"Л" значит Лили. Часть I (гет)

На опушке Запретного леса было прохладно и ясно. Облетевшие деревья тянули к небу узловатые ветки, за частоколом стволов угадывалось залитое солнцем озеро — с этого места казалось, что темная вода подернута расплавленной рябью.

Лили вдыхала острый, влажный запах прели, брела вперед, пряча в карманах озябшие руки, и поддевала носками ботинок опавшие листья. Рыжие, желтые, бурые, обметанные сухой каемкой, ломкие, как старый пергамент. Ветер шуршал в траве, дышал прямо в лицо, словно вымывая из груди то больное и злое, что поселилось там после ссоры с Северусом.

Она знала, что должна с ним поговорить. Вот только захочет ли он ее слушать? Или опять постарается уйти от неудобной темы и начнет обвинять Джеймса Поттера — как будто чужие грехи могут оправдать его собственные! А если так, то стоит ли стараться? Есть ли смысл упорствовать?

С одной стороны, он ясно дал понять, что не нуждается в ее советах и помощи. А с другой... ну не могла она просто смотреть, как он себя губит! Ясно же, что такие эксперименты до добра не доведут, а кто ему скажет, если не она? Эти его так называемые друзья? Да они его только поощряют — то на какие-то тайные знания намекнут, то славой и богатством поманят, а он и рад стараться — идет за ними, как телок на веревочке... Мать? Та пашет как проклятая, то в лавке бакалейной полы моет, то в пабе прибирается, ей на сына и взглянуть некогда, не то что от сомнительных опытов отговаривать.

Остается только она, Лили. Больше некому. Разозлится? Ну и пусть. Пусть сколько угодно орет и бесится, все равно она должна попытаться. Себе должна, не ему. Одно дело — шипеть на него, когда он ведет себя, как последняя сволочь, или даже сбежать из Больничного крыла, когда этот побег ничего не изменит, и совсем другое — сидеть сложа руки, когда он в опасности. А вдруг до него еще можно достучаться? Ну не похож он на верного клеврета Сами-Знаете-Кого — как, впрочем, и на оболваненную жертву пропаганды. Тогда, в лаборатории, он чувствовал боль, страх и стыд — и еще что-то непонятное, но точно не отвращение к ней, она трижды перепроверила уравнения, и всякий раз выходило, что отвращение он испытывал только к себе. Неужели он все-таки прозрел и пожалел о своем выборе? Но почему тогда промолчал и не попытался объясниться? Нет, тут точно что-то не так, надо сначала во всем разобраться и уже тогда вмешиваться... Вот только как к нему подступиться? Она пыталась набросать хотя бы пару вариантов, но будущий разговор упорно не клеился.

«Северус, отчего ты так себя повел?» Промолчит и сбежит — вероятность семьдесят два процента, и это еще по самым скромным прикидкам. «Северус, зачем ты испытывал на себе обезболивающее, это же так опасно!» — либо опять-таки сбежит (вероятность двадцать девять процентов), либо начнет огрызаться, и все закончится безобразным скандалом (почти пятьдесят три процента... нет, нафиг безобразные скандалы, такой способ тоже не годится). «Северус, как поживает твоя мама? Ты ничего такого не думай, но мне приснился странный сон, то ли вещий, то ли просто кошмар, то ли про твою маму, то ли про папу Блэка»... Можно даже ничего не моделировать: развернется и сбежит, прямо на слове «Блэк». «Северус, а давай твои друзья будут злобным чудовищем, а я буду доблестной героиней и тебя от них спасу?» Н-ну... не сбежит, конечно, но убьет на месте. Сомнительное достижение...

Эх, как же она сглупила! Такой случай вчера упустила — надо было пользоваться моментом, пока он растерялся и ничего не соображал! Теперь-то уже поздно: рак-отшельник опомнился, втянулся в свою раковину, и попробуй его оттуда вымани. Разве что чем-то увлечь или интересную книжку подсунуть, а когда расслабится — тут-то вопросом и огорошить. Вот только где ее взять, эту книжку?

