Это сильное слово "ненависть" (гет)

— Она приезжает.

Слова прозвучали в голове Рона, как сирена, и его мозг начал просчитывать последствия.

— Какого черта ты имеешь в виду? — спросил он, разозлившись.

— Извини, дружище. Ты же знаешь, что они с Джинни продолжают общаться после вашего разрыва. Честно говоря, я и сам соскучился по ней. Поэтому не имею ничего против встречи.

Дыхание Рона стало прерывистым и шумным:

— И вам обоим наплевать, что я чувствую по этому поводу?

— Рон, не будь идиотом. Это наша с Джинни свадьба, мы приглашаем, кого хотим.

— Гарри, мы не можем даже находиться в одной комнате без того, чтобы не поругаться. И ты хочешь этого на своей свадьбе?

— Прошло три года, я уверен, что она уже успокоилась, — попытался урезонить его Гарри.

Откинувшись на стуле, Рон скрестил руки на груди с выражением лица четырехлетнего обиженного ребенка:

— Ну, а я — нет.

— Я прошу тебя сделать это для меня, — рассердился Гарри.

Рон вздохнул и наклонился вперед:

— Ладно, это же всего на день. Просто держите ее от меня подальше.

При этих словах Гарри замялся и неловко отвел взгляд, чтобы не смотреть на Рона. Обратив внимание на странное поведение друга, Рон сузил глаза:

— Ты мне чего-то не договариваешь.

Гарри сделал большой глоток огневиски, поставил бокал обратно на стол, сконцентрировав на нем все свое внимание, и вытер губы. Затем выдохнул и пробормотал:

— Джинни попросила ее быть дружкой.

— ЧТО?! — взревел Рон.

Гарри опустил голову и поставил локти на стол, обхватив шею ладонями.

— Она что? — настаивал Рон.

— Ой, заткнись, Рон. Все не так плохо, — начал Гарри, глядя на него исподлобья.

— Не так плохо? Все даже хуже! Это значит, что я должен буду провести гребаных две недели с чертовой всезнайкой!

— Рон!

— Нет, Гарри. Я не буду этого делать. Нет, и все.

— Рон, ты самый эгоистичный козел из всех, кого я знаю. Я попросил тебя быть шафером, потому что ты единственный парень на планете, которого я могу выдержать рядом. Но если ты собираешься быть такой невероятной задницей, наверное, нам стоит забыть об этом.

— Гарри... — потрясенно начал Рон.

— Нет. Вы с Гермионой взрослые люди. Если вы любите нас с Джинни так, как говорите, то сможете ради нас уладить свои разногласия или, по крайней мере, притвориться, что между вами мир.

— Просто... Гарри, шафер и дружка должны вместе планировать холостяцкую вечеринку, девичник, репетиционный ужин и все такое. Мы же поубиваем друг друга.

— Ну, очевидно, Гермиона решила, что справится с этим, потому что она согласилась.

— Неужели? — пискнул Рон.

— Похоже, ты единственный, кто до сих пор злится, Рон. Забудь, хорошо? Кто знает, может, она изменилась.

— Я очень в этом сомневаюсь, дружище.

Гарри наградил его испепеляющим взглядом, и Рон занялся своей выпивкой.

* * *

Покидая «Три метлы», Рон не мог думать ни о чем, кроме их с Гермионой последнего разговора. Хотя он очень часто прокручивал это воспоминание с точностью до минуты, оно каждый раз заставляло его вздрагивать.

— Черт возьми, Гермиона! Ты вообще собиралась мне сказать? Или хотела просто отправить сову? Я действительно так мало для тебя значу?

— Ради Мерлина, Рональд! Ты вообще меня слушаешь? Или просто выключаешь звук, когда я говорю? Я рассказывала тебе об этом чертовом предложении работы неделями. Ты не помнишь, как я говорила о поездке в Венецию?

— Я думал, ты имеешь в виду отпуск!

Гермиона застонала в отчаянии:

— Нет! Я имела в виду переезд туда... вместе.

— Какого гребаного черта я захотел бы переехать в Венецию?

— Ради меня, тупица! — закричала Гермиона.

— Здесь вся моя жизнь, ты же знаешь, — прорычал Рон.

— Но это же ненадолго.

— Не могу поверить, что ты все еще собираешься поехать, даже если я против.

— Ты издеваешься? Думал, что я просто буду сидеть здесь в ожидании тебя? У меня есть цели, которых я хочу достичь!

— Да уж, вероятно, без меня.

— Ты невозможен, знаешь?

— Скажи мне правду, Гермиона. Какую реальную причину ты от меня скрываешь?

— Во имя Мерлина, что ты несешь?

— У тебя есть кто-то другой?

— Никого у меня нет, Рональд, я уже сто раз тебе говорила. Не моя вина, что ты тупой, как валенок!

У Рона от шока просто отвалилась челюсть.

— Как ты смеешь! — прошипел он. — Как ты смеешь... ты... занудная всезнайка! — Гермиона ахнула, но он продолжил: — Я знал, что ты всегда считала меня тупым, даже когда не говорила об этом. По крайней мере, теперь я знаю, как ты ко мне относишься.

— Не глупи, Рональд.

— Я буду настолько глупым, насколько захочу. Кажется, это единственное, что у меня хорошо получается.

— Рон, извини. Я не то имела в виду.

— Дело в том, что ты как раз это имела в виду, Гермиона. Я не уверен, что хочу быть с кем-то, кто считает меня слабоумным.

— И что? Ты меня бросаешь?

Рон переступил с ноги на ногу, обдумывая ответ.

— Может, это к лучшему. Ты же все равно уже запланировала прекрасную жизнь в Венеции без меня. Очевидно, я недостаточно хорошо для тебя. Может... может, мне нужно найти кого-то, с кем я буду на одном уровне.

Он играл в очень опасную игру.

— Например? — прорычала Гермиона

— Например... кого-то вроде Лаванды.

Гермиону начало трясти от ярости при одном упоминании этого имени.

— То есть ты лучше останешься здесь с Лавандой, чем поедешь со мной в Венецию? — тихо спросила она.

Задним умом он понимал, что одним словом может все погубить, но был слишком зол, чтобы обдумать это.

— Да.

В ту же секунду она ударила его так сильно, что он чуть не упал.

— До свидания, Рональд. Счастливо оставаться.

Она схватила сумку и была такова.

Это была худшая их ссора. Рон, конечно же, винил во всем Гермиону. Она выбрала Венецию, даже не задумываясь, что означало бы для него оставить все здесь. И хуже всего, что она считала его недалеким. Разговор не закончился бы так ужасно, если бы она не назвала его тупым. И они могли бы до сих пор быть... «Нет», — остановил он себя, — «не могли бы».

* * *

Гермиона сидела за столом, закрыв лицо руками. Что теперь делать? Чем она думала, соглашаясь?

Она резко выпрямилась и закричала:

— Берт! Берти!!!

— Что? Что? Что? Гермиона, детка, что случилось? — в кабинет вошел привлекательный итальянец.

— Берти, я только что согласилась быть дружкой на свадьбе старой подруги.

— О, правда? А я и не знал, что ты по этой части.

— Вот дурак, — хихикнула Гермиона. — Она моя лучшая подруга со школы.

— Так в чем проблема?

— Ее брат... Рон... будет шафером.

— Ты имеешь в виду Рональда, — ахнул Берти. — Надо же, как забавно получилось.

— Ничего забавного здесь нет. Это ужасно. Я должна буду провести две недели с тупым козлом. Что мне теперь делать?

— Хочешь услышать мое честное мнение?

— Не знаю. Оно мне понравится? — Гермиона изогнула бровь и добавила: — Продолжай.

— Я думаю, ты должна поехать и... Как там говорят британцы? Поиметь его во все дыры, — он рассмеялся над этим точным применением фразы.

— Ой, Берти, ну ты и извращенец. Ни за какие деньги я не доставлю этому придурку удовольствие.

— Как думаешь, может, он доставит удовольствие мне? — спросил Берти, играя бровями.

— Роберто Теллини, даже не думай об этом. Рон — самый что ни на есть натурал.

— Жаль, — надулся Берти.

Но ум Гермионы уже вовсю работал, придумывая план. Очень злой план. Она не откажется от поездки на свадьбу. Вместо этого она заставит Рона страдать за все те ужасные вещи, через которые ей пришлось пройти из-за него.

— Берти, мне нужна твоя помощь, — сладко произнесла она.

— И почему мне это уже не нравится?

* * *

Гермиона стояла возле заднего входа в Нору и нервничала. Она была здесь так давно, что уже и не могла вспомнить, когда именно. В саду ее встретила Молли и после приветствий поведала ей новости семьи Уизли за несколько прошедших лет. Потом, шутливо улыбнувшись, Молли сказала, что Рон только что вернулся с пробежки, и его можно найти в кухне.

Теперь Гермиона была в буквальном и переносном смысле на пороге. Она не видела Рона с момента их ссоры и ее переезда в Венецию. Ей вспомнилось то время. Она надеялась, что он приедет за ней, что будет умолять ее вернуться. Она планировала помучить его, а потом «нехотя» согласиться и дать ему еще один шанс.

Она ждала, но ее надежда таяла с каждым днем и месяцем тишины, пока ее сердце окончательно не разбилось. Понадобилось время, прежде чем боль прошла, сменившись гневом. В конце концов Гермиона убедила себя, что ей лучше без него, и поклялась больше никогда с ним не говорить. Она даже попросила Джинни не упоминать о нем, так как не хотела ничего знать.

Она открыла дверь и сразу же увидела его, стоящего к ней спиной. Засмотревшись на его широкие плечи, она пыталась и не могла вспомнить, чтобы он был в такой... хорошей форме. Ее взгляд прошелся по его загорелым рукам, ногам, спине и... Она сильно покраснела и отвела взгляд, почувствовав нервное трепетание в груди. Будет очень сложно, если она не возьмет себя в руки.

Наконец, осмелев, она заговорила:

— Привет, Рональд.

Он даже не повернулся, чтобы ответить, продолжая то, чем занимался — что бы это ни было.

«Отлично, он решил вести себя именно так!» — подумала она со злостью.

Гермиона собиралась уже подняться наверх, как вдруг заметила, что он покачивает головой и бормочет себе под нос. Присмотревшись, она увидела, что он слушает музыку на маггловском плеере, и уставилась на него в изумлении.

«Наверное, отец дал», — подумала она.

Внезапно Рон начал петь вслух, и Гермиона, не сдержавшись, захихикала. Он выглядел немного нелепо, но очень мило. Последнюю мысль она отогнала от себя. Слова песни, которую напевал Рон, заставили ее сердце биться быстрее.

— Исчезая и ускользая... что-то с тобой... моя кареглазая девочка... Ты моя кареглазая девочка... Ты помнишь, как мы раньше пели...

На этих словах Рон запихнул в рот кусок тыквенного пирога и продолжил напевать. Он взял тарелку и стакан, обернулся и обнаружил ожившее воспоминание прямо напротив себя.

В следующее мгновение пирог выпал из его рта. Он быстро пробежался взглядом по ее телу. Да, это определенно была Гермиона, но она выглядела совершенно иначе. Ее волосы, раньше темно-шоколадные, стали светлее и были откинуты назад, игривые кудряшки спускались с разных сторон. Ее кожа была загорелой, а обтягивающее короткое платье с v-образным вырезом отлично подчеркивало все изгибы ее тела. Она выглядела потрясающе.

Рон бросил короткий взгляд на ее губы, и воспоминание о том, как он целовал их, вспыхнуло в памяти. Во рту пересохло, поэтому ему пришлось откашляться, прежде чем заговорить.

— Гер... — пискнул Рон и снова прочистил горло. — Гермиона.

— Рональд, — мягко ответила она.

Они застыли друг напротив друга в тишине.

— Что ты здесь делаешь? — наконец спросил он.

Она фыркнула:

— Я приехала на свадьбу.

— Ну да, точно. Но... Ты останешься здесь, в Норе?

— Джинни не сказала тебе?

— Нет, не сказала.

— Ну, я останусь здесь. Какие-то проблемы?

— Никаких проблем, — с сарказмом ответил Рон.

— Вот и хорошо, — Гермиона замолчала, обдумывая, что сказать дальше. — Слушай, Рон, мы оба знаем, что это будут сложные две недели. Давай хотя бы попытаемся вести себя вежливо друг с другом.

Он посмотрел на нее с подозрением, но согласился:

— Да, конечно.

Внезапно входная дверь распахнулась, ударившись о стену. Оба повернулись, чтобы рассмотреть вошедшего.

— Роберто, а вот и ты! — радостно воскликнула Гермиона. — Где ты был?

В дверях стоял очень красивый итальянец, левитируя два чемодана.

— Mia Bella, я был очарован прекрасной рыжеволосой женщиной в саду, — нахально улыбнулся тот.

— О, вот дурачок, — сказала Гермиона. Слишком нежно по мнению Рона.

И этот скользкий тип, как теперь думал о нем Рон, подошел к Гермионе, взял ее лицо в свои огромные руки и поцеловал в губы. Внутренняя реакция Рона была мгновенной и очень яростной — он возненавидел этого парня.

— Итак, кто же твой друг, Bella? — Роберто обнял Гермиону за плечи, а она его — за талию.

— Ох, да, Роберто, это Рональд Уизли. Рональд, это Роберто Теллини.

Роберто протянул руку. Рон взглянул на него злобно, но все же отложил стакан и тарелку и пожал ее.

— Я много слышал о тебе, — сказал Роберто. Рон бросил короткий взгляд на Гермиону, который она намеренно проигнорировала. — Ты же вратарь в Пушках Педдл?

— Хм, да.

— Хорошо играешь, как я слышал.

Рон не сдержал улыбки, смутился и пробормотал:

— Да... У нас был неплохой сезон.

— Лучший, насколько я понял, — Роберто широко и ослепительно улыбнулся.

Гермионе не понравилось, куда клонит Роберто своим флиртом, поэтому она пнула его в бок и сказала:

— Роберто, дорогой, ты не мог бы отнести чемоданы в нашу комнату? Она на третьем этаже, вторая дверь справа.

— Конечно, mi amor, все для тебя, — потирая место удара, ответил Роберто, наклонился и чмокнул ее в щеку. Отчаянно улыбаясь, он смотрел на Рона, левитируя чемоданы к лестнице.

— Кто это вообще такой? — глухо спросил Рон.

— Роберто? Это мой парень.

— И как давно вы стречаетесь? — Рон пытался оставаться спокойным.

— Около трех лет.

«Это значит...» — подумал Рон. Он чуть не взорвался, но сдержал холодное выражение лица.

— А ты, Рон? Как поживаешь? Все еще живешь с родителями, как я вижу?

— Вообще-то, я остановился здесь на время свадьбы. Я живу на Диагон-аллее... с Лавандой.

Он слегка вздрогнул, надеясь, что Гермиона не заметила.

— Неужели? — процедила Гермиона, пытаясь выглядеть вежливой, насколько возможно. — Ну, это замечательно.

Зная, что добивает ее, Рон зло усмехнулся:

— О, да. Она просто супер.

— Прекрасно, — выдавила Гермиона. — Пожалуй, я должна вернуться к Роберто. Он не любит надолго разлучаться. Знаешь этих итальянцев? Не могут держать руки при себе.

Она развернулась на каблуках и взбежала по лестнице, улыбаясь из-за недовольного выражения лица Рона. А он, несмотря на всю злость, не мог оторвать взгляд от ее покачивающихся бедер, пока она поднималась наверх.

* * *

Роберто лежал поперек кровати, заложив руки за голову. Гермиона вошла, оставив дверь приоткрытой, и начала метаться по комнате, как животное в клетке.

— Ох, Гермиона, он еще красивее, чем на фото. Как ты могла от этого отказаться? Я сошел бы с ума, если бы этот мужчина смотрел на меня так же, как смотрит на тебя.

— Он с ней! Я не могу поверить, что они вместе! — причитала она, игнорируя его комментарии.

— О ком ты говоришь? Кто она?

— Лаванда! — рявкнула Гермиона. Роберто открыл рот в немом «О». — Теперь это все не сработает.

— Что именно, дорогая? — спросил он, поднимаясь.

— Ну, если он с Лавандой, то не будет ревновать меня к тебе.

— Ох, Bella, мужчины не так устроены, — рассмеялся Роберто. Он встал, подошел к ней и нежно взял за плечи. — Мы собственники. Если женщина была нашей однажды, мы считаем ее своей навсегда. Что я тебе могу точно сказать — он не был рад увидеть меня.

— Ты уверен?

— Естественно.

— Ну, не знаю.

— Ты действительно хочешь заставить его ревновать? — неуверенно спросил он.

— Я хочу заставить его страдать, — мрачно ответила Гермиона.

Внезапно скрипнула дверь, и послышался голос Рона:

— Привет... Гермиона, Рикардо... Надеюсь, я... — дверь начала открываться, и Гермиона не придумала ничего лучше, чем обвить руками шею Роберто и агрессивно впечатать свои губы в его рот. Роберто пошатнулся, но все же обнял ее за талию. — ... не прерываю вас, — закончил Рон свое предложение, входя в комнату. От вида Гермионы в объятиях другого мужчины у Рона внутри что-то щелкнуло, и он крикнул: — Извините!

Гермиона оторвалась от Роберто, выдохнула и сказала:

— Ой, извини. Не слышала, как ты вошел. Берти умеет отвлекать.

Рон промолчал, но окинул Роберто очень хищным взглядом.

— Мне нужно в туалет. Где он может быть? — задорно спросил у Рона Роберто.

— По коридору третья дверь налево, — ответил Рон, прожигая в нем дыру взглядом.

— Grazie. Ты! — указала он пальцем на Гермиону так, что она даже подпрыгнула. — Будь готова поиграть, когда я вернусь.

Затем он шлепнул ее по заднице и вышел, бросив на Рона оценивающий взгляд.

— Я могу что-то сделать для тебя, Рональд? — холодно спросила Гермиона, когда Роберто ушел.

«Да, сгореть в аду!» — подумал Рон.

Позволив чувству злости наполнить его, он наконец ответил:

— Нам нужно обсудить девичник и мальчишник. Гарри и Джинни не хотят разделять вечеринки, поэтому я думаю, будет классно просто организвать одну большую тусовку.

— Звучит очень мило, но давай обсудим это позже. Мне правда нужно... подготовиться, — жеманно улыбнулась Гермиона.

— Отлично, — Рон снова нахмурился. Быстро развернувшись, он вышел, хлопнув дверью.

«Это было круто», — подумала Гермиона, падая на кровать.

По коридору шел очень злой Рон.

«Она абсолютно бессердечная, холодная, злобная ведьма. Она хочет быть жестокой. Значит, это война. Я заставлю ее пожалеть, что она приехала. Нужно только уговорить Лаванду мне подыграть. Может, если я предложу оплатить ей и Симусу отпуск, она согласится», — подумал он.

И на этом, абсолютно довольный своим планом, Рон спустился вниз.

Рон сидел на цветастом диване и нервничал, его правое колено непрерывно подергивалось, пока он крутил в руках изящную чайную чашку и блюдце.

Прямо напротив две пары глаз таращились на него в изумлении.

— Ты хочешь, чтобы она сделала ЧТО? — наконец спросил Симус.

— Хм... Ну... Хочу, чтобы она притворилась моей девушкой, или невестой, или кем угодно... Только на две следующих недели, пока Гермиона здесь из-за свадьбы.

Симус опустил глаза и уставился в одну точку, отчаянно пытаясь понять, чего же конкретно хочет Рон. А вот Лаванда не спускала с Рона оценивающего взгляда, просчитывая ситуацию.

Симус снова посмотрел на Рона, все еще не вникнув в его абсурдную просьбу:

— Рон, я уверен, ты заметил тот факт, что Лаванда на девятом месяце беременности!

— Да, заметил, — стушевался Рон. — Вначале я подумал, что это проблема, но представил, какой может быть реакция Гермионы, и решил, что это даже поможет достигнуть цели.

— И что же это за цель? — спросила Лаванда, заговорив впервые за все это время.

— Заставить ее страдать. Отплатить ей, — низким злым тоном ответил Рон. — Она ведет себя, как настоящая стерва, с самого утра, когда приехала с этим сальным козлом в качестве парня. Я хочу немного ей отомстить.

— Рон, извини, но я просто не могу позволить Лаванде... — сердито выдохнул Симус.

— Что нам за это будет? — перебила его Лаванда.

«А вот и девушка, которую я знаю», — торжествующе подумал Рон.

— Лаванда?! Что? Нет! — запротестовал Симус.

Продолжая смотреть Рону в глаза, Лаванда просто подняла руку, и Симус замолчал.

— Двухнедельный полностью оплаченный отпуск в Париже, — предложил Рон.

Лаванда сузила глаза и усмехнулась:

— Четыре недели.

— ЧТО? — проревели Рон и Симус одновременно.

— Четыре недели, Уизли.

— Хорошо, четыре недели, — нехотя согласился Рон.

— И няня для ребенка с отдельной комнатой, — добавила Лаванада.

— Хорошо.

— И тысяча галлеонов на расходы.

— Лаванда, ты просто добиваешь меня!

— Не испытывай мое терпение, Уизли. Мои эмоции очень нестабильны, можешь спросить бедного Симуса.

Рон посмотрел на сгорбленного мужчину рядом с ней. Симус взглянул на него дикими, полными отчаяния и мольбы глазами и слегка качнул головой, будто говоря: «Пожалуйста, не беси ее».

Рон снова повернулся к Лаванде и спокойно ответил:

— Я согласен на все твои требования.

* * *

Гермиона сидела на лавочке в саду, скрестив босые ноги перед собой. Теплый солнечный свет окутывал ее ноги и руки, покрывая легким загаром и без того загорелую кожу. Она была полностью поглощена книгой. Кое-что никогда не меняется в этой жизни.

Периодически из кухни до нее долетали обрывки разговора и смех. Берти обучал миссис Уизли искусству приготовления традиционного тирамису. Гермиона даже слышала, как Молли один раз захихикала, словно возбужденная школьница.

Молли была абсолютно очарована Берти, но разве можно было винить ее в этом? Роберто был обаятельным, легким в общении, кокетливым и до невозможности привлекательным. Он был вежливым, мудрым, хорошо одевался и творил чудеса на кухне. Гермиона не знала, каким он был в постели, но, учитывая количество его любовников, догадывалась, что Берти был просто десять из десяти.

«Мужчина мечты для любой женщины! — иронически подумала Гермиона. — Как жаль, что Рон — мужчина мечты для Берти».

Она рассмеялась вслух от этой мысли.

— Что читаешь? Наверное, что-то очень интересное, раз ты так хохочешь.

Удивленная, что ее прервали, Гермиона подняла глаза и увидела Рона и Лаванду, стоящих в нескольких шагах от нее. Она быстро встала и бросила книгу на скамейку, отметив закладкой место, на котором остановилась. Ее взгляд моментально отметил выпирающий круглый живот Лаванды. Гермиона ахнула и продолжила смотреть, словно загипнотизированная, не в силах отвести взгляд.

Наконец Рон прочистил горло, чтобы привлечь ее внимание.

— Гермиона, дорогая, я так рада тебя видеть! — воскликнула Лаванда, обнимая ее. Но Гермиона была так ошеломлена, что лишь похлопала Лаванду по спине.

Ее разум был в полном шоке от вида этой очень большой, очень беременной Лаванды. Это означало, что Рон станет отцом? Отцом ребенка Лаванды? Они поженятся? Или уже женаты?

В глазах отчаянно запекло, и она попыталась сморгнуть подступившие слезы. Теперь она очень пожалела о том, что просила Джинни не рассказывать о Роне. Эта новость была самым сильным потрясением в ее жизни.

Лаванда отстранилась, но не отпустила руки Гермионы.

— Когда Бон-Бон сказал, что ты в городе, я захотела встретиться. Сто лет не виделись!

— Да... Да, и правда. Как ты, Лаванда? — спросила Гермиона, до сих пор не придя в себя от такого открытия.

— О, замечательно! Лучше и быть не могло. Хотя это неправда. Могло. Мы с Роном собирались пожениться, когда узнали об этом маленьком чуде, — она нежно провела рукой по животу и продолжила: — Но Джинни и Гарри нас опередили. Теперь нужно ждать, пока родится ребенок. Не хочу отнимать у них звездный час. Кроме того, кто бы захотел выглядеть в свадебном платье, как корова?

— О, Лав, ты никогда не будешь выглядеть для меня толстой коровой, — сказал Рон.

Лаванда убрала руку с живота и повернулась к нему:

— Я не говорила «толстой», Рон.

— И ты никогда не будешь такой для меня, — ответил он, нежно погладив ее по щеке.

Лаванда тепло улыбнулась, игриво пихнула его в живот и пробормотала:

— Выкрутился, Уизли.

Это очевидное проявление привязанности вызвало у Гермионы головокружение. Тугой комок в груди мешал дышать. Она чувствовала, что ее переполняют эмоции.

— Была рада повидаться с тобой, Лаванда, но мне нужно найти Роберто. Я только что вспомнила, что должна обсудить с ним важный вопрос.

Гермиона развернулась и пошла через лужайку к Норе настолько быстро, насколько могла, не переходя на бег.

Рон наклонился к Лаванде и прошептал:

— Это было невероятно. Не стоило заходить так далеко, хотя я не жалуюсь. Но могу все-таки спросить — почему?

Лаванда мило улыбнулась:

— У меня свои счеты с маленькой мисс Книжный Червь, — заметив, что Гермиона на ходу обернулась, она добавила: — О, кажется у нас появились зрители, — и нежно поцеловала Рона в щеку.

Гермиона заметила эту сцену, когда обернулась, чтобы сказать напоследок еще одну фразу. Увидев улыбающегося и покрасневшего Рона, она почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она бы просто ушла, но поняла, что ее заметили.

— Еще раз поздравляю с малышом, — сказала она самым ровным тоном, на который была способна. — Уверена, вы будете отличными родителями.

А затем, наплевав на то, как будет выглядеть, Гермиона бросилась к Норе со всех ног.

* * *

Запыхавшись, Гермиона вбежала через входную дверь и остановилась, заметив удивление на лицах Молли и Роберто.

Как Молли могла не сказать ей о ребенке? Неужели настолько злилась за то, что она бросила Рона?

