Расставляя приоритеты (джен)

Больше всего его злила собственная неспособность хоть что-то изменить. Вырваться из этой клетки с холодными светло-серыми стенами и узнать, что находится там, за дверью, что с лёгким шипением открывалась, впуская внутрь его нечастых посетителей.

Однако, ему не давали ни единого шанса для побега.

Поначалу он пытался утешать себя тем, что в Румынии было хуже. Намного хуже. У него не было тела и все его магические силы уходили только на то, чтобы поддерживать жизнь в той тщедушной оболочке, в которой он оказался. Его камера была значительно лучше лесной чащобы, а еда, хоть и отличавшаяся от всего, что ему приходилось есть ранее, была весьма неплоха на вкус, и, по словам Палпатина, удовлетворяла все потребности его организма.

Палпатин. Император. Его тюремщик и, судя по всему, дружок Дамблдора. Чёртов старик, кем бы он ни был на самом деле, объявлялся в его камере каждый день и начинал беседу, пользуясь тем, что ему наконец удалось расшифровать язык своего пленника. Чаще всего, темой разговора оказывался экскурс в историю. Император со смехом рассказывал, как захватил власть, как обманул всех и вся, как расправился с теми, кто пытался его остановить. В эти часы сомнительного откровения он охотно называл имена, а и иногда и должности участников событий. Давал им характеристики и, если того требовал рассказ, детальное описание внешности. Охотно говорил о его предшественнике и о том, как много было потрачено сил и времени, чтоб тот стал достоин своего статуса тёмного лорда. Говорил о предназначении, которое, как он надеялся, выполнит его пленник. Причём, его нисколько не волновало, хочет Волан-де-Морт ему помогать или нет.

На старика, казалось, вообще ничего не действовало: ни обвинения в том, что они два выживших из ума психа, ни угрозы жестокой расправы, ни призывы к здравому смыслу. Который помимо всего прочего утверждал, что тёмные лорды и спасение мира — понятия не совместимые и вообще диаметрально противоположные.

Палпатин в ответ лишь смеялся и говорил, что, в крайнем случае, у него есть ещё армия и один крайне перспективный кандидат на случай, если он не справится.

Он не собирался сдаваться, он не собирался подчиняться, он… знать бы еще, где он находится.

Как он не напрягал свою память, но не мог вспомнить ничего, что могло бы дать хоть лёгкий намёк на то, где он сейчас находится и кто этот странный человек. Такая сила, такая мощь, такая власть — он обязан был знать или хотя бы слышать о нём. В памяти вертелось только имя Грин-де-Вальда, но тот гнил в собственной тюрьме, а строил планы по окончательному покорению мира. С миром, кстати говоря, тоже не ладилось. Палпатин в своих рассказах довольно чётко пересказывал события, называл имена и должности, но при этом упорно не использовал названия мест или хоть какие-то хронологические рамки.

Количество королей и принцев превосходило здравый смысл, а описываемая власть ордена джедаев была такой, что он обязан был о них знать. И здесь он опять не знал и не слышал. В какой-то момент он было решил, что старик просто свихнулся на почве власти и просто пересказывает свои больные фантазии. Попытался подловить, упомянув в специально неправильной последовательности события из старого разговора. Палпатин поправил все неточности и криво ухмыльнувшись, объявил, что рад прогрессу у своего подопечного.

Можно было конечно заподозрить его в чтении мыслей, но император больше не влезал ему в голову. По словам Селины, он хотел как можно быстрее поставить своего нового главкома на ноги, во всех смыслах этого слова. Поэтому, когда наблюдавшие за состоянием тёмного лорда врачи уверенно заявили, что каждая манипуляция с проникновением в мозг Волан-де-Морта лишь отдаляет его от этого момента, Палпатину нехотя пришлось прекратить подобный способ общения.

Селина, к слову, была единственным человеком, которого к нему пускали. Человеком, о котором он знал ещё меньше, чем об императоре.

Подарок, оставленный ему его предшественником.

Назначение столь специфического дара выяснить так и не удалось. Она не была прислугой и даже отдалённо не походила на женщину для оказания услуг, но тот факт, что её допускали к нему, говорил, что называется, сам за себя. Как и то, что она была волшебницей. Не такой сильной, как император, но колдовала так же без палочки.

