Триумф (джен)

Меня зовут Триумф. Имя, данное при рождении человеку, существу или мотоциклу, заранее обрекает названного на унаследование черт значения. Как ни крутись потом — а уже не человек правит своим именем, а имя человеком. Это как знамя, герб, клеймо, которое вдруг выруливает события совсем в другую сторону, когда кажется, что всё должно пойти иначе.

Энергетика имени Артур несёт в себе интеллектуальность, мечтательность и импульсивность.

У обладателя имени Молли, как правило, присутствует врождённое творческое начало, талант. Это яркий, нетривиальный тип личности.

Имя Сириус означает предрасположенность к жизни подвижника. Человек способен на жертву даже не ради какой-то высокой цели, а просто потому, что он такой уродился. Он может отказаться от личного счастья ради счастья другого человека.

Ну а имя Триумф заведомо обрекло меня на ожидание блестящего успеха, умение противостоять трудностям и упрямо верить в… Чёрт его знает, во что я верил, но ведь верил. Все эти годы, которые я простоял как последняя рухлядь, я был Триумфом. Не «Лаки Лузером», не «Конём двухпедальным» — я был Триумфом. Им я и остался.

Неважно, что я не совершил чего-то главного в моей жизни. Не страшно, что я так и не принял участие в гонке на Поль Рикаре. Не имеет значения, что я не колесил по трассам, как другие мои собратья. Я ни о чём не жалею.

После того, как Сириус нашёлся, то есть сбежал из тюрьмы волшебников, мы с ним почти не виделись. Сначала я ждал его появления каждый день, прислушивался к звукам со стороны двора, но потом я заставил себя смириться. Ведь понятно, что Сириус оставался для всех беглым преступником, и вряд ли он мог запросто объявиться в Норе, забрать меня и спокойно укатить в Лондон. И всё равно ожидание теперь не было таким беспросветным.

Находясь в углу сарая в семье волшебников, я был лишён возможности узнавать новости. Всё, что мне доставалось — обрывки разговоров, случайно обронённое словцо. И я пытался среди всего этого узнать, как обстоят дела.

Ближе к лету я уловил перемену в отношении к Сириусу. Оказалось, что сбежал он из Азкабана не для того, чтобы прикончить Гарри, а чтобы встретиться лицом к лицу с настоящим предателем, который и был повинен в смерти Поттеров.

Питер Петтигрю… Жалкая крыса он, а не человек! Когда вернулись из школы младшие Уизли на летние каникулы, разговоров только и было, что о приключениях Рона. Как Сириус уволок его под Гремучую Иву (я так понял, что это всё же дерево, хотя сначала решил, что злая волшебница). Рон даже пытался прихрамывать на ту самую ногу, которую сломал, когда Сириус тащил его в туннель. Но потом он то ли запутался, которая из двух ног у него должна хромать, то ли близнецы его одолели своими сочувствующими репликами, только хромать он перестал, вместо этого часами рассказывая всем желающим о своих подвигах. Без Гарри и Гермионы (она была сокурсницей Рона), конечно, не обошлось. А ещё там были замешаны Ремус Люпин и какой-то Снейп, при упоминании которого Рон всегда подозрительно нервно оглядывался.

Петтигрю не умер тогда, когда Сириус его разыскал после гибели Джеймса и Лили. Петтигрю инсценировал собственную смерть, заодно уничтожив ни в чём не повинных маглов, а Сириуса отправили в тюрьму без суда и следствия. Теперь все узнали, что Сириус на самом деле не предавал Поттеров.

Все — да не все, увы. Невиновным Сириус был лишь для узкого круга лиц. Для остального волшебного сообщества он по-прежнему оставался преступником. Он сбежал из-под носа у Фаджа, он снова подался в бега. Ох, Сириус.

А потом события завертелись, как волшебник в камине, подталкиваемый летучим порохом — он бы и рад рассмотреть получше комнаты, мимо которых пролетает, да любая попытка остановиться заканчивается головокружением и слезливыми глазами.

Сначала вся эта шумиха на чемпионате мира по квиддичу.

Я, кстати, познакомился с той самой Гермионой, имя которой не сходило с языка Рона с самого первого курса. Как-то так получалось, что Рон вечно встревал на пару с Гарри во всевозможные волшебные авантюры. Гермиона прочно вписалась в их дуэт, оказываясь в нужное время в нужном месте, а именно — в компании друзей, когда они спасали мир — нарушали правила. Молли, понятное дело, никто о подвигах много не рассказывал, для её же блага. Но Фред с Джорджем, а иногда и Чарли с Биллом были не против расспросить Рона поподробнее, как так получилось, что Николас Фламель остался без философского камня, огромная змеюка василиск отбросила копыта, то есть шкуру, а дементоры остались с носом, вернее, с лицом. Или нет, с присоской, которой они целовали. Тьфу, запутался. Сириус сбежал из-под самого этого рыльца дементоров, вот. Я так понял, они любят целоваться — эти дементоры.