Часы показывали половину пятого — до назначенного профессором Слагхорном времени оставалось всего полчаса. Так ничего и не придумав, она повернула к замку. Пересекла мощеный двор, легко взбежала по седым от времени ступенькам, затянутым патиной мха, и окунулась в привычный гомон вестибюля.

Лестницы вели себя на редкость прилично: всего лишь дважды сменили направление и подсунули одну исчезающую ступеньку — сущие пустяки на фоне их обычных фокусов. Эликсир Чистой крови нашелся там же, где она его оставила — на дальнем столе, в большом серебряном котле, и только тогда Лили вспомнила, что вчера не обновила чары. Ну вот, и ничего не случилось, нечего так параноить — не было никакой злой силы, мешающей ее работе... Рядом стояло зелье Северуса, но он сам еще не пришел; не удержавшись, она приподняла крышку и заглянула внутрь.

Как странно... Он же собирался варить Летейский эликсир доктора Летто, так? Но вместо ярко-оранжевой пасты там оказалась бурая жидкость с резким полынным запахом.

О Боже, его работу кто-то испортил! Осознание вспыхнуло в голове, разом и обжигая, и вымораживая изнутри: Мародеры! Это их дурацкая шуточка! Нет, ну какие же идиоты — испоганили чужой труд, походя разрушили человеку карьеру! Это же итоговый проект, плакала теперь его референция... Нет, это им так с рук не сойдет, они у нее до конца семестра больничные утки драить будут! Надо поскорей найти Северуса и связаться с профессором Слагхорном — может, он разрешит перенести сдачу на другой день...

Она метнулась к выходу — и нос к носу столкнулась с тем, кого искала. Он едва успел посторониться, чтобы Лили в него не врезалась.

— Северус, твое зелье! — хватаясь за дверной косяк, выдохнула она. — Они его испортили!..

Он опять на нее не смотрел — стоял, опустив голову и втянув шею в плечи, но при этих словах вздрогнул и метнулся к котлу. Сдернул крышку, бросил беглый взгляд... и облегченно выдохнул. Понюхал зелье — скорее на всякий случай, для очистки совести; достал палочку, проверил чарами и наконец повернулся к Лили. В его глазах отчетливо читалось: ну и зачем ты подняла панику?

— Ты... ты хочешь сказать, что это и есть твой проект? — медленно переспросила она, чувствуя себя полной идиоткой. — А почему там бурая жидкость вместо оранжевой пасты?

— Модифицировал, — буркнул Северус и снова потупился, завесив лицо волосами. Мельком покосился на соседний стол — она забыла закрыть свое зелье...

— Хочешь, я потом отолью тебе немного на опыты? — наугад предложила Лили — и, судя по сверкнувшим глазам, попала в точку. Но тут камин выплюнул облачко жирной копоти, выпуская профессора Слагхорна — он взмахом палочки очистил от сажи свой бордовый бархатный пиджак и произнес, лучась прямо-таки неприличной бодростью:

— Так-так, молодые люди, вижу, вы уже подготовили свои работы? Похвально, весьма похвально. Посмотрим, что у вас получилось!

Он подошел к котлам. Один взгляд на зелье Лили — и его пышные усы дрогнули, растягиваясь в улыбке, а глаза затуманились от умиления.

— О, мисс Эванс! Великолепно, просто великолепно! Сложнейший эликсир, который поставил бы в тупик даже опытного зельевара — хотя ничего иного я и не ждал и был полностью в вас уверен. Скажу по секрету, мистер Белби весьма лестно о вас отзывался, что для него большая редкость. Так что я с чистой совестью ставлю вам «превосходно», и если для устройства на работу вам потребуется референция, то заходите ко мне на консультацию... А вы, мистер Снейп, — он повернулся к Северусу, — вы справились со своим проектом? Вижу, что справились. Пожалуй что неплохо, молодой человек, в целом даже хорошо, хотя, конечно, не идеально. Ваше зелье не лишено некоторых недостатков — в частности, у жидкой формы мало преимуществ по сравнению с мазью. Впрочем, свое «выше ожидаемого» вы честно заслужили, хотя бы за проявленное усердие.

