Дамы семьи Блэк (гет)

Примечания:

Пока что это одна из самых любимых моих глав. Сама перечитываю ее под настроение :)

Очень интересно будет узнать ваше мнение по спору Альбуса и Аластора.

Когда скрытый дезиллюминационным Альбус прибыл на условленное место, Аластор уже ждал его: в окнах домика горел неяркий и уютный желтый свет. Со стороны этот маленький коттедж в сонном маггловском городке казался совершенно непримечательным: заборчик из белого штакетника, стены, густо увитые плющом и диким виноградом, раскидистые кусты роз под окнами. Можно было легко представить, как вечерами на крылечке посиживает благообразная старушка с пятнистой кошкой на коленях, — но Альбус знал наверняка, что никаких старушек тут не водилось.

Он толкнул калитку и вошел — охранные заклинания пропустили его без сучка и задоринки, но Альбус удрученно покачал головой, заметив, что уровень их сложности с последнего раза повысился. С Аластором давно пора было что-то решать, однако Альбус никак не мог придумать, с какой стороны подступиться к бывшему ученику, с годами ставшему близким другом. Грюм был взрослым и самостоятельным волшебником, и, как любой взрослый и самостоятельный волшебник, мог позволить себе некоторые причуды — пока те не становились опасными для окружающих. Насколько Альбус знал, пока что Аластор умудрялся балансировать на грани… но рано или поздно кто-нибудь обязательно пострадает — и как тогда он будет успокаивать собственную совесть, зная, что мог это предотвратить?

Дамблдор степенно прошагал по выложенной плиткой дорожке, поднялся на крыльцо и уверенно выстучал давно заученный ритм: два раза размеренно, помедлить, еще три быстрых, как дробь, удара и последний, будто ставящий точку. Он в очередной раз задумался, не оказывает ли другу медвежью услугу, потакая его слабостям.

За дверью послышался глухой и частый стук деревянной ноги, но Альбус знал, что проверка еще не завершена. Он собрался с мыслями и призвал Патронуса — сияющий феникс, как всегда вызвавший у него улыбку, прошел сквозь солидную дверь, словно нож сквозь масло. После секундного промедления дверь приоткрылась на пол-ладони, и хриплый голос Грюма велел:

— Палочку, Альбус.

Дамблдор вздохнул и протянул палочку в щелку. Грюм, осмотрев ее, довольно цокнул языком:

— Годится.

Альбус толкнул поддавшуюся дверь и вошел, на ходу снимая дезиллюминационное. Аластор тут же оттеснил его от двери, кинул в сад Гоменум Ревелио и, удовлетворившись отрицательным результатом, закрыл дверь на все шесть мудреных замков и огромный засов.

— Садитесь туда, — кивнул он в сторону кресла, одиноко стоявшего в самом углу, — так было устроено специально, чтобы хозяин домика видел собеседника как на ладони. — Выпейте-ка чаю.

Дамблдор прекрасно знал, что чай у друга особенный, но безропотно позволил себя усадить и храбро пригубил из чашки. После первого же глотка в голове наступила необычайная ясность — признаться, Альбус даже любил сыворотку правды за этот приятный побочный эффект.

— Ваше полное имя? — отрывисто спросил Грюм, держа палочку обманчиво расслабленно. Альбуса это не провело — он знал, что если какой-то из ответов Аластору не понравится, палочка мгновенно вскинется, словно жало атакующего скорпиона.

— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — губы двигались сами собой, и в груди нарастало всепоглощающее ощущение удивительного спокойствия, какой-то фундаментальной правильности происходящего. Да, Альбус очень любил сыворотку правды за эту абсолютную уверенность в правильности своих действий — будь у нее эффект привыкания, он даже мог бы пристраститься к ней, только бы почаще испытывать это редкое блаженство…

— Как мы впервые встретились?

— Я шел по Большому залу к преподавательскому столу, а ты врезался в меня на полном ходу.

— Как вы меня наказали?

— Я не наказывал — просто попросил помочь мне накормить моего феникса.

— Как именно вы спасли мне жизнь в семьдесят восьмом?

— Никак, такого случая не было.

— Где мы виделись в последний раз?

— Здесь.

— О чем мы говорили? — подозрительно прищурился Аластор.

— О волках, — с горечью прошептал Альбус и с щемящей грустью почувствовал, как спокойствие начинает его покидать, — действие сыворотки кончалось.

