточной мечтой всегда было оказаться колдуньей или волшебницей. Многих с детства тянуло к магии и чудесам, но у меня эта тяга сохранилась до вполне сознательного возраста. До сих пор фильмы, рассказы, легенды и прочие виды баек про чародеев вызывали неясный восторг. Смешно! Взрослый же человек!

Когда я узнала про славный городок Ехо, он стал моим очередным чудом, новой надеждой. Желание попасть туда периодически доходило до абсурда, прогулок по Зелёной улице в ожидании мистического трамвая и прохождения через дверные проёмы с закрытыми глазами. Я мечтала увидеть хоть частичку чуда, хоть на миг, хоть во сне.

А потом страсть поутихла, сменившись равнодушной тоской о несбывшемся. Оранжевые книги, вышедшие из-под пера Макса Фрая, пылились на полках. Я находила себе новые увлечения, и всё начиналось сначала.

Ночью мне что-то снилось. Впервые за долгое время. Обычно я приходила домой, и, валясь с ног, делала какие-то мутные домашние дела и заваливалась спать без задних ног. И без снов.

Но сегодня возникали всё новые и новые путаные образы. Я посетила десяток городов, в которых прежде не была, но частенько слыхала. Я гуляла вдоль людных пляжей. Что-то тянуло меня туда, но я будто смотрела сквозь мутное стекло на этих безмятежных людей, которые отдыхали и загорали так безмятежно, будто не знали, что не существовали в реальности, а просто находились в моём сне. Я смотрела на них и не могла присоединиться к ним.

Но мне это было и не нужно.

Я проснулась в на удивление хорошем настроении: первый за столь долгое время сон привел меня в бодрое расположение духа, а рутинные мысли ещё не успели собраться толпой и забить мои приятные ощущения ото сна.

Ключи привычно спрятались от меня где-то под тумбой, а телефон насмешливо вибрировал в противоположном конце квартиры. В последний момент прямо перед выходом мой взгляд наткнулся на «Чужака»: сия святая книга в оранжевой обложке устроилась в моей сумке, заняв собой её половину. Не помню, чтобы её туда клала, но я была в принципе и не против. Пусть лежит.

Мне повезло жить на конечной станции метро, поэтому я могла занять любое сидячее место и, расслабившись, предаться чтению, однако буквально через пару станций в вагоне появилась толпа пожилых леди, и пришлось поспешно ликвидировать свой зад с сидения. Вжавшись в угол и, приняв за точку опоры поручень, я опять уткнулась носом в книгу, и фантазия снова повела меня по давно полюбившимся мостовым Ехо.

Ко мне не раз подкатывали в метро с целью познакомиться, но диалог обычно развивался по стандартной схеме «Что такая милая девушка читает?» или «Уашэй мамэ зять нэ нужэн?» Но на этот раз этот кадр, стоящий рядом, отличился, причём в приятном смысле.

— Вижу вас, как наяву, — улыбнулся он.

Как он узнал? Ах, ну да, книга. Этот человек с бесстыжей улыбкой говорил, что он написал опус об Ехо. Появись он месяца эдак на четыре ранее, когда мое увлечение «Лабиринтами» достигало апогея, то я бы, не задумываясь, пошла за первым, назвавшим себя Тем-Самым-Максом. Сейчас тоже хотелось поверить, но здравый смысл не давал мне этого сделать.

Посреди беседы вдруг противно заскрипели тормоза, и поезд, резко дернувшись, остановился посреди тоннеля. Свет погас, и вагоны погрузились во тьму. Полная темнота нагоняла на меня панику. Боже мой, как я боюсь темноты! Руки немедленно вспотели, а пальцы вцепились в книгу так, что обложка хрустнула. На автомате я продолжала разговаривать с новым знакомцем, однако мысленно молила, чтобы поезд поскорее тронулся. И, о чудо, это произошло! Свет загорелся, и колеса вновь мерно застучали по рельсам, приближая меня к заветной станции. Лучше уж выйду сейчас и пройдусь пешком — хватит с меня потрясений.

День, начавшийся с такого прекрасного настроения, оказался таким же скучным, как и все другие дни с хороших настроений не начинавшиеся. Унылость, серость, рутина, которые преследуют нас изо дня в день. А мы и рады. Люди же такие любители стабильности. Медленная размеренная жизнь для них — самое то. И тогда серая масса полностью растворяется в серых днях.

Однажды, я наткнулась на строчку: «Если хочешь изменить мир, то начни с себя». Я честно взялась выполнять. Старалась следовать распорядку дня, заниматься спортом, быть лучше, учиться усердней, научилась рисовать и играть на пианино. Через пару месяцев я позабыла про это занятие — это было слишком трудоемко при моём нынешнем ритме жизни. Стимул пропал, а привычка осталась. Сколько у меня было «новых жизней» не счесть. Бывало, слишком увлекаясь какой-нибудь идеей или цитатой, я старалась вести себя по-новому. Уничтожала всякие напоминания о прежней себе, старательно возводила в себе новую личность, строила планы. Нельзя сказать, что я не вынесла из этого никаких уроков, совсем наоборот. Тем не менее, я осталась собой, которая есть и была всегда. Той, которая была изначально. Маленькая Лида, не спрятанная за кучей возведенных новых различных Лид.

Утренняя встреча была вытеснена из головы обильным потоком новых знаний, которые пытались влить преподаватели. Не заинтересованная ни в текущем предмете, ни в стабильности будущего, я сидела на самой дальней парте и что-то вычерчивала в альбоме. Скучно.

Потом снова метро. Сломя голову я неслась по переходам, стараясь успеть преодолеть максимальное расстояние за минимальное время. Чем раньше я приеду на работу — тем больше успею отхватить. Да, юных дев, не обремененных высшим образованием, обычно не берут на приличные работы. Тут есть несколько вариантов: скакать у переходов метро, пытаясь всучить прохожим очередную неясную бумажку; стоять на кассе в каком-нибудь общепите или даже драить там унитазы; или же рассекать по городу в качестве курьера. Последний вариант представлялся мне наиболее предпочтительным. Город я знала, как свои пять пальцев, а поездки очень даже любила. За неимением средств для поездок заграницу, я ограничивалась поездками внутри и вокруг своего родного города — для начала неплохо, а там как знать.

Как назло сегодня был совсем не хлебный день. Если говорить начистоту заказов по доставке сегодня вообще почти не было. Сидя без дела, много не наработаешь и поэтому я с готовностью схватилась за первый поступивший заказ, даже несмотря на то, что пункт назначения был на другом конце города, куда можно было вполне добраться на автобусе. И ещё пару минут пешком. Ту местность я знала вполне неплохо.

Доехать удалось быстро и без пробок. Сойдя на нужной остановке, я долго глядела на тряский зелёный автобус с гармошкой, который пытался развернуться на узкой улочке, выбрасывая в воздух чёрные выхлопные газы.

Ещё сидя в автобусе, я нашла глазами высотку, которую неплохо было бы использовать как ориентир, чтобы не заблудиться и теперь, на остановке, я только лишь зацепилась за неё взглядом и уже была уверенна в том, что не потеряюсь.

Дворы радовали своей неизменностью. Какой-то умник покрасил турник прямо поверх старой краски, и теперь первому же желающему пару раз подтянуться, придется искать ближайшую аптеку и скупать там все запасы перекиси.

Нужный подъезд я обнаружила быстро. Внизу сидел грустный дядечка-охранник, забитый жизнью и, кажется, как следует, поеденный женой. Он было привстал, чтобы преградить путь, но я быстро выставила перед собой бумажный пакет с посылкой. Дядечка присмотрелся к имени, написанному на пакете, и, недовольно буркнув «пятый этаж, крайняя дверь справа», снова уткнулся носом в кроссворд.

Мигом взлетев по лестнице, я минуты две пыталась сориентироваться, о каком «справе» говорил охранник если там было только «прямо» и «налево». Мой внутренний компас подсказывал мне, что правильным будет выбрать путь «прямо». Дойдя до конца коридора, я постучалась в самую последнюю дверь. Ответом мне было суровое «войдите» и воображение мигом нарисовало толстую усатую канцелярскую крысу, дни напролет подписывающую бумажонки.

Прижимая к груди пакет с посылкой, я открыла дверь и остановилась. Ну кто бы мог подумать, что судьба снова сведет меня с тем незнакомцем из метро! Если он тот, кого я ищу (а ищу я человека по имени «Максим»), то я, как минимум, обязательно поверю в Судьбу. И в то, что её пути, как и пути Господни, неисповедимы.

Смешной он, этот дядька-Макс. В Ехо вот позвал. Глупый.

Я шагала по проспекту, пиная всяческие камешки и другой попадавшийся под ноги мусор. С одной стороны нечеловечески подмывало поверить. Надежда — очень важная составляющая чуда, а зачастую и катализатор. Я надеялась? Надеялась! — вот и случилось чудо.

Ноги сами принесли меня во двор моего дома. Я оказалась на детской площадке, коих сотни в этом городе: стандартного типа, с железной горкой, качелями на цепочке и горизонтальной лесенкой. Посреди всего этого великолепия стояла деревянная песочница, с воткнутым посередине полу разбитым грибом. Я присела на бортик, где обычно сидели беспокоящиеся о своих чадах мамаши. Сколько раз мне хотелось резко изменить жизнь, и сколько раз я этого не делала, когда выпадал реальный шанс! Сейчас по расписанию должен быть очередной, а я тут трачу время на самокопание!

Всё идет прямехонько к тому, чтобы навсегда измениться. Почему бы, собственно, и нет? Попытка — не пытка, по морде, надеюсь, никто не даст. Я решительно встала с бортика песочницы. С филейной части тут же посыпался песок, смешанный со снегом, который я не догадалась стряхнуть, когда садилась.

Кнопка лифта не желала загораться привычным красным огоньком. Еще несколько раз, с яростью вдавив кнопку в панель, я поняла, что ожидать лифта сегодня бесполезно — он, видимо, решительно против перемен — и уныло поплелась по лестнице, считая серые бетонные ступени. Шестой этаж. Двенадцать пролетов по тринадцать ступеней.

Дома мой пыл круто изменить свою жизнь поугас. Что, ну что, скажите на милость, я буду делать в Ехо, если он всё-таки существует? Это, конечно, в лучшем случае. В худшем случае мне всё-таки дадут по морде. И чем-то средним будет прошляться всю ночь по Зелёной улице, никого не встретить и не увидеть чуда.

Я медленно собирала рюкзак. Все происходило будто бы в полусне. И зачем я это делаю? Почему меня туда так несёт? О, Господи, если ты есть, дай мне знак, что делать!

Я сложила бутылку воды, завернутые в пищевую пленку бутерброды, несколько дорогих сердцу вещей, которые не имеют никакого иного назначения, кроме памяти. Сверху лег мой любимый судьбоносный томик «Чужака». Немного подумав, я положила туда и альбом с рисунками. Просто так, чтобы потом было хоть что-то вспомнить.

Я была настроена излишне оптимистично.

До Зелёной улицы было рукой подать и я, собственно, пошла пешком. Сапоги глухо бухали по тротуару, будто бы отстукивая прощальный гимн миру Паука.

Где-то минут через двадцать бесцельного шатания туда и обратно я замерла, прислушиваясь к доносящимся издалека звукам. Ни шагов, ни голосов, ни трамвайного дребезжания слышно не было. Только где-то вдалеке шум города. Из-за поворота показался мой новый знакомый Макс, столь любезно предложивший незнакомой даме, то есть, разумеется, мне, отпутешествовать в неведомые дали. Он шёл, опустив голову вниз и пока не замечая меня, и, надеюсь, ещё не передумал относительно моей компании.

— Ваше предложение ещё в силе?

Он поднял на меня взгляд. Кажется, хотел что-то сказать, но не успел, поскольку трамвай не заставил себя ждать.

Я, наконец, осознала, что происходящее — не сон. Это действительно чудо. Судьба. Как я это узнала? Ну, хотя бы по той причине, что по Зелёной улице обычно не ходят трамваи.

Макс галантно пропустил меня вперед. Поднявшись на подножку, я неосознанно глянула в кабину водителя. Просто мой взгляд случайно переместился туда. Я глянула, ахнула, и отвернулась. Нет, таких потрясений мне, пожалуй, не надо.

Успокоив нервы, я прошла в самый конец вагона и уселась там. Макс же пристроился у окна, наблюдая за проносящимися мимо домами и фонарями шумных улиц маленького южного города. Ну, вот и всё. Прощай, Мир Паука.

За окном сгустилась тьма, но никто из нас не обращал на это внимания. Макс — наверняка потому, что уже не раз проделывал это, а я была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Спасибо, что взяли с собой, сэр Макс, — вроде прошло уже несколько часов, а мы до сих пор не заговорили. Неловкое молчание меня тяготило, и поэтому я взяла на себя смелость завести разговор. Мой спутник улыбался и выглядел теперь как-то по-другому. Не лет на сорок пять, как до этого, а немного моложе. Сбросил в одночасье целый десяток лет, а взгляд его, прежде тусклый и печальный, теперь красноречиво вопрошал «Ну что, теперь-то поверила?»

— Зря я вам не поверила. Вы, наверное, рады возвращению домой, в Ехо? — Макс только счастливо улыбнулся. Я не стала навязывать своё общество и забилась в угол с книгой и бутербродом.

Это путешествие было излишне утомительным. Нет, не в физическом плане, а в моральном. Ожидание томило и заставляло накручивать себя до того, как все случится.

Но случится. Рано или поздно, так или иначе.

Мы с Максом обитали каждый по отдельному плану. Он либо спал, либо бездумно глядел в окно. Я же, если не спала, то рисовала, читала или ела. Довольно примитивное существование, которое не отличалось от моего привычного расписания.

В первый же день пути я начала рисовать своего попутчика. Нет, я не просила его сесть, позировать и желательно не вертеться. По мелким деталям, исподтишка, по мелким крупицам собирались на листе детали. Кажется, он догадался, что я его рисую, потому что иногда Макс как будто специально принимал живописную позу и не двигался, переставая ходить взад и вперед по вагону.

Одним вечером — а может, утром, я давно уже потеряла счет времени — мы снова заговорили.

— Покажешь, что ты рисуешь? — Макс сел рядом со мной, стараясь заглянуть через руку, но я быстро прижала альбом к груди.

— Не стоит. Примитивное бумагомарание, — во мне всплыла типичная скромность художника вперемешку с гордостью. Я планировала ещё поломаться, а потом показать рисунки. Но Макс не был настойчив, он лишь пожал плечами.

— На нет и суда нет, — он загадочно улыбнулся и снова отошел к окну. Через пару часов меня снова начало клонить ко сну и я, подогнув ноги, задремала на сиденье трамвая.

Проснулась я от шелеста бумаги и тихого сопения над ухом. Открывать глаза я не спешила, а просто лежала, прислушиваясь к звукам и пытаясь мысленно нарисовать происходящее. После чего настало время сверить мое представление с реальностью. Вопреки ожиданиям пред моим взором мельтешил зад сэра Макса.

— Попался! — завопила я, подскочив. Я как-то слишком легко перешла на фамильярный тон, хотя в возмущении, растерянности и еще темные магистры знают в чем «выканье» очень уж раздражает. «Тыкать» в сто раз приятнее. — Так и знала!

Макс дернулся и выронил папку с рисунками, которую я проворно подняла. Я ничего не говорила, просто улыбалась, глядя на его растерянное лицо. Сегодня он выглядел еще моложе: не больше, чем лет на тридцать. Интересно, а я изменилась?

— Ты красиво рисуешь, — пробормотал Макс. — Может, дашь мне досмотреть?

Я протянула ему рисунки: все равно ведь собиралась. Некоторые из них он изучал очень пристально, а некоторые пропускал, скользнув взглядом. Мне оставалось только сидеть и жмуриться от удовольствия, получая очередную похвалу.

— Красиво… А это кто?

— Сэр Мелифаро. Я его себе почему-то таким представляла… — я отчего-то смутилась.

— Похоже, ничего не скажешь, — Макс довольно засмеялся, глядя на определенно не самый удачный, зато один из моих самых любимых рисунков.

— Это Шурф? — я кивнула.

— Странно, вроде нет портретного сходства с оригиналами, но что-то в твоих творениях от них точно есть.

— Воображение у вас разыгрывается, сэр Макс, — я снова отобрала у своего попутчика альбом.

Спустя еще несколько часов я почувствовала, что путешествие уже подходит к концу. По моим расчетам он продлилось дня три-четыре. Хотя, возможно, и больше. За окном кроме темноты начали появляться пейзажи. Мир с трёмя солнцами и пятью лунами, находящимися одновременно на жёлтом небе. Странные животные, похожие на смесь мопса и оленя: такие же коротконогие, с приплюснутой мордой, но необычайно грациозные и с рогами. Я даже успела зарисовать эскиз. Может быть, если у меня будет время, я его закончу.

Когда пейзажи закончились и мопсоолени исчезли из поля зрения, меня потянуло в сон. Я изо всех сил сопротивлялась ему, чтобы не пропустить прибытие в Ехо. Макс задремал на сиденье. Вскоре и мои глаза закрылись.

Когда я очнулся, появилось ощущение, что теперь всё, наконец-то, на своих местах. Меня больше не шатало из стороны в сторону, как в трамвае, перед глазами не мельтешили спинки сидений. С трудом разлепив глаза, я огляделся вокруг себя и узнал место сразу: спальня на улице Старых Монеток — моя личная дверь между Мирами. Неплохо.

Я почувствовал, что тот Макс, которого я так старательно уничтожал, когда прощался с Джуффином в Тихом Городе, вылез из своей норы, где тихо прятался все эти годы, проведенные в мире Паука. Я снова мог жить полной жизнью.

Я встал, чтобы пройтись и размять затекшие конечности. Я немедленно выскочил из постели и только потом вспомнил про «гостинец» из своего мира. Лида беззастенчиво дрыхла где-то в дальнем углу моей спальни. Об этом свидетельствовали её сапоги, которые почему-то покоились на подушке. Что ж, будем надеяться, что и остальные части тела к ним прилагаются.

Чего греха таить, первым делом я послал зов своему Паачтеннейшему Начальнику.

— Сэр Джуффин, — я выдержал драматическую паузу, чтобы дать моему шефу возможность удивиться. — Вам удалось найти новое Ночное лицо или же никто не был таким же милым парнишей как я? Мне ещё имеет смысл возвращаться?

— Грешные Магистры, Макс! Спустя столько лет ты соизволил вернуться? — уверен, если бы Безмолвная речь могла передавать эмоции, то уж не знаю, сколько тонн радости вывалил бы на меня Джуффин. — Ты самовольно ушел в отпуск на столько лет и теперь спрашиваешь, есть ли тебе смысл возвращаться? Ну ты даёшь, парень! Загулял, а мы работай тут! У тебя полчаса, чтобы добраться до меня раньше, чем кончится моё терпение. Отбой.

Приятно было снова закутаться в свою черную Мантию Смерти. Хотя мне бы и стоило обставить свое возвращение с меньшей помпезностью, но я на то и я, что делаю все, чего не следовало бы. Я собирался уже уйти, как буквально на самом пороге вспомнил про свою землячку. Будить ее не хотелось — она пережила такое долгое и утомительное путешествие, что теперь ей требовался капитальный отдых. Поэтому я просто на просто оставил Лиде записку, понадеявшись на то, что моя спутница проспит еще пару-тройку часов.

«Скоро буду. Макс»

Я вышел на улицу. До Дома у Моста было рукой подать, и поэтому истинный ценитель городских красот в моём лице, пошёл пешком. А ничего-то и не изменилось за каких-то восемь лет. Это для жителей мира Паука этот срок — целая трагедия, а тут — плюнуть и растереть. Всё тот же город, всё те же дома, те же восхитительные мостовые, который ни на йоту не изменились с тех пор, как я в последний раз гулял по ним. Я просто шёл, вдыхая этот воздух, который казался мне теперь самым восхитительным воздухом, который только можно было найти, да любовался видами, которые были не менее восхитительны, как вдруг передо мной выскочил (готов поклясться, появился сам собой!) Дом у Моста. Заходить мне полагалось через служебную дверь, и я не пренебрег этой возможностью.

Появившись в Доме у Моста, я первым делом огляделся в поисках коллег, но не обнаружил ровным счетом никого. Только юный младший служащий юрко прошмыгнул мимо меня, бросив такой взгляд, будто увидал зомби или, на худой конец, призрака. Если честно, я ожидал более радушный прием и, чего греха таить, надеялся, что Джуффин не выдержит и тут же растреплет всем о моём возвращении и, конечно же, коллеги устроят шумную вечеринку по поводу моего возвращения, с камрой, пирожными мадам Жижинды и воздушными шариками. Я бы так и стоял посреди Зала Общей Работы, опечаленный отсутствием теплого приёма, если бы не появился сэр Джуффин Халли и, взяв за ручку, как маленького мальчика не увел в свой кабинет. — Рассказывай, грозный сэр Макс, как тебе удалось так быстро выбраться из плена Тихого Города? — Сначала кружку камры, — возразил я. — Не могу говорить о важных вещах, не имея чего-либо, что можно влить в рот в перерывах между словами.

Я послал зов в «Обжору Бунбу».

— Ты меня пугаешь, парень. У тебя было столько приключений, столько возможностей, а ты до сих пор цепляешься за грешную кружку камры, будто это пуп земли. — Джуффин довольно расхохотался.

— Никуда от этого не денешься, — посетовал я. — Я до сих пор не ведаю, что творю.

— Узнаю старину Макса! — собеседник дружески похлопал меня по плечу.

В дверь постучались, и в помещение вошла молоденькая девочка-курьер. Странно, обычно на такие должности брали исключительно молодых людей с ногами подлиннее и способными развивать высокую скорость.

— Добрый день, сэр Халли! — она приветливо улыбнулась. — И вам, сэр, ох…

Девушка приоткрыла рот, уставившись на меня и медленно, можно даже сказать с опаской, поставила поднос на стол и отодвинулась на пару шагов.

— Ну что же ты, Кайя, — Джуффин подтолкнул её в спину. — Поздоровайся с блудным сэром Максом, решившим, наконец, вернуться домой.

— Здрасьте, — Кайя присела в каком-то неловком подобии реверанса, а потом выскочила за дверь.

— Видал? Будущая надежда Тайного Сыска, — Джуффин довольно смотрел на закрывшуюся за девочкой дверь. — Ты бы знал, какие у нее способности к Истинной Магии, просто чудо! Как повезло, что Лонли-Локли в свое время её отыскал! А в беге даст фору любому. Скоро с такой молодёжью и мы не нужны окажемся.

— И почему же вы, сэр Джуффин, заставляете такой не огранённый бриллиант трудиться в сфере обслуживания? — поинтересовался я.

— Исправляется, — вздохнул Почтеннейший Начальник, как мне показалось с гордостью. — А попутно и учится. Вот через сотню лет уже можно будет говорить о поступлении на службу.

— Через сотню? Да вы тиран, Джуффин! Что вам сделала бедная девочка, что вы заставили её трудиться на благо Тайного Сыска ещё до того, как она поступила к нам на службу?

— Ничего, ничего, Макс. Тебе бы это тоже пошло на пользу в самом начале карьеры. Глядишь, и выбили из тебя привычку постоянно исчезать на долгое время.

— Не надо, я больше так не буду! — я сделал вид, будто ужасно напуган этой перспективой и поспешил перейти к делу, пока и меня не пристроили на курьерскую службу. Хорош же я буду в Мантии Смерти и с подносом камры в руке! — Кстати, насчет юных леди. Сэр Джуффин, я тут сувенир с родины для вас привез… — я не знал, как начать.