Лили хлопнула глазами. То есть как — «выше ожидаемого»? Она же просто следовала инструкции, да еще и под руководством опытного наставника, а он сам модифицировал зелье, без чужой помощи — это вообще не студенческий уровень... Нет, такого не может быть, сейчас профессор скажет, что пошутил...

— Ну что ж, молодые люди, я вас поздравляю, — Слагхорн добродушно усмехнулся — ни дать ни взять сытый морж, только плотника для полного комплекта не хватает. — И больше не задерживаю — оценки выставлены, можете идти праздновать.

С этими словами он шагнул к камину — зеленое пламя взметнулось, принимая в себя его низенькую корпулентную фигуру... дрогнуло — и опало.

О Господи, он действительно поставил ему «выше ожидаемого».

— Но так нечестно! — сказала она вслух. — От нас требовалось только сварить зелье! А ты его еще и переделал! Сам, тебе никто не помогал... И как же теперь твоя референция?

Северус пожал плечами — с таким неподдельным равнодушием, что ей сделалось не по себе.

— Ты же изменил состав, да? — помолчав, продолжила она. — Оно и выглядит, и пахнет по-другому... А он даже ничего не спросил — бац, и снизил... Хотя я тоже не поняла, почему именно жидкость? Чужие мысли оставляют глубокие ожоги, а мазь гораздо лучше держится на коже.

Ну наконец-то — хоть что-то его проняло.

— Как по-твоему, что от лекарства нужно: чтобы оно лечило или долго держалось на коже? — ядовито фыркнул Северус. — Разумеется, можно пожертвовать эффективностью ради веселенькой расцветки, но лично я не отношусь к числу тех, кому нравится мазаться едкой оранжевой дрянью и строить из себя попугая, — потом сжалился над недоумевающей Лили и пояснил: — Мое зелье применяется перорально, Лили. Внутрь, а не наружно. В сопроводительной работе это было, но он, похоже, даже не потрудился в нее заглянуть. «Нет преимуществ по сравнению с мазью»! Тоже мне, умник нашелся! А ментальные ожоги? С ними что делать прикажете? Нет, если мозгов как у флоббер-червя, то и болеть, конечно, нечему... — он осекся и захлопнул рот, словно только сейчас сообразил, с кем говорит и о чем.

Поздно — Лили клещом вцепилась в недосказанное.

— Ментальные ожоги?.. И ты уверен, что оно работает? Только не говори, что опять на себе проверял! И как ты вообще умудрился обжечься — ты что, в чужие мысли полез? Это же незаконно, Сев!

Вопросы сыпались из нее, точно горошины из стручка, но рак-отшельник уже втянулся в свою раковину и даже слегка забаррикадировался внутри.

— Тебе-то какая разница? — буркнул он и потянулся за черпаком.

— Как это какая? Я же за тебя беспокоюсь!

Рука дрогнула, едва не расплескав зелье; он судорожно втянул в себя воздух. Ой, мамочки, что это с ним? Лицо такое, словно его на собственные похороны пригласили... Она осторожно тронула его за плечо:

— Северус? В чем де...

На миг ей показалось, что сейчас он ее ударит, или прижмется щекой к ее ладони, или взорвет половину школы, но тут от дверей донеслось:

— Ну что, Лили? «Превосходно»? Я так и знал, а ты волновалась! Лили?..

Поттер стоял на пороге и переводил взгляд с нее на Северуса — его глаза за стеклами очков сделались большими и круглыми. Чуть не застонав, она уронила лицо в ладони, а когда снова подняла голову, то увидела только парту и пустой оловянный котел. На этот раз рак-отшельник не стал прятаться, а удрал прямо у нее из-под носа.

Они это нарочно, да? Пытаются свести ее с ума? Один все сбегает и сбегает, другой все лезет и лезет! Вот какая нелегкая его сюда принесла? И как раз тогда, когда она почти разговорила Северуса — который теперь уже на канадской границе, причем вместе с зельем, так что караулить в лаборатории тоже бесполезно. Ну что за невезуха, а...

— Лили?.. — тихо повторил Поттер, и ее прорвало.

— С каких это пор я для тебя Лили? — сердито бросила она.