— Точно, о них самых, — развеселился Грюм. — О трех подлых хищных тварях и вашей странной к ним снисходительности. Рад вас видеть, Альбус, выглядите бодро, всего-то лет на восемьдесят.

— Я тоже рад видеть тебя, друг мой, — сказал Альбус и со смиренным вздохом добавил: — Аластор, может, в следующий раз сократим проверку? Как видишь, это по-прежнему я, больше никто не знает об этой твоей явочной квартире. Тебя никто не ищет.

— Это вы так думаете, и со всем уважением, вы неправы, — огрызнулся Грюм и подошел к окну. Он держался сбоку, так, чтобы его не было видно снаружи, и Альбус печально подумал, что, возможно, Сметвик прав, и ему следовало быть с Аластором строже.

Гиппократ вообще не стеснялся в выражениях: он недолюбливал Грюма еще со времен войны и считал, что Альбус покрывает своего безумного протеже, которому самое место в закрытом крыле Мунго. Аластора он считал опасным для общества и настаивал на принудительном лечении — но Альбус не хотел снова принимать решения за других.

— Постоянная бдительность, Альбус! Враги не дремлют, а высоких защитников у меня нынче мало — только вы один и остались… Вы ведь знаете, что меня вышибли из аврората⁽¹⁾, — с горечью продолжил Аластор, пристально глядя в окно, где сгущались тревожные осенние сумерки. — До сих пор копают, проверяют старые дела. Служебное несоотвествие — каково, а! И из-за чего? Не прошел колдомедосмотр, ха! У меня есть обе руки, а в них палочка, — вот и все, что нужно приличному боевому магу. Это все Сметвик, мордредов чистоплюй! Я в одиночку заселил пол-Азкабана, и где мои награды, где почести? Где, а?

— Кстати, об Азкабане, — мягко перевел тему Альбус, чинно складывая руки на коленях. Пальцы подрагивали — уставшее тело предавало его понемногу, постепенно, но неуклонно. — Ты ознакомился с материалами дела? Что скажешь?

Копия этого самого дела, скромно лежавшая на столе перед другом Аластором, стоила Альбусу немалых нервов: пришлось просить об одолжении одного из бывших студентов, работавших в архиве, а задействовать его Альбус предпочитал только в крайнем случае — тихого скромнягу Винсента, выпускника Хаффлпаффа, никто не считал «человеком Дамблдора», и это было весьма на руку.

— Скажу, что Барти Крауч — дракклов маньяк, и гнать взашей надо было его, а не меня, — проворчал Аластор, отошел от окна, пересек комнату в три шага и тяжело опустился в кресло возле камина. Теперь их разделял маленький столик, будто игрушечный, и Альбус мимоходом восхитился тем, как хорошо старый друг продумал интерьер своей конспиративной квартиры — никто не заподозрил бы в этом идиллическом местечке логово старого вояки Аластора Грюма. Иногда Альбусу очень хотелось хоть одним глазком поглядеть на то, где Грюм живет на самом деле, но он знал, что туда Аластор не пустит никого и никогда — дом защищал Фиделиус, и Хранителем, скорее всего, был он сам.

Грюм тем временем принялся загибать пальцы, похожие на хищные птичьи лапы — узловатые, скрюченные, в застарелых белых шрамах:

— Свидетелей нет, чистосердечного признания нет и трупа Петтигрю тоже нет. Магглы, правда, есть, целых двенадцать штук, но причина смерти неясна — в деле только и написано, что трупы знатно обгорели… Заклинание, которым Сири их якобы порешил, наши великие спецы определить не удосужились и Приори Инкантатем с палочки Блэка тоже не сняли. Даже состав преступления — и тот высосан из пальца, «он сказал, она сказала», тьфу! Говорю же, не продави Крауч свой людоедский закон, драккла с два Блэк поехал бы в Азкабан. Барти лишь бы чужой кровушки попить, на справедливость ему плевать с высокой колокольни, — не удивлюсь, если у него в мэноре есть личная пыточная, где он держит какого-нибудь бедолагу под Империо.

От такого подробного и обнадеживающего разбора дела Альбус приободрился, но Грюм, заметив это, тут же злорадно ухмыльнулся и шутливо погрозил ему пальцем:

— Но вам это все равно не поможет, потому что даже если дело Блэка развалится от любого чиха, вытаскивать его бесполезно.

— Почему? — удивился Альбус и непроизвольно потянулся к бороде, но остановил себя на полпути.