Так вот Гермиона прибыла в Нору, чтобы вместе с Уизли и Гарри отправиться на чемпионат мира по квиддичу. Если вы не в курсе, что это за штука такая — квиддич, то вы точно не волшебник. Полёты на мётлах. На тех самых, на которые я подозрительно косился в первый год своего проживания в Норе. Эти штуки разделялись на классы, имели свою иерархию и стоили дороже мотоцикла, что меня совершенно повергло в недоумение. Метла — дороже мотоцикла! Вы представляете, да? Предложите байкеру на Хонде обменять его байк на спортивную метлу. Боюсь, от метлы останутся только щепки, а от вас то, что успеет убежать. Но это в скучном мире. Я хотел сказать, в мире маглов.

Волшебники были просто помешаны на этом виде спорта. Они болели за свои команды, копили на вожделенную метлу последней модели, отслеживали турнирную таблицу чемпионатов и лиги. В общем, УЕФА отдыхает, скажу я вам. Тем более, я не могу представить себе игрока в квиддич симулирующим травму, как какой-нибудь последний футболист. Маглы обожают этот цирк. Улягутся на газоне и катаются, прихватив коленку. Ну удобно же, да. Зелёный газончик, мягко, тепло, арбитр в свисток дует. А в квиддиче? Вот дали охотнику бладжером в… Ладно, в спину. Разве он станет прикидываться больным? Да он свалится с метлы с огромной высоты, какое уж тот симулирование. Так что квиддич — спорт настоящих мужчин. Хм-м-м. Джинни ведь после школы играла за «Холихедских Гарпий». Тогда так. Квиддич — игра настоящая. Не жалкое подобие, не плагиат, не псевдопоединок. И это говорю я — мотоцикл, который сперва воспринял все эти метёлки как досадное недоразумение. У меня есть на то причины. Я видел их в действии. Но об этом позже, а то меня опять куда-то унесло.

Так вот. Нашумевший чемпионат мира по квиддичу. Англичане не прошли в финальный тур, поэтому все мои Уизли болели за ирландцев, которые должны были встретиться с болгарами. Раннее утро отбытия болельщиков из Норы не прошло спокойно. Молли обнаружила в карманах близнецов (и не только в карманах) их очередные изобретения. Ну кто в здравом уме станет специально дразнить Молли? Фред и Джордж здорово рисковали. Я-то знаю, на что способна была Молли, когда бегала по двору с полотенцем на плече. Женщины. Благослови господи их праведные разборки! Близнецы проявили характер, они даже не попрощались с матерью, когда направились в сторону холмов. С одной стороны, я их прекрасно понимал — мне бы тоже не понравилось, если бы кто-то нарушал моё личное пространство. С другой стороны, я видел, что было с Молли, когда на другое утро она получила сову с ежедневной газетой. Я уже не знал, что и подумать. Она металась по двору, посматривала в сторону холмов каждую минуту, насыпала курам летучего пороху в кормушку, рассеянно вырвала все цветы на клумбе, потом уронила постиранное бельё посреди двора, села на перевёрнутый таз и стала ждать. Ох… А ведь тучи ещё только сгущались. Ни Молли, ни Артур, никто из Уизли не знал тогда, что их ждёт впереди. Фред и Джордж были почти задушены в объятиях, когда появились у калитки, а я стоял и думал, что нет ничего на свете крепче, чем материнская любовь. Моя Молли выросла у меня на глазах от юной девушки, которая смело принялась за наведение порядка немалого угодья, до центра вселенной. На ней держалось всё. Конечно, Артур всегда был рядом, и я скорее сам себе отломаю глушитель, чем подумаю, что он был в тени. Но Молли. Это удивительно, на самом деле. Сильная женщина. Слабая женщина. Настоящая женщина. Настоящая мать.

Не знаю, почему меня сегодня всё время уносит в сторону? Наверное, это из-за того, что предстоит мне в скором времени. Но до этого момента я ещё не добрался, так что вернёмся к нашим баранам. Точнее, к Пожирателям, которые навели шухер на чемпионате мира и внесли сумятицу в ряды волшебников. Тёмные силы набирали силу. Каламбур? Увы, нет.

Я убедился в этом меньше, чем через год. Волан-де-Морт возродился. Министерство Магии отказалось поверить Гарри Поттеру и Альбусу Дамблдору. Члены Ордена Феникса вновь собрались вместе. Вторая магическая война началась.

К моему величайшему сожалению, даже эти перемены не позволили мне чаще видеться с Сириусом. Потому что он по-прежнему вынужден был скрываться. Теперь и от волшебников, считавших его преступником, и от Пожирателей. Отряд Феникса выбрал своим убежищем квартиру на площади Гриммо. Какая злая ирония! Сириус вернулся в дом, который просто презирал. Хотя я всегда подозревал, что они слишком поспешно с Вальбургой решили, что отныне им не по пути. Но Сириус не любил тот дом. Я точно знаю.

В Норе теперь неделями было тихо. Потому что и Молли, и Артур находились в штаб-квартире. Дома они появлялись лишь набегами, чтобы насыпать курам зерна вдоволь или забрать вещи. Мне катастрофически не хватало хоть каких-то сведений. Я готов был уже сорваться, нарушить все мыслимые каноны и полететь в Лондон, чтобы узнать, как там Сириус. Но я понимал, что своим порывом только наврежу ему. Поэтому я стоял в сарае и молчал.