— Но ты же сама сказала, что мы друзья! — он захлопал глазами и, похоже, всерьез обиделся. — Вот я и пришел, чтобы позвать тебя с нами — чисто по-дружески, ничего такого... Мы завтра в маггловский Лондон хотели сгонять, на магглов посмотреть, в пару местечек заскочить, Сириуса поздравить — если его не тормошить, он так в себе и закиснет... Пойдешь с нами?

— Ч-что? — от удивления она даже села на край парты. — Куда — в Лондон?

— Ага. Соглашайся, будет весело! Заглянем в какой-нибудь бар, пропустим по кружечке — мы в том году такое классное местечко откопали, просто улет! — он мечтательно зажмурился, и Лили поняла, что кто-то из них двоих явно спятил.

— Какое еще «по кружечке»? Чтобы поздравить Сириуса? С чем — с тем, что с зельем ничего не вышло и его отец по-прежнему умирает?

Поттер мгновенно стал серьезным.

— Во-первых, у него вчера день рождения был, ему восемнадцать стукнуло — ну это я так, к слову. Во-вторых, а ты что предлагаешь? Рыдать и биться головой об стену? Я бы с радостью, — горько усмехнулся он, — да только это, боюсь, ничего не изменит.

— Зачем? Нужно переделать зелье, и все. Вывести его магическую формулу, разобраться, отчего оно так реагирует на Сириуса и Регулуса, а потом попробовать его... обмануть, что ли? Чтобы оно, скажем, приняло меня за прямую родственницу Блэков, раз уж моя кровь для него годится. Или сработало с кровью Сириуса...

— Ну и кто этим займется? Я? Ты? Или, может быть, Хвост? Давай посмотрим правде в глаза, — он вздохнул, садясь рядом на парту и вытягивая ноги, — ты сделала все, что могла. Я очень, очень благодарен тебе за попытку, но из нее ничего не вышло. Увы.

— А как же мистер Белби? — тихо спросила Лили. — Ты же сам сказал: Блэки его наняли. Так пусть наймут еще раз и заплатят за доработку, а я сварю исправленную версию.

Поттер покачал головой:

— Они уже пытались. Он отказался. Сказал, что ему были нужны деньги на собственные опыты — недостающую сумму он получил, а больше ему ни к чему. Если ты возьмешься что-то варить, он готов за тобой присматривать, потому что уговор был «до достижения результата», а до него еще далеко. Но сверх того он и пальцем не шевельнет.

— Но это же человеческая жизнь! — она уже ничего не понимала. — Как он может...

— Две человеческих жизни, Лили, — поправил Поттер и неохотно пояснил в ответ на ее вопросительный взгляд: — Сигнус Блэк — это дядя Сириуса по матери... не удивляйся, она тоже из Блэков, но из другой ветви... словом, его дядя болен. Целители пару дней назад подтвердили диагноз, мы решили — ты и так на ногах еле держишься, не стоит тебя еще напрягать... Зелье опять не сработало. Две дочери, отец — они дали кровь, но куда там. Оно сворачивается, и все. Бродяга вчера написал Меде — это третья из его кузин, остальные с ней в ссоре, так что она, скорее всего, даже не знает... Еще один шанс, да. Возможно, последний, но у его отца нет и такого.

— И мистер Белби все равно отказался? — недоверчиво переспросила она. — А Блэки не стали настаивать? Не попытались его подкупить... или надавить? Или найти вместо него кого-то другого?

Поттер усмехнулся — невесело, одними губами. Сказал:

— Дамокл Белби хороший зельевар, Лили. Даже талантливый. Но не гениальный, и такие зелья не его специальность. Возможно, у него все равно бы получилось... а возможно, и нет. Но он не взялся, а для Блэков на нем свет клином не сошелся. Даже если им откажут все зельевары, есть другой способ победить смерть — и другой, кто по слухам ее победил. Понимаешь?

Лили сглотнула. Зачем-то провела пальцем по крышке парты, по светлым прожилкам в старом дереве. Снова подняла взгляд — Поттер смотрел на нее спокойно и грустно, точно слишком мудрая сова.

