Hourglass (гет)

2 апреля 1977 года

Хогвартс, Шотландия, больничное крыло

Гермиона проснулась с пульсирующей болью в голове, вокруг было слишком светло, ее глаза слезились. Она простонала, тяжело дыша. Рука казалась очень тяжелой, и Гермиона, прищурившись, бросила на нее обеспокоенный взгляд. Ей была подведена капельница с какой-то фиолетовой жидкостью. Гермиона попыталась шевельнуться, но у нее получилось только слегка повернуть голову. Осматриваясь и смаргивая слезы, она заметила Сириуса, сидящего рядом. Он услышал ее очередной стон и вскочил, отбрасывая пергамент и перо в сторону.

— Гермиона? — тихо и с ноткой неверия позвал Сириус.

— С-Сириус? — произнесла она хриплым голосом — во рту было сухо. Внезапно Сириус сорвался с места и помчался в кабинет колдоведьмы.

— Мадам Помфри, она очнулась! — закричал он на все крыло. Гермиона даже удивилась тому, как быстро он вернулся уже вместе со школьной медсестрой.

— Разве так можно, дорогая? Так нас пугать? Сейчас я сниму с тебя действие стазиса, постарайся не двигаться пока что, — сказала мадам Помфри, доставая палочку и быстро бормоча контрзаклинание. — Вот так, теперь ты можешь сесть, только медленно, дорогая. Давай, я помогу тебе.

— Почему я в таком состоянии? — спросила Гермиона.

— Ты была без сознания почти две недели, милочка. Мистер Блэк, позовите, пожалуйста, директора. Он просил сообщить ему, когда мисс Поттер придется в себя.

— Она только что очнулась, я не оставлю ее, — резко заявил Сириус. Колдоведьма не ответила, она только дала Гермионе воды, а затем молча продолжила заниматься обследованием. Гермиона умоляюще посмотрела на Сириуса.

— Сириус, мне очень нужно поговорить с директором как можно скорее. Наедине. Я в порядке, честное слово. Пожалуйста, сделай это для меня, — она протянула руку, нашла ладонь парня и сжала ее.

— Хорошо, но я вернусь через час, — сказал Сириус, тяжело вздыхая. Гермиона кивнула, и он удалился.

* * *

— Так кома была вызвана видением, Гермиона? — спросил Дамблдор. Она кивнула.

— Каждый вечер я медитировала, и вскоре кошмары и видения прекратились. Это немного взволновало меня, а потом случилось вот это. Трудно разобраться во всем.

— Как ты справлялась с ними? Возможно, я смогу чем-то помочь? — откидываясь на стуле, сказал Дамблдор.

— Я пыталась разделить эмоции и видения, а затем пробовала контролировать их.

— Гермиона, нельзя взять нечто жидкое и положить это в коробку, — воскликнул Дамблдор. Он взмахнул палочкой, и из нее вылетело несколько дымовых колечек. — Наш разум работает интересным путем. Не могу однозначно утверждать насчет природы видений, только насчет наших воспоминаний в целом. Они очень текучи, они плывут со временем, постоянно изменяясь, развиваясь. Воспоминания похожи на воду или дым, — сказал он, заставляя колечки лететь то в одну сторону, то в другую. — И если ты пытаешься поймать их, заблокировать полностью, — директор взмахнул палочкой, и вокруг дыма появилась стена, пытавшаяся сдержать его движение, — все только усугубится. Нельзя просто так взять и спрятать в коробке воспоминания и эмоции, а затем оставить их там и забыть о них, поскольку на каждую эмоцию, испытанную сегодня, завтра наслоится другая. И однажды, — произнес он, и стена начала трещать, покрываться трещинами, затем рассыпалась, а дым струйками потек сквозь руины, — коробка сломается. Я думаю, именно поэтому в этот раз все было настолько плохо.

— Но, сэр, как же мне тогда справиться со всем этим? — спросила Гермиона.

— Ты говорила, что не помнишь последнее видение?

— Отрывками, ничего полезного, — нахмурившись, ответила она.

— Вместо того чтобы пытаться подавить видения, может, тебе стоит попробовать вызывать их?

— И как вы себе это представляете? Заглядывать в хрустальный шар?

— Согласен, Прорицания — не самое благородное направление магии, но предложение не лишено смысла. Может быть, тот факт, что ты будешь ждать видений в любое время, уменьшит их отрицательные последствия. Если ты будешь более восприимчива, откроешь свой «третий» глаз и захочешь, то, возможно, у тебя получится хоть как-то контролировать их, — задумчиво сказал директор.

— Звучит нереально, — вздохнула Гермиона, — но я попробую. Все что угодно будет лучше двухнедельной комы.

— Кстати об этом, я поговорил с твоими профессорами, и они заверили меня, что предоставят необходимое время для того, чтобы ты усвоила пропущенные темы. Мистер Блэк должен был позаботиться о большей части твоей домашней работы, если я не ошибаюсь.

— Радует то, что я была готова к занятиям на неделю вперед, — вздохнула Гермиона.

