Из России с Малфоем (джен)

Наутро его ожидала криво написанная записка на кухонном столе: «Я ушла на смену, дети у бабушки. Тебе из поликлиники врача вызову, дома сиди!»

Что ж... Врач, так врач. Будет даже интересно поглядеть на маггловского целителя. А пока он снова почитает. Как же это сложно! И газеты. Ему нужна подшивка газет хотя бы на год!

Врач появилась ближе к полудню — в дверь стали звонить длинными, рассерженными трелями. Малфой открыл, и внутрь, не здороваясь, вошла замотанная жизнью маггла средних лет.

— На что жалуетесь? — спросила она, усевшись за стол и не глядя на собеседника.

— Голова болит, — осторожно сказал Малфой. В конце концов, мало ли. Ну, болит. Поди проверь.

— И все? — равнодушно спросила женщина. — Паспорт и полис давайте.

— Не могу, — после короткой паузы возразил Малфой. — Жена с собою забрала.

И, разведя руками, улыбнулся. В прежнем его теле это вышло бы очаровательно, но в нынешнем смотрелось нелепо и почему-то слегка угрожающе.

— Имя, фамилия, возраст? — так же равнодушно продолжила женщина, доставая из сумки что-то очень похожее на филчевские карточки нарушителей дисциплины.

Так... Это ему говорили. Точно говорили! Как же...

— Сергей, — вспомнил он.

И всё. Фамилию будто стёрли.

— Спиртным злоупотребляете? — тем же тоном продолжила женщина. — Как долго?

— Долго, — решительно признал Малфой. И добавил про себя «с детства».

И тут его озарило.

— Иванович, — сказал он, тщательно выговаривая слоги. — Рыжков. Сергей Иванович Рыжков.

— Покажите язык, — потребовала женщина, записав его данные.

— Да какой язык! — в дверях появилась запыхавшаяся Люся. — Он же не простывший, его же вчерась током шабаркнуло, вот он и стал чудить! То забудет, как его зовут, то на ночь глядя книжку читать начнёт, то прибираться вздумает!

— Так надо было вчера в травму идти! — окрысилась на неё женщина, — а не участкового терапевта вызывать! Идите на приём к травматологу и не морочьте мне голову!

Она встала из-за стола, сгребла в сумку свои бумажки и, не прощаясь, вышла за дверь.

— Пойдёшь в поликлинику-то? — спросила его Люся. — Может, хоть бюллетень дадут? А то ведь выгонят тебя за прогулы, на что жить-то будем?

— Не пойду, — твёрдо ответил Малфой, опустив на всякий случай слишком радостный, наверное, сейчас, взгляд. Вот и нашлось решение с работой. Пусть уволят! Это лучше, чем опозориться и вызвать подозрение. А на что жить, он найдёт — только надо времени немного. И... Как жаль, что у него нет никакого начального капитала!

— Ах ты ирод, — сердито сказала женщина, — я вот сейчас в дурку звонить пойду! Скажу, мол, мало того, что допился, так ему ещё и память отшибло и на людей кидается! Пусть тебя к себе забирают, коли так! Иди в больницу по-хорошему!

— Схожу, если ты пойдёшь со мной, — неожиданно согласился он. Это баба хотя бы точно знает, куда идти и что говорить — а он даже не понимает, какое отношение бюллетень имеет к целителю и с какой стати и зачем тот должен его дать ему, Люциусу.

— Пошли, — охотно согласилась Люся, — так хоть по дороге никуда не смоешься, ирод!

— Сейчас? — спросил он.

В принципе, ему хотелось есть — но он помнил, что за едой сперва нужно сходить на огород.

— А чего ждать-то? — удивилась женщина, — сходим, потом до сада дойдём — сколько можно у мамы попрошайничать? У неё пенсия тоже копеечная, и ту вовремя не платят, сволочи! Так, документы твои вот, у меня будут, а то опять посеешь где. Пошли давай!

— Пойдём, — он поднялся и, машинально потянувшись поправить ворот и уткнувшись пальцами в то, что его сейчас изображало, поморщился и спросил сердито от очередного ожидаемого разочарования: — В чём нести овощи будем?

— Чего? — озадаченно переспросила женщина, — а, картошку во что ложить будем? Дак надо мешок взять, и то верно!

