Напиши мне (гет)

В четырнадцать она наконец-то встречает свою родственную душу. Мари поднимает взгляд в небо и там, на высоком здании, видит его. Сердце переполняется радостью пополам с неверием. Она знает, это — он, тому доказательством М на тыльной стороне его ладони, рядом с большим пальцем, ее М с хитро изогнутым хвостиком, обвившимся, словно виноградная лоза, вокруг самой себя.

«Разве тебе не было больно, когда ты упала с небес?»

Эти же слова она вчера услышала от него, вчера вечером там, высоко над спящим миром, все сны стали счастливыми, а кошмары он прогнал прочь. Но когда он говорил ту фразу, его фото не висело на биллборде, открывая взгляду нейтральное выражение лица и тщательно выверенную, сдержанную позу.

Кота Нуара никак нельзя назвать сдержанным. Он глупый, милый, забавный, но не сдержанный. Не идеальный, не уравновешенный, Кот не запрограммирован на то, чтобы быть красивым и абсолютно недосягаемым.

И Адриан Агрест, ее одноклассник, очень симпатичный одноклассник, не может быть Котом. Он же добрый, задумчивый, застенчивый. А вовсе не шумный, крикливый и напористый.

Так что она продолжает, разинув рот, смотреть на биллборд. Голубые глаза размером с блюдца, голова задрана вверх — все силы Маринетт уходят на то, чтобы соединить образы Кота Нуара, Адриана Агреста и ее родственной души в одну личность.

Почему-то не выходит.

«Я».

«Ты по мне вообще скучаешь?» — фраза заставляет ее подпрыгнуть, спугнув все мысли, но Маринетт не может сдержать слабую улыбку, расцветающую на лице.

«Когда как, — отвечает она и хихикает, представляя его огорченное лицо (она не уверена, чье именно, но это не уменьшает ее веселья) и быстро добавляет, — сейчас — да».

Маринетт четырнадцать, и утром в понедельник, когда она заходит в класс, ее разум все еще пытается соединить трех мальчиков в один образ — образ ее парня.

Она снова опаздывает, как и всегда. Удача Ледибаг проявляется с костюмом, выполнять же двойную норму, влияя еще и на обычную жизнь, она отказывается. С ее глаз словно спадает пелена и все, на что она способна — просто смотреть, так же, как недавно смотрела на биллборд.

Потому что Адриан Агрест/Кот Нуар/ее вторая половинка действительно в одной комнате с ней и…

— … Просто прекрасен.

Фраза стекает с губ, словно вода сквозь пальцы — не остановишь. Так же неудержимо заливаются краской щеки Адриана, когда он, вскинув голову, пораженно пялится на нее зелеными глазами (пусть и не светящимися сейчас неоновым огнем, но сходство все равно на лицо).

Между ними примерно шесть футов, но по ощущениям — все шесть миль, шесть долгих миль, обрамленных смущением.

Ее половинка сглатывает и пытается улыбнуться.

— Спасибо, Маринетт… — лепечет он перед тем, как опустить голову в прежнее положение.

Пока она поднимается к своему месту, все, что ей удается выдавить:

— Да ладно.

И все просто ужасно.

Пока они в школе, Маринетт так и не признается ему, что уже его нашла.

«Ты в последнее время какая-то тихая».

Слова выводятся на руке сами собой, закручиваясь по спирали, что начинается с центра ладони. Лучи рассветного солнца отражаются от зеркала и обжигают ее глаза так же, как эти слова обжигают кожу.

Маринетт не знает, как объяснить свои чувства…

… Потому она вообще ему не отвечает.

Первая акума появляется через две недели после того, как она находит свою родственную душу. На тринадцатый день с того момента, как она узнала, что ее половинка — ее же одноклассник.

Три личности никак не складываются в одну, и она даже не пытается решить это странное уравнение, ведь сейчас ей нужно спасти Париж.

Ледибаг вновь надевает маску и красный костюм, чтобы скрыть растерянность, пропитавшую душу, и разговаривает с Котом лишь в случае крайней необходимости.

Потому что не знает, что ему сказать. Ни вслух, ни письменно.

Она собирается спрыгнуть со здания, йо-йо крепко сжат в руке, но внезапно в крышу рядом с ней с грохотом врезается знакомый шест. Звук эхом отражается в тишине их неудавшихся разговоров.

Нуар говорит, и его гневные слова с тихим ропотом падают между ними.

— Что происходит, Баг?

Ледибаг разворачивается и там, на крыше, чувствует себя совсем беспомощной, будто голой. Чувствует себя так, словно она — Маринетт. И видит перед собой его — как Адриана.

Они ведь даже не знают друг друга.

— Я просто… — начинает она, и ее слова затихают, стоит ей лишь глянуть в его сторону. — Я просто запуталась.

Вздох спустя он отступает, хрустнув гравием, лежащим на крыше.

— Ты о чем?

И пусть ее голубые глаза скрывает челка, она знает, что он все равно их видит. Ясно видит, что ее глаза, раньше голубые словно небо, сейчас потемнели от страха.

Она и рта не может открыть, не то чтобы что-либо сказать, но они оба слышат ответ, четко и ясно.

О нас.

Поэтому он убегает.

Сегодня снесли биллборд.

Ее М с изогнутым хвостиком больше не видна всему Парижу, вздумавшему взглянуть на руку Адриана.

Уже поздно, но она не чувствует жара на коже.

Маринетт исполнилось пятнадцать два дня назад, но он даже не поздравил ее с днем рожденья.

Она не винит его, вовсе нет. Они не разговаривают, даже когда патрулирую город как Ледибаг и Кот Нуар.

И если одну часть ее все устраивает, то вторая сложившуюся ситуацию ненавидит.

Рассвет, яркий, золотой, словно волосы Кота/Адриана/ее половинки. Тикки разглаживает брови Маринетт, смеется — ресницы девушки трепещут, когда она открывает глаза, и щекочут квами.

Вдвоем с квами они валяются еще немного, а потом Тикки нарушает тишину.

— Ты должна сказать ему правду.

Маринетт смотрит в потолок и кивает.

— Я знаю.

Сегодня, собираясь в школу, Маринетт специально старается прийти пораньше.

Потому что знает, что по вторникам Адриан тоже приезжает рано.

И когда она заходит в класс, взгляд сразу падает на Адриана, сидящего за партой, уткнувшись лицом в руки. Она шагает бесшумно, практически крадется на цыпочках, и больше всего на свете ей хочется прикоснуться к его волосам.

Но она этого не делает.

Взамен она сдвигает стул Нино и подсаживается к нему, скрипнув ножками об пол. Адриан резко просыпается, фиолетовые мешки под его глазами заставляют ее сердце сжаться.

Глубоко вздохнув, он все же успокаивает себя и нежно ей улыбается. Мягким голосом произносит:

— Привет, Маринетт.

Сердце Мари делает сальто.

На ее лице отражается робкая улыбка, полная стыда и радости, чувств, постоянно преследующих ее в последние дни. Стыд — потому что она его игнорирует, радость — от того, что он рядом.

«Мы с тобой — как кусочки пазла, — вспоминается фраза, что он когда-то сказал ей. — сделаны из одного теста, идеально дополняем друг друга». И Маринетт соглашается: когда они сидят рядом, ее не покидает чувство какой-то абсолютной правильности происходящего.

Но ее мечты прерываются, когда он откашливается, возвращая ее в реальность.

Она совсем рядом со своей половинкой.

С парнем, которого вроде как знает, а, с другой стороны, он ей не знаком.

Но узнать человека можно только пообщавшись, и сейчас она хочет этого больше всего на свете.

Так что она улыбается в ответ и, пока комната наполняется людьми, спрашивает, подперев рукой щеку.

— Какой твой любимый цвет?

На часах уже три ночи, когда Маринетт, отчаявшись уснуть, размышляет о трех разных улыбках, принадлежащих, как выяснилось, одному и тому же парню.

«Сегодня я слышала, как Адриан смеется...» — думает она. Воспоминаний становится больше, когда по ее люку начинается мягко барабанить дождь.

Но тогда он смеялся потому, что она случайно захлопнула его зонт, а сам зонт ей одолжил просто по доброте душевной.

«Сегодня я слышала, как смеется моя родственная душа... — думает она, и блаженная улыбка расцветает на лице. — Это было чудесно».

Сегодня Ледибаг буквально взлетает на Эйфелеву башню, ее сердце неистово колотится в груди, когда она взбирается на площадку. Кот Нуар уже на месте, стоит к ней спиной.

Он очень напряжен, пожалуй, даже скован, и напоминает ей Адриана на тех немногих статичных фотографиях, что ей удалось найти.

Все что она может — подойти ближе, обняв себя за плечи, чувствуя, как с каждым шагом тяжелеют ноги. Но ей хватает мужества стать с ним плечом к плечу. Она чувствует, как он искоса посматривает на нее, каждый короткий взгляд опаляет кожу огнем.

Она глубоко вздыхает и пытается улыбнуться, но ей так страшно. Но прежде, чем страх окончательно овладеет ей, она сглатывает желчь, подкатившую к горлу.

— Прости… — шепчет просто. — Прости… — повторяет еще раз, и когда голубые глаза встречают зеленые, она не отводит взгляд, хотя и сжимает пальцы на плечах еще крепче.

— Эй, эй… — слышит его голос и видит, как на лице отражается паника, но больше сдерживаться она не может. — Эй…

Ее зрение размыто, она устала и запуталась, но ведь он здесь — все три парня, что на самом деле — один человек, и наконец-то все становится на свои места.

Он неловко обнимает ее, и в этот раз между ними нет шести миль смущения, и это — лучшее неловкое объятие в ее жизни.

— Не плачь, Ледибаг… — Пытается успокоить ее, поглаживая по спине. — Я понятия не имею, что делать с рыдающими девушками.

Она смеется в ответ и поднимает лицо, до этого прижатое к его груди.

— Ну, рассмешить их — уже неплохо.

Кот Нуар улыбается, сверкнув профессиональной улыбкой.

— Я запишу.

Довольно промычав, она вновь прижимается лицом к его груди и обвивает руками спину. Он так крепко сжимает ее, что все замешательство и неуверенность, переполнявшие ее сердце, наконец-то исчезают.

Это ты.

Это — единственное, что от него требуется.

Маринетт просыпается слишком поздно, как и всегда, и летит к двери, запихнув булочку в рот. Она знает, что ее половинка уже пожелал ей доброго утра, но после его утреннего душа на ее теле уже не видно никаких надписей.

Она врывается в класс за несколько минут до начала занятий и, притормозив на секунду, улыбается Адриану. Широко, искренне, от всего сердца, переполненного чувствами к тому, кого любит.

И вот она здесь, и он стоит рядом и все так, как и должно быть.

Она знает, что он улыбается в ответ лишь из вежливости, но не расстраивается.

Ведь все случится сегодня.

Перемена, с ее места прекрасно видны его руки. Он болтает с Нино, Алья же решила немного вздремнуть.

Красной ручкой она рисует свою привычную стилизованную М рядом с большим пальцем. Ребята замолкают и с удивлением смотрят, как на коже Адриана постепенно проявляется буква.

— Твоя родственная душа, мм? — спрашивает Нино.

Адриан краснеет и потирает затылок.

— Да, это в каком-то смысле ее знак. Мне кажется, что ее имя начинается с М.

Но прежде, чем Нино успевает ответить, его подзывают Ким и Макс и он, извинившись, уходит. Оставив Адриана одного.

Он берет ручку, и она чувствует, как кожу опаляют слова, что он пишет: ««Скучаю» — все, что было сказано.

Ей кажется, что сердце в груди скоро взорвется, никогда прежде она не видела, как он составляет эти послания, но его взгляд, направленный на записку, настолько переполнен любовью, что она не может больше молчать.

— Тебе не было больно? — кажется, ее вопрос застает его врасплох.

Как и в прошлый раз, Адриан оборачивается к ней, чуть наклонив голову, и спрашивает.

— Ты о чем?

И она, не вставая, улыбается еще шире и показывает тыльную сторону ладони, на которой четко видны стилизованная М и ««Скучаю», чувствуя, как счастье захлестывает ее, когда его глаза распахиваются в осознании.

— Тебе не было больно, когда ты упал с небес?