— Надеюсь, что это кассеты с новыми фильмами, а то весь Тайный Сыск заскучал пересматривать целыми днями одно и то же. Смотреть Тома и Джерри уже надоело. Причём настолько, что сэр Шурф даже увлекся написанием продолжения. А Нуминнорих и Мелифаро с радостью все это читают.

— Как вам сказать…

— Что, не привез? — Джуффин весьма правдоподобно изобразил разочарование.

— Да привез я, привез, вы не представляете, как быстро в том мире развивается кинематограф. И ещё кое-что… — Тут уже я не выдержал и вкратце пересказал Джуффину историю с метро и Лидой, хотя большая часть времени ушла на то, чтобы объяснить ему, что есть метро и для чего нужны «подземные, движущиеся амобилеры».

— И где же она сейчас?

— Полагаю, там, где я её оставил: у меня в спальне.

Джуффин ненадолго замолчал, и я уж было испугался, что он начнёт набивать трубку, но, к счастью, обошлось.

— Макс, это важно, скажи, чем ты руководствовался в тот момент? Уж не своими ли двумя сердцами и хваленой интуицией?

— Вы же сами знаете, что так, — я откинулся на спинку кресла. — И наверняка знаете все подробности моих необычайно унылых последних восьми лет? Освободите меня от необходимости вспоминать их снова, — я состроил самую жалобную моську, на которую только был способен.

— Нет, мальчик. Этот рассказ я должен услышать от тебя своими ушами. Вдруг понадобится создать ещё одного симпатягу Макса, когда старый придёт в негодность?

— То есть, у вас в планах меня когда-нибудь заменить? — скорее на автомате удивился я и сразу же начал свой увлекательнейший рассказ, начиная с прощания в Тихом Городе. Беседа грозила затянуться надолго. Я рассказывал всё в мельчайших подробностях, словно заново писал книгу. А может действительно, лучше было достать из Щели Между Мирами какой-нибудь томик последней книги? Пусть сам читает!

Джуффин не перебивал. Он выкуривал трубку за трубкой, внимательно слушая. Я был уверен, что у него накопилось немало вопросов ко мне, но сейчас не хотелось отвечать на них, вдаваясь в детали уже свершившегося прошлого.

— Я бы задал тебе парочку вопросов, — начало мне уже нравилось. — Но боюсь, если я задержу тебя еще хоть на пару минут, некая леди, которая уже некоторое время подслушивает и подглядывает, попытается встать на мой след. Иди, герой, потом поговорим.

Это прозвучало, как самая угрожающая фраза моего выдуманного прошлого. Один из страхов моего, да и не только моего детства, шипяще-грозная фраза матери «Я с тобой потом поговорю».

Я вышел за дверь. Меламори, безуспешно делающая вид, что происходящее её не интересует, поспешно отпрыгнула и уставилась на меня так, будто я только что воскрес из мёртвых. Причём совершил это непотребное деяние прямо на её газах, шокировав нежную леди.

— До чего ты опустилась, незабвенная! Подслушивать под дверью самого Пааачтеннейшего Начальника и его Ночного лица, — шутливо отчитал я её вместо приветствия.

Вообще наша встреча представлялась мне более романтичной и трогательной. Каюсь, я даже подумывал о мелодрамах, в которых главный герой и главная героиня несутся друг другу навстречу под проливным дождем. А поверх этого звучит красивая нежная мелодия.

Вспомнив об абсурдных фантазиях, я рассмеялся. Меламори явно не из тех девушек, что будут романтично скакать по полям с ромашкой в зубах. А вот я бы, пожалуй, стал. И дело не в том, что я такой весь донельзя романтичный, просто я очень люблю пробовать что-то новое.

Леди покосилась на меня, как на типичного клиента Приюта Безумных.

— И это все, что ты хочешь сказать? Ни банального «привет», ни «здравствуй, незабвенная моя!» я не дождусь? — Меламори улыбалась полу радостно полу удивлённо, будто не веря, что это я. Кажется, она раздумывала, броситься ли мне на шею сейчас, или подождать до лучших времен. Мне почудилось, что в уголке её глаза сверкнула маленькая слезинка, которую моя милая леди тут же сморгнула.

— Здравствуй, незабвенная моя! — послушно повторил я за ней. — Я могу загладить свою вину мороженым.

— Ты не можешь, а просто обязан это сделать. Я тут страдаю от одиночества, жду тебя, а ты появляешься восемь лет спустя помолодевший и повеселевший. И что мне теперь думать?

— Ничего не думай. Просто иди по направлению к ближайшему источнику холодного пломбира. Сегодня для тебя любой каприз!

— Только сегодня? — она удивленно распахнула глаза.

— Сегодня и всегда. Я больше никуда не исчезну.

— Мне так не хватало тебя, Макс, — Меламори нежно обняла меня.

И мы, послушно сцепив ручки, отправились опустошать ближайшие забегаловки…

Просыпаться в незнакомом месте всегда страшно, особенно когда ты в нём не засыпал. Однако этот случай был скорее приятным исключением из правил. Одним из. Со мной в последнее время вообще только и делали, что случались всякие исключения из правил. Мелочь, а приятно.

Проснувшись, я ощутила, что трамвайная пытка, наконец-то, прекратилась: последние дни были как в тумане, и всё, абсолютно всё смешалось в моей голове: трамвай, Макс, мой мир, моя старая работа… Но, тем не менее… теперь все закончилось, верно? Или началось? Я до сих пор не была уверенна, настанет ли новая жизнь прямо сейчас можно начинать радоваться и начинать жить по-новому или придётся пока переждать период восторга и только потом действовать? На трезвую, как говорится, голову.

Я лежала, глядя в высокий белый потолок и всё неустанно спрашивала себя: неужели свершилось? Неужели я? Неужто всё происходит в реальности? Я засыпала саму себя вопросами и сомнениями и довела себя до того, что даже ущипнула кожу на ноге. Несильно так ущипнула — зачем же себя калечить — но всё же ощутимо. Ничего не произошло. Ни-че-го-шень-ки! Правда, неизвестно, что должно было произойти, но отсутствие результата тоже результат.

— Ох чёрт, — я не нашла других слов, только лишь выругалась и чихнула, тряхнув головой так сильно, что, показалось, будто мозг слегка дестабилизировался и ударился о черепную коробку. А может меня просто сбил трамвай и теперь это все мои предсмертные галлюцинации? Как видите, я полна сомнений.

Поминая всех мыслимых и немыслимых магистров, а также все известные мне ругательства своего мира, я попыталась встать. Процесс оказался трудоёмок, ибо тело затекло, и теперь руки и ноги будто кололи изнутри сотни маленьких иголочек.

Макса не было. В целях проверки сего тезиса я тщательно проползла вдоль и поперек огромной кровати, на которой комьями лежало несколько одеял, которые я несколько раз ошибочно принимала за спящего Макса. После недолгих поисков, найденной скабы, трёх носков, подушки и записки от хозяина дома (теперь уже точно можно не беспокоиться — одну меня не бросили), о дальнейших действиях я задумываться не стала. Ясно же, что нужно обязательно дождаться Макса. А пока мне оставалось только погрузиться в глубокий транс и медитировать, глубокомысленно созерцая скомканные простыни.

Но тугая струна нетерпения в моей душе была готова лопнуть. Она звенела и резонировала, доставляя мне почти что физический дискомфорт. Чтобы хоть как-то урезонить мое шило, которое находилось в весьма интересном месте, я решила исследовать другое помещение. Надеюсь, никто не будет против.

Окончательно поднявшись на ноги, я обратила внимание на то, что до сих пор в обуви. Наверное, мне стоило снять ботинки в этом «путешествии», но я об этом совершенно не подумала. Вот всегда так, вы пускаете людей в свой мир, а они гуляют в грязных ботинках по вашей постели.

Но был у меня и страх перед неопределенностью: я боялась, что меня отправят обратно в мой мир со словами «Пардон, девочка, ошибка вышла. Давай до свидания». Но я определенно была намерена бороться за чудо как угодно, с кем угодно, но я не отступлю — это точно! Я слишком долго ждала этой возможности, и теперь не дам ей, сверкнув лучиком надежды, взять и скрыться за тяжелыми серыми тучами обыденности. Пусть в Мире Паука это в порядке вещей — безысходность и угнетение — это же его специализация? — но Мир Стержня должен оказаться другим.

Следуя неведомому порыву, сбежала я вниз по лестнице, увлеченно разглядывая полупустые огромные залы, которые здесь считаются небольшими и уютными комнатками. Ох уж этот наш с Максом варварский аскетизм…

Перед тем, как выйти за порог дома я остановилась, разглядывая то, что находилось снаружи дома. Шаг к новой жизни, всего мгновение…

Мир жил. Мир дышал. Мир манил магией. В конце концов, он был магией. Когда нога коснулась твердой каменной мостовой, я удивилась: почему это вдруг забили барабаны, загремели фанфары, и невидимые музыканты задули в трубы. А потом я поняла, что так клокочет безудержная радость в моей голове, в моей душе.

Шум улицы окончательно дал мне понять, что всё реальнее, чем всё реальное, что только может быть во Вселенной. Здесь было всё другое: каждая мелочь, каждый человек был насквозь пропитан магией, верой и совершенно иным восприятием жизни. Вместе с этим я почувствовала и бескорыстность, простоту, готовность помочь даже незнакомому человеку. Или я все-таки ошибалась? Но атмосфера здесь была лёгкой, ни к чему не обязывающей и очень-очень приятной…

Я все следовала странному манящему ощущению, умудряясь успевать разглядывать всё вокруг, незаметно прикасаться к людям, проводить пальцами по стенам зданий и низеньким заборчикам. Иногда я резко останавливалась, чтобы разглядеть что-то получше, и тогда случайные прохожие врезались в меня. При этом никто не возмущался и не кричал.

Я влюбилась в этот город с первого взгляда. Невозможно было не влюбиться! Иллюзия первой встречи кружила голову и наполняла всё новыми красками. Я знала, что пока я здесь чужая, но так же знала — хотя нет, скорее чувствовала, — что совсем скоро у меня будет шанс это изменить.

Оторваться от восторженного созерцания города вокруг, меня заставил только простой деревянный заборчик, который я поприветствовала своим животом, чуть не перевалившись через него. Как я его не заметила? Это казалось странным и бессмысленным, но забор ограждал лишь огромный кусок газона. Никаких построек, ни складов, ни таверны здесь не было, никаких деревьев тоже — только сочная, буйнорастущая ярко-зелёная трава. Подозрительно. Будто отзываясь на мои мысли, калитка бесшумно отворилась, будто приглашая меня убедиться, что ничего такого здесь нет, и не предвидится.

Я безрассудно сделала шаг и… пейзаж сменился. В лицо дохнуло теплом и домашней выпечкой, а вместо солнечного света здесь вдруг воцарился полумрак, местами освещённый неяркими источниками рыжеватого света, которыми оказались самые настоящие грибы в баночках, привинченных к потолку. Я приподнялась на цыпочки и близоруко прищурилась, чтобы их рассмотреть получше.

Все снова начало казаться чудесным сном. Я никогда не обладала достаточным везением, чтобы поверить в то, что судьба воздала мне за все предыдущие годы.

Я прошла немного вглубь дома — при этом у меня было такое ощущение, будто кто-то привязал к моей талии веревку и теперь неистово тянет за неё — и вышла прямиком в столовую

Стол с едой стоял прямо посреди комнаты, но мое внимание приковала лишь одна большая тарелка с румяными, аппетитными — будто только что вытащенными из печки — пирожками. Их пышущие жаром сдобные бока манили меня, искушали совершить грех чревоугодия. Такие горячие, и наверняка полны какой-нибудь вкусной начинкой. Я сглотнула слюну.

Есть или не есть? Ответ на эту неразрешимую дилемму мне тут же подсказал желудок, откликнувшийся на длительное голодание протяжным урчанием.

Я робко взяла один пирожок и надкусила его. С капустой. Вообще-то мне не стоило столь опрометчиво тащить в рот первое попавшееся на глаза яство, но они были такие вкусные! Я успела умять, наверное, с десяток пирожков, как вдруг за моей спиной раздался голос.

— Видать, Тень сэра Макса обладает не меньшим аппетитом, чем он сам. Хорошо, что дочка Лойсо Пондохвы всего лишь остановила ему сердце, а не сожгла желудок.

Кинув недоеденный пирожок на стол, я несмело обернулась к собеседнику, старательно делая вид, что меня интересует скорее антураж, чем эта тарелка.

К слову, говоривший стоял в плохо освещенном углу помещения так, что разглядеть я могла лишь его силуэт, казавшийся в такой ситуации загадочным и таинственным.

— Вижу Вас, как наяву.

Умение «держать лицо» в таких ситуациях пришлось бы весьма кстати. Жаль, я этим умением не обладала и мои щёки тут же предательски вспыхнули.

«До чего же ты докатилась, Лидочка! Забираешься в чужой дом, кушаешь чужие пирожки. Тихий ужас!».

Собеседник, которого я не видела, настораживал меня и одновременно притягивал. Но тут в момент же вся позолота слетела, осталась только настороженность, и мне стало откровенно страшно. Более того, я сама не могла дать объяснение своему поступку. Ведь собиралась же остаться, дождаться Макса. И какого, спрашивается чёрта? Зачем?

— Я не тень, — пискнула я. — Меня зовут Лида, я человек.

— А что Тень — не человек? — из полутьмы шагнул мужчина. Его движение заставило меня нервно отступить назад. Не успела я его толком разглядеть, как он уже оказался за моей спиной. Я хотела обернуться и отступить, но не успела. Два ощутимых тычка под ребра — спорю на что угодно, останутся синяки — и ноги вдруг подкосились и я поняла, что падаю на пол. После все мысли отодвинулись на задний план.

Я слышала лишь неясное бормотание незнакомца позади меня, но все ощущения теперь были сосредоточены где-то в районе грудной клетки. Впрочем, и это мне показалось неважным.

Не было ничего, что имело бы сейчас значение. Ни я, ни мой разум, ничего…

Мне казалось, что я сплю и не сплю одновременно. Реальность столкнулась со сном и героически пала. Я всё ещё не видела того, кто на меня напал, но чувствовала его неизменное присутствие и даже слышала тихое бормотание.

— Каким лихим ветром… бубубубу… и что же делать тогда… бубубу… кхе, кхе. Джуффин… ах… бубубу…

Кто-то второй отвечал ему. Отвечал тихо, но настойчиво. Я слышала лишь шелестящий шепот, смысл которого ускользал от меня. Это больше было похоже на настойчиво проникающий в голову сон, который ты не способен понять, пока спишь и не можешь забыть, пока бодрствуешь.

Надо мною было белое в трещинах небо. Трещины были серыми и глубокими, разрывая пространство на куски и сползая паутинкой на стены. Я подняла руку, надеясь расковырять это белое небо, обнажив другое: синее и настоящее, обрамлённое пушистыми белыми облаками и освещённое мягким жёлтым светом солнца. Солнце этого неба было тускло-оранжевым и вовсе не грело. Рука оказалась слишком короткой и не дотягивалась. Я несколько раз взмахнула ею и бессильно уронила рядом с собою. Мой размягчённый мозг отказывался адекватно воспринимать реальность. По щеке скатилась горькая слеза. И ещё одна. И ещё. Я хотела сломать это белое небо, выдавить его наружу, а у меня не выходило. Что за незадача?

Где-то далеко от меня кто-то всё продолжал издавать не самые приятные звуки, чем-то напоминающие человеческую речь, которую я давным-давно могла понимать. Давно, но не сейчас. «Что бубнишь, окаянный?» — попыталась сказать я, но, если честно, как-то не очень удалось. Из моего горла не то, что слова, даже звуки не вылетали. Потом начались проблемы с логической связностью мыслей. Честно, я даже уже не могла осознавать, что я — это я. Лидия. Девятнадцати лет от роду. Меня зовут Лидия… Я из… Откуда я? Хотя, наверное, неважно. Почему я здесь? Не имеет значения… Как, в общем, и всё в жизни…

Лида, девятнадцати лет от роду, кажется, ты сходишь с ума!

— Это было довольно бестактно, — мои мозги сразу как-то разом собрались в кучку, встав на своё место. Извилины снова стали извилистыми, серое вещество приняло нужную форму. Мир для меня снова обрел смысл и ясность. — И совершенно не нужно!

Ей-богу, я сначала подумала, что невидимый моему глазу мужчина обращается ко мне. И только я собралась покаяться во всех своих грехах, после чего поинтересоваться, каким именно из всех моих бестактных и совершенно ненужных поступков он с такой страшной силой недоволен, как ему ответил другой мужской голос. Более низкий, бархатистый. Я его узнала — этот голос принадлежал человеку, который коварно заманил меня сюда и…

— Я понимаю, Джуффин, но я должен был удостовериться, что никакого вреда для равновесия мира, — я лежала, прислушиваясь к голосам.

— Не оправдывайся, Маба, уж кто кто, а ты должен знать, что опасность разрушения нам больше не грозит. Разве не ты гулял снова по Мосту Времени? Можешь не отвечать, сам вижу, — один из говоривших упорно продолжал распекать другого. — Было весьма опрометчиво заставлять эту девочку следовать за заклинанием призыва. А заточать её разум на половину в Хумгате! Как тебе пришло такое в голову? Не удивлюсь, если нам сейчас понадобится лекарь. Тебе бы стоило принести извинения юной леди, тем более что она в данный момент как раз подслушивает.

Дверь открылась. Я уже догадывалась, кого увижу, но всё равно испытала удивление и благоговейный трепет — Джуффин Халли и Маба Калох, как-никак. Сейчас впору было простонать нечто вроде «Ой, это же вы!» и упасть в обморок, оставаясь там до полного излечения. Но, к сожалению, почему-то пока не падалось, мир был вполне настоящим, да и ни одна больная фантазия не в состоянии выдумать такой запутанный сон. Даже моя.

— Вижу вас, как наяву, леди.

Я не могла пошевелиться. Наверное, это всё-таки был слишком сильный шок. Стресс для юной психики, ослабленной учебой, тяжёлой работой и сомнительными книгами. В пору бы потребовать отпуск. Или уволиться и уйти на незаслуженную пенсию. Интересно, а если мне всё-таки разрешат остаться в этом мире, должна ли я буду отработать на своей старой работе положенные две недели? Или трудовой кодекс не сохраняет своей юридической силы при столь масштабной смене места жительства?

— Вижу… Вас. Всех… да, — запинаясь, я попыталась произнести приветствие.

Самое обидное, что мысленно я составила вполне грамотную обвинительную речь, которую надеялась продекламировать бывшему Магистру Ордена Часов Попятного Времени, но теперь, по пути к рту она преобразовывалась в бормотание умственно отсталого шизофреника в разгар эпилептического приступа.

Джуффин Халли тепло посмотрел на меня. Буквально с ног до головы он казался добрым дядюшкой, который встретил свою племянницу после долгой разлуки. А встретив, удивился, как она из милого десятилетнего ребенка умудрилась превратиться во взрослую особь. Но встретившись взглядом с Джуффином, я увидела на дне глаз этого доброго дядюшки плещущую волнами бесконечность. Пугающую и чёрную, но одновременно пленяющую и завораживающую.

— Маба, будь добр, пошли зов в Обжору, — отвернувшись, попросил Джуффин. Маба Калох покивал головой и вышел за дверь. — Только не вздумай доставать ничего из Щели Между Мирами, а то с тебя станется. Вы уж простите, — обратился он ко мне, — Маба — ещё больший перестраховщик, чем я. Он просто хотел удостовериться, что… Впрочем, такие дела нужно обсуждать за кружкой горячей камры мадам Жижинды, — мне показалось, что сэр Халли подмигнул мне.

Я неуверенно дернула плечами. Сама не знаю точно, что я хотела этим выразить, но сэр Халли понял все на удивление точно. Меня глодали вопросы. Просто нечеловечески пожирали меня изнутри, стремясь вырваться наружу. Как это? Что это? Зачем я здесь? Как я здесь? Это все правда? А колдовать я смогу? А что насчет Истинной Магии? А я могу рассчитывать на приключения? Это все же неслучайно? И еще несколько зреющих глобальных вопросов.

Курьер из Обжоры, точнее курьерша (Так же можно, да? Всегда считала, что можно!) на вид не старше меня самой, прибыла на удивление быстро. Интересно, а я бы так смогла? У меня дома в быстром ориентировании на местности не было равных. На секунду я представила, как сэр Халли всё с той же улыбкой извлекает из кармана местный аналог трудового договора и сообщает, что специально для меня подыскал местечко на побегушках в «Обжоре». А то, как так — пропадает прекрасный сотрудник, да ещё и с опытом работы. Брр, нет, не надо таких мыслей.

— Благодарю, Кайя. Ты как всегда быстро.

— Вы же знаете, сэр Халли, для вас у мадам Жижинды самая горячая камра, самые свежие булочки и самые расторопные курьеры, — вежливо улыбнувшись, девушка-курьер, поспешила откланяться.

— Теперь я могу задать свои вопросы? — поинтересовалась я, принимая кружку с напитком из рук Джуффина. Получив одобрительный кивок, я задумалась о том, какой вопрос задать первым и как, чтобы показаться умной, рассудительной и адекватной. Но только я открыла рот, чтобы задать главный вопрос, который занимал мой ум примерно с момента, когда меня нагло лишили сознания, так сразу же и закрыла, задумавшись: а хочу ли я это знать? Поэтому я начала с более простого, чтобы уж определиться наверняка:

— Так это все правда? Самая правдивая правда? Не то, что я склонна не верить — начала оправдываться я — но, понимаете, такое, и вдруг со мной.

Джуффин заверил, что это все чистая, «самая правдивая правда».

— А домой вы меня не отправите? — я с сомнением прикинула свои шансы: Макс вернулся, а значит еще один Вершитель (если я, конечно, он) им точно не нужен. Волшебные силы, если я ими и обладаю, скрыты где-то глубоко внутри и пока даже не проявлялись. А бытовых талантов у меня минимум. Хотя… может здесь кому-нибудь еще нужен курьер. Но попадать в мир своей мечты и заниматься тем же, чем и занимался дома? Вот уж извращение!

Сэр Халли заверил меня и в том, что домой меня тоже не отправят. По крайней мере, пока. Я выдохнула. И вдохнула, чтобы задать самый важный, интересующий меня вопрос.

 — Он… Сэр Маба Калох… назвал меня Тенью? Не то, чтобы я была специалистом по местному укладу, но Тени обитают на тёмной стороне, я не ошибаюсь? Как я могу быть Тенью? Я же всё-таки человек…

— Когда речь идет о Тенях простых обывателей, так и есть. Но у Вершителей они, знаешь ли, зачастую крайне своенравны и, если их не сдерживать, со временем начинают жить собственной жизнью. Становятся как дети, которые в определенный момент могут уйти, прийти. Однако их, как и все остальные Тени, могут отобрать, увести или уничтожить. Тень Вершителя принимает абсолютно любые формы, в любом мире. Я, если честно, впервые встречаю Тень, живущую вне тёмной стороны и действующую вне снов.

Чем больше слов Джуффин обрушивал на меня, тем больше я понимала, что ничего не понимаю, и по законам жанра принялась испытывать сильнейший дискомфорт из-за осознания своей интеллектуальной неполноценности. Ну что, вот скажите, ну что я такого сделала этому Провиденью, что оно поставило меня в эту неловкую ситуацию? Единственное, что радовало — собственная уникальность. Своими ушами слышала, что с таким случаем даже сам сэр Джуффин Халли сталкивается впервые. Ну хоть какой-то повод для гордости!

