Fluxius Secundus

- А у нашего Руди Сикорского есть одна слабость, - продолжил Горбовский. - Он терпеть не может, когда над ним смеются. Любое другое отношение его устраивает. Особенно страх и ненависть. Он обожает, когда его боятся и ненавидят. Ему это придаёт веса в собственных глазах. Но только чтобы не смеялись. Этого он не переносит даже в гомеопатических дозах.

- Дозах чего? - не понял Валентин Петрович.

- Не обращайте внимания, устаревшая лексика... Ни в каких дозах, даже в самых маленьких.

Стихотворение «синий пар» (в переводе Острового «Зима») сильно выделяется из сборника. Основной темой поэзии Хавьера Линареса являлась его родина: горы Сьерра-Невада, энсьерро — прогон быков, красота испанских девушек и вкус местного вина.
«Синий пар» — единственное произведение Линареса о России.
Написано оно в феврале 1943 года, во время советской войсковой операции «полярная звезда», и в полной мере отражает настроения и чувства испанского добровольца в ту зиму.
Образ зимы в этом стихотворении — это образ смерти. Сергей Григорьевич Островой переводил почти дословно. Ходила на охоту/, гранила серебро/, сажала тонкий месяц/, в хрустальное ведро/ - именно так описывает череду бесконечных смертей среди сослуживцев испанец. И по сути, в русском переводе, эта песня называется именно «смерть».
Но особенно Хавьеру Линаресу удался образ жуткой, беспощадной русской Вальхаллы. Он сумел передать глухой страх южанина перед русской зимой и её обитателями, перед тем пугающим местом, куда он попал.
Эти строки — с их экзистенциальным ужасом и ожиданием, когда в избушку вернется хозяйка-смерть, С. Г. Островой сделал припевом. Опять же практически ничего в них не поменяв:

Потолок ледяной,/ Дверь скрипучая, /За шершавой стеной/ Тьма колючая, /Как пойдёшь за порог/ Всюду иней,/ А из окон парок/ Синий-синий.

Испанский подстрочник выглядит так:

с потолка свисает лёд
с ужасом прислушиваешься к скрипу двери.
за шершавыми стенами
поджидает колючая тьма.
там — обмороженная мертвенная пустыня,
и из окон вырывается выморочный синий пар.

Близнецовый показатель за последние 30 лет стал на треть больше
С 1980 года близнецовый показатель — доля рождения близнецов от общего числа рождений в популяции — по всему миру увеличился на треть — с 9,1 до 12 на 1000 рождений (на период 2010-2015 годов).

Наверняка вы не раз слышали, что «Игра престолов» набрала популярность за счет шок-контента: сцен с откровенным насилием, обильной обнаженкой и убийством ключевых для сюжета персонажей. Но юмор в том, что не сиськи Шаи и не голова Неда по-настоящему шокировали аудиторию. Мозг взрывала по-настоящему средневековая мораль всех персонажей без исключения — от Серсеи Ланнистер до Джона Сноу. Мирные и воинственные, умные и глупые, — все они совершали поступки, которые не пришли бы в голову современному человеку. Наивность Неда, жестокость Рамси, коварство Серсеи, — это средневековые наивность, жестокость и коварство.

Средневековье вполне устраивало фанатов хорошего фэнтези и исторических романов, но было эдаким бельмом на глазу всех, кто пришел в «Игру престолов» за главным телесериалом современности. И в определенный момент шоу из исторического романа (пусть и о выдуманном мире) превратилось в высокобюджетную косплей-сценку с ряжеными современными людьми (опять же, привет стаканчику с капучино).

И речь не о том, что в определенный момент слишком много власти в Семи Королевствах вдруг досталось женщинам. В реальном Средневековье такое случалось нечасто, но случалось же — особенно в Северной Европе. Именно Мартин придумал сцену с выборами Яры Грейджой (вернее, Аши Грейджой), да и в его летописи дома Таргариенов полно сильных женщин и сильных королев. Я уверен, что в книгах (когда они будут дописаны) гендерный расклад на карте Вестероса будет выглядеть примерно так же. Разница будет в другом — в средствах, которые женщины и мужчины применят для достижения этой же цели (и массовому зрителю телесериала они не понравятся).

Массовый зритель не захочет смотреть (условно говоря), как Санса спит с Мизинцем, Арью затаптывает беснующаяся толпа, а Давос сжигает Мелисандру. Это не вписывается в представления зрителей о Сансе, о толпе и о Давосе.

Став современными людьми, герои «Игры престолов» вдруг научились современным понятиям о добре и зле, о любви и верности, да что там — даже о демократической форме правления со всеобщим избирательным правом! Условно положительные персонажи стали воинами света, условно отрицательные — карикатурными темными властелинами.

Можно сколько угодно смеяться над тем, как Дейенерис перечисляла титулы, — мы просто не понимаем, насколько каждая буква в них важна для человека, чье главное имущество — происхождение, род. Ее предки завоевали Весторос огнем и мечом, поэтому весь континент — ее личная собственность, которую она возвращает у воров. Она сражается не ради освобождения людей, не во имя добра, не ради каких-то абстрактных идей — ее стремления сугубо эгоистичны и всегда таковыми и были. Тирион и другие сподвижники встают на ее сторону только потому, что Дейенерис выглядит как сильный хозяин, который наведет в государстве порядок и не будет резать подданных без нужды.

Как только сериал переключился на понятную нам мораль, тут же поступки персонажей стали предсказуемыми и одновременно перестали сочетаться с характерами тех же персонажей в ранних сезонах. К финалу то и дело критики использовали глагол «слить» — сценаристы сливали один великий дом за другим только потому, что их лидеры из коварных средневековых властолюбцев превращались или в злодеев второго плана, или в сайдкиков добра, которыми не жалко пожертвовать. В серой зоне морали не осталось вообще никого (из живых) — кто бы мог подумать!

Отказавшись от средневековых понятий, сценаристы получили возможность делать с персонажами что угодно, не думая о правилах и порядках той эпохи. Например, превратить человека низкого происхождения в одного из богатейших лордов —привет, американская мечта, а другого героя (ни разу не моряка) внезапно отправить в путешествие по миру — в эдакий дауншифтинг. Или отправить орду грабителей-кочевников, которых ничто не сдерживает, просто домой — без добычи. В мире современного человека это экспедиционный корпус союзников — похвалили, наградили и до свидания. В мире настоящей, правильной «Игры престолов» дотракийцы в Вестеросе — это очень большая проблема для всего континента, возможно — на десятилетия.