— Все будет в порядке, я уверен. И двери моего кабинета всегда открыты для тебя, — кивнул директор ей, прежде чем подняться. Гермиона откинулась на спину, пытаясь осознать все то, что произошло, когда директор повернулся и произнес:

— Я ожидаю от тебя великих свершений, Гермиона. Но помни, что далеко пойти ты сможешь только благодаря самой себе, — с этими словами он покинул больничное крыло.

* * *

25 мая 1977 года

Хогвартс, Шотландия, неиспользуемый кабинет

Гермиона ходила взад и вперед по кабинету, ожидая его прихода. Ей не удалось самостоятельно добиться особых успехов с медитацией и разобраться с видениями, и кошмары снова вернулись в ее жизнь. Это привело к тому, что ее учеба начала страдать. Слова директора давили, и Гермиона пыталась справиться со всем этим одна. Она не рассказывала об убийствах маглов, которые видела, стоило ей только закрыть глаза, о пережитых видениях. За последние несколько месяцев Гермиона ничего не хотела больше, чем забыть все то, что она видела.

И это стало серьезной проблемой. Чтобы начать контролировать свои видения, она должна была принять тот факт, что изменить их не может. Гермиона застряла на этом пункте, и никакое желание или надежда не могли этого исправить. Но с кем она могла об этом поговорить? Директор был слишком занят другими делами, чтобы играть с ней в психотерапевта. С профессором Макгонагалл была та же ситуация. Так что у Гермионы оставался только один вариант.

Она подпрыгнула, когда услышала скрип двери. Регулус вошел в класс, и девушка вздохнула с облегчением, решительно подошла к нему и крепко обняла.

— Спасибо, что пришел. Мне просто… мне нужна помощь, — сказала Гермиона.

— Никаких проблем, дорогая, ты же знаешь, — ответил Регулус, крепко обнимая ее в ответ. Он удобно устроился на стуле и спросил, глядя на Гермиону. — Так какая помощь требуется? В письме ты сказала только то, что нам нужно поговорить о времени.

— О видениях. Я думаю… — она глубоко вздохнула, а затем медленно выпустила воздух из легких. — Мне кажется, чтобы я наконец-то признала, что видения реальны и неизменны, но мне нужно с кем-то поговорить. Ты единственный, кто знает обо мне правду и с кем мне комфортно. Ты… ты не против? — спросила Гермиона, внутренне готовясь к отказу.

— Конечно нет, Гермиона. Если ты в итоге будешь в безопасности и перестанешь впадать в кому на две недели, то я без проблем выслушаю тебя, — с улыбкой произнес он.

— Прежде чем я начну, хочу предупредить тебя, что мои сны и видения очень графичны порой. Ничего? — заглядывая ему в глаза, спросила Гермиона.

— Мои родители готовили меня стать Пожирателем смерти с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Мне уже приходилось быть свидетелем и смертей, и пыток. Так что с твоей графичностью я справлюсь, — его серые глаза были пустыми, и Гермиона почти не узнавала его. Она кивнула, чувствуя, как мурашки побежали по спине.

— Хорошо, — ответила она и начала рассказывать все свои видения и кошмары, которые смогла вспомнить, со всеми подробностями. Иногда Регулус прерывал ее, поскольку не понимал, о чем она говорила, и Гермионе приходилось переосмыслять события и то, как они произошли, а затем объяснять ему. Было несколько историй, вроде той, с маленькой магловской девочкой, смерть которой Гермионе пришлось наблюдать, и тогда она не могла сдержать слез. В такие моменты Регулус крепко обнимал ее, поощряя не сдерживать эмоций.

— Ты оплакиваешь их, если это не принятие тобой неизменности видений, то я не знаю, что это, — пробормотал он, когда Гермиона принялась извиняться.

— Можно мы повторим этот разговор как-нибудь? — уткнувшись ему в грудь, спросила она, слезы продолжали литься из ее глаз. — Там еще очень много всего, и будет больше после сегодняшнего, но уже поздно.

— Конечно. Как насчет встречаться раз в месяц? Мы выберем день, и никто ничего не будет подозревать.

— Спасибо за это, Рег, — вытерев слезы и обняв его, произнесла Гермиона. Регулус крепко обнял ее в ответ.

— Не переживай об этом, — тихо сказал он ей. — Это меньшее, что я могу сделать.

* * *

19 июня 1977 года

Станция Хогсмид, Шотландия, Хогвартс-экспресс

Гермиона с ребятами шла по вагону в поисках пустого купе. Лили решила присоединиться к нескольким своим друзьям, но пообещала, что обязательно к ним заглянет. Наконец-то найдя пустое купе, Гермиона открыла дверь и сразу же заняла место у окна, уложив свой сундук на багажную полку. Ребята последовали ее примеру и уже расселись, когда Гермиона заметила, что что-то было не так. Питер выглядел крайне взволнованным, нервным, постоянно поглядывал на часы. Джеймс, Римус и Сириус в этот момент были в самом разгаре обсуждения действия каких-то комплексных чар, за ходом которого Гермиона перестала следить после того, как парни в пылу спора стали забывать отвечать на ее вопросы. Она знала, что они говорят о карте Мародеров, прототип которой хранился у Джеймса. Парни были очень увлечены разговором, и Гермиона ни капли не удивилась, что они не заметили, как нервно ерзает на сидении Питер. Стоило поезду наконец-то тронулся, как Питер вскочил и направился к двери.