— А попонятнее нельзя? — недовольно буркнула я, но тут же прикусила язык — общаться в таком тоне с могущественным колдуном, который, к слову, и испепелить может. — Сорян, вырвалось.

На этих словах я поняла, что дело плохо. То ли мозг еще не до конца пришел в норму, то ли я какая-то отшибленная. Но факт остается фактом — если бы меня сейчас испепелили за излишнюю наглость — я бы не стала возражать.

— Сейчас скорее нет, чем да, хотя раньше скорее да, чем нет. А ещё раньше абсолютно да.

— Чё? — ну вот, опять! И почему, когда я нервничаю, я начинаю разговаривать как заправский, недоодаренный интеллектом подросток? Но меня можно было понять: с «абсолютным да» я столкнулась впервые. Не то, чтобы я часто имела дело с неабсолютным… это было сложно, и у меня разболелась голова. Я же ни черта тут не понимаю! К демонам всю эту магию, Миры и Ехо в частности, только верните мне целостность моего разума. Я бессильно уткнулась головой в колени. — Я Тень Макса? Если я правильно помню, а помню я, безусловно правильно, — я пыталась звучать максимально убедительной. Не для Джуффина — для самой себя — то у Макса два сердца. Одно из сердец взято у Тени. У Максовой Тени. А если я Тень Макса, то и сердце мое? Что за ерунда, вот же оно, живое бьётся!

Но, даже если так… Джуффин объяснил, хоть и не предельно ясно то, что еще до него сказал Маба Калох. Получается… я ненастоящая? И моя жизнь ненастоящая? А откуда берутся Тени? Откуда взялась я, чья-то тень?

Я накручивала и накручивала вопросами, на которые не было ответов, и в итоге довела себя до того, что хотелось рыдать и кататься по полу в истерике. Но ещё через мгновение я осознала, что, на самом деле, мне этого не хочется: как у человека, неимоверными усилиями совершившего подвиг, не остается сил на наслаждение похвалой, так и у меня — просто не было сил. Лишь краски мира основательно померкли.

— Все было более, чем настоящим, — словно прочитав мои мысли, произнес Джуффин, о присутствии которого я успела позабыть. — Более настоящим, чем некоторые существующие Миры, например, наш.

— Как это возможно?

— Никак. Именно поэтому оно и произошло.

— Я не понимаю.

— Я, если честно, тоже не очень.

— Вы что, издеваетесь?

— Мне бы хотелось сказать «да», тогда наш диалог приобрел бы некоторую степень комичности, что никогда не лишнее. Но нет.

Надо признаться, я уже начала подозревать, что этот милый дяденька — всего лишь санитар психиатрической клиники, и мило проводит время, выслушивая весь мой бред, под сводами отделения для буйнопомешанных.

— Знаешь, мне кажется, что невежливо злоупотреблять гостеприимством Мабы. Он, знаешь ли, вежливо просит нас покинуть его жилище.

Я оглянулась, но никого не обнаружила, а когда повернулась, мы с Джуффином стояли перед небольшой серой дверью. Точнее Джуффин стоял, а я сидела в густой и высокой зеленой траве.

— Как? Когда? — захлебываясь словами и впечатлениями, спросила я, вскочив на ноги. Но Джуффин только улыбнулся и жестом пригласил меня войти внутрь.

— Такая скука, что хоть весь Тайный Сыск распускай, — пожаловалась мне как-то леди Меламори за кружкой камры. Это произошло перед Концом года, то есть три дюжины дней назад. Лучше бы она тогда сдержала язычок за зубами, ибо Джуффин с ехидным «Ну раз вы так настаиваете…» заставил нас пахать без продыху. И это, откровенно говоря, стало худшим временем в моей жизни. Без преувеличений.

Сэр Пааачтеннейший Начальник, гвоздь ему в…кхм… сапог, снова снарядил меня собирать эти грешные кельди, и я, как ищейка беспрестанно метался по городу, прислушиваясь к слабому свисту эльфийских денег. А вот леди Меламори… Бедная леди! На нее свалилась вся рутина нашего маленького филиала Приюта Безумных. И я не преувеличиваю. Такое ощущение, что вся мелкая преступность города Ехо только и ждала момента, пока мы, Сыщики, расслабимся от безделья и праздности, чтобы в мгновение ока переквалифицироваться в самых злостных и незаконопослушных граждан. Бедная леди не могла выбраться из кипы самопишущих табличек, описывая и упорядочивая дела, равно как и не могла отбиться от страждущих, которым не терпелось получить аудиенцию и в подробностях поведать о своих бедах.

Мастер Кушающий-Слущающий патрулировал все забегаловки города на пару с Кекки, а Лонки-Ломки, воспользовавшись добродушным настроением Джуффина, получил дюжину Дней Свободы от Забот. Завидую я ему.

Но сегодня и сэр Джуффин, и леди Меламори отсутствовали, и, появившись в Доме у Моста, я обнаружил лишь Нумминориха и добрую дюжину младших служащих, самозабвенно создающих имитацию бурной деятельности.

— Добрый день, сэр Нюхач. Удалось-таки заставить этих бездельников хоть что-то делать?

— Я? Никоим образом. Это сэр Бубута удружил, пообещав отправить их вычищать дерьмо из общественных сортиров.

— Сортирного демона ему в дом, мне порой кажется, что именно он должен быть начальником ватаги уборщиков. В качестве Генерала Полиции он растеряет весь свой потенциал! Это просто бездарное, самое бездарнейшее спускание таланта в сортир из всех, что я видел!

Я поспешил занять своё кресло, чтобы кому другому не пришло в голову пристроить туда свою задницу. Хотя, в принципе, больше некому. С тех пор, как Ночной Кошмар отправился в Тихий Город, чтобы… Я безмерно ему благодарен, и был бы благодарен ещё больше, если бы он соизволил вернуться.

Стоило заказать камры, но события опередили моё желание и уж тем более опередили действия. Едва только я устроился поудобней, как в дверь неуверенно поскреблись. Но никто не зашел. «Кто это у нас там такой робкий?» — подумал я на Младших Служащих и вышел в Зал Общей Работы и обнаружил в Кресле Безутешных милейшее создание, заливающееся слезами.

— О, сэр, пожалуйста, помогите мне, — вскочила она, едва только завидев меня. Вскочила, пошатнулась, и, не удержавшись на ослабевших ногах, снова упала в кресло. Я извлек из кармана лоохи пачку сухих носовых платков и предложил один из них даме. Она с благодарностью приняла его шумно высморкалась, попутно утерев слезы, а потом продолжила. — В Полиции ничем помочь не могут, — «а точнее не хотят», — подумалось мне, — поэтому мне больше не к кому обратиться.

— Мы могли бы помочь, но в чем суть Вашей проблемы? Если у вас во дворе завелся Мятежный Магистр, тогда…

— Ах, да, — опомнилась леди — конечно. Меня зовут Илла Норима. Я живу за пределами Ехо, в пригороде, — она смотрела вниз на свои руки, заламывая себе пальцы. — У меня пропали сын… и муж… Они отправились в столицу, чтобы закупиться продуктами: понимаете, скоро должна приехать моя мама и все должно быть на высшем уровне.

Я покивал.

— Но они так и не вернулись до вечера. Я решила, они остались переночевать в городе — не успели до темноты — но и на следующий вечер их не было. И через день. Это произошло полдюжины дней назад.

Я едва мог её расслышать — так тихо она говорила.

— Давайте начнем с их внешности, одежды.

— На Антхе — было красное лоохи, он был без тюрбана. Совсем маленький мальчик, мой сыночек… — тут нервы леди Иллы, не выдержали. Она снова разрыдалась. — Ему было только семнадцать лет. Маленький такой… светловолосый.

— Успокойтесь, пожалуйста, леди Норима, мы обязательно их найдем. Совсем скоро они будут дома, обещаю вам, — не умею я успокаивать женщин, хоть убей! Скорее всего мужик просто откровенно испугался приезда тёщи. Переждет где-нибудь бурю, а к затишью снова будет дома. Эх, если бы я только знал, что с этого начнутся все наши проблемы, я был бы менее пренебрежителен и более внимателен к деталям этого дела. Но что поделаешь? Тогда я просто спросил:

 — Опишите теперь вашего мужа.

— Даир… Ну, примерно с Вас ростом. Рыжеволосый. И на левом плече шрамы полосами. Длинные до локтя, пять штук. Пять параллельных шрамов.

Привлеченный громкими всхлипами леди Норимы, к нам подошел Нумминорих, оставивший Младших Служащих без присмотра.

— Все будет хорошо леди, — затараторил я. — Познакомьтесь, это сэр Нумминорих Кута, наш Нюхач, он запросто найдет Антхе и Даира. Ему нужны вещи, принадлежавшие им.

— У меня… только дома… С собой нет…

— Тогда вот что, мы отправимся к вам домой, леди. Оттуда проследить их запах будет ещё проще, — успокоил Нумминорих.

Я не возражал. Спихнуть работу на ближнего — святое дело! Тем более связанную с семейными драмами. Пусть идут, мне еще документацию заполнять.

После того, как они ушли, я собирался честно поработать, но мои планы снова (к счастью!) были нарушены появлением Джуффина Халли и экстравагантно одетой юной леди, заинтересованно выглядывала из-за плеча сэра Халли. Она осматривалась вокруг с приоткрытым от восхищения ртом, в котором вполне мог поместиться буривух. Потом её взгляд замер на мне.

— Здрасьте, — это она видимо мне — больше некому.

— Добрый день, леди, — растерянно ответил я и обратил вопросительный взгляд на шефа.

— Это самый лаконичный обмен приветствиями, который мне доводилось организовывать, — Джуффин явно был в приподнятом настроении. — Лида, где же твои манеры, девочка?

Она смутилась, буркнула что-то неразборчивое, закрыла половину лица ладонью и снова что-то пробурчала. Джуффин покачал головой.

— Сделаем скидку на нервы… Мелифаро, мне нужны твои услуги Стража.

— Что-то сторожить? — вяло отшутился я, понимая, что свою работу выполнять придется в любом случае.

— Самое ценное — меня, — улыбнулся начальник. Девчонка за его спиной улыбнулась тоже.

Один-ноль не в мою пользу.

Мы пошли по подземным переходам в поисках места, где удобнее всего было бы открыть проход на Темную сторону.

— Извините, можно спросить? — она догнала меня на крутых ступенях, еле успевая за мной. Я замедлил шаг.

Я добродушно улыбнулся, почувствовав её неуверенность и желая приободрить.

— Да, конечно.

— У Вашего двойника-стража действительно целых четыре обалденно непроизносимых имени?

Я, признаться, на мгновение растерялся, а потом утвердительно кивнул.

— Да, правда. А откуда Вам это известно?

— Да так… Услышала ненароком, — неопределенно-таинственно ответила она.

Странно все это. А хотя, когда это работа в Тайном Сыске не была странной? На нас все время сваливаются какие-нибудь аномалии. Причем иногда сваливаются в прямом смысле.

— Нечестно, леди, если Вы знаете имена Ахума Набана Дуана Ганабака и Мелифаро, а Ахум Набан Дуан Ганабак и Мелифаро Вашего имени не знают.

Она на секунду убавила шаг, осмысливая сказанное, после чего, не мудрствуя лукаво, просто ответила:

— Лида.

Я хотел спросить у неё что-то ещё, как вдруг меня потянуло направо, и скоро мы оказались на месте, которое было идеальным для открытия прохода на Темную Сторону.

Джуффин и Лида подошли ко мне вплотную. Я почувствовал присутствие Ахума за своей спиной.

— Я запомню вас, — произнесли мы, и сэр Халли со спутницей шагнули на Темную Сторону.

Я глядел, как моя леди за обе щеки уплетает мороженое. Все казалось таким обычным и нормальным, будто я и не исчезал на восемь лет. Это даже коробило, если честно. В глубине души искренне надеялся на какую-нибудь вечеринку в честь моего возвращения, а тут ничего. Совсем-совсем. Подозрительно холодный прием, не находите?

Я немного отвлекся на свои размышления и упустил момент, когда Меламори прикончила свою порцию мороженого. Теперь она пристально, изучающе разглядывала меня.

— Что? Я так сильно изменился? — задал я ей вопрос.

— Ну да. То есть нет. Не знаю, — неопределённо ответила она. — Помнишь, твой весёлый друг — Андэ Пу, кажется, — говорил, что из любого путешествия, каким бы оно ни было, мы уже не возвращаемся. По крайней мере, не возвращаемся такими же. Я пытаюсь понять, что же в тебе изменилось? Как изменился ты сам?

— Хороший вопрос. Как-то — точно изменился. Например, мне уже скоро аж целых сорок лет… Или уже было? Я даже и не считал. Что у вас там в этом возрасте начинают делать? Водить амобилеры? Так вот, теперь я могу официально сидеть за рулем амобилера.

Меламори рассмеялась, но мне ох как не понравился этот смех. Слишком уж натянуто он звучал, будто через силу. Я укоризненно посмотрел на нее и улыбка тут же покинула лицо моей прекрасной леди, а на ее место пришла невыносимая тень печали.

— Вы все как будто и не рады, что я вернулся!

— Рады, — поспешила возразить леди-птица. В её глазах почему-то блестели слезы. — Макс, тебя не было восемь лет! Восемь! Когда Джуффин сказал, что ты остался в Тихом Городе ради нас всех, знаешь, как нам было тяжело? Как мне было тяжело? Мы никак не могли с этим смириться. Даже Шурф изменился. Ходил сам не свой. А потом… будто стена возникла между всеми нами. Разом, за один день. Казалось, что уже может быть хуже. Да и все пришло в норму. Внешне.

Меламори взялась руками за голову и замолчала. Последний раз я видел её в таком состоянии после посещения Квартала Свиданий. Не самого удачного в нашей жизни.

— Я надеялась, что ты вернешься к нам сразу, когда узнаешь, то Джуффин снял с тебя все обязательства, а ты…

— А я последняя свинья. Не нашел в себе силы, чтобы сразу вернуться. Я и собирался, но…

Вдруг Меламори вскочила с места, протягивая руку и что-то крича мне. Почему же, интересно, мне не удавалось услышать, что она говорит? Было такое ощущение, что кто-то держится за голову. Причем за мою. И отчаянно пытается положить эту голову на землю, не снимая меня со стула.

* * *

Где-то далеко в Мире Паука юный студент спал в своей маленькой квартире на раскладном диване. Впрочем, сейчас диван был собран, и ноги молодого человека стояли полусогнутые в коленях. На лице застыла гримаса боли, а на шее темнел синий след. На потолке качался обрывок веревки, а у стены валялся стул.

Ему нашептали, что самоубийство не выход. Теперь у него снова был смысл жизни.

Окно раскрылось и в завываниях ветра четко слышалось «Вставай, юный Вершитель, пора действовать». Алекс вздрогнул, но не проснулся.

Он продолжал спаси и видеть сон. Ему снилось, что на Тёмную сторону (хотя раньше он даже понятия не имел, что это за Тёмная сторона. Просто сейчас оказалось, что он знал это всегда) перешли двое. Третий остался на границе. Невысокая девушка с копной светлых волос, одетая совсем не по моде Соединенного Королевства и статный мужчина, в тюрбане и новом с иголочки серебристом лоохи. Девушка постоянно озиралась, стараясь рассмотреть всё разом, а мужчина спокойно шел вперед.

Две противоположности.

Два мира.

Или уже один?

Он захотел окликнуть их, но эти двое совершенно его не слышали. Он вглядывался в эти удаляющиеся фигуры и чувствовал, что когда-то давно, в одной из прошлых жизней, а может быть и совсем недавно, он их знал. Все это отдавало чем-то неуловимо знакомым и Алекс дернулся, срываясь на бег, и обгоняя пару. Вершитель развернулся, замерев лицом к лицу к девушке. Она, будто запнувшись остановилась, подняла на него глаза и молча начала заваливаться на бок, и если бы не сильные руки человека в серебристом лоохи, подхватившие её, то, вероятно, она бы очень сильно ударилась головой.

Вершитель исчез.

В нескольких метрах от них на земле появился ещё один мужчина. По виду он был моложе того, что в сером на добрую сотню лет. На его чёрном одеянии ярко выделялись золотые круги. Распростёршись на земле в позе морской звезды, он казалось, тоже не подавал признаков жизни.

Темная сторона приняла своих гостей.

* * *

Вместо Меламори я теперь видел только темно-лиловое мрачное небо, покрытое марлевыми облаками. Сначала мне показалось, что я здесь абсолютно один, а потом услышал любимые сердцу сдавленные ругательства, явно не из этого мира. Я повернул голову на звук и увидел Лиду, которая вставала с земли, отряхиваясь и поминая гомосексуальные связи между тем, кто выдумал Тёмную Сторону и его родственниками.

— Смотри, Макс, а девочка поживее тебя оказалась! Ругается хорошо, значит, жить будет! — Я увидел над собой лицо Джуффина Халли. — Поднимайся, сэр Макс, отдыхать будешь, когда начальство позволит, а не когда приспичит, — я не видел его выражения лица, потому что глаза сами собой закрылись, но готов поспорить, что он улыбается, обнажая все зубы, которыми обычно пережевывает беглых Магистров и невинных младенцев.

— Не хотелось бы отвлекать, но там кто-то стоит, — подала голос Лида. Я давно заметил, когда человек говорит «не хочу отвлекать» или «не хочу обидеть», он именно это и хочет сделать. Просто не хочет показаться невоспитанной скотиной.

Джуффин в мгновение ока поднял меня за шиворот.

И тут я увидел их. Сотни, тысячи. Они казались простыми фигурами людей, но были бесконечно черны и, казалось, что они притягивают и поглощают весь свет, от них исходили волны опасности и смерти. «Тёмные Тени» — внезапно пришло мне на ум. Я приготовился плеваться и метать Смертные Шары и был абсолютно уверен, что и у Джуффина обязательно в запасе есть какой-то трюк. Мы с двух сторон прикрывали Лиду.

Я ошибся. У Джуффина не было никаких трюков. Вернее были, но какие-то не действенные и бесполезные. Моя ядовитая слюна прожигала дырки в Тенях, не причиняя им особого вреда. Мы с огромным трудом удерживали натиск в течении аж пятнадцати минут. С каждым ударом Теням удавалось подобраться всё ближе и ближе. Неужели мы так и не сможем выбраться отсюда? Тени набросились на нас сверху, прижимая к земле и не давая дышать. Все темнее и ниже.

Я не мог понять, почему Джуффин ничего не предпринимает, и когда я начал об этом думать, то совсем расслабился и забыл о необходимости обороны. За секунду до того, как я перестал дышать, я почувствовал, как кто-то схватил меня за руку, и где-то вдалеке я услышал сдавленный шепот:

— Мелиииифаааарооо…

В следующую секунду мы оказались прямо в объятиях у… да-да действительно у Мелифаро.

— И не зачем так вопить, я и так все прекрасно слы… — на этом моменте он оборвался, а потом меня смел цветной вихрь. Я не мог понять, чего мне кричит на ухо Мелифаро, кажется, что-то о том, какая же я свинья и скотина, и лучше я уберусь в Пустые Земли снова подобру-поздорову. Но в целом, я сделал вывод, что моя светлая половина мне всё-таки рада. Первый человек в этом безумном грешном мирке, который все же соизволил выказать радость по поводу моего приезда.

Кто первым нарушил идиллию, Лида или Джуффин я не уловил. Просто в какой-то момент мы дружной толпой переместились из подземелий в Зал Общей Работы. Наступило неловкое молчание, прерываемое покашливанием Джуффина и смешками Мелифаро. Кажется, Почтеннейший Начальник ждал, что мы сами прочтем его мысли и догадаемся обо всём, что произошло.

— Что это было? — Лида сидела в Кресле Безутешных, поджав под себя ноги.

— Тёмные Тени. Они пришли на стук живых сердец и решили проверить, — неохотно ответил Джуффин, будто не хотел говорить.

— Кто они? Что они решили проверить? — Шеф потянулся было за трубкой, но Лида оборвала его. — Не тяните, — нервно произнесла она и покраснела. Но кажется, Лида освоится здесь гораздо быстрее меня в свое время. Прошло меньше суток, а она уже свободно общается с моим начальством (и даже неосознанно ему хамит), побывала на Тёмной Стороне, и вытащила нас оттуда невредимыми.

— Тёмные Тени, стражники Тёмной стороны. Они вплетены в Тёмную Сторону и на них не действует никакая магия. Они пришли проверить Чужое Сердце, — я подумал, что Джуффин, однозначно чем-то раздосадован, хотя в случае нашего Почтеннейшего Начальника определять эмоциональное состояние практически невозможно. — Когда маг отдает сердце своей тени другому человеку, то помимо своей Тени, он должен уведомить Тёмные Тени. А я слишком торопился и, к сожалению, не успел этого сделать…

— То есть я не его Тень? — Лида напряглась. Мне показалось, что как только Джуффин скажет «нет, не его», то она сразу кинется выдирать из моей грудной клетки своё сердце. Просто так, для равновесия.

— Его. Но у него не твое сердце, — и Джуффин, и Лида говорили обо мне в третьем лице, будто меня здесь и не было. — У него сердце моей Тени. Понимаешь, девочка, ты тогда уже жила в Мире Паука, и забрать у тебя сердце было бы бесчеловечно, хоть ты и не человек. Хотя, наш сэр Вершитель тоже не человек, — сэр Халли кивнул на меня. — Да и в любом случае, при чем здесь ты, девочка? Я, конечно, всегда знал, что вся ваша Вершительская братия считает себя пупом земли…

Тут ей снова пришлось покраснеть. Я решил, что пора время и мне вступать в дискуссию, тем более, что у меня имелись какие-то свои соображения на этот счет.

— Вы хотите сказать, Джуффин, что кроме нас там был еще кто-то? — мой непосредственной начальник важно кивнул и все-таки занялся трубкой.

— Я, правда, еще не знаю, кто, но обязательно это выясню.

И Джуффин, бросив на нас таинственный взгляд, исчез в кабинете.

— Хотела бы я знать, что у него на уме, и какой Конфуций его укусил, — я сердито сполз со своего кресла. — «Понимание придет само собой… бла-бла… ни днем раньше».

— Я всё слышал, — послышалось из кабинета Почтеннейшего Начальника. До этого сидевший тихо Мелифаро громко заржал.

Я почувствовал, что всё как прежде. И на своих местах, как раньше.

И, кажется, я всё понял.

Каждый день мгновенно рассыпался в пыль, а жить можно было лишь от сна до сна. Даже в Ехо у меня ничего изменилось. Размеренная жизнь, вернее, постоянная её неизменность вгоняли в уныние. Мне не было одиноко. Мне было скучно.

С момента долгожданной и желаемой смены обстановки прошло около дюжины дней. Или больше? А может, меньше? Как бы то ни было, экстаз, возникший в результате небольшой встряски на Темной Стороне, быстро испарился.

Мне так хотелось стать здесь своей. Хотелось быть всемогущей, как Макс, остроумной, как Мелифаро, умной, как сэр Лонли-Локли, которого я ещё ни разу не видела, о котором только слышала несколько раз. Мне казалось, что вот он, шанс начать новую жизнь, стать решительно новым человеком.

Но я осталось такой же, какой и была — Лидой из Мира Паука. Справедливо ли?

* * *

— Нам нужен новый мир.

