Грейнджер в контрольной группе (джен)

Опять. Опять Аддерли добавляет не тот компонент. Болван, невнимательный и рассеянный мальчишка! В рецепте ясно сказано — лепестки, берем лепестки, сердцевину отбрасываем, иначе зелье потеряет часть целебных качеств и приобретет несвойственный ему желтоватый оттенок вместо розоватого.

Профессор Снейп кисло поморщился — студенты из раза в раз наступали на одни и те же грабли, как будто вообще не слушали его объяснений. Однако останавливать Аддерли профессор не стал: заставлять учиться на своих ошибках — старая, испытанная временем методика, и Снейп не собирался ее менять.

Он прошелся вдоль ряда и присмотрелся к следующему ученику, стараясь перехватить образы, всплывающие на поверхности сознания. Тот перечитывал инструкцию. Наверное, уже в пятый раз, но слова будто таяли и пропадали в воздухе, так что смысл фраз оставался недоступен. Его губы шевелились, на лбу появились глубокие морщины, но Эрни Гинсберг постоянно что-то забывал. Несчастный. Северус вздохнул — умозрительные эксперименты тому никогда не давались, не то что практическая работа. Эрни всегда идеально работал ножом, тщательно помешивал зелье в котле и никогда не ошибался в выборе лучших растений. Жаль, что перед ним нельзя сейчас разложить ингредиенты в обычном порядке и... Перед мысленным взором Северуса предстали ягоды омелы, хрустальный флакон с водой из Леты, ростки валерианы и щепотка стандартной смеси трав — все, что нужно для напитка Забвения. Лицо студента резко просветлело, и он заскрипел пером с удвоенной силой.

Северус с досадой, которую любой принял бы за недовольство, отвел взгляд — он только что дал подсказку! На контрольной работе! Никто ничего не заметил — профессор кружил, как обычно, по классу, в котором стояла напряженная тишина, нарушаемая только шуршанием перьев по пергаменту и характерным сопением излишне старательных студентов.

Стараясь ступать бесшумно, он заглядывал через плечо ученикам, следя, как из-под перьев студентов третьего курса возникают бессмысленные и местами необычайно скудные строки. Наконец время, отведенное на контрольную работу, истекло, и Северус безжалостно собрал пергаменты. Когда дверь за последним учеником закрылась, он поспешно наколдовал воду в кубок, который прятал в столе, и опустошил его большими, жадными глотками.

К концу рабочего дня горло начинало болеть, голос становился хриплым и говорить было трудно. Он так до конца и не поправился после нападения Нагини, несмотря на собственноручно сваренные зелья.

* * *

В те часы, бездарно проведенные в агонии, когда он валялся на грязном, пропахшем гнилью и плесенью полу Визжащей хижины, к нему не пришел никто... Да и кто мог прийти на помощь? Коллеги, ненавидевшие его весь год директорства так, как не ненавидели, наверное, самого Волдеморта? Или студенты — глупые щенки, считавшие себя героями, а его исчадием ада? Или Пожиратели, в дружеские отношения которых верилось мало? Поттер, Уизли и Грейнджер даже не попытались проверить, жив ли он... Умом Северус понимал, что не мог рассчитывать ни на кого и ему, в общем, повезло, что о нем забыли — иначе его скорее бы попытались добить, в лучшем случае прошли мимо. Но сердце сжимала черная глухая тоска, он отчаянно ждал, ждал кого-нибудь, кому будет не все равно, кто поддержал бы его хоть словом или просто побыл рядом. Хрипя и давясь собственной кровью, он ясно осознал тщетность своей надежды, больше похожей на веру в чудо, и понял, что придется рассчитывать только на себя.

Северус до сих пор не мог понять, как он тогда выжил. Иногда он думал, что умереть не позволило чувство долга — кому-то необходимо было довести дело до конца. В последние месяцы Темный Лорд стал слишком агрессивен и непредсказуем, никто не знал, на кого и за какую провинность он натравит в следующий раз свою змею. Снейп принял меры предосторожности — пил изобретенный еще для Артура Уизли и усовершенствованный впоследствии антидот от яда Нагайны, носил в потайных карманах мантии целую аптечку, которой так и не сумел воспользоваться в критический момент: адская боль от раны разрывала горло и голову, лишая возможности осознавать действительность. Снейп совершенно не мог ни думать, ни действовать, он терял сознание, а когда ненадолго приходил в себя — только бился в агонии, скребя ногами по грязному полу.

Возможно, тугой воротничок рубашки оказался прижат к ране так, что кровь перестала течь и свернулась. Возможно, ему повезло, что каким-то чудом Нагайна не задела сонную артерию, возможно, были еще какие-то причины — он не знал, но уже на рассвете в очередной раз придя в сознание, неимоверным усилием воли добрался, наконец, до кроветворного и укрепляющего зелий, и с мрачным удивлением подумал, что, кажется, выживет.

Снейп пролежал в Визжащей хижине сутки в луже собственной крови, без еды и воды, мечась в жару, когда на следующий день его случайно нашла Винки.

Снейп посмеялся потом над жестокой иронией судьбы — Винки, отчаявшаяся и опустившаяся, пришла в Визжащую хижину запить очередной бутылкой сливочного пива свое одиночество после гибели Добби, потому что в разрушенном Хогвартсе не нашлось другого места, и обнаружила там такого же отверженного, как она. И оказалась единственной, кто пожалел ненавистного директора — наверное, потому, что сама прекрасно знала, что значит остаться совсем одной...

Она перенесла Снейпа в Тупик Прядильщиков и ухаживала за ним, как умела. Именно благодаря ей Северус недели через три смог, наконец, подняться на ноги. После этого выздоровление пошло быстрее — он встал к котлу и сварил себе необходимые лекарства, основываясь на собственных разработках.

Заседание Визенгамота, на котором рассматривалось его дело, он благополучно проболел и узнал о нем постфактум. Члены Визенгамота с неприятным удивлением обнаружили, что они, под нажимом национального героя Гарри Поттера и чрезмерно эмоциональной прессы, оправдали живого, к их величайшему сожалению, Северуса Снейпа — а не мертвого, как ошибочно полагали. И теперь, несмотря на то, что Снейп был официально свободен и снова работал профессором зельеварения в Хогвартсе, Министерство доставало его бесконечными проверками и попытками взять под контроль.

Поэтому вместо того, чтобы тратить свободное время на исследования, Снейпу приходилось либо принимать у себя министерского чиновника, сующего нос в его дела, либо самому ездить в Министерство или Аврорат для объяснений по очередному идиотскому поводу. И конца этому пока не было видно...

Война изменила Снейпа, как и всех, попавших в её мясорубку. Возвращение в Хогвартс было трудным — все в замке будило неприятные, тяжелые воспоминания. Но не слишком большой счет в Гринготтсе и ясное понимание, что с его репутацией найти хорошую работу или открыть собственную лабораторию в ближайшее время не удастся не оставляли ему никакого выбора. Поэтому, когда новый директор Хогвартса Минерва Макгонагалл предложила ему прежнюю должность преподавателя зельеварения, он согласился.

Испытания не сделали Снейпа мягче, напротив, он стал ещё более молчаливым и замкнутым. На уроках реже делал замечания и меньше говорил, ограничиваясь короткими, односложными репликами; казалось, что воздух в классе под его взглядом становился на несколько градусов холоднее. Его по прежнему побаивались. На своих уроках Снейп больше не выделял ни один факультет. За правильные ответы с равнодушным выражением лица начислял положенные баллы, а испорченные зелья и взорванные котлы уже не раздражали его, как прежде. Снейп будто больше не считал нужным обращать свой сарказм на студентов — провинившемуся просто назначалась отработка. Чаще всего с Филчем. Ученики даже смогли заметить систематичность наказаний и теперь более или менее удачно предсказывали, какая кара последует за определенный проступок. За небрежно сваренное зелье или не вовремя добавленный ингредиент снимались баллы, а если старшекурсники умудрялись запороть простое в приготовлении зелье или нарушить технику безопасности, всегда можно было угадать количество отработок, которые профессор Снейп назначит провинившемуся. Такая предсказуемость всех в принципе устраивала.

Иногда, посреди урока, когда все пытались выполнить задание, усердно скрипя перьями или добавляя в котел нужные ингредиенты, профессор о чем-то глубоко задумывался, застывая посреди класса и сосредоточенно потирая пальцем висок, затем садился за учительский стол и быстро что-то писал на пергаменте. Никто из студентов, конечно, не решался спросить строгого преподавателя о причинах его странной рассеянности — при обычном разговоре ученики робели под его суровым взглядом. Профессор Снейп привычно отгораживался от окружающих стеной молчания и холода. Чтобы кто-то догадался, что его терзали сожаления и тяжелые воспоминания? Северус всеми силами старался скрыть это. Впрочем, изредка ему казалось — он считал, что это ему только кажется, — что директор Макгонагалл, разумеется, в приватных разговорах, ненавязчивым словом или взглядом выказывает ему толику сочувствия. Северус, впрочем, тут же отгонял эти мысли, очевидно, являвшимися побочными действиями лекарств — подобные взгляды он замечал и у Гермионы Грейнджер, частенько встречая ее в коридорах, где она словно дожидалась его, но так ни разу и не решилась подойти.