— Они хотят обойтись малой кровью, — тихо добавил он. — Откупиться только деньгами... не тем, что потребует тот, другой. Блэки, конечно, чокнутые фанатики и по уши влезли во всякие темные штуки, но даже они трижды подумают, прежде чем обратиться к нему. Особенно как просители, а не союзники. Это страшная тварь, очень страшная. Ты даже не представляешь, какая. Сириус рассказывал — родители хоть и разделяют его взгляды, но говорят о нем только шепотом. С таким, знаешь, благоговейным ужасом.

Сердце кольнуло, будто где-то внутри шевельнулась старая заноза. Эх, Северус, Северус, зачем же ты лезешь в такие бездны, которые пугают даже Блэков? Опомниться не успеешь, как загремишь в пропасть! И что с тобой будет, когда власти наконец поймут, насколько все плохо, и возьмутся за эту банду всерьез?

О Господи, власти... Сириус хотел стать аврором... Кажется, она сказала это вслух, потому что Поттер отозвался:

— Почему — хотел? Хочет. И станет. Бродяга не из тех, кто бросает слова на ветер.

— Но там же его родственники! Если они свяжутся с Тем-Кого-Нельзя-Называть, рано или поздно ему придется их арестовать!

— Арестовать? — он покачал головой, и его лицо омрачилось. — Это война, Лили. Война не на жизнь, а на смерть. На ней убивают, а не сажают в тюрьму. И Сириус к этому готов. Мы, — голосом выделил он, — к этому готовы.

Она не сразу нашлась с ответом, но Поттер уже вскочил на ноги и протянул ей руку:

— Ну ладно, хватит о грустном. Пошли ужинать, а то от таких разговоров у меня аппетит разыгрался. Так и хочется набить желудок, чтобы голова меньше пухла.

Лили вышла за ним в коридор, но через несколько шагов остановилась.

— Слушай, я вот думаю — а давай обойдемся без мистера Белби? Рецепт у нас есть, так что вывести магическую формулу вполне реально. Нужны только рабочие гипотезы, отчего зелье не работает на Блэках и как это исправить, а проверить их я и сама могу. Просчитаю, смоделирую, если надо, внесу коррективы, но я должна знать, в каком направлении двигаться. Иными словами, нам нужен хороший зельевар-теоретик. Может, попросим твоего отца? Ему ничего не придется делать самому — он будет головой, я руками. Никакого риска, и в то же время возможность заняться любимым делом. Что скажешь? Мне кажется, это может сработать.

Поттер явно растерялся — зачем-то поправил очки, взъерошил на затылке волосы. Отвернулся к окну — пальцы выбили по раме отрывистую дробь. И ничего не ответил.

Лили подошла и встала рядом. За частым переплетом сгущались прозрачные лиловатые сумерки, на горизонте чернела гряда холмов — на фоне антрацитово-сизого неба они походили на огромные кошачьи уши.

От неплотно прикрытых створок тянуло холодом.

— В чем дело, Поттер? — спросила она, когда молчание совсем затянулось. — Сначала ты битый час распинался, как все плохо, а теперь отказываешься от единственного реального шанса? Ты же говорил, что твой отец хотел бы помочь, да здоровье не позволяет... еще чуть-чуть — и я решу, что ты просто не можешь к нему обратиться. Потому что он паршивый зельевар и в жизни ни одного зелья не создал.

— Это неправда, — тихо, но твердо возразил Поттер. — Кто тебе такое сказал?

— Неважно. Так в чем тогда дело? И не вздумай снова врать — я хочу знать, во что я ввязалась.

Он неохотно разлепил губы — светлый профиль резко выделялся на фоне темного окна — и сказал, по-прежнему глядя перед собой:

— Он... не станет помогать. Мог бы, но не станет. Потому что это Блэки, они погрязли во мраке и заслужили свою кару, и без них мир станет чище и лучше.

Лили оторопела — уж чего-чего, а такого она точно не ожидала.

— Что? Но как же...

— А Сириус раскаялся и отверг эту скверну, — перебил Поттер, — и он правда отверг, он всей душой ненавидит темную магию, но они его семья! Понимаешь? Другой у него нет. А если мы ничего не предпримем, то не будет и этой. Он так не может, — покосился на нее и еле слышно закончил: — И я тоже.

Его шепот был хуже крика.