Правда, современная мораль накладывает и ограничения. В мире средневековой «Игры престолов» не было бы вообще проблемы «плохая королева прикрывается живым щитом из мирных жителей». Потому что разграбить город при штурме — в порядке вещей. Но хорошие парни в наше время так не поступают.

От той же беды — современной морали — страдают многие как бы исторические сериалы. Например, в тех же «Черных парусах» внезапно оказывается, что пираты были не грабителями и насильниками, а борцами за свободу. Но не все сериалы страдают — в «Викингах» сыновья Рагнара режут и убивают ради славы и денег, и этот сериал пока умудряется сохранять мрачный аутентичный тон. Так что и «Игру престолов» можно было закончить правильно.

Но очень уж страшно сделать все правильно и получить в лицо петицию не от миллиона старых фанатов, и от десяти миллионов новых.

Анализ подробных генеалогических данных по католическому населению Квебека XVII–XVIII веков показал, что в этом доиндустриальном обществе отбор благоприятствовал людям с невысокой плодовитостью. У таких людей было меньше детей, но значительно больше внуков, правнуков и праправнуков, чем у их более плодовитых соплеменников. Причина, по-видимому, в повышенном «качестве» потомства, выросшего в менее многодетных семьях. Дети из таких семей в среднем были грамотнее и имели больше шансов вступить в брак. Результаты согласуются с «теорией жизненных стратегий», согласно которой уровень плодовитости в ходе эволюции определяется компромиссом между количеством и качеством потомства. Эволюционные тенденции, направленные на повышение качества потомства ценой уменьшения его количества, могли внести вклад в создание предпосылок для демографического перехода и выхода из «мальтузианской ловушки». Полученные выводы не следует переносить на современные богатые общества с низкой рождаемостью, где качество потомства, скорее всего, слабо влияет на долгосрочный репродуктивный успех родителей.

Французская Академия пала под натиском феминизма!
https://www.ledevoir.com/opinion/idees/548547/langue-l-academie-francaise-capitule-enfin

Не рассчитываю на то, что тут многие читают по-французски, а статья небезынтересна не только франкоговорящим, поэтому перескажу вкратце (мой французский слегка подзаплесневел, поэтому если увидите, что что-то не так, поправляйте, не стесняйтесь).

Очередная победа феминизма, на этот раз во Франции. Для меня это интересно в основном с точки зрения лингвистики и влияния на нее экстралингвистических факторов. Французская Академия (а это, надо сказать, настолько суровое и замшелое учреждение, что и сравнить-то не с чем, у нас в быв.СССР ничего подобного просто не водится - точнее, водится, но наши граммар-нацики не имеют столько власти) пала под натиском и дала добро на феминизацию названий государственных должностей. Благо, по-французски, в силу особенностей французского языка, это сделать чуточку проще, чем по-русски: в большинстве случаев можно обойтись без специальных громоздких суффиксов, каждый из которых тянет за собой шлейф ненужных коннотаций. Речь идет, прежде всего, о выражениях вроде Madame la Ministre (ср. Monsieur le Ministre; разница, как видите, только в обращении и артикле, менять форму существительного ни к чему, во французском род такого существительного определяется артиклем). До сих пор, я так понимаю, нормой было исключительно Madame le Ministre, т.е. род существительного определялся правилами грамматики, а не полом носителя должности, что вызывало шуточки вида "Министр забеременел".

Однако же есть и настоящие феминитивы, от которых у французских блюстителей чистоты языка подгорает не меньше, чем у наших (кстати, в статье говорится, что последний лингвист, состоявший во французской Академии, помер еще в 1881 году, и сейчас в Академии нет ни одного лингвиста или специалиста по грамматике, да и филологов-то всего двое (это при том, что всего академиков сорок, и Академия имеет дело с языком и литературой): une auteure, une professeure, une écrivaine ("авторша, преподавательница, писательница"; ср. un auteur, un professeur, un écrivain; у меня под рукой нет современных печатных словарей, но наш французский "Мультитран" из всех перечисленных феминитивов знает только une professeure, про два остальных он не в курсе). Эти феминитивы в большом ходу, в частности, в Квебеке - тамошние носители французского языка, пользуясь своей удаленностью от метрополии, позволяют себе вольности, о каких в Париже и не слыхивали. Информацию об этом я почерпнул из цитируемой по ссылке статьи Мориса Дрюона 1997 года - он, помимо того, что известный писатель, был еще и секретарем оной Академии, то бишь блюстителем чистоты и ты ды. Переводить не буду, но статья так и пышет жаром подгоревшего пу... благородного негодования. Да-да, во французском тоже есть своя "авторка"! Зацитирую из комментов:

Pas de problème avec Madame «la» Ministre, la «mairesse», la..., la..., la...! (!) Mais passer de «auteure» à «autrice»...

Autrice était banale au XVIe, (et oui, avant les féministes radicales!) jusqu'à ce que l'ami Richelieu et son Académie viennent dompter la femme jusque dans le vocabulaire. Ah, la belle époque.

Для тех, кто не, мой вольный перевод:

"Мадам ля министра" еще ладно, "ля мэресса", ля-ля-ля... куда ни шло! Но переходить от "авторши" к "авторке"...

"Авторка" была вполне обыденна в XVI веке (да-да, задолго до радикальных феминисток!), пока наш друг Ришелье с его Академией не взялись обуздывать женщин повсюду, вплоть до словаря. Ах, этот прекрасный век!"

Ну как, ничего не напоминает? И снова копья ломаются именно из-за "авторки", что ж за слово-то такое проклятое?

Вопрос гнозиса
Религиозное знание - такая дико мутная штука. Совершенно очевидно, что знанием в собственном смысле этого слова оно никаким образом не является. Оно с некоторым огромным трудом поддается систематизации/каталогизации; оно не проверяемо экспериментально; оно не подвластно инструментальному наблюдению; ну, сами всё понимаете, что я тут буду излагать очевидности. Поэтому надо бы как-то его выделить, что ли. Есть устоявшийся термин "гнозис". Это немного тупо, потому что это то же самое "знание", но по-гречески. Впрочем, что по-гречески не скажи, все будет звучать удивительно религиозно. Так что пусть будет. Греческим религиоведам заранее сочувствую, им труднее.