— Да потому что от давнего знакомца Сири остались только рожки да ножки! — хохотнул Грюм и ударил себя по коленям, радуясь собственной казарменной шутке. Юмор у друга Аластора всегда был на любителя, стоило признать честно. — Альбус, вы видели Азкабан только на картинках, а я это местечко знаю как собственный сортир. Одиннадцать лет — это спеченные мозги, с гарантией.

— Ну почему сразу на картинках, Аластор? Мой отец… — начал было Альбус, но Грюм грубо его оборвал — ему единственному Дамблдор позволял такие вольности по отношению к себе.

— Ваш отец ведь так и не вернулся домой, — неожиданно проникновенно сказал он, и Альбус вспомнил прежнего Аластора, которого знал давным-давно, — еще ученика, а не боевого товарища: ясноглазого мальчишку с шотландским взрывным характером, бросавшегося в любую заварушку без лишних раздумий. От того мальчика остались одни глаза, да и те не в полном составе… — Вы его с самого ареста не видели, вот и напридумывали себе всяких сказок. Мы ведь уже говорили об этом, и не раз: люди — это вам не шахматные фигурки, их нельзя достать из ящика, отряхнуть и поставить на доску. Вы хотите стравить черного коня Паркинсонов со своей белой ладьей — но мы-то живем в реальном мире, а не в учебнике по шахматам! Ваша драгоценная ладья, хоть еще и не сдохла, но наверняка доживает последние деньки… И башня у нее набекрень, ставлю в заклад свою здоровую ногу!

— Ты преувеличиваешь, — усомнился Альбус. — Прецеденты выхода из Азкабана уже бывали — конечно, Сириусу понадобится длительная реабилитация, но все же…

— Реабилита-а-ация? — издевательски протянул Аластор и фыркнул, притопнув деревянной ногой. — Альбус, не смешите мои кальсоны! Чтобы что-то ре-а-би-ли-ти-ро-вать, нужно это что-то иметь, а там не мозги, а ситечко, в самом что ни на есть прямом смысле. Вы не хуже меня знаете, что дементоры, изымая счастливые воспоминания, рвут при этом мозги, как гнилое тряпье!

Он хитро прищурился и спросил, заговорщически понизив голос:

— Или вам безумец даже на руку, а? Хотите подсунуть его под бочок девчонке Паркинсон и спровоцировать ее, саму подвести под Азкабан? Сразу говорю: эта змеюка просто пришибет его во сне и потом сошлется на самооборону, я этих чистокровных дамочек хорошо знаю.

— Он анимаг, Аластор, большой черный пес, — решил поделиться тайной Альбус. Было так забавно наблюдать за тем, как мальчики пытались скрыть свои ночные прогулки, думая, что никто о них не догадывается… — Стал им еще в Хогвартсе. Если он додумался оборачиваться почаще, то был мало интересен дементорам.

— Анимаг? — задумался Грюм и почесал подбородок в трехдневной седой щетине. Альбус едва заметно вздохнул: а ведь когда-то Аластор тщательно следил за своей внешностью и пользовался успехом у дам — куда все подевалось? Пропало вместе с глазом и кончиком носа? — Тогда дементоры его, может, и не тронут, но жизнь в шкуре зверя так себе затея, Альбус. Если даже Сири не тронется умом из-за стражей Азкабана, то точно будет грызть за обедом косточки и задирать лапу на блэковские гобелены.

Он помолчал, раздумывая, а потом внезапно хлопнул ладонью по столу:

— Ну силен, жмыров сын! Еще в школе, говорите?.. Анимаг, ну надо же! Как в разведку ходить — так, значит, не анимаг…

Он продолжил бурчать себе что-то под нос про чистеньких маменькиных сынков, которые берегут свою нежную шкурку, а Альбус задумчиво прихлебнул чая из другой чашки, без сыворотки правды, — Аластор всегда предупредительно ставил ему две. Ситуация была сложной, но Альбус любил задачи со звездочкой.

— Слезы феникса, — наконец озвучил он результат своих размышлений. — И очень много шоколада.

Аластор пару секунд смотрел на него молча, выпученными глазами, как у карпа, а потом невежливо расхохотался, то и дело утирая слезы мозолистой рукой.

— Ну вот как вы это делаете, а, Альбус? — отсмеявшись, спросил он. — Слезы феникса, ну надо же… Почему сразу не кровь единорога? Феникс ваш, конечно, курица ценная, но мозги — это вам не открытая рана. Хотя если так надо для науки, готов вызваться и раскроить Блэку череп для пущего доступа — всегда руки чесались, когда он начинал вякать не по делу.

