Анна (джен)

В очередной раз убеждаюсь, что Малфой был прав — я маггла с палочкой. Мне намного милее обычные развлечения в виде украшения елки, просмотра фильма и поездки в Нью-Йорк, чтобы пройтись по местам, где гулял Кевин МакКаллистер.

Единственное, что было магического в эти каникулы, так это разговор с Большим Отцом. По идее, нам нужно было поговорить ещё летом, но было боязно, а потом как-то забылось. И только тогда, когда Дэн принёс новости о том, что международная конфедерация магов начала расследование по поводу гибели одного из участников Турнира, я сподобилась на этот разговор. Странно, что так поздно вспомнили — полгода уже прошло! Подробности Даниэль рассказывать отказался, как и то, откуда он это знает и каким образом маггл теперь связан с магами. Единственное, что я смогла выяснить — Большой Отец копает под Дамблдора.

— Скажите, а за что вы так не любите Дамблдора? — спросила я. Мы находились в большой оранжерее Салемской Магической Академии, куда Дэн приехал отдать какие-то бумаги.

— Это грустная история, — ответил он, присаживаясь на траву. — Так уж случилось, что духи благосклонны к тебе, пришедшая. Я расскажу немного о том, что произошло.

Интересно, какой там дух ему напел, что я попаданка? Или он имеет в виду мой переезд из Англии? И ведь не спросишь. А индеец тем временем продолжал свой рассказ.

— С Альбусом Дамблдором я познакомился в начале тридцатых. Интересный, яркий, сильный. Он приехал к нам со своим другом Геллертом, который был полной его противоположностью — тихий, скромный, незаметный и очень слабый. Я имею в виду магически. У племени Ирокезов есть ритуал, позволяющий увеличить силу мага через жертвоприношения. На алтарь необходимо принести не только людей, но и сердце племени.

— А что это?

— У племени Большой Медведицы это был камень-аметист. Племя Солнца почитало своим предком огромную иву, а племя Кота — родник. Альбус втёрся к нам в доверие. Многие племена называли его другом, а когда правда всплыла наружу — стало слишком поздно: Медведей и Котов больше нет в живых, а дети Солнца… стали солнечными детьми.

— Из-за этого Дамблдора арестуют в Магической Америке, как только он там появится?

— Да.

— А почему же международное сообщество его не осудило?

— Вспомни историю — как колонизировался материк.

Да, неприятная тема. Европейцы вырезали индейцев племенами. Какие-то реальные права коренные народы приобрели ближе к семидесятым-восьмидесятым. Сейчас ситуация намного лучше, но далека от идеала. В те годы жертвоприношения ещё не были запрещены, а к индейцам, как к людям, не относились.

— Поэтому Гриндевальда никто не мог победить?

— Как я подозреваю, — ответил Отец, — Альбус для себя тоже провел подобный ритуал.

Логично. Иначе как Дамблдор победил Гриндевальда? И победил ли? Да и сходится всё — сильный волшебник без родового замка, камня и родни… А ларчик просто открывался.

— Не нужно тебе играть в эти игры, просто живи и наслаждайся, — словно читая мои мысли, сказал старик.

Я послушалась совета старого индейца и никуда не полезла.

Швейцарский банк прислал отчёт о том, что мой счет потяжелел на десять тысяч галлеонов, а Милли жаловалась на вконец обозревшую Амбридж с её декретами и придирками и на Лорда Гойла, который выдернул её из школы на рождественские праздники. Нет, опекун её не бил и голодом не морил, просто отношение было, как к домовому эльфу — принеси-подай-иди на хрен, не мешай. Булстроуд таскала фолианты из библиотеки, переписывала некоторые книги и делала выписки для хозяина дома, а в ответ получала тонну помоев в свой адрес. Но взамен подруга проведёт все летние каникулы в Хогвартсе.

В школу я возвращалась по схеме — аэропорт-Лондон-Дырявый котел-Хогсмит-Хогвартс. Хорошо, что в Сан-Франциско сундук был уменьшен. Ворота замка были приоткрыты, звать никого не пришлось. Хагрид что-то мастерил за домом, малыши играли в снежки, вдалеке квиддчисты летали. Как будто и не уезжала, всё по-старому. А нет, не по-старому — Василий остался в Штатах. Рыжик отказался ехать в холодную Англию, предпочтя Сан-Франциско. Честно говоря, я была только рада — коту не придётся отвоевывать территорию по новой, меньше проблем с документами, да и спокойнее. В школе пушистый постоянно задирал фестралов, Хагридового Клыка, сов, ворон и другую живность, за что был бит, а с меня снимали баллы и выговаривали за плохое воспитание. В Штатах у этого засранца конкурентов практически нет, кроме морских львов. Другие животные, включая соседского ротвейлера, обходят Ваську стороной.

Пуффендуйская гостиная встретила гомоном, конфетами и поздравлениями с успешной работой над мантией зельевара, в которой Снегг уже отметился перед коллегами на конференции, профессорами школы и сфотографировался в «Вестник зельеварения».

Из девичьей спальни мою кровать убрали на второй этаж, где располагались индивидуальные комнаты. Кровать, камин, шкаф, стол, рассохшееся окно, старенький коврик и ванна с унитазом-биде. С одной стороны — удобно, никто не контролируют и не лезет. С другой — в общей комнате теплее. Как бы там ни было, но Снеггу стоит сказать спасибо за баллы и возможность пожить в тишине, без сплетен Лаванды (практически прописавшийся в нашей спальне), суматошной Ханны и надзирателя Боунс.

* * *

Начало нового учебного полугодия в Хогвартсе выдалось напряжённым — в понедельник «Пророк» вещал о сбежавших из Азкабана Пожирателях Смерти, среди которых были и мои биологические родители. Стало страшно. Малфой точно донесёт, что их ребенок жив, здоров и учится в Хогвартсе.

— Что думаешь? — спросила Милли, сидя на кровати в моей новой спальне.

— Ты про Лестрейнджей?

— Да.

— А ничего. Не думаю, что кто-то пойдёт на штурм школы, ведь, согласно истории, она пережила осаду гоблинов, попытку вторжения инквизиции и нападение какого-то клана то ли оборотней, то ли вампиров. А тут какие-то людишки против чар и замка с тысячелетней историей. Порт-ключ от Гатвика до Вашингтона я уже получила, главное, до аэропорта добраться.

— Может, попробуешь поговорить? — сказала подруга.

— Нет.

— Почему? Всё же родители, — удивилась Миллисент.

— Милли, ну ты сама подумай, какие они мне родители? Мало сделать ребенка, нужно ещё воспитать, — ответила я.

— Не их же вина, что тебя украли! — перебила Булстроуд.

— То есть как украли? — ой, что-то ты не договариваешь. — Ну-ка, рассказывай, что знаешь.

— Ну, они сбежали-то давно, ещё до каникул, просто скрывалось это. Я много не слышала, так, обрывки разговоров, — сбивчиво отвечала слизеринка. — Рудольфус раньше говорил, что его сын умер при родах, а Бэллу спас Тёмный Лорд. А теперь все считают, что Лестрейнджам подменили ребенка на мёртвого, и на самом деле у них девочка, то есть ты.

— Как-то бредово звучит, — ответила я, задумчиво смотря на школьный стол с кипой домашних заданий.

— Только все Пожиратели в этот бред верят.

— Я всё же не пойму, откуда всплыла информация о моих предках, я имею в виду отца и мать, — странно как-то. Не сходится слишком много. Такое ощущение, что все только и ждут моего шага в виде срочного свидания с родителями.