* * *

Северус все еще сидел в учительском кресле неподвижной черной статуей. Только тот, кто его хорошо знал, понял бы, что он совершенно обескуражен и пребывает в состоянии крайней растерянности — длинные пальцы лежали неподвижно, а не барабанили по крышке стола, как это бывало в задумчивости. Размышляя о небольшом эпизоде с Эрни Гинсбергом, он приоткрыл рот, потом снова закрыл, все-таки пошевелил пальцами, выбив рваный, одному ему известный ритм, резко вскочил и быстро покинул класс зельеварения.

Война прокатилась по магической Британии безжалостной железной колесницей. Маги, несмотря на поражение Волдеморта и его последователей, до сих пор были испуганы и насторожены. Слишком много магглорожденных погибло, слишком много полукровок пропало без вести. В обществе волшебников ещё витал страх, неосторожное действие или слово могло спровоцировать нешуточный конфликт. К чистокровным волшебникам относились с подозрением независимо от того, сочувствовали ли они Темному Лорду или наоборот, пострадали от действий его приверженцев.

Аврорат и в то время ещё исполняющий обязанности министра Кингсли Шеклболт принимали все меры, чтобы стабилизировать обстановку, но из-за малых сил авроров и брожений в самом Министерстве Магии сделать пока удавалось мало. И, конечно, нужно было время, много времени, чтобы затянулись раны, нанесенные гражданской войной, и хоть немного утихли боль потерь и страх. Больше всего в этом противостоянии пострадали чистокровные, в том числе старые семьи, как будто Волдеморт задался целью дискредитировать или вовсе уничтожить их. Часть из них погибла, многие попали в Азкабан, что могло привести к постепенному исчезновению из магического мира старых традиций и знаний.

Все лето профессора и добровольцы из числа учеников и местных жителей восстанавливали Хогвартс, но, несмотря на привлечение специалистов, замок до сих пор не смогли отремонтировать полностью. Изящные верхние галереи, с которых открывался прекрасный вид на окрестности замка, обрушились во время сражения, и сейчас от них остались лишь руины. Несколько малых башен, так же как и стены в некоторых местах, еще не успели отстроить. Меньше всего пострадали подземелья и, казалось, этот факт добавлял ученикам трех факультетов Хогвартса еще одну причину для неприязненного отношения к слизеринцам.

Снейпу это было знакомо — после первой войны, когда он только стал деканом Слизерина, ему уже приходилось сталкиваться с ненавистью к своему факультету. И сейчас он наблюдал похожие настроения.

Черная мантия выписала в воздухе причудливую волну и взвилась вокруг ног Снейпа, когда он резко остановился перед столом Макгонагалл. Черные, отросшие до плеч волосы будто повторили движение мантии, на миг прикрыв его лицо.

— В школе завелась неизвестная науке огнедышащая мантикора или новый, особо зловредный подвид сфинксов? Что заставило вас так бежать, Северус? — мягкая, доброжелательная улыбка директрисы немного примирила Северуса с необходимостью покинуть на время уединенные подземелья. Минерва Макгонагалл была из тех немногих прямодушных людей, которые редко скрывают свое отношение и искренни в симпатиях и антипатиях.

Северус прокашлялся и, восстановив дыхание, ответил:

— Будь у нас сфинкс, я сидел бы где-нибудь на лестничной площадке и разгадывал бесконечные загадки, а не стоял перед вами, Минерва, — он позволил себе слегка искривить губы. — А вот мантикор в школе не менее пяти сотен, и каждая отличается необъяснимыми наукой способностями находиться в ненужном месте в ненужное время.

Минерва понимающе улыбнулась. Профессор Снейп привычным жестом поправил воротник. Дружелюбие Минервы немного смягчало его замкнутость, поэтому с ней Северус чувствовал себя свободнее, нежели рядом с остальными коллегами. К тому же он надеялся, что ее благосклонность поможет воплотить идею, которую он обдумывал уже пару недель. Министерство не пропускало его предложения по улучшению учебной лаборатории, ссылаясь то на отсутствие денег, то на нехватку оборудования, то еще на что-то. Конечно, Северус понимал, что это только предлоги для отказа, а главная причина в том, что предложение вносил он, Северус Снейп.

Новая идея не требовала никаких финансовых вложений, главным ресурсом, за использование которого его никто не мог упрекнуть, было его время. Опыт и знакомства Минервы могли бы приоткрыть дверь к его мечте — новым, уникальным экспериментам.

— Два месяца назад я подавал заявку в Отдел магического образования на закупку артефактов, создающих в классе зелий магически непроницаемые барьеры, чтобы защитить студентов от несчастных случаев. И что мне ответили?

Минерва осторожно кивнула, глядя в сторону.

На память я не жалуюсь, возраст еще не тот, — сказала она, слегка поджав губы.

Северус помнил, с какой жалостью Минерва смотрела на него в прошлый раз, ознакомившись с официальным отказом. Он стыдился ее жалости. Трудно было забыть оскорбительно-небрежный тон письма, где в нескольких кратких словах отражалось истинное отношение и к нему самому, и к школьным проблемам и здоровью студентов.

Профессор Снейп не ждал, что директриса предложит ему сесть — он сам не любил долгие посиделки, предпочитая перемещаться с места на место, если это позволяла обстановка. Сейчас он прохаживался перед директорским столом, зная, что Макгонагалл готова его выслушать.

— Вы, возможно, помните тот громкий случай в восьмидесятом году, с рогом взрывопотама?

— Несчастный аврор, который погиб при взрыве дома в Дерби? — Минерва нахмурилась. — Жуткие фотографии в «Пророке», кровь на стенах и перемешанные с человеческой плотью осколки котлов... — она поморщилась. — Почему вы вспомнили об этом сейчас?

— С того момента, когда я получил место профессора зельеварения в Хогвартсе, можете ли вы припомнить похожие случаи гибели молодых авроров или зельеваров? — он прищурился, глядя ей прямо в глаза.

— Учитывая, что далеко не каждый студент мог преодолеть установленную вами планку, профессию аврора или зельевара получили в итоге далеко не все желающие, — не осталась она в долгу. — Но несчастных случаев действительно стало гораздо меньше. Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, Северус. Снова хотите подать заявку на улучшение оборудования? Боюсь, тут...

— Надо действовать иначе! Необходимо изменить методику преподавания зелий.

— Профессор зельеварения здесь вы, но я уже не раз вам говорила, что нагрузки на студентов...

— При чем тут нагрузки? Эти олухи просто не могут сконцентрироваться! Вы знаете, чем заняты их головы, пока я безнадежно говорю в пустоту, вновь и вновь повторяя способы проверки пригодных зелий? — скорее, это был риторический вопрос, но Снейп все равно продолжил: — На младших курсах они думают, как бы подсыпать в суп — а это именно суп, а не зелье — недруга флоббер-червей. На старших — как устроить соседке по парте сквозняк под юбкой. Девицы размышляют о цвете помады и своих прическах! Или о кружевном нижнем белье... И каждый год одно и то же, — Северус глухо закашлялся, ему пришлось прерваться.

— Что тут можно сделать? — развела руками Минерва. — Дисциплина, четкая методическая система и контроль усвоенного — как еще вложить знания им в голову?

— Я думаю, можно найти способ, — почти прошептал Снейп. — Легилименцию к темной магии относят только недоучки-обыватели, а по министерскому регистру это просто малоизученная область магии.

Глаза Минервы в ужасе расширились:

— И как вы это себе представляете?

— Конечно, много студентов так не обучить, возможности легилимента все-таки не безграничны... Но тех, кто заинтересован — можно попробовать, — Снейп снова прошелся по кабинету.

— Северус... — Макгонагалл замялась, словно пытаясь смягчить удар. — Северус, вы же понимаете, что родители учеников могут быть против.

— Очевидно. Однако совершеннолетние студенты вполне могут отвечать за себя и принимать решения, не спрашивая дозволения родителей! Я предлагаю создать экспериментальную группу из старшекурсников, тех, кто мало-мальски одарен в зельях и изъявит желание учиться.

Директор Макгонагалл, нахмурившись, постучала кончиками пальцев по столу:

— Что ж, на совершеннолетних студентов мы можем рассчитывать. Попробуйте, Северус. Надеюсь, ваше начинание принесет хороший результат. Со своей стороны, обещаю помочь с разрешением Министерства.

Отказываясь верить в услышанное, он позволил себе чуть дольше необходимого всматриваться в ее глаза, окруженные ореолом мелких морщинок, и тонкие сухие губы, слегка подрагивавшие, словно пытающиеся спрятать озорную улыбку. Минерва игриво погрозила ему пальцем:

— Не смейте испытывать вашу методику на мне! — Северус не смог не улыбнуться ей в ответ. Вышло, как всегда, кривовато — непросто спрятать неровные зубы. Она протянула руку:

— Давайте сюда ваш план, начнем оформлять заявку.

Через час, спускаясь из директорской башни, профессор Снейп столкнулся нос к носу с вольной слушательницей Хогвартса мисс Грейнджер. То ли он не успел натянуть на себя привычную хмурую маску, то ли Грейнджер была особенно бесстрашной, но, взглянув на него снизу вверх, она чересчур громко окликнула:

— Доброго дня, профессор Снейп!

— Не стоит так кричать, мисс Грейнджер, — он едва заметно усмехнулся.

После года его директорства многие ученики, да и кое-кто из преподавателей, откровенно ненавидели его, несмотря на оправдание и слова, сказанные в его защиту национальным героем Гарри Поттером. Это касалось не только коллег и учеников, но и знакомых и не очень людей в Министерстве, Аврорате или просто на улице. Северус держался, не показывал вида, что его это трогает, однако такое отношение все-таки задевало и заставляло держать дистанцию.

Грейнджер выглядела трогательно и как-то по-особенному беззащитно со своими вечными разлохмаченными кудряшками и неизменно сопровождавшими ее стопками книг, которые она левитировала по длинным коридорам Хогвартса. Северусу ее вид показался смешным. Поддавшись внезапному приступу веселья, он, слегка наклонившись к ее уху, прошептал:

— Я чуть не лишился голоса, а не слуха после укуса змеи, — и, оставив мисс Грейнджер перед дверями с открытым ртом, он быстрым шагом отправился к себе в подземелья.

Некоторые откровенно боялись Снейпа, некоторые опасались, а кое-кто старался по мере возможности навредить ему. Но все-таки были люди, которые его уважали. Их было немного, в основном его коллеги по Ордену Феникса, отдельные преподаватели в Хогвартсе и, пожалуй, некоторые бывшие студенты. Например, Гарри Поттер. Или Гермиона Грейнджер.

Что и говорить, репутация Снейпа как сурового и несправедливого преподавателя, к тому же едва оправданного Пожирателя смерти, сыграла свою неблаговидную роль — на большое количество желающих заниматься с ним дополнительно, тем более опробовать на себе его новую методику, не стоило рассчитывать. Несмотря на то, что он старался привлечь учеников разных факультетов, учитывая особенности их мотивации, его слишком боялись и не доверяли.

Вечером третьей пятницы января Северус Снейп направлялся в подземелье на первое экспериментальное занятие по зельям. Он помедлил долю секунды, прежде чем толкнуть дверь в класс. Он, как бы ему ни хотелось заглушить это чувство, волновался как тогда, когда входил в свой самый первый класс в качестве нового преподавателя зельеварения. В то время он скорее удивился этому ощущению, тому, что вообще мог что-либо почувствовать, кроме гложущей тоски. Тоски, к которой он успел привыкнуть после гибели Лили, тоски, которая полностью заменила все другие чувства.

Он стремительно миновал проход между рядами парт почти пустого класса и резко развернулся лицом к своей немногочисленной аудитории. Пять пар глаз смотрели на него с едва скрываемым любопытством, как будто видели его в первый раз. Пятеро, откликнувшиеся на его объявление о новом экспериментальном методе преподавания. Северус почувствовал себя слегка польщенным — такого количества заинтересовавшихся он точно не ожидал, однако тотчас же задавил все ростки этого непривычного чувства. Лучше считать, что их привело сюда только любопытство, поэтому с самого начала следует задать нужный тон. Тогда лишние сами уберутся с его глаз долой.

— Искусство зельеварения требует от волшебника недюжинной концентрации на своих действиях, — чеканя каждое слово, начал он вместо приветствия, не глядя на кого-то конкретно, — точного понимания того, что и как он делает, а также безупречного выполнения даже самых простейших операций, — двигаясь между рядами парт, Северус чувствовал, с каким напряженным вниманием студенты вслушиваются в его слова. Теперь необходимо было постараться не вспугнуть того, кто сможет осилить эти занятия. Он продолжил, стараясь говорить так, чтобы каждое слово достигало их ушей. — Все эти годы я пытался вложить в ваши головы бесценные знания, накопленные поколениями волшебников методом проб и ошибок. Знания, за которые многие ученые в свое время поплатились жизнью, — тут он осекся, встретившись взглядом с почти прозрачными глазами Луны Лавгуд.

Ее лицо казалось спокойным, но Северус даже с расстояния нескольких футов ощутил знакомое чувство печали. И слова о магах-недоучках так и остались невысказанными. Он знал, что мисс Лавгуд испытывает искренний интерес к его работе. Ее можно не спрашивать, зачем она сюда пришла.

Райвенкловцы, готовые на многое ради знаний, не откликнулись на его рассказ о новых возможностях изучения предмета. Единственным человеком, охотно согласившимся прийти, оказалась Луна Лавгуд. Недавно Снейп наткнулся на нее в пустом коридоре разрушенной части Хогвартса, и она, будто глядя сквозь Северуса своими странными светлыми глазами, неожиданно сказала:

— Как мило с вашей стороны, профессор Снейп, позвать меня на ваши занятия. Я обязательно приду, — и после небольшой паузы, вглядевшись в его удивленное лицо, добавила: — Не волнуйтесь, сэр, я думаю, все пройдет просто замечательно.

Мисс Лавгуд улыбнулась Северусу едва заметной улыбкой, повернулась и пошла прочь по коридору галереи, неслышно ступая по каменным плитам пола. Снейп задумчиво смотрел, как она проходит сквозь косые лучи солнечного света, льющегося из окон и сквозь пятна тени — худенькая светловолосая фигурка то вспыхивала на солнце, то пропадала в сумраке.

Похоже, странностей впереди ожидалось немало. С другой стороны, кто знает, может быть именно эта чудачка поспособствует успеху эксперимента.

Он поправил воротник на шее и слегка прокашлялся. Гермиона Грейнджер, находившаяся в том же ряду, что и Лавгуд, проследила за его жестом, и Снейпу показалось, что в ее лице промелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Северус недовольно нахмурился.

— Вы знаете, что только самые лучшие студенты получали у меня допуск к продвинутым зельям. Однако даже такая предосторожность не может оградить от несчастных случаев. Как вы, наверное, читали, всего лишь неделю назад произошел несчастный случай с опытным, — Снейп сделал выразительную паузу, — аврором. Он использовал замораживающее заклинание в двух шагах от котла, где настаивалось Расширяющее зелье. Теперь он в Мунго с сильнейшими ожогами рук и лица, — Северус отвернулся к окну. — Думаю, это происшествие навело Министерство на мысль одобрить мое прошение о разработке новой методики преподавания зельеварения.

* * *

Если бы сидящие здесь знали, сколько было прошений до этого! Свиток пергамента с узнаваемой министерской печатью три дня назад принесла серая неясыть — одна из сотен, используемых Министерством Магии — и, равнодушно бросив почту рядом с чашкой утреннего кофе, быстро исчезла из виду. Такой же свиток оказался перед Макгонагалл. Он не притронулся к своему пергаменту, пока не опорожнил еще две чашки.

Столы в Большом зале постепенно пустели — студенты, как и преподаватели, торопились к первому уроку. Северус хотел уже подняться, когда почувствовал, как сухая рука Минервы слегка сжала его плечо.

— Зайдите ко мне во время перерыва, Северус. Надеюсь, у вас найдется минутка, чтобы посмотреть наконец свою почту, — торжественно сказала она и прошествовала в боковую дверь для персонала.

* * *

Вопреки ожиданиям Снейпа, Гриффиндор и здесь показал себя самым смелым — или самым безрассудным — факультетом. И если энтузиазм Гермионы Грейнджер не вызвал у профессора Снейпа ни малейшего удивления, то желание Невилла Лонгботтома ходить к нему на лекции оказалось большим сюрпризом. После одного из занятий со старшими курсами сидевший за учительским столом Северус поднял голову от журнала — напротив него стоял Лонгботтом.

— Когда приходить на первое занятие, сэр? — хмурясь, спросил он.

Северус выдержал паузу, справляясь с удивлением и внимательно разглядывая бывшего студента.

— Вы уверены, мистер Лонгботтом, что вы хотите прийти на мои занятия? — медленно спросил он.

— Уверен, — твердо ответил тот, с вызовом глядя на Снейпа.

— Что ж... тогда жду вас в пятницу в семь часов, — про себя Северус с легкой иронией подумал, что это будет занимательный, хотя и слегка самоубийственный эксперимент — учить Невилла Лонгботтома зельям с помощью легилименции. Тем интереснее будет посмотреть на результат.

* * *

— Есть малоизученные области магии, которыми сейчас владеют лишь единицы, — продолжал он. При этих словах глаза Грейнджер расширились, а сидящий рядом с ней Невилл Лонгботтом подозрительно прищурился.

— Постигнувшие это искусство маги способны на вещи, о которых большинство волшебников даже не догадываются, — ему показалось, что у мисс Уизли, третьей из гриффиндорской компании, сидевшей рядом с Лавгуд, дрогнуло плечо. — Можно ли развить это искусство так, чтобы оно служило многим, а не только отдельным личностям? Итак, мне нужны добровольцы для проверки нескольких появившихся у меня идей. Если все пройдет удачно, вы сможете значительно улучшить свои навыки в зельеварении. Вы — взрослые люди и должны понимать, что это значит, — он обвел взглядом класс, но никто не дрогнул и не опустил глаза. Снейп слегка откашлялся. — Сперва мне хотелось бы узнать, зачем каждому из вас это нужно. Мисс... Уизли?

Джиневра Уизли заправила за ухо выбившуюся прядь рыжих волос и открыто взглянула ему в глаза. Он удивился такому порыву, но не подал виду. Мисс Уизли отличалась усидчивостью на его уроках, но он не помнил, чтобы она могла составить хоть что-то, выходящее за рамки школьной программы, в отличие от ее старших братьев-близнецов. Может быть, она хочет помогать своему брату в магазине после окончания седьмого курса? Для Северуса это показалось бы вполне удовлетворительной мотивацией.

— Я увидела ваше объявление, сэр. Я хочу не только получить ЖАБА по зельеварению, иначе я бы сюда не пришла, — она дерзко усмехнулась и тут же потупилась. — В детстве я слышала от своих родителей о ведьме, которая ошиблась при варке простого зелья и вместо лекарства дала своим детям яд. Я запомнила это на всю жизнь и... хотела бы уметь применять свои знания на практике.

Неожиданно. Он хорошо помнил тот давний случай.

— Лечебные зелья можно приобрести в аптеке, — как можно небрежнее сказал он. — Вы собираетесь жить на необитаемом острове или не уверены в том, что супруг будет достаточно обеспечивать вас? — Снейп вопросительно изогнул бровь. — В сложных случаях обращаются в Мунго или к известным зельеварам...

— Я хочу защитить свою семью и научиться различать лживые личины! Легиллименция — хороший способ! — с вызовом воскликнула Уизли. Все удивленно посмотрели на нее, а потом на Снейпа. Он понял — общение с дневником Тома Реддла сделало ее подозрительной.

— Тогда вы пришли по адресу, — тихо сказал он. — Мне понятен ваш интерес к занятиям, мисс Уизли.

— Теперь вы, мистер Лонгботтом? — Северус, возможно первый раз за это полугодие, прямо взглянул в лицо своего бывшего ученика. Тот ответил ему таким же взглядом. Несмотря на то, что Лонгботтом получил место ассистента профессора Спраут, они со Снейпом пересекались только на совещаниях и практически не разговаривали друг с другом; Лонгботтом большую часть времени проводил в теплицах и не часто появлялся даже за общим столом. Его трудолюбие импонировало, и Снейпу было действительно интересно узнать, что привело Лонгботтома в подземелья. К тому же тому удалось убить змею Темного Лорда — действие, требующее немалого мужества и сноровки и вызывающее невольное уважение. — Разве вам обязателен уровень ЖАБА по зельеварению?

— Мне интересно участие в подобном эксперименте, — Невилл не стал притворяться, что ему нужны зелья как гербологу. — Сэр. Тем более... тем более, есть возможность узнать больше о легилименции...

Губы Снейпа слегка дрогнули.

— Удовлетворительно, — проговорил он и обратился к остальным. — Кто еще пришел сюда ради науки?

В ответ поднялись две руки: Лавгуд тянула руку вверх с таким мечтательным выражением, будто она наконец-то сможет увидеть мозгошмыгов, а Грейнджер — будто бы она в первый раз пришла в класс зельеварения. Северус едва удержался, чтобы не протереть глаза — она заняла ту самую парту, за которой сидела когда-то на своем первом уроке. Теперь перед ним сидела не наивная ученица, а молодая женщина, с боевым опытом за спиной. Снейп иногда спрашивал себя, что заставило ее, направлявшую двух волшебников-недоучек, прошедшую битву за Хогвартс, снова пойти учиться за одной партой со своими младшими подругами. Она могла бы в любой момент сдать ЖАБА и получить любую работу, какую бы только захотела. Как, например, ее друзья... Однако она напросилась на посещение занятий в качестве вольной слушательницы и изучала отдельные предметы, выбор которых иногда обескураживал.

— Мисс Лавгуд и мисс Грейнджер, нисколько не сомневаюсь, — чтобы удержаться от комментариев по поводу тяги Грейнджер к знаниям, он обратился к последнему ученику. С девицами он успеет разобраться и позже. — А вы, мистер Лаки?

Сидевший тихо на предпоследнем ряду слизеринец оживился. Наверное, он чувствовал себя не очень уютно в компании героев, защищавших Хогвартс.

* * *

Северус гадал, придёт ли кто-нибудь с его родного факультета. Слизеринцы всегда отличались скрытностью, с опаской и осторожностью относились к любому нарушению своей конфиденциальности, поэтому легилименцию вполне могли посчитать неприемлемой. Однажды вечером его остановил в коридоре подземелья Говард Лаки, студент седьмого курса.

— Сэр, — Говард поднял на Снейпа внимательные серые глаза, — Правильно ли я понял, что предлагаемый вами новый способ поможет намного лучше изучить предмет?

— Совершенно верно, мистер Лаки, по крайней мере, я на это рассчитываю. И если вас беспокоит применение легилименции — даю вам слово, что я планирую использовать ее только в рамках изучения предмета зельеварения, — серьезно ответил Снейп.

Слегка наклонив голову, Говард испытующе посмотрел на своего декана, немного помолчал, видимо, принимая окончательное решение, и попросил:

— В таком случае, сэр, разрешите мне прийти.

— Разумеется, жду вас на занятии, — Северус ободряюще улыбнулся уголками губ.

* * *

— Мне во что бы то ни стало надо сдать ЖАБА по зельям в этом году сэр. Отец...

Северус коротким кивком дал ему знать, что понимает, о чем идет речь. Аптека, которой владел отец Лаки, нуждалась в притоке свежих сил после войны. Мотивация простая и понятная. Северус надеялся именно на такого, ставившего перед собой конкретные цели, участника эксперимента.

Он снова повернулся лицом к своему маленькому классу. Не класс, а группа. Группа для обучения контроля над сознанием. Или просто контрольная группа — вот как он их назовет.

Уже месяц продолжались занятия в их маленькой группе. После нескольких объяснений добровольцы привыкли к сеансам легилименции, которым их подвергал Северус. Как выяснилось, при обоюдном желании каждый из них оказался способен собрать в своем сознании все, что касалось определенного предмета, в одно целое. Это было напоминало уборку у себя дома — сортировка одних предметов в одну стопку, а других — в другую.

Разумеется, не без помощи Снейпа. Разумеется, ничего личного. Все образы, содержавшие контакты с другими людьми, сразу убирались. Конечно, это могло затруднить анализ причин неудач при работе с зельями, но зато помогло выстроить доверительные отношения с его нынешними учениками.

В любом случае, ни один из них не оказывал такого яростного сопротивления, как Поттер. Впрочем, Поттер и должен был сопротивляться, и видит Мерлин, Северус сделал все возможное, чтобы тот научился нащупывать дорогу к защите сознания интуитивно. Увы, окклюменцию нельзя давать в отрыве от легилименции, и не каждый имеет природные способности к закрытию мыслей. Те неудачные уроки с Поттером он отодвинул на задворки своего сознания, чтобы никто случайно не наткнулся на них при обмене информацией.

После нескольких упражнений на концентрацию, которые у его учеников получились довольно сносно, Северус показал им, как организовать в сознании место, предназначенное для хранения определенной информации. У каждого ученика оно должно было получиться особенным, в зависимости от характера, но основной принцип был одинаковым.

В сознании Грейнджер он немножко пробежался только один раз, да и то, чтобы убедиться, что попал в своего рода идеальное хранилище, где все было аккуратно пронумеровано и подписано. Снейп обратил внимание на солидные шкафы с многочисленными дверцами и довольно хмыкнул — очевидно, заглядывать туда без разрешения хозяйки не следует. Именно сюда можно будет без помех загнать появившиеся воспоминания слишком личного характера. На открытых полках находилось все, что нужно для приличной лаборатории. Добротный стол и... его любимое удобное кресло с высокой спинкой. Неплохо.

Мисс Уизли предоставила просторную кухню, на которую постоянно проникали какие-то чуждые зельеварению элементы — метлы последней модели, письмо от капитана «Холихедских гарпий» и даже мужская рубашка, скорее всего, Поттера Их Снейп аккуратно переступал или выталкивал в многочисленные окошки и форточки, которые появлялись то там, то тут совершенно без всякой логики. У Грейнджер все было гораздо понятнее — классические дверцы орехового дерева нравились ему гораздо больше. Впрочем, и эта кладовая зелий, как они условились ее называть, была в удовлетворительном состоянии — с Уизли можно работать.

Рациональная, скорее напоминавшая аптекарский склад кладовая мистера Лаки говорила, что Говард отлично знал аптечную систему. Он хорошо представлял себе стандартный инструментарий — от моделей котлов до пинцетов, мешалок и размельчителей. Сложностью, на которую Снейп обратил внимание, оказалось постоянное исчезновение предметов из кладовой Лаки и перестановка их с места на место.

С особым трепетом Северус работал с Луной Лавгуд. Попав в ее сознание, он обнаружил причудливой формы водопад с разноцветными струями, растекавшимися по разным сосудам, уютную полянку, на которой росли травы в немыслимых сочетаниях, а над ними порхали стайки разнообразных существ — от пикси до бабочек. Северус покачал головой — водопад Лавгуд чудовищно нарушал технику безопасности. Наклонившись и приподняв крупный лист, он увидел под ним пригоршни три-четыре флоббер-червей и только тогда понял, что все вокруг и есть кладовая-лаборатория мисс Лавгуд. Его догадку подтверждал вид на зад пасущегося вдали взрывопотама.

— Хм, мисс Лавгуд, это все очень... художественно, — подобрал он нужное для хозяйки кладовой слово. — Свежие части растений превосходны, но неужели вы собираетесь отрывать крылышки фей прямо по живому? М-м-м... как вы себе представляете, я должен устроить охоту в вашем сознании вот за этим? — он махнул рукой в сторону взрывопотама.

По-видимому, Лавгуд вняла голосу разума: остались только водопад и поляна с растениями, где прямо на глазах Снейпа выросло причудливое дерево с несколькими толстыми ветвями. Оно зацвело, и вскоре на месте цветов образовались плоды — стеклянные емкости с ингредиентами, снабженные бирками, на которых были написаны названия и нарисованы картинки. К дереву была приставлена изящная лесенка. Северус усмехнулся, глядя на это странное живописное воплощение хранилища — вполне в духе Лавгуд. Северусу показалось, что где-то за деревьями промелькнули крылья китайского дракона.

После посещения сознания мисс Лавгуд Снейп уже больше ничему не удивлялся. Он спокойно вздохнул, увидев большую, похожую на хогвартскую, теплицу Лонгботтома. Логично — свежие растения можно сразу использовать в зельях, благо тут же имелся отличный каменный стол с аккуратно расставленными инструментами, шкаф с рядом банок, где хранились как пробы минералов, так и образцы с чешуей драконов и другие не растительные ингредиенты.

Сегодня его группа должна провести показательный мысленный эксперимент, а затем — то же самое, только наяву. Снейп приготовил для них несколько малоизвестных рецептов зелий различного уровня сложности и поместил инструкцию каждому в сознание — в виде свитков, которые он просто оставлял на мысленных лабораторных столах. Несколько экспериментов на предыдущих уроках показали, что при такой передаче информация надежно хранится в голове у испытуемого, так что в любой момент времени он может безукоризненно ее воспроизвести. Из пятерых лишь Грейнджер обладала способностью запоминать новое самостоятельно и без ошибок, так что она служила для Северуса в каком-то роде образцом, на который нужно ориентироваться. Северус, решив, что времени на ознакомление с рецептом достаточно, начал с теплицы Лонгботтома.

Жидкость в котле меняла цвет с синего на фиолетовый, но не оставалась в этом состоянии, как ожидалось по инструкции. Вместо этого на поверхности появлялась грязная пена и бурые хлопья оседали на дне сосуда — вместо волшебного напитка получилась мерзкая отрава.

— Пятый раз одно и то же, мистер Лонгботтом!

— Все ингредиенты превосходны, сэр...

— Не сомневаюсь, герболог здесь — вы, — пробормотал Северус себе под нос. — Честно говоря, я раньше был уверен, что ваши проблемы происходят от недостатка концентрации, — добавил он озадаченно и покинул сознание ученика. Возможно, слишком резко, так как Лонгботтом слегка поморщился, но не стал возмущаться, а уткнулся в бумажный вариант рецепта своего зелья.

— Следующий? — Снейп пересекся взглядом с Лаки и Грейнджер, которой явно не терпелось показать результаты своих усилий. Еще чуть-чуть, и она выпрыгнет из собственной мантии! Как хорошо, что сеансы легилименции обычно длились несколько мгновений, хотя иногда казалось, что проходят часы. Северус, стараясь избегать взгляда Грейнджер, скользнул в сознание Лаки, понаблюдал за мерным помешиванием идеального на вид зелья — Говарду удалось справиться со своей забывчивостью. Снейп облегченно вздохнул: все-таки новый метод оправдывает себя.

— Вы, мистер Лаки, можете переходить к практической части.

Надеясь, что сеанс с Грейнджер пройдет так же быстро, Северус погрузился в ее сознание. Привычно устроился в кресле с высокой спинкой, наблюдая за сверкающим серебряным ножом, ловко нарезавшим пучки календулы. В глубине души он побаивался вопросов, возникавших у Грейнджер. Чаще всего эти вопросы говорили, что в мысленных рассуждениях она следует своей безупречной логике и всегда может выделить главное из потока информации. Раньше Грейнджер-подросток бесила Снейпа своей привычкой вклиниваться куда не следует. Сейчас, допыкапываясь до истоков знаний, она заслуживала все больше и больше уважения. Он вытянул ноги и подумал, что неплохо было бы перехватить чашечку кофе. Тут же одна из ореховых дверец отворилась, и перед его носом оказалась дымящаяся чашка с ароматным напитком.

— Я бы поставил пять баллов Гриффиндору, будь вы обычной студенткой, мисс Грейнджер.

— Впредь думайте не так громко, сэр, — услышал он ее голос. И почти неразборчиво: — Необычайная щедрость!

— Это было бы целых пять настоящих баллов за найденное воспоминание о выпитой чашке кофе! Сверхсправедливо, — когда это у него вошло в привычку подзуживать ее?

— За зелье превосходно. Думаю, в следующий раз задам вам что-нибудь посложнее, — поставив чашку на стол, он проследил, как она исчезает за той же дверцей, и убрался из ее разума. Краем глаза профессор успел заметить, как задергалась одна из больших створок, но он не захотел остаться, чтобы взглянуть. Ему нет дела до личных секретов учеников.

Наблюдать за своей контрольной группой оказалось занимательно. На дополнительных занятиях не досаждали безалаберные студенты, как на обычных уроках, не было необходимости держать железную дисциплину и запугивать аудиторию. Он позволял ученикам обсудить процесс приготовления зелий или необычный ингредиент и незаметно направлял их рассуждения в нужное русло, пытаясь научить ставить правильные вопросы и самостоятельно находить правильные ответы.

День, когда они провели сверку практических навыков с ментальными, оказался полон сюрпризов. Лаки и Грейнджер, как и ожидалось, справились с практическим заданием и приступили к отработке навыков, необходимых для работы с экспериментальными зельями.

Лонгботтом, у которого зелье в сознании ни разу не удалось, вдруг смог приготовить вполне сносное варево, ничего, вопреки своему обыкновению, не перепутав. Невилл подходил к делу основательно. Он не слишком много говорил или спрашивал — если ему что-либо было непонятно, он уходил в себя, размышляя и что-то проговаривая одними губами, задумчиво перебирал растения на столе, иногда подолгу держал в руке ту или иную травку, ощупывая её пальцами. Удивительно, но через какое-то время ингредиенты выстраивались на столе в оптимальном порядке, а его лицо озаряла довольная улыбка. Северусу казалось, что он каким-то образом находит с растениями общий язык — все-таки талант герболога значил много.

На фоне успехов Лонгботтома в зельеварении дела Лавгуд и Уизли оказались довольно плачевными, несмотря на солидную теоретическую базу, которую Снейпу удалось засунуть в их сознание.

Возможно, Джинни Уизли вредила ее порывистость. Казалось, для нее каждое движение мерной ложки было как удар квоффлом по воротам после серии удачных передач. И если она находила верные пропорции для зелья — гол был забит, и Уизли радовалась этому так же бурно, как и на матчах по квиддичу. Конечно, она не кричала и не размахивала руками, но румянец на щеках и азартный блеск глаз довольно говорили о её радости и торжестве. В такие минуты она напоминала Снейпу воинственную амазонку, настигшую свою жертву.

Опасаясь ее активности, Северус избегал бывать в ее сознании и незаметно для себя позволил Грейнджер помогать подруге. Уизли стала заметно лучше ориентироваться в лаборатории после того, как Гермиона громким шепотом стала зачитывать для нее выдержки из рецептов.

У Лавгуд, без сомнения, была логика, но довольно своеобразная. Она делала правильные выводы из довольно странных посылов. Северус некоторое время пытался понять ход мысли Луны, но вскоре бросил это бесполезное занятие, опасаясь, что начнет видеть каких-нибудь особенно чудесатых мозгошмыгов.

В один из пятничных весенних вечеров контрольная группа готовила Полуденную настойку. В первой части занятия, как всегда, Северус провел сеанс легилименции, заодно проверяя, насколько ученики справляются с самостоятельными упражнениями по работе с сознанием. Он остался доволен. Их своеобразные кладовые, созданные для сохранения знаний, стали более упорядоченными и удобными и использовались достаточно рационально. Северус в который раз порадовался удачному составу своей группы — все ученики оказались способными к ментальным занятиям. Иногда Снейп с ужасом думал, что бы он делал, попадись ему хотя бы один бездарь, и радовался своему везению.

Над котлами сосредоточенных учеников поднимался пар, стеклянные палочки для помешивания звонко постукивали о края, черпаки для забора образца зелья были уже наготове. Луна помахала рукой над паром, поднимающимся над её котлом, и принюхалась.

— Мне кажется, не хватает еще душицы — запах немного резковат. И совсем чуть-чуть желтых стрекозиных крылышек, чтобы цвет стал более солнечным.

— Почему вы так считаете, мисс Лавгуд? — спросил Северус. Луна была права, но что послужило поводом для догадки?

— Это ведь зелье от депрессии, не так ли, сэр? Оно должно быть янтарным по цвету, как вечернее солнышко летом, и нежно пахнуть, как летние цветы. Тогда его эффект будет особенно сильным. Ведь летом все гораздо счастливее, чем в остальное время, — сказала Луна как о чем-то само собой разумеющемся и улыбнулась.

Северус усмехнулся. Он-то толковал ученикам о термических реакциях и свойствах органических веществ при нагревании... В интерпретации Луны Лавгуд все оказалось гораздо проще. Но тем не менее, какое-то глубинное чувство, сродни интуиции, которое всегда помогало ему нащупать верный путь среди вороха пустопорожних рассуждений, не позволяло ему отвергнуть аргументы Луны, несмотря на их странность. Он подозревал, что тут дело в том, как Лавгуд воспринимает окружающий мир и как её необычное восприятие преобразуется в слова.

— А вы, мисс Грейнджер, как можете объяснить насыщенный цвет у правильно приготовленного зелья и его мягкий запах? — спросил Снейп склонившуюся над собственным котлом Гермиону.

— При нагревании до девяносто пяти градусов желтые крылья болотной стрекозы взаимодействуют с аиром и усиливают интенсивность цвета, придавая зелью седативный эффект. Эфирное масло душицы, Origanum vulgare, нейтрализует неприятный запах и тоже является успокаивающим, — протараторила Грейнджер будто по учебнику, ни на кого конкретно не глядя.

Взмахнув палочкой, она создала в воздухе картинку, похожую одновременно на колдографию и на схему из учебника зельеварения — под кипящим котлом были нарисованы цифры девять и пять; желтые стрекозы, подлетая к котлу, роняли туда по одному из своих крылышек, а длинные стебли аира, соприкасаясь с ними, медленно растворялись, кружась и оседая в густеющем зелье.

Увидев эту трехмерную картину, Снейп изумился — так она была похожа на то, как он сам воспринимал процесс варки зелий. Неужели Грейнджер создала в своём сознании нечто подобное? Для полного сходства не хватало только ритмичной мелодии, с которой в его уме сливались помешивания и периодичность добавления ингредиентов. Снейп, не спрашивая разрешения, вломился в ее сознание. Он должен разобраться, действительно ли это так, каким образом размышляет эта несносная заучка!

— Я вас не приглашала, — хмуро бросила хозяйка непрошенному гостю. На этот раз она стояла рядом с лабораторным столом в рабочей мантии и защитном переднике из кожи дракона; ее руки активно перебирали стопки пергаментов и отбрасывали ненужные на открытые полки.

Северусу хотелось смотреть и смотреть на то, как она двигается, как мелькает серебряный нож в ее руках, как изящно склонилась ее голова над столом.

Он помотал головой, отгоняя внезапно нахлынувшие на него ненужные и даже не совсем приличные мысли — хотя официально Грейнджер больше не являлась студенткой Хогвартса, она оставалась его ученицей, и думать о ней… иначе было по меньшей мере неуместно. Наверное, его грубое вторжение отвлекло мисс Грейнджер: на миг ее одежда стала почти прозрачной, но тут же из орехового шкафа вылетела новая мантия и укутала ее. Северус облегченно выдохнул.

Снейп никогда раньше не думал о Грейнджер как о девушке, она, как и все остальные студенты, была просто ученицей. Но сейчас он почему-то никак не мог отвести от нее глаз. Оказалось, под бесформенной мантией скрывалась изящная фигура с женственными формами и тонкой талией.

— Не очень вежливо вламываться без спроса профессор, вы не находите? — холодно спросила она. — Мне неудобно додумывать лишнюю одежду.

— Простите. Можете не оправдываться. Я видел женщин не только без одежды, но и без кожи, а также вывернутых наизнанку, — сказал он, помрачнев. Северус ощущал, что его плоть начала противоречить его словам. Каждое слово ему приходилось тщательно контролировать, а мысли об охватившем его возбуждении прятать так же, как в былые времена при Волдеморте он прятал компрометирующую информацию. Все это было совершенно неуместно, неприлично и недостойно преподавателя! — Так это ваше достижение? Инструкции Лавгуд соблюдались безукоризненно, — он барабанил пальцем по верхней губе. — Как вы догадались, что для нее нужно оперировать образами?

— Разве инструкция всегда передает все нюансы приготовления? — из открытой створки вылетело воспоминание о ее уроке со Слагхорном — очевидно, тот курс, когда Снейп вел Защиту от темных искусств. Северус успел разглядеть, как она бросала завистливые взгляды на Гарри, давившего серебряным ножом бобы. Сок, густой и темный, вытекал на дощечку Поттера, в то время как Грейнджер безуспешно пыталась выжать хоть каплю из своих аккуратно нарезанных бобов. — Когда я варю кофе, например, — она торопливо приоткрыла дверцу шкафа в своем мысленном классе зельеварения и затолкала туда фигуры Слагхорна и Поттера, — я иногда следую интуиции, ощущениям, и не всегда делаю все в точности по книге. Грейнджер явно смутилась.

— Какое отношение имеет варка кофе к зельеварению? — Северус поморщился, а Грейнджер опустила глаза.

— Вот! — увесистая книга вылетела из верхнего шкафчика и плюхнулась на любимое — о, откуда оно здесь взялось?? — кресло Снейпа. — Инструкции в том виде, в котором нам их обычно дают, не подходят для всех. Кому-то нужно читать вслух, кто-то должен долго ощупывать предмет изучения...

— А Лавгуд не может жить без картинок, — прервал он ее. — Балуетесь магловской психологией, мисс Грейнджер? Похвально. Можете одолжить материалы на вечер?

— Я вам занесу эту книгу сегодня, если хотите, — сказала она и досадливо закусила губу. Мантия, которую Гермиона второпях накинула на себя, на глазах таяла, снова обнажая ее округлости. Северус поспешно отвел глаза, но успел заметить мелькнувшую в прорехе грудь — как он и думал, маленькую, аккуратную и чертовски привлекательную. Он выругался про себя и затолкал неправильные мысли о Грейнджер как можно дальше в подсознание.

— Благодарю, можете не стараться, — Снейп подхватил книгу и, развернувшись, опять оказался в классе зельеварения перед прилично одетой Гермионой. Губу она закусывала точно так же.

— Вы сможете удержать увиденное в памяти? — спросила она, подозрительно прищурившись. В ее голосе все же было неподдельное удивление, перемешанное с легкой яростью.

— Не беспокойтесь, я прихватил только копию вашего фолианта, — сказал он скорее для окружающих, чем для нее.

Когда, оживленно переговариваясь, студенты покинули лабораторию, Снейп присел на край скамьи у стола. Масляные лампы на стенах освещали помещение ровным желтоватым светом, подрагивая языками магического пламени, но в углах, куда не проникал свет, скапливались тени и мрачные воспоминания, особенно когда Снейп оставался в лаборатории один.

Хогвартс был частью его жизни, как бы он ни отрицал это иногда и ни сопротивлялся этому факту. За свою тысячелетнюю историю замок впитал в себя голоса, надежды, разочарования, смех и слезы многих, живущих под его кровлей, и Северус был в их числе. Оставаясь в одиночестве — в классе, у себя в гостиной или в пустынных, продуваемых ветром галереях, Снейп, казалось, кожей ощущал дыхание и шепот каменных стен. Иногда они утешали его, а иногда шептали: «А помнишь? Помнишь?», и Снейп проваливался в образы событий, случившихся с ним здесь, чувствуя чаще всего горечь и сожаление. В такие моменты он шел в Большой зал или в коридоры, туда, где шум живых голосов притуплял боль, даже несмотря на то, что доброжелательных взглядов он практически не встречал.

Северус в задумчивости взял в руки забытый кем-то из студентов пергамент с заметками — в его контрольной группе тщательно фиксировали ход и результаты экспериментов. Глухая тишина подземелий обступала его с неумолимой настойчивостью, и ему снова казалось, что он остался совсем один и нет рядом ни одной живой души.

Снейп чувствовал приближение того дурного настроения, когда он погружался в апатию и хандру и на борьбу с подступающим отчаянием уходили практически все его душевные силы. Раньше осознание цели и своего долга, который необходимо было исполнить любой ценой, помогали ему собраться, отставить в сторону дурные мысли и занять ум. Сейчас же, когда Волдеморт был убит и все, что должно было исполнить, было исполнено, с трудом удавалось преодолевать приступы отчаянного одиночества. Снейп спрятал лицо в ладонях. «Напиться что-ли...» — с невеселой усмешкой подумал он.

Неожиданно послышался негромкий стук, затем дверь отворилась, и на пороге лаборатории появилась Грейнджер. К концу дня её волосы выбились из прически и сейчас золотились в свете ламп пушистым ореолом, что придавало их хозяйке забавный, несерьезный, но весьма милый вид. Северус удивился, поняв, что считает ее вид милым, и глубоко утопил воспоминание о Грейнджер в полупрозрачной мантии, о ее нежной, гладкой, золотящейся в отблесках свечей коже... Мерлиновы штаны! “Думать только о закрытой одежде!” поспешно приказал себе Снейп. Он чувствовал, как мрачные воспоминания с появлением Грейнджер попрятались по глубоким углам.

— Прошу прощения, сэр, я забыла свои сегодняшние записи, — Гермиона старательно смотрела в сторону, чтобы не пересекаться с ним взглядом .

Оглядевшись по сторонам Северус не заметил ни тетрадей, ни конспектов. Тем не менее, он жестом пригласил Грейнджер войти.

Она немного помедлила, подошла вплотную к Снейпу, остановилась и посмотрела прямо на него. Северусу стало неловко — и от того, что она стояла рядом и глядела на него сверху вниз, и от её взгляда — казалось, что она видела его насквозь. «Что ей надо?» — нервно подумал он.

— Да, мисс Грейнджер, вы можете забрать свои записи, — сказал он, пытаясь заполнить образовавшуюся тишину.

— Вы держите их в руках, сэр, — мягко сказала Гермиона и протянула к нему ладонь.

Северус посмотрел на её руку, на исчерканный пергамент, который уже успел изрядно измять, и удивленно поднял брови.

— О, это? Простите. Кажется он... немного испорчен.

— Ничего, я перепишу.

И поскольку Северус даже не пошевелился, Гермиона продолжала стоять с протянутой к нему рукой. «Ты идиот, отдай ей этот несчастный пергамент, наконец!» — мысленно обругал себя Снейп.

— Спасибо, — получив пергамент и спрятав его в карман, Гермиона неловко переступила с ноги на ногу. Снейп мысленно взвыл. Ему срочно надо было встать, чтобы восстановить статус-кво — оказаться выше Грейнджер, чтобы перестать задирать голову при разговоре. Но это нельзя было сделать, не прикоснувшись к ней. Северус чувствовал себя, фигурально выражаясь, прижатым к стенке. Прикасаться к ней, после того, что он увидел в ее сознании, казалось непозволительно интимным.

— Вы ещё что-то хотели? — стараясь держать себя в руках, сказал он.

— А... нет, то есть да... — смущенно улыбнулась Гермиона.

— Так да или нет? — у Снейпа начали болеть виски от этой странной и неловкой ситуации.

— Да. Я хотела узнать, удалось ли вам просмотреть магловскую книгу, — она сунула руку в карман и вытянула тот самый экземпляр, который он стащил сегодня из ее сознания.

— Оставьте себе! — вынуждая Грейнджер отшатнуться и попятиться, Снейп стремительно встал и вихрем пронесся к шкафу за своим рабочим столом. Северус понял, что еще немного и ситуация может выйти из-под контроля — ее глаза словно затягивали его, и он боялся снова натолкнуться на нее в практически обнаженном виде. Неуверенность в себе и вместе с тем нарастающее желание прижать Грейнджер к стенке доводили его до жесточайшего раздражения.

Он решил, что скоро у него начнутся панические атаки. Надо что-то с этим делать. Лучшим способом нейтрализовать Гермиону всегда были книги. Снейп вынул две из шкафа:

— Вот. Прочтите, они, без сомнения, будут вам полезны.

Гермиона, прижимая к себе два пыльных фолианта в старинных кожаных переплетах из личной библиотеки профессора, в немом удивлении смотрела на Снейпа.

— С-спасибо, сэр! Обещаю, что внимательно их прочту и буду очень бережно с ними обращаться! — немного запинаясь от удивления, проговорила Грейнджер.

— Надеюсь на это, — Северус со строгим выражением лица скрестил руки на груди. — Обсудим, когда вы прочитаете. Думаю, ваши догадки о делении на типажи по восприятию информации определенно близки к теории четырех стихий Эмпедокла.

— Тогда... до свидания, сэр? — неуверенно пробормотала она, неохотно пятясь к дверям.

Снейп только махнул рукой. Немного помедлив, Грейнджер, наконец, вышла. Северус обессилено опустился на ближайший стул. Он не мог отделаться от подозрения, что забытый пергамент был только предлогом для того, чтобы прийти к нему. Невероятные картинки калейдоскопом пронеслись перед его мысленным взором: вот Грейнджер, невинно улыбаясь, приподнимает край мантии из просвечивающего зеленого шелка так, что обнажается ее округлое бедро; вот они вместе сидят на берегу Черного озера и читают одну книгу; вот она, в одной лишь тонкой сорочке, становится перед ним, сидящим в кресле, на колени, медленно расстегивает его сюртук, опускаясь все ниже, ниже, ее тонкие пальцы скользят по груди, пробираются под рубашку, и от этих нежных, едва ощутимых прикосновений по всему телу разливается тепло... Помотав головой, он спрятал это видение, ставшее настолько чувственным, что оно превратилось в реальное воспоминание, в ту самую магловскую книгу, которую «одолжил» в памяти Грейнджер. Новые, более яркие и ощутимые картины кружили в голове, никак не желая уходить.

«На кой черт ты ей сдался, старый дурак!» — отчаянно подумал Северус, мысленно забрасывая навязчивые видения горами старых пыльных фолиантов и бесконечными свитками пергамента.

Наваждения и непрошенные воспоминания грызли его, и когда он быстрым шагом направлялся в свои комнаты, и когда читал записи Фердинанда Каталонского о растительных ядах, и когда лежал в постели, ворочаясь с боку на бок, пытаясь уснуть. В конце концов, разозлившись окончательно, он дал себе слово, разобраться с этим, как только представится случай. Он знал точно только одно: чтобы держать Грейнджер на достаточном расстоянии, ему теперь придется “скормить” ей всю свою библиотеку.

В последующие дни Снейп старался не встречаться взглядом с мисс Грейнджер в местах, где вокруг сновали бесчисленные толпы студентов и коллеги недоброжелательно смотрели ему в спину. Она тоже старательно отводила глаза , однако они смогли договориться о подготовке материала для новых занятий. В итоге каждого члена контрольной группы привлекли к созданию учебного материала для своего типа восприятия.

Невилл занялся приготовлением гербарных образцов для каждого года обучения. Предполагалось, что они послужат в классе зельеварения ориентиром для тех, кому не хватило уроков травологии. Обычно студенты пользовались стандартными наборами компонентов для зелий, но зачастую не понимали, как отбирать наиболее подходящие части растений и животных. Образцы Невилла отличались от школьных наглядных пособий тем, что они не ломались и не портились после того, как их теребили десятки рук, сохраняя цвет и аромат. Конечно, над этим пришлось поработать отдельно, так как иные компоненты обладали очень специфическим неприятным запахом. Они долго проветривали класс после сравнения образцов помета гиппогрифа и украинского железнобрюха. Все пятеро студентов во главе со Снейпом подбирали надежные чары для извлечения запаха образца только по требованию ученика.

На основе коллекции Лонгботтома мисс Лавгуд вместе с Грейнджер создавала движущиеся картинки поэтапного приготовления зелий. Луна периодически ставила его в тупик своими вопросами и объяснениями, но сердиться на эту странную девочку Снейп не мог. Он уже заметил, что пресловутые мозгошмыги исчезают, стоит ему закрыться окклюменцией, о чем радостно поведала Лавгуд. Северус подозревал, что она была прирожденным легилиментом, но поскольку с ней никто не занимался, то пыталась справиться с этим самостоятельно, как могла.

Теперь, благодаря недюжинному воображению Луны и железной логике Гермионы, Северус наблюдал, как появляется удивительное творение. Он просматривал каждую картинку и создавал что-то вроде пространственных проекций, дополняющих учебник. Объясняя новый материал, он мог разворачивать их перед классом и наглядно показывать процесс приготовления сложных зелий. Студенты, пропустившие уроки, тоже могли воспользоваться этими пособиями, не отвлекая преподавателя на дополнительные объяснения. «Было бы у них еще желание учиться», — горько думал Северус, оглядывая результаты трудов группы.

Джинни и Говард тоже не теряли времени даром — они наговаривали инструкции и методические пособия, создавая своеобразную аудиотеку. Уизли позаимствовала у брата ракушки-наушники, которые настраивались на учебник по зельеварению, так что студенты, не любящие терять время, могли прослушать любой параграф — например, по дороге от своих комнат до большого зала.

— Получилось совсем как аудиокниги, — прокомментировала Гермиона. — Магловское изобретение. Как вы думаете, это пройдет в Министерстве? — сказала она, ни на кого не глядя.

— У нас есть же волшебное радио, в конце концов! — воскликнула Джинни. — Можно сделать такие по всем предметам...