Гнозис присутствует у нас в двух основных формах. Форма раз - учение. Оно со все той же механической очевидностью нуждается в трансляторе, каковым в норме выступает какая-нибудь церковь/умма/секта/вот это все. Форма два - ещё одно уродливое слово: спиритуальность или, прости господи, "духовность" - область личного гнозиса, никак не контаминированная каким-то социально-структурным чем-то. Внимание, это не просто мистический опыт. Все постоянно путают, а путать не надо. Когда я сырой мистик, я просто глючу себе и глючу. А вот потом, когда я начинаю пытаться превратить это в понимабельную структуру, в образность какую-то, в идею, в основу для повседневного поведения - вот тут я могу пойти за этим в уже имеющуюся структуру и стать членом церкви, могу попытаться создать свою и стать "основателем секты" (зашельмованное слово, но давайте помнить, что любая церковь - это, в сущности, секта с армией и флотом) - а могу просто начать выкуривать и концептуализировать что-то самостоятельно и остаться, хм, "спиритуалистом". Спиритуализм - это церковь для одного. Ну ОК, для меня, жены/мужа и нашей собачки корги. Впрочем, не так часто я видел спиритуалистов, у которых есть корги, возможно, это их главная проблема.

Примеры диких вольных спиритуалистов у нас в количестве. Ну вот Блейк. Тигр-тигр. Ну вот Спиноза. Ну вот внезапно Ницше (и не говорите мне о том, что у этого чувака не было мистической подосновы, как бы он это ни называл). Внимание, Блаватскую-Кроули-Рериха побоку, они Основатели Учений и сами именно так к себе относятся. Нормальный дикий спиритуалист не будет собирать вокруг себя учеников и поклонников никогда. Он либо с криками будет от них убегать, либо будет пассивно позволять им вокруг тусить, но поддерживать их, самоопределяться через них и придумывать красивые названия - не будет.

И я вот вижу в старом добром девятнадцатом буквально расцвет этого дела. И я вижу сейчас определенный... ну не то чтобы упадок, но как минимум ослабление этой темы. Почти никто не хочет декларировать себя как "сам себе мистик"; в кого не кинь, все пытаются разыскать себе какую-никакую, но традицию - а не разыскать, так хоть придумать. Интересно, почему. Из-за того, что в девятнадцатом за традицией не надо было далеко ходить, да от них деться некуда было, они у всех в зубах навязли?.. а сейчас в самой идее традиции есть что-то как бы притягательное? Ну, может быть. Факт в том, что как-то меня это огорчает. Хочется больше блейков для бога блейков. Не хватает их этому странному миру.

Но тем временем. А что у нас сейчас происходит с формулировками гнозиса? А ничего. Такое ощущение - не знаю, связано ли это с закатом спиритуализма или это параллельные процессы - что современный религиозно мыслящий человек как бы стесняется что-то такое миру сообщать, что в частном, что в общем порядке. Читая одну за другой книжки на тему, натыкаюсь на как из-под копирки вышедшие месседжи. Трансперсональное переживание... Ощущение близости к Неведомой Силе... Опыт выхода за личностные рамки... Энд блах блах блах. Эээ, товарищи. Это же все - своего рода первый этап. Начальный, базовый. В смысле, вот вы вышли. Молодцы, котики. Но вы вышли - куда?.. вы вышли - зачем?.. Не за самим же опытом выхода же! Там, дальше, должно что-то быть, какую-то штуку вы должны там найти, должны принести людям или хоть себе самим. Встреча с силой - с какой силой? Она зачем там была? Что вам сказала? О чем с вами взаимодействовала?

У меня есть подозрение, что дело тут просто-напросто в определенном, что ли, смущении и стеснении. Всё-таки христианство и прочие большие штуки очень здорово приучили нас к идее, что та Незримая Хреновина за пределами человеческой психики должна бы давать нам что-то удивительное и мудрое, какой-то экспириенс, который должен реально дать нам понять, что мы имеем дело с чем-то сверхъестественным в смысле именно "сверх", превосходящим наш повседневный опыт. А ведь если потыкаться в реальные истории о опыте потусторонней встречи, мы видим там нечто совсем иное. Что говорит божество человеку, который сумел до него добраться?

"Эй, смотри, человек, хочешь стать прародителем избранного народа? Давай мне больше жертв, и мы с тобой вместе всех убьем!"
"О. Человек. Ты принес мне курицу? Для чего ты разводишь так мало куриц? Разводи больше!"
"Человек, ты не должен разводить этих поганых куриц! Меня бесят курицы! Зачем ты вообще сюда припёрся со своей поганой курицей?!"
"Эй, человек, смотри, это мое священное дерево! Оно должно быть большим и зелёным! Сделай, чтоб оно стало большим и зелёным, и я тебе помогу!"
"Смотри, человек, я великий медведь. Я тебя съем нахрен. О, ты принес мне курицу? Ха, может, и не съем. А теперь станцуй мне прикольный танец и спой песенку? Тогда я, может быть, и завтра тебя тоже не съем. А может, и съем. Я, блин, медведь, у меня короткая память."

... Простые они существа, эти самые боги, в общем.

Ооок, кому-то - одному из тысяч - офигенно везёт и он встречается с чем-то высокоразвитым и доброжелательным. Ииии... узнает офигенный новый способ сочинять песни, возделывать землю или убивать людей. Тут уж на кого наткнешься. Так можно и в культурные герои выйти. Но, подозреваю, сейчас эта позиция уже вполовину не так востребована - люди и так уже сами всё умеют, а про, например, ядерную физику те товарищи с той стороны вряд ли знают больше людей. Зачем бы она им, в сущности.

Может быть, именно из-за этого своим опытом подобного рода никто не делится. Чтоб не выглядеть, you know, дикарями. А может быть - дело в том, что благодаря отсутствию практически какой бы то ни было школы обращения с той стороной все эти люди действительно после долгих трудов догоняются примерно до того уровня, которого ученик бурятского шамана достигает годам к десяти, и это и воспринимают как собственно мистический опыт. Вышел. Видел. Оно там есть. Теперь могу спорить с атеистами, хотя им пофиг, для них это все равно не доказательство. Но как минимум могу писать страстные, но очень скучные книжки в защиту своего уникального мистического опыта, точно такого же, как ещё у сорока миллионов бедолаг. А ещё проблема в том, что зачастую нашим визионерам просто никто толком не отвечает. Почему? Да потому что они интеллигентные люди и не носят на ту сторону куриц. А тем товарищам нужна курица обычно-то. Ну, треска тоже сойдёт на худой конец.

Но так или иначе, гнозис мы не оформляем. А без гнозиса все зря. Религия без гнозиса скучна. Скучна! А религия не может себе позволить быть скучной. Религия живёт и конкурирует в меметическом пространстве. А там степень заинтересованности и увлечения - это не то что первый, это нулевой ресурс, sine qua non, без вариантов.

И главное, большой медведь в призрачном лесу тоже скучает. С ним так давно никто не разговаривал! Мне жалко медведя, честно говоря.