— Думаешь, так сложно совместить два и два? Особенно после того, как Дамблдор сказал Снеггу, что детей ни у Сириуса, ни у Регулуса нет? Лицом и характером ты в Бэллатрикс, плюс фирменные Блэковские когти. Считали, что она тебя нагуляла, а Рудольфус, как джентльмен, простил неверную жену.

— Прямо Санта-Барбара какая-то, — проворчала я.

— Бабушка любила этот сериал. Ей Си Си нравился, — с грустью вспомнила подруга.

— Ты не отвлекайся. Как поняли, чья я дочь?

— Честно? Не знаю. Предполагаю, что Дамблдор сказал Снеггу, а он уже разнёс всем остальным. Но ты морально настраивайся, всё равно придётся с ними встретиться, — предупредила Милли.

— Не хочу и не буду. Запрусь в школе, — ой спасибо, не надо мне такого счастья. Плавали, знаем: долги, контракты, замужество. Лучше буду безродной Морозовой, чем родовитой Лестрейндж, и проблем будет меньше.

— Ладно, как ты там говоришь — лучший совет можно найти на подушке⁽¹⁾ — Булстроуд не стала развивать эту тему дальше.

— Как у тебя с Крэббом? — спросила я.

— А никак! Подарил на Рождество куклу коллекционную фарфоровую. Зачем мне она? — видимо, Милли подарок не пришёлся по вкусу.

— Продай.

— Скандал будет. Потом попробую кому-нибудь передарить.

— А ты что ему презентовала?

— Шарф твоего производства.

— Милли! — ну ни фига себе новость!

— Что?

— Я для тебя его делала! — «обиделась» я.

— Снежинка — это знак качества, — философски ответила подруга.

— Спасибо, порадовала, — с одной стороны, мне было лестно, а с другой — всё равно немного обидно: вязалась вещь для Милли, а не для Крэбба.

— Не дуйся! Так я только половину каникул пробыла. Винс, под видом более близкого знакомства с будущей женой, забрал меня из мэнора, — начала оправдываться слизеринка.

— И цена твоего отъезда — мой шарф.

— Не обижайся, пожалуйста. Просто я не одевала его в школе, и все думают, что ты специально по моей просьбе связала, отвлеклась от мантии. Ты вообще в курсе, что твои перчатки-заколки-брелоки меньше, чем за двадцать сиклей, никогда не перепродают? А Джонсон твои изделия за шесть галлеонов продала! Оторвись от своих ниточек и вокруг посмотри — твои вещи стоят больших денег!

— Я тебе новый свяжу, с цветочками и с именем твоим! — вот тогда точно никому не передарит. — А про деньги… мне всё равно скоро уезжать, пусть перепродают — хоть репутация появится. Давай нитки для шарфа выбирай.

Я открыла один из ящиков стола, выудив оттуда большую коробку с пряжей.

— По дружбе, ещё varezki, шапку, носки и свитера для Крэбба и Гойла, — попросила Миллисент, рассматривая клубки.

— Наглость!

— С меня твой портрет и твоего Васи.

— Ладно-ладно, уговорила, — согласилась я.

— Ты, кстати, в курсе, что Хагрида и Трелони скоро выгонят?

— Это как?

— Амбридж потихоньку входит во вкус. Терроризирует их на каждом уроке.

— На каждом уроке, где есть Поттер, — уточнила я.

— Именно. Только не пойму, чего она добивается?

— А ты не поняла?

— Ну, не настолько же я идиотка! — возмутилась Милли. — О Поттеровском мнении и кружке по ЗОТИ вся школа знает…

— Только поймать не могут, — перебила я, — или не хотят.

— Второе, — отозвалась подруга. — Эта жаба уже порядком всем надоела. Малфой с Паркинсон замучились народ прикрывать и с её отработок вытаскивать. Сука!

— Девушка, что за выражения? Вы же леди!

— Ты говоришь прямо как бабушка, — рассмеялась Булстроуд. — Я к ней попала на один вечер. Эта тварь заставляет писать зачарованным пером, которое выводит строчки твоей кровью. И никто ничего сделать не может!

— Как-то странно, что на один вечер.

— Малфой кинул на зельях мне в котел что-то. Ну, и пришлось в слезах умолять Амбридж сходить к ней на отработку, а не к декану. Так эта гадина с мерзкой улыбочкой отменила наказание у себя и отправила к Снеггу. «Свои страхи нужно преодолевать. Наказание у профессора вам пойдёт на пользу», — девушка передразнила генерального инспектора.

Мы проговорили ещё час о методах работы Амбридж, уроках Хагрида и Трелони, выбрали нитки и обговорили, что рисовать и как вязать. Я думала, что Милли останется у меня ночевать, но Паркинсон зашла в гостиную Пуффендуя за змейками, и нам пришлось попрощаться, так как Булстроуд пришлось помогать старосте собрать малышей и вести их в подземелья.

* * *

Январь и начало февраля пролетели в рутинной работе — подготовка к СОВ, заказы на варежки-носки-кружки-бутылки, вопросы о Василии и, конечно же, сплетни. Сшитая мной мантия зельевара и сдача экзаменов в Салеме практически не заинтересовали студентов, только Фоссет спросил, смогу ли я повторить. Честно призналась, что смогу, но дорого выйдет. Ему проще у Малкин заказать. Парень обещал подумать.

Слухи и сплетни вертелись вокруг сбежавших Пожирателей, Гарри Поттере, чему он был совершенно не рад, и школьников, чьи родные пострадали от рук Волан-де-Мортовской свиты. Больше всех бесилась Сьюзен, у которой убили родителей во время той гражданской войны. Девушка пряталась в комнате, нагло пропуская большинство занятий. Остальные молча страдали от повышенного внимания. Амбридж вновь написала Декрет, который должен был запретить преподавателям высказывать своё мнение по поводу сбежавших преступников. На деле же всё получилось наоборот — Уизли возражали, что игра в висельника на последней парте не относится к уроку и, соответственно, генеральный инспектор не может делать им замечания. Народ, конечно, посмеялся, но отработку близнецам и их другу влепили.

До самого дня Святого Валентина, к которому был приурочен поход в Хогсмит, было довольно спокойно, а потом пошла новая волна сплетен — Гарри Поттер встречается с Чжоу Чанг. Многие девочки негодовали, почему именно она? Было забавно слушать возмущения Гринграсс-старшей и Ромильды Вейн по поводу мезальянса и недопустимости связи с китайцами. Интересно, кто-то из них желает сменить фамилию на Поттер?

Февраль сменился снежным мартом, Пуффендуй в кой-то веки выиграл у Гриффиндора, а я наконец-то закончила вязать вещи для Милли: именной шарф, перчатки, варежки, юбка, платье, гетры, два свитера и пять пар носков, а ещё два джемпера: для Крэбба и Гойла. После этого пришлось срочно искать розовые и белые нитки и ваять пушистую муфту для самой Амбридж — слухи о качестве изделий дошли до неё быстро. Вроде бы она ещё что-то хотела заказать, но вышедшая статья в журнале «Придира» о злоключениях Поттера отвлекла её от всех других дел. Ещё бы — скандал получился фееричный! Мальчику-который-выжил приходило много писем, ученики открыто выражали свою поддержку, как и преподаватели. Дети Пожирателей ходили злые, но в открытую конфронтацию не вступали — журнал Лавгуда запретили, любой, кто попадётся, будет исключён. Правда, школьников это не останавливало — прятали запрещённую литературу весьма умело.