Шепот раздавался от высокого темного и всепоглощающего пространства. Казалось, будто это пустота разговаривает сама с собой. Пустота и всемогущество. Воплощение тьмы в свете и краткосрочной жизни.

— Но что же делать со старым? Ай-ай, так не хотелось его уничтожать.

Темнота на миг сжалась.

— Нет, этот глупый мир опустел и больше нам не нужен, так ведь? ВРЕМЯ СОЗДАВАТЬ НОВЫЙ! — гулко прогрохотало отовсюду и ниоткуда. Голос волнами расходился во всей пустоте, на расстоянии становясь цветным и видимым. Яркие всполохи озаряли пустоту вокруг, раскрывая всё более и более прекрасные детали.

Лазурно-синее море.

Лазурно-синее небо.

Бесконечная безветренная идиллия.

— Да. Вот так. А теперь пусть люди убивают друг друга.

И море обагрилось кровью.

— Идеальный мир. Жаль, он быстро опустеет, — удовлетворенно выдохнул некто невидимый, стоящий за границей этого мира.

Где-то умирал другой мир. А в этом умирали люди.

Безумный Вершитель не совладал со своей силой.

* * *

Я до сих пор не могу понять, что имел в виду Джуффин. Для меня до сих пор оставалось загадкой то, чья же я все-таки Тень, кто ещё был с нами на Тёмной стороне, что нужно этому таинственному незнакомцу? Впрочем, ещё много вопросов роилось в моей бездумной башке.

— Все сидишь, дурёха?

— И ты пришла сюда, в дом великого и ужасного сэра Макса, только для того, чтобы сказать, что я дурёха? — ряженная в красное лоохи девушка с подносом камры вошла, придерживая дверь бедром, чтобы она не захлопнулась.

— Нет, я пришла, потому что ты заказывала камру. И тут мне в голову пришло, что ты именно дурёха и никак иначе. Запираешься тут одна, хотя видно, что тебе нужно поговорить. А еще до «Обжоры» ты могла бы дойти и сама.

Да, так и есть. Она права.

С тех пор как я оказалась в Ехо, я еще не испытала ни малейшей трудности. Честно. Макс разрешил мне жить в его доме на улице Старых Монеток; Кайя, с которой мы быстро нашли общий язык ввиду относительной схожести возрастных групп, пообещала помочь мне найти работу, если меня конечно «не загребут Тайные Сыщики под белы рученьки». Разве есть повод запираться, когда все мечты исполнились без проблем — живи себе припеваючи. Но я чувствовала, что что-то идет не так. Не знаю, виной ли тому был мой извечный пессимизм или что-то было действительно не так, но факт в том, что на тот момент я уже действительно отчаялась.

Вспомнив о правилах гостеприимства я разлила камру по чашкам, а Кайя устроилась в кресле напротив меня.

— Не хватятся на работе? — поинтересовалась я.

— Хватятся, когда понадоблюсь, — она была на удивление спокойна. Держалась с достоинством в любой ситуации, в которой мне приходилось её видеть. Даже когда она разнимала двух дерущихся в «Обжоре Бунбе» бывших Магистров, казалось, оставалась образцом идеального человека с идеальной выдержкой. Я бы сказала «олимпийское спокойствие», но Кайя бы не поняла и не оценила.

Спустя минуту, она поднялась с кресла.

— Например, сейчас. Тайносыщики снова желают камры, — пафосно объявила она и мы обе, не сдержавшись, прыснули от смеха. Мое напряжение, мои оковы спали на удивление легко, оставив после себя недоумение и разочарование в себе. Почему же я, дура великовозрастная, позволила себе уйти в себя, отгородившись от мира? Непорядок!

Кайя стремительно направилась к выходу, но уже у порога, не открывая двери, остановилась, хлопнула себя по лбу и растворилась, будто её здесь и не было.

Ох уж мне эти магические штучки! Я по сравнению с ними просто олигофрен. К тому же, еще не вышедший из младенческого возраста. Во всех самых возможных смыслах.

Допив остатки камры в чашке, я начала было бесцельно шататься по большому дому, но, поскольку эту процедуру я проделывала дюжины три раз на дню, я начала двигать к окну большое кресло. Проезжая мимо сваленных горой книг, мы с креслом остановились. Решив не мудрствовать лукаво, я взяла верхнюю книгу и открыла верхнюю на первой странице…

* * *

В сотнях тысяч разбитых грёз, в миллионах смертей, в единицах всемогуществ находился другой мир. Путь до него не измерялся привычными расстояниями. В пустоте нет расстояний. Мир назывался Миром Стержня, хотя никакого Стержня в нем не было. Просто ещё один мир. Живой. Пока что.

Мир, лежащий на окраине Хумгата и в самом его центре. Нигде и везде. Никто не мог дать определения времени, пространства и этого мира.

Но в этом мире кипела жизнь. На материках, архипелагах, в заливах расплескивалась живая магическая энергия.

Вершитель не любил этот мир, но позволял ему жить, покуда наслаждался своим всемогуществом.

Он хотел получить всё от их смерти, поэтому растягивал агонию предсмертного состояния до самого конца.

Он всегда мечтал о всемогуществе. Но забыл о человечности.

Безумный Вершитель не совладал со своей силой.

* * *

Необыкновенные эфирные сны заполняли голову, запрещая просыпаться. Вырваться из этой сонной пленки оказалось нелегко, но выполнимо. Видимо, я уснула, читая книгу, и мне приснился неприятный сон. Правда, не помню, о чём. Может, ещё об одном волшебном мире? Или ностальгический сон о мире Паука? Но в любом случае радиционно хорошим способом развеять плохие сны считается прогулка, и я не видела смысла не последовать этой традиции.

Я снова вышла на мостовые этого прекрасного города, дышащего магией, пропитанного какой-то особой субстанцией из-за которой появлялись воля к жизни и любовь к ней же. Из-за которой испарялись дурные сновидения.

Посреди моего пути, будто назло мне, собралась огромная темная лужа, обойти которую можно было только бочком, тесно прижавшись к стене дома и встав на цыпочки. Я осторожно, чтобы не упасть передвигалась вдоль по улице, когда неизвестно откуда появился амобилер и въехал в эту самую лужу, которая с характерным звуком расплескалась во все стороны. Вся стена воды однозначно попала бы прямо на меня, причем больше всего досталось бы, наверное, моему лоохи. Перед выходом, я долго вертелась перед зеркалом в новеньком с иголочки желтом лоохи, разглядывая себя, то слева, то справа. Мягкая ткань ложилась аккуратными складками поверх оливковой скабы, а общая композиция радовала глаз.

Но утреннего душа не состоялось. Открыв глаза, я обнаружила, что по-прежнему стою вполоборота к стене, теперь уже абсолютно мокрой, в полностью сухом лоохи.

Странно, стена мокрая, а я нет. Невероятное «везение». Может о таком стоит рассказать Максу? Или сразу сэру Халли?

Крик, раздиравший барабанные перепонки возник из ниоткуда. Громкий, жалобный, терзающий. Но все неслись мимо, не обращая внимания на источник звука. Может, здесь это и привычное дело, но я, как истинный герой в душе, пошла на звук, пробираясь сквозь толпу и успешно маневрируя между людьми, ожидая что кому-то нужна помощь.

Источником громкого крика была девушка-подросток. Она каталась по земле, выгибаясь дугой и издавая нечеловеческие звуки. Я присела возле неё на корточки, прикоснувшись рукой к плечу.

— Тебе нужна помощь? Я могу послать зов и… — а вот что дальше, я не знала. Да и кому нужно посылать зов в таком случае?

Девушка схватила меня за руку. Такое отвратительное ледяное прикосновение. Но она мгновенно успокоилась и подняла голову. Её лицо завешивали светлые волосы, но я была уверенна, что она смотрит прямо на меня. Я чувствовала этот взгляд физически.

— Ты… — выдохнула она, прикасаясь ледяной рукой к моей шее. — Это ты…

— Что?

В немом ужасе я не могла даже пошевелиться.

Девушка приподняла голову, и волосы упали с лица, обнажая обезображенную кожу и пустые окровавленные провалы глаз.

— Помоги нам… себе… только… не давай ему собой завладеть, иначе он заберет твой мир себе. Безумный… — кожа начала истончаться, сползать, открывая белые кости. Через секунду девушка рассыпалась прахом, а я в панике понеслась в Дом у Моста.

Сломя голову, я неслась по мостовым Ехо, силясь добраться до Дома У Моста как можно скорее. Сердце стучало, как подвыпивший мужичок, забивающий гвозди по просьбе надоевшей жены, а ноги, тяжелые от усталости, заплетались. Я трижды падала и несчётное количество раз спотыкалась, но продолжала бежать прочь от этого проклятого места. Мне никогда в жизни не было настолько страшно. По шкале страха можно было сказать, что я находилась в состоянии паники, выражавшемся в непрерывном повторении первой буквы алфавита на одной высокой ноте. Никто из прохожих не обращал внимания на несущийся вихрь чуть менее чем полностью состоящий из страха, паники и усталости и немного из меня самой. Должно быть это здесь в порядке вещей.

Споткнувшись о порог Дома у Моста, я взяла низкий старт и мигом влетела в Управление Полного Порядка. Там было настолько пусто, насколько вообще может быть в это время. Должно быть все сыщики разом отправились в «Обжору Бунбу» на обед, плавно перетекающий в ужин или все они находятся в Мохнатом Доме в праздном времяпрепровождении. Я мгновенно кинулась распахивать все двери в поисках хоть кого-нибудь.

— Ну помогите мне, помогите кто-нибудь! Пожалуйста! Я умоляю Вас! — я рыдала от отчаяния и безысходности, абсолютно не понимая, что мне делать, я рыдала, открывая очередную дверь и ещё пуще рыдала, когда не обнаруживала за ней никого.

Распахнув следующую дверь, я радостно обнаружила двоих людей в полицейской форме. Они спокойно разговаривали между собой, обсуждая какие-то рабочие моменты. Ни один из них не повернул голову на звук двери и моих неистовых рыданий.

— Пожалуйста! Помогите!

Один полицейский рассмеялся, будто я рассказала ему очень смешную шутку. Он смеялся смотря на меня, бледную, с покрасневшими от рыдания глазами, запыхавшуюся от бега и молящую о помощи. Он смотрел на меня и смеялся. Я обессиленно опустилась на пол. У меня не оставалось сил даже на то, чтобы дышать и думать. В ярости я стукнула по столу. Эти бесчувственные грызы не хотят даже помочь! От удара стол пошатнулся и кувшин с камрой упал, расплескав все содержимое прямо на меня. Грызы переглянулись.

— Опять эти с Тайного Сыска бузят. Когда что-то падает само по себе, это не к добру, — сказал тот полицейский, что был старше. — Надо позвать кого-нибудь из этих… безумных.

Они оба удалились оставив меня одну в помещении. Я начала понемногу успокаиваться, понимая, что моя паника была беспричинной и совершенно ненужной. Надо успокоиться. Вдох-выдох, фууух. Вроде отпускает. Если бы я не поддалась панике, если бы я так не испугалась… Хотя это же так глупо и неважно. Следовало бы ожидать, что что-нибудь, что-нибудь обязательно случится со мной.

— Леди Лида! Что с Вами? — перед моим взором появилось Дневное Лицо Почтеннейшего Начальника — Что вы сделали? — это он обращался уже к полицейским, поняла я.

— С кем? — удивленно округлили глаза питомцы Бубуты Боха.

— Подите вон, пока не получили! — полицейские мигом удалились. — Леди Лида, с Вами все хорошо? Леди! Леди! — он безуспешно пытался до меня докричаться, но я лишь тупо смотрела на него васильковый тюрбан.

— Грешные Магистры! — воскликнул он, отшатнувшись.

«Что случилось?» — в моей голове возникла паническая вспышка остатков разума, а потом всё закончилось. Снова.

Возвращение к сознанию происходило толчками и сопровождалось болью в голове и уставших ногах. По правде, у меня ломило все тело, но это было не настолько заметно на фоне кипящих в черепушке мозгов. Боль была просто адской. Хотелось кричать во всё горло, я бы даже кричала, если бы была на это способна, но я не была…

* * *

Мчащийся сквозь Коридор одним лишь желанием уничтожал миры вокруг себя. Мысль — и всё, что создавалось другими Вершителями исчезало в пламени.

Ему было скучно одному, и он создал себе слугу. Хорошего слугу. Покорного.

— Разыщи мне мир поинтересней, я хочу поразвлечься, — сверкнув глазами приказал Он.

— Да повелитель, — и тут же голова слуги мотнулась от сильнейшей пощечины Вершителя.

— Слишком долго. Мне надо СЕЙЧАС!

И они оказались на набережной, в центре города, населенного людьми…

Безумный Вершитель! Он сам не знает, чего творит.

* * *

— Лида? — из темноты меня позвал чей-то голос. Мягкий тихий и такой… домашний. От голоса веяло теплом и уютом. Так говорят матери со своими детьми. Так со мной никогда не говорили.

Я знала, что уже ничего не болит и что огненный кошмар закончился, но все равно с опаской прислушивалась к своему телу. По нему разливалось такое странное, неописуемое ощущение. Я всегда называла его ожиданием боли. Когда что-то долго и сильно болело, а потом перестало. И ты все ходишь, ждешь что эта боль вернётся. А её всё нет да нет. И Хвала Магистрам.

— Леди Лида, всё хорошо?

— Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха, что такое хорошо и что такое плохо, — язык с трудом ворочался, а мозг, уцепившись лишь за слово «хорошо» автоматически воспроизвёл знакомую с детства фразу.

— Что это с ней? — удивился женский голос.

— Отходняк, леди Хельна, отходняк, — в мою голову вклинился ещё один голос.

— Сэр Макс, Вы иногда такое говорите, что я Вас даже не могу понять.

Макс? Макс! О, Макс!

Голоса отошли на задний план, и я не уже могла разобрать ни слова проваливаясь обратно в забытье.

— Она снова засыпает! Нельзя давать ей уснуть! — женский голос вновь появился в моей голове.

«Нельзя давать спать? Что за варварство!»

Я чувствовала, что мое тело кто-то усадил, подложив под спину подушки, а в руки сунув чашку. Автоматически рука дернулась ко рту, вливая содержимое сосуда в рот. Эффект был просто отменный. Мое сознание будто с разгону вдолбили в бедовую черепушку. Мгновенной вспышкой всё прояснилось, и я начала вспоминать события минувшего дня. Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать. Я была ошарашена, угнетена, напугана и всё одновременно. Однако, все воспоминания заканчивались жутким видением рассыпающейся в прах девушки. Меня снова накрыла волна паники и ужаса, по лицу снова потекли слёзы, я начала задыхаться.

— Пей же, пей — в поле моего зрения появился Макс. Я не понимала, чего он хочет, а в голову вновь начинало пробираться адское пламя. Тогда он рукой направил чашку к моему рту, насильно вливая содержимое.

Я снова пришла в себя.

— Что происходит? — я утерла высыхающие слёзы рукавом свободной руки.

— Никто не знает, леди Лида. — В комнату вошла женщина. Та самая, с нежным голосом, так похожим на голос матери. — Но теперь всё будет хорошо.

Она погладила меня по голове. От неё приятно пахло какими-то духами. Невысокая, темноволосая — она была по-настоящему великолепна. Я не могла понять, кто она, эта незнакомка. Я никогда не сталкивалась с ней ни в Доме у Моста, ни в Обжоре, нигде.

— Лида, Хельна Лонли-Локли. Хельна — Лида, — познакомил нас Макс.

— Приятно познакомиться с вами, — кивнула она, принимая у меня из рук чашку.

Сэр Джуффин Халли появился внезапно, будто возникая из пустоты. Он был сосредоточен и, казалось, очень зол.

— Не смотри на меня так, девочка, я научу тебя ходить Тёмным путем позже, если останешься в живых.

— В живых? Я умираю? — в горле встал ком.

— На данный момент да.

— Но я не хочу умирать. — Эта фраза прозвучала донельзя глупо и повисла в воздухе. Все напряженно молчали, смотря на меня. Я же сжалась в клубок под их взглядами. В горле встал комок.

На сцене появилось ещё одно действующее лицо. Белые одежды, невозмутимое лицо неизменно были при нем.

— Я связался с леди Сотофой и она сказала, что через четверть часа будет ждать нас у Тайных Ворот Иафаха, — ровным голосом, будто ничего не происходит, доложил он, даже не удостоив меня взглядом. А я тут, между прочим, умираю!

— Справишься, сэр Макс?

— Обижаете, Джуффин. Мы доедем гораздо быстрее.

И вдруг вокруг всё стало темно, будто меня завернули в большое ватное одеяло. Я не успела испугаться, как всё закончилось. Свет вернулся, но пропали комната, Лонли-Локли, Макс и Хельна. Вместо этого появилась беседка, увитая растительностью и пожилая старушка, вестимо леди Сотофа Ханемер.

— А как… ну… это? — мне не хватило слов и я просто развела руками

— Сэр Джуффин просто применил свой любимый магический трюк, милая. — леди Сотофа выразительно посмотрела на сэра Халли. — Извинись перед девочкой немедленно! Напугал ребенка своими чудесами! — она заворковала надо мной, будто я была её внучкой.

Я её не слушала.

— Леди Сотофа… я правда, умираю? — спросила я у неё. Это был единственный вопрос, который волновал меня на данном этапе. Глупо и обидно было бы сейчас погибнуть в самом расцвете лет, да и еще так банально. Голос был сиплый, говорить приходилось через комок в горле.

— Мы все умираем. Кто-то скорее, кто-то медленнее. Да и кто сказал тебе такую глупость? Старый Чиффа? Не стоит беспокоиться, девочка, он никогда не понимал уместности шуток. — она призадумалась. — А теперь, Джуффин, я хочу знать, что ты сделал с бедной девочкой, что она трясется как дубовый лист под дыханием Лойсо Пондохвы…

— Ну, старый лис, рассказывай, что опять у вас там творится? — задала свой вопрос леди Сотофа после того, как стайка молодых девочек накрыла на стол и испарилась.

Джуффин помялся для приличия, раскурил-таки свою трубку, и начал издалека. И тогда-то я всё узнала.

Мир Стержня… он… умирал. На этот раз уже серьёзно и обстоятельно. И, скорее всего безвозвратно. Умирал, как умирает старик, которого оставляют последние силы. Как маг, утративший Искру. Долго без нее не прожить, да и стоит ли?

— Из нашего мира кто-то вытягивает всю энергию. Я проверил всё — его нет ни здесь, ни где-то поблизости, за порогом — нигде. Ехо уже начинает расслаиваться. Ещё немного, и это достигнет Гажина, Арвароха, Ташера, да что там, даже до Кеттари может дойти — как-никак наши миры соприкасаются.

— Расслаивается? Это как? — я не помнила никаких упоминаний о расслаивании миров в «Лабиринтах». Но если об этом не писал Макс, значит, он попросту мог этого не знать. И даже если он не знал, то это не значило, что этого не было.

Перед Джуффином плавно спланировал листок бумаги и карандаш. Он небрежно провёл одну линию посреди листа.

— Это — он ткнул острием карандаша по одну сторону листа — Ехо, а это — карандаш оказался по другую сторону линии — Тёмная сторона Ехо. А теперь, — Почтеннейший Начальник взмахнул карандашом. Тот исчез, а на листе стало происходить нечто странное. Черная карандашная линия начала разрастаться и утолщаться. — Тёмная Сторона и Ехо разделены. Этот разрыв препятствует прохождению на Темную Сторону и возвращению с неё. Но сама она очень явно предпочитает забирать к себе людей, — Джуффин горько усмехнулся. — Наша юная приятельница Макса почувствовала на себе все «прелести» этой грешной дырки.

— Постой тараторить, Джуффин, твой конец света никуда не денется. Мне бы хотелось послушать милую девочку, а то того гляди к ней снова вернется безумие. Не надо так волноваться, моя милая, — проворковала она, видимо, углядев мой страх: последняя попытка вернуться к событиям этого дня была для меня очень болезненной, — дядя Джуффин если что поможет, да и я кое-чего умею, — вот сейчас я точно была уверенна, что леди Сотофа мне подмигнула. С ней было спокойно как с любимой бабушкой из разряда тех, что балуют своих внуков и после сытного обеда отправляют их полежать в кроватке «чтоб жирок завязался». — Рассказывай всё, леди Лида.

И я начала говорить. Долго, обстоятельно. Начиная с того момента как я проснулась, затем следуя тропинкой рассказа к луже из которой меня как бы обрызгали и далее вплоть до встречи со странным существом. Было ли это человеком? Определенно да. Когда-то давно и не в это время, но было. С каких это пор я такая умная? Усраться можно, как сказал бы Макс. Но на то я и его Тень, чтобы говорить точно также.

— И что ты думаешь, Джуффин, с этим можно что-то сделать? — вся беззаботность этой милой старушки исчезла в один миг.

— Только найти и убить того, кто все это творит. А потом заняться шитьём. — Мне показалось, что Джуффин мне подмигнул. — Будем сшивать Ехо с его Темной стороной. Я думаю, я еще на что-то способен.

Главная женщина Ордена Благостного и Могучего Семилистника жестом по-хозяйски велела убрать лишнее со стола. Нам принесли еще камры и бутербродов — Кеттариец, ну-ка расскажи девочке, что она пропустила.

И Джуффин Халли пустился в пространственные размышления и долгое повествование. Если бы я хотела утомить вас рассказом и погрузить в глубокий сон, то я бы дословно привела здесь полную речь сэра Джуффина Халли. Но я хороший рассказчик, и поэтому считаю нужным опустить все ненужные детали.

Если рассказывать по порядку и вкратце, то всё началось с того, что я пропала. Попытавшись отправить мне зов, сэр Макс наткнулся на непроницаемую стену, зловещая тишина которой как бы даже открыто сообщала «абонент недоступен и находится в зоне повышенной опасности. Пожалуйста, помогите скорее». Тут бы и забить тревогу, ведь я за 8 дней в Ехо (я выяснила, что их было всего 8, а не перевалило за дюжину, как мне казалось) не успела научиться мало-мальски серьезным трюкам. (Джуффин пообещал серьезно заняться моим обучением, но леди Сотофа, сказала, что такую талантливую девочку грех отдавать жестокому Кеттарийцу, и поэтому она забирает меня к себе. И никаких возражений.). Когда я не вышла на связь и утром, сэр Макс поделился своими опасениями нет, не с Джуффином, а с Меламори, убедительно уговорив её встать на мой след, обрывающийся, как выяснилось у порога. Тут-то им и пришло в голову пойти к сэру Халли, а пока суд да дело — Мелифаро обнаружил меня в абсолютно обезумевшем состоянии. Тут бы да возрадоваться, но все было более чем безутешно.

— Тебя забрала эта грешная дырка, леди Лида и никто кроме Мелифаро, не мог тебя увидеть. А знаешь почему? — я буквально чувствовала, как осуществляется шевеление извилин в моем мозгу. Но ничего более-менее годного в мою бедовую голову не шло. Почему именно Мелифаро? Не могущественный Джуффин, не проницательный сэр Шурф Лонли-Локли, не Макс, с которым мы некоторым образом связаны. Почему? — Думай девочка, думай, нам сейчас позарез нужны думающие люди.

— Не дави на ребенка, Джуффин, сам видишь, ей всё ещё тяжело это принимать.

— Нет, нет, леди Сотофа, всё хорошо, правда. Сэр Джуффин, а это как-то зависит от того, что Мелифаро — Страж? — я зачарованно смотрела на чёрную графитовую полосу на листе бумаги, продолжающую расползаться. Неужели это и будет с миром. Но я же только оказалась здесь. Я ещё не успела ничего добиться и не успела ничему научиться. А тут вдруг раз.

