Незнакомыми дорогами (джен)

Окна были закрыты специальными ставнями, но сигнал побудки донёсся даже в карантинную палату. Риган проснулся, поморщив нос, и с трудом пошевелился. Он чувствовал себя ужасно, всё тело болело от вчерашних приключений. Вчерашних приключений! Он спросонок стал искать комбинезон, не сообразив сначала, что спал в одежде То-Нора и что его не стали беспокоить, чтобы заставить надеть пижаму.

Дверь была не заперта, никому не пришло в голову охранять его, да и в коридоре никого не было. Обрадованный Риган, зевая и то и дело протирая глаза, сунулся было в лазарет, но тут-то дверь и не поддалась. Он задумался, прислонившись к стене ровно там же, где вчера, после того как ударил штурмана. Они с Ар-Лоем попали в беду, господин ранен, и теперь Ригана к нему не пускают. Можно вести себя как безмозглый раб, а можно проявить немного смекалки. Вряд ли господин обрадуется тому, что Риган станет закатывать истерики и требовать оставить его у постели раненого. Напротив, он проявит уважение и внимание к Ар-Лою, если будет вести себя как обычно.

Повторился сигнал побудки — всего он звучал три раза — и Ригану вдруг стало очень страшно. Куда он должен был идти утром по приказу Ар-Лоя? На тренировку, потому что господин не приказывал ничего другого и не отменял свой приказ!

С трудом Риган отлепился от стены, коленки у него задрожали. Да легче было ещё раз сесть за штурвал, чем пойти на тренировку без Ар-Лоя. Взгляды менвитов были страшны не только тем, что в них таился холод гипноза. Ещё там могли оказаться презрение или брезгливая жалость, и при одной мысли об этом Риган готов был провалиться сквозь пол в подвал. Ему никогда не стать таким же красивым и сильным, как господа менвиты, нечего даже и пробовать. Зачем только Ар-Лой пытался сделать его похожим на них? Если только его оскорбляла слабость и никчёмность Ригана…

Подумав ещё немного, Риган принял половинчатое решение. Судя по голосам, на тренировочной площадке было полно народу. Он сбежал вниз по лестнице, миновал сменяющиеся караулы и спустился в подвал. Около получаса у него ушло на поиски. Нужные коробки оказались задвинуты дальше всего. Действительно, кому нужны форменные комбинезоны, когда те, кому положено их носить, удрали полным составом?

Вооружившись фонариком, он нашёл комбинезон и рубашку своего размера и переоделся, аккуратно сложив одежду То-Нора и решив вернуть её чуть позже. Льнущая к телу ткань была холодна, и Ригана пробрал озноб. Он поскорее выскочил наверх, на солнышко. Время, отведённое на тренировку, уже заканчивалось, и он подошёл к площадке не с таким страхом, какой парализовал его сначала. Риган вытер взмокшие ладони и не стал сбавлять шаг, увидев, что площадка ещё не опустела. Он бросил пару взглядов исподлобья, пытаясь оценить обстановку и не видя лиц, только фигуры, и остановился под турником. Задрав голову, Риган смотрел на перекладину на фоне светлого неба, кажущуюся недосягаемой, и всё пытался оттянуть момент своего позора. Ему казалось, что все собравшиеся так и смотрят на него, ожидая этого момента.

Наконец Риган набрался смелости и подпрыгнул, повис, ухватившись за перекладину, и даже смог один раз подтянуться. Вслед за этим руки словно онемели, мышцы живота свело, и он сорвался и плюхнулся вниз. Позади раздались смешки, и Риган замер, боясь оглянуться, только отряхивал дрожащие ладони. Нужно было уходить, но не слишком поспешно, чтобы это не было похоже на бегство. Сделать вид, что просто мимо проходил, что ли…

Позади послышались шаги.

— Помочь? — спросил Нур-Кай, появляясь перед ним. — Я думал, вы ещё в лазарете.

— Я не имею права разлёживаться, когда здоров, — ответил Риган, одновременно и обрадованный его появлением, и напуганный им. — Но как вы можете мне помочь?

— Просто. Поддержу вас. Так обычно и делается. — Нур-Кай пожал плечами и кивнул на турник: — Давайте, я подхвачу.

Подтягиваться, когда снизу поддерживают, обхватив за бёдра и помогая перенести часть веса, было ещё позорнее, чем упасть вниз, но Риган мужественно вытерпел этот позор.

— Для вас пока хватит и десяти раз, — решил Нур-Кай, помогая ему спрыгнуть на землю. Он ни о чём не спрашивал, и это нервировало. Риган кивнул и попробовал оправдаться:

— Мой господин приказал мне приходить на тренировку вместе со всеми, вот я и…

— Разумно с его стороны, — заметил Нур-Кай. — Штангу вам тяжело будет, а качать пресс на время?

Улёгшись возле специального упора на траву и закинув руки за голову в ожидании команды, Риган бегло осмотрел площадку, и на сердце у него полегчало: все уже ушли, не желая пропустить завтрак и не находя зрелище тренирующегося арзака таким уж смешным, особенно когда у него стало получаться.

— Старт! — сказал Нур-Кай, следя за временем на своём хронометре. — Восемь? — с удивлением произнёс он, когда минута истекла. Риган лежал у него под ногами, хватая ртом воздух и держась за живот. Боль залегала глубоко в мышцах, и он с трудом поднялся, пошатнулся.

— Плохо, да? — спросил он, исподлобья глядя на Нур-Кая. Тот щёлкнул крышкой хронометра и прищурился. В этом взгляде не было презрения, только досада.

— Плохо, — наконец признал Нур-Кай. — Но могло быть хуже.

— Куда уж хуже, — вздохнул Риган. — Ар-Лой будет недоволен.

Нур-Кай философски пожал плечами:

— Всё приходит со временем, вам просто нужно больше тренироваться, раз уж вашему господину взбрело в голову сделать вас сильнее.

Нур-Кай разговаривал с ним, это было странно, но ещё более странным было то, что у Ригана получалось поддерживать разговор и даже смотреть при этом в глаза.

Они помолчали; Нур-Кай не спешил уходить по своим делам, а рассматривал Ригана с любопытством, и тот не чувствовал себя вправе уйти, раз ему прямо это не позволили.

— Вы простите меня за вчерашнее, — сказал наконец Риган. — За то, что подставил вас и не послушался.

— В состоянии шока люди способны творить самые нелогичные вещи, и никто не может их осуждать, — подобрался Нур-Кай. Он как будто защищал Ригана от его собственных обвинений, но вот простил ли?

Риган умоляюще сжал руки:

— Так вы меня простили? Я не хотел ничего плохого!

— Вы просто показали, что я могу допустить ошибку, — спокойно ответил Нур-Кай, и по его тону не было понятно, винит он Ригана или просто констатирует факт. — Впрочем, это уже не первая ошибка, которую я совершил, будучи на Беллиоре.

Спрашивать Риган не рискнул, даже почтительно отвёл глаза и наткнулся на полковника Джюса, который шёл по другую сторону периметра, направляясь от леса к воротам. Полковник был чем-то обеспокоен, но Риган поскорее уткнулся взглядом в землю, чтобы Нур-Кай не решил, будто его присутствие Ригану наскучило.

— Может, попробовать приседания? — вдруг спросил Нур-Кай, и стало понятно, что он не сердится.

— Только не со штангой! — взмолился Риган, понимая, что ляжет на том же месте, где возьмёт в руки штангу.

— Да ну что вы, — сказал Нур-Кай и снова достал хронометр.

Однако приступить к задуманному они не успели: к площадке быстрым шагом приближался Ву-Инн.

— Вот ты где! — воскликнул он, увидев Ригана, и тот вспомнил, что ушёл из лазарета без спросу. — Полковник тебя ищет, марш в лазарет. Нур-Кай, он вам нужен?

Тот только молча покачал головой, и Ву-Инн сделал красноречивый жест, показывающий, что Ригану придётся плохо, если он не поторопится.

Бежать Риган не мог, но поспешил по мере сил. Следовало признать, что он провинился. Лон-Гор ругаться, конечно, не станет, не такой он человек, но он может посмотреть — не с гипнозом, а с укоризной, и вот тогда Риган точно провалится в подвал!

На полпути Риган вспомнил, что каждый шаг приближает его к Ар-Лою, и в коридоре уже бежал.

Он постучал в дверь, и на этот раз она оказалась открыта.

— Войдите, — сердито сказал Лон-Гор, и Риган переступил порог. — Вы почему ушли, хотя я вам не разрешал?

— Прошу прощения, мой полковник, я решил, что, раз здоров, то могу идти, — выпалил Риган, косясь на дверь, ведущую туда, где сейчас был Ар-Лой, и совсем не глядя на Лон-Гора, который искал что-то в шкафу.

— Здоровы вы или нет, решаю я, — отозвался Лон-Гор, закрыл шкаф и повернулся к нему.

— Виноват, — признал Риган. Сейчас ему вовсе не было жаль, напротив, он раздумывал, как бы пробраться в палату, сил на сожаление уже не осталось. — Но я правда очень хорошо себя чувствую.

— Пройдите до окна и обратно, — потребовал Лон-Гор. Его взгляд так и впился в Ригана.

Остановившись у двери, Риган подумал, что теперь-то его точно выгонят за ненадобностью, но нет.

— А сейчас прогнитесь!

С лёгкостью Риган упёрся руками в поясницу и откинулся назад, и тут что-то пошло не так. Лон-Гор успел подхватить его и вернуть в вертикальное положение, и Риган попытался было сделать вид, что всё в порядке, но гримасу боли с лица стереть не успел.

— Так, — с опасным спокойствием сказал полковник. — Сами признаетесь или сканер доставать? Где болит?

— Везде, — признался Риган, низко опустив голову.

— Что значит везде?

— Где мышцы есть, там и болит, — буркнул Риган. Он сообразил, что, несмотря на неприятности, появился шанс посмотреть, как там Ар-Лой. — Лечить будете?

— Ну не ругать же, — вздохнул Лон-Гор. — Раздевайтесь, посмотрю, что можно сделать.

Он пододвинул из угла кресло для осмотров и разложил его так, что на него стало можно улечься в полный рост.

— На спину сначала, — подсказал он. Без сканера всё же было не обойтись, и Риган уставился в потолок, пока Лон-Гор водил сканером над его животом.

— Растяжение, свежее, — сказал наконец полковник и взглянул на Ригана как-то требовательно. — Что нужно было делать, чтобы это заработать?

— Не знаю, — пробормотал Риган, оправдываясь. — Может, тащил вчера моего господина?

Лон-Гор, не доверяя сканеру, ощупал его сам, и Риган зашипел.

— Я же говорю — свежее. Что вы только что делали?

— Пресс качал, — удивился Риган. — И отжимался. Всё, как велел мне Ар-Лой.

— Поподробнее, — велел Лон-Гор, нахмурившись. — Это ещё что за экзерсисы?

Риган всё рассказал, и про тренировки, и про контрастный душ.

— Просто вас не было, поэтому вы не знаете, — добавил он. — А сегодня мне помогал Нур-Кай, когда я не мог подтянуться, и он же придумал качать пресс, а приседания я выполнить не успел, пришёл Ву-Инн. Мы пока решили без штанги, а то со штангой я…

Не дослушав, Лон-Гор подошёл к двери, открыл её и выглянул в коридор.

— Кто здесь? — спросил он. — Тей-Роа, вы? Нур-Кая ко мне, немедленно.

— Ой, — тихо сказал Риган, поняв, что натворил что-то не то.

— Вы вообще своё тело чувствовать умеете? — вопросил Лон-Гор, возвращаясь к нему. — Не понимаете, что бывают и непосильные нагрузки? Что у вас не получится сразу?

— Но Ар-Лой сказал, что…

— Плевать мне, что он сказал! С ним я ещё поговорю! Он навредил вам, а вы ему помогли. Так себя ненавидите? Или просто не умеете подумать и вовремя остановиться?

— Простите, — прошептал Риган, и Лон-Гор остановился, как будто натолкнувшись на невидимую стену.

— Да я-то здесь при чём? — сказал он, махнув рукой, и достал из шкафа баночку с какой-то мазью. — Вы сами себя наказали, сухожилия заживают больно и долго. Так что никаких упражнений, никаких тяжестей и прочего, ясно? А, Нур-Кай, это вы? Полюбуйтесь, что вы наделали.

Нур-Кай так и замер в дверях, и Ригану стало его жаль: опять допустил ошибку.

— Ну… Риган выполнял стандартный комплекс упражнений, — осторожно сказал Нур-Кай. — Мой полковник, что-то произошло?

— Растяжение сухожилий. И боль в мышцах по всему телу, я так подозреваю, но это поправимо.

Лицо Нур-Кая стало совсем несчастным.

— Мой полковник! — взмолился он. — Я же подстраховывал и помогал! Риган и так не дотягивает до нормы, и я…

— До нашей нормы! — воскликнул Лон-Гор. — Нашей! Вам не приходило в голову, что его норма может отличаться?

— Нет, — признался Нур-Кай после молчания. — Не приходило.

— Ступайте, — вздохнул Лон-Гор. — И никаких упражнений, пока я не разрешу.

— Хотите сказать, что я слабак, так и скажите! — с обидой воскликнул Риган, совсем осмелев и встревая в разговор. Его восклицание было бессмысленным: и так понятно, что он слабак, зачем же просить подтверждения? Чтобы указали ему его место?

Оба повернулись к нему.

— Готов поспорить, что в легкоатлетических упражнениях вам не будет равных, — мягко сказал Лон-Гор. — Но мы узнаем это, когда вы поправитесь.

Риган открыл рот от удивления.

— Извините, — добавил Нур-Кай, и Риган не сразу понял, что это он обращается к нему.

— Вы мне? — переспросил он. — За что я… Ничего страшного, я сам тоже должен был подумать.

Когда Нур-Кай ушёл, а Лон-Гор запер за ним дверь, Риган так и сидел, ошарашенно глядя перед собой, а потом машинально делал всё, что требовалось: переворачивался по команде и старался не охать, когда в разминаемых мышцах отзывалась гаснущая боль. Лон-Гор говорил что-то про какую-то кислоту, которая скапливается в мышечных тканях при чрезмерном напряжении, а потом дал проглотить невкусную белую таблетку.

— А ваши таблетки, те, которые я вам давал тогда? — вспомнил он.

— Ох, — подскочил Риган. — Господин забрал их себе и выдавал по одной, как и было сказано, утром и вечером. Они остались у него в кармане.

Лон-Гор выдвинул из-под стола коробку, достал одежду Ар-Лоя и нашёл блистер. Убедившись, что Риган выпил и эту таблетку, он занялся растяжением: смазал больное место мазью и даже забинтовал Ригана поперёк живота. Отпускать он его не спешил.

— Скажите, что вы вообще об этом всём думаете? — спросил он.

— О чём? — одеваясь, спросил Риган.

— Да хотя бы о том, что произошло вчера. Это оставило какой-то след?

— Да. — Риган помотал головой и сел на край кресла. — Даже не знаю. Это так странно. Теперь это кажется сном. Понятия не имею, как я ухитрился… Нет, волшебство какое-то. Как будто это был не я.

— А кто?

— Кто-то другой, сильный и смелый, не я.

Лон-Гор остановил взгляд на изумруде, который болтался у него на шее на шнурке, выбившись из ворота рубашки.

— Но ведь это были вы.

— В том-то и дело, что я и не подозревал, что на такое способен, — возразил Риган. — А оказывается, что да.

— Так вы узнали о себе кое-что новое, так? Что вы не слабый и забитый, напротив, можете взять себя в руки и выйти из ситуации с минимальными потерями, проявив при этом мужество и смекалку.

Лон-Гор говорил какие-то странные, дикие вещи, но Ригану пришлось признать, что это всё про него.

— Наверное, — не слишком уверенно согласился он. — Но всё равно слава принадлежит моему господину…

— Это ещё с какой стати? — прищурился Лон-Гор.

— Ну потому что… — Риган даже оглянулся, как будто ища ответ. — Потому что так положено? Арзаки должны трудиться, а менвиты…

— Кем положено?

Риган потерянно замолк.

— Ладно, — сжалился Лон-Гор. — Не можете ответить — не отвечайте. Как ваш настрой? Отличается от того, что было, когда вы только вернулись?

— Конечно, — закивал Риган. — Сейчас я как-то больше… больше…

— Чувствуете себя в безопасности? Увереннее?

— Так и есть, — согласился Риган. — Откуда вы знаете?

Лон-Гор улыбнулся и задумчиво коснулся его изумруда.

— Не снимайте и не теряйте, — сказал он. — Ещё что-то?

Умоляющий взгляд, брошенный на дверь палаты, не остался незамеченным.

— Полминуты, — предупредил Лон-Гор, и Риган наконец увидел своего господина.

Бледный, осунувшийся, он лежал, переодетый в пижаму, укрытый одеялом до пояса, и его оплетал добрый десяток трубок и проводков. Риган коснулся его бессильной руки и тут же отступил. Будить Ар-Лоя не хотелось.

— Он ведь поправится, да? — спросил Риган, когда они вышли.

— Но для этого потребуется время, — вздохнул Лон-Гор. — И, подозреваю, ещё кое-что.

— Что?

— Вы.

— Я? Я… О. Так вы позволите мне его навещать? Я могу чем-то помочь?

— Сейчас — нет. Но потом, когда он будет лезть на стену от безделья, думаю, ваше общество его развлечёт.

Риган просиял.

— И, если вы сейчас ничем не заняты, зайдите к полковнику Мон-Со, он хочет с вами поговорить, — добавил Лон-Гор, выпроваживая его.

Спеша исполнить поручение — или приказ? — Риган всё же приостановился в коридоре.

— Что значит — ничем не занят? — пробормотал он и оглянулся на дверь. — Он что, серьёзно спрашивает, есть ли у меня минутка поговорить с полковником? Спятить можно…

Мон-Со нашёлся в зале для совещаний, великанской комнате, где стоял стол, похожий на высокий навес. Под этим навесом установили стол, принесённый с «Диавоны», и сейчас комэск сидел за ним вместе с Ис-Келом. Они разбирали какие-то документы, наверное, приказы, накопившиеся за время работы экспедиции. Ещё на столе лежал ремень с кобурой, откуда виднелась блестящая рукоять пистолета.

Риган приблизился и поклонился.

— Вы позволите? — робко спросил он. Мон-Со он почти уже не боялся, но стоило только вспомнить, что наговорил ему, собравшись вчера умирать, как уши начинали гореть огнём.

— Садитесь, — разрешил Мон-Со, и Риган робко отодвинул стул и примостился на краешке. — Ознакомьтесь с приказом.

Он пододвинул ему лист, и Риган не поверил своим глазам.

— Что? — онемевшими губами переспросил он. — Мой полковник? Меня? Орденом Двойной звезды? Но…

— Вы собираетесь оспаривать приказы командования? — Мон-Со посмотрел на него так, что опять захотелось в подвал.

— Никак нет, — по-военному ответил Риган. — Слушаюсь.

Со стороны Ис-Кела донеслось хмыканье. Мон-Со даже не повернулся, чтобы пресечь безобразие. Он сцепил пальцы и посмотрел на Ригана, сидящего перед ним, уже иначе.

— Вы же понимаете, что заслужили эту награду? — спросил он.

— Как вам будет угодно, — пробормотал Риган, и Мон-Со мученически вздохнул.

— Вы понимаете или нет?

— Думаю, да, — признал Риган. — С вашей точки зрения, я совершил подвиг.

— Так оно и есть, — растолковал Мон-Со. — Вы спасли себя и своего пилота, проявили потрясающую собранность и личное мужество. За такое обычно и представляют к награде…

— Менвитов, — встрял Риган, пытаясь показать полковнику, что нелогичность происходящего требует объяснения, и удостоился ещё одного взгляда, который, казалось, пронзил его до печёнок.

— Всех, — поправил Мон-Со. — Теперь — всех. По крайней мере, в нашей экспедиции.

Было видно, что он старается быть терпеливым, но у него получается довольно плохо, и Риган решил было молчать и не злить его почём зря, однако...

— Без вас бы я не справился, — не сдержался он. Благодарность требовала, чтобы её выразили, пусть даже путано и невнятно. — Без ваших объяснений. Это всё равно что вы вели вертолёт, только как бы… мной.

— Решения принимали вы, — не согласился Мон-Со. — Хотите возразить?

— Нет. — Риган перевёл дух и набрался смелости. — Можно попросить вас кое о чём?

— Пожалуйста.

— Прошу вас, никому не говорите, что я вам сказал, когда… когда просил передать, что я… Ну, когда собрался умирать… Пожалуйста, можно? Особенно Ар-Лою.

Несколько секунд Мон-Со, видимо, пытался вспомнить, о чём это он.

— Не бойтесь, не скажу, — наконец пообещал он. — Я понимаю, таким не разбрасываются.

— Спасибо, — сказал Риган. На душе у него стало полегче. Пусть только Мон-Со знает его тайну. Ну или все те, кто был тогда в воздухе, канал-то, вроде, был общий… Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Кто-нибудь обязательно скажет, и тогда Ар-Лой…

— Я могу идти? — жалобно спросил он.

— Нет, — не разрешил Мон-Со и пододвинул ему второй лист. Риган вчитался, строчки от страха и волнения так и прыгали у него в глазах.

— Что значит — выдача табельного… Мой полковник!

Это восклицание вышло умоляющим. За несколько минут Риган перестал быть тем, кем себя считал, из рук уплывало всё то, за что он держался последние дни. Рабов не награждают орденами и не выдают табельное оружие. К ним применяют гипноз и считают пылью под ногами господ. Как теперь жить?

— Риган, — сказал Мон-Со, и это у него вышло почти что ласково. — Вы единственный безоружный в Ранавире. Учитывая то, что часть беллиорцев может быть агрессивна, и то, что вы уже прекрасно зарекомендовали себя как человека, способного к принятию сложных решений и спасению товарищей, мы посовещались и приняли решение выдать вам пистолет.

— Но я же…

— Но он же не умеет стрелять, — опередил Ригана Ис-Кел.

— Вот вы и научите, — парировал Мон-Со. — Отправляйтесь на площадку для стрельбы — и чтобы к вечеру он выбивал хотя бы пять из десяти.

Ис-Кел скис. Риган представил, какой будет для него обузой, и виновато опустил голову.

— Мой полковник, у меня не получится, вы же знаете, я же арзак, когда это у нас что-то получалось? — проговорил он.

— Ну и что, что арзак? — Тон Мон-Со стал нехорошим. — У вас что, физиология другая? Или скорость реакции? Хватит дурить, Риган.

— Но я же раб! — выдвинул тот последний аргумент. — Если мне дать оружие, то я стану…

— Хватит, — спокойно прервал его Мон-Со, но Риган тут же похолодел от одного только звучания его голоса. — Мне ваши с Ар-Лоем ролевые игры уже порядком надоели. Вы говорите одно, а делаете другое. Будьте любезны привести ваши слова в соответствие с делами. Мне делается тошно, когда я вижу перед собой смелого и умного человека, а он считает себя безмозглым и неумелым. Хотели снять с себя всю ответственность? Не выйдет. Вы уже отвечаете за свою жизнь и распоряжаетесь ею, а ещё ухитрились какое-то время нести ответственность за жизнь лейтенанта Ар-Лоя. Так что ступайте и учитесь тому, что вам может пригодиться.

Слушая его, Риган сидел ни жив, ни мёртв. Он и не понял, как, но пути назад не было уже давно, и это решение принял он сам.

— Слушаюсь, мой полковник, — только и сказал он.

— И если у вас возникнут какие-то вопросы или затруднения, вы всегда можете обратиться с ними ко мне, — добавил Мон-Со. — Вы свободны.

Стандартная фраза внезапно оказалась с двойным дном; не чуя ног, Риган поднялся.

— Я готов приступать к обучению, — сказал он. — Но можно мне сначала кое с кем поговорить? Это важно, а вчера я не успел…

— Через полчаса Ис-Кел будет вас ждать, — кивнул Мон-Со, взглянув на хронометр. И добавил Ригану вслед: — Спину прямо, подбородок поднять.

Просыпаться под кустом уже было привычно. Без спальника Ильсор совсем продрог и потратил несколько минут, пытаясь согреться прыжками на месте. Солнце ещё не проникало в эту часть леса, и следовало бы найти местечко потеплее, но он разгладил примятую траву и отправился дальше. Его гнала вперёд не тревога, а любопытство, даже про генерала он почти уже забыл. Опасность осталась далеко позади.