Много лет спустя я подслушал разговор Гарри и Рона. Гарри, взяв в руки старенькую потрёпанную брошюрку (это было издание с техническими характеристиками мотоцикла Triumph Tiger T110, раздобытое невесть где Артуром), перелистнул несколько страниц со схемами, вздохнул и сказал:

— Помнишь, мы справляли Рождество на Гриммо? Ну, в тот год, когда Сириус… На пятом курсе, в общем.

— Конечно! Ты же папу тогда спас.

— В те дни я много разговаривал с Сириусом. Пожалуй, это были самые счастливые дни. Я так и не сказал ему, как он мне дорог. Не успел…

Гарри замолчал, а Рон тактично не прерывал тишину. Гарри бережно положил брошюрку на верстак и продолжил:

— Один раз Сириус пришёл в нашу комнату на третьем этаже, в которой мы ночевали, с журналом. С магловским журналом. Там были фотографии мотоциклов и девушек в купальниках, — тут Гарри невольно улыбнулся. — Потом-то, когда я побывал в его комнате, я видел много похожих плакатов, ты же помнишь его декоративные вкусы.

Рон хмыкнул:

— Да уж! Если бы я оклеил стены своей комнаты подобными картинками, мама бы меня точно запеленала в покрывало с «Пушками Педдл» и так бы и оставила.

— Ну вот, — вернулся к воспоминаниям Гарри. — Я тогда удивился ещё. Не знал, что Сириус так любит мотоциклы. Я-то думал, что он, как и все, предпочитает хорошую гоночную метлу. А Сириус мне рассказал о Триумфе, — Гарри посмотрел в мою сторону. — Он сказал, что когда ему было десять лет, как раз на день рождения, он выбрался тайком из дома, потому что во дворе парень-магл оставил мотоцикл. Сириус просто не мог не посмотреть на это чудо поближе. Он сказал, что тот детский восторг так и остался. Это как любовь с первого взгляда. Парень-магл уехал, а Сириус вернулся в дом с папкой, которую случайно обронил мотоциклист. Там были глянцевые журналы с фотографиями машин, а заодно и плакаты с девушками. Сириус сказал, что для него это было настоящим сокровищем. Он перечитал всё, что было написано в этих журналах, выучил названия многих моделей, а постеры прикрепил к стене заклинанием Вечного приклеивания, чтобы Вальбурга их не выбросила. А потом он познакомился с Триумфом. Знаешь, наверное, мы с этим беднягой похожи, — Гарри подошёл поближе ко мне и погладил по сидению. — Мы оба так мало времени провели с человеком, который так много значил в нашей жизни.

— Гарри, — тихонько позвал Рон. — Гарри, это всего лишь мотоцикл. Да он стоит у нас в сарае сто лет.

— Нет, Рон. Это не просто мотоцикл. Это — Триумф.

Гарри был прав. Я слишком мало провёл времени с Сириусом. Так мало было нам отпущено встреч. Те урывочные свидания, когда он украдкой пробирался в Нору во времена существования штаб-квартиры на площади Гриммо — лишь жалкие крохи, которые не могли восполнить мою тоску. И я даже не знал, что вижу Сириуса в последний раз, когда он в конце мая как обычно ночью появился в дверях сарая-мастерской. Он сел возле меня и задумался. Я знал, как ему нелегко. Сидеть взаперти на площади Гриммо, выслушивать едкие замечания того самого Снейпа по поводу того, что Сириус хорошо устроился (Сириус часто разговаривал вслух со мной, словно сам с собой). А потом он ушёл, как всегда на прощание похлопав меня по раме:

— Не скучай, бродяга.

Больше я его не видел. Только спустя месяц, когда в Нору вернулись Молли с Артуром, я узнал, что необходимость в штаб-квартире отпала. Министр магии мог лично убедиться в возрождении Волан-де-Морта. Министерство объявило волшебному сообществу, что Гарри Поттер не лгун, Сириус Блэк не преступник, а Волан-де-Морт не покойник. Только Сириуса уже не было в живых. Сириус погиб.

Что я чувствую, когда вспоминаю об этом? Наверное, есть предел любой боли. Я предпочитаю верить, что Сириус Блэк не умер, пока о нём помнят. Его честное имя было восстановлено, и, наверное, это здорово, хотя для меня теперь не имело никакого значения. Я простил всех тех, кто сомневался в Сириусе. Я верил в него всегда. Не так-то и много мы провели времени вместе, но я до сих пор считаю, что я — мотоцикл Сириуса Блэка. Моего Сириуса. И когда Гарри спросил Хагрида перед операцией «Семеро Поттеров»: «Это он? Мотоцикл Сириуса?», я был горд, что они, волшебники, это понимают.

Но об операции, этом боевом задании, я расскажу в следующий раз. Наверное, я уже утомил вас. Потерпите, осталось совсем немного.