Просвет в Тумане (гет)

Дни тянулись однообразной чередой. Мы с Кисаме с головой погрузились в учёбу и тренировки. Наши техники становились мощнее, и все чаще приходилось менять тренировочные полигоны, чтобы не устраивать слишком уж сильные разрушения. А с тех пор, как Акула согласился тренировать комбинированные дзюцу, мы и вовсе начали нести опустошение.

Первые попытки соединить стихии воды и молнии окончились взрывами, плещущей во все стороны водой и вставшими дыбом от статики волосами.

Попытки сражаться в паре приносили едва ли не больше ссадин и синяков, чем сражения друг против друга — пытаясь работать вместе, мы постоянно сталкивались и мешались.

Так продолжалось, пока в один прекрасный день мама не заметила результаты очередной тренировки и не поинтересовалась, где это её дочь весь день пропадала.

Она... посмеялась над нами, представляете?

А затем силком затащила в дом и заставила отмыться, вновь сияя той самой вгоняющей в дрожь улыбкой.

— Токи-тян, Кисаме-тян, вы молодцы, что стараетесь действовать в паре. Но если хотите наносить больше урона противнику, чем себе, надо сначала основу заложить, — она втолкнула нас в тренировочный зал с мягкими стенами, где проходили мои первые уроки искусства шиноби.

И достала две плотных повязки для глаз. Откуда — я без понятия. Ни разу их раньше не видела.

— Я завяжу вам глаза, и мы устроим поединок тайдзюцу. Вы двое против меня, — заявила она тоном «не возражать, если дорога жизнь».

Нужно отметить, мама была куноичи. В ранге джонина.

Она хотела, чтобы мы вслепую соревновались в тайдзюцу с джонином? Да мы при нормальном зрении не могли пару нубов одолеть!

— Твоя мать — страшная женщина, — Кисаме смотрел на повязки как на пару ядовитых змей.

— Похоже, ты был прав, когда говорил о безумии, — пробормотала я в ответ.

— Так, а ну хватит жаловаться, — мама затянула узлы, погружая нас в полную темноту.

Разумеется, окончилась та тренировка... неприятно. Очень.

Такие тренировки продолжались ещё несколько дней.

Не хотелось этого признавать, но мамина задумка по улучшению координации наших действий сработала. Через некоторое время мы с Кисаме всегда точно знали, кто в какой части комнаты находится. Затем пришло и умение предсказывать движения друг друга, иногда получалось определить, кого моя мама атакует следующим, и даже угадать, какую атаку она выберет.

Посчитав, что наше слепое взаимодействие достигло приемлемого уровня, она вытолкала нас из домашнего зала на тренировочный полигон.

Сражение в паре с Кисаме на куда более просторной площадке, да ещё с открытыми глазами, оказалось потрясающе простым. Чёрт побери, я восхищалась умом этой женщины.

То ли дело было в том, что мы научились ощущать чакру друг друга, то ли ещё в чём, но наши комбинированные дзюцу перестали взрываться у нас в руках. Теперь они летели туда, куда должны были, и устраивали там кромешный ад.

Вскоре наши совместные тренировки обнаружил один из инструкторов Академии. Следом подтянулись его коллеги. Они останавливались поодаль и задумчиво наблюдали за нашими стараниями. Ощущать их взгляды было неприятно, да и жутковато как-то, но это был ещё один шажок к нужному мне составу команды генинов. А Кисаме просто лучился довольством, что нас сочли достойными внимания.

Год заканчивался, всё шло своим чередом.

А затем наступил тот самый день.

Мы с Кисаме отдыхали после тяжёлой тренировки — я была полностью вымотана, а Акула, как обычно, лишь слегка запыхался.

— Слышала новости? — он склонил голову набок и с любопытством взглянул на меня.

— Какие?

— Сандайме Мизукаге покидает свой пост. Со следующего года его место займёт Четвёртый, — проинформировал Хошигаки без особого интереса, видимо, просто решив, что мне стоит это знать. — Странно, что ты от родителей не слышала.