Возвращаясь к своему повествованию скажу сама, что да, это зависело. Мелифаро и этот, Ахум Набан как его там дальше, были отныне разделены этой дырой. И с каждым днем они оба слабели. И оба двигались в объятья Смерти. Очень медленно, но все же. Зато Мелифаро получил способность заглядывать в эту дыру. Сомнительный дар, скажу я вам. С его помощью нашлись проходы в эту грешную расщелину, а там и четыре дюжины пропавших горожан. Напуганные вусмерть, они все пахли безумием.

Но в то время, как Мелифаро был занят поиском горожан с нами происходили и другие, не менее удивительные вещи. Но об этом позже. А сейчас мы сидели у леди Сотофы и думали, как будем спасать мир. Вернее они думали, а я мирно клевала носом.

— Знаешь, леди Сотофа, возможно скоро нам понадобятся все силы, которые мы сможем собрать. А если и это не поможет, придется смотреть за концом мира из-за порога, как бы это ни печально звучало.

— Не паникуй раньше времени, старый лис, мы ещё поборемся за своё.

Убаюканная тихой и мерной беседой, я задремала в кресле. Мне снилось что-то тревожное, непонятное и пугающее. Но потом в мой сон вклинился Джуффин Халли, покачал головой, смотал моё сновидение в рулон и исчез.

— Просыпайся, леди Лида, свою работу ты выполнила очень даже хорошо.

— Работу?

— В нашем деле видеть сны это тоже работа! — веско заявил Джуффин. — И у одних работа эти сны видеть, а у других — понимать.

— Значит, это действительно вы были в моем сне? — глупый вопрос. Со своим могуществом Джуффин может не только побывать в моем сне, но и соответственно скатать его в рулончик.

— Зато мы нашли кое-что очень и очень интересное. Настолько интересное, что я уже готов взяться за спасение мира, — он весело расхохотался. — Не грусти, леди, спасем мы эту дыру! И ещё как спасем, только сначала соберём всех этих лентяев, которые до сих пор именуются Тайным Сыском. Приятно было повидаться, Сотофа, — сэр Халли поклонился на прощание.

— Иди иди, Джуффин, — старушка погрозила ему пухлым пальчиком, — и не забудь про наш уговор.

Я только хотела попрощаться, но сэр Джуффин мгновенно развернулся на пятках, и через мгновение мы уже стояли возле амобилера.

— Садись за управление леди, ты уже училась водить. — в его словах не было ни тени сомнения, а смотрел он на меня искоса, испытывающе, будто хотел что-то увидеть.

— Да, но не амобилеры. Машину, — я растерянно смотрела на чудо техники с одним лишь рычагом.

— Ничего страшного, — заверил меня сэр Халли — это еще проще.

Сев за рычаг управления, и автоматически положив на него руку, я поняла, что уже знаю, как управлять этой штукой. Странно, ведь в моей бедовой голове раньше таких знаний точно не водилось. Да и откуда им взяться? Даже в своем мире, я постигала науку управления целых три месяца. Хотя возможно дело было в учителе. Я вопросительно посмотрела на сэра Почтеннейшего Начальника. Его лицо озарилось.

— А ерунда. Пока ты спала, незабвенная, я немного помог вашим общим с сэром Максом воспоминаниям подняться наружу. Не зря говорят — во сне обучаться лучше всего!

Вот оно в чем дело. Интересно, а Смертные Шары я тоже смогу пускать?

Я положила руку рычаг и машина, пардон, амобилер тронулся с места. В перерывах между приказами своим подчиненным явиться в Дом у Моста, сэр Халли указывал, куда сворачивать, чтобы скорее добраться к Дому у Моста.

— Должен признать, у вас с Максом просто непревзойденный талант к быстрой езде.

— Это у нас, жителей Пустых Земель, в крови

Джуффин довольно расхохотался. Но в этом было что-то неправильное. Это были не мои слова и не моя реплика. Я сама не могла такого сказать. По крайней мере не здесь и не сейчас.

Остановившись у Дома у Моста, я подождала, пока Джуффин выйдет из амобилера и только потом задала вопрос.

— Сэр Джуффин, а можно я возьму Ваш амобилер? — мне не терпелось приехать домой, чтобы наконец уснуть и сбросить с себя события этого дня.

— А куда ты собралась, леди? Я же ясно объявил сбор Тайного Сыска.

Теперь снова настала моя очередь удивляться. Она и не прекращалась. Такое ощущение, что кроме меня в очереди на удивление стоять было некому.

— Но я же… не в штате…

— Тогда считай, что ты назначена… Скажем Дневным Лицом Ночного Лица Почтеннейшего Начальника.

Моя очередь удивляться снова настала.

Естественно, это, конечно, не означало, что я прям сразу стану Тайным Сыщиком. Так только в сказках бывает. И у Макса. Но я не в сказке и, по-моему, даже не Макс (относительно). Скорее моё звание можно было истолковать как «Стажёр с огромным испытательным сроком, которому прицепили название, чтобы он не истосковался от своей собственной незначимости и не утопился в Хуроне».

Мы с Джуффином стояли перед Домом у Моста. Я всё ещё медлила. Всё это было действительно как-то неправильно. Всё развивалось слишком быстро, а я, не готовая к такому повороту, попросту отказывалась этому радоваться. Просто смотрела и молча восхищалась. Смотрела на круто изогнутый мост, на пряничные домики, на небо надо мной. Оно было таким же голубым, как и небо над моим родным городом и, если бы я не знала правды, то вполне могла бы решить, что и Ехо и тот грязный, совсем не пряничный городок, который я считала своим родным городом, уютно расположились под одним и тем же небом, подпирая друг друга боками окраинных домов. Всего двадцать минут езды на велосипеде.

Я встрепенулась. Какой велосипед? Я даже не умею кататься на нём. Или умею? Память услужливо подкинула одно нелепое воспоминание. Будто бы я (Я!) еду на велосипеде. Он мне слишком велик, и я еле-еле достаю до педалей, но упорно продолжаю ехать, пытаясь догнать широкую, маячащую передо мной спину. А потом падаю и расшибаю колено. Больно и обидно. До самого мяса, до шрама, который потом остался со мной на всю жизнь.

Я дернулась и нервно задрала полы лоохи и скабы до самого бедра. Джуффин наблюдал за мной от двери. В его глазах не было ни тени насмешки. Сэр Халли просто ждал, пока я разберусь со своими коленями и перестану радовать горожан лицезрением моих тощих бёдрышек.

Проинспектировав ноги, я не обнаружила на них ничего, хоть отдаленно похожего на шрам. Ни на одном из колен. Ни выше, ни ниже. Дыхание как-то сразу перехватило, и я жалобно посмотрела на Джуффина Халли. Уж он-то точно должен знать, что это было. Но, преисполненный тайны, Почтеннейший Начальник скрылся за дверью. Я последовала за ним, но едва занеся ногу над порогом, внезапно вспомнила, что я заходила сюда уже не раз и не два.

Мне показалось, что я не прихожу сюда впервые, а возвращаюсь…

* * *

Безумный Вершитель был счастлив. У него было всемогущество. Он был Богом. Он так об этом мечтал. Он ни за что не вернулся бы к своей прежней жизни. Одним лишь едва заметным усилием воли он стер свою прошлую жизнь. Стер всех тех, кто заставлял его страдать. Стер всех тех, кто не поддержал его, когда он был слаб.

Но сейчас он силён. Нет никого, кто был бы сильнее него. И теперь лишь он — Закон.

Он уже знал, что Бога — того Бога, что придумали для себя жители этого дурацкого мира, оплетенного паучьими сетьми — нет. И поэтому он сам будет для них Богом.

Какая ирония.

* * *

Когда я заносила ногу над порогом, я была ещё в Ехо — видела огромный зал, спину удаляющегося Джуффина Халли. Стоило мне опустить её на пол, и всё пропало. Меня обступила абсолютная темнота, хоть глаз выколи. Я сделала пару шагов наугад.

— Ау! Сэр Джуффин! Вы здесь? Есть тут кто-нибудь? — наверное, это было глупо, вот так вот кричать в темноту. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание — мне было очень страшно. Я попыталась вернуться назад, но мне это ничего не дало. Возможно, я отклонилась от курса, и дверь теперь не позади меня, где она должна была быть, а где-то сбоку. В любом случае, мне нужно нащупать стену, а потом…

Мне очень хотелось верить, что это на самом деле глупая шутка Джуффина Халли. Какая-нибудь особая проверка на проф. пригодность. Я, осторожно ступая и вытянув перед собой руки, нашаривая стену. Десять шагов. Сто. Двести. Странно, вроде зал был не настолько большой, чтобы от стены до стены нельзя было дойти, даже передвигаясь так медленно как я.

Теперь уже было время паниковать. Странно, что я не начала это дело с самого начала. Паника — это вообще настолько излюбленная людьми вещь, что обычно про нее вспоминают в первую очередь, когда случается что-то из ряда вон выходящее. Я даже попробовала бежать, но пол подо мной внезапно пропал. Было такое ощущение, будто я вышла в открытый космос. Абсолютная невесомость.

— Эй! Кто-нибудь! Сэр Джуффин! Макс! — взревела я белугой. Теперь уже было действительно страшно. Сердце колотилось как бешеное. — Кто-нибудь есть здесь?

— Я здесь!

— Где Вы? — я завертелась в поисках того, кто здесь.

— Я везде! Я всё!

— А! Вы что-то вроде Провидения, которое помогает всем в трудную минуту? Вы можете отправить меня обратно?

— Обратно?

Я не успела больше ничего сказать. Он действительно отправил меня обратно.

* * *

— Хумгат! — я вскочила, безумно радостная от того, что мне удалось вернуться. Как это я раньше не догадалась, что это место, наверное, было Коридором Между Мирами. Раскисла, неженка! Надо найти сэра Халли и…

— Чего ты там кричишь? Подойди и скажи, я с кухни тебя не слышу! — ноги подкосились и я села обратно. Кровать, а это была именно моя кровать с покрывалом, на котором скакали фиолетовые жирафики, грустно скрипнула.

Нет, нет, только не это!

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — я металась по комнате, которая теперь казалась мне ужасно тесной. Стены внезапно нависли надо мной, и мне стало нечем дышать.

— Чего ты хотела? — Дверь в комнату открылась, а я едва успела развернуться, уткнувшись лицом в шкаф, делая вид, что ищу там что-то.

— Ничего, мам, не могла найти футболку. — Я потрясла первой попавшейся мне в руки майкой, улыбнувшись для достоверности.

— Ты куда-то собралась? — она строго посмотрела на меня из-под круглых очков с толстым стеклом.

— А, да так… Мы с друзьями договорились встретиться, прогуляться, — я уняла дрожь в голосе.

Она кивнула и вышла.

И тогда силы окончательно оставили меня и я, уткнувшись носом в полку разрыдалась. Тихо, судорожно вдыхая воздух, пропахший чистой одеждой и кондиционером для белья. Как же я сейчас ненавидела этот запах! Я рыдала отчаянно, оплакивая свою судьбу, слёзы градом катились по щекам, стекая за шиворот.

Но и любые слезы высыхают. Надо было взять себя в руки и быть смелой. Я же Тень Макса. Я должна быть сильной и смелой как он.

В том, что Ехо мне не приснился, я не сомневалась. Такого просто не могло быть! Это просто нелепая случайность и сейчас я пойду, сяду на этот чёртов трамвай и вернусь обратно!

— Мам! — я выскочила на кухню. — Я заночую у подруги сегодня, ладно? Хотим посидеть немного, мы так давно не виделись! — я на ходу сочиняла убедительную ложь. Мне нужно было время.

— У тебя что, своего дома нет?

— Ну, мам! Мы полгода не виделись! — я умоляюще сложила руки, показывая насколько мне это нужно.

— Ладно. — Она сдалась. — Только звони, не пропадай! Я за тебя волнуюсь.

Она обняла меня. Так, как будто чувствовала, что я собираюсь уйти от неё не на одну ночь, а навсегда. Она посмотрела на меня, и в её глазах я увидела слезы.

— Ну, ты чего, мам? Я же на одну ночь! — мне было стыдно ей врать, но сейчас я не могла по-другому. Ехо в опасности, и если я не вернусь…

— Просто ты у меня такая взрослая…

Я улыбнулась. Я знаю, мама, я знаю. Твоя маленькая Лидочка уже выросла. Она уже совсем большая девочка, которой пора уйти из дома. Девочка, которая хочет попытать счастья в других странах и в других мирах. Но когда все закончится, я вернусь. Я обещаю, что вернусь. Правда.

Для достоверности я собрала в рюкзак вещи, которые пригодились бы мне для ночёвки. Под ее пристальным взглядом я надевала кроссовки и трясущимися руками завязывала шнурки.

Я обняла её на прощанье.

И ушла.

Денег у меня с собой не было, поэтому наступления ночи я ждала в парке недалеко от Зелёной улицы. Я наблюдала, как заходило солнце и как набирает яркость луна на быстро темнеющем небе. Мне было плохо от того, что я солгала матери. Теперь мне казалось, что я была не готова покинуть родительский дом. Может это должно произойти по-другому? Может, стоило остаться?

Никакого Ехо не существует.

Я вздрогнула от внезапно поразившей меня мысли. Действительно, с чего это я взяла, что где-то существует этот сказочный город. Глупо.

Я встала и побрела к выходу из парка. Подруга ждет, а я засиделась здесь. Наверное, она будет меня искать. Я решила заскочить по пути в магазин, чтобы купить нам вина на вечер. На Зелёной улице как раз был один замечательный магазинчик. Глянув на часы, я прибавила шагу. Надо поторопиться.

Вывеска светилась ярким неоновым светом. Я увидела её еще издалека, как только свернула на улицу. В кармане толстовки я нащупала смятую купюру (и откуда она только взялась?) и попыталась разгладить её пальцами. У меня была плохая привычка носить деньги в карманах, пренебрегая кошельком, отчего они всегда были смяты.

Я шла, уткнувшись взглядом в землю, созерцая развязывающийся шнурок. Завяжу не раньше, чем он развяжется окончательно. И это случилось через дюжину шагов. Я, стараясь не наступить на него, чтобы не упасть и не пропахать носом землю, дошла до остановки и сев на скамейку завязала бантик, затянув его потуже. Закончив со шнурками, я подняла голову, откинув с лица волосы, и зачем-то окинула взглядом улицу. В конце этой самой улицы, возле перекрестка заворачивал трамвай, номер которого мне не было видно. Трамвай был старого образца. В нашем городе таких осталось совсем мало — почти все заменили на новые составы цвета металлик. Он спокойно и размеренно подъехал, остановившись рядом со мной, приветливо распахнув двери. Я махнула рукой, мол, не его жду, проезжай. Но трамвай упрямо стоял. Я встала, направившись, прочь от остановки, а когда обернулась, трамвая уже и в помине не было.

* * *

Всемогущество это так весело. По щелчку создаются миры и по щелчку они исчезают. И чай. Для него не нужно щелчка. Это слишком просто. До смешного просто. Ах, как это забавно, когда всемогущий Вершитель всё ещё зависит от глупых естественных потребностей. Отвлекается на желания этого ужасного тела.

Ну, ничего. Расцвет его силы еще впереди…

— Я ужасно рад тому, что вернулся в Ехо… — поделился я однажды с Шурфом. Кажется, это было в тот день, когда всё начало постепенно переворачиваться с ног на голову. Как это обычно у нас и бывает. Мы разместились на дереве в его дворе, после того как спровадили Джуффина с Лидой, спрятанной в его кулаке.

— Но… — я обожаю этого парня. Обожаю со всей его проницательностью, честностью и ликом Чарли Уоттса.

— Но что-то совсем не так, Шурф, неправильно. Сначала-то я думал, что все, что я делаю априори верное решение и вернее некуда, но сейчас я начинаю сомневаться.

— Это абсолютно нормальное явление, Макс. Ничего с этим не поделать. Иногда мы возвращаемся домой после долгого перерыва и обнаруживаем, что кто-то переместил пылинку, которой ты позволил жить в своем шкафу, или переставил все книги, и теперь они абсолютно не в том порядке. Но ты-то сам этого не знаешь и когда возвращаешься, можешь лишь чувствовать, что что-то не так. И будешь чувствовать, пока не обнаружишь причину беспокойства.

— Да ты как-никак философ, сэр Шурф, — парень — гений, я всегда это знал. — И как же тогда, по-твоему, обнаружить это самое «не так»?

— Поезжай-ка ты домой, Макс. Хватит тебе уже ночевать на стульях в Доме у Моста. Это ещё никому не шло на пользу.

— Ну, я же не каждую ночь провожу в кабинете. Вчера, например, я чудесно выспался дома у Меламори, как впрочем, кажется, и позавчера, — ответил я, но возражать против поездки домой не стал.

Я воспользовался этим советом. Правда, не сразу, но воспользовался. И вот сейчас я, двигаясь со своей обычной скоростью, приближался к Мохнатому Дому. Откровенно говоря, этот огромный дом, который раньше был университетской библиотекой, и за годы обладания которым мне так и не удалось его обжить, был настоящим произведением искусства. Снаружи он настолько зарос растительностью, что полностью оправдывал свое название. Правда, я бы, скорее, назвал дом «пушистым», но это уже несолидно и даже смешно. Меня смущало обилие комнат, одной, если честно, мне бы хватило выше крыши. Все-таки аскет это и состояние души, и образ жизни.

Я долго не открывал дверь — стоял и прислушивался к чему-то. Мне казалось, что я хочу заглянуть в гости, но не уверен, дома ли хозяева, и теперь в срочном порядке пытаюсь это выяснить. Хозяев дома не было, ведь единственный владелец этого дома топтался сейчас в нерешительности на пороге, опасаясь заходить внутрь.

«Ты сейчас занят, Макс?» — в моей голове раздался голос Джуффина.

«Да так, не особо. Всего лишь следую совету Лонли-Локли. Стою на пороге Мохнатого Дома, возвращаюсь. Скажите, Джуффин, входить или не входить?»

«Не входи, ты мне нужен прямо сейчас. А если ты приедешь раньше, чем доставят камру, которую я только что заказал, то так и быть, я расскажу тебе обо всём первому.»

«А что, что-то серьезное случилось?»

«Ну как тебе это сказать…»

«Скажете, когда приеду» — Безмолвная Речь изматывала меня сильнее, чем марафонская дистанция, поэтому я отложил мою беседу до возвращения в Дом у Моста. — «Отбой»

«Отбой» — повторил Джуффин и исчез из моего сознания.

Я резко развернулся на 180 градусов и вернулся в амобилер. Десять минут бешеной езды по улицам города, и я был уже в Доме у Моста. Не обращая никакого внимания на подозрительное затишье, я вихрем промчался по коридору, пулей вылетел в Зал Общей Работы и оказался в кабинете Джуффина.

— Я уверен, что прибыл раньше камры, которой, как мне помнится, вы меня сюда заманили, Джуффин. — шеф сидел, откинувшись на кресле, и раскуривал трубку. Делал он это медленно, и я как всегда занервничал, приняв это за нехороший знак.

— Присядь, сэр Макс, — сказал он, выпуская облачко дыма. — Ты как всегда умудрился приехать раньше всех. Я бы не удивился, если бы ты приехал раньше меня самого, несмотря на то, что я был уже здесь, когда посылал тебе зов.

— Так где моя камра, Джуффин? — я не собирался отступать. Я, впрочем, был не настолько злобным требователем, но мне были нужны обещанные камра и информация.

И тут все произошло, как обычно положено в пьесах: «А где же Германн?» — входит Германн. Правда сейчас никто не входил, просто на столе Джуффина появилась девчонка с подносом. Она показалась мне смутно знакомой, но я не обратил на это внимания, потому что просто ошалел от такой наглости. Чтобы посидеть на столе Джуффина надо быть не просто смелым, а невероятно смелым.

— Ох, простите, сэр Халли, я тренируюсь, как Вы и просили, просто немного не рассчитала. — она смущенно оставила поднос на столе, а сама грациозно спрыгнула на пол.

— Садись, Кайя, — Джуффин указал ей рукой на соседнее кресло. Я наконец вспомнил, где я видел её — в первый мой день, после возвращения в Ехо именно она приносила нам камру, да и потом я видел её несколько раз рядом с Лидой. Интересно, где она сейчас? В последний раз мы виделись позавчера днём, когда они вместе с Джуффином собирались навестить леди Сотофу. Хотя кто как не Сотофа мог бы помочь найти место в жизни любой «талантливой девочке». Иногда мне казалось, что главная женщина Ордена Семилистника собирает таких талантливых девочек в свою коллекцию.

— Сэр Джуффин, только не говорите мне, что вы оставили мою соотечественницу на растерзание леди Сотофы, иначе мне будет очень грустно. — Тишина в кабинете меня напрягала, поэтому мне срочно захотелось разрядить обстановку. Джуффин на мгновение замер и, выпустив ещё одно облачко дыма, развернулся ко мне.

— Грешные Магистры, я вот иногда думаю, сэр Макс, как же ты так тонко умудряешься узнать суть проблемы ещё до того, как тебя в неё посвятят? — босс выглядел раздосадованным. Кажется, я подпортил ему всю малину. — Кажется, придется рассказать всё, не дожидаясь Лонли-Локли.

Он снова задумчиво закурил, как всегда делал перед тем, как посвятить нас в какое-то дело. Курил он так долго, что мы с Кайей успели известись от любопытства, во что же умудрилась вляпаться наша подруга, а Шурф умудрился появиться на пороге кабинета. Краем глаза я заметил, что девчонка-курьер нервно дернулась и, кажется, даже привстала, но, передумав, упала обратно в кресло.

— Не волнуйся, леди, в этот раз сэр Лонли-Локли здесь не для того, чтобы устраивать на тебя облаву.

Шурф, как всегда изумительно белоснежный, как айсберг в океане, подтвердил сей факт флегматичным кивком.

— Наш умный сэр Вершитель успел уже ткнуть пальцем в небо и понять по какому поводу я всех вас сюда созвал. Но беда, между прочим, не только в твоей знакомой.

— Мир Стержня снова под угрозой? — вяло пошутил я, хотя делать этого мне совсем не хотелось. Но что поделать — привычка.

— Иногда, Макс, мне кажется, что пора тебе занять мой пост, а я стану всего лишь сторожить твой кабинет по ночам.

— Нет, спасибо, мне больше по душе быть серым кардиналом в чёрной Мантии Смерти и рулить процессом из-за вашей спины.

— Так что же происходит, сэр Халли? — Кайя прервала наше показное зубоскаленье.

— У нас происходят две параллельные проблемы, которые нужно параллельно решить. И без решения первой проблемы не решится вторая. — Я надеялся, что он сейчас не уйдет на рекламную паузу и не станет снова раскуривать трубку. — Итак, проблема номер один: твоя знакомая сэр Макс, оказалась затянутой обратно в свой мир. Тут, конечно, виновата Сотофа. Она заставила девочку «вспомнить» всё, что помнишь и ты. Правда, о том, что нужно визуализировать помещение перед тем как входить, она вспомнила уже после того как ушла в Хумгат.

— А вторая? — что же, по крайней мере, Лида добралась обратно до своей родины и вытащить её оттуда будет проще простого.

— Ты не дослушал ещё сути первой проблемы. Я не могу её оттуда вытащить. Ты думаешь, я не справился бы с этой задачей сам? Что-то не пускает меня дальше Хумгата. Я предполагаю, что и тебя не пустит, но на всякий случай стоит попробовать.