— Думаешь, так и было? — спросила Ли, наблюдая, как я вышиваю имя и фамилию на её спортивной форме.

— А смысл ему врать? Да и не умеет он.

— Тогда почему никто не проверяет его слова? Почему сразу не осмотрели кладбище? Не арестовывают того же Малфоя?

— Это ты в Корее будешь умничать, — отозвалась я, вспоминая рассказы тхэквондистки о силе слухов и сплетен в Азии. — В Европе для власти слова не имеют веса — только факты. А принимать за таковые рассказ Поттера никто не будет.

— Почему?

— Это значит признать, что правительство не право, ввести военное положение, в конце концов, направить деньги на защиту мирных граждан. Кому это надо? Правительству? Тот же Малфой даёт Министерству кучу денег, Нотт спонсирует Мунго, Крэбб и Гойл держат питомники с волшебными существами. Арестовывать их невыгодно. Проще сказать, что подросток псих, и закрыть его в больнице, — ответила я. — Кстати, что там у тебя с Тео?

— После пятого курса мы уезжаем в Корею. Я — учиться на переводчика-дипломата, а Тео идёт в ученики к мастеру боевых искусств.

— Свадьбы не будет?

— Не знаю. Родители молчат, а Нотт ничего не говорит. Наверное, нет, — расстроилась Мун.

— Пока рано делать выводы. Сейчас главное — СОВ сдать. Ты что берешь на экзамены? — спросила я.

— Да, как все. Обязательные плюс прорицания и ЗОТИ. Правда, похоже, что мы скоро останемся без учителя.

— Почему?

— Амбридж терроризирует Трелони. Хагрида выгнать нельзя. Сама понимаешь, что без него вход в лес закрыт всем без исключения. Так что остается бедная прорицательница.

В правоте слов однокурсницы мы убедились через три недели после памятного разговора.

После ужина в вестибюле разыгралась настоящая драма.

Посреди вестибюля, с палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под пива в другой, стояла профессор Трелони. На полу рядом с прорицательницей лежали два огромных чемодана, один вверх ногами — похоже было, что его спустили по лестнице вслед за ней. Профессор Трелони в ужасе смотрела на Долорес Амбридж, которая находилась у подножия лестницы

— Нет! — выкрикнула она. — НЕТ! Это невозможно... так нельзя... я отказываюсь в это верить!

— Вы не знали, что всё к этому шло? — сказал тонкий голосок, в котором слышалось жестокое удовлетворение. — Хоть вы и не в силах предсказать даже погоду на завтра, вы, конечно же, не могли не понимать, что ваш убогий стиль работы и неодобрение, которое я ясно продемонстрировала вам во время моих инспекций, делают ваше увольнение неизбежным!

— Вы н-не можете! — взвыла профессор Трелони; из-под её огромных очков струились слезы. — Вы... н-не можете меня уволить! Я п-провела здесь шестнадцать лет! Х-хогвартс — м-мой родной д-дом!

— Он был вашим домом, — сказала профессор Амбридж, — но перестал им быть час назад, когда Министр магии подписал приказ о вашем увольнении. А теперь будьте добры покинуть замок. Вы нам мешаете.

С жадным наслаждением генеральный инспектор смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своём чемодане взад и вперед. Лаванда и Парвати, обнявшись, тихо плакали друг у дружки на плече, Миранда Мист всхлипывала, а Ромильда Вейн рыдала не хуже Трелони.

— Ну-ну, Сивилла... успокойся... вот, вытри слезы... всё не так плохо, как ты думаешь... тебе не придётся покидать Хогвартс..., — сказала декан Гриффиндора, вышедшая из главного коридора.

— Неужели, профессор МакГоннагалл? — ледяным тоном осведомилась Амбридж, сделав несколько шагов вперёд. — И кто же уполномочил вас сделать подобное...

— Я, — раздался звучный голос.

Дубовые парадные двери распахнулись. Стоявшие рядом с ними ученики посторонились, освобождая путь Дамблдору, только что появившемуся на пороге. Оставив двери широко распахнутыми, он двинулся через ряды зрителей к заплаканной, дрожащей Трелони, которая по-прежнему сидела на чемодане, и замершей около неё Макгонагалл.

— Вы, профессор Дамблдор? — спросила Амбридж с каким-то особенно неприятным коротким смешком. — Боюсь, вы не понимаете ситуации. У меня имеется приказ об увольнении, подписанный мною и Министром магии. Согласно Декрету об образовании номер двадцать три, генеральный инспектор Хогвартса обладает правом присутствовать на занятиях, назначать испытательные сроки, а также увольнять любого преподавателя, чьи методы работы она — то есть я — сочтёт не соответствующими нормам, установленным Министерством магии. Я решила, что профессор Трелони профессионально некомпетентна. Я освободила её от должности.

К огромному удивлению всех присутствующих, Дамблдор улыбался. Он опустил взгляд на профессора Трелони, которая всё ещё бурно всхлипывала, сидя на чемодане, и сказал:

— Разумеется, вы совершенно правы, профессор Амбридж. Как генеральный инспектор, вы имеете полное право увольнять моих преподавателей. Однако у вас нет права выгонять их из замка. Боюсь, что подобные решения по-прежнему находятся во власти директора, и мне угодно, чтобы профессор Трелони осталась жить в Хогвартсе.

При этих словах профессор Трелони не то икнула, не то истерически хихикнула:

— Н-нет, я п... пойду, Дамблдор! Я ос... оставлю Хогвартс и п... поищу счастья ещ... ещё где-нибудь...

— Нет, — отрезал Дамблдор. — Мне угодно, чтобы вы остались, Сивилла. — Он повернулся к МакГоннагалл. — Могу я попросить вас проводить Сивиллу обратно наверх, профессор?

— Конечно, — ответила та. — Поднимайся, Сивилла...

Из толпы поспешно вышла профессор Стебль и взяла Трелони под другой локоть. Вместе они провели её мимо Амбридж и двинулись вверх по мраморной лестнице. За ними суетливо побежал профессор Флитвик; вынув по дороге палочку, он скомандовал: «Локомотор, чемоданы!» — и багаж профессора Трелони, всплыв в воздух, тронулся вслед за ней. Сам Флитвик замыкал процессию. Профессор Амбридж застыла на месте, не сводя глаз с Дамблдора, который по-прежнему благожелательно улыбался.

— И что, — сказала она шёпотом, разнесшимся по всему вестибюлю, — что вы будете с ней делать, когда я назначу нового учителя прорицаний, и ему понадобится её комната?

— Это не проблема, — вежливо ответил Дамблдор. — Видите ли, я уже нашёл нового учителя прорицаний, а он предпочитает жить на первом этаже.

— Вы нашли?.. — пронзительно воскликнула Амбридж. — Вы? Позвольте напомнить вам, Дамблдор, что, согласно Декрету, номер двадцать два...

— Министерство имеет право утвердить подходящего кандидата в том — и только в том — случае, если директор не сумеет найти такового, — сказал Дамблдор. — Но я рад сообщить вам, что в данном случае мне это удалось. Позвольте представить...

Он повернулся к раскрытым входным дверям, в которые затекала легкая ночная дымка. С улицы был слышен стук копыт. В толпе студентов раздалось встревоженное шушуканье, и те, кто был ближе всех к дверям, торопливо попятились. Некоторые даже споткнулись, стремясь как можно скорее очистить дорогу новому преподавателю. В туманной дымке появилось лицо, снежно-белые волосы и поразительной синевы глаза, голова и торс человека на теле пегой лошади.

— Это Флоренц, — с беспечной улыбкой сказал Дамблдор остолбенелой Амбридж. — Надеюсь, он вас устроит.