На сегодняшний день существуют два любопытных подхода к мистике, которые мне скорее симпатичны как минимум в контексте их антропо-не-побоюсь-этого-слова-логической ценности.

Primo, это все более распространенная идея "мистики без конкретики". Не знаю, как ещё это назвать. Это когда вы пытаетесь достичь, тксказать, трансперсонального состояния, вообще не фиксируясь на конкретных формах и образах. Не "найти там что-то", а "растопыриться и ждать, пока что-то тебя найдет; а не найдет - так и ладно, в конце концов, просто приятно посидеть растопыренным". Самый характерных пример - это квакеры, конечно. Они начинали как христиане, и предполагалось, что во время их молчаливых сессий со вслушиванием в тихий шелест своего "внутреннего источника" с ними может заговорить Иисус Христос. Потом на протяжении большей части XIX и всего ХХ они последовательно расширяли и деконкретизировали свой подход. На настоящий момент чтобы быть квакером не то что не обязательно верить в Иисуса - не обязательно верить в какого-либо личностного бога вообще. Надо просто уметь сидеть и молчать и ждать, пока с тобой как-то не начнет взаимодействовать некое мистическое нечто как таковое.

И они здесь вполне в тренде, эти ушлые ребята. Чуть меньше чем дофига мелких и крупных самобытных школ и кругов практикуют сейчас что-то подобное; квакеры, может быть, просто были одними из первых. Более того. Очень забавно то, что такой подход к мистике многими считается едва ли не самым, что ли, безопасным и мягким.

Почему забавно? Да потому, что вообще-то сама идея такого подхода жила в религиозной культуре очень, очень давно. С бедра навскидку: в скандинавской традиции существовало два специфических обряда, "ожидание на перекрестке" и "приглашение домой". В первом случае ты выходишь в безлюдное пространство, перекресток дорог, например (идеальная "ничья земля"), там снимаешь с себя все возможные защиты, амулеты и наговоры, и ждёшь, пока к тебе что-то не придет и, возможно, тебя одержит. Второй вариант - ты делаешь то же самое с собственным жилищем, открываешь как реальные, так и "незримые" двери и опять же ждёшь, пока к тебе не припрется что-то, что в этот момент проходит мимо.

Прелесть в том. Что. Обе этих штуки считались. Занятием для совершенных отчаявшихся отморозков! Это невероятно опасно, и так нарываться может себе позволить только человек, которому вообще терять нечего, полное аутло, которое уже готово буквально на чью угодно помощь за какую угодно цену. В норме же такого не проделывал никто и никогда, а в любые связи на той стороне вступал только с проверенными и известными контрагентами. По очевидным причинам.

Единственный случай, когда подробное практиковалось - это когда начинающий шаман в первый раз искал себе духа-спутника. Но, простите, на нём, начинающем-то, все равно лежали печати и знаки его учителя, например. Который на самом деле, пусть и негласно и зачастую для самого ученика неявно, все равно его страховал и был готов, в случае чего, отогнать что-нибудь антропофажное и наглое, что прикопалось бы к мелкому. А вот если учителя у тебя нет - да, тогда та же степень риска, что поделать. Не занимайтесь шаманизмом без учителя, молодые якуты. Или уж последствия за свой.

Secundo, это замечательная модель "религии без мистики". Это когда, вы понимаете, вы как бы религиозный человек. Храм ходить, месса слушать-подпевать. Но за пределами собственно мессы и ее особенного пространства мистики для вас в мире нет. В чудеса в собственном смысле этого слова вы не верите. Никакого личного опыта общения с той стороной у вас нет и быть не может, более того, в быту вы вполне рациональный человек. Есть исключительно узкое пространство, строго кодифицированное, где мистика входит в вашу жизнь - это таинство в церкви. Ваше общение с чем-то вроде Бога сводится к молитве, которая произносится вообще без мистического чувства - это просто слова, которые Бог, вероятно, слышит. Всё. В идеале вы ещё и протестант, тогда даже таинства на мессе для вас не существует; но даже католик или православный тут вполне уместен. И мусульманин. И иудей. И вообще кто угодно из "большой религии". Религия это этика, обряд плюс надежда на посмертное, всё, больше низачем. Возможно, в какой-то момент вы переживаете религиозный кризис и с чувством облегчения уходите в честные атеисты, см. прошлую дискуссию тут же. Но может быть, и нет.

И вот мне кажется, что эти модели - глючи без контроля и контроля без глючи - как-то органически и специфически связаны между собою.

И к ним радующимся третьим добавляется ситуация, когда вы вообще-то атеист, но имеете сильное мистическое чувство и воспринимаете/рефлексируете/прорабатываете его при этом как творческое, но это вообще отдельная материя.

Шведские заметки, работа
Werekat
Werekat
There are thousands of good reasons why magic doesn't rule the world. They're called mages.
Я: читаю тут скандинавский комикс про апокалипсис в котором выжили только скандинавские страны...
Шведская коллега: ну да, мы наверняка заперлись у себя на даче, а всё, что движется, расстреляли.
Я: ...ты только что угадала, как начинается комикс.


Я живу между двумя кафедрами: религиоведения и Центра исследований стран Балтики и Восточной Европы. Приписана к кафедре религиоведения, кабинет мой - в Центре, в проектах участвую и там, и там.

В Центр на заседания кафедры народ заманивают по принципу "приходите поговорить о наших планах, мы вас накормим - бутербродами на завтрак или там салатом на ланч". Ящетаю, что это самый правильный способ звать на заседания кафедры!

У нас совершенно замечательная администратор в Центре, шебутная полячка, с которой можно чудесно лазить под дождём и выбираться куда-то тусить. Новенькая - тоже пришла на работу буквально летом. Две вышки, преимущественно международные отношения. По следам коллеги, молча выполнявшего работу уборщика на полставки, нынче дрессирует Центр на то, что чашки можно и поставить в посудомойку самостоятельно. Пока вполне успешно.

Религиоведы народ простой: выбраться поиграть в керлинг, коллеге на 50-летие подарить сеанс лазания по стенкам (опять же, группой), бухать до четырёх ночи на конференциях, ну и вообще. Все, с кем я успела заобщаться, имеют какие-никакие боевые искусства в бэке. Показательные диалоги в духе "ритуал посвящения спойлерить? А то мало ли..." "Да я вообще-то конкретно этот уже проходил, даже в том же ордене, так что можем побеседовать". Диалог два: "ты знаешь, что такое тульпы?" "Боже мой!! Я последние два года задаю людям этот вопрос!!! Ты первая, кто задаёт его мне!!! Кажется, мы подружимся!"