Лили сглотнула. Зажмурилась, прижимаясь лбом к стеклу, прямо к перекрестью переплетных ромбов, всей кожей чувствуя идущий от них холод. Господи, до чего это низко — сводить счеты, когда у людей такая беда. Как так можно? Да его отец ничем не лучше чистокровных фанатиков!

Она открыла глаза и сказала:

— Хорошо. Тогда я попрошу Северуса.

— Кого?.. — Поттер вздрогнул. — Нет, Лили, не надо, пожалуйста! Он... он же только позлорадствует, и все — поглумится над Сириусом, да еще и дружкам своим расскажет! Умоляю, держись от этой мрази подальше! Он по уши погряз в темной магии, в нем и человеческого ничего не осталось, а ты ждешь от него сострадания? Разве ты не помнишь, как он тебя назвал? Да он сразу побежит к своему хозяину и заложит Блэков с потрохами!

От бешенства зарокотало в ушах, перед глазами повисла алая пелена.

— Да, боюсь, у меня и впрямь проблемы с памятью, — Лили едва узнала собственный голос, таким он стал чужим и холодным. — Не поможешь мне ее освежить? Напомни, пожалуйста, кто над кем глумился в прошлый раз? Мне смутно припоминается повышенный интерес к чьим-то грязным подштанникам? И ты еще смеешь говорить о сострадании! Не меряй других по себе, Поттер!

— Но Лили...

— И слушать ничего не желаю!

— Нет, пожалуйста, выслушай меня! — он шагнул вперед, схватил ее за руку и заговорил, умоляюще заглядывая в глаза: — Сама посуди: ну что он может знать о зелье, которое и в глаза не видел? Ничего! Тогда зачем с ним разговаривать? Ты чуть ли не молишься на этого чмошника — почему, Лили? Ты же всегда на голову его опережала! Он только и делал, что паразитировал на тебе и твоих талантах, использовал тебя, а ты единственная, кто этого не замечает!

Все. Это была последняя капля. Магия рванула наружу обжигающей волной, и Поттер отшатнулся и схватился за переносицу. По его очкам побежала трещина, и вторая — по оконной створке у него за спиной.

Лили достала палочку и спокойно сказала:

— Репаро. Спасибо, что наглядно показал мне, чего стоят твои слова и дружба. Сириус, жизнь его отца и дяди, ждущие их ужасы — все это перестает иметь значение, как только речь заходит об одном-единственном человеке. Пусть лучше Блэки обращаются к Тому-Кого-Нельзя-Называть, чем я к Северусу Снейпу. Так, да? Пусть они погибнут, лишь бы не пострадала твоя гордость?

— Да нет же, ты...

— Оставь свои оправдания для того, кто захочет их слушать, — она предупреждающе вскинула руку. — И вспомни: я с самого начала говорила, что не хочу никаких секретов, и это было первым из моих условий. Так что я могу привлекать кого пожелаю и когда пожелаю — и видит Бог, я так и сделаю и сварю это чертово зелье! Тебе все ясно?

Она взглянула на Поттера в упор — тот выглядел не слишком довольным, но огрызаться не посмел. И поделом! Будет знать, как бросаться такими словами!

Задрав подбородок, она одернула мантию и пошла к лестнице. Эхо ее шагов, точно в ловушке, металось в холодном пустом коридоре.

— Лили!.. — раздалось сзади, но она не обернулась.

* * *

Поттер, как выяснилось, не шутил: развеселая четверка и впрямь собиралась в маггловский Лондон. В субботу после ужина Лили писала эссе по чарам, Эмма на соседнем диванчике читала биографию Изольды Сейр (той самой, которую Гормлайт Гонт двенадцать лет поила зельем Перевернутой реальности), Мародеры обсуждали планы на вечер, причем даже не понижая голоса, а все остальные внимали им с завистливым восхищением.

То есть обсуждали, конечно, в основном Поттер и Блэк, Петтигрю лишь вставлял разные дурацкие шуточки и сам же над ними смеялся, а Люпин обреченно кивал и время от времени пытался возражать, но быстро сдавался под натиском остальной троицы. А с завистливым восхищением внимали в основном мальчики — девочки смотрели на Блэка с тоскливой обреченностью собаки, у которой из-под носа уводят сладкую косточку.