— Возьми, — он зачем-то огляделся, и увиденное его опять снова расстроило. Да, теперь квартирка выглядела лучше, чем вчера — но оставалась всё равно, на его взгляд, катастрофически грязной. Ну и нищей, разумеется — но с этим он поделать ничего пока не мог. А ведь они отмывали всё вчера! Однако всё равно всюду были какие-то пятна, копоть, жир — а дешёвые бумажные обои кое-где и вовсе отставали от стен, а на потолок в жёлтых и коричневых разводах смотреть было просто страшно. Но на новые обои и покраску нужны были деньги — а их, судя по всему, у этого семейства не имелось. Нет, ему срочно нужны были местные газеты. Подшивка. — Как ты думаешь, — спросил он, — где бы взять газеты за последний год? Подшивку, скажем, двух-трёх самых крупных?

— О, Господи, — тоскливо сказала женщина, — опять за своё. Да в библиотеке, где ещё! Трестовскую библиотеку закрыли, там этот... Упёр-Инвест теперь, а городская вроде пока ещё работает. Газеты ему понадобились! А ведь правда как бы в дурку не упекли, не было печали! И ведь матюгами ни разу не обложил, а раньше-то двух слов без мата не говорил!

— Предлагаю сделать так, — пропустив мимо ушей её стенания, сказал Люциус: — Мы сейчас пойдём к доктору, затем — на огород, а после ты проводишь меня в библиотеку, и я там поработаю до вечера.

— Лучше б ты опять нажрался, — пробурчала женщина себе под нос, — ирод окаянный.

— Почему Ирод? — эта аналогия была ему понятна и, поскольку говорить всё равно было не о чем, Люциус заинтересовался. — Я убил какого-то ребёнка? — спросил он вполне серьёзно.

Кто их, этих магглов, знает? Они постоянно то воюют, то просто убивают где-нибудь кого-нибудь — а об этом теле у него вообще нет информации. Мало ли? Всякое бывает!

— Ах ты, сволота, — с ненавистью сказала Люся, — а сколько раз ты меня на аборты посылал? Какого-то ребёнка, гад ты последний! Да чтоб тебя холера взяла!

Аборт... Спрашивать, что это такое, Люциус не стал — по тону и по настроению его спутницы было ясно, что делать этого не стоит. Оставалось думать и анализировать. Слово это напоминало ему вполне знакомое английское — и Малфой, поразмыслив, пришёл к выводу, от которого его слегка передёрнуло. Да, конечно же, он знал, что плод до родов можно уничтожить — проще это сделать на раннем сроке, но возможно и позднее — но всегда считал это дикостью. Но, вероятно, магглы относятся к этому проще — и потом, куда им ещё детей? Им самим есть нечего — какие дети? Однако почему же было не предотвращать их появление более нормальным способом? Или магглы это не умеют?

— Нам двоих не прокормить, — буркнул он. — Куда ещё-то?

— Пил бы меньше — так и прокормили бы, — зло сказала женщина. — Ирод ты и есть ирод!

— Пить-то я не буду, — протянул Малфой задумчиво. — Но не думаю, что это поможет... так нельзя жить, — твёрдо сказал он. — Ты сказала, что работаешь на двух работах — сколько это приносит денег? И... это что? — он резко сменил тему, увидев знакомый символ, горящий зелёным на одном из домов, мимо которого они сейчас шли.

— Дак обменник это, сам не видишь? Валюту меняют, сволочи. Откуда у нас тут валюта взялась, сами бы подумали? — фыркнула Люся. — Пошли скорее, вон уже поликлиника показалась.

Она махнула рукой в сторону облезлого трехэтажного кирпичного здания, не слишком сильно выделяющегося на фоне таких же облезлых и обветшавших домов — кирпичных в четыре этажа и деревянных в два. На крошечных балконах сушилось белье, а рядом с деревянными домами, где балконов не было, белье висело на веревках, натянутых между вкопанными в землю железными столбами. Нищета, грязь, кучи мусора на обочинах дороги...

Нет, об этом он пока что думать не будет. Смысла нет: все равно ещё какое-то время ему жить здесь, так что остаётся просто не смотреть по сторонам и вспоминать почаще Азкабан: тогда окружающая его убогая действительность начинала представляться вполне сносной.

Зато теперь он, кажется, знал курс доллара к рублю. Это было уже что-то: крохотный, но первый шаг к тому, чтобы понять своё нынешнее финансовое положение. Что ж, продолжим.

— Ты мне не ответила, сколько денег в месяц зарабатываешь, — напомнил он.

— Дак триста тысяч на одной работе и сто на другой, — ответила Люся, — только их не платят. Хлеба булку в день дают под запись, да иной раз по бартеру то муку подбросят, то сахар с чаем. Тот месяц три пачки маргарина «Рама» дали, дак Надька с Пашкой на радостях весь хлеб на раз с маргарином слопали, аж плохо им стало. Всё мечтают, чтобы опять эту «Раму» дали.

Бартер? Мерлин, куда он попал?!

— Везде так? — спросил он кротко, обдумывая новую информацию. Бартер... В принципе, это не так плохо. Тем более, у них есть огород — надо посмотреть, что растёт в нем и в каких количествах. И зайти на рынок — быть не может, чтоб его здесь не было. — Или где-то всё же платят деньги?

— Дак в торговле платят и в банке ещё, — вздохнула Люся. — Я в банк хотела уборщицей устроиться, да там место блатное, только для своих. А на заводе, на карьере, в леспромхозе — везде не платят. Соседка в школе работает — и у них также. Да ментам — и тем по полгода не платят!

— В банк так просто не попасть, — понимающе кивнул Малфой. — Торговля, значит... Что ж, посмотрим, что у нас на огороде, — решил он. — Чтобы сделать деньги, нужны деньги, — счёл он нужным объяснить. — И газеты.

— О, Господи, — простонала Люся, — он никак деньги из газет решил делать. Да за что ж мне это наказание!

Они тем временем подошли к поликлинике, и женщина, открыв железную дверь, подтолкнула в неё Малфоя.

— Заходи, ирод, и от меня ни на шаг! Щаз карточку твою возьмём и на прием. Ладно, хоть лето, все бабки в садах, хоть в очереди не сидеть!

Она подошла к стойке, за которой сидела даже на вид злющая бабка, и потребовала:

— Карточку давайте! Рыжков Сергей Иваныч, Первостроителей 5-12!

Почему они все такие злые? Малфой кротко и послушно следовал за Люсей, оглядываясь по сторонам, разглядывая всё вокруг и прислушиваясь к разговорам. Нищета его уже не удивляла — но раздражение и злоба, которыми были буквально пропитаны здешние воздух и стены, подавляли и вызывали недоумение. Как так можно жить вообще? И что является причиной, а что — следствием: бедность или эти настроения?

Они поднялись по лестнице на третий этаж, пошли вперёд по тесному тёмному коридору, выкрашенному мутно-зелёной краской. Краска во многих местах облупилась, демонстрируя прежний цвет — то болотно-зёленый, то коричневый, то грязно-синий. Наконец, дойдя до двери с табличкой «хирург», Люся толкнула её со словами:

— Здрасьте! Мы тут к вам, — и затолкала Малфоя в крошечную убогую комнатку, где за столом сидел немолодой мужчина в белом халате.

— Слушаю вас, — без особой радости сказал он.

— У меня голова болит, — быстро проговорил Малфой.

— Да не слушайте вы его! — торопливо встряла Люся, — его вчера на работе током ударило, и он с того времени заговариваться стал! Сначала не мог вспомнить, кто он такой, меня не узнавал, детей... Год не помнил, какой сейчас! Потом вовсе чудить начал — детей прибираться заставил, с меня давай энциклопедии справлять — а они у нас откуда? Я детей от греха к бабке отослала, давай в «Скорую» звонить — те не приехали, врача участкового вызвала — а она к вам послала! А он чем дальше, тем чуднее! То ночью писать чего-то задумал, то газеты ему подавай! Раньше хоть напьётся, по морде кому даст — и спит себе, а щаз я уж не знаю, чо и думать!

— Ну, так это к психиатру, — равнодушно пожал плечами мужик. — Или, может быть, к неврологу... Только у нас их сейчас всё равно нету. Направление в ПНД могу выписать, — добавил он, подумав. — А ко мне чего пришли? — спросил он недовольно.

— Дак в регистратуре сказали, что вы за травматолога принимаете, а у него же травма! — сказала Люся. — На кой нам ПНД? Он же с топором ни за кем не бегает! Дайте ему больничный на пару дней, отлежится, да и ладно!