— М? — титул «Йондайме Мизукаге» далеко не сразу дошёл до затуманенного усталостью сознания. — Кто он?

— Мужик какой-то. Ягура зовут.

Пожалуйста, скажите, что я ослышалась.

— Ты сказал… что Ягура станет Мизукаге?

— А ты чего, Конеко, в первый раз не слушала? — ворчливо осведомился Кисаме.

Я ошибалась. Как же сильно я ошибалась.

— Говорят, он хочет как-то изменить выпускные экзамены. Даже экзамены этого года уже меняют, хотя он ещё не стал Каге официально, — Кисаме скользнул по мне взглядом. — Конеко? Все в порядке? Ты побледнела, — он приложил к моему лбу руку, проверяя температуру.

Я была обречена. Мне ни за что не выжить в бою против Кисаме. И даже если как-то удастся избежать боя именно против него…

Скольких одноклассников мне придётся убить?

— Токи? — Кисаме обеспокоенно смотрел на меня.

— У меня… очень, очень плохое предчувствие по поводу экзаменов, — это была максимально правдивая фраза, которую я смогла придумать.

— Ты просто параноишь, — покачал он головой. — Думаю, там просто какие-то мелкие детали поменяются.

— А можно… мы пойдём посмотреть экзамены в этом году? Посмотрим, что там за изменения? — мне очень не хотелось видеть эту кровавую баню. Но единственный способ открыть Кисаме правду, не рассказывая вещей, к которым он не готов — дать увидеть новые экзамены собственными глазами.

Тот раздражённо вздохнул:

— Только ради тебя, Конеко. Ладно, пойдём посмотрим эту скукотищу. Чтобы ты убедилась, что волноваться не о чем.

— Спасибо, Кисаме.

— Повезло тебе, что ты мне нравишься, Конеко.

* * *

Совсем скоро наступил конец года… до экзаменов оставалось всего несколько часов, а меня уже начинало подташнивать.

— Ты точно хочешь туда идти? — Кисаме обернулся ко мне. — выглядишь так, словно тебя стошнит сейчас.

— Я должна пойти. Убедиться, что ошибаюсь, — хоть и знала, что это не так.

— Лады. Но если блеванёшь на меня — жопу надеру.

— Приму к сведению.

Мы заняли места на краю широкого поля — местной версии коноховского стадиона.

— Похоже, в этом году первой будет проверка физподготовки. Раньше сначала тест писали. А сейчас все говорят, что отсюда начнётся, — Кисаме плюхнулся на сиденье. Я, не переставая трястись, присела рядом. Глядя на меня, Акула словно разрывался между противоречивыми желаниями. Очень хотелось узнать, что творится у него в голове.

* * *

Он пришёл сюда только ради неё, ради своей странной и слегка сумасшедшей Конеко. Экзамены всегда казались ему одной из самых скучных штук в мире. Даже бои никогда не были особо интересными. Тем не менее, вот он сидит здесь — а всё потому что Конеко запаниковала, услышав об изменениях.

Он терпел всю эту херню, так как у него был только один настоящий друг. Может, вслух он этого пока и не признал, но маленькая странная девочка заслужила его верность.

Он согласился пойти из-за буквально накрывшей Конеко волны паники. Никогда раньше «комок меха» не была так напугана. Даже в день их первой встречи её чувства были ближе к шоку и удивлению, чем к настоящему страху, а планы матери едва-едва заставили шевельнуться её любопытство и смущение. Но сейчас?..

Сейчас от его обычно наглой и ехидной Конеко веяло чистым ужасом.

И от этого хотелось что-нибудь разрушить.

Его внутренняя акула тоже была весьма недовольна и требовала уничтожить источник этого тошнотворного ужаса.

Конеко подошла к нему, а не к кому-то ещё, она стремилась стать его другом, несмотря на его грубость и регулярные вспышки гнева. Когда большинство людей его избегало, она попросила о совместных тренировках.