Он и не пытался ориентироваться по озарённой светом восточной части неба, а просто брёл куда глаза глядят, изредка срывая сладкие ягоды. Завтрак был так себе, но лезть в сумку за концентратом не хотелось.

Ильсор потянулся, встав на цыпочки посреди уютной полянки, и в глаза ему попал первый солнечный луч. Над головой как по команде запели птицы, зачирикали, затренькали. Беллиора была прекрасна в любой час дня, но сейчас, когда эта страна только просыпалась, эта красота казалась особенно нежной и трогательной.

На своём пути Ильсор не уставал любоваться цветами, разномастными травами, скромно прячущимися среди ветвей птичками, звонкими ручьями, которые изредка попадались под корнями огромных деревьев.

Шёл он не слишком долго, когда на его пути встретилась низина. Овраги, видимо, были в этой стране довольно часты, и Ильсор помнил, что один из таких оврагов спас их, тая в глубине выход из пещеры. Может, в этом тоже есть тайны? Но он не стал проверять, а только улыбнулся, глядя, как по дну оврага стелется сероватый туман, ещё не рассеянный лучами солнца. Он скрывал зелень, рассеивал яркий цвет. Если долго смотреть, можно было увидеть, как он колышется от ветерка, но продолжает стоять на месте. В этой картине было что-то притягательное, и Ильсор некоторое время любовался ею.

Хруст сломанной ветки разнёсся далеко, и он вскинулся, пытаясь понять, откуда донёсся звук. Ему показалось, что по ту сторону оврага мелькнула человеческая фигура. Ильсор не успел рассмотреть ни лица, ни одежды, только волосы, кажется, были чёрными, как у него. Человек скрылся в чаще, почти не прилагая никаких усилий. Впрочем, в этом лесу можно было просто отступить назад и слиться с фоном, оказаться за кустами и свисающими ветвями деревьев, которые были готовы надёжно укрыть. Особенно если одет в зелёный комбинезон.

— Эй! — наудачу окликнул Ильсор. — Не бойся! Выходи!

Его голос отразился от противоположного склона и вернулся слабым эхом, по большей части утонув в травах и тумане.

— Не хочешь — не надо, — пробормотал Ильсор и пошёл по краю оврага, огибая его, чтобы продолжить путь.

— Вы заснули! — обвиняюще сказала Энни, для верности потыкав генерала в плечо. — И всё проспали!

Моргая, Баан-Ну вскочил и первым делом проверил, на месте ли пистолет. Энни с видом превосходства села на постели и свесила ноги, чихнула от пыли и осмотрелась. Она, конечно, тоже уснула, не смогла продежурить всю ночь напролёт, но кто здесь, спрашивается, взрослый и ответственный?

— Ты тоже заснула, воительница, — парировал Баан-Ну. — Доброе утро. Надеюсь, тебя за ночь не подменили и я не разговариваю с неведомым беллиорским чудовищем.

— Вот это фантазия! — восхитилась Энни. — Вам бы книжки писать! Доброе утро.

— Мой труд «Завоевание Беллиоры», несомненно, останется в памяти потомков как величайшее свидетельство моих подвигов, — скромно заметил генерал. — Ты собиралась искать Ильсора, что же теперь разлёживаешься?

— Комод! — сердито сказала Энни. — Кто придвинул, тот и отодвигает.

Поднявшись с подушки, Баан-Ну первым делом схватился за поясницу, и Энни мысленно позлорадствовала над страданиями вынужденного союзника. Пока генерал отодвигал комод, она успела соскочить с кровати и приготовить сковородку на тот случай, если за дверью действительно окажется кто-то недобрый. За дверью никого не оказалось, только поднятые пылинки сверкали в солнечных лучах.

Положив сковородку на плечо и сжимая в другой руке нож, Энни первая спустилась по лестнице в холл и осмотрела его на предмет новых следов. Следов не было.

— Это просто замок разрушается, поэтому мы слышали шум, — сделал вывод Баан-Ну. Он стоял на площадке, но не спешил убирать пистолет, ведь они ещё не проверили кухню.

— Пусто, — сказала Энни, открыв и эту дверь. — Наверное, это и впрямь замок. Ну так что, идём отсюда? Вы всё проспали, и я вместе с вами! Ильсор наверняка ушёл уже далеко.

— Ты так и пойдёшь? — иронично спросил генерал, спускаясь по лестнице. Энни как раз присела на корточки, чтобы запихнуть сковороду в рюкзак. Куда девать нож, она не знала, наверное, придётся нести в руках.

— Это моё оружие! — возмутилась она. — Вам можно, почему мне нельзя?

— Потому что ты споткнёшься и упадёшь на лезвие, вот почему! — сердито гаркнул Баан-Ну и скрылся наверху. Он вернулся минут через пять, когда Энни, чутко прислушивающаяся к топоту наверху, уже решила, что его съели. Этой надеждой она и поделилась с генералом, когда он спустился обратно в холл.

— Зря надеешься, я великий укротитель замка, Сокрушитель Скал и всё такое прочее, — сказал Баан-Ну, не поддаваясь на её подначки. — Поворачивайся и подними руки.

Только теперь Энни рассмотрела, что у него в руках. Это был толстый крепкий ремень, к которому крепились ножны с торчащей из них рукоятью.

— Это получше твоего ножика, — не без гордости заметил Баан-Ну. — Дай его сюда, кстати, тут дырку провертеть надо.

Энни молча ждала, пока он продырявит ремень, чтобы она могла застегнуть пряжку, хотя ей не терпелось заполучить настоящее оружие.

— Где взяли? — полюбопытствовала она.

— В сундуке, — ответил Баан-Ну. — Увидел вчера вечером, когда осматривался. Хорошо, ремень никто не съел, сундук был плотно закрыт.

Энни застегнула ремень и выхватила кинжал из ножен, с восхищением рассматривая.

— Спасибо, — сказала она и убрала бесполезный нож в рюкзак. — Вот теперь я готова к подвигам и приключениям. Кстати, вы в курсе, что в этом замке жил Людоед?

— Да ты что?! — ужаснулся Баан-Ну. Похоже, она его напугала, и он озирался, пока они шли через двор и пересекали ров по подъёмному мосту.

— Самый настоящий, — кивнула Энни. — Между прочим, он едва не сожрал мою сестру, но его успели убить.

— Расскажи! — загорелся генерал.

— А в книжку вставите? — строго спросила Энни.

— Сюжет про двух сестёр, дев-воительниц? Да запросто! — пообещал Баан-Ну. — Это же аллюзия на нашу мифологию, менвиты такое любят. Напишу всё как есть, даже то, что вторая сестра была вооружена Великой Волшебной Сковородой!

И он захохотал, оглянувшись на Энни и увидев возмущённое и обиженное выражение на её лице.

— А вот ничего и не расскажу, — надулась Энни. Этот негодяй ещё смеет над ней смеяться! Стоило бы добраться до пистолетов, которые прятал Фред, вот тут-то они были бы на равных! Недаром мистер Кольт говорил…

Следующие полчаса, которые они шли по лесу, генерал уговаривал её сменить гнев на милость и в конце концов обиделся сам. Энни ещё с час боролась с жалостью и на привале выложила всё как на духу: и про Элли и Тотошку, и похищение, и схватку с Людоедом. Никаких имён она больше не упоминала, ограничиваясь кратким «друзья». Генерал расцветал на глазах, слушая её повествование.

Когда тема была исчерпана, Энни наконец-то осмотрелась.

— Мы правильно идём? — спросила она.

— Мы идём той дорогой, какой он, предположительно, мог пойти, — растолковал Баан-Ну. — Вот ты бы стала пробираться через чащу, когда рядом есть прогалина?

— Нет, — призналась Энни. Она старалась смотреть по сторонам в поисках хоть каких-то следов, но тщетно было искать в буйстве зелени обрывок зелёного комбинезона.

— И почему вы заставляли арзаков носить зелёное? — с досадой воскликнула она. В глазах у неё так и рябило. — Не нашли других цветов?

— Кто же мог подумать, — оправдывался Баан-Ну. — Зелёный — цвет, внушающий чувство безопасности. Какая опасность может исходить от раба? А все другие яркие цвета оставлены менвитам, особенно красный, цвет крови, символ доблести.

— Хороша доблесть — обижать слабых, — пробормотала Энни с тем расчётом, чтобы он услышал. Баан-Ну промолчал.

Утро уже вступило в свои права, становилось всё теплее, солнце поднималось выше. Они с генералом наткнулись на ручей, от воды сводило зубы, но после сладких ягод и концентрата, похожего на фруктовое пюре, хотелось пить.

— Не догадался поискать флягу, — вздохнул Баан-Ну.

— Тут много ручьёв, — сказала Энни.

— Ага, это так же, как с едой. Когда ты идёшь по дороге, рви, что хочешь, а когда заперта в замке?

Энни пришлось признать его правоту.

Они шли и шли, солнце оказалось почти что над головами и проникало сквозь листву деревьев, жаля траву огненными лучами.

— Мы точно правильно идём? — спросила Энни, когда они сели отдохнуть под раскидистый дуб. Она уже несколько раз отставала от Баан-Ну и пыталась поговорить с птицами или зверями, но то ли её не признавали, то ли опасались генерала, но никто не стал с ней заговаривать. Это тревожило Энни всё сильней, и хотя им больше не попадались страшные осенние полосы, она никак не могла успокоиться. Помимо этого, она всё больше убеждалась, что они ищут иголку в стоге сена. Ильсор мог свернуть с прогалины в любой момент, в любую сторону, и они с генералом были обречены на неудачу.

Энни нашла ореховый куст и, набрав орехов, теперь сражалась с ними, пытаясь расколоть. Обычно Анна Смит пользовалась специальными клещами, но сейчас у Энни был только нож. Посмотрев на её мучения, Баан-Ну раздавил скорлупки в пальцах и взамен потребовал себе половину добычи. Энни согласилась, очистила орехи и положила свою долю в карман платья.

— Мы заблудимся, — заикнулась она, когда время перевалило за полдень. Они с генералом остановились перед густыми зарослями. Над кустами возвышались суровые тёмные деревья, укрывая их сверху своими ветками.

— Кто тут местный, я или ты? — проворчал Баан-Ну.

— Мы туда не пойдём, — сказала Энни. — Вряд ли Ильсор пошёл через чащу, скорее, поискал другую дорогу.

— Пойдём, — сказал Баан-Ну, пристально глядя на что-то в стороне. — Смотри.

Энни присмотрелась, а когда увидела, ахнула и подбежала поближе. На колючих ветвях куста висел небольшой клочок светло-зелёной ткани.

— Это от рубашки, наверное, разорвал рукав, — тихо сказал Баан-Ну и, запустив руку в заросли, снял клочок с ветки. Энни с ревностью посмотрела, как он прячет его в карман. — А вот тут и кусты немного раздались в стороны, как будто были раздвинуты. Идём.

Энни посмотрела на колючки, и ей стало плохо, она сообразила, что от платья ничего не останется, а кусты издерут кожу в кровь. Но что делать, если Ильсор пошёл именно туда? Если он наверняка уже изранен колючками?

— Зачем же он туда пошел? — простонала Энни с досадой. — Не нашёл другой дороги!

Она только было собралась шагнуть в куст и приготовилась терпеть боль, но тут генерал схватил её за плечо и остановил.

— Нечего жертвовать собой и страдать, — сказал он и достал пистолет. — Конец вам, кусты!

— А если Ильсор там, за зарослями? — встревожилась Энни, сама хватая его за руку. — Его не заденет?

— Я поставил на самую маленькую мощность, — успокоил её Баан-Ну. — Луч далеко не достанет.

Но у него мало что получилось. Срезанные ветки не попадали на землю, а остались на месте, ведь их удерживали другие ветки, с которыми они перепутались и сплелись. Пришлось оттаскивать их в сторону голыми руками. Баан-Ну выдёргивал ветки по одной, а Энни подхватывала и относила в сторону.

— И как он тут проскользнул? — удивился Баан-Ну, когда они сделали небольшой проход и пролезли в глубь. — Но он тут, несомненно, был.

— Может, просто проходил мимо? — спросила Энни и попыталась вытащить из пальца занозу.

— Да нет же, лоскут был несколько в глубине, да и кусты явно раздвигали, — парировал Баан-Ну. — Ладно, идём, держись за мной.

Энни оглянулась бы на просвет, который остался позади, но боялась повернуть голову: кусты непременно вцепились бы ей в волосы при малейшем лишнем движении и расцарапали бы лицо.

Виллина сидела на троне и вязала. Жёлтые нити тянулись из стоящей перед ней корзины к мелькающим спицам. Стелла знала за Виллиной эту маленькую слабость, но всё равно улыбнулась, такой она была милой.

— Доброе утро, дорогая Виллина! — сказала она и присела в реверансе.

— Ой! — подпрыгнула Виллина и подслеповато посмотрела на неё через очки. — Я тебя и не заметила, петли считаю. Что случилось? Обычно ты наносишь мне визиты только по…

Виллина повнимательнее посмотрела на неё, бросила вязание в корзину и спустилась со своего трона.

— Рассказывай, — попросила она, подходя к стоящему неподалёку столу и отодвигая для гостьи стул. Сама она села рядом со Стеллой. — Арахна вернулась и заключила союз с пришельцами? Урфин Джюс опять захватил власть? Или подземные короли…

В тронном зале они были одни, но Стелла всё равно понизила голос.

— Магия Гуррикапа исчезает, — коротко сказала она. — Волшебная страна погружается в осень, Урфин подозревает, что птицы и звери теряют дар речи, это я ещё не проверяла. Сразу от Марранов отправилась к тебе.

— Постой, — нахмурилась Виллина, — но почему Марраны?

Стелла рассказала ей про вчерашнее происшествие и про легенду, которую она услышала сегодня утром. На середине рассказа Виллина достала из складок платья свою волшебную книгу, и теперь между феями на столе лежал огромный фолиант с мелькающими по приказу Виллины страницами.

— «Пришельцы»… — бормотала правительница Жёлтой страны. — «Полосы»… «печать»… Всё не то. Стелла, что же мы будем делать?

— Хотели отсидеться — не выйдет, — ответила ей та. — Если не будет Волшебной страны, куда мы пойдём? Что будет с остальными? С жителями? Сюда же запросто доберутся люди из Большого мира…

— Ты тогда могла бы улететь… — начала Виллина и осеклась. — Впрочем, это не моё дело.

— Действительно. — Стелла вежливо улыбнулась, но слова Виллины её задели. — Кто ещё знает?

— Знаю я, потому что посмотрела слово «пришельцы», — объяснила Виллина. — И будет знать вся Волшебная страна, если ты… Впрочем, это действительно не моё дело. Перейдём к печати. Что она собой представляет?

— Понятия не имею. Я как раз отправляюсь искать то место, где она была, — сказала Стелла. — Но сначала к тебе, чтобы ты имела представление о происходящем.

Виллина поднялась, закрывая и уменьшая фолиант.

— Я отправлю с тобой нескольких… — начала она, но Стелла прервала её:

— Не надо, они не умеют перемещаться в пространстве, им придётся ходить пешком, и у них нет чар. Оставайся за главную, Виллина, а я буду искать.

— Сообщить в Изумрудный город?

Стелла подумала.

— Пока не надо, — сказала она. — Мы только зря поднимем панику, пойдут слухи, один другого страшней. А у нас пока только проблема, а не её решение. Когда найду место печати, будем думать, что с ним делать и где искать печать.

— Мы не сможем починить магию Гуррикапа, — предупредила Виллина, но Стелла знала это и так.

— А если мы вообще ничего не сможем сделать? — возразила она. — Об этом ты думаешь? О том, что Волшебная страна не вечна, как бы Гуррикап ни хотел обратного?

Он взмахнула волшебной палочкой. Виллина, поджав губы, смотрела, как изменяется лёгкое розовое платье её собеседницы, материал становится грубым и плотным.

— Что это такое? — спросила она.

— Так одеваются пришельцы, — пояснила Стелла, осматривая розовый комбинезон, сотворённый из платья, и чёрные ботинки, в которые превратились её туфельки. — Те из пришельцев, которые арзаки. Подсмотрела у них, не в платье же бегать по лесам. Прощай, Виллина, вдруг больше не увидимся.

— Что это значит?! — ахнула Виллина. — Стелла, ты что задумала?!

— Там же граница миров, ты полагаешь, оттуда легко будет вернуться? — пояснила Стелла, стараясь говорить спокойно, хотя её голос начинал дрожать. — Если я не вернусь, передай… Просто скажи «спасибо» от меня, ладно?

И она, презрев правила приличия, исчезла прямо из тронного зала.

— Лагерь! — воскликнул Эйгард, завидев знакомый ельник. — Вон, смотри, наша речка!

Мевир, запыхавшись, догнал его. Они шли весь вчерашний день, заблудились два или три раза, но всё же ухитрились прийти назад правильно.

— Да, нужно на другой берег, — сказал Мевир. — Помнишь, мы же переходили её вброд где-то выше по течению?

— Холодная, — сказал Эйгард и неуверенно оглянулся на притихший за их спинами лес. После того, как они увидели в этом лесу нечто, чего не смогли объяснить, а потом потеряли Ильсора, который ушёл, ведомый говорящим львом, они приняли решение возвращаться и шли, постоянно оглядываясь, а ночью спали, сменяя друг друга. Змея тумана больше не появлялась, но им и не хотелось проверять, на что она способна при встрече с теми, кем можно поживиться.

Выбора не оставалось.

— Раздевайся, — скомандовал Мевир и запрыгал на одной ноге, расшнуровывая ботинок. — Деваться некуда, не идти же к броду.

Эйгард с подозрением смотрел на противоположный берег. Они с Мевиром устали и проголодались, на том берегу ждало тепло и поджаренные на углях беллиорские корнеплоды, но что если нет?

— Слышишь, тихо как? — прошептал он, подняв руку. — Ты уверен, что там всё нормально?

— Ведь Ильсор велел сидеть тихо, — напомнил Мевир. — Ну ты идёшь или нет?

Он уже разделся и, подняв одежду и обувь повыше, приготовился лезть в воду. Эйгард последовал его примеру. Оба они думали об одном: что если лесного лагеря уже нет?

— Да что там могло случиться? — проговорил Мевир, отталкиваясь ногами от дна и пускаясь вплавь. — Давай, держись за мной.

— Эта страшная вещь…

— Нам, может, почудилось, — отозвался Мевир и загрёб воду так, чтобы плеснуть в Эйгарда, который держался позади. Оба они знали, что им не почудилось, но обманывать себя было легче.

На другой берег они выбрались легко, несколько минут потратили на то, чтобы обсохнуть под тёплым ветерком и перестать стучать зубами, а потом оделись и поспешили в ельник.

— Нам туда, — указал Мевир. — Пойдём скорее.

— Только тихо, — прошептал Эйгард, удерживая его. — Не лети, как угорелый. Вдруг что…

Они спрятались за кустами и посмотрели на полянку, на которой расположились лагерем оставшиеся. Тянуло запахом дыма, навес был на прежнем месте. У костра сидели двое, Рини и Иоле. Рини размешивал что-то в котелке, Иоле вертел в руках половник.

Эйгард выскочил из кустов, перепугав обоих. Рини вскочил, схватившись было за нож, Иоле замер на месте, но оба тут же узнали Эйгарда и кинулись обниматься. Мевир вышел на полянку следом, радуясь тому, что всё в порядке.

— Где остальные-то? — спросил он, когда с бурными приветствиями было покончено.

— Кто где. — Иоле махнул половником, который даже во время объятий не выпустил из рук. — Хворост, ягоды, вода, грибы. А я тут Рини помогаю. Стоп, а где Ильсор? Вы что, его бросили?

— Мы его не бросили, а передали, — пояснил Мевир, всё ещё не отпуская Рини. — Мы шли за ним тихо-тихо, а потом он встретил доброго говорящего льва и ушёл с ним.

— Доброго говорящего льва? — переспросил Иоле. — И вы его так и отпустили?

— Ну… — Эйгард и Мевир переглянулись и вздохнули. — Мы просто отстали и потерялись. Мы виноваты. Ругайте.

— Вам доверили самое драгоценное, что… — вспыхнул было Иоле, но Эйгард остановил его:

— Во-первых, мы уверены, что он в безопасности. Во-вторых, мы видели кое-что, о чём вы должны знать! У вас тут не происходило ничего странного?

Теперь переглянулись Иоле и Рини.

— Ну, если не считать того, что док отправился спасать Ар-Лоя, которого беллиорцы шарахнули по голове и которого к тому времени уже спасал Риган, — сказал Рини. Его перебил Иоле:

— Ригану пришлось управлять вертолётом, представляете? И он его поднял, долетел от южных гор и посадил прямо во дворе! Ар-Лой был без сознания и никак ему не помогал, только Мон-Со подсказывал по радиосвязи. Нам Лин-То всё вчера вечером рассказал, он сам всё видел!

Мевир так и открыл рот от изумления: он тоже был техником, но не рискнул бы сесть за штурвал без подготовки. Да что там, никто не рискнул бы. А Риган… Риган, которого многие вспоминали с жалостью, а некоторые — с неприязнью…

— А вы-то про что говорите? — не вытерпел Иоле.

Эйгард и Мевир рассказали им про змею тумана.

— Она была как будто живая! — размахивая руками, закончил Эйгард. — И нам стало так страшно, что мы вцепились друг в друга и не спали полночи!

Судя по лицам, Иоле и Рини не слишком им верили, но постепенно ими овладевало понимание, что на чужой планете возможно всё.

— Вот мы и хотим спросить: не видели ли вы чего-то похожего, пока нас не было? — уточнил Мевир.

— Нет… — тихо ответил Рини, судя по всему, представив это то ли явление, то ли существо. — Ничего не было. Правда, Зотен говорил, что там, дальше по тропинке, которая ведёт к полю, деревья стали желтеть, но ведь они и у нас листву сбрасывают, наверное, в этом нет ничего…

Позади них отчётливо что-то хрустнуло, и все четверо, подпрыгнув, уставились на кусты, прикрывающие поляну с двух сторон.

— Что там? — шёпотом спросил Иоле.

— Эй, парни, это вы там? — громко позвал Рини. — Нечего дурить, вылезайте!

Ему никто не ответил, только кусты зашуршали сильнее, и Мевир почувствовал, как ему становится холодно.

— Да ладно вам! — рассердился Иоле и решительно направился к кустам. — Пошутили и хватит! Наверняка подслушали про живой туман, и теперь…

Ветви разлетелись в стороны.

— Мамочки, — обречённо сказал Иоле. У Мевира душа ушла в пятки, когда он увидел, что на поляну шагнул Ман-Ра.

В первую секунду он хотел верить, что это сон, но ничего не вышло, Ман-Ра был реален. За спиной он нёс рюкзак, а в руках — ружьё, стреляющее ампулами со снотворным, и оно было направлено Иоле прямо в грудь. Лицо Ман-Ра не выражало ничего, кроме презрительного торжества, и Мевир почувствовал, как у него за плечом цепенеет Эйгард.

— Ты, брось нож, — приказал Ман-Ра, указывая ружьём на Рини. Тот покорно разжал руку, и кухонный нож плюхнулся прямо в котелок с выкипающей похлёбкой.

Мевир знал, что нужно что-то сделать: наброситься на Ман-Ра, закрыть собой Иоле, закричать, в конце концов…

— Сколько зарядов? — почти не разжимая губ, спросил он.

— Четырнадцать, — выдохнул Эйгард.

— Есть шанс, — тихо ответил Рини.

Они стояли немного в отдалении, и Ман-Ра вряд ли слышал их шёпот. Мысли путались у Мевира в голове, он забыл, что собирался кричать и звать на помощь, сам оцепенел, ожидая неотвратимого гипнотического взгляда. И он не заставил себя ждать.

— Попались, — усмехнулся Ман-Ра. — Смотри мне в глаза, повинуйся, раб!

Приказывал он, глядя на Иоле, но Мевир знал, что скоро очередь дойдёт и до него, и он превратится в покорную игрушку, какой был раньше. Гнев, боль и отчаяние сдавили ему горло, и он дёрнулся вперёд, чтобы хотя бы дать время убежать Рини и Эйгарду, но не успел.