В конце концов Лили не выдержала и повернулась к Люпину, чье кресло стояло к ней ближе всех.

— Слушай, вы что, действительно собираетесь в Лондон? — спросила она и краем глаза заметила, что Поттер весь подобрался и умолк на полуслове.

Люпин оглянулся на остальных, словно в поисках поддержки. Потом кивнул:

— Да, собираемся.

— Ты передумала и хочешь с нами? — удивился Блэк.

Похолодев, Лили осознала, что только что стала врагом номер один для всей женской половины Хогвартса.

— Нет, я не могу, иначе не успею с тем проектом — ну, ты знаешь, о чем я, — поспешно отказалась она, и на его насмешливо-беззаботное лицо точно набежала тень.

Чужие взгляды жгли спину не хуже Инсендио, и Лили принялась судорожно соображать, что теперь делать — это же надо было так вляпаться! Несмотря на все предупреждения Эммы, и именно сейчас, когда девчонки сходят с ума по Блэку! Неужели ей тоже будут портить вещи, как бедной Хелен Марш, когда ее позвал на бал тогдашний гриффиндорский ловец? С другой стороны, на сундук и так наложено все что можно и нельзя — после истории с будильником Лили решила перестраховаться, — а с кроватью, если что, и домовые эльфы помогут.

— Я просто хотела сказать — будьте осторожнее, ладно? Маггловский мир... может быть недружелюбным к гостям.

— Ты за нас волнуешься? — хохотнул Блэк, а брови Поттера практически взлетели на лоб, причем вместе с очками. — Не бойся, если мы по дороге наткнемся на всяких нехороших маньяков, то уложим их баиньки и позовем авроров. Но что-то мне подсказывает, что в маггловском пабе мы скорее встретим не Упивающихся Смертью, а упившихся вискарем — верно, Сохатый?

Нет, они не понимают... Вот как объяснить этим двум чистокровным мачо, что в мире есть оружие и пострашнее Авады?

Перед глазами встал старый кошмар: покореженные машины, темно-красная лужа на мостовой, крики, крики, крики, и женская рука под грудой закопченных обломков — обручальное кольцо смотрит в небо окровавленным камнем... Помотав головой, чтобы отогнать воспоминание, Лили взмолилась:

— Люпин, ну хоть ты им скажи! Проследи за этими балбесами — если в паб придут полисмены и скажут всем идти на улицу, потому что в здании заложена бомба, пусть делают что говорят, а не разбрасываются Конфундусами, чтобы поглазеть на бесплатный фейерверк. А еще лучше — аппарируют прямо из толпы, в суматохе все равно никто не заметит.

— Думаешь, в Лондоне сейчас настолько опасно? Мы просто хотели где-нибудь скромно посидеть, и все. Ничего такого фешенебельного, что могло бы привлечь террористов, — нахмурился Люпин, а Петтигрю подергал Поттера за рукав и шепотом спросил:

— Слушай, Сохатый, а что такое бомба?

И эти туда же. Они хоть представляют, что сейчас творится в маггловском мире? Или как только уехали в школу, так все — дверь закрыли и думать забыли? Хорошо хоть догадались одеться по-маггловски, в джинсы и черные футболки... футболки, ага. В ноябре. Да еще и совершенно одинаковые на всех четверых, с золотым фениксом на груди... ладно, фиг с ними, в темноте сойдет. Точнее, сойдут — за фанатов какой-нибудь рок-группы. Что никак не отменяет главной проблемы.

— Те ребята в Бирмингеме тоже хотели где-нибудь посидеть, — мрачно напомнила Лили. — А в лондонском «Хилтоне» — просто снять номер. Я уж молчу о том ужасе, который творился после терактов в Олд-Бейли и на совершенно не фешенебельных вокзалах. ⁽¹⁾

— О чем ты? — Поттер уставился на нее во все глаза. — В «Пророке» ничего такого не писали, я бы точно запомнил...

— Какой «Пророк»? Говорю же, это были магглы! А взорвали их не приспешники Сами-Знаете-Кого, а ирландцы! Ай, ладно, делайте что хотите, мне-то какая разница?