— Куда ты собрался, Пит? — спросил Сириус, оторвавшись от обсуждения.

— Пойду найду тележку со сладостями. Традиция, — пожал плечами тот. И тут для Гермионы все стало на свои места. Питер почти опоздал и догнал их только в поезде, когда они направлялись в Хогвартс в начале шестого курса. Никто не видел его на платформе, а когда он присоединился к ним, Гермиона уже спала. На то, чтобы добраться до тележки со сладостями, требовалось не так много времени, да и Питер возвращался не с набитыми конфетами карманами. Значит, он занимался чем-то другим. Чем-то таким, что заставляло его ерзать на месте и поглядывать на часы.

Гермиона подождала минут десять после того, как он ушел, а затем сделала вид, что направляется в туалет. Она шла по вагонам, заглядывая в окна купе, пока не нашла одно, в котором занавески были задернуты, а когда она попыталась подслушать, то уловила только знакомый шум. Гермиона проскользнула в соседнее пустое отделение, и начала наблюдать за тем, как из того самого подозрительного купе один за другим начали выходить люди. Она заметила Питера, вышедшего сразу за Мальсибером, и поняла, что оказалась права. Гермиона резко открыла дверь и втянула Питера внутрь своего отсека, не дав ему опомниться, закрывая дверь и зашторивая занавески и доставая палочку, чтобы наложить те же заглушающие чары.

— Гермиона? — в ужасе спросил Питер.

— Какого черта ты делал вместе с этими пожирателеподобными, Питер? — закипая от ярости, спросила она, не убирая палочку, что заставляло парня нервничать еще сильнее.

— Я не…

— Не ври мне. Я видела, кто вышел перед тобой. Уилкенс, Мальсибер, Розье. Они абсолютно не скрывают своих убеждений, особенно сейчас!

— Гермиона, ты не понимаешь… — поднимая руки, начал Питер.

— Тогда тебе лучше начать объяснять.

— Я просто делаю вид, собираю информацию, — запинаясь на каждом слове, заговорил он. — Да, я чистокровный, и да, я гриффиндорец, и они знают, что я просто последователь, а не лидер. Идеальный образ.

— Почему ты тогда трясешься как осиновый лист? Я же просила не лгать мне, — прорычала Гермиона.

— Я… я не знаю, что еще сказать, — опустив взгляд, сказал Питер.

— Тогда я предлагаю тебе послушать меня. Я видела некоторые вещи из будущего, Питер. И я знаю, что происходит. Если ты продолжишь встречаться с этими Пожирателями, если ты продолжишь и дальше зарывать себя в это дерьмо, все это закончится тем, что ты убьешь своих лучших друзей, — предупредила Гермиона.

— Что? — широко раскрыв глаза, спросил Питер.

— Джеймс и Лили. Если ты продолжишь играть в собачку Волдеморта, то их смерть будет на твоей совести. Джеймс, Сириус, Римус доверяют тебе свои жизни. И отдадут свои за твою, — сказала она, подходя к нему вплотную и тыча пальцем ему в грудь.

— Как… как я могу…

— Это еще не все, Питер. Если это произойдет, Сириус придет за тобой. Ты сбежишь, конечно же, но твой друг сядет в Азкабан по обвинению в твоей предполагаемой смерти.

— Но… Сириус ни за что не попытается убить меня, — возразил Питер.

— О нет, он попытается. Но безуспешно, и будет заключен в тюрьму на многие годы, — выплюнула она. — И Римус. Тот, ради кого вы стали анимагами. Он останется совсем один. Джеймс — мертв, ты — в бегах в обличии крысы. И Сириус, обвиненный в смерти вас обоих. Ты стал анимагом, чтобы Римус не был один. Но тот путь, что ты выбрал сейчас, показывает, что ты плюешь ему в лицо и советуешь исчезнуть.

— Я… Римус, Сириус, Джеймс… из-за меня? — со слезами в голосе произнес Питер.

— Да. Они умрут за тебя, Питер. Просто знай это. И помни, что в этом мире есть люди, за которых стоит умереть, — сказала она дрогнувшим голосом. Она повернулась, готовая уйти и оставить его одного, трясущегося и размышляющего о будущем, когда Питер произнес:

— А ты? — она замерла. — Если я останусь на этом пути, что произойдет с тобой?

Она не стала слишком долго размышлять над этим вопросом. Она уже переписала историю одним только своим прибытием в этом время. Гермиона не знала, чего ей ожидать, но могла предполагать.

— Смерть. Или, что похуже, рабство, например. Волдеморт знает о моих видениях. Думаю, он хочет использовать их себе на пользу. Но добровольно я помогать не стану, — позволив усмешке появиться на лице, сказала Гермиона. — Я не сдамся без битвы. Можешь ли ты сказать то же самое?

Она распахнула дверь купе и вышла, оставив скрючившегося Питера рыдать на полу.