* * *

— Ну, как урок у лошади? — спросила я за ужином через три дня после памятного скандала.

— Никак. Заявил, что мы песчинки в мироздании и Трелони всего лишь человек, — ответил Ли, накладывая себе в тарелку картофель.

— А мне понравилось, — влез Джастин. — Лежи себе на травке, в небо смотри…

— На какой травке? — спросил Болдуин.

— Класс зачарован. Выглядит как лес вместе с небом, — сказала Мун.

— Ну так и шли бы в лес, на травку, — пробурчал Алекс.

— Какая травка? Конец марта! — воскликнула Мун.

— А он завидует, — послышался голос Лаванды, подошедшей к нашему столу.

— Больно надо, — ответил парень.

Мнение о новом преподавателе прорицания разделились на два лагеря — кто-то считал, что он ничего не преподаёт, а кто-то боготворил. Парвати и Лаванда быстро поумерили свои восторги и желали скорейшего возвращения Трелони. Джастин, Эрни, Уизли и Поттер — наоборот, хотели, чтобы остался Флоренц. Генеральный инспектор на урок к кентавру не сходила ни разу, решив, что пора третировать Хагрида. Почти весь апрель женщина посещала его занятия, в основном те, где присутствовал Поттер.

Напряжение в замке росло всё сильней и не только из-за Амбридж — приближались СОВ, о чём нам неустанно напоминали преподаватели, обрушив лавины домашних заданий, состоящих из повторения пройденного материала. Первой не выдержала Ханна, разревевшись на травологии. Наша староста сказала, что слишком тупа и никогда не сдаст экзамены. Вторым человеком, которого отправили к мадам Помфри, оказался Блэйз Забини, швырнувший свой телескоп в стенку и заявивший, что с него хватит, он уезжает домой. Ну а третьей была я — трансфигурация не самый любимый предмет, а уж зелья и подавно. И если на уроке у МакГоннагалл превращение кое-как получилось, то на зельеварении котёл полетел на пол, а серая бурда, которая должна была стать умиротворяющим бальзамом, растеклась по полу.

— Мисс Морозова, — Снегг поднял голову от научного журнала, — это что за демонстрация?

— Odin hren, ne polichilos, — ответила я, собирая вещи.

— Na SOV polichitsa, — сказал профессор по-русски, как бы намекая на то, что мне придётся готовить во время практической части экзамена.

Кое-как побросав в сумку вещи, я вылетела из класса и отправилась в Больничное крыло. Волнение, связанное с экзаменами, даёт о себе знать. Мадам Помфри выдала тот самый бальзам, который я так и не смогла сварить, и оставила меня в своих владениях до самого вечера. Верная Милли зашла после ужина, и мы вдвоём направились в гостиную Пуффендуя, а на втором этаже нас перехватила Паркинсон.

— Вы где были?

— У Помфри, — ответила Булстроуд. — А что?

— Поттера поймали! — крикнула староста и бегом направилась в сторону директорского кабинета.

— Только Поттера? — крикнула Мили.

— Все-е-ех! — закричала в ответ Паркинсон.

— А всех, это кого? — не поняла я.

— Видимо, тех, кто с ним нелегально занимался в тайне от Амбридж, — предположила подруга.

— Считаем: Поттер, четверо Уизли, Грейнджер, наш Смит, обе Патил, Долгопупс, Чанг… Кто ещё?

— Из наших точно никого, — ответила подруга. — Декан пригрозил лично выпороть розгами, если кто-то окажется на Поттеровском факультативе.

— Заметь, взяли только факультатив шрамоголового. Остальные тайные общества не тронули.

— Какие?

— Точно знаю, что есть тайное общество ритуалистов, дуэльный клуб и ещё что-то, связанное с изготовлением артефактов. Ритуалисты собираются недалеко от класса зельеварения. Вход зачарован, но при желании найти и взять с поличным можно.

— Что лишний раз доказывает борьбу власти с оппозицией, — пафосно ответила Булстроуд.

— Какие умные слова ты знаешь!

— Сама удивляюсь, в кого я такая умная?!

Шутливо переругиваясь и строя предположения, мы добрались до гостиной Пуффендуя, где вездесущий Колин Криви рассказывал подробности задержания нелегального кружка.

На завтраке вся школы гудела — обсуждали побег Дамблдора, действия Поттера, строили предположения и восхищались оперативностью генерального инспектора, которая стала директором школы. Правда, в кабинет её горгулья не пустила.

На «героя нашего времени» я наткнулась случайно, когда возвращалась с каббалистики — он сидел, закрыв голову руками, возле статуи одноглазой ведьмы.

— Поттер, ты чего? Что-то случилось?

— Голова болит, — не отрывая рук от черноволосой макушки, ответил он.

— Подожди немного, сейчас дам обезболивающее, правда обычное, маггловское, — я начала рыться в рюкзаке. Хорошо, когда дома есть свой доктор и рецепт на лекарства можно легко получить.

— Давай, — простонал Гарри.

— Держи, — в моих руках был блистер из десяти кодеиносодержащих таблеток, — скоро такие запретят.

— Почему? — удивился он, вынимая одну таблетку и отправляя её в рот.

— По мнению властей, они содержат пару нанограммов наркотического вещества.

— Не напоминай про власти, — ответил очкарик.

— Ты про свой кружок? — спросила я и, дождавшись кивка, продолжила: — Забудь. О нём знали все, кому не лень, просто поймать вас не могли. Или ты думаешь, что один такой в школе, кто нелегально студентов собирал?

— Э-э-э, я не думал об этом.

Хотелось съязвить о том, что он вообще думать не умеет — за него Грейнджер это делает, но я смолчала.

— Поттер, не будь таким наивным! Неужели не ясно, что копают под Дамблдора, а ты всего лишь рычажок?! Да пойми же ты: в этой шахматной партии наш директор, как и Тёмный Лорд, далеко не короли, а тебе отведена роль пешки, которой легко пожертвуют, если того потребуют обстоятельства…

— А кто ты тогда? — зло спросил Поттер.

— Я? А я даже не фигура, так… пыль на клеточке. Ваш кружок существовал, потому что кому-то это было нужно, а как только стало мешать, вас и поймали.

— И что мне делать?

— Ну… вариантов много — целых три!

— Сбежать, как ты?

— Это первый вариант.

— А второй?

— Играть по правилам и героически сдохнуть под замечательные слова: «Так нужно, мой мальчик, так нужно!»

— Ты… — перебил Гарри, но продолжить я не дала.

— Ну, и третий вариант — дойти до конца доски и из пешки стать ферзём. Тебе какой больше нравится?

— Помогает, — сказал Поттер вместо ответа и отнял руки от головы.

— Это маггловские таблетки, они по другому принципу работают. Бери блистер себе, только не увлекайся, ладно?

— Спасибо, — ответил гриффиндорец и неожиданно произнёс: — а ты не дочь Сириуса.

— Знаешь, Гарри, — от такого обращения пятикурсник вздрогнул, — в свете открывшихся фактов лучше бы он был моим отцом, чем…

— Кто?

— Кто-то, — я не стала отвечать на вопросы. — И ещё, прекрати давать Грейнджер проверять твою сумку, а то над тобой вся школа ржёт.

— Спасибо, учту.

Попрощавшись с героем, я направилась в Большой зал, где застала безобразную ссору — Драко Малфой и Эрни МакМиллан выясняли отношения.

— И что? Ты теперь король, да? Всё можно?