В моём кабинете ещё два аспиранта: этнолог и историк идей. Этнолог - американец, приехал сюда с мужем, и, что самое интересное, этнолог по професии. Американец. Этнолог. Когда я это копала 10 лет назад, я нашла у них folklife, но не нашла этнологии. Выяснилось, что ларчик открывался очень просто: её и правда очень мало, и искать надо в специфических местах. Этнология в классическом смысле пригодилась всевозможным меньшинствам, которым надо было осознавать своё место в мире. Ею занимаются преимущественно всевозможные people of color, интеллектуалы, которые ходят в свой народ. Это безумно любопытно, с учётом того как именно она появилась в Германии и как продолжилась на наших территориях. Конкретно мой коллега, впрочем, белый, но вырос в совершенно смешанной среде где-то на западном побережье. Поэтому Сёдертёрн с его политикой для него дом родной.

Историк идей - шведка, выросшая в том самом страшном городе Фастове Сёдертале. Рассказывала, как к ним пару раз приезжали журналисты (и успели всех задолбать), по принципу "вы не поверите!.. нас не застрелили! Люди утром... выходят на автобусные остановки! Идут на работу!" Она занимается торговыми путями на Балтийском море, работает преимущественно с архивными источниками. Она - мой основной источник информации про Швецию с точки зрения шведов. То есть я притаскиваю ей какую-то находку с вопросом "ЧТО ЭТО", а она контекстуализирует. Мне запомнились две потрясающие истории: одна про выпендрёж, а вторая - про "хотели как лучше, получилось как всегда".

История про выпендрёж: оказывается, местным мелким нобилям (а они ещё существуют!) продают за деньги грязь. Специальную. Чтобы мазать машины. Чтобы показать, что они были у себя в поместье на охоте. Потому что ибо, надо же. Ну и купить дорогущий охотничий камзол только для того чтобы постирать его вместе с камнями, землёй и травой - тоже часто встречающийся вариант.

История про "хотели как лучше": очередная попытка местного социализма поправить бедные районы. Есть районы, где нехилая безработица. Реабилитировать в первую очередь решили самых опасных для общества. Ну а что, два зайца одним выстрелом: и опасность с улицы убираем, и людей к делу приставляем. Поэтому для совершивших преступления добровольно-принудительно находится работа.
Все уже угадали, чем дело кончилось? Формат "сожги машину - получи работу в подарок", потому что другого способа найти работу просто нет! Пикантности ситуации добавляло то, что как минимум часть народа на работу брали... В охранники. Чем дело кончилось - не знаю. Кажется, пока ещё не кончилось, потому что местная бюрократия - это ПРОЦЕСС.

Рядом с нами сидят медийщики и культурологи. Разрыв культур, конечно, потрясающий, потому что мне, несмотря на два года культурологии за плечами, не очень понятно, почему квир-прочтение Гессе - это диссертация, а не серия постов в блоге. При этом: когда вопрос доходит до дела - до методологии, до что читать - на редкость начитанные ребята с весьма интересными мыслями. Но то, к чему и зачем они это прилагают, выше моего понимания.

Университет у нас с чётко выраженной левой направленностью, но мне пока что за мой вполне откровенно выраженный центризм не прилетало. Народ периодически шепчется о страшных, страшных правых, но тех я ещё в глаза не видела. Не в последнюю очередь, думаю, из-за госпиталя и полиции под боком. Думаю сходить посмотреть, что ли. Можно вот прям с университетским значком.

Зато у нас тут внезапно обнаружилось гнездо когнитивистов. И под "гнездом" я имею в виду нескольких коллег в разных универах, плюс находящийся под боком Аархус (ну потому что пара часов самолётом или восемь поездом - фигня, когда там крупнейшая кафедра религиоведения чуть ли не на всю Европу). И вот когнитивисты - это полное офигеть, дайте две! Если в двух словах - а когда дочитаю Энди Кларка, попробую написать не в двух - то, кажется, нашли очень изящное объяснение целой куче когнитивных спецэффектов, с которыми я не представляла, что делать. Например: почему, когда человек ловит внетелесный опыт, то в ряде случаев он может достоверно описать, что именно происходило с его телом - наблюдая это как бы со стороны? Понятное дело, что это всё пока теории, но уж очень изящные.

Шведские заметки, россыпью
Werekat
Werekat
There are thousands of good reasons why magic doesn't rule the world. They're called mages.
Ну что, я и правда немного освоилась и могу рассказать о том, как я живу. Варнинг: дальше - сильно несистематизированные впечатления, жанр путевых заметок на бегу. Про работу, наверное, я расскажу отдельно при этом.

Живу я в небольшом пригороде Стокгольма - в планах их соединить, но пока что у нас своя городская управа. Впрочем, она не занимается вообще никакой административкой, этим занимаются общегосударственные инстанции. Инстанции сами по себе довольно специфичны: Швеция решает проблемы всех, до кого дотягивается, но по принципу "не умер? Отлично, живи дальше". Так, например, у меня всё ещё нет налогового номера, потому что нет миграционной карты. При этом миграционщики настаивают, что решения миграционной службы достаточно, а налоговики - что миграционщики в душе не представляют, как работает налоговая. Миграционщики, при этом, решили, что если на карту человек фотографируется в городе посреди Швеции, то карту надо отослать не по данному им шведскому адресу, а в посольство страны, где проживает человек. То есть: я здесь фактически полтора месяца, но при этом у меня нет ни одного базового документа. При этом без налогового номера я не могу сделать ничего: ни открыть банковский счёт, ни завести скидочную карту, ни даже, формально, зарегистрироваться в библиотеке университета, где я работаю.

Ситуацию спасает то, что в чём-то в столкновениях с собственной системой шведы напоминают пост-советские территории: всем понятно, что система даёт феерические сбои, и знают обходные дорожки. При этом, точно так же как и у нас, самый простой способ заблокировать любой процесс - заставить причастных придерживаться инструкций полностью, поскольку бюрократическая система напоминает нагромождение заплаток, сделанных под конкретный случай и не всегда удачно стыкующихся с остальными. Это немалый контраст с Голландией, где а) вся система платная, б) вся система минимальная, в) вся система работает. Быстро. Впрочем, справедливости ради, оформиться на работу я в Голландии не смогла: продраться сквозь требование работодателю получать под меня отдельное разрешение для иностранного студента оказалось для меня нереально. Так что, подозреваю, это мне могло так повезти.