Я неуклюже встал, и, подойдя к двери, открыл её. Чтобы выйти в Хумгат мне было достаточно всего лишь закрыть глаза, и шагнуть в дверной проём, что я немедленно и проделал. И тут же окосел от удивления. Я не смог выйти в Хумгат. Я хотел было попробовать ещё несколько раз, но Джуффин меня остановил:

— Не стоит, сэр Макс, всё и так понятно. Тебя оно тоже не пускает. Остаются два человека, которых способен принять Коридор между Мирами. Да-да, Кайя, не надо на меня так смотреть. То, что ты не пробовала, не значит, что ты не умеешь. Я более чем уверен, что тебя он пропустит — Хумгат любит новичков и красивых девушек. А для подстраховки отправишься с Лонли-Локли. Надеюсь, хоть один из вас сможет пробиться.

— А если нет?

Джуффин пожал плечами.

— Я более чем уверен в успехе вашей операции. О том, что будет если ничего не получится, я не думал.

— А зачем я тогда вам, Джуффин, если всё может решиться без меня? — поинтересовался я.

— А мы с тобой будем заниматься обычным делом — спасать этот грешный мир.

Я приободрился. Вообще, спасать миры — моё любимое дело. Сразу после их создания.

Тем временем Джуффин взялся за дело:

— Кайя, возьми Лонли-Локли за руку. — Она прижала руку к груди второй рукой, а в её глазах плескался суеверный ужас.

— Если леди беспокоят мои Перчатки Смерти, то спешу заверить, что они не при мне. — Он немного вытянул руки. Перчаток действительно не было, а без них он выглядел чуть ли не голым. Кайя всё ещё колебалась.

— Ну же, девочка. Не мешай личной неприязни выполнять работу по спасению человека. — Кайя, вздохнув, протянула руку. — Теперь вам лучше закрыть глаза. Обоим. — предупредил Джуффин и буквально вытолкнул их за дверь.

И они исчезли.

Буквально через минуту из того же дверного проема появилась Кайя.

— Он меня не пустил, — пораженно выдохнула она. — Сказал, что я там не нужна, и не пустил.

— Кто «он»?

— Ну, ОН. Мы оказались где-то, не знаю где. Это сложно объяснить, но там не было ничего, но было всё. Понимаете, сэр Халли? — она восторженно взмахивала руками.

— Не трудись объяснять. Это и был Хумгат. А что было потом?

— Потом появился кто-то и сказал, что дальше пойдет только сэр Лонли-Локли. А потом я оказалась здесь.

— Поезжай, поспи, девочка. Я выпрошу у мадам Жижинды небольшой отпуск для тебя, ты заслужила. Но в полдень чтобы была здесь!

Видимо, Кайя настолько давно работает с Джуффином, что она без лишних вопросов козырнула и ушла Тёмным Путём. Сэр Джуффин развернулся ко мне:

— А мы с тобой, сэр Макс, займемся привычным для нас делом: будем спасать мир.

Ему очень нравилось решать. Быть повелителем пространства — что может быть лучше? Тогда, когда-то давно, когда у него еще не было всемогущества, но были разум, проблемы и имя, он был незаметным и мизерным человечком. Сейчас же разросся, заполняя собою пространство и время.

Это были его владения. Он и Хумгат были единым целым. Они приняли друг друга. Они поняли друг друга. Немногие решались здесь проходить. Но они никого и не пускали. Все проходящие через Хумгат были одинаковые и скучные. Колдуны и колдуньи, мнящие себе собственное всемогущество. Но Вершитель знал правду. Их сила — прах. Были здесь и сновидцы, которых заносил случайный ветер. Он не обращал на них внимания: бестелесные и бесплотные они не представляли для него ровным счетом никакого интереса.

Другое дело эти трое.

* * *

Я шла, пробираясь по улицам по колено в грязи. Ночью прошел дождь и теперь в ботинках страшно хлюпало. Сначала, я еще как-то оберегала свои ноги от влаги, но теперь, когда все, что можно уже намокло — какой в этом смысл? Я не ругала себя за свое дурацкое желание сократить путь, пройдя дворами, а пообещала себе поговорить с собой дома. Дел было много и сейчас нельзя было тратить время на болезни. Скоро сессия в институте, да и работа впрочем, никуда и не делась. А куда она денется? На ней, родимой, и стоит весь взрослый мир. Гордой вертикалью возвышается она и вокруг нее крутится все мировое население. И я.

* * *

Сначала пришла одна. Девушка. Потерянная и напуганная. Они могли бы и убить ее, но в чем радость от бессмысленной смерти, которая не принесет им никакой радости?

* * *

Во дворе моего дома, как обычно образовалась лужа. Нет, не так. ЛУЖА. Лужа была особо холодной, особо глубокой и невероятно грязной. Такие лужи обычно поджидали в свои мокрые объятия неудачников, чьи ноги соскальзывали с узких бордюров и пофигистов, которые, не заботясь ничем, шли напрямик. В центре лужи, прямо в самой его середине возвышался белый столб. Я близоруко прищурилась — мне несколько раз прописывали очки, но я каждый раз отмахивалась — прищурилась и хмыкнула: при детальном рассмотрении столб оказался завернутым в белую простыню мужчиной, стоящим по щиколотку в холодной грязной воде.

«Это не мое дело» — напомнила я себе. Слишком был уж велик соблазн поиграть в сердобольную прохожую, а заодно и узнать, что это за маскарад ? la римский консул. Только лаврового венка не хватает. «Не. Моё. Дело» — думала я, проходя по бортику вдоль лужи.

— Молодой человек, всё нормально? — я остановилась посреди бордюра. «Римский император» повернулся ко мне и я, пораженная моментом узнавания, забыла, что стою на узком и скользком бордюре и в одно мгновение потеряла равновесие. Нога соскользнула и как это принято в любой классике жанра, судьба сыграла со мной злую шутку, окунув в лужу.

* * *

Двое других… Что ж им следовало держаться отсюда подальше, но раз они пришли… Белоснежный человек и девчонка-колдунья. Он был снисходителен сегодня. Снисходителен как Бог, смотрящий свысока на людей, созданных по своему подобию. Снисходителен как Бог, который знал, что может стереть их одним движением с лица земли.

Пусть на этот раз Хумгат сам решает…

* * *

— Сэр Лонли-Локли! — в моей голове все внезапно прояснилось, как будто бы пелена, застилающая самые важные участки моего мозга, спала. Мне тут же стало страшно от того, что не найди меня сэр Шурф, то осталась бы я здесь навсегда. Как можно умудриться забыть свой лучший сон? Сон, который в одночасье стал реальностью.

— Леди Лида, — он опустил голову в кратком приветственном поклоне. Его белоснежное лоохи, так выделяющееся на фоне местной одежды, было покрыто точками еще не засохшей грязи, а полы наряда были ужасно грязными и мокрыми. Можно было только догадываться, как это Лонли-Локли — эссенция чистоты и порядка, из-за недоразумения заключенная в человеческое тело — мог допустить такое. Мне, если честно, вообще было не понятно, как он оказался в этом мире, стоя в огромной холодной луже, но что поделать. Многие вещи, к сожалению, остаются непонятыми.

— Нам надо выбираться из это лужи — я едва успела озвучить эту очевидную мысль, как сэр Шурф без усилий вытащив меня из лужи, сделал несколько широких шагов и выгрузил меня на относительно сухой асфальт. Это все произошло так быстро, что все, что я успела сделать — это покраснеть и глупо хихикнуть.

— Надеюсь, я Вас не очень смутил, леди Лида. В фильмах с вашей родины я видел, что подобный метод транспортировки женщин у вас в ходу, тем более он действительно быстр и удобен. — Он посмотрел на мою пунцовую рожу и добавил — Но если я сделал что-то не так, то готов принести извинения.

— Нет, все окей. — отмахнулась я. — Просто так транспортируют не всех женщин. Не важно, в общем. Сейчас лучше сменить одежду на сухую.

— Зачем? Я могу высушить нашу одежду при помощи магии.

— Можете. Но у нас не принято ходить в грязных лоохи. Хотя в грязных еще куда ни шло, но лоохи, для этого городка уже точно перебор. У меня дома есть одежда. Не знаю, будет ли что-нибудь Вашего размера. — Я махнула рукой в сторону дома. Нам оставалось пройти буквально сотню метров, но эта сотня метров с мокрой насквозь задницей покажется мне адом, чай не май месяц и даже не июнь, а такой конкретный декабрь. Относительно теплый, но не настолько, чтобы бегать по улице во влажной одежде. — Идём.

Шли мы молча. Сказать, что мне было неловко в присутствии Лонли-Локли — не сказать ничего. За то время, что я провела в Ехо, мы виделись раз или два, но никогда не контактировали напрямую. Я стеснялась молчать, но заговорить я стеснялась не меньше. Он был старше меня на пару сотен лет, если не больше, о чем я могу с ним поговорить?

— Эм… Хм… Кхм… — я немного прокашлялась, намереваясь задать какой-нибудь вопрос, но одного взгляда на сэра Шурфа хватило, чтобы затолкать этот вопрос поглубже. Уж очень я его боюсь.

Да и задница мокрая.

В тёплом подъезде, мне стало сразу же намного легче. Все-таки мой дом — моя крепость. Я нажала на кнопку вызова лифта и он, приветственно громыхнув дверьми, открылся. Сэр Лонли-Локли не спешил заходить, поэтому лифт пришлось придержать.

— Что это? Оно работает не на магии, верно я понимаю?

— Это лифт. Он не магический. Просто механизмы. Гаечки там, шестеренки.

— И какое практическое назначение имеет сей агрегат?

— Перемещение в пространстве по оси «о-игрек». Доставка человеческих тел прямо по назначению. — Господи, что я несу и, главное, зачем?! Со мной вечно так. Наверное, желание шутить глупые шутки появилось впереди меня. Потом родилась лень и еще несколько неважных, но не менее бесполезных вещей и только потом я.

Сэр Шурф наградил меня взглядом, полным бесконечного терпения. Он, конечно, понятия не имел, что такое ось игрек. Да и всего юмора оценить не мог.

Вообще, я редко позволяю себе такие глупости. Другое дело, что мой мозг вообще плевать хотел на всякие запреты.

Мужественно выдержав поездку по оси ОУ (хотя, что в ней страшного, они у себя вещи похлеще творят, просто мне вдруг навоображалось, что колдун из другого мира обязательно должен спасовать перед техническим прогрессом.), мы вышли на лестничную клетку и столкнулись нос к носу…

С соседкой. С соседкой, которой не дает покоя всё, что происходит за закрытыми дверями. С соседкой, которую врагу не пожелаешь.

— А… здравствуй, Лидочка — вкрадчиво начала она. — А почему ты не на учёбе? Прогуливаешь занятия? — Она погрозила мне пальцем. — Вот, поди, матери все расскажу, будешь знать. А вы к кому, молодой человек?

Она соизволила обратить внимание на Шурфа Лонли-Локли, грязно-белым колоссом, возвышавшегося в лифте и чуть ли не достающего до потолка.

— Твой Лидка, что ли? — двери лифта начали закрываться, но и тогда она увеличила темп речи, смотря на меня через уменьшающийся проем. — Смотри, Лидия, все твоей матери расскажу, как ты мужиков таскаешь в её отсутствие.

— Аааргх! — я топнула ногой, показала лифту комбинацию, состоящего из одного пальца, но настолько всем знакомую и выразительную, что сомнения в ее значении отпали даже у Лонли-Локли. По крайней мере, он не спрашивал, что это значит.

— Старая… Глупая… Калоша! — я тыкала ключом в замочную скважину, пытаясь в нее попасть. Не то, чтобы эта крашеная квочка задела меня за живое, но… Да, черт подери! Задела! Всю жизнь под бдительным оком этой… этой…

— Лучше мне — Лонли-Локли мягко, но настойчиво отобрал у меня ключ, щелкнул замок и дверь открылась. — Вы с сэром Максом удивительно похожи друг на друга: самые простые мелочи способы вывести вас из душевного равновесия. Я научил Макса специальным упражнениям, хоть он и не всегда примерно их выполнял, но… Леди, я считаю, что это идет на пользу, а также является кирпичом в фундаменте воли, самодисциплины и…

— Сэр Шурф — я прервала его на полуслове, топчась возле стойки для обуви. — Вас прислали за мной ведь? Потому что я потерялась? Давайте вернемся скорей в Ехо. А там хоть всю жизнь можно посвятить дыхательной гимнастике. Я боюсь, что опять сейчас всё забуду. И вы забудете.

— Откровенно говоря, достоверной информации как вернуться, у меня нет. Существует не так много источников, описывающих Хумгат и еще меньше источников, приводящих способы вхождения в Коридор Между Мирами, но я полагаю, что выход там же где и вход.

— Тогда давайте вернемся поскорее! — Решительно произнесла я.

— Закройте глаза, леди. — Руки у Шурфа широкие и холодные. Ладонь дернулась, когда мою руку обхватили пять шурфовых пальцев. Он потянул меня за собой, и я сделала шаг.

— Не вышло. — Я буквально слышу нотки разочарования в голосе Шурфа.

Лёд дал трещину.

— Как это — упавшим голосом спросила я. — То есть мы здесь останемся? Пока нас не найдут Макс или Джуффин. Но может пройти много времени!

— Хумгат непредсказуем, Лида, — он впервые назвал мое имя без приставки «Леди» и я поняла, что и Шурфу не по себе. Вот так и бывает. Даже самые бесстрашные боятся. — Сейчас он готов нас пропустить, в следующую минуту нет. Он не пропустил леди Кайю, зато пропустил меня. Я не сэр Макс, и не могу постоянно быть связан с Хумгатом. Но что-то страшное сейчас творится. Даже сэр Макс не смог. Ни он, ни Джуффин.

— Это значит… что мы останемся здесь? Ну, уж нет! Ни за что! Фигушки я тут останусь!

Во мне вскипел праведный гнев. Сзади, чуть пониже спины заработал мотор, призывающий что-то делать и куда-нибудь идти.

— Надо что-то придумать. Надо что-то сделать! — я расхаживала из стороны в сторону, потирая переносицу и усиленно ворочая мыслями.

«Пораскинь мозгами Лидочка, неужели никак?»

«Что-то ты, девочка, долго додумываешься» — на меня внезапно обрушилась дикая тяжесть, будто бы меня придавило бетонной плитой — «Неужели не попытаешь счастья с трамваем еще раз? Они ходят каждую полночь. Можно пытаться сколько душе угодно. А когда закончите, заскочите ко мне в гости, у меня найдется, чем вас порадовать».

«Кто вы?» — я стояла, держась за комод и обливаясь потом.

«Я старый друг одного хитрого лиса» — сказал этот старый друг и меня тут же отпустило.

— Ну, вот Вам и deus ex machina, сэр Лонли-Локли. Рояль в кустах, скрипка в пальмах! Это же естественно! Почему я сама не догадалась?

Сэр Махи Аинти, шериф города Кеттари был самым настоящим сюжетным поворотом для заблудших героев. Для нас с Шурфом. Самый настоящий бог из машины.

— Нашла! — я извлекла из шкафа старые отцовские брюки и приложила их сзади к Лонли-Локли. Откровенно говоря, мой отец был несколько шире него. Раза в два. Но все, что сейчас требовалось это сменить белое и мокрое лоохи на что-нибудь менее приметное просто, чтобы добраться до трамвайной остановки. Я была в настолько приподнятом настроении, что мне казалось, будто я не хожу, а по крайней мере парю.

— Что-то случилось? — сэр Лонли-Локли стоял, пока я прикладывала к нему разные отцовские штаны, прикидывая размер. А у него неплохая задница, хоть он и двухсотлетний старикан.

— Возвращаемся! — я вручила ему джинсы, наверное, его ровесники, в которых мой батька щеголял на дискотеке в лихие 90-е. И какого хрена они все еще хранятся у нас дома? — Лоохи нужно сменить на что-нибудь менее приметное. У нас так ходят только актеры ТЮЗа, студенты и городские сумасшедшие, и ни на одного Вы, откровенно говоря, не тянете.

В синем пуловере и широких джинсах сэр Шурф выглядел немного… непривычно.

— Ну, неплохо. Нет-нет, тюрбан не одевайте!

— Надевайте.

— Что?

— Правильно не одевайте, а надевайте.

— Я запомню, — я поджала губы.

Я посмотрела на часы. Половина второго. До полуночи дальше, чем до Луны. Сейчас нам светила перспектива лишь сидеть на стуле, нервно ерзая и поглядывая на часы. Сэр Шурф бы, конечно, идеально справился с этой задачей, но не я. Поэтому надо было чем-нибудь себя занять, а заодно и Лонли-Локли. Например, едой.

В холодильнике было пустовато. На полке в банке, как эмбрионы в кунсткамере, плавали в рассоле огурчики, одиноко глядел на меня заветренный кусок сыра. Нижняя полка была под завязку забита пивом. Выхода не было — надо бежать в магазин. Или почему бы и не зайти в пиццерию за пиццей? Все-таки я студент и платить деньги за доставку, когда в 10 минутах есть замечательная пиццерия… Да, есть во мне что-то еврейское.

Сэр Шурф ходил за мной как собачка на привязи, не смея ничего трогать и никуда садиться. То ли этикет, то ли внутренняя, глубоко запрятанная скромность. Забавно, но переодев его из лоохи в привычную мне одежду, я его даже воспринимать стала по-другому. Ну разве может этому забавному тощему длинному молодому человеку быть две сотни лет? Разумеется, нет, максимум тридцать пять. И то при условии, что он выглядит младше своего возраста. Да и можно ли предположить, что этот человек убивает Мятежных Магистров пачками, а прошлое у него самое, что ни на есть криминальное?

Я завернула в комнату и ткнула пальцем ноги кнопочку включения компьютера.

— Сэр Шурф, идите сюда! А, Вы здесь, Господи! — даже не в лоохи он умудрился навести на меня суеверный ужас, стоя за моей спиной и дыша старательно и громко. — Это мышка. Левой кнопкой можно кликать, правой тоже, но не нужно. Это клавиатура — жмете кнопочку, и на экране появляется буковка. Сэр Шурф, а вы когда-нибудь ели пиццу?

— Нет, не думаю. — он по-прежнему был увлечен компьютером. — По-крайней мере никогда не слышал столь диковинного названия. Хотя может на окраинах Ландаланда и подают это блюдо…

— Да какой там Ландаланд, сэр Шурф. Уж вряд ли наша Италия имеет какую-то связь с вашим Ландаландом.

Пару минут постояв за его спиной и удостоверившись в том, что с этой игрой сэр Шурф справится, я с чистой совестью позволила себе покинуть его на 20 минут, чтобы сходить в магазин.

И зря я так думала!

В детстве я ужасно боялась этого перекрёстка. Мне всегда казалось, что от этих светофоров ничего не зависит, а машины, со зловеще хохочущими водителями внутри только и ждут момента, когда я отстану от старших, чтобы задавить меня. Мои детские страхи местами были ужасно нелогичными и необоснованными.

С большой коробкой пиццы под мышкой и двумя пакетами в одной руке, я собиралась уже зайти в подъезд, я вдруг поняла, что в моем детстве этого перекрестка не было. Меня вдруг осенило, что сюда-то мы переехали пару лет назад.

Тогда кто боялся?

— Сэр Шурф! — позвала я, входя в квартиру полу боком, и придерживая дверь бедром. Он тут же появился в коридоре, будто бы и стоял там за дверью комнаты, ожидая, пока я войду. — Подержите-ка.

Я передала ему коробку и, разувшись, не выпуская из рук пакетов, протопала на кухню. Сэр Шурф двинулся за мной.

— Знаете, леди Лида… — начал он.

— Лучше просто Лида — отмахнулась я. — Леди и Лида звучит так одинаково, что меня это раздражает. Тем более здесь не в ходу обращение «леди». По крайней мере, не в этой стране.

— Знаете, Лида, — Шурф вообще на удивление примерный и порядочный парень. — Игра, которую вы мне дали, показалась мне очень неправильной. Я понимаю, и принимаю тот факт, что в Вашем мире могут быть несколько иные развлечения, но управлять человеческими жизнями с помощью этой штуки…

— Компьютера. — Вежливо подсказала ему я, извлекая продукты из пакетов. — Вот это в холодильник, пожалуйста. Вон туда.

Сэр Шурф послушно положил батон копченой колбасы в нутро холодильного шкафа.

— Я не хочу сказать, что эта игра плохая. С точки зрения экономического развития или для познания сугубо социальных аспектов жизни в Вашем мире…

— На верхнюю полку, пожалуйста. Я не дотянусь. — Я смяла уже пустые пакеты и бросила их в пакет, висящий на ручке двери, до половины заполненный другими пакетами. — Сэр Шурф, неужели вы думаете, что в игре настоящие люди? Это программа. Вы управляете мастерски написанным кодом, облаченным в физическое содержание в киберпространстве. Это не реально. Просто как кино, которым можно управлять.

Я открыла коробку, и в нос сразу ударил аромат свежей, еще горячей пиццы. Как же божественно пахнет! Иногда мне кажется, что за маленький треугольный кусок этого блюда богов я отдала бы все не задумываясь, включая последнюю рубашку, зубную щетку и книжку Макса. Большое сырно-ветчинное чудо.

Я взяла кусок и за ним потянулись сырные нити.

— Не стесняйтесь, сэр Шурф, попробуйте, это вкусно. — Я откусила большой кусок. — Жа жа, прямо рухами. Я, конечно, могу достать столовые приборы, но это же не круто! Пиццу нужно есть руками, роняя на себя грибочки и капая соусом. Попробуйте!

— А капать соусом это обязательно?

— Нет, опционально. Только для таких гурманов как я.

Лонли-Локли взял кусок и одним движением откусил от него половину. С пиццы сорвался грибочек и шмякнулся прямо ему на колено. Что же, сэр Шурф действительно образцово-показательный ученик.

— А это что? — он уставился на стакан с газировкой, который я поставила перед ним.

— Кока-Кола. Лучший напиток под пиццу. — Я демонстративно отхлебнула из своего стакана, глядя на ростки сомнения, пробивающиеся на бесстрастном лице Мастера Прерывающего.

Газировка иногда бьет в нос — мне все-таки стоило его предупредить. Глядя на то, как кашляет Шурф, отплевывая газировку мне почему-то захотелось потереть ладошки и сказать: «Вот, Шурф, а ты говорил, что тебя ничто не берет». Я почему-то вспомнила, как мы с ним сидели в какой-то паршивой забегаловке, пробуя всякую жидкую дрянь. Исключительно ради нужд Тайного Сыска. А как же иначе. Я сдалась уже на третьей по счету дряни, тогда как Шурф хлестал и хлестал, пока не перепробовал все, что было в заведении. Я тогда проиграла ему дюжину корон и зареклась пить в его компании, и…

— Этого не было! Это была не я!

— Что-то случилось? — сэр Шурф отвлекся от отплевывания газировки.

— Вы с Максом однажды пили на спор в таверне, и Вы выпили там все, а Макс опьянел после третьей кружки? Да или нет?

— Да.

— Уф… — выдохнула я. — Опять начинается. Я думала, уже отпустило.

— А что произошло?

— Это все леди Сотофа. Она посчитала, что мне будет не лишним вспомнить то, что помнит Макс. И теперь я иногда вспоминаю разные вещи… Которых просто никогда не могло быть в моей жизни, которые вообще идут вразрез с моей жизнью. Есть отчего сойти с ума, да? Но это неважно.