— Можно! Минус двадцать баллов с Пуффендуя! — закричал белобрысый, и несколько камней переместились из нижней части в верхнюю.

— Эй, — я тихонько окликнула Паркинсон, — что случилось?

— Амбридж назначила инспекционную дружину, — ответила девочка, демонстрируя вышитую «И» на мантии. — Мы теперь можем баллы снимать.

— Павлин решил свести счёты? Не боится, что его в тёмном уголке прикопают?

— На это у него Крэбб с Гойлом есть, — сказала слизеринка под вопли парней.

Старосты спорили минут тридцать — за это время народ устроил тотализатор, поужинал, обсудил сплетни, а змея с барсуком продолжали ругаться. Конец перепалке положила МакГоннагалл, отняв у Слизерина тридцать баллов и назначив отработку обоим, правда, Амбридж тут же всё поотменяла, ярко демонстрируя отношение к заместителю.

Новый директор школы очень круто взялась за учебный процесс — ввела форму для всех учеников (до этого обязательной была мантия, а остальное по желанию), критиковала манеру преподавания и назначала кучу отработок с первого по седьмой курс включительно. На первых порах малыши писали строчки обычным пером, выводя «Я не должен перечить профессору Амбридж» или что-то в этом духе, но потом ситуация поменялась. У директрисы снесло «крышу», и теперь дети просто стояли и не двигались по часу, а то и два. Утром у малышей болели ноги и голова, дети не могли идти на уроки, за что вновь получали отработку. Старосты и преподаватели прикрывали по мере сил, но не всегда успевали. Члены инспекционной дружины были немного шокированы драконовскими методами, но виду не подавали, пытаясь отвлечь нового директора, чтобы увести зарёванных первокурсников с отработки. Поводы придумывал Малфой, а Милли и Пэнси уводили детей под разными предлогами. Особенно сильно помогали близнецы Уизли, которые запустили кучу фейерверков в школе, и теперь новоиспеченный директор бегала по классам, избавляя профессоров от незваных шутих и драконов. Правда, хлопушки близнецов уже давно закончились, но взрывы, силами Винса и Грэга, продолжались, иначе отвлечь старую жабу было нереально.

* * *

Май принёс новые проблемы и тревоги. Первая из них — это собеседование по выбору профессии. Ребята с интересом рассматривали яркие проспекты и журналы. Нас звали работать с троллями, магглами, гиппогрифами и прочей лабудой. Действительно стоящих профессий не было — аврорат, Мунго, различные департаменты свои предложения не прислали. Также отсутствовали предложения продолжить обучение в магических колледжах и институтах, а про набор в ученики вообще молчу, как у нас говорится: «На те, Боже, что нам негоже». Декан абсолютно не удивилась, когда в списках на собеседования по поводу выбранной профессии заносить было некого — большая часть остается в Хогвартсе, а меньшая разъезжается по иностранным учебным заведениям, но требование нового директора никто оспаривать не стал, и все пятикурсники Пуффендуя уныло топтались в коридоре возле кабинета ЗОТИ, ожидая вызова к Амбридж и Стебель. Первой пошла Сьюзен, затем Ханна, потом Эрни, а после МакМиллана зашла я.

За преподавательским столом сидели новая директорша и профессор Стебель.

— Здравствуй, — сказала декан и жестом указала на первую парту возле преподавательского стола.

— Здравствуйте, мисс Морозова. Мы здесь, чтобы обсудить ваше будущее, — начала Амбридж.

— Здравствуйте, — ответила я. — Я буду поступать в Салемскую академию в этом году.

— То есть вы уже решили, что уедете из Англии?

— Уже давно. У меня оформлены гражданства маггловской и магической Америки.

— А если не поступите? — гнула свою линию Амбридж.

— Тогда буду пробоваться в Канаду или на Аляску, — я пожала плечами.

— А как же ваши родители? — участливо поинтересовалась замминистра.

— Живут в Америке, ждут меня, — хм, видимо, ещё один человек, считающий меня либо дочерью Сириуса, либо внебрачным ребенком Люциуса.

— Я имею в виду настоящих родителей.

— Они погибли, — ответила я и встала из-за парты. — Можно идти?

— Не… — начала преподаватель ЗОТИ

— Да, — перебила Стебель, — идите.

Коротенькое собеседование оставило больше вопросов, чем ответов. Особенно настораживала заинтересованность моими биологическими родителями. Ей это зачем? Я же всё равно уеду, как только у меня на руках будут результаты СОВ.

Подготовка к экзаменам шла полным ходом, когда близнецы Уизли выкинули очередной фокус и с помпой покинули школу, оставив после себя огромное болото, распродав забастовочные завтраки и оставив наказ избавиться от этой жабы. Школьный полтергейст воспринял всё буквально, отравляя жизнь новому директору, а школьники саботировали уроки ЗОТИ. Даже преподаватели присоединились к партизанской войне, заставляя Амбридж разбираться со всеми проблемами самостоятельно, будь то случайно залетевшая в класс шутиха или пикси на нумерологии. Большая часть пяти— и семикурсников в травле директрисы не участвовала — некогда, экзамены на носу. Книг в библиотеке стало не достать, с полок сметали всё, включая справочники по шуточным и бытовым чарам. Появилась торговля всякими мозговыми стимуляторами и амулетами. Почему-то вспомнилась невропатолог в поликлинике, которая прописывала глицин и витамин В6 абсолютно всем. Жаль, что сейчас у меня нет данных препаратов — я бы пару курсов пропила, глядишь, материал бы лучше запоминался.

Повторение пройденного сжирало всё наше время, даже матч Гриффиндор-Когтевран не смог вытащить меня, Милли, Ли и сестер Патил из библиотеки, и только на ужине мы узнали, что алознаменные каким-то неведомым образом выцарапали кубок себе, так что плохое настроение декана Слизерина следующим утром было вполне объяснимо. Профессор Снегг хмуро читал журнал и снимал с нас баллы.

— Мистер Бут, минус десять, мисс Патил — двадцать, Боунс — минус десять, Морозова — минус… Морозовой остаться после урока, Джонс — отработка сегодня в семь…

К концу второго урока Пуффендуй лишился восьмидесяти баллов, а Когтевран — семидесяти трех.

— Профессор Снегг, вы что-то хотели? — спросила я, когда последний студент покинул аудиторию.

— Насколько мне известно, мисс, вы знаете, кто ваши родители, — полуутвердительно-полувопросительно сказал тот.

— Допустим. И?

— Они тоже знают, что вы их дочь, и хотят встретиться в ближайшие выходные…

— В ближайшие выходные, — перебила я профессора, — я буду занята, как и в другие дни. У меня СОВ скоро, и единственная, с кем я хочу встречаться, — это мадам Пинс в библиотеке. Так и передайте.

Класс пришлось покидать бегом, чтобы въедливый зельевар не успел ответить на хамство. Умом-то я понимаю, что встречаться с биологическими родителями придётся, но мне просто страшно. Предки этого тела — бандиты (давайте будем называть вещи своими именами) и убийцы. Что мешает им прихлопнуть меня? Ничего не мешает, а рисковать своей жизнью я не желаю.

Следующий, кто решил повлиять на меня и мой выбор, стал Малфой. Белобрысый выловил мою персону после ужина возле гостиной Пуффендуя.

— Белая, — окликнул староста, — надо поговорить.

— Кому? Мне? Мне не надо, — чуть более резко, чем хотела, ответила я.

— Морозова, — устало вздохнул Малфой, — я же просто поговорить хочу, и всё. Даю слово, что никуда тащить тебя не буду и артефакты подкидывать тоже.