Что-то сверкнуло, Ман-Ра с криком отшатнулся, но ружьё не выронил. Мевир сообразил, прыжком оказался рядом с ним, повис у него на руке, пытаясь разжать хватку. Ман-Ра стряхнул его, но уже подбежали Рини и Эйгард. Четверо против одного — как быстро он их разбросает?

— На помощь! — заорал Мевир во всё горло, поднимаясь с земли. — Караул! Беда!

Он хотел снова накинуться на Ман-Ра и драться за свою свободу до последнего, но в этом уже не было необходимости. Ман-Ра стоял, чуть наклонившись после того, как отбросил Эйгарда, и белый, как мел, Рини прижимал лезвие ножа к его горлу. Иоле снова взял наизготовку половник, а Эйгард успел подхватить с земли палку.

— Брось ружьё, — не своим голосом приказал Рини. Они смотрели друг другу в глаза; нос у Ман-Ра медленно распухал, и струйка крови сползла на губы.

— Повинуйся мне, раб, — попробовал он снова.

— Ружьё! — прохрипел Рини. — И подними руки.

— Я велел тебе бросить нож! Почему ты не слушаешься?

— Потому что не хочу, — сквозь зубы произнёс Рини. — И у хорошего повара всегда под рукой несколько разных ножей, если ты не знал.

Мевиру надоело ждать, он выхватил ружьё сам и взял Ман-Ра на мушку. Эйгард же поднырнул Ман-Ра под руку и вытащил пистолет у него из кобуры.

— Кто ещё с тобой? — спросил Мевир. — У меня на них зарядов хватит?

— Никого, — ответил Ман-Ра, переводя взгляд на него. — Повинуйся мне, раб!

— Запомни, — прорычал Мевир, тыча ему ружьём в окровавленное лицо, — я свободный человек, а раб — это ты! И не беси меня! Я страшен в гневе!

В глазах Ман-Ра постепенно проступало понимание — и ужас.

Позади раздался запоздалый топот, и Мевир, на секунду оглянувшись, увидел подбегающих Зотена, Норона и Кертри. С другой стороны выскочил Эш, не выпускавший из рук кастрюлю, доверху полную грибов. Лес шумел ещё, раздавались восклицания, подбегающие арзаки хватали всё, что могло пригодиться как оружие.

— Спокойно, парни, мы его взяли, — не отрывая взгляда от Ман-Ра, обрадовал их Рини. — Он говорит, что один.

— Ох, как это я его… — ошарашенно проговорил Иоле, едва приходя в себя. Половник он держал вертикально, как свечку.

Ригана непременно надо было поддержать. Урфин с почтительного расстояния наблюдал, как тот, сбиваясь, извиняется за вчерашнее перед штурманом, а потом, едва дождавшись, пока Кау-Рук заверит, что всё в порядке, утащил Ригана завтракать.

— Я пойду с тобой, ладно? — спросил он в опустевшей столовой, где только Тей-Роа и Вас-Лан гремели посудой, собирая её, чтобы помыть.

— Со мной? — переспросил Риган.

— Меня назначили полковником, — вздохнул Урфин, присматриваясь к бедовому парню. — Но какой из меня полковник? Ничего не умею из того, что остальные умеют, и стрелять тоже. Вот, хорошая возможность научиться. Ну, — подмигнул он, — горечь поражения разделим на двоих. У тебя опыта нет, меня глаза иногда подводят…

Он лгал, видел он очень хорошо, как и в молодости, зрение его с годами не слабело, но Ригану, который явно приободрился, об этом знать не следовало. Главное, что парень будет не один, ему не придётся робеть перед Ис-Келом. Урфин не сомневался в том, что Ис-Кел сумеет научить, но как он поведёт себя при этом? Впрочем, кажется, это в его присутствии Мон-Со объявил Ригану о свободе… Проблема в том, как это воспринял Ис-Кел. Ничего, когда Риган будет выбивать десять из десяти, на него посмотрят совсем иначе. Да и в присутствии Урфина…

Они уже направились в обход замка, чтобы попасть на площадку для стрельбы, устроенную подальше от людей и строений, как вдруг их нагнал Лин-То. Как-то так вышло, что он был почти бессменным дежурным у передатчика, и Урфин не спрашивал, о чём он разговаривает с лесным лагерем, когда никого нет рядом. Первоначальный интерес менвитов к сбежавшим арзакам сменился прохладцей, они как будто выдерживали паузу. Урфин знал, что людям свойственно вычёркивать из своей картины мира то, что ей противоречит, и закрывать глаза на очевидное, может, и рамерийцам тоже? Арзаки раздражали менвитов своей нелогичностью, и стремление бывших господ забыть о досадной помехе можно было понять. С тем большей надеждой Урфин посматривал на Лин-То и некоторых других, которым было не лень и не противно спросить, всё ли нормально в лесу и нет ли какой опасности. Была горькая ирония в том, что люди, которые могли бы стать защитниками, стали поработителями. Впрочем, как показывала практика, арзаки и сами могли себя защитить…

— Мой полковник! — воскликнул Лин-То. — Лес вызывает командование, вы оказались ближе всех…

Урфин сообразил: Кау-Рука носит неизвестно где, Мон-Со и Лон-Гор в замке.

— Иду, — сказал он. — Риган, если хотите, идите без меня, а если не хотите, то дождитесь.

Риган бросил испуганный взгляд на площадку для стрельбы и остался на месте.

— Полковник Джюс слушает, — сказал Урфин, надев наушники. С инопланетной техникой он уже немного разобрался, по крайней мере, видел, что как работает. Другое дело, что в лесном лагере о нём знали только понаслышке и не могли быть уверенными, что он, ставленник генерала, не причинит вреда. Разве только Лон-Гор успел дать ему рекомендацию…

— Мой полковник! — дисциплинированно отозвался арзак на другом конце. — Меня зовут Зотен, и у нас тут проблема. То есть проблема уже не у нас, но мы хотели бы запросить совета, потому что ситуация сложная.

— Что случилось? — подобрался Урфин. Он успел подумать и про катаклизм, и про внутренний раскол лагеря, но Зотен ответил просто:

— Ман-Ра.

— Добрался-таки, паршивец! — сквозь зубы проговорил Урфин. Зотен услышал.

— Я с вами согласен, — ответил он. Урфин уловил в его голосе смех.

— Что произошло? — спросил он. — Что он вам сделал?

— Нам — почти ничего, — сдержанно сказал Зотен.

— Так где он сейчас? — Урфин едва не подпрыгивал от нетерпения.

— Под прицелом, — искренне ответил Зотен. — То есть под деревом. Сидит с холодным компрессом. Иоле ему нос расквасил половником. А Мевир целится в него из ружья со снотворным, так что, если он дёрнется, то спать будет долго и сладко.

— Так ему и надо! — возликовал Урфин и опомнился. — Стойте-стойте, не надо его усыплять! Лучше дайте мне поговорить с этим молодцом.

— Приём, — спустя минуту раздался в наушниках гнусавый голос. Судя по всему, сил этот Иоле не пожалел. — Мой полковник, пожалуйста, скажите им, чтобы они меня не убивали!

— Ман-Ра, вы идиот! — от души приложил Урфин. — Судите по себе, да?

— Тут одного едва остановили, — пожаловался Ман-Ра, и Урфин слышал за его жалобами и бравадой одновременно настоящий страх. — И они ударили меня! По лицу!

— Пара синяков и расквашенный нос — меньшее, что вы заслужили, — сурово сказал Урфин. — Вы были неправы, Ман-Ра. Впрочем, вы понимаете только язык силы, что с вас взять.

— Скажите, чтобы они меня отпустили! — попросил Ман-Ра.

— Я думаю, они с радостью дадут вам пинка под зад, чтобы вы летели далеко и подольше не показывались им на глаза. Впрочем, арзаки сами решат, как с вами поступить.

Урфин не сомневался, что ничего они не сделают, не такие они люди, чтобы хладнокровно мстить. Ударить от страха могут, а вот специально — вряд ли.

— Сделаете так, как они вам скажут, ясно?

— Ясно, — убито ответил Ман-Ра.

В наушниках снова возник Зотен.

— Мой полковник, я думаю, что нам следует отправить его обратно в Ранавир, — сказал он. — И немедля. Кровь мы остановили, он в порядке.

— Согласен с вами, — ответил Урфин. — Проверьте, не потерял ли он свой изумруд, и гоните в шею.

На заднем плане послышались голоса; судя по тону, кто-то ругался.

— Изумруд у него есть, — доложил Зотен. — Но ружьё и пистолет мы ему не вернём.

— И передайте ему, чтобы поторапливался, — добавил Урфин, и через некоторое время Зотен облегчённо вздохнул:

— Ушёл. Я надеюсь, не затаил злобы и не станет прятаться в округе. Мой полковник, вы уверены, что это всё же хорошая идея?

Урфину понравилось, что арзаки размышляют над его советом, а не относятся бездумно, как менвиты.

— Думаю, да, — сказал он, глядя на небо, на которое набежали облака, скрывшие солнце. — Не расставайтесь с изумрудами ни в коем случае.

— Понял, — серьёзно ответил Зотен. — Спасибо за помощь, мой полковник. Я должен идти. Там у нас Эйгард плачет.

Риган не собирался идти на обед вместе со всеми, он взял привычку пробираться на кухню после обеда и есть то, что осталось, но Урфин Джюс, который после трёхчасового урока стрельбы не отходил от него ни на шаг, точно бы этого не позволил.

Ис-Кел оказался хорошим учителем, и вскоре Риган уже без опаски держал в руке пистолет. Когда перешли непосредственно к стрельбе из тренировочного пистолета, Риган и совсем воспрял духом: полковника в самом деле подводили глаза. Он выбивал пять из десяти, Риган — семь. Даже Ис-Келу, который точно поражал мишени из положения стоя, лёжа, с бедра, через плечо и в прыжке, не было причин кривиться от его промахов: каждый промах компенсировался с лихвой. Когда он решил, что пока что хватит, Риган с ужасом понял, что ему понравилось и что он ждёт вечернего урока.

— Теперь незачем, — сказал Урфин, вторя его мыслям про кухню. Он увязался за Риганом, когда тот пошёл осматривать «четвёрку», отогнанную на место.

— Незачем? — отозвался Риган, увлечённый осмотром нескольких вмятин на боках вертолёта и разбитого стекла. Чинить всё это предстояло ему.

— Незачем прятаться, на обед пойдём вместе со всеми.

Урфин не мог не заметить, как Риган вздрогнул, и тот сделал вид, что просто поёжился от налетевшего прохладного ветерка. Стоя на трапе, прислонённом к вертолёту, Риган посмотрел на лес, посреди которого желтело пятно — так странные полосы выглядели с земли.

— Да, мой полковник, — сказал он и заглянул в кабину. Кровь уже кто-то смыл, и правильно сделал, следы дурных происшествий нужно было убирать сразу, а то вдруг ещё повторятся…

В столовой он постарался держаться поближе к Урфину, хотя понимал, что они оба здесь по сути чужие. Все собрались, но обед ещё не начинался, и только когда Кау-Рук поднялся со своего места, привлекая всеобщее внимание, Риган сообразил, что видел только приказ о награждении, а сам орден — ещё нет. Бежать было поздно, хотя он с удовольствием распахнул бы простые двустворчатые двери и вылетел бы в летний день подальше от всеобщего внимания и от той судьбы, которой старался избежать, но не избежал и уже находил в этом удовольствие. Собственная радость пугала его, и он уставился в пустую тарелку перед собой. Он не поднимал взгляд всё время, пока командир экспедиции расписывал его заслуги, и даже когда пришлось встать и пройти мимо длинных столов, чтобы встать рядом с ним, ни на кого не смотрел.

Орден Двойной звезды был вышитой алыми нитями аппликацией, которую потом предстояло пришить, и на груди у Ригана, пришпиленный парой булавок к зелёному комбинезону, казался открытой раной. Так же, не поднимая глаз, сказав только короткое «спасибо», потому что от волнения забыл все слова, Риган вернулся на своё место, накрыв орден ладонью, словно зажимал рану. Прямо под ладонью билось сердце.

Двойная звезда — обе четырёхлучевые, одна побольше и рядом с ней поменьше, — командование наверняка умирало со смеху, выбирая орден!

Солнечные лучи наискось падали из расположенных в верхней части стены больших кухонных окон, и Ниле счастливо жмурился, когда наклонялся вперёд и они грели ему нос и слепили глаза. Разговор выходил увлекательным, и на краткие минуты Ниле даже забывал о том, что сегодня ранним утром проводил Найдана в неведомую Фиолетовую страну. Они обнялись перед входом в комнату сторожа, через которую проходили все входящие в город или выходящие из него, и с тех пор тревога и тоска засела у него в груди.

Мастер Балуоль вполне оправдал доверие, которым Ниле заочно к нему проникся. Судя по лицам Айтерна, Тоци и Ледо, с которыми они слушали рассказ мастера, те тоже поверили и зауважали с первой же минуты.

— Мыши? — Тоци не поверил своим ушам и перебил мастера. — Грызуны?

— Да, — не без гордости сказал Балуоль. — До сих пор считаю это вершиной своего мастерства. Более мне не доводилось сочинять ничего подобного. И заметьте, никто не раскусил уловку, они выглядели совсем как настоящие, хотя были из паштета. Впрочем, никто особенно не рвался рассматривать и пробовать.

— И хитёр же был ваш диктатор! — восхитился Ледо, отрываясь от толстенной поваренной книги, которую медленно перелистывал. — Вот странно, а я всё здесь понимаю, как будто написано на нашем языке… — Он запнулся. — То есть на менвитском.

Повисла неловкая пауза, а потом двери кухни отворились, и помощница Балуоля, кухарка Рина, поставила на пол у входа тяжёлую корзину грибов.

— Прислали только что, — сказала она и выпрямилась, вытирая руки о передник. — Волшебство, значит, и так работает, мастер Ледо.

Никто из арзаков не удивился слову «волшебство», и Ниле с тайным восторгом понял, что они уже заранее были готовы принять то, что страна не обыкновенная. Это объясняло и живую куклу на троне, и внезапное овладение чужим языком… Он отнял книгу у Ледо и пододвинул к себе.

— Итак, прежде чем мы приступим, — сказал он, — нужно понять различия между беллиорской кухней и рамерийской.

— Продукты, это самое верное, — сказал Балуоль, тоже склоняясь над книгой.

— Конечно, — подхватила Рина. — Что же ещё?

Вошла вторая помощница, Хильда, поставила на стол туесок с земляникой, на который тут же с предвкушением покосился Тоци.

— Настроение, — предположила она.

— Настроение вряд ли, — парировал Ниле. — Чувства у нас одинаковые: грусть, радость… Другое дело, что изобразить их можно разными способами у вас и у нас. — Он снова наугад перелистнул книгу. — Главное — выяснить примерные свойства беллиорских продуктов и найти соответствие им на Рамерии. Фактически мы имеем дело с переводом с рамерийского кулинарного на беллиорский и наоборот.

— Рискнёте? — сощурился Балуоль.

— Я — спец по десертам, — сразу объявил Тоци, то и дело поглядывая на землянику. — Мастер Балуоль, как бы вы изобразили нежность?

— С примесью грусти, — не сдержался Ниле и встретил сочувствующие взгляды товарищей.

— Ну… — задумался Балуоль. — Мне кажется, нужен заварной крем, а ещё желе и сироп…

Проходить большие расстояния было не в новинку, но на этот раз Солдон чувствовал непривычную усталость. Они как раз остановились там, где начинался подъём на гору, и отдыхали перед тем, как полезть наверх.

Фоле сосредоточенно вязал на верёвке узелки, Лиар пытался измерить высоту горы, положив на ровное место лазерный угломер. Сняв показания, он записал данные в блокнот и занялся подсчётами.

— Надо в карте поправить, — сказал он наконец. — Прежние данные неверны, она ниже, чем мы думали.

— Как это ниже? — возмутился Шойн. — Я, по-твоему, считать не умею?

Завязался спор. Солдон слушал его вполуха, больше занятый тем, что делает Бу-Сан. Тот походил по окрестностям, по колено утопая в траве, осмотрел местность, с сомнением посмотрел на гору и наконец сел рядом с Солдоном.

— Вы выглядите усталым, — вежливо сказал он. — Нам, наверное, не стоило вставать в такую рань?..

Солдон пожал плечами:

— В любом случае будем отдыхать во время подъёма, — сказал он. — Что вы рассчитываете найти на той стороне?

— Думаю, нам не следует перебираться за горный хребет, — с осторожностью заметил Бу-Сан. — Максимум, что мы можем, это взглянуть на него и пустыню сверху. Ведь в случае опасности мы не сможем позвать на помощь, и…

— Знаю, — прервал его Солдон. — Я с вами согласен.

У него заныло сердце: горы напоминали полузабытую родину.

— В любом случае, это не ваша и не моя специализация, — добавил он. — Но вот Лиар может вцепиться в эти горы…

— Да, карстовые разломы мне нравятся гораздо больше, — заметил Бу-Сан.

— В них можно купаться, когда там подходящее наполнение и температура, — развеселившись, фыркнул Солдон и оглянулся: спор грозил перерасти в драку. — Наш темперамент ужасен для вас, да? Поэтому вы нас боитесь?

— Я вас не боюсь, — заверил Бу-Сан.

— Ну, это вы не боитесь, а другие? — вздохнул Солдон и соскочил с камня. — Эй, хватит, разошлись оба! Сейчас я сам измерю и посчитаю!

Пока он измерял и считал, парни сопели у него за плечом. Солдон получил тот же результат, что и Лиар.

— Мы находимся слишком близко, угломер может не различать такую резкую перспективу, — сказал Бу-Сан. — У меня предложение: так как это южные горы, тень от горы пройдёт по равнине. Предлагаю измерить её и убедиться ещё раз.

— Мне нравится, — сказал Лиар и нервно зачесал волосы пятернёй. Шойн смотрел на него уже не с гневом и возмущением, а с весёлым неодобрением.

— Вот и выясним, — сказал он. — Фоле, тебе помочь с верёвкой?

— Вот вам, кусты! — сказала Энни и, обернувшись, погрозила кустам кулаком. Волосы её были растрепаны, хвостики расплелись, одну ленту она потеряла, подол платья был разорван, хорошо ещё, только в одном месте.

Она выбралась из зарослей кустов вслед за Баан-Ну и осмотрелась. Они стояли под густыми ветвями елей, небо синело между ветвей.

— Не нравится мне всё это, — сказал Баан-Ну и положил руку на пистолет. — Как-то тихо. Держись за мной.

Энни и не подумала: она как раз увидела ещё один клочок рубашки.

— Он здесь был! — воскликнула она. — Наверное, недавно! Ильсор, ты где? Ау!

Баан-Ну схватил её и, не церемонясь, закрыл рот рукой.

— Когда я говорю, что мне тут не нравится, на это есть причины! — рассерженно сказал он. — Замолчи и иди за мной!

Энни демонстративно отряхнулась и убрала клочок себе в карман, туда, где лежали недоеденные орехи. Она вспомнила про осень и про то, что птицы и звери ей не отвечали. Кто мог водиться в такой глуши? Волки, медведи? И это тогда, когда Смелого Льва тут точно нет, да и он сам мог превратиться в обычного зверя, который хочет есть. Баан-Ну был прав, относясь ко всему окружающему враждебно. Она ведь теперь тоже не знала, чего ждать от Волшебной страны, которая раньше была доброй и милой, а теперь…

— Извините, — тихо сказала Энни в спину генералу, который шёл вперёд, не быстро и не медленно, и старался не шуметь. Получалось у него плохо.

— Больше не дури, — строго предупредил тот, обернувшись. — А ещё местная.

— Я не местная, — призналась Энни. — Я здесь гостья. Помните, сёстры приходят, когда стране грозит опасность? Мой дом далеко отсюда, за горами и пустыней.

— Вот оно как, — сказал Баан-Ну. — Да, мог бы и догадаться. Но страну-то эту ты знаешь хорошо?

— Теперь — нет, — вздохнула Энни, стирая паутину у себя с лица. — Не знаю, чего ждать. Может, это вы виноваты?

— Мы? — изумился генерал. — Чем это?

— У нас в стране всегда было тепло и деревья не сбрасывали листву, — объяснила Энни. — А потом прилетели вы, и началось. Никогда такого не было!

Генерал задумался, даже приостановился.

— Наверное, ты права, — сказал он наконец. — Возможно, частицы отработанного топлива попали на деревья, и они стали вянуть.

— Угу, — кивнула Энни. Что-то, а безмолвия птиц это не объясняло. — Только в Изумрудном городе об этом могут и не знать. У меня подозрение, что телевизор сломался.

— Ваша система слежения? Сломалась? С чего ты взяла?

— С того, — объяснила Энни, — что, увидев меня с вами, мои друзья немедленно бросились бы меня спасать. А раз не бросились, то не знают, где я и что со мной.

— А ты их разве не предупредила?

— Что встречу вас и пойду искать Ильсора? Конечно, нет!

— Ты не предупредила только об этом или вообще о том, что куда-то собралась? — проницательно спросил Баан-Ну.

— Ни о чём не предупредила, сбежала ночью, — вздохнула Энни. — Довольны?

— Ещё как, — усмехнулся генерал. — А ты, я смотрю, отчаянная девушка, когда речь заходит о личном, а не политическом.

Энни вспыхнула и огрела его ладонью по спине.

— Молчите лучше, — прошипела она. — А то у меня есть сковорода, и вообще, я позади и очень опасна!

В этот момент в глаза ей ударили солнечные лучи, и она, обрадовавшись, что неприветливый ельник кончился, забыла о том, что сердита.

Ельник всё же не кончился, судя по стволам, он продолжался здесь, до тех пор, пока не явилась осень.

— Это хуже осени… — пробормотала потрясённая Энни, выглядывая из-за Баан-Ну. Перед ними стояли стволы елей, от которых тянулись корявые голые ветки. Это было похоже на обглоданные рыбьи скелеты. Вся земля была усеяна хвоей.

— Вот это да… — горестно ахнула Энни. — Что же это такое?

— Болезнь деревьев? — предположил Баан-Ну. Теперь, когда между голыми стволами было видно далеко, он немного расслабился и зашагал увереннее. Энни поспевала за ним, иголки забивались ей в сандалии и кололи ноги, но она не останавливалась.

— Мы правильно идём? — спросила она.

— Откуда я знаю? — огрызнулся генерал. — Скажи спасибо, что вообще идём!

Вскоре они нашли посреди оголённого леса куст орешника. Странно, что он уцелел, в то время как погибли почти все травы и остальные деревья. Энни быстро набила карман орехами, беспокоясь, что есть будет нечего, а мёртвый лес протянется ещё долго. Теперь-то это была не полоса, а целое пятно.

— Ты там всё? — спросил Баан-Ну, который остановился подождать её. — Идём дальше.

Энни с завистью покосилась на его сапоги и ещё задержалась, чтобы вытряхнуть хвою из своей обуви.

Движение в глубине леса она заметила первая.

— Там кто-то есть! — воскликнула она, выпрямляясь. Баан-Ну выхватил пистолет и закрыл её собой. Энни достала кинжал и приготовилась сражаться.

Между деревьев мелькало что-то бурое.

— Медведь! — догадалась она и сунулась было вперёд, но генерал остановил её.

— Стой на месте! Ты видишь какого-то там медведя, а я вижу хищное чудовище!

Медведь приближался. Шёл он, пошатываясь и низко опустив голову, и Энни запоздало испугалась.

— Здравствуй, — сказала она дрожащим голосом. — Я фея Энни из Изумрудного города. Как ты себя чувствуешь? Ты не заболел? Как тебя зовут?

Не подумав остановиться, медведь шёл на них, и Баан-Ну прицелился. Энни ахнула и повисла у него на руке, но смертоносный луч уже вырвался из дула пистолета и ударил медведю в лоб. Запахло палёным. Медведь прошёл ещё несколько шагов и повалился головой вперёд, похожий на мешок, набитый соломой. Только теперь Энни узнала его.

— Топотун! — закричала она и, поднырнув генералу под локоть, подбежала к медведю. Это в самом деле был Топотун, она узнала его по длинному шву, который проходил по шее и животу. Во лбу у Топотуна была большая дыра, из которой сыпались опилки.

— Это ещё что такое? — с изумлением спросил генерал, стоя над Энни и продолжая целиться в медведя на всякий случай.

— Вы его убили! — закричала Энни.