Разумеется, и он, и его внутренняя акула очень хотели, чтобы ее ужас прошёл. Если для этого требовалось отсидеть скучные экзамены — так тому и быть.

Девочку била мелкая дрожь. С каждой секундой она выглядела всё хуже.

Ему нравилась его маленькая Конеко. Но очень не хотелось, чтобы ту вырвало на него.

Но она выглядела такой несчастной. Она нуждалась в успокоении. Она нуждалась в своём друге. Нуждалась в нём.

Взмолившись всем богам, какие только могли услышать, чтобы её не стошнило, он положил руку ей на талию и прижал девочку к себе, пытаясь хоть так успокоить.

* * *

Я ошарашенно заморгала. Кисаме никогда не был чувствительным и ранимым. Да, он позволял мне играться с его шевелюрой, но от любой моей попытки устроить обнимашки просто деревенел. На самом деле, сильнее всего он раскрывался во время спаррингов. Так что по собственной воле обнявший меня Акула показался ясным предзнаменованием грядущего апокалипсиса.

— Ни слова, — рыкнул он. Я безмолвно кивнула. Мне и в голову не приходило ляпнуть чего-нибудь и потерять крохи столь необходимого сейчас психологического комфорта.

Экзамен начался.

Я не могла смотреть.

Эти крики… они будут преследовать меня всю жизнь. Держу пари, это даже хуже, чем быть пойманной в Цукуёми.

Я чувствовался, как Кисаме напрягся, наблюдая творившиеся на арене ужасы; как сжалась на мне его рука.

— Последняя пара, — безэмоционально проинформировал он, когда, казалось, прошла уже целая вечность.

Несколько секунд спустя на арене воцарилась тишина.

— Оба мертвы, — агрессивно скалящий зубы Кисаме повёл меня к выходу со стадиона, изо всех сил стараясь не показывать пропитанную кровью арену.

Столько детей. Мертвы. Вот так просто.

Мы медленно шли ко мне и молчали. Только оказавшись в относительной безопасности моего дома, он решился заговорить.

Слухи об экзаменах разлетелись молниеносно. Мама шуганула всех куда подальше, понимая, что лишние люди только сильнее раздраконят Хошигаки. К злым акулам лучше не приближаться.

— Это… этого не случится, — прорычал он.

— Мы в одном классе… — отметила я, глядя в одну точку на полу.

— Я переведусь в класс постарше. Хочу достойных противников. В этом классе даже мучить никого не интересно, — он оскалился при одной мысли о том, что придётся сойтись со мной в бою.

Я неуверенно растянула губы, но улыбка тут же увяла:

— Даже без тебя…

— Мы будем тренироваться после занятий, — отмёл он все возражения. — И ты, Конеко, вскоре отрастишь себе коготки.

Иными словами, Кисаме собирался в лепёшку расшибиться, но помочь мне пройти экзамен на генина. Если подведу, он мне этого никогда не простит. Я молча кивнула.

— Пойдём, съедим пару данго, — продолжил он, буксируя меня к двери и намереваясь использовать мою любовь к сладкому для полного излечения.

Понятия не имею, что бы я делала без этой Акулы.

* * *

После данго и нескольких часов общения с Кисаме я, вроде бы, вновь почувствовала себя человеком.

— Спасибо, Кисаме. Мне… лучше, — улыбка вышла куда более искренней. — Не могу сказать, что с нетерпением жду экзаменов, но…

— Не хочешь убивать? Слабачка, — в ответ на этот голос из горла Кисаме вырвался низкий рык. Я подняла взгляд. — Эту деревню не просто так назвали Кровавым Туманом.

Я молча вытаращила глаза. Передо мной стояло что-то, напоминающее малолетнюю версию Забузы, уже сейчас щеголяющего перебинтованным лицом.

— Завали, придурок, — Кисаме обнажил острые зубы.

— У меня тоже зубы есть. Нашёл чем пугать, рыбка, — улыбка Забузы была заметна даже под бинтами.

Между этими двумя я чувствовала себя беспомощной и испуганной мышкой.