— Охотно верю, — ага, прям бегу и падаю. Про зелья и заклинания он ни слова не сказал.

Я отстучала ритм по бочке и зашла в гостиную, вот только староста Слизерина рванул следом. Жаль, что не получилось от него отделаться. Видимо, придётся поговорить.

— Ну, что хотел? — мы сели в глубокие мягкие кресла в самом дальнем углу гостиной.

— Понимаешь, — начал Малфой, — как бы это попроще сказать… твои родители…ну…э-э-э… Бэлла и Рудольфус Лестрейнджи!

— Я знаю. И?

— Знаешь? Откуда?

— Не отвлекайся.

— Ну… так вот… Они встретиться хотят…

— А моё мнение спросили? Мне оно надо?

— Морозова, пойми меня, пожалуйста… Бэлла — сестра моей матери. На меня тоже сильно давят.

— Мне-то какое до этого дело? Я Лестрейнджей всю свою жизнь не знала и узнавать не горю желанием.

— Хорошо, давай зайдём с другой стороны, — сказал он. — Чего ты хочешь?

— Чего хочу? Первое — гарантий безопасности, что меня не утащат с собой, не применят артефакты, чары, зелья, не будут влиять на мою волю и отпустят назад в Хогвартс, а также не будут шантажировать моими друзьями или опекунами.

— А второе?

— Избавить Милли от помолвки.

— Первое будет точно, а второе… не обещаю, но постараюсь. Но и ты будь… помягче. Тётя очень сильно переживает.

— О чём?

— Что ты не захочешь стать Лестрейндж.

— Правильно переживает. Я не хочу…

— Мы договорились?

— Договорились о встрече, после СОВ.

— Идёт.

Не прошло и двух суток после этого разговора, как настали экзамены, которые сдавались целых две недели с третьего по семнадцатое июня включительно. Не скажу, что было легко, но и не слишком трудно.

Теоретические экзамены писали днём и исключительно самостоятельно. Ну не считать же за шпаргалку вырезанные формулы, даты и ответы прямо на парте, правда?

Практическая часть была в какой-то мере посложнее: на чарах меня попросили продемонстрировать владение заклинаниями перекраски, левитации и изменить температуру воды; на трансфигурации пришлось демонстрировать расчёты по анимагии и расписывать теорему Блэк-Фоули о межвидовом превращении. Что показательно, ни одного заклинания на этом предмете я так и не произнесла. На ЗОТИ всех развеселил мой ответ о том, что пикси хорошо отпугиваются маггловским ультразвуковым отпугивателем для крыс, а при нападении нужно орать «Пожар», тогда точно обратят внимание. Единственное заклинание, которое было мной продемонстрировано — Экспелиармус.

Травология прошла как-то фоном — что-то там полила и подрезала, а зельеварение было — забавным. Пуффендуйцы заботливо положили рецепты зелий в коробки с ингредиентами, и все студенты прекрасно справились с заданиями, а на астрономии не менее заботливые когтевранцы прикрепили к обратной части подоконников уже заполненные карты звёздного неба (карандашом, правда). Все вороны с барсуками успешно сдали этот экзамен. Как завтра вечером будут выкручиваться змеи со львами — я не знаю.

Нумерология, каббалистика и руны в моём расписании стояли в одно время. Зайдя в аудиторию, где экзаменаторы рассматривали мантию профессора Снегга и его самого, председатель комиссии поздравила меня с успешной сдачей данных трёх экзаменов. Гризельде Мрачбэкенс уже пришёл запрос из США о моих результатах СОВ и новость о том, что практическая часть экзамена была сдана ещё зимой. Мне сообщили, что на «превосходно» я сдала зелья, чары и травологию, а остальное «выше ожидаемого», кроме трёх дополнительных экзаменов и истории магии, которую мы будем писать послезавтра.

Честно говоря, я думала, что будет сложнее — даты, имена, события. Экзамен по истории был одним из самых легких — перечислить гоблинские кланы, участвовавшие в восстании 1627 года, рассказать об охоте на ведьм (с министерской точки зрения, а не с собственной), ну, и третьим вопросом были даты и условия подписания договоров с теми же гоблинами. Подмывало спросить: «И это всё?». Потом я выяснила у Милли, что типы заданий разные: кому-то тест, кому-то вопросы, кто-то развёрнуто писал всего три-пять заданий, а кто-то пятьдесят пять кратких ответов. Булстроуд, можно сказать, повезло — она играла в игру «Проще простого», выбирая из трёх ответов понравившийся.

— Все! Свобода! — крикнула я после сдачи экзамена, направляясь к полянке возле озера.

— Это тебе хорошо, — ворчливо ответила Милли, — а мне ещё два года…

— Булстроуд, не ной, — вмешалась Гринграсс, — не ты одна страдаешь.

— Хватит вам уже ругаться, — влез Колин, которого пригласили сделать фотографии пикника девочек-пятикурсниц.

— Криви, а ты после пятого курса останешься? — почему-то спросила Жанна Киль.

— Не знаю, — честно ответил парень. — Если будут репрессии в отношении магглорождённых, то, наверное, нет.

— Девочки, давайте не будем о плохом, — тут же сказала Лаванда, — я хорошую новость знаю. Салли Перкс все помнят? Она в январе родила близняшек — Мери и Маргарет.

— Как сама-то? Дети с ней? — влезла Дафна.

— А то вы Салли не помните, — это уже Парвати, — она выгоду не упустит.

— Завидуй молча, — вступилась за подругу Йемес, — зато с неё пылинки сдувают и да, она миссис Диггори, вдова. Не знаю, как они смогли это провернуть, но Перкс стала официальной женой погибшего Седрика.

— Ого! Ничего себе! — изумилась Сьюзен.

— Вот я и говорю, — Парвати опять влезла в разговор, — своего не упустит!

— Да ну эту Салли, — вымолвила Падма, — лучше вспомните, что на астрономии было? Нам так толком и не рассказали.

— Ничего хорошего, — отозвалась Данбар, — папа сказал молчать и делать вид, что мы курицы тупые и, кроме шмоток, ничем не интересуемся.

Как бы не хотелось пообсуждать нападение на МакГоннагалл, побег Хагрида и аврорат в школе, который видели все, кто сдавал экзамен прошлой ночью, но мы решили последовать совету отца Фей, занимавшего видный пост на политической арене, и обсуждать прошедшие экзамены, делать фото и подкалывать Колина, бегавшего с колдокамерой. Пикник подходил к концу, когда к нам прибежали запыхавшиеся Паркинсон, Малфой и Крэбб:

— Поттера не видели?

— Нет, — ответила Ханна.

— А Грейнджер?

— Не видели, — сказала Сара.

— Что-то случилось? — это уже Браун.

— Случилось, — Малфой сел на плед и запустил руку в корзинку. — Мы взяли с поличным Поттера, когда он говорил с кем-то через камин Амбридж, потому что все остальные закрыты.

— Полчаса назад разговаривала с тётей и как-то не заметила этого, — ехидно произнесла Сьюзен.

— Дальше слушай. Грейнджер и Поттер повели Амбридж к оружию, спрятанному Дамблдором в лесу, и пропали. Нас оглушили Уизли, Долгопупс и МакМиллан.

— Убью, — прошептала Ханна.

— Вот мы и ищем их всех, — закончил рассказ Драко.