Кстати, о схожести с пост-советскими территориями: чего стоит одна история про корабль "Ваза"! Итак: шведский король, как водилось в местном Age of Power, воюет в Польше. И очень хочет новый флагман. С двумя палубами пушек вместо одного. Раньше таких не делали, так что это своего рода эксперимент. Расчёты сделаны, корабль построен, сходит с верфей... И строители с ужасом понимают, что корабль слишком узкий. Места для балласта в трюме мало. "Неустойчивое равновесие длится мгновение" (ц). Строители вызывают адмирала. Берут 30 человек матросов и заставляют бегать туда-сюда. На четвёртом пробеге адмирал говорит: "Стоп, я понял, хватит, сейчас перевернётся". Строители спрашивают: "Что делать будем?" Адмирал смотрит на них долгим взглядом и изрекает: "Если бы только король был здесь..." Потому что король буквально в каждом письме спрашивает НУ ГДЕ. А поскольку план строительства утверждён тоже им, то написать ему "эта фигня потонет" не осмеливается никто.

В итоге корабль отправляется в плавание. И тонет немногим после километра, как только дует что-то чуть-чуть сильнее бриза. Набирает воды в нижние прорези для пушек - и привет. Человеческие жертвы, конечно же, всё как полагается. Судебное разбирательство, впрочем, было весьма вегетарианское, поскольку главный строитель удачно умер незадолго до спуска корабля на воду. Поэтому вину тихо свалили на него и замяли дело.

Когда я узнала эту историю, я подумала, что это, вероятно, окажется распространённым сюжетом. И именно она стала на меня выходом на пробелы в моём образовании. Они, конечно, всегда становятся видны, когда переезжаешь, но тут как-то вообще: по поводу шведского "века империй" я помнила только битву под Полтавой. А все феерические истории про войны на эн фронтов, шатание по всему Балтийскому морю уже гораздо позже пресловутых викингов, про какое-то безумное количество дворцов и роскоши (которые, между прочим, до сих пор действуют!), про показных караульных и про королей прошли мимо. С королей, кстати, кажется срисованы представления о том, как должны выглядеть короли на территориях бывшего СССР (нет, серьёзно - например, охрана из Бременских музыкантов - один в один местные караульные, да и форма корон королей и принцев, также как их цветовая окраска, хранившаяся у меня в глубине памяти, оказалась отсюда - и, кажется, это отголоски ещё соперничества Российской империи и Швеции).

Социализм и бывшие империи, бывшие империи и социализм. Где-то одно неуловимо переходит в другое. Пока не смогу сформулировать точно, но иногда тут веет какой-то архаикой, какой-то странной властностью, где всё это "мы примем и обустроим всех" на деле оказывается "мы - самое богатое и могущественное племя, равняйтесь на нас". Под вопросом "как тебе Швеция по прошествии месяца?" (на который я ответила "узнала много нового и интересного про вашу историю") скрывалось "но как тебе условия работы, как тебе гендерное равенство и прочее". То есть: вопрос был "как тебе коллектив - и лучше ли у нас, чем было до того".

Про коллектив на работе я всё-таки напишу отдельно (через следующие два месяца, видимо - ну или раньше, смотря как будет с загрузкой), а пока просто короткая заметка. Про шведов много пишут, что это народ угрюмый, который не умеет общаться без специально отведённого под это места и времени, и что на севере достаточно знать слово "лось!" для полноценной коммуникации. Но, хм, у меня такого впечатления не возникло. Быть может, дело в том, что работа как раз и есть такой специальный контекст, но пока что у местных не было никаких проблем сходить в бар после работы, или вытащить меня куда-то, или сходить поиграть в игры. Короче, степень социализации здесь гораздо выше привычной мне (и точно выше Голландии, где дома у местного я была один раз за почти три года - а тут всю ораву аспирантов, приехавших два дня обсудить текущие статьи и проекты, кормил у себя дома местный препод, причём обед он готовил за неделю, даже хлеб пёк сам, не говоря уж о яблочном пироге). И ощущения всю дорогу у меня были как на семейном обеде в украинской глубинке, причём со мной в роли недавно вышедшей замуж молодухи в иерархии.

При этом народ неизмеримо более коллективистский, чем в Голландии. Голландия это "у меня есть два метра, но я на них ХОЗЯИН, даже если там был ил, я выкопаю из моря кусок земли, поставлю сваи, поставлю мельницу и буду зарабатывать и жить, а не понравится - уйду в соседний город, поставлю мельницу..." По контрасту с этим, шведы - народ, который живёт кланами. Если это не клан семейный (хотя в пригородах можно посмотреть на эти ДОМА, которые рассчитаны примерно на 8-10 человек каждый - при том что молодежь предпочитает жить вообще в одиночку), то это клан рабочий. То это бренд или марка, это группа, это тусить вместе, и ездить вместе, и лазить по скалам вместе, и работать вместе, и т.д. и т.п. Местные говорят, что это конкретно мой университет так отжигает, но глядя на тех местных, кто это говорит, я в это не очень верю, поскольку рассказывали мне это во время домашней вечеринки в честь нового издания книжки, куда я пришла с работы и в брючном костюме, и в итоге оказалась как раз в нужном градусе официальной одежды. Кто знает меня, тот понимает, что въехав во всё это, я начала нервно ржать: в своё время я круто ушла из подготовки к японистике потому, что очень не хотела работать в настолько плотной системе социальных связей. Ну что: другое островное государство, другой край света, ничего не меняется.

В общем, адаптация к социальной системе для меня непростая, но любопытная. Ну и её тяжесть довольно неплохо компенсируется другими моментами. В частности, в моей деревне (автобус ходит два раза в час, по выходным - раз в час: хорошо, что для меня два с половиной километра до станции не расстояние!) я живу в пяти минутах от озера и леса. Лес совершенно карпатский, с буреломом, камнями и оленями. Зайцы по ночам - хорошие такие лесные зайцы - бегают совершенно свободно, как и вышеупомянутые олени. Контраст с Голландией, где трогать нельзя ничего (потому что этой облепихи, например, там три куста на целый заповедник), первое, что сказали мне в городской управе: "если что-то растёт и очевидно ничьё, ты имеешь право это собирать". Причём это был ответ на вопрос о правилах прогулки в лесах. Помимо права на собирательство, есть ещё такое понятие как right of way: у тебя есть право ходить, где хочешь, и стоять лагерем ночь на любой собственности вообще без вопросов. Потом два дня такая "серая" зона, а после трёх ночей хозяин имеет полное право поинтересоваться, что ты вообще тут забыл.

В Швеции уважают охоту, особенно в глубинке. Одна из преподов в Лунде, дама-этнограф, пол-жизни прозанимавшаяся канадскими индейцами, вторые пол-жизни провела на ферме. Она много и с толком рассказывала про отстрел кабанов, которые не дают жить. А другой коллега - про отстрел волков и формальную дискуссию по этому поводу. При этом в городах и весях какое-то дикое количество вегетарианцев и веганов. Конечно, моё восприятие окрашивает то, что я в самом левом университете по всей Швеции, и у нас даже меню в кафе отдельно вегетарианское и веганское есть. Но этого всё равно очень много, как и другой заботы об экологии.