— И по квиддичу тоже? — Говард позволил себе улыбнуться. Он всегда внимательно слушал, что говорили его одногруппники, что отвечал им Снейп, и делал в уме довольно точные заключения. Когда Говарду приходила в голову интересная идея, у него загорались глаза, движения становились экономными и четкими. Иногда, особенно увлекаясь, он вступал в спор с остальными и находил весомые и верные аргументы в пользу своего мнения или в пользу мнения того, кого в данный момент поддерживал. — Похоже, вы сможете отдыхать на занятиях, сэр.

— Думаю, работы у меня будет не меньше, чем обычно, — возразил Снейп, стараясь скрыть охватившее его веселье. — Кому-то же нужно все это систематизировать и объяснять причинно-следственную связь. Думать студентам придется в любом случае, а письменные работы еще никто не отменял.

Луна, Джинни и Говард переглянулись и вздохнули — у их курса как раз намечалась очередная контрольная.

— Возможно, если мы поймем, как образуется алгоритм или почему сейчас надо добавить именно этот ингредиент именно в таком виде и именно в таком количестве, у нас станет получаться лучше? — Говард Лаки потер пальцем бровь. — Получается, любого можно научить пользоваться инструкциями и запомнить кучу информации, но почему, например, нужно именно три, а не четыре помешивания? Как определить это, сэр?

— Именно поэтому зельеварение называют тонким искусством, — Снейп позволил кончикам своих губ дрогнуть в подобии улыбки. — Количество помешиваний, время добавления ингредиентов и способы их обработки подбирались авторами рецептов только благодаря собственному чутью и многочисленным опытам. Конечно, с учетом того, что маг постоянно контролирует свою магию — этому можно научить с детства. Есть знания, которые нельзя получить из книг — только передать от учителя к ученику, — Северус заметил выражение разочарования на лице Грейнджер. Вот странно-то. Почему она вдруг надулась? Неужели для неё новость — то, что тонкости мастерства невозможно передать письменно? Видеть огорченное выражение лица Гермионы было неприятно и почему-то задевало.

— Мисс Грейнджер, у вас есть вопросы? — спросил Снейп — пусть уж лучше она сразу выскажет, что у неё на уме.

Но Гермиона отвела взгляд, делая вид, что не замечает его обращения. Такое игнорирование обеспокоило и обидело его — что за драккловы глупости пришли ей в голову? Продолжая говорить, он попробовал незаметно проникнуть в ее сознание, не встречаясь с ней глазами. Северус попал в комнату, похожую на его собственную кладовку рядом с классом зельеварения, насколько он мог видеть при тусклом освещении. Стараясь не нашуметь и ничего не опрокинуть, он осторожно приоткрыл единственную дверь и посмотрел сквозь щель. Он смог разглядеть выдуманный Грейнджер кабинет зельеварения — тот самый стол с каменной столешницей и высокое кресло находились в пределах его видимости.

Копия его кладовки, по-видимому, была спрятана за одной из высоких створок шкафа. Северус усмехнулся — очевидно, даже взрослая Грейнджер не хотела, чтобы он нарвался на ее воспоминание с кражей шкуры бумсланга. Несомненно, полезно заходить в чье-либо сознание с черного хода. У Северуса перехватило дыхание — Грейнджер в одном лишь фартуке подошла к столу и водрузила на него несколько котлов: медный, серебряный, оловянный и, судя по блеску, золотой — дальше было не видно.

«Для пособия”, — понял он и чуть не закашлялся. Он вспомнил халат из недавнего наваждения — просвечивающий зеленый шелк, который очерчивает, но не скрывает ее фигуру. Северус снова увидел в своем воображении, как она плавно, слегка покачивая бедрами, подходит к нему, сидящему в кресле. Потом упирается маленькой ножкой на сиденье между его ногами, наклоняется и начинает медленно расстегивать пуговицы на его сюртуке. Одну за другой — медленно, невыносимо медленно, глядя ему прямо в глаза и улыбаясь. Ему хотелось ускорить процесс и притянуть ее к себе, а потом...

— Как вы думаете, профессор, удался ли эксперимент? — услышал он вдруг ее голос у себя в голове.

Северус огляделся. Как они успели переместиться в его воспоминание о собственном кабинете? Он действительно сидел в кресле, а она стояла перед ним на одной ноге, коленом другой упираясь ему в нижнее ребро. В той самой чудной прозрачной мантии, сквозь которую все было видно.

— Книга? — полузадушенно прохрипел он. — Вы подсунули мне эту магловскую книгу, набитую вашими эротическими фантазиями, мисс Грейнджер! Как вы осмелились на подобный поступок, дерзкая девчонка!

— По-моему, вы их значительно дополнили, сэр, — сказала она медовым голосом и положила руку на его плечо. — А как иначе привлечь ваше внимание? Вы, занятый самоистязанием, самокопанием и самолюбованием благородный мерзавец! — она продолжала расстегивать пуговицы на его сюртуке, добравшись уже до самого низа. Ее тон не позволял Снейпу сосредоточиться на содержании слов, лишая воли. — Верните мне книгу, раз вы недовольны!

— Не-ет, просто так вы не отделаетесь, мисс Грейнджер, — он ухватил ее за бедра и притянул к себе. Она, не шевелясь, смотрела на него темными из-за расширившихся зрачков глазами.

Положив ладони ему на плечи, Гермиона соблазнительно пошевелила бедрами. От этого движения у Северуса перехватило дыхание, он резко сдернул с нее халат и, усадив её на колени, одной рукой крепко прижал к себе, а другой нежно сжал грудь. Она негромко застонала от этой нехитрой ласки, уткнулась носом ему в шею и начала медленно покрывать её поцелуями. Волосы девушки растрепались и щекотали кожу на подбородке, и от этого странного, непривычного ощущения, от её горячих и настойчивых поцелуев в глубине его души поднималась волна незнакомой, волнующей нежности. Подняв её подбородок и обхватив руками лицо, Северус начал быстро целовать Гермиону в глаза, нос, щеки, в губы. На губах он остановился отдельно — сначала легко коснулся их своими, дразня, а когда Гермиона в нетерпении попыталась углубить поцелуй, легко прикусил её за нижнюю губу. Сдерживая желание впиться в Гермиону со всей страстью, Снейп нежно целовал ее, впитывая каждое мгновение.

— Эксперимент действительно получился очень удачным. Вы интуитивно нашли верный путь для обмена информацией между учителем и учеником, — сказал он, когда они оторвались друг от друга, часто и неровно дыша. — Это, конечно, было несколько рискованно...

— Может быть, мы обсудим результаты эксперимента еще раз, уже в реальности? — спросила она. — Мои идеи не всегда были... корректны с точки зрения сбора данных.

— Мы должны провести дополнительные исследования и опубликовать результаты, — объявил он громко, выныривая из ее сознания. Никто ничего не заметил. Грейнджер по-прежнему сидела, опустив голову и дорисовывая палочкой в воздухе картинку с типами котлов для учебника.

Северус знал, что для остальных все прозвучало так, будто они договаривались написать новую статью — группа давно признавала лидерство мисс Грейнджер. Она заслужила, чтобы ее имя появилось на страницах уважаемого издания. Профессор Снейп считал, что теперь каждый из них сможет сдать экзамен на «Превосходно», включая Лонгботтома, который давно перерос проблемы со своей неуверенностью и нестабильной магией.

Вечером Грейнджер возникла на пороге его кабинета. Дверь за ней плотно затворилась, и она осталась стоять, прислонясь к ней спиной. Снейп выпрямился во весь рост, подошел и навис над Гермионой. Она смотрела ему прямо в глаза, показывая, что ничего не скрывает.

— Не нужно, — проговорил Снейп. — Предоставленных ранее объяснений вполне достаточно. Что же вы? В своих мечтах вы казались гораздо смелее, — он подтрунивал над ней, чтобы подтолкнуть к дальнейшим действиям.

Она замерла, затем решительно тряхнула головой.

— Это очень опасные игры, Северус, — Гермиона, впервые назвав Снейпа по имени, дотронулась до его руки и, наколдовав скамейку, встала на нее. Теперь их глаза находились на одном уровне. — Я буду ревновать вас к каждому ученику... или ученице.

Северус обхватил ее за талию.

— Ревнуйте, не смею мешать, — ухмыльнулся он. — А вашу находку мы зарегистрируем в Министерстве... После этого и Лонгботтом сможет занимать должность преподавателя зельеварения.

— А как же вы? Мы...

— А мы, — он с удовольствием ощутил, как очертания их губ совпали и, занятый этим, не сразу ответил, — мы займемся разработкой методик, исследованиями границ...

— Только... — она попыталась захватить его нижнюю губу своими губами, из-за чего в разговоре снова образовалась пауза, — я бы хотела... — Северус выпрямился так, чтобы она не могла достать его и насмешливо склонил голову, — сама контролировать этот процесс. А то мало ли, какие ошибки могут произойти, — она требовательно поцеловала его в уголок рта.

«Похоже, теперь мой досуг будет очень занят», — мимолетно подумал Снейп, с удовольствием отдаваясь поцелуям Грейнджер. Его эксперимент настойчиво требовал бОльших временных вложений. Но он ни о чем не жалел.