Гермиона почувствовала, как слезы потекли по ее щекам, и поняла, что ей нужно уйти отсюда. Она взбежала по лестнице, оставив шокированных Молли и Роберто одних.

Придя в себя, Роберто посмотрел на Молли и тихо сказал:

— Прошу меня извинить. Похоже, я нужен наверху.

Молли, все еще пораженная эмоциональным поведением Гермионы, просто кивнула. Звук открывающейся двери вывел ее из ступора, она обернулась и увидела беременную Лаванду Браун рядом со своим сыном. Что-то в этой сцене показалось ей странным, но Молли не могла понять, что именно.

— Привет, Лаванда, — тепло улыбнулась она. — Кажется, ты совсем скоро родишь.

— Здравствуйте, миссис Уизли. Да, вот-вот, — сияя, ответила Лаванда.

— Симус, должно быть, очень рад.

— Да, — счастливо хихикнула Лаванда. — Это как самый лучший подарок на Рождество — его слова, не мои.

Обе женщины легко рассмеялись.

— Лаванда, дорогая, ты не оставишь нас с Роном наедине на минутку?

— Конечно, миссис Уизли.

Лаванда бросила Рону взгляд «не впутывай меня в это» и вышла на улицу.

Молли повернулась к Рону:

— Рональд, чем ты обидел Гермиону?

Схватив яблоко и направившись к лестнице, он ответил:

— Не знаю, о чем ты, мам. Во дворе она выглядела абсолютно нормально. Правда, так внезапно нас покинула. Вероятно, у нее какие-то дела с Роберто.

— Я очень сомневаюсь в этом, Рон, — Молли посмотрела на него с подозрением, но он в ответ лишь по-мальчишески усмехнулся и взбежал вверх по ступеням.

* * *

Роберто легонько постучал в дверь и позвал Гермиону:

— Bella?

Но услышал лишь ее приглушенные рыдания, поэтому заглянул в комнату и увидел, что она лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку.

— Ох, Гермиона! — утешительно начал он, подходя к ней в три быстрых шага.

Роберто присел на кровать возле Гермионы и начал нежно поглаживать ее спину, чтобы успокоить. Спустя какое-то время она перевернулась и посмотрела в его встревоженные шоколадно-карие глаза.

Ее нижняя губа задрожала, когда она прошептала:

— У них будет ребенок, Берти.

А затем снова обняла подушку и зарыдала.

Роберто не знал, что сказать. Конечно, он не верил Гермионе, когда все эти месяцы она говорила, что ничего не чувствует к Рону, но даже не подозревал, что она до сих пор настолько сильно влюблена в этого мужчину. Он мысленно пнул себя за то, что не понял этого раньше. Ни одна женщина, которой все равно, не хотела бы отомстить так отчаянно.

— Ох, солнышко, иди ко мне.

Он помог ей сесть и крепко прижал к себе.

Наконец, нарушив тишину, Гермиона заговорила:

— Не могу поверить, что она беременна, Берти. Она родит ему ребенка.

Рон услышал эти слова, пока шел по коридору в свою комнату. Он замер и триумфально улыбнулся. Но то, что он услышал дальше, заставило его почувствовать вину. Гермиона начала неудержимо всхлипывать. Он должен был чувствовать радость, не так ли? Разве не этого он хотел? Расплаты.

— Ох, Bella, — услышал он грустный голос Роберто.

— Знаешь, я понимала, что это буду не я, — дрожащим голосом продолжила Гермиона. — Я же не дура и давно перестала об этом мечтать.

Сердце Рона тревожно забилось.

«Подожди! Что? — подумал он. — Она хотела ребенка от меня?»

Снова расстроившись, Гермиона продолжала говорить сквозь тихие всхлипы:

— Просто я никогда не думала... Я такая дура... Это всегда была Лаванда, а не я...

Ее рыдания эхом разлились по коридору.

— Ох, солнышко, в конце концов все будет хорошо, я обещаю. Я чувствую это.

Рон почувствовал себя полным дерьмом. Гермиона думала, что ничего не значит для него, а Лаванда значит все. Он съежился от одной только мысли об этом. Но еще хуже, что этот козел Роберто был таким понимающим. Он был рядом с ней три года и все еще мог спокойно выслушивать, как она плачет по другому мужчине.

«Если бы это был я...» — хмуро подумал Рон.

А потом Гермиона произнесла то, что заставило сердце Рона похолодеть.

— Ох, Роберто, ты замечательный, знаешь? Ты так добр ко мне. Я так тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, mi amore.

Сердце Рона оборвалось. Она любит этого мучину, как же иначе? Он ее обожает. Оберегает, холит и лелеет. Рон покачал головой. Почему ему так больно от того, что она любит другого? Так не должно быть.

Услышав достаточно, Рон удрученно опустил голову и пошел по коридору в свою комнату.

Рон осторожно спускался по лестнице, стараясь избегать мест, которые скрипят. Он так нервничал за ужином, что почти не поел и теперь умирал от голода.

Ужин был кошмарным. Присутствовали только Гарри, Джинни, Молли с Артуром, сальный козел и он сам. Молли продолжала злиться на него. Очевидно, она не поверила, что он не виноват в отсутствии Гермионы, и надеялась заставить его признаться. Нужно было отдать ей должное. Больше он никогда не будет сомневаться в материнской интуиции.

Хуже всего, что этот скользкий тип смотрел на Рона с подозрением, будто у него выросли рога и хвост. Джинни с Гарри были огорчены и даже спрашивали Рикардо... Ренальдо... или как там зовут этого козла... можно ли как-то уговорить Гермиону спуститься. Но этот болван лишь многозначительно посмотрел на Рона и сказал, что это невозможно, так как у нее что-то с желудком. До конца ужина все то и дело бросали сердитые взгляды на Рона.

Он до сих пор чувствовал себя ужасно из-за того, что так сильно расстроил Гермиону. Он успел забыть, как больно видеть ее слезы. Но что он мог сделать сейчас? У него не было другого выбора, кроме как продолжать историю с Лавандой до конца. Гермиона проклянет его, если узнает правду. Или сделает еще чего похуже, например, выйдет замуж за этого... Рон остановил себя, отказываясь продолжать эту мысль.

Почти спустившись вниз, он поднял глаза и увидел призрак воспоминания, от которого у него перехватило дыхание. Видение перенесло его назад в то время, когда они искали хоркруксы на своем седьмом курсе. Возвращаясь к тому моменту, он осознал, что никогда в жизни не полюбит другую женщину.

Гермиона сидела на стуле, прижав колени к груди и опираясь на спинку. На ней была явно большая мужская пижама, а волосы были кое-как собраны в небрежный узел. Легкая складка залегла между ее бровей, и она нервно покусывала нижнюю губу, сосредоточив все свое внимание на книге в кожаной обложке, которую держала в руках.

Отвлекшись, Рон нечаянно подвинулся, вызвав громкий скрип. Он посмотрел вниз, проклиная лестницу.

«Черт бы побрал эту скрипучую третью ступеньку!»

Когда он поднял глаза, то заметил, что Гермиона сверлит его взглядом.

— Хм... Привет! — начал он. Она не ответила и не отвела взгляд. Казалось, она обижена и слегка нервничает из-за его присутствия. — Слушай, я не хотел беспокоить тебя. Я просто... — он начал поворачиваться, чтобы уйти, когда голос Гермионы остановил его.

— Нет-нет, все в порядке. Я уже заканчивала.

Она опустила ноги на пол, схватила закладку со стола и разместила ее на последней прочитанной странице.

— Не уходи. То есть... ты не должна, — сказал Рон, спустившись наконец с лестницы.

Гермиона замерла, прижимая книгу к груди защитным жестом. Они смотрели друг на друга в течение одного мучительно долгого мгновения. Внезапно у Рона возникла идея.

— Эй, раз уж мы оба не спим, можем обсудить, где проведем девичник и мальчишник. Сейчас как раз спокойно и тихо.

Минуту Гермиона смотрела на него, пытаясь понять, верить ли этой его подозрительной дружелюбности.

— Хм, ну, хорошо. Я не против, — осторожно согласилась она.

Рон взволнованно взбежал по лестнице наверх. Вернувшись назад с буклетами из разных ресторанов и клубов, которые он уже просмотрел, он увидел, что Гермиона сидит за столом и бездумно смотрит в окно, обхватив чашку двумя руками. Он слегка потряс головой. Почему каждый раз, когда он входит в комнату, где находится Гермиона, он застывает, как идиот, увидев ее?

Рон прочистил горло, чтобы привлечь ее внимание. Будто пробудившись от мечтаний, Гермиона резко выдохнула и подняла на него глаза.

— Итак, — начал Рон, придвинув свой стул к ней.

Он сел лицом к Гермионе, левой ногой почти касаясь ее коленей, а правой — спинки стула. Выложив на стол четыре брошюры, Рон положил правую руку на спинку ее стула, ожидая, пока она выберет.

Гермиона просто смотрела на листовки, широко открыв глаза.

— Ты провел исследование? — удивленно спросила она, взяв в руки одну из них.

— Эй, я делаю домашку, когда это важно.

— Нет-нет, — она негромко засмеялась в ответ на его обиженный тон. — Это замечательно.

Рон изучал ее, пока она читала брошюры. Ее слабая улыбка и легкие морщинки в уголках глаз заставили его задуматься о том, сколько времени прошло с тех пор, как он был так близок к ней.

Гермиона подняла взгляд и увидела открытое восхищение в его глазах. Она почувствовала, как внутри все затрепетало, и покраснела от этого откровенного взгляда.

Осознав, что его поймали, Рон посмотрел вниз, его уши запылали ярко-малиновым цветом. Наконец подняв глаза от пола, он постарался не смотреть на Гермиону, сосредоточившись на брошюрах.

«Мерлин, какой же он милый, когда так краснеет», — рассеянно подумала Гермиона.

Стряхнув с себя оцепенение, вызванное его непосредственной близостью, Гермиона снова посмотрела на рекламные проспекты. Она взяла в руки все четыре, прочистила горло и сказала:

— Не думаю, что «Три метлы» — хорошая идея. То есть, это хороший паб, но там нет места для танцев, и еда в лучшем случае удовлетворительная.

Рон закатил глаза и хохотнул:

— И почему я знал, что ты это скажешь?

Гермиона откинулась на стуле и шлепнула Рона по груди одним из проспектов:

— Болван.

Его желудок скрутило от волнения в ответ на этот игривый тон, но он не убрал руку с ее стула. Более того, он наслаждался этим мимолетным прикосновением своего большого пальца к ее спине. Если она и заметила это, то виду не подала.

— Итак, об этих двух я не слышала, а вот «Ведьмы и волшебники» звучит прикольно. И, если мне не изменяет память, в «Аптеке» хорошее меню и мартини-бар.

— Мы не должны выбирать одно место, Миона. Всегда можно сходить в несколько разных заведений, — предложил Рон.

Гермиона просияла и зарделась от этой идеи и от того, что Рон назвал ее старым прозвищем.

— Это гениально, — прошептала она.

Робкая улыбка на его губах заставила ее сердце сжаться.

— Ну, так что думаешь? — спросил Рон.

Гермиона выпрямилась, еще раз изучая брошюры и обдумывая варианты. Не задумываясь, она повернулась к Рону, положив руку на спинку своего стула. Их руки соприкоснулись, глаза встретились, и восхитительное напряжение возникло между ними от этой невинной, но такой интимной близости.

Спустя несколько мгновений Рон отстранился и вскочил. Запустив руки в волосы, он отошел к раковине, а потом, повернувшись к Гермионе, скрестил их на груди.

Продолжая смотреть на брошюры в своих руках, Гермиона пробормотала:

— Хм, как на счет того, чтобы пообедать и выпить в «Аптеке» и... потом переместиться в «Ведьмы и волшебники» для танцев.

— Да, звучит отлично, — рассеяно ответил Рон.

Глубоко вздохнув, Гермиона кивнула и схватила свою книгу, положив буклеты на стол.

— Ну, — сказала она, вставая из-за стола и направляясь к лестнице. — Уже поздно, а завтра будет долгий день...

Это привело Рона в себя. Он не должен позволить ей уйти. Это не только их первый спокойный разговор за несколько лет, но еще и самый приятный. Он не был готов закончить его.

— Не хочешь выпить? Глоток огневиски или еще чего-то, как в старые добрые времена? — выпалил он.

Немного удивленная этим предложением, Гермиона обдумывала его какое-то время.

— Рон, мы раньше никогда не пили вместе. Это то, чем вы занимались с Гарри.

Рон замялся, придумывая оправдание:

— Ну, ладно, тогда новая традиция. Показать, что мы можем быть... — он испугался слова, котрое собирался произнести, но смирился с тем, что иначе уже не может быть. — ... друзьями.

«Друзьями?» — Гермиона внутренне сжалась. Как бы ни хотелось это признавать, но она никогда не думала, что сможет воспринимать его, как друга.

— Хорошо, один глоток, — она закатила глаза и дразняще улыбнулась, пытаясь скрыть разочарование от его слов.

Рон быстро подошел к дальнему шкафу, взял два стакана, а потом достал огневиски из буфета. Поставив стаканы на стол, он открыл бутылку и щедро плеснул в них выпивку. Взяв оба стакана и протянув один Гермионе, он поднял свой и произнес:

— За...

После секундного колебания Гермиона закончила фразу за него:

— ...дружбу.

Они долго смотрели друг другу в глаза, не желая пить за такой тост. После затянувшейся паузы оба залпом выпили янтарную жидкость. Гермиона поперхнулась и начала кашлять, а Рон изо всех сил стрался не делать то же самое.

Наконец восстановив самообладание, Гермиона поставила пустой стакан на стол и сказала:

— Это было... очень мило, Рон.

— Да, было.

Спустя несколько мгновений Гермиона направилась к лестнице, но, слегка опьянев от виски и присутствия Рона, споткнулась на первых же шагах. Внезапно она начала хихикать, и Рон поспешил ей на помощь.

— Ты в порядке? — спросил он, пытаясь сдержать смех.

Он обхватил ее за талию и поднял на ноги.

— Да, все нормально. Пострадало только мое эго.

Они все еще посмеивались над ее позорным падением, когда Гермиона повернулась к Рону, и ее свободная рука инстинктивно легла ему на грудь, а обе его руки — ей на бедра.

Смех затих, сменившись мягким дыханием от осознания того, как близко они были друг к другу.

Чувствуя, как громко стучит ее сердце, Гермиона начала покусывать нижнюю губу, чем незамедлительно привлекла внимание Рона к своему рту. У нее перехватило дыхание от этого взгляда.

Рон посмотрел ей в глаза и почувствовал, что придвигается немного ближе. В ответ Гермиона слегка приподняла подбородок и облизала губы. Рон сглотнул, пытаясь заглушить нервный трепет у себя в груди, и придвинулся еще ближе. Теперь они стояли совсем рядом, и Рон мог чувствовать теплое дыхание Гермионы на своих губах. Еще одно движение вперед — и их губы соприкоснутся.

В следующий момент они оба осознали величину ошибки, которую собирались совершить, потому что неловко отвернулись друг от друга. Гермиона убрала руку с груди Рона, а тот, в свою очередь, убрал руки с ее бедер, глядя куда угодно, только не на нее.

— Мне нужно идти, — пробормотала Гермиона.

— К Роберто, — разумно добавил Рон и кивнул будто самому себе.

Она переступила с ноги на ногу, опустила взгляд и ответила еле слышно:

— Да, к Роберто, — затем снова взглянула на высокую фигуру Рона и мягко добавила: — Знаешь, ты будешь отличным отцом, Рон. Еще раз поздравляю.

В энный раз за этот день он почувствовал, как внутри все сжалось. Зачем она говорит это? То, что заставляет его краснеть с головы до пят и чувствовать ужасную боль?

— Спасибо, — буркнул он, глядя в пол.

— Ну, тогда спокойной ночи, — прошептала Гермиона.

— Спокойной ночи, — ответил Рон, мечтая, чтобы она осталась.

Гермиона задержала на нем взгляд, а потом развернулась и поспешила вверх по ступеням.

Оставшись наедине со своими спутанными мыслями, Рон побрел к столу и сел, расстроенно вздохнув.

Две женщины крутились возле зеркала, рассматривая свои отражения и хмурясь. Пляжный сезон всегда был кошмаром, независимо от того, кем ты был.

— Так... как вы с Роном вчера? Извини, что не предупредила тебя. Знаю, это было по-свински с моей стороны. Просто вылетело из головы. Он был полным придурком? — пробормотала Джинни, поглядывая на Гермиону.

— Первую часть дня — да, но потом исправился, — отозвалась Гермиона нетипично низким голосом, глядя в зеркало застывшим взглядом.

Джинни осторожно посмотрела на нее. Что-то определенно было не так, но Гермиона не говорила что. И хотя Джинни не знала, что вчера случилось, по замкнутости подруги она понимала, что виноват в этом Рон.

— Хорошо. Клянусь, если он испортит мою свадьбу, я его в порошок сотру, — сказала Джинни, заканчивая укладку волос. Спустя мгновение, продолжая, казалось, оценивать себя в зеркале, она добавила со злостью: — И что, во имя Мерлина, здесь делает Лаванда? Она никому не нравится.

«Если что и может разговорить Гермиону, так это совместная критика Лаванды», — размышляла Джинни.

Гермиона шокировано посмотрела на нее. Джин, должно быть, действительно ненавидит эту женщину, если говорит о ней с такой злостью. Гермиона задумалась, не связано ли это с ней самой. Она надеялась, что нет. Лаванда может не нравиться лично ей, но это не оправдывает грубость семьи Рона по отношению к его девушке.

«Точнее, к матери его ребенка», — угрюмо поправила она себя.

— Джинни, я думаю, ты должна быть более любезной с ней, учитывая обстоятельства.

Джинни бросила удивленный взгляд на подругу, но решила пока проигнорировать этот странный комментарий.

— Хорошо, хорошо, я буду дружелюбной. Но это не значит, что она должна мне нравиться. Надеюсь, люди будут такими же милыми со мной во время моей беременности... Ты готова? Все уже на пруду.

— Почти. Только подтяну бретельки, — кивнула Гермиона, продолжая возиться с бикини-топом.

Джинни опять на нее посмотрела и покачала головой:

— Рон умрет, увидев тебя в этом.

— Сомневаюсь, что он вообще заметит, — Гермиона сильно покраснела и насупилась. — Кроме того, с чего ты взяла, что я надела это для него? Мой парень тоже там, знаешь ли.

Джинни закатила глаза.

— Да, конечно. Забыла о нем. Классный чувак, — пробормотала она, выходя из комнаты.

Гермиона оценивающе взглянула на себя напоследок. Она не хотела признавать, что оделась так для Рона. Для мужчины, у которого будет ребенок от другой женщины. Это было бы неприлично. Но все же она не могла полностью отрицать правду.

* * *

— Как дела? Ну, знаешь, с Гермионой? — спросил Гарри, подплывая к Рону на глубине.

— Начало было грубоватым, но сейчас все хорошо, как по мне, — смутившись, Рон опустился глубже в воду.

— Отлично. Потому что Джинни вчера была почти готова посадить тебя на кол.

Рон опустил взгляд и минуту молчал.

— Слушай, приятель, я должен тебе кое-что сказать. На счет того, почему Лаванда здесь.

— А это интересно. Продолжай, — Гарри изогнул бровь, довольно ухмыльнувшись.

Внезапно их разговор прервал голос Джинни:

— Гарри!

Оба парня повернулись и увидели спускающихся к воде Джинни и Гермиону.

Рон был ошарашен. Он просто не мог отвести взгляд. И несмотря на то, что он был окружен водой, во рту у него пересохло. Перед ним была Гермиона в темно-красном купальнике. Ее пышные волосы были распущены, весело пружиня при ходьбе. Ее кожу покрывал легкий загар с россыпью веснушек на плечах, а ее изгибы... Мерлин, плавные изгибы ее тела могли заставить мужчину задохнуться. Она была идеальна.

«Слава Мерлину, что я в воде...» — промелькнуло у Рона в голове.

Гарри наклонился к нему и хихикнул:

— Да, друг. Отсюда все выглядит очень даже хорошо.

— Что... Что ты имеешь... — выдавил Рон, часто моргая и качая головой.

Гарри расхохотался в ответ на потрясенное выражение лица Рона. И он был не единственным, кто заметил реакцию Рона на появление Гермионы.

Роберто усмехнулся сам себе: «Должен ли я быть жестоким? После вчерашнего — да, я определенно буду вести себя как мудак по отношению к этому парню».

— Гермиона, mi amore, ты выглядишь восхитительно, — крикнул он ей. Хихикая, Гермиона подошла к Роберто. — Просто конфетка! Так бы и съел тебя, — громко добавил он, игриво покусывая ее плечо и обнимая за талию.

— О, ты злобный и фантастический, ты распутная девчонка! — прошептала она ему на ухо, прежде чем поцеловать в щеку.

Рон повернулся спиной к романтической сцене, разворачивающейся перед ним. Яростно ударив по воде, он оттолкнулся и поплыл дальше к центру пруда. Он знал, что не имеет права чувствовать себя так, но ничего не мог с собой поделать. Он всегда будет испытывать иррациональное чувство собственности по отношению к Гермионе.

Когда Гермиона шла к воде, ее окликнула Лаванда, сидевшая в шезлонге:

— Гермиона, привет!

— Привет, Лаванда, — нерешительно ответила она, проходя мимо.

— Извини, вчера не получилось нормально пообщаться. Надеюсь, тебе уже лучше, — мило сказала Лаванда.

— Да, намного.

— Рада это слышать. Этот твой итальянец, Роберто, верно? Просто мечта. Где ты с ним познакомилась?

— Ох, в ночном клубе. Он предложил купить мне выпить. Очень оригинально, я знаю, — Гермиона сухо улыбнулась и выдала натянутый смешок. В целом, это не было ложью.

— Он прекрасен. И, очевидно, обожает тебя, — продолжала Лаванда.

— Да. Да, обожает.

— Напоминает то, как мы с Роном относимся друг к другу.

У Гермионы вытянулось лицо, а Лаванда, наоборот, широко улыбнулась.

— Извини, Лаванда. Я очень хочу поплавать. Наверное, жара просто ужасна, когда ты такая распухшая.

Улыбка Лаванды испарилась, а Гермиона направилась к пруду летящей походкой.

* * *

Это был его шанс. Роберто ни на минуту не поверил, что Рональд и эта толстая корова действительно вместе. Как минимум, Рон почти никогда не был рядом с ней — странное поведение для мужчины, который скоро станет отцом.

Пока четверо друзей отвлеклись, смеясь и брызгая друг на друга водой, Роберто со скучающим видом прокладывал путь к очень большой женщине под зонтом.

— Ciao, — начал он с самой обезоруживающей из своих улыбок.

Лаванда испуганно подняла глаза, а потом жеманно улыбнулась в ответ:

— О, привет. Разве это не прощальное слово на итальянском?

«Неужели эта тупица собралась проверять мое знание родного языка?» — подумал он язвительно.

— Оно используется и для приветствия, и для прощания, — ответил он, напустив на себя томный и кокетливый вид.

— О-о-о, — воскликнула Лаванда. — Каждый день учишься чему-то новому.

Роберто вздрогнул от высоты ее голоса и осознал, что этот разговор будет не из приятных.

— Значит, ты и наша малышка Гермиона? Как давно вы вместе?

— Некоторое время, — неопределенно ответил Роберто. — Она такая красивая, не правда ли?

Они оба посмотрели на Гермиону. В этот момент она как раз стояла на коленях у кромки воды, собрав волосы и выжимая мокрые кончики, будто модель, не осознавая, какое шоу устраивает. Выглядела она при этом просто божественно.

Роберто хмыкнул. Момент не мог быть более удачным. Он оглянулся на Лаванду и заметил ее мрачный взгляд, обращенный к Гермионе.

— Знаешь, она не всегда была такой... привлекательной. У нее были ужасно торчащие зубы и самые растрепанные волосы, которые только можно представить, — буркнула Лаванда.

— Тогда, полагаю, очень хорошо, что я так сильно люблю ее за ум и доброту.

Роберто сказал это от всей души. Он обожал Гермиону за то, каким замечательным человеком она была. Его лучшим другом во всем мире. Она принимала его таким, какой он есть — лучше, чем его собственная семья. Поэтому он не позволит этой мелкой puttana обижать ее.

Раздражение Лаванды отвлекло Роберто от его мыслей.

— У меня ощущение, что ты была не самой большой поклонницей Гермионы.

— Это еще мягко сказано, — пробормотала Лаванда и издевательски хмыкнула.

— Могу я узнать, почему?

— Ага, так я тебе, ее бойфренду, и сказала.

Шестеренки завертелись в голове у Лаванды. Это была не такая уж плохая идея.

«Почему бы и нет? Я не обязана говорить ему настоящую причину. Того, что было между нами с Роном, будет достаточно. По крайней мере, этот бедняга будет знать, во что впутывается», — подумала она.

— Ладно, я скажу тебе. Но лишь для того, чтобы уберечь тебя от той боли, через которую пришлось пройти нам с Роном, — Лаванда посмотрела на Роберто, чтобы убедиться, что он внимательно ее слушает. Увидев, что так и есть, она продолжила: — В школьные годы у меня появились сильные чувства к Рону. Еще не любовь, конечно. На шестом курсе мы наконец начали встречаться. Гермиона была в бешенстве. Она не могла пережить тот факт, что он посмел взглянуть на другую девушку. Понимаешь, он не был нужен ей на самом деле. Она просто не понимала, как он мог полюбить другую. Ей нужно было находиться в центре его вселенной. И, разумеется, она в итоге разлучила нас в конце шестого курса очень коварным способом. Она всегда настаивала, что это был его выбор, но я ни на секунду в это не верю. На седьмом курсе они отсутствовали, очевидно, продолжая борьбу вместе с Гарри против Темного Лорда. Неважно! Когда они вернулись через два полных года, то были официально вместе и влюблены. Это было тошнотворно, — Лаванда замолчала и взглянула на четверых друзей, которые окунали друг друга в воду, забавляясь, и продолжила, прочистив горло: — Меньше, чем через год, она приняла предложение работы в Италии и бросила Рона, как горячую картошку. Она просто не хотела, чтобы он достался другой. И когда она осознала, что его сердце и душа наконец принадлежат ей, то просто заскучала и бросила его. Ее не заботили те, кого она может ранить в процессе. Ей было все равно, что она почти уничтожила Рона, когда ушла, или что она разбила... — Лаванда запнулась и быстро добавила: — Что она разбила мое сердце, когда украла Рона. Все дело в ней. И так до сих пор. Она ведет себя, как героиня, хотя на самом деле она просто эгоистичная... ох!

