История, в которую веришь и погружаешься всем сердцем.
С какой бережностью автор раскрывает перед взором главного героя и читателя всё новые и новые слои сюжета. Как тягуче тянется время и как одновременно обрушиваются со всей внезапностью события. На всё хватает места. Героям -- разобраться, читателю -- побыть с собой, со своими чувствами, наблюдать, сопереживать. С какой любовью и смирением сам автор ведёт за руку героев и читателя в пучину отчаяния и любви, бессилия и гнева, решимости и смирения.
А после остаётся наблюдать отголоски, персонажей, которые ожили на этих страницах. И достраивать всё недосказанное, уже самостоятельно, наводя порядок на душе.
Открытого финала нет, есть послевкусие. Все предупреждения на месте
Jinger Beer:
Автор почему-то ограничил мне возможность писать комментарии под рассказом, но я что, зря читал?
Тогда рекомендация:
В этом рассказе автор использует детскую невинность Добби как главную лини...>>Автор почему-то ограничил мне возможность писать комментарии под рассказом, но я что, зря читал?
Тогда рекомендация:
В этом рассказе автор использует детскую невинность Добби как главную линию рассказа. Мы видим мир его глазами, его мечты, его страхи и его неуверенность.
Автор поднимает тему рабства домовых эльфов, вытаскивая на свет жестокость хозяев и отсутствие для Добби выбора.
Здесь нет массы событий, летящих друг за другом или сложносплетенного сюжета. Все просто и трогательно. Все концентрируется на переживаниях Добби, на его печали и мечтах. Девушкам точно такое понравится.
Рассказ немного затянут, особенно в начале. Но это вопрос вкуса.
Рекомендую для спокойного чтения под торшером пятничным вечером.
С какой бережностью автор раскрывает перед взором главного героя и читателя всё новые и новые слои сюжета. Как тягуче тянется время и как одновременно обрушиваются со всей внезапностью события. На всё хватает места. Героям -- разобраться, читателю -- побыть с собой, со своими чувствами, наблюдать, сопереживать. С какой любовью и смирением сам автор ведёт за руку героев и читателя в пучину отчаяния и любви, бессилия и гнева, решимости и смирения.
А после остаётся наблюдать отголоски, персонажей, которые ожили на этих страницах. И достраивать всё недосказанное, уже самостоятельно, наводя порядок на душе.
Открытого финала нет, есть послевкусие. Все предупреждения на месте