Забота об экологии, к слову, повсюду. Самый поразительный для меня пример: деление мусора на три части я видела и к нему уже даже привыкла. А вот на восемь (!) частей - ещё нет. Картон, белое стекло, цветное стекло, бумага (отдельная от картона категория), компост (пищевые отходы), пластик, металл, и сжигаемые отходы (всё остальное). Не говоря уж о батарейках-лампочках. Собственно, в доме, где живу я и ещё четверо преподов и студентов, каждую неделю на ком-то висит задача сортировать накопившийся хлам. И в целом Швеция мусор импортируют: они перерабатывают его на тепло, чего здесь много не бывает.

Кстати, о левацком университете. Есть такая телега: мол, все, кто топит за смешанные районы, никогда не хотел бы в них жить. История про университет Сёдертёрн - смешная история про совсем обратное. Итак, есть район Флемингсберг: такая себе Борщаговка от Стокгольма, причём это один из типамигрантских, очень бедных районов, с местной мафией, войнами за территорию и прочими бандами. Что делает администрация Стокгольмского района, помимо прочих мер?

Строит там университет. И создаёт там такие условия, что туда сбегаются все самые левые преподы и прочая профессура, немного не укладывающаяся в гораздо более традиционные рамки университетов вроде Уппсалы, Лунда, Мальмо или Стокгольмского. И вкладывает в него деньги. И разбавляет район хипстерами.

И надо сказать, что сработало. Университет при этом пашет как проклятый, в том числе и с социальными программами, но сработало. Студенты, преподы, поступление и обучение местных поблизости от дома... К моменту, когда сюда добралась я, цены на квартиры в Флемингсберге, долгое время бывшие самыми низкими по Стокгольмскому району, выравнялись. Ну и выглядит это всё, по крайней мере внешне, очень, очень тихо.

Для религиоведов, кстати, задача была отдельная. Дело в том, что в соседнем пригороде, Сёдертале, диаспора сирийских иммигрантов. И на каждое "ааа, исламская угроза, что тут делают эти арабы", коллеги по исламу терпеливо отвечают: "вообще-то нет, христиане, сбежавшие от гонений". У нас тут, оказывается, вообще мировой центр ассирийской культуры. И ближневосточного христианства. В самой светской стране Европы. /сарказм.

Сейчас перед нашим универом стоит новая интересная задача: рядом с нами построили police academy и, я так понимаю, припахали довольно многих у них преподавать. И теперь весь этот университет, замороченный на соцполитике и теории, будет работать с полицейскими. С интересом готовлюсь наблюдать столкновение двух миров, а также теории и практики. Пока что мне видимы разве что постоянные мигалки машин на кампусе: полицейские часто заходят в столовки за кофе и на пожрать.

Кстати, о еде. Как-то во впечатлениях иностранцев мне чаще попадалось, что шведы не умеют готовить. А с моей точки зрения - умеют. Они даже буряк маринуют так, чтобы это было не просто съедобно, а очень вкусно. У них много прекрасного мяса, и отличный выбор мягких сыров, и вообще они умеют в продукты и еду, даже в общепите. Еда, впрочем, дорогая - продуктовая корзина здесь не 20 евро на один поход в магазин, а в норме 30-40, и я ещё не то чтобы дорогую еду беру. Студенческая столовка - это примерно 6 евро на один приём пищи, и это в два раза дешевле чем, собственно, перекусывать где-то в Стокгольме.

Надо сказать, что шведы любят и умеют бухать. Днём, когда нельзя бухать алкоголь, бухают кофе. Именно в таком выражении: его пьют в каких-то совершенно безумных количествах. Вечером пьют по барам, особо уважая хорошее пиво и хорошие настойки. Но к алкоголю при этом отношение... М-м-м... Амбивалентное, память о днях повального алкоголизма. Всё, что крепче определённого градуса, можно либо купить в барах за безумные деньги (что-то в районе 5 евро за кубический сантиметр коньяка, как-то так - и да, они продаются в кубических сантиметрах!), либо в специальных магазинах с государственной монополией. Причём магазины эти по будням работают до семи, а по выходным - до трёх, то есть попробуй ещё поймай, если работаешь полный день. Короче, бухать - неудобно и дорого, но шведов это не останавливает. Магазины при этом любопытные: я недавно в один заглянула в поисках чего-то в чай. Куча неизвестных мне бренди, аквавита, настоек. Какое-то количество внезапного скандинавского, в духе "ледяной сидр из мороженых фруктов" и прочего вина из Финляндии. В общем, есть на что посмотреть, особливо якщо пані має час та натхнення.

Об алкоголизме, короткое примечание: нищие - профессиональные, которые милостыню просят, - повально иммигранты (откуда - я не скажу, может так быть, что и второе-третье поколение, т.е. уже местные). Их немного (мне попалось человек пять), это явно бизнес (есть забитые точки, где они просто сидят). НО. При этом есть ещё и вторая категория: бездомные алкоголики, из тех, что с безумным взглядом ходят по улице, ищут, где бы приткнуться в дождь. И вот эти вот - поголовно этнические шведы или кто-то, кого с ними можно легко перепутать. Эхо войны, в смысле, того самого повального алкоголизма.

Короче, хватит, а то в пост не влезет. В планах, чтобы не забыть: Швеция и ультраправые, работа и собственно коллеги, шведы и разговоры о шведских проблемах (спойлер: зрада, зрада усюди!).

Ворона в снегах клюет зерно, или Что ж у меня все-таки с Мартином
Я его все-таки не люблю и не полюблю уже, похоже. Понимаю, что странно звучит, учитывая, что я и в фотосессии снимался, и на игры ездил (и, может, еще поеду) - но именно как автора и как художественное пространство - нет, не могу я это полюбить и как-то внутрь себя значимо принять. Хотя некоторые фанфики по этому сеттингу обожаю до дрожи - ну так на то ж они и фанфики.

Суммируя, почему, могу выделить несколько явных вещей.

Primo. Автор позиционируется (и позиционирует себя) как "жесткий реалист в пространстве фэнтези", всего с несколькими фантдопущениями (типа сумасшедших сезонов и наличия мифических животных). Вроде как средневековый быт и нравы переданы настолько близко к реальности, насколько возможно. Это - сразу же и с бедра навскидку явная неправда.