Из всего я поняла только то, что из школы исчезли гриффиндорцы и один пуффендуец. Всё. Остальное — какой-то бред. Но тем не менее мы всей компанией отправились в замок на доклад к деканам. Закончилось тем, что всех школьников разогнали по факультетам и заперли в гостиных, даже вездесущие Криви и Браун так ничего и не узнали. Как обычно, всё стало известно утром, за завтраком, когда «Пророк» принёс весть о том, что Тёмный Лорд вернулся, а Гарри Поттер превратился из сумасшедшего психа в «Мальчика-который выжил» и «Одинокий голос правды в мире лжи». Короче говоря — цирк на выезде. Эрни лежал в больничном крыле, Ханна и Сьюзен собирались пойти к герою и высказать всё, что о нём думают. Ну а я морально готовилась к худшему дню в своей жизни — встрече с родителями, которые ими, на самом деле, не являются.

* * *

В кафе «Три метлы» было многолюдно — пятый и седьмой курс праздновали окончание учебного года и экзаменов, местные жители сплетничали обо всём на свете, мадам Розмерта разносила умопомрачительно пахнущие пирожки. Атмосфера заведения была пропитана радостью, весельем и счастьем. Столик с чарами приватности, который находился в самом конце зала, где сидела я и ещё пятеро людей, всеобщая радость и эйфория не коснулись — все присутствующие пили свои напитки в гробовом молчании.

Профессор Снегг и директор Дамблдор организовали встречу с моими биологическими родителями и дядей за неделю до официального окончания семестра. СОВ были уже сданы, Поттер реабилитирован в глазах общества, Амбридж снята со всех постов, а в школу вернулись прежние порядки от седобородого старца. Не знаю, зачем ему нужна эта встреча с родителями, на которую он уговаривал мою персону добрых полтора часа. Могу предположить, что он решил вывести из равновесия противника, чтобы тот понаделал глупых ошибок. Во исполнение данного плана мы с профессором (и порт-ключом в моем кармане на случай внештатной ситуации) отправились в «Три метлы» к двум часам пополудни, где нас ждал зарезервированный столик и четыре человека. Присутствие трёх из них было оговорено, а вот неизвестный мужчина меня очень сильно напрягал. Почему? Он был нереально красив — каштановые волосы, карие глаза, ухоженные руки, французский парфюм, мантия с двумя «Т», дорогие часы. Судя по нервозности профессора, его тоже не слишком устраивает данный субъект.

— Анна, — первым разрушил молчание Снегг, — познакомься, это твои родители и дядя, а также их друг семьи…

— Меня зовут Том, — представился незнакомец.

— Сафира, дочь моя… — начала женщина.

Да, Азкабан потрепал красавицу Бэллу Блэк, но от былой красоты осталось много — роскошные чёрные локоны, карие глаза, пушистые ресницы, тонкая талия, грудь третьего размера...

— Мое имя Анна, — бесцеремонно перебила я. Хамить, так по полной.

— Анна, — прошептала женщина и потупила взгляд.

— Давайте уже закончим этот фарс, — ну не учили меня хорошим манерам, не учили, — для чего меня сюда пригласили и что вам нужно?

— Вся в тебя, братец, — съязвил черноволосый мужчина, вроде как мой дядя.

— Видишь ли, Анна, — начал говорить Рудольфус, — ты наша дочь, единственная наследница Лестрейнджей. Мы бы хотели ввести тебя в род и дать свою фамилию…

— А меня вы не забыли спросить? — перебив собеседника, поинтересовалась я. — Мне оно зачем?

— Это… это… это же так… так… — задыхаясь от возмущения, проговорила Бэлла.

— Как? Почетно? Престижно? Репутацию улучшает? Ещё раз повторяю, мне это зачем? Что такого дает фамилия Лестрейндж, чего у меня нет? Вот только про поколения предков сейчас не надо — я и без них неплохо живу.

— Деньги, власть, свободу действий, — влез в разговор дядя.

— Того количества денег, что у меня есть, хватит на покупку Хогвартса и ещё останется. Власть не интересует, а свобода… Разве сейчас у меня её нет? Приняв иную фамилию, я этой самой свободы лишусь. Так что спасибо за предложение, но нет. Меня устраивает фамилия Морозова. Я понимаю, что новость о живом ребёнке была шокирующей и радостной, но и вы меня поймите. Мне пятнадцать лет, я уже сложившаяся личность со своими привычками, друзьями, связями и планами на жизнь. Смена фамилии, замужество и проживание в Англии в мои планы не входит. Поэтому прошу извинить, что не оправдала ожиданий.

— Сафира, Сафи… как же… — по красивому лицу Бэллы текли слёзы, мой отказ по-настоящему её шокировал. И где тут психопатка-маньячка? Обычная женщина с глубокой раной на сердце, которая пыталась утопить боль от утраты ребёнка в чужой крови.

— Я Анна, и точка.

— И тебе не интересно узнать, как ты оказалась у магглов? — поднял брови Том.

— Нет, — честно ответила я. — Зачем? Это ничего не изменит — я уезжаю из Англии.

— В США, учиться, — продолжил хмурый Рудольфус.

— Патриотом Великобритании я никогда не была. Меня воспитали русские, и менталитет у меня соответствующий.

— Водка, балалайка и медведи по дорогам? — вновь съязвил Рабастан.

— Врут всё! Нет в России дорог! — шутка немного разрядила атмосферу.

Сидящие за столом улыбнулись, и даже Бэлла перестала ронять слёзы.

— Ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: откуда вы узнали, что я жива?

— Снегг сказал.

— А вам Дамблдор? — я обратилась к преподавателю. — Как он узнал?

— Имя Сафиры Лестрейндж появилось в списках студентов в восемьдесят третьем, — начал рассказывать зельевар. — Мы искали, проводили ритуалы, но результат отсутствовал. Единственное, что было точным — это то, что ребёнок в Англии.

— И вы решили дождаться распределения, запихнув девочку в конец списка. Кто последний, та и есть искомый ребёнок, — предположила я.

— Да, всё верно. Но при рассылке писем обнаружилось, что имя девочки исчезло. Не обведено зеленым, что значит «нет на острове», не обведено красным, что значит «нет в живых». Просто отсутствует упоминание о Лестрейндж как таковой. О том, что ты дочь Рудольфуса, мы догадались не сразу — только когда Блэк попал в свой особняк в начале девяносто четвертого года. Семейные ритуалы показали, что ни у него, ни у Регулуса детей нет. Тогда вновь взялись за книгу, где отображаются студенты. Имя Анны появилось в восемьдесят девятом, Миневра ещё сильно жаловалась, что пришлось спешно готовить документы. Сопоставить факты было несложно — лицо Бэллы, глаза Рудольфуса и мерзкий характер братьев Лестрейндж…

— А волосы? — перебила я.

— Когда моя жена была беременна, к нам в дом ворвались люди в форме аврората, их лица было скрыты иллюзией. Один из них запустил в неё Круцио и держал, пока ребёнок не появился на свет. Ты родилась на полтора месяца раньше срока, — Рудольфус замолчал, а затем сделал большой глоток из своего стакана. — Они бросили её в доме, а ребёнка унесли с собой. Твои волосы — следствие пережитого заклинания.

— Мы искали, — произнёс Рабастан, — долго искали и нашли тех, кто это был!

— Долгопупс? — предположила я, вспомнив информацию от Сьюзен о родителях Невилла и госпитале Мунго.

— Он и братья Пруэтт.

— А при чём здесь мать Невилла?

— Никто не думал, что Френку плевать на жену и ребенка, — хмуро сказал Рудольфус.

— Всё равно не сходится, профессор. С моей внешностью можно было и раньше догадаться.

— Все считали тебя дочерью Сириуса — он любил забавляться с маглянками, — пожал плечами декан.