Странная все-таки это штука магия. Никогда не поймешь, что она подкинет в следующий момент. Ложные воспоминания, шизофрения, паранойя — откровенно говоря, мне хотелось бы этого избежать. Пусть колдуны колдуют свои колдувачества у себя, мне же спокойней без психиатрии.

И тут я поняла. Поняла, что все мои мечты оказались сплошной глупостью. Что это все было не для меня. Я просто увлеклась красивой сказкой, но за форзацем и между строк было спрятано истинное положение дел. Вся моя скука, начавшаяся после пресыщения видами Ехо, вся моя печаль — все это говорило, нет, кричало о том, что мне пора домой. Я там не к месту. И это место не для меня. Осознание настолько поразило меня, что я даже вдруг почувствовала обиду и привкус разрушенной мечты. И что теперь? Что мне надо было теперь делать? Наверное, все-таки закончить начатое: вернуть Шурфа домой, спасти мир Стержня и покончить со всем этим.

Все встало на свои места: собралась моя призрачная печальная мозаика, собранная из воспоминаний Макса и моих. Разница очевидна. Я была там не нужна. Давайте начистоту: Ехо — город для Макса. Для восторженного, светлого, созданного специально для этого города, а оттого так горячо любящего его. А я его Тень. И почему-то у меня все оказалось наоборот.

Потому-то я и вернулась сюда, потому-то сэр Шурф и не смог отправить нас обратно в Ехо: желания Теней Вершителей тоже сбываются. Рано или поздно, так или иначе. Сэр Махи Аинти ошибся. Точнее он не знал. Трамвай нам не понадобится.

— Сэр Шурф, хотите еще что-нибудь попробовать, пока мы не вернулись в Ехо? — гулять, так, гулять. Столь великое озарение надо отпраздновать. — Может колбасы, кукурузы или пива? Или все сразу?

— Колбаса и кукуруза есть и у нас. А пиво… это тоже ваша местная еда?

— Да нет. Алкогольный напиток для поникших духом и умственно неодаренных. Хотите?

— Пожалуй, не откажусь. В жизни надо пробовать что-то новое.

Банку пива я открыла об угол стола: у меня был очень тяжелый подростковый период, из которого я вынесла очень много практически применимых бытовых навыков.

— Только осторожно. Он как газировка, только по вкусу другой.

Я смотрела, как Шурф глоток за глотком осушает бутылку и думала: не чревато ли это последствиями поить иномирным алкоголем кого-нибудь вроде сэра Шурфа?

— Эта забавная пузыристая жидкость — отличная штука! * — он расхохотался и подмигнул. Бутылки пива зазвенели в холодильнике, и мне почему-то показалось, что от страха.

Оказалось чревато.

Я думала, что спасение мира будет назначено, по меньшей мере, на завтрашнее утро. Но меньше всего я ожидала, что выйдя из Дома у Моста, я застану Апокалипсис.

Всё развивалось слишком быстро. Настолько быстро, что изменения были заметны даже простому человеческому глазу. Ехо лежал в руинах. Мой любимый родной Ехо. Улицы опустели, а небо опустилось так низко, что мне показалось, что встань я на цыпочки и протяни руку, я смогу коснуться его. Ощутить его тяжесть, что придавила его к земле, почувствовать его рыхлые влажные облака.

Казалось, что никого не осталось в мире кроме меня — так тихо и пусто было. Кроны деревьев в садах столичных жителей сгибались под сильнейшими порывами ветра, хотя никакого ветра и не было. Просто они внушили себе, что самое худшее — это ураган и теперь видят его в своих беспокойных снах.

— Ты же им ничего не сказала? — он появился за моей спиной, как обычно невидимый, но осязаемый. Его холодные руки сомкнулись на моих плечах. Его тонкие пальцы сжимались все сильнее и сильнее. Он нервничал и ждал моего ответа.

— И что же я должна была им сказать? — я вырвалась из его рук, но так и не повернулась. — Сказать, что я в заложниках у человека из моих снов? Сказать, что я знаю, что происходит? Ты обещал мне не дать исчезнуть с этим миром, ты помнишь?

— Конечно, дорогая. — Я почувствовала движение, и вот он уже стоял передо мной. Я не могла его видеть, только чувствовать, его дыхание, слышать его вкрадчивый голос. Но я всегда знала, где он. Я всегда знала, что он рядом. — Ты не пожалеешь, что помогла мне… Кайя. Боги умеют быть благодарными, ты же знаешь.

И он исчез.

А я проснулась.

Проснулась у себя дома в мокрой от пота скабе. Я лежала на смятых простынях и боялась повернуться, чтобы случайно не увидеть в окне серое опустившееся к земле небо, пустые улицы и вывороченные с корнем деревья.

«Что же ты со мной делаешь? Зачем это все?»

Он мне не ответил. Он не мог быть со мной, пока я бодрствую. Я уже не знала, хорошо это или плохо. Я не могла быть без него, мы нуждались друг в друге, но с другой стороны без него мне было спокойно.

Я решила, что на счет «три» я развернусь и открою глаза, иначе я могла бы лежать, оттягивая этот момент, сколько угодно, хоть до конца своей жизни.

Раз…

Мы встретились ужасно давно в моем сне. Я тогда только начинала практиковать Истинную Магию, и еще не была связана с Тайным Сыском. Я воровала книги из библиотек и превышала ступени Очевидной Магии. Зато я могла похвастаться подружкам, что за мной бегает обаятельный, но, к сожалению, женатый мужчина. Днем я искала место, где спрятаться от Лонли-Локли, а ночами практиковалась по ворованным книгам.

И тогда я начала подолгу спать.

В один из моих снов ко мне пришел ОН. Он знал чего я ищу и что мне нужно и предложил свою помощь. Бескорыстно. Искренне. Он был обаятелен, красив и всемогущ, а мне, вечно ищущей знаний студентке, срочно требовалось что-то новое.

Два…

Он был все так же красив, обаятелен, и всемогущ, но теперь еще и печален. Я не могла помочь ему. С каждым сном все становилось только хуже и хуже. Он уже перестал быть тем восторженным мальчиком из моих снов, которого я любила. Он мрачнел, становился несдержанным и часто злился.

Я хотела помочь ему, но не знала как.

И он исчез.

Два с хвостиком…

Много лет прошло. Я повзрослела. Встретилась с законом лицом к лицу, ответила за свои поступки и встала на долгий и тернистый путь исправления. И пусть я теперь могла обучаться у сильнейших колдунов… Но все равно, засыпая каждую ночь, я надеялась на его возвращение.

Он пришел однажды. Повзрослевший. С запавшими глазами и безумным блеском в них. Бесцеремонно вторгся в мои сны, как в те времена, когда я была подростком, бегающим от Лонли-Локли. Но теперь он не приносил легкости и счастья в мои сны. Он изменился. Озлобился. Но он был все тем же человеком, которого я любила в своих снах.

— Если ты кому-нибудь расскажешь, я убью тебя и всех, кто это узнает. — Он отвлекся от горячих поцелуев, чтобы сказать то, что я и так знала. Я знала, что нельзя никому говорить и знала, что он действительно меня убьет.

— Я знаю, милый, я знаю.

Но я не знала, почему он хочет обрушиться всей своей мощью на нас. Не знала, почему он так ненавидит все это. Он собирал все силы, чтобы в один день разрушить все, что было любо мне, но что он так ненавидел.

Из его возлюбленной я превратилась в его заложницу. Я не могла его оставить, я и любила его и боялась, что он меня убьет.

Но я так хотела ему помочь. Я любила его больше, чем кого бы то ни было, и была готова сделать ради него что угодно.

И делала.

Три…

Я развернулась и уставилась на ясное голубое небо. В глубине души я знала, что оно таким и будет. Я знала, что он еще не готов, хоть и его сила возросла стократ.

Я тупо глядела в окно. Как же мне хотелось, чтобы все стало как раньше. Обычное человеческое желание для того, кто поставлен между молотом и наковальней.

Но разве я могу его оставить?

Я спустилась в ванную комнату, чтобы наполнить бассейн. Мне нужно было срочно освежиться и успокоиться. Отвлечься от мрачных дум. В последнее время я очень много размышляла. Я думала о своих снах, думала об этом городе и об этом мире в целом. Теперь я знала, что есть и другие. Теперь мое мировоззрение не ограничивалось одним лишь Ехо. Мой круг знаний расширялся, охватывая все большие территории и области.

Я опустилась в горячую воду.

И тут я подумала о жителях. О тех, кто живет и не видит дальше своего носа. Они так беззащитны, так несчастны. Они даже не знают, какая участь ожидает их. Я подумала о тех, кто проваливался в эти грешные разломы. Подумала о безумиях, что там творились. Он однажды дал мне заглянуть туда. Мне хватило лишь мгновения, чтобы ощутить всю беспросветную тоску, весть тот страх, что обрушивался, лишь переступишь линию.

И я разрыдалась. Я оплакивала каждого человека, который когда-либо умирал или рождался, оплакивала неимоверный груз ответственности, который сейчас лежал на мне, оплакивала беззаботное ушедшее детство. Оплакивала свое решение, в любом случае неверное. Я рыдала навзрыд, подвывая и размазывая по лицу слезы и сопли, а когда запал кончался и буря стихала, вновь распаляла себя, чтобы зайтись в новом приступе рыданий.

«Кто-нибудь, помогите! Я не знаю, что делать!» — мысленно взмолилась я о помощи. Никто не откликнулся.

Я не могла сама принять ни одно из решений, но я должна была.

Я меланхолично облачалась в лоохи. Казалось, что оно сшито из невероятно огромного полотна, потому что, сколько бы ни расправляла и не заворачивала ткань ее все равно было много, и она была лишней.

Я думала о том, что мне надо было, обязательно надо было с кем-нибудь поделиться, попросить совета. Ведь знала же, что делаю кое-что непоправимое. За такое не сажают в тюрьмы, за такое беспощадно отрубают головы. И поделом. Но некому будет судить, если я не расскажу. И некого будет судить, если осмелюсь.

Я была в отчаянии и просто не знала, что мне делать.

— Что-то ты сегодня очень плохо выглядишь, девочка. — Ко мне сзади подошла пожилая женщина. Ее глаза, окруженные сеткой морщин, были пронзительно-ясными. Она разгладила складки на моей одежде и перебросила уголок через плечо. — Вот видишь, не так уж и сложно.

— Кто вы?

— Я та, кто может тебе помочь, милая. Идём.

Она взяла меня за руку, и мир вокруг вдруг завертелся и картина вмиг изменилась. Вместо бассейна наполненного водой — беседка, вместо четырех стен — буйнорастущая садовая ограда.

— Я попросила что-нибудь приготовить к нашему приходу. Ты же не против, чтобы это были пирожные? Мои девочки готовят их просто отменно! Ты же не следишь за фигурой?

Она указала мне на кресло, и я послушно в него опустилась. Несколько девушек поставили на столик подносы с камрой и пирожными, но я не могла взять ни одного.

— Ну, раз ты не хочешь есть, тогда рассказывай.

— Я не могу. Я обещала не рассказывать никому!

— Но, между нами девочками — она подмигнула. — Мы же можем делиться секретами, верно? Я обещаю держать твой секретик в тайне.

Я поняла, что если не расскажу все этой женщине, этой милой старушке, то непоправимое точно произойдет. И единственно правильным решением было поделиться с ней всем, что со мной происходило за последние полсотни лет. И только она поймет меня и не осудит, иначе просто и быть не могло.

И я нарушила свое обещание.

— Эта забавная пузыристая жидкость — отличная штука! — он расхохотался и подмигнул. Бутылки пива зазвенели в холодильнике, и мне почему-то показалось, что от страха. — Есть ещё?

Он деловито прополз через стол, наступив коленом в коробку с пиццей и его лицо оказалось прямо перед моим. Я скосила глаза, уставившись на кончик его длинного носа, чуть ли не тыкавшегося мне в глаз.

— Девочка, я, кажется, попросил еще, разве нет? — сэр Шурф улыбнулся, обнажив все 32 зуба. И эта улыбка окончательно добила меня в моих подозрениях, что пиво все-таки давать не стоило. 5% алкоголя в крови превратили идеального Лонли-Локли в…

— Рыбник… — Пришлось опуститься на стул под тяжестью неопровержимых доказательств и груза вины на моей совести.

— Какая милая умная девочка. — Одним прыжком он оказался за моей спиной. — Знаешь меня? Боишься?

И его тонкие пальцы сжали мои плечи так сильно, что потом я долго прятала синие с багряным отливом синяки, а сэр Лонли-Локли очень долго просил прощения при встрече. Но это все было потом, а сейчас…

— Не надо облизывать мое ухо, пожалуйста. Я и без этого дам вам еще пива, сэр Шурф. — Меня передернуло от отвращения. Господи, какая мерзость!

— Я и так могу его взять — его вкрадчивый голос теперь звучал над правым, еще не облизанным ухом. — Но мне интересней взять что-нибудь другое.

Его руки перемещались ниже с такой силой, будто он снимал с меня кожу и никак не меньше. Даже суммируя все знания о Рыбнике, имеющиеся в моей голове (правда частично неполные), я все равно не могла предугадать, что он захочет сделать в следующий момент.

— Испугалась, да? — он расхохотался, и я почувствовала, что меня больше не сжимают так, будто я чеснок в чеснокодавке. Он снова оказался на уровне моего лица, ожидая ответа.

— Еще бы. — Он усмехнулся, получив подтверждение тому, что все еще способен наводить страх и вызывать ужас своими действиями. И, потешив свое самолюбие, он снова занялся пивом. Открывать банки по-человечески ему было неинтересно, поэтому он вскрывал их ножом, будто консервы с тушенкой. Пиво внутри негодовало от такого обращения, пенилось и выливалось на стол, образуя огромную пивную лужу и уже изрядно промочив скатерть.

— Ещё. — Он прикончил уже седьмую банку (да сколько же их было засунуто в наш холодильник?) и кинул ее на пол. Я покачала головой.

— Больше нету. Закончилось.

— Но я же хочу. — Рыбник буквально по-детски удивился отсутствию в холодильнике восьмой банки с пивом, которую он так хочет.

Он поджал ноги и, положив подбородок на колени, уцепился руками за края стула. Сейчас в нем не было абсолютно ничего от Шурфа. Только лицо, как две капли похожее на лицо Чарли Уоттса, да фантастически высокий рост. Ни идеальной осанки, ни холодного взгляда на спокойном лице. Он скорее был похож на наркомана, ссутулившегося сейчас на стуле у меня в кухне, и пожирая голодными глазами пустые банки. Кажется, его слишком затянул этот хмельной напиток. Он просто не мог оторваться.

— Ну, пожалуйста, — он вскинул голову, умоляюще глядя мне в глаза. — Ну, ещё одну!

— Ещё одну, и тебя придется кипятить в рассоле.

А Рыбник все так же сидел, согнувшись в три погибели на стуле, глядя на меня в упор.

— Лида, это ты дома? — в прихожей зашуршали куртки, и я услышала звон ключей, вешаемых на крючок у входной двери. Я глянула на часы: четыре пополудни — рановато для возвращения домой. С другой стороны я и сама не должна быть дома.

Позади меня разверзлось целое пивное море, брошенные банки и безумный Шурф. А передо мной короткий коридорчик и мать, которая разувшись, сразу же направится сюда.

Я тут же кинулась собирать с пола пустые пивные жестянки, гремя и роняя их.

— Что у тебя там? — она заглянула в кухню как была: в одном ботинке и шапке.

Я застыла в позе буквы «зю», так и не подняв последнюю банку.

— Мама, знакомься, это Шур… Шура Рыбников. — Я надеялась на то, что Рыбник не настолько отбитый и сейчас он все-таки промолчит, а ещё лучше подержит мою ложь. Я вывела мать из кухни и, немного прикрыв дверь, сообщила ей — У Шуры проблемы. Его… — я пыталась придумать что-нибудь максимально убедительное. — Его бросила девушка, мама. И он так расстроен, просто ужас. Я его единственный друг и должна его поддержать.

Она заглянула в кухню. Слава Магистрам, Рыбник продолжал выглядеть печальным наркоманом. Ее женское сердце дрогнуло и растаяло. Она сбросила второй ботинок и вошла на кухню.

— Саша, послушайте, не стоит так убиваться, это же всего лишь девушка. Это еще не повод ввергать себя в пучину алкогольной депрессии. — Она укоризненно посмотрела на пустые пивные банки, лежащие в мусорном ведре.

— Наверное, мы пойдем развеяться. Давно уже тут сидим, не будем мешать, отдыхай. — Я наклонилась к Рыбнику и шепнула. — Если подыграешь, получишь еще пива. Моя мама не должна ничего знать, слышишь?

— Ах, леди, — он оживился — Некоторые дамы такие непостоянные и только этот напиток способен отвлечь меня от печальных мыслей. — Рыбник оказался настоящей королевой драмы. — Ведь как несправедливо: если мы любим женщин сильнее, то они отвергают нас. И наоборот.

— Да-да, как сказал один известный поэт, ваш, между прочим, тезка, Саша: «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».

— Засим мы, пожалуй, откланяемся, все-таки мне необходимо побыть на свежем воздухе. Поразмыслить, пройтись…

И мы откланялись.

— Твою мать, ты чего! — едва двери лифта открылись, лицо его исказилось, и он с рыком втолкнул меня, прижав к стене. Его рука сомкнулась на моей шее, и Рыбник давил все сильнее, поднимая меня выше и выше по стенке. Я уже не чувствовала пола под ногами, но все равно дергала ими, пытаясь обрести опору. — Пусти меня.

Лифт остановился, и Рыбник, ослабив свою мертвую хватку, выбежал в еще не успевшие до конца раскрыться двери. Я успела услышать только хлопок двери подъезда.

* * *

— Глупая, опрометчивая девчонка! Она что-то заподозрила. — Вершитель был на пике ярости. В бешенстве он легким движением руки уничтожил пару миров. — Она бы не стала этого делать, если бы была уверенна…

Он мчался через Коридор Между Мирами, выжигая его своей яростью и оставляя позади только пустоту. Он знал, что еще не готов разрушить Сердце Мира, чтобы вобрать всю его силу. Это не конечная его цель, это просто приятный бонус, но…

Но он еще не готов.

Он обрушится всей своей мощью и раздробит этот мир на маленькие куски со всеми его магами, жителями и этой глупой девчонкой.

«Сейчас это не сделает погоды. Они не успеют подготовиться к моему приходу»

* * *

— Сэр Шурф! Лонли-Локли! — я выбежала буквально следом, рассчитывая на то, что мне придется теперь искать его по всему городу.

— Я здесь, леди Лида. — Он сидел на перилах возле подъезда.

— Отпустило?

Он пожал плечами.

— Да ладно Вам. — Я забралась рядом. — Вот когда я в первый раз пила, все было намного хуже. Только вот меня еще пару раз стошнило в подъезде, и я чуть не вывалилась из окна. А мне было 14. И я тоже пила пиво. Зато Вы понравились моей маме, сэр Шурф. Пойдемте, я вас покормлю хотя бы. А вообще хорошо, что Вас так быстро отпустило. А то случилась бы беда, наверное. Сам Безумный Рыбник в нашем мире. Нет, сэр, к такому мы точно не готовы. — Мы шли по широкому проспекту в сторону ближайшего Макдональдса. Я изо всех сил старалась замять неловкую паузу и дать понять сэру Шурфу, что ничего плохого, пока он был Рыбником, не случилось. — Голова, наверное, болит, да? Пройдет потом. Главное, что Вы, сэр Шурф, снова сэр Шурф. Пришли.

Я толкнула дверь и пропустила вперед Лонли-Локли. В лицо сразу ударил поток теплого воздуха, а запах навевал мысли о жирной мясной котлете, заключенной между двух булочек.

 — Должен признать, что это устройство намного удобней простого меню. Хозяину трактира не приходится тратиться на официантов или тратить время на обслуживание гостей, а посетитель сразу может увидеть готовое блюдо. — Сэр Шурф был в восторге от электронного табло заказов, пролистывая пальцем картинки аппетитных бургеров. — Но у меня нет местных денег.

— Не страшно, я заплачу.

— Лида! — я была уверенна, что зовут не меня ровно до того момента, как голос прозвучал над моим ухом. — Лидочка, здравствуй!

Я обернулась. Передо мной стояла женщина средних лет, ростом примерно с Лонли-Локли и с усталым лицом, с синими кругами под глазами. Когда мы виделись с ней в последний раз, она была веселой, пышущей радостью и даже немного полной. Не было этих ввалившихся глаз, не было уставшего взгляда. В руках у нее был бумажный пакет с едой на вынос.

— Здравствуйте, как поживаете?

— Только сегодня утром приехала в город. Не представляешь, как сложно до вас добраться. — Всего лишь один вопрос вежливости прорвал ее речевую плотину. — Когда ты в последний раз виделась с моим сыном? Я понимаю, вы уже давно не вместе, у тебя даже появился новый молодой человек, — она выразительно посмотрела на Шурфа, — но я так за него волнуюсь. Он не выходил со мной на связь уже полмесяца.

— Он вполне может пропадать и на более долгое время — удивленно заметила я. — Рано бить тревогу, наверное.

— Веришь ли, нет, Лида, но сердце у меня не на месте. А материнское сердце никогда не ошибается. Я хотела просто зайти удостовериться, что все в порядке, но он так и не открыл дверь, я только напрасно просидела полвечера под дверью. И на звонки не отвечает. Пришлось остановиться у подруги, но вряд ли я смогу там долго оставаться. Знаешь, — она достала визитную карточку из кошелька. Я повертела ее и положила в задний карман. — Если он вдруг объявится, позвони мне, пожалуйста. Это очень важно.

— Ну… Хорошо.

— Спасибо тебе большое, Лида. Надеюсь, увидимся.

— Удачи вам. — Я смотрела на ее удаляющуюся спину, пока она не вышла, а потом повернулась обратно к Лонли-Локли, все еще залипающего перед экраном. — Простите, сэр Шурф. — Я по-быстрому завершила заказ и расплатилась за него. — Пойдемте, найдем место, где можно сесть.

Я села напротив Лонли-Локли, периодически поглядывая на табло. Очередность готовых заказов двигалась медленно.

— Знаете, меня это беспокоит. Не знаю почему, но мне тоже как-то не по себе. Это же, наверное, не случайно, что мы встретились? Так ведь? — я не требовала ответа от сэра Лонли-Локли, я просто размышляла вслух. — Все-таки любой мало-мальски толковый маг, который предчувствует какую-то беду, сходил бы и проверил, так? А может это просто их очередная семейная драма и он просто от нее прячется? Хороша же я буду, если заявлюсь к ним. Может тогда не стоит вмешиваться?

Размышляя, я даже не заметила, что сэр Шурф на минуту удалился и вернулся уже с нагруженным едой подносом.

Вся эта ситуация заставила меня порядком призадуматься. С одной стороны, Макс всегда доверял своим предчувствиям, а я, как его Тень просто не могла поступать иначе. Все сходилось: и случайная встреча в совершенно неожиданном месте, в котором мы просто не смогли бы встретиться, не сведи нас Судьба, и… Хотя я все притягиваю за уши, как обычно накручивая себя. Рука сама собой потянулась к картошке и, автоматически макнув в любезно подставленную Шурфом баночку с соусом, закинула пищу в рот. Потом еще одну и еще.

А что если я себя вовсе не накручиваю?