Средневековье было работающей системой, товарищи, и оно проработало долго и хорошо, срубила его только Черная Смерть, которая отыграла роль ядерной войны и зомби-апокалипсиса одновременно. И то, что только глобальная чума, приплюснутая глобальным же похолоданием, смогла выбить европейскому феодализму хребет, что-то да говорит нам об нем, не так ли? Конечно, феодализм даже близко не был идеален, но он был эффективен, представлял из себя работающую систему "сдержек и противовесов". Кровавый кошмар всеобщей раздробленности и беллум омниа контра омнес, который мы видим в XIV-XV веках - это как раз следствие климатически-эпидемиологического коллапса, который в это время имел место быть. Долго такой жуть продержаться не мог никак, и уже к XVII веку люди пытаются выстраивать эффективные системы вместо феодализма, а после Тридцатилетней войны - успешно выстраивают таки, именно потому, что крови очень сильно хватило всем.

Мартин пытается показать мир, который живет по законам безумной раздробленности типа "глубокий кризис феодализма" тысячелетиями, и только Таргариены с их авиацией сумели на время приостановить всеобщую тягу к разрушениям и насилию. В реальности люди прекрасно строили договороспособные общества без помощи драконов. Мартин обожает сеттинг Войны Роз, и изначально Вестерос отстраивает именно от него - там и правда было что-то похожее; но вот только Война Роз - это как раз контекст Холода и Чумы, а Мартин расширяет его на большую историю континента.

Это не реализм, это подделка под реализм, выстроенная в форме "черной легенды". На самом же деле между "золотой легендой" кого-нибудь типа Толкина или даже скорее Льюиса и "черной легендой" Мартина как раз примерно и помещается реальность, не сползая на деле ни туда, ни сюда.

Secundo. Для автора-реалиста Мартин преступно. Небрежен. В деталях. И. Конкретике.

Вороны едят зерно. Ночной Дозор веками приключается за Стеной во всем черном, на снегу-то. И не мерзнет в коже и сукне. В краях вечной мерзлоты растут ДЕРЕВЬЯ и откуда-то собирается многотысячная армия дикарей (в реальности любые тундровые и арктические племена принципиально малочисленны). Дотракийцы кочуют в степи на больших и прекрасных лошадях (что эти лошади едят? монгольская лошадь - это по сути пони, красавца-скакуна травой не прокормишь). А еще они же живут, прости господи, набеговым хозяйством, при этом собирая многотысячную же орду (в реальности у любых многочисленных кочевников хозяйство организованно-производящее, сложнейшие скотоводческие системы, а добыча с набегов - это так, приварок). Та же фигня с Железными Островами (откуда у них этот флот и эта культура, если они живут набегами? Реальные викинги были устряпаться как круты в плане хозяйства, культуры и технологии, а в набеги ходила малая часть населения). Религия непонятно как и каким образом развивается по десяти моделям одновременно, при этом никак не влияя толком друг на друга и не образуя исторических форм. Все это почему-то переживает кошмарную культурно-техническую стагнацию на протяжении тех самых тысячелетий - тому же Толкину на зависть (и здесь нет никакого фактора типа эльфов, который мог бы хоть как-то работать искусственным сдерживателем). Все это ломает вторичную веру в хлам и мясо, оставляя некое общее недоумение вида "автор, а зачем тебе вообще весь этот мир вокруг войны Роз, если ни в чем, кроме войны Роз, ты толком и не разбираешься?" Это как вечно мучающий меня вопрос "нафига Камше морские бои". Непохожие братья в лице ДжРР и ВВ вообще странным образом похожи.

Tertio. То, за что Мартина хвалят более всего - экзистенциальный реализм. То, что [s]майяр чурлёнис[/s] валар моргулис - "все смертны" и звездец может придти за каждым, нет "избранных" и "героев", люди равны перед безжалостным миром.

Вот это - пожалуй - мое главное и базовое разочарование в нем. Именно в самом нем как авторе. Потому что на самом деле это обман, и он играет с читателем в не вполне честную игру. Возможно, это мое ощущение изменится, когда он допишет книжки... но пока что чем дальше продвигается сюжет, тем сильнее оно у меня становится.

На самом деле основной принцип Мартина - не "умереть может каждый, и избранных не существует". Основной принцип - "умереть может каждый, если он - не священный король". Это все та же модель - если что, более архаическая, чем даже толкиновская - при которой особая кровь хранит от "несюжетной" смерти и придает особые способности, в особенности в том случае, когда ее носитель еще и достоит своей ноши. Окончательно я понял это, когда Джон Сноу обернулся Таргариеном (да, я в курсе, что в книге этого пока напрямую не сказано; но что-то я не думаю, что настолько важный ход сериальщики выдумали из головы, да и намеков в текстах на это преизбыточно). По сути мы имеем здесь все ту же совершенно классическую европейскую историю про "скрытого принца" и еще более старую индоарийскую историю про "деву, сражающуюся вместо мужчин", не без изящества скрещенные вместе. В самом по себе этом и не было бы ничего плохого. Плохо тут (для меня и из моих глаз) только то, что "для верибельности" эта довольно-таки старинная и несколько навязшая в зубах модель обернута в псевдореализм - и ради этого с читателем играют в эмоциональные качели типа "привяжись к герою, а я его убью". Но все равно у нас есть "статисты", пусть и значимые в какой-то момент сюжетно, и Главные Герои. Как везде. В чем структурная и онтологическая разница между Джоном & Дени и всеми справедливо обруганным Рокэ Алвой - объяснить мне не сможет, наверное, никто (ну, разве что кроме того, что сами они пообаятельнее будут за счет авторского таланта, чем бедолага Первый Маршал).

Я не то чтобы отрицал за авторами право на подобные хитрости - в конце концов, почему бы и не сыграть старинный сюжет на новый лад - но ведь хвалят Мартина именно за деконструкцию старых сюжетов, именно это является как бы "маркером его уникальности", и он сам не может этого прекраснейшим образом не понимать. Это извне мира. А изнутри мира - мне просто обидно, что все эти офигенные ребята, которых Мартин умело вывел и заставил меня их полюбить, мучительно умерли просто потому, что должны составить пьедестал из трупов для Восхождения Героя. В действительном мире "всеобщей дешевой смерти" это было бы хоть как-то структурно оправдано. В мире, где есть Избранные - это становится довольно спорным этически приемом. В особенности если критерием Избранности действительно является всего-навсего кровь и миссия Мерови... Арту... Исиль... Рака... бррр, Таргариенов.

Я отлично понимаю, что это сугубо эмоциональная реакция, но я и говорю ведь о своих эмоциях.

Суммарно и кратко - вот по всему этому из меня таки и не выйдет "мартиниста".