Внезапно Лаванда остановилась, ее глаза округлились.

— Она эгоистичная кто? — Роберто догадывался, что она хочет сказать, но должен был услышать это из ее уст.

— Ох! Ой... О-о-ох!

Роберто отстранился, слегка удивленный такой резкой сменой настроения. Что не так с этой женщиной?

— О... Боже... мой... Кажется, у меня отошли воды.

— Что? — пискнул Роберто, бросив на нее удивленный взгляд. Он посмотрел вниз и увидел, как светло-розовая жидкость потекла по бедрам Лаванды.

— Святой Мерлин, — прошептал он.

— Симус! Мне нужен Симус! О, Боже! — заревела Лаванда.

Всплески в воде затихли в ответ на переполох под зонтом.

— В чем дело? — крикнула Джинни.

— Mio dio... У нее отошли воды и начались схватки, — Роберто начал заламывать руки.

— О, Господи! — ахнула Джинни, выбираясь из воды и спеша к Лаванде. Поглаживая ее по спине, Джинни громко заговорила: — Лаванда, у нас есть срочный портключ прямо внутрь больницы Святого Мунго. Гарри, дорогой, свяжись с Симусом через камин, чтобы он встретил нас там.

Гарри выскочил из пруда и помчался к дому. Совершенно сбитая с толку, Гермиона выбралась из воды и крикнула:

— Какого черта Гарри должен вызывать Симуса?

Джинни в замешательстве повернулась к Гермионе:

— Что ты имеешь в виду? Почему нет? Как раз Симуса и надо вызывать. Он же отец, — Джинни поспешно развернулась и побежала в сторону Норы.

— ЧТО? — закричала Гермиона.

Она взглядом пригвоздила Рона к месту. Он все еще стоял в воде с хмурым видом.

Внезапно Лаванда прокричала с вершины холма:

— Я выполнила свою часть, Уизли. Ты все еще должен мне отпуск!

Потом она согнулась от боли, и Роберто увел ее из виду.

Гермиона обернулась и бросила обвинительный взгляд на Рона, который наконец вышел из воды.

— Ты... Ты... — в ярости прошипела она. Затем развернулась и стремительно пошла к Норе.

— Что я, по-твоему, должен был сделать? — крикнул Рон, бросившись вслед за ней.

Переполненная праведным гневом, она кинула ему в ответ:

— То есть, ты пытался сделать мне больно, заставив думать, что обрюхатил Лаванду Браун?

— Ну, нет. Она должна была притвориться моей девушкой. Беременность была приятным бонусом, — огрызнулся он.

Гермиона обернулась и крикнула:

— Что, прости? Какого черта ты так жесток ко мне?

Рон не слишком аккуратно схватил ее за запястье и практически потащил за садовый сарай. Оказавшись там, он развернул ее к себе лицом и придвинулся опасно близко.

— Не знаю, заметила ты это или нет, но ты тоже ведешь себя очень жестоко.

— Неужели? Это когда же, Рональд? — спросила Гермиона, скрестив руки на груди.

— Когда показываешь мне этого... этого сального козла при любой возможности. Ты чуть не засосала его лицо при мне. Ради Мерлина, ты напомнила мне Лаванду. Естественно, я сразу подумал о ней, — выплюнул Рон.

— Ты ублюдок. Ты... Ты... Самый ужасный засранец во всем мире. Моя бы воля — я вообще бы с тобой больше никогда не виделась.

— Меня это вполне устроит, ты, мелкая... — гаркнул Рон.

— Не смей этого говорить, — прервала она его, предупреждающе указывая пальцем в лицо.

— Сука! — прорычал Рон.

Замерев на секунду, Гермиона начала бить его изо всех своих сил. Рон интуитивно поднял руки в защитном жесте, но, разозлившись на ее неослабевающую физическую атаку, схватил за запястья. Тогда Гермиона стала бить его ногами и наступать каблуками на его ступни. Не имея другого выхода, Рон толкнул ее к стене сарая, прижав всем своим телом и удерживая ее руки над головой.

Не сдаваясь, Гермиона начала извиваться, чтобы ударить его коленом. Но, зная ее боевые тактики слишком хорошо, он просунул свое колено между ее бедер, заставляя балансировать на левой ноге, так как правая болталась в воздухе.

Они мрачно смотрели друг на друга, пытаясь отдышаться от эмоций и напряжения. Гермиона попыталась вырваться, но это движение вызвало восхитительное трение, когда его бедро плотно прижалось к ней. Невольно она испустила легкий стон и прикрыла глаза. У Рона отпала челюсть, когда он увидел такое явное возбуждение на ее лице.

— Отпусти меня, придурок, — наконец выдохнула она.

— Как только ты перестанешь меня атаковать, — ответил Рон прерывистым голосом.

— И не подумаю.

— Значит, так и будем стоять, пока ты не успокоишься.

Они оба немного сместились, будто проверяя позицию, когда ужасающая, но захватывающая мысль посетила их. Они до сих пор были в одних купальниках, все еще мокрые от воды. Соприкосновение мокрой кожи вызывало ошеломительные ощущения.

— Я ненавижу тебя, Рон Уизли, — выплюнула Гермиона, бессильно пытаясь быть жестокой.

— Это чувство совершенно и абсолютно взаимно, — проворчал он в ответ.

Его взгляд устремился к ее рту, и внезапно для Рона что-то изменилось. Он наклонился и быстро захватил ее губы в поцелуй. На секунду удивившись, Гермиона пискнула, а потом начала яростно двигать губами, подстраиваясь под его движения. Перехватив инициативу, она углубила поцелуй и услышала, как стон вырвался из его груди. Их языки сплелись, вызывая обоюдные вздохи и стоны.

Рон ослабил хватку на ее запястьях, прошелся ладонями вдоль ее рук, но она их не опустила, продолжая держать над головой, будто оставляя себя открытой для него. Его руки спустились вниз по ее телу, кончики пальцев коснулись сосков ее груди, вызывая у Гермионы легкий вздох.

Короткая задержка ее дыхания оторвала Рона от восхитительных губ, заставив осознать неправильность своего поведения. Он отступил назад и выдохнул:

— Гермиона, извини... Я... Я не знаю, что...

Но прежде, чем он смог закончить, Гермиона подошла к нему, взяла его лицо в свои руки и поцеловала. После секундного замешательства Рон обхватил левой рукой ее тонкую талию, а правую запустил в ее темные влажные волосы.

Их неистовые поцелуи не были ни нежными, ни мягкими. Стоя на носочках, Гермиона то проводила пальцами по его рыжеватым волосам, с которых капала вода, то царапала ногтями его голую спину. Но и этого ей было мало. В отчаянном желании быть к нему ближе она обвила правой ногой его ногу, вызывая опасность потерять равновесие. Рон подался вперед, одной рукой придерживая ее, а второй опираясь о стену сарая, прижимая их ближе к ней.

Разум Гермионы отключился от ощущения того, как все его тело прижимается к ней. Она откинула голову назад, испустив глубокий стон. Рычание вырвалось из груди Рона от вида ее безупречной шеи, и он моментально прильнул к бархатной коже. Веки Гермионы подрагивали, она водила руками по волосам Рона, будто удерживая его на месте. Она задыхалась от удовольствия, которое дарили его губы и язык, рисуя ленивые, сводящие с ума круги на ее коже.

Вдруг голос Роберто, прозвучавший где-то совсем близко, прервал их похотливые поцелуи:

— Гермиона! Где ты, Bella?

Когда он вышел из-за угла, Рон резко отскочил от Гермионы. Роберто замер от увиденной им картины: Гермиона стояла с закрытыми глазами, опираясь о стену и отчаянно пытаясь выровнять дыхание, а у Рона тряслись руки. Глядя на расстояние между ними, Роберто сразу понял, что здесь произошло. Или, скорее, что должно было произойти.

Рон не мог посмотреть в глаза ни Роберто, ни Гермионе. Ему было стыдно. Он не из тех парней, что бездумно обжимаются с чужими девушками.

«Ты только что чуть бездумно ее не трахнул, озабоченный сукин сын», — жестко поправил себя Рон.

Не в силах больше выдерживать испытывающий взгляд Роберто, Рон спасся бегством в дом. После его поспешного отступления, Роберто посмотрел на Гермиону, оценивая ее растрепанный вид. Ее губы были красными и распухшими, высыхающие волосы превратились в дикий беспорядок, а шея алела несколькими красноречивыми засосами.

Гермиона рискнула взглянуть на лучшего друга и увидела, что он смотрит на нее с выражением полного шока на лице.

— Берти, я... я...

Внезапно его губы расплылись в широкой улыбке и он прощебетал:

— Кое-кто хорошо повеселился, не так ли?

Гермиона сидела у зеркала за туалетным столиком, завершая последние манипуляции с тушью. Она знала, что может наколдовать себе макияж, но предпочитала делать его маггловским способом. Это было как эмоциональной, так и физической подготовкой. А сегодня ей как никогда нужно было дополнительное время.

Это заняло больше времени, чем предполагалось. Ее мозг просто отказывался фокусироваться на задаче, так как яркие образы столкновения с Роном четыре дня назад продолжали всплывать без предупреждения.

* * *

— Я ненавижу тебя, Рон Уизли, — выплюнула Гермиона, бессильно пытаясь быть жестокой.

— Это чувство соверешенно и абсолютно взаимно, — проворчал он в ответ.

Словно в тумане его губы прижались к ее губам. Она пискнула от шока, но требовательные поцелуи быстро вывели ее из себя, и она начала горячо отвечать на них.

Чувствовать это было так приятно. Его губы были мягкими. Она хотела большего... Больше его... Перехватив инициативу в свои руки и углубив языком поцелуй, она была вознаграждена его гортанным стоном. Язык Рона ласкал ее собственный круговыми движениями, от чего в голове затуманилось. Мерлин, его поцелуи опьяняли...

Когда его руки опустились вдоль ее тела, она почувствовала волнующую энергию, что закручивалась внутри. Его пальцы легонько танцевали на ее сосках, поэтому она не смогла сдержать вздох и задрожала.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Она сразу же почувствовала пустоту. Открыв глаза, Гермиона увидела, как Рон с сожалением переминается с ноги на ногу. Она даже не услышала, что он говорит, так как была просто загипнотизирована сводящей с ума полнотой его губ.

Она бросилась к нему и обхватила его лицо руками, даже не задумываясь, что делает, сминая его губы своими. Одной рукой он обнял ее, а вторую запустил в ее волосы. Она никогда в жизни не чувствовала себя настолько полностью и восхитительно одержимой. Его мышцы и кожа под пальцами погружали ее еще глубже в буйство ощущений.

Каждый затрудненный вдох, каждая безумная ласка была сражением, чтобы стать ближе. Ближе друг к другу. Ближе к концу...

* * *

Гермиона встряхнула головой, отгоняя горячие воспоминания того дня, и поняла, что рассеянно пялится в зеркало. Она покраснела, губы покалывало, а тело била дрожь. Как долго она просидела так?

С некоторой враждебностью схватив карандаш для губ, она фыркнула и наклонилась вперед.

«Я имею полное право злиться на него».

Заставить ее подумать, что он с Лавандой, да еще и скоро станет отцом, было слишком жестоко. Он же знал, что Лаванда была для нее больной темой, и все равно намеренно использовал этот прием. Но, несмотря на то, что Гермиона продолжала негодовать и даже поощряла свою злость, она не могла отрицать невероятное чувство облегчения, которое испытала, когда у Лаванды начались схватки и правда раскрылась.

Вероятно, история с Лавандой распространилась между членами семьи Уизли, только никто не говорил с Гермионой об этом. Все было понятно по презрительным взглядам, которые миссис Уизли и Джинни бросали на Рона, доказывая, что он уже получил взбучку.

Что касалось самой Гермионы, то она решила вести себя с ним резко и отчужденно, неся свою гордость, как знамя. Снаружи она изображала холодную вежливость, но с каждым днем угнетающей тишины ее все больше беспокоило удрученное состояние Рона.

При обычных обстоятельствах он бы задирал ее или взрывался от возмущения. Он бы заявлял, что она тоже виновата, обвинял ее в жестокости. Короче говоря, она ждала, когда разразившийся скандал выведет их из этого мучительного тупика.

Но ничего не происходило.

Вместо этого Рон вообще не смотрел на нее. Он почти не разговаривал с ней, а если и говорил, то только по необходимости. Сначала Гермиона пыталась убедить себя, что он строит из себя рассерженного. Но она быстро поняла, что дело не в этом. Рон выглядел таким невыносимо тихим и отрешенным, что пугал ее.

Один их разговор продолжал преследовать ее. Это случилось, когда они впервые заговорили после случая у сарая.

* * *

— Я тут забежала наперед и уже забронировала «Аптеку» на 8 вечера в субботу на двадцать пять человек. Это больше, чем мы планируем, но никогда не знаешь наверняка.

— Ага, — ответил Рон.

Гермиона сидела за кухонным столом, просматривая несколько списков. Рон прислонился к стойке с другой стороны кухни. Обхватив себя правой рукой в защитном жесте, он нервно грыз ноготь большого пальца на левой.

— Я также внесла все наши имена в VIP-список в «Ведьмах и волшебниках», чтобы мы могли войти, когда захотим.

— Хм...

— Еще я связалась со всеми по каминной сети, чтобы они подтвердили присутствие, и пообещала, что скоро мы пришлем им сову со всеми деталями, — Гермиона встала и подошла к Рону. Он моментально напрягся и скрестил руки на груди. — Вот копия записки, которую я планирую рассылать, а вот список тех, кто придет, — она передавала ему листы бумаги, пока говорила.

— Хорошо, — пробормотал Рон.

— Посмотри, не пропустила ли я чего-нибудь.

Она опустила левую руку на стойку, опираясь на нее. Бросив взгляд на ее руку, Рон немного отодвинулся. Он быстро просмотрел записку и сказал:

— Выглядит нормально.

— Ты уверен? Я имею в виду, не должны ли мы сначала встретиться здесь и немного выпить? — она наклонилась к нему, пытаясь взглянуть на записку в его руках и не заметив, как он застыл рядом с ней. — Рон, я не вижу пергамент, когда ты держишь его так, — возмутилась Гермиона, положив правую руку ему на предплечье.

Рон вздохнул и отошел от нее, убирая руку из ее легкого захвата. Он даже не повернулся, решив разговаривать с буфетом:

— Мне все равно, Миона... Ой, Гермиона... То есть, — он покачал головой. — Я уверен, что бы ты не решила — будет классно.

— Рон, — начала Гермиона, удивившись его тону.

Но он сразу же перебил ее:

— Слушай, думаю, для всех заинтересованных будет лучше, если мы с тобой будем держаться друг от друга подальше до конца твоего пребывания здесь.

— Как, во имя Мерлина, это сделать? Мы же вместе на гребаной свадьбе.

Гермионе показалось, что она сходит с ума, хоть и не понимает почему. Рон рискнул взглянуть на нее и сразу же пожалел об этом.

— Я не знаю. Просто... мы справимся. Мне нужно идти... куда-нибудь.

На этом Рон выбежал из кухни, оставив Гермиону изумленно смотреть ему вслед.

* * *

С тех пор прошло два дня, а они так и не виделись.

Гермиона никому бы не призналась, как отчаянно ей нужен был Рон, его внимание, его оскорбления и ссоры с ним. Что угодно.

В памяти всплыл еще один разговор.

* * *

Роберто тяжело вздохнул:

— Рон — благородный мужчина, он чувствует вину за поцелуй с женщиной, которая принадлежит другому, пусть раньше у него и были с ней отношения.

Гермиона почувствовала, как ее щеки заливаются румянцем от этих слов, но в ответ лишь раздраженно вздохнула:

— Я не его собственность, Роберто.

— А я и не говорил такого. Рон просто не может видеть тебя с другим — он хочет быть твоим единственным мужчиной.

Гермиона на мгновение уставилась на него, а затем решительно покачала головой:

— Нет, Берти. Мы оба знаем, что Рон до сих пор ненавидит меня. Он четко дал это понять.

— Ох, mamma mia. Ты что, нарочно ничего не замечаешь? Иногда мне хочется тебя встряхнуть, ты это знаешь?

— Я не слепая, Берти. Он избегает меня уже несколько дней, не желая иметь со мной ничего общего. Он практически так и сказал.

Сокрушенно покачав головой, Роберто медлено выдохнул:

— Ох, Bella. Ты совсем не понимаешь мужчин.

* * *

Внезапый стук в дерь отвлек Гермиону от ее мыслей.

— Войдите, — крикнула она, надевая сережки.

Роберто оживленно ворвался в комнату и, ликуя, приземлился на кровать.

«Легок на помине», — подумала Гермиона.

— Ах, Bella, там внизу собрались самые мужественные, веселые, привлекательные мужчины, которых я когда-либо видел в своей жизни. Они просто появились там с громким хлопком, — захихикал он, прежде чем продолжить. — Дай-ка подумать. Там есть один чисто выбритый мужчина, один с сексуальным шрамом, один с хвостом и близнецы. О-о-о, обожаю близнецов, — бессвязно пробормотал он.

— Кто? О чем ты говоришь?

Роберто попытался успокоиться, чтобы правильно описать свою захватывающую встречу.

— Они все рыжеволосые, высокие, хорошо сложенные и прекрасные. Все пятеро, — Роберто начал подпрыгивать от восторга, не в силах сдерживать себя.

— Это братья Рона, и они все натуралы.

Лицо Роберто вытянулось, он прекратил подпрыгивать:

— Серьезно?

— Да, дорогой.

— Я в аду, не правда ли?

Гермиона захихикала от такой мелодраматичности.

— Кто-то из девчонок там уже есть? — спросила она.

— Девушки? Я не обратил внимания, — рассеянно пробурчал Роберто.

Гермиона закатила глаза и вздохнула. Покачав головой, она подумала про себя: «Все мужчины одинаковы, независимо от того, геи они или натуралы».

— Скажи им, что я спущусь через минуту, хорошо?

— Отлично, — проворчал он и, поднявшись с кровати, направился к двери. Уже поворачивая ручку, он замер: — Ты уверена? Ни один из них...

Гермиона кивнула и сочувствующе улыбнулась в ответ:

— Все натуралы.

Он надулся и покинул комнату с опущенной головой.

Гермиона снова глянула в зеркало, чтобы напоследок осмотреть себя. То, что она там увидела, заставило ее замереть.

Она выглядела хорошо, но ее глаза выдавали правду. Она чувствовала себя абсолютным дерьмом, и это состояние полностью на ней отражалось. Она молилась, чтобы эта ночь закончилась как можно скорее. Она устала от притворных отношений с Роберто и от того, что Рон игнорирует ее уже четыре дня подряд.

Но не этого ли она хотела? Не это ли было ее главной целью, когда она приехала? Теперь она все отдала бы за один его сердитый взгляд.

Гермиона глубоко вздохнула, пропуская поток воздуха через себя, нанесла тонкий слой блеска на губы и встала. Пришло время спуститься вниз. Она схватила помаду и сумочку с туалетного столика, позволяя ногам унести ее прочь из комнаты.

* * *

Рон тихо стоял в углу, сложив руки на груди и опираясь о кухонную стойку. Он слушал шумные разговоры своих братьев и Гарри, когда вниз притащился этот скользкий тип. С кислым выражением лица Роберто объявил, что Гермиона сейчас спустится.

Рон напрягся и опустил взгляд в пол. Он не сомневался, что Гермиона будет выглядеть потрясающе. Она будет плавно спускаться по ступеням, и от этого вида у него в груди что-то болезненно сожмется и желудок совершит кульбит.

«Нет! Я не буду этого делать, — строго сказал себе Рон. Глубоко вздохнув, он закрыл глаза. — Неделю назад я ее ненавидел. А сейчас борюсь с собой за каждый взгляд. Какого черта со мной происходит?»

А потом он услышал выразительный звук — стук каблуков по деревянному полу. Поглядывая сквозь ресницы, он был сражен наповал видом стройных загорелых ног. Рон закрыл глаза и сжал кулаки.

«Черт возьми! Знал же, что это плохая идея».

А потом началось. Свист и улюлюканье.

Голос Фреда прозвучал громче других:

— Мисс Грейнджер! Как вы повзрослели!

«Козел! Козел! Козел!» — выругался Рон про себя.

Остальные братья весело засмеялись.

— Ой, мистер Уизли, не заставляйте меня краснеть, — услышал Рон ее ответ и хихиканье.

Чарли был следующим:

— Если бы я знал, что ты превратишься в богиню, я бы поощрял твою влюбленность в меня в тринадцать лет и уделял бы тебе больше внимания.

— Чарли Уизли, ты такой кретин! — смеясь, ответила Гермиона и игриво шлепнула его по руке.

«Бьюсь об заклад, что она покраснела, — тоскливо подумал Рон. — Она так чертовски хороша, когда краснеет».

Не в силах больше сопротивляться, Рон открыл глаза и повернул голову в направлении ее голоса. Их глаза сразу же встретились, и реакция была ошеломляющей. Его взгляд затуманился, дыхание сдавило грудь.

— Будь осторожен, Чарли, — влез в разговор Гарри, не осознавая, какое бешеное притяжение возникло между двумя бывшими влюбленными. — Роберто может и обидеться.

— С чего бы ему обижаться? — спросил по-настоящему удивленный Чарли.

Гарри слегка ухмыльнулся:

— Он парень Гермионы.

В комнате повисло гробовое молчание. Ребята знали, что могут подшучивать над привлекательностью Гермионы, но не задумывались, кому она принадлежит. Пять пар глаз были обращены к покрасневшему Рону, который смотрел в пол.

— Правда? Ну, это... неожиданно, — неуверенно проговорил Билл.

— Когда же вы двое познакомились?— спросил Перси, безуспешно пытаясь отвлечь внимание от Рона и его явного смущения.

Гермиона обвила рукой талию Роберто и с волнением ответила:

— О, два-три года назад.

— Неужели? Поразительно! — Чарли никак не мог поверить в такой поворот событий.

Роберто немного неловко приобнял Гермиону за плечи и поцеловал ее в макушку.

Рону необходимо было выйти. Он вдоволь насмотрелся на двух влюбленных голубков — на всю жизнь хватит. Это было основной причиной, почему он так редко появлялся за последние два дня. Он просто не мог понять, как Гермиона могла целовать и касаться его так интимно и страстно несколько дней назад, но все равно быть счастливой с этим придурком.

Рон оттолкнулся от стойки и, не оборачиваясь, вышел из кухни. Его уход намеренно оставили без внимания все, кроме единственной девушки в помещении.

* * *

Гермиона не обращала внимания на попытки семейства Уизли завязать непринужденную беседу, сфокусировавшись на побеге Рона.

Он посмотрел на нее только один раз с тех пор, как она спустилась, прежде чем опустить взгляд. И хоть это заняло всего несколько секунд, у нее перехватило дыхание от выражения его лица. В нем не было мальчишеского трепета или подростковой похотливости. Вместо этого были хищные глаза и губы, сжатые в тонкую жесткую линию. Ее тело моментально отреагировало на этот сигнал.

Она какое-то время смотрела вслед, а потом пошла за ним.

— Рон, подожди! — крикнула Гермиона. Рон остановился в полутемном коридоре, но не обернулся. — Мы можем поговорить? Прошу.

Он медленно повернулся, засунув руки в карманы, все еще отказываясь смотреть ей в глаза.

Это были четыре долгих дня избегания. Более чем достаточно для осознания, что именно она хочет сказать. Но сейчас, завладев его вниманием, Гермиона растерялась. Она не знала, с чего начать.

Рон разорвал звенящую тишину между ними, почувствовав себя неловко:

— Говори.

— Что? — прошептала Гермиона.

— Ты хотела поговорить. Так говори.

— Да... Хм... Ну... Хорошо выглядишь сегодня.

Рон сквернул глазами, их взгляды на секунду встретились, прежде чем он нервно отвел глаза к невидимому знаку на стене.

— Хм, спасибо. Ты тоже, — ответил он, начиная краснеть.

И снова наступила тишина.

— Слушай, Рон, по поводу того, что случилось у сарая...

Не дожидаясь окончания фразы, Рон выпалил:

— Почему бы нам не притвориться, что этого не было?

— Извини, что? — не такого ответа она ожидала.

Рон прочистил горло, чтобы унять бушующие эмоции. Он знал, что этот момент наступит, и был готов к нему. Он был готов сказать то, что, как он думал, она хочет услышать. Он понимал, что ему будет трудно говорить убедительно, но он должен был попытаться.

— Очевидно, я ничего не имел в виду, как и ты, — выдал он.

В замешательстве Гермиона бросила на него недоверчивый взгляд:

— Ох, ну да. Ты просто ходишь и целуешь каждую девушку, которую видишь?

— Не говори глупостей, Миона. Я не знаю, как так получилось. Думаю, я просто был взбешен и... Это то, что мы делаем, когда бесимся... Или что мы раньше делали... Но больше мы этого делать не можем, понимаешь?

— Ты поцеловал меня, Рональд. И не раз, — ее голос начал подниматься на опасную высоту. — Ты прижал меня к тому сараю, а теперь хочешь, чтобы я притворилась, будто ничего не было или что это ничего не значит?

— Гермиона, говори тише. Нас могут услышать.

— Мне плевать, кто меня слышит.

— Ты хочешь, чтобы Роберто все узнал?

Гермиона беспокойно огляделась и одарила Рона пронзительным взглядом. Понизив голос, она зарычала:

— Для тебя это может ничего не значить, но задумывался ли ты хоть раз, может...

Она остановилась, ее глаза расширились, а затем она развернулась и бросилась по коридору назад на кухню.

— Гермиона! — Рон схватил ее за руку.

Она посмотрела на его руку и, не глядя ему в глаза, сказала тихим дрожащим голосом:

— Отпусти меня, Рональд.