— Надо съездить и проверить. Знаете, как у нас говорят, сэр Шурф? Береженого Бог бережет. Что-то явно случилось и это не дает мне покоя. Тем более когда-то давно мы были вместе и даже хотели пожениться, представляете. Только вот не сложилось как-то. Разбежались и пропали из виду. Так иногда бывает, когда понимаешь, после трех лет знакомства, что вы-то на самом деле чужие люди, даже если уже полгода как живете вместе, делите одну постель и встречаете друг друга после работы. Решено. Идём.

Я решительно стукнула по столу. Ко мне сразу обратилось несколько взглядов. Сэр Шурф пожал плечами.

— Вам виднее, Лида. Но я бы в таком случае поступил также. И я, и Макс и все мы. После стольких лет учишься доверять ощущениям и отделять ложную тревогу от истинной. Без этого мы бы не смогли не только продержаться столько лет на плаву, но и пережить Смутные времена.

— Но у меня же нет пары-тройки сотен лет за плечами. — Сказала я и тут же вспомнила, что не так и давно (хотя мне казалось, что это было в прошлой жизни) к моим девятнадцати прожитым годам приплюсовался весь Максов опыт, до сих пор периодически всплывающий в моей горемычной башке в виде воспоминаний. Слава Богам, я реагировала на это уже не так болезненно.

Мы доедали молча, не заводя больше разговоров. А собственно и разговаривать было пока не о чем. Я задумчиво пожевывала картошку, пока сэр Шурф заканчивал с трапезой.

— Мы можем идти. — Голос Лонли-Локли вывел меня из печальной задумчивости.

— Можем, — согласилась я, поднимаясь и накидывая куртку.

* * *

Безумный Вершитель уже входил в пик своей силы. Все его внимание сосредоточилось на одной лишь точке мира. Он был нацелен на одну точку времени. Осталось ждать совсем немного. Скоро его ждут новые победы и новые миры.

* * *

Мы стояли под дверью обитой дерматином изрядно старым и кое-где даже порезанным. В подъезде пахло кислятиной и бомжами. Я дернула ручку, хотя уже заранее знала исход. Дверь была закрыта, но не осталась безучастна к моей попытке попасть внутрь. Щелкнул замок, и дверь приотворилась сама. Можно было подумать, что она даже рада нашему приходу, как собака, встречающая своего хозяина, которого не видела очень давно. Я подумала, что хорошо, однако быть Вершителем. Или даже его Тенью. Иногда все происходит само собой. Просто потому, что так надо для развития сюжета, просто потому, что так надо Судьбе. И Вершителям. Они же заодно, не так ли?

Мы зашли внутрь. Воздух в квартире был затхлый и спертый, было понятно, что тут давно не проветривали. На горизонтальных поверхностях лежала пыль, пол был липкий и грязный.

— Алекс! Ты дома? — нет ответа.

Я, не разуваясь, прошла в единственную жилую комнату в этой квартире, оставив Лонли-Локли в дверях.

Сначала мне показалось, что в комнате нет никого, лишь на диване лежит куча грязной одежды, пропахшей мочой и потом. Я приблизилась, морщась от запаха и приглядываясь.

— Господи… — диван скрипнул и немного прогнулся подо мной. — Сэр Шурф!

По закону жанра грязная одежда содержала в себе не менее грязного человека. Исхудавшего, обросшего волосами, такими же грязными и засаленными, как ворот его рубашки. Полу прикрытые глаза запали, как и исхудавшие щеки.

— Он… еще дышит?

Сэр Лонли-Локли наклонился над ним, прислушиваясь.

— Он же просто спит. Есть слабое дыхание, — он перевернул Алекса на спину, —, но мне кажется, это длится уже не одну неделю.

— И что же нам делать? — и я сама сразу же ответила на свой вопрос. — Надо взять его с собой. Джуффин точно знает, что делать. Или Макс. Надо его разбудить.

Я наклонилась, чтобы отбросить волосы с грязного лица Алекса. Едва только я дотронулась до него, земля ушла у меня из-под ног. Было такое ощущение, что все мироздание внезапно раскололось, как яичная скорлупа и все, что было внутри, непреодолимым бурным потоком хлынуло мне на голову. Где-то вдалеке эхом отразился заливистый смех. Он нарастал и нарастал, пока не заполнил все вокруг.

Когда все закончилось и я, наконец, смогла поднять голову, то передо мной расстилалось лишь абсолютное ничто. Когда-то оно было Хумгатом, я это знала, но теперь что-то чужое и враждебное разрушило его.

— Лида? — я повернулась. — Это действительно ты?

— Вроде я. Ты знаешь, что ты в большой опасности?

— Знаю. Я не могу проснуться. Он не дает мне этого сделать. Он завладел моим телом и разумом. Я все время пытаюсь проснуться, но не могу. Я думал, что это уже навсегда, но ты…

— Кто он?

— Не знаю. Я не знаю. Это даже не человек. Он… оно… Я уже не властен над собой.

Внезапно ничто снова разверзлось, поглотив меня, и я захлебнулась, падая все ниже и ниже, пока вдруг все резко не замерло. Оглянувшись, я обнаружила сэра Шурфа, которого сжимала чья-то огромная лапища. Точно такая же держала меня за шиворот куртки, из которой я уже отчаянно выскальзывала. Я вытянула руки вверх, чтобы ускорить процесс, но рука быстро перехватила меня.

— Ишь, какая прыткая девчонка. — Этот голос, казалось, звучал вечность. Рука сжалась сильнее, и я вскрикнула, пытаясь вдохнуть. Обладатель громадных рук расхохотался и надавил сильнее. Я услышала, как хрустят мои ребра.

— Какие же вы все-таки хрупкие и самонадеянные. Мелкие люди. Я уничтожал миры одной мыслью. Что мне два человечка, две букашки, чьи судьбы сейчас буквально находятся в моих руках. Я позволил вам пройти через Хумгат и все для чего? Для того чтобы вы мне мешали?

— Пусти их. — Кто-то второй вмешался в монолог. И тогда я, уверенная, что нас пришли спасать, позволила себе потерять сознание.

— И что нам теперь делать?

— Конечно же, действовать! — леди Сотофа решительно стукнула маленькой морщинистой ладошкой по столу. Она была настроена решительнее нас с Джуффином. Возможно, она, по крайней мере, имела понятие, с чем нам предстоит связаться, а оттого была готова броситься в бой прямо сейчас.

— Сотофа, я ничуть не умаляю твоей смелости и жертвенности, — начал Джуффин, —, но может быть все-таки стоит посвятить нас в это дело?

— Это только подтверждает мою теорию, что девочки обычно умнее вас, мальчишек, которые, ой как хороши, не заметили ничего творящегося у них под носом.

— Сотофа, не начинай — поморщился почтеннейший начальник. Этот спор, о том кто же все-таки лучше: мальчики или девочки, начавшийся в пору их бурной молодости в Кеттари ему уже явно порядком поднадоел. — Ты вызываешь нас сюда, мы несемся сюда сломя голову, выслушиваем лекцию о женском превосходстве… Я думаю, мы с сэром Максом уже достаточно настрадались и теперь заслуживаем того, чтобы услышать эту историю.

— Ох, Джуффин, ты все также горяч и нетерпелив. — Она покачала головой, разливая камру по кружкам. — Что же с тобой делать. А ты, Макс, что застыл, как пограничный столб в окрестностях графства Вук? Садись с нами.

Я любезно воспользовался предложением Сотофы и, перестав подпирать столб беседки, устроился на низком диванчике. Мои коленки враз оказались на уровне головы (ей-богу, я не преувеличиваю).

Чем дольше говорила Сотофа, тем мрачнее становился Джуффин и тем меньше я чего-то понимал.

— Тот мир, сэр Макс, который ты привык считать своим родным, очень активно притягивает зло своей незащищенностью и доступностью. А количество Вершителей, рождающихся в том мире, просто зашкаливает! Я не в первый раз сталкиваюсь с таким, но в первый раз оно приобретает такие масштабы… — главная женщина Иафаха замолчала и серьезно посмотрела на меня. Как мне даже показалось с укоризной. - Вы, Вершители, очень любите убегать от смерти. Изобретаете разные способы, рождаетесь в разных мирах в поисках лучших условий для жизни. Ты, Макс, позволяешь придумывать себя снова и снова. Кто-то возникает сам по себе. А некоторые Вершители, агрессивные по своей натуре, позволяют другим рожаться Вершителями, жить Вершителями, развивать свою силу…

— И что потом? — хотя я уже, кажется, знал ответ на этот вопрос.

— Поглощают их. Приплюсовывая к своей ту силу, что была накоплена другими Вершителями за годы их жизни.

— И много таких?

— К счастью, нет. Не каждый Вершитель согласится отнять чью-то жизнь, чтобы продлить свою. Им это не так уж и нужно. Да и зачем это, если можно рождаться снова и снова? Большинство Вершителей все-таки склонны к миру, потому что они осознают, как он хрупок, и если на него надавить он может треснуть или даже рассыпаться в прах.

— Меня интересует только одно — вмешался Джуффин — как давно он уже действует, и почему мы не смогли его заметить? Кто-нибудь из нас заметил бы что-нибудь неладное, даже если бы это произошло в самом задрипанном мирке на самой окраине Хумгата.

— Я сама поражаюсь, и как это я упустила из виду. — Сотофа сокрушенно покачала головой. — Хороши же мы с тобой Джуффин. Могучие колдуны, ничего не скажешь.

— А как об этом вообще стало известно, леди Сотофа?

— Одна бедная девочка совершенно случайно оказалась орудием Вершителя. Он охмурил ее, одурманил и воспользовался. Юные леди иногда так наивны, особенно в те моменты, когда любят. Но в ее случае все началось задолго до того, как один Вершитель стал другим.

— Не понимаю.

— А чего здесь понимать? Девочка сама все в итоге осознала, мне было достаточно лишь придти к ней, чтобы она все рассказала.

— И где она сейчас?

— Я отправила ее спать. Она многое пережила за это время, многое произошло, да, не спорю. Было нехорошо заставлять ее возвращаться к тому, где вершились ее кошмары, но иначе… Иначе нам просто не найти Безумного Вершителя.

— Хорошо, если это не такая уж и проблема. Но что нам делать с Лидой и Шурфом? Они до сих пор не вернулись. Я боюсь, что с ними что-то произошло. Хумгат не пустил меня, может он не пускает их обратно?

— В любом случае, пока они в мире Паука им ничего не угрожает, если, конечно, кто-нибудь не решит уничтожить и его, что маловероятно. — Она поставила на стол кружку с камрой. — Теперь мне нужна твоя помощь, старый лис. Мне нужно, чтобы ты посмотрел ее сон. Просто посмотрел.

Джуффин откинулся назад в кресле и полуприкрыл глаза. Минут пять он сидел неподвижно и только левое веко дергалось.

— Не получается, Джуффин? Можешь и не стараться, у меня тоже не вышло, как не выйдет и у Макса, я уверенна.

— Тем не менее, я знаю, в чем дело — Джуффин задумчиво набивал трубку. — Девочка ушла в Хумгат, оставив здесь свое тело. Если мы ее не разбудим…

Но я, кажется, уже знал решение. Все, что нам нужно было сделать — это попасть на Темную Сторону, минуя, разумеется, разрыв. Это и было единственной неувязочкой в моем плане: как не увязнуть в дырке по пути к Темной Стороне я не знал.

— Мы-то с Джуффином кое на что еще способны да, старый лис? — леди Сотофа подмигнула мне. Она легко поднялась с кресла и в ее руках появилась толстенная игла, которой впору было сшивать железные листы, но никак не тонкую ткань мироздания. Точно такая же игла оказалась и у Джуффина. Дело спорилось. Вдвоем они действовали, как профессиональные портные: подметали края, чтобы не сыпались и тонюсенькими, аккуратными стежками сшивали их вместе. Со стороны казалось, что они как два городских сумасшедших, настойчиво сшивающих невидимое полотно с такими выражениями лиц, будто от этого зависит судьба всего мироздания.

Да она и зависела.

Я уже сам исходил от нетерпения, глядя, чем же закончится этот турнир безумных швей. Будь это каким-нибудь видом спорта, я бы обязательно начал комментировать это захватывающее действие. Просто потому, что такое зрелище все-таки нуждалось в пояснениях.

— Ну, вот и все. — Сотофа воткнула иглу в полу своего лоохи. — Можем отправляться.

— Можем. — Подтвердил я и мы отправились на Темную Сторону, где я, как Вершитель, мог желать чего угодно, даже оказаться в Хумгате. Благо, что Темная Сторона всегда спешит мне угодить.

Я ожидал чего угодно, кроме того, что у нас действительно все получится. Стоило признать, что порой мои идеи оказывались никудышными и откровенно провальными, даже если и не казались таковыми. Правда, мои желания разрывали меня на части. Одной частью я хотел оказаться в Хумгате, чтобы просто во всем для начала разобраться, другой — рядом с этим нехорошим Вершителем, чтобы сразу со всем покончить, а третья моя часть требовала, нет, приказывала, чтобы я отправился проверить, как идут дела у моих друзей. Но я даже и предположить не мог, что все эти три желания можно засчитать как одно.

Мы действительно оказались в Хумгате - раз.

Эта громадная штукенция явно то существо, обрекающее Вершителей на гибель — два.

Мои друзья были в плену у этой штукенции - три.

— Пусти их. — Леди Сотофа уже приняла облик молодой волшебницы. Если ЭТО ее не послушается, то оно явно не мужчина. Какой же мужчина устоит перед пленяющей красотой первой женщины Ордена Семилистника, в ее прекрасном темноволосом облике.

— И это ты, букашка, смеешь мне приказывать? — из размытой тьмы выплыло огромное, одутловатое лицо, с заплывшими блеклыми глазками и висящими как у бульдога щеками. — Я набрал достаточно сил, чтобы уничтожить вас и ваш мирок — он дунул со всех сил, но леди Сотофа, согнувшись не то, что смогла устоять этому порыву, а даже сумела сделать один маленький шажочек вперед.

Сотофа, прекрасная в своем гневе, вскинула руки и отправила шаровую молнию в рот. Вершитель проглотил ее, даже не поморщившись.

— Вы думаете, что можете мне навредить? — он расхохотался. — Вы не сможете ничего сделать мне в моем доме. Даже этот Вершитель — он посмотрел на меня. — Также никчемен, как и те, что я поглотил до него.

А вот этого я был не намерен терпеть.

— Не могли бы вы быть чуточку повежливее? Я хоть и безобидный с виду, но такие финты иногда отчебучиваю — порой костей не соберешь. И вообще, кто это из нас двоих никчемен, а? Тот, кто пользуется чужими силами или тот, кто прекрасно справляется со своими?

— Преимущество в этой игре все равно у меня. Ваши друзья в моих руках. О, вы все не представляете, какое удовольствие доставляет мне их мучить. Как мне нравились крики этой бесполезной девчонки, когда я сжимал свою руку. Вы не представляете, что я ощущаю, когда разрушаю очередной мир. Вам никогда не достигнуть такого могущества. Ни за что!

Ну, с этим кадром все ясно, давайте следующего. Мания величия второй степени. И не с такими справлялись.

— И так чего же ты ждешь? — Джуффин так и не расстался со своей трубкой и теперь спокойно курил, выпуская клубы дыма в никуда. — Уничтожай. Я хочу посмотреть.

Он сложил руки на груди.

— Когда будет надо, тогда и уничтожу. Будут мне всякие букашки приказывать. — Обиженно заявил «самый могущественный злодей».

— Да ну. И чего мы тогда стоим? Время идет, мы стоим. Ты уж давай, решайся, либо мы спешно эвакуируемся, либо возвращаемся латать наш мир, а ты со своим «эго» валишь куда подальше.

— Не понял… — его обрюзгшее лицо приобрело выражение дебиловатости. — Это ты сейчас мне говоришь?

Он стал раздуваться и раздувался все сильней и сильней, пока не заполнил собой все пространство.

— Что, опять будешь кричать? Знаем, проходили. Покажи что-нибудь новое.

— Новое? Что ж… -он призадумался. — Я могу убить их, например. С кого мне начать? С мага? Или с девчонки?

— Что вы делаете, Джуффин? — Я бросился к нему. Он же действительно их сейчас убьет!

— Я тяну время.

— Время? Для чего?

— Для рояля в кустах.

— Что? — я подумал, что мой шеф уже совсем свихнулся. Эта громадная штуковина определенно лишила его рассудка. — Для какого еще рояля в кустах?

— Для вот этого. — Джуффин махнул рукой, и я автоматически огляделся.

Мир уже давно обрел четкость, утратив темноту и отстраненность от времени, присущую Хумгату. Конечно, он не был еще вполне существующим, но когда-либо мог стать. Этот новорожденный мир больше всего был похож на песчаную косу где-нибудь на Уакдуке. Серо-коричеватый влажный песок, темные воды моря насколько хватало глаз.

От горизонта отделилась точка, быстро увеличиваясь и приближаясь к нам. По мере приближения точка превратилась в двух человек. Юноша и девушка шли, держась за руки, и больше походили на случайно прогуливавшуюся здесь пару. Когда я смог разглядеть их лица, то с удивлением отметил, что девушка до безумия похожа, прямо-таки точная копия той, что осталась смотреть свои сны в Ехо, а парень… Парень напоминал молодую и более подтянутую версию этого громадного уродца.

— Ты не тронешь их. — Казалось, будто его голос вовсе не его, а исходит, например, от моря. Настолько властным он был.

— Что? Глупый мальчишка! Ты должен был давно раствориться! Это уже не твое тело! Ты от него отказался! Или ты забыл ту петлю?

— Я не забыл. Но это ты меня подставил, ты-то не забыл? — он отпустил руку девушки и двинулся вперед. — Ты воспользовался моей слабостью и завладел моим телом. Что ж, теперь я буду умнее. Знаешь, у меня было время поразмыслить, пока я был заперт внутри твоего сознания. У меня было время поковыряться в себе. А когда мне это надоело я начал изучать тебя. Ты был так увлечен, что даже и не заметил этого.

Злодейский Вершитель немного сдулся и стал занимать намного меньше пространства.

— Я понял, что могу легко одолеть тебя даже изнутри, потому что по натуре ты слаб и все эти силы, силы поглощенных тобою других Вершителей, принадлежали не тебе. Они были готовы послужить мне, чтобы обрести свободу и родиться заново. Но я хотел посмотреть на тебя. Посмотреть на существо, которое являет собой все пороки этого и всех других миров. Посмотреть на существо, которое ослабло и отчаялось настолько, что использовало силы других, вместо того, чтобы направить свою, но в нужное русло. А теперь достаточно. Я увидел все, чего мне хотелось. А теперь я хочу, чтобы ты остался здесь и разделил судьбу этого мира, который породил своим гневом и который не продержится и часа после того, как мы его покинем.

Он провернулся на пятках и галантно открыл возникшую из ниоткуда дверь.

— Прошу, господа. Скоро здесь станет совсем жарко.

— И мы не останемся посмотреть и убедиться, что этот красавчик больше не причинит нам вреда?

— Это уже моя забота. И моя битва. Каждый должен сам бороться со своими демонами.

Джуффин усмехнулся и я понял, что он разделяет точку зрения этого юнца.

— Назови нам хотя бы свое имя.

— Алекс.

Как всё закончилось, я даже и не поняла. Когда я пришла в себя, всё было уже давно кончено и даже Джуффин с Сотофой заканчивали свою работу по сшиванию Ехо с его Темной Стороной.

Алекс вернулся с нами в Ехо. Он, конечно, ничего не рассказал о том, что произошло там, и я догадываюсь, что не расскажет. Это действительно слишком конфиденциальная информация. Хотя Джуффин его и подлатал, выглядел он все еще неважно, хотя время, как говорится, все лечит.

Мне приятно было осознавать, что своими действиями я запустила череду событий, приведшую нас к тому, что мы сейчас имеем. К полной и безоговорочной капитуляции мирового зла. Правда, я сама не понимаю, в какой момент времени я это сделала. Но Алекс и Джуффин в один голос утверждают, что когда я (по чистой случайности, разумеется) загрузила себя в подсознание «великого зла», то ненароком задела ту часть, в которой был заключен Алекс, тем самым нарушив ее целостность и выпустив его на свободу. Это оказалось слишком сложно для моего понимания, поэтому я просто записываю для вас слово в слово, что они мне сейчас наперебой диктуют. Надеюсь, хоть кто-нибудь из вас разберется.

Кайю, хоть и не взяли на работу в Тайный Сыск, как она мечтала, но зато леди Сотофа предложила ей стать послушницей в Ордене Семилистника. С радостью сообщаю вам, что она согласилась и в тот же вечер со всеми своими вещами переехала в Иафах, устроив напоследок поджог возле «Обжоры Бунбы». Разумеется, от счастья, и, разумеется, ничего ей за это не было.

Я решила пока остаться в Ехо и подождать пока все наладится, а здоровье и нервная система придут в норму. Лонли-Локли сказал, что от меня все еще попахивает безумием, и, прежде чем возвращаться домой я должна все-таки окончательно выздороветь.

Макс хохотал как безумный, узнав от меня про отношения Шурфа с пивом, и пообещал достать еще, когда ему понадобятся услуги по разрушению мира.

Пока я благоразумно исцелялась, совершая долгие прогулки в компании моих новых друзей или даже в одиночестве, мне в голову пришла идея записать все, что произошло, что я собственно сейчас и делаю. Для полноты картины мне пришлось восстанавливать события не только с моей точки зрения. Я изрядно помучила Макса, заставляя того вспоминать, что произошло с нами за последние пару дюжину дней. Однажды мне даже попался под руку Мелифаро, который благосклонно вспомнил день нашего знакомства и описал его в самых ярких красках. А я, разумеется, записала.

Ещё мы наконец-то устроили вечеринку в честь возвращения Макса обратно в Ехо. Понимаете, раньше было не до нее, а сейчас самое то. Заодно и победу отпраздновали. Меламори, с которой мы очень быстро нашли общий язык, пожаловалась мне, что «мужчины опять разрулили все без нее, а ей и вспомнить-то нечего».

Всё наконец-то встало на свои места. И когда я уже решила, что записывать больше нечего, и Безумием от меня уже не пахло, подумала о том, что пора и мне вернуться на свое место. Домой.

Вершитель и его Тень не могут подолгу находиться в одном мире — это даже не правило, это просто веление Судьбы. С каждым днем мы все отчетливее осознавали, что нас отталкивает друг от друга все дальше и дальше и не за горами был день, когда один из нас мог случайно проснуться в другом мире и больше никогда не вернуться обратно.

Поэтому было пора домой.

Ровно в полдень, после прощальной вечеринки, устроенной в мою честь (ей-богу, я прослезилась), мы с Максом переступили через порог его комнаты в Мохнатом Доме и сразу же оказались у меня дома.

Я нарочно опустила момент прощания, но если я напишу об этом, то снова разрыдаюсь. Но вам наверняка хватит воображения, чтобы представить себе суету отъезда и слезы, льющиеся рекой.

Лоохи я сложила в шкаф и больше никогда не доставала его.

Забегая вперед, скажу: в Ехо я больше не возвращалась. Пару раз ко мне заглядывали сэр Шурф, Алекс и Макс, но чаще всего мы встречались в «Кофейной гуще» у Франка.

Знаете, я счастлива, что в моей жизни было такое приключение. Иногда очень полезно чувствовать себя частью чего-то большого и великого.

Что-то во мне поменялось после этого путешествия, ведь как говорил Андэ Пу в моем вольном пересказе: «Мы никогда не возвращаемся, возвращается кто-то другой». Вот так и со мной.

Я всегда жила с неумолимой верой в чудеса. И не зря. Ведь никогда не знаешь, где тебе повезет.

КОНЕЦ.