Тёмный лорд устало поморщился от этих мыслей. Его собственная волшебная палочка бесполезным куском дерева валялась в дальнем углу. От неё не было решительно никакого прока. Заклинания, чары, даже элементарный люмос — ничего не действовало. Ему порой казалось, что он находится в каком-то магическом вакууме, из которого никак не может вырваться.

Пока он предавался столь горестным мыслям, дверь скользнула в сторону, пропуская императора внутрь. Довольная ухмылка не сходила с лица старика с момента их знакомства, с каждым днём становясь лишь шире.

— Насколько плодотворно прошёл день? Многое удалось узнать? — это была его любимая издёвка. Каждый день, заходя к нему в камеру, он осведомлялся, удалось ли достичь прогресса в выяснении своего местоположения и изучении языка.

Успехов в первом по-прежнему было не больше, чем во втором. Информацией такого рода его не баловали, а язык упорно не давался ему.

Признаться, в первое время, когда он пришёл к выводу, что отсюда его просто так не выпустят, Волан-де-Морт с остервенением набросился на изучение языка в надежде, что так быстрее обретёт ключ к свободе и пониманию происходящего. Однако, со временем, в силу разных причин, его пыл сошёл на нет. Механический человек — который на местном языке значился как дроид — оказался неважным собеседником. Показывал предмет и называл его, объяснял как пользоваться всякими хитроумными магловскими штучками и прибирал в комнате. Больше ни на что он способен не был. Глупый аналог голема, только оживлённый не магией, а с помощью каких-то магловских приспособлений, он был начисто лишён разума, а потому помощник для побега из него был неважный, что разом сделало его неинтересным.

Ко всему этому стоит добавить то, что самого тёмного лорда всё это время безумно злила мысль, что мерзкий старикашка обо всех его злоключениях непременно докладывает Дамблдору. Он прямо-таки видел, как эти двое сидят и мило беседуя смеются над его беспомощностью. Сидят в кабинете директора Хогвартса и обсуждают его прогресс в изучении странного языка, выдуманной истории, а так же тот факт, что он уже почти месяц вынужден обходиться без магии.

— У меня для тебя прекрасные новости, — опустившись в кресло начал император. — Я решил, что пора бы тебе выйти за пределы этой комнаты.

— Врачи разрешили?

— Нет, я. Дай им волю — они бы тебя ещё лет пять здесь продержали.

— А вы нет? — сквозь зубы процедил тёмный лорд.

— У меня слишком много дел. Целая Империя, как ты помнишь. Так что я, даже будучи императором, не всегда могу делать то, что хочу. К тому же, мне начинают надоедать наши беседы. Пора внести в них лёгкое разнообразие.

— И как вы собираетесь его вносить?

— Для начала я, наконец, скажу тебе, где ты находишься.

— И где же я нахожусь?

— Внешнее кольцо. Сектор Аноат. Система Хот, — отчеканила Вейд, неслышно входя в комнату.

Его подарок появлялась только в присутствии Палпатина и, чаще всего, выполняла обязанность рассказчика, когда Императору надоедало говорить. Девушка очевидно пыталась изучать его язык, по приказу старика, и хотя её прогресс был большим, особо далеко она не продвинулась. Вот и сейчас, глядя на неё, он пытался понять, что именно она хотела сказать. Очевидно это была смесь из его языка и их, но что за название места таилось под этим перечнем, он понять не мог.

Внешнее кольцо? Что это вообще такое? Он знает огненное кольцо — сектор вулканической активности в Тихом океане, где живут… Стоп. Сектор. Сектор Аноат, он не помнил есть ли там остров с таким названием, но это была единственное пришедшее ему на ум сравнение.

— Он не понимает, — спустя пару секунд сказала она, повернувшись к Палпатину, в то время, как дроид привычно перевёл Волан-де-Морту её слова.

— Значит мы недостаточно понятно ему объяснили.

— Если вы позволите, — она дождалась лёгкого кивка от старика и нажала на плоскую дощечку, на которой тут же появилась звёздная карта. Необычная механическая проекция, которая показывала неправильную солнечную систему. Солнце и всего шесть планет вместо привычных девяти.

— У меня был высший балл по астрономии, — едва скользнув взглядом по поделке сказал тёмный лорд. — Я готов слушать ваши бредни про историю, завоевание мира, но потрудитесь хотя бы достать мне нормальную карту, если хотите показать где я нахожусь.

— Чтобы увидеть, где мы находимся, не нужна карта поверхности, здесь и так прекрасно всё видно.

Система увеличилась до такого размера, что каждая из представленных на ней планет, стала размером с его ладонь. — Вот планета Хот, давшая название всей системе, — император указал на самый дальних из всех шаров, — а вот и мы. — Длинный старческий палец ткнул в находящееся рядом с ним плоское пятно, в окружение примерно полутора десятков огоньков поменьше. — ССД Исполнитель, флагман Эскадры Смерти.

Волан-де-Морт перевёл взгляд с ухмыляющегося лица Императора на стоящую по стойке смирно девушку, чьё лицо было бесстрастным, но во взгляде он читал откровенное презрение. Зачем-то посмотрел на дроида, который послушным истуканом замер рядом, ожидая, когда кто-нибудь заговорит и понадобятся его услуги. Снова посмотрел на скалящегося императора.

— Вы все окончательно рехнулись, — мрачно подытожил он.

Палпатин расхохотался, запрокинув старческую голову, так, что стали видны все его шрамы и чуть желтоватая, тонкая морщинистая шея, которую безумно хотелось сжать руками.

Вейд покачала головой, и, не убирая карту, устремила полный покорности взгляд на Императора, очевидно ожидая новых указаний.

Смех смолк так же внезапно, как и начался. В комнате воцарилась звенящая тишина, в которой отчётливо был слышен звук их дыхания. Золотые глаза Палпатина смотрели на него в упор. Жадно, насмешливо, неотрывно, проникая куда-то внутрь.

— Кажется, нам не верят, — тихим, лишённым прежней насмешки голосом сказал он и от этого голоса у Волан-де-Морта невольно сжалось что-то внутри. Старик никогда не говорил с ним так. Таким голосом. С первого дня он лишь насмехался, высмеивал его, даже когда тёмный лорд огрызался, то и тогда он лишь посмеивался. Но сейчас император был действительно страшен, словно то, что он разглядел в нём в первый день, когда оказался у подножия трона, наконец дало о себе знать.

— И мне не нравится такое положение дел. Старший лейтенант, вы знаете что я имею ввиду, когда говорю, что желаю, чтоб наш гость немедленно и в полной мере осознал, что находится на борту ССД Исполнитель, возле орбиты Хота?

— Да, мой Император, — склонившись в поклоне прошептала она и не было ни единого шанса не заметить злую ухмылку, что играла на её губах.

* * *

Короткое сообщение о том, что ему стоит явиться в пятую смотровую на седьмой палубе, адмирал Фирмус Пиетт получил уже по окончании дневной вахты, так что его появление не вызывало у встречающихся по пути офицеров особого интереса. Коридоры в это время были пустынны, да и само помещение особой популярностью никогда не пользовалось из-за своего расположения. Из-за него же оно и получило своё название. Пятая угловая. Большую часть вида из которой вместо красот космоса занимал ангар. Сюда обычно приходили смотреть первый вылет коллег пилоты, в остальное же время она пустовала. Даже немногочисленные парочки не спешили устраивать здесь свидания, поскольку созерцание красот ангара это сомнительное удовольствие для непосвящённых.

Селина стояла у занимающего чуть ли не всю стену иллюминатора, любуясь тем отрезком космоса, что удавалось разглядеть отсюда.

Он замер примерно в метре от неё, так же уставившись в скудный пейзаж: планета была где-то далеко под ними, и даже многочисленные корабли были сейчас практически не видны. Кусок Звёздного разрушителя, да шаттл — вот и все величие, открывавшегося от сюда вида.

— Вы хотели меня видеть?

Формально, Вейд была не только ниже его по званию, но и подчинялась ему. Формально. Агент Вейдера получила звание только для того, чтоб избежать армейской волокиты, поскольку, по сути своей, она не подчинялась никому, кроме милорда и, как и прочие агенты, числилась в списках команды только для сохранения нервов приставленных к кораблю офицеров ИСБ, которые были вынуждены по роду службы отвечать головой за любого «неучтённого» находящегося на борту.

Сам Фирмус о ней ничего не знал, кроме того, что она одна из агентов, замужем за одним из адъютантов Вейдера и никому, кроме милорда, не подчиняется. Последнее, негласно, автоматом ставило её выше всей команды и выводило из-под командования адмирала эскадры. Это самое последнее, особенно сильно, злило в своё время Оззеля.

В бытность капитаном, Пиетт старался быть как можно незаметней, а как адмирал выяснить право первенства он так и не успел. Сначала был слишком занят творящимся на орбите Хота, а потом всё слишком резко изменилось и положение старшего лейтенанта из формального, но понятного, стало для него неудобной головной болью. Вейдера нет, а его неподчиняющиеся агенты здесь. И вроде они ему подчиняются, а вроде и нет. И сама Вейд говорит о приказе, но в тоже время он нутром чует, что она от него не в восторге. И кто его знает, как она себя поведёт в экстренной ситуации.

Будь его воля, адмирал бы со всем этим не связывался. Ни с наделёнными Силой агентами, которые теперь не пойми кому подчиняются, ни с наёмниками, которых послали искать принцессу и того террориста, ни с главкомами, которые — просто в голове не укладывается! — до сего момента в глаза не видели космические корабли.

Однако со всеми ими надо было иметь дело. Причём, не завтра и через подчинённых, а уже сегодня и самому лично.

— Вы решили, что делать дальше, адмирал?

— Ждать приказов императора.

— Значит, пускаете всё на самотёк?

— Я много думал о том, что вы тогда сказали, но…

— Вы хотите подождать официального представления нового главкома и отбытия Палпатина?

Он сухо кивнул.

— Вы слишком осторожны в своих действиях, адмирал, — усмехнулась Вейд.

— А вы, старший лейтенант, так же не спешите спрашивать у Его Величества о причинах, побудивших к столь странному поступку.

— Причины? Причины нам станут известны уже совсем скоро, — снова криво усмехнувшись сказала она, по-прежнему не глядя на него. — Палпатин сообщил ему о том, что от него требуется.

— Но почему тогда…

— Он сообщил ему, а не мне. Мне не позволено находиться с ним один на один, а камеры в его каюте отключены. Всю активность фиксируют дроиды и системы, следящие за жизненными показателями нового главкома. Словом, выудить информацию из него я не могу. Как и он из меня.

— Но, тем не менее, вы уверены, что он знает?

— Я чувствую это. Он пытается закрыться, но у него это не всегда получается, да и лекарства которые ему подмешивают в пищу делают своё дело. В любом случае с этой неопределённостью скоро будет покончено. Император уже приступил к его подготовке для выхода в свет, даже сообщил нашему гостю о том, где он находится. Правда он, что-то не сильно обрадовался, когда ему сообщили координаты и положение возле орбиты планеты.

— Ему сообщили — это уже что-то. Значит, скоро можно будет на него посмотреть и спросить о планах.

— Ну, насчёт спросить, тут я точно предсказать не могу, но раз желаете посмотреть — то смотрите. Во-о-он там, — она ткнула в какую-то тень, нервно двигавшуюся между ангаром и шаттлом, зависшим неподалёку от зоны вылета.

— Что это? — сощурившись удивлённо переспросил он, чуть ли не прижавшись к прозрачной поверхности, подсознательно пытаясь приблизить рассматриваемый объект. Расстояние, конечно, было, по космическим меркам, мизерное, но если бы девушка не ткнула, он бы даже и не заметил. Привыкая к громадинам, типа звёздных разрушителей, зрение начинает фактически игнорировать всё, что меньше истребителя.

— Это? Это наш новый главком. Он никак не мог поверить, что находится в космосе. Что космос — это нечто бескрайнее и необъятное, и что он парит на расстоянии в несколько тысяч километров над планетой.

— И вы выкинули его за борт?!

— Но он же в костюме, — равнодушно поведя плечами сказала она.

Адмирал не мог найти слов, беспомощно хватая ртом воздух и пытаясь выдавить хоть что-то. Отчаянно переводя взгляд со смутной, едва различимой тёмной тени, на агента и обратно. Бесполезно. На ум ничего не приходило и всё, что ему оставалось — это смотреть туда. На маленькую, беспомощно извивающуюся фигурку.

— Да, но… это…

— Негуманно? — с деланным удивлением спросила Вейд.

— Нет. То есть да! То есть… Ему же потом нами командовать!

— До того, чтобы командовать нами, ему ещё жить и жить, а если вас волнует его психическое равновесие после данной процедуры, то, — она оценивающе посмотрела на едва различимый силуэт. Чуть нахмурилась, но уже через мгновение повернулась к, по-прежнему разрывающемуся между желанием не показать слабость и вызвать пилотов, чтоб они вытащили беднягу, адмиралу. — Оклемается! Он тёмный лорд. Может и не такой как лорд Вейдер, но незачем вести себя с ним, как с принцессой. Он должен был чётко уяснить для себя, что император не шутит. Что какое бы он не получил условие для возврата, то он должен его выполнить. И, судя по всему, первичная цель достигнута. Осталось только объяснить ему, что мы тоже хотим, чтоб он убрался отсюда поскорее, тем самым вернув нам милорда.

Пиетт покачал головой. Он не одобрял и не понимал большей половины из того, что творилось в последний месяц на Исполнителе, и с каждым днём этого непонимания становилось всё больше. Он не так себе всё это представлял. Не такой он видел свою службу в статусе адмирала эскадры. А встреча с новым главкомом? Им надо было встретиться и просто поговорить. Сказать, что они обеспокоены происходящим, что хотят вернуть своего главкома назад, что поэтому он может целиком и полностью им довериться, если действительно так сильно желает вернуться к себе домой.

Ни о каком доверии, после такого, и речи идти уже не могло. Как назло всплыли в памяти слова Вейдера о том, что этот лорд ненавидит всех, кто не наделён Силой. Но весь экипаж именно такой! Он в том числе. Вся Империя такая, кроме Палпатина и… и таких как Вейд.

Вейд, которой ничего не грозит, поскольку она одна из них. Вейд, которую и приставили к новичку, чтоб она приняла удар на себя! Зачем она и Император это делают? Зачем провоцирует его, если наоборот надо сгладить углы? И что теперь делать ему? Он же адмирал. Не просто адмирал, а адмирал в подчинении у вот этого самого человека, который не только только что узнал, что он в космосе, но и увидел его. Впервые его увидел. Впервые увидел корабли и сам Исполнитель. Увидел вот в таких обстоятельствах.

Фирмус помнил тот день, когда сам впервые увидел космос — бездонный, бескрайний. Он восхитился им. Влюбился в него с первого взгляда и на всю жизнь. Но он был готов, он знал чего ожидать и не мог дождаться этого мгновения, а этот лорд.

И тут он понял, что происходит на самом деле. Зачем его позвали сюда наблюдать. Проверка.

Мерзкая, холодная капля пота скользнула по спине вниз, однако, он нашёл в себе силы повернуться. Встретить её взгляд. Зелёные глаза хищно сверкнули. Быстрым, практически молниеносным движением она преодолела разделявшие их пространство. Однако, долгое общение с милордом дало о себе знать и буквально в последний момент он удержал себя от того, чтоб не сделать шаг назад.

Заметившая это Вейд вновь криво усмехнулась.

— Не одобряете наших решений, адмирал? Считаете, что всё должно быть всегда по правилам? Что, что бы не произошло, надо действовать согласно чётким пунктам устава не отступая от него ни на шаг, даже если таким образом можно одержать победу?

Она была выше его сантиметров на десять и хоть обычно это не бросалось в глаза, но теперь, когда она нависла над ним, это подавляло.

— Знаете, почему именно меня милорд выбрал для этой миссии? Почему только меня из всего экипажа император допустил к новичку?

Её лицо было теперь всего в какой-то паре сантиметров от его, и он чувствовал её дыхание.

— Потому, что я — ведьма!

* * *

— Я пытаюсь понять. Почему именно Син?

— Потому что он гранд-адмирал?

— Нет. Я имею ввиду, почему именно он? Гранджер был ближе, прыжок бы занял не больше четырёх часов, а так они ждали пока Син притащится с другого конца Империи.