— Ты не прав, Аластор, — победно улыбнулся Альбус. — Слезы феникса — очень редкий и малоизученный ингредиент, и никто не знает настоящего предела их возможностей… фениксы плохо идут на контакт с волшебниками, но мы-то с Фоуксом давно поладили. Лет двадцать назад я даже набросал черновик работы по их свойствам, но до публикации руки так и не дошли. Наверное, оно и к лучшему: некоторые знания лучше хранить в тайне… Я точно знаю: слезы способны восстанавливать структуры мозга и нейронные связи. И устраивать трепанацию черепа для этого совсем необязательно.

— И кого вы назначили в подопытные крысы? — заинтересовался Аластор. — Надеюсь, не красотку Минни? Вы же знаете: у меня слабость к суровым шотландским женщинам.

Альбус укоризненно покачал головой.

— Я не мог подвергать других опасности, работая с непроверенным ингредиентом. Нет, друг мой, я ставил опыты на себе: оставлял записку с инструкциями, сливал воспоминание в думосбор, накладывал Обливиейт, а потом лечился слезами. Воспоминания возвращаются в девяти случаях из десяти. Я даже осмотр в Мунго потом прошел — все в полном порядке.

— А я по молодости еще завидовал когтевранцам, дурья башка, — сплюнул Аластор и встал. — И зря: не хватало еще над собой измываться из любви к науке. По вам воронья башня так и плачет, Альбус, — как вы умудрились обвести Шляпу вокруг пальца?

Дамблдор смущенно пожал плечами и пригладил бороду. Как-как… упросил, вот как. Шляпа была предметом понимающим — не чета людям.

— Ну а Лонгботтомы почему до сих пор в Мунго? — скривился Аластор.

Альбус вздохнул: будь Сметвик хоть немного сговорчивее… но Гиппократ наотрез отказывался попробовать новое лекарство без предварительной апробации с рецензентами, а сам Альбус не хотел делать рецепт достоянием общественности — классический цугцванг. Но при любом упоминании ненавистного Сметвика Аластор начинал заводиться, потому вслух Дамблдор сказал другую причину, которая, впрочем, тоже была весьма веской:

— Я сомневаюсь, что слезы помогут Фрэнку и Алисе. Одно дело Обливиейт и даже тесное общение с дементорами — и совсем другое — последствия серийного Круцио.

— Жаль, жаль, — прокряхтел Аластор, подходя к двери, — наступало время для очередной проверки окрестностей. — Хорошие были ребята, можно было на них положиться. Что касается Блэка… Счастливые воспоминания он, может, и вернет, и эти ваши структуры мозга восстановит… Подозреваю, что в его чугунной черепушке после вашего лечения тоже весьма прояснится, и на людей он кидаться все-таки не станет. Но никакие слезы не компенсируют ему одиннадцати лет за решеткой — а Блэки, даже этот ваш ручной песик, никогда не отличались великодушием. Допустим, вы его вытащили и подлатали — дальше-то что? Азкабан наверняка выбил из молокососа лишнюю дурь, так что рекомендую подбирать лапшу покачественнее, чтобы крепче держалась на его благородных ушах.

Альбус поморщился: иногда друг Аластор очень огорчал его своим цинизмом. Он дождался, пока тот вернется в кресло, и честно сказал:

— Мне от него ничего не нужно.

Кривая улыбочка на морщинистом лице Грюма застыла, как приклеенная, и Альбус продолжил:

— Вернее, ничего, кроме того, чего желал бы он сам. Я хочу, чтобы Сириус Блэк просто жил своей жизнью: воспитывал крестника, наверстывал упущенное со своей очаровательной новобрачной… Может, даже завел собственных детей. Разве это плохо?

Аластор смотрел на него со странным выражением: гремучая смесь досады, умиления и грусти.

— Знаете, почему я пошел во Вторую Магическую именно за вами? — внезапно спросил он, и Альбус покачал головой. — Потому что вы не притворяетесь. Вы правда верите в то, что мальчишка Поттер и девица Паркинсон обрадуются Сириусу, как родному. А самое жуткое — что эта ваша вера заразительна, как драконья оспа, мне уже и самому хочется, чтобы у засранца-Блэка все было в ажуре.

Альбус пожал плечами, неловко улыбнулся и отпил еще чаю. Сладости Аластор презирал как слабость, так что чай был непривычно горьким.

— Но вы все равно недоговариваете, — искусственный глаз Аластора бешено завращался и уставился куда-то в потолок. Альбуса замутило от этой картины. — Блэк понадобился вам именно сейчас — почему?

Альбус вздохнул и обхватил чашку руками, грея озябшие руки, — в последнее время у него постоянно мерзли пальцы.

— Гарри — необычный мальчик, — начал он издалека, и Аластор фыркнул.

— Давайте без долгих прелюдий, о необычности мальчика Гарри я могу почитать в книжках.

— Я не до конца уверен в своей правоте, — замялся Альбус, но затем собрался с мыслями и все-таки признался в том, что волновало его в последнее время, с каждым днем все больше и больше. — Понимаешь, Гарри очень похож на Тома… ты, конечно, не застал Риддла ребенком, а я отлично его помню — иногда они говорят одними и теми же словами, одинаково смотрят, двигаются… Это началось не сразу и развивалось постепенно, но сейчас пора взглянуть правде в глаза: Гарри Поттер слишком сильно похож на Тома Риддла, чтобы я мог спать спокойно.

Грюм пожевал губами и потер бычью шею. Крякнул и взглянул на Альбуса искоса, словно впервые видел.

— И вы думаете, что если этот змееныш полюбуется на азкабанского сидельца, то проникнется идеалами добра и света? — хмыкнул он и почесал седую кустистую бровь костяшкой пальца. — Если он так сильно смахивает на паршивца Томми, то единственный урок, который извлечет, — это что ни в коем случае нельзя попадаться на горячем.

Альбус печально покачал головой. Тяжело все-таки с циниками, — вздохнул он про себя.

— И все же я рискну, — веско сказал он. — Я с самого начала неправильно повел себя с Томом — мне не следовало пугать его, нужно было дать одинокому осиротевшему мальчику настоящий дом и любящую семью… Я ошибся, страшно ошибся… Но с Гарри еще не поздно все исправить.

Аластор скривился так, словно ему предложили побрататься с Пожирателем Смерти.

— Ваша беззубая доброта доведет вас до могилы, — угрюмо напророчил он. — И хорошо бы до мраморного мавзолея со статуей, а не до безымянного рва в лесу. Вы ведь зря темните: я понял, в чем вы подозреваете мальчишку. Волчьи повадки, да? Хотите, я решу вашу задачку за вас?

— Нет, — отрезал Альбус, выпрямляясь в кресле. — Не хочу.

— Ну и зря, — осклабился Грюм. — Ничему вас жизнь не научила, как вижу. Уже в четвертый раз, между прочим, а все по тем же граблям! У вас есть отличный шанс, и надо использовать его по уму — проще всего справиться со зверем, пока он еще маленький. Разве вы не жалеете, что не сладили с мальчиком Томми, пока он еще носил зеленый галстучек и из заклинаний знал один лишь Люмос?

Альбус не отвел взгляд только огромным усилием воли. Жалел ли он? Конечно. Ежедневно, ежечасно. Он ведь знал, знал, какие беды принесет с собой Том Риддл, после одного только взгляда на него, — но не рискнул. Побоялся ошибиться.

— Я не уверен, Аластор, — повторил он. — Нельзя принимать такие решения без полной уверенности.

— С Томми вы тоже ждали, — отмахнулся Грюм. — И дождались, пока он не развернулся в полную силу. А когда стали «полностью уверены», момент уже был упущен.

— И все же я не детоубийца, — сказал Альбус, остро чувствуя всю тяжесть своих ста одиннадцати лет на плечах. — И ты, несмотря на всю свою браваду, — тоже.

Волшебный глаз Грюма метнулся туда-сюда и резко обернулся вовнутрь, показываясь Альбусу своим мутным белком.

— Может, и нет, — проскрипел Аластор угрюмо. — Но с совершеннолетием мальчики резко становятся мужчинами, и один такой молодой да ранний на моем счету уже числится, — он прикоснулся к носу, непоправимо покалеченному Эваном Розье, и его перекосило.

Альбус тяжело вздохнул: он знал, что Грюм так и не смирился с этим своим увечьем — приспособился и к деревянной ноге, и к глазу, и даже научился шутить про них, но с носом все было иначе. Почему? Считал унижением, что его покалечил вчерашний выпускник?

Альбус не хотел вспоминать, но все равно вспомнил смешливого молодого Розье — и внезапно понял, что смертельно устал. Он больше не хотел никого хоронить: ни врагов, ни друзей, тем более, что почти все они были его, Альбуса, учениками, он помнил их детьми… Уйти бы на заслуженный отдых — но есть мальчик, которого когда-то выбрал Том, мальчик, который растет слишком похожим на Тома… И поэтому Альбус пока не может сдать свой пост.

Он откинулся в кресле и внимательно присмотрелся к другу Аластору: деревянная нога притопывала, словно плясала ирландский рил, глаз суматошно вращался в орбите, то нацеливаясь в пустой угол, а то и вовсе закатываясь. Утеря контроля над артефактами — плохой знак. Неужели все-таки придется обратиться к Сметвику? Альбус отчаянно этого не хотел. Да и удержат ли Грюма стены Мунго — все-таки не Азкабан…

— Оставим эту тему. Скажи мне одно, друг мой, — попросил он напоследок. — Сириус может быть невиновен в смерти тех несчастных магглов? Я не говорю о том, можно ли его вытащить, — меня интересует именно вопрос его вины.

Аластор подумал пару минут и уверенно кивнул.

— Ни одно заклинание, кроме Адского огня, не может убить одномоментно двенадцать человек, — пояснил он. — Магглы горели, это правда, но совсем иначе… Смахивает на взрыв, но точно не Экспульсо — у того не хватит мощности.

Он отвлеченно почесал шрам на носу и продолжил:

— Я думаю, они сражались. Один из них попал во что-то воспламеняющееся — не знаю, во что, я в маггловедении не силен. Оно рвануло, и магглы попали под раздачу.

— А Питер? — уточнил Альбус, подаваясь вперед. Кто-то ведь был Хранителем Фиделиуса на доме юных Поттеров…

Аластор пожал плечами.

— Пальчик не оторванный, чистый срез, — сказал он равнодушно. — Сири явно было не до игр с ножиками, так что ставлю на то, что ваш красавец сдернул с места происшествия, но аппарация удалась на троечку, и пальчик расщепило.

— Думаешь, он жив? — спросил Альбус, хотя и сам уже размышлял о такой возможности.

Питер Петтигрю может быть жив… где он? Уехал из Британии? Остался под чужим именем? Из всей четверки закадычных друзей именно его Альбус помнил хуже всего: спокойный полненький мальчик с тихим вежливым голосом и предупредительными манерами. Учился вроде бы на твердые четверки и мог бы куда лучше — просто на фоне блистательных друзей он как-то резко терялся, казался блеклым, невыразительным… И все же Питер тоже стал анимагом, покорил сложный раздел трансфигурации не хуже Джеймса и Сириуса, а значит, был куда талантливее, чем могло показаться на первый взгляд. Еще один упущенный ребенок…

— Почему бы ему и не выжить? Из всей тушки в наличии только пальчик, — цинично ухмыльнулся Грюм. — А потеря пальца не является смертельной раной — уж поверьте моему личному опыту. Чем вообще думал Фадж, когда писал докладную? «Тело испарилось», — ну-ну, убежало, видимо. Я еще не встречал ни одного боевого заклинания, способного «испарить» тело, — а у меня в этом деле опыт немалый.

— Спасибо тебе, друг мой, — Альбус медленно встал и попытался поймать взгляд Аластора — тщетно. — Если тебе понадобится моя помощь…

— Идите уже, Альбус, у вас там ваша курица не кормлена, — отмахнулся Аластор, но Дамблдор видел, что он растроган. — Но насчет волчонка подумайте хорошенько — и мозгами, а не сердцем, как в прошлые разы. Опыт показал, что с развязыванием узлов у вас туговато, — но иногда узел нужно просто разрубить. И я к вашим услугам.

* * *

— Мерлин, Браун, сосредоточься! У заварочного чайника не может быть глаз, это противоестественно и неэстетично.

— Мерлин, Малфой, не указывай мне, что и как должно быть у моей домашней работы! Трансфигурация — предмет творческий, а ты постоянно суешь мне под нос свою догму.

Гарри раздраженно потер лоб и попытался сосредочиться на главе учебника по Зельеварению — завтра Снейп грозился устроить проверочную, а он до сих пор не мог правильно перечислить все ингредиенты дыбоволосного зелья. Зачем вообще кому-то заставлять волосы вставать дыбом? Он перелистнул страницу обратно и перечитал последний абзац, но смысл написанного по-прежнему от него ускользал.

— Вот поэтому МакГонагалл и лепит тебе сплошные тройки. Твое творчество того и гляди тебя цапнет, и я не стану оказывать первую колдомедицинскую помощь.

— Ну и не надо — не твоя забота. Мне ее окажет Гарри.

Гарри поднял глаза на сидевшую напротив Лаванду и молча кивнул: окажет, конечно, ему не сложно. Браун улыбнулась, отвлекаясь, и трансфигурированный чайник тут же подгадал момент и мстительно сжал челюсти на ее указательном пальце.

— А я говорил, — неприятным тоном протянул сидящий рядом Драко, скрещивая руки на груди. — Я предупреждал.

Венди скривилась, ловко приложила скачущий по столу чайник Петрификусом и протянула Гарри руку через стол. Он не глядя наколдовал своей новой палочкой Эпискеи, останавливая кровь, и вернулся к учебнику. Лаванда вздохнула и убрала руку обратно.

— Гарри, поможешь мне с Трансфигурацией? — спросила она. Он недоуменно взглянул на нее и перевел взгляд на Малфоя — именно Драко был признанным талантом в этом предмете. Друг безразлично пожал плечами.

— Ты же видишь — прекрасную даму мой консервативный подход категорически не устраивает.

Дама кивнула и улыбнулась опять. Лаванда вообще часто улыбалась, и ей это очень шло. Гарри иногда пытался понять, как так получилось, что Браун незаметно стала частью их маленькой компании, но он никак не мог найти в прошлом тот самый переломный момент.

Да и был ли он? Иногда Гарри казалось, что так было всегда: их отчаянные перепалки с Драко, словно у пожилой супружеской пары, категорическая неспособность Лаванды к трансфигурации, быстро ставшая внутренней шуткой, и ее короткие, но меткие ремарки в отношении всего подряд.

— Давай вечером, — предложил он, — и лучше в гостиной, а не в библиотеке, потому что мадам Пинс скоро вернется, и нам точно влетит за шум.

— Ну почему сразу шум? — обиделась Венди, и Драко тут же вклинился:

— Да потому что от одного взгляда на твои, прости Мерлин, творческие эксперименты хочется орать во все горло, ни одна заглушка не выдержит.

— Критикан, — отрезала Лаванда и вернула чайнику исходную форму — красивое темно-синее перо. Драко вздохнул и покачал головой.

— Ты — просто ходячий философский камень, — печально подытожил он, — только вместо всяких полезных вещей вроде золота получается что-то донельзя странное.

Гарри прыснул и захлопнул учебник — рядом с этой бедовой парочкой было совершенно невозможно заниматься. Он откинулся на спинку стула и мечтательно уставился в высокий потолок: до каникул оставалось всего две недели. Две недели, несчастных четырнадцать дней, — и можно будет снова увидеться с Панси, вместе изучать загадки дома на Гриммо 12, украшать гостиную к Рождеству венками и гирляндами… а еще просто уютно молчать. Гарри больше всего недоставало именно молчания — иногда у него создавалось впечатление, что у Драко и Лаванды такая полезная опция не предусмотрена конструкцией. Прошлый визит на Гриммо был очень коротким, и ему ни на что толком не хватило времени, но в этот раз все точно будет по-другому.

— Малфой, нельзя быть таким меркантильным, — тем временем парировала Венди. — Все вокруг не сводится к одному только золоту.

— Ну заварочные чайники с глазами точно никому не нужны, — уничижительно фыркнул Драко и демонстративно вернулся к своим записям. Лаванда поджала губы — Гарри заметил, что она всегда так делает, когда последнее слово остается за кем-то другим.

— Гарри, где ты будешь проводить каникулы? — спросила, переводя взгляд на него. Гарри поймал себя на том, что его губы от мыслей о Рождестве сами собой расплываются в улыбке, и с чувством ответил:

— Дома.

Дом. У него никогда толком не было дома — настоящего, того, где его всегда ждут, того, где ему всегда рады. Наверное, когда-то давно, в Годриковой Лощине, но Гарри о том славном времени совсем ничего не помнил.

— В особняке Блэков? — уточнила Венди, и ее голубые глаза загорелись. Гарри невольно залюбовался ею — Лаванда вся была словно статуэтка из слоновой кости и золота, и любопытство только дополнительно красило ее, делало точеные черты живее, выразительнее. — Я никогда не бывала в таком старинном доме… интересно было бы взглянуть на него изнутри. Говорят, Блэки построили его еще тогда, когда вместо маггловских кварталов там было чистое поле, представляете?