Остелбенев от эмоций на ее лице, Рон разжал руку, наблюдая, как Гермиона возврщается на кухню. Он был в недоумении.

«Что это было? Неужели она хочет большего?»

* * *

Пятеро братьев Уизли, Гарри и Роберто дружно хохотали над первым провалом этого вечера, когда в кухню вбежала заплаканная Гермиона и скрылась за входной дверью. Минутой позже по тому же пути пронесся Рон, но ему преградил путь высокий, смуглый, внушительный мужчина.

Рон поднял глаза и увидел убийственный взор итальянца.

— Э-э... Не возражаешь? — бессвязно пробормотал Рон, указывая на то, чтобы Роберто ушел с дороги. Но тот, не обращая внимания на не особо вежливую просьбу Рона, продолжал метать в него молнии своим взглядом. Наконец он заговорил подозрительно тихим голосом:

— А у тебя талант вызывать слезы у моей Bella.

Рон знал, что итальянцы могут быть грозными и известны своим темпераментом, но этот взгляд был более, чем пугающим.

— Прошу прощения, джентльмены, уверен, я нужен снаружи.

Роберто снова угрожающе посмотрел на Рона, развернулся на каблуках и вышел на улицу.

— Так держать, Рон. Как в старые добрые времена, — хихикнул Фред, прекращая опасное молчание.

— Заткнись, Фред! — жестко рявкнул Рон.

Затем он бросился к леснице, перепрыгивая через ступеньки, пока громкий хлопок двери не нарушил напряженную тишину.

Гарри неловко оглянулся, пробормотал «Извините» и направился следом. Джордж медленно выдохнул:

— Да, как в старые добрые времена.

* * *

Роберто вышел на улицу, пытаясь в темноте разглядеть знакомый силуэт Гермионы.

— Bella? — нерешительно позвал он.

— Я здесь, дорогой.

Он пошел на звук тихого голоса из сада и увидел Гермиону, которая разглядывала ночное небо, обняв себя. Роберто встал рядом, скрестил руки на груди и тоже посмотрел на небо.

— Что случилось? — наконец тихо спросил он.

— Он хочет притвориться, что ничего не было, — ответила она дрогнувшим голосом.

Роберто посмотрел на нее шокированно. Не из-за того, что сказал Рон, а из-за ее реакции на это.

— Разве ты можешь его винить? Он думает, что ты со мной. Я бы поступил так же на его месте, — он провел руками по своим темно-коричневым волосам и удрученно зарычал.

— Роберто...

Он повернулся к Гермионе, уперев руки в бедра.

— Ты знаешь, Гермиона, когда я согласился приехать с тобой, я был так зол на этого manga cake⁽¹⁾ за то, как ужасно он повел себя, разбив тебе сердце. Я был готов заставить его страдать. Но сейчас... Я больше не хочу этого делать. Этот парень до сих пор влюблен в тебя. И будто этого мало, так он еще и пытается держаться от тебя подальше, потому что считает, что так будет лучше для тебя. Весь этот спектакль, что мы устроили для него, абсолютно неприемлем.

— А как же ситуация с Лавандой? — запротестовала Гермиона.

— Ты должна признать, что это было забавно, — фыркнул Роберто.

— Не было, — возмутилась она.

— Да было! Выражение ваших лиц, когда у Лаванды начались схватки, бесценно. Bella, все быстро раскрылось и продолжалось всего один день. Да, он хотел сделать тебе больно, но только потому, что ты выставляла меня напоказ. А то, что делаем мы, длится уже неделю, и это более, чем жестоко. Гермиона, ты должна сказать ему правду.

— Знаю. Я скажу, — нехотя пробурчала она.

— Сегодня. Если ты не скажешь, это сделаю я, — пригрозил Роберто.

— Хорошо, сегодня, — тяжело вздохнула Гермиона. — Мерлин, иногда ты такая дрянь.

Он игриво улыбнулся и взял ее за руку:

— Да, но ты все равно меня любишь.

Она невольно рассмеялась и позволила ему увести себя в дом.

* * *

— Рон? — Гарри заглянул в тускло освещенную комнату.

Рон сидел на кровати и мрачно смотрел на свои сложенные руки.

— Я не хочу об этом говорить, приятель.

— Все плохо, да? — Гарри вошел в комнату и прислонился к комоду. — Что случилось? Ты же говорил, что между вами все в порядке.

— Ну, очевидно, нет.

Когда Гарри ничего не ответил, Рон поднял глаза и прищурился. Почувствовав неловкость от пристального выжидающего взгляда Гарри, он снова посмотрел на свои руки:

— Ты не отстанешь, правда?

— Скорее всего.

Рон вздохнул и потер шею.

— Ладно. Ты же знаешь про весь этот кошмар с Лавандой?

— Шутишь? Джинни мне все уши прожужжала за последние несколько дней. Дружище, ты поступил отвратительно.

— Все стало еще хуже.

— Хуже? Как это могло случиться?

Рон неуклюже подвинулся на кровати.

— Мы поцеловались. Мы с Гермионой... Черт возьми, мы больше, чем поцеловались. Если бы не появился Роберто, я... Я не знаю, что бы произошло. Мы зашли очень далеко. Не думаю, что я смог бы остановиться.

— Офигеть... — Гарри подошел и сел рядом с Роном. — Что сказал Роберто?

— В том-то и дело, что ничего. Он ни разу не упомянул об этом, хотя видел нас. Я даже не могу сказать, разозлился он или нет...

Гарри покачал головой:

— Что-то не так с этим чуваком, но я не могу понять, что именно.

— Я знаю, о чем ты, — вскочил Рон. — Я уверен, что он любит Миону, но он ее совсем не ревнует. Даже к ее бывшему, который бездумно целуется с ней.

— Кстати говоря, это имеет отношение к тому, что произошло внизу? — Рон снова посмотрел на свои руки, а его лицо залилось румянцем. — Рон, что ты наделал?

— Ничего! Я ничего не делал. Я специально держался подальше от нее все эти дни. Гарри, это почти убивает меня, но я держался. Но когда я сказал ей в коридоре, что мы должны все забыть...

— Стоп! Что ты сказал? — Гарри не сдержал удивления в голосе.

Рон смутился:

— Что мы должны притвориться, будто ничего не было.

— И что она на это ответила? — поинтересовался Гарри.

— Она... хм... Она расстроилась. Я не понимаю, почему. Она с Роберто. Почему, во имя Мерлина, она так обиделась на мои слова?

Гарри закатил глаза в ответ и похлопал друга по спине.

«Потому что она до сих пор любит тебя, придурок», — подумал он.

— Слушай, друг, нам пора спуститься вниз и присоединиться к остальным, пока нас не начали искать. Не хватало еще, чтобы Джин подумала, будто вы с Гермионой опять поругались.

— Дело говоришь.

* * *

Рон и Гарри вошли в гостиную и увидели, что все весело проводят время.

Заметив их, Джинни крикнула:

— А вот и вы. Мы уже заждались.

— Извини, — буркнул Рон, смущенно поглядывая на Гермиону, которая разговаривала в углу с Роберто.

— Да ничего. Просто мы должны были встретить Луну, Невилла, Дина, Парвати и Падму в ресторане десять минут назад, — заметила Джинни.

Как только все начали аппарировать, Рон выпучил глаза и застонал, схватив Гарри за рукав:

— Твою мать!

— Что? Что такое? — встревожился Гарри.

— Там будет Парвати, — прошептал Рон в ужасе.

Глаза Гарри понимающе расширились, он издал медленный нервный вздох:

— Твою мать!

1) уничижительный термин, который используют итало-канадцы в сторону белых людей англо-саксонского происхождения

Вернуться к тексту

— Твою мать! — простонал он, хватая Гарри за руку.

— Что? Что такое?

— Там будет Парвати, — прошептал Рон в ужасе.

Глаза Гарри понимающе расширились, он издал медленный нервный вздох:

— Твою мать!

Теперь они были единственными, кто остался в гостиной Норы.

— Твою мать! Дерьмо! Черт! — ругался Рон.

— Рон, все не так уж страшно, — попытался успокоить его Гарри.

— Не так уж страшно? Гарри, ты же видел, как Миона отреагировала на мое предложение притвориться, что наших обжиманий не было. Как ты думаешь, что она сделает, когда узнает обо мне и Парвати?

— Рон, прошел минимум год с тех пор, как вы расстались.

— Я знаю.

— Парвати теперь с Дином.

— Я знаю. Знаю. Как думаешь, Джинни могла рассказать ей о Парвати? — спросил с надеждой Рон.

— Я более чем уверен, что Джин ничего ей не говорила, так как Гермиона ясно дала понять, что ничего не хочет знать.

Рон вздохнул и оглянулся, будто в поисках какого-то спасения.

— Рон, она же не может ожидать, что ты останешься одиноким до конца своих дней. Тем более она сама встречается с Роберто больше двух лет.

— Не напоминай, — помрачнел Рон.

Гарри сочувствовал Рону. Он не был уверен, что Гермиона нормально отреагирует на информацию о Парвати. Обычно она была благоразумным, рациональным человеком, но когда дело доходило до Рона... на ум приходили слова «неразумный» и «сумасшедший».

— Пойдем, пока нас не начали искать, — Гарри стиснул плечо Рона.

Рон кивнул в ответ так, словно отправлялся на эшафот.

* * *

Они были шумной компанией молодых людей, и ужин проходил в приятной атмосфере веселья, воспоминаний, болтовни и тостов за здоровье.

Гермиона поднялась из-за стола и потянулась, пытаясь вздохнуть, несмотря на полный желудок. Повернувшись к Роберто, она сказала:

— Я иду за напитком. Тебе что-нибудь принести?

— Спасибо, пока не надо.

Он повернулся к Фреду и Джорджу и продолжил рассказ о розыгрыше, который проделал над своим другом. О том, как он заколдовал половые органы парня, сделав их невидимыми.

Гермиона слышала эту историю десятки раз, поэтому знала, что на самом деле речь шла о бывшем бойфренде Роберто — Антонио, с которым он расстался из-за жестокой измены. Близнецы между тем были полностью увлечены. Все, что было связано с шалостями такого рода, привлекало их внимание.

Она лениво подошла к бару и села на один из высоких стульев. Бармен быстро принял ее заказ. Ожидая напиток, Гермиона почувствовала, что кто-то подошел, и оглянулась.

— О, привет, Парвати. Сколько лет, сколько зим. Как поживаешь? — тепло улыбнулась Гермиона.

— Привет, Гермиона. Спасибо, все хорошо, — робко ответила красивая индианка. Она выглядела взволнованной, но все же улыбнулась в ответ и села на соседний стул.

Бармен как раз принес Гермионе мартини.

— Ты хотела что-то заказать? — поинтересовалась она.

Бармен выжидающе посмотрел на Парвати, но она отмахнулась от него:

— Нет-нет, спасибо, ничего не надо.

На этом бармен их покинул, отвлекшись на другого клиента.

Не зная, куда деть руки, Парвати продолжила:

— Слушай, Гермиона, я хочу извиниться за ситуацию с Лавандой. Она хорошая, но иногда ее заносит. Она просто хотела отомстить.

— О чем ты? Какая ситуация с Лавандой? — Гермиона в замешательстве изогнула бровь.

— Разве они с Роном не притворились парой, чтобы насолить тебе?

— Да, но...

— Она хотела отплатить тебе за меня, — объяснила Парвати.

— За тебя? — Гермиона потрясла головой. Она была сбита с толку. — Я могу понять, почему Лаванда хотела отомстить мне, но при чем тут ты?

Парвати как-то странно на нее посмотрела:

— Гермиона, ты же знаешь обо мне и Роне, правда?

— Ты и Рон? — медленно переспросила Гермиона. В груди у нее что-то сжалось и внутри все похолодело. О чем говорит эта девушка?

Глаза Парвати понимающе округлились:

— Рон никогда не говорил тебе?

— Не говорил что? Мы не общались три года до этой недели.

— И Джинни ничего не рассказывала? Никто не говорил? — удивление в голосе Парвати продолжало расти.

— Не рассказывали что? — Гермиона начала раздражаться.

— Что мы с Роном встречались.

— Что? — Гермиона замерла.

Парвати стало очень неловко из-за выражения полнейшего опустошения, появившегося на лице Гермионы.

— Мы больше не пара. Мы расстались около года назад. Я думала, ты знаешь, — она попыталась оправдаться.

Гермиона лишь кивнула. Ей казалось, что внутри что-то раскалывается пополам. Наконец она обрела способность говорить и спросила как можно более невозмутимо:

— Как... Как долго? Что вообще произошло?

Парвати заерзала на стуле:

— Ты же не хочешь на самом деле это знать?

— Хочу, — моментально выпалила Гермиона.

— Ладно, — Парвати глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. — Ну, Рон совершенно расклеился, когда ты ушла. Он месяцами не покидал свою квартиру и не общался с людьми. Я сама не знаю этого точно, но слышала такие сплетни. Все изменилось, когда он прошел отбор и был приглашен вратарем в «Пушки». Все были шокированы. Мы даже не знали, что он тренировался. В любом случае, после этого он стал немного открываться. Ну, знаешь, выходить из дому и проводить время с друзьями. Так мы однажды и наткнулись друг на друга в «Трех метлах» и разговорились. Шутили по поводу нашего ужасного свидания на Святочном балу и все такое.

Парвати запнулась и сильно покраснела, вспоминая. Это выбило Гермиону из колеи, поэтому она схватила свой мартини и залпом осушила бокал.

— Извините, — позвала она бармена. — Можно мне еще один?

Парвати посмотрела на ссутулившуюся Гермиону и снова глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она очень не хотела в очередной раз пересказывать эту историю, тем более Гермионе, но ошеломленная женщина, сидящая перед ней, заслуживала знать правду.

— Сначала мы просто общались, весело проводили время, ужинали, тусовались в пабе. Не знаю, когда конкретно это произошло, но я влюбилась в него... Сильно. Он был таким веселым, и теплым, и совершенно потрясающим, и... И таким Роном, ты знаешь. Через некоторое время я подумала, что нам пора перейти на новый уровень. Я хотела, чтобы все было серьезно. Думала, он готов.

Парвати опустила глаза, и выражение боли исказило ее нежные черты. У Гермионы внутри все кричало. Это было в десять раз хуже, чем с Лавандой, так как было правдой. Они действительно были парой. У них были отношения.

— Как долго вы встречались? — Гермиона была обязана спросить. Ей нужны были эти временные рамки.

— Шесть месяцев.

У нее все внутри оборвалось. Как раз в этот момент бармен вернулся с напитком, так что она немедля схватила бокал и осушила его одним глотком. Вытерев губы, он выдохнула:

— Повторите, пожалуйста. Спасибо.

И Парвати, и бармен глянули на нее с ужасом.

— Продолжай. Я слушаю, — поторопила Гермиона.

Парвати нерешительно посмотрела на нее и продолжила:

— Я была влюблена и хотела большего. Думала, что он тоже. Но он не хотел. Сначала он попытался, но его сердце было не со мной. Тогда все и начало рушиться. Я продолжала давить. И чем больше я давила, тем больше он отдалялся. В конце концов я дошла до такого отчаяния, что была готова сказать и сделать что угодно, лишь бы получить ответные чувства. Тогда-то он и сломался, признавшись, что не готов к таким обязательствам. Это не было полной правдой. Рон был готов, но не со мной, — она бросила на Гермиону недвусмысленный взгляд, а потом сфокусировалась на своих сложенных руках. — Я была безутешна, и Лаванда рассердилась. Она была готова три шкуры спустить с Рона. И хотя тебя не было в стране и ты не была причастна к нашему разрыву, она полностью винила во всем тебя.

В воздухе повисла тяжелая тишина. Гермиона была потрясена. Она не знала, что чувствовать.

— И как долго это все тянулось? — тихим дрожащим голосом поинтересовалась она.

— Около года.

Обе женщины поерзали на своих местах, снедаемые своими беспокойными мыслями.

— Как я и сказала, это было очень давно. Мы расстались чуть больше года назад, и сейчас я с Дином, — Парвати безуспешно попыталась сделать вид, что это все ничего не значит. Но Гермиона понимала, что эта девушка все еще испытывает к Рону сильные чувства. — В любом случае, — продолжила Парвати, — я уже собираюсь уходить и хочу извиниться за выходку Лаванды. Когда я навещала ее в больнице, она сказала, что сделала это для меня, но мы обе знаем, что она не такая уж бескорыстная и благородная.

Парвати усмехнулась, и Гермиона попыталась присоединиться, но у нее не хватило энтузиазма. Они обе повернулись к столу и заметили, что Рон сосредоточенно смотрит на них. Он опирался локтями о стол и зажимал ладонями рот. Заметив, что его засекли, он быстро отвел глаза и потер шею.

— Гермиона, послушай. Я знаю, что ты теперь с этим итальянцем, и он кажется милым парнем. Но Рон... — она запнулась, пытаясь собраться с духом. — Рон все еще любит тебя, это очевидно, и ты, кажется... Я не знаю... Похоже, ты и сама что-то к нему чувствуешь, — Парвати встала, собираясь уходить. — В конце концов вы двое должны сесть и обсудить все ваши проблемы, — она шагнула вперед и обняла Гермиону. — Было приятно увидеться, Гермиона. Береги себя.

Это вывело Гермиону из оцепенения:

— Ты уходишь?

— Да, я устала. И, честно говоря, — она посмотрела на Рона, а потом обратно, — я не хочу знать, чем закончится этот вечер.

Она дружелюбно сжала руку Гермионы, прежде чем отойти к Дину.

Спустя какое-то время Гермиона повернулась к бару, поставила локти на стойку и обхватила голову руками. Бармен подал ей третий мартини. Поставив бокал перед ней, он сказал:

— Это твой последний, дорогая, так что наслаждайся.

Она буркнула в ответ что-то невразумительное, схватила ножку бокала и мгновенно опустошила его содержимое. Не очень аккуратно поставив бокал на стойку, она снова опустила голову на руки. Бармен лишь покачал головой и убрал бокал.

В это невозможно было поверить. Гермионе казалось, что она тонет. Как она могла быть такой глупой, думая, что Рон не будет двигаться дальше? Ей даже в голову это не приходило. Но почему бы и нет? Он заслуживает счастья. Заслуживает быть любимым, иметь семью. Прошло уже три года. Неужели она и правда ожидала, что он будет просто сидеть и ждать, не пытаясь строить свою собственную жизнь?

Внезапно она почувствовала руку на своей спине. Оглянувшись, она увидела Роберто, в темно-шоколадных глазах которого плескалось беспокойство.

— Ты в порядке, Bella? Выглядишь ужасно. Что тебе сказала та девушка?

— Я такая идиотка, Берти. Я была такой недальновидной дурой... Это бывшая девушка Рона.

— Но я думал Лаванда...

— Это настоящая бывшая девушка Рона. Та, с кем он провел целый год, пока я была в Италии. Та, о которой я не знала, потому что была настолько глупой, чтобы сказать Джинни, будто не хочу знать. Она была влюблена в него. Она хотела строить с ним жизнь.

— Ох, Гермиона, мне так жаль, — он шагнул вперед и обнял ее. — Но сейчас же они не вместе, правда?

— Нет, — с облегчением пробормотала она.

Гермиона отстранилась от Роберто, и он побледнел, увидев слезы в ее глазах.

— Ребята начинают собираться, чтобы переместиться в следующий клуб. Сходи в туалетную комнату и поплачь. Когда закончишь, мы уйдем.

Гермиона кивнула и слезла со стула, но когда ее ноги коснулись земли, колени задрожали и она слегка покачнулась.

Роберто хихикнул:

— Это все мартини, дорогая, в него добавляют алкоголь. Не стоило глотать его, как конфеты.

— Заткнись! — угрожающе зарычала Гермиона и неуверенной походкой отправилась в туалет.

Покачав головой, Роберто рассмеялся. Он обернулся к компании и решил вернуться к ним. Или, если быть честным, к одному очень интересному и привлекательному человеку, с которым только что познакомился.

* * *

Рон сидел, уставившись в одну точку и чувствуя себя абсолютно поверженным. Он в буквальном смысле видел, как его мир летит к чертям. И он не знал, что с этим делать.

Рон думал, что он в безопасности. Ужин заканчивался, все прошло довольно гладко. Парвати и Дин, казалось, собирались уходить.

Он на минутку повернулся сказать что-то Гарри... А когда посмотрел назад, перед его глазами разворачивался худший в жизни кошмар. В тридцати футах от него возле бара Гермиона накидывалась мартини, одержимо внимая монологу Парвати.

Он на ощупь потянулся к руке Гарри и после нескольких неудачных попыток наконец схватил ее. Гарри обернулся и заметил, куда смотрит Рон.

— Вот дерьмо, — проворчал он.

Повернувшись обратно к Рону, Гарри увидел уныние на лице своего шафера.

— Рон, она не Лаванда. Парвати хорошая девушка. Я уверен, она не говорит ничего ужасного.

Рон тяжело опустился на локти и закрыл лицо руками:

— Друг, без обид, но не мог бы ты просто свалить?

Гарри все понимал. Ничего не могло улучшить сложившуюся ситуацию. Судя по выражению лиц Гермионы и Парвати, вмешиваться было уже поздно. Он похлопал Рона по спине и удалился на поиски своей невесты.

Рон провел руками по волосам, снова положил локти на стол и стал наблюдать за беседой двух женщин. Они не кричали и не плакали, но Гермиона пила все, к чему могла дотянуться. Плохой знак.

* * *

Выплакав свою боль и тревогу и решив быть честной с Роном, Гермиона вышла из туалета с ясными глазами и свежим макияжем. Когда она подошла к столу, помещение было пустым, за исключением одинокой фигуры, закрывающей лицо руками.

— А где все? — нерешительно спросила она.

Рон поднял глаза и быстро встал.

— Они уже отчалили, — он нервно засунул руки в карманы.

— Ты ждал меня? — прошептала она.

Рон пожал плечами и покраснел:

— Роберто спешил в следующий клуб. Сказал что-то о резерве на его имя. Я не хотел, чтобы ты шла одна.

Будь благословен Роберто за то, что сделал так, чтобы именно Рон ждал ее.

— Ты готова? — еле слышно спросил Рон, прочистив горло.

Гермиона застенчиво кивнула и протянула ему свою накидку. Подойдя сзади, Рон разгладил мягкую ткань и накинул ее на плечи Гермионе. Он задержал руки, вспоминая, как это — стоять к ней так близко.

Опомнившись, он неохотно отступил назад. Гермиона обернулась, мгновение разглядывая его.

— Мне нужно поговорить с тобой, — наконец выдохнула она.

Рон кивнул и опустил глаза:

— Я знаю.

Она несмело шагнула к нему, взяла его под руку и тепло улыбнулась. Рон криво улыбнулся в ответ и почувствовал, как в его груди впервые за вечер теплеет надежда.

...The way you hold your knife

The way we danced till three

The way you changed my life

No they can't take that away from me*.

Billie Holiday

Они шли по тускло освещенной улице в относительной тишине, не спеша добраться до места назначения.

Несмотря на теплый июль, Гермиона дрожала от легкого ветерка, пробегавшего по ключицам. Рон заметил, как она кутается в свою шаль, и инстинктивно приобнял ее за плечи. Робко обхватив его за талию, Гермиона прислонилась к его груди, наслаждаясь ощущением джемпера под щекой.

С каждым новым шагом она осознавала, что упускает свой шанс объясниться с Роном. Она понимала, что должна действовать, пока они одни, но боялась этого до ужаса. Как он отреагирует, когда узнает, что она врала ему по поводу Роберто? Разозлится ли он?

«Что? Я дура? — молча ругала она себя. — Конечно, он будет в бешенстве. Это же Рон Уизли!»

Гермиона подняла глаза и увидела на его лице задумчивое выражение.

— Рон?

— Да? — он мельком взглянул на нее и снова посмотрел вперед, сжав ее плечи.

— Парвати, — прямо сказала она.

Рон глубоко вздохнул, на мгновение прикрыл глаза, а затем кивнул:

— Знаешь, она действительно замечательный человек. Иногда она могла рассмешить меня, даже не осознавая, что половина из того, что она говорит, смешно. Она была такой честной... и прямолинейной, — Рон запнулся из-за какого-то смутного воспоминания, и Гермиона почувствовала, как в груди что-то болезненно сжалось. — Первые несколько месяцев были классными. Я был в депрессии, а она была такой спокойной и дружелюбной и... и не вспоминала о прошлом, — он прочистил горло, все еще не глядя на Гермиону. — Мы просто проводили время вместе.

Ему потребовалось мгновение на осознание того, что он действительно озвучивает эти мысли Гермионе.

— Не знаю, почему я был так удивлен, когда она захотела большего. Но я был. Помню, как думал: «Какого черта так спешить?». А потом понял. Мы были вместе уже шесть месяцев. Конечно, она хотела большего... и я тоже должен был хотеть, — Рон не смог выдержать взгляд Гермионы, которая завороженно слушала его рассказ, и отвел глаза. — Я пытался... правда пытался, но меня не покидало ощущение нехватки чего-то... чего-то во мне. Она любила меня так сильно и так искренне, не скрывая этого, а меня убивало то, что я не мог ответить ей тем же. Я любил ее, правда. Но была одна проблема. Она — не ты.

Рон отчаянно пытался усмирить волну накативших эмоций, его дыхание стало частым и резким. Гермиону глубоко поразило его признание. Она никогда не чувствовала себя так близко к тому, чтобы потерять самое значимое за всю свою жизнь.

Гермиона остановилась, вынуждая Рона встать напротив нее. Хоть он и продолжал избегать ее взгляда, блеск его глаз говорил лучше любых слов. Она взяла его большие, грубые руки в свои, привлекая к себе его внимание.

— Рон... Роберто и я... Мы... — Гермиона глубоко вдохнула, пытаясь набраться смелости продолжить, но он резко выдохнул и убрал руки.

— Кажется, мы пришли, — объявил Рон, сделав несколько шагов в сторону.

— Рон? — тихо позвала Гермиона, удивленная его отступлением.

— Пойдем внутрь. Я бы сейчас мать родную продал за стакан огневиски, — он усмехнулся, отчаянно пытаясь шутить, хотя его глаза выражали совсем другое.