— Ещё год, — глянул на меня Забуза.

— Прости, что?..

— Ещё год ты в безопасности. А на следующий я планирую избавить нашу деревню от таких слабаков, как ты, — пояснил он, глядя на меня, как на полную дуру, которая сама не догадалась.

Получается, мне нужно будет пережить не только выпускные экзамены, но и устроенную Забузой кровавую баню?

Я начинала подозревать, что за мою удачу в этом мире отвечает Джашин[1].

— Ха!.. Уже хочу посмотреть, как у тебя получится, — теперь уже Кисаме удивлённо ухмыльнулся. — Токи надерёт тебе жопу, придурок. И даже если нет… — его ухмылка стала кровожадной. — Я с удовольствием помогу.

— Посмотрим, — Забуза удалился.

— Хана мне, — постановила я. Мне оставалось только дожить остаток своих дней во вселенной Наруто в мире и спокойствии. Участия Забузы в экзаменах я не переживу.

— Пока я рядом, Конеко, я этого не допущу. Мы наточим твои коготки, и ты покажешь им всем, что котёнка не стоит недооценивать только потому, что выглядишь беспомощным комком меха, — уверил меня Кисаме.

— Мало кто боится пушистых котят, — вздохнула я.

— Да. Но маленькие котята иногда вырастают в огромных кошек, — парировал он.

Омак. Снег в Тумане

— Никогда бы не подумала, что тут бывает снег, — я уставилась вверх на летевшие с неба белые хлопья.

— Это снег? Никогда раньше не видел, — Кисаме тоже поднял взгляд.

— Тут обычно слишком тепло… стоп. Ты никогда не видел снега?! — я, разинув варежку, воззрилась на него.

— Рот закрой. Я старше тебя, значит ты точно не могла раньше видеть снега, — зыркнул на меня Акула.

— Пошли тогда играть! — я схватила его за руку и потянула вперёд.

— Играть? — нахмурился он.

— Ну, знаешь, весело проводить время. Как нормальные дети. Пошли! — я потянула снова, и в этот раз Кисаме поддался и позволил себя тащить. Даже руку освободить не попытался.

Я показала акульему ниндзя, как играть в снежки. Он выиграл, беззастенчиво используя технику Суйтона, чтобы быстрее лепить снежки.

Далее в программе вечера был обязательный снеговик. Он получился мелким, так как снега нападало всего ничего, но всё-таки. Лепка не вызвала у Кисаме особого интереса, хотя с его лица всё время не сходила выдающая настоящее отношение дружелюбная ухмылка.

Много позже мы оба, чихая, ели приготовленный мамой суп.

— У снега есть и недостатки, — шмыгнула я, пытаясь удержать бегущую из носа воду.

— Тч. Тебе-то откуда знать, — шмыгнул Кисаме, прихлёбывая суп.

— Ита-а-ак? — улыбнулась я.

— Чего? — он одарил меня взглядом исподлобья. — Я тут суп ем, вообще-то.

— Тебе было весело? — с моего лица не сходила дурацкая улыбка.

— …может быть.

— Может быть?!

— Ох… Ладно. Я знаю, что ты не отстанешь. Да, было, — проворчал он в тарелку, пытаясь выглядеть раздражённым. Вот только улыбка на его лице говорила совсем об обратном.

— Хех.

— Чё?

— Вообще-то, ты улыбаешься. Это не усмешка, и не ухмылка, и не оскал. А самая настоящая улыбка.

— Какие-то проблемы? — улыбка тотчас испарилась, сменившись на вызывающе ощеренные зубы.

— Не-а. Тебе нужно больше улыбаться. Тебе идёт, — я вернулась к супу.

— … хм, — он последовал моему примеру, и я готова была поклясться, что щёки его приобрели лёгкий сиреневый оттенок. Хотя, может, и показалось.

В следующей главе:

— Твоя мать что-то планирует. Точно тебе говорю.

[1] Джашин — зловещее божество, культ которого существует во вселенной Наруто. Культ известен жестокими ритуальными убийствами.