— Убил? Ну, если мягкую куклу можно убить… — протянул Баан-Ну с нескрываемым интересом. Энни поняла, что попалась и что сейчас её ждут объяснения.

Баан-Ну присел, потрогал дыру и отнял у Энни кинжал. Шов поддался тут же, видимо, нитки за годы прогнили, а Урфин забывал зашить Топотуна снова. Огромная гора влажных свалявшихся опилок вывалилась на землю, и Энни отпрянула от отвращения: в ней копошились маленькие белые черви.

— Опилки, — сказал Баан-Ну. — Так, значит, я был прав? Значит, Беллиору в самом деле населяют чудовища? Небелковая жизнь?

— Какая? — устало переспросила Энни. Топотуна было ужасно жаль.

— Неважно, — отмахнулся генерал. Энни случайно посмотрела ему в глаза и не смогла больше отвести взгляд: видимо, в состоянии потрясения Баан-Ну себя не контролировал и хотел только, чтобы она рассказала всю правду. — Значит, те стражи во дворце, что я видел, тоже неживые? То-то они показались мне похожими на кукол! Но они двигались и смотрели, и этот, как ты его называешь, Топотун, тоже двигался! Более того, ты с ним говорила. Не отрицай, это не было попыткой успокоить зверя звуками голоса! Ты спрашивала его имя! Куклы умеют ещё и говорить? Я видел Тонконюха, но он живой зверь… Да что на этой планете вообще происходит?!

К счастью, пока говорил, он то и дело смотрел на Топотуна, и Энни смогла собраться, всё же прямого приказа ей Баан-Ну не отдавал, да и гипноз сознательно не применял. Она опомнилась, вспомнив, с кем имеет дело.

— Я понятия не имею, что здесь происходит! — сказала она, глядя на опилки с копошащимися червями. Лучше было смотреть туда, чем на генерала. — Куклы не умирают, вы правильно сказали, а тут он упал и не двигается. Никакой осени тут быть не должно, это страна вечного лета…

Чтобы не рисковать, она поднялась и обошла вокруг Топотуна. Генерал поднялся тоже, ни на минуту не выпуская её из поля зрения.

— Ты проговорилась, — сказал он. — Это страна вечного лета, но такого не бывает, ось Беллиоры наклонена. Это волшебная страна, так ведь? Заповедник, куда попали все ваши сказки? Где движутся куклы? То-то Страшила показался мне таким странным, он ведь тоже кукла? Смотри мне в глаза! — рявкнул он, но Энни ещё хватило сил, чтобы отвернуться.

— Это волшебная страна, — признала она. — И оставьте ваши замашки, вы уже видели, как она реагирует на ваше колдовство. Но если хотите неприятностей — колдуйте на здоровье, пока оно у вас есть.

— Говори ещё! — потребовал генерал, и Энни, хотя не видела его взгляда, послушалась. Ей хотелось увидеть его страх и недоумение.

— Да, здесь оживают куклы, здесь говорят звери и птицы. А теперь из-за вас сюда пришла осень, животные одичали, куклы падают без признаков жизни… Как Топотун. Те, кого вы видели в Изумрудном городе, это правитель Фиолетовой страны и правительница Розовой. Они удачно сыграли свои роли, потому что настоящего Страшилу вы бы не испугались… Довольны?

Она обернулась. Баан-Ну стоял, бессильно опустив пистолет.

— И что, по-твоему, теперь делать? — нахмурившись, спросил он.

— То, что делали раньше, — искать Ильсора и спасать его, если он в беде, — сказала Энни. — Волшебная страна уже не безопасна. А потом мы доложим о происходящем в столицу.

— Тогда идём, — решился Баан-Ну. — Поговорим по дороге.

Зрение фокусировалось медленно. Вокруг плыл белесый непрозрачный туман, за которым скрывался какой-то источник света. Ар-Лою он понравился, и понравилось лежать непонятно где, пока туман его скрывает. Он моргнул, и свет стал ярче. Туман расступился, пропуская Ригана. Техник Ар-Лоя был совсем на себя не похож: встрёпанный, растерянный, с приоткрытым от удивления ртом и алой кляксой на комбинезоне, в которой, даже будучи почти без сознания, Ар-Лой опознал орден Двойной звезды. Ар-Лой опустил глаза и проследил взглядом широкий ремень, который обхватывал Ригана за пояс и на котором держалась тяжёлая кобура.

— Привет, — сказал Ар-Лой, не уверенный в реальности происходящего. Раз так, можно было говорить всё, что хотелось. — Какой ты…

— Он очнулся! — радостно заорал Риган, оборачиваясь куда-то в сторону. — Мой полковник, ура!

Туман раздёрнулся в стороны и пропал, как будто испугавшись вопля. Ар-Лой проморгался и уверился, что происходящее всё же реально: он был в лазарете, над ним возвышалась полузадёрнутая ширма, выше которой был только потолок.

— Ты чего орёшь? — шёпотом спросил Ар-Лой, но Риган, не отвечая, приземлился возле койки на колени и вцепился в него. Он сиял.

— Мой господин! — только и смог он произнести, и тут же на его лице появилось озадаченное выражение. Он опустил глаза куда-то вниз. — Или уже не господин… — пробормотал Риган и решил проблему в присущей арзакам спонтанной манере, ничуть не задумавшись: — В любом случае, мой!

Ар-Лой запоздало догадался, что смотрел Риган на пистолет. Соображал он медленно, но всё же соображал: если у раба есть оружие, то он уже не раб. Кто постарался, интересно?

— Орден, — сказал Ар-Лой и поднял руку, чтобы потрогать и убедиться, что орден настоящий. Риган закивал, сияя:

— Рад, что вам нравится. Это за вас.

— За меня… — повторил Ар-Лой. — Ничего не помню.

— Вспомните со временем, — пообещал Лон-Гор, появляясь в поле зрения. — Риган, орать было необязательно, я всё вижу по данным на мониторе.

В руке у него был полный какого-то лекарства шприц, и Ар-Лой решил не спрашивать, что это такое, а стоически вытерпел укол в руку. Только теперь он начал понимать неудобство своего положения и сообразил, что какая-то игла с трубкой уже давно была в него воткнута.

— Мой полковник, а можно это всё убрать? — спросил он дрожащим голосом, стараясь не смотреть на иглу. Прилепленные ко лбу и груди датчики ещё ничего, а вот иглы…

Риган привстал на коленях, чтобы заглянуть ему в лицо:

— Вы боитесь уколов?! — бестактно спросил он.

Лон-Гор отложил пустой шприц и сдал Ар-Лоя с потрохами:

— Конечно, боится, это записано в его карточке. Правда, это не помешало ему пройти комиссию.

— Чего тут бояться? — изумился Риган. — Всё хорошо! По сравнению с тем, как я вас спасал, это пустяк.

— Спасал… — нахмурился Ар-Лой. Лон-Гор пододвинул стул, а Риган осмелел и присел на край койки.

— Что вы помните и как себя чувствуете? — спросил Лон-Гор, пристально глядя Ар-Лою в лицо.

Тот вздохнул. Очень кстати Риган взял его за руку, угадав, что ему нужна поддержка, и так в самом деле стало легче.

— Голова кружится немного, но больше ничего. Меня не могли ранить нигде, кроме задания, значит, был вылет, — сосредоточившись, попытался вспомнить Ар-Лой. — Жёлтые полосы, да? Вот это помню.

— А что было утром? А во время полёта? — встрял Риган. Он, уже не боясь, смел лезть в разговор как равный.

— Полёт… Мы с тобой говорили… Я оставил тебя в кабине, потому что мне надо было поговорить без свидетелей… — Память возвращалась, словно рассеивался туман. — И мы пришли… к консенсусу, ты обещал дать мне время приспособиться к новым условиям…

По мере того, как Ар-Лой говорил, Риган сиял всё больше, на щеках у него проступил румянец, и он старательно не смотрел на Лон-Гора, чей взгляд становился всё более удивлённым и заинтересованным.

— А потом мы сели в этой долине, я вышел из кабины… И всё, — вздохнул Ар-Лой.

— Хорошо, что вы помните, — сказал Риган. По его виду можно было догадаться: он боится, что Ар-Лой мог забыть.

— А что случилось?

— Думаю, герой сам вам всё расскажет, — улыбнулся Лон-Гор. — Риган, не утомляйте его долго.

Его поведение было эталоном тактичности, и Ар-Лой почувствовал только благодарность. Они с Риганом остались одни.

— Вы хотите узнать всё в подробностях? — тихо спросил Риган, наклоняясь вперёд и не отпуская его руки.

— Судя по тому, что мы здесь, я догадываюсь, что ты сделал, — ответил Ар-Лой. — Так что теперь никаких «вы». Всё равно всё, что можно, мы уже поставили с ног на голову, пусть косятся, мне плевать.

Ему понравилось смотреть на обескураженное выражение на лице Ригана. Надо почаще его удивлять, он так забавно таращится, когда пытается понять, что происходит…

— Ну да, — с трудом произнёс Риган. — Я вёл ва… т-твой вертолёт. И знаешь что? Мне понравилось!

Разобравшись с Риганом, Урфин отправился на поиски гномов. Он давно не видел ни Кастальо, ни кого бы то ни было ещё, и это его тревожило всё сильнее. Гномы не показывались весь вчерашний день, и это могло что-то значить.

Урфин обошёл вокруг замка, поискал возле ангара, прошёлся вдоль периметра, заглянул на поляну, которую раньше занимали арзаки, но никого не нашёл.

— Вы что-то потеряли? — озаботился Лан-Тор, увидев, чем он занят.

— Оборонил изумруд, — вздохнул Урфин, — да где же его теперь найдёшь.

— Не переживайте, мой полковник, — утешил Лан-Тор, — у вас их хранится много, а мы ещё добудем.

В этом Урфин не сомневался. Побывав в пещере первым, Лан-Тор не вылезал из неё целыми днями и работал даже не в свою смену. Изумруды копились, менвиты возвращались из шахт воодушевлённые и внимательно провожали глазами каждый камушек, который Урфин складывал в очередную шкатулку. Скоро понадобится целый сундук!

Уверившись, что Лан-Тор больше не рвётся ему помогать и вообще ушёл, Урфин принялся искать с удвоенным тщанием.

— Кастальо! — обрадовался он.

Серые столбики стояли, собравшись в круг под развесистыми лопухами, будто совещались.

— Кастальо, это я, Урфин!

Ни один из столбиков не шелохнулся, и Урфин, осмелев, коснулся ближайшего пальцем. Столбик повалился, оказавшись обыкновенным камушком. Пугаясь всё больше, Урфин поронял все и быстрым шагом пошёл к замку, как будто покидал место преступления. Следовало признать: эти камушки случайностью не были.

На вертолётной площадке нашёлся Гуамоко. Он сидел на хвосте одной из машин и, подслеповато наклоняя голову, смотрел на приближающегося Урфина.

— Что-то ты долго, — сказал тот, остановившись перед ним. — Отнёс изумруды?

Гуамоко молчал. Урфин присмотрелся к нему, уже зная, что изумруды в лесном лагере есть.

— Ты чего молчишь? — спросил он, ожидая самого худшего. — Гуамоко!

Филин опять ему не ответил.

— Да ты что, не узнаёшь меня? — рассердился Урфин. — Гуам!

И это не сработало тоже.

— Вот оно как… — проговорил Урфин. — Значит, прежней жизни конец, будем жить по-новому. Эх, друг…

Мёртвый лес закончился, но Энни не могла себя заставить вздохнуть спокойно. То и дело она оглядывалась и старалась не отставать от Баан-Ну.

— Здесь может быть опасно, — предупредила она.

— А то я не знаю, — не оборачиваясь, проворчал генерал. — Невидимые беллиорцы, драконы, небелковая жизнь! Ещё бы не опасно! И в какую сторону мы идём?

Энни посмотрела на солнце, и у неё выступили слёзы.

— Сейчас вторая половина дня, — сказала она. — Солнце вон там, тени так… Значит, мы идём на запад.

— К Тонконюху? Может, хоть он объяснит, что тут происходит, — понадеялся генерал.

Энни не разделяла его уверенности и предчувствовала худшее.

Вскоре лес закончился и показались рощи. Идти между фруктовых деревьев было куда приятнее, чем между неприветливых елей, и Энни всё же немного воспрянула духом. В траве мелькнул рыжий всполох — лисица!

— Постой, ты не могла бы… — начала Энни, но лисица уже пробежала мимо.

— Я слышу тявканье! — обрадовался генерал, прислушавшись. — Уже слышал такое. Значит, мы близко.

Они достигли границы сада с кроличьими деревьями, и подозрения Энни подтвердились. Она помнила, что лисы тщательно ухаживали за садом, и каждый день он был полон работников, но теперь сад опустел, плоды валялись под ногами, и Энни подобрала один. Теперь было можно.

— Что-то мне это не нравится, — сказал Баан-Ну. Промолчав, Энни обошла его и направилась по дорожке.

— Есть тут кто-нибудь? — позвала она. — Я фея Энни, я иду к его лисичеству! Стража! Да кто-нибудь меня слышит?

— Опять лай и визг, — заметил Баан-Ну. — Кажется, это в городе. Неужели опять вода пошла? Странно, я же, кажется, совершил подвиг и всех спас…

— Что? — спросила Энни, не поверив своим ушам.

— Был обвал, и город заливало водой из запруженной речки, — раздражённо пояснил Баан-Ну. — Я разрезал скалу лазером, запрудил речку ещё раз и отправил её по старому руслу, чтобы никто не пострадал. Ты думала, я просто так гостил в Лисограде, а Тонконюх по доброте душевной давал мне советы на тему политики и объяснял, как управлять своей стаей? Да рот-то закрой!

— Ой, — произнесла Энни. — Получается, вы сделали для лис примерно то же, что и я?

— Только для всех лис, а не для одного короля, — сказал генерал. — Пойдём скорей, там точно что-то творится!

Пройдя сад по длинной дорожке, они упёрлись в холм, здесь уже начинались жилища. Визг стал яснее, различить слова было нельзя. Энни первой обогнула холм и в ужасе остановилась. На городской улице шла настоящая драка. Лисы кидались друг на друга, часть держалась в стороне. Поодаль валялась детская коляска, рядом с которой, огрызаясь друг на друга, прыгали лисята, ещё дальше лежали перевёрнутые носилки.

— Рыжие и чёрно-бурые! — воскликнул генерал.

— Что? — не поняла Энни.

— Они дерутся — рыжие против чёрно-бурых! — пояснил Баан-Ну, и Энни поняла, что это действительно так.

В гуще свалки выделялась крупная чёрно-бурая лисица, которая металась туда-сюда и наносила своим противникам точные укусы. Неподалёку прокатился клубок из двух лис, от которых разлетались клочья рыжей и чёрной шерсти, и Энни показалось, что она узнала в рыжем лисе самого короля. Чёрно-бурая лисица щёлкнула зубами, клубок распался, ощерившиеся лисы встали друг против друга.

— Прекратите! — закричала Энни, выбегая так, чтобы её видели. — Что вы делаете! Напали на короля! Ты кто такая?

Она сообразила, что, наверное, это королевская тётка, которая решила захватить власть. Лисица ощерилась и тявкнула на Энни. Драки прекратились, лисы расцепились, и Энни обрадовалась.

— Как вам не стыдно? — спросила она. — А ещё имеете государственное устройство! А ну-ка, объясните, что за революция?

— Быстро назад! — велел ей Баан-Ну, который предусмотрительно оставался на своём месте. — Эн-Ни, ты спятила?!

Со страхом Энни поняла, что лисы вовсе не горят желанием ей что-то объяснять. С оскаленными клыками и вздыбленной шерстью они наступали на неё. Одна против полусотни злых кусачих диких лис! Конечно, кто-то при её виде бросился наутёк, но остальные…

— Бежим! — закричал генерал, и Энни, не думая больше ни о чём, развернулась и побежала назад по знакомой дорожке вокруг холма и через сад. Немного помедлив, лисы помчались следом.

Баан-Ну мог бежать быстрее, но не обгонял Энни, а держался позади. Энни в жизни так не бегала! Ей показалось, что она преодолела весь сад секунд за пять. Миг — и она уже была в роще, под сенью ветвей, да вот только лисы останавливаться не собирались. Одна лиса выскочила ей наперерез, и Энни опомниться не успела, как лисьи зубы вонзились ей в ногу.

— А-а-а! Негодная тварь! — закричала она, пытаясь хромать дальше. Позади раздался удар и скулёж, и тут же Энни оторвалась от земли, подхваченная генералом.

Несколько шагов Баан-Ну пробежал с ней на руках, а потом велел:

— Лезь на дерево!

С этими словами он подбросил Энни, и она ухитрилась вцепиться в ветку. Баан-Ну подтолкнул её, чтобы она могла забраться, развернулся, наподдал ногой по морде одной особенно быстрой лисе и прыгнул на дерево сам.

Энни не теряла времени и карабкалась выше. Уж лазить по деревьям она умела, навык полезный, когда дружишь с неугомонным Тимом О`Келли.

— Надеюсь, эти негодные твари по деревьям не лазят? — озабоченно спросил Баан-Ну, пыхтя несколькими ветвями ниже.

— Нет, — плача, сказала Энни. Было ужасно больно, кровь пропитала носок и стекала в сандалию. Энни поудобнее села на ветке и зажала рану рукой, большего она сделать не могла. Лисы тявкали внизу, заинтересованно поднимали морды с горящими глазами и с надеждой опирались о ствол передними лапами.

— Я как-то забыл спросить, а не едят ли они случайно людей… — задумчиво проговорил генерал и вспомнил про Энни: — Эй, что там у тебя? Ранена? Не шевелись, а то упадёшь!

Энни поудобнее устроилась на ветке, держась обеими руками. Вытереть слёзы она не могла, и они так и текли по лицу.

— Больно, ой, больно… — тихо подвывала она.

— Сейчас, уже иду! — воскликнул генерал, забираясь выше. — У меня есть аптечка, а в ней болеутоляющее и средство, которое мгновенно останавливает кровь. А вы наверняка таких и не знаете, отсталая вы цивилизация. Держись там! Ты как?

— Как-как, очень больно! — взвилась Энни. — Меня даже собаки никогда не кусали, и лошади не лягали, а тут! Лисы, Тонконюх, которого я спасла!

— Я тоже их спас и не обижаюсь, — сказал Баан-Ну и сел так, чтобы хорошо видеть её рану. — А теперь держись за дерево изо всех сил, потому что, если ты грохнешься в обморок, я тебя не поймаю!

— А вы умеете? — неуверенно спросила Энни.

— Оказывать первую помощь? Да ты смеёшься, что ли, конечно, умею! Правда, никогда раньше не…

— Ох, лучше бы вы этого не говорили, — простонала Энни. Разговор отвлекал её от боли.

Ей самой не пришлось ничего делать, Баан-Ну сам стащил с неё сандалию и носок, пристроил их на ветку и осмотрел рану.

— Насколько могу судить, плохи твои дела, — сказал он.

— Умеете вы утешить, — огрызнулась Энни. Она не смотрела, что он делает и что достаёт из сумки, но ноге вдруг стало холодно, а боль уменьшилась, пока не исчезла совсем.

— Вот! — гордо сказал Баан-Ну. Энни посмотрела на рану, которая теперь была прикрыта бинтом.

— Спасибо, — сказала она, вытирая слёзы.

— Это не за что, — сказал Баан-Ну, убирая в сумку тюбик с лекарством. — Вопрос, что теперь делать с этими товарищами.

Они с генералом одновременно посмотрели вниз. Большая чёрно-бурая лиса привстала на задние лапы и облизнулась.

— Как жалко, что для геологов вертолёта не предусмотрели! — пожаловался Фоле, заползая на относительно ровное место.

— И что бы ты сделал? Угнал его? А топливо? — спросил Лиар, помогая залезть Шойну.

— Нашли бы, — откликнулся Ольгор.

— Во-первых, не факт, — возразил Солдон. — Во-вторых, как ты собрался заправлять вертолёт чистой нефтью, даже если бы её нашёл? Стабилизатор всё равно в Ранавире остался. И управлять вертолётом ты не умеешь!

— Что-нибудь придумали бы, — сказал Фоле.

— Так и признайся, что ты устал, — подколол его Шойн. — Хотя кто бы не устал.

Они вшестером устроились на площадке отдыхать. Бу-Сан, по обыкновению, отмалчивался, не принимая участия в разговорах.

— Мы примерно на середине горы, — сказал Солдон, доставая блокнот с расчётами и угломер. — Можно измерить тень.

С их места привала открывался прекрасный вид. Внизу расстилались луга, усеянные частыми рощами, блестел ручей. За этим великолепием начинался лес, справа и слева поднимались горы, уходящие к горизонту и теряющиеся в синеватой дымке. На высоте ветер был довольно сильным, и Солдон застегнул куртку. Над его головой поднималась уходящая ввысь вершина горы, укрытая шапкой снега. Туда-то они точно не полезут, им бы добраться до перевала и, если там нет пропасти, пройти немного по направлению к пустыне…

Солдон настроил угломер и положил его на камень, а потом занялся расчётами.

— Ну что там? — не выдержал Шойн.

— У меня получилось, что, пока мы лезли на гору, она стала ещё ниже, — обескураженно признался Солдон. — Кто-нибудь из вас ронял угломер?

Геологи переглянулись.

— Ты издеваешься? — спросил Фоле. — Он же в титановом корпусе!

— Это да, — сказал Солдон и почесал карандашом в затылке. — Может, тень от горы слишком маленькая, потому что ещё день?

— А вечером она будет падать на соседнюю гору, — возразил Лиар. — Если не будет перекрыта тенью от горы западнее. Лучшее время измерения — полдень.

Солдон взглянул на часы: уже давно был не полдень, хотелось есть или просто отдыхать, растянувшись в траве. Но трава здесь уже не росла, только редкие кустики.

На соседней горе мелькнуло что-то белое: местное животное ловко скакало по камням. Присмотревшись, Солдон различил у него большие витые рога. Из-под копыт животного сорвалось несколько камней, и, увлекая за собой другие камни, они покатились по склону. Внизу раздался удар, на который горы вдруг ответили гулом.

— Прячьтесь! — вскочив, закричал Лиар. — Держитесь ближе к скале!

— Это ты вовремя сказал, — ответил Шойн, наблюдая, как сорвавшаяся над их головами глыба срезает край площадки. Его слова не были бы слышны в грохоте, если бы они все не стояли вплотную.

Пыль медленно оседала, площадка утопала в каменной крошке. Фоле подполз к краю и посмотрел вниз.

— Геологи, прибитые полным составом — это тоже трагедия, — сказал он так серьёзно, что остальные, кроме Бу-Сана, не удержались от смеха. Лиар бросился откапывать их имущество, приговаривая, что у него в рюкзаке была еда, и, если она пострадала…

— Вопрос в том, должны ли мы продолжать путь или вернуться, — сказал Солдон, собрав совещание на обломках скалы и то и дело с подозрением глядя наверх.

— Такое в горах часто бывает, — сказал Лиар, — сами знаете. Я бы дальше пошёл, нечего бояться. Верёвки и альпенштоки у нас есть, не ахти какое альпинистское снаряжение, но покажите мне того, кто соберётся сейчас лезть по отвесной скале, а не искать обходные пути!

— Кто за то, чтобы рискнуть и пойти дальше? — не выдержал Шойн и первым поднял руку. — Я за, потому что мы ещё ничего здесь не рассмотрели.

— И нам надо измерить наконец эту гору! — добавил Фоле, тоже поднимая руку. Подумав, идти дальше согласились Лиар и Ольгор, и Бу-Сан и Солдон остались в меньшинстве.

— Это опасно! — выдвинул Бу-Сан контраргумент. — Нас уже едва не прибило!

— Снаряд два раза в одну воронку не падает, — беспечно откликнулся Шойн, отряхивая рюкзак.

— Мы не воронка, а обвал — не снаряд, — мрачно ответил Солдон. — Но, раз уж у нас демократия… Хотя здесь и сейчас я с удовольствием вернулся бы к тоталитаризму!

Обнимать его бросились сразу Шойн и Ольгор.

— Не бойся, — сказали они. — Ты столько лет проторчал в пещерах и параноишь насчёт гор?

— Горы не страшнее пещер, — подтвердил Лиар. — Ну, мы идём или нет?