— Рон, я...

Он засунул руки в карманы и, сглотнув, посмотрел на дорогу.

— Миона, мы уже и так опоздали. Давай просто войдем.

На этом он развернулся и зашел в клуб. Впервые в жизни Гермиона понятия не имела, почему он кардинально сменил тему, когда она была так близка к тому, чтобы открыть ему правду.

* * *

— Это было очень странно, Берти. Он как раз закончил говорить о своих отношениях с Парвати, я собиралась все рассказать ему, как вдруг... он прервал меня.

— Что? — Роберто уставился на нее.

— Он даже признался, что не смог быть с ней, так как она — не я.

— Правда? А потом просто сбежал?

— Да. Что думаешь?

— Что конкретно ты ему сказала? Ты напугала его? Знаешь, иногда ты ведешь себя пугающе.

— Да не пугала я его, — пробурчала она шутливым тоном. — Я ничего толком и сказать не успела, кроме наших с тобой имен.

— Хм... А он странный малый, не так ли? Но ты должна попытаться еще раз.

— Я знаю. Знаю.

Наступила тишина, во время котрой каждый из них погрузился в свои мысли. У одного был вопрос, тогда как другой искал ответы.

— Слушай, Bella, — наконец сказал Роберто. — Ничего, если я исчезну на пару часов? Понимаешь, тут есть один мужчина, которого я хотел бы узнать получше, а здесь так шумно...

— Что? Ты бросаешь меня ради едва знакомого мужика? — Гермиона шлепнула его по руке.

— Этот особенный, — взмолился Роберто.

— Конечно. Наверняка, он самый сексуальный из всех.

— Ну, в общем-то, так и есть, — Гермиона громко хмыкнула, но Роберто продолжил: — А еще он очень умный, добрый и веселый.

Гермиона скрестила руки на груди, посмотрев на Роберто с подозрением, и вдруг ее осенило:

— Я знаю его?

— Возможно, — глаза Роберто нервно забегали. — Он был на нашей вечеринке.

— Берти! Ты же не...

— Я должен был сказать ему. Я не мог рисковать и позволить ему думать, что я натурал. Он один з тех, кто встречается раз в жизни, Bella. Он никому не расскажет, обещаю. Кроме того, вся эта ситуация с Роном разрешится до конца вечера, правда же? Наверное, будет лучше, если меня не будет рядом в этот момент, — он искоса посмотрел на нее, поиграв бровями.

— Ой, прекрати. Ты говоришь это только потому, что так будет лучше для тебя.

— Будет ли? — с надеждой спросил Роберто.

— Где же этот Адонис, который украл сердце моего Берти? — спросила Гермиона, с любопытством осматривая клуб в поисках таинственного мужчины.

— Мы договорились встретиться в фойе, — Роберто немного отошел, сложив руки на груди и внимательно глядя на Гермиону. Она театрально закатила глаза:

— Если этот парень такой особенный, чтобы ради него оставить подругу, когда она в тебе нуждается, тогда, полагаю, ты можешь идти.

— Ты богиня, и ты знаешь это, — Роберто быстро чмокнул ее в щеку.

— Убирайся, пока я не передумала, ты, маленькая шлюшка.

Нахально улыбнувшись и подмигнув, Роберто похлопал Гермиону по спине и направился к выходу.

* * *

Рон в задумчивости сидел возле бара. Он ненавидел эту ночь, этот клуб и флиртующих людей, что танцевали вокруг.

Гермиона впервые за долгое время пыталась поговорить с ним. Она даже предложила выйти подышать свежим воздухом, но он придумал жалкую отмазку, будто только что заказал напиток и не хочет его оставлять. Выражение отчаяния на ее лице чуть не убило его.

Он мог думать лишь о том, что Гермиона собиралась поговорить с ним, и решимость избежать этого разговора возрастала. Рон был абсолютно уверен в том, что она хочет сказать, и не желал этого слышать. В результате он просидел все время за барной стойкой, недовольно поглядывая на всех, кто пытался быть счастливым возле него.

Он всю ночь исподволь наблюдал за Гермионой на танцполе. Раньше, когда она танцевала с этим скользким типом, Рон чувствовал себя на грани срыва, но уже часа два этот козел отсутствовал.

Рон как раз собирался в очередной раз посмотреть на Гермиону, когда вдруг почувствовал, что тяжелая рука хлопнула его по спине. Обернувшись, он увидел слегка подвыпившего Гарри, который самодовольно улыбался ему.

— Эй, дружище, ты проделываешь фантастическую работу, в одиночку опустошая этот бар. Но не пора ли сделать паузу и размяться? — Гарри указал на танцпол.

— Ты же знаешь, что я не танцую, — пробурчал Рон в ответ.

— А должен бы. Это поможет тебе взбодриться.

— К чему ты клонишь, Гарри?

— К тому, что ты должен пойти туда и спасти Гермиону. Она сегодня перебрала из-за того, что один придурок с ней не разговаривает, — Рон ссутулился на сиденье под пристальным взглядом Гарри. — Джинни с девчонками были с ней, но они все устали. Теперь она одна, и я заметил уже четырех кретинов, околачивающихся вокруг нее в попытке предпринять какие-то действия.

Рон напрягся от мысли о том, что эти идиоты могут начать лапать Гермиону.

— Где же ее парень? — зарычал он в свой напиток, поднося его к губам.

— Это странно, но я уже долгое время его не видел. Пожалуйста, Рон. Хотя бы уведи ее с танцпола.

— Хорошо, хорошо, — сдался Рон.

Он встал со стула, осушил свой стакан и мрачно взглянул на Гарри, который выдал ему в ответ улыбку на все тридцать два зуба и еще раз хлопнул по спине.

— Молодчина, — сказал Гарри с гордостью, прежде чем был прерван поцелуем небезызвестной рыжеволосой девушки.

Рон покачал головой и медленно направился к танцполу. Несмотря на поздний час, клуб был переполнен, поэтому он не без труда нашел Гермиону в толпе танцующих. Увидев ее, он почувствовал, как грудь больно сдавило едва контролируемой яростью. Гарри был прав: как минимум четыре стервятника кружили вокруг нее, как вокруг добычи. Он подошел и встал сразу за ней, глядя на каждого из них с высоты своего роста. Один парень хотел зарядить ему в лицо, но, увидев желваки на яростно сжатых челюстях Рона и угрожающий блеск в его глазах, передумал.

Как раз в этот момент Гермиона обернулась и увидела Рона, нависшего над ней почти двухметровой стеной.

— Рональд, — воскликнула она, неуклюже повиснув на его шее. Он неохотно разжал ее руки и немного отстранил. — Что ты здесь делаешь? — спросила Гермиона, цепляясь за его рубашку, чтобы не упасть.

— Ну, вроде как пытаюсь танцевать. Конечно, если ты не будешь смеяться над тем, как плохо у меня получается, — прокричал Рон в ответ.

— Я бы никогда не стала шутить над тем, что делает тебя таким близким ко мне.

Он побледнел, а потом сразу же покраснел от этого смелого заявления.

— Гермиона...

Она снова начала танцевать, кокетливо поглядывая на него сквозь ресницы. Рон не был уверен, но казалось, что она танцует только для него. Ему стало жарко, голова закружилась. Он потянулся и обнял ее правой рукой за талию, начав двигаться в такт с ее вызывающими движениями. Не задумываясь, она придвинулась к нему, положив руки ему на предплечья.

Челка слегка прикрывала глаза Рона, а рука скользнула по спине Гермионы. Она тихо застонала, но этот звук был поглощен громкой музыкой. Они притягивались все ближе и ближе, старательно избегая смотреть друг другу в глаза. Гермиона подняла руки и запустила их в свои пышные волосы. Рон, в свою очередь, коснулся левой рукой ее бедра и медленно погладил, прежде чем положить обе руки на ее талию и придвинуть к себе.

К сожалению, их безмолвный и соблазнительный танец не мог длиться вечно. Как только биты исчезли, а песня закончилась, Рон убрал руки и смущенно отступил назад. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга с чувственным желанием. Рон отвел взгляд, пораженный силой этого притяжения, и провел рукой по волосам.

Внезапно воздух наполнили звуки тихой, медленной песни. Рон нервно посмотрел на Гермиону, больше всего желая держать ее в своих руках, но был слишком не уверен, стоит ли это делать. Не задумываясь, Гермиона сделала шаг вперед и обняла его. Счастливо уткнувшись в основание шеи, она прижалась носом к его ключице.

Абсолютно сбитый с толку, Рон просто уставился на нее. Но, быстро придя в себя, одной рукой обнял Гермиону за плечи, а другую положил ей на затылок. Затем наклонился и нежно поцеловал ее в макушку. Рон сделал себе поблажку, наслаждаясь моментом. Он не любил танцевать, но сейчас чувствовал себя, как в раю. Обнимать Гермиону, чувствовать ее так близко — разве это не был лучший способ провести вечер?

Через несколько долгих мгновений Гермиона положила подбородок на грудь Рона и посмотрела на его лицо, обращенное к ней.

— Знаешь, Рональд, я должна поговорить с тобой о чем-то важном. Можно сказать, это секрет... — Рон вздрогнул от этих слов и посмотрел в любимые глаза, опустив руку с ее шеи на спину. — Но, понимаешь, впервые в жизни я не могу вспомнить, о чем именно, — истерично захихикала она.

Рон глуповато ухмыльнулся, видя ее очевидное опьянение:

— Неужели, Миона? Интересно, почему это?

Она немного отстранилась и застенчиво посмотрела на него.

— Я знаю, почему, — Гермиона моргнула, обольстительно прикусив губу. От этого чувственного взгляда его тело прошил электрический разряд. Гермиона попыталась ткнуть его пальцем. — Ты сбиваешь меня с толку.

— Я? — удивился Рон.

— О, не делай вид, что не знаешь, какой ты сексуальный. Ты никого не обманешь.

— Миона, пожалуйста, — он оглянулся, чтобы убедиться, что никто из знакомых их не слышит.

— Ты умоляешь? — Гермиона провела зубами по нижней губе.

Их глаза встретились, Гермиона облизала губы, а Рон тихонько заскулил от этой картины.

— Миона, ты меня убиваешь.

— Рон, кажется, я вспомнила свой секрет, — игриво прошептала она.

Гермиона потянула его к себе указательным пальцем, и Рон склонился ухом к ее рту. Его близость окатила ее волной, и она замерла, глядя на его сильный профиль. Он был так близко, что она могла лизнуть его, если бы захотела. Этот безумный контакт переполнял ее чувствами.

Гермиона потянулась и обхватила его лицо руками. Прежде чем Рон смог что-либо сделать, она прижалась к нему губами. Опешив, он не сразу отреагировал, но, ощущая ее нежные губы на своих, потерял силы к сопротивлению. Она медленно обняла его за шею, а он обхватил руками ее стройную фигуру, прижимая к себе.

Рон запустил правую руку в ее волосы и наклонился, углубляя поцелуй. Эта схватка началась, как безумное исследование, но необъяснимая перемена энергии между ними полностью изменила момент. Глубина этого томного, чувственного поцелуя делала его чем-то гораздо большим, чем простое физическое наслаждение. В нем они нашли раскаяние и прощение, принятие и преданность, страсть и безмятежность. Это был тот поцелуй, что заставил бы ее остаться. Поцелуй, который успокоил бы его, убедил, что он является самой главной частью ее жизни. Поцелуй, который отложил бы их гнев и принес бы им годы счастья.

Рон немного отстранился, пытаясь отдышаться, и прижался своим лбом к ее.

— Миона, я... Я люблю...

Неожиданно кто-то схватил его за руку и грубо дернул. Как в тумане, смущенные Рон и Гермиона уставились на сердитого Гарри.

— Какого черта вы двое творите? — Рон, все еще немного потерянный, покачал головой и пожал плечами. — Вы стоите здесь посреди танцпола и выносите друг другу мозг. Рон, я попросил тебя защитить ее от похотливых слизняков, а не стать одним из них. Гермиона, что если Роберто увидит? Не думаешь, что он немного расстроится?

Гермиона неудержимо рассмеялась. Ее странное поведение вывело Рона из оцепенения.

— Что смешного? — зарычал он.

Гермиона замахала руками, пытаясь вдохнуть в перерывах между хохотом. Гарри и Рон посмотрели друг на друга, а потом повернулись к ней, сбитые с толку ее реакцией.

— С чего бы Роберто расстраиваться? — вздохнула Гермиона, когда ее смех утих.

— Потому что он твой парень, Миона, — ответил Рон, удивленный ее легкомысленным отношением.

Гермиона в замешательстве изогнула бровь:

— Роберто? Но он же... Он...

— Прямо здесь, — раздался голос позади них. Все трое обернулись.

— Берти! — пискнула Гермиона, повиснув на его шее.

Рон отвернулся, боясь, что его стошнит от этой картины, и сердито направился к бару. Гарри последовал за ним.

Роберто убрал ее руки со своей шеи и отодвинул.

— Ох, Роберто, ты будешь мной гордиться. Я почти сказала ему, но меня отвлекли его губы. А потом... Потом, кажется, он собирался сказать, что любит меня, — воскликнула она, взволнованно подпрыгивая.

— Bella, ты не можешь рассказать ему, находясь в таком состоянии, — сказал он.

— В каком? — Гермиона покачнулась на каблуках.

— Ты напилась в хлам, дорогуша.

Она бросила на него презрительный взгляд и пренебрежительно фыркнула:

— Ой, брось, я не напилась.

— Еще как. Ты не должна говорить ему ничего, пока не проспишься.

— Но я хочу, — надулась Гермиона, потрясая кулаками в начинающейся истерике.

— Bella, ты не можешь сказать любви всей своей жизни, что притворялась влюбленной в мужчину, который на самом деле гей, чтобы заставить его ревновать. Только не тогда, когда вообще не соображаешь, что делаешь. Ты же не знаешь, как он отреагирует. Может, он и будет счастлив, но я изучил его за прошедшую неделю и очень в этом сомневаюсь. Тебе нужна ясная голова для такого разговора, чтобы, в случае чего, справиться с его реакцией. Поверь мне. Делать это, будучи навеселе — не лучшая идея. Ты же не хочешь сболтнуть лишнего, о чем потом пожалеешь... Ну же!

Он взял ее за руку, намереваясь увести с танцпола. Но Гермиона не двигалась.

— Куда мы идем? — спросила она, как четырехлетний ребенок.

— Возвращаемся в Нору, — вздохнул Роберто.

— Зачем?

— Потому что ты пьяна.

— А как же Рон?

— Ты поговоришь с ним позже, обещаю.

— Что насчет твоего нового парня?

Роберто нервно оглянулся:

— Я встречусь с ним позже.

— Правда? — Гермиона вздернула брови, улыбка Чеширского кота расплылась по ее лицу.

Закатив глаза, Роберто развернулся и потянул ее к бару, где Гарри пытался утихомирить разгневанного Рона.

— Джентльмены, я забираю ее в Нору, — объявил он. Рон фыркнул и повернулся к ним спиной. Гермиона начала клониться набок, но Роберто придержал ее за плечи, чтобы она стояла ровно. — Она слишком напилась, чтобы стоять на ногах, Гарри. Мы уходим, я собираюсь напоить ее антипохмельным зельем. Теперь, Рон... Рон... Посмотри на меня! — Рон развернулся и взглянул на мужчину, обнимающего Гермиону. — Ты должен поговорить с ней, когда вернешься. Ей нужно сказать тебе кое-что очень-очень важное.

— Большой секрет, о котором она упоминала? — хмуро спросил Рон.

— Надеюсь.

— Ну, ты же точно знаешь, в чем дело. Почему сам не можешь мне сказать?

— Это должен сделать не я, — Роберто посмотрел на него с сожалением.

В этот момент какая-то неясная эмоция пробежала по лицу Рона. Он опустил глаза и затих.

— Увидимся в Норе, — сказал Гарри.

Кивнув головой, Роберто потащил уже сонную Гермиону к гардеробу. Обеспокоенный видом безнадежного отчаяния, появившегося на лице Рона, Гарри спросил:

— Что случилось, приятель?

Рон, казалось, полностью сдался.

— Она хочет сказать мне, что они собираются пожениться.

— Что? Стоп, ты не можешь этого знать, — попытался вразумить его Гарри.

— Я не уверен, но она весь вечер пыталась сказать мне что-то о ней и Роберто. И ты же видел, как она бросилась к нему, когда он появился на танцполе. Даже сам этот скользкий тип хочет, чтобы мы с ней поговорили. Все на это намекает. Что еще это может быть, Гарри?

— Я не знаю, — ответил Гарри после минутного колебания.

Рон злобно повернулся к бару и крикнул:

— Еще один огневиски, пожалуйста. Спасибо.

Гермиона медленно спускалась по ступеням на кухню. Антипохмельное зелье совершило чудо, но по непонятной причине в голове все еще пульсировало, поэтому ей нужен был стакан воды.

«Заметка на будущее, — подумала она язвительно. — Если кто-нибудь когда-нибудь снова предложит тебе пойло под названием «Странный отвар» — вежливо, но уверенно откажись».

Гермиона застыла на ступеньке, увидев внизу миссис Уизли, которая сидела за столом с чашкой в руках. Молли посмотрела вверх и тепло улыбнулась ей.

— Привет, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

— Хм... нормально, — ответила Гермиона, смущенная ее заботой.

— Я полагаю, ты не очень хорошо помнишь, как вернулась сюда? — улыбнулась Молли.

— Честно говоря, нет, — Гермиона наконец спустилась и выдвинула себе стул.

— Ну, деточка, не думаю, что когда-либо видела тебя в таком состоянии.

— Ох, святой Мерлин. Все было так плохо? Что конкретно я натворила? — простонала Гермиона, поставив локти на стол и спрятав лицо в ладонях.

— Не уверена, что должна тебе рассказывать, — Молли с трудом сдерживала смех. — Ты выглядишь... не знаю... уже и так достаточно смущенной, — она покачала головой и рассмеялась, чем вызвала еще больше стыда у Гермионы. Похоже, она действительно вела себя нелепо. — Этот Роберто — просто ангел, должна тебе сказать. Когда вы вернулись, ты во весь голос распевала «Не могу не любить своего мужчину». Он усадил тебя в кресло, поцеловал в лоб и приготовил антипохмельное зелье. Он даже кормил тебя с ложечки, а это было не так уж легко.

— Почему? — спросила Гермиона, на самом деле не желая знать ответ.

Ухмылка Молли стала шире:

— Потому что ты перешла к очень воодушевленному исполнению «Старик-река», но закрывала рот, как только Роберто приближался к тебе. Клянусь, я больше не смогу смотреть маггловский мюзикл «Выпендрежник» так, как раньше.

— И вы все это время были там? — шокированно уточнила Гермиона.

— Да, дорогая, пила чай... с мистером Уизли.

— О, боги! — Гермиона уронила голову на стол и накрыла ее руками.

— Все было не так уж плохо.

— Неужели? — Гермиона подняла голову, чтобы взглянуть на миссис Уизли. — Потому что звучит ужасно.

— Тебе не о чем беспокоиться. Я тоже когда-то была молодой и глупой... И обещаю, что твой секрет останется со мной, — улыбнулась ей Молли, подмигнув.

— Мой секрет? — Гермиона застыла. Ее сердце бешено застучало. Неужели она ляпнула мистеру и миссис Уизли о Роберто?

— Ну, когда Роберто наконец напоил тебя зельем, он отправился готовить вашу комнату, а мистер Уизли вскоре пошел спать. Как только они оба ушли, ты начала петь новую песню из того маггловского шоу. Кажется, она называется «Он просто мой Билл», но ты поменяла имя Билл на... Рон. Потом ты приложила палец к губам, громко шикнула на себя и захохотала. А через мгновение твои глаза закрылись, и ты свалилась на стол. К твоему сведению, через несколько дней у тебя на лбу может появиться очень неприятный синяк.

Гермиона потерла лоб и нащупала шишку размером с гусиное яйцо. Теперь понятно, почему так сильно болит голова. Нужно не забыть наложить заживляющие чары, когда она вернется наверх.

— Почему вы до сих пор не спите? — поинтересовалась Гермиона, все еще озабоченная растущей шишкой.

— Ох, еще не все вернулись с вечеринки. Я не смогу уснуть, пока не буду знать, что они все дома в безопасности, — ответила Молли, поглядывая на семейные часы.

Гермиона тоже посмотрела вверх и почти подпрыгнула, когда увидела, что стрелка Рона двигается к отметке «дом». Встретившись с понимающим взглядом миссис Уизли, она покраснела.

— Роберто говорил что-то о прогулке к старому дубу, — Молли поднесла чашку к губам.

— Спасибо вам, — тихо пробормотала Гермиона и направилась к выходу, но голос Молли остановил ее:

— А Рон возле пруда.

Гермиона на мгновение уставилась на нее, потом кивнула и вышла в сад.

* * *

Она брела по саду, когда заметила две фигуры, скрытые тенью дуба, и услышала отголоски разговора. По росту одного из мужчин Гермиона уверенно вычислила Роберто, но не смогла определить второго человека. И хоть слова сложно было разобрать, по их позам было понятно, что они приятно проводят время. Как бы Гермионе не было интересно выяснить личность второго мужчины, она решила дать другу время на уединение и продолжила свой путь.

Она уже подходила к пруду, когда вид одинокой, глядящей на воду фигуры в конце причала заставил ее замереть. Руки Рона были спрятаны в карманы, а рыжие волосы выделялись в ночи, будто маяк. Она могла бы смотреть на него вот так часами. Покачав головой, Гермиона поняла, что должна наконец разобраться со всем, как бы страшно ей ни было. Она прочистила горло и позвала:

— Рон, мы можем поговорить?

Вздрогнув, он быстро обернулся, но тут же отвел взгляд обратно к темной воде.

Минутой ранее Рон был погружен в мысли о Гермионе. А теперь, когда она была здесь, он оказался не готов к страшному разговору. Он был не готов потерять ее навсегда.

— Я устал, Миона. Мы можем поговорить об этом как-нибудь в другой раз?

«Почему он пытается избежать разговора?» — Гермиона рассердилась. Раздосадованная его увиливанием, она выплюнула:

— Нет, мы не можем поговорить об этом в другой раз. Я хочу поговорить сейчас.

Рон развернулся к ней лицом:

— Отлично, говори, если хочешь. Давай, выдай, что творится в твоей кудрявой головушке.

— В чем, черт побери, твоя проблема? — она подошла к нему на краю причала.

— Ты... Ты — моя проблема, и этот скользкий тип, твой парень. Или я должен сказать — жених? — уточнил Рон.

— Прошу прощения?

— Ну, это же то, что ты хочешь мне рассказать, не так ли? Что вы двое счастливы вместе и собираетесь пожениться? — злобно прорычал он.

— Откуда ты это взял? Ну, правда, Рональд, ты иногда выдаешь просто необыкновенные мысли.

— Ой, брось, Гермиона. Я видел, как он обнимал тебя в ресторане после твоего разговора с Парвати. И ты всю ночь пыталась сказать мне что-то важное. Даже он хотел, чтобы мы с тобой поговорили. Я знаю, ты... Ты любишь его, а он — тебя. Я слышал вас на прошлой неделе.

— Ты подслушал наш разговор... приватный разговор?

— Какая теперь разница? Я его услышал, вот и все. Ты с ним. Ты любишь его. Ты выйдешь за него замуж. Прекрасно. Просто прекрасно.

Рон бросился прочь в сторону Норы.

— Мы не собираемся жениться, идиот, — закричала Гермиона.

— Что? — Рон обернулся.

— Мы не собираемся жениться.

Он поспешил назад и остановился букально в шаге от нее, так что Гермиона смогла разглядеть на его лице что-то похожее на надежду.

— Ты уверена?

— Думаю, я бы знала, если бы была обручена, Рональд, — она закатила глаза.

— Но... Но вы... Вы же любите друг друга.

— Да, но не так, как ты думаешь, — Гермиона вздохнула. — Понимаешь, мы с Роберто... Мы просто...

А потом произошла очень странная вещь: секунду назад Рон стоял прямо напротив нее и внимательно слушал, а уже в следующую — исчез. Гермиона услышала всплеск и повернулась к воде. Там, в пруду, истерически смеялся Фред, а Рон шокированно барахтался рядом.

Прежде чем понять, что происходит, Гермиона почувствовала, что ее ноги оторвались от земли. Как только движение остановилось, она увидела румяное лицо Джорджа.

— Джордж Уизли, немедленно опусти меня.

— Мне очень жаль, мисс Грейнджер, но, кажется, это невозможно, — дьявольски улыбнулся он ей и начал приближаться опасно близко к краю причала.

— Даже не думай, Джордж, — предупредила Гермиона.

— Не думать о чем, мисс Грейнджер? — он начал маниакально хохотать, а затем прыгнул.

Гермиона заверещела что было сил, но погрузилась в прохладную, мрачную воду. После минутного шока она вынырнула на поверхность, кашляя и отплевываясь. Оказалось, пока она была под водой, к ним присоединились еще несколько человек из семейства Уизли, включая Гарри и Джинни. Они весело плескались, все еще одетые в свои вечерние наряды.

Что касалось самой Гермионы, то она была в ярости. Обычно она присоединилась бы к веселью, но не сегодня. Не сейчас, когда была так близка к тому, чтобы рассказать Рону всю правду о Берти. Она выбралась из пруда и направилась к Норе, злясь и игнорируя просьбы остаться, звучавшие за спиной. Горячие слезы на ее лице смешались с каплями холодной воды, а одна злая мысль заставляла двигаться вперед:

«Гребаные Уизли! Это так чертовски типично!»

* * *

Рон заглянул в наполненную паром ванную и нервно оглянулся. На пруду, это показалось ему хорошей идеей, но теперь он уже не был так уверен. Смирившись со своей нерешительностью, он отступил в коридор, но в последний момент передумал и зашел в ванную, тихо прикрыв за собой дверь.

Оглядевшись, он увидел мокрую одежду, которая валялась в раковине, и его глаза мгновенно приковала к себе шторка для душа. Там, за кремовой тканью, была абсолютно голая и мокрая Гермиона. Он почувствовал невероятное возбуждение, представив это.

«Нет, мне нужна ясная голова, чтобы сделать это», — напомнил он себе.