— А Блэковское безумие? — поинтересовалась я.

— Это не безумие, а анимагия. Анимагическая форма даётся Блэкам без труда, — ответила Бэлла.

Родителей было жалко, но себя ещё жальче. Если останусь — попаду в лопасти политической мясорубки и… и будет мне плохо. Пойду-ка я отсюда.

— Спасибо за информацию, господа, но моё решение осталось неизменным — я Анна Морозова, гражданка магической Америки и уезжаю туда учиться.

— Как же… как… — Бэлла вновь начала плакать.

Рудольфус Лейстридж смотрел на меня волком, а в глазах дяди Рабастана читалось одобрение. Ну хоть кто-то со мной согласен.

— То есть ты, — очень тихо, почти переходя на шипение, сказал Том, — отказываешься от родни ради каких-то магглов?

А вот теперь стало страшно — его глаза сменили цвет на красный, кожа бледнела, волосы исчезали, а лицо покрывалось белой чешуей.

— Ой, — сказала я, ломая палочку-портал в кармане.

Рывок, и мои коленки больно ударяются о пол в директорском кабинете.

— Девочка моя, — послышался голос директора, — что произошло?

Дамблдор помог мне встать, налил чаю с мармеладками, а я быстренько пересказала всё, что услышала.

— Тебе повезло, — сказал волшебник, — сейчас мужчину по имени Том все знают, как Лорда Волан-де-морта.

— Ny nichyia sebe! — я выматерилась на русском. — А остальное правда?

— Да, правда. Френк никогда не чурался тёмной магии, — горько сказал директор. — Лестрейнджи до восьмидесятого года были нейтральной семьей. Долгопупс и братья Пруэтты решили, что миссис Лестрейндж может что-то знать о делах мужа своей сестры. В тот день твои родители отдыхали в охотничьем домике. Рудольфус отлучился, а когда вернулся, застал умирающую жену с пустым чревом. Женщину спас Том — он провёл сложный темномагический ритуал, в результате которого теперь Бэлла является как бы… его женской копией. Он отдал часть своей силы и души для неё. С того момента более преданных сторонников, чем твои родители, у него не было и, вряд ли когда-нибудь будут.

— А почему так долго ждали, чтобы отомстить?

— Добраться не могли, — ответил Дамблдор. — Исчезновение Тёмного Лорда — отличный повод расслабиться и забыть про опасности. Это сыграло злую шутку с Долгопупсами.

— Рудольфус говорил, о том, что Френку плевать на ребенка и жену. Это правда?

— Да, — с тяжёлым вздохом сказал маг, — правда. Брак Френка и Алисы договорной. Он ненавидел её и ребенка. Лестрейнджи предоставили отличный шанс избавиться от них, но он не учёл мастерства твоей матери в менталистике.

— А Невилл?

— Что Невилл?

— Почему его не тронули? И он знает?

— Если говорить цинично — смысла не было. Но я предполагаю, что не успели — аврорат прибыл, — ответил Дамблдор. — И нет, он не знает. Прошу, не нужно ему говорить — пусть он будет ребёнком героев.

— Спасибо, что ответили на вопросы.

— Рано или поздно ты должна была это узнать, — пожал плечами директор.

Меня так и подмывало спросить про историю с Большим Отцом, Гриндевальдом, и что на самом деле произошло в Министерстве, но решила перетерпеть. Во-первых, не факт, что ответит, а во-вторых, нет гарантий, что расскажет правду.

— Сегодня утром сова принесла ваши документы, — директор протянул мне свитки, скреплённый министерской печатью.

— Спасибо, — ответила я, разворачивая документы. За спешку пришлось доплатить три галлеона, но зато оценки я узнаю до конца семестра и получу маггловский комплект документов сейчас, а не в августе.

Так, история, травология, чары, зелья, астрономия — превосходно. Трансфигурация, защита от тёмных искусств — выше ожидаемого. Руны, нумерология, каббалистика — превосходно. Проектная работа — изготовление мантии зельевара, работа принята комиссий Салемской магической академии. И, как вишенка на торте, — официальная бумажка о досрочной эмансипации. С совершеннолетием в магической Англии очень интересная схема — ребёнок, закончивший пять курсов Хогвартса, становится совершеннолетним, если не идёт учиться на шестой-седьмой курс. Первого июля чары контроля с палочки спадут, а при пересечении границы школы, в сентябре, появятся вновь автоматически. Получается парадоксальная ситуация — закончившим пятый курс можно колдовать на каникулах, а закончившим шестой — нет.

— Курлы, — послышался голос прилетевшего феникса.

— Привет, Фоукс, — поздоровалась я, — но мне уже пора. Спасибо большое, директор.

— Помните, мисс, все, кто просит помощи, всегда получают её в Хогвартсе.

— До свидания, мистер Дамблдор.

Разговор с директором и родителями получился шокирующий, но это всё равно ничего не меняло.

Последние дни пролетели быстро — прощание с ребятами, слезы Миллисент, сбор сундука и раздача подарков. Я даже про Поттера не забыла и сунула ему несколько блистеров таблеток — обезболивающие, жаропонижающее, противодиарейное и противорвотное. Парень хмыкнул, но подарок принял.

Глаза Малфоя, когда я подарила ему тёмно-зёленые варежки, были круглые-круглые. Парень явно не ожидал, а мне не хотелось полностью жечь мосты: жизнь — штука непредсказуемая.

Погода в день отъезда стояла солнечная и жаркая. Хогвартс-экспресс увозил школьников с платформы в Хогсмите на вокзал Кинг-Кросс. Мы с Булстроуд стояли на платформе и махали вслед. Когда хвост паровоза скрылся за поворотом, я решила, что пора:

— Ну, подруга, до встречи, — сказала я, доставая портключ до Гатвика.

— Эн, только не злись, — ответила Милли и вытащила из кармана бархатную коробочку с септограммой. Рисунок свежий, и ритуал ненахождения проведён дней пять назад, не больше.

— Что это? — спросила я.

— Кольца наследника и главы рода Лестрейндж, — слизеринка открыла коробку и продемонстрировала два перстня из белого металла с драконами и драгоценными камнями. — Мне Грег отдал, а ему Рабастан. Он считает, что твои родители сошли с ума, и хочет спрятать кольца. Тёмный Лорд псих, его боятся все и втайне мечтают свергнуть.

— А я здесь при чём? — ну Милли, ну удружила!

— Просто сохрани. Ты же видишь, что шкатулка не простая. Энни, пожалуйста. Тут нет никак чар или привязки.

Не знаю почему, но я взяла. От этих колец веяло чем-то очень домашним и знакомым. Мне хотелось их взять. Знаете, как у малышей — это моё! Может, кольца воздействовали ментально, может, «зов крови», но я взяла их, пряча в глубоких карманах школьной мантии.

— Надеюсь, ты хотя бы цену побольше запросила за это? — ответила я. — Не отвечай, не нужно.

— Не злись. Пиши мне, — Булстроуд захлюпала носом.

— А ты мне! И придерживайся диеты, бегемотик!

— Сама ты… сурикат!

— Не согласна! Я барсук!

Мы снова обнялись, постояли на платформе, и я решилась.

— До встречи! — знакомый рывок, и я стою с чемоданом в обнимку в закутке аэропорта Гатвика. Теперь в помещение магической таможни, ещё один портключ, и вот мы с Воровкой уже в Вашингтон Ди.Си.

*Отсылка к песне группы «Ария».

1) аналог русской пословицы: «Утро вечера мудренее.

Вернуться к тексту