Она склонилась над эссе, яростно вычеркнула последнюю строчку — и вздрогнула, когда уха коснулся теплый шепот:

— Спасибо, Лили. Я рад, что ты за нас беспокоишься.

Они ушли в половине десятого — подначивая друг дружку, перебрасываясь шутками и прибаутками — и при этом, как выяснилось уже на пороге, ухитрились забыть что-то важное. Петтигрю сбегал наверх и вернулся, триумфально размахивая старым пергаментом, и вся четверка один за другим высыпала в коридор — Полная Дама медленно закрылась за ними и снова задремала.

Осознав, что все интересное закончилось, гриффиндорцы стали расходиться по спальням. Лили уменьшила эссе и незаметно сунула его в карман, а черновик разложила на столе и для верности придвинула поближе чернильницу. Полюбовалась на получившийся натюрморт, потянулась и поднялась с кресла.

— Ты уже собираешься спать? — Эмма оторвалась от биографии Изольды Сейр, и Саймон, читающий через ее плечо, тоже приподнял голову.

— Ага. Лучше встану пораньше с утра и доделаю, — отвечала Лили, уже на полпути к лестнице.

Наверху она убедилась, что чары выдержали и сундук устоял, хоть и обзавелся новыми боевыми шрамами. И впрямь — совсем как с бедняжкой Хэлен, у той тоже так начиналось... Значит, все-таки война. Что ж, пусть потом не жалуются, сами напросились! Мы еще посмотрим, кто кого!

Незаметно достав «Дневники наблюдений» и склянку с эликсиром Чистой крови, Лили накинула на крышку запирающие и жаропрочные чары и поплелась в душевую, но по дороге «вспомнила», что забыла внизу чернильницу, и повернула в гостиную, громко крикнув девчонкам, что сейчас вернется.

Диванчик пустовал — Эмма с Саймоном уже успели исчезнуть из комнаты. Полная Дама сладко похрапывала в своей раме и делала вид, что она тут ни при чем. Лили подошла к своему рабочему месту — ужас-ужас, несчастный пергамент был так залит чернилами, что стал равномерно синего цвета, разбитая чернильница валялась на полу, а перо сломали пополам и, кажется, даже немного на нем потоптались... О Боже, как они ухитрились расколошматить пресс-папье? Оно же бронзовое! Было.

Всплеснув руками, она запричитала:

— Какой кошмар! Как же это случилось?

За шахматным столиком оживились: Хлоя Уотерс выпустила ладью, так и не успев сделать ход, и изумленно протянула:

— Ой, ну надо же! Как это я могла ничего не заметить?

— Как странно, я тоже ничего не видела! — подхватила Лу.

«Ну конечно, кто бы сомневался! А с тобой, предательница, я еще разберусь — будет тебе зелье для ресниц улучшенного состава», — мысленно пообещала Лили, а вслух сказала:

— Что ж, придется мне тогда писать эссе заново, раз уж это пропало. Все равно оно мне не нравилось...

И решительно уселась в кресло, одним взмахом починив пострадавшие вещи.

К одиннадцати все разошлись, и она осталась в гостиной одна. В густом сумраке мерно тикали напольные часы, в камине потрескивал огонь, разбрасывая по стенам длинные ползучие тени — мягкие отсветы ложились на пол, точно еще один ковер. В окно стучал ноябрьский дождь, изображая из себя запоздалую сову, и где-то в каминной трубе завывал ветер.

Лили на цыпочках прокралась к выходу, бесшумно приоткрыла портрет и выскользнула в коридор.

Она собиралась в тайную лабораторию Северуса Снейпа, чтобы отнести ему книгу и обещанное зелье.

1) Лили не преувеличивает. Все перечисленные теракты действительно на совести ИРА, и Великобритания в целом и Лондон в частности в те годы были весьма небезопасным местом.

Для англочитающих — чуть-чуть подробностей:

https://en.wikipedia.org/wiki/List_of_terrorist_incidents_in_London

http://www.theweek.co.uk/65098/london-hilton-bombing-anatomy-of-the-iras-hotel-attack-in-1975

Вернуться к тексту