— Так какая ж травма? — возразил мужик. — Травма — это руки-ноги... Ну, спина ещё. А голова — это к неврологу. Мало ли, не бегает, — пробурчал он. — Сейчас не бегает — завтра побежит... Да и у него же даже болей нет! — возмутился он.

— Есть, — возразил Малфой. — У меня голова болит. Вот тут, — добавил он, неопределённо потрогал затылок.

— Вот! — подтвердила Люся. — Есть у него боли! И травма есть, электрическая! Значит, к вам!

Женщина твёрдо была намерена отвоевать положенный мужу больничный.

— Руки покажите, — буркнул мужик в халате... Целитель.

Малфой показал — не жалко. И совершенно обалдел, когда увидел на своем тощем и ещё вчера обезображенным лишь уродливой татуировкой «ДМБ-86» предплечье красно-сизые невнятные линии, совершенно недвусмысленно складывающиеся в хорошо знакомый ему череп.

Со змеёй.

— Метка, — ошарашенно прошептал он.

— Это где ж ты успел, ирод? — изумилась Люся. — Сатанистом, что ли, решил заделаться? Точно говорю, это от травмы у него!

— Хм-м, — озадаченно протянул целитель. — В самом деле, напоминает метку от тока... Они иногда складываются в странные картинки. Давление померим, — решил он, доставая странный прибор.

Незнакомую процедуру Малфой почти не воспринял: шок от только что увиденного оказался слишком сильным. Это что же получается? Метка связана не с телом, а с душой? И где, кстати, его тело и что с ним? А что, если в него попал хозяин этого? Мерлин... И Моргана. И всё Основатели. И...

Ему нужно в Англию!!! Но как?!

— Давление в пределах нормы, — целитель убрал странный аппарат в коробку, — сто сорок на восемьдесят три.

— Чо это в норме? — возмутилась Люся. — Он же гипотоник! Его же лечить надо! Это у меня гипертония, так мне и сто сорок нормально, а у Серёги всю жизнь девяносто на семьдесят было!

— Было, — на всякий случай подтвердил Малфой, которому сейчас было наплевать на всё вокруг. Что с ним будет в случае вызова? Он же маггл? И не сможет аппарировать — у него и палочки-то нет! А что будет, когда Лорд поймёт, что его тело больше ему не принадлежит?

— Тогда вот вам направление в процедурный кабинет, — целитель сунул Люсе бумажку, на которой написал что-то абсолютно нечитаемым почерком, — сходите, укол поставьте. Только шприц одноразовый купите.

— А больничный? — не отставала цепко ухватившая бумажку-направление женщина.

— Да зачем больничный-то? — поморщился целитель. — Вы работаете? — спросил он Малфоя с явным недоверием. Тот кивнул, и на лице целителя отразился явный скепцитизм. — Кем и где?

— Сантехником, — чётко выговорил Малфой. Где именно он работает, Люциус понятия не имел.

— Где? — раздражённо переспросил целитель.

— Да в нашем ЖЭКе, — опять встряла Люся, — где ж ещё!

— Ладно, — сдался вдруг целитель. — Больничный выпишу. Но только на три дня! И направление в ПНД, — подчеркнул он сурово. — Не нравится мне его память. Поражения током очень опасны!

Люциус послушно кивнул. Сколько можно тут сидеть?! Ему нужно в библиотеку! И на огород. И на рынок.

— Идём, — нетерпеливо потребовал он, вставая.

— Подожди ты, — отмахнулась женщина, — щаз бюллетень оформим.

Оформлять «бюллетень» пришлось на втором этаже, возле крошечного окошечка в стене. За окошечком сидела ещё одна злющая бабка, которая писала это самый «бюллетень» так медленно, что за это время Люциус успел бы закончить трехфутовое эссе по зельям.

В процедурный кабинет они не попали — на дверях висела бумажка «Ушла в военкомат».

— Пошли в сад, — махнула рукой Люся, — вечером Тоньке-фельшерице кабачок отнесу, она тебе эту магнезию прям дома поставит.

— Обойдусь, — буркнул Люциус и быстро пошёл к выходу. Наконец-то он займётся делом! Сперва в огород и в сад — у них, оказывается, ещё сад имеется! — а потом в библиотеку. Наконец-то.