— Потому, что ему был нужен фанатик.

— Был бы нужен фанатик, он бы позвал Ил-Раца.

— Из Ил-Раца командир, как из Джаббы Хатта балерина.

— А Син, по-твоему, лучше?

— Если ты об этом, то я думаю ему нужен был тот, кто подчинится новому главкому без всяких «если», и при этом будет знать, что делать в случае нападения на эскадру.

— Значит, они нас ждут?

— Они не дураки.

— Ты знаешь, что он задумал?

— Палпатин перехитрил и джедаев и Сенат, так что ответить на вопрос — зачем ему смена главкома именно сейчас — сможет только Бог. Если он, конечно, существует, поскольку доказательств у меня нет.

— Я имею в виду вызов Сина.

— Я бы сказал, что они с нашей помощью хотят и проверить, и показать остальным, на что тот способен. Син — тут как моральная поддержка и сигнал прочим командующим, о том, что это главком, которому они впредь должны подчиняться, хотят того или нет.

— Будем считать, что ты меня успокоил. Мне начало уже казаться, что он решил подчинить ему гранд-адмиралов.

— Этого точно не будет. Не для того он столько лет выстраивал эту вертикаль и замыкал её на себе, чтобы взять и передать её кому-то в руки.

— И тем не менее, согласись, что это странно. Для ловушки слишком топорно.

— А для хитрого плана слишком хитро?

— Слишком глупо. Убирать Вейдера сразу после того, как тот уничтожил нашу главную базу. Это явная ошибка.

— А мне всё это время казалось, что ошибки имперцев тебе доставляют удовольствие и возможность лишний раз заявить о превосходстве демократии!

— Ошибки ослеплённых жаждой славы и власти. У Палпатина есть и то, и другое, а ко всему этому у него есть ещё и ум, а значит это не ошибка и не очередной каприз.

— Отлично. Значит, это хорошо спланированная операция:

Убираем Вейдера.

Рассказываем всем, что новый командующий имеет мало опыта в командовании.

Вызываем Сина, чтоб статус подчиняющегося гранд-адмирала подтвердил полномочия новичка.

Бросаем их вдали от прочих командиров в ожидании повстанцев.

Достаём вино и закуски, дабы в полной мере насладиться незабываемым зрелищем.

— Очень смешно.

— Вы просили информацию — мы её собрали. Пока Палпатин не посвятит в детали хоть кого-то ещё, мы ничего не узнаем, поскольку к новичку никого не допускают, кроме его нового адъютанта.

— У него уже есть адъютант?

— Мои предположения. Знаю только, что это кто-то — из близкого окружения Вейдера, приставленный к новому главкому по личной просьбе его предшественника.

— То есть, ты мне предлагаешь просто сидеть и ждать?

— А ты предлагаешь без подготовки напасть в лоб на самый большой корабль Империи на борту которого сам император, а рядом, помимо самой эскадры, находится гранд-адмирал со своим флотом?

— Мы должны делать хоть что-то! Сотни тысяч заплатили жизнью, чтобы дать нам возможность противостоять Империи. Каждый миг, что этот монстр находится у власти, он уничтожает народы и подав…

Приём сообщения блокируется принимающей стороной!

— Хватит кидать мне политические лозунги — знаешь, что я это не люблю.

— Тогда, хотя бы, найди принцессу.

— Так она принцесса или всё-таки генерал?

— Может, скажешь, наконец, почему ты ей не доверяешь?

— Я не доверяю даже тебе. В конце-то концов, откуда мне знать, кто со мной сейчас говорит.

— Так поднимись сюда.

— Спасибо, но мне и здесь хорошо. К тому же, мне нравится говорить с тобой не выходя из кабинета. Мне проще думать в одиночестве.

— Доступ к сообщениям может получить кто угодно.

— Если этот «кто угодно» сумел обойти мою систему защиты, то думаю и в твоём кабинете уже поставил прослушку. А если так, то ему нет разницы, откуда получить информацию, а мне удобней говорить отсюда.

— Ты порой бываешь просто невыносим.

— Куда чаще я бываю необходим.

Будет тебе твоя принцесса.