Реликвия Сити (джен)

Расширенными до боли глазами я смотрю на них. Словно безумное, сюрреалистическое отражение в зеркале. Но… не совсем: Мордекай, рожденный силой реликвии, несмотря на смертельные раны, на залитое кровью лицо, выглядит значительно моложе реального.

Я едва не отшатываюсь, когда жуткий двойник приоткрывает рот и из него вместе с хрипом вырывается облако черного дыма. Он шевелит губами, словно пытаясь что-то сказать — и не может. Легкие его сгорели и не в состоянии набрать воздуха.

Реальный Мордекай подается вперед, протягивает руку.

— Хватит! — снова вцепившись в локоть, я пытаюсь его остановить. — Ты же знаешь,что это нереально! Пойдем!

— Нереально? — произносит он едва слышно. — Да. Нереально. Я знаю.

Я готова поклясться, что по его лицу пробежала рябь.

Сам воздух вокруг накаляется, становится разреженным. В мои пальцы, удерживающие Мордекая, бьется небольшой разряд, и я их невольно одергиваю. А он снова шагает вперед, по-прежнему протягивая руку.

— Какие раны, — бормочет сдавленно. — Я и забыл, какие страшные были раны. Бедный… бедный мальчик…

В воздухе уже отчетливо раздается потрескивание, трудно набрать полные легкие. И я каким-то образом знаю: причина не в реликвии, не в чарах древнего города, а в Мордекае, в том, какие чувства вызвало у него это отражение. Инстинкты вопят об опасности, ведь если у волшебника такого уровня произойдет эмоциональный выброс магии — вокруг камня на камне не останется. И все же я замираю на месте, не смея пошевелиться, прибитая к земле не столько давящим со всех сторон тяжелым воздухом, сколько этим зрелищем.

Оказавшись на расстоянии шага, Мордекай поднимает руку, чтобы коснуться лица своего двойника. Размазывая пальцами кровь, ласково гладит его по щеке — так ласково, что мне еще больше становится не по себе.

Невероятный, невозможный звук разносится в гудящем воздухе. Стон, от которого шевелятся волосы у меня на затылке. Не может человек, находящийся в здравом рассудке, издавать таких звуков, не может испытывать такую боль — и продолжать жить, как раньше. Это — точка невозврата, делящая мир на “до” и “после”.

Застонав снова, Мордекай падает на колени. Цепляется обеими руками за руку стоящего перед ним молчаливого живого мертвеца, истово прижимается к ней лбом — и плечи его вздрагивают.

Черные щупальца проклятья тянутся к нему, переползают с пораженного тела на руки, и кожа его темнеет, шипит и плавится; боль должна быть адская, но Мордекай не двигается с места. Черные путы, словно распробовав плоти новой жертвы, рвутся дальше с еще большей скоростью, захватывая оба предплечья — а я наконец отмираю.

Вспышка заклинания — и двойник отлетает назад, валится на спину в пятидесяти футах от нас, чуть дальше “Кадиллака”, и больше не двигается.

Мордекай остается стоять на коленях, уронив голову на грудь. Я обхватываю его за плечи, встряхиваю так же, как до этого он — меня.

— Приди в себя! Ну давай, Томпсон!

Сказав несколько слов, я хрипло втягиваю ртом воздух — дышать стало практически невозможно — и наколдовываю себе Головной пузырь. Затрещав, он тут же схлопывается.

Дрянь на его руках никуда не делась, но хотя бы перестала распространяться. Я пытаюсь убрать ее — тщетно. Мордекай смотрит перед собой блестящими темными глазами, полными боли… у него шок, и так просто из подобного состояния не вывести. Я не колдомедик, мне мало какие способы доступны. Разве что отвесить ему оплеуху — но не уверена, что это не приведет к выбросу магии. Нужны другие меры.

Прикрыв глаза, я изо всех сил гоню от себя прочь страшные воспоминания. Снейп в больничной палате… Мертвый, окаменевший ребенок Люциуса… Янг… Огромная змея, разрывающая горло…

Нужно что-то хорошее, счастливое… что-то, способное вытянуть нас отсюда. Не сразу, но мне удается найти это, зацепиться и не отпустить. Я улыбаюсь.

Кольцо со сверкающим волшебным опалом. Крошечный маяк в бескрайнем темном море.

“Это кольцо моей матери, все, что осталось от ее рода”.

Снейп бережно хранил его среди своих немногочисленных пожиток, чтобы однажды отдать мне. Волшебная палочка, один-единственный костюм, саквояж с самыми ценными ингредиентами, которые больше во всем свете не сыщешь — и кольцо. Не думаю, что у него были какие-то планы на семейную драгоценность, но потом Снейп увидел, как я с грустной физиономией разглядываю статью о женитьбе Малфоя, вздыхаю над помолвочными кольцами, сделал выводы… Удивительно даже, как один из лучших легилиментов мог настолько превратно понять мысли не самой сложной блондинки. Я ведь совсем даже не думала о замужестве — а все же идея оказалась отличной. Мы поженимся, этому ничто не сможет помешать. Уж точно не какая-то там древняя реликвия.