Рон вытащил палочку и невербально наложил запирающее и заглушающее заклятия на всю комнату. Затем хмыкнул — если Гермиона осталась такой же, как раньше, ему нужно удвоить заглушающие чары.

Внезапно его парализовал страх. Что если она не хочет его? Что если оттолкнет? Рон покачал головой, отгоняя эти мысли. Он едва позволял себе надеяться, пока не услышал, что она точно не выходит замуж. Он должен попытаться. Ему нечего терять, зато он многое может приобрести.

Если она выберет его, они найдут способ, как все устроить. Конечно, будет непросто, но не сложнее, чем жить без нее. Он был полнейшим болваном и вынужден был страдать, не видя ее три года. Рон не хотел думать о тех трудностях, которые возникнут, если они снова будут вместе. Единственное, что сейчас важно — быть с ней.

Если же она выберет Роберто, худшее, что может случиться — она вернется в Италию, и Рон больше никогда ее не увидит.

«Вообще никакого риска!» — подумал он с сарказмом.

Не давая себе времени передумать, Рон начал медленно снимать мокрую одежду и складывать ее рядом с одеждой Гермионы. Он подошел прямо к шторке и задрожал от необъяснимого волнения. Он уже потянулся и схватил край ткани, как вдруг его посетила одна мысль.

«Черт!»

Он быстро вернулся к умывальнику в поисках своей палочки. Наложив чары контрацепции, бросил палочку обратно на кучу одежды, подошел к ванной и потянул за шторку, подумав: «Береженого Бог бережет».

Гермиона стояла под горячими струями, позволяя воде смыть разочарование от очередного провала с Роном. Он был рядом, он наконец-то слушал ее, а потом эти придурки все испортили. Гермиона покачала головой, слезы с новой силой заструились по ее щекам, смешиваясь с теплым потоком воды.

Вдруг она почувствовала, как по спине пробежал сквозняк. Она даже не успела обернуться, чтобы увидеть причину, как две крепкие руки обняли ее за талию, теплое твердое тело прижалось к спине, а требовательные губы приникли к шее.

— Рон? — заикаясь, спросила Гермиона, шокированная неожиданной компанией.

Боже, она надеялась, что это Рон. Она почувствовала, как его губы улыбнулись ей в шею, а руки обняли еще сильнее.

Рон был совершенно счастлив от того, что она назвала его имя первым. Это побудило его двигаться дальше.

— Ты ждала кого-то другого? — пробормотал он.

— Что... Что ты здесь делаешь? — Гермиона с трудом сглотнула, отгоняя охватившее ее волнение.

Левой рукой Рон коснулся правой груди Гермионы, вызвав у нее вздох от этой близости. Сначала он просто обхватил грудь ладонью, а потом начал осторожно массировать. Его правая рука медленно скользила по животу Гермионы, пока пальцы наконец не углубились в темные кудри между ее бедер. Гермиона тихонько застонала, теряя рассудок от его прикосновений.

— У меня есть несколько вопросов, — прошептал Рон. — И ты должна на них ответить.

Она рассеяно кивнула, пытаясь сосредоточиться на словах, но нежные движения его руки очень отвлекали.

— Ты влюблена в Роберто?

Рон продолжал ласкать маленькую чувствительную горошинку средним пальцем одной руки, а большим пальцем другой массировать ее сосок. Гермиона начала хныкать, дрожа от наслаждения, которое приносили его движения.

— Нет, — ответила она, затаив дыхание, и его сердце затрепетало.

— Ты влюблена в кого-то другого? — выдохнул Рон ей в ухо, заставив Гермиону задрожать.

Он прижался губами к ее коже, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль изгиба шеи. Движения его руки между бедрами Гермионы стали более настойчивыми, пальцы дразняще скользили вверх и вниз.

— Да, — прошептала она дрожащим голосом. Рону показалось, что он сейчас кончит.

— Я знаю его? — он игриво прикусил и лизнул ее шею.

К удивлению Рона, она быстро развернулась и схватила его за затылок, втягивая в страстный поцелуй, в котором так нуждалась. Ему понадобилась лишь секунда, чтобы оправиться от неожиданности и перетянуть инициативу на себя. Соприкосновение их обнаженных тел заставило его застонать.

Его мозг концентрировался медленно, но Рон осознавал, что должен снова взять контроль над ситуацией, пока еще способен мыслить связно. У него был еще один важный вопрос.

Он медленно подвинулся так, чтобы они оба были под горячими струями душа, и нехотя убрал ее руки со своей шеи. Они возбужденно дышали, и дыхания сплетались в невидимом танце.

Обхватив Гермиону левой рукой, Рон приподнял ее, раздвигая бедра и прижимая к стенке душа. Он встряхнул головой, пытаясь разогнать овладевший им туман похоти, и вернул свою руку между ее бедер. Гермиона издала тихий, задушенный вскрик от того, что его средний палец двинулся внутрь нее.

— Теперь я завладел твоим пристальным вниманием и хочу спросить. Точнее, поставить ультиматум, — сказал Рон низким рваным голосом. Он наблюдал за Гермионой, ожидая, пока она осознает и поймет то, что он говорит. Их взгляды встретились, Гермиона сглотнула и кивнула, чтобы он продолжал. — Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, и не собираюсь ни с кем тебя делить. Некоторые мужчины могут так, но не я. Выбирай: или я, или он.

— Рон, ты не понимаешь...

Он вошел в нее пальцем, она ахнула и на мгновение прикрыла глаза, одобряя это проникновение.

— Я все понимаю. Или ты расстанешься с ним завтра, или...

— Или? — слабым голосом уточнила она, открыв глаза.

Рон не смог озвучить то, что будет при этом «или».

— Ты расстанешься с ним?

— Рон, это не то, что ты...

Он заткнул ее поцелуем, продолжая поступательные движения пальцем. Гермиона чувствовала, что теряет контроль от этих невероятных ощущений. То, что он с ней делал, серьезно проверяло пределы ее здравомыслия. Она быстро забывала, что должна была ему сказать.

Рон оторвался от нее и тихо заговорил:

— Да или нет, Миона, и я не хочу другого ответа, кроме да или нет.

Ускоряя темп, он начал массировать ее клитор большим пальцем. Ее грудь вздымалась, вздрагивая от легких стонов, а ноги тряслись от растущего напряжения, закручивающегося в животе. Рон добавил еще один палец, и Гермиона подняла руки, хватаясь за его плечи.

— Ну, что скажешь? — прошептал он ей в висок.

— Да, Рон. Да! — Гермиона хватала ртом воздух.

— Ты выбираешь меня? — решил уточнить Рон, остановившись на мгновение.

Она спокойно посмотрела ему в глаза и ответила:

— Да. Всегда.

Одним быстрым движением он обнял ее и накрыл губы жарким поцелуем, продолжая быстро двигать пальцами, пока она не оторвалась от его рта и не вскрикнула. Ее колени подогнулись от мощного оргазма, сотрясавшего тело. Спустя несколько секунд Рон вынул пальцы, нежно целуя ее лицо и продолжая крепко удерживать от падения.

Гермиона медленно расслабила руки, которыми до боли сжимала плечи Рона, ее дыхание постепенно успокаивалось после всплеска несколько мгновений назад. Она слегка отстранилась, заглядывая Рону в глаза. Затем, будто приняв какое-то решение, она положила руку ему на грудь и немного оттолкнула. Его горло сжалось от этой попытки отдалиться. Что у нее на уме?

Впрочем, следующий ее шаг застал Рона врасплох. Она закинула ногу ему на талию, и он инстинктивно подхватил ее. Одновременно с этим Гермиона обняла его за шею и немного потянулась вверх, а потом просунула руку между их телами и обхватила его напряженный член, направляя его к своему лону.

Она несколько раз провела рукой по его члену, и Рон застонал от ощущения ее маленькой руки, обвившейся вокруг него. Когда он прижался своим лбом к ее, легкая улыбка пробежала по губам Гермионы. Она подпрыгнула, закидывая на него вторую ногу, и Рон подхватил ее обеими руками, прижимая плечами к прохладной плитке.

Гермиона скрестила лодыжки за его спиной и сжала бедра, укрепляя положение. Все еще обхватывая рукой его член, она прижала головку к своему влагалищу и услышала глубокий гортанный стон, вырвавшийся из груди Рона. Она насадила себя на него и сжала скрещенные лодыжки, подавая безмолвный знак.

Он осторожно двинулся вперед, погружая свой пульсирующий член внутрь по самое основание, задыхаясь от удовольствия чувствовать вокруг себя ее тепло. Гермиона резко зашипела и застыла, пытаясь привыкнуть к его размеру после такого длительного перерыва.

— Боже, Миона, ты такая тугая, — выдохнул Рон.

Он вздохнул несколько раз, пытаясь сосредоточиться. Тяжело дыша из-за напряженной позы, они смотрели друг на друга из-под ресниц.

Рон наклонился к ней, на мгновение замерев в нерешительности. Гермиона облизала губы в отчаянном желании снова попробовать его на вкус, и он жадно поцеловал ее, не в силах противостоять. Он начал медленно двигаться. Гермиона запустила пальцы в его волосы и поцеловала, поощряя. Их языки танцевали, борясь за главенство.

Вода продолжала струиться по ним, а Рон входил в Гермиону все быстрее и быстрее. Как бы ни старались, они никогда не могли делать это медленно — необходимость разрядки была слишком сильной.

Гермиона почувствовала слабость в лодыжках и коленях, когда первая волна оргазма настигла ее. Она разорвала поцелуй, и бессвязные ругательства слетели с ее губ от того, что тугой комок внутри распутался, окатив ее тело взрывными волнами.

Рон почувствовал, как ее мышцы сокращаются, сжимаясь вокруг него. Это было то, что надо. Он кончил, изливаясь в нее и падая с наивысшей точки блаженства. Затем прислонился головой к стене возле Гермионы. Оба тяжело дышали, пытаясь вдохнуть достаточно воздуха.

Рон запомнил каждую деталь, ловя чувство единения между ними, которого ему так не хватало. Он был уверен, что ничто не сможет сделать этот момент лучше. Но Гермиона вдруг отстранилась и нежно прошептала слова, которые, он был уверен, уже никогда не сорвутся с ее прекрасных губ:

— Я люблю тебя, Рон. Боже, я так тебя люблю.

Гермиона медленно проснулась. Лежа с закрытыми глазами, она чувствовала себя чрезвычайно изможденной и одеревенелой. Лодыжки дрожали, а все тело ныло. Что, черт возьми, она делала ночью? Пробежала гребаный марафон?

Она глубоко вздохнула, открыла глаза и растерянно оглянулась. Это не ее комната. Гермиона попыталась пошевелиться, но левую часть тела придавливала какая-то тяжесть. Она посмотрела вниз и увидела руку, властно обнимающую ее за живот, а еще ниже была длинная нога, которую она сжимала своими.

Гермиона повернула голову и обнаружила рядом с собой спокойно спящего Рона. Челка немного прикрывала его глаза, сонце плясало на рыжих волосах и веснушчатом лице. Ее сердце затрепетало. Мерлин, какой же он красивый.

В следующий момент ее затопило воспоминаниями о подвигах минувшей ночи, и она лениво улыбнулась волне жара, накрывшей ее. Воспоминания возвращались вспышками. В них пылкие занятия любовью чередовались с короткими перерывами на сон. Мысль о том, как она вернулась в комнату Рона и что произошло сразу после этого, заставила ее захихикать и почувствовать растущее внутри тепло.

* * *

Рон оставил ее в душе, чтобы «сделать что-то» в своей комнате. Гермиона подозревала, что он исступленно прибирается, чтобы она не узнала, каким он стал неряхой. Наклоняясь и выключая воду, она размышляла над неправильностью своих действий. Как бы эротично он ее ни отвлекал, она должна собраться и заставить его слушать.

«Но что ты можешь сделать, если рядом с тобой в душе стоит голый мокрый Рон?» — поддразнила она себя.

Гермиона выбралась из ванны и замоталась в полотенце. По мере того, как росла ее решимость все уладить, движения ускорялись. Она не собиралась позволять этому продолжаться больше ни минуты. Это уже было просто нелепо. Сжав челюсти, она агрессивно собирала мокрую одежду. Затем открыла дверь ванной комнаты, и отрезвляющий холодный воздух коридора еще больше укрепил ее решимость.

«Нет, я однозначно возвращаюсь к себе в комнату, надеваю пижаму, а потом иду и откровенно все рассказываю», — убеждала она себя.

Она постучит, он откроет, и она просто скажет это.

«Рон, я не встречаюсь с Роберто. Он просто мой друг... мой друг-гей», — а потом она подождет, пока на нее посыпятся обвинения.

Гермиона уверенно пошла вдоль коридора, но у двери замерла. Она слышала, как Рон беспокойно двигается по комнате, и его почти, если не полностью обнаженный образ заполнил ее мысли.

Дверь открылась без предупреждения, прерывая фантазии, и Рон наткнулся прямо на нее, инстинктивно придержав за руки. Глядя на него, она почувствовала, как желание поступить правильно покидает ее. Через несколько секунд он отпустил ее и отступил в комнату.

На нем были только трусы с изображением «Пушек Педдл». Гермиона смотрела в его ярко-голубые глаза и понимала, что ведет заведомо проигрышный бой. Ее мозг настаивал, чтобы она вернулась в свою комнату, но тело отказывалось повиноваться. Внезапно Рон потянулся и затащил ее в комнату. С этого момента все было как в тумане. Она слышала, как за ней захлопнулась дверь, чувствовала, как была прижата к этой двери, а потом его губы касались каждого обнаженного участка ее кожи, до которого могли дотянуться: ее рта, шеи, плечей. Она так тяжело дышала, что очень быстро запыхалась.

Его руки. Мерлин, его руки жадно блуждали по ее телу, поглаживая, тиская, лаская, ублажая, пока она не стала близка к тому, чтобы разлететься на миллионы кусочков. Она больше не могла это выдержать. Оттолкнув Рона, Гермиона посмотрела на него в упор.

Он тяжело дышал, глаза потемнели и затуманились, а полные губы покраснели и опухли. Он был совершенно обескуражен тем, что его так грубо отстранили. Но Гермионе нужен был контроль. Соблазнительно потянушись, она развернула полотенце, в которое была замотана, и бросила его на пол. В одно мгновение Рон из обладателя превратился в того, кем обладали.

Гермиона поймала его взгляд. Не теряя времени и не разрывая зрительный контакт, она подошла ближе. Будучи на расстоянии одного вздоха, она опустилась на колени и сняла его боксеры, освобождая болезненно возбужденный член, который, казалось, напрягся в попытке дотянуться до нее.

Рон отбросил трусы в сторону и нервно сглотнул, зная, что последует дальше. Гермиона пробежалась руками по его лодыжкам, икрам, бедрам, наконец обхватив его аппетитные ягодицы. Она начала целовать и посасывать его выступающие тазовые косточки, бедра и живот, намеренно избегая того, что жаждало наибольшего внимания. Рон бесконтрольно задрожал от этих мучительно медленных поцелуев и покусываний.

Продолжая левой рукой крепко сжимать его восхительно упругую задницу, она скользнула правой по его бедру и обхватила член. Услышав, как Рон позвал ее, Гермиона посмотрела вверх и дьявольски улыбнулась, прежде чем нежно провести по члену рукой. Внимательно глядя на нее, Рон застонал, когда она облизала губы и коснулась языком головки члена. Он запустил руки в ее мокрые, непослушные темные волосы, и она полностью погрузила член в рот, посасывая его сначала медленно и нежно, а потом ускоряясь и помогая себе рукой.

Рон был на пределе. Он выдержал недолго, прежде чем начать неудержимо вколачиваться в ее рот. Но какие бы невероятные ощущения это ни приносило, у него были другие планы на то, как развлечь их обоих. Задыхаясь, он схватил ее за плечи и поднял.

— О, нет, — пробормотал он, — сегодня вы этого не сделаете, мисс Грейнджер.

Застенчиво хихикая и кусая губу, она положила руки ему на бедра и медленно потянула за собой к кровати. Когда ее ноги коснулись каркаса, она отпустила Рона, села и откинулась назад, опираясь на локти и с вызовом глядя ему в глаза.

— А если сделаю? Ты отшлепаешь меня за то, что я плохая девочка?

* * *

Гермиона почувствовала, как все ее тело задрожало и вспыхнуло от воспоминаний о том, что случилось после. Но внезапный тихий всхрап лежащего рядом мужчины вернул ее на землю. Как можно аккуратнее, чтобы не потревожить его и не разорвать объятий, она развернулась к Рону лицом, продолжая с любовью наблюдать за тем, как он спит.

Не удержашись, она потянулась и убрала пальцем челку с его лба. Глаза Рона распахнулись, и он сонно улыбнулся, глядя на нее.

— Доброе утро, — прошептала Гермиона, и его улыбка стала шире.

— Обожаю слышать это от тебя.

Приподнявшись на локте, он наклонился к ней. Гермиона встретила его губы на полпути. Не понадобилось много времени, чтобы их объятия стали крепче. Рон углубил поцелуй и прижал Гермиону к себе. Она тихонько застонала, запустив руки ему в волосы. Подвинувшись, он навис над ней, разместившись между ее бедер. Затем разорвал поцелуй и атаковал губами ее шею и грудь.

Они были на полпути к сказочному утреннему сексу, когда их прервал стук в дверь. Рон на мгновение опустил голову к изгибу ее шеи, затем отстранился и нетерпеливо спросил:

— Да?

— Рон, это Гарри.

Рон застонал, а Гермиона издала тихий смешок: их лучший друг действительно выбрал самый неподходящий момент.

— Дай мне минуту, приятель, — отозвался Рон.

— Слушай, поторопись там, встретимся внизу. Нужно много успеть за сегодня: забрать праздничные мантии, поговорить с волшебником, который будет вести церемонию, обсудить договоренности с флористом, заскочить в «Три метлы», чтобы проверить бронь комнат для гостей...

Гарри звучал так, словно был на грани нервного срыва, а ведь до свадьбы оставался еще целый день.

— Я понял, Гарри, понял... Выхожу.

Гарри громко зарычал, и они услышали его удаляющиеся шаги. Рон и Гермиона переглянулись и громко захохотали.

— Он не в себе, — отсмеявшись, сказала она.

— Он просто хочет, чтобы все было идеально для Джинни.

Рон неохотно встал с кровати и пошлепал в другой конец комнаты совершенно голый и очень возбужденный. Гермиона перевернулась на живот, чтобы насладиться видом. Рон оглянулся, заметил ее развратный взгляд и покраснел.

— Мерлин, Гермиона, ты провоцируешь парня кончить, глядя на него вот так.

— Извини, ничего не могу с собой поделать. Столько лет этого не видела. Хочу вдоволь наглядеться за все упущенное время.

Лицо Рона вытянулось при воспоминании об их разлуке, и он быстро натянул рубашку, трусы и джинсы.

— Когда ты вернешься? — спросила Гермиона. Слова прозвучали более печально, чем хотелось.

— Не знаю. Как сказал Гарри, нам нужно многое успеть.

Она кивнула, набравшись храбрости.

— Ведь нам все еще нужно поговорить.

Его руки замерли, и он справедливо напомнил ей:

— Нет, сначала тебе нужно поговорить с Роберто, а потом уже и мы с тобой поговорим.

— Рон, я серьезно. Я должна сказать тебе кое-что, — она села на кровати, прикрываясь простынями.

— Как и я. Если ты не хочешь сказать, что уже бросила его, то я не хочу это слышать.

Гермиона посмотрела на него растерянным взглядом. Иногда он был таким упрямым.

— Я уверена, что хочешь, Рональд.

— Ладно, нужно лишь подождать моего возращения.

Он подошел, оперся коленом на кровать возле Гермионы и, обхватив ее лицо руками, медленно наклонился, а она услышала, как ее дыхание участилось от его прикосновений. Прежде чем она почувствовала легкое покалывание от его губ на своих, Рон прошептал:

— Я люблю тебя, Миона. Ты же знаешь это, правда?

Она затрепетала от искренности этого признания и страстно поцеловала Рона, положив руки ему на поясницу. Чтобы снова не увлечься, Рон отстранился и почти неслышно произнес дрожащим голосом:

— Поговори с ним... Прошу...

А затем вышел, оставив Гермиону одну — совершенно счастливую, взволнованную и чертовски напуганную одновременно.

* * *

Тихо прокравшись обратно в комнату, которую они делили с Роберто, Гермиона нашла его распластавшимся на кровати. Он был прикрыт лишь простыней и тихо похрапывал.

«Интересно, как закончился его вечер? Надеюсь, так же хорошо, как и мой», — хмыкнула она про себя.

Она пробралась к чемодану, порылась в нем в поисках одежды, натянула джинсовые шорты и сняла ночнушку. Надевая футболку через голову, Гермиона услышала, как открылась дверь, и поспешила надеть ее поскорее. Просунув голову в воротник, она наконец увидела новоприбывшего и возмутилась:

— Святой Мерлин! Перси, я вообще-то здесь одеваюсь.

Удивленный ее резким тоном, Перси отвел глаза и повернулся к ней спиной.

— Извини. Извини, я забыл, что ты можешь быть здесь. Я просто... Пришел взять кое-какую одежду из шкафа.

— Все нормально, я почти закончила, — рявкнула Гермиона.

Проснувшись от их разговора, Роберто пошевелился и открыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул и потянулся, как кот, радостно улыбаясь. Он повернулся к ним, опираясь на локоть, его улыбка стала игривой:

— Доброе утро. Ну, не выглядим ли мы так, будто нас... как это сказать? Оттрахали?

Глаза Гермионы шокированно расширились, она посмотрела на Перси в ожидании его реакции, но он уже отвернулся к шкафу.

— Роберто, пожалуйста, не при Перси, — она поджала губы и бросила на него предупреждающий взгляд.

Улыбка Роберто дрогнула, в его глазах промелькнуло беспокойство. Гермиона снова посмотрела на Перси, который все еще стоял к ним спиной и копошился в своей одежде.

— Не могу поверить, что ты ляпнул такое при ком-то постороннем, Роберто, — упрекнула его Гермиона, скорчив гримасу.

Его глаза забегали от лица Гермионы к спине Перси:

— Извини, Bella. Я просто не подумал.

— Хм, Перси, ты не мог бы оставить нас наедине? — холодно обратилась к нему Гермиона.

Перси развернулся и окинул ее противным заносчивым взглядом, знакомым ей еще со школы. Посмотрев на них обоих свысока, он хмыкнул и резко ответил:

— Без проблем, я уже закончил.

Бросив на них еще один испепеляющий взгляд, он выбежал из комнаты. Роберто быстро поднялся, глядя, как он уходит, и его взгляд вернулся к Гермионе.

— Это было очень грубо с твоей стороны, Гермиона. Это его старая комната, а ты просто прогнала его отсюда.

— Ой, прошу тебя. С придурком Перси все будет в порядке. А вот нам с тобой нужно поговорить.

Роберто напрягся от ее тона:

— Да уж, определенно нужно. Но сначала я схожу в туалет, — он поднялся, и Гермиона поняла, что он абсолютно голый. Она ахнула и отвернулась. — Ой, ну серьезно, Bella. Будто ты никогда раньше не видела голого мужчину... Или даже за последние двенадцать часов, — подколол ее Роберто, надевая трусы и футболку. Она развернулась к нему, скрестив руки на груди. — А я вот видел, — продолжил он, пересекая комнату.

— Но... — пролепетала она.

Роберто остановился, подбирая правильные слова:

— Ты знаешь, что я тебя обожаю. Но это должно прекратиться. Я встретил особенного человека и не хочу рисковать, потеряв его из-за того, что ты боишься открыть Рону правду. Я понимаю, что ты волнуешься, но он все равно рано или поздно узнает, что я гей.

На этом он оставил ошеломленную Гермиону одну в комнате.

* * *

Накрывая вместе с Джинни на стол для репетиции свадебного ужина, Гермиона раздумывала над этим невероятно бесполезным днем, выбившим ее из колеи. Она попыталась поговорить с Роберто, но он куда-то исчез в первой половине дня, а потом помогал готовить еду на вечер. Миссис Уизли настояла, чтобы ужин прошел не в ресторане, так как репетиция — это семейное дело, и на ней должна присутствовать только семья.

Джинни была клубком тревог и беспрестанно тараторила о приготовлениях, о том, как она любит Гарри, и о том, что надеется на хорошую погоду для всего ими задуманного. К безмолвному удивлению Гермионы, Джинни была абсолютно собрана и готова, поэтому Гермионе не нужно было делать ничего, кроме как попытаться успокоить младшую подругу.

Ко всему прочему, Рон до сих пор не вернулся, и она начинала волноваться перед встречей с ним. Гермиона вполуха слушала болтовню Джинни, разглядывая остальных людей в саду.

Мистер Уизли читал какую-то маггловскую газету, сидя в кресле. Билл и Перси играли в волшебные шахматы. У Фреда и Джорджа была почетная миссия дегномизировать сад в наказание за случайный взрыв свадебного торта. На кухне Чарли исполнял роль дегустатора для Молли и Роберто.

Гермиона уже начала серьезно сомневаться, вернутся ли ребята вообще, как вдруг услышала что-то. Звук был мягким и мог исходить откуда угодно. Это оказались тихие, но беспрестанные жалобы и стенания Гарри. Гермиона осмотрелась в поисках друзей. Вероятно, Джинни тоже услышала голос Гарри, потому что резко замолчала.

Внезапно парни показались в поле зрения, и Джинни кинулась к ним, обнимая Гарри за шею. Все его жалобы на плохой день тут же прекратились, и он просиял от энтузиазма своей девушки, опустил пакеты и любяще обвил Джинни руками. Гермиона ощутила легкий укол зависти, глядя на них.

«Вот почему эти двое завтра женятся».

Она почувствовала на себе взгляд и увидела, что Рон смотрит на нее с нежностью. Выражение абсолютного обожания на его лице прнзило ее спину, словно электрический разряд, и она опустила взгляд. Рон подошел к ней, и его рука скользнула в ее ладонь. Она посмотрела в его глаза, которые напоминали небо в погожий день.

— Я скучала по тебе, — пробормотала она так тихо, чтобы только он мог услышать.

Рон мило покраснел и одарил ее очаровательной кривоватой улыбкой.

Внезапно из дома вышли миссис Уизли и Роберто, левитируя всю еду, и хорошее настроение Рона испарилось. Он выдернул свою руку и яростно зашептал:

— Какого черта он здесь делает? Ты не поговорила с ним?

— Рон, я поговорила, но...

— Мальчики, мыть руки! Ужин готов. Все остальные — к столу, — объявила миссис Уизли.

Рон бросил злой взгляд на Роберто и стремительно бросился вслед за Гарри. Через несколько минут двое парней вышли из Норы и заняли места за столом: Гарри возле Джинни, Рон — напротив Гермионы. Внезапно миссис Уизли вскочила.

— Я забыла картошку, — воскликнула она и ушла обратно на кухню.

Остальные начали дружелюбно переговариваться. Все, кроме Рона. Он кипел от злости, одержимо глядя на Роберто и Гермиону, сидящих рядом и мило разговаривающих, будто они все еще были парой. Гермиона подняла на него взгляд и была шокирована той злостью, которую он излучал. Она виновато улыбнулась ему, но он продолжал смотреть на них с яростью. Тогда она попыталась беззвучно умолять его. Глаза Рона медленно переместились на сидящего рядом с ней мужчину, и Гермиона поняла, что сейчас будет буря.

— Роберто, скажи мне кое-что. Ты не понимаешь намеков?

— Прошу прощения? — переспросил Роберто, удивленный агрессивностью Рона.

— Рональд! — рявкнула миссис Уизли, вернувшаяся к столу с картофелем. Она встала между мистером Уизли, сидевшим у изголовья стола, и Биллом.

— Все нормально, Молли. Я должен был догадаться, что это произойдет. Да, Рональд, я понимаю намеки. Просто предпочитаю обращать на это внимание другим способом.

Такой ответ окончательно взбесил Рона, и он взорвался:

— Какого черта ты еще здесь? Она больше не влюблена тебя.

За столом все замолчали, наблюдая за растущим скандалом. Их глаза бегали от одного мужчины к другому, как будто они смотрели квиддичный матч.

— Она никогда и не была в меня влюблена, Рон.

— Что? Подожди... Что? — запутался Рон.

— Так же, как и я никогда не был влюблен в нее.

— Я не... Извините... Что? — присоединилась Джинни.

— Чувство между нами глубокое и неизменное, но ему и близко не сравниться с тем, что она чувствует к тебе, Рон.

Рон почувствовал, как покраснел.

«Наверное, я похож на помидор», — подумал он, не в силах понять, что к чему. Они никогда не были влюблены друг в друга? Как это понимать? Рон понял, что краснеет по другой причине. Если они не были влюблены, то какого черта они вместе уже три года? Он спросил подозрительно тихо:

— Итак, если вы двое не против расстаться, почему ты все еще здесь?

— Я встретил человека, который вызывает во мне то же чувство, что и ты у Гермионы.

— Ты влюбился в кого-то? — решил прояснить Чарли.

Глубоко покраснев, Роберто ответил, не в силах поднять глаза:

— Да.

— Правда? — счастливо улыбнулась Гермиона.

Роберто встретился с ее взглядом и выдал глуповатую улыбку:

— Да.

— Кто это? — спросил Рон, чувствуя растущую тревогу.

Глаза Гермионы округлились. Неужели Роберто признается Рону и всем остальным не только в том, что влюбился, а и в том, что он гей?

Роберто нервно оглядел ожидающих ответа людей. Его разрывали сомнения. Как бы ни хотелось кричать о том, что впервые в жизни он влюблен, Роберто понимал, что сейчас не лучшее время делать это.

— Это не... Я имею в виду... Это... — он начал заикаться.

— Это я, — прозвучал голос с другого конца стола.

Все шокированно посмотрели туда. В саду наступила оглушительная тишина. Сама природа осознавала значимость момента.

Левый глаз миссис Уизли задергался, она крепко сжала миску с картошкой и прошептала:

— Перси?

— Это я, — прозвучал голос с другого конца стола.

Все шокировано посмотрели туда. В саду наступила оглушительная тишина. Сама природа осознавала значимость момента.

Левый глаз миссис Уизли задергался, она крепко сжала миску с картошкой и прошептала:

— Перси?

Он ответил на ее короткий вопрос:

— Да, мама.

Миссис Уизли слегка задрожала, а потом ее глаза закатились. Заметив, что она опасно клонится в сторону, мистер Уизли крикнул:

— Билл, твоя мама... картошка...

Билл быстро выхватил миску из рук матери, и Молли упала в руки мистера Уизли. Артур уложил ее на землю и начал обмахивать платком, а вся семья столпилась вокруг них. Роберто тоже хотел подойти, но Чарли преградил ему путь и агрессивно сказал:

— Отвали, ты, мелкий... — он почти навис над Роберто, но между ними втиснулся Перси.

— Не смей! — прошипел он.

Чарли был шокирован. Перси нередко бывал напыщенным ослом, но никогда не вел себя настолько враждебно.

— Мне лучше уйти, — пробормотал Роберто, попятившись.

— Пожалуйста, не надо, — стал умолять Перси, следуя за ним и хватая за руку.

Роберто осмелился взглянуть на всех, кто сейчас их рассматривал, а потом посмотрел в голубые глаза Перси, полные отчаяния.

— Мне здесь не место, — сказал он тихим голосом.

Перси добавил вторую руку к хватке, которой удерживал Роберто:

— Тогда я пойду с тобой.

Не в силах сдержаться, Роберто потянулся и погладил большим пальцем щеку Перси.

— Нет, ты должен остаться. Тебе нужно разобраться с семьей.

— Я не сделаю этого без тебя... Прошу.

Роберто опустил руку и отвел взгляд от Перси, чтобы оценить реакцию остальных членов семьи. Они выглядели не злыми, а ошеломленными. Даже Чарли был скорее ошарашен, чем что-то еще. Сжав руку Перси, Роберто наконец кивнул, и тот облегченно выдохнул.

Молли медленно приходила в себя и оглядывалась, сбитая с толку.

— Что? Что происходит? Почему я на земле?

Услышав ее голос, Перси и Роберто поспешили присоединиться к остальным. Когда Молли посмотрела на них двоих, стоящих рядом, ее заполнило понимание, и она издала тихий грустный всхлип. Перси сглотнул, увидев выражение на лице матери. Он мог выдержать все — злость, насмешки, даже жестокость, — но не разочарование и чувство предательства в материнских глазах.

На протяжении всего этого времени Рон и Гермиона оставались за столом, занятые своими собственными разборками. Гермиона с опаской смотрела, как бегают глаза Рона, пока его мозг складывает полную картину. Его дыхание опасно участилось, заставляя почти задохнуться, как вдруг он без предупреждения полностью застыл от осознания.

— Рон? — нерешительно позвала Гермиона.

Он встретился с ней взглядом, и неожиданная ярость, которую она увидела в его глазах, заставила Гермиону ахнуть.

— Нет... — тихо начал он.

— Рон.

— Нет. Нет. Нет, — его голос становился все громче. Рон резко встал, и стул, на котором он сидел, опрокинулся назад.

Услышав его громогласный протест, все резко замолчали и обернулись. Гермиона вскочила:

— Рон, пожалуйста...

Он вскинул руку, указывая на нее пальцем и заставляя замолчать.

— Не смей... Ты... Ты, брехливая...

— Рон, — Гермиона была в отчаянии.

Он покачал головой и попятился назад. Споткнулся, не заметив упавший стул, но быстро выпрямился.

— Я просто не могу...

И на этих словах он убежал внутрь.

Гермиона тревожно оглянулась под взглядами всей семьи. Сглотнула, перевела дыхание и попыталась медленно пойти в сторону Норы. Проходя мимо Роберто, она остановилась и крепко сжала его руку. Они молча улыбнулись друг другу, понимая, какие непростые времена им предстоят. Еще раз стиснув его руку, она пошла к дому в поисках Рона.

Молли, продолжая сидеть на земле, повернулась к мистеру Уизли и тихо сказала:

— Артур, ты не мог бы наложить заглушающее заклятие на дом? Этим двоим нужно побыть наедине. И, как я понимаю, ужин окончен.

* * *

Гермиона осторожно заглянула в комнату Рона и увидела, как он мечется там, словно животное в клетке. У нее был выбор: она может смиренно оправдываться или же не сдаваться и бороться за него. Собравшись с мыслями, Гермиона смело вошла в комнату. Заметив ее, Рон разъярился:

— О, нет, какого черта ты здесь забыла? Убирайся! Вали отсюда!

— Я никуда не уйду, пока мы не поговорим.

— Нам не о чем говорить. Ты лживая, коварная манипуляторша...

— Вот это да! — прервала она его. — Ты поступил точно так же с Лавандой.

— Это другое.

— С чего вдруг?

— Я сделал это только потому, что ты тыкала меня носом в свои прекрасные отношения с итальянским бойфрендом. Я же не знал, что все это гребаное вранье.

— Я пыталась сказать тебе. Я пытаюсь сделать это уже несколько дней, но ты же не слушаешь!

— Когда? Когда ты пыталась? — рявкнул он.

— Дважды в клубе, на пруду, в постели сегодня утром, — перечисляла Гермиона, загибая пальцы, но покраснела при упоминании последнего.

В глубине души Рон знал, что она действительно пыталась сказать ему что-то, но был так разгневан ее очевидным желанием причинить ему боль, что отказывался признавать это.

— Ты говорила правду? Когда мы... — его взгляд блуждал по кровати, но он закрыл глаза, когда стало слишком больно. — Или это все было частью твоего чертового плана?

— Конечно, я говорила правду, придурок. Я бы не смогла быть с тобой, не любя. Ты знаешь это.

— Нет, не знаю. Как я могу знать это? Тебя не было три года, Гермиона. Я больше не знаю тебя.

— Что ты несешь?

— Девушка, которую я знал, не пыталась бы сделать мне так больно, как сделала ты.

— Девушка, которую ты знал, была более чем обижена твоим желанием быть с другой.

— Что? С другой? С кем? — спросил он, смущенный ее обвинением.

— С Лавандой, идиот. Я ушла из-за нее! Потому что ты выбрал ее вместо меня!

— Ни черта я не выбирал! Я никогда ее не хотел.

— Зачем тогда ты сказал, что хотел ее, и почему не пошел за мной? — крикнула Гермиона. — Я ждала тебя. Целый гребаный год я ждала, что ты попытаешься вернуть меня, но ты не пришел. Я сходила с ума, пытаясь понять, почему... почему ты не отправился за мной. И знаешь, что я поняла? — она сделала паузу, чтобы набрать воздуха и стереть слезы, которые грозились скатиться по ее щекам. — Что я ничего для тебя не значу. Лаванда, я, кто-угодно — для тебя не имеет значения. Это было ужасно. Я была опустошена и рассержена, мне было больно. Я злилась, потому что была безумно влюблена в тебя, а ты... тебе было плевать.

— Это полнейшее дерьмо собачье! Я никогда тебя не любил? Как ты вообще могла такое подумать? — рявкнул он.

— А что я должна была думать?

— Что я люблю тебя больше всего на свете, — ответил Рон.

— Перед моим уходом ты сказал, что хочешь расстаться со мной и быть с кем-то вроде Лаванды. Я ненавидела тебя за это, — злобно выплюнула Гермиона. — Я презирала тебя за то, что ты использовал меня, а потом просто бросил, будто я никто, хотя ты знал, как сильно я тебя люблю.

— Ты издеваешься? Как ты могла подумать, что ничего для меня не значишь? Ты слепая? Семь лет ты была моим другом, а потом еще два года моим... моим миром. Боже, ты, точно слепая. Потеря тебя чуть не убила меня. Я превратился в ничтожество. Мне незачем было жить, — он внезапно замолчал и посмотрел в сторону. — Но это уже не важно. Теперь не важно, — его голос стал холодным, лишенным любых эмоций.

Она онемела от шока, когда он пронесся мимо нее к двери. Рон замер, положив руку на дверную ручку, но не смотрел на Гермиону.

— К твоему сведению, единственная причина, по которой я не пошел за тобой тогда — это мысль о том, что я недостаточно хорош для тебя. Я знал, что другие так думают, но ты...

— Что? Рон, это нелепо, — у Гермионы начиналась истерика.

Он так и не поднимал на нее глаза, зная, что если посмотрит, то сдастся. Он не позволит снова сбить себя с толку.

— Нелепо? Ты даже не задумалась о том, что я могу потерять, последовав за тобой — перспективное предложение о работе... свою жизнь. Ты думала только о том, чего хочешь сама... что хорошо для тебя. Ты не знала и не интересовалась тем, что происходит со мной. Ты понимаешь, как это неприятно? Единственный человек, которого я любил больше жизни, не знал обо мне элементарных вещей. Тем более, о предложении от «Пушек». Ты не думала о моих чувствах тогда, и, очевидно, тебе пофиг на них сейчас. Ты играешь в свои чертовы игры и используешь меня, чтобы чувствовать себя лучше.

— Рон, мне жаль. Почему ты ничего не сказал?

В этот момент их взгляды встретились. Его глаза пылали насмешкой.

— Я говорил. Похоже, я не единственный, у кого проблемы со слухом. Я любил тебя... три года... все это время. Я не переставал любить. Но, очевидно, ты не та девушка, которую я полюбил. А может, она и не существовала никогда.

Рон быстро отвернулся и вышел из комнаты. Гермиона на мгновение застыла, а затем рухнула на пол в слезах.

* * *

Вся семья, за исключением Чарли и Джорджа, сидела за столом в смиренной тишине. Чарли нужно было отойти от шока, а обеспокоенный Джордж вызвался побыть с ним. Внезапно детский смех развеял плохое настроение, заменяя его такой необходимой легкостью. Маленькая трехлетняя девчушка со светло-рыжими кудряшками весело скакала по дорожке.

— Papa... Papa... Je suis ici, Papa! — и малышка забралась своему папе на руки.

— Bonjour! П’ривет! Извините, мы опоздали, — прозвучал голос Флер из коридора. Билл поднялся и подошел навстречу жене, чтобы поцеловать. — Маленькая мисс отказывалась одевать свое платье. Как и ее папа — любит быть голенькой.

Билл обильно покраснел и прочистил горло, чтобы отвлечь жену. Игнорируя его, Флер спросила, увидев грустные лица за столом:

— Что-то п’роизошло? Я уже п’ропустила ужин?

— Хм, дорогая, ты же помнишь Роберто с холостяцкой вечеринки? — спросил Билл.

— Oh oui, бойф’ренд ’Ермионы. П’риятно снова вст’ретиться. Кстати, а где ’Ермиона?

— Наверху с Роном, но это уже другая история. Хм... Видишь ли, Перси только что признался нам, что он...

— Что он педик, — отрезал Фред.

— Фред! — прикрикнула миссис Уизли.

— Что? — запнулась Флер.

— Перси — гей, — Билл бросил на Флер многозначительный взгляд, который она сразу же поймала. — И Роберто, по всей видимости, его новый парень.

Понимание отразилось на лице Флер. Она подошла к Перси, не задумываясь, что скажут другие, положила руки сзади ему на плечи, поцеловала в макушку и пробормотала, взъерошив его волосы:

— Наконец сказал им, м-м?

Перси застенчиво улыбнулся, глядя на свои сложенные руки.

— Подождите минутку, — прервал их Фред. — Вы знали? Билл, как давно ты знаешь?

Билл пересадил дочь на другую ногу и с тревогой встретил вопросительные взгляды своей семьи.

— Я... Ну...

— Билл, все в порядке. Можешь сказать им. Теперь и так уже все раскрылось, — поощрил Перси.

Нервно вздохнув и разглядывая внимательную аудиторию, Билл собрался с духом, чтобы поделиться довольно травматичным моментом из начала своей взрослой жизни.

— Хм... Я решил повидать Перси, как только он переехал в свою первую квартиру, и аппарировал прямо в гостиную, не предупредив заранее по камину. То, что я обнаружил... Я... Ну, он был... Он был с Оливером Вудом на диване. Когда Оли ушел, мы около часа разговаривали об этом и решили пока не рассказывать все остальным.

Его слова встретила мертвая тишина, которую внезапно прервал вопрос:

— Оливер Вуд — гей?

Все повернулись к Джинни.

— Очевидно, — коротко ответил Билл.

Пугающая тишина поглотила их. Все обдумывали, как бы сбежать, когда Фред вдруг повернулся к Роберто и спросил:

— Так ты гей?

Все застонали. Фред превратил просто некомфортную ситуацию в совершенно невыносимую.

— Да, — осторожно ответил Роберто.

— Фред! — сделала замечание Джинни.

— Что? Мы должны убедиться, что он достаточно хорош для Перси! — Фред повернулся к Роберто, продолжая смущать его: — И ты влюблен в моего брата, правильно?

— Отвали, Фред, — рявкнул Перси.

— Фред, не время издеваться, — проворчала миссис Уизли.

— А я и не издеваюсь, — ответил тот совершенно серьезно.

— Да, я влюблен, — вмешался Роберто, поймав взгляд Перси и улыбнувшись ему. Румянец Перси мог посоперничать в интенсивности с румянцем Рона. Фреду понадобилась минута, чтобы переварить эту информацию.

— Почему? — наконец простонал он. Роберто опешил. Фред положил руку Перси на плечи и продолжил: — Я имею в виду, он такой нахальный высокомерный козел, а ты кажешься приятным парнем... — он сделал паузу, чтобы дать остальным понять шутку. — А вот теперь я дразню тебя, — попытался он объяснить Роберто.

— Ох, Фред, — Джинни закатила глаза, стараясь не хихикать.

— В смысле? — спросил сбитый с толку Роберто.

Все уставились на него, а потом неудержимо захохотали.

— А он мне нравится, Перси. Отличное чувство юмора, — Фред похлопал Перси по спине.

Перси не сдержал улыбки. Если не считать Чарли, все прошло не так плохо, как он ожидал.

Когда все наконец успокоились, миссис Уизли прочистила горло:

— Не могли бы вы, мальчики, и Джинни с Флер, конечно, извинить нас. Нам с папой нужно поговорить наедине с Перси, если можно.

Все поднялись со своих мест, бросая на Перси взгляды от взволнованных до любящих и поддерживающих.

Гарри и Джинни переместились к дальним шезлонгам, Фред отправился на поиски Чарли и Джорджа, Билл принялся развлекать Симону, а Флер повела Роберто в другой конец сада. Трое взрослых, оставшихся за столом, нервно подвинулись, отчаянно пытаясь найти общий язык. Наконец переполненная эмоциями Молли взяла ситуацию в свои руки и задала вопрос, который сдерживала уже почти четверть часа:

— Ты уверен?

Перси поднял на нее глаза:

— Я никогда не был более уверен, чем сейчас, мама.

Она кивнула и посмотрела на свои сложенные руки.

— Есть ли вероятность того, что ты просто запутался?

— Мам, я запутался, когда пытался встречаться с девушками и быть натуралом.

Снова наступила продолжительная тишина. Наконец Молли, чуть не плача, задала еще один волнующий ее вопрос:

— Было ли... было ли что-то в моих действиях или словах...

Видя страдания матери, Перси мягко прервал ее:

— Ты не сделала ничего плохого, мама. Я тот, кто я есть.

— Я не знаю, как принять это, Перси, — Молли кивнула, вытирая слезы на глазах.

Неправильно истолковав ее слова, Перси отодвинулся подальше от родителей, но Молли схватила его за руку, прежде чем он успел замкнуться.

— Мы все равно любим тебя, несмотря ни на что. Просто нам нужно время, чтобы свыкнуться с этой новостью.

Она нерешительно потянулась и погладила его щеку указательным пальцем. Ее мысли вернулись в его детство. Молли думала о своем умном, чувствительном Перси, среднем ребенке, которого она чрезмерно опекала (хоть у нее и было шесть мальчишек, она всегда считала Фреда и Джорджа одним целым). Она всегда знала, что он от природы отличается чем-то, что отдаляет его от других ребят, но никогда не могла с точностью определить, что это. Теперь она знала. Это знание не принесло полного облегчения, но многое объяснило. Молли покачала головой, отгоняя эти мысли, вздохнула и нервно рассмеялась.

Спустя несколько неловких мгновений мистер Уизли, хранивший молчание на протяжении всего разговора, наконец сказал:

— Ну, по крайней мере, ты привел в дом хорошего парня, хотя вначале он и пришел с Гермионой. Действительно славный малый и готовит хорошо, — миссис Уизли и Перси уставились на него. — Что? Вы пробовали его картофельные клецки? Моллипусенька, ты готовишь отлично, но ничто не может сравниться с итальянской кухней.

Они продолжали смотреть на него несколько секунд, а потом разразились смехом.

— Вы серьезно, мистер Уизли? Итальянская кухня? — Молли продолжала хихикать.

Внезапно входная дверь распахнулась, и в сад выскочил покрасневший Рон.

— Рон! — позвала миссис Уизли, не скрывая беспокойства в голосе.

Игнорируя всех, Рон продолжил свой путь к пруду.

— Гарри? — ее голос задрожал.

Гарри кивнул и выбрался из теплых объятий своей невесты, выполняя невысказанную просьбу:

— Я займусь им.

— А я пойду проверю, как там Гермиона, — предложила Джинни.

Гарри наклонился, они быстро поцеловались и разошлись в разные стороны разбираться с последствиями.

* * *

Джинни решилась войти в комнату Рона, но обнаружила ее пустой. Тогда она осторожно пошла дальше по коридору и заглянула в старую комнату Перси. Она знала, что Гермиона и Роберто расположились здесь — какая ирония. Внутри она увидела Гермиону, которая собирала свою одежду, беспорядочно двигаясь и ловко бросая каждую вещь в чемодан.

— Что ты делаешь? — спросила сбитая с толку Джинни.

— Собираюсь.

— Зачем?

— Я не могу здесь оставаться, Джин, — Гермиона продолжала паковать вещи.

— Я знаю, ты злишься, и Рон реально может быть придурком, но...

— Ты ошибаешься, Джинни. Я не злюсь. Мне стыдно за себя. Твой брат имеет полное право ненавидеть меня.

— Ну, соврала ты по поводу Роберто, и что? Рон переживет это. Кроме того, с чего бы ему сердиться? Он то же самое провернул с Лавандой или, по крайней мере, попытался.

Гермиона, казалось, не слушала ее, снова сосредоточившись на упаковке вещей.

— Прекрати! — крикнула Джинни.

Впервые с того времени, как пришла Джинни, Гермиона остановилась, подпрыгнув от той злости, которая прозвучала в голосе подруги.

— Когда ты собираешься уехать? — наконец спросила Джинни обманчиво тихим голосом.

— Сегодня.

— То есть ты просто вот так вернешься в Италию?

— Ну... да, — запнулась Гермиона.

— Не смей! Не смей бросить меня в день моей свадьбы! — закричала Джинни с яростью.

— Ох, Джинни, извини, я не подумала.

— Да, это уже входит у тебя в привычку.

Гермиона неловко потопталась на месте. Глубоко вздохнув, Джинни подошла к ней, взяла за руки и провела к кровати, чтобы присесть. Когда они устроились поудобнее, она начала разговор:

— Что случилось?

— Тебя что, не было за столом?

— После этого.

Гермионе понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями.

— Мы с Роном все потеряли... все, что было между нами... три года коту под хвост.

Джинни вздрогнула. Зная историю их отношений, мысль о разговоре такого рода между Роном и Гермионой пугала.

— Что между вами происходит последние несколько дней? Вы так странно ведете себя друг с другом.

— Все. Но это уже не имеет значения, — ответила совершенно поникшая Гермиона. Затем она встала и продолжила собирать свои вещи.

— Вы что, переспали? — вдруг спросила Джинни.

Гермиона на секунду уставилась на нее, но наконец кивнула:

— Несколько раз. Если честно, мы делали это всю ночь.

— Ох, святой Мерлин, это лишние подробности, Гермиона.

Джинни обхватила голову руками, обдумывая это откровение.

— Ладно, ты должна остаться на церемонию и ужин, но если будет тяжело, можешь уйти после этого.

Гермиона упала в объятия Джинни, повторяя слова благодарности.

* * *

Гарри подошел к причалу и присел возле своего шафера. Пока они глазели на воду, между ними возникла та дружественная тишина, которая бывает между двумя близкими людьми.

— Я ненавижу ее, — наконец пробормотал Рон.

— Нет, это не так, — уверенно возразил Гарри.

— Да.

— Нет, Рон. Ты в нее безумно влюблен и поэтому так расстроен.

— Я не могу любить человека, которого не знаю, Гарри.

— Так же, как и ненавидеть, Рон.

Рон бросил на него язвительный темный взгляд.

— Слушай, Рон, ты знаешь ее, наверное, лучше всех, — смело продолжил Гарри.

— Ты не понимаешь, Гарри.

— Ты прав. Не понимаю. Я даже не могу представить, через что ты прошел. Но попробуй представить, что ты будешь чувствовать через неделю, когда страсти улягутся, если она уедет. Ей понадобилось три года, чтобы вернуться. Как много времени, думаешь, это займет в следующий раз? Ты готов потерять ее снова только потому, что обижен?

В ответ Рон лишь ошарашенно посмотрел на Гарри, не в силах ответить. Через мгновение оба мужчины отвернулись к темному пруду.

...I don't quite know

How to say

How I feel

Those three words

Are said too much

They're not enough

If I lay here

If I just lay here

*Would you lie with me and just forget the world?

Snow Patrol — Chasing Cars

Гермиона резко проснулась.

Вчера она закончила паковать все свои вещи, а потом вернулась в комнату Рона, чтобы дождаться его. Она смогла собрать волю в кулак и была настроена расставить все точки над «і» перед тем, как уедет. Но к трем часам утра стало понятно, что он не вернется. Несмотря на тот факт, что было явно не время и не место его расспрашивать, она не могла не думать о том, где же он проводит ночь. Ее воображение сыграло с ней злую шутку, в результате чего она рухнула на кровать в слезах. К счастью, усталость наконец сморила ее.

Проснулась она в той же позе, что и вчерашним утром, ощущая отсутствие успокаивающей тяжести Рона, обнимающего ее. Гермиона повернула голову в сторону, зная, что никого там не найдет, и увидела лишь пустое пространство кровати. Она подняла взгляд к потолку, и горячие, обжигающие слезы покатились из уголков ее глаз ко рту и шее. Накрыв лицо рукой, она зарыдала, уткнувшись в сгиб локтя. Но, в самом деле, что она ожидала увидеть? Его рядом с собой? Это было маловероятно.

Через несколько минут она вздрогнула и села. Сегодня был большой день. День Гарри и Джинни. И Гермиона была преисполнена решимости посвятить его им, а не тому кошмару, который творился между ней и Роном. Стерев влагу с лица, она посмотрела на будильник на столе и вздохнула — было еще очень рано. Она спустила ноги с кровати, положила локти на колени и закрыла лицо руками.

Глубоко вздохнула, распрямила плечи и встала. Пришло время хлопотать вокруг Джинни, чтобы она чувствовала себя самой важной, самой прекрасной женщиной на свете. Гермиона не будет вспоминать Рона. Она ничем не выдаст грусти. Ей понадобится больше, чем обычно, заклинаний для макияжа, чтобы скрыть это, но сегодня она будет радостной ради Гарри и Джинни, чего бы ей это ни стоило.

* * *

К облегчению и одновременно разочарованию Рона, сегодня утром Нора погрузилась в полнейший хаос. Лишь раз он пересекся с ней, но ни один из них не обмолвился и словом и не обменялся взглядом друг с другом. Они сами упростили и, в то же время, ужасно все усложнили.

Когда Рон стоял у алтаря в нескольких шагах от Гарри, у него наконец появилась возможность впервые за день обдумать события вчерашнего вечера на свежую голову. Их отвратительный скандал, ее признание в любви и его слова о расставании пронеслись у него в памяти. Но именно картина того, как она спокойно лежит на его кровати, прожигала ему мозг.

Было уже слишком поздно или еще слишком рано, когда он вернулся обратно в свою комнату и увидел там ее, свернувшуюся на одеяле. Он совершенно растерялся, не понимая, что делать. Все еще слишком злой, Рон все же не мог разбудить ее. Он не был уверен, почему не делает этого: потому что не хочет потревожить ее, или потому что не хочет, чтобы она покидала его кровать. Ни одна из причин не годилась.

Он помнил, что был совершенно изможден, и поэтому не смог сдержать себя: просто подошел и опустился на колени у кровати. Убаюканный размеренным дыханием Гермионы, он продолжал разглядывать ее несколько минут или часов. А еще с трудом противостоял желанию лечь рядом и притвориться, будто ничего не случилось. Слава Мерлину, так далеко он не зашел. Это бы ничего не решило.

Он продолжал сидеть возле нее, позволяя мозгу обдумывать кучу вопросов, бурлящих в нем. Что она значит для него? Он действительно хочет, чтобы она вернулась? Была ли она тем человеком, в которого он влюбился много лет тому назад? Он был сбит с толку. Его голова и сердце боролись между собой, и, что еще хуже, каждая сторона периодически перетягивала канат на себя.

Когда первые лучи солнца проникли сквозь шторы, он почувствовал, что она скоро проснется. Понимая, что еще не готов встретиться с ней, он поднялся и пошел к двери. Взглянув на нее еще раз, Рон вышел из комнаты.

Внезапно рука на предплечье выдернула его из воспоминаний. Он поднял глаза и увидел Гарри, который заботливо смотрел на него.

— Ты в порядке, приятель?

— Да, да, в порядке, — пробормотал Рон.

Гарри опустил руку и неловко оглянулся, прежде чем продолжить:

— Послушай, Рон, ты должен отпустить ситуацию. То, что она сделала...

Рон не дал ему договорить, перебив:

— Я не хочу об этом говорить, Гарри. Кроме того, тебе не кажется, что сейчас не лучшее время обсуждать это? Мы стоим перед толпой народа у алтаря, и ты собираешься жениться на моей сестре. Это твой миг Гарри, а не момент помощи Рону, потому что он конкретный придурок.

Гарри усмехнулся:

— Но вы оба — мои друзья. И, честно говоря, это не какой-то самоотверженный поступок. Сегодня все должно быть идеально... для Джинни.

— Гарри, я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы все прошло нормально. И Гермиона, скорее всего, уже пообещала то же самое Джинни. Тебе не о чем беспокоиться.

— Я знаю. Знаю. Просто хочу, чтобы вы были счастливы. Но больше всего я хочу счастья для Джинни, — многозначительно закончил он.

— Верно подмечено.

Внезапно музыка стихла, вынудив всех посмотреть на вход в шатер. Рон повернулся к проходу и затаил дыхание. Там, у начала дорожки стояло видение. Он еще никогда в жизни не видел Гермиону такой прекрасной. Даже Святочный бал не шел в сравнение, а он всегда втайне считал его показательным. Она выглядела просто неземной в своей темной, кроваво-красной мантии.

Через несколько секунд он осознал, что у него отвисла челюсть, поэтому поспешил закрыть рот. Эффект, который она на него оказывала, был воистину сверхъестественным. Гермиона начала медленно идти к алтарю, широко улыбаясь семье и друзьям. Рон почувствовал, как сдавило в груди, когда она подмигнула Роберто, но ему тут же стало стыдно по нескольким причинам, одной из которых было то, что его брат Перси сидел рядом с Роберто.

Когда Гермиона проходила мимо них с Гарри, Рон заметил, что она улыбается всем, кроме него. Он понял, что она намеренно не смотрит на него. По какой-то причине это вызвало в нем бесконечную боль, и он опустил взгляд в землю.

Гермиона встала на краю прохода, чтобы подойти к алтарю. Она знала, что высокая темная фигура за Гарри — это Рон, но не могла заставить себя посмотреть на него. Если произойдет зрительный контакт, она должна будет признать, что шла к алтарю, где стоял Рон, но это была не их свадьба. Свадьба, которая стала невозможной из-за нее. Поэтому она смотрела на кого-угодно, избегая прямых взглядов на Рона.

Она встала у алтаря напротив него. Зная, что этот момент будет хуже любого кошмара, она готовила себя к нему с самого утра. Не в силах противостоять непреодолимому желанию посмотреть на Рона в такой момент хотя бы один раз, она подняла глаза. Хотя опустошающая глубина его синих глаз и не была видна, так как он смотрел в пол, Рон все равно выглядел восхитительно в своей черной мантии. В тот момент, когда Гермиона уже собиралась отвести взгляд, Рон посмотрел вверх и их взгляды встретились. В ту секунду она не смогла бы отвернуться, даже если бы захотела. Он не отводил глаз, не рассматривал ее тело, а напряженно удерживал ее взгляд, пленял, парализовал.

Все поднялись со своих мест, и этот звук отвлек ее от того, что она тонула в его глазах. Гермиона повернулась и увидела Джинни, стоящую у входа в шатер во всей своей красе.

* * *

В тот момент, когда их глаза встретились, Рон осознал, что пропал. Он понятия не имел, разберутся ли они когда-нибудь со своими проблемами, но, увидев Гермиону рядом с собой у алтаря, был точно уверен, что никогда в жизни не сможет быть с другой женщиной.

Рон не мог оторвать от нее взгляд даже сейчас, когда она смотрела, как приближается его сестра. В этот момент все в ней причиняло ему боль. Гермиона была потрясающей, изысканной и невероятно грустной. Никто бы не заметил, но он видел это в ее глазах. Ему срочно нужно было отвлечься на что-то другое, иначе он облажается на свадьбе Гарри и Джинни. Поэтому он стал смотреть на свою младшую сестру, которая как раз подошла к алтарю. Счастливо и нервно улыбнувшись Гарри, Джинни повернулась лицом к магу, который начал церемонию.

— Мы, собравшиеся в этом особенном месте, имеем честь стать свидетелями и разделить радость союза между Джиневрой Уизли и Гарри Поттером. Брак — это лучшее обязательство, которое могут дать друг другу двое людей...

Взгляды украдкой продолжались во время всей церемонии. Один ничего не подозревающий влюбленный долго рассматривал другого, запоминая каждую деталь этого момента, в то время как второй, не подозревая, какое представление они устроили, считал секунды до того момента, когда они смогут безопасно глазеть друг на друга. Когда второй наконец оглядывался, первый быстро отводил взгляд, будто и не смотрел в ту сторону. И так это перетекало от одного к другому. Оба были виновны в этой игре, и оба не подозревали, что другой тоже принимает в ней участие.

— Согласна ли ты, Джиневра, взять Гарри в мужья, ощущая любовь этого мужчины и разделяя ее, осознавая его сильные стороны и обучаясь у них, понимая его слабости и помогая ему превозмочь их?

— Согласна, — ответила Джинни, застенчиво покраснев.

— Согласен ли ты, Гарри, взять в жены Джиневру, ощущая любовь этой женщины и разделяя ее, осознавая ее сильные стороны и обучаясь у них, понимая ее слабости и помогая ей превозмочь их?

— Согласен, — Гарри еле сдерживал дрожь в голосе.

— Жених и невеста приняли решение обменяться своим личными клятвами. Джиневра, если готова — начинай.

У Джинни перехватило дыхание, когда она с волнением улыбнулась Гарри. Она протянула ему руку, и он быстро потянулся, чтобы принять ее.

— Гарри, сегодня я беру тебя в мужья. Отдаю тебе свою руку и сердце в надежде, что моя любовь всегда будет для тебя надежной гаванью. Теперь мы не будем чувствовать дождь, так как станем укрытием друг для друга. Теперь не будет одиночества, так как мы будем партнерами друг для друга. Вместе мы встретим любой жизненный опыт и разделим цели и мечты друг друга.

Джинни облегченно вздохнула и немного рассмеялась от удивления, что смогла произнести это без неловкости и запинки. Ее глаза были полны слез, когда она улыбнулась Гарри, вытирая каплю, скатившуюся по щеке.

Гарри прочистил горло, сжал ее руку сильнее и добавил свою вторую ладонь к рукопожатию. Ее слова были просто идеальны. Все, что он когда-либо хотел в доме, в семье, в жизни, выражалось в ее простой клятве. Гарри задрожал, и Джинни положила свою свободную руку на их соединенные ладони.

— Джиневра, — начал он, но вынужден был снова прочистить горло, чтобы остудить эмоции и вернуть себе нормальный голос. — Джиневра, я беру тебя в жены, как мою подругу, любовницу и мать моих детей. В ответ я отдаю тебе себя полностью. Обещаю любить тебя, когда жизнь будет легкой и когда будет сложной, когда наша любовь будет простой и когда будут проблемы. Я буду стоять рядом с тобой и за тобой. Буду любить тебя вечно.

Едва закончив речь, Гарри всхлипнул. Джинни быстро подошла к нему и крепко обняла.

Слова Гарри резали Гермиону без ножа.

«Обещаю любить тебя, когда жизнь будет легкой и когда будет сложной, когда наша любовь будет простой и когда будут проблемы», — повторила она про себя. Смогут ли они с Роном пообещать друг другу такое? Найдут ли они когда-нибудь силы пройти через трудности? Будет ли у них шанс испытать легкость?

Голос старого волшебника прервал ее мысли, и она поняла, что церемония завершается.

— ... Пусть дорога будет легкой и радостной, пусть ветер дует вам не в лицо, а в спину, пусть солнце согревает вас своими лучами, пусть дождь орошает вашу землю целительной влагой. Пусть свет дружбы направляет ваш совместный путь, пусть смех детей наполняет ваш дом, и пусть сегодня дух любви поселится в ваших сердцах. Властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой! Можете скрепить ваши клятвы поцелуем.

Гарри неистово прижал Джинни к себе и, положив руку ей на затылок, страстно поцеловал. Гости разразились аплодисментами, были слышны улюлюканье и свист. Наконец отстранившись и улыбаясь, как сумасшедший, Гарри взял Джинни за руку, и они спустились к проходу, чтобы поприветствовать людей, желающих им всего наилучшего.

Прилагая максимум усилий, чтобы избежать зрительного контакта, Рон и Гермиона осторожно подошли друг к другу. Этого они не ждали. Глядя вниз, Рон подал ей руку. Для Гермионы это была погибель — ей нужно было пройти с ним под руку по проходу от алтаря. По крайней мере, если она разревется, все подумают, что это из-за прекрасной церемонии.

Рон нервничал — она не двигалась. Запаниковав, он дернулся и хотел было отступить, как вдруг Гермиона потянулась и взяла его под руку. Она подошла ближе, вызвав у него внутри трепет.

Они начали медленно и молча двигаться вперед, ощущая на себе пристальные взгляды окружающих. Через несколько долгих минут Гермиона прошептала:

— Где ты был ночью?

Рон почувствовал, как краснеет от ее тихого голоса.

— Гулял, — пробормотал он.

— Всю ночь?

— Нет.

Между ними вновь повисла болезненная тишина, пока ревнивое любопытство Гермионы не победило ее.

— Так где ты ночевал?

«К чему она ведет? Неужели притворяется, что ревнует?» — подумал Рон.

— Внизу на диване, — зарычал он. — Я не мог нормально спать в своей кровати, понятно?

Гермиона замерла, шокированная его признанием.

— Ты имеешь в виду... ты знал, что я была...

Он слегка потянул ее за руку, чтобы продолжить путь.

— Да.

— Почему ты меня не разбудил?

— Мы оба знаем, что это практически нереально, если ты устала.

— Ну, ты мог...

— Нет, не мог, — прервал он ее, догадываясь, что именно она собирается сказать. Его раздражало то, что они думают одинаково.

Гермиона остранилась и опустила руку. К счастью, они уже подошли к выходу из навеса. Однако теперь гости толкали их, чтобы подойти к новобрачным и поздравить их.

— Почему же? Неужели это так ужасно? — она теряла здравый смысл, но не могла остановить себя.

— Учитывая обстоятельства — да, это было бы ужасно.

Рон просто ничего не мог с собой поделать. Споры с ней были для него знакомой и, как ни странно, невероятно безопасной территорией. Он знал, что они смогут расставить все точки над «і».

— Я настолько неприятна тебе, что ты даже не можешь спать со мной рядом?

— Ты знаешь, что дело не в этом, — рявкнул он.

— Приветик вам, — прозвучал рядом с ними голос.

Они обернулись и увидели Луну и Невилла, радостно улыбающихся им.

— О, привет. Луна... Невилл... — запнулся Рон. — Прошу прощения, мне нужно... хм... я... я, кажется, слышал мамин голос... Да, мама? Что? Иду!

На этом он их покинул, прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово.

Четверть часа спустя Гермиона нашла Рона — тот одиноко сидел на скамейке у стола для пикника, скрытого ветвями дерева. Опираясь локтями о колени и крепко сцепив руки, он рассеянно смотрел на землю. Она медленно приближалась к нему, пока не оказалась на расстоянии шага. Хоть он и не взглянул на нее, Гермиона знала, что он чувствует ее присутствие. Переминаясь с ноги на ногу, она готовилась к разговору — извинения никогда не были ее сильной стороной.

— Рон, я прошу прощения за все, что сказала... пока мы шли от алтаря. Я не имела права спрашивать, где ты ночевал. И я согласна с тобой... Наверное, это плохая идея нам двоим быть в одной кровати, пусть даже и только для сна.

От очевидной неуверенности в ее голосе у него в горле застрял ком, но он все равно ничего не ответил на это неловкое извинение. Рон продолжал молчать, отчего Гермиона еще больше разволновалась.

— Нам скоро нужно будет встретиться с Джинни и Гарри, чтобы начать праздник.

Она затаила дыхание и протянула к нему руку, будто приглашая присоединиться к ней. Какое-то мгновение он разглядывал ее ладонь, такую маленькую и хрупкую, и был просто очарован тревожным подрагиванием ее нежных пальцев. Не поднимая головы, Рон потянулся и взял протянутую руку в свои. Не задумываясь, что делает, он пробежался большим пальцем по ее ладони, будто запоминая это ощущение.

Гермиона медленно вдохнула, когда нити нервного удовольствия прошили ее грудь. О, боги, что он делает с ней? Не в силах сдержаться, она запустила пальцы другой руки в его густые рыжие волосы. Пытаясь совладать с собой, Гермиона прочистила горло и произнесла почти шепотом:

— Рон.

Спустя несколько бесконечных секунд он поднял голову, вынудив ее провести рукой по его скуле. У Гермионы перехватило дыхание от этой неожиданной интимности, она боролась с собой, чтобы подавить растущую потребность в его прикосновении. Когда она посмотрела на него, Рон увидел, как задрожала ее нижняя губа, прежде чем она неосознанно втянула ее в рот, прикусив зубами. В этот момент ему потребовались все силы, чтобы не вскочить и не обнять ее.

Его затопили противоречивые чувства, от которых кружилась голова. Это было уже чересчур — нужно было спасаться. Рон отпустил руку Гермионы, резко встал и отстранился, повернувшись к ней спиной, чтобы привести себя в в порядок.

— Рон, — прошептала она.

— Мы не можем этого сделать, Миона. Не сейчас. Сегодня день Гарри и Джинни.

— Когда, ты думаешь, мы сможем... сделать это? — в ее голосе не было ничего, кроме безысходной искренности.

— Я не знаю.

— Завтра?

— Я же сказал, что не знаю, — разочарованно выпалил он.

Гермиона даже подпрыгнула, удивленная его тоном.

— Ладно, — ее голос опасно задрожал.

Через минуту он выдохнул и повернулся, чтобы извиниться за свою грубость, но Гермионы уже и след простыл.

— Твою мать! Вот дерьмо! — прорычал он, запустив руки в волосы. Внезапно в его спутанные мысли ворвался чей-то голос.

— Ой, Рон, я знаю, что не должен был, но это же просто прекрасно, — сказал подошедший к нему Колин.

Рон потряс головой, чтобы очистить мозги, и попытался уделить внимание другу.

— Что именно?

Колин протянул ему небольшую фотографию. Это было волшебное фото Рона и Гермионы за столом для пикника.

— Это быстрое черновое проявление. Я смогу поймать намного больше деталей, когда вернусь к себе в студию, — сказал Колин.

На фото Рон держал маленькую ладонь Гермионы в своих руках, в то время как она сосредоточенно смотрела на него. Он не мог оторвать взгляд от беззащитного выражения на ее лице — выражения полнейшей, безграничной любви. Затем Гермиона осторожно коснулась пальцами его волос. Рон даже не помнил, когда она это сделала. Она произнесла его имя, и через секунду фото-версия Рона посмотрела на нее, и ее пальцы пробежали по его скуле. Фотография замерла, а потом начала повторяться.

Выражение его лица отражало ее. Неужели все так очевидно? Грудь Рона сдавило, в глазах начало жечь. Он не мог устоять перед волной нахлынувших эмоций.

Увидев румянец на лице Рона, Колин разволновался.

— Ты же не злишься, Рон? Приятель, ты извини, если что. Просто это был такой прекрасный момент, я не смог удержаться.

Голос Колина вывел Рона из его состояния.

— Сделай мне копию, — пробормотал он.

— Что?

Рон напоследок взглянул на фото и вернул его Колину.

— Я попросил сделать мне копию, — он развернулся и пошел к шатру, засунув руки в карманы.

— Конечно, — тихо ответил Колин, удивленный эмоцией, которую излучал его друг.

* * *

Мысли съедали Рона. Он хотел бы притвориться, что не знает ее. Что она слишком сильно изменилась за три года, и теперь он ее не узнает. Но это было вовсе не так. Картина, увиденая им на фото, говорила об обратном. Ее сердце не изменилось, так же как и его. Фотография все прояснила. Она запечатлила все хорошее между ними: их любовь, их привязанность, их страсть.

Внезапно его размышления прервал голос. Рон поднял глаза и увидел Гарри, Джинни и Гермиону, стоящих у входа в шатер. Несмотря на то, что Гермиона смотрела в пол, избегая его взгляда, ее задумчивое лицо выражало молчаливое страдание.

— Ты готов, приятель? Джордж и Фред собираются объявить нас, — обратился к нему Гарри.

— Да, да, я готов.

— Гермиона? — мягко спросил Гарри.

Она продолжала смотреть в одну точку, а затем наконец отозвалась, поднимая взгляд от земли:

— Мхм?

— Ты готова? — переспросил Гарри, все более обеспокоенный ее рассеянным состоянием.

Она кивнула и опять опустила голову.

Гарри бросил злой взгляд на Рона — очевидно же, он что-то натворил, — но Рон проигнорировал его, полностью фокусируясь на Гермионе. Джинни видела, как им больно, поэтому увела Гарри, оставив поссорившуюся пару наедине.

— Гермиона, послушай... — нервно начал Рон. — Что бы там ни было... Я имею в виду...

Внезапно стал слышен голос Фреда, который вызывал дружку.

— Я понимаю, Рон, — прошептала она и вошла в шатер.

— Ничего ты не понимаешь, — ответил он в пустоту.

* * *

Ужин давно закончился, и Рон с Гермионой сидели за главным столом в полнейшей тишине. Между ними стояли два пустых кресла — Гарри и Джинни перемещались по залу и болтали с гостями, оставив этих двоих наедине.

Гермиона оперлась подбородком о кулак, рисуя десертной вилкой невидимые круги и квадраты на скатерти, в то время как Рон крепко сжал руки, рассеянно позволив большим пальцам бороться за главенство. Тишина между ними была мучительной и очень неловкой. Каждую минуту Гермиона замечала, что Рон бросает на нее взволнованные взгляды. Чем больше он ерзал, тем хуже становилось ее настроение.

«Если он не хочет сидеть рядом со мной, пусть просто валит отсюда», — угрюмо подумала она.

— Гермиона?

Она удивленно посмотрела в сторону Рона, который был так же изумлен их прервавшимся некомфортным молчанием, как и она. Осознав, что это произнес не он, Гермиона посмотрела в другую сторону и увидела Чарли, застывшего рядом.

— Да, Чарли, — сухо улыбнулась она.

Он потоптлася на месте и спросил:

— Потанцуем?

Она взглянула на Рона и увидела, как он прожигает дыру в столе, чрезвычайно покраснев. Гермиона быстро развернулась и подала руку Чарли.

— С удовольствием.

Ей нужно побыть на некотором расстоянии от того ужасного стресса, который она испытывала, сидя так близко и одновременно так далеко от него. Не оглядываясь, она встала и направилась на танцпол. Чарли приобнял ее, и они стали медленно покачиваться в такт музыке.

Ей не хотелось разговаривать, и Чарли понимал это. Она положила голову ему на плечо, позволив себе отвлечься. Хоть это и не Рон, танцевать было приятно. Чарли был как минимум на два дюйма ниже Рона, но если закрыть глаза, она могла притвориться, что это его рука обнимает ее, его рука прижимает ее к своей груди. Гермиона не замечала, что Чарли обеспокоен и нервничает.

Чарли, в свою очередь, очень волновался и пытался собраться с духом, чтобы обсудить неприятный вопрос. Он всегда считал себя толерантным, открытым человеком, но, к его стыду, предыдущие полтора дня доказали противоположное. Честно говоря, он чувствовал отвращение максимум первый час. Все остальное время он ругал себя за такую реакцию и прятался, чувствуя стыд. Он действительно был смущен и испытывал необходимость искупить свою вину.

В конце концов он прочистил горло, чтобы привлечь внимание своей партнерши по танцу. Гермиона оторвалась от его плеча и подняла на него остекленевший взгляд.

— Гермиона, я... Я просто хочу извиниться... Я имею в виду, я никогда... — он остановился, чтобы не показаться полным кретином. Вздохнув, Чарли продолжил: — Кто я такой, чтобы судить? Я правда не понимаю, что на меня нашло. Кажется, твой друг действительно нормальный парень. Просто я был слегка ошеломлен тем, что Перси... ну, ты знаешь. Я пытаюсь сказать, что мне очень жаль, я самый большой придурок в мире.

Гермиона напряглась от его неуклюжего извинения.

— Во-первых, Чарли, этот титул уже носит другой мужчина, и, к сожалению, мне посчастливилось влюбиться в этого идиота. Во-вторых, ты извиняешься не перед тем человеком.

Чарли опустил взгляд и кивнул:

— Я знаю, знаю... Просто чувствую, что должен объяснить тебе все и извиниться, раз он твой друг, а ты мне, как семья.

— Я ценю это, Чарли, правда. Но, пожалуйста, попробуй поговорить с ним... с ними обоими. Если ты попытаешься наладить отношения с Роберто, это очень поможет тебе с Перси.

Он снова кивнул и кротко улыбнулся, а потом посмотрел над ее плечом на что-то, слегка улыбнувшись.

— Значит... — начал он, — ты все еще влюблена в нашего маленького Ронни, да?

Она закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку.

— Это уже неважно. Я с треском облажалась.

— Гермиона, ты можешь отрастить себе вторую голову, а он все равно будет тебя любить. Поверь, ему просто нужно время. Ты же знаешь, какой он упрямый.

Она всхлипнула и лишь кивнула в ответ, снова прижавшись щекой к его плечу. Остаток танца прошел в тишине.

* * *

Рон был совершенно выбит из колеи. Он чувстовал, как зависть пылает в каждой клеточке его тела, когда смотрел, как его старший холостой брат обнимает женщину, которую он любит больше жизни. Он почти решился с ней заговорить, когда этот козел подошел и пригласил ее на танец. Сейчас ее щека покоилась на плече Чарли, а ее глаза были прикриты, будто она задремала. Гермиона выглядела такой спокойной и довольной. Рон наконец смог признать, что хочет быть единственным, кто может дать ей такое безопасное счастье. Гарри был прав. Если он не приструнит свое эго в ближайшее время, она просто уедет, или еще хуже — найдет другого. И Рон знал, что в этот раз не переживет этого.

Заметив, что его бокал опустел, он резко встал и пошел к бару. Ему нужно что-то покрепче вина, если он хочет решить с ней все вопросы и наконец разобраться во всем. Огибая танцпол по краю, он встретился глазами со старшим братом и наградил его убийственным взглядом — взглядом, который грозил расчленить Чарли на части, если он еще сильнее приблизится к женщине, с которой сейчас танцует.

Оказавшись у бара, Рон заказал огневиски. Как только бармен подал стакан, он моментально осушил янтарную жидкость и сразу же заказал вторую порцию. Бармен посмотрел на него с предