Можно умереть, пытаясь (джен)

Изученные уроки

«Дорогой создатель Шоквейв, — для Найтингейл её внутренние мысли быстро теряли самоценность, так что в очередной раз она прибегла к старому-доброму способу: записывала их в личный журнал. — Ох и затейник же вы! Вот за что мне всё это, а?..»

Найтингейл потянулась всем корпусом, стараясь не скулить от сводящей сочленения боли, которая на деле была лишь предметом её воображения: Шоквейв знал, что прямое вмешательство через объединение нейросетей и последующий преждевременный разрыв контакта оставляет такое ощущение надолго. И использовал это.

Он редко ограничивался одним только физическим наказанием. Фантомные боли не были такими уж долговременными и невыносимыми, не влияли на функциональность, но от этого вовсе не становились чем-то приятным.

«А все из-за этой чешуйчатой морды! — добавила в дневник Найтингейл и безобидно фыркнула в сторону предакончика, который с огромным интересом рассматривал окружающие защищённую лабораторию серые пейзажи мёртвого Кибертрона: он впервые был выпущен наружу, спустя неделю после своего пробуждения. — Ужасное, ненасытное чудовище».

— Не уходить, — негромко и быстро проговорила Найтингейл, вкушая мерзкие грубые ноты собственного голоса и наслаждаясь возможностью произносить слова вслух. Клонированный ящер, к превеликому её восторгу, был гораздо крепче и менее восприимчив к издаваемым ею звукам, чем иные кибертронцы, и потому можно было позволить себе устную речь. Дополняя свой приказ, она протянула восстановленный Шоквейвом дополнительный манипулятор, аккуратно потеребила предакона за кисточку хвоста и отрывисто добавила. — Опасность.

Сказать, что предакон был доволен возможностью прогуляться, — это не сказать ничего. За последнюю неделю под чутким присмотром Найтингейл и не менее пристальным вниманием Шоквейва он научился многому из того, что должен был бессознательно постигнуть ещё в капсуле, тому, что для прочих трансформеров являлось естественными, предустановленными функциями. Предакон этого не знал — и потому охотно, не ощущая себя каким-то ущербным, учился вентилировать, урчать, менять настройки систем, скоординированно двигаться и, конечно же, социализироваться.

Пока маленькому, но уже изрядно подросшему за неделю ящеру не давалась речь. Как и говорил Шоквейв, предакон не был приспособлен к голосовому общению в своём изначальном облике. Что же до обучения трансформации… Способность данного конкретного экземпляра к сложной модификации формы всё ещё оставалась под вопросом. Письменный же чат и вовсе не был доступен клону — счастьем было бы внедрить в его программное обеспечение голосовой комлинк.

Впрочем, сейчас предакон со звериной прямотой считал болтовню лишней, да и научиться было не от кого: разговоры между его создателями протекали молчаливо и бессимптомно, так что большей частью догадаться об их общении было трудно. Концепция того, что он ничем не отличается от этих двух существ, которые уделяли ему столько времени и внимания, как-то не закрадывалась в его процессор. Он был собой. Был обеспечен всем необходимым, в том числе новыми знаниями. Живое любопытство молодого зверя полностью удовлетворялось, а любое недовольство удобно выражалось протяжным рёвом. Так что предакон ни разу не испытал потребность включить вокодеры для осмысленного выражения потребностей и эмоций.

Но, стоит отметить, понимал он уже если не всё, то почти всё. Так что сейчас, в ответ на распоряжение не шевелиться, он только наклонил морду и тихонько пискнул, послушный, но явно недовольный. В лаборатории механоящеру становилось тесно и скучно: хотелось шевелиться, расправить крылья, двигаться. И теперь, когда предакон оказался на поверхности, под чёрным небом Кибертрона, желание это сделалось нестерпимым. Шарниры в основаниях крыльев зудели, так что предакон нервно дёргал ими и нетерпеливо переминался на месте.

Он не видел опасности. Было тихо. Красиво. И очень, очень любопытно.

Предакон не хотел огорчать Найтингейл. Он не задумывался, как её называть, как к ней правильно обратиться и кто она ему, но, глядя на маленький тёмный корпус рядом, ощущал прилив тепла к камере Искры и хотел ткнуться непомерно крупной мордой под её локоть, чтобы получить немного внимания. Это Шоквейв был скуп на проявление ласки, отечески почёсывая нос предакона разве что в знак похвалы за успешно усвоенный урок. Найтингейл же всегда щедро делилась любовью, и это нравилось механоящеру, который её стараниями научился урчать даже раньше, чем правильно вентилировать. В общем, то, что он сделал секунду спустя, вовсе не было с его стороны актом агрессии или неприязни — нет, всего лишь обычным детским непослушанием.

Не утерпев, предакон широко распахнул крылья, восторженно взревел — и одним взмахом поднял себя на пару десятков метров над разъеденной ржавчиной поверхностью планеты.

Разумеется, он тут же заслужил возмущённую какофонию скрипов и скрежета со стороны своей воспитательницы. Найтингейл уже была близка к тому, чтобы сдаться и всё-таки выгулять подрастающего ящера по просторам Кибертронской пустоши, а потому ворчала, скорее, для вида, чем всерьёз обижаясь на непокорного зверёныша. А потому предакону не пришлось долго ждать, прежде чем рядом с ним промчалось и устремилось вперёд тёмное нечто, оказавшееся миниатюрным джетом. Найтингейл кувыркнулась в воздухе и призывно покрутилась перед своим питомцем, предлагая следовать за собой.

— Слушаться! — заявила она, повиливая закрылками. — Скажу — домой, значит, — домой. Иначе — плохо. Опасно!

Возможно, в будущем этот предакон сам станет опаснейшим существом Кибертрона. Но пока пластинчатый гигант, растущий не по дням, а по часам, был слишком неопытен и вряд ли мог отличить скраплета от простого оплавленного камня. Раннее рождение не позволило закачать в экспериментальный образец основные базы инстинктов и опыта, и хотя Шоквейв говорил, что память предков рано или поздно пробудится в нём, Найтингейл хотела лично проследить, чтобы её предакон вырос сильным, умным и способным постоять за себя.

Просто хотелось хотя бы чуть-чуть отсрочить этот полёт, когда её воспитанник впервые начнёт постигать свою силу, свою мощь и своё положение в этом мире. Ей почему-то очень не хотелось, чтобы он взрослел слишком быстро.

А вот предакон, как всякий неразумный спарклинг, мечтал о прямо противоположном: становиться всё сильнее и больше, познавать этот странный серый мир и, скорее всего, рано или поздно стать его хозяином. Как Шоквейв, которому так хотелось не уступать ни в чём.

Хотя… Шоквейв уж точно не умел летать! А вот предакон довольно сносно держался в воздухе. Сначала это оказалось непростым: ветра не были свойственны умершей планете, и практически лишённое намёка на плотную атмосферу пространство не желало поддерживать тяжёлого ящера в полёте. Но он энергично взмахивал широкими мощными крыльями, добавляя реактивную тягу, и, наконец, перестал неуклюже переваливаться над далёкой поверхностью, кренясь то на один, то на другой бок.

Предакон быстро прочувствовал полёт. Это было так естественно и правильно — устремиться за маленьким вёртким джетом, уже ставшим манящей точкой на горизонте. Ударные волны от каждого взмаха крыльев вздымали клубы ржавой металлической пыли, а счастливый звериный рёв оглашал окрестности. Молодой предакон впервые оказался так далеко от дома, и смесь опасения, волнения и разжигающей нейросети самостоятельности приводила его в бурный, совершенно спарклингский восторг.

Когда ящер, планируя на широко распахнутых крыльях, наконец, настиг Найтингейл, его полёт выглядел очень прилично — для первого раза. Возможно, именно так выглядела активация памяти предков, но предакон пока не знал, что на пути взросления его могут поджидать подобные открытия, и воспринимал это как данность. Он резвился, бодро кружил возле своей спутницы, то и дело нырял к самой поверхности, любопытно втягивая анализаторами воздух, поддевая мандибулами крошащиеся куски зданий и крупные орудийные гильзы.

Осторожность? Он был большим и сильным, планета лежала внизу, тихая, пустынная и безопасная. Предакон кувыркался в полёте, из-за отсутствия опыта норовя рухнуть плашмя среди руин, и ощущал себя полноправным господином этого мира.

Найтингейл зря тревожилась. Какая опасность могла грозить им, единственным здесь и самым лучшим?

Предакон расслабился и, даже случайно задев крылом остатки высокой ячеистой конструкции, опрокинувшись на спину среди щетинящихся обломков, взревел не от боли, а от переполняющей его Искру радости бытия. Не омрачало этого безоблачного счастья даже то, что продавленные его корпусом груды стальных балок как-то подозрительно… зашевелились.

В следующий миг восторг молодого зверя был прерван взволнованным вскриком Найтингейл и налетевшим на него роем маленьких ужасных существ. Если бы предакон был более разумен, а Найтингейл более разговорчивой, может, удалось бы объяснить, что Кибертрон таит опасности даже для таких сильных мехов, как они.

— Вверх! — рявкнула она, падая с небес и трансформируясь в робоформу. Столкновение с роем скраплетов не было бы чем-то опасным для неё одной, но эти маленькие существа являлись идеальными убийцами для любого более крупного кибертронца, лишённого звуковых способностей. Даже Шоквейв предпочитал не забираться в глухие дебри планеты без своего ассистента под боком.

Предакон понял, что что-то неладно, когда воздух пронзил скрипучий, царапающий аудиодатчики голос Найтингейл, а сенсоры его крыльев ощутили, как в них что-то безжалостно вгрызается. Боковым зрением ящер заметил, как вздыбливается, ходит под них ходуном земля, как что-то мелкое, похожее на металлические шарики, обволакивает крылья и липнет к бокам, которые тотчас начинают зудеть, а через клик-другой вспыхивают болью.

Предакон дёрнулся, пытаясь взлететь, твари блёстками посыпались вниз, но как ни пытался он взмахнуть крыльями посильнее, серебристый налёт жрущих его корпус паразитов никак не отставал, а мучение становилось всё более явным.

Из провала, образовавшегося под его спиной, устремлялись на поверхность всё новые и новые существа. Целый рой. Целое… море. Предакон жалобно взвыл, поджимая хвост, метнулся в воздух, вверх, пытаясь стряхнуть тварей, к Найтингейл, впервые в своей недолгой жизни по-настоящему паникуя и ища помощи.

Его спутница врезалась в остатки здания и тут же была облеплена скраплетами. Она не могла кричать, но смогла активировать ультразвуковое поле, которое почти сразу превратило предвкушающих пир монстров в стальную крошку.

Посмотрев наверх и убедившись, что клон поднялся на достаточную высоту в стремлении стряхнуть с себя скраплетов, фемкон сосредоточила внимание на проломе, откуда всё лезли и лезли на её защитный звук маленькие пожиратели. Они не осознавали опасности и потому погибали десятками. Единственное, что не нравилось Найтингейл, это то, что и пол под ней быстро превращался в ничто.

— Ни с места! — крикнула она паникующему механоящеру, повернулась к расщелине и заорала, снося покорёженные временем стальные конструкции с лица Кибертрона.

Крик предусмотрительно не направлялся в сторону предакона, но был непривычно долгим, протяжным, таким, какого облепленному тварями клону слышать ещё не доводилось. Даже в тот самый первый раз, когда Найтингейл впервые повысила при нём голос, пытаясь избежать участи точилки для дент.

Это был боевой вопль, разрушающий на своём пути хрупкую от времени сталь и бурлящих на выходе из недр планеты паразитов. На несколько мгновений маленький предакон даже отвлёкся от собственных страданий, причиняемых миллионами крошечных зубов, гложущих полотнища крыльев. Он был... заворожён. Прежде Шоквейв казался единственным образцом силы, мощи и устрашения. Но Найтингейл внезапно предстала совсем с другой стороны: не хрупкая сестрёнка, не заботливая подружка, которая не уставала его учить и баловать, а маленькая, но жуткая машина разрушения. Страшная. Опасная.

Чудесная!

Предакон бы заскулил от восторга, не будь ему так больно… и страшно. Ящер не знал, как позвать на подмогу, не умел объяснить, что стряхнуть, самостоятельно уничтожить этих тварей он не может — и потому жалобно и призывно ревел, едва держась в небе.

Однако помощь не заставила себя долго ждать. Найтингейл быстро трансформировалась на обновлённых руинах и взмыла в воздух, слыша призыв своего подопечного. Джет взлетел выше предакона и вновь принял робомод, приземляясь на спину механического ящера.

— Терпеть! — заявила Найтингейл, и, зацепившись за гребень предакона основными руками, раскинула дополнительные манипуляторы и принялась за работу, отвлекаясь только единожды для того, чтобы приказать предакону спуститься вниз.

Она быстрыми, точными ударами острых рук дробила занятых её воспитанником скраплетов, не позволяя им нанести страдающему летуну серьёзный вред. Действовала она быстро, перебираясь по спине и даже груди предакона, словно бы всё своё сознательное функционирование занималась спасением мехов от пожирающих их заживо паразитов.

— Скраплеты, — коротко и отрывисто сказала она, последнего из оных поймав в острые плоские когти и показав зверю. — Жрут много, плодятся быстро. Не будет меня — погибнешь.

Предакон скосил жёлтые оптики к носу. Тело зудело, но боль медленно отступала: постепенно подключались системы саморегенерации, и потому он уже мог внимательно всмотреться, прислушаться и даже обнюхать. Маленькое круглое существо в когтях Найтингейл дёргалось, сияло большими, в полкорпуса, глазками, щерило зубки и казалось абсолютно безобидным. В этот день механоящер получил свой первый взрослый урок: внешность бывает обманчивой.

Аккуратно потянувшись к рукам Найтингейл, клон разинул пасть, с ювелирной точностью сцапал скраплета, расплющил его острыми дентами в металлический блин и брезгливо выплюнул. Это оказалось даже слишком легко! А потом кивнул, показывая, что понял предупреждение и осознал свою ошибку.

Пластинки на спине предакона становились дыбом, стоило взглянуть на чернеющий провал, и потому в следующий клик он уже тихонько пискнул и ткнулся носом в чужой корпус, безмолвно просясь домой. На первый раз — нагулялся.

Найтингейл повела антеннами, выражая свои эмоции по отношению к подобному поведению подопечного, улыбнулась и почесала крылатую ящерицу под мандибулами. Всё-таки эта зверюга была до невозможности милой.

— Пойдём домой, большой парень, — проворчала она, вынудив предакона шумно фыркнуть в ответ на скрипучие звуки её голоса. — Лететь можешь?

Предакон вновь фыркнул, сощурился в блаженстве от утешающего почесывания и кивнул своей усеянной рогами головой, показывая, что никакие местные паразиты не смогли бы лишить его возможности резвиться в воздухе, чем вызвал у Найтингейл шумное урчание.

«Дорогой создатель Шоквейв, сегодня предакон впервые встретился с опасностями нашего павшего дома, — торжественно дополнила свою летопись Найтингейл. — Совсем скоро этот славный малый станет самым страшным существом кибертронских пустошей».