Один Червь (джен)

24.12.2009 Мэдисон, штат Висконсин

Распространённый стереотип утверждает, что тёмные дела положено творить ночью. Чушь, на самом деле. Какой адекватный чиновник будет брать взятки ночью? Или организованная преступность — как будто кто-то горит желанием «решать дела», когда ничего вокруг не видно. Но для частных случаев он неожиданно верен.

Одарённые люди в костюмах, маски, сталкиваются на своём пути со многими проблемами, из которых сокрытие гражданской личности одна из самых важных. Герои Протектората переодеваются на своих базах, а остальные выкручиваются, как могут — кто пользуется складами своей банды, кто по дороге в неприметном фургончике, кто-то спускается в ливневую канализацию. Да, использование против маски знаний о его или её настоящей личности пользуется негласным запретом, как и убийства, но бережёного бог бережёт. Всегда есть вероятность нарваться на отморозка. Другой аспект — время. Выходить в костюме по ночам не только удобнее, но и безопаснее.

Анархист поправил капюшон. Безразмерная куртка с высоким воротом скрадывала очертания фигуры, пряча от любопытных глаз многочисленные приспособления, нижняя часть лица скрыта платком с изображением оскаленной пасти, на глазах очки. Подпрыгнув, злодей убедился, что ничего не бренчит, и улыбнулся. Порядок.

Уловив кивок партнёров, он положил руки им на плечи и шагнул, увлекая их за собой, дальше. Прямо в стену. Точнее, в отбрасываемую ей плотную тень. Мир привычно изменился. Почти полная сенсорная депривация, исчезли не только изображения и звуки с запахами, но даже ощущения своего тела, есть только извращённое чувство направления. Поначалу такое состояние пугало Анархиста до дрожи, а напарники, чья депривация была абсолютной, до сих пор дёргаются. Эмпат как-то придумал использовать эту способность для запугивания, мол, с точки зрения пассажира субъективное время может тянуться как секунду, так и столетие. Пришлось отказаться, когда очередной вразумляемый из числа наглых беспредельщиков оказался намного более наглядным уроком, чем предполагалось. До сих пор обитает в доме с мягкими стенами.

Вибрации подсказали место выхода, и злодей шагнул в реальный мир, оставляя на позиции дезориентированного Ядовара. Ничего, он привычный, за пару секунд оклемается. Ещё одно мысленное усилие, и Анархист с Эмпатом вновь почувствовали прикосновение ветра, запах одеколона и почти осязаемую враждебность. Оставаясь пока незамеченными, прислушались к… мда, переговорам.

— Сокрытые, — разорялся здоровяк, одетый в кожу, шерсть и сталь. — Продажные шмары!!

— Следи за языком! — маска из другой группы, чьё лицо было покрыто толстым слоем грима, поморщился перед ответом. — Сокрытые не давали повода в них сомневаться и могут шуровать с кем хотят, пока не стучат.

— А хочешь сказать, они не стучали?! — буквально взвыл тот в ответ. — Как тогда Протекторат вышел на Пики так быстро?

— Прекрати казаться более тупым, чем ты есть, Громила. И не выставляй Протекторат идиотами. Тем более, что и Пики хороши, любители лупить девок по лицам недоделанные.

— Молчать, когда уроды, уверившие в свою безнаказанность, крутят свои дела ни с кем не считаясь? — Громила, чьи доходы изрядно упали по вине Сокрытых, успокаиваться не собирался. — Они распугивают клиентов. Они мешают зарабатывать. И вот теперь, они наводят Протекторат. А нам молчать, и не высовываться? Это — беспредел! А беспредел не по понятиям!

— А ты, значит, знаток понятий? — искажённый модулятором голос Эмпата раздался из угла комнаты, но когда Громила повернулся в ту сторону, то невольно вздрогнул, обнаружив двух Сокрытых вплотную к себе. — Ты, кстати, прав. Мы предпочитаем слушать авторитетов.

— Что случилось с Хрусталью? — настойчиво поинтересовался маска в гриме.

— Масть использовал её как переговорщика, а когда она не сумела ничего добиться — подорвал сопровождающих, — голос Анархиста прошёлся наждачкой по нервам собравшихся. — Я успел вынести её. Она лечится. Мы разбираемся с потерявшим берега идиотом.

Окружающие одобрительно загудели.

— Если вы не живете по понятиям, то кто вы по жизни, уроды? — почувствовав, что теряет инициативу, снова пошёл в атаку Громила.

— Ты думаешь, что нам есть дело до твоего уважения? — удивительно, но настолько элементарная провокация сработала.

Негодующе взревев, Громила ломанулся к наглецу. Попытался, через два шага рухнув на землю, как марионетка, у которой перерубили нити. В воздухе расплылся запах, свидетельствующий о расслаблении сфинктеров. "Отличная работа, Ядовар." — оценил Анархист.

— Мы собираемся гасить Пики, — продолжил Эмпат как ни в чём не бывало. — И всех, кто рискнет за них впрячься. Повод... наезд на нашей территории. Мы не беспредельщики, так что Масть может откупиться.

С этими словами Сокрытые исчезли, как сквозь землю провалившись и заставив некоторых проворчать что-то про «чёртовых Движков»

Несколько часов спустя, в своём злодейском логове, Эмпат подбивал итоги встречи:

— Комедиант вмешиваться не будет, не без заслуги Громилы, оказавшимся как раз таким вспыльчивым дураком, как мы и рассчитывали, — злодей знал о чём говорил, ибо от природы острые чувства, развитое внимание и прекрасная память были у него серьёзно усилены, позволяя читать любого собеседника, как открытую книгу. Если бы он слабее любил деньги и сильнее работать, то из него мог бы получиться выдающийся член общества. — Таким образом, беспрепятственно дожав Пики, мы как минимум утроим доходы!

После появления паралюдей в конце 80-х годов XX века, теневая сторона общества быстро оказалась под почти полным их контролем. Несмотря на то, что эффективность управления мало зависела от наличия особых талантов, необременённые моральными нормами люди со сверхспособностями быстро оказались на вершине пищевой цепи. А уж если среди них были Умники…

Под Сокрытыми ходили притоны, бордели, катраны, платили налоги терпилы. Вся территория была поделена на зоны, всё что может приносить доход — было поставлено на баланс, были назначены кураторы, создана система стука на кураторов. Неорганизованной преступности на их территории не было в принципе. Подконтрольная им часть города была абсолютно безопасна, при условии внесения платы за защиту, разумеется. И очень скоро эта территория прирастёт.

Партнёры с улыбкой чокнулись высокими стаканами. День начинался просто замечательно.

Громкий пронзительный визг сирены не дал злодеям донести стаканы до рта. Они стояли и смотрели друг на друга огромными глазами поверх дрожащих стаканов, на перекошенных лицах ни кровинки. И всего одна мысль на троих.

Губитель.

* * *

Поправив находящиеся за поясом пистолеты, Мэри попыталась сосредоточиться на уроке, но через несколько минут была вынуждена констатировать, что она тратит своё время впустую. Плохое предчувствие появилось примерно неделю назад и усиливалось с каждым прожитым часом, заставляя нервничать всё сильнее и постоянно дёргаться по всяким пустякам. Дошло до того, что юная героиня принесла в школу огнестрельное оружие и взяла свой костюм, но даже это не помогло ей взять себя в руки.

Ощущение было таким, словно само пространство над городом искривлялось и трещало по швам под гигантским, сверхчеловеческим напряжением. В некоторых местах оно не выдерживало и лопалось, оставляя на ткани мироздания ужасные, рваные раны, через каждую из которых мог запросто проехать автобус.

Время будто песок утекало сквозь пальцы, отсчитывая последние, безмятежные минуты жизни Мэдисона, но почему-то никто кроме девочки-Стража этого не замечал. Даже собственная команда ничего не хотела слышать о необходимости принятия каких-то мер, что уж тут говорить о вечно занятом начальстве.

Совсем не этого та ожидала, вступая в организацию, подготавливающую будущих супергероев. Мэри хотелось верить, что Стражи готовы на всё ради спасения мирных жителей, но оказалось, что Протекторат гораздо больше волнует то, как они будут выглядеть в глазах общественности, чем занятие по-настоящему важными делами. Яркие костюмы, безупречная репутация, улыбки — всё это оказалось напускной бравадой, за которой скрывались обычные человеческие проблемы.

Способности не делали людей лучше или хуже, они просто предоставляли человечеству больше возможностей, как распорядиться которыми решал каждый из них. Но лишь единицы из масок по-настоящему бескорыстно помогали обществу, большинство же заботилось только о собственной шкуре. Пекущиеся о своей репутации, герои были ничем не лучше постоянно воюющих за территорию злодеев, но на тёмной стороне было, по крайней мере, меньше лицемерия.

Правительству было выгодно такое положение вещей сразу по нескольким причинам. Одной из которых был основанный на паралюдях бизнес, с помощью которого власть имущие получали ещё больше денег. Но главной была возможность масок хоть как-то сдерживать величайшую угрозу века, с которой, похоже, придётся сегодня столкнуться лицом к лицу.

* * *

Если вы не участвуете в разборках людей с масками, не применяете свои способности против людей, не пытаетесь грабить города или спасать их, то вы можете жить спокойной человеческой жизнью. Вам только нужно своевременно зарегистрироваться, и вы получите немного презрительную кличку «Бродяга» — в остальном никто не будет накладывать на вас никаких ограничений. Просто оставайтесь в рамках закона, придуманного людьми и для людей.

Какая чушь!

Однажды пробудившись, сила уже не оставит вас в покое, как бы вам того ни хотелось. И окружающие — будь то люди или паралюди — тоже.

Вы не можете жить, как обычный человек. Но вы можете, по крайней мере, попытаться. Успех попыток будет зависеть от качества организации.

Да, именно. Организации тех, кто не хочет вступать ни в какие организации. Чтобы не применять силу, тоже нужна сила.

Эфраим Штерн это всё прекрасно узнал на своей шкуре — он был профсоюзным лидером до пробуждения сверхспособностей. Ещё до того, как он оказался в ситуации, откуда обычному человеку живым не выбраться — он твёрдо усвоил, что позиция «моя хата с краю, ничего не знаю» обычно заканчивается очень плохо для всех участников.

Он не любил вспоминать, сколько лет и сколько сил отняло у него создание Нейтралитета — первого в Соединённых Штатах профсоюза Бродяг. Даже теперь, когда процесс более-менее наладился, переговоры с каждым новым обнаруженным парачеловеком были непростым испытанием. Маски по природе своей стремились к драке. И если человек смог отвергнуть этот зов, смог избежать вступления в коллектив — значит, он либо крайне асоциален, либо обладает железной волей.

Именно поэтому даже сейчас, спустя десять лет после основания, Нейтралитет насчитывал всего двенадцать активных членов в Мэдисоне, и полсотни по всей стране. Однако число зарегистрированных членов уже перевалило за тысячу — переговоры оказывались гораздо успешнее, если удавалось выйти на парачеловека сразу после активации способностей. Если молодые «маски» видели, что в этой стране есть, кому защитить их интересы — человеческие интересы — они куда менее охотно бросались в объятия «героев» или «злодеев».

Функции Нейтралитета были прописаны в его уставе и довольно просты: помогать Бродягам сохранять анонимность; обеспечивать безвредное развитие или блокировку их способностей; содействовать в поиске работы по профилю; представлять правовые интересы Бродяг перед судом или правительством; защищать от любых претензий со стороны героев или злодеев.

И, наконец, шестое, самое неприятное и нелюбимое правило Эфраима, который был известен в широких кругах как Утёс — организовать мобилизацию в случае вторжения Губителей. И именно его воплощением ему и предстояло сейчас заняться.

* * *

Вы знаете, что такое паника? Джек Хантер хорошо знает, что это такое. Каждый ее грёбаный признак знаком ему досконально. Он хорошо умеет видеть их у толпы. И у одного человека — тоже. Его этому учили, и он хорошо освоил сию науку. В его работе необходимо уметь как вызывать панику, так и гасить её. А себя он умеет держать в руках, умеет не поддаваться, умеет оставаться спокойным в самых опасных ситуациях… Его психика сделала бы честь бетонному столбу, но сейчас ему плевать на умения и знания.

Крик Симург выдернул внутренний клапан, заставив в одночасье плюнуть на все знания и навыки, полученные им за долгую и, по правде говоря, не очень-то счастливую жизнь. Потому что, раз ОНА здесь, ни в каких знаниях и навыках просто нет смысла, и если паниковать, то прямо сейчас — в самый подходящий для этого момент. Ибо спасительная паника не позволяет сойти с ума.

Губители.

Нет на Земле Бет разумного, в которого это слово не вселяло бы ужас. Для всех именно они являются воплощением абсолютного Зла. С Губителями не договориться, не откупиться, убежать почти невозможно — их единственной видимой целью является смерть всего живого.

Симург была младшей из Губителей. Меньше размером, «всего» четырёхметровая, похожая на нечеловечески прекрасную женщину с бесчисленными белоснежными крыльями, она была не менее опасна, чем Убийца Героев и Палач Городов. И страшнейшее из её орудий Джек сейчас испытывал на собственной шкуре.

Крик. Непрерывный, несмолкающий крик, сводящий с ума, превращающий людей и масок в ходячие бомбы. Буквально. Спустя неясный промежуток после воздействия крика Симург человек одевал самодельный пояс шахида и выходил на площадь. Или шёл в школу с оружием в руках. Или травил водопровод, убив половину города. А в Мэдисоне больше трёхсот тысяч жителей.

На форуме Parahumans.net утверждали, что крик звучит для каждого по-своему. Будь Хантер чуть более адекватен, он несомненно усмотрел бы иронию в том, что для него это был навязчивый похоронный марш.

Сильная пощёчина сбила Джека с ног. Во рту появился солоноватый привкус крови. Старый коп уцепился за него и за чувство боли, как утопающий за спасательный круг. Чтобы опрокинуть взрослого мужчину всего одним ударом, требуется не только бычья сила, но и немалое умение. И у капитана Строгова, здоровенного белобрысого эмигранта из Восточной Европы, было в достатке и того, и другого.

Хантер прислушался к тому, что говорил возвышающийся над телом подчинённого капитан. Впрочем, особой смысловой нагрузки его речь не несла и была скорее способом привести личный состав 13-ого участка полиции Мэдисона в чувство. Матерными в ней были, кажется, даже предлоги.

Заметив осмысленное выражение, появившееся в глазах подчинённых, Строгов принялся облаивать подчинённых приказами. В условиях сложившейся чрезвычайно ситуации обязанность полиции — обеспечение эвакуации мирного населения. Они работали на улицах вместе с СКП, которая, к тому же, координировала их действия. Служебная неприязнь осталась в прошлом. Да, Служба Контроля Параугроз всегда относилась свысока к следователям «с земли», часто забирала дела и вообще обладала куда большими правами, ресурсами и уважением гражданских. Как будто обычные люди не совершают преступлений из зависти, жадности, гнева… Но сейчас Джек был рад бежать с ними в одной упряжке.

Получить оружие, «успокоители», рацию и таймер. Из двадцати выделенных ему на полноценное владение своим разумом минут прошло уже шесть.

— Я слишком стар для всего этого дерьма, — вздохнул не дождавшийся трёх месяцев до пенсии полицейский, в последний раз выходя на улицы родного города, которому вскоре суждено превратиться в помесь могильника и отделения для буйных в психоневрологическом диспансере.

Заторов ещё не было, пропускной способности улиц пока хватало. Но это здесь, на окраине, что же происходило в центре, Хантеру думать не хотелось. Но приходилось, когда, бросая взгляд в ту сторону, он видел поднимающиеся столбы дыма пожаров.

Уже много лет Джек не работал с такой интенсивностью. Неведомый наводчик на другом конце рации то отводил его от города, давая время восстановиться от крика, то снова бросал в бурлящий хаос человеческих криков, запаха палёной резины, сбросивших от страха тонкий налёт цивилизованности людей в выедающей мозг песни.

Люди, люди, как же вы глупы… Словно не было всех этих оповещений, учебных тревог, листовок с правилами поведения в подобных ситуациях… Испуганная толпа забыла всё. За работу, старик, ты же ещё на что-то способен?

Он помогал застрявшим выбраться. Он приводил в чувство осатаневших от желания убраться. Он кричал и ругался. Он в четвёртый раз в жизни стрелял в живого человека. Он…

…плакал, как ребёнок, когда на помощь пришли те, чьи знания и навыки НЕ бесполезны.

В этот момент Джек Хантер, детектив 13-ого участка города Мэдисон, старый циник и атеист впервые в жизни молился.

* * *

Чёрт, чёрт, чёрт!

Вот уж правду говорят, что неприятности поодиночке не ходят. Нападение Губителя — само по себе никого не обрадует. Особенно, если вам нужно стоять в первых линиях обороны против этой твари.

Но из трёх известных Губителей это почему-то должна была оказаться именно Симург!

Для филиала Нейтралитета в Мэдисоне это был самый неудобный противник.

Предполагалось, что в случае кризиса Утёс отвлекает удары противника на себя — все равно они ему ничего не сделают, хотя выбираться из-под обломков может понадобиться долго. Ну а Ремонтник быстро возвращает в строй всех пострадавших. Именно такую тактику они отрабатывали на учениях. С Левиафаном или даже Бегемотом она вполне могла сработать.

Но Симург копалась в мозгах, а против этого их силы были бесполезны. Слишком тонкие изменения, чтобы их можно было просто «откатить» или «заблокировать».

Способность Вездесущего гарантировала, что лично он выживет в предстоящем столкновении — но и только. В бою он ненамного превосходил обычного человека, разве что был лучше среднего тренирован. Он мог быстро оказаться под завалами или в эпицентре пожара, создав там свою копию — но не мог никого оттуда вытащить. Впрочем, снарядившись противогазом, аптечкой, несгораемым костюмом и прочими полезными для выживания вещами, он хотя бы получил возможность оказывать людям первую помощь. Вездесущему сегодня предстояло умереть очень много раз — и Симург тут будет почти ни при чём.

Всё дело в том, как работает его способность. Если ненужная копия просто исчезала по его мысленному приказу — все вещи, которые она имела с собой, исчезали тоже, неважно, успел ли Вездесущий кому-то эти предметы передать. Но если копия умирала — физически — то после неё оставался труп, вполне натуральный и осязаемый, неотличимый от оригинала, с одеждой и всеми вещами. Таким образом, чтобы навсегда передать кому-то аптечку, он должен был совершить самоубийство. А аптечки сегодня понадобятся многим...

Утёс знал, что Фэнг не будет жаловаться. Это не в его характере. Он до последнего будет искать пострадавших, вытаскивать, кого сможет, и заваливать город своими трупами. А потом — сразу во всех городах — свалится от нервного истощения.

В обязанности Эфраима входило не допустить этого. Может, он последняя сволочь, но лидер профсоюза в первую очередь должен заботиться о своих людях, и потом уже — об остальных.

— Значит так. В первую очередь отслеживаем на браслете сигнал Джона. Где бы он ни оказался. Я закрываю пострадавших собой, где это возможно. Кэти лечит. Наша задача — чтобы им понадобилось как можно меньше аптечек. София, если увидишь, что Джон уже шатается, не может сфокусировать взгляд, всё такое — глуши его экстремальной дозой мира и любви. И держи так, что бы ни случилось.

— Но я...

— Да, я в курсе. Ты сегодня будешь очень нужна всем. Но нам и Джону — больше.

Способности Миротворца на Губителей, конечно, не действовали — может, по тем же причинам, что и у большинства других Мастеров. А может потому, что Губитель-пацифист — явление, слишком противоречащее законом природы.

Поэтому при нападении Левиафана или Бегемота она оказалась бы практически бесполезна — разве что пресекать мародёрство. И девушка, понимая это, даже не готовилась к таким экстремальным ситуациям.

Но Симург... тут ситуация особая. Тут Рамос неожиданно оказалась самым эффективным «бойцом» Нейтралитета. Её сила, по крайней мере отчасти, позволяла заглушить «крик» чудовища, звучавший в головах у горожан. А значит, ей нужно находиться в районах наибольшего скопления толпы.

— А я... — подал голос Ник.

— Ты у нас самый важный сегодня. Висишь на высоте сотни метров — и направляешь всех остальных. Приходишь на помощь тем, кому достанется тяжелее прочих. Только у тебя хватит на это реакции и внимания. Если птичка обратит внимание на то, что София смягчает её воздействие, Миротворец станет первоочередной целью. Если заметишь хоть какие-то признаки этого — сразу, не дожидаясь подтверждения, хватаешь её и тащишь подальше.

— Симург летает быстрее меня. Я от неё не убегу.

— Зато она массивнее, уклоняйся на поворотах. К тому же по ней будут стрелять другие маски, а по тебе — нет... надеюсь. Словом, импровизируй... тут тебе виднее, я летуном никогда не был. Только НЕ ВЗДУМАЙ лезть с ней в драку. У тебя нет ни неуязвимости, ни сколь-нибудь мощных атак. Ты её даже отвлечь не сможешь, а я ненавижу придумывать объяснительные родителям. Всё, ребята, извините, но брифинг закончился. Сами всё видите. Погнали! И... постарайтесь остаться в живых.

* * *

Губителей притягивают места, где они могут нанести наибольший ущерб. Местность, пострадавшая от стихийных бедствий. Точки локальных конфликтов. Атомные реакторы. Какова была вероятность, что именно Мэдисон станет следующим в списке? Возможно ли вообще понять логику нечеловеческого сознания? Будь ты проклят, Мёрфи!!!

Маркус Джейн вытер кровь из рассечённой брови, снова одел шлем и превратился в Твёрдый Свет — лидера Протектората Мэдисона, 13-ого в рейтинге Протектората и просто защитника справедливости. Как будто в локальном апокалипсисе слово «справедливость» имеет какое-либо значение.

Протекторат был основан 18 лет назад с одной единственной целью — защищать. Людей от паралюдей, паралюдей друг от друга, весь мир от угроз S-класса. Присягнув президенту, он защищал Северную Америку и Канаду. Та же система включала Службу Контроля Параугроз, состоящую из обычных людей, снаряжённых лучшим технарским снаряжением, служа одновременно дополнением Протекторату и его противовесом. Неидеальная, но рабочая система.

Прямо в этот момент эвакуационные команды масок помогали силам СКП и полиции выводить людей из города. Нелетучие Движки, Бугаи и Изломы оказались в этом на диво эффективны. В центре дела с населением обстояли куда печальнее. Быстро эвакуировать крупный город невозможно, поэтому пришлось выбрать меньшее зло. Люди в убежищах были укрыты от битвы масок с Симург, но не от ее крика. От воплей Губителя не спасало ничего, кроме расстояния.

Твёрдый Свет выглянул из-за угла рухнувшего здания, как из-за бруствера. Группа летающих Движков, возглавляемая Александрией, одной из Триумвирата, воплощённой несокрушимостью, как раз пошла в очередную атаку.

Сильнейший Бугай Земли, Александрия могла пинками ровнять горы или жонглировать самолётами. Симург прикрывалась от ее ударов крыльями, уклонялась, сбрасывала героиню на землю и швыряла далеко-далеко, но Александрия возвращалась и летела в новую атаку, взаимодействуя с другими масками, стремясь сбросить Губителя с неба и сломать ее устройство.

Симург непрерывно тащила к себе разнообразную технику, разбирала ее, собирала в новых вариациях. Механизмы слетались к ней со всего города, в полете разбираясь на части, комбинируясь в нечто новое. Чем дальше, тем более завершённый вид оно принимало.

Здания разлетались на фрагменты, атакуя обломками масок на земле. Взлетали, сбивая масок в воздухе, закрывали Симург от ударов, принимали на себя повреждения.

Легенда, глава Протектората, за секунду производящий энергии больше, чем иная электростанция за неделю, выпустил целый веер алых лучей, постоянно маневрирующих с стремящихся поразить устройство. К его атаке присоединись шары плазмы более полуметра в диаметре. С рёвом пронеслись ракеты, выпущенные колоссальным бронекостюмом.

Удары масок опаляли крылья Симург, вырывали перья, смолили, прожигали и протыкали, но при этом все равно проходил едва-едва один удар из дюжины. Губитель предвидела каждую атаку, ловко маневрировала, подставляя камни, деревья и куски зданий, управляя ими при помощи своего телекинеза. Успех ударов определялся больше тем, что Симург своим телом и крыльями закрывала загадочную конструкцию.

Сама земля вспучилась, здания потекли, как сливочное масло на сковороде и гейзером из стали и цемента ударили в Губителя, стремясь смять, раздавить, уничтожить неведомую технарскую штуку, пока она не заработала. У основания мелькнула фигура в зелёном. Эйдолон, сильнейшая маска планеты, обладающий тремя любыми силами одновременно.

Круговерть сражения разлучила Твёрдый Свет с его соратниками и сейчас спину ему прикрывали самые неожиданные союзники, каких только можно представить. Ещё вчера они сошлись бы в бою, но сейчас, во время перемирия, связанного с общей угрозой, злодеи сражались с ними плечом к плечу, и именно Анархист доставлял их по очередным координатам, скинутым Драконом. Лучшая из Технарей не только принимала участи в бою, но и направляла эвакуационные команды за ранеными, отслеживала физическое состояние каждой маски, вовремя выводила бойцов из зоны крика… Воистину, какая же у неё вычислительная мощность?

Способности лидера Протектората Мэдисона соответствовали его имени — он связывал молекулы газа световым излучением, получая почти идеальную защиту и почти идеальную атаку в одном флаконе. Вот только ключевым словом было «почти». Он прикрывал Анархиста и Ядовара, пока последний оказывал раненым маскам первую помощь. Вот уж чего Твёрдый Свет не ожидал в своей жизни увидеть, так это того, как изобретатель и основной распространитель наркотика «эйф», продающегося в каждом третьем ночном клубе по всему Восточному побережью, будет спасать жизни. В самом Маркусе стимуляторов было по самые брови — уделил от щедрот, так сказать.

Герой знал, что любой план существует до первого обмена ударами. Но всё же он надеялся, что очередная тактика окажется действенной, и они забросят Симург обратно на орбиту, что Сын, первый и сильнейший из паралюдей, прилетит и избавит Мэдисон от этого кошмара. Но сильнее всего он надеялся, что запуск устройства удастся предотвратить, ибо тогда точно не случится ничего хорошего.

Никогда в жизни Твёрдый Свет так сильно не ошибался.

* * *

Сила на каждого накладывает свой отпечаток, с каждого берёт свою плату. Об этом не принято говорить, как о некой общей постыдной тайне, но способности приходят вовсе не с чудом. Сила приходит с болью. Только вплотную подойдя к пределу возможного, появляется возможность его отодвинуть. Только дойдя до грани физических и психических сил, в бездне отчаянья и на пороге безумия. Они именуют это «триггером».

Вот почему новоиспечённые маски ненамного стабильнее нитроглицерина. Вот почему они без колебаний и сожалений используют силу во имя своих целей. Сильнейший стресс да возможность исправить ситуацию. Отомстить. Выжить. Спасти. Сама природа паралюдей толкает их на конфликты. С окружающим миром, друг с другом, с самим собой.

Стивен Лидс был необычной маской. При всей своей чудовищной ментальной мощи физически он был беспомощнее младенца. Почти бесконечные возможности в крайне ограниченных пределах. Каждая из его проекций была гениальна в своей области. Голос проекции Здравомыслия громко звучал в Сенате. Научные работы и ученики проекции Сострадания, ориентированные на обычных врачей, спасли не меньше жизней, чем сама Панацея. Харизма и Любопытство, Доблесть и Надежда... И многие, многие другие.

Были и иные, произошедшие из тёмных инстинктов и подавляемых желаний Легиона. И среди них самой эффективной и самой редко вступающей в дело была проекция Смерти. Всего один талант — инстинкт, безошибочно ведущий к реализации намерения убить. Нести смерть — где угодно, кому угодно, чем угодно. Впервые появившись, эта проекция была способна отстрелить мухам крылья на лету. Однако эта сила имеет только одно назначение, и на другие цели ее можно обернуть с тем же успехом, как нарисовать квадратный треугольник. Первое порождение его психики.

Легион обладал десятками глаз и рук, мыслил множеством голов, но ничего, АБСОЛЮТНО НИЧЕГО не мог сделать с происходящим в Мэдисоне, отчего сердце в его основном коматозном теле начинало биться быстрее. Как бы альянс масок не воображал из себя непреодолимую силу, столкнувшись с неподвижным предметом он наглядно продемонстрировал, чего стоит весь их подобающий героизм.

Все усилия не помешали Симург активировать своё устройство.

Поначалу видимого эффекта не произошло, но Легион чувствовал. Перепады атмосферного давления, изменения геомагнитного фона, завихрения воздуха, даже гравитационные аномалии. Непоправимое уже случилось.

Не он один это понял. Молоденькая Страж в насыщенно-алом костюме упала на колени, пытаясь остановить льющуюся из носа кровь. Мнящий себя повелителем теней злодей с воплем прервал своё перемещение. Бродяжник не смог осознать себя в двух местах одновременно. Что-то зарегистрировала Дракон, мгновенно попытавшись перестроить диспозицию.

Потом думать стало некогда.

Древнее зло явило себя под солнце нового мира.

* * *

Мы идем, мы идем, эта мы идем!

Мы идем, мы идем — черес космас!

Мы идем, вот идем, эта мы идем!

Мы идем — черес бисканечнасть!

Мы идем, мы идем, эта мы идем!

Как придем, так и узнаем де мы!⁽¹⁾

 

Тварь была здоровой, мускулистой, зеленокожей, с маленькими злыми красными глазками и совсем немаленькими клыками. На голову выше и вдвое шире любого человека, которого Ящер когда-либо видел. Маленькие красные глазки сверкали из-под массивных надбровных дуг, но они были не просто злобными, и в них светился если не интеллект, то своего рода врожденная хитрость, которой уж точно хватило бы на замену. Несмотря на массивность, он двигался стремительно, и с некоторым изяществом, которая была несколько необычна для его внешнего вида, каждое движение было размеренным и выверенным. Огромная мощь этих массивных мышц была направлена и сконцентрирована на одной цели, и эта цель — смерть его, Ящера.

Великолепно! И вдвойне великолепно, что за первым зеленокожим неслись десятки таких же, оглушая масок своим рёвом. Как же хорошо — с тобой друзья, против тебя враги. Сильные враги, которых надо убить!

Ящер швырнул навстречу врагам свои триста килограмм стальных мышц и ярости, закованные в лучшее, что смог предложить самой богатой банде Мэдисона Ящик Игрушек, группа независимых Технарей, торгующих со всеми и на полученные доходы защищавшая себя ото всех же.

Два зеленокожих медленно завалились вперёд, верхние половины их тел коснулись земли секундой раньше, чем упали нижние, вываливая внутренности и забрызгивая всё вокруг, словно пара неисправных фонтанов. Через ещё вздрагивающие трупы переступил Ящер. В левой руке злодей держал огромный прямоугольный клинок, почти с себя самого размером — скорее кусок громадного пропеллера, чем меч. Волны непонятной синей энергии зловеще перекатывались по его руке, стекая к оружию.

О да, ему была свойственна кровавая ярость. Но если Комедиант чему его и научил, так это тому, что преуспевают не самые сильные, а самые терпеливые и целеустремлённые. Ящер чувствовал, как все инстинкты буквально вопят броситься на врагов — втоптать в землю — закончить всё в ближнем бою! Но вместо этого он проревел, подманивая уродов в удобное ему место и под огонь союзников.

— И это всё, на что вы способны?!! — Пожелав своим инстинктам гореть синим пламенем. Если всегда им следовать, то даже сильнейший может подставиться и погибнуть.

Ему ответил слитный радостный рёв сотен глоток:

— WAAAGGHHH!!!

* * *

Появившиеся неизвестно откуда монстры как будто явились из самых глубин кошмаров Говарда Филлипса Лавкрафта, просочившись через сознание Ганса Рудольфа Гигера.

На лидера Пик надвигался слой человеческой плоти. Масть узнавал руки, ладони с пальцами, растопыренными так широко, что больно было смотреть. Длинная змея выгнутого позвоночника, рёбра, торчащие веером, как лапки мерзкого насекомого. Он пытался понять, что видит. Масти и раньше доводилось смотреть на расчленённые тела. Он узнавал в длинном мотке скрученных веревок человеческие внутренности. Злодей видел расширение кишечника, переходящего в прямую кишку. Проглянули характерные очертания черепа.

Но среди знакомой анатомии смерти и расчленёнки виднелось иное: спирали раковины наутилуса, толстые пучки мягких черных волокон, бледный клок чего-то, похожего на кожу, прорезанную дюжиной жаберных щелей, полуоформленные конечности, напоминавшие одновременно ноги насекомого и эмбриона, — но не являвшиеся ни тем, ни другим. Оно должно было выглядеть нелепо. Но внушало ужас.

Кроме того, эти штуки двигались слишком быстро и слишком целеустремлённо для простого куска мяса.

На фоне этого более простые монстры напоминали людей, если не считать того факта, что руки у них были превращены в какие-то подобия лезвий, которыми они размахивали со скоростью хорошей газонокосилки, а тела казались оплывшими, будто их плоть начала гнить, стекать с костяка, но процесс остановился на середине.

Но опасными монстров делал вовсе не внешний вид. Они слишком быстро перетекали в желаемое положение. Их искажённые тела не делали никаких лишних движений, не цеплялись за невидимые препятствия и не протестовали против любых движений, насколько бы неестественными они на первый взгляд не казались. Более того, взаимодействие монстров внутри их отряда находилось на совершенно невообразимом уровне. Как будто идеально подогнанные детали механизма или как атакующая стая пираний. Грамотно выбирая направления атаки, вынуждая сильных масок прикрывать слабых, срывая попытки перегруппироваться или контратаковать. Быстрые, умные и очень, очень живучие.

Масть был социопатом, но вовсе не дураком. Он прекрасно понимал, что в одиночку, без прикрытия даже он много не навоюет. Ситуацию надо было переломить. Поэтому злодей, чисто технически не способный испытывать чувство вины и сострадания, пошёл в атаку, вызывая огонь на себя.

Прорыв казался жестом отчаянья только на первый взгляд. Сильнейший злодей Мэдисона прекрасно знал, что делает. Потянувшись внутрь себя, он щедро зачерпнул тщательно накапливаемый ресурс. Физическая сила, украденная у самого себя за часы слабости, наполнила его тело, увеличивая мышцы, укрепляя костяк, на минуты делая его буквально в разы больше и сильнее. Скорость, получаемая куда более сложно и оттого значительно ценнее, в сочетании с весом, мгновенно накапливаемым и изымаемым, сделали Масть невероятно манёвренным. Зрение, купленное ценой слепоты, позволило при повороте с такой скоростью не расплыться окружающему: уродливые тела мелькнули перед глазами, не потеряв четкости, даже несмотря на то, что он смотрел на них периферическим зрением. Суперспособности не решат всех твоих проблем, но их умелое использование позволит нести те проще и скидывать дальше.

Мертвечина не спит, не ест, не устаёт и не может умереть. Но ни способность выдерживать эпическое количество урона, ни общее поле зрения, ни телепатическая координация действий, ни яды, не помогут против настолько превосходящего врага. Как видно, концепция избыточного урона была Масти прекрасно известна. Он безумным коллекционером промчался сквозь вал тварей, оставляя после себя лишённые конечностей, но всё ещё «живые» обломки тел.

Вот только у стоявшего за опасными мертвецами разума были собственные чемпионы.

* * *

Обелиск нельзя было назвать старым. Его даже нельзя было назвать древним — это было бы великим преуменьшением. Ему были целые эоны лет.

Обелиск видел расцвет и угасание сотен тысяч различных цивилизаций. Наблюдал за жизнью и смертью целых звёздных систем. На его глазах сама галактика дважды обернулась вокруг своей оси. Даже по космическим меркам его возраст был более чем внушающим. Он по праву считал себя одним из старейших разумных созданий в сущем.

Если бы можно было перевести концепции мышления додревнего на понятную человеку основу, то можно было бы сказать, что Обелиск заинтригован. Уж больно этот новый мир был… оригинальным. Впервые он видел настолько необычный способ эволюции многомерных сущностей. Не то, что бы это что-то меняло… Что могут едва разумные воры знаний и способностей противопоставить ЕМУ?

Обелиск думал на сотнях языков одновременно. Голосами давно мёртвых рас. Ими он и оставил сообщение, прикоснувшись к чужому разуму, включавшее смысл своего существования, пообещав длительную войну на истребление, с угрозой, злорадной насмешкой и предвестием неминуемой гибели сразу:

— Мы станем Единым...

* * *

Несмотря на проявляемую масками достойную стойкость, дела их шли откровенно неважно. Основа сражения с Губителями была в рассредоточении по пересечённой местности, постоянном движении на сверхвысоких скоростях, маневрировании, сближении с врагом и столь же быстром отступлении. Прямого удара этих существ не выдерживал никто. И сейчас эта тактика играла против масок, ибо их нынешние противники шли нескончаемой лавиной в плотном строю, неся потери десятками, на место каждого из которых вставали сотни. Мелкие отряды одарённых буквально втаптывались в землю.

Выдающаяся доблесть отдельных паралюдей, не давшая смять их сходу, создала очаги сопротивления, укрепляющиеся с каждой секундой. Способности Движков позволили крайне быстро провести перегруппировку, подтянуть подкрепления. Эпицентры превратили просто укреплённую позицию в настоящий бастион, могучий, с толстенными стенами и отлично простреливаемыми подходами, набитыми ловушками. Стрелки и Технари, собравшие свои причудливо-смертоносные рельсотроны, плазмоганы, бластеры и Акаша знает что ещё, накрыли зеленошкурых смертоносным ливнем. Вот уже рядом с Ящером стеной встали другие Бугаи и Изломы, встречая орков, прошедших сквозь поток снарядов, промораживающей до костей бури и испепеляющего огня. Но против них вышли совсем не простые Парни.

Отдельная толпа гигантов, один вес которых заставлял землю трескаться под их ногами. Закованные в бронепластины тела, придавшие им сходство со вставшими на задние лапы бронированными медведями, и размер делали их ещё более угрожающими — самый высокий человек в мире не дотянулся бы руками им до подбородка, а самый широкоплечий вряд ли сумел бы обхватить за пояс.

Угрожающие личины утоплены в полостях над широкими грудными клетками. Рубиново-красные провалы глаз злобно зыркали равно на друзей и на врагов. Броня поднималась и выше, со всех трёх сторон окружая шлемы непробиваемой стальной стеной.

Обычный орк не смог бы носить такую броню. Один её вес раздавил бы даже его в кашу. Даже если бы такой подвиг был возможен, колоссальный костюм серьёзно ограничил бы его движения. Орк оказался бы пойман в тяжелом панцире, защищённый, но неспособный атаковать.

У этих воинов не было таких ограничений.

Силовая броня обеспечивала прочность и мощь, необходимые, чтобы выдержать и двигаться. Сервоприводы обеспечивали громадный прирост и без того впечатляющей силы каждого воина. Их обеспечивали энергией огромные генераторы, размещённые на спинах доспехов. Каждый доспех был грубым и нелепым технологическим чудом сорокового тысячелетия, работавшего тем грознее, что непонятно как.

Оружием являлись массивные боевые цепные топоры и огромные дробящие кувалды, по торцам которых ветвились молнии. Гудение питающих их генераторов было невыносимо для ушей.

Всё это размалёвано угрожающими чёрными рисунками и украшено частями тел поверженных ими противников. Среди останков неведомых зверей на плечах пары колоссов проглянуло что-то, похожее на невозможно огромные человеческие черепа.

Орки не забыли о технологиях. Они просто даровали их своим величайшим чемпионам.

Меганобы.

Уже перемолотые сражением, толпы орков были ордой, недисциплинированно бросавшейся в ближний бой на верную и славную смерть и не отступавшую до последнего бойца. Свирепость аристократии орочьего племени была укрощена и оттого казалась безмерно опаснее.

Кроме того, на огневые точки Технарей и Стрелков налетели, в самом буквальном смысле, целые клинья Штурмовиков на реактивных ранцах, вынуждая понизить плотность огня и заняться собственным выживанием. Сквозь появившиеся окна на укрепления масок обрушился огонь самых причудливых стрелял Грохотунов, единственных относительно точных стрелков этого племени. Оглушающе заревели двигатели варбайков.

Настоящие проблемы у масок только начинались.

* * *

В его лучшие годы в Мэдисоне проживало более трёхсот тысяч человек на двухстах квадратных километрах. С момента атаки Симург были эвакуированы окраины, немалая часть спальных районов и частично даунтаун. Тысячи остались лежать на улицах, десятки тысяч оказались заперты в убежищах. Для Обелиска это был настоящий швейцарский стол. Поглотив такое количество биомассы, некроморфы стали бы неостановимы. По всему городу, под развалинами, в подворотнях, на улицах, мёртвые тела потекли. Изменяясь. Усиливаясь.

Обелиск непрерывно излучает высококонцентрированный электромагнитный сигнал, который провоцирует изменения любой мёртвой ткани на молекулярном уровне, превращая её в ткани некроморфов, которые уже затем возвращают тело хозяина к функционированию. Это воздействие точечное, и требует от Обелиска сознательных усилий.

Инфекция способна передаваться и непосредственно через возбудителя некроморфов — бактерию, которая является основой их биологических тканей. Создавая посредника для заражения, Обелиск серьёзно масштабировал свою деятельность.

Процесс протекает чрезвычайно быстро, и в крайне жестокой форме. Клеточные функции испытывают высочайшие перегрузки, создаются новые биологически активные вещества, которые затем преобразовываются реанимированной плотью в источник энергии для дальнейшей мутации омертвевшей ткани. Костная структура дробится, после чего вновь воссоединяется в новой конфигурации, или же вовсе перерабатывается в полностью новые формы. Все эти этапы проходят в несколько секунд, при этом выделяя большое количество тепла. Часто температуры тела поднимаются до таких пределов, что вся кровь в венах и артериях вскипает, буквально разрывая кожный покров. Жизненно важные органы за ненадобностью мутируют в дополнительные мускулы, придавая некроморфам повышенную физическую силу.

Обязательным условием инфицирования является умерщвление хозяина. Именно этим орда мертвецов и собиралась заняться, предварительно сокрушив масок, занявших оборону над крупнейшим убежищем города. К счастью для гражданских, у Протектората уже были разработаны меры противодействия биологической угрозе S-класса, на случай, если Нилбог выползет из своего Эллисбурга. Среди них перекрытие доступа к биоресурсам шло под гордым номером два.

Убежища были надёжны, насколько это возможно. Стены из нескольких метров бетона и камня, стали и свинца, способные выдержать даже взрыв тактического ядерного заряда. Абсолютная автономность, исключающая вероятность проникновения заразителей. Поэтому те, что не могли умереть, восставая сильнее и крепче, пошли в лобовую атаку. На подходе некроморфов встретили.

Их звали Оружейник, Громила и Гнев. Один был героем, другой злодеем, третий чудовищем. Физической проекцией подавляемого гнева одного из сильнейших Умников мира. Их оружием были набитая физически невозможным количеством высокотехнологичных гаджетов Алебарда, отобранные у какого-то орка пара чудовищных Мега-Панчей, и собственные лапы, непропорционально вытянутые в сравнении с телом, с очень длинными и узкими ладонями — словно из детского кошмара, — они сжимались, ловя пустоту, с бешеной энергией.

За их спинами точная копия вашингтонского Капитолия очень быстро превращалась в неприступную крепость. Поэтому крайне рациональный инопланетный разум пошёл по пути, на котором вероятность победы наиболее высока.

Ранения, способные убить обычных людей (такие, как выстрел в голову), на некроморфов не оказывают почти никакого влияния. Не одна маска пала в этот день, положившись на навязанный старыми фильмами штамп — о том, что зомби надо стрелять в голову. Единственный быстрый и действенный способ убить этих существ состоит в буквальной рубке их тел на куски. Но из каждого правила есть исключения.

На масок надвигался мёртвый исполин, монструозный «живой» танк. Так, наверно, мог бы выглядеть легендарный Кракен, реши он выйти на сушу. Мёртвая туша, состоящая, как казалось, из одних мощнейших щупалец, покрытых костяными лезвиями, и пасти, ряды зубищ в которой не поддавались исчислению. Крайне неприятен был и тот факт, что это было ещё и десантным транспортом, и артиллерийской установкой одновременно.

Громила мгновенно дал оценку ситуации:

— Вот, б**ть!!

* * *

Лидер должен быть сильным. Вне зависимости от уровня развития цивилизации, исторического периода и прочих внешних условий, именно личная сила предводителя во многом определяет потенциал выживания народа. Только вот выражается она по-разному, для каждого времени и общества поворачиваясь собственной гранью.

Сказать, что Хавател Левша выделялся среди своих сородичей, было бы изрядной скромностью. Самый большой, самый сильный и самый хитрый орк по праву занял должность Варбосса, которая сводилась к тому, что один гигантский и угрожающий орк раздает приказы, и все с ним соглашаются или бывают съедены. Когда-то, еще когда он был простым Нобом, гадский, но очень вкусный ушасик лишил его левой руки и половины челюсти. Безумный Док починил Хаватела, и новая железная пасть прославила свежеиспечённого Киборка, не в меньшей степени, чем могучая клешня.

Много с тех пор было врагов убито, много мяса съедено. И вот, достигший вершины пищевой цепи гигантский орк начал самое важное дело в своей жизни.

Waaagh! является не просто общим для всех орков боевом кличем, который они орут в любом бою. Это ещё и мероприятие, сочетающее в себе признаки массовой миграции, святой войны, грабительского налёта и потасовки в баре, приправленной небольшой щепоткой ксеноцида. Третье значение Waaagh! — в качестве обозначения огромной орды орков, очень часто называемой в честь собравшего его Варбосса.

 

Это чем-то похоже на спорт,

Чем-то на казино,

Чем-то на караван-сарай,

Чем-то на отряды Махно,

Чем-то на Хиросиму,

Чем-то на привокзальный тир,

В этом есть что-то такое,

Чем взрывают мир!!!⁽²⁾

 

Более того, Waaagh! также является генерируемым толпой орков психополем, что позволяет им инстинктивно понимать, кто из них "больше" и, соответственно, главный.

Похоже, что Waaagh! также искривляет реальность, чтобы она соответствовала орочьим верованиям и убеждениям, позволяя их разваливающимся технологиям работать. Если орки убеждены, что их техника в полном порядке и абсолютно функциональна, то Waaagh! сделает так, чтобы она и вправду работала. Точно так же орки верят, что разукрашенная взрывчатка будет более мощной, а машина будет ездить быстрее, если покрасить её красным. Это может звучать абсурдно, однако Waaagh! воплощает их веру в реальность.

Справедливости ради нужно сказать, что на фоне Вождей, собиравших многомиллионные Waaagh!, Хавател выглядел откровенным неудачником, со своими десятками тысяч. Не то, чтобы Земле Бет было от этого легче.

Варбосс лично вел свою свиту в бой, и с этой силой невозможно было не считаться. Хаватела сопровождала группа Нобов, гретчинов-носильщиков патронов и несколько свор боевых сквигов. В щёлкающих клыкастых челюстях на мускулистых ножках то и дело исчезал очередной гретчин-неудачник, при полном наплевательстве со стороны Погонщиков.

Судьба любит пошутить. Тем, кто привык составлять планы на будущее, следует об этом помнить.

И лидеры альянса масок, и вторгшиеся чужаки ждали долгого и жаркого боя. Они готовились к стоянию насмерть и стремительным схваткам на улицах, сидениям в засадах и торопливому бегству в укрытия. Они ждали войны, наполненной потерями и тягучим ожиданием окончательной молниеносной схватки. К перманентному цугцвангу. События вроде бы развивались именно по заданному сценарию.

Всё изменилось, когда в городе разверзлись порталы, открытые НЕ Симург.

Самая влиятельная и неоднозначная организация масок Северной Америки и Канады зашла с козырей, распечатав свой ящик Пандоры. В бой вступили заключённые Клетки.

* * *

Обелиск не удивился, когда едва различимый сигнал, путешествующий в плоскости мироздания, которое примитивные расы в лучшем случае именовали телепатией, взорвался оглушающим рёвом тысяч голосов. Можно сказать, отнесся к этому философски. Это был не первый случай, когда он встречался с видом, обладающим способностями, похожими на его, и это был не первый раз, когда те пытались установить с ним контакт. Ничего нового обычно в таких случаях они не говорили — либо умоляли, либо торговались, либо угрожали, либо пытались задавать вопросы...

Но орочий Waagh! — это нечто особенное. Крайне агрессивное коллективное бессознательное, мощное настолько, что устанавливает собственные физические и метафизические законы в поле своего влияния. Сцепленное с порождающими его существами настолько крепко, что сделать их Единым не представлялось никакой возможности. И среагировавшее на прикосновение Обелиска единственным допустимым для себя способом. Ударив в ответ.

В его памяти хранилось множество случаев, когда разумные сопротивлялись или оказывались и вовсе невосприимчивы к его воздействию — в этом не было ничего удивительного, мозг у всех разный, и электромагнитные волны не всегда оказывают одинаковое воздействие. Это неизбежная погрешность. Но впервые его не просто контратаковали, а сокрушающее сильно атаковали. Если Чёрный Обелиск мог испытывать недоумение, то сейчас для этого был самый подходящий момент.

Легкая дезориентация. Всё, чего добился Waagh! десятков тысяч орков, атакуя артефакт, созданный, чтобы принять в себя миллионы разумов. Вот уж точно — целое всегда больше, чем сумма его частей.

Он мог бы обрушить в ответ всю свою мощь, которой даже с учётом координации войск некроморфов было достаточно для уничтожения психополя. Но это не имело смысла. Целью Обелиска, его создателей и собратьев никогда не было уничтожение. Они считали себя пастырями разума, возвышающих младшие расы на новую, совершенную ступень развития. Уничтожить Waagh!, значит упустить потенциал, а на это Обелиск пойти не мог.

Поэтому он перераспределил ресурсы на анализ орочьего психополя и поиск его слабого места. Много времени это не заняло.

Если Варбосса убивают, самый большой Ноб в племени занимает его место, обычно только после того, как жёстко наведёт порядок в племени и провозгласит себя новым Варбоссом. Это достаточно эффективно работает вне битвы, так как есть время на дуэли и вызовы соперников, однако во время боя орки из-за этого зачастую нападают друг на друга, убивая любую сплочённость между племенами, которую наладил предыдущий Варбосс. Такой вариант далеко не идеален для нормальной войны с зеленокожими, но для целей Обелиска подходит хорошо. Без Waagh! их возвышение станет вопросом времени.

Создание чемпионов некроморфов требует внимания и ресурсов. Больше. Живучее. Зубастей. Но если Потоп, Нилбог, Керриган, Алекс Мерсер или формовщики юужань-вонгов могли что-либо сделать, то он мог сделать это лучше и быстрее. И в опыте, и в мастерстве Обелиск в разы превосходил их всех вместе взятых. Ограниченность ресурсов не станет проблемой.

От части сознания, координирующей платформы, пришли сигналы, вызвавшие бы у творения Братских Лун, будь оно полноценно живым, что-то вроде горестного вздоха.

Один из многомерных паразитов даровал своему носителю власть над костью, и сейчас остеомант почти парализовал продвижение к крупнейшему скоплению биомассы в округе. В текущих условиях задержка была признана неприемлемой.

Артефакт взялся за работу «лично», сканируя разумы масок и тяжелой артиллерией долбя по мозгам каждого, кто мог представлять угрозу. Он искал то, что может их зацепить, остановить активную деятельность, сделать лёгкой мишенью для платформ… Индивидуальный подход. Он не показывал маскам ничего, чего бы те сами не могли в себе увидеть.

А затем он напоролся на Легиона.

* * *

Мозг Легиона пытался переработать поступающие сигналы, адаптируя их в наиболее понятные образы для сознания, забирая на это большую часть ментальных ресурсов.

Следующим, что он увидел, были его чертоги разума, то ли место, то ли состояние, в котором он творил свои проекции. Галлюцинаторный комплекс, ассоциативно визуализирующий его подсознание. Хранилище всех знаний, умений и навыков, полученных маской в течение жизни. При должном уровне мастерства эти знания можно извлекать и использовать. Система образов, знаков и символов, в которых были зашифрованы воспоминания Легиона, а также его характер, фобии и нереализованные возможности. Гнездо его психики и источник силы.

Но в этот раз герой был здесь не один. Угольно-чёрная колонна, подобно цепочке ДНК закрученная двойной спиралью, с непонятными символами на гранях, тускло светившимися тёмно-красным. Вокруг него вились множество полупрозрачных силуэтов, не совсем человеческих и совсем нечеловеческих. А у основания Обелиска, напротив Легиона, стояла трёхмерная гуманоидная тень с пылающими углями глаз — персонификация чужого разума.

В принципе, им было необязательно разговаривать друг с другом. Легион знал всё о своих чертогах. С каждым мгновением он узнавал о пришельце всё больше — по едва заметному трепетанию струн виртуальности. Вот только пока ты всматриваешься в бездну, бездна всматривается в тебя.

Исходящий от Обелиска тонкий, еле слышимый вой сводил с ума, проникая в разум и заставляя героя видеть наполненные болью и страданиями картины. Однако в нём не ощущалось всепожирающей ненависти. Живой, мертвый или сразу и то, и то — он был абсолютно чужд этому миру и нёс разрушение просто в силу своей природы. Он не хотел убивать. Он вообще ничего не хотел.

Подавляющая мощь пристального внимания Обелиска согнула человека, словно не обратив внимания на то, что в своих чертогах разума тот был всемогущ, и принялась изменять его по своей воле. Вся борьба героя напоминала попытку помочиться против торнадо, и он был вынужден скликать знамёна. Сила сгустилась, принимая форму.

- Почему ты преклоняешься, Легион? — проскрежетал гуманоид с бугристой мордой, покрытый кремнийорганической бронёй. — Где тот, что выплавил меня из своей ярости, своей непримиримости, своей неудержимой жажды победы?

— Почему ты преклонил колени, герой? — поддержал жутковатого собрата универсальный солдат. — Где тот, что выковал меня из своей доблести, своей праведности, своей несокрушимой воли?

Десятки проекций с собственными личностями разделили со Стивеном Лидсом тяжесть внимания иномирянина, приведя последнего в замешательство, смешанное с восхищением. Он аккуратно, но не из опасения поранить, тщательно, но не из желания сохранить, исследовал Легиона. Оценивал. Взвешивал. Наконец закончив, он принял решение.

— Ты... не один... тебя много... ты.... Единый!!? — в многоголосном хоре звучали надежда и восторг. — Ты приведёшь нас домой, Стивен!!!

— Иди нахрен, — неестественно спокойно отбил подачу Легион. — В моём мире нет юнитологов. И ты тут не один такой могучий.

Раздалось нечто, что при хорошей фантазии можно было бы истолковать, как смех.

— Вы не можете помешать нам. Мы станем Единым.

— Если ты с чем-то не сталкивался, это не значит, что это невозможно, — сказал Легион. И проснулся.

Иллюзорный мир схлопнулся. В некогда многолюдном городе, ныне ставшем некрополисом, маска в городском камуфляже, проекция Доблести, грязно выругался и, поднеся ко рту браслет на запястье, стал диктовать сообщение:

— Говорит Легион. Я знаю, где источник биологической угрозы…

* * *

Ростом оно было с девятиэтажное здание. Неимоверное тело с огромными мускулистыми руками, на вытянутой голове с огромными изогнутыми рогами расположились клыки, которым позавидует даже Лун, суперзлодей, известный тем, что сражался с Левиафаном один на один в течение нескольких часов. Его торс покрывали тысячи длинных лап насекомого, а тело дальше удлинялось в гармоничное сочетание гигантской сколопендры и скорпиона. Но самым страшным в нём был не размер, хотя он весьма внушал, а то, что, не смотря на этот самый размер, чемпион некроморфов был настолько проворен и ловок, что за время сражения ещё не получил ни одной царапины. С подобными габаритами, это более чем внушало.

Если вы думаете, что хуже некуда, то вы ошибаетесь. Их было четверо. Чёрный Обелиск превзошёл самого себя. С другой стороны, биоресурсов у него не осталось. Кончились.

На фоне главного довода орков чемпионы выглядели чуть менее внушительно. Перемалывая огромными гусеницами здания, по Мэдисону медленно полз Гаргант. Его исполинский «корпус» напоминал бесформенную массу самых разных, кое-как склёпанных листов брони с пушками, торчащими изо всех мест. Главная пушка торчала из пуза так, что Фрейд бы разрыдался. Одна верхняя конечность Гарганта представляла собой скопление всевозможного крупнокалиберного дальнобойного стрелялова, другая была приспособлена для рубания-хватания в виде огромной клешни. Конструкцию венчала уродливая башка, с разномаcтными глазами и типично оркской массивной нижней челюстью; на башке восседал сам Хавател Левша, непосредственно отдающий приказы.

Выкидыш инженерной мысли толпы Меков сопровождали маленький гаргантик, сделанный из того, что осталось после постройки, собственно, Гарганта. Пушки в животе не было, зато в наличии были лазеры из глаз. О ну очень больших консервах с, у кого двумя больших размеров силовыми клешнями, у кого ба-альшими пушками, плюс два сугубо орочьих пулемёта пушечного калибра на поясе, можно и не упоминать. В каждый из этих консервов были запаяны сразу два пилота — орк для основных систем и гретчин-пулемётчик. Или, или точнее, их обрубки — руки-ноги им только мешать будут.

Четыре фигурки, открыто вышедшие против чудовищных врагов, казались маленькими и незначительными. Только казались. Суммарной мощи Триумвирата было достаточно для противостояния мощнейшей элите иномирян. Вот только, чтобы увеличить шансы на успешный исход схватки, люди решили использовать своё тактическое оружие массового поражения.

В душе каждого живого существа есть тьма. Зло, которое никому не хочется показывать. Неутоленные желания, которые подавляются в обычной жизни. Они есть, от этого никуда не деться. Желание родителя наказать ребенка за надоевший плач. Обида подчиненного на недостаточно ценящего его начальника. Дети, ругающие слишком строгих родителей. Разум подавляет чувства подобного рода, по разным причинам — из страха перед наказанием, из понимания своей неправоты, или другим, неважно каким. Главное, что тёмная сторона есть у любого.

Легион нашёл ключ к этой тёмной силе. Проекция Гнева была его кастрированным вариантом, подконтрольным чудовищем. Кошмар было невозможно ни контролировать, ни направлять. На поле боя он был сродни заклинанию Армагеддона в настольных играх. Равных Кошмару по силе врагов не находилось, а значит от его присутствия, как и от Армагеддона, страдали все вовлеченные. Нет, что-то конечно от них оставалось, но искать нужно было с лупой. Даже в битвах с Губителями ранее Легион снимал ограничения со своего последнего довода считанные разы. Каждый раз Губитель отступал, но ущерб оказывался чуть ли не больше, чем если бы он продолжал буйствовать.

В тот миг, когда Александрия забросила Гнев между сражающимися титанами, Легион освободил Кошмар. Казалось, где-то впереди пробудилось нечто, испытывавшее ненависть ко всему живому. Абсолютное зло, желающее погубить всех, и даже себя самое. Настолько могущественное, что мысль о сопротивлении казалась глупостью, от него можно только бежать, скрыться. Угольно-чёрный столб дыма притягивал взгляд, засасывал, поглощал разум смотрящих на него. Хотелось завыть от ужаса, настолько мрачные чувства возникали при виде воплотившейся проекции. Вспомнилось всё зло, виденное за жизнь. Тёмные желания, которые отрицаешь, прячешь от себя самого.

Сила Кошмара, сколь бы могущественна она ни была, не могла причинить столько вреда, сколько орки наносили себе сами. Они боролись со всеми своими страхами, вспоминали самые ужасные моменты жизни, испытывали боль от мельчайших ран, полученных когда-то. Многие обиды, похороненные за давностью лет, всплывали в их памяти, и воины с яростью набрасывались друг на друга. И среди них, разрывая тела голыми руками, яростно хохоча от переполнявшей его энергии, стремительно скользит воплощённая жуть. Реактивные снаряды и дробящие молоты ломались о плоть, что твёрже стали. Титанокерамическая броня поддавалась пальцам так же легко, как плоть под ней. Обломки силовых доспехов вперемешку с влажными орочьими внутренностями посыпались на покорёженный асфальт.

Необязательно разбираться в том, как что-то работает, для того, чтобы это сломать. Устроенный Кошмаром телепатический шторм не только контузил Обелиск, лишив его прямого управления над чемпионами, но и временно запер Симург лишь в одном месте, лишь в одном времени и лишь в одной голове.

Впервые за этот бесконечно долгий день человечество пошло в контратаку.

* * *

Сверхразум не просуществовал бы так долго, если бы ставил только на одну карту. Да, он потерял связь со своими чемпионами, но и те и сами по себе совсем не волнистый попугайчик, наличие сложных психоматриц предотвратит критичное падение эффективности. Победа всего лишь будет не такой сокрушительной, но всё такой же неизбежной.

А жалкие примитивы, решившие, что контузия сделала его беспомощным… Что они могут? Гореть.

Огненный Вал идеально подобрал время. Его нанесённый из засады критично-точный удар был успешен, едва не превратив сборную злодейско-геройскую солянку в группу прожаренных до хрустящей корочки вопящих кусков мяса. Штурмовую группу спас Твёрдый Свет, в данный момент благословлявший свою паранойю. Этим относительным успехом искажённый парачеловек был обязан опешившей Алой, не ожидавшей, что ощущаемая ею маска атакует их.

Обелиск не оставил себя любимого без охраны. Отправив чемпионов за победой, он окружил себя гвардией. Сколько масок погибло в Мэдисоне? Головы скольких из них были относительно целы? Зародыш Кровавой Луны быстро обнаружил специфичную для паралюдей область мозга, так называемую Корону Поллента, после чего оперативно не просто поставил уникальный ресурс себе на службу, а «улучшил» его. Всё-таки понятия «жизнь», «не-жизнь» и «смерть» мало применимы к сущностям того типа, что даёт местным силу.

Алую обманула электрическая активность мозга, реанимированного Обелиском для того, чтобы его гвардейцы сохранили свои способности. Но в нынешнем Огненном Вале его прежнего выдавали только жалкие обрывки костюма, тряпками свисавшие с двухметровой безголовой бронированной туши. Обелиск постарался по максимуму защитить уязвимые места своих новых игрушек.

Потерпев неудачу в попытке разом прихлопнуть всех подошедших слишком близко врагов, он перешёл к точечным атакам, отправив своих марионеток в бой. И пусть обращались маски-некроморфы со своими силами неуверенно, их число с лихвой перекрывало этот недостаток. Маски штурмовой группы были до сих пор живы только потому, что контузия не давала Обелиску наладить обычное для некроморфов взаимодействие, чем пока ещё живые паралюди умело пользовались.

Алая точно указывала расположение квазиживого мозга. Анархист и управляющая силой трения Бегунья обеспечили группе манёвренность, а Холодильник снижал манёвренность врагов. Гранит и Твёрдый Свет выступали одновременно как главный калибр и подвижный щит. Какая ирония, что именно множество сражений героев и злодеев Мэдисона между собой позволили им ныне действовать так слаженно.

И всё же их задание было обречено на провал, ибо с каждой секундой искажённые маски атаковали всё сработанней, на место каждой вторично упокоенной вставали две, вынуждая группу отступить или умереть. Более того, казалось бы уже поверженные враги, лишившееся своего козыря, упорно отказывались упокаиваться, моментально отращивая новые зазубренные конечности и бросаясь в ближний бой. Сражение шло до первой ошибки, и было очевидно, чья сторона допустит эту ошибку.

Вот только у судьбы, проказницы, были на этот счёт другие планы:

— Так-так, что у нас здесь творится?

Лидер Протектората Мэдисона, узнавший голос, закрыл глаза и потряс головой, наплевав на то, что ставит этим свою жизнь под серьёзную угрозу. Не помогло. Открыв глаза, Твёрдый Свет увидел ту же персону, что и до этого, ту, кого здесь просто не могло быть. И тем не менее, по своему обыкновению игнорируя законы здравого смысла, никуда с глаз долой не делась заключённая в Клетку опаснейшая злодейка, безумная как Шляпник, тёмный аналог Эйдолона, одетая в свой любимый зелёный цвет и в окружении полупрозрачных фантомов, самопровозглашённая Королева Фей.

* * *

При всей своей несуразности, циклопический механизм оказался феноменально живуч. Орки дублируют все системы, и каждая составляющая Гарганта живёт отдельной жизнью. Чтобы его обезвредить, следует разорвать того на части, разнести на куски. Десятки надсмотрщиков командуют сотнями гретчинов, гоняя их по всей конструкции. Даже прогрызенный в нескольких местах насквозь, лишившийся двух третей экипажа и половины орудий, Гаргант продолжал бой. Вёл ураганный огонь во все стороны, в полном соответствии с мнением создателей о своём назначении — «они далжны смертельно палить и визде далжны тарчать пушки». Мобильная крепость разваливалась на ходу, но продолжала оставаться крайне опасной.

Гигантские некроморфы выносили атаки оркского титана с выдающейся стойкостью, сочетая непрекращающееся нападение с труднопреодолимой обороной. На той сверхблизкой дистанции, на которой они атаковали, главный калибр Гарганта был бесполезен, но те попадания меньших орудий, от которых чемпионы не могли увернуться, вырывали из их туш десятки кубометров мёртвой плоти, изрядно влияя на их боевую эффективность. Да, края кратеров на их исполинских тушах быстро смыкались, но с каждым попаданием некроморфы становились меньше. Значительно меньше. Чтобы продолжать наносить существенные повреждения, чемпионы были вынуждены сливаться друг с другом, дабы восполнить потерянную биомассу и действовать по тактике жука-короеда, выедая титан изнутри. Но у Гарганта просто не было критически важных для функционирования частей, да и без управления Обелиска чемпионы бились поодиночке. А у орков ещё не кончились тузы в рукаве.

Гигантская клешня изловчилась поймать крупнейшего чемпиона, как раз проделавшего в титане сквозную дыру диаметром в добрый десяток метров. Тот мгновенно обвился вокруг неё, и орочий металл, аналог имперского адамантия, протестующе заскрежетал, испытывая на себе порождённые сумрачным гением Чёрного Обелиска не имеющие названия кислоты и коррозирующие бактерии. Из строя они конечность не выведут, но вывернуться позволят. Позволили бы, будь у некроморфа чуть больше времени. Клешня поднесла условно «головной» конец исполинского червя к одному из выступов на кривом, как Квазимодо, борту. Откинулись десятки люков и в них были силой высунуты множество орков, с головы до ног увешанных колокольчиками и бубенчиками, с полыхающими, в самом буквальном смысле, глазами, и широко разинутыми пастями.

По приказу Варбосса, приставленные к корчившимся от боли Чудилам Майндерзы разом отобрали у них посохи и направили прямо в сторону зубастой пасти мега-некроморфа, выскальзывающего из клешни. Расчёт Хаватела оказался верен — Психическая Рвота десятков Чудил не только превратила отсек, где они располагались в ещё одну гигантскую язву на теле Гарганта, но и слизнула прочнейшую костяную броню и скрывавшуюся под ней мёртвую плоть, лишив чемпиона трети длины и временно места обработки информации.

Клешня встряхнулась, перехватывая обмякшую тушу за «хвост» и с размаху хлестнула импровизированным кистенём по меньшему из целых чемпионов. Заложенные Обелиском алгоритмы на этот раз сыграли с мёртвой плотью дурную шутку, когда, повинуясь им, она решила, что целесообразнее будет усилить целого чемпиона обрывком сломанного. Лавинообразная ассимиляция позволила Гарганту оторвать этого чемпиона от очередного продырявливания своей туши и подвесить на расстоянии вытянутой клешни. Прямо перед жерлом главной пушки.

Ценный урок тем, кто считает орков полуразумными животными.

Выстрел из главного калибра был больше, чем просто чудовищен. Так мог бы выглядеть и звучать Гнев Господень. Он испарил исполинского некроморфа и стоявшее за ним здание. И следующее за ним тоже. И следующее. И ударил прямо по Симург.

Стечение обстоятельств, один шанс на миллион, но удар, способный нанести Губителю реальный вред, попал в неё именно тогда, когда она не могла его предвидеть. Если бы не Кошмар, если бы ствол орудия был отклонён хоть на долю градуса, если бы… Одним выстрелом Гаргант нанёс больший урон, чем паралюди за всю историю противостояния с Губителями. С Симург сорвало больше полутора десятка слоёв, лишив всякого подобия антропоморфности. Впервые с момента своего сотворения она получила такой сокрушительный урон. Вот только чтобы убить Губителя грубой силой требуется намного, намного большая мощь, чем потребовалась бы для полного уничтожения планеты. Итогом прямого попадания самого разрушительного из всех боевых орудий, когда-либо видимых на Земле Бет, было всего лишь отступление раненой Симург. То есть, с учётом её способности к восстановлению — пшик.

* * *

Даже у Гарганта есть предел прочности. Сначала Кошмар устроил зерг-раш экипажу, затем гигантские некроморфы сотворили с ним то же, что термиты с деревом, после чего мощь психополя, на которую в немалой степени опиралось функционирование титана, была использована против чемпионов, и, напоследок, выстрел из главного калибра. Мощь уберпушки была настолько апокалиптична, что отдача нанесла Гарганту даже больший урон, чем само сражение. Воплощённый в металле гусеничный Песец ещё мог бы биться, но альянс масок не собирался давать ему ни шанса.

Атакуя потерявшую мобильность крепость со стороны навеки замолчавших орудий, доламывая повреждённые участки, расширяя зияющие проломы… Давид и Голиаф, эскадрильи повстанцев и Звезда Смерти. Бронетехника, поддерживающая Гаргант ранее, бывшая подобием флота сопровождения сверхтяжёлого линкора на военно-морском флоте и исполнявшая те же функции, была уничтожена отчасти некроморфами, отчасти дружественным огнём, отчасти паралюдьми, оставив агонизирующий титан в одиночку против множества мелких, манёвренных и очень болезненно атакующих противников. На Земле Бет не существовало силы, способной противостоять Гарганту один на один, за исключением, возможно, Сына, но сейчас с ним как единое целое сражалась элита целого мира. Ветераны, профессионалы, лучшие из лучших. Но даже они не могли победить. Только доломать.

Затянувшаяся убийственная агония флагмана орочьего вторжения окончилась, когда вышедшая за все немыслимые пределы прочности конструкция сложилась внутрь себя под собственным весом, детонируя оставшиеся боеприпасы, оставляя на месте нелепой, но такой грозной машины целый Эверест обломков.

Из которой жуткой пародией на рождающуюся из океана Афродиту, восставал Варбосс Хавател Левша. Орки не умеют сдаваться, не умеют отступать. Лишившись своей армии, своей техники, своих псайкеров, сражавшийся с двумя мирами одновременно гигантский орк не дрогнул. Воздев к небесам шипастую клешню, Киборк исторг из стальной пасти боевой клич, наводящий страх на сотни звёздных систем и, поливая врагов из Шокоатак-гана, ринулся в атаку. Очень храбро и очень отчаянно. Самое большое и мощное орочье стрелялово использовало как снаряды снотлингов-недобровольцев, которые неведомо как создают проколы пространства, а на выходной, иногда на входной, точке тоннеля обычно порождают обширный и ну очень мощный взрыв. Шокоатак-ган был настолько технологичен, что превосходил по интеллекту самого Хаватела, отчего тот сам не знал результат выстрела — пушка могла банально взорваться, выстрелить куда сама захочет, куда захочет враг или просто под ноги Варбоссу, материализовать снота прямо внутри вражеской тушки, зажевать снота или выстрелить вместо него самим Киборком.

Маски не собирались устраивать пафосных дуэлей. Они просто заставили своих врагов умереть. Нарвал — два с четвертью метра обнажённого чешуйчатого тела, с водопадом блестящих светлых волос почти до колен, с метровым рогом посреди лба. Глава Гильдии, канадской организации масок, тесно сотрудничавшей с Протекторатом, использовала свои силовые поля, чтобы атаковать вражеского лидера напрямую, минуя мегаброню, ибо была одной из немногих, преодолевших эффект Мантона и способных воздействовать непосредственно на живое тело. Орк маневрировал с чудовищным для такой массивной туши проворством, сокращая расстояние и не давая прицелиться. Атаку соратницы по Гильдии поддержала Дракон, чей четырёхногий бронекостюм был даже больше Варбосса и нёс в себе колоссальные запасы оружия. Мирддин, лидер Протектората Чикаго, маска в безразмерной коричневой мантии с деревянным посохом, скооперировался с Драконом, ещё сильнее ограничивая Киборку манёвр и подавляя его ураганный обстрел своим. Хавател отчаянно рвался в ближний бой, рассчитывая, что тогда огонь на подавление прекратится из опасения задеть своих. Отчасти он своего добился. В точке, где обстрел был наименее интенсивным, он встретил врага и, торжествующе взревев, обрушил на него свою клешню.

Вот только враг не стал ни уклоняться, ни блокировать. Встречный удар Александрии, соответствующий взрыву четверти тонны в тротиловом эквиваленте, поставил точку в истории гигантского орка.

* * *

Непобедимых не существует. Как и истинно бессмертных. Как бы ты ни был силён и живуч, на каждый хитрый болт найдётся своя отвёртка. Раньше или позже, так или иначе.

Никогда нельзя считать себя самым умным в комнате, даже если это так и есть. Чёрный Обелиск слишком много на себя взял, и убеждённость в собственной непобедимости его подвела. Отчасти. Вероятность уничтожения физической оболочки неуклонно нарастала и теперь, после прекращения функционирования чемпионов, достигла почти сорока двух процентов. Неприятная перспектива, несмотря на наличие запасного плана. Недооценка примитивов. Он не совершит ту же ошибку ещё раз.

Сила местных одарённых сделала привычные методы прямой конфронтации неэффективными. Что же, он учтёт это и пойдёт другим путём. Институт юнитологов из прошлого мира оказался весьма результативен. Инфильтрация. Подрыв социума изнутри. Пусть примитивы сами расчистят ему путь домой. Додревнему игроку страстями и обманщику мудрых, знающему пути разумных, не составит труда добиться цели обычными словами и каплей внушения. Даже лгать не придётся, ибо редкое оружие страшнее правды, правильно сказанной нужному разумному в определённое время. Отсрочка не изменит конечный результат. Возвышение может быть отложено, но в нём не может быть отказано.

Гранит ничего не знал о планах Обелиска. Он видел перед собой источник незамутнённого Зла, не в каком-то философско-нравственном смысле, а в самом, что ни на есть, обыденном. Боль, страданье, смерть, и снова, и опять… Много доблестных союзников, героев, злодеев и Бродяг, сложили головы ради того, чтобы оно было уничтожено. И вот Страж стоял буквально в шаге от победы и не мог пошевелить и пальцем. Обелиск всё ещё боролся.

Ужас. Предсердный страх. Лабиринт кошмаров, извлечённый из глубин подсознания, сводящий с ума, не оставляющий ни шанса. И несломленная человеческая воля, борьба против, казалось бы, неминуемого уничтожения. Теряя самосознание и рассудок в борьбе с безжалостной непреодолимой силой, Гранит не сдавался.

Подобающий героизм, бесполезный в ином случае, обернулся чем-то большим. Обелиск совершил свою последнюю ошибку, надавив слишком сильно, не зная, как именно к местным приходит сила. На грани коллапса психики Гранит изменился. Каменное тело, заставлявшее гражданских шарахаться в стороны, а особо нервных дамочек падать в обморок, погрузилось в землю, будто в воду. Ранее Гранит состоял из камня, теперь же он И БЫЛ камнем. Второй триггер.

Земля содрогалась, когда двадцатиметровая человекообразная фигура из битого кирпича, железобетона, цемента, асфальта, каменной крошки и всего, что было под ногами, по пояс исторгала себя в реальность. И содрогнулась повторно, с силой 6-8 баллов по Рихтеру, когда эта фигура с чудовищной силой обрушила сомкнутые над головой в замок гигантские руки прямо на Чёрный Обелиск, размалывая его в пыль.

В тот же миг прорывавшиеся к хозяину гвардейцы растеклись густой чёрной зловонной жижей. Раздражённо прижала уши к голове заляпанная ею Кошка, вызвав приступ умиления у Художницы, подавившего его немалым усилием воли и напоминанием, чем та развлекается в перерывах между злодействами. Подчёркнуто благородным движением отряхнул тюремную робу Маркиз. Победоносно расхохотался Ящер. Устало улыбнулся Твёрдый Свет.

Битва в Мэдисоне осталась в памяти мира тяжелейшей победой, а в памяти выживших катастрофой, едва не перешедшей в конец света. С определённой точки зрения она стала развилкой, на которой мир свернул в ином направлении. С точки зрения виртуальной копии Обелиска, беспокойно ворочавшегося в подсознании перенёсшего геморрагический инсульт от перенапряжения Легиона — всего лишь очередной ступенькой.

Чего не знали все они, так это того, что в те минуты, когда Симург уже потеряла контроль над портальным устройством, но Возможность его ещё не отключил, тот работал даже в более причудливых диапазонах, чем обычно. Эхо этого события широко разошлось по Межреальности. Озадаченно нахмурила точёные брови большеглазая шатенка в синем платье. Заинтересованно хмыкнул себе под нос красноглазый старик. Глумливо захихикала синеволосая девочка. Мужчина в белом лабораторном халате, типично славянской внешности, но с абсолютно белыми волосами и сиреневой радужкой глаз, почесал дужкой очков в затылке, рассматривая показатели причудливой машинерии.

Были и более материальные результаты этих минут. Именно тогда механизм вытащил на Землю Бет нескольких очень-очень примечательных разумных, из весьма интересного мира…

* * *

— …аким образом, это не победа. Это катастрофа. Нас и так не слишком много, а теперь в грязь вернулся весь цвет паралюдей. — Женщина склонила закрытую шлемом голову. — Кроме того, в мир пришли новые угрозы запредельного уровня, с которыми придётся что-то делать.

— Но и получили мы немало. Выжившие стали сильнее, пополнение рядов, даже второй триггер. — Несогласно качнулся капюшон. — И самое главное, новые технологии. Ты сама видела мощь этой циклопической гусеничной крепости. Она превосходит наш уровень, даже не на поколения — на целые эпохи! А этот залп… ОДНО попадание — а каков результат? А ведь есть и другие трофеи…

— …В которых неизвестно, получиться ли разобраться. При всём уважении к нашей союзнице из Гильдии, это немного не её уровень. — Казалось, даже в трепетании тяжёлого плаща проглянуло недовольство. — Не забывай про аномалии.

— Да, проблем много, как и всегда, но нам есть, с чем работать, есть перспектива на результат, более того, — голос мужчины стал вкрадчивым, — мне тут наша общая подруга сообщила, что эти «запредельные угрозы» способны обмануть её способности. Сама понимаешь, что это значит.

Двое помолчали.

— Ничего ещё не кончено.

 

…в то же время, недалеко…

 

— …е млекопитающие, и даже не животные, — голос с плохо замаскированным ньюфаундлендским акцентом звучал несколько пришиблено. — Они грибы. Но между ними и знакомыми нам грибами такая же эволюционная пропасть, как между людьми и примитивными хордовыми. Не представляю условия, в которых происходило развитие этого вида.

— Это, конечно, безумно интересно, но какой из этого, без сомнения, феноменального открытия, следует практический вывод, — Легенду от усталости потянуло на сарказм.

— О, совершено незначительный, — последовал спокойный ответ, — это значит, что доставляемые зеленокожими проблемы совсем не закончились. Их механизм размножения бесполый, они выделяют споры при стрессе, причём чем стресс сильнее, тем спор больше. А учитывая предполагаемую скорость роста, победить мы может и сможем, но вот полностью избавиться — нет. Посмотри, я смоделировала площадь заражения на основании розы ветров.

Герой в бело-синем, один из сильнейших масок мира, подавил желание постучаться головой о ближайшую целую стену и сосредоточился на решении очередной проблемы.

 

…позже, в месте сбора тел мёртвых масок…

 

Мёртвые тела выглядели нелепо. В них не было ни капли посмертного умиротворения или подобающей величественности. Изломанные, перекрученные тела спасителей мира напоминали марионеток, заброшенных мастером-кукловодом в пыльную кладовку после выступления. Какими бы ни были обстоятельства смерти, героическими, позорными или нелепыми, итог один. Труп. Разлагающийся кусок мяса. «Мёртвые не кусаются». Эх, Сильвер, старый пройдоха, как было бы хорошо, если бы ты и дальше оставался прав.

Между рядов и рядов мёртвых масок, коих было столько, что не вместил бы ни один морг, шла фигура. Подчёркнуто благородный облик героя был изрядно помят, костюм, над дизайном которого ради подобающего впечатления на своих и чужих работал целый пиар-отдел, был пожёван, возможно даже в самом буквальном смысле. Треснувший шлем свисал, перехваченный за плюмаж. Избитое, освободившееся от стимуляторов тело требовало от хозяина только одного — лечь где-нибудь и тихо сдохнуть.

Но Маркус переставлял ватные ноги, всматриваясь в лица мертвецов, если они у тех ещё были, или иным способам распознавал тела. В этом не было никакого практического смысла, все тела были опознаны и ждали отправки в свой последний путь. Единственный, кому Джейн здесь что-то должен — он сам. Он видел не героев и злодеев, не праведников и грешников, не друзей и врагов. Он видел потери, сломанные судьбы, последствия выбора. Цену, уплаченную за спасение мира. Потенциал, что уже никогда не примет форму. Профессионал, принявший в себе тот факт, что точно умрёт не в своей постели, смотрел на конец своего пути. Лидер Протектората Мэдисона, мёртвого города, шёл сквозь ряды мертвецов, смотрел в лики смерти и запоминал. И не забывал их. Не забывал. Не смел забывать. Они-то уж точно ничего не забудут.

 

Собрался воевать, так будь готов умереть,

Оружие без страха бери.

Сегодня стороною обойдет тебя смерть

В который раз за тысячи лет.

Не стоит оправдания высокая цель -

Важнее что у цели внутри.

И если ты противника берешь на прицел —

Не думай, что останешься цел.

 

Добро твое кому-то отзывается злом -

Пора пришла платить по долгам.

А истина-обманщица всегда за углом -

Бессмысленно "переть напролом".

Пусть кто-то гонит толпами своих на убой —

Свои же и прибью дурака.

Но можно дать последний и решительный бой,

Тогда, когда рискуешь собой.

 

Собрался воевать, так будь готов умереть -

Мы смертными приходим на свет.

Судьба дает победу обреченным на смерть

В который раз за тысячи лет.

Но если чья-то боль на этой чаше весов

Окажется сильнее твоей,

Судьба, приняв решенье большинством голосов,

Отдаст победу именно ей.⁽³⁾

 

Возле одного из тел он остановился. От головы Кэнди Бишера было откушено чуть меньше половины, что не дало той иномировой мрази использовать его тело, но оставило его узнаваемым. В смерти бывший лидер Стражей Мэдисона казался ещё более непримечательным, чем в жизни. Даже не скажешь, что это человек едва не изменил мир. Заряд был Технарём, специализировавшимся на энергетике, воспроизведшем явление сверхпроводимости при нормальной температуре. Проект, перевернувший бы мир, находившийся уже в стадии малых прототипов, теперь будет заморожен. Потери. Маркус потерял ученика и друга, Земля Бет потеряла возможное будущее. Джейн жалел не о смерти Заряда. Он жалел о том, что в ней была необходимость.

— Знал, что найду тебя здесь, — нарушил тишину знакомый усталый голос.

— Возможность, — поприветствовал Маркус друга. — Выглядишь, словно тебя кто-то сожрал, а затем выблевал.

— Ты не так уж и далёк от истины. — Подсвеченное синим жутковатое забрало кивнуло. — Ты уже в курсе последних новостей?

— Просвети меня. — Герой закрыл Кэнди единственный уцелевший глаз и двинулся дальше. Возможность под своей маской поморщился. Он считал, что подобные прогулки среди трупов скорее рано, чем поздно выйдут психике Твёрдого Света боком. Поэтому он постарался отвлечь друга, тем более, что новости и правда важные, а тот выключил коммуникатор.

— Карантин. Гражданские, те из них, которых телепортеры не успели вытащить из убежищ до набора критичной дозы крика. Наши, задержавшиеся в зоне воздействия Симург. Сам понимаешь, спятивший человек — десятки трупов, спятившая маска — это тысячи трупов. Даже те, кто не перебрал — проверки, проверки, и ещё раз проверки. Всё по протоколу. — Технарь пожал плечами — Из нового — биологическая угроза. Зелёные заразили землю площадью больше двухсот квадратных километров. Полностью выжечь нереально. Эту Зону Отчуждения обнесут стеной и захлопнут крышку. Уже обносят.

Старший герой снова остановился. На этот раз у группы тел, несущих на себе явные следы изменений. Идентичные безголовые тела, покрытые костяной бронёй с руками-косами. Одеты в обрывки одинаковых когда-то белых пиджачных пар.

— Вездесущий жив, — сказал Возможность, проследив взгляд Маркуса. — Но неизвестно, очнётся ли, и кем очнётся. Панацея назвала то, что происходит с его нервной системой «странной деградацией», просто потому, что надо же было это непонятное явление как-то назвать. Делит палату со Стивеном. Последствия его инсульта после нового рекорда по удержанию Кошмара в реальности, 42 секунды, устранены, но проекции снова не появились. Эти двое под особым вниманием, так как теснее всех прочих контактировали с иномировым телепатом.

— Вот и пришёл конец партии Здравомыслия в Сенате. Наши параноики теперь не подпустят его даже к призраку административной власти, — голос Твёрдого Света слегка ожил. — Жаль, я голосовал за него.

— Да, я тоже, — хмыкнул Возможность. — Ещё по нашим знакомым: Стражи относительно целы, малыш Джордж, который теперь совсем не малыш, прямо сейчас поднимает стены; Ядовар на диализе, под конец у него в жилах в стимуляторах текло немного крови; Масть вырвал себе руку, когда тварь, что он рвал на куски, присвоила её себе, подключившись к нервам, ладно хоть запасы здоровья не дали ему умереть на месте от болевого шока и кровопотери; Громила всё, подорвал себя «мёртвой рукой» вместе с сухопутным Кракеном…

Надевший шлем Твёрдый Свет размеренно кивал в такт словам друга, направившись на выход. Рассказ был долгим.

-…Такие вот дела, — закончил Технарь.

— Ты ведь понимаешь, что вся штурмовая группа, сражавшаяся с хозяином мертвецов, никуда не уйдёт из Карантинной Зоны, по крайней мере пока не будут установлены примерные границы его возможности влиять на сознание? — уточнил уверенно шагавший герой. — Равно как и местные злодеи. И дело не в том, что они просто не пойдут не раскрывающие гражданские личности проверки, а в том, что информация о том, как организация, созданная для защиты людей, использовала тех, от кого она их защищает словно свою карманную армию, не должна выплыть на свет. Герои Протектората давали присягу и понимают ситуацию, с Нейтралитетом можно договориться, но злодеи…

— Информ-блокада, — Возможность сказал, как выплюнул. — Перестраховочная логика. Правило десяти процентов. Прямо Джозеф Маккарти, чтоб его.

— Система не идеальна, но она лучшее, что у нас есть, — лидер надавил голосом, он хорошо знал своего подчинённого, — я могу рассчитывать, что ты не сделаешь глупость?

Младший герой помолчал.

— Да, — наконец выдавил тот из себя

— Вот и хорошо, — заключил Твёрдый Свет и перевёл тему, — кстати, это ведь ты выключил устройство Симург? Что это вообще было?

— Модернизированная версия портального механизма профессора Кабеля, подобная тому, через который мы с Земли Алеф экспортируем фильмы, музыку и многое другое, приобщаясь к культуре иной версии Земли и получая немаленькие барыши, — поддержал тему Возможность, в чьём голосе прорезался энтузиазм. Любят Технари свои примочки… — Только намного, намного совершеннее. Сам знаешь, моя специализация достаточно близка к ныне, слава богу, покойной безумной скотине, чтобы разобраться, да и был у меня доступ к конфискованным после смерти старого паскудника изобретениям…

---

1) Песня орков, которая обычно исполняется при погрузке на космический скиталец.

Вернуться к тексту

2) Алиса "Всё это рок-н-ролл", отрывок.

Вернуться к тексту

3) Алькор "Правила боя".

Вернуться к тексту

Что есть смерть?

Умереть — это превратиться в полное ничто, перестать мыслить, чувствовать и осознавать самого себя. Словами смерть описать невозможно, представить в общем-то тоже. Сознание обычного разумного просто не может создать мысленную модель, из которой оно исключено. Закройте глаза. Представьте, что вас нет. Не получилось, я знаю.

Он осознавал, что покойник, а от шанса выжить отказался сам. Гордость не позволила получить спасение настолько низким способом. Кто-то назовёт этот выбор глупостью и, возможно, даже будет прав. Но не он. Надо быть готовым умереть всегда. Так учит кодекс воина. Если научиться говорить со смертью на «ты» — она сама не захочет терять собеседника. С его образом жизни, смерть всегда рядом. Её надо уважать, а не бояться.

Он был велик и могуч даже по меркам своей воинственной расы. Но враги тоже не лыком шиты, плюс их было много. Плюс успешная засада. Даже в мире, где отдельные разумные по мощи равны армиям, а Воля таких разумных может неведомым образом менять реальность вокруг них, подлинные чудеса случаются редко... Он смог прорваться к своим, но сейчас его более чем трёхметровое тело умирало. Кожа цвета коралла, лишённая волос и потовых желёз, туго обтягивающая широкий накаченный торс, побледнела и стала подобна мрамору. Дыхание стало поверхностным и неритмичным. Круглые глаза закатились, челюсти крепко стиснуты, смыкая широкий даже не рот, а пасть. Густая борода и длинные вьющиеся волосы слиплись от крови и пота. Пульс едва прощупывался, и то, только на магистральных сосудах. Каждое последующее биение сердца было быстрее предыдущего. Оно уже трепетало как крылья колибри. Словно бы обреченный орган пытался сбежать, вырваться из грудной клетки, пробурить дыру и укатиться от него. Давление же, напротив, критически упало. А потом его сердце пропустило удар, спазматически дернулось еще раз и затихло. Мозг заходился в агонии гипоксии, угнетая сознание и порождая спутанные видения.

Разумный, который вот-вот ступит за грань, осознает, насколько мелочны его страхи, насколько маленькая он песчинка по сравнению с тем, что открывается ему. Бояться того, что разум не в силах осознать вполне естественно, но на пороге Смерть будто вытягивает из нас все страхи, мечты, желания, мысли, эмоции. Смерть всех уравнивает — богатых и бедных, сильных и слабых, здоровых и больных, красивых и уродливых. Смывает всё наносное и оставляет саму суть. Мудрецы говорили, что пока мы есть, смерти ещё нет, а когда нас нет, ее уже нет... В каком-то смысле они были правы.

Все его бои и испытания страх проходил фоном, ничего не значащим и не больно мешающим. Потому что бояться «до» ещё нечего, бояться «во время» просто некогда, бояться «после» уже просто бессмысленно. И при этом он ни разу не считал себя бесстрашным, впрочем, особой пугливостью тоже не отличаясь. Как отсутствие страха приводит к смерти, так и его избыток приводит к тому же финалу. Бояться надо в меру. Потому что при правильном применении нет лучшего учителя и товарища чем страх. Разумная осторожность в бою ещё никому не сокращала жизни. Боязнь остаться на месте заставляет двигаться вперед к вершинам, а предосторожность не позволяет свернуть на этом пути шею. Страх за дорогих разумных даёт силы, когда, казалось бы, им просто неоткуда взяться. Он не погрешил бы против истины, сказав, что страх рождается с разумными, идёт с ними всю их жизнь и с ними же умирает. И сейчас именно страх не давал ему окончательно ступить за грань.

А потом он увидел нечто грандиозное. Не в том смысле, в каком впечатляют величественные горные пики или циклопические леса. Его размеры были больше, чем он был способен воспринять и вообразить, оно непредставимо огромной сущностью простиралось вдаль. Нечто было окружено множеством собственных отражений, существовавших одновременно в одном и том же месте. Некоторые из них двигались по-другому, и иногда одно из отражений вступало в контакт с чем-то, с чем не вступали другие. Каждое из отражений было материальным. И в некоторой степени живым. Он знал, что каждое из этих отражений было такой же неотъемлемой частью сущности, как плавники были частью его самого. Каждая часть была под контролем этой сущности, и двигалась целеустремлённо. Как будто это нечто существовало во всех возможных вероятностях одновременно.

Одна из этих частей начала расти, становился всё больше, заполняя его разум, пока полностью не поглотила всё. Как будто чайную чашку наполнили из водопада.

Фишер Тайгер, рыбочеловек-лещ, капитан пиратов Солнца, открыл глаза и судорожно втянул в себя наполненный запахом смерти воздух.

Смерть пахла сладковатым ароматом разложения, металлическим запахом крови, горьковатой вонью смеси мочи, желчи и кала. Сквозь это амбре едва пробивался характерный запах медикаментов. Обведя мутным взором комнату, где он оказался вместо своей каюты, рыбочеловек опознал пусть полуразгромленную, но больницу. Какая невообразимая ирония.

Переход слегка встряхнул Тайгера, нитевидный пульс сменился редким и сбивчивым, но мощным, уровень стрессовых гормонов, не для всех из которых есть аналоги в человеческом организме, подскочил, проясняя разум. Любой другой разумный, будь то человек или рыбочеловек, уже потерял бы сознание от шока, но лещ не просто так стал легендой при жизни.

Пират понятия не имел, что произошло, и как он переместился. С другой стороны — не всё ли равно, погибель всё так же хватала его за пятки. Сползая по стенке, рыбочеловек в поисках опоры цеплялся за всё, что под руки попадётся и, таким образом, опёрся на стопку журналов. В тот же миг голову пронзила вспышка. Не боли в этот раз. Знаний. Написанные незнакомым языком слова складывались в понятные образы и нестройными рядами промаршировали вглубь разума Тайгера, выстраивая ассоциативные связи и почти добивая великого пирата сенсорным шоком.

Журнал приёма, журнал отказов, журнал отпусков наркотических средств, истории болезни… В обычное время эти документы хранились в разных местах — на посту, в процедурном кабинете, в ординаторской… Но сейчас, во всеобщем бардаке, именно они попались умирающему от геморрагического шока разумному, незнакомому с местным языком, но наделённого удивительным даром.

Волю нельзя просто натренировать, как мышцы. Само её наличие, не говоря уж о развитии, тесно завязано на личность. Именно поэтому детей не учат ей, лабильная психика скорее обрастёт множеством девиаций. Были прецеденты. Воля выковывается в горниле тяжёлых жизненных испытаний, в процессе надрывного, с кровью и потом, ростом над самим собой, и имеет множество граней. Далеко не всеми Тайгер овладел за жизнь, а уж на той наковальне, на которой был выкован он, выжили немногие, и ещё меньше сохранили рассудок. В частности, Воля Наблюдения, позволявшая слышать «голоса» живых существ, предметов и даже явлений вокруг — не звуки, а голоса, соответственно, слыша голоса людей, ты всегда знаешь не только, где они находятся, но и что они собираются делать — никак ему не давалась. Возможно из-за того, что, как и любой из своего рода он был способен ощущать жидкость, и эта способность отчасти заменяла её рыбочеловеку. Но теперь, из-из перенесённой клинической смерти или переноса в другой мир это изменилось. Предметы «заговорили» с ним. Психометрия. Способность считывать информацию с вещей при физическом контакте. Настоящая мечта учащихся (выучить учебник, постучавшись об него головой) и детективов (выяснить личность преступника одним прикосновением к уликам). Да, объём считываемой информации зависит от личного опыта. Да, без связи с уже имеющимися знаниями полученные данные выветрятся, не найдя, за что зацепиться. Да, сенсорный шок.

И тем не менее… Ты просил чуда, рыбочеловек? Вот тебе возможность, иди и возьми его.

Фишер был готов к смерти, но и жить любил. Ему нравилось просыпаться по утрам и засыпать ночью, нравилось общаться с разумными и сидеть в одиночестве, нравилось смотреть на звездное небо и подводные панорамы, даже к подлянкам судьбы он относился достаточно легко, со здоровой долей пофигизма. Меньше шансов сойти с ума. Да и в бою такая непробиваемая уверенность достаточно сильно выбивала врагов из колеи.

Так что хватит раскисать. Бейся, глупое сердце, еще не пришло твоё время. Дыши… Живи. Поднимайся. Цепляйся за жизнь клиновидными зубами так, чтобы те потрескались от натуги, и не отпускай. Жизнь стоит того что бы за неё биться… даже с самой Смертью.

Мучительно, на каждом шаге грозя падением, Тайгер доковылял до ближайшего процедурного кабинета. Дрожавшими руками, вздрагивая от пронзающих голову образов, зачастую размытых и непонятных, перебирал флаконы. Реополиглюкин, физраствор, солевые растворы, свежезамороженная плазма из расчёта коллоиды/кристаллоиды 3:1 внутривенно струйно, наркотические анальгетики, глюкокортикостероиды, антигистаминные… Открыв флаконы, рыбочеловек усилием воли заставил их содержимое противоестественно растекаться в воздухе, вливаться в почти мёртвое тело через подключичные вены. Гидрокинетическое боевое искусство, гордость его расы, годилась не только для драки. Сам Фишер мог разве что оказать экстренную помощь, но вот его корабельный медик, русал Аладин, мог полноценно оперировать, использую только власть над водой. Только где тот сейчас…

Человекообразный лещ, остающийся в сознании в том состоянии, в котором обычные разумные могли разве что незамедлительно умереть, делал то, что уже стало для него привычным. Невозможное.

Рыбокарате давало потрясающие возможности. Воины контролируют жидкость в окружающей среде и телах противников для нанесения гидродинамического удара, что позволяет бить на близких и средних дистанциях напрямую, сквозь любую защиту, плюс прямой поражающий фактор. Целители используют тот же фокус с другой целью. Убрать повреждённые и оголить рабочие части, расстегнув межклеточные контакты как пуговицы на рубашке. И так же соединить их — после. По сути дела, всё упиралось в контроль. Ожёг мог вылечить даже начинающий адепт. Лапароскопически убрать гнойное воспаления внутри брюшной полости — задача для опытных профессионалов. Работать на клеточном уровне могут только лучшие из лучших, настоящие гуру. При этом объект фармакологии — клетка и ниже. Фактически, должным образом снаряжённая бригада медиков с Подводного Острова могла спасти почти кого угодно. Признанные лидеры в области экстремальной хирургии.

Тайгер не был не то что бригадой. Он был боевиком. Матёрым. Его лечебные навыки ограничивались простейшими манипуляциями, доступными для любого, достигшего сравнимого уровня. Остановить кровотечение. Произвести инъекции и переливания. Купировать острое состояние. Дезинтоксикация.

Несколько часов он вырывал у судьбы право на жизнь, превозмогая собственную физиологию. И только убедившись в отсутствии вероятности возникновения нового кровотечения, стабилизации артериального давления, нормализации диуреза и отсутствии угрозы сердечной недостаточности, позволил себе потерять сознание.

Пробуждение было лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем лещ надеялся. Потеря почти сорока пяти процентов объёма циркулирующей крови не прошла бесследно. Кровяные депо полностью опустошены. Действие наркотиков прекратилось. Рыбочеловек едва мог стоять на ногах. Голова раскалывалась от последствий пробуждённой Воли Наблюдения. «Голоса» отступили на периферию сознания, слившись в многоголосный шёпот, но Тайгер знал, что стоит только вслушаться, и его опять затопит лавина информации. С ней ещё работать и работать.

И всё же, он был ещё жив. Его не смогли убить банды родного квартала, Морские Короли, больные на всю голову знатные рабовладельцы, пираты, даже хвалёный Дозор. Он. Снова. Выжил.

И теперь пришёл черёд главного вопроса на повестке дня — он, вообще, где?

Первое, что обратило на себя внимание — размеры помещения. Судя по высоте потолков и дверных проёмов, средний рост аборигенов не превышает двух метров. Далее, здание несло на себе следы как панического бегства, так и боя. Вскоре он обнаружил тела тех, кто здесь сражался. Одна разновидность представляла собой массивных зелёных гуманоидов. Другая была жуткой карикатурой на людей. Условно ко второй группе он отнёс несколько типов странных негуманоидных существ — от смеси трюфеля с морской свинкой, до чего-то, напоминающего квазиживой творог. Что интересно, в этих несомненно мёртвых обрубках продолжало ощущаться движение жидкости, мало связанное с обычным разложением. И те, и другие несли на себе следы искусственного происхождения — бесполые машины смерти, малоприспособленные для всего остального. Интересно, которые из них аборигены, или, вернее, какое из этих биооружий выступало на стороне туземцев? Возможно ни одно из них? Мало информации...

Выползя из ближайшего достаточно широкого пролома, лещ увидел то, что осталось от окружения. Город людей и, похоже, далеко не мегаполис. Когда-то… Сейчас он выглядел так, как будто здесь гиганты играли в вышибалы. Целые квадратные километры развалин. Не просто поле битвы, уж Тайгер их повидал достаточно. Тут шла бойня. Брутальное мочилово.

Звёздный свет ограничивал дальность обзора, но увиденного хватит для предварительных выводов. Ах, да, звёзды…

Переведя взгляд на небо, Тайгер выдал Большой Загиб Нептуна Первого. Бывалый моряк, свободно ориентировавшийся по звёздам, не смог узнать ни одного созвездия. Отбросив всё невозможное, он получил правильное решение. Ситуация осложнилась — это был не его мир.

Дыхание перехватило раньше, чем иссяк поток ругательств. Закашлявшись, лещ глубоко вздохнул. Возможность бредовых предсмертных видений и жизни после смерти он отбросил сходу, ибо эти версии произошедшего объясняли всё, а значит, не объясняли ничего. Он видел доказательства, и сколько вопросов ни задавай, как ни отрицай, реальность не изменится. Задавать бессмысленные вопросы — не в его стиле. Отрицать истину глупо. Собственно, это было почти обыденно в сравнении с кое-чем из того, что он видел в своём долгом путешествии по родному миру.

Тайгер жил во времена перемен. Во время титанов. Великих, кому было тесно в человеческих рамках. Тех, кто шёл вперёд, рос вширь, вдаль и вверх, открывая новые горизонты. И они летели, плыли, двигались, ломая Предназначение и Пределы Возможного, воплощая свои мечты. Белоус вздымал моря до небес. Золотой Лев низвергал с них летающие острова. От сражений Короля Пиратов с его верным врагом и заклятым противником Монки Д. «Кулаком» Гарпом содрогались сами основы мира. В перерывах между битвами «Золотой» Роджер ставил мозги всех окружающих раком. До сих пор никто не смог понять, зачем ему это было надо. Чёрная Рука и Будда раз за разом громили Кайдо, оставляя на месте битв кратеры и выжженную пустошь, но так и не смогли убить бессмертного. Доктор Вегапанк провёл тысячи и один опыт, но всё ещё не нашел ответа на то, что ищет. Сам капитан пиратов Солнца, освободитель рабов и гроза Мировой Знати, занимал достойное место среди них.

Перенос в другой мир? Хмм…ну, ладно.

Последний раз окинув взглядом панораму разрушенного города, рыбочеловек развернулся и двинулся вглубь больницы. В текущих обстоятельствах идти на контакт с местными — идиотизм. И дело даже не в низком мнении Тайгера о всей человеческой расе, а в том, что наиболее адекватным поступком с их стороны будет при встрече добить здоровенного зубастого монстра (это лещ о себе), не понимающего ни слова на их языке. Рыбочеловек сам бы так поступил. Ненамного умнее будет оставаться в больнице, достаточно важном месте, чтобы его навестили фуражиры или мародёры. Особенно сейчас, когда боевая эффективность Тайгера составляет даже не ноль, а некую отрицательную величину. Нужны медикаменты и еда. Нужно убежище, чтобы отлежаться и прийти в относительный порядок. Решив первоочередные задачи, можно будет приступить к сбору информации об этом мире и местных порядках. В первую очередь начать с языка и письменности, ибо из увиденных документов и вывесок непонятно ни бельмеса.

Собрав всё целое и ценное, Тайгер поморщился и потянулся своей Волей во внешний мир. Голову тотчас же заполнила неструктурированная информация, предвещая зверскую мигрень. Всё стало чётче. Изображение стало отчётливей. Детали, что прежде избегали его внимания, словно увеличились многократно. Трещины в стенах, расколы в полу. Он мог назвать длину каждой до миллиметра. Он мог определить температуру ближайшего пожара, горевшего за несколько кварталов от больницы, химический состав, точное количество кислорода, что потребуется, прежде чем пламя выгорит. Тысячи деталей были в зоне его восприятия, и он мог «слышать», а также понимать их все.

Сосредоточившись, рыбочеловек ограничил вектор своего внимания, отсекая лишнюю информацию, используя как якорь свою видовую способность к ощущению воды. Влага в воздухе, в растениях, в живых и мёртвых телах послужила ему указателем, помогла создать в голове трёхмерную карту окрестностей. Вдали ощущались четыре крупных источника пресной воды. Озёра. Отлично. Наметив путь, Тайгер свернул Волю Наблюдения и снова выругался от ощущения засевших в черепе гномиков, отчаянно пробивающих себе дорогу на свободу. Помянув генеалогические и анатомические особенности Морского Дьявола, заставившие бы покраснеть даже опытных слаанешитов, лещ поковылял к намеченной цели.

 

…в то же время, где-то в руинах Мэдисона…

 

Что такое судьба? Высшая сила, предопределяющая мировой порядок и поведение разумного существа, сводящая личность к всеобщему безличному приговору? Или просто случайная совокупность всех событий и обстоятельств, которые влияют и не могут не влиять на бытие разумного? Какой бессмысленный вопрос. Если собрать в одну стопку всё написанное о судьбе, высота этой горы будет синонимична масштабам людской глупости, ибо судьба непознаваема по определению.

 

Вагонные споры — последнее дело,

Когда больше нечего пить.

Но поезд идет, бутыль опустела

И тянет поговорить

И двое сошлись не на страх, а на совесть,

Колёса прогнали сон.

Один говорил: наша жизнь — это поезд;

Другой говорил: ...перрон.

Один утверждал: на пути нашем чисто;

Другой возражал: ...не дожил.

Один говорил, мол, мы машинисты;

Другой говорил: ...пассажиры.

Один говорил: нам свобода награда,

мы поезд куда надо ведем.

Другой говорил: задаваться не надо,

как сядем в него, так и сойдем.

А первый кричал: нам открыта дорога

на много-много лет.

Второй отвечал: не так уж и много,

все дело в цене на билет.

А первый кричал: куда хотим — туда едим,

и можем, если надо, свернуть.

Второй отвечал, что поезд проедет

лишь там, где проложен путь.

И оба сошли где-то под Таганрогом,

среди бескрайних полей.

И каждый пошел своею дорогой,

а поезд пошел своей.⁽¹⁾

 

Умирающий человек считал, что знает толк в кокетливых жестах этой ветреной дамы, и оттого находил свой конец безумно символичным.

Маршалл Д. Тич, «Чёрная Борода», всегда жил для себя и немного для своих. И ничто его не удерживало, кроме собственной воли, и не было у здоровяка никакой иной цели в существовании, кроме своих желаний. Желание брать то, что хочется и делиться тем, чего не жаль. Другими словами, быть самым свободным человеком в мире. Королём Пиратов. Он был умён и стремителен, и не было во всех морях разумного, способного его остановить. Тич не утрачивал интереса никогда. Ни к чему. Он хотел все, что мог — а проблемой окружающих было то, что он мог все, что хотел.

Верность? Дисциплина? Не, не слышали.

Эти неукротимые желания сделали его капитаном одноименной пиратской команды, хроническим предателем и братоубийцей. И, вполне возможно, немного свели с ума. Как ещё назвать человека, всерьёз рассчитывающего заставить весь мир адаптироваться к себе. И, самое смешное, почти достигшего успеха. Ага, почти.

Он умер вот так, посреди Маринфорда, штаб-квартиры Морского Дозора, выйдя, как он думал, во всём блеске силы в заранее выигранный бой. Вооружённый всей мощью самого особенного Дьявольского Фрукта типа «Логия» и с сильнейшей командой в истории за спиной. Тич многому научился в команде Белоуса, пусть и на, по-своему, извращённый манер. Команда как продолжение силы и возможностей капитана.

Чёрная Борода уважал Белоуса за мощь, способную уничтожить мир, и адамантиевые принципы. А также был искренне благодарен за возможности, которыми пользовался как его сын и которые откроет Тичу его смерть. Свойственный Чёрной Бороде детский эгоцентризм, причудливо сочетающийся с острым умом, и сделавший его настолько непредсказуемым, не видел в ситуации никакого парадокса. Он был искренен, когда пировал с прочей «семьёй» на Моби Дике. Он был искренен, когда убивал одного брата ради личной силы и сдавал другого на казнь ради сильнейшей команды. И теперь он с искренним уважением собирался убить своего Отца и возвести на его теле собственную лестницу в небо.

Думаю, теперь вы поняли, почему я считаю Тича безумцем.

Вот только Белоус отказывался умирать. Сотни раз пристреленный, десятки раз заколотый, неоднократно взорванный, старик всё ещё был живой легендой. Сильнейшим человеком, способным щелчком пальцев двигать тектонические плиты. И решившем собственноручно покарать предавшего семью сына. Всё, как и планировалось.

Он не мог не принять этого решения. Не мог не подставиться, собственноручно отдавая Чёрной Бороде то, за чем тот прибыл. Вот только то самое эго, вознёсшее Тича до этого сладостного момента, толкнуло его сделать фатальную ошибку. Вместо того, чтобы поставить в эпохе Белуса жирную точку всего одним приказом своей команде, он решил сделать это сам.

План был, как всегда, идеален. Сила Тьмы выпила до капли всю рельефизменяющую мощь человека-землетрясение, а собственный удар Чёрной Бороды превратил внутренности Белоуса в месиво. Внезапно лишившийся силы своего Фрукта, старик неизбежно бы пал.

Ошибка. Чудом и Королевской Волей, но Белоус контратаковал. И мир раскололся.

На чём основано существование параллельных миров? Если бы я подбросил монетку, то она, скорее всего, упала бы орлом или решкой, хотя ведь нельзя исключать и приземления на ребро. Так возникнут три очень похожих мира, отличающихся только этим фактом, и всё же вполне самостоятельных. Этот феномен известен также как многомерное преломление. А в одном безумном мире его называют Калейдоскопом.

В одном мире бисэнто Белоуса лишь ранило Тича и тот успешно выполнил свой план, положив начало своей собственной легенде. Но в другом контратака была смертельной. Те самые качества, сделавшие Черную Бороду сильным, были и залогом его слабости.

Поняв это, человек, вкусивший всей свободы мира, разразился своим последним раскатом фирменного смеха. В нём не было ни капли издевки или злорадства. Умирающего пирата искренне веселил такой исход. У него были сила и дело, друзья и враги. В этом плавании длиною в жизнь, снова и снова, его душа просто пела.

А затем один из «Злейших врагов Богов» умер, как и другие ему подобные — с улыбкой на устах.

Воистину, у него были очень серьёзные основания претендовать на особое расположение Судьбы, а иначе трудно объяснить то, что некоторый промежуток времени спустя он открыл глаза, но уже в совсем другом мире.

 

…некоторое время спустя…

 

На то, чтобы привести себя во что-то, напоминающее прежнюю форму, ушёл не один день. Тайгер обосновался на берегу ближайшего озера, в стоящем довольно обособлено частном санатории. Из-за удалённости от основных центров общественной жизни пострадал он не сильно. И был абсолютно пуст. Почему? Разве это место не отделяли от бойни многое километры? Четыре корпуса, построенные квадратом, содержали всю необходимую для проведения лечебныо-восстановительных мероприятий инфраструктуру, включая приличных размеров бассейн, спортивный зал, различные медицинские кабинеты, жилые номера разной степени комфорта и столовую. К счастью, мир оказался очень развит технически — даже по немногим целым зданиям, коих осталось тем больше, чем дальше от центра, можно было заключить о развитой инженерно-строительной области, многочисленные механические транспортные средства, жилые помещения изобилуют разнообразными устройствами. Часть из них удалось опознать как полностью технические аналоги Ден-Ден Муши — средства для связи и работы с информацией. Прощайте улитки-мутанты, вы никогда мне не нравились… Внушает.

С местным языком всё обстояло далеко не столь радужно. Только с психометрией, даже после фильтрации излишней информации, вроде способа изготовления бумаги, невозможно овладеть полностью чужеродным языком. Вот тут странности продолжали нарастать — местный язык не был полностью чужим для Тайгера. Сходство прослеживалось в отдельных словах и даже в структуре предложений. Да, с пониманием текста и знанием отдельных слов продвигался он быстро, но какого, собственно, морского огурца? К тому же понимание грамматики и знание фонетики — две большие разницы. Нужно погружение в языковую среду. И здесь ожидаемо возникли проблемы.

Санаторий был рассчитан на семейный отдых, так что среди книг рыбочеловек нашёл в нём учебники, художественную литературу и газеты. После чего выпал в осадок. Этот мир, насчитывающий тысячелетия письменной истории, оказался абсолютно человеческим, а значит, он будет, скажем так… выделяться. Более того, по нему долгие годы разгуливают что-то вроде живых и разумных Древних Оружий, регулярно устраивающих массовые побоища. Эти так называемые Губители как будто стремились уничтожить местную цивилизацию, атакуя её самые уязвимые точки. В одной из таких «точек» Тайгер и оказался. А узнав побольше об этом конкретном Губителе — Симург, он не только нашёл ответ на многие вопросы, но и открыл новые грани в выражении встреченного однажды отшельника, живущего в тайге и считавшего весь мир сном какого-то высшего существа. Эх, славная тогда была пьянка. Как же там было… О! «Глубина потенциальной задницы есть бесконечное анизотропное множество». И без того невысокие шансы на мирный контакт стали бесконечно близки к нулю.

Как бы ни был силён одиночка, против системы он бессилен, за исключением того, когда он детально понимает механизмы её функционирования. Если лещ хочет достичь своих целей, вернуться домой — ему нужно больше информации. Конкретно об этом месте.

Воля Наблюдения позволяет заглядывать в ближайшее будущее. Или, по крайней мере, дает возможность «услышать», что разумный собирается сделать в следующие мгновения. При достаточно большом опыте и быстрой реакции, ты успеваешь принять меры. И всё же она была не просто частью его организма, но силой. А силы подчинялись правилам. Воля, погода, даже притяжение Земли. Мир устроен так, что всё в нем имеет смысл. Он логичен. У каждого действия имеется противодействие. У каждой силы имеется последствие.

Мигрени и сенсорный шок — из их числа. Настройка фильтров восприятия, дабы снизить нагрузку на разум, сузить луч внимания, «слышать» только по заданным критериям — дело произвольное от одного пользователя Воли к другому и тесно завязано на его подсознание. По мере личностного роста, через боль, смерть и травматические события количество фильтров и разнообразие их параметров увеличивается. В одном из известных миров Волю поименовали бы псайкерством, в другом — концептуальным оружием, воплощающем в себе «превозмогание». В случае Тайгера свою роль сыграли видовая принадлежность и обстоятельства его смерти, что замкнуло Волю на психометрии и способности ещё лучше ощущать воду в ущерб предвидению. Теперь, когда он не бессилен, пришло время идти на разведку.

* * *

Прошедшие с битвы дни окончательно определили новый облик Мэдисона. Часть развалин разобрали, тела убрали, обломки образцов иномировой техники аккуратно собрали, запертых в убежищах гражданских освободили. Ну как, освободили… Огромные стены, опоясывающие город, многие метры в толщину и десятки в высоту, составленные из соединённых между собой блоков. Камеры во всех мыслимых и парочке немыслимых спектрах плотно перекрывали все окрестности стен, не оставляя ни миллиметра мёртвых зон. Турели, простреливающие карантинную зону на километры вглубь, всем своим видом намекали. Башни выступали в роли узлов сети, плотно накрывшей бывшую столицу штата Висконсин. Пешие и верховые патрули СКП по периметру, вооружённые до зубов. Любой из жителей города мог покинуть его только в том случае, если пройдет соответствующие процедуры. А потом жить с клеймом на руке и обязанностью сообщать Протекторату по месту жительства и работодателю о пребывании в карантине.

Десять месяцев постоянных проверок, бесед с психиатрами, исследований, тестов и комиссий, преследующие целью убедиться, что из карантина выходит адекватный человек, а не ходячая бомба, что потом взорвётся неизвестно когда и как, унеся множество жизней. Разумеется, такие впечатляющие меры контроля касались только тех, кто слышал крик Симург, но это не означало, что можно взять и войти в карантинную зону, а затем просто так выйти. В городе, в госпитале и других местах работали добровольцы, и они тоже подвергались регулярным обследованиям, проверкам, тестам, предупреждающими попытки поднадзорных выскользнуть в чужом облике.

Благодаря мастерской координации, мало кто из сражавшихся с Губителем и выживших масок перебрал с дозой крика. Но эти «мало кто» не являлись исключением из правил и тоже сидели в карантине. Равно как и местные злодеи, большинство из которых просто отказалось проходить проверки и раскрывать свою гражданскую личность. Точно так же, как и все без исключения маски, контактировавшие с Обелиском, ибо о его возможностях влиять на разум не было известно вообще ничего, кроме самого наличия таковых.

Нападение Симург, помимо всего прочего, поставило крест на дальнейших поставках «эйфа» на наркорынок. Ядовар один знал технологию изготовления наркотика, вызывающего стопроцентное привыкание только к себе с первой же порции и не оказывающего выраженного разрушительного влияния на здоровье, благодаря чему подсевшие несли деньги снова и снова. В некотором роде эта дурь была биоинженерным шедевром, тонко работающим напрямую с центром удовольствия в мозгу и принесшая своему «отцу» столько денег, сколько он бы за всю жизнь не сумел бы потратить. Злодей уже предвкушал потеху, когда все эти ломаемые наркоманы поймут, что новых доз уже не будет. Умереть не умрут, но мучаться будут как грешники в Аду, а уж какие погромы наверняка устроят…

Тем не менее свои, с позволения сказать, «мастерские», злодей проверял тщательно. Многие монстры, из тех, что разумны или с развитым инстинктом самосохранения, вместо драки попрятались кто где. И они уже начали проявлять активность. Так, местный главный герой как наскипидаренный роет землю в поисках непонятной твари, убившей уже с десяток человек, причём та вошла во вкус и шла по нарастающей — от гражданских жертв она переключилась сперва на членов СКП, а пара последних безголовых тел с содранной кожей, подвешенных на фонарных столбах вверх ногами, и вовсе принадлежали новообращённым маскам, даже не успевшим получить прозвища. И этот монстр отнюдь не единственный. Запертые в клетке с чудовищами люди вынужденно сбивались в анклавы, не только привлекающие ещё более пристальное внимание со стороны последних, но уже начиная конкурировать за ресурсы. Нда, скоро пойдёт потеха.

Так, хотя две «мастерские» в неприметных складах были уничтожены во время боя с Губителем, третья, подземная, подверглась набегу стаи под три дюжины бегающих на ножках пастей размером от пекинеса до тибетского мастиффа. Ядовар еле ноги унёс, с другой стороны там от его, эм… «оборудования» точно ничего не осталось. Осталась ещё одна.

Разумеется, по закону вселенского свинства, она оказалась логовом ГИГАНТСКОГО, чтоб его, паука. Ну почему, почему именно клятый паук, да к тому же размером с долбанного гризли!? Мерзкая насмешка над законами природы, по которым насекомые технически не могут так вырасти, активно пыталась снести Ядовара инерцией огромной хитиновой туши и насадить на хелицеры и педипальпы, ловко маневрируя во всех трёх плоскостях. Во многочисленных чёрных глазках светился голодный нечеловеческий разум.

Злодею не понравилось чувствовать себя едой. За секунды, что паук шёл на сближение, он успел легко, как мысль, провести языком полтора круга по нёбу против часовой стрелки. Ядовар считал себя человеком искусства, поэтом синапсов, певцом нейромедиаторов. И он вложил весь свой гений в набор искусственных желез в лобных пазухах, модифицированной подчелюстной слюной железе, горле, голове и в животе. Просчитанный до последней молекулы индивидуальный боевой коктейль выплеснулся в кровь. Это было как оргазм, только без наслаждения. Чувства обострились за человеческие пределы. Мысли чёткие и быстрые, как вспышка молнии. Сознание заменили тактические схемы и боевые психоматрицы. Движения выплывали из подсознания, освобожденного от уз и рвущегося наружу. Он двинулся вперёд легко, словно не сдерживаемый земным тяготением. Незначительное превосходство в скорости и манёвренности против значительного превосходства в массе и прочности. Если бы не снаряжение злодея, у паука были бы неплохие шансы.

Последним, что почувствовал внук Арагога, была жгучая боль от знакомства с внучатым племянником напалма и термитной смеси.

Ядовар вывалился из боевого режима, как ханжа из борделя. Даже ему не удалось свести на нет все побочные эффекты этого состояния, так что на то, чтобы прийти в себя, потребовалось некоторое время. Привалившись плечом к туше, он меланхолично размышлял, что поработать с ядовитыми и паутинными железами гигантского иномирового разумного паука будет как минимум интересно.

Переведя дух, злодей направился в ту часть паучьего гнезда, что совсем недавно была его мастерской, и со вздохом обвёл глазами необратимо испорченные полупереваренные «инкубаторы» в коконах из паутины. Непонятно? Дело в том, что злодеев называют злодеями не для красного словца. Воровство, грабежи, рэкет, контрабанда, незаконные азартные игры, торговля оружием, наркоторговля, сутенёрство обычное и «особых» борделей для извращенцев всех мастей, работорговля, «чёрная хирургия», массовые убийства, коими были особо известны маньяки из Бойни №9… Но Сокрытые умудрились выделиться даже на этом фоне. Некоторые вещества крайне трудно или вовсе невозможно получить иначе, чем из человеческого тела, да что там, даже у глюкозы есть четыре изомера, функциональной активностью из которых обладает только один, а если речь идёт о веществах стоимостью десятки тысяч долларов за миллилитр… Тела отловленных по подворотням, никому не нужных, сломленных жизнью бездомных, лоботомированные и помещённые в искусственную кому, стали инкубаторами денег и власти. Вместо того, чтобы «возвышать» себя из рода людского, Сокрытые исключали из него своих жертв, «низводя» их до уровня биологического ресурса. Как уже понятно, с головой и моральным компасом у них было всё совсем не слава Богу. Вот интересно, если бы Протекторат нашёл это место, он выписал бы ордер на убийство только Ядовара или всей их команды?

* * *

— Как вы думаете, почему вы получили эту силу? — Комедиант говорил жёстко, словно чеканя каждое слово на металле. — Потому что вы умные? Смелые? Удачливые? Нет! Вы обрели силу потому, что вы несчастны. Парачеловек силён, потому что ему больно, больнее, чем другим. Обычные люди несут душевную боль в себе всю жизнь, пока не начнут убивать её чем-то другим, или пока не убьют сами себя. Но мы нашли другой способ — использовать боль. Жечь её, как топливо для света и тепла. Мы смогли сломать мир, который пытался сломать нас. Это не делает нас лучше других — но делает особенными. А от особенных ждут особенного.

Злодей не просто воздействовал на эмоции собеседников. Он занимался высоким искусством манипуляции. На самом деле, воздействовать на других может каждый. В манипулировании окружающими и заключается суть всех взаимоотношений в обществе. Что делает мужчина, когда ищет внимания понравившейся ему дамы? Конечно, пытается манипулировать ею, чтобы добиться ее благосклонности. Что происходит, когда два старых друга решают выпить вместе? Они рассказывают истории, стараясь произвести впечатление на собеседника. Всю жизнь человек пытается показать себя в выгодном свете и получить власть над другими. Жизнь в обществе учит разумных приспосабливаться к окружающим. У лидера Труппы просто было небольшое преимущество. Но так ли уж оно серьезнее обычного обаяния или ослепительной девичьей улыбки?

Сила Комедианта не позволяла ему читать эмоции, и в этом смысле он был так же слеп, как и все остальные. Злодей пробуждал чужие чувства, усиливал их. Чувства разумных менялись, а маска надеялся, что изменятся они именно так, как нужно ему. Однако на вершину преступного мира он взошёл благодаря умению пользоваться глазами и интуицией, чтобы определить, какие эмоции испытывал человек, перед тем как на него обрушилась сила злодея. Если бы он не понимал, что чувствует другой человек, то никогда не смог бы незаметно прикоснуться к нему своей силой. Подтолкни слишком мощно — и даже балбес догадается, что на него воздействуют. Слишком слабо — и не добьёшься заметного эффекта, человеком будут по-прежнему руководить другие, более сильные эмоции. Все дело в том, чтобы понимать людей — разобраться, что именно чувствует человек, а потом изменить его эмоции, осторожно подтолкнув их в нужном направлении, и усилить их ради собственных целей. Это и есть самое интересное!

«Усталость… — думал он. — Это сейчас совсем не нужно. Голод… рассеянность. Подозрительность… определенно не для нас. Страсть и гнев, но не слишком. Лишь чуть-чуть подтолкнуть… напомнить. Ну да, гордость… Теперь слегка сгладить гнев…»

Разумеется, эмоции угаснут. Но останутся воспоминания. А если людей с каким-то событием связывают сильные чувства, они лучше запоминают и то, и другое.

Комедиант не без причины играл на своих собеседниках, как на причудливых музыкальных инструментах. Протекторат и СКП не просто объявили монополию на выход из карантинной зоны, но и организовали толковую работу с новоиспечёнными паралюдми, испытавшими триггер во время битвы с Губителем и иномирянами. Немного правильной пропаганды плюс обещание вполне реальных благ — и рекруты активно пополняют ряды героев. Вот только в эту игру могут играть не они одни. Злодей всё ещё оставался баснословно богат, как деньгами, так и ресурсами, и мог многое предложить новичкам в обмен на их верность. При толковой организации даже на руинах можно устроиться с комфортом. А единственной мотивацией злодея было жить как можно дольше и как можно лучше.

* * *

Как выяснилось, решение уйти из госпиталя было верным, ведь именно вокруг него собрался крупнейший анклав местных. Как и ожидалось, это оказались обычные люди, разве что фенотипически более однообразные, чем Тайгер привык. Никаких непропорционально длинных конечностей с дополнительными суставами, атрофированных крыльев, зауженных талий, деформированных фигур и лиц, и прочих особенностей привычной глазу человеческой анатомии. Возможно город был мононациональным, но даже на первый взгляд внутри популяции туземцев можно выделить несколько подрас по цвету кожи. Словно аборигены были усреднённым вариантом людей первомира.

Обращали на себя внимание несколько социальных групп. Во-первых — очевидные гражданские, разнообразно одетые, всех полов и возрастов. Во-вторых — не менее очевидные военные, в одинаковой форме и с однотипным стрелковым вооружением непривычного вида, но, похоже, значительно более высокотехнологичного, чем в старом мире. И третья группа, самая малочисленная, не насчитывающая и десяти человек, состоящая из местных фруктовиков. Их «голоса» был куда сильнее всех окружающих, у парочки был сравним с его собственным «голосом». Одеты они были крайне пёстро и без единой общей детали, кроме закрытых лиц. Шлемом ли, масками ли, или другим способом — но узнать их без этих самых костюмов не представлялось возможным. Любопытно, что они были единственными местными, среди которых встречались физические девиации. Особенно впечатляюще смотрелся гигантский периодически двигающийся антропоморфный торс, делающий аналогию с фруктовиками ещё более уместной, ибо сила этого парачеловека напоминала Исо-Исо он Ми, как он был описан в справочнике. Так вот вы какие, «маски». А военные, значит, принадлежат к СКП. Сама идея вывести одарённых из-под единого командования в отдельную организацию казалась лещу чудаковатой, хотя он и признавал, что это произошло из-за недавнего их появления, тогда как у него на родине фруктовики жили в обществе на протяжении сотен лет. А концепция двойной жизни — как гражданская личность и как маска парачеловека, созданная для защиты близких паралюдей от тех, кто захочет подёргать за столь удобные ниточки, была столь же разумной, насколько бесполезной лично для него.

Странности с языком продолжали набирать обороты — пусть далеко не все, но слова местных произносились так же, как в его языке, из-за чего их тарабарщина звучала как самый настоящий словесный винегрет, вызывая то приступы недоумения, то припадки смеха. И пусть теперь рыбочеловек способен понимать смысл несложных фраз, и не то чтобы этот вопрос был жизненно важен, но, во имя Святых Ежей, какого…?

Анклав напоминал разворошённый муравейник — все бегают, суетятся, куда-то что-то тащат, мелькает форма и белые халаты, окрестности регулярно обходят и облетают патрули… Далеко не зря, кстати — скопление людей привлекало множество тварющек, тварей и «О, Боже, что это за тварь!!», обладающих той или иной долей разума, чтобы не лезть на оборону в лоб, а сидеть в засадах. Также иногда в земной толще время от времени проявлялись «голоса» пусть туповатых, но больших монстров. Туповатыми Тайгер их назвал оттого, что одна группа особей не наша ничего лучше, чем разинув жвала ломануться прямо на амбразуру. С другой стороны, оценил боевой потенциал масок — пусть один на один лещ бы справился с любым из встреченных на данный момент местных, но они были не отдельными бойцами, а сработанной командой, где каждый знал, что надо делать, когда, после кого и в каком порядке. Они нападали грамотно, выбирая наилучший момент и угол атаки, координировали свои нападения с товарищами, причем не только теми, что находились рядом, но и с теми, кто атаковал дистанционно. Впечатляет. И диалог после боя забавный произошёл:

— Что это с тобой? — обеспокоенно спросила девушка-Зоан с мягкими даже на вид кошачьими ушками и хвостом.

— Да как тебе сказать, — почти трёхметровый гуманоидный похожий на минка ящер поскрёб трёхпалой лапой бронированный лоб, задумчиво поглядывая на труп мега-червяка. — Понимаешь, я готов поклясться, что вижу такую штуку впервые. И всё же она кажется настолько знакомой, что мозг чешется. Странно, правда?

Тебе кажется странным только это? Серьёзно? Ну что сказать, профессиональные деформации психики такие… такие.

Этот анклав был крупнейшим, но не единственным. Ещё один обосновался на берегах западного озера, но там контингент был иным и представлял собой объединение банд. Меньше численность, отсутствие бойцов СКП, меньше организованность, скорее даже просто едва управляемая анархия, но общая линия обороны и довольно жёсткие иерархические понятия с фруктовиками на вершине. Причём, если у госпиталя одарённые напоминали стаю попугаев, то здесь они скорее смахивали на змеиную кодлу, со своими тёмными и угрожающими костюмами. Ага, а это, значит, так называемые «злодеи». Кто вообще ввёл эти не самые уместные обозначения?

Занимался Западный анклав преимущественно несправедливым перераспределение материальных ценностей, благо пустой город представлял широкие просторы для мародёрства. Примечательно, что даже одарённые с «теневой стороны» местного социума достаточно бережно относились к своим подчинённым-людям, используя их не как смазку для когтей/клыков/щупалец чудищ, а как загонщиков и застрельщиков. Похоже, все аборигены широко используют тактику малых групп с упором на командные взаимодействия. Разумно, но сложившуюся в прежнем мире дуэльную тактику в стиле «бей командиров» явно придётся подгонять под изменившиеся условия.

Было ещё множество одиночек, как фруктовиков, так и нет, асоциалов и безумцев, а ещё разумных пришлых, вроде самого Тайгера. Ну и стайные монстры с неустойчивыми ареалами обитания, куда уж без них. Вся эта, с позволения сказать, экосистема из самых причудливых видов, вырванных из множества миров со своих мест проживания, сейчас активно выяснила свою экологическую нишу. Проще говоря, жрали один другого, спасались бегством, подбирались за более сильным и так далее, и тому подобное… Жизнь всегда найдёт выход.

Воля Наблюдения показала себя выше всяких похвал для незаметного наблюдения и активного маневрирования. Эх, если бы она была у леща ранее, то и в засаду рыбочеловек не попал бы так глупо… Ага, «если бы». Сожаления бессмысленны.

Неожиданности с языком ещё не закончились. Как выяснилось, язык конкретно этой страны не единственный, в котором отмечается сходство с его. Была группа даже более мелких, чем обычные туземцы, желтокожих и узкоглазых людей с неявно выраженным половым диморфизмом, что общались между собой на очень-очень знакомом наречии. А учитывая, что говорили они и с местной расой аборигенов, то Тайгер изучал язык с максимальной скоростью моряка, выброшенного на дикий остров и не желающего, чтобы разговаривавшие на местном диалекте пустили его на уху. Рыбочеловек уже мог составлять несложные фразы, остаётся только практиковаться. А акцент… да морской еж с ним, с этим акцентом.

Только на этом открытия чудные не заканчивались. Родной мир Тайгера состоял где-то на 95% из воды, где существовал всего один континент, к тому же слабо пригодный для жизни, и великое множество островов, с просто эпическим разнообразием природных условий и погодных явлений. Причём, судя по школьному учебнику физики за шестой класс, подобного в этом мире не могло существовать принципиально. Ни морских склонов, ни Небесных и Древних островов, ни молниевых дождей, ни… В общем, никак. Вообще. Местами этот мир оказался куда более статичным. Или, технически правильнее, старый мир был более хаотичным. Мда, вот уж точно — «местами». Количество суши вообще ввергло Тайгера в священный трепет. ШЕСТЬ МАТЕРИКОВ!!!

Но добила Фишера «История мира», часть «XVII век», глава «Пираты Карибского бассейна». Если сходные языки лещ принял, то совпадающие ИМЕНА, причём в схожей сфере деятельности, просто взорвали его мозг. О, Предвечные силы, объясните, что вообще не так с этим миром? Или он всё же умер и этот адский трэш — его посмертие? ЗА ЧТООООО??!!!

...

Только спокойствие, гармония с природой и самим собой. Спокойствие… Гармония… Фух, вроде отпустило. Нет, ну каково? Это явно надо переварить.

Покачав головой, Тайгер отправился на свою базу, прокравшись мимо стаи велоцирапторов, увлечённо доедающих огромного белого кролика в отутюженном фраке. Сквозь порыкивания доносились тиканья здоровенных карманных часов. Просто обычный вечер в Мэдисоне.

* * *

— Сейчас не подходящее время для шуток, мистер Лидс, — женщина в инвалидной коляске нахмурилась.

— Я абсолютно серьёзен. — Её собеседник обладал открытым, располагающим к себе лицом и мягким прищуром острых, как бритвы, глаз. На первый взгляд не скажешь, что сокрушительное окончание политической карьеры как-то повлияло на проекцию Здравомыслия. — Вы не представляете, с чем имеете дело. Оно было формой жизни космического масштаба, ещё когда Земля представляла собой раскалённый шар магмы и перегретого камня. Рассматривать его иначе, чем как источник угрозы, что несоизмеримо хуже простого уничтожения, будет не просто неразумно, а форменным массовым суицидом. Это просто не наша весовая категория. Вы знаете меня, и знаете, что за моими словами всегда стоят веские аргументы. Так что я настоятельно рекомендую утилизацию.

— Зато вы представляете, с чем имеете дело. — Улыбка женщины не затронула глаз. — Обелиск не единственный источник глобальной угрозы. Вы знаете, о чём я говорю. Мы услышали вашу рекомендацию, но решение окончательное. Не забывайте, у нас не дискуссия. Ваше дело — выполнять приказы. Даже вашего кошмарного собрата можно использовать. Всё дело в приложенных усилиях.

Опальный политик не показал виду, что подобное указание занимаемого им подчинённого положения его как-то задело:

— Никаких усилий не будет достаточно…

— Ошибаетесь, — перебила женщина, передавая проекции папку.

— Хм… Антарктика…изоляция…автономность…отсутствие органического персонала…роботы… — бегло читал Здравомыслие, отметив недоверие собеседницы к электронным носителям информации. — Ого!

На очередной странице был изображён план базы. Радиальная структура привлекала внимание очень знакомым знаком в центре.

— Атомная бомба, — кивнула женщина, — мы очень внимательно выслушали ваши аргументы. Надо ли упоминать, у кого под рукой будет кнопка? Отказ не принимается. Всё уже решено.

— Но тогда и у меня будет условие. — Здравомыслие не стал бы сенатором, не владей он искусством компромисса. — В эту «Ледяную Могилу» должно быть доставлено, помимо всех образцов — моё тело. Вы всё равно сохраните контроль, но теперь у Обелиска будет сужено пространство для манёвра, когда у него не останется других якорей за пределами базы.

Организация, настойчиво «пригласившая» Легиона на службу, держала человека-армию на коротком поводке. Никаких посторонних источников дохода, регулярные отчеты о контактах, учет всех действий каждой проекции… Без рассмотрения «начальства» он не мог провести ни одной операции, не мог никого разработать. Да что там, даже в познании собственной природы и обеспечении безопасности существования постоянно возникали препоны.

Любому разумному существу нужна какая-то цель, ориентир, к которому оно будет стремиться и достижению которого подчинены его действия. Легион работал на организацию в том числе потому, что признавал её цели критически важными для выживания человечества как вида. Но средства его «работодателей» маске категорически не нравились. Кроме того, сильно давил ошейник. Хотелось свободы. Независимость приходилось отвоевывать буквально по крупицам, по волоску раздвигать рамки дозволенного. И сейчас Стивен Лидс получил призрачный шанс на доступ к своей единственной слабой точке — коматозному телу, от жизни которого зависело существование всех проекций. А то, что возможность он эту получил буквально в комплекте с бомбой… Так ему не привыкать играть на грани фола.

Женщина задумчиво смотрела на собеседника поверх сложенных домиком пальцев. Подобный риск был совсем не характерен для хладнокровного и терпеливого Легиона, одного из самых ценных и эффективных агентов организации. Она не верила, что тот просто решил воспользоваться желанием своих хозяев приобрести собственный механизм развития масок, уже превративший заурядного Стража в мощнейшего геоманта. Даже десяток-другой соответствующе подготовленных паралюдей, достигших бы схожих результатов, серьёзно повлияли бы на Путь, пусть с каждым пришлось бы работать индивидуально, дабы они не встали под знамёна иномирянина. Планирование. Подготовка. Допустимые риски. А Стивен Лидс умён и не стал бы делать пустые ходы.

И тут она поняла. Всё дело в страхе.

Легион с самого пробуждения чувствовал, как лавкрафтовский монстр шевелится в его подсознании, и это пугало его до чёртиков. Не только страх смерти, но и страх стать перчаткой для руки додревней сущности. Богатое воображение мгновенно нарисовало картину того, на что будет способен Обелиск, заполучив его проекции. А напуганный Умник резко повышал свою производительность. Балансировка на лезвии мономолекулярного ножа — стать незаменимым для всех сторон. Одновременно гарантом неприкосновенности Обелиска, о чём тот прекрасно извещён (стоит Легиону продемонстрировать легчайшие признаки попадания под контроль — БУМ), воспользовавшись тем, что его запредельная ментальная мощь мешает тонкому внушению и больше подходит для «ASSUMING DIRECT CONTROL», и поставщиком эволюционировавших масок. Всё это в обнимку с атомной бомбой и с Чёрным, язви его, Обелиском в голове. Как видите, Стивен был конченным отморозком. Но на удивление порядочным и человечным. Тем проще им управлять.

— Думаю, мы сможем договориться, — кивнула Доктор Мать.

* * *

Итак, время разбрасывать камни, благо есть в кого. Тайгер собрал возможный максимум сведений без контакта с туземцами, а значит пора определяться с дальнейшими действиями. Его цель, разница между тем, что он имеет сейчас и тем, что желал бы иметь — вернуться домой, к своему народу, команде, названным братьям и неоконченной войне. Было бы хорошо, если бы цели удалось достигнуть, не покидая этого города, но это сильно вряд ли. Наиболее вероятно, что в его попадании виновата Симург, но как именно это случилось, рыбочеловек не имел ни малейшего понятия, хотя и предполагал, кто знает. Вот только говорить Протекторат с лещом не будет, по крайней мере, в текущих условиях. Отсюда следует промежуточная цель — изменить стартовые условия в здешнем мире с «иномировой монстр в аквариуме» хотя бы до «несколько истинно разумных всегда могут договориться». Сходу её не достигнуть, значит надо разбить цель на несколько выполнимых задач.

Часть проблем удастся снять, если не предавать огласке его происхождение. В одной из научно-популярных статей Тайгер нашёл термин, обозначающий всех паралюдей с физическими отличиями — «Дело 53». Смоделируем ситуацию — иностранный турист оказывается в Мэдисоне во время атаки Губителя, испытывает событие-триггер и превращается в огромную прямоходящую рыбу. Его возможные действия:

Во-первых, пройти проверки и выйти в большой мир, где использовать свои способности для того, чтобы занять соответствующее положение, обрасти связями и ресурсами. Неприемлемо! Даже если предположить, что он сможет пройти карантинные мероприятия, не выдав своей истинной природы, скорее солнце взойдёт на западе и зайдёт на востоке, а реки обратятся вспять, чем Тайгер позволит клейму снова коснуться его тела.

Во-вторых, наш абстрактный монструозный турист в порыве праведного гнева может попробовать присоединиться к Протекторату. Учитывая соотношение один герой на трое-четверо злодеев, кого-то с его уровнем они должны принять с распростёртыми объятиями, а этикет масок, негласно запрещающий затрагивать гражданские личности, прикроет дыры в легенде, плюс удобна позиция для сбора интересующей рыбочеловека информации. Но как и любая военизированная организация, они обязательно накладывают на своих членов множество обязанностей и ограничений, и просто не поймут настолько утилитарного к себе отношения. Ещё местные дозорные не идиоты и обязательно заметят, что он привык к своим способностям и изучил их. Нетипично для новичка. Кроме того, Тайгер ни разу не шпион, врать и недоговаривать толком не умеет, полноценное внедрение просто не потянет. Ну и последнее — Протекторат всё же государственная организация, а пусть Америка отличается от Мирового Правительства хотя бы тем, что в ней формально нет работорговли и кого-то вроде официально стоящей над законом Мировой Знати, недоверие к человеческому правительству слишком глубоко въелось в леща. Не пойдёт.

В-третьих, новоиспечённое «Дело 53» может податься во все тяжкие, просто присвоить нужные ресурсы, сколотить банду, взять под контроль территорию и так далее… Информация такая штука, что полностью её контролировать невозможно. Какую-то можно купить или обменять на деньги или услуги, какую-то просто выбить. Обратная сторона — придётся погрузиться в самые мутные воды местного «теневого мира», а также оборвётся даже призрачная вероятность легального выхода из карантинной зоны. Грязная работа не напрягала Тайгера, в конце концов, он пират, а не просто погулять вышел. Настораживало другое.

Местная система устанавливала границы для злодеев, действуя в которых те могли рассчитывать на снисхождение, вроде правила трёх ударов (отправлять попавшихся в Клетку только после трёх пленений, в двух предыдущих ограничиваясь тюрьмой для обычных людей) и столь же трепетное отношение к истинной личности, как у героев. Эти негласные правила вызывали сильнейшее чувство сюрреализма, стоило Тайгеру провести аналогию с привычными понятиями. Картинка, как Морской Дозор вместо того, чтобы убить известного пирата на месте, казнить или отправить его в зловеще-легендарный Импел Даун, даст тому немаленький шанс сбежать и продолжить своё чёрное дело, заставила мозг рыбочеловека на мгновение подвиснуть. Или местные власть имущие, установившие эти правила на государственном уровне — законченные идиоты, либо наоборот — очень умные персоны с вескими, но неизвестными широкой публике, причинами для такого… оригинального положения дел. В любом случае — попытка вписаться в систему будет подобна попытке пройти по незнакомому проливу в шторм, ночью, с завязанными глазами, не зная фарватера — риск наскочить на рифы просто неприлично высок. Никакой план тут не поможет — нужно импровизировать.

— А вот это уже интересно, — оскалился Тайгер. Только что, буквально на мгновение, в северной части города полыхнул мощнейший «голос», сильнее всех, с которыми лещ сталкивался до сих пор. А затем… нет, не исчез. Скорее, пропала шкала, по которой можно было бы его измерить. Что-то такое просто необходимо увидеть собственными глазами.

При желании рыбочеловек мог двигаться очень быстро даже на суше, но тем не менее, когда он достиг пункта назначения, то застал только рогатое демонообразное тело и никаких следов того, кто его убил. Вокруг тела камень был покрыт паутиной расколов. Что-то с огромной силой врезалось в рогача, достаточно сильный удар, чтобы миксером взболтать его внутренности прямо сквозь прочнейшую шкуру и мышечный каркас, а также расколоть земную твердь. И ни следа победителя.

Порыскав в окрестностях, Тайгер признал, что ничего уже не найдёт, и собрался было назад, но интересные события на этот день ещё не закончились. Судя по «голосам», в близлежащем супермаркете разворачивалось небезынтересное действие.

* * *

При добыче ресурсов в населённом самими причудливыми чудищами городе нужно было учитывать множество факторов, дабы не откусить больше, чем была возможность проглотить. Твари были крайне разнообразны по размеру, интеллекту и численности. Если противник примерно соответствует виду homo sapiens по габаритам и физическому строению, то против него можно с успехом применить приемы, которые люди столетиями отрабатывали друг на друге.

Но приемы, разработанные на случай встречи с примерно равным по весу и силе существом, бесполезны в бою с врагом, многократно в этой самой силе превосходящим. Как, например, та трёхсоткилограммовая освежёванная шимпанзе, размахивающая корабельным якорем на ржавой цепи, устроившая логово на складе при мясокомбинате. Самое очевидное решение при встрече с врагом, обладающим колоссальным физическим превосходством, это поразить его с безопасной дистанции. Ведь на расстоянии сила преимущества не дает, великан это всего лишь крупная мишень. Вопрос лишь в калибре.

А вот с гигантскими, метров от пятнадцати, монстрами непросто совладать даже с помощью специального оружия. Они слишком сильные и… слишком быстрые. О, да! Гиганты только кажутся медлительными. Но от слона, перешедшего на быстрый шаг, даже лев драпает, зажав хвост в зубах. Для победы, прежде всего, надо обратить силу противника в его слабость. Он очень большой, следовательно, ему требуется большое пространство для маневра. Он тяжелый — значит, не везде пройдет. Необходимо заманить врага на местность, для него неудобную, туда, где его движения будут стеснены, а обзор ограничен. Так или иначе, монстра необходимо заставить сбросить скорость и остановиться, ибо он силен, пока двигается, и в самой инерции его движения заключена колоссальная разрушительная мощь. Гигантского монстра желательно поразить издали с помощью ловушки. Если не получится — непременно нужно изыскать какой-то способ обездвижить его. И только уже потом, навалившись толпой, можно попытаться забить дракона на шашлык.

Чтобы побеждать, нужно работать головой. И горе вам, если у врага голова работает лучше, чем у вас. Это был как раз тот случай. Обычная вылазка на заранее разведанную территорию, предпринятая со всей надлежащей осторожностью, обернулась катастрофой. Их команда была сработана, семеро здоровых лбов, вооружённые как на войну, уже не в первый раз выходила на промысел. Будучи командиром, Фрэнк Смит, до выхода на военную пенсию принимавший участие во всех объявленных конфликтах США за последние двадцать лет, и половину необъявленных, хорошо выдрессировал свой отряд. Они всё сделали правильно. Вот только враги банально были лучше.

Жар боя играет с человеческим разумом странные трюки, не давая ему сформировать достаточно чёткие образы в памяти. Острейшее чувство опасности заставляет бойцов фокусироваться на самых ярких мгновениях окружения, и запоминаются лишь они. Одна из тех вещей, с которыми согласны как новобранцы, так и ветераны — что сражение вспоминается как застывший во времени набор фотоснимков. Всё остальное расплывчато, искажено работающим с перенапряжением мозгом.

Щёлк — на его позицию из ниоткуда налетает фигура, что обманывает глаз, порхая с невероятной живостью, принимающая выстрелы калибра 7,62 мм, как боксёр удары, такое впечатление будто струпья отпадают от раны. Щёлк — появляется ещё чей-то силуэт. И опять боец не может разобрать, что это такое — очертания ускользают от него. Это существо похоже на впечатление, оно не поддается классификации. Оно быстрое, плотное и навевает холодный ужас. Щёлк — под звуки выстрелов появляется ещё одно, потом ещё и ещё, и вот из темноты струится непрерывный поток. Существа смещаются, будучи отчасти видимыми, соединяются, распространяются вширь, их движения неясны, а отношение к обстрелу почти издевательское. Щёлк — глаза его расширяются, когда он видит кривые, загнутые назад зубы и складчатые тела, надвинувшиеся на расстояние вытянутой руки. Боль. Темнота. Щёлк — снайпера жрут заживо, но тот каким-то противоестественным образом ещё жив без трети тела и всё чувствует, но кричать без съеденного тварями языка не может. Существа не чавкают, а скорее клекочут сквозь зубастые клювы. Щёлк…

Фрэнк отчаянно колотил в крышку сбитыми до мяса кулаками, чувствуя, как быстро нагревается вода в здоровенном казане, предвещая ему быть сваренным заживо. Затопленный паникой разум не воспринимал болевых сигналов. Собственно, ни о каком разуме речи уже не шло — человек в эти секунды был животным, охваченным безумным стремлением выжить. Бесполезно. Суп из примата медленно доходил до готовности. Похоже, утолив первый голод, склизкие монстры решили побаловать себя хорошо приготовленной человечинкой.

Много позже враз поседевший человек так и не смог вспомнить, кому молился и в чём клялся в эти бесконечные секунды, едва не стоившие ему рассудка. Он знал лишь, что когда мощный удар сбросил казан с огня и голый мужчина, залитый и наглотавшийся жижи, о происхождении которой лучше не задумываться ради целостности разума, вывалился из чана, полусваренный и судорожно блюющий, он был счастлив и свободен как никогда в жизни.

В таком же состоянии познавшего Дао, Фрэнк наблюдал, как ненавистных людоедов расплёскивает по стенам ещё один из нелюдей. Как разогнанные до сверхзвука капли воды, сорвавшиеся с перепончатых рук, рвут их на лоскуты, а тонкие водяные бичи одинаково легко режут плоть и камень, пасуя только перед металлом. Как на вид простыми прикосновениями его спаситель превращает в сине-сизую бахрому мразь, сожравшую товарищей Фрэнка. Как умирают попытавшиеся обратиться в бегство твари. Наверное, именно это называют «сатори» — ни злости, ни раздражения... ни покоя или усталости... в нем не было ничего. Ноль эмоций. Состояние между Жизнью и Смертью.

* * *

Возможность справляться с болью — великая способность нашего сознания. Во-первых — сон, что предлагает убежище от мира и его боли. Сон ускоряет течение времени, отделяя и отдаляя разум от того, что причинило ему боль. Раненые часто теряют сознание, а люди, получившие страшные вести, падают в обморок. Во-вторых — забвение. Некоторые раны слишком глубоки и не поддаются исцелению — по крайней мере, быстро. Кроме того, воспоминания часто причиняют боль, тут уж ничего не поделаешь. Пословица, мол «время лечит все раны» лжива, ибо лечит оно лишь многие раны. Остальные забываются. В-третьих — безумие. Порой разум получает такой удар, что впадает в сумасшествие. Хотя это кажется бессмысленным, на самом деле польза есть. Бывают времена, когда реальность не приносит ничего, кроме боли, и, чтобы от неё уберечься, разум вынужден просто бежать. И, в-четвёртых — смерть. Последнее прибежище. Ничто не может причинить нам боль, когда мы мертвы.

Тайгер оглядел находящегося в ступоре человека. Мужчина, на первый взгляд только разменявший пятый десяток лет, выглядел откровенно паршиво — обваренная кожа, седые волосы и равнодушный взгляд без малейшего проблеска мысли. Проведя рукой перед его лицом и не добившись никакой видимой реакции, он задумчиво хмыкнул.

Лещ не мог любить людей в целом, но также и не мог не протянуть руку помощи в подобной ситуации. Пусть всякая попытка людям как-то помочь приводила к тому, что судьба — в лице тех же самых людей — его же наказывала. Собственно, своей смертью Фишер был обязан желанию помочь маленькой девочке… впрочем, если бы ему предстояло сделать этот выбор ещё раз, он поступил бы аналогично, разве что подготовился бы получше. Но удивительное дело — только недавно рыбочеловек размышлял о необходимости взять языка, а теперь вот он, прямо перед ним. Что это — совпадение? Фантастическая удача человека, что привела Тайгера сюда, дабы спасти его? Какова была вероятность, что он случайно окажется рядом и услышит звуки пира людоедов? Или всё же судьба? Как бы то ни было, упускать такой шанс пират не собирался, да и жаль ему было мужика. Если останется здесь в таком состоянии — точно не жилец. Да и потом как бы головой не поехал.

Тварей было чуть больше десятка, и у них явно были какие-то особые отношения с пространством. Их выступающие клювы с торчащими зубами замерли в бессмысленных гримасах смерти, большие глаза, лишённые век, были совершенно черны. Руки и грудь были похожи на человеческие; под грязно-зеленой и черной кожей, отливающей так, словно она была смазана слизью, угадывались мощные мускулы. Сужаясь к талии, тела людоедов переходили в плоские хвосты — в несколько раз длиннее туловища, что делало их похожими на огромных угрей. Кровь, будто издеваясь над силой тяжести, растекалась по ним во всех направлениях. Будучи живыми, они плавали в воздухе, извиваясь всем телом, а их длинные хвосты закручивались по-змеиному. Как ныряльщики, они двигали руками в каком-то тошнотворном танце, сжимали и разжимали перепончатые когтистые лапы, управляя таким образом своей пространственной плавучестью и, по-видимому, искажая траектории пуль. Вкупе с нечеловеческой гибкостью, обеспеченной по большей части хрящевым скелетом, и эффектом неожиданности, у людей не было ни шанса.

А когда явился Тайгер, шансов не было уже у тварей. Вышедшие из моря людоеды содержали в своих телах более чем достаточно жидкости. Ну хоть сражались до последнего.

Рыбочеловек полил керосином тела людей и нелюдей, также щедро окропляя стены логова и следы отвратительного пиршества. Закинув выжившего на плечо, лещ покинул подожжённое здание, затолкав воспоминания поглубже. В его родном мире тоже встречалось людоедство, на маленьких островах с недостаточным количеством пахотной земли и дичи, чтобы прокормить дикарей. Но болезненны были не эти воспоминания. Он видел столько грязи, несправедливости, жестокости и боли, что бесповоротно избавился от иллюзий относительно людского рода. Истинная доброта встречается редко…

Мариджоа. Столица мира. Место проживания Мировой Знати, «Потомков Богов», стоящих над законом. Богатый глянец, за которым, как за дорогой ширмой, даже не скрывались развлечения много отвратнее кровавых гладиаторских сражений. В изысканных притонах практиковали действительно страшные вещи. Изнасилования детей до смерти, пытки на заказ, подчёркнуто гурманское людоедство. Трупы «работников» и «работниц» часто были настолько обезображены, что их даже сжигали самостоятельно. Сжигали такие рабы, как Тайгер, знавшие, что могут оказаться следующими. Воспоминание о фразе «— Вот интересно, если его убить и зажарить, то какой будет вкус? Рыбы или мяса?» до сих пор заставляла рыбочеловека яростно скрипеть зубами. Зачесалась «Лапа взлетающего Дракона», клеймо на груди, поверх которого лещ после побега выжег свой собственный символ, который вся эта мразь запомнила до конца своей жалкой жизни.

Мариджоа. Город, который он сжёг дотла. Этот город боялся Тайгера, ибо он видел его истинное лицо. Улицы — продолжение сточных канав, а канавы заполнены кровью. И когда стоки были окончательно забиты, а вся это мразь начала тонуть в огне... Когда скопившиеся грязь похоти и убийств вспенилась им до пояса, все шлюхи и политиканы посмотрели вверх и возопили: "Пощади нас!". А лещ ответил: "НЕТ".

Всю дорогу с губ Тайгера не сходила кривая ухмылка. А учитывая, что то, что рыбочеловек считал за обычную улыбку было для окружающих запредельно-жуткой гримасой… неудивительно, что проблем по пути не было.

* * *

До этого дня Фрэнк был уверен, что существует два способа проснуться. Из сна можно либо спокойно выплывать, либо панически выныривать. Пример первого — это утро выходного, когда ярко светит солнышко, и его лучи нежно щекочут за ухом. Вариант номер два встречался в его жизни гораздо чаще. Это когда встаешь по команде и мчишься на тренировку/миссию/что-то там ещё. Но оказывается, существовал и третий способ. В этот раз его буквально вытряхнуло из сна, как будто щёлкнув переключателем, а раскручивающаяся в груди пружина в мгновение ока вымела остатки сонливости. Страха не было, только понимание, что на него открыли охоту. Смотрят, как на мясо, выбирая самый сочный кусок.

Пару секунд мужчина судорожно хватал ртом воздух, пытаясь сориентироваться. Затем к нему разом вернулись последние воспоминания. Снова смерть прошла рядом, буквально приласкав на прощание. Его команде повезло куда меньше. И ведь на ровном месте нарвались… Лейтенанту запаса не впервой терять соратников по оружию, но с подобными противниками лоб в лоб сражались обычно приданные на усиление паралюди. Но тогда он был ещё на службе, а в карантинной зоне свободных масок нет. Опыта и вооружения оказалось недостаточно. Нда, паршивый из него получился командир, возомнил себя самым шустрым пескарём в этом пруду, а ведь знал, какие щуки здесь водятся. Кстати, о рыбах…

В просторную светлую комнату, явно какой-то номер (гостиница? санаторий?), боком протиснулся через слишком маленькую для него дверь тот, кому Фрэнк обязан жизнью. Массивная розовокожая фигура за три метра, но без обычной сутулости высоких людей. Может быть потому, что шеи нет? Очень странная, нечеловеческая голова (плавники и… это что, жаберные щели?) растущая прямо из плеч. Широких, массивных, как валуны... Его можно было бы принять за очередного иномирового монстра, если бы не обстоятельства, ибо последние обычно крайне агрессивны и уж точно не понимают по-человечески. Как Фрэнк узнал последний факт? Так он, проведя ассоциацию, не подумав ляпнул:

— Неужели и вправду Ктулху фхтагн?

— ЧЁ??? — у дела 53 отвалилась челюсть, открыв частокол треугольных зубов, точно не подходящих для жевания. — О, понятно, ты всё-таки двинулся по фазе. Вот, холера…

— Эээ, нет, нет, — замотал головой лейтенант запаса. — Прошу прошения, это я от неожиданности.

— Ну, раз от неожиданности… — протянул собеседник недоверчиво. — Ты помнишь, что случилось?

— Да, — помрачнел Фрэнк. — Приношу искреннюю благодарность за спасение. Если бы не ты, мои кости уже обгладывала бы эта склизкая мерзость.

— Не стоит благодарить за то, что на моём месте сделал бы любой нормальный человек, — покачал головой здоровяк, и Смит только сейчас заметил, что тот говорит с акцентом, путая «р» и «л». Иностранец? Или это просто от необычного строения челюстей? — Жаль, что я не успел спасти весь твой отряд.

— Мы выбрали опасную работу, в которой смерть — подруга, напарница и любовница. Каждый из нас знал о рисках и согласился с ними, — Фрэнк говорил это больше для себя, хотя и знал, что душевная боль пройдёт не так скоро.

— На удивление здравый подход, — хмыкнул рыбочеловек.

— Все солдаты думают так же, — ответил Смит и протянул руку. — Фрэнк Смит. Я твой должник.

Розовокожий рыбочеловек ответил на рукопожатие со словами:

— Приятно познакомиться, но прозвища у меня ещё нет. — Ну да, этикет масок, он такой.

— Может, «Мегалодон»? — предложил Фрэнк

— Хмм… — задумался собеседник. — Сойдёт. Вот только тебе оно тоже понадобится.

— А? — Проследив взгляд Мегалодона, человек обратил внимание на абсолютно здоровую кожу, без малейших следов ожогов. — О!

— Очень глубокомысленно, — бесстрастно сказал рыбочеловек. — Думаю, тебе подойдёт что-то вроде «Регенератора». Добро пожаловать в клуб.

Новоиспечённый парачеловек с силой ударил предплечьем по краю кровати, ощутив, как острый край разрывает кожу. Когда он поднял руку, то смог увидеть уродливую кровоточащую ссадину, а затем рана затянулась, методично закрыв разрыв. Затем последовал ушиб, тёмные точки исчезли за пару мгновений, пока не осталась лишь чистый розовый кожный покров.

Мегалодон хладнокровно наблюдал за опытом, явно что-то прикидывая. Пока Фрэнк переваривал свой новый статус, его собеседник мягко, но властно спросил:

— Скажи-ка мне вот что, Фрэнк…

Ещё один шаг по дороге домой был сделан.

 

…некоторое время спустя, в западном анклаве…

 

— Поддерживаю.

— Олл-ин.

— Ну что, господа, посмотрим, на чьей стороне сегодня Фортуна.

Четыре игрока, разложившие карты на столе в салуне Одноногого, переглянулись. Абсолютно спокойным выглядел один хозяин, державший банк четвертую партию подряд. На него косились молча: несмотря на наличие аж шести конечностей, выигрывал тот честно. Да и манипулировать вероятностями не умел. Значит, бить по наглой рыжей морде пока что не за что, ибо сказано, что если не пойман — не вор.

Хотя маски уже успели пожалеть о своем решении попытаться выиграть в карты у дела 53, известного особыми отношениями с леди Удачей. Он держал в Западном анклаве салун, по совместительству посредническое бюро, гарантируя честность сделок своей репутацией. Неоднократно подтверждённой и достаточно внушительной. У торговца доверием много длинных рук, а карантинная зона не слишком велика. Здесь всегда были предложения и обсуждения, работа и слухи. Деньги плавно перекочевывали в загребущие лапы Одноногого, и конца сему процессу не было видно. Если так пойдет дальше, людей обдерут до исподнего.

— Открываемся. Две пары.

— Стрит.

— Флэш, — довольно заулыбался третий парачеловек, открывая крестовую комбинацию.

Кажется, у него появился шанс. Реальный шанс.

— Тоже флэш, — огорченно заметил Одноногий. — Ниже рангом.

Маски зашевелились. Наконец-то банк ушел из рук шерстистого нелюдя. Сдающим стал счастливчик из Труппы, любитель столь нетипичных для злодеев белых костюмов.

— Слышал, ваша последняя добыча ушла по тройной цене. — Холодильник тасовал колоду перед следующей партией.

— Редкий товар, — пожал плечами Регенератор. — Да здравствует аукцион.

— Если ты можешь помешать всяким уродам просто отобрать товар, — мрачно пробурчала Хрусталь.

Ушедшей из-под крыла Масти злодейке несладко приходилось в одиночку. В первую очередь по причине отсутствия за спиной серьезной организации, этой самой одиночке пришлось потуже затянуть пояс.

— Это да, — подтвердил Безымянный, зализывающий раны после не самой удачной вылазки на территорию Протектората. — Одни Сокрытые чего стоит.

— Пики не забудь, — вставил Холодильник, — и полудурков-зеленошкурых, и психов-Воздаятелей.

— Тихо ты, — шикнула Хрусталь, непроизвольно оглядываясь. — Услышат. Кто в игре?

— Все в игре. Не услышат: нет здесь никого.

— А чем плохи Сокрытые? — наивно поинтересовался Регенератор. — Я слышал, что территорию свою они держат в кулаке, порядок очень уважают.

Маски заржали, усмехнулась даже осторожная Хрусталь:

— «Порядок»? Ну ты сказал!

В следующую пару минут на опешившего наёмника вывалили лавину информации с краткими описаниями крупнейших городских банд, расположения их штаб-квартир, характеристиками старейших масок, присущих методов работы. Собеседники приводили примеры из собственного опыта, делились слухами и сплетнями, жаловались и обсуждали услышанное. Поминали новоиспечённых вожаков, живущих в окрестностях и навещающих временами город, ругали цены, хвалились планами на будущее…

Партию Регенератор проиграл. И следующую проиграл, и ещё одну. Но в целом за всю игру он остался в выигрыше. Мог бы выиграть всё, но не стал. Наёмник справедливо считал сегодняшний день удачным и не хотел портить жизнь тем, кто ему эту удачу принёс.

Позднее они с боссом, которому он передаст содержание разговора, составят из разрозненных кусков информации полную картину реальной власти в городе, вычленят основные интересы каждой группировки масок. Узнают, с кем можно иметь дело, с кем — нет. Постараются установить хорошие отношения со всеми, оставаясь в стороне от схватки. Выяснят состояние рынка, пробьют списки популярных товаров, наладят торговые связи с соседями и конкурентами…

Капитан будет доволен.

---

1) Машина Времени "Разговор в поезде".

Вернуться к тексту

Мужик бы очень высок, на целую голову выше Тайгера, что было близко к трём с половиной метрам и намного, намного выше аборигенов. С непропорциональной фигурой — огромный волосатый торс, расширяющийся книзу, и брюхо, подобно ледоколу сильно выпирающее вперёд. Очень толстая и короткая мускулистая шея. Тонкие, по сравнению с телом, волосатые конечности и очень широкие плечи. На лице выделялись белые глаза с маленькими зрачками, практически не имеющие радужки, и мясистый, крючковатый нос. Чёрные густые брови и очень широкая щербатая улыбка шакала, скурившего полкило травы. У него были длинные, вьющиеся чёрные волосы и небольшая чёрная борода. Внешность человека вызывала в мозгу странный зуд, как будто Тайгер с ним уже встречался. Судя по лицу мужика, тот тоже что-то вспоминал. Затем оскалился ещё шире и выдал:

— Ты же умер!! — Рыбочеловек едва смог удержать своё удивление, ведь этот возглас прозвучал не на местном попугайском наречии, а на привычном языке первомира. С другой стороны, становится понятно, откуда взялся этот фактурный здоровяк.

— И это единственное, что тебя удивляет, человек? — ехидно спросил лещ. Эх, как же приятно снова слышать звуки родной речи в подобных обстоятельствах. — Раз уж ты меня признал, мог бы и сам представиться.

— Зе-ха-ха-ха! Воистину, у Судьбы ныне игривое настроение. — Мужик карикатурно склонил голову, блеснув хитрым глазом и золотым зубом. — Когда-то очень давно, ты посещал корабль Отца.

Точно! Один из «сыновей» Белоуса. Пират из команды сильнейшего человека в мире. Правда, тогда он был куда моложе. Пожиратель пирогов.… Как же его…

— Тич? — слегка неуверенно спросил рыбочеловек.

— Маршалл Д. Тич, к твоим услугам, Фишер Тайгер. — Глаза собеседника выглядели совершенно неуместно с учётом ситуации — были живыми и насмешливыми. Казалось, что сейчас пират веселится от души, хотя Тайгер и не видел повода для веселья. — Несмотря на то, что уж кого-кого, а легендарного мертвеца я здесь встретить не ожидал, искренне рад.

— Легендарного мертвеца? — Фраза резанула слух леща, как бритва. — Сколько прошло времени?

— Почти два десятка лет. Многое изменилось со дня твоей смерти, — хриплый голос здоровяка источал театральность. — Что-то закончилось, что-то началось. Разве что природа разумных осталась та же.

Тайгер крепко сжал зубы, переваривая новость. Лгать у человека смысла нет, но… Два десятка лет, сожри его Великий Древний! С другой стороны, сейчас эта информация имеет разве что общеобразовательное значение и толком ни на что не влияет. Что куда важнее в текущей обстановке…

— Я не буду спрашивать, как ты очутился в этом мире. Это не моё дело, да и не имеет никакого значения. Куда важнее — хочешь ли ты обратно? — О да, правильный вопрос. О силе Тича говорит его необычный «голос» и поверженные им твари, те самые, благодаря которым Тайгер сумел в этот раз перехватить сильнейшее создание в карантинной зоне до того, как тот опять скрылся. Такой союзник будет очень кстати.

— А ты не привык ходить вокруг да около. — Человек так и не перестал улыбаться. — Принципиальных возражений нет, но вопрос иерархии открыт к обсуждению.

Умные деловые разумные всегда найдут, о чем можно поговорить, если они действительно умные деловые разумные, конечно. Два пирата, два капитана: свято уверенный в правоте своего дела идеалист и разумный эгоист — имели общую цель. Один был умён и бескомпромиссен. Другой был слегка безумен и склонен к позёрству. Оба прошли непростой жизненный путь, оба были круты и жестоки. Притирка этих двух обещала быть довольно… экспрессивной.

— Ты… — от наглости этих слов у Тайгера запершило в горле. — Ты ещё смеешь выставлять условия, человек?

— Я сильнее, — улыбка Чёрной Бороды стала неприкрыто глумливой

— И при этом я нужен тебе сильнее, чем ты мне, — рыбочелвек откровенно скалился, демонстрируя зубастую пасть, — или ты уже разобрался в местном языке?

— Вот и будь, эээ… языковедом, — последовал ехидный ответ, — под моим началом. Я даже выделю тебе дополнительную долю.

— Сильные слова, провокатор, но я не собираюсь тебе подчиняться. — Тайгеру было всё понятно. П-пираты, что сказать… Ну что же, право силы — это святое.

— О, да, — в глазах Чёрной Бороды зажглось предвкушение. — Я назову тебя своим союзником не раньше, чем ты докажешь своё право делать мне такое предложение.

Вместе пришельцы из безумного мира были сами по себе фактором, способным заставить считаться с собой целый мир… если конечно, не поубивают друг друга в процессе утверждения своей альфа-самцовости.

— Какое совпадение, — хмыкнул лещ, конденсируя воду из атмосферы на перепонках пальцев. На пару первых ударов хватит, а там… зря, ой зря Тич затевает драку с рыбочеловеком в десятке метров от немаленького озера. — Слабые союзники мне тоже не нужны!

Первый удар нанёс рыбочеловек. Атака эта была простая и отлично отработанная — целый рой «акульих стрел» сорвался с перепонок при резком взмахе руками, сходу набрав скорость в полтора маха. В исполнении Тайгера эта техника по разрушительности приближалась к очереди из зенитки, ибо набранная кинетическая энергия дробила в пыль скалы и хирургически прошивала корпуса линкоров Морского Дозора. А опыт позволил использовать эту технику на голом контроле, не забивая её на жесты и вербальную составляющую, что давало преимущество в скорости и эффекте неожиданности. Дёшево и сердито.

Траектории выстрелов перекрывали одновременно несколько жизненно важных точек. Печень, лёгкие, позвоночник, подключичная вена, сонная артерия, мозг, почки, сердце… А ещё полностью блокировали пути отступления. Ну и что ты выберешь, человек — принять атаку на себя, положившись на защиту и рискуя жизнью, или попробуешь увернуться, поставив под угрозу конечности и возможность манёвра?

Тич одним плавным движением, начавшимся ещё до атаки Тайгера, перекинул полу плаща навстречу водным стрелам. Одновременно взывая к своей силе. Несмотря на сумасбродство, боевого опыта ему было не занимать и он, видевший, как сражается Рыцарь Моря, успел выставить защиту. Плащ обернулся саваном, в котором бесследно канула летящая в него смерть. Сила Тьмы, воплощавшая в себе концепцию «поглощения», не подвела своего владельца.

В окутавшей Чёрную Бороду непроницаемой пелене чувствовалась структура, накладывающиеся друг на друга слои, как будто тени отбрасывали тени. Темнота пульсировала нечеловеческой силой, цунами глубины и боли. Тайгер будто видел пустоты между молекулами воздуха, словно сами атомы обратились в прозрачный туман, и лещ впервые узрел истинный облик действительности на расстоянии вытянутой руки от себя.

Вот только он изначально не планировал эту атаку как смертельную. Её целью была разведка способностей человека. Многоопытный лещ мгновенно, на основании всего одной атаки проанализировал силу противника. Дьявольский Фрукт типа «Логия», превращающий пользователя в наделённую собственной волей аватару самой стихии.

Также можно отметить, что тип «Логия» не зря называли самым универсальным фруктом для боя. Можно даже сказать, что опытный фруктовик этого типа не видел разницы — на каком расстоянии сражаться, с кем и как. В ближнем бою само тело фруктовика-логии было оружием, к которому было просто опасно прикасаться. На средней дистанции вообще была самая жуть. Мощные массированные атаки по площади, волны и настоящие смерчи позволяли сметать целые армии. В дальнем бою можно было использовать очень сконцентрированные точечные удары. И всю эту «радость» фруктовик способен был комбинировать в произвольном порядке, лишь бы воображения хватило.

Неприятный противник. Надо выиграть немного времени и пространств для манёвра. Тайгер ударил кулаком по воздуху, отправляя в сторону Тича ударную волну, уклоняясь от посланных тем нескольких десятков жгутов непроницаемого мрака. Пока последний справлялся с гемодинамическим ударом, лещ шустро преодолел то небольшое расстояние, отделявшее его от озера. А как ты поступишь с атакой помасштабнее, Тич?

— «Морской Змей!» — выдохнул рыбочеловек название техники и озеро исторгнуло из себя ревущую колонну воды… толщиной с поезд… и обрушило на человека свой немалый вес, помноженный на впечатляющую скорость, превращая несколько сотен метров берега в смертельную зону.

— Решил повысить ставки? — Черная Борода окуклился тьмой, отражая атаку по площади и теперь, когда вода схлынула, довольно скалился, отражая собственную улыбку Тайгера.

— А ты необычная логия, верно? — парировал лещ, определившийся с тактикой боя. — Вместо того, чтобы пропустить мою атаку сквозь себя, ты поглощаешь её. А ещё, твоя тьма закрывает тебе же обзор и поэтому ты не способен на прицельные атаки, не открывая возможность для контратаки. Такая могущественная и такая неудобная сила…

— Зе-ха-ха-ха-ха!!! А ты воистину жуткий противник! Понял всё за несколько ударов. — Тич был по-настоящему воодушевлён. — Но этого мало! Покажи мне всё, на что способен, Фишер Тайгер!! «Чёрная Дыра!»

Чёрная Борода ответил собственной атакой по площади. Тьма неостановимым потоком хлынула от его фигуры во все стороны, стелясь по земле, поглощая и засасывая всё на своём пути, блокируя возможность подобраться к своему хозяину на близкую или хотя бы на среднюю дистанцию. В это время лещ, вычисливший задержку времени, с которой саван поглощает атаки, окутался собственной водяной пеленой, отправил в противника несколько водяных копий, эквивалентных по мощи фугасным снарядам, вынудив того при их отражении создать себе несколько слепых зон. А затем…

— «Снаряд из леща!» — …буквально выстрелил собой из озера, благо с его телом такие перегрузки для него не опасны.

Тич понял, что атака последует со стороны одного из слепых пятен, но не знал, из какого точно. Поэтому он разом…

— «Освобождение!» — …выкинул на всех возможных направлениях удара горы из поглощённых им ранее обломков в попытке сбить рыбочеловека на землю, прямо в «Чёрную Дыру» или хотя бы замедлить.

Тайгер использовал кубические метры прихваченной с собой в полёт воды, чтобы расчистить себе путь и, наконец, прорвался на расстояние удара. У Чёрной Бороды не хватит времени на формирование техники, ибо Тьма сама по себе не слишком быстра, но и сам лещ в полёте не сможет увернуться. Не то чтобы ему надо было уклоняться.

За те доли секунды, что остались до удара, рыбочеловек успел оценить реакцию своего противника. Ни капли страха или замешательства. Может, Тич и безумен, но точно не невменяем. И крайне профессионален. На голых инстинктах он сделал единственное, что было способно сработать:

— «Чёрный Водоворот!» — выдохнул он, и Тайгера резко дёрнуло в сторону занесённого кулака. В смысле ещё быстрее, чем раньше.

Они нанесли удары одновременно. Оба целили в корпус.

Тич вложил весь вес своей немаленькой туши и силу мышц, способных гордо нести её, помноженные на скорость движения Тайгера, в одной точке. Если бы такой удар получил обычный человек — его бы расплескало даже не в кашу, а в кровавые брызги. Если бы так ударили Меганоба в силовой броне — кинетическая энергия удара превратила бы его внутренности в кровавое месиво. Но атака досталась рыбочеловеку, чья подводная раса не смогла бы выжить без присущей каждому её члену способности к инстинктивно-волевому контролю жидкости в теле и создаваемой ею давлением. Более того — мастеру рыбокарате, контролирующему чуть ли не каждую клетку массивного тела, да ещё и знающем толк в Воле. Так что удар получился не однозначно-смертельным, а всего лишь сокрушительным. С другой стороны, …

— «Удар, разбивающий девять тысяч плит!» — удар Тайгера не просто отправил Тича в полёт, а почти уничтожил его внутренние органы… изнутри.

Открыв глаза, Тайгер обнаружил, что лежит мордой вниз, и с трудом почувствовал что-то ниже основания шеи. С тихими матами поднявшись на ноги, он осмотрелся. Да-а, хорошо подрались. От души, так сказать. То-то местные удивятся, обнаружив изменившийся рельеф. Как будто раньше в этом городе руин было мало. Тут как будто Вызов Пяти прошёлся.

— Живой? — хриплый голос его недавнего противника прозвучал откуда-то слева.

— Ты тоже, как я погляжу, — хмыкнул Тайгер, рассматривая человека, проделавшего в зданиях просеку собственным телом. — Ты больной на всю голову, ты в курсе?

— А, по-моему, у нас ничья. — Улыбка Тича начинала раздражать. — Или ты готов продолжить?

Тайгер поморщился. Местные изрядно переполошились и на незаметный отход осталось не так уж и много времени.

— Да ты на ногах не стоишь.

— Так давай я тебя кое с кем познакомлю. — Чёрная Борода кивнул в сторону, и лещ поперхнулся, бросив туда взгляд.

— Это ещё, во имя Первого из Великих Древних, эээ… кто? — последнее слово прозвучало несколько неуверенно.

— Это, мой дорогой союзник, называется страховка, — самодовольно заявил Тич

Тайгер подошёл к потрёпанному человеку и протянул ему руку. Тот уцепился за неё и с некоторым трудом взгромоздил себя на ноги.

— Ну что, партнёр, пришло время последовать самой благородной из пиратских традиций. — Нет, эта жизнерадостность просто возмутительна.

— О да, благородно сделаем ноги.

— Хм, — бросил косой взгляд на рыбочеловека Чёрная Борода, — ты действительно смекаешь.

«Что-то мне подсказывает, что я об этом пожалею» подумал Тайгер, отступая с места боя вместе со своим новоявленным союзником.

* * *

Вопреки определению, Технари относились к науке примерно так же, как хурма к баклажанам — вроде внешнее сходство есть, но на вкус… Что из себя представляет наука? Выдвижение гипотезы, экспериментальное подтверждение или опровержение, построение на полученной базе рабочей теории, масштабирование технологического процесса и только потом получение конечного продукта. Всё это занимает даже не годы — десятилетия! Труд множества профессионалов, уникальное оборудование и очень много денег.

С Технарями всё одновременно проще и сложнее — это скорее искусство, потому что результат зависит не от того, что и как делается, а от того, кто делает. Сначала идеи сами всплывают у них в голове, а затем следует так называемый «технарский транс», в процессе которого его руки самотелекинезом собирают детали с микронной точностью, производят точную дозировку, в трансе маска определяет молекулярную структуру материалов, моделирует их взаимодействие и взаимодействие с инструментами вплоть до квантового уровня. Простым насыпанием порошков и прижиганием паяльником достигается эффект более точный чем фотолитография в чистых зонах современных электронных производств, и так далее, и тому подобное… НО. Технарь знает что он делает, и при этом понятия не имеет как. Ни о каком масштабировании и потоковом производстве не может быть и речи, когда сам «изобретатель» имеет более чем смутное понятие о принципах технологической цепочки.

Реверс-инжиниринг — процесс, которым занимаются обычно Технари смежных специальностей, когда их сила при появлении в поле зрения подходящих изделий начинает генерировать идеи, чертежи, подталкивать к работе, к действию или разговору, сводящемуся обычно к новой продукции. Именно в этом Дракон лучшая.

Вот только если в итоговом творении нет ничего сверхъестественного, а вся проблема в расшифровке способа изготовления, есть и иной выход. Это значит, что все изменения, внесённые в материал, можно замерить, зафиксировать, расшифровать тем или иным способом. То есть понять, какие условия нужны, чтобы получить такой же эффект без всякого «продвинутого научного мышления». Скрестить технарство и науку.

Такой подход требует денег, оборудования и множества специалистов в самых разных областях, и следует учитывать, что на нынешнем технологическом уровне далеко не со всеми Технарями можно произвести такой трюк, но результаты делают словно стоячих как «чистых» прикладников от науки (в соотношении затраченные усилия-полученный результат), так и подавляющее число Технарей (в массовости).

Это вотчина «Future Technologis». Это владения Любопытства. Главный источник дохода Легиона, и рычаг, которым тот хотел перевернуть мир.

— Действительно, необычные результаты, — задумчиво покачала головой проекция, созданная, чтобы думать, чьи скорость мышления, запоминания и объём памяти находились на верхней границе потенциального максимума человеческого мозга, — надо думать, что данные неоднократно перепроверены?

— Именно так, — кивнула женщина на экране. — Я поэтому и связалась с тобой.

— На первый, и даже на двадцать первый взгляд получается какой-то бред, — хмыкнул Любопытство. — Если бы я не видел работу оружия иномирян «своими» глазами, то сказал бы, что эта груда металлолома работать не способна в принципе.

— Но мы были в Мэдисоне, а спорить с реальностью не очень удачная затея, — Дракон мрачно улыбнулась. — Единственная правдоподобная версия в том, что мы не учитываем какой-то ключевой фактор…

— Ключевой, ключевой… — бормотала учёная проекция. — Мозговой штурм?

— Недостаток исходных данных?

— Записи. Неповреждённые образцы, ныне непонятно почему не рабочие. Дальше.

— Мистика?

— Неконструктивно. Моделирование?

— Глухо. Ни один образец, даже исходно целый, в наших руках не заработал.

— Стоп. «Наших руках». Следы искусственного выведения. Генетическая блокировка по виду?

— Не обнаружено. Но что-то в этом есть… — Женщина на экране потёрла виски. — Но даже если техника каким-то образом замкнута на зеленошкурых, это не объясняет того, как эта груда хлама вообще работает.

— Значит, нам нужны живые зеленокожие.

— …Твёрдый Свет будет не в восторге от такой просьбы…

…точное место неизвестно…

«Склад нёс на себе следы жаркого боя — проломленные стены, разгромленные внутренности, взлохмаченный пол и слабое зарево начинающегося пожара. Победители, коими были одна всемирно известная маска и одна почти никому неизвестная, заканчивали паковать побеждённых. Побеждённого. Давшего свой последний бой в попытке не подпустить противников к технарскому саркофагу обеспечения жизнедеятельности.

Потерпевший поражение знал, что ему грозит Клетка и бросал обвинения с отчаяньем обречённого:

— Ты. Ты не лучше, чем те, кем ты командуешь. Такие идеальные. Такие праведные. Как смеют они сидеть в своих уютных бизнес-залах и судить нас? Как смеете вы? — плечи спелёнатой маски тряслись от гнева. — Вы думаете, что вы такие хреново безупречные, пока ваши владения утекают в вас сквозь пальцы! Сколько жизней забрала ваша система? Сколько незаслуживающей существования мрази опять разгуливает по улицам? Я стал злодеем, поскольку вы полумера! И по этой причине мои действия были окрашены в чёрный, и на меня была объявлена загонная охота! И за что? Потому что я нарушил правила?! Я не единственный! Множество паралюдей становятся злодеями каждый день, и вы ни черта не можете с этим сделать, поскольку так влюблены в свои хреновы законы! Идите на**й и правила свои с собой захватите!

— А если я скажу, что правила придуманы не просто так? Что мы преследуем цель, чьё достижение оправдывает всё уже сделанное во имя её и всё, что свершится в будущем? — склонилась к поверженному стильная шляпа. — Причём докажу это, используя неопровержимые даже для вас аргументы?

— И чего ради? Мне теперь одна дорога, если только ты не решила сделать мне предложение, от которого невозможно отказаться… — побеждённый нагло ухмыльнулся.

— Зачем же так грубо? Мы нуждаемся не в пешках, которых у нас и так достаточно, а в союзниках, что разделяют наши цели и мораль. Поэтому, с расчётом на плодотворное сотрудничество, почему бы нам не сдобрить наше общение щепоткой доверия… Дверь мне.

...

— Что за…?

— Здесь вы сможете использовать свой козырь без страха превратить весь город в злобную кучу ненавидящих друг друга зверей и даже, вполне возможно, покончить со мной. С другой стороны, ваше истинное тело осталось на той стороне, и вы сами понимаете сколько оно проживёт в случае, если я недооценила вашу разумность.

— Ненавижу Умников, вас даже не обманешь в случае чего. Но ты смогла меня впечатлить. Внимаю тебе как вестнику Божию…»

Легион открыл глаза. Сон… Воспоминания о прошлом… Да уж, его вербовка прошла довольно экспрессивно. С другой стороны, снов он не видел уже много лет. Да и обстановка отличается от привычной.

— А ты быстро учишься. Вложить один сон в другой… Месье знает толк в извращениях, — с сарказмом сказал герой.

— Как ты понял? — голос заставил Стивена поморщиться. Новой встречи с его обладательницей он совсем не жаждал.

— Может хватит лабиринта иллюзий? — проигнорировал он вопрос. — Все эти голоса, видения и трюки… Ты не забыл, что мы в одной лодке? Причём подводной. Взломаешь мне мозг резко — шеф заметит и устроит БУМ. Взломаешь медленно и аккуратно — я сам подам сигнал тревоги. Тебя сделали.

— Какая убогая точка зрения. — Обелиск похоже, заметил, что этот голос неприятен Стивену и поэтому продолжал его использовать. — Видишь ли, зародыш, твой взгляд слишком узок. Каждое действие примитивов раньше или позже, так или иначе, но пойдёт на пользу мне. И то, что происходит на этой базе сейчас — тому доказательство. Я вам нужен. То, что вы смогли меня ограничить — весьма впечатляет, но это ничего не изменит. Ты сам это знаешь. Используя мою силу, вы сами приведёте меня домой и никакие меры предосторожности вам не помогут.

— Ты слишком высокого о себе мнения. Даже сейчас машины изучают снаружи то, что происходит с твоим единственным каналом в реальный мир — мой мозг. По мере строительства твоего ретранслятора мы узнаем ещё больше. Мы тебя выпотрошим и используем, как пожелаем.

— И ничего, что условием моего окончательного поражения станет твоя смерть? — голос симулировал любопытствующие интонации.

— Ответ «Во имя Общего Блага» тебя устроит? — тишина в ответ… — Сгинь.

Сон-во-сне оборвался. Проекция Здравомыслия тряхнула головой и направилась было на выход. У него было много работы. Как вдруг остановился и руганулся. На несколько секунд на стене игра света и тени сложилась во фразу «Обожаю работать с идеалистами».

 

— Модель, значит, — протянула женщина в инвалидном кресле, — и насколько точная?

— Скажем так, до продемонстрированных Обелиском показателей нам ещё работы как до Пекина. Пешком, — ответил Здравомыслие. — Обратите внимание на вот эти данные. Сами по себе компоненты влияния артефакта не могут физически повлиять на сознание. Слабая бесконтактная электромагнитная стимуляция. Такие же слабые инфразвуковые воздействия. Причём не только на неокортекс, но и на более древние отделы головного мозга. Топографическое распределение. Учёт резонирующих геометрических перекрещений полей вот в этих точках. Возникает ощущение, что часть изменений появляется ниоткуда, а значит мы просто не можем детектировать часть воздействий из-за их непонятной природы. Абсолютно загадочна система обратной связи.

— И всё же, для такого срока работы результат более чем впечатляющий, — сказала женщина, просматривая результаты изучения того способа, которым Чёрный Обелиск влез в голову Стивену Лидсу. — Несомненно, когда ретранслятор будет достроен, прогресс ускорится.

— Надеюсь, вы не забыли мои аргументы? Нам нужна реплика Обелиска не для того, чтобы получить содержащиеся в нём знания. Всё, что нам нужно — создать на основе его способностей свой собственный способ потрошить мозги. — Проекцию словно не беспокоило, что самым первым выпотрошенным мозгом оказался его собственный.

— Вы всё ещё глава этого проекта и мы склонны доверять вашей оценке, мистер Лидс, — холодно ответила женщина в инвалидном кресле. — Дайте нам не «чёрный ящик», но полностью открытую систему прямого воздействия на разум и сможете распылить Обелиск на атомы.

— Вы получите её, — беззаботно откликнулся Здравомыслие, — раньше или позже, так или иначе.

 

…тем временем в Мэдисоне, в штабе Сокрытых…

 

— Готово, — удовлетворённо объявил Ядовар.

Эмпат придирчиво осмотрел субъект приложения усилий партнёра. Мышцы пристёгнутого к креслу мужчины расслаблены, взгляд полностью расфокусирован и лишён признаков осознанности, зрачки сужены, но он оставался в сознании. Злодей знал, что сейчас для него все вокруг — лучшие друзья, которым он очень хочет рассказать всё, о чём бы они ни спросили. Как с выпивкой, только язык не заплетается. Избирательное затормаживание участков коры больших полушарий головного мозга со взломом психоблокады. Ай да Ядовар, ай да пёсий сын. Его сыворотка правды дала скополамину сто очков форы и при этом сделала, как стоячего. С другой стороны — пациент не парачеловек, с теми возни куда больше.

Штатный психолог СКП, собаку съевший на купировании последствий событий-триггеров, официально пропавший без вести во время нападения на город, сейчас был не более, чем биороботом. Теперь самое сложное, ибо каждый вопрос понесёт клиента по ассоциациям куда только можно. Это будет очень долгий допрос…

— …ределённо не зря столько заплатили за это тело, — рассказывал Эмпат несколько часов спустя. — Если сложить всю полученную информацию по интересующей нас теме, получится следующая картина. Четыре года назад, во вполне благополучный квартал был вызван наряд полиции. Соседи жаловались на вопли, будто семья по-соседству у себя скотобойню устроила. Прибывшая группа полицейских не дождалась ответа на звонок и собирались было ломать дверь, когда им открыла десятилетняя девочка, с отсутствующей растительностью на голове, в изорванном платье. Руки по локоть в крови, живот, лицо, всё было измазано кровью. Её быстро и аккуратно упаковали, зашли в дом, и там им открылась очень страшная картина. В самой большой комнате, на полу, лежало три трупа, два человеческих и один собачий. Пёс был обезглавлен, у трупов, которые оказались отчимом и сводным братом девочки, перерезано горло. Вердикт криминалистов... Разрез такого вида, можно нанести только самому себе. После этого девочка кровью начала разрисовывать стены. Красиво изображено, пусть и хтоничненько, если не брать в расчет, что эти картины нарисованы кровью родственников художницы. Дело передали СКП, и те выяснили довольно неприглядную картину. Триггер на фоне домашнего насилия.

— Насилия в смысле… — Жан Дюпре, известный как Анархист, сделал несколько недвусмысленных жестов.

— Ну да, — скривился Эмпат, без маски Джеймс Броди, — вот тебе и внешне благополучная семья. Так Анна Метью попала под надзор нашего болтливого друга. Дальше — ещё интереснее. Как выяснили уже следаки из СКП, картина была нарисована до того, как её приёмная семья себя убила. Кровь использовалась собачья, и брызги крови людей находятся поверх рисунка. То есть, получается семья пришла домой, посмотрела на стену, а потом они молча взяли и убили себя. Потом опергруппа, которая проводила задержание — двое застрелились, один выпрыгнул из восьмого этажа. И это в течение месяца после визита в дом Анны.

— А мачеха? — спросил Ядовар, он же Генри Скотт

— И вот тут мы подходим к тому, почему мы вообще начали тянуть за эту ниточку. — Джеймс поднял палец, акцентируя внимание партнёров на следующих словах. — Была ещё одна картина, в другой комнате. Изображающая вид с верхушки Эйфилевой башни. Угадайте, чьё тело было найдено у её подножья в указанный день?

— Ух, ты… — протянул Жан

— Маленькая девочка Анна не только наделяет псевдожизнью нарисованных чудищ, но и ходит через свои картины, — Броди кивнул Жану. — Движок, как и ты, но выше рангом.

— Ты предлагаешь вломиться в госпитальный анклав и похитить Стража с четырёхлетним стажем? — Лицо Скотта можно было положить в палату мер и весов как образцовое выражение сарказма. — Кем ты себя возомнил? Джеком Остряком?

— Не упоминай имя лидера Бойни№9 в тёмное время суток, — серьёзно попросил Джеймс. — Обстоятельства более благоприятны — сила Художницы нестабильна, она давит на Стража, из-за чего та не может не рисовать. Сами понимаете…

Злодеев перекосило. Некоторые ожившие картины четырнадцатилетней героини заставляли всерьёз усомнится в её душевном здоровье. Хотя Босх бы одобрил… если бы эти картины не попытались бы попробовать его на зуб.

— Так что до нападения Анна жила отдельно от остальных Стражей. И пусть, где она размещается сейчас, психолог не знает, выяснить это будет не так уж и сложно. Ну а сам рейд… если наймём подкрепление и сделаем всё, пока Твёрдый Свет сотоварищи до нас не доберутся, у нас появится реальный шанс убраться из карантинной зоны. Теперь детали…

* * *

Программа Стражей была создана в ответ на максимализм масок-подростков. Даже самый флегматичный асоциал не сможет не использовать свои силы, что уж говорить о горячей крови молодёжи. Вот правительство и давало подросткам то, что они хотят. «Слава! Приключения! Богатство! Вступайте в наши ряды!». Миниатюрные пластмассовые фигуры, линии одежды, публицистика, интервью, постеры... Конечно, не без пользы для себя.

 

Достанем плакаты и яркие краски,

Подправим портреты великих идей,

Свобода и Равенство!

Верность и Братство!

Прекрасные сказки для взрослых детей.⁽¹⁾

 

Стражи тренируются, участвуют в патрулях и слежении за ключевыми точками города, но их основная сфера деятельности — общественная. Бойскауты, играющие в героев. Ответственность и опытные психологи с педагогами, не дающие тем превратиться в «детей-солдат» или зазведиться. По крайней мере, таково было генеральное направление, но в каждом отделении Протектората своя специфика, связанная с местной злодейской обстановкой. Мэдисон был достаточно тихим городом, чему нимало способствовала сильная централизованная власть, и вклад в неё героев Протектората. Был тихим.

Если бы Художница только знала, какой разговор происходит всего в нескольких сотнях метров от её спальни, то её сон точно не был бы такой безмятежным…

…— А почему «Анархист»? — лукаво спросила Хрусталь, всерьёз рассчитывая на переход отношений с Сокрытыми с обычного найма на полноценное членство.

— О, это целая история, — засмеялся Ядовар. — На заре существования нашей банды мы как-то грабили банк для добычи начального капитала. И вот, пока я возился с хранилищем, этот кадр на нашёл ничего умнее, чем повыпендриваться. Смотри.

На протянутом злодеем планшете воспроизводилось видео неважного качества, на котором узнаваемая фигура Движка разглагольствовала, расхаживая между лежащих заложников:

— …отрите правде в глаза — зачем рисковать жизнью за деньги, что принадлежат не просто не вам — а системе, что вас использует! Я поддерживаю все революционные движения и вспышки. Ибо цель — есть ничто, движение же — всё. Необходимо сдвинуть с оснований глыбу мира. Вызвать хаос и замешательство! Анархия — мать порядка, чтоб её за ногу. Власть есть ересь, что должно поставить под сомнение. Да рухнет старый порядок, да сгорит он до основания. А под пеплом останется сияющий бриллиант, заря извечной побе...

— И так ещё минут пять, — ухмылялся Технарь, — видео попало в Сеть и этого позёра моментально поименовали. Неделю дулся. А, по-моему, «Тень» звучит банально.

— Заканчивай, — бросил упомянутый Анархист, выныривая из тени. — Наши на позиции, до точки три минуты.

Хрусталь протянула руки и, взяв Сокрытых за плечи, на мгновение сосредоточилась. В ту же секунду её сила модифицировала их сознания в абсолютно чистый и бесстрастный разум, не сравнимый ни с чем кроме математического совершенства кристалла, фактически временно превратив злодеев в Умников, при этом связанных друг с другом, как узлы кристаллической решётки. Масть умудрился продолбать удивительную маску, среднерангового Козыря, способного манипулировать способностями, а надежды злодейки на вступление в новую банду были небезосновательны. Если бы не временной лимит и необходимость её присутствия в ближнем радиусе, перспективы были бы просто ошеломительные. Но и так, в сочетании со стимуляторами от Ядовара, в рейд шли злодеи, в дополнение к оборудованию и способностям которых, слух их лучше волчьего, руки словно копья, взгляд их всё видит и замечает, а разум всё анализирует и обращает на достижение цели.

Первоначальный план заключался в обычном похищении, но герои с помощью источников света предусмотрительно лишили Сокрытых возможности шастать по их базам. Анархист не может ходить тенями там, где их нет. Именно поэтому возникла необходимость в рейде.

Рейде на здание в десятиминутной доступности от главной городской базы Протектората, набитом гостинцами и, на закуску, с сильнейшим геомантом внутри, присматривающим за юной героиней. На стороне нападавших же был эффект внезапности, стимуляторы Технаря-биохимика, просветление от Козыря и броня Коагуляции. Маска-мазохист обладал уникальной сверхбыстрой свёртываемостью крови, что позволяет создавать самую настоящую органическую броню — особыми кривыми ножами, смоченными в жидкости-антикоагулянте, он наносил на кожу фигурные порезы и распределял кровь так, чтобы получались наручи, кирасы, шлемы и другие элементы доспеха, выдерживающие очередь из пулемёта. В обмен на эксклюзивный антикоагулянт наёмник поделился материалом на доспехи всем участникам операции. Чего он вряд ли ожидал, так это того, что сила Хрустали заберёт у него способность наслаждаться болью.

Сражаться с противником в доме, когда тот в буквальном смысле на его стороне, на первый взгляд плохая идея. Гранит, преодолевший оторопь и забивший тревогу, начал перепланировку помещений и на чужаков обрушились потолки и надвинулись стены, грозя их раздавить. Вот только такие преобразования требовали сосредоточиться на одной точке, и злодеи сначала постоянными манёврами раздёргивали его внимание, а потом использовали подпорки. Движок сбивал любую попытку организовать линию обороны, забрасывая своих коллег на фланги и в тыл, неудержимо продвигаясь к цели, а Ядоваров растворитель удерживающей пены, способной сдержать даже тех масок, чьи параметры во много раз превосходят человеческие, свёл эффект от нелетальных снарядов на нет. От более серьёзных гостинцев нападавших защищала броня Коагуляции и постоянное маневрирование.

Последней линией обороны была картина в покоях Художницы, в которой та скрылась по приказу Гранита. Маленькое измерение, в котором её воля определила физические законы в тот момент, когда героиня её нарисовала. Голодный лес под мёртвыми небесами, жадно шевелящий охотничьими ветвями. Трое шагнули в картину, двое остались прикрывать отход

В обычном пространстве Художница могла распоряжаться ограниченным числом своих творений, но здесь, в созданном ею маленьком хищном мирке, этих ограничений для неё не существовало. Серое небо, из мира словно пропали все краски, звуки стали гулкими, будто они находились в пещере, почему-то шевелиться и что-либо делать совершенно не хотелось. К чужакам тянулись кривые ветви и клацали деревянные зубы плотоядных деревьев, что-то хрустело, свистело и щёлкало. Шесть лап покрытые крючками, а в центре тела, окруженное подвижными жгутиками и щетинками, находилась пасть занимавшая более половины метровой туши этого монстра. Шерстистые пятиметровые осьминоги. Ползучие костистые дельфины. Летучие на склизких парусинах змеи и клыкастые черви. Рогатые тюленеводоросли. Раздался рев, которому вторил оглушительный вой сотен глоток. Волна из монстров, что на монстрах сидят и монстрами погоняют. И почему-то ясно слышимое хихиканье. Если раньше в душевном здоровье Художницы были лишь сомнения, то теперь в безумии создательницы этого их не осталось.

Поднялись огнемёты. Горело всё, что концептуально могло гореть, а остальное плавилось под натиском удивительной смеси. Более того, всполохи запредельно горючего вещества принесли тени в сумеречный мир, ранее их лишённый. Открывая дорогу Анархисту.

За то время, что Движок искал маленькую героиню, поредевший и полузажаренный, но всё ещё голодный вал кошмарных тварей, захлестнул огнемётчиков и начал исступленно прогрызать слабые места брони. За мгновение до того, как зубастый червь ввинтился бы в открытую щель, Анархист попал в Художницу охотничьим дротиком с очень особым транквилизатором.

Картина схлопнулась, выплёвывая злодеев и плененную героиню в реальный мир. Не теряя ни секунды, повелитель теней утянул рейд и его добычу в свои владения. Прямо перед тем, как поток стабилизированных фотонных полей заточил бы их в несокрушимую тюрьму. С начала боя прошло чуть больше семи минут.

* * *

Знаете ли вы, что такое зомби? Нет, я не про масс-медийное клише о «живых мертвецах», а о их вполне реальных прототипах? О зомби авторства боккоров вуду. Колдунам удалось определить такую дозу тетродотоксина, сильнейшего яда, способного вызывать паралич, остановку дыхания и нарушения в работе нервной системы, получаемого вытяжкой из рыбы иглобрюха и гаитянской жабы, при которой человек, несмотря на видимые признаки смерти, всё же не умирает. Похороны в жарком климате на Гаити происходят уже в день смерти, так что вскоре после кончины колдун может выкопать «покойника». Когда действие яда ослабевает, «мертвец» «оживает», превращаясь в послушного раба, без речи, собственных мыслей и желаний, так как кроме нейрофизиологического, зомбирование носит и психологический характер. А чтобы постоянно поддерживать человека в этом состоянии, колдун дает ему дополнительные дозы яда. Конечно, случаются и проколы, и люди действительно умирают, но… в любом бизнесе случаются убытки.

То, что Ядовар сделал с четырнадцатилетней героиней, имело столько же общего с описанным процессом, сколько современный МИГ с творением братьев Райт. Не просто затормозить корковые отделы головного мозга, но сломать волю, прописать в сознании жертвы приказы и при этом оставить возможность пользоваться сверхспособностями. Сочетание медикаментозного воздействия, гипноза и психосоматики от Технаря, точно знающего, как именно работает человеческий мозг, позволили ему имитировать способности Властелинов, паралюдей, владеющих той или иной формой контроля, не являясь одним из них. Более того, имея в распоряжении мощности созданного Хрусталью квантового Умника, он сделал всё это быстро.

Недостаточно быстро. Количество людей, знающих о готовящимся рейде, можно было пересчитать по пальцам, а о его успешном завершении не знал почти никто. Сокрытые и их наймиты обоснованно рассчитывали свалить из карантина без риска вмешательства других банд злодеев и до прибытия геройской кавалерии. Они ошиблись. Нападение союза Труппы и Пик с поддержкой рядового состава банд последовало спустя менее, чем через десять минут после успешного возвращения рейда и минимум за пять минут до завершения прохода. Почти вечность по меркам боя. Выводы напрашивались очевидные, но смиряться с обстоятельствами злодеи, попавшие в ту же ситуацию, в которую они ранее поставили героев, не собирались. Ведь в отличие от последних, правилами себя Сокрытые не сковывали.

С запретом на Боевые Отравляющие Вещества всё интересно: с одной стороны, массовое применение в непосредственной боевой обстановке непредсказуемо (зависимость от погоды), неэффективность по сравнению с обычными снарядами (фугасные боеприпасы при прочих равных условиях куда смертоносные), трудность хранения и невозможность утилизации в полевых условиях; с другой стороны, будучи неэффективен для боя, они идеальны для террора, лучше только биологическое оружие, и имеют выраженный психологический аспект атаки, особенно на гражданских. Всё это и привело к запрету — бессмысленность применения на войне, эффективность как оружие террора и осуждение общественности. Сила Ядовара позволяла производить БОВы чуть ли не в промышленных масштабах, но с их применением Сокрытые до поры до времени были крайне осторожны — не хотелось больше необходимого трясти красной тряпкой перед быком. Поэтому некоторая недооценка ситуации со стороны атакующих вполне естественна. Но не менее трупоопасна.

Ядовар подорвал сразу целый комплект, дабы нападавшие не успели надеть противогазы. Сернистый иприт, попавший на лица и руки, разъел кожу и позволил метилфосфонафтариду, более известному как зарин, подействовать напрямую на дыхательную мускулатуру. Недостаточно защищённые бандиты умирали с собственной лёгочной тканью вокруг рта и на лицах. Это остановило рядовых и не дало воспользоваться преимуществом в огневой мощи, но вражеских масок всего лишь задержало. Кого защитили костюмы, как Комедианта и Холодильника, кого собственная нечеловеческая физиология, например, Ящер даже не чихнул. Вот только завеса была настолько плотной, что вкупе с работающими глушилками у нападавших возникли проблемы с логистикой.

Которых не было у обороняющихся. Неодарённый состав Сокрытых, благодаря особым веществам Ядовара, находился на пике формы, как олимпийский спортсмен перед стартом. Облопавшийся допинга к тому же. И всё это без тренировок, занятий и недостатков. Пока. Фактически, Технарь сотворил из людей форсированный двигатель, который ого-го, но только не очень долго. Потому как потом просто начнет разваливаться. Дальше — больше. Хрусталь прыгнула выше головы, включив многих из гарнизона базы в состав макро-Умника, обеспечивая логистику, фантастическую слаженность действий и крайне внушительную вычислительную мощь. В сочетании со снаряжением…

Живой бронетранспортер, с разбегу проламывающий метр железобетона и кошкодевушка с прямой передачей нервного импульса на синтетические эффекторы с сохранением обратной связи, позволяющие поиграть на равных с противником, когда тот умеет стрелять, а ты — нет (а вы думали, что кавайные ушки и хвост — всё, за что Кошка попала в банду?), увязли в обороне обычных людей, пусть ненадолго, но увязли. Пока что всё решала превосходящая огневая мощь, а много времени оборонявшимся и не нужно. Порядок бьёт класс.

Древний полководец знал, что имел в виду, когда писал: «Война — путь обмана…». В помещении, используемом как тюремная камера, тот, кто сейчас должен был быть не более, чем овощем, подошёл к решётке и… растёкся студнеобразным желе. Глухо брякнулись о пол голые кости. Студенистая плоть просочилась сквозь преграду и деловито куда-то потекла, перебираясь на потолок. Пусть в своей истинной форме интеллект инфильтратора весьма ограничен, а эго близко к нулю, полученные им приказы приказы достаточно просты и выполнимы даже в таком состоянии. Охраны нет, кругом кипит бой — новые кости достать будет не просто легко, а очень легко.

Спустя несколько минут, иномирянин, привычно считав информацию с нервной системы нового сосуда, сплюнул. Существо, чьё имя состояло из полутора десятков частей, включавших химические агенты и вспышки ультрафиолета, наиболее корректным переводом которого будет «Скульптор Плоти», не любило быть кем-то заурядным. И всё же, этого вполне хватит, чтобы выполнить приказ капитана. Инфильтратор передёрнул затвор и двинулся к линии фронта.

* * *

Саботаж вышел, как и рассчитывалось, успешным. Когда от тебя не ждут удара в спину, натворить можно много чего, а при всей своей исключительной боевой эффективности, Хрусталь не была пророком. Достаточно было убрать отряд, противостоящий Масти, как дело обороняющихся пошли довольно грустно.

Вот Анархист не успел вытащить Хрусталь из-под удара, и боль от понижения температуры со скоростью взрыва авторства Холодильника вынудила её потерять сознание, что привело к отмене действия её сил. Единый и очень умный организм снова стал всего лишь бандой, загнанной в угол. Вот дорвавшийся до ближнего боя Масть ломает Коагуляцию полностью, что тому, после того, как выбыла Козырь, только в радость.

Оборона прорвана, злодеи проходят через отряды защитников как топор палача сквозь подставленную шею, и Сокрытые, всё ещё превосходя нападавших в манёвренности, отступают к своей последней линии обороны — лаборатории Ядовара.

Несколько событий произошло в следующие минуты.

Наёмник Регенератор выключил из действия свою временную напарницу Кошку, которой совсем не следует видеть того, на кого тот работает на самом деле. После чего последовал за парой нечеловечески массивных фигур к сердцу базы Сокрытых.

Бегунья управляла силой трения, что решало проблему сопротивления воздуха и позволяло играться с энергозатратами и теплообменом. После того, как хирурги-Технари поработали с её суставами и костями, она стала одним из самых быстрых людей на Земле Бет. Её скорости вполне хватило, чтобы забросить Гранита на крышу. Страж-геомант нырнул в строение, как в омут. После чего живое здание сначала обезвредило всех противников за пределами помещения, в котором содержалась заложница, а затем создало тоннель к лаборатории, в который Движок двинулась в компании очень злого лидера Протектората Мэдисона. Контроль трения не распространялся дальше пары миллиметров от поверхности её кожи, и поэтому пассажир, не будучи сделанным из камня, хотя и окутавшийся доспехом из вещества, давшего ему имя, испытывал крайне неприятные ощущения. Поэтому же нельзя было просто прибежать, схватить маленькую героиню и убежать. Сломается.

Художница закончила путь наружу.

Последние оборонные комплексы пали, и в не такое уж большое помещение разом ввалились все участники боя и, в том числе, его непосредственные зачинщики. Затем всё помещение в доли секунды заполнилось ровными слоями твёрдого света. В нём, как мухи в янтаре, увязли кони, люди… в смысле — и злодеи, и Художница. Главный герой мёртвого города успел выйти на максимальную дистанцию применения своей силы.

Кое-кого явно не устраивал такой поворот событий. От самой массивной фигуры в комнате во все стороны ударили щупальца тьмы, что были не просто отсутствием света. Эта тьма была живая. Голодная. Твёрдый свет не может быть создан в вакууме (когда силе героя нечего связывать) и в отсутствие источника света (если нечем связывать), он может быть пробит достаточной силой. Такое уже случалось. Но эта тьма просто слизнула стабилизированное фотонное поле, как рты сотен чертей слизывают плоть грешников с их костей. И в ту же секунду в разгромленной лаборатории изменилась гравитация, неумолимо засасывая присутствующих в проход. Пришло время покинуть этот город. Позади всё пылало, истекало кровью и ограблено. Впереди ждал большой мир.

У Гранита была доля секунды на размышление. Пришло время решать. Ценой в любом случае будут множество жизней. Он вспомнил свою маленькую подругу, что совсем не боялась его большого каменного тела. Её быстрые шаги и острые улыбки. Её добродушное ехидство. Как успокаивал её после кошмаров. Как они сражались бок о бок и спасали друг другу жизнь.

А затем обрушил в помещение сотни тонн земной тверди, перемалывая в кровавую пыль всех находящихся там, уничтожая выход из карантинной зоны. Вполне возможно — спасая мир.

Мир, что только что стал куда беднее.

 

…за несколько дней до этого…

 

— Значит, оставаться в этом городе и дальше не совсем никакого резона? — В голосе бородача слышался нездоровый энтузиазм.

— В точку. Портала здесь больше нет, а вот преград предостаточно, — ответил Тайгер, настороженно поглядывая на человека. Ой, не к добру…

— Вот и ладушки… — довольно ощерился тот и целеустремлённо зашагал.

— Куда, придурок?! — издал рыбочеловек крик души

— К стене. Мешает, — ответил Тич с довольным оскалом

Со звонким щелчком ладонь леща встретилась с его лицом.

— Ну пробьёшь ты дурной башкой стену — и что будешь делать в соседней камере? По опыту говорю, воевать против всего мира занятие крайне неблагодарное, а так и получиться, если пойдём напролом, учитывая, насколько нервно местные относятся к карантину, — пояснил свою мысль Тайгер. — Даже если не найдётся никого сравнимой силы, что очень вряд ли, нам придётся когда-то спать и что-то есть. Ни о каких нормальных поисках в таких условиях не может идти и речи.

— К героям не пойду, — отрезал Чёрная Борода.

— Это ещё почему? — Ну, в принципе, Тайгер и сам не рвался в объятия Протектората, но как к такому выводу пришёл человек?

— Вот смотри, допустим у меня есть вишнёвый пирог, — охотно пояснил здоровяк, — герой должен поделиться им со всеми, но я не собираюсь делиться, я сам его съем!

Где-то минуту Тайгер только открывал и закрывал пасть, не в силах что-либо сказать.

— Ну ладно, и каков же твой план, о знаменитый покоритель стен? — поинтересовался человек неожиданно деловым тоном

— А, ну да, план… Я тут раскопал одну историю об одной из местных героинь. — Лещ собрался с мыслями, решив не думать о прихотливости логики собеседника. — «раскопал» в смысле из слухов и руин, используя психометрию на фрагментах улик и обрывках отчётов, твой подчинённый обладает достаточными способностями, чтобы без всяких подозрений слить её местной банде, обладающей достаточно высокой мобильностью и опытом тактики «ударь и беги». Мой же подчинённый, в свою очередь, продаст информацию о пути в большой мир другим злодеям. В образовавшемся бардаке нам останется всего лишь не оставить свидетелей.

— Авантюра, — заключил Чёрная Борода, — основываясь только на предположениях о реакции злодеев, не имея возможности проконтролировать ни один из этапов, в лучшем случае только подбирая время провокации… Это даже планом трудно назвать. Мне нравится!

---

1) Саруман "Армия чародея" 2011, слегка изменённый отрывок

Вернуться к тексту

Фрэнк Смит любил летать. Ещё с тех пор, как отец подарил подростку первый прыжок с инструктором, он захотел испытывать это чувство снова и снова. Ни разу ему не приходилось переступать через себя, пусть и ёкало у него внутри каждый раз при виде открытого люка и многокилометрового провала за ним. Не менее восхитительны были ощущения пилотирования самолёта, чувство покорной его воле чудесной машины. За службу ему даже довелось полетать на технарских устройствах, как чисто технических, как и биомеханических.

Что же, теперь его опыт обогатился первым исключением. Проклятый, Бойней дранный портал. Такое чувство, что его кишки пустились в пляс отдельно от всего остального тела. Вестибулярный аппарат, для которой серия бочек — лёгкая прогулка, решительно высказал своё «фе». Окончание пути было воспринято как избавление, но им не было.

Регенератору не повезло. Дестабилизированный портал выплюнул его на высоте двух с гаком километров. И парашюта в этот раз на Фрэнке не было.

Он даже испугаться толком не успел, пока летел сквозь упруго-знакомый воздух к «увеличивающейся в масштабе карте». Парачеловек наяву пережил свой старый кошмар с совершенно пустой головой. А потом он на неразличимой глазу скорости врезался в землю. Вмазался. Расплескался.

Так Смит узнал изъян в своей силе. Не регенерация, нет. Выживаемость. Но о боли разговора не было. Его собрало заново по маленьким кусочкам, и с момента восстановления структуры нервной системы и нейронной сети лобных долей парачеловек чувствовал каждый гран боли, не имея возможности умереть от болевого шока или потерять сознание.

С того момента, как сформировались его новые голосовые связки и восстановилась целостность грудной клетки, он кричит и ругается, всё более и более разборчиво. Опираясь на изогнутые, вправляющиеся сами в себя руки, отхаркивая старые лёгкие и чувствуя, как вырастают новые, он продолжает ругаться. Черпает силу в ненависти, в страшных, омерзительных богохульствах, в грязи, во всем, что стыдливо прячут в потаенных уголках души, и… и побеждает.

Он жив.

Он поднимается на колени, ощущая, как кисель из взбитых мышц и внутренностей перестраивается. Встаёт на ноги с чувством, как огненные спицы пронзают всё тело и вонзаются в позвоночник.

Его рвет кровью и слизью, а он ругается и смеется, потому что он жив. Он почти счастлив.

И продолжает ругаться.

Он больше не на коленях.

Он победил боль. И злобная ругань превращается в смех.

Он смеется. Громко. Взахлеб. Шатаясь, стоит он в зловонной луже собственных выделений и смеется, потому что счастлив.

Ему хорошо. Он свободен. И совершенно неважно, где он, ведь теперь Фрэнк Смит может пойти куда угодно и быть кем захочет. И при этом выжить.

* * *

Африка. Жаркий и бесприютный континент. Родина вида Homo sapiens, место возникновения первых цивилизаций. Исторический поставщик рабов для европейцев и арабов. Колониальный раздел континента под знаменем «бремени белого человека». На этом материке сражались, кажется, все народы, когда-либо существовавшие на планете.

C появлением паралюдей и так не очень мирный процесс деколонизации скатился в резню всех против всех. Герои? Злодеи? Забудьте об этом. Чёрный континент покраснел от крови, когда социальные институты и командные цепочки коллапсировали, возвращаясь где в феодальный, а где и вовсе в родоплеменной строй. Ныне в Африке нет ни стран, ни промышленности — только постоянно воюющие на осколках цивилизации анклавы, высшей авторитарной властью в которых обладают паралюди. Настоящий постапокалипсис.

Где-то там сражаются и правят одарённые, чья сила полностью раскрыла свой потенциал в мире бесконечной войны, взошедшие на вершину трона из черепов. Где-то там медленно бредёт со скоростью пешего человека Испепеляющий Зверь — неуязвимый и всеуничтожающий. Где-то там ветер уныло воет в руинах мёртвых городов.

А здесь… в свете костра огромный человек почёсывал волосатый барабан, бывший его выдающимся брюхом. Вечная сардоническая улыбка кривила губы здоровяка в гротескной гримасе, пока он наблюдал за зрелищем, что любой нормальный человек счёл бы тошнотворным. Зрелищем, что снилось бы в кошмарах даже отпетым мерзавцам.

— В такие моменты отчётливо видна суть твоего вида, — доверительно наклонился вперёд Маршалл Д. Тич. — Завораживающие, в некотором роде, зрелище.

— В такие моменты, капитан, я понимаю, что человеком тебя можно назвать ещё с меньшими основаниями, чем меня, — раздражённо ответил его собеседник, — третье тело за такой срок. Ладно ещё орк — там мы хоть с прибылью остались. Бандит был возмутительно зауряден, но необходим. Но почему, во имя Старейшин, ты не мог прихватить из карантинной зоны нормальное тело?

— Что-то не устраивает? — с намёком на издевку в голосе спросил Чёрная Борода.

Такой маленький на фоне своего капитана подчинённый возмущённо булькнул.

— Я же говорил, даже такой совершенный паразит как я не может существовать самостоятельно. Я становлюсь тем, кого сожрал, не только на физическом уровне. Я копирую внешность, память, характер, даже душу! Сохраняя в себе их части и после смены тела. Моё «я» состоит из осколков личностей моих жертв. Но только Старейшины являются нацией сами по себе, а я слишком молод и неопытен для избирательной интеграции. А ты скормил мне именно это тело! — по мере спича оно всё повышало и повышало голос, пока не сорвалось в истерику.

Тич явно балдел от такой реакции. Заливался смехом, наблюдая за тем, как иномирянин-нифильтратор возмущённо вопит.

— Оу, у меня была очень веская причина. — Чёрная Борода снова почесал брюхо. — Очень. Веская. Так интересней! Зе-ха-ха-ха-ха!!!

«Дёрнули же меня Старейшины довериться этому психу…», — думал Скульптор Плоти, заканчивая формировать тело, которое, что-то ему подсказывало, ещё долго будет причиной для сомнительного юмора капитана.

— А если серьёзно? — спросил он, разминая новые конечности. Не то чтобы ему, для кого плоть подобна глине в руках гончара, это было нужно. Но до работы с моторной памятью дело дойдёт позже...

— Скажем так, — Тич больше не улыбался, — я собираюсь стать камнем, брошенным в пруд. И мне нужен кто-то, чтобы зарисовать круги на воде. Ты в деле?

Скульптор Плоти вспомнил то выражение лица, ту демоническую маску, искажённую в сверхчеловеческой жажде обладанья, с которой Чёрная Борода узнавал о паралюдях вообще и об одном конкретном парачеловеке в частности, и его ответ вырвался сам собой. Улыбки на губах инфильтратора и его капитана не предвещали миру непуганых фруктовиков ничего хорошего.

У Тича были веские основания считать себя на редкость удачливым пиратом. Каков был шанс, что, несмотря на невообразимо большое количество суши, нестабильный портал приведёт его не на дно морское, не в сердце пустыни и даже нигде не замурует? Чёрная Борода видел в этом совпадении перст судьбы, коей он был отмечен и поэтому принял как должное.

Ничего удивительного, что первой жертвой боя стал план этого самого боя. Слишком много допущений. Тич вообще считал, что для успеха к победе должно вести как можно больше путей, в идеале — все. Значит, планы не должны быть сложными. Каждый из них очень прост, но их у него обычно целая горсть... И они практически не связаны друг с другом. Даже если половина отвалится, не страшно.

Но конкретно этот был хорош и оставлял невольным пешкам слишком узкое пространство для манёвра. Тайгер показал себя не только как исключительно сильный, но и как умный и совершенно безжалостный к себе и окружающим рыбочеловек, к тому же с определёнными принципами. Он мог бы стать первоклассным накама. Эх, всё же бедноват язык этого мира. Вот как одним словом назвать разумных, связанных едиными устремлениями, которые могли безоговорочно доверять друг другу? «Друг-член семьи-соратник-единочаятель»? Бред же…

Будучи сторонником допустимого риска, пират спрятал в своей Тьме только инфильтратора, ибо такой опыт — не то, что может адекватно оценить обычный разумный. А этот ничего — быстро оклемался. Немного воплей и всё. Ну а то, что свидетели остались живы… судьба у них значит такая, умереть не от его рук.

— Ну и как оно? — с искренним любопытством спросил Чёрная Борода своего подчинённого.

— Это… странно, — не сразу нашёлся с ответом тот. — Как будто у меня сама собой выросла ещё одна конечность с полным набором необходимых рефлексов. Но стоит начать копать, как я сразу чувствую себя обезьяной с калькулятором. В лучшем случае. А в худшем — с Большой Красной Кнопкой. Ковыряться в этом… чем бы оно ни было — откровенно плохая идея.

— А если подобрать наиболее близкие ощущения из своего богатого опыта? — настаивал Тич.

— Похоже на то, что я чувствовал при нашей первой встрече, можно даже сказать, что эти источники сил родственны друг другу, — Скульптор Плоти поморщился. — Но то, что сидит внутри тебя, намного старше, стабильней и … хм… более оптимально.

— Понятно, — огромный пират ухмыльнулся. — Кстати, ты же трюки оригинала сможешь повторить?

Инфильтратор с радостью перевёл тему, напомнившую о не самых приятных воспоминаниях. Столкновение с капитаном нанесло ужасающий урон его самооценке. Как же, совершенная форма жизни проиграла на собственном поле. Его едва не поглотили. Таким ничтожеством Скульптор Плоти себя не чувствовал аж с момента обретения своего имени. И всё же для него, идеального имитатора, тот, кого невозможно скопировать, сияет ярче солнца. Поэтому то инфильтратор и предложил свою службу.

— Придёт день, когда я раскрою твой секрет и сожру. Но до тех пор буду верно служить, — с трудом выплёвывая слова, сказал он тогда.

— Добро пожаловать на борт, зе-ха-ха-ха!! — ни секунды не колеблясь, с искренним весельем ответил Чёрная Борода

Вынырнув из размышлений, Скульптор Плоти кивнул:

— Не сразу и не в полном объёме. Похоже, что прежде чем принять форму, эта сила преломляется через сознание носителя, а я хотя и имитирую его, но на самом деле не являюсь. Какие-то отличия неизбежны. — Тут он заметил расширившиеся глаза своего капитана и спросил: — Что?

— Ты сказал, что этот континент, Африка, является одним большим фронтиром. Местом, где нет законов, а есть только шериф. — Напряжение чувствовалось в каждом слове Тича.

— Ну да, — кивнул его подчинённый. — Уверен, что и в твоём мире были какие-нибудь «Дикие Земли». Это их местный аналог. А что?

-Я только что понял, что это для нас значит, — огромный пират почти шептал, а потом взвыл раненой белугой в непритворном отчаянии: — НА ВСЁМ МАТЕРИКЕ НЕТ НИ ОДНОГО ВИШНЁВОГО ПИРОГА!!!

Огромное тело забилось в самой настоящей истерике, заламывая руки. Инфильтратор пытался подобрать отвисшую челюсть с земли. В голове вертелось что-то вроде: «Он что, всерьёз?».

Отодвинувшись от этого буйнопомешанного, Скульптор Плоти поймал на себе маньячно-неадекватный взгляд своего капитана. Огромная волосатая рука сцапала его нынешнее маленькое тельце и без усилий подняла на уровень лица. Вот так и пожалеешь, что сменил тело того массивного орка… даже не побарахтаешься. Чёрная Борода открыл щербатый рот такого размера, что мог бы без усилий разгрызть голову инфильтратора как орех, и рявкнул тоном, не приемлющим возражений.

— Доставь нас туда, где есть кондитерские, если хочешь жить! — «Пирог или жизнь, чтоб его Старейшины полюбили… и снова полюбили… а теперь вот так полюбили… и ведь на логику этому невменяемому сейчас плевать…», — подумал Скульптор и только полузадушено кивнул.

Рухнув на землю, он принялся судорожно думать, что делать теперь. Просматривая память носителя, инфильтратор судорожно искал приемлемый вариант. Не то… не пойдёт… О! То, что надо. А с технической стороны… найти достаточно ровный участок скалы, поиграться с пигментным обменом… Ну, силушка неведомая, не подведи!

Если бы какой-то неведомый наблюдатель смог бы через несколько часов увидеть эту сцену, то остался бы в глубоком ступоре. На гладком скальном отвесе красовалась детально прорисованная картина полумёртвого города. Дороги, за неполные тринадцать лет ставшие похожими на жертвы бомбёжек, а сквозь трещины в асфальте пробивались стебли растений. Дома обветшали, окна в них были разбиты. Однако виднелись несколько освещенных открытом огнём улиц. Именно открытым — никакого электричества. По обочинам валялись остовы автомобилей — сперва с них слили весь бензин, а потом разобрали на запчасти. Город проржавел и полуразвалился, но ещё хранил следы былой красоты. Были и несколько страшноватых в своём гротеске новостроек. Возвышающийся над городом пик Столовой горы, окружённый рядом заметных отвесных утёсов, таких как Пик Дьявола и Голова Льва, не только придавал полуживому городу живописный вид, по и позволил однозначно опознать.

Кейптаун.

На развалинах цивилизации жить непросто. Количество всяких уродов, психов, убийц, грабителей и прочей дряни на квадратный километр превышает любые допустимые нормы. Как только в каком-нибудь городе жители начинают сбиваться в группы хоть для самозащиты, кто-то из паралюдей решает либо стать местным правителем, либо уничтожить поселение. Еще хуже, когда способности появляются у кого-то из местных.

Этому же городу, можно сказать, повезло. Когда всё полетело в тартарары, его подмял под себя один исключительно сильный парачеловек, именующий себя Собирателем. Он в одно лицо поделил на ноль всё, что ему противостояло, убил всех, кого не смог заставить служить себе. И с тех пор безраздельно властвовал над немаленьким куском юго-западной Африки. Добрый десяток лет медленно расширяя территорию и устанавливая на ней свою абсолютную власть. Установив пусть тоталитарно-феодальный, но порядок. Если где на этом материке и есть такое порождение цивилизации, как вишнёвые пироги, так это там.

Без малого четырёхметровая фигура человека с огромным пузом, на плече которого сидела четырнадцатилетняя девочка, шагнула в скалу. Картина мигнула, и миг спустя никого перед ней уже не осталось.

Собиратель не одну сотню раз сокрушал всех, кто ему противостоял. Но теперь он стоял между Чёрной Бородой и его любимым лакомством.

* * *

В километрах под самыми низкими облаками привольно раскинулся океан.

Ему дают разные имена. Каждую его часть, отделённую от прочих участками суши или потоками течений, именуют по-своему, как будто они изолированы. Но они — единое целое, и говорить о каких-то границах неверно. Это целое заполняет пространство между скалами и илом, омывает взрезанную береговую линию, заполняет впадины между материками.

Ближе к краям мира вода обжигающе холодна. Огромные пласты замерзшего океана притворяются землёй, они крошатся и вновь воздвигаются, изменяясь, когда их вдоль и поперек рассекают трещины, обиталища причудливых экосистем. В южных мелководьях есть леса трубчатых червей и саргановых водорослей, цветастых кораллов и их обитателей. Трилобиты населяют мёртвые кости. С нелепой грацией парят медузы.

Море переполнено самыми разнообразными формами жизни и условиями существования.

На поверхности свободно парят существа, которые живут и умирают, так и не увидев под собой дна. Сложные сообщества организмов процветают в открытых водах и на равнинах, скользя по органическим насыпям к краю шельфов и дальше — туда, где солнечный свет есть невиданное чудо от начала времён.

Есть тут и ущелья. В этом лишенном света холоде царствует эволюция с ее первобытной целесообразностью. Примитивные существа, испускающие слизь и свечение, двигаются, мельтеша причудливыми конечностями. Логика их форм сводит с ума.

В прохладных промежуточных глубинах сквозь твердь прорываются гидротермические струи, образуя области нагретой воды. Здесь блаженствуют всю свою короткую жизнь замысловатые существа, которые не удаляются от теплой, богатой минералами воды дальше чем на пару метров, избегая убийственного для них холода.

Ландшафт под поверхностью воды образован высочайшими горами и извилистыми каньонами, ползучими дюнами и ледяными впадинами. Вода насыщена материей. Целые острова, повинуясь воле давлений и потоков, плавают в глубинах, уловленные подводными течениями. Некоторые размером не больше нескольких бесформенных кубометров — малые, не желающие тонуть осколки тверди. Другие — это изъеденные куски породы длиной сотни метров: они висят в паре тысячах метров под поверхностью океана и двигаются в ленивых потоках. Там тоже есть своя жизнь — стойкая, но мало кому интересная.

Между водным и небесным океанами проходят суда, являясь самовольно. Для колыбели жизни минул лишь миг, пока хрупкие деревянные кораблики облачались металлом. Ей, в своём динамическом и неизменном величии, нет дела до их потуг на познание и господство. Тени кораблей скользят по дну, там, где оно достаточно высоко, и свет ещё достигает его. Над сгнившими остовами судов проплывают торговые корабли, рыбацкие лодки, китобои. Случалось, что рыбы-падальщики угощались деликатесными глазами и языками, но чем дальше шёл технический прогресс, тем реже им удавалась попировать. Дрейфуют и остовы затонувших судов. В коралловых сооружениях видны пустоты — когда-то тут были якоря и мачты. Затонувшие корабли оплаканы и забыты, и живое дно океана принимает их, укрывает ракушками, делает логовом и мирных, и хищных тварей.

На самой глубине, где физические законы сокрушены непомерным давлением воды, мертвые тела продолжают медленно падать в темноте — много суток спустя даты их затопления. На своем долгом пути вниз они разлагаются. Мирового дна достигнут лишь их окутанные слизью кости.

На океанском дне есть свои могучие чемпионы, здесь происходят эпические баталии, незаметные для обитателей надводного мира. Богами здесь выступают альфа-хищники.

Прямо сейчас один из таких подводных богов мягко и стремительно скользил в водяной толще. Глаза его были открыты, но мигательные перепонки надёжно защищали нежную ткань. Маслянистые выделения желёз, развившихся у его народа взамен потовых, позволяли регулировать теплообмен и дополнительно облегчали скольжение. В основании ноздрей небольшой узел мышц и нити сухожилий сократились, перекрывая нос. Жабры ровно двигались, насыщая массивное тело кислородом. Рыбочеловек совершал короткие, экономные загребающие движения перепончатыми лапами, корректируя курс. При этом океан сам, как горячая любовница, податливо раскрывался перед иномирянином, двигая розовокожего леща со чудовищной скоростью, и не было во всех его глубинах более быстрого существа. Кроме одного.

Тайгер наконец-то был в родной стихии. Он слушал песню океана, музыку волн и арию течений. Сольные выступления хищников и хоровые песнопения более мирных рыбных стай. Такая знакомая обстановка… и такая чужая.

При всём своём безмерном богатстве, местные воды не содержали и доли той жизни, что бурлила в морях первомира. Где визгливый диссонанс морских чертей, где всплески жидкой информации солёных элементалей, где трубные кличи Морских Королей? Пусто, пусто, пусто…

Не его мир. Не его океан. Именно сейчас Тайгер окончательно и бесповоротно осознал — он не отсюда. Сейчас, когда вопрос выживания временно не актуален и не надо в безумном темпе разгребать очередной форс-мажор. Цугцванг закончился. Одно дело — понять разумом, и совсем другое — почувствовать всей сутью. Эта калька на настоящий подводный мир стала последней… кхм… каплей. Ты снова в нулевой точке, снова один, рыбочеловек. И что же ты будешь делать дальше?

Самый простой вариант пошёл на дно. Великие Древние не услышат его отсюда, даже если бы он был истинно верующим. Здесь не существуют истинно бездонных столбов воды. Здесь нет мест, где гранитная и илистая основа моря распадается на вертикальные туннели, уходящих вниз на многие километры и разбегающиеся в другие планы под таким огромным давлением, что вода становится густой и вязкой. Воды этого океана не проникают сквозь поры реальности, не просачиваются назад, оставляя трещины, через которые уже сила Великих Древних просачивается в этот мир.

Вот почему этот океан фальшивый. Он никогда не знал внимания своих богов.

Хотя Тайгер никогда и не считал их богами. Великие Древние просто есть. Они были, когда первая субатомная частица разнеслась после Большого Взрыва, и пребудут после того, как последний протон распадётся и погрузит Вселенную в тепловую смерть. Им нет дела до той причудливой жизни и нежизни, что породили крохи их сил, попавшие в иные миры. Нет дела до порождённых ими Глубоководных, что научились использовать эти силы в своих целях. И уж тем более нет дела до творений жрецов Глубоководных, созданных для наступления на сушу. Бывшие хозяева расы рыболюдей создавали идеальных воинов и идеальных рабов для того, чтобы донести свою волю туда, куда чисто физически они не могли попасть. И пусть Первая Подводная Война поставила крест на этих амбициях, кое-какие знания о работе с силами за гранью новорождённая раса унаследовала.

Этот мир никогда не знал прикосновения безумной силы. А значит и использовать её для возвращения нельзя. Облом. Ну что же, придётся пойти иным путём.

Итак, операция «Буря в аквариуме» прошла пусть не без накладок, но в принципе успешно. Тайгер вырвался за стены карантинной зоны, сохранив жизнь, здоровье и анонимность. Но при этом портал оказался повреждён во время прохода через него, и их не совсем дружную компанию в лучшем случае раскидало по миру. С одной стороны — то, что его выбросило одним куском и в правильном порядке, да не в земной толще или небесной выси, а прямо в море-океан, есть фантастическая удача. С другой — то, что его спасла, по сути, случайность, совсем не хорошо и заставляет сделать не самые лестные выводы о собственной способности к анализу. Учтём на будущее. Во-вторых — вместе с конечной точкой назначения пираты лишились возможности зачистить свидетелей их побега. Это уже хуже, ибо неизвестно, когда и как они потом всплывут и чем это аукнется. Существует вероятность, что их убил неудачный проход через портал, но предполагать надо худший вариант развития событий.

Тайгер вовсе не был кровожаден, несмотря на все страдания, что перенёс по воле людей. Грядущая смерть свидетелей от его рук не доставляла ему ни капли удовольствия. Лещ не предвкушал их смерть, но и сожалений у него не было. Просто так надо. Без гнева и пристрастия.

Когда-то Тайгер думал иначе. Только освободившись из рабства, он был преисполнен гнева и жажды мести. Затем осталась холодная ненависть, не туманящая разума. Под влиянием этих чувств он творил много… всякого. А потом задумался о целесообразности. Месть приводит лишь к новой мести, страдания порождают страдания. Добавьте расовую нетерпимость c целым набором предубеждений, и получится нормальный такой замкнутый порочный круг. Это не его цель. Тайгер хотел, чтобы годы в ошейнике не повторились никогда и ни для кого, а само слово «рабство» осталось только в учебниках истории.

Так родились пираты Солнца. Освобождающие рабов и остающиеся безнаказанными, что било по кошельку и репутации знатных вырожденцев. И при этом не убивающие людей. Дело было вовсе не в жизнях — главное, чтобы дошло послание. Разумных можно убить или заставить замолчать, корабли потопить, а организацию уничтожить. Но идея бессмертна, а систему может сломать только другая система.

Вот почему голову Тайгера оценили в такую внушительную сумму. Не потому, что он был силён, хотя он был силён. И не потому, что он нанёс материальный ущерб, пусть рыбочеловек и старался от души. А потому, что он был опасен. Был символом и ориентиром. Рядом показательных акций и грамотной информационной поддержкой он добился большего результата, чем если бы показательно убил тысячи представителей Мировой Знати. Конечно, сам он не мог получить доступ к подпольным кружкам диссидентов и нелегальным журналам, независимым газетам и анонимным писакам. Они с Революционной Армией славно использовали друг друга. Лещ до сих пор не знал, кому их них это сотрудничество оказалось более выгодно.

Было и ещё кое-что. То чувство, которое Тайгер испытывал, когда не забирал жизнь, зажатую у него в руках. И то, что ощущал при даровании свободы тем, кто был ранее её лишён. То самое, что проникало в него, когда он избегал творить зло там, где можно было этого избежать. Возможно, он самоутверждался, доказывая себе, что лучше своих мучителей. А возможно, он исцелял собственную душу, проявляя главное достоинство сильных — милосердие.

Поэтому где-то в глубине души рыбочеловек испытал облегчение, осознав, что волею судьбы люди избежали смерти от его рук. Не слишком большое, ибо они всё равно могли умереть от последствий его плана, да и надев маски, они приняли риски, но всё равно…

Неплохо для действий, самым внятным комментарием к которым могло бы быть: «Ну и что здесь могло пойти так?»

За своих «компаньонов» Тайгер не переживал, уж больно эти ребята неприлично живучи, да и прикидываться ветошью толком не умеют. Интуиция подсказывает, что они ещё встретятся. Хотя лещу будет не хватать флегматичного Френка. Впрочем… утешает то, что бомба с часовым механизмом по имени Маршалл Д. Тич взорвётся не у него в руках.

На этом разбор полётов можно считать оконченным, и следует перейти к планированию дальнейших действий. Несмотря на целенаправленный сбор информации о местных порядках, Тайгер чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег. Не зная ни местных законов, ни табу и негласных правил, он осознавал, какой ему предстоит увлекательный, чтоб его, процесс познания мира на собственном опыте. Благо хоть это лещу не в первой, хотя раньше масштаб был куда меньше. Рыбочеловеку довелось изрядно постранствовать, и он прекрасно знал, насколько радикально могут различаться порядки в разных частях света.

Обычно в таких случаях наиболее разумно создать между собой и аборигенами прослойку из лояльных туземцев. Лещ не видел ни одной причины изменить этой практике. В океане постоянно кто-то тонет, а благодарность за спасение — шикарная почва для диалога. Тому же Чёрной Бороде придётся ничуть не проще, несмотря на сносный уровень владения местным языком (Тайгер и не подозревал за собой таких педагогических талантов), фруктовики-с и их взаимный антагонизм с морем…

Первичную промежуточную цель, состоящую в выходе из карантинной зоны без становления непримиримым врагом для всего мира, в которого стреляют сразу наповал, не собираясь говорить и с сохранением возможности манёвра, можно считать достигнутой. Дело 53 не редкость в этом мире, и при достаточно адекватном поведении риск восстановить против себя всю систему невелик.

Таким образом, следует сформировать следующую промежуточную цель — получить доступ ко двери между мирами. С высокой степенью вероятности, портал из Мэдисона прибрал к рукам Протекторат. Не подлежит сомнению, что кого попало они не подпустят к настолько интересной штуке. При этом: во-первых, по уже указанным и довольно веским причинам Тайгер не хотел вступать в эту организацию, и, во-вторых, сама демонстрация интереса к теме межмировых перемещений даст заинтересованным лицам довольно действенный рычаг давления на леща.

Взлом? Войти, преодолев сопротивление, добыть информацию, выйти, запустить устройство, работающее на неизвестных физических принципах… Только не в слепую и не в одиночку. А это значит — только имея за собой деньги, связи, репутацию. Вывод в том, что, не исключая самой принципиальной возможности такого развития событий, этот вариант следует как минимум отложить до получения более детальной информации.

Втирание в доверие? Охота за головами отпадает — слишком приметная внешность, даже попытка провести разведку, без которой в этом деле никуда, будет выглядеть как театр абсурда. Стать тем, кому доверяет целая организация, не будучи её членом или работающим на неё наёмником, при этом имея из инструментов только собственную мощь, пусть и весьма немалую… хмм… или опираясь на союзную организацию, или создав собственную группировку. И только затем предложить баш на баш.

Ну и последнее, самое маловероятное — альтернативный портал, созданный каким-нибудь очередным непризнанным гением. Паралюдей много, их таланты причудливы и неисчислимы. И опять та же проблема — нужны ресурсы, материальные, трудовые и информационные.

Какой бы вариант Тайгер не выбрал, до точки бифуркации путь у него один — стать кем-то значительным. Цель, к которой лещ стремится, задачи, что необходимо выполнить для достижения цели, ресурсы, имеющиеся в распоряжении… Глубоко под поверхностью океана один весьма неординарный разумный планировал решение очередной труднодостижимой проблемы, разбив её на несколько фрагментов попроще, и даже не подозревал, что предстоящий ему путь окажется куда длиннее и извилистее, чем в самых пессимистичных расчётах…

* * *

Суда того типа, к которому относился "Экватор", были спроектированы для многоцелевого лова, и поэтому промысловая палуба у него располагалась очень близко от воды. Любая волна, высотой чуть более одного метра, могла захлестнуть палубу, и даже при небольших штормах там постоянно гуляла вода. Для защиты промысловой палубы от волн с кормы, слип был сконструирован закрывающимся. Тралы отдавались и выбирались по фальшслипу, своего рода крышке, которая при прекращении лова и на на переходах откидывалась назад и крепилась к транцу, преграждая путь волнам.

При штормовании "носом на волну", корабль всходил на волны, становясь почти вертикально, а затем, выпрямляясь, зачерпывал кормой воду на палубу, как ковшом. Слой воды от половины до трёх четвертей метра прокатывался по палубе до надстройки, разбивался об неё и растекался по ватервейсам. Судно при этом дрожало, как отряхивающийся после принятия ванны пёс

Попадания забортной воды во внутренние помещения можно было избежать, только если водонепроницаемые двери в надстройку и крышки рыбных бункеров на промысловой палубе содержались в исправном состоянии и были постоянно задраены. К присутствию воды на промысловой палубе члены экипажа привыкали, и воспринимали её не более чем досадную помеху. Эта привычка притупляла чувство опасности, расслабляла.

Другой особенностью проекта был рыбцех, расположенный под главной палубой, ниже ватерлинии. Вся масса воды, используемая при обработке рыбы, через отверстия в палубе рыбцеха, по трубам уходила самотёком еще ниже — в сточную цистерну, а оттуда насосом откачивалась за борт. Насос включался автоматически, при заполнении цистерны до определенного уровня.

Рыбные отходы и прочий неизбежный мусор с палубы рыбцеха захватывались водой, которая гуляла от борта к борту и засоряли палубные отверстия. Поэтому, для лучшего стока, на время промысла рыбаки снимали с них защитные решетки. Некоторые, но не все, отверстия, были оборудованы герметизирующими заклёпками на винтах, которые также воспринимались как помеха производственному процессу. Во время промысла их не закрывали и винты не расхаживали. Заклёпки ржавели, быстро разрушались и, бывало, их просто снимали, устраняя, тем самым, все преграды между водонепроницаемыми отсеками.

О перечисленных конструктивных особенностях вряд ли знало и задумывалось командование "Экватора". Из восьми десятков членов команды, шестьдесят человек были вновь назначенными, а остальные впервые вышли в рейс на судах этого типа.

За без малого три четверти десятилетия сравнительно благополучной эксплуатации судов этого типа к такой сточной системе привыкли, как к неизбежному злу, и "упрощали" её, кто как мог, совершенно забывая о безопасности судна.

"Экватор". Новое, но слабосильное судно с малыми возможностями. Рутина однообразных рейсов, постоянно повышающиеся производственные задания вследствие требований компании-судовладельца.

Что здесь сказать — сочетание технических особенностей судна и человеческого фактора не могло не привести к катастрофе. Чудо, что она не случилась раньше.

Капитан Рейнольдс проснулся от ощущения резкого сотрясения корпуса. Встряхнув головой, он прогнал остатки сна и принялся одеваться, сдерживая ругательства. Всего чуть больше часа назад, после получения погодных сводок, он под свою ответственность развернул судно на обратный курс. Шторм в десять баллов это слишком серьёзно. Необходимо минимизировать риски, подойдя к берегу, и под его прикрытием заняться борьбой за живучесть. Вот только корабль был рассчитан на двухмесячную автономность и к середине рейса далеко забрался. Часть маршрута неизбежно будет протекать непосредственно во время шторма. Рейнольдс надеялся, что судно выдержит, и так бы и случилось, справься корабль с нагрузкой в эти часы.

— Что это было? — спросил капитан, входя в рубку.

— Возможно, сильный удар волны, — слегка заторможенно ответил старпом, не ходивший ранее на судах этого типа. — А, капитан…

— Говорит машинная вахта, — перебил его голос из динамика. — Вода в туннеле гребного вала!

— Так, — Рейнольдс с силой растёр лицо. — Над ним расположено помещение рыбомучной установки. Льюис, возьми с собой вахтенных и проберись на корму. По окончании доложишь.

— Есть. — Старпом ещё не совсем понимал, что происходит, но к приказу капитана отнёсся серьёзно. Пока первый помощник водил аварийную команду на корму, Рейнольдс судорожно прикидывал глубину проблем. Приборы показывали увеличивающийся крен на левый борт.

— Крышку слипа сорвало, волны хозяйничают на палубе, — отрапортовал старпом через десяток минут. — РМУ затопле...

— Вода в рыбцехе, — донёсся возглас из системы громкой связи

Плохо. Плохо. Плохо. Если будут затоплены хотя бы два из шести отсеков, кораблю конец.

— Найди стармеха, делайте что угодно, но загерметизируйте третий и четвёртый бункеры, — приказал Рейнольдс старпому и повернулся ко второму помощнику: — Перекачать топливо в цистерны правого борта.

— Может дать малый ход для смягчения волн и уменьшения заливания? — деловито спросил последний.

— У нас демонтирован активный руль, хочешь совсем лишить нас управления? — отрезал капитан. — Затем дуй в радиорубку и давай сигнал бедствия. Быстро!

Второго помощника как ветром сдуло. Спустя двадцать минут в штурманскую по вызову капитана заявился стармех.

— Я и так знаю, что изолировать рыбцех не удалось. Плевать, почему и кто виноват, — рыкнул Рейнольдс. — Гидравлика, уплотняющая резина — неважно. Немедленно перепусти находившуюся в РМУ и рыбцехе воду через туннель гребного вала с дальнейшей откачкой за борт. Для более свободного слива воды удали заглушку между арматурным помещением РМУ и туннелем.

Бледный стармех испарился. В словах капитана он ясно услышал намёк, что если они останутся в живых, то лично он получит вечную прописку на суше. Уже снаружи он услышал, как капитан Рейнольдс запустил общую тревогу. Свистать всех наверх, чтоб их всех за ногу…

Сорок минут спустя стало окончательно ясно, что всё бесполезно. Битва за живучесть «Экватора» проиграна, и капитан отдал приказ «все в шлюпки левого борта». Последним приказом он впустил воду в морозильные камеры правого борта, сделав затопление симметричным и позволив спустить шлюпки. Все члены экипажа понимали, что для выживания на утлых лодочках посреди шторма им понадобится просто эпическая удача.

Например, такая как встреча посреди океана с мощнейшим гидрокинетиком.

— Вы тоже это видите?! — благоговейно спросил старший помощник Льюис, заворожённо наблюдая, как безжалостный океан вбирает в себя свой жестокий дар. Вода бесчисленными кубометрами противоестественно покидала судно. Никогда в жизни Льюис не видел ничего прекраснее.

— Господи… — пронёсся многоголосный шёпот среди экипажа.

— Нет, — глубокий незнакомый голос с грассирующим акцентом на мгновение перекрыл вой шторма. — Это всего лишь я!

* * *

Капитан Рейнольдс был старым морским волком. Он помнил мир, ещё когда самой серьёзной проблемой были коммунисты и хиппи. Помнил пришествие Сына и устроенное им феерическое окончание «холодной войны». Помнил Золотой Век Героев и сопутствующие социальные потрясения. И хорошо, слишком хорошо, помнил явление Губителей. Ему не только доводилось сталкиваться с масками, но даже работать с ними во время службы на ВМФ, когда стареющее тело ещё не отправило его на не слишком почётную пенсию и не вынудило искать новую работу. Слишком многое он, обычный человек, живущий в эпоху перемен, успел увидеть к своим годам, и слишком крепкой выдержкой стал обладать, что и позволило ему без колебаний и неуверенности до последнего бороться за судно.

Но жор Мегалодона практически приблизился к границам его удивления, ибо просто трапезой происходящее назвать было нельзя. Дело 53 не столько ел полумесячный запас продуктов на всю команду, сколько вдыхал его. Он был как воронка торнадо, шторм, ярость взбешённого бога… Особый смак придавало то, что все зубы парачеловека были одинаковой конической формы и совершенно точно не подходили для пережевывания пищи, в отличие от человеческой зубочелюстной системы из резцов, клыков, премоляров и моляров, унаследованной от приматов. Хищные рыбы не жуют, они рвут жертву на части и проглатывают кусками. Но Мегалодон пошёл иным путём — двигая челюстью настолько быстро, что пасть слегка размазывалась, словно газонокосилка, и глаз не мог уследить за такой скоростью. Зрелище завораживало, как хищные движения гадюки, особенно учитывая размер этих челюстей.

Этот парачеловек спас корабль и команду, но, глядя на него, капитан прекрасно понимал, почему дела 53 являются самой отверженной частью сообщества масок. Дело не в том, что они отличаются, а в том, что отличаются недостаточно сильно. Эффект «зловещей долины» в действии.

Мегалодон изволил вкушать пищу, вольготно и с некоторым удобством развалившись на палубе, ибо во внутренние помещения банально не влез. После эффектного появления, сопровождающегося со стороны моряков ступором, матами и даже одной истерикой («Лещ! Ребята, лещ здоровенный, здоровенный лещ!! ЛЕЕЕЩ!!!»), выяснилось, что маршрут парачеловека также пролегает к большой земле, и Рейнольдс не задумываясь предложил делу 53 всё гостеприимство «Экватора». Тот, видимо, на это рассчитывал и с удовольствием воспользовался, первым делом сменив неидентифицируемые обноски на немаленький кусок брезента, в который задрапировался, как в тогу. А затем вежливо (!) попросил еды. С тех пор прошло больше полутора часов…

Первым делом капитан разогнал команду по местам, используя всю свою фантазию и должностную инструкцию для того, чтобы занять экипаж делом. От этого дела его оторвал радист, установивший стабильную связь с портом приписки, и Рейнольдс отбыл на переговоры с диспетчерами о досрочном возвращении и с судовладельцем с куда более обстоятельным докладом. К этому общению очень скоро присоединились представители Протектората, и сейчас капитан считал своим долгом сообщить своему спасителю ряд новостей.

— Ты должен кое-что услышать, — начал Рейнольдс

— Уже? — хмыкнул парачеловек. — Быстро же поднялась суматоха.

— А ты чего ожидал? — ответил капитан, вернув ухмылку, пусть в его исполнении это получилось куда менее эффектно. — Случай далеко не рядовой. Ты продемонстрировал разом силу и адекватность, а соответствующие органы давно тщатся доказать, что такие, как ты — такие же люди, как и прочие маски.

— И как, выходит? — с интересом спросил Мегалодон

— Да не очень, — пожал плечами Рейнольдс. — Подавляющее число обывателей смотрят на тебе подобных, как на что-то среднее между экзотической диковинкой и опасным зверем. Без обид.

— Какие уж тут обиды, я ожидал чего-то в этом духе… — Махнул парачеловек ладонью размером с автомобильный диск. — Ценю твою откровенность, капитан.

— Это меньшее, чем я могу отблагодарить. — Рейнольдс твёрдо смотрел в круглые нечеловеческие глаза. — С тобой захотят побеседовать. И сделать ряд предложений. В первую очередь Протекторат, но не он один.

— Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным… — протянул Мегалодон, которого на сытый желудок потянуло на философию.

— Ты привлёк к себе внимание, что не только решило часть твоих проблем, но может привлечь куда больше новых, — предупредил капитан. — Такая реклама всегда палка о двух концах.

— Я услышал тебя, — серьёзно сказал дело 53, — поделишься подробностями, капитан?

— За этим я и пришёл. — Рейнольдс устроился поудобнее, начиная рассказ: — До прибытия в Бостон ты должен знать следующее…

* * *

Особое положение маски занимают не только в социальном смысле. Получение сил в ходе сильнейшей эмоциональной травмы и их дальнейшее развитие приводят к профессиональным деформациям сознания. Проще говоря, дар уродует психику своих носителей. Технари склонны к трудоголизму, забывая в пылу работы об элементарных телесных потребностях, вроде сна или еды. Властелины зачастую подсознательно, а иногда очень даже сознательно, видят во всех окружающих потенциальных марионеток. Стремление Скрытников избегать чужого внимания, бывает, принимает явно нездоровую выраженность. Случаются и более запущенные варианты…

Это не столько правило, сколько тенденция, ибо классификация была придумана оперативниками с целью определить тактику противостояния паралюдям, а не учёными, стремящимися понять суть их способностей. Тем не менее, эта тенденция довольно показательна. Не подлежит сомнению, что к суперсилам в обязательном порядке прилагаются проблемы с самим собой и окружающим миром, в той или иной мере.

Дела 53 в этом свете представляют собой крайний случай. У них только одна личность, без возможности хоть немного отдохнуть от жизни маски. Они лишены даже иллюзии обыденности. Отсюда эскапизм и сублимация. Отсюда отчуждение. Ограниченный круг общения. И проблемы с элементарными человеческими отношениями в ту же копилку.

Сталевар на собственном опыте испытал все эти прелести. Начиная от мелких бытовых неудобств из-за невозможности прикасаться к металлу без почти мгновенного его поглощения и проблем с транспортом, вследствие веса под три центнера, и заканчивая взглядами гражданских, как на опасное животное в зоопарке. Укусит, или не укусит? И он всё это превозмог. Сталевара уважали товарищи и ценило начальство, он открыто жил и занимался важной работой по душе. Это был долгий путь от той свалки металлолома, где будущего героя когда-то нашли беспамятным… А на счёт того, как он стал таким… однажды Сталевар узнает правду. И поступит так, как посчитает правильным.

История со спасением «Экватора» наделала много шума. Поэтому-то сейчас единственное дело 53 в составе бостонского отделения государственных героев в компании заместителя лидера Протектората Бостона и встречал пострадавшее рыболовное судно в порту. Пришлось приложить определённые усилия, дабы разогнать журналистов и зевак. Дебют любой маски — дело, к которому следует подходить аккуратно. Тем более, учитывая специфику конкретно этого случая.

Словесное описание, переданное капитаном судна, явно и близко не передавало внешность Мегалодона. Если самого Сталевара ещё можно было перепутать с человеком… издалека… в полумраке… на пару секунд… То новоприбывший при первом же взгляде вызывал ошеломление напополам с тотальным разрывом шаблона. На палубе рыболовного корабля, среди суетящихся матросов, дело 53 выглядел как суперлинкор класса H на фоне шлюпок.

«Пресвятые угодники… рост далеко за три метра… вес под полтонны… плечи процентов на двадцать шире, чем следует из пропорциональности телосложения…», — думал человек из металла, сам представляющий из себя тот ещё биологический казус, — «Шкаф. Трёхстворчатый. С антресолями.»

— Мегалодон, я полагаю? — дружелюбно спросил Прокуратор, начиная беседу.

— А я могу быть кем-то другим? — ответил названный парачеловек, улыбка на страхолюдном лице которого сделала его почти не жутким. Почти.

— Я Прокуратор, это мой младший коллега Сталевар. Мы представляем в этом городе интересы Протектората. Приятно познакомиться. — Старший герой был светски сердечен.

— Взаимно, уважаемые. — Мегалодон был спокоен как… ну да, как рыба. И это было… странно. Сталевар помнил своё собственное состояние после крайне неприятного пробуждения. Что бы вы почувствовали, очнувшись непонятно где, непонятно кем и в состоянии близком к коматозному? Поверьте неприятному опыту — ничего хорошего, и особенно если при этом в голове сплошной вакуум без проблесков воспоминаний, а все тело подаёт мозгу крайне необычные сигналы. Психическая адаптация к нечеловеческой физиологии — то ещё удовольствие.

Допустим, у этого дела 53 было достаточно времени для тренировки, но где реакция на то, как те самые моряки, которых он не так давно спас от верной смерти, за редким исключением шарахаются от него как от зачумлённого? Да, такое можно было предположить логически, но всё равно, такой пофигизм говорит о том, что-либо у Мегалодона потроха из стали, какое предположение в устах Сталевара прозвучит особенно иронично, либо он как-то отличается от прочих дел 53.

Странности лучше прояснить сразу. И проще всего это сделать в лоб.

— А ты на удивление спокоен для разумного в такой ситуации, — вступил в беседу Страж.

— И какая же у меня, по-вашему, ситуация? — Привычка собеседника отвечать вопросом на вопрос начинала раздражать героя.

— Деньги, документы… и в этом мире бюрократия никуда не делась. Ты довольно расслаблен для того, кто ведёт разговор, определяющий его будущее надолго вперёд. — Есть! Мегалодон резко напрягся.

— «И в этом мире»? — повторил тот вкрадчиво

— Таких как мы называют «дело 53». Для обывателей мы неудачники, вытянувшие при получении сил не ту карту и превратившиеся в уродов, отверженных обществом. Но в Протекторате, да и в других мировых парачеловеческих организациях, я полагаю, давно выяснили, что кроме нечеловеческой биологии и суперсил нас объединяет отсутствие памяти о себе и… — тут Сталевар показал собеседнику татуировку в виде перевёрнутого греческого символа «омега» или стилизованной буквы «u». — Основная гипотеза в том, что мы выходцы из иных миров, результаты экспериментов. Все нам подобные… не так ли?

От героев не укрылось, что рыбочеловек встал так, чтобы не выпускать их обоих из виду. Выражение лица Мегалодона стало почти комичным. Затем он резко выдохнул и рассмеялся со словами:

— Вот, блин, и поиграл в таинственность, называется!

Вот ведь з-зараза… Нет, в принципе было понятно, что незнание местных раскладов выше общедоступного уровня вполне может выйти Тайгеру боком, но чтобы это случилось во время первого же разговора с представителями Протектората… Палево, рыбочеловек, ой палево…

Неверный выбор линии ведения диалога привёл к понятным сложностям. Ну что же, если не знаешь, что говорить — говори правду. Главное, не всю.

— У меня действительно присутствуют некоторые проблемы с памятью, и я действительно родом не из этого мира, — сказал Тайгер, проведя ладонью по лицу, — но экспериментов на мне никто не ставил, да и символ этот я вижу впервые.

— … Понятно, — человек из металла выглядел разочарованно, — значит, эта версия всё же получила подтверждение… ну хоть что-то.

— И мы вновь возвращаемся к вопросу легализации, — вступил Прокуратор, — Протекторат обладает немалыми ресурсами и не подвержен обычным стереотипам. Кроме того, у нас есть некоторые наработки по межмировым перемещениям, если тебя это интересует.

— А взамен, я должен сражаться на вашей стороне и подчиняться вашим правилам, — заключил Тайгер.

— Quid pro quo, — кивнул старший герой. — Кроме того, подчиняться общим правилам тебе придётся в любом случае, если не выберешь уход в подполье.

— Звучит логично, — Тейгер склонил голову набок, задумчиво рассматривая героев. — Но кое-что ты не учитываешь, герой. У меня, как у чужака, нет ни основания, ни права судить местные порядки и выбирать правую сторону. А ещё, ваша организация не единственный возможный работодатель.

Рыбочеловек кивком перенаправил внимание героев на женскую фигуру, спокойно слушающую их беседу. Прокуратор только зубами скрипнул, а Сталевар ощутимо вздрогнул.

— Миротворец, чтоб тебя. — По голосу было понятно, что старший герой с трудом удержался от того, чтобы раздражённо сплюнуть. — Когда-нибудь твой «отвод глаз» доведёт кого-то до разрыва сердца.

Фигура проявила себя. Окружающие слышали издаваемые ею звуки, но не слушали. Взирали, но не видели. Функция сознания обходила сам факт её существования. И замечали её, только если это было нужно ей.

— Не будьте такими серьёзными. — Девушка отбросила за спину длинные волосы цвета спелой пшеницы. — Должна же хрупкая женщина как-то прятаться от нежелательного внимания.

— Сказала та, кто недавно остановила две армии, просто встав между ними, — с отчётливым сарказмом произнёс Сталевар.

Миротворец только улыбнулась на это. Не рассказывать же, что без Комедианта, выступившего как усилитель, она бы на достигла такого эффекта.

Мегалодон осмотрел новое действующее лицо, о котором сообщила ему Воля, на этот раз глазами. Девушка хотя и скрывала лицо, но одета была не в популярный среди женщин-масок облегающий костюм, а подчёркнуто гражданскую одежду. Весьма… стильную. Только одна организация паралюдей, но словам капитана Рейнольдса, отдавала предпочтение такой «форме», символически показывающей невмешательство в противостояние героев и злодеев. Профсоюз Бродяг — Нейтралитет.

— Я правильно поняла, что ты не хочешь сражаться на чужой войне? — уточнила Миротворец, глядя Тайгеру в глаза. — В таком случае, у нас есть тема для разговора.

До недавнего времени подобная работа была совсем не по её профилю, но после того как Фэнг окончательно прописался в доме с мягкими стенами, кому-то пришлось взять на себя его дело. Утёс хорош, но он один, а лишившись Вездесущего, их организация начала испытывать определённые сложности. Это дело 53 выглядел весьма перспективным кандидатом. Самое интересное направление она могла назвать уже сейчас, но это требовало проработки. А пока…

— Очень и очень плодотворного разговора, я надеюсь, — улыбнулась Миротворец.

— Позвольте подытожить, — с арктическим холодом в голосе заключила женщина в инвалидном кресле. — Вы потратили немереное количество ресурсов, и весь результат — новые требования?

— Я бы не сказал, что результата нет совсем, — покачал головой Любопытство. — Несмотря на сходство технологий зеленошкурых и наших Технарей, между ними есть фундаментальная разница. Да, ни те, ни другие не занимаются наукой, а только мастерят разнообразные штуки.

— Но если «магия» Технарей, — тут вступил Здравомыслие, обозначив руками кавычки, — замкнута на процессе получения конечного результата, то зеленокожим плевать на процесс. Их «магия» заключена в результате — у них работает то, что вообще не должно работать.

Начальница Легиона бросила косой взгляд на собранные данные. Вот один пленный зелёный дикарь стреляет из цельной болванки, изображающей стрелялово. Вот другое полуживотное бодро едет на машине, с которой предварительно слили бензин и сняли аккумулятор. И таких опытов — многие сотни.

— То есть ваш официальный вывод, — женщина зачитала короткое заключение: — «Щито это за фигня?»

— И да, и нет. Их технологии нам не светят ни в каком виде. Но вот психополе, что обеспечивает сие безобразие, это совсем другое дело, — проекции синхронно улыбнулись. — Нам удалось установить целый ряд параметров, которые роднят его с воздействием Обелиска.

— И вы сможете его воспроизвести? — Вот они и подошли к самому интересному.

— И да, и нет. — Женщина проигнорировала дерзость, продолжая вопросительно смотреть на проекции Легиона. — Очень вряд ли мы сможем воспроизвести полнофункциональные психополя что Обелиска, что зеленошкурых, да и опасно это слишком. Но вот разработать на их основе собственное, человеческое психополе, вполне.

— Обоснуйте, — приказала Доктор.

— В случае зеленокожих, неважно как, наши биологические Технари снизят их плодовитость и то, каким образом Властелины попытаются привести их под нашу власть. Эффект их психополя обратит эти усилия в ничто. — Любопытство поёжился.

— В случае Чёрного Обелиска всё ещё хуже, — поморщился Здравомыслие. — За прошедшее время он даже не попытался начать свою игру.

— Разве не хорошо, что всё идёт по плану? — Аргумент проекции-политика поставил Доктора в тупик. — Пусть и дальше нам помогает.

— Я почти уверен, что это мы ему помогаем, — ответил Здравомыслие. — Раз всё идёт по плану, значит это точно не наш план.

Паранойя проекции нашла отклик в душе его начальства.

— Если характеристики человеческого психополя подойдут нашим целям, я даю добро на объединение ваших проектов и… — тут женщина немного помолчала, — предоставлю вам запрашиваемые ресурсы.

Проекции опять раздражающе синхронно улыбнулись. Если наём части работников с нужными навыками и закупку ряда необходимых материалов можно провести через «Future Technologies», то самых необходимых паралюдей для успешной работы так просто не достать. Умники сенсорного типа товар штучный.

— Вы должны знать кое-что ещё, — неожиданно сказала Доктор. — Мы установили предположительную причину, почему Путь не видит Обелиск. Так же, как и со Врагом, наши эмоции и мечты, которым мы придаём столько значения — просто банальное сырьё для пропитания и размножения Братских Лун. Они сущности одного порядка, выросшие на разных питательных средах и существующие на разных платформах. А разницу в возможностях Чёрный Обелиск и его конечная форма компенсируют превосходством в иной сфере. Если Враг по уровню развития сознания приблизительно равен табуретке, то в случае Обелиска… Активный возраст плюс активный интеллект — страшная сила.

— Это… имеет смысл, — задумчиво хмыкнул Здравомыслие. — Если он видит в нас инструмент борьбы с конкурентом… Но враг моего врага — не обязательно друг, особенно если он тоже смотрит на нас как на сырьё.

— И всё же это наш шанс, — отрезала женщина в инвалидном кресле. — И кстати, какое название вы присвоили человеческому психополю?

— Ну, когда мы получили первичные результаты работы с пленными зеленошкурыми, у Дракона вырвалось что-то вроде «ужас-ужас-ужас», — Любопытство ехидно улыбнулся. — Мы поименовали сокращённо — «АТ-поле»

— А мне больше нравилось «О-Сознание», — пробурчал Здравомыслие. Не в первый раз грани сущности Легиона расходились в предпочтениях. Интересно, какой психиатрический диагноз можно было поставить этому парачеловеку?

У Доктора Мать, человека с каменным сердцем, когда-то собственноручно зарезавшей Бога, дёрнулся глаз.

* * *

Первые несколько дней в Бостоне рыбочеловек провёл в блаженном безделье, совмещённом с умеренно низменными развлечениями. Большую часть времени Тайгер проводил в штабе Нейтралитета, меньшую — на улицах города. Народ глубоко впечатлялся. Лещ наслаждался. Долгие годы он не мог находится в крупном населённом пункте без постоянного напряжения и подспудного ожидания нападения. Мировое Правительство оценило его голову дороже её собственного веса в золоте, что привлекало целые косяки охотников за наградой даже в тех областях бескрайнего океана, где присутствие Дозора было чисто номинальным.

А здесь он пока ещё никому не союзник и никому не враг. Лепота.

Ну, откровенно говоря, определённая сенсорная нагрузка ощущалась. Десятки тысяч людей в радиусе восприятия, бешеный темп жизни крупного города… не самый приятный и давно забытый опыт. Гражданские собирались толпами поглядеть на этакую диковину, некоторые даже просили автографы! Впервые встретив такую реакцию, Тайгер изрядно обалдел. У мироздания явно есть чувство юмора.

Особый смак сопровождало приведение его монументальной туши в презентабельный вид. Начиная от яростного спора с явно бесстрашным парикмахером о форме бороды (никаких косичек!) и заканчивая командой взмыленных модельеров. Поле боя лещ оставил за собой, отстояв любимый цветастый попугайский наряд. В сочетании с насыщенно-розовым цветом кожи, сине-зелёная палитра одежды ощутимо резала глаза. Наслаждаясь тратой чужих денег, Тайгер заказал сразу несколько комплектов. Разве что от чёрного капитанского плаща рыбочеловек отказался, за отсутствием своей команды.

Вишенкой на торте стало многочасовое зависание в джакузи. Слизистый секрет кожных покровов рыболюдей служил не только для улучшения гидродинамических свойств, но и повышал чувствительность к подводным течениям. Тот же эффект в данной ситуации привёл леща чуть ли не на грань тактильного оргазма. Будь благословлены прелести цивилизации!

И вот настал он — день официального представления довольного и разомлевшего Тайгера городу и миру.

Миротворец организовала пресс-конференцию, плавно перетекшую в банкет. Показуха, читай между строк «понты», на благо родимой организации. Толкнуть речь о собственной полной достоинств персоне, ответить на ряд вопросов — презентация себя любимого как она есть.

Что такое счастье? Тайгер только что потратил маленькое состояние, и всё это — на еду! СЧАСТЬЕ ЕСТЬ! Рыболюди способны усваивать почти любую органику, но это не значит, что лещ не любил вкусно поесть, различить тонкие оттенки аромата и вкуса, догадаться, какие хитрости использовал повар. Рыбацкий паёк отличался питательностью, но не вкусовыми качествами, а уж чем приходилось перебиваться в карантинной зоне…

— Для того, чтобы ответить на твой вопрос, придётся зайти издалека, — обстоятельно начала отвечать блондинка-Бродяга на вопрос Тайгера. — Паралюди сильны, местами настолько, что общество в той или иной степени уходит в магократию. Власть социальных институтов и гражданской администрации пасует перед голой мощью. Проявляется это в широких пределах: Африка скатилась в бесконечную резню всех со всеми, в Китае правит бал одна-единственная сверхмогущественная и довольно аморфно-инертная организация, Россия милитаризировалась чуть сильнее, чем полностью. Америка построила на своей территории систему сдержек и противовесов, набор компромиссов, не устраивающий до конца ни одну заинтересованную сторону. Масок слишком много, и мы слишком сильно отличаемся от обычных людей, чтобы удалось избежать появления принципиально нового центра силы. Старые государственные организации не в силах нас контролировать. Поэтому неизбежно возникновение живущей по особым законам структуры.

— Звучит как попытка пасти котов, — ухмыльнулся Тайгер. — Людьми должны управлять люди, а паралюдьми лучше вообще не управлять. Создать аналог Уголовного Кодекса, следить за его соблюдением и хватит.

— Евросоюз пытался так поступить и где он теперь? — покачала головой Бродяга, — Там же, где и НАТО. Наша система работает лучше. Добавив целый пласт новых социальных связей, мы избежали феодализации общества, а власть имущие сохранили своё влияние, вписав в социум новый элемент. США и Канада — самые безопасные страны в мире. К тому же перед паралюдьми нигде не лежит такой бездны путей и возможностей. Хочешь всё и сразу — попытайся взять, хочешь дела и славы — вперёд, жаждешь богатства и независимости — тебе вот сюда. Играй по правилам и получишь всё, если сможешь. Продолжая твою аналогию, пусть коты и гуляют сами по себе, но никогда не прочь погоняться за солнечным зайчиком.

— И тут мы подходим к Нейтралитету, — заметил рыбочеловек.

— В точку, — с гордостью ответила Миротворец. — Нас можно сравнить с атомной энергетикой — начиналось всё с бомб, но по мере накопления знаний дошли до реакторов. Превратили оружие в ресурс. Паралюди — тоже ресурс — от прямой боевой поддержки до уникальных гражданских специалистов посредством социализации. Ты даже не представляешь, как можно использовать способности паралюдей, если не пытаться забивать гвозди микроскопом. Уничтожить голод и бедность. Победить болезни, старость и смерть. Открыть путь в ближний космос. Шоу-бизнес, производственный сектор, сфера обслуживания… А наш профсоюз первым проторил этот путь и первым снял сливки. Защита от силовой вербовки, предупреждение наездов на бизнес, предоставление правовых интересов… Нейтралитет живёт и даёт жить другим, но кто к нам с мечом…

— Красивая картинка и достойная цель… была бы, если вывести за скобки Губителей и тот факт, что многим маскам сила банально ударяет в голову, — беззлобно хмыкнул лещ. — И всё-таки, зачем отбивать у Протектората потенциальных рекрутов?

— Потому что, во-первых, профсоюз существует на взносы и процент от той работы, на которую подряжает своих членов, и, во-вторых, нам подходят далеко не все маски — вместо молодых агрессивных подростков к нам идут опытные, повидавшие жизнь паралюди, желавшие завязать с бурной жизнью, необходимо острое нежелание играть в героическо-злодейские игры, просто жить и работать. Триггер же чаще всего случается с молодыми, а там максимализм, категоричная уверенность в себе, и вера в собственное бессмертие, — девушка пожала плечами, — Мы не отбиваем рекрутов, а просто предлагаем выбор. Протекторат относится к такой позиции с пониманием, ведь лучше к нам, чем в банды, да и бить в ответ на беспредел профсоюз не стесняется.

— И какова же моя роль, раз уж вы затратили столько усилий, — Тайгер кивком показал на зал, полный народа. — Баш на баш, верно?

— Ну да. Союз, построенный на стремлении к обшей выгоде, наиболее крепок. С нашей стороны — это легализация, социализация, доступ к ресурсам профсоюза. А с твоей… — Миротворец как-то по лисьи улыбнулась, — в ближайшей перспективе с твоей посильной помощью будет дан старт одному нашему замороженному проекту, который дожидался как раз кого-то с твоими способностями. Его, тьфу-тьфу-тьфу, успех решит все финансовые вопросы расширения Нейтралитета. Подробности, извини, позже.

— Разумно. Честно. Я в деле, — Рыбочеловек кивнул. — А теперь, как называется вот эта вкусная штука?

Интересная беседа не отвлекала леща от главного — ЕСТЬ ЕДУ! В самом деле, подумаешь, местечковая политика, законы и обычаи новой земли, нападение тиранидов на Эквесторию… Вот есть ли добавка сего шикарного мяса — это важно.

Постепенно работа закипела. Информация собиралась и анализировалась, взгляд с разных точек зрения формировал общую картину. История. Экономика. Статистика. Открытая информация в Интернете, очередного дикого для леща изобретения людей. Факты, погребённые под слухами и домыслами, смешанные с полуправдой и откровенными выдумками. Достоверность этой информационной помойки наглядно демонстрировал дичайший трэш о самом рыбочеловеке. Тайгер узнал о себе много нового. От того, что он — (не)удачный клон Левиафана, сбежавший из Секретной Правительственной Лаборатории (все слова обязательно с Большой Буквы) и заканчивая историей о том, как некогда маленькую рыбку спустили в унитаз, и она годами выживала в канализации, питаясь отходами Технарских производств и случайными неудачниками. Настолько нездоровая фантазия вызывала оторопь. Л-люди…

Впрочем, сама идея открытой для всех информации весьма занятна. Наверняка отсюда можно извлечь намного больше, имея нужные допуски или соответствующих специалистов. Но для начала сойдёт. Если бы только в Бостоне нашлась клавиатура под размер его лапы! Помучившись со стилусом и доведя своего куратора до приступа гомерического смеха, Тайгер изобрёл самую бессмысленную и беспощадную из своих техник. Тонкие водяные щупальца необходимой упругости неплохо заменили толстые пальцы. Почему только Миротворец-то сбежала с воплем «Тентакли!»? Какие-то культурные заморочки…

Благо есть с чем производить сравнительный анализ, да и куратор охотно отвечала на вопросы, возникающие по ходу дела.

Как ассоциированный член профсоюза, лещ имел ограниченный доступ и к их базам, а также гостевой доступ к архивам Дозора. Юридический статус паралюдей. Полномочия государственных масок. Законы и поправки к ним. Злоупотребления сверхспособностями и борьба с ними. Злодеи, организованная и не очень преступность. Протекторат и герои. Программа «Стражи» для несовершеннолетних законопослушных масок. СКП.

Военизированная федеральная организация неодарённых с первоклассным оборудованием и мастерской выучкой, стоящая между людьми и паралюдьми. Если маска считает, что сила ставит его выше закона — СКП стоит между ней и жертвой. Если люди манипулируют или принуждают маску использовать силу ради их интересов, от шантажа до физического насилия — СКП защищает парачеловека. Посредничество между масками и государством.

Толково. Значит, «система сдержек и противовесов…».

Посмотрим шире. Мировая обстановка. Ранее — страны-сверхдержавы. Те, что оказывали неоспоримое влияние на все окружающие страны, но не претендующие на мировое господство. Страны, что могли полностью уничтожить своих противников. В совокупности и весь мир. Ядерные бомбы. Холодная война. Сын. Постепенное, но неуклонное сворачивание военного присутствия за пределами собственных границ. Развал НАТО. Уничтожение советского ВПК, важнейшего элемента экономики СССР. Череда жесточайших кризисов.

Тоталитарный милитаризм на территории бывшего СССР. Чудовищной спрут Янгабана в Китае и Юго-Восточной Азии. Полыхающая Африка. В Европе банды паралюдей подмяли под себя целые государства. Развал Евросоюза.

В первомире Мировое Правительство именовалось так не за красивые глаза. Почти восемь веков оно было абсолютным гегемоном. Редкие независимые и «независимые» страны не обладали даже долей его могущества ни по отдельности, ни вместе взятые. Всё это время система работала, хотя и подгнивала. Этот же мир смотрелся извращённой реализацией давней фантазии Тайгера о многополюсном мире. То, что всякой свободы здесь в разы меньше — немыслимая ирония.

«Самые безопасные…», да, Миротворец. Фотографии, видеозаписи, свидетельства очевидцев-эмигрантов. Численность и разнообразие источников. Слишком сложно даже для очень масштабной мистификации. С такими доказательствами — верю.

Фруктовики остаются обычными людьми, они хотят власти, свободы, денег, признания. Они готовы бороться друг с другом за место под солнцем. Но в этом мире — слишком резко, слишком много. Какой хрупкий мир.

С учётом Губителей… впрочем, рано подводить итоги. Люди умеют удивлять и выживать.

Дальше — неочевидные, скрытые от глаз общественности подводные течения. Те, о которых не болтают на форумах и вообще редко упоминают все сообщества масок. Неписанные правила. Тайгер мысленно погладил себя по голове — будь он чуть более нахрапист в начале своего пребывания в этом мире, и нормальная оперативная работа стала бы невозможна в принципе. Негласный договор, выгодный всем его соблюдающим. Ха, в конце концов, и герои, и злодеи живут по одним и тем же понятиям. Не убивай, не насилуй, не разоблачай, совместно выступай против беспредела и угроз S ранга — и можешь рассчитывать, что с тобой поступят так же. Ритуализированные взаимоотношения паралюдей стали одним из краеугольных камней общественной безопасности.

Обратной стороной медали служит преступность, фактически санкционированная правительством. А как ещё назвать отсутствие полноценного использования всей мощи государственного аппарата против злодеев. Борьба с бандами ведётся теми методами и в тех пределах, в которых те не идут вразнос, ставя под угрозу слишком уж много невинных. Ну а тем, кто всё же попал под раздачу — просто не повезло. Плюс человеческий фактор — некомпетентность, предубеждение, общая отмороженность… Последним видным на первый взгляд недостатком был факт, что если беспредельщик слишком силён, то он может просто подавить систему, и Бойня№9, как и Нилбог, тому доказательство. В отношении им подобных власть придерживалась мнения «не буди лихо, пока оно тихо», но, мать моя камбала, люди! Работая от обороны, войну не выиграть!

Есть ещё одна странность, которую Тайгер никак не мог объяснить — слишком низкая централизация теневого мира. В текущих условиях власть больших денег и даруемых ими благ должна была привести к появлению транснациональных криминальных организаций даже с таким непредсказуемым фактором, как сверхсилы. Рыбочеловек уже видел такое. А в здесь нет даже намёка на такой масштаб, ни в открытой информации, ни в ограниченной к ознакомлению, да даже по косвенным данным ни признака. Это, вообще, как?

У аборигенов есть правительство, чтобы справляться с повседневностью, и герои для бед, с которыми правительство справиться не может. Местные попытались построить общество, достаточно стабильное, чтобы оно порождало достаточно законопослушных паралюдей для умиротворения редких злодеев. Проблема в триггере. Если инициация и развитие Воли — прыжок выше собственной головы, подъём над вершиной, превозмогание ненастий; то триггер — это отчаянье. Маски подвергаются суровой психической ломке ещё до того, как являют себя обществу.

Далеко не идеально, но в общем и целом система рабочая. Мда… рабочая. Маски умирают. Гражданские умирают. Регулярно, поодиночке и группами. «Рабочая»… Нет, просто лучше, чем альтернатива. Но даже лучшее из худшего не станет хорошим. Очень и очень многие детали остались лещу неизвестны, но одно сказать можно точно, ибо есть с чем сравнить. Смотря правде в глаза — этот мир умирает. А всё, на что способны «герои» — с переменным успехом поддерживать статус кво. Да, рыбочеловек смотрит незашоренным взглядом несколько со стороны, но такое не должно быть секретом для сильных мира сего. Ж-жесть…

Ну и субъективные впечатления. Тайгер честно признавал себе, что несмотря лютую серьёзность происходящего, всё это вызывало ассоциации с какой-то игрой. Костюмы? Интервью? Компьютерные игры? Пластиковые фигурки? Сами термины «герой» и «злодей» для обозначения… должности? Вы это что, всерьёз? Да, манипуляция общественным сознанием, психология толпы для повышения соотношения числа героев к злодеям. Но всё равно, это… действо… оставляло на языке привкус пыли. Вселенная конечно же не упустила случая опять надавить на его чувство ирреальности происходящего — лидером Протектората оказался человек с силой вице-адмирала Борсалино! От ёк, от этого светового тролля не скрыться даже в ином мире! Шаблон затрещал, но выдержал.

Изучая местный каталог фруктовиков, лещ отметил принципиальные отличия от первомира. Триггер — худший день в жизни. Строгая индивидуализация способностей. Преемственность поколений. И ещё, если сила фрукта всегда так или иначе связана непосредственно с телом пользователя, то способности паралюдей значительно более… изощрённые. Контроль поля боя, контроль противника, продвинутое научное мышление (чем бы эта тварь не была) … Исключительно полезная информация.

Нейтралитет уже более чем окупил решение вступить в него, а ведь Тайгер взял от него ещё далеко не всё, что собирался. Информация, деньги, репутация — за такое лещ вполне готов впрячься в процесс решения их проблем. Разумеется, рано или поздно, дороги рыбочеловека и профсоюза Бродяг разойдутся, ибо планы Тайгера простираются намного дальше юрисдикции Нейтралитета, но произойдёт это не раньше, чем лещ сполна расплатится по долгам. На текущем же этапе, как стартовая площадка, эта организация почти на пределе желаемого.

Маски всегда берут себе прозвища, цветастые и временами малость (или отнюдь не малость) безумные, но эти клички точны и указывают на те или иные качества парачеловека. Тонкость в том, что для понимания этих указателей необходимо владеть контекстом. Сиречь иметь за плечами определённый культурный багаж. Например, Александрия взяла себе имя в честь знаменитой древней библиотеки, что как бы намекает на то, что она не просто непревзойдённый мастер Воли Вооружения. Или Мирддин со своим «волшебством». Только сейчас Тайгер уловил специфический юмор в своём собственном прозвище, принятом с подачи Френка. И ведь правда, действительно Большой Зуб, даже не поспоришь. Но он не акула, а лещ!

Также популярны тематические мифологические имена. Да в конце концов — невозможно понять народ, не ознакомившись с его культурой. Вот лещ и просвещался. Успел убедиться, что понимание есть ключ к сосуществованию. Неведомое всегда пугает. Да и приучать к себе местных стоит. Профсоюз охотно демонстрировал своё новое приобретение. Народ, в том числе потенциальные противники Нейтралитета, проникались.

Это имело смысл. Когда Миротворец говорила о «повидавших жизнь и нежелающих играть в игры» масках, она не упомянула, что эти самые маски отнюдь не отличаются фактической мощью. Что говорить, даже самая боеспособная часть Нейтралитета, его Ударный отряд, чьей задачей была реакция на беспредел и укорот излишне отмороженных вербовщиков, брал своё больше за счёт организационно-материального обеспечения, а не за счёт собственных сил.

Софи с её отводом глаз и наведённым миролюбием. Перехватчик обеспечивал поддержку с воздуха. Ремонтник могла «откатить» всё что угодно — от раненых тел до сломанного оборудования. А Утёс со своим неуязвимым телом был «танком», по меткому определению Миротворца. Весь отряд снаряжён боевыми экзоскелетами и целым высокотехнологическим стреляющим арсеналом разной степени убойности от Ящика Игрушек, плюс тактическая командная сеть.

Против банд нижнего эшелона такого хватало с лихвой. Но даже Тайгер смог бы справится со всем отрядом, сражайся они лоб-в-лоб, а ведь среди злодеев встречались и более разрушительные силы, чем у него. Как же Нейтралитет справлялся со такой ситуацией?

— Ты прав, — грустно улыбнулась Софи, когда об этом зашла речь. — До Мэдисона нас было пятеро. Джон мог находится в нескольких местах сразу, за что и получил своё прозвище. Его способность распространялась и на одетое снаряжение, даже производства Технарей, так что Вездесущий был идеальным авангардом. Пусть были ограничения на размер и срок существования, но даже так мало кто мог против нас выстоять. Намного дешевле оставить наших рекрутов в покое.

— Ты говоришь так, словно ваш друг мёртв, — мягко заметил рыбочеловек, вспоминая отчёты.

— К сожалению, нет, — губы Миротворца скривились в горькой усмешке, — всё намного хуже. Уж прости, без подробностей.

Лещ вспомнил странных мертвецов и зеленошкурых дикарей, о которых ему знать по идее не полагалось. И перевёл тему.

Похоже, после знаменитого концерта Симург, Нейтралитет начал испытывать сильное давление. Ослабевший профсоюз перенёс целый ряд нападений. Неудивительно, что он в Тайгера так вцепился.

Тем лучше для рыбочеловека. Маски уважают силу, так что он мог показать им свою. Не всю, но достаточно. А затем использовать благодарность Бродяг ради своей пользы. Как там было… ах да — «Quid pro quo».

Скрывать сверхчеловеческие физические возможности для него абсурдно. Так уже засвечены гидрокинез и сенсорика. Ну а Воля будет козырем, тем более что её использование далеко не так эффектно. Когда придёт время, противники Тайгера будут ну очень удивлены разницей между тем, что он показал, и тем, на что способен на самом деле. О чём он даже не заикнётся, так это об уникальности каждого «голоса», а значит и о бессмысленности сокрытия личности от его Воли.

Однако Утёс сумел его удивить. Появившись в Бостоне на исходе второй недели после прибытия Тайгера, когда он уже заскучал и начал было искать себе развлечение, лидер Нейтралитета предложил не только хорошую драку. Начал он с интересной истории. Очень «пиратской» истории.

На дне Мирового океана покоится около трех миллионов судов, на которых хранится восьмая часть мировой добычи золота и серебра за последнюю половину тысячелетия. Однако попытки отыскать эти несметные богатства сравнимы с поиском иголки в стоге сена. Тем не менее, всегда находились люди, обладающие изрядной долей романтики и авантюризма, жаждой славы или наживы, готовые попытать счастье на этом поприще. Причем, поиск морских кладов — занятие весьма затратное в финансовом плане. Необходимо иметь, помимо корабля, который должен доставить кладоискателей к месту поисков, и специальное дорогостоящее оборудование, и обученных подводным работам людей. А если все же кому и посчастливится найти морские сокровища, это становится только началом долгого и утомительного пути к обладанию им. Законы разных стран, регулирующие вопросы кладоискательства, сильно отличаются, поэтому судебные споры могут длиться годами.

Утро 4 сентября 1622 года. Двадцать восемь тяжелогруженых кораблей выстроились на гаванском рейде, готовясь отправиться в далекое и опасное плавание. Маркиз Кардерейта поднял свой флаг на ведущем судне, галеоне капитана «Нуэстра Сеньора Канделария». Основная часть мексиканского серебра и золота была погружена на галеоны «Санта-Маргарита» и «Нуэстра Сеньора де Аточа». Двадцатипушечная «Аточа» шла в качестве замыкающего галеона, следуя в хвосте медлительных торговых судов.

На следующий день, 5 сентября, флотилия попала в шторм.

Испанский флот снесло на север, к берегам Флориды. Четыре корабля, оторвавшиеся от основной группы, включая «Аточу» и «Санта-Маргариту», буря забросила восточнее, к цепочке островов Флорида-Кис. Рассвет застал их у какого-то низкого кораллового атолла, заросшего мангровыми деревьями. Пятиметровые волны, перебросили «Санта-Маргариту» через риф.

«Аточе» повезло даже меньше — судно сначала насадило на риф, а потом просто затянуло прямо в объятия Морского Дьявола. С борта «Маргариты» было видно, как три испанских моряка и два черных раба, судорожно вцепившись в болтающийся на волнах обломок грот-мачты, пытаются вырваться из объятий смерти... Их подобрало наутро следующего дня судно «Санта-Крус».

Ураган стоил испанской казне годового дохода, в самом буквальном смысле.

Когда волнение на море утихло, маркиз Кардерейта отправил капитана Варгаса с пятью кораблями на спасение «Аточи» и «Санта-Маргариты». «Аточа» была найдена быстро: галеон затонул на глубине пятидесяти пяти футов, и её бизань-мачта все еще торчала из воды. С затонувшего корабля испанцы сумели снять только две маленьких железных пушки, стоявшие на верхней палубе. От «Санта-Маргариты» вообще не осталось никаких следов. Впрочем, с этого корабля сумела спастись небольшая группа моряков — их Варгас подобрал на берегу залива Логгерхед.

В начале октября Варгас вновь вернулся во Флоридский залив в надежде спасти сокровища «Аточи». Однако на этот раз испанцы даже не смогли отыскать место гибели корабля — по всей видимости, пронесшийся незадолго до этого очередной ураган окончательно похоронил корабль на дне морском. Варгас и его люди тщетно обшаривали дно баграми...

В феврале следующего года к поискам «Аточи» и «Маргариты» присоединился сам маркиз Кардерейта. Он отлично понимал, какую ярость вызовет в Мадриде известие о потере всей годовой добычи мексиканских серебряных рудников, и что ожидает в этой связи его самого. Ценой больших усилий со дна были подняты несколько серебряных слитков, но куда исчезли корпуса обоих погибших судов, так и осталось загадкой. В августе бесплодные поиски были прекращены. Кардерейта и Варгас вернулись в Испанию. Перед их отъездом географ Николас Кардона начертил подробную карту района гибели кораблей.

В 1624 году на место крушения «золотых галеонов» прибыла поисковая партия во главе с капитаном Франсиско Мелианом. В программу поиска постоянно вносили свои коррективы то ураганы, то набеги пиратов. Тем не менее за следующие четыре года команда Мелиана сумела извлечь из морской пучины триста восемьдесят слитков серебра, шестьдесят семь тысяч серебряных монет и восемь бронзовых пушек с «Санта-Маргариты». Но никаких следов «Аточи» так и не было найдено.

За свои заслуги Мелиан был назначен губернатором Венесуэлы. Дальнейшие работы по поиску подводных сокровищ вяло велись до 1641 года, однако никаких существенных результатов они так и не принесли. События последующих лет ознаменовали закат былой мощи Испании. Голландцы, англичане, французы постепенно вытеснили её с лидирующих позиций в Европе и взяли под свой контроль ряд бывших карибских владений Испании. В 1817 году Флориду купили Соединенные Штаты Америки.

— Вся эта история, — энергично говорил атлетически сложенный мужик с орлиным профилем и окладистой лопатообразной бородой, похожий на библейского пророка с картин мастеров Возрождения, — головоломка, собранная историком Юджином Лайонзом в Генеральном архиве Индии в Севилье. Сорок тысяч связок старинных документов, миллион единиц хранения в мельчайших подробностях рассказывают об истории открытия и освоения испанцами Нового Света, об их колониальном правлении обширными территориями за океаном. Отчеты о последнем плавании «Аточи», рапорты Варгаса, доклады о подводных работах Мелиана, множество старинных карт Флорида-Кис начиная с XVI века, в том числе копия карты Кардона. Этот, не побоюсь такого слова, подвиг, он совершил по заказу широко известного в узких кругах «короля кладоискателей» Мела Фишера.

Тайгер подавился воздухом. Уровень абсурда неуклонно рос…

Утёс промочил горло и прикрепил на доску для брифинга очередной документ, которыми он сопровождал свой рассказ. Это была фотография усатого шатена с выдубленной всеми ветрами загорелой кожей. Тёзка леща широко и несколько безумно улыбался.

— Этот безудержный романтик прославился, подняв в мае 1964 года неподалеку от Форт-Пирс более двух с половиной тысяч дублонов, стоивших целое состояние. Следующей его целью стал именно «золотой галеон». Поиски сокровищ «Аточи» были сопряжены с немалыми трудностями: финансовые проблемы, неминуемые в подводной охоте опасности, огромная — сотни тысяч квадратных миль — площадь поисков... — Эфраим покачал головой, явно восхищаясь «королём кладоискателей». — Десять лет. Столько ему потребовалось времени, чтобы найти, но не «Аточу», а «Маргариту». При этом в ходе поисков погиб его сын. Двадцать миллионов долларов. Археолог Мэтьюсон, фиксировавший в своих записях каждую находку, подсчитав поднятые со дна моря трофеи и сопоставив их с грузовым манифестом «Аточи», пришел к выводу, что основная часть ценностей пока не обнаружена.

Затем Штерн поубавил экспрессию, явно заканчивая рассказ.

— Зимой 1984 году, в порту Майами состоялся бой между супергероем Викари и чёрной бандой NeoVultures, имеющей в своём составе несколько паралюдей. В числе случайных жертв попал и Мел Фишер. Его партнёр, Кип Вагнер, — ещё одна фотография заняла своё место на доске, — сумел продавить дальнейшие поиски «золотого галеона», но после ещё двух безуспешных лет, осложнённых вступлением в очередную полосу финансовых трудностей, программу свернули. Миллионы, которые Фишер поднял со дна моря, ушли на погашение кредитов и уплату налогов. Остаток обеспечил его семью на несколько поколений вперёд. Миру очень скоро стало не до того. Конец.

Софи возмущённо посмотрела на своего босса:

— В смысле?! А как же… — Она обвела рукой все бумаги, щедро усыпавшие стол и пришпиленные к доске.

— А, ну да, — ядовито хмыкнул Утёс, — конец очередной главы в истории «Нуэстра Сеньора де Аточа». Следующую — заключительную — главу, напишем мы.

Эффектное молчание прервал оценивший масштаб рыбочеловек:

— Так вот что ты имела ввиду, Софи. — А затем посмотрел на того, кого признал своим нынешним начальником. — Я вижу тут как минимум три проблемы и ряд вопросов. Во-первых, даже я не утяну весь проект в одиночку, нужно как минимум оборудованное спецсудно. Во-вторых, юридическая поддержка. И, в-третьих, моё исчезновение вызовет вопросы, всё же я примелькался в Бостоне, а учитывая масштаб затеи и вероятность утечки, как бы нам не пришлось отбиваться от любителей халявы. Такой куш привлечёт злодеев из высшей лиги.

Эфраим Штерн посмотрел на леща одобрительно, похоже он был рад встретить спокойный здоровый конструктив.

— Судно уже готово, — кивнул он, — «Улисс» прибудет в порт Ки-Уэст не позднее двух недель. Доберёшься своим ходом и, уверяю тебя, оборудование на судне тебя не разочарует. Договорённость с правительством уже достигнута, в любом случае нашими будут не менее восьмидесяти процентов. А злодеи… это не проблема, а задача. Демонстрация силы. В море тебе никто не противник, при высадке же соединишься с Ударным отрядом Нейтралитета. Победа над мощной группировкой паралюдей на своей территории с текущими ресурсами более чем реальна. Останется только представить её в нужном свете и текущий кризис, можно сказать, преодолён.

— Наглый план, — а также рискованный и негуманный, но эффективный, добавил рыбочеловек про себя, — я уверен, что ты сам организуешь утечку, раз уж предотвратить не сможешь. Провокация внутри провокации, а победитель забирает всё. И кто это будет?

— О, тебе понравится, — довольно хмыкнул Утёс, и назвал имя. Тайгер аж крякнул.

— Ты прав, — Тайгер широко, во всю пасть, улыбнулся человеку. Тот даже глазом не моргнул. А лещ подумал, что, похоже, ему повезло, и с лидером Нейтралитета можно иметь дело. — Мне действительно нравится!

* * *

Оставив иномирянина изучать материалы по «охоте за сокровищами», Эфраим Штерн и Софи Рамос отправились по своим делам. Им было о чём подумать.

— Не слишком ли ты на него рассчитываешь? — Миротворцу нравился новичок, под звероватым внешним видом которого жила достойная, в общем-то, личность, но она старалась сохранять объективность. — Я уже привыкла, что каждый твой план балансирует между «так просто, что испортить невозможно» и «настолько бредово, что никто в это не поверит», но в это раз ты переплюнул сам себя.

— А у нас есть выбор? — слегка надтреснуто отбил подачу Утёс. — Сама знаешь, нас прессуют. Противостояния в выносливости нам не выиграть. Шакальё наезжает на бизнес, что под защитой нашего имени, чем ассоциированные члены весьма недовольны. Пока что мы отбиваемся, но сколько это может продолжаться? Первое же поражение положит конец Нейтралитету как самостоятельному игроку. Дальше или плати бандам, или в удушающие, в смысле любящие, объятия Протектората. Нам нужно образцово-показательное избиение, а Мегалодон — тот, кто его обеспечит, пока ещё он с нами.

— Пока ещё? — слегка стушевалась блондинка.

— Кто из нас его куратор, в конце концов? — возмутился бородач. — Что он из себя представляет, по-твоему?

— Хм… у этой чудовищной горы мышц есть мозг, и он умеет им пользоваться, — начала перечислять Софи, — великолепная память, неплохие аналитические способности, отличный самоконтроль. Не любит лгать, да и плохо это у него выходит. Выраженная инстинктивная часть личности. Свободолюбив. Горд. Насторожен по отношению ко властным структурам. Надёжный союзник и худший враг, какого только можно себе представить.

— Отрадно, что умение разбираться в людях всё ещё с собой, — кивнул Эфраим, а блондинка мысленно поморщилась — раз из него хлынул язвительный сарказм, значит чёртов трудоголик уморил себя до состояния ходячего и разговаривающего организма. И это с неразрушимым телом! — Но я имел ввиду, что кого-то, кто просто шатается без дела, и того, кто имеет чёткую цель, спутать невозможно.

Миротворец покачала головой:

— Даже так, в данный момент у нас как минимум общие задачи. Мы получим своё, он — своё. Если, конечно, с таким пылом и жаром поделённый медведь всё же будет убит.

— Должен, — упрямо набычился Штерн, — чёрта с два я допущу, чтобы всё развалилось!

— Чёрта с два мы допустим, чтобы всё развалилось, — мягко, но с намёком поправила своего босса блондинка.

Лидер Нейтралитета осёкся, а затем улыбнулся уже совсем по-другому, более открыто:

— Я только что был совершенно невыносим, да?

— Не сильнее, чем обычно, — Софи показала боссу язык и эти двое стали перебрасываться остротами, как могут только старые добрые друзья.

* * *

Фишер Тайгер стремительно двигался вдоль Восточного Побережья, от Бостонской бухты залива Массачусетс на юг, к Флориде. Воды здесь были оживлённые, но не настолько, как до появления Левиафана, резко поднявшего стоимость водных грузоперевозок. Утечь из города удалось тихо, а теперь его засечёт разве что какой-нибудь сканирующий выкидыш Технарской мысли. Всё идёт по плану.

Оглядываясь на эти суетливые недели, лещ отчётливо видел степень собственной удачи. Вербовка во влиятельную организацию, чьи нужды совпадают с его потребностями. Вменяемость и договороспособность как временных союзников, так и представителей власти. И это несмотря на то, что первый контакт с масками начался с эпического провала. Ха, настоящий иномирянин попытался притворится замаскированным иномирянином! У мироздания явно есть чувство юмора. Вроде бы пока этот косяк остался без последствий, кроме подтверждения версии происхождения дел 53, но было бы забавно, если бы он из-за этого попал в поле зрения Секретной Организации, проводящей бесчеловечные, но обязательно научные опыты, и, собственно, ответственной за весь этот бардак. Да нет, не может быть… Или…

Рыбочеловек тряхнул головой, отбрасывая бредовые мысли, и вернулся к текущей ситуации. Удача, что он оказался в нужном место в нужное время, или наоборот, неудача, что будет стоить ему жизни — это покажет будущее. Сейчас же его цель — поиск, а затем бой.

Воля поведала Тайгеру многое о жизни, целях и стремлениях его тёзки. Перебирая его судовые журналы, заметки, фотографии и финансовые отчёты, лещ проникался неординарностью этого искателя затонувших сокровищ. Методичный и последовательный романтик, не чуждый технической смекалки, использовать плоды его трудов ради собственных целей было почти нечестно. И неважно, что без психометрии такого количества информации из груды бумаг просто не получить. Тайгер пожалел, что не мог лично встретиться с покойным Мелом Фишером. Но как бы то ни было, теперь лещ знал, где искать. И именно для Тайгера океан есть дом родной, а «король кладоискателей», при всём своём профессионализме, был всего лишь туристом. До начала штормового сезона сокровища «Аточи» будут принадлежать рыбочеловеку. А потом будет самый увлекательный вид рыбалки. Рыбалка на человека.

Думая о плане, Тайгер не мог не восхитится его наглостью. Вот интересно, это лещ так впечатлил Утёса или просто тот настолько отчаялся. Хотя нет, не интересно… и так очевидно, что и то, и другое. Иначе рыбочеловек не смог бы урвать себе столько добра. Знания куда более достоверные, чем СМИ. Советы опытных туземцев. Деньги, в конце концов.

А пока лещ скользил через воды Атлантики. Здесь нет ни хитроумных комбинаторов, ни мутных организаций, ни толп и толп людей, которые тебя, Тайгер, должны знать и как минимум терпеть. Только ты, твой внутренний монолог и вожделенное сокровище.

О! Сокровища, добытые испанцами на территории Мексики и затонувшие в водах США. Учитывая, что мнением двух первых стран никто интересоваться и не подумал, их присвоение, с некоторой точки зрения, делает рыбочеловека пиратом. Фишер Тайгер — межмировой пират. Карма, ты бессердечная сволочь…

* * *

Джон Фэнг спал и видел сон…

Сон о бескрайнем космосе, безгранично прекрасном и невероятно опасном. Он видел, как цивилизации возникали, развивались, осваивали его. Видел, как маховик истории превращает научную фантастику в полузабытые мифы, как империи обращаются в прах, а уникальные культуры растворяются в безмолвной пустоте. Он чувствовал… сожаление. Такой потенциал…

Человеку, что имел наглость называть себя Вездесущим, снился сон. Мечта о совершенстве. Ни боли, ни болезней, ни смерти. Отсутствие страданий. Квинтэссенция опыта целых цивилизаций. Разумеется, они не понимали этот дар. Не ценили и яростно отвергали. Поэтому и нужно было предлагать его аккуратно. На первый взгляд это выглядело способом срезать дорогу. Их собственные технологии и разработки предыдущих возвышенных. Только протяни руку! Скажи «да»! Ничего не делая, вознесись к высотам божественности. И они возносились, но совсем не так, как рассчитывали. Одна цивилизация за другой тыкала палкой во все, что найдут и смотрела, что из этого выйдет. Выходили Братские Луны.

Ему снилось Схождение. Он был в Нагасаки, в доме, в котором вырос. Маленькая кухня, некогда казавшаяся маленькому Джону целым миром. Успокаивающее бормотание телевизора. Кухня полыхнула красным, и нечто переменилось. Он пытался заговорить с Софи (а что она здесь делает?), но слова не складывались. Комната снова замигала красным, а Рамос как будто не замечала. Он встал, прошел к кухонному окну и выглянул. При третьей вспышке он увидел, чем она вызвана. Метеоры падали с неба, оставляя за собой огненные хвосты цвета крови. Он обернулся, чтобы сказать Софи: «Беги!» — но склизкие усики проломили пол и обвились вокруг нее, пронизали ее тело во многих местах. Они выливались у нее изо рта и из глаз. Джон хотел броситься к ней, помочь, но не мог двинуться с места и, опустив взгляд, увидел, как проросшие щупальца охватили и его. Одно обвилось вокруг пояса и держало. Другие втискивались ему в рот. Он увидел Землю с невероятного ракурса. На орбите вокруг Земли организм размером с планетоид раскрылся, как коробочка-головоломка. Раскололся на дюжину кусков, растянувшихся вдоль экватора планеты длинным ожерельем. Потом каждый из дюжины раскололся еще на дюжину, и еще, и блестящее облако частиц-семян затянуло всю поверхность планеты, чтобы исчезнуть в облаках. Возвести ещё один мир на совершенно иной уровень. Он почувствовал… единство. Почти любовь.

Джон Фэнг, парачеловек-Бродяга по прозвищу «Вездесущий», авангард Ударного отряда Нейтралитета, спал и видел сон. Мечту о совершенстве. Мёртвый космос.

Глазные яблоки бешено вращались за закрытыми веками. Электроэнцефалография выдавала результаты, что говорили о крайне высокой и специфичной мозговой активности. Корона Поллента менялась.

Вездесущему крупно не повезло дважды. Сначала вообще испытать на себе все прелести существования в виде некроморфа, будучи ещё живым человеком. Разум тех его тел, что сражались в Мэдисоне, был поглощён, опыт ассимилирован, память выпотрошена. Джон не был Легионом, и Обелиск не удосужился лично позаботиться о нём, положившись на отработанные алгоритмы. Для любого существа, не достигшего сходного уровня развития, вырваться из бездонного желудка артефакта было не более возможно, чем таракану одолеть авианосец. А потом его сила, исходящая как раз от «существа сходного уровня», вырвала переваренные остатки того, то раньше было его «я», из занятого борьбой за выживание Обелиска, и вернуло в главное тело, находящееся за пределами психополя артефакта, для слияния с главной личностью.

Естественно, он почти сошёл с ума. Ибо сказано: «Не мёртво то, что в вечности таится — ведь смерть смертельно вечности боится». Подобный опыт — не то, что может перенести человеческий разум без последствий для себя. Кома — лишь защитный механизм, который использовало сознание в попытках обработать такую… специфичную информацию. Но оказалось, не только сознание Джона её обрабатывало.

Будущее стремительно расцветало новыми вариантами.