Мой Патронус сияет опаловым светом. Бесплотная кошка кружит вокруг Мордекая, не касаясь его, заглядывает в глаза. Ему самому эта магия недоступна — и я никогда не спрашивала, почему. Пустота в его глазах в каком-то роде является ответом на этот вопрос. Столкнувшись с ужасом, потрясшим до глубины души, Мордекай не смог найти в себе ничего, что помогло бы выкарабкаться.

Самый одинокий человек из всех, и никакая магия не в состоянии этого исправить.

— Томпсон! — зову я. Моя кошка мяукает ему в лицо. Опаловое сияние отражается в расширенных зрачках.

— Томпсон, пожалуйста!

Поколебавшись, я касаюсь его щеки. Руку удается поднять с трудом — начинается кислородное голодание. Пальцы словно облизывает слабый разряд электричества, то ли горячий, то ли обжигающе-холодный. Я глажу Мордекая по лицу, вкладывая в прикосновение все свое сочувствие. Понятия не имею, что с ним произошло… но сегодня эта боль едва его не убила.

Понемногу в его взгляд возвращается осмысленность, он будто бы оттаивает. Вздохнув, Мордекай оглядывается по сторонам, смотрит на меня. Я убираю от него ладонь.

Гул в воздухе смолкает сразу и вдруг, мой новый вдох выходит шумным и жадным — наконец-то можно набрать полную грудь.

— Помоги мне встать, — говорит Мордекай.

Он разводит в стороны руки, чтобы я не коснулась потемневших от проклятия участков. Опираясь на меня, с трудом поднимается на ноги — и едва не падает снова.

Взгляд его приковывается к лежащему поодаль телу, которое все еще никуда не делось.

— Пойдем, — прошу я. — Скоро все закончится.

Он почти сопротивляется, когда я веду его к “Кадиллаку” — а может, просто обессилел до крайности. Мне приходится прислонить его к автомобилю, чтобы, приготовив палочку, открыть заднюю дверь.

Внутри, откинувшись без сознания назад, сидит человек. На нем отличный костюм, дорогие ботинки и часы. А в руках — продолговатая каменная трубка с вырезанными рунами. Приглядевшись, я понимаю, что трубка состоит из нескольких частей, их можно вращать, составляя из рун разные комбинации.

Отодвинувшись, спрашиваю у Мордекая:

— Это она?

Он бросает в салон безучастный взгляд.

— Да.

Потянувшись, обыденным жестом забирает у маггла реликвию — и тот вздрагивает, открывая глаза. Все-таки жив.

— Что… что происходит? — хрипит задушенно. Увидев артефакт в руках Мордекая, вскидывается, чтобы забрать — и получает Оглушающее прямо в грудь. Жестковато, как по мне, но из-за этого богатенького засранца сегодня погибли люди, так что слишком уж жалеть я его не собираюсь. Магглы получат назад своего — собственно, ради него они и проводили сегодняшнюю операцию, — а мы отправимся домой.

Вытаскивая маггла из салона, я уже чувствую, как меняется вокруг магический фон. Реликвия теряет свое влияние на Сити, ее связь с Лондиниумом нарушена. Повернув голову, вижу Мордекая, в последний раз склонившегося над почерневшим, окровавленным телом. Миг — и оно исчезает.

Не сговариваясь, мы в полном молчании направляемся к лифтам, маггла я левитирую за собой. Мордекай на ходу прячет реликвию в складках мантии.

После такой миссии наше появление могло бы быть и поэффектнее, но мы просто доезжаем до холла здания Альфа на лифте. Звучит мелодичный сигнал, двери открываются, и в нас тычут разом дулами двадцати винтовок.

— Отставить! — командует Дилейни. Он снова в гражданском, рука перевязана. Я ловлю себя на желании поискать взглядом Янга. Ведь все закончилось. Мы победили. Он должен быть здесь, должен кивнуть мне, как обычно.

В больших панорамных окнах брезжит рассвет.

Я не слишком бережно опускаю найденного маггла вниз, к нему тут же сбегаются медики. Готова поспорить, вместе с Оглушающим Мордекай стер ему память, теперь он ничего не сможет рассказать о том, где нашел и как использовал реликвию. Надеюсь, у него останется хотя бы тень воспоминания о том, что не стоит играть с древними артефактами.

На выходе нас встречает Дин. Увидев обоих, он вздыхает с облегчением и улыбается краем губ, но потом рассматривает наши лица — и улыбка его исчезает. Реликвия потеряла силу, я больше не испачкана чужой кровью, руки Мордекая не покрыты черными путами… однако праздновать успех никто из нас сегодня не будет. Мы выбрались. И на этом все.