Гарри улыбнулся ее энтузиазму и поймал краем глаза внимательный и настойчивый взгляд Драко — словно друг ему на что-то активно намекал.

— В прошлый раз я так толком и не осмотрелся, — ответил он. — Поликсена говорила, что дом на любителя, но он точно больше не опасен.

— Интересно, есть ли там призраки, — задумалась Лаванда, крутя в руках свое синее перо. — Или живые портреты… Портреты точно должны быть, правда? Вот бы взглянуть на них хоть одним глазком…

Гарри почувствовал, как Драко нашарил его ногу под столом и наступил на нее — явно со значением. Выглядел друг при этом совершенно безмятежно, словно был полностью поглощен своими конспектами. Он что, хочет, чтобы Гарри пригласил Венди в гости? Зачем ему это? Гарри перевел взгляд на Лаванду, в закатных лучах словно светившуюся изнутри, и его вдруг озарило: что если Малфою нравится Браун?

Все сходилось: то, как легко она влилась в их коллектив, то, как радушно принял ее Драко, всегда относившийся к потенциальным друзьям очень настороженно, и то, как в их с Лавандой диалоги было невозможно вставить ни словечка. Гарри искренне порадовался за друга: Браун подходила ему просто изумительно. Ему вспомнилось, как летом он нервничал из-за интереса Драко к Панси и надеялся, что в новом учебном году Малфой остановит свой взгляд на ком-нибудь другом, чтобы не нарушить их хрупкую дружбу втроем, — ну вот, так все и случилось, а он переживал. Гарри вспомнил, как плел Уизли про таинственную даму сердца Драко, и мысленно покачал головой: ну надо же, и вправду угадал.

— Хочешь в гости? — воодушевленно спросил он и заметил, как Драко и Лаванда быстро переглянулись. Ого, а ведь Венди тоже неровно дышит к Малфою! — подумал Гарри с усмешкой. Напроситься в гости к самому Драко ей было бы слишком неловко, вот она и нашла компромиссный вариант. Умная девчонка эта Браун, все-таки у приятеля прекрасный вкус.

Лаванда просияла, вскочила из-за стола и кинулась обниматься. Гарри встал, осторожно приобнял ее и виновато взглянул на Драко поверх ее левого плеча — ничего, мол, такого, чисто дружеский жест. Малфой выглядел довольным, и Гарри расслабился.

— А леди Блэк не будет против? — спросила Венди, отстраняясь, и Гарри покачал головой.

— Я все равно спрошу, но сомневаюсь, что она откажет. Кстати, Драко тоже официально приглашен, — добавил он, окончательно расставляя все точки над «i».

— Вот и отлично, — улыбнулась Лаванда, возвращаясь на свое место. — Сыграем в фанты, побродим по старинному дому с призраками… надо бы еще развесить омелу.

Гарри удержал лицо титаническим усилием воли и с веселым любопытством взглянул на Драко. Тот сидел, скрестив руки на груди и вежливо улыбаясь, будто его вся эта кутерьма совершенно не касалась. Ну-ну, вот и на нашего гордеца нашлась управа — Браун выглядела весьма целеустремленной, и в этом вопросе Гарри поставил бы именно на нее.

— Куда же без омелы? — с энтузиазмом поддержал он подтрунивание Лаванды. — Омела нужна обязательно. Я лично повешу пару веточек во всяких темных углах. Могу рассказать тебе по секрету, где именно, — вдруг срочно нужно будет кого-то привести именно туда. На портреты полюбоваться.

— Спасибо, прекрасная мысль, — сказала Венди и села за стол. Кончики ее ушей предательски розовели сквозь распущенные золотые волосы, и Гарри отвел взгляд, не желая смущать девочку своим интересом.

Он сел обратно, изо всех сил подавляя неуместное желание злодейски расхохотаться и потереть руки: Рождество обещало удаться на славу.

Примечания:

PayPal, чтобы "Дамы" росли большими и кушали много каши: ossaya.art@gmail.com

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

Моя бета временно ушла в реал, ее подменяют Вольха Садовская и Миледи V, которым я очень, очень, очень благодарна за помощь. С их участием глава стала однозначно лучше.

Отдельное спасибо Некроскопу — глава включает часть его идей или идей, родившихся в обсуждениях с ним.

На Аластора до Второй Магической можно поглядеть здесь: https://t.me/DamyParkinson/50 или здесь: https://ibb.co/9HDs15z

1) У меня ООС, и мой Аластор ну никак не удержался бы в аврорате

Вернуться к тексту