Солнечные лучи падали уже под другим углом и становились всё более золотистыми. Вокруг головы Ледо образовался ореол, который рассыпался, когда он встряхивал головой, всякий раз досадуя на сорвавшуюся с кончика пера каплю чернил. Писали в этой стране, обмакивая перья в чернильницу, и приходилось привыкать.

— Копира нет, сканера нет, даже фотоаппарат не взяли! — ворчал Тоци, листая страницы поваренной книги. — А вот ещё рецепт хороший, правда, ничего не понятно. Свёкла — это как? Написано: свёкла — три-четыре штуки, крокс — одна штука, лук репчатый — одна штука…

— Это салат такой, — сходу определила Рина, которая на другом конце длинного стола колола орехи с помощью специального приспособления. — Сначала кладутся кусочки рыбы, потом картошка, потом лук и тёртая свёкла, сверху поливается майонезом.

— Май-о-нез, — высунув язык, записал Ледо. — Значит, свёкла — это салат?

— Не свёкла — салат, а всё целиком салат, — рассмеялась Рина. — Свёкла — это такой овощ.

— Трудности перевода, — пояснил Ниле, не отвлекаясь от мытья посуды. — Я же говорил, это такой же язык и система, как и обычные языки, на которых говорят. Теперь наша задача — всё перепробовать, записать впечатления и подбирать соответствия.

— Но мы же разрушим систему, — сказал Тоци.

— Ну, не разрушим, — возразил Ледо. — А привнесём новое. Это как заимствованные из другого языка слова.

На кухне повисла тишина. Ниле подумал о том, что они не помнят родного языка и не могут с уверенностью сказать, есть ли в менвитском заимствования из арзакского, или от них поспешили избавиться, как только стало ясно направление, в котором ведёт свой народ Гван-Ло? Он мог бы поклясться, что остальные подумали о том же.

Открылась дверь, нарушая печальную тишину. Ниле подумал было, что это вернулись Балуоль, Хильда и Айтерн, которые пошли инспектировать поляну с грибами неподалёку от города, но нет.

— Привет, — сказал беллиорец, осматривая их с нескрываемым любопытством. — Я Тим!

Они перезнакомились, и оказалось, что рукопожатие на Беллиоре вполне в ходу.

— Ну как, Страшила вышел? — спросила Рина, когда с приветствиями было покончено.

Беллиорец хмуро покачал головой и ответил на молчаливый вопрос Ниле:

— Наш правитель со вчерашнего дня заперся в тронном зале, чтобы подумать, что делать дальше, и не выходит оттуда. Фарамант говорит, что такого ещё никогда не было.

— А Дровосек? — спросила Рина. Ниле понял, что речь идёт о другом правителе: что-то он уже слышал краем уха, о чём-то мог догадаться. Именно в его страну отправился Найдан.

— Железный Дровосек пошёл посмотреть, как в его стране обустроились арзаки, — пояснил Тим. — Но и Страшилу, и Фреда, и всех остальных сейчас волнует совсем другое: ведь Энни не вернулась, и посланные за ней дубо… солдаты тоже не вернулись! И система разведки и оповещения молчит, за весь день не пришло ни одного сообщения!

— Как ты сказал?! — воскликнул Ниле. — Энни? Девушка примерно твоих лет? В платье в цветочек, волосы русые, убраны в два хвостика, на ногах башмачки с ремешками…

— Она! — воскликнул Тим, таращась на него. — Где вы её видели?

— Мы не видели, — сказал за остальных Тоци. — Ниле?

— Мы с Найданом отстали от остальных, — пояснил Ниле, вертя в руках полотенце, которым вытирал посуду. — И увидели, что навстречу идёт девушка. Мы познакомились и поговорили. Она не сказала ничего такого, просто что идёт недалеко и по делам. Мы предложили ей помощь, но она отказалась…

— И всё?!

— И все, — подтвердил Ниле. — Если бы мы знали, что она важная особа и что ушла тайно, подвергая себя опасности… Что вы говорите, солдаты тоже не вернулись? Но мы не заметили по дороге ничего опасного!

Не дослушав его, Тим убежал и вскоре вернулся с другим беллиорцем. Этот был рослым малым в клетчатой рубашке, звали его Фред, и Ниле, пожимая ему руку, не мог не заметить, что уж он-то похож больше на менвита, не то что большинство местных жителей.

Ниле пришлось повторить свой рассказ ещё раз, и Фред хмурился всё больше и больше.

— Куда она могла пойти? — с досадой воскликнул он, хлопнув ладонью по столу. Тоци чуть не подпрыгнул от испуга.

— Ящик? — с надеждой спросил Тим, и Фред покачал головой:

— Ты думаешь, он исправился?

— Страшила обещал над этим подумать, — напомнил Тим. — Если он ничего не придумал, клянусь, я сам пойду искать Энни! И почему я раньше не сбежал? И почему она не взяла меня с собой!

— Давайте мыслить логически, — вмешался Ледо, отрываясь от записей. — Что она знала и на основе какой информации могла сделать выводы?

— Последнее, что она могла видеть, это то, что Ильсор отправился бродить по стране, — сказал Фред. — И мы уже думали, что она пошла искать его, но мы не можем больше следить за передвижениями людей по стране, и искать их — это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Нашла ли Энни Ильсора или нет? И где они оба сейчас?

— Ваша страна добра и безопасна, девушка вряд ли пропадёт, — осторожно заметил Тоци, косясь на Фреда.

— Так-то оно так, но в последнее время… Все эти поломки того, что раньше работало бесперебойно…

— Диверсия? — догадался Ниле.

— Чья? Ни один менвит не подходил к Изумрудному городу ближе, чем на пушечный выстрел, — возразил Фред.

— Подходил ведь, и вполне легально, — ответил Тим. — Помните, как генерал таращился на волшебный ящик?

— Я имел в виду, собираясь напасть. Но генерал к ящику тоже не приближался. И вообще никто, я следил, — сказал Фред. — Всё, моё терпение иссякло. Нам нужно узнать, что с Энни, а Страшила всё ещё думает? Я иду к нему!

Не зная зачем, Ниле увязался с ним и с Тимом. Оба были настроены решительно, и потому Ниле держался чуть поодаль. Побросав всё, за ними пошли Рина, Тоци и Ледо, который на ходу пытался оттереть чернила с щеки, но всё больше размазывал. Было любопытно, что будет.

Двери тронного зала были заперты, и возле них стоял военный с непонятными арзакам знаками отличия и лентой через плечо.

— Уважаемый Лан Пирот! — сказал Фред, остановившись перед ним. — Будьте добры, откройте двери, нам нужно немедленно поговорить со Страшилой!

Лан Пирот промолчал, глядя куда-то поверх его головы.

— Откройте дверь, немедленно! — потребовал Фред, теряя терпение. — Может, Энни там умирает, у нас нет никаких донесений, и… Да отойдите же!

С этими словами он легонько толкнул его в плечо, словно пытаясь отстранить, и страж послушно повалился в сторону. Тим отскочил, по полу заскользила отколовшаяся щепка, и страж замер, неловко вывернув руки и ноги.

— Вот тебе раз, — тихо сказала Рина.

— Они нас съедят! — уверилась Энни. — Эх, если бы я хоть как-то могла помочь! Я же фея, а ничего не могу сделать!

Баан-Ну слушал её целый час, уплетая уже третье яблоко, благо они были под рукой.

— Даже если ты станешь невидимой, они тебя учуют и настигнут, — сказал он, доел яблоко и запустил огрызок в караулящих внизу лис. Огрызок попал одной точнёхонько в лоб, лисица вскочила и затрясла головой. Другая подошла обнюхать огрызок.

— Сходил в отпуск, называется, — вздохнул генерал и подпёр подбородок рукой. — Лучше бы остался!

— Лучше бы вы на планете своей остались! — ядовито ответила Энни. — И что вас к нам понесло?

— Гван-Ло были нужны новые территории! — возмутился Баан-Ну. — Поэтому он собрал лучших из лучших…

— И отправил их куда подальше, чтобы не мешали управлять не лучшими?

— А ты, я смотрю, ещё и политически подкована! — сердито сказал генерал. — Опять будешь говорить, что Гван-Ло — тиран?

— Ещё как буду! — ответила Энни. Теперь, когда ей не было больно, к ней вернулся оптимизм. Она была уверена, что рано или поздно кто-нибудь придёт к ним на помощь. Правда, они уже пытались кричать, но никто не отзывался, только лисы терпеливо ждали внизу. И всё равно у неё появилось желание спорить и объяснять.

Но Баан-Ну не стал с ней спорить, а потянулся за четвёртым яблоком. Подождав, пока он его сорвёт, Энни наклонилась и выхватила его.

— Спасибо, очень вкусно, — сказала она, отгрызая кусок. — Я как раз голодная.

— Ты! — взвился Баан-Ну. — Это моё!

— Орехи тогда тоже мои были! — возмутилась Энни. — Орехи пополам, а яблоки — одно против трёх? Делиться вас не учили? Вот и понятно, почему вы превратились в гнусного рабовладельца!

— Отстань! — взмолился генерал. — Делать мне нечего, только слушать тебя! Ты вообще представительница низшей расы, которая должна попасть под власть Верховного и избранников! И вообще, ты маленькая, тебе меньше яблок нужно!

— Хватит уже, — проникновенно сказала Энни. — Я уже поняла, что вы в своего Гван-Ло больше не верите и постепенно превращаетесь в приличного человека.

Баан-Ну фыркнул и замолчал. Припекающее солнце медленно плыло к западу сквозь переплетение ветвей. Лисы лежали в траве, под кустами, переходили с места на место, затевали возню и ждали. Наверное, пока Энни с генералом от усталости не свалятся и их можно будет есть!

— Пить хочется, — сказала Энни, прикидывая шансы на спасение. По всему выходило, что, если все птицы и звери потеряли разум, шансы не слишком высоки.

— Съешь ещё яблоко, — посоветовал Баан-Ну.

— Вы могли бы их убить, — сказала Энни невпопад. — Или загипнотизировать.

— Думаешь, мне не пришло в голову? — уныло сказал Баан-Ну. — Но не могу же я убить тех, кого спас! А гипноз я сам первым запретил, и потом, я их глаз не вижу.

Энни посмотрела на лис. Перестрелять их сверху было бы легко, и она на самом деле знала, что Баан-Ну давно об этом подумал.

— Благородство, значит? — сказала она. — Ладно, можно сказать, я в каком-то смысле насчёт вас ошибалась. У вас есть принципы, а это хорошо.

— У всех менвитов есть принципы! Нельзя быть бесхребетным! Должно же что-то вести по жизни, быть основой! — важно сказал генерал. — Вот я милостив к побеждённым врагам, а также к обиженным и нуждающимся в помощи!

Плотоядно облизывающиеся лисы никак не походили на побеждённых и если и были чем-то обижены, так это тем, что обед откладывался на неопределённый срок, и Энни фыркнула.

— Вы не заметили? — сказала она. — Похоже, чёрно-бурые одержали верх над рыжими. Смотрите, нас караулят только чёрно-бурые, значит, с их точки зрения, они отняли добычу у рыжих. А кто сильнее, тот и прав.

— Это даже на Беллиоре действует, — самодовольно сказал Баан-Ну, но тут же сконфуженно примолк.

— Да, помогла вам сейчас ваша сила, — не преминула добить Энни.

— Потому что принципы важнее всего! — нашёлся генерал.

— Ну да, конечно. Говорите, что не обижаете слабых, а сами на своём звездолёте хотели завоевать целую планету. Это как называется?

— Ты ничего не понимаешь! Это называется внешняя экспансия, и не сбивай меня с толку своими рассуждениями, я и так с тобой скоро разум потеряю!

Энни замолчала, ожидая, пока он поймёт, что она права. Ожидание потянулось снова, и Энни поудобнее села на ветке.

— Если мы умрём… — начала она через некоторое время.

— Да ты что! — перебил её Баан-Ну. — Мы не умрём!

— Это вы откуда знаете?

— Оттуда, что я герой и не могу погибнуть столь бесславно! Мне полагаются военные почести и костёр до небес! Вот увидишь, я обязательно что-нибудь придумаю, и мы спасёмся от этих тварей.

— Но до сих пор не придумали!

— У меня, может, вдохновения нет! Если ты такая умная, придумай сама!

Не успев ему ничего ответить, Энни свесилась с ветки, поражённая тем, что вдруг случилось внизу. Из кустов выскакивали лисы, их рыжая шерсть так и блестела на солнце.

— Ты посмотри, они решили взять реванш! — с восхищением воскликнул Баан-Ну, глядя на то, как рыжие с остервенением кидаются на черно-бурых. Энни, не церемонясь, пихнула его ногой в плечо:

— Слезайте, бежим! — закричала она.

Баан-Ну спохватился, полез вниз, сломал пару веток и шумно рухнул на землю. Энни испугалась. Она подумала, что вот теперь-то он точно её бросит. Недаром он называл её отсталой и неполноценной, вот и скормит лисам, чтобы у него было время убежать. Она поскорее стала слезать, запуталась, порвала платье в ещё одном месте. Только бы не оставаться здесь одной! Кора ранила ей руки, и Энни была уверена, что Баан-Ну уже убежал.

Но тут её подхватили под мышки, и она ощутила под ногами твёрдую землю.

Бежать было тяжело после нескольких часов сидения на дереве, но скоро лай и визг остались далеко позади.

— Где это мы? — спросила Энни, когда больше не могла бежать. В глубине души она была благодарна Баан-Ну за то, что он её не бросил, несмотря на то, что был нехорошим и завоёвывал чужие планеты.

— Понятия не имею, — сказал генерал, пытаясь отдышаться. — Ты же знаешь.

В этом месте рощи уже кончились и снова начинался лес, но на этот раз пока что живой. Почти живой — перед Энни спланировал жёлтый лист. От усталости Энни села прямо на землю, на ворох листьев, и посмотрела сквозь редкую крону на солнце, которое склонялось к западу всё больше.

— Мы не нашли Ильсора и едва не погибли, — сказала она. — Я не знаю, что делать.

— Прежде всего — уходить подальше, — ответил Баан-Ну. — А если лисы бросятся в погоню?

— Это может быть, — подтвердила Энни, и не думая двинуться с места. Боли она не чувствовала, но теперь, когда она после пробежки сидела, укушенная нога казалась ей слишком тяжёлой. — Обязательно.

— Ты не можешь идти, — догадался Баан-Ну, присаживаясь рядом с ней. — Я могу тебя понести вместе с твоим рюкзаком. И выбрось сковороду, против лис она не помогает и ещё и тяжёлая.

— Вот ещё! — вскочила Энни. — Сама пойду! И ничего бросать не буду!

С этими словами она решительно направилась в глубь осеннего леса.

— И куда ты идёшь? — спросил Баан-Ну, догнав её. — Эн-Ни, да стой же!

— В Изумрудный город! — ответила Энни, развернувшись и без страха глядя ему в глаза. — Будем надеяться, Ильсор нагулялся по лесам и тоже пошёл туда.

— Ты не знаешь Ильсора, — вздохнул Баан-Ну и удручённо покачал головой.

— Как будто вы его знаете! — парировала Энни, мгновенно воспылав гневом. — Вы на него даже не смотрели, и он был для вас вещью! Так что нечего мне тут говорить! Идём, солнце садится туда, значит, Изумрудный город вон там!

Эйгарда давно успокоили, и теперь он сидел у костра, бессмысленно глядя в огонь, но вряд ли его видя. Мевир ходил вокруг и около, совался под руку Рини, который готовил ужин, за что чуть не огрёб приснопамятным половником: после сегодняшнего все были на взводе.

С дерева спустился Норон, уступая место дозорного Аранту.

— Чисто, — доложил он.

Они все боялись, что Ман-Ра вернётся ночью и нападёт на них врасплох.

— Нас двадцать с лишним против одного! — пытался убедить товарищей Зотен.

— А если он приведёт кого-то ещё? — резонно возражал Идер.

Переносить лагерь снова ни у кого не было сил, и надо всеми витал призрак обречённости.

— Ты как? — спросил Мевир, присаживаясь рядом с Эйгардом. Тот поднял на него злые глаза:

— Я же говорил, что что-нибудь с ним сделаю, почему вы не дали?

Мевир помолчал, сжимая его ладонь обеими руками, словно пытаясь отогреть. Пальцы у Эйгарда были холодными.

— Потому что потом ты бы об этом пожалел, — сказал он наконец.

— Откуда тебе знать? — оскалился Эйгард.

— Когда мстишь, никогда легче не становится, — попытался урезонить его Мевир. — Ты просто умножаешь зло и страдания.

— Чтобы он понял, что испытывал я!

— Ну, поймёт он — и что дальше?

Эйгард нахмурился.

— К чему ты клонишь? — спросил он.

— Что бы ты ни сделал, твоё прошлое останется с тобой, — пояснил Мевир. — Я это сообразил довольно быстро и решил просто с этим жить и не дать этому отравить мне жизнь. Я сильнее этого.

— А я, значит, слабее, — огрызнулся Эйгард. — И вообще не отличаюсь благородством. Да, я с удовольствием посмотрел бы, как эта скотина захлёбывается собственной кровью, и я имею право на месть!

— Иметь-то, конечно, имеешь, — покладисто согласился Мевир. — Я про то, что месть — плохое лекарство.

— А что — хорошее? — Эйгард рывком задрал левый рукав рубашки и сунул руку Мевиру под нос. — У него хватало ума не приказывать мне вскрывать вены, но я резал себе кожу просто потому, что ему было скучно! И не знал, каким будет следующий приказ! Чем это лечится, скажи мне — чем?!

Мевир секунду подумал, взял за удачно подставленное запястье и поцеловал шрамы. Эйгард задохнулся и замолчал, глядя на него круглыми глазами.

— Не переживай, — сказал Мевир как мог спокойно, хотя на самом деле ему хотелось бегать и крушить всё вокруг или уткнуться куда-нибудь и рыдать. — Кажется, я знаю, чем. Доверься мне, и всё будет хорошо.

Эйгард растерял свой пыл и спрятал руки, сгорбился, нахохлился.

— Почему именно ты? — спросил он. — Почему ты ко мне подошёл первым?

— Так получилось, — ответил Мевир, пожав плечами. — Тебе надо было помочь осознать то, что я уже осознал, поэтому кто, если не я?

— Тебе ведь тоже тяжело, — виновато сказал Эйгард. — А я на тебя наваливаю свои проблемы.

— Пф-ф! — развеселился Мевир. — Я всего только бегаю купаться всякий раз, как увижу воду, а ты хочешь убить человека. Думаю, это большая разница. И ничего ты на меня не наваливаешь. Вдвоём, знаешь ли, легче и даже веселее.

— Да… — вздохнул Эйгард. — Как там Ильсор, интересно? Мы ведь его бросили, что ни говори.

— Думаешь, я не переживаю? Вот вернётся — попросим прощения. И всё же бросили и потеряли — это разные вещи, — успокоил его Мевир. — Эй, Арант, что там у тебя?

Все, кто был на поляне и делал вид, что ни капельки не прислушивается к их разговору, обернулись к Аранту, который спускался с дерева так, будто за ним гнались.

— Ман-Ра вернулся? — озвучил Иоле всеобщий страх.

— Нет, всё в порядке, — сказал Арант, прислонился к дереву и прижал ладонь ко лбу. — Кажется, я перегрелся, и у меня пошли профессиональные глюки.

— Да объясни, что случилось? — взмолился Рини. — Это опасно?

— Я смотрел на светило и вдруг понял, что оно не может садиться там, где садится, — пояснил Арант. — У меня несколько объяснений: либо я сошёл с ума, либо ошибся при измерениях, либо светило имеет свойство скакать по небу, как ему вздумается. Последнее считаю фантастическим допущением, потому что тогда Беллиору разорвало бы на клочки.

Говоря это, он рылся в своих вещах, доставая блокнот, карандаш и измеритель. Ничего больше не сказав, он снова скрылся в кроне дерева.

Мевир и Эйгард только переглянулись и ближе придвинулись друг к другу. Какое тут скачущее светило, когда можно взяться за руки и так сидеть, сколько захочется!

Они уже обошли гору, значительную часть пути преодолев по довольно узкому карнизу, который спускался ниже.

— Перевал, — указал Ольгор. Сверху посыпались мелкие камешки, и все вшестером испуганно замерли: здесь-то прятаться было негде.

— Тихо, — шёпотом велел Солдон и зацепился за выступ, чтобы перегнуться вперёд и посмотреть, что творится внизу и вдалеке. — Спуска пока не вижу. Если спустимся по верёвке, будет тяжело забираться назад.

— Или вообще не заберёмся, — добавил Шойн. — Ну что, плакали наши измерения.

— Бинокль передайте, — попросил Солдон. В лицо ему ударил тёплый ветер и показалось, что полетел песок.

Бинокль передали, и он внимательно осмотрел сначала соседние склоны, потом начинающуюся за перевалом долину и устремил взгляд в просвет между горами, где виднелся ровный горизонт, укрытый голубой дымкой.

— Ты видишь пустыню? — спросил Шойн, повисая у Солдона на плече.

— Отцепись, спихнёшь же меня, — рассердился тот, не прекращая напряжённо всматриваться вдаль. — Не вижу я никакой пустыни, если честно.

— Но лётчики сверху видели, — не отставал Шойн. — Она же жёлтая, как можно не увидеть…

Солдон без слов сунул бинокль назад. Шойн устроил бинокль у него на плече, как будто целился из снайперского оружия, и замолк.

— И я не вижу, — наконец признался он. — Парни, у нас пустыня пропала!

— Никуда она не пропала, — резонно возразил Бу-Сан из хвоста цепочки. — Просто вам в этот промежуток плохо видно. Чтобы рассмотреть её, нужно подняться выше. Посмотрите, здесь одно только узкое ущелье, логично, что вам видно только клочок пространства, а в предгорьях вполне могут быть цветущие луга. Пустыня начинается уже за ними.

Фоле зашуршал картой.

— Расстояние не подходит, — сказал он. — Лётчики сообщили, что пустыня начинается прямо у подножия гор.

— Эй, это ещё что такое? — потрясённо воскликнул Лиар. — Обвал?!

Солдон выхватил у Шойна бинокль и направил его на ущелье, в конце которого виднелась зелёная долина. В ущелье летели камни. Отсюда они казались небольшими камушками, но Солдон знал, что это огромные скалы.

— Ущелье разрушается, — сказал он. — Что-то с горой.

Наконец шум обвала достиг их ушей, вершина над ними вздрогнула, но устояла. Никто из них даже не дёрнулся, все знали, что бежать бесполезно.

— Ущелье стало шире, — доложил Солдон и поделился биноклем, не глядя отдав его кому-то назад. — Кто видит, куда упали те камни?

— Я не вижу, — ответил Лиар. — Камней не вижу, пустыню не вижу. Что тут вообще происходит? Куда они делись, и куда делась пустыня?

Гору напротив снова тряхнуло.

— Она покосилась! — заорал Ольгор, забыв, что в горах нельзя кричать. Но если уж гул, от которого закладывало уши, пока не вызвал лавину прямо на них, один слабый звук и подавно не мог этого сделать.

Теперь они смотрели и без бинокля.

— Никогда такого не видел! — потрясённо бормотал Бу-Сан. — Карстовые провалы? Какие ещё в горах провалы? Если только какая-то большая и глубокая пещера, и мы стали свидетелями…

Гора, которую они наблюдали, явно покосилась, словно одним краем проваливалась в зияющую под ней пустоту. Снежная шапка съехала и с грохотом поползла вниз, сметая всё на своём пути.

— Такого не бывает! — запротестовал Лиар, перекрикивая гул. — Ну не бывает, и всё!

— Все назад! — скомандовал Солдон, надеясь, что на обратном пути они будут в большей безопасности, чем здесь. — И быстро, пожалуйста.

Прошёл по меньшей мере час, прежде чем они добрались до той площадки, где их едва не засыпало. Солдон то и дело оглядывался на проседающую гору и не расставался с биноклем. Теперь было видно лучше, и за этой горой он по-прежнему не видел никакой пустыни.

— Так, — сказал он, оглядывая свою команду, когда они остановились отдохнуть на россыпи камней, которыми их едва не прибило. — Тут происходит что-то странное.

— Горы проваливаются, — ответил ему Бу-Сан, оглядывая соседние вершины. — Начиная от пустыни. Я не думаю, что это единичное явление.

До них снова долетел приглушённый гул.

— Значит, первое, — решил Солдон, расхаживая туда-сюда. — Мы должны отсюда выбираться. Второе — если горы проваливаются, значит, им есть куда проваливаться.

Под непонимающим взглядом Бу-Сана они переглянулись.

— Пещера, — мрачно сказал Фоле. Они все подумали об одном и том же.

— Если там есть пустоты под горой, то… — начал Бу-Сан, но Лиар перебил его:

— Нет, вы не понимаете. Не просто пещера, а Пещера. Беллиорцы сказали нам, что под этой страной находится ещё одна. Это огромная пещера со сводом, под которым плывут облака. Она освещена естественным подземным светом, похожим на дневной. И конечно, там живут люди.

Бу-Сан подобрался. Солдон ни минуты не сомневался в том, что он сразу поймёт, куда делись сбежавшие арзаки. Туда, где их нельзя найти с вертолётов!

— Если горы проваливаются в Пещеру, — рассудил Бу-Сан, — то… жители могут об этом и не знать. Где находится вход туда?

Солдон и Фоле переглянулись, Солдон кивнул, и Фоле ткнул пальцем в карту.

— Далеко, — напряжённо сказал Шойн. — Если мы хотим их предупредить и вывести, то нужно идти, по меньшей мере, целый день, а сейчас уже стемнело. Нужно ждать до утра, и потом…

Они замолчали, склонившись вшестером над картой; выход был довольно очевиден, но никому не хотелось это признавать.

Солдон поднялся, обернувшись назад и на всякий случай снова посмотрел в бинокль. Солнце уже садилось, и соседние склоны были готовы скрыть его. До темноты оставался примерно час.

— Если вы боитесь, я могу пойти один, — нарушил молчание Бу-Сан.

Солдон едва не лязгнул на него зубами.

— Я не боюсь, — сказал он, сдержавшись. — Парни, вшестером и со снаряжением мы будем спускаться слишком долго. Я побегу один. До темноты буду в долине, а там с фонарём уже легче. Карту оставьте себе. Я возьму только фонарь, чтобы ничего не мешало.

— И пистолет, — настоял Бу-Сан. — Кто знает, что может произойти внизу?

— Вы на что это намекаете? — спросил Солдон, выпутываясь из ремней и сбрасывая с себя всё то, что нёс. Остальные потащили его груз к себе, деля тяжесть на пятерых. — В своих я стрелять не буду!

— Смотря кто вам свои, — вздохнул Бу-Сан, отдавая ему пистолет.

— Мне некогда, парни, объясните ему, пока меня не будет, — торопясь, проговорил Солдон. — И нет, я действительно не боюсь.

Он лгал, он боялся, что не сумеет защититься, что поддастся чарам, что забудет своё имя, но выбора у него не было. Он был в своей команде главным и принимал решения, а там, внизу, была, по меньшей мере, сотня арзаков и неизвестно, сколько беллиорцев, и ни один не знал об опасности, а когда завалит входы так, что не возьмёт никакая взрывчатка, будет уже поздно.

Они обняли его по очереди, даже сдержанный Бу-Сан.

— И вот ещё, — вспомнил Солдон. — Не торопитесь, но постарайтесь спуститься к ночи. Неизвестно, как быстро проваливаются горы, может, эта провалится вместе с вами.

— Попробуем, — вздохнул Лиар и виновато посмотрел на Шойна. — Ну вот, и спор свой мы решили…

Солдон кивнул и знакомой дорогой поспешил вниз, в трудных местах прыгая с камня на камень. Эти горы напоминали ему смутные образы родины, а умирать на родине, если что, было бы легче.

На этот раз Риган уже не боялся идти в душевую, ему было попросту всё равно, так он устал.

— Привет, — сказал он Вен-Хару, который уже принял душ и вытирался.

Вен-Хар выронил полотенце, и Риган прекрасно понял его изумление. Ничего больше не говоря, он залез под воду и, блаженствуя, забыл про него напрочь.

— Добрый вечер, — осуждающе приветствовал его уже одетый Вен-Хар. Как будто специально дожидался, чтобы сказать. Риган посмотрел в глаза и улыбнулся. Наглеть было страшно и сладко одновременно, как будто прыгать с парашютом… или вести вертолёт. Откуда-то он точно знал, что никто ему больше ничего не сделает. То ли его берегло вчерашнее приключение, то ли орден был для всех знаком принадлежности к своим, но Риган был уверен в своей безопасности и безнаказанности. И не стоило забывать, что теперь у него был пистолет, и он умел стрелять.

Впрочем, Вен-Хар теперь мог бы на него нажаловаться кому-нибудь вышестоящему; недооценивать интенданта было нельзя. Но тот ничего больше не сказал и ушёл, и Риган вскоре последовал за ним.

Следовало признать, что жизнь налаживалась и была полна приключений. Сбегая в обратно Ранавир, Риган и представить себе не мог, что переживёт такое! Ужасы и страхи остались позади, всё затмило спасение Ар-Лоя, орден, оружие… Да что там, он только что сказал «привет» почти незнакомому менвиту и не испугался.

Риган постоял там, куда падали тёплые лучи заходящего светила, чтобы подсушить волосы, а потом решил, что хватит с него размышлений, пора действовать, — и помчался в лазарет.

— Мой полковник, а Ар-Лою можно есть? — спросил он, появляясь перед Лон-Гором.

— Можно, но немного, — вынес вердикт тот, посмотрев на часы. Он не сумел скрыть удовлетворение видом Ригана, и тот просиял. — Травмы головы, знаете ли, не способствуют аппетиту.

— Тогда я бульон принесу, — обрадовался Риган, пританцовывая на месте от нетерпения.

— А яйцо всмятку можно? — донёсся из-за приоткрытой двери слабый голос Ар-Лоя. — Есть хочу — умираю просто!

— Можно, — разрешил Лон-Гор, и Риган убежал на кухню. Хорошо быть полезным! Хорошо быть полезным, когда это не рабское услужение, а помощь равного равному…

Всю дорогу обратно до лазарета он обдумывал эту мысль.

— Ну и как у тебя успехи? — спросил Ар-Лой, отпивая бульон из чашки и показывая свободной рукой на пистолет Ригана.

— Восемь из десяти, — похвастался Риган. — Но только когда сосредоточусь. А по движущимся мишеням — просто катастрофа, — тут же сник он.

— Всё дело в практике, — успокоил Ар-Лой. Риган смотрел на него едва ли не с умилением. Это чувство хотелось задавить, но в то же время от него становилось тепло внутри. После того как он видел Ар-Лоя раненым и бессильным, а теперь ещё и бледным, послушным и с перебинтованной головой, Риган при всём желании не смог бы его бояться. Он чувствовал ответственность за него, и никто не смог бы его переубедить.

— Не тошнит? — спохватился он. Ар-Лой прислушался к себе и допил бульон.

— Нет, всё нормально, — сказал он и остановил взгляд на Ригане. — Какой ты стал… честное слово, ещё немного — и я бы тебя не узнал.

— Какой?

Риган устроился рядом на стуле, подпёр голову руками и приготовился слушать — теперь была его очередь.

— Ну… уверенный, что ли.

— Я сказал Вен-Хару «привет», — поделился Риган.

— А он?

— Он полотенце уронил. А потом ответил «добрый вечер».

Ар-Лой захохотал и ударил кулаком по одеялу.

— Да, мы ещё всколыхнём это болото! — заявил он с самонадеянностью. — А я думал, мне будет скучно тут валяться!

— Ещё чего! -нахмурился Риган. — Я не позволю! Я буду тебя развлекать, носить тебе еду и цветы, охранять…

— А цветы-то зачем? — удивился Ар-Лой. Казалось странным, чудесным и почти невероятным, что сейчас они разговаривают так легко, ни о чём и вместе с тем о многом. Как это не походило на напряжённый разговор в вертолёте!

— Цветы — так положено, — сказал Риган. — Их приносят больным, чтобы те радовались и знали, что о них не забывают. Мы бы Айстану всю постель завалили цветами, да только док не позволил…

— А кто такой Айстан? — полюбопытствовал Ар-Лой.

Они ещё немного поболтали, ни словом не касаясь того, что неминуемо оставалось в прошлом. Солнце садилось, пряталось за верхушки деревьев. В освещенную косыми оранжевыми лучами палату заглянул Лон-Гор и выразительно постучал по наручным часам.

— Я понимаю, что вы уже очень уверены в себе, — сказал он, — но время посещения больных ограничено!

— Ещё минуточку! — взмолился Риган и, когда полковник скрылся, бесшумно перебежал к одному из окон, открыл его и прижал половинки рамы так, чтобы оно казалось закрытым. Обернувшись, увидел расширенные глаза Ар-Лоя и прикоснулся пальцем к губам. Ар-Лой откинулся на подушки, беззвучно хохоча, и Риган, громко попрощавшись с ним, чинно вышел в кабинет.

— Спасибо, мой полковник! — сказал он. — Спокойной ночи!

Конечно, отправился он вовсе не спать, а сначала на кухню — самому что-нибудь перехватить, чтобы быть готовым к дальнейшим приключениям. Дежурными были Рем-Аш и Тей-Роа, которые как раз проверяли припасы на завтра и загружали посудомоечную машину.

— Привет! — сказал Риган, ожидая грохота тарелок, но нервы у Тей-Роа оказались крепче, чем у Вен-Хара.

— Привет! — за двоих ответил Рем-Аш. — Голодный? Сделай себе бутерброд, если хочешь, а ещё остались овощи — немного — и подливка.

— Бутерброды сгодятся, чтобы унести с собой, — кивнул Риган и открыл холодильник.

— А почему не здесь? — сощурился Тей-Роа и облокотился о дверцу.

— Потому что они не только для меня, — хитро сообщил Риган. Было не страшно, даже немножко весело. — Понимаете, о чём я?

— А полковник…

— А открытые окна на что? — легкомысленно сдал Риган свой план.

Менвиты переглянулись.

— Да ты псих! — с восхищением сказал Рем-Аш. — Как я раньше не догадался, ты же конченый псих!

— Обязательно схожу к доку на освидетельствование, — огрызнулся Риган, не уверенный, как правильно реагировать.

Менвиты переглянулись опять, на этот раз с недоумением. Тей-Роа сделал неопределённый жест, показывая, что не понимает происходящего.

— Ты чего это, обиделся, что ли? — спросил он с таким выражением лица, как будто не верил, что Ригану свойственны какие-то чувства.

— Обозвали меня психом и спрашиваете?

— Да я в хорошем смысле, — попробовал оправдаться Рем-Аш. — Никто же не знал, что ты такой отвязный.

— Ага, — сказал Риган, аккуратно прикрывая дверцу. — Просто потому, что никто меня не замечал и не был в курсе, как меня зовут и что я вообще есть.

«Обиделся», — явственно говорили их взгляды.

— Тебя зовут Риган! — уверенно сообщил Тей-Роа.

— Это орден меня сделал видимым? — уточнил Риган. — Или что?

— Скорее, вся ситуация в целом, — задумчиво проговорил Тей-Роа, глядя на него с почти научным интересом. — Обстоятельства сложились так, что изменения уже никоим образом нельзя было предотвратить… Вы, арзаки, на самом деле все такие или ты не совсем арзак?

— Что значит — не совсем? — возмутился Риган. — Не получается меня запихнуть в схему, так давай ерунду придумывать?

Тей-Роа и Рем-Аш молчали.

— Мы все разные, — объяснил Риган. — Я отвязный, Хонгор серьёзный, Солдон ответственный, Иоле ранимый, Юми смешливый. Но это только одна из черт характера. Вы разве все одинаковые?

Говоря это, он вдруг понял, что различает менвитов, что они больше не кажутся ему безликой угрожающей массой. По крайней мере, он различал этих двоих и не боялся смотреть каждому в лицо.

— Ладно, — сказал Рем-Аш, — это мы уяснили. Теперь скажи, как ты хочешь забраться в лазарет?

— Через окно, когда стемнеет, — не понимая, к чему он клонит, ответил Риган.

— А ты до окна достанешь? — спросил Тей-Роа.

— Ой, — озадачился Риган. — Я тогда лесенку возьму.

— С которой свалишься, потому что руки будут заняты бутербродами?

— И цветами, — добавил Риган.

— Какими ещё цветами? — теперь озадачился Тей-Роа.

— Которые я нарву. Не нарвал ещё. Так положено, традиция.

— Да знаем мы, — отмахнулся Рем-Аш. — И как ты полезешь?

— Я что-нибудь придумаю!

Рем-Аш вздохнул и вытер мокрые руки полотенцем.

— Вот что, герой, — сказал он. — Иди рви свои цветы, мы через полчаса расставим посуду по местам, тогда приходи сюда. Как раз стемнеет. Лесенка привлечёт внимание, так что подсаживать тебя будем так. Всё ясно?

Риган так и вытаращился на них обоих.

— Вы что же это, будете мне помогать? — спросил он. — Но вы же…

— Мы же — что? — сощурился Тей-Роа. — Менвиты? Господа? Сами себя не узнаём в последнее время? Иди уже!

— И только попробуй обидеть Ар-Лоя! — добавил Рем-Аш Ригану вслед.

— Несмелый Лев, — с напряжением сказал Фред. — Он ещё в городе?

— Ты думаешь, он кого-нибудь съест? — вытаращился Тим.

Они полукругом стояли возле трона, на котором замер правитель, бессмысленно глядя в потолок нарисованными глазами.

— Если волшебство кончается, то Несмелый Лев превратится в обыкновенного хищника, — заявил Фред. — Я приготовлю ружья, а кто-нибудь пусть осторожно посмотрит, где он.

Тим выбежал из зала.

— Вы собираетесь убить Льва? — спросил Ниле. Он знал, что не понимает и половины происходящего, но хотелось помочь. — Если зверя прикормить, он, может, и не захочет никого есть.

— Я не горю желанием убивать наследника царя зверей, — с жестокостью сказал Фред, — но если он попробует первым, у меня не будет другого выхода.

— И фея Энни ходит где-то там, далеко, — сказала Рина. — По лесу, может быть.

— И Ильсор, — подхватил Тоци.

— И биологи, геологи и ботаники, которым не сиделось на месте, — добавил Ледо. — Они все в опасности?

— Возможно, — сказал Фред и снова посмотрел на Страшилу. — Наши средства связи перестали работать…

— Но наши-то наверняка нет, — приободрил его Ниле. — Нам нужен передатчик, тогда мы сможем договориться с теми, кто остался лагерем в лесу.

— Где его взять? — возразил Тоци. — Ты что, пойдёшь в Ранавир и просто так попросишь? Да туда сначала добраться надо, а потом донести передатчик назад. Знаешь, сколько времени это займёт? Да и опасности никто не отменял.

Раздались торопливые шаги, и в зал вошли двое. Ниле знал, кто это — это были привратник Фарамант и фельдмаршал Дин Гиор. Они выслушали сбивчивый рассказ Фреда, а Фарамант подбежал к бесчувственному Страшиле и потряс его, но не добился толку.

— Так значит, мы превращаемся в обычных людей, — сказал он. — У нас нет ничего волшебного, а про Ойххо я и думать боюсь. Что с ним может быть? Он потерял разум или просто исчез? Тилли-Вилли тоже куда-то делся…

— Их со вчерашнего дня никто не видел, — добавил Дин Гиор. — Как я понимаю, произошедшее нужно держать в тайне от народа, иначе может подняться паника. Гибель правителей только подстегнёт её. Мне посвятить в тайну Бориля и Робиля?

Фред подумал.

— Не надо, — решил он. — Нас и так слишком много, это уже будет не тайна. Вся наша надежда сейчас на то, что получится раздобыть инопланетный передатчик, но как?

— Урфин, — сказал Фарамант. — Он должен догадаться, поэтому предлагаю запереть ворота и ждать.

Вбежал Тим.

— Лев спит во внутреннем дворике! — запыхавшись, доложил он. — Я велел закрыть все выходы и не выпускать его оттуда! Ни при каких условиях! Фред, так мы идём за Энни?

Фред схватил его за плечо:

— Ты с ума сошёл? Если кто и пойдёт, так это я! С ружьём и пистолетами!

— Я тоже умею стрелять! — с обидой воскликнул Тим. — А ты хочешь, чтобы я остался здесь! Это же Волшебная страна, я прибыл сюда, чтобы помогать, путешествовать, ради приключений, в конце концов! А ты!

Ниле вполне понимал его обиду, но не разделял её.

— А ты уверен, что это всё ещё та страна, которую ты знаешь? — спросил он, и Тим задумался.

— Нет, — ответил он наконец. — Но я всё равно иду с тобой, Фред! Иначе ты меня не удержишь, я убегу, как и Энни.

— Хорошо, — сдался Фред. — Мы пойдём завтра утром, будь готов.

— Сказать всем нашим? — тихо предложил Ледо, обращаясь к Ниле, когда они вышли из тронного зала. — Нас в городе не то чтобы мало, но мы должны быть готовы к тому, что ситуация изменится.

— Фред теперь за главного, — тоже понизив голос, сказал Ниле. — Но мы ему не подчиняемся, так? Мы слушаемся только Ильсора, ну и полковников ещё немножко. И пусть мы в гостях… Ладно, передай всем, чтобы были осторожны.

— Дегриса нужно отлавливать где-то в городе, — озабоченно ответил Тоци. — Он задался целью узнать средний беллиорский рост и теперь ходит и всех измеряет.

— И скажите всем, чтобы спать шли в комнаты, — добавил Ниле. — Мало ли что.

Тим, кажется, прислушивался к их разговору, но он не стал переходить на совсем тихий шёпот.

Откуда-то издалека донёсся грозный рык, наверное, это проснулся Несмелый Лев.

— Пойдём на кухню, — позвал Ледо. — Там хотя бы есть ножи и топорик для мяса.

— Как ты думаешь, они уже добрались до Фиолетовой страны? — как бы невзначай спросил его Ниле, когда они спускались по лестнице.

Ледо взял его за руку.

— С ним всё будет в порядке, вот увидишь, — приободрил он.

Рычание стало громче.

Энни уже с трудом переставляла ноги то по зелёной траве, то по жёлтым листьям. Солнце опускалось всё ниже и ниже, но она почти не смотрела на то, как его лучи проникают между древесных стволов, от усталости ей было совсем не до того и она опустила взгляд под ноги.

Генерал теперь шёл впереди, кажется, он неплохо ориентировался по солнцу, и Энни надеялась, что они не сбились с дороги. Погони не было.

Иногда Энни принималась гадать, было ли их спасение случайностью, или Тонконюх сохранил остатки разума и собрал рыжих лис, чтобы напасть на черно-бурых и дать своим друзьям возможность убежать. Она понимала, что вряд ли узнает правду, а если Волшебная страна погибнет, то такой возможности у неё не будет совсем. Мрачные картины рисовались в её воображении: Энни представляла, что будет с жителями Волшебной страны, если она исчезнет. Бедные люди окажутся посреди равнины, неприветливой и открытой всем ветрам, любой проходящий или проезжающий мимо сможет найти их, одурачить, обокрасть, посмеяться над их добродушием и малым ростом… Дело в Гуррикапе, думала она, его волшебство иссякло так же, как волшебство Арахны; этому должна быть причина, но что если этой причины нет, просто всё рано или поздно заканчивается?

— Здесь, что ли, остановимся? — спросил её Баан-Ну. Энни обвела взглядом зелёную ещё полянку, услышала где-то недалеко шум воды и кивнула. Сняв рюкзак, она повалилась под дерево и закрыла глаза. Баан-Ну чем-то шуршал рядом, наверное, собирал хворост для костра. Скоро затрещал огонь, и Энни подползла ближе, чтобы погреться.

— Есть хочешь? — спросил Баан-Ну. Отчего-то он стал подозрительно заботливым.

— Не… — выдавила Энни. Есть действительно не хотелось, так она устала и измучилась.

Искорки улетали в синеющее небо. Звёзд ещё не было видно, но солнце уже село, и небо наливалось густой синевой, зеленея на западе.

— Умеешь спать на дереве? — поинтересовался Баан-Ну.

— Научусь, — слабым голосом ответила Энни, хотя при мысли о том, что снова придётся лезть на дерево, ей стало нехорошо.

Прошло ещё немного времени, и она нашла в себе силы сесть и осмотреться. Поляна была как поляна, а сама Энни сидела под большим раскидистым дубом.

— Пойду умоюсь, — сказала она, поднялась, пошатываясь, и направилась на шум воды. Пройдя по примятой траве, она миновала заросли очередного орешника и в небольшой ложбине нашла ручеёк.

Ей понадобилось довольно много времени, чтобы умыться, напиться и повозить ногами в воде, пытаясь отмыть их от грязи. Сумрак сгущался, неподалёку грозно захохотал филин, и Энни стало не по себе. Она поболтала ногами в воздухе, чтобы высушить их, и обулась. Нужно было скорее возвращаться, становилось холодно и хотелось отдохнуть перед путешествием в Изумрудный город. По её расчётам, скоро должна была встретиться пропасть, и нужно заранее сворачивать правее, чтобы выйти на дорогу ВЖК.

Она развернулась и чуть не вскрикнула от испуга: перед ней кто-то стоял! Спустя секунду она узнала Ильсора и хотела закричать, на этот раз от радости, но он поспешно приложил палец к губам.

— Ильсор! — шёпотом сказала Энни, задыхаясь от волнения. — Как ты тут оказался? А мы тебя ищем!

— Я тебя сам нашёл, — улыбнулся он. На его лицо случайно упал слабый отблеск света с темнеющего неба, и Энни ощутила укол вины и жалости. Ильсор был измучен, он явно исхудал с тех пор, как она видела его в последний раз, рубашка и комбинезон висели на нём мешком, от левого рукава остались одни клочья, волосы были спутаны и превратились в грязные сосульки.

— Пойдём, — сказал Ильсор и сделал шаг в темноту, обернулся, чтобы посмотреть, идёт ли Энни за ним или нет. Та растерянно замерла возле ручья и посмотрела туда, где за кустами виднелся свет костра.

— А генерал? — спросила она.

— Ты что? — испугался Ильсор. — Хочешь меня ему выдать?

— Но он же просто собирался с тобой поговорить… — попыталась урезонить его Энни.

Ильсор остановился, у его губ пролегла страдальческая складка.

— Энни, если бы ты знала, что я претерпел от него, ты бы не размышляла ни минуты, — сказал он. — Ты привела его ко мне или меня к нему — неважно, но мы оба будем в его власти, потому что сила на его стороне. От него нужно бежать, и поскорее. Идём, я знаю дорогу к укрытию получше, чем это, а Баан-Ну пусть остаётся, он не пропадёт.

— Я возьму рюкзак! — воскликнула Энни и собралась было нырнуть в кусты, но Ильсор схватил её за руку.

— Ты что! Если ты уйдёшь с вещами, он же догадается и бросится в погоню, далеко мы не уйдём!

— Эй, Эн-Ни, ты куда пропала? — раздался от костра встревоженный бас Баан-Ну.

— Я сейчас! Я тут! — громко откликнулась Энни и обернулась к Ильсору:

— Ты уверен, что так правильно?

— А ты хочешь, чтобы мы оба оказались у него в плену?

— Но что ему от тебя может быть нужно?

— Как что?! Устранить меня! Я же вождь арзаков — и если мой народ останется без вождя, то его судьба — вечное рабство! Энни, ты этого хочешь?

— Нет! — испугалась Энни. — Я иду!

Она пошла за ним вдоль ручья, и огонь всё удалялся. Энни то и дело оглядывалась, боясь погони, но её пока что не было.

— Здесь темно, — прошептал Ильсор. — Возьми меня за руку.

В лесу и в самом деле сгущалась непроглядная тьма, и Энни уже плохо различала, что у неё под ногами, но Ильсор с уверенностью вёл её всё дальше и дальше, и его прохладная рука сжимала руку Энни.

Держал он крепко.

В палате стояла оглушительная тишина, немного неловкая после пары часов болтовни шёпотом. Риган и не подозревал, что менвиты, оказывается, тоже любят чесать языком, особенно когда скучно. Или это просто черта характера Ар-Лоя?

Он понимал, что почти ничего не знает о своём пилоте. Ар-Лой казался надменным, жадным до почестей и едва ли не жестоким, но теперь перед Риганом был совершенно другой человек, и он не знал, что тому причиной. Может, так казалось при взгляде снизу вверх, когда самого себя он считал пылью на его сапогах, а теперь, когда они фактически стояли на равных, выяснилось, что за надменностью кроется желание защититься, за любовью к орденам — желание, чтобы выделили и похвалили, а жестокость обернулась показной суровостью, которая развеялась, когда в ней отпала нужда. Но было ли это правдой или домыслами?

Риган тихонько прошёлся по тёмной палате, между одинаково застеленными койками, и вернулся к Ар-Лою. Тот давно уснул, не дослушав чего-то, что Риган ему рассказывал, и в темноте белел овал его спокойного лица.

Обхватив себя руками, Риган так и застыл, запрокинув голову к потолку и слегка покачиваясь; он пытался найти в себе что-то, что не мог охарактеризовать или назвать, он пытался прислушаться к себе и почувствовать себя всего, с ровным дыханием, болью в потянутых мышцах, тяжестью пистолета на бедре. Под руками была тонкая ткань рубашки, шнурок с изумрудом выбился из ворота, в грубых ботинках, как оказалось, можно было пройтись бесшумно, не разбудив Ар-Лоя.

Риган закрыл глаза и стал слушать. Он слушал стрекотание насекомых за приоткрытым окном и биение собственного сердца, слушал дыхание Ар-Лоя и то, как ударяется о стекло залетевшая в палату крупная ночная бабочка. Он слушал эту большую и просторную комнату, слушал шелест ветвей за её пределами, и наконец ему стало казаться, что он слышит совсем уж невероятные вещи: металлическое молчание дверного замка, ровное спокойствие пола, едва заметный хруст занесённых с улицы песчинок под своими ногами.

Ар-Лой сказал, что не узнаёт его, так и он сам не узнавал ни себя, ни его. Что здесь было правдой, а что ложью? Опустевшая коробка из-под бутербродов и сваленный на тумбочку букет разномастных цветов говорили сами за себя, и это было невероятно и немыслимо. Риган словно снова завис над пропастью в только что взлетевшем вертолёте и так же, как и тогда, не знал, суждено ли ему рухнуть или нет.

Он молчал, хотя губы его были приоткрыты и едва заметно шевелились, когда он вспоминал то или другое из их разговоров, которых вдруг стало слишком много. Но за всё это время они с Ар-Лоем ни словом не обмолвились о прошлом, исхитряясь находить другие темы, и даже запинаясь и подбирая слова так, чтобы не ранить, они всё же не замолкали.

Теперь у Ригана был пистолет, а у Ар-Лоя не было. Теперь он едва мог приподняться на подушках, а Риган возвышался над ним. У Ар-Лоя дрожали и слабели руки, когда он подносил ко рту чашку с бульоном, и Риган это видел. И Ар-Лой знал, что он видел. И если бы Ригану вдруг захотелось отомстить за своё унижение, за годы рабства, за бытность живой, но машиной, которой отказано во всём, едва ли не в самом имени, — он мог бы отомстить.

И тогда Риган испугался того, что в самом деле захочет отомстить и более того — сможет это сделать. Поспешно открыв глаза, он посмотрел на Ар-Лоя, который, не двигаясь, лежал в той же позе, в которой уснул, и ужаснулся себе.

— Я не перенимаю дурные примеры, — шёпотом сказал Риган, словно утверждаясь в своём праве решать, как жить и с кого брать пример. Это было правильно и волнующе.

Он снова замолчал, чувствуя всё своё тело и одновременно обращая внимание на мысли. Это составляло всё его существо и его личность, и в эту минуту он уверился, что больше никто не посягнёт на неё.

И после стольких раздумий в глубине своей души он нашёл то, ради чего пришёл.

— Я знаю, чего хочу, — снова прошептал он, и это было откровением для него, человека, которого давно отучили хотеть.

Очень тихо и медленно он приблизился к Ар-Лою и в темноте различил его черты. Ар-Лой был спокоен, наверное, ему снилось что-то хорошее. Риган поправил ему одеяло, постепенно шалея от мысли, что это он теперь тут главный, он защищает того, кто не может о себе позаботиться… И это ему тоже понравилось.

Изумруд закачался на шнурке, когда Риган наклонился над Ар-Лоем; волосы упали на лицо, а коленом пришлось опереться о постель. Тишина висела над ними, почти осязаемая, и её едва нарушало биение бабочки о стекло. И когда Риган не просто услышал, а ощутил ровное дыхание Ар-Лоя, в этой тишине взвыла сирена тревоги.

Генерал Баан-Ну уже сорвал голос и вписался в десятое по счёту дерево, но его спутница как в воду канула. Только что была здесь и даже отвечала что-то из-за кустов, а потом замолкла. Когда он встревожился и пошёл искать, её нигде не было. Рюкзак валялся под деревом, а ведь если бы она хотела сбежать и путешествовать дальше одна, то взяла бы его. В конце концов, там была её драгоценная сковородка!

Наконец генерал утвердился в мысли, что Энни похитили и, может быть, даже съели. Было ли это какое-нибудь набитое опилками животное или хитрые лисы, он не знал, но боялся, что будет следующим.

Он обежал окрестности, светя фонариком, который нашёл в рюкзаке у Энни, и не обнаружил никаких следов, только её собственные. В мокрой земле возле ручья отлично отпечатались подошвы её сандалий. По всему выходило, что Энни какое-то время была у воды, потом немного постояла за кустом и отправилась вдоль русла. Больше Баан-Ну не мог найти никаких следов, словно Энни стала невидимой и перестала оставлять следы.

Позвав ещё немного, он уверился, что всё бесполезно. Энни украли или она ушла сама. Забравшись на дерево, он взялся рассуждать. Может, её выкрали те, кто признавал её власть? Она ушла из столицы одна, наверное, для особы высокого ранга это было неприличное поведение, и её свита наконец настигла её? А что если это были враги? Следов сопротивления не было, да и крикнуть она успела бы…

— Да что происходит на этой Беллиоре? — пробормотал генерал, устраиваясь в ветвях поудобнее. Постепенно он пришёл к мысли, что Энни пропала не по своей воле. Добровольно она бы никуда не пошла, он ведь видел, как она устала. Значит, была очень веская причина, чтобы уйти.

Луна вставала над деревьями; генералу не спалось. Он не хотел признавать, что скучает по обществу назойливой беллиорской девицы. А вдруг она в беде? Кто же тогда её спасёт, если не он? Это ведь он тут настоящий герой, а не она!

Генерал отмёл мысль прямо сейчас слезть с дерева и начать пробираться через чащу к дороге, ведущей в столицу. При свете дня он мог обнаружить какие-то следы, которые не заметил раньше, и ради этого стоило потерпеть.

Ему по-прежнему не спалось, с дерева он всматривался в темноту, пытаясь рассмотреть, не мелькнёт ли во мраке белое платьице, но всё было тщетно. Страшно захохотал кто-то в чаще, наверное, зверь! Генерал сжался на ветке, надеясь остаться незамеченным. Мимо проскользила по воздуху огромная птица, хохот затих в чаще. Баан-Ну проводил её взглядом и чуть не свалился с дерева: вдалеке виднелось что-то светлое!

— Эн-Ни? — негромко позвал он.

Белая масса зашевелилась, и он понял, что это были клочья тумана, которые быстро наползали на поляну. Баан-Ну смотрел на них сверху, не понимая, что же кажется ему неправильным, а потом сообразил: никакого ветра не было, а туман двигался слишком осмысленно. Белёсые клубы огибали кусты и деревья так, словно понимали, что это препятствия.

— Такого же не бывает? — озадачился Баан-Ну. У него было живое воображение, и, перебирая всевозможные объяснения того, что видит, он довольно скоро напугался. Картина леденила душу, хотя, казалось, ничего не происходило: просто туман, просто ползёт по поляне. Менвиты давно разучились верить в привидений, духов и прочую чушь, но сейчас генерал почувствовал, как его волосы становятся дыбом. Меньше всего на свете он хотел, чтобы этот туман узнал о его существовании или дотронулся до него. Он замер, сидя на ветке и ожидая, пока это всё закончится, и оно действительно закончилось. Пропали сероватые клубы, улеглись оставшиеся клочья, осели на траву.

Баан-Ну не спешил слезать и проверять, что там произошло, но он набрался смелости и включил фонарик. Внизу никого не было, а потом он уловил какое-то движение и присмотрелся повнимательнее. Листья, которыми был покрыт куст внизу, медленно меняли цвет с зелёного на жёлтый.

— Так вот как оно происходит! — забывшись, воскликнул Баан-Ну и тут же закрыл себе рот рукой, боясь, что кто-то услышит. Но объяснение было найдено: это из-за тумана увядали деревья. Может, он виноват и в том, что тот набитый опилками Топотун перестал двигаться? А если это происходит по всей стране? А вдруг и Энни тоже украл туман? Или она лежит где-то под кустом, перестав двигаться? Ведь неизвестно, как этот туман действует на живых!

Генерал опомнился, только когда уже собрался слезать. Делать этого нельзя было до утра, но, с другой стороны, вдруг Энни действительно лежит где-то и замерзает? К утру она может умереть от холода!

— Герой я или нет? — решительно спросил себя Баан-Ну и снова бросился на поиски. Он обшарил всё вокруг ручья и заглянул под каждый куст, но Энни нигде не было.

— Ушла… — выпрямляясь, с разочарованием произнёс он и столкнулся с наплывающей на него белёсой массой.

Замахав руками, Баан-Ну выронил фонарик и повалился прямо в колючий куст. Туман дёрнулся, накрыл его, словно завесой, и пришлось вдохнуть влажный воздух. Баан-Ну ожидал худшего, но ничего не произошло. Туман схлынул так же, как и окутал его, и исчез.

С панической решимостью генерал вылез из куста и бросился обратно, туда, где оставил их с Энни вещи. Подхватил сумку, висящую на ветке, закинул на плечо рюкзак Энни со сковородой, посмотрел на небо и поспешил прямо через заросли, освещая себе дорогу фонариком. Что бы здесь ни творилось, он не мог больше тут находиться, тем более, когда он не мог помочь Энни. В конце концов, её кинжал остался при ней. А пока нужно завершить их общее дело — добраться до столицы!

Луна вставала над горами, освещая дорогу в густой колючей траве, которая норовила вцепиться в штанины. Солдон давно плюнул на опасный рельеф и с осторожного, но быстрого шага перешёл на бег трусцой. В круге света от его фонаря появлялись и исчезали венчики луговых цветов и метёлки трав. В стороне возвышались горы, вдоль которых лежал его путь, и не надо было сверяться со звёздами, чтобы понять, что он не сбился с дороги. Беллиорский спутник поднимался, озаряя вершины тусклым голубоватым светом, трава шуршала под ногами, изо рта вылетал пар, но бег помогал согреться, и Солдон пока что не чувствовал холода. Не холоднее, чем на склонах под пронизывающим горным ветром, который, как заверял Фоле, почему-то иногда становился тёплым. Теперь Солдон понимал, что, по дикой и гибельной логике, то до них доносились отголоски исчезновения пустыни, которую они так и не нашли.

Ему ещё не попадались ни люди, ни звери, и он почувствовал себя в относительной безопасности. Не съедят же его тут, в самом деле! Немного отдохнув, Солдон бросился дальше. Он старался сосредоточиться на своих шагах и не пропустить какую-нибудь яму по дороге. Провал мог быть скрыт густой травой, но вскоре он положился на удачу. Невозможно бояться всего, его цель — добраться до Ранавира, и он её достигнет!

Стало казаться, что вдалеке уже появились башни великанского замка. Света видно не было, ни от костров, ни от окон, но Солдон уверился, что осталось немного. Ещё не подошла середина ночи, а он уже добрался.

Сзади раздался шорох, и Солдон остановился, водя фонарём. Остановившись, он почувствовал, что ему холодно, но не спешил бежать дальше. Наверное, это какое-то мелкое животное прошуршало в траве, потревоженное его шагами, но что если нет? Воображение нарисовало огромных змей, которые прячутся, поджидая неосторожных путников, а потом глотают целиком... Или здесь есть что-то пострашнее? Уговаривая себя не бояться, Солдон поспешил дальше. Нельзя было поддаваться страху, когда в опасности столько народу! Вот Ильсор никогда ничего не боялся, потому им и удалось сбежать. Сбежать, чтобы сейчас вернуться и просить о помощи! Что он скажет? Что бы ни сказал, менвиты не откажут в помощи, потому что имущество экспедиции нужно беречь. И потому что представился неплохой шанс вернуть его часть обратно!

Чем дальше Солдон бежал, тем навязчивее становились мысли о том, что с ним могут сделать. Пытать вряд ли станут, ведь есть гипноз. Под гипнозом он всё расскажет о том, кто где попрятался. Если только парни догадаются разбежаться сразу после того, как выберутся из Пещеры...

— У меня есть пистолет! — пропыхтел Солдон на бегу, пытаясь приободриться. Можно, конечно, подойти к вышке с часовым и проорать из темноты всё, что нужно, а потом убежать, но в пещерах, которые грозят обрушиться, специалист по подземельям нужен позарез. Готов ли он отдать свою свободу за жизни сотни товарищей? И Солдон с ужасом понял, что готов. Какое унижение! Вот Ильсор не стал бы так поступать, слишком горд... Или стал бы?

— Веди себя как свободный человек! — велел себе Солдон. — Они вмиг окосеют от изумления и забудут про гипноз от твоей наглости. Правда, это ненадолго...

Потом-то они, конечно, опомнятся, и всё станет по-прежнему. Это он расслабился бок о бок с принципиальным и порядочным Бу-Саном. Да и тот не избежал промывки мозгов насчёт превосходства менвитов...

Позади раздался такой звук, как будто что-то метнулось в сторону, и Солдон застыл с колотящимся сердцем. Но медлить было нельзя, и он осторожно пошёл дальше, освещая себе путь и внимательно глядя по сторонам и назад. Трава шуршала за ним, наверное, выпрямлялась после его шагов. Солдон резко остановился, и спустя секунду шорох позади него прекратился тоже. Он двинулся вперёд, и что-то опять зашуршало. Снова замерев на месте, Солдон взял фонарь в левую руку, а правой расстегнул кобуру.

— Кто здесь? — негромко спросил он. Трава молчала, покачиваясь на ветру. Солдон попятился, не сводя глаз с пространства перед собой. Всё было тихо, и он решил не подозревать неладное, а идти дальше.

Позади раздался чавкающий звук, как будто схлопнулась влажная земля, и у Солдона по спине потёк ледяной пот. Он не выдержал и, рискуя переломать ноги, бросился бежать.

Трава шуршала за ним, дыхание тяжело вырывалось из горла; вскоре он не мог больше бежать и остановился на пригорке, готовый принять бой, но за ним по-прежнему никого не было, только колыхалась трава.

— Тьфу! — вслух сказал Солдон, сердясь на себя за напрасный страх. — Какая-нибудь яма с водой, и пузырь выскочил на поверхность. Эх ты, а ещё геолог! Не знаешь, что в таких местах…

Звук раздался снова, уже ближе, и Солдон замолк, водя фонарём туда-сюда. Макушки трав колыхались, словно дразня его, поодаль плыл ночной туман, клочьями оседая на траве. Солдон всматривался, напрягая зрение, но ничего не видел в полумраке. Трава колыхнулась, расступилась, открывая чёрную землю. Солдон ждал хищного зверя или медлительную змею, но это была просто земля. Фонтанчик земли взметнулся вверх, когда почва провалилась, обрушив за собой куда-то внутрь плодородный слой с травой.

«Подземное животное роет ход?» — задался вопросом Солдон, пытаясь выкроить себе ещё секунду для отдыха. Земля разверзлась под его ногами, он отскочил, заглянув внутрь и случайно осветив движущуюся яму. Слои почвы в яме глубиной с половину его роста были смяты и истерзаны, как будто что-то пережёвывало их, хотя внутри никого не было. Вверх брызнул песок, словно нарочно — ему в лицо, и Солдона обуял иррациональный ужас. Он скачком бросился в сторону и помчался вниз с пригорка, бежал он в сторону от движения земли, и если это в самом деле было животное, оставалась надежда, что его путь лежит в другом направлении или что оно испугалось топота у себя над головой. Если, конечно, оно не питается заблудившимися геологами…

Тяжело дыша, Солдон приостановился, чтобы посмотреть, движется ли что-то за ним, и на склоне холма увидел отчётливую чёрную полосу, которая ползла прямо к нему.

Он не мог дать себя сожрать! Он должен был предупредить об обвале, и потом, он же будет нужен, если обвал уже произошёл…

Солдон уже не бежал, а ковылял, задыхаясь. Перед глазами было темно, в боку нещадно кололо. Он помнил, что у него есть пистолет, но пока что опасался стрелять: вдруг это разозлит неведомое существо ещё больше? Да, Беллиора только казалась приветливой и прекрасной, а на самом деле была готова сожрать! Если это водится тут везде, нужно предупредить остальных, кто бродит по стране, оно может подобраться к спящим…

Споткнувшись, Солдон упал на колени и неловко поднялся, потеряв драгоценные секунды. Провал шёл прямо за ним, и земля смыкалась позади него, превращаясь просто в полосу распаханной, потревоженной земли. Что будет, когда он окажется на его пути? Скрипнув зубами, Солдон поднялся и поспешил дальше. Зря он растратил силы на бег раньше, проверяя, не гонится ли кто за ним. Через несколько шагов Солдон упал снова, и, стоя на четвереньках, не посмел оглянуться, чтобы посмотреть, как далеко то, что за ним гонится. Казалось, что он попал в ночной кошмар, но там была возможность проснуться, а здесь нет.

Солдон вспомнил о тех, кто ждёт его, и о тех, кому нужна его помощь, и рванулся вперёд из последних сил. Фонарь он ещё не потерял, и теперь его свет метался по сторонам. Влетев в какие-то кусты, Солдон понадеялся, что их корни ненадолго задержат преследователя. Попалось дерево, в которое он едва не врезался, — значит, начался лес, который рос в предгорьях, но что это значит, он уже не смог бы сообразить. Сколько оставалось до Ранавира? Не заблудился ли он? Солдон не знал, все свои силы употребив на то, чтобы двигаться хоть в каком-нибудь направлении. Ему показалось, что расстояние между ним и движущимся провалом уменьшилось.

Вскоре он снова упал. Под руками зашуршали листья — странно, он не видел, чтобы деревья сбрасывали их в таком количестве. Солдон перекатился, поднялся, скрипя песком на зубах, и бросился в просвет между деревьев. Теперь он не видел, где то, что его преследует, да и не хотел терять время на то, чтобы узнать. Он и без этого знал, что оно не отстаёт и не успокоится, пока не сожрёт его.

Сил больше не было, ноги подкашивались, лёгкие горели, в бок как будто вонзили лезвие. Шатаясь, Солдон прошёл ещё несколько шагов и вцепился в дерево. Он проиграл, парни не дождутся помощи или не узнают, что она нужна, и будет поздно. Прежде чем до Ранавира доберутся остальные, может быть уже слишком поздно.

Можно было попробовать залезть на дерево, и Солдон попробовал, взяв фонарь в зубы, но сорвался. Никто не видел, что здесь происходило, никто не мог помочь, и соседние кусты уже шуршали и тряслись, когда их корни что-то разрывало снизу.

Вытащив пистолет, Солдон снял предохранитель и осветил землю у себя под ногами. Руки у него дрожали, дыхание срывалось, но он был готов причинить гонящемуся за ним существу максимальный вред, а при возможности — не даться ему живым. Он был прав: Беллиора оказалась мудра, откуда-то она знала его желание после смерти уйти в землю и знала его страх уйти в землю ещё живым. Полжизни пролазив в пещерах, Солдон привык к разумным опасениям трагедии; его даже заваливало один раз, но помощь подоспела вовремя, и в дальнейшем он относился к своей судьбе с изрядной долей фатализма.

— Откуда ты знаешь? — выдохнул он, и слова слетели с его губ облачками пара. Он был весь мокрый и остро чувствовал ночной холод.

Земля разверзлась под его ногами, и он выстрелил в тёмный провал, ещё раз и ещё. Неведомая сила швырнула его в сторону, в полёте Солдон перекувырнулся через голову и выронил фонарь, ударившись рукой о торчащую ветку. Затем он тяжело шмякнулся об землю, но острой боли не было, наверное, ничего не сломал. Выстрелив куда-то наугад, Солдон поднялся, удивляясь, откуда только берутся силы, но в следующий момент земля снова ушла у него из-под ног.

— Кто там? Стой, кто идёт?! — раздался издалека чей-то крик, а в следующую секунду очередной полёт Солдона что-то задержало, и в спину вонзился добрый десяток игл.

— Назовите се… — донёсся тот же голос и потонул в оглушительном рёве сирены.

Сползая на землю и раздирая рубашку на спине колючей проволокой, Солдон благословил ту светлую голову, которая догадалась включить сигнализацию снова.

Вовремя он сообразил, что вряд ли преследователь испугался сирены, и выстрелил опять. Луч ударился в землю, опалив траву, земля ощутимо чавкнула, и тут Солдона схватили за плечо. Он заорал и дёрнулся, но его встряхнули, и он обернулся.

— Лезь сюда! — проорал часовой, перекрикивая сирену, и схватился за натянутую проволоку, разводя её вниз и вверх так, чтобы образовался просвет. Солдон кое-как проскочил между проволокой, ободравшись и разорвав одежду ещё раз. Сил хватило, чтобы вскочить; где-то вдалеке мелькал свет фонарей.

— Ты видел? — прокричал Солдон. — Оно внизу!

Пистолета он не выпускал и целился в землю у себя под ногами и за периметром. Сигнализация наконец-то отключилась. Часовой рассматривал Солдона обескураженно, и было понятно, почему: увидев выстрелы, он подумал, что в опасности менвит. Кто же ещё может носить оружие?

— Видел, — признался часовой. Солдон смотрел в его лицо и пытался вспомнить имя, но не мог.

— Кто из командования здесь? — спросил он, боясь худшего, то есть генерала, который не захочет возиться со спасением и спишет всё на больное воображение спятившего арзака.

— Все… все полковники, я имею в виду, — поправился часовой. Солдон схватил его за руку и потащил прочь от периметра, но он вырвался:

— Ты что, я не могу уйти с поста!

— Хочешь, чтобы тебя съели? — прорычал Солдон. — Быстро веди меня к командованию, ты поймал нарушителя периметра!

Свет фонарей и голоса стали ближе, и Солдон зажмурился. Его окружили, часовой докладывал, что произошло. Кто-то осторожно коснулся его руки и забрал пистолет. Солдон не сопротивлялся.

— Пистолет Бу-Сана! — воскликнул кто-то. Солдон едва переставлял ноги, которые вдруг стали непослушными, кто-то хотел помочь ему идти, взяв за плечи, но не успел и только подхватил уже в полёте.

— Это моё предназначение, видимо, — арзаков после подвига на руках носить! — весело сказал тот, кто легко понёс его. Солдон вцепился в него, сжав зубы, чтобы не стучали, и закрыл глаза.

— Куда его? — спросил кто-то.

— В лазарет, ясное дело, — ответил другой. — Вы посмотрите на него!

Кто-то едва ли не бегом пробежал им навстречу.

— Кто? — услышал Солдон, и властная рука отвела волосы у него с лица. — Солдон?!

— И вам доброй ночи, мой полковник… — пробормотал тот. Уж Мон-Со игнорировать было нельзя, даже если находишься на грани обморока.

— Какая уж тут добрая ночь! — воскликнул тот. — Аль-Рос, в лазарет, быстро, предупредите о раненом!

Солдон открыл глаза только тогда, когда его сгрузили на кресло для осмотров, и над ним наклонился Лон-Гор, взъерошенный и даже с незастёгнутой верхней пуговицей рубашки.

— Все вон отсюда! — сказал он, и Солдон попытался вскочить, схватив его за руку.

— Нет! — воскликнул он, боясь, что сейчас ему вколют снотворное, и он не успеет всё рассказать. — Опасность!

В лазарете было светло для привыкших к темноте глаз, и он постоянно щурился, пытаясь различить, кто не сдержал любопытство. Нёс его Нур-Кай, Мон-Со должен был узнать всё одним из первых, Гун-Ард — теперь он вспомнил имя — бросил-таки свой пост или поставил кого-то вместо себя, и это хорошо, он свидетель, а вот Лан-Тор и Вен-Хар здесь зачем, просто из любопытства?

Распахнулась дверь, ударившись об стену, и влетел Кау-Рук, командование было в сборе.

— Что здесь такое? — раздался незнакомый голос, и появился беллиорец. Солдон даже зажмурился на секунду, чтобы увериться, что нашивки на воротнике ему почудились, но нет.

— Пещера! — воскликнул он. — Мы забрались в горы и видели, как они начинают проседать и проваливаться…

— Горы? — не поверил Мон-Со. — Проваливаться?

— Да! — продолжал Солдон с отчаянием, боясь, что ему не поверят. — Они все начинают проваливаться! Сначала те, которые ближе к пустыне, а потом и остальные! И пустыню мы не видели, она была, но сейчас её как бы нет, понимаете, она вроде бы пропала! И мы решили, что горы проваливаются не куда-то просто так, а туда, куда можно провалиться!

Он не мог говорить прямо; об укрытии для арзаков знали полковники, которые были на их стороне, но сейчас они были здесь не одни.

— Пещера! — сказал беллиорец и вцепился в волосы. — Они только в Пещеру и могут провалиться!

— Да! — закричал Солдон. — И вход туда может засыпать так, что мы не откопаем, если уже не засыпало! Нужно что-то делать, я побежал один и налегке, и по дороге меня чуть не съели! Значит, в опасности все, кто не пошёл… кто остался… кто ходит…

— Говорите прямо! — не выдержал Вен-Хар. — Кто где остался? Кто вас чуть не съел?

— За ним что-то гналось, — сказал Гун-Ард. — Я видел что-то тёмное, но не рассмотрел, что это было. Он говорит правду.

— Нужно немедленно лететь к выходу из Пещеры, — решил штурман. — И предупредить о том, чтобы все оттуда убирались.

— Куда? — воскликнул Солдон.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Кау-Рук, и Солдон застонал, закрыв лицо грязными руками:

— Нет, только не назад, иначе ради чего всё это было?

Взгляды всех, кто был не в курсе, стали понимающими, и больше всего Солдон боялся обнаружить в них радость и предвкушение. Повисла секундная пауза, и в этой паузе раздался отчётливый стук. Лон-Гор подошёл к двери, ведущей в палату, и открыл её ключом, а потом отступил, пропуская… Ригана!

Предатель Риган был здесь, и Солдон едва узнал его. Их взгляды скрестились, Солдон ошарашенно смотрел на пистолет у него на поясе и алую кляксу ордена на груди и думал, что попал в абсурдный сон.

— Подготовку к полёту беру на себя, — спокойно сказал Риган, ничуть не боясь присутствующих. — Также нельзя исключать, что уже пора организовывать спасательную операцию, а значит, одним вертолётом мы не обойдёмся. Мне потребуются помощники. И топливо — запасы есть, но в случае форс-мажора оно закончится быстро. Нур-Кай, возьмёте на себя стабилизатор?

Тот кивнул, видимо, был ошарашен не меньше. Теперь Солдон понимал, что значит окосеть от изумления.

— И кто-то нужен на складе, — добавил Риган и дёрнулся в ответ на шорох, который раздался позади него. — Разобраться с инструментом, который понадобится для откапывания. — Он обернулся, и тон его неуловимо изменился. — Ар, немедленно ляг на место, иначе я очень рассержусь. Тебе не велено вставать.

Солдон понял, кому он это говорит, и ему стало ещё хуже. Голова закружилась, он откинулся назад, перед глазами всё поплыло. В Ранавире творилось что-то неописуемое.

Наконец удалось выгнать из лазарета посторонних и заняться Солдоном. Тайком Лон-Гор потёр глаза, взглянул на часы — был третий час ночи, и не похоже, что кто-то в Ранавире будет сегодня спать. Кау-Рук организовывал обход периметра и освещение его прожекторами, весьма серьёзно отнесясь к заявлению Солдона о погоне. Мон-Со был с лётчиками, и Лон-Гор представлял, что они сейчас делают — выкатывают бочки с топливом, где-то между ними носится Риган, а ведь ещё склад, стабилизатор и его сложные химические реакции, и полная готовность к спасению, если завал всё-таки есть… И кстати, что Риган делал в палате?

Солдон дёрнулся, когда смоченный обеззараживающей жидкостью тампон прошёлся по ссадине у него на щеке. Глаза у него были больные, покрасневшие, и по всем признакам налицо был всплеск адреналина, который мешал успокоиться.

— Вам нужно отдохнуть, — сказал Лон-Гор, приготовив успокаивающее и снотворное.

— Нет! — воскликнул Солдон, порываясь соскочить с кресла. — Без меня никак!

— Спокойно! — сказал Лон-Гор, удерживая его за плечи. — Подумайте сами: ещё ничего не ясно. Может, ваша помощь и не нужна. А если нужна, я вас, конечно, разбужу.

Солдон замялся, закусив нижнюю губу и бросив настороженные взгляды по сторонам. Пистолет Бу-Сана лежал на столе рядом с бутылкой обеззараживающего.

— Я не стану отнимать у вас оружие, — пообещал Лон-Гор. — Только позвольте сделать всё, что нужно.

Подумав, Солдон покачал головой.

— Я просплю часов восемь, и будить меня вы, конечно, не станете, — сказал он.

— Ладно, — коротко ответил Лон-Гор и отошёл, чтобы демонстративно убрать лекарства обратно в шкафчик. — Как хотите. Солдон?

Со стороны было лучше видно, что с Солдоном что-то не так. Он сидел, обхватив себя руками, и то и дело нервно поводил плечами, осматривая пол.

— Вы случайно не рассмотрели, кто за вами гнался? — как бы невзначай спросил Лон-Гор.

— Нет, — безжизненно ответил Солдон.

— Тогда чего вы боитесь?

— Рабства, — последовал ответ.

— Здесь вы в безопасности, — заверил Лон-Гор, закрыл дверцу и приблизился к Солдону, но не так, чтобы стоять вплотную. — Если есть что-то, что вы хотите мне сказать…

— Нет, — поспешно ответил Солдон, но, судя по выражению лица, в эту минуту что-то в нём надломилось, и он почти что сдался.

— Я никому не скажу, — дожал Лон-Гор, не особо надеясь на удачу, но Солдон ещё ниже опустил голову и сжался. Это было так на него не похоже, что стало не по себе. Солдон был одним из тех, кто после побега довольно быстро сбросил с себя менвитские чары, взял себя в руки и разделил с Ильсором тяжёлую ношу руководства беглым лагерем. Что должно было случиться, чтобы он стал таким?

— Солдон? — тихо позвал Лон-Гор. — Некоторые вещи должны быть названы.

— А некоторые — нет.

— Согласен, — ответил Лон-Гор, признавая поражение. — Это ваша тайна.

— Да не то чтобы я не хотел, — неуверенно сказал Солдон, посмотрев на него. — Но вы же мне не поверите.

— Почему я должен вам не верить?

— Потому что это… ну… дико. И я сам не верю в то, что видел.

— Так вы говорите про погоню? Но вы видели проваливающиеся горы, что может быть более диким?

— То, что за мной гналось, например, — скривился Солдон.

— Что? Не кто? И что же это было?

Солдон вздохнул и решился.

— Именно что. Это была земля, понимаете?

— Как — земля?

— Вот видите, вы уже не верите.

— Я пытаюсь понять, — объяснил Лон-Гор. — За вами гналась земля?

— Она разверзалась у меня под ногами. Как будто движущаяся яма. И я знал, что меня не ждёт ничего хорошего. — Голос Солдона был безжизненным. — Это было словно какое-то животное быстро копает ход, ориентируясь на мои шаги, и гонится за мной. Только вот никакого животного не было. Я успел туда заглянуть.

— Поэтому вы боитесь спать, — безжалостно констатировал Лон-Гор. — Боитесь, что оно подберётся к вам во сне. Бесполезно говорить, что здесь каменный пол, так ведь?

Солдон уныло кивнул.

— И что больше всего вас расстраивает?

— То, что я с этим не справился, — признался Солдон. — Не был к этому готов, растерялся, запаниковал и едва не погиб.

— Покажите мне того, кто был бы готов увидеть движущуюся плотоядную яму, — усмехнулся Лон-Гор. — Думаю, вам не в чем себя винить.

— Есть ещё кое-что… — Солдон заговорил шёпотом, и Лон-Гор наклонился, чтобы лучше слышать его. — Я могу сказать вам всё?

Не было ясно, чего он ждал; вряд ли сомневался в том, что он будет хранить тайну. Но что тогда? Спустя секунду Лон-Гор понял: Солдон хотел увериться в том, что его не станут осуждать, — и сжал его руку, испачканную землёй.

— Это мой самый страшный страх, — почти неслышно произнёс Солдон. — Только не понимаю, откуда она узнала.

— Кто?

— Беллиора. Или что-то, что здесь есть и узнаёт то, о чём мы не говорим. Как вы думаете, такое может быть?

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, и Солдон не боялся, а доверял. От этого доверия стало горячо и больно в груди, и Лон-Гор одёрнул себя, едва только заметив.

— Я думаю, здесь может быть что угодно. Если хотите, могу приставить к вам охрану.

— Это глупо, не надо, — отказался Солдон. — Я не буду бояться до такой степени. Я не покажу ей, что боюсь.

— Загонять в себя — тоже плохой вариант, — ответил Лон-Гор. — Попробуете уснуть без лекарств?

— Попробую, — кивнул Солдон и с его помощью поднялся.

— Сначала вам лучше под душ, — напомнил Лон-Гор. — Я пока пижаму достану.

Солдон ушёл, едва не хватаясь за стену, а Лон-Гор отправился в палату. Ар-Лой лежал на своей койке и, к его чести, не попытался притвориться, что спит.

— Это, конечно, не моё дело, но вы бы были осторожнее, — сказал Лон-Гор как бы невзначай, вытаскивая из шкафа пижамный комплект.

Ар-Лой подскочил, и по его не совсем членораздельному ответу Лон-Гор сделал вывод, что ошибся.

— Простите, был неправ, — сказал он и собрался уходить.

— Постойте! — попросил Ар-Лой. — Мой полковник! Я готов поклясться, что скоро вы будете правы! Что мне делать?

Лон-Гор едва не споткнулся.

— В смысле? — осторожно спросил он. — Какую именно сторону вопроса вы имеете в виду?

— Психологическую! — выпалил Ар-Лой, полыхая алым в неярком свете ночника. — Мой полковник, я ничего не понимаю во взаимоотношениях! Как правильно дружить? Как не ранить? Вы же знаете, что я бесчувственная скотина, что я…

— Стоп, — сказал Лон-Гор. — Во-первых, вы не бесчувственная скотина, раз об этом думаете. Во-вторых, если вы не заметили, Риган уже не трепетное и беззащитное существо. По моей гипотезе, кто-то приказал ему быть таким, а когда чары разрушились, появилась его настоящая личность. И, судя по всему, до рабства Риган был весьма уверенным в себе и решительным человеком.

— Да, но я? Как быть мне? Я чувствую себя… как перед грозой, понимаете? От меня нужны какие-то действия, а я не знаю, какие? Как не навредить, не запутаться? Что нам нужно на самом деле? Что нужно ему? А мне?

Лон-Гор вздохнул и присел на стул рядом с его койкой.

— Мой лейтенант, вы знаете, что здесь очень сложно давать советы? Делайте то, что хотите оба. Делайте то, что приходит в голову. Экспериментируйте — или, на худой конец, каждый раз спрашивайте Ригана о том, чего хочет он и чего он ждёт от вас, что намерен делать. Откровенные разговоры ещё никому не повредили, а только помогали прояснить ситуацию.

— Я, кажется, был неправ, — сказал Ар-Лой, со вздохом откинувшись на подушку. — Я ведь уже кое-что знаю, потому что иногда хорошо притворяться спящим. Так это из-за Солдона включилась сигнализация?

Лон-Гор слегка удивился такой перемене темы, но ответил утвердительно.

— Спасибо, мой полковник, — вздохнул Ар-Лой. — Кто бы знал, что так трудно быть нормальным человеком…

Лон-Гор только улыбнулся, прикрывая дверь. Ар-Лой просто не знал, каково долгие годы пытаться сохранять остатки здравого смысла, когда все вокруг мнят себя избранными.

Однако интересно эти двое поменялись ролями…

Если бы у Ригана была свободная минутка, он бы остановился на месте, открыв рот от изумления и прислушиваясь к себе: ему было ни капельки не страшно. Словно он наконец-то нашёл себя, словно он был деталью, вставшей ровно на своё место. Но теперь он, бегая от ангара до вертолётной площадки и обратно и отдавая распоряжения, не задумывался об этом, а просто жил так, как было правильно.

— Ой! — сказал он, столкнувшись с Вен-Харом, и отступил на шаг, чтобы удобнее было смотреть в лицо. — Инструмент готов?

— Всё на месте, — доложил Вен-Хар, снова глядя на Ригана, как на диковинную зверюшку.

— Спасибо! — крикнул Риган уже на бегу.

Лететь к Пещере вызвались Лан-Тор и Кор-Сой, нужно было заправить оба вертолёта и протестировать систему. Риган, и не подумав спрашивать, запрыгнул в кабину «тройки», пощёлкал тумблерами и нашёл, что всё в порядке.

— Нормально? — спросил Лан-Тор, садясь на место первого пилота.

— Порядок, — кивнул Риган, не глядя на него, и, выбравшись, поспешил проверить машину Кор-Соя.

— Я должен отправиться с ними! — услышал он голос полковника Джюса, который кого-то убеждал. — Представьте себе часовых у входа, на которых вдруг сваливаются две инопланетные машины. Что это будет? Нападение, вторжение! А меня хотя бы знают и не побегут…

— Это имеет смысл, — ответил голос штурмана. — Летите.

Убедившись, что машины к полёту готовы, Риган побежал разыскивать командование. Кау-Рук уже куда-то делся, по своему обыкновению, зато на виду был Мон-Со.

— Мой полковник! — сказал Риган, переводя дыхание. — Я полагаю, следует готовить и остальные машины — на всякий случай. Все исправны, за исключением «четвёрки»… Простите, я не слишком тут раскомандовался?

Мон-Со, ободряя, коснулся его плеча.

— Вы прекрасно справляетесь, Риган, — ответил он, подозвал к себе Лин-То и отдал ещё несколько распоряжений. — И у вас здравые идеи.

Спустя минуту с освещённой прожекторами площадки поднялись два вертолёта и взяли курс на вход в эту неведомую Пещеру. Риган только проводил их глазами и поспешил хлопотать дальше, проверил наличие отбойников (хорошо, что во время побега утащили не все) и прочего инструмента, даже заглянул в специальный ангар, где стоял работающий стабилизатор.

— Нужна помощь? — спросил он Нур-Кая, который следил за графиком, ползущим по экрану и отображающим течение химической реакции.

— Двое помощников не помешали бы, — ответил Нур-Кай, снял защитные очки и посмотрел на Ригана точь-в-точь как до этого Вен-Хар. — Загружать материал.

— Двоих сюда! — закричал Риган, высунувшись из ангара, и снова обернулся к Нур-Каю. — Да что вы все на меня так смотрите? Арзаков не видели?

— Командующих — нет, — признался Нур-Кай, и Риган понял, что у него когнитивный диссонанс.

— Ещё насмотритесь, — пообещал он.

Вскоре лётчики и машины пребывали в полной готовности и ожидали только вестей из Пещеры.

— Умотался, — сказал Риган и сел, привалившись к шасси «восьмёрки», машины Рем-Аша. Её хозяин выпрыгнул из кабины и сел с Риганом рядом, то и дело косясь на него. Ригану было всё равно: он слишком устал, так и не сомкнув глаз за ночь. Всё их с Ар-Лоем болтовня и его глупые порывы, за которые потом придётся краснеть…

«Стоп, — остановил он себя. — Раньше ты вообще не умел хотеть, сейчас умеешь, и поэтому любое твоё желание вдвойне ценно, оно слишком настоящее, чтобы можно было сказать, что это глупость».

Вскоре он сообразил, что наверняка вертолёты уже добрались до Пещеры, и поспешил к передатчику во дворе. Догадался он вовремя, и не он один, пришлось немного подвинуть в стороны Эль-Сеа и Ни-Лата, чтобы рассмотреть, что происходит рядом с передатчиком. Завидев Лон-Гора, он пробрался к нему и тихо спросил:

— Как Солдон?

— Пытается уснуть, — ответил тот. — У него шок, но это должно пройти.

— Как у меня? — полюбопытствовал Риган.

— Примерно так же, — сказал Лон-Гор. — Но вы не переживайте уж слишком, это не так страшно.

Риган только вздохнул.

Небо уже начало светлеть, когда передатчик ожил и зашуршал. Кау-Рук надел наушники, сказал «Приём!» и дальше только слушал и мрачно молчал.

— Вход в Пещеру обвалился шесть часов назад, — сказал он, дослушав. — Местные жители пытаются откопать его снаружи, но толку пока мало, и неизвестно, что происходит внутри и какой длины завал. Наша помощь необходима.

— Мы помогаем только потому, что там наши арзаки? — спросил Тей-Роа. Риган отметил, что он не сказал «рабы».

— Мы помогаем и потому, что у нас есть средства для этого, — сдержанно ответил Кау-Рук. — На месте развернём лагерь, пока задача — перебросить к Пещере тех, кто в силах работать.

— Тех, кто уже работал в шахте, — подсказал Лин-То, беззастенчиво его дополняя. Демократия, ужаснулся Риган.

— Будите Солдона, он нам необходим, — добавил штурман, и Лон-Гор поспешил в замок. — Вылетать будем парами с интервалом в минуту…

— Ещё кое-что! — услышал Риган собственный голос. — Одного геолога тут мало, нам нужны ещё и взрывотехники, но проблема в том, что я не помню, где они. Если в Пещере, то всё плохо, если в Фиолетовой стране, то нам повезло больше.

— Как это узнать?

— Список. Ильсор составлял список, и если он не унёс его с собой… — Риган вышел из общего круга, не боясь чужих взглядов, и протянул руку за наушниками: — Мой полковник, вы позволите?

Получив их, он покрутил колёсико, нашёл нужную частоту и сказал в микрофон:

— Вызывает Ранавир. Лес, приём!

Он знал, почему говорить должен был именно он, но не смог бы объяснить. Кау-Рук, наверное, тоже это понял, и не стал мешать, а остальные смотрели с любопытством и непониманием. Скоро они начнут бояться, и тогда дело Ригана — успокоить и убедить, что он-то не собирается мстить. Насчёт других он уверен не был.

Вернулись Лон-Гор и Солдон; последний был даже серьёзнее обыкновенного. Ему тут же подали сумку с собранными лично Вен-Харом инструментами, Солдон покопался в ней и кивнул. Пистолет Бу-Сана по-прежнему был у него на поясе.

— Приём! — раздался в наушниках сонный голос Зотена. — Что случилось?

— Привет, это Риган, — сказал Риган, зная, как в лесу отнесутся к его появлению. Хорошо ещё, если не оборвут связь. — И у меня… у нас всех дело жизни и смерти.

— Слушаю, — ответил Зотен, видимо, решив личное оставить за скобками.

— Ильсор составлял список, кто куда отправляется, — с напряжением произнёс Риган. — Он у вас?

— Сейчас, — сказал Зотен и, судя по звукам, принялся будить спящих. — Айстан, продери глаза! Список! Он был у тебя? Ильсор отдавал его тебе?

— Какой ещё список среди ночи? — послышался вдалеке сонный голос Айстана.

— Ранавир требует. Давай список!

Отчётливо зашуршала бумага.

— Кто именно тебя интересует? — спросил Зотен.

— Где Нирно, Тини и Адиэ?

— Зачем вам взрывотехники? — с подозрением поинтересовался Зотен. Можно было бы сунуть наушники обратно штурману, чтобы он разобрался, но Риган решил, что уладит всё сам.

— Пещеру завалило, у нас спасательная операция, — как можно более спокойно объяснил он. — Тут Солдон, но могут понадобиться взрывотехники.

— Ты хочешь сказать, что в этой Пещере завалило полторы сотни наших?! — заорал Зотен, теряя самообладание.

— Да, — сказал Риган. — Где эти трое?

Снова зашуршал лист.

— Все ушли в Фиолетовую страну. — В голосе Зотена слышалось облегчение, даже спросонок он понял, что это значит. — Теперь менвиты притащат их назад и заставят спасать всех, потому что мы хотели спрятаться, а попали в беду?

— Не притащат, а позовут! — сквозь зубы ответил Риган. — И закончим на этом.

— Конечно! Посмотрел бы я, как они откажутся спасать своих! — с горечью сказал Зотен. Судя по фоновому шуму, лесной лагерь был уже на ногах.

— Сидите тихо и будьте осторожны, — велел на прощание Риган. — На Солдона этой ночью что-то напало, так что не забывайте выставлять караулы.

— С каких это пор ты тут… — взвился Зотен, но Риган первым оборвал связь.

— Фиолетовая страна, — сказал он. — Мой полковник, вот теперь это точно должен быть кто-то, кому они доверились бы.

— Полечу сам, — сказал Кау-Рук. — И два передатчика закиньте мне в грузовой отсек. Солдон, вы с Лин-То. Предложения?

— Есть, — ответил Лон-Гор. — Пора переходить на индивидуальные средства связи, ситуация обязывает.

Риган знал, что у лётчиков в шлеме есть и рация, и радиомаячок, теперь же Лон-Гор предлагал выдать всем остальным приборы, которые крепились к уху, это была лёгкая версия связи и определения местоположения.

— Согласен, — ответил Кау-Рук.

— Вен-Хар, займитесь, — добавил Мон-Со. — Наши действия нахожу скоординированными и соответствующими обстановке и инструкции. Я отправлюсь к Пещере последним, когда всё будет улажено здесь.

— Полковник Джюс находится на месте и докладывает обстановку, — перечислил Лон-Гор. — Штурман берётся доставить передатчики туда и взрывотехников к Пещере. Я беру на себя общую связь и координацию, наблюдение за жизненными показателями индивидуальных передатчиков и управление Ранавиром во время вашего отсутствия.

Кау-Рук и Мон-Со нехорошо переглянулись, интересно, кто ещё, кроме Ригана, это заметил?

— Приступайте к выполнению своих обязанностей, — обратился Мон-Со к собравшимся. — Сначала получите рации у Вен-Хара, а вылет первой машины через десять минут. Остающиеся — распределите караулы и дежурства по кухне заново и займите положенные вам места. Мой полковник, останьтесь на пару слов?

— Да, уже пора готовить завтрак, — вздохнул рядом с Риганом То-Нор и отправился на кухню. Риган отступил на несколько шагов и нырнул в кусты. Любопытство сгубило уже не одного арзака, но он не мог так просто уйти, когда между командованием что-то назревало!

В этой части двора остались только Кау-Рук, Мон-Со и Лон-Гор. Риган затаил дыхание.

— В кои-то веки я с тобой согласен! — сказал штурман, обращаясь к комэску. Риган подивился тому, как быстро они переходят с формального общения на неформальное.

— Что случилось? — не понял Лон-Гор.

— Ну как бы тебе сказать, — сдержанно начал Мон-Со. — Может, сразу напомнить, что ты тут не один?

— Координация! Наблюдение! Управление! — фыркнул Кау-Рук со злой иронией. — Твои обязанности — сидеть в лазарете, присматривать за Ар-Лоем и быть готовым к приёму раненых. Кстати, Рем-Аша и Ву-Инна я с задания не снимаю потому, что они в силах оказать помощь на месте.

— Может быть, мне лучше… — дёрнулся Лон-Гор и осёкся.

— Лон, — внушительно сказал Кау-Рук. — Завал в самом начале тоннеля. Как ты думаешь, каковы шансы, что под ним оказались все сто пятьдесят?

Лон-Гор расслабился, помотал головой, коснулся лба.

— Спасибо, что иногда вправляете мне мозги, — ответил он. — Назначьте кого-то наблюдать за приборами, Вен-Хар пусть пока побудет заместителем, а я пойду отловлю Ригана и уложу спать. И займусь своими прямыми обязанностями.

«Вот ещё! — возмутился в кустах Риган. — Только если в палате рядом с Ар-Лоем, и только если он будет меня лично держать!»

Мысли его потекли совсем не в том направлении; он прокрался за кустами вдоль стены и побежал на вертолётную площадку — вдруг он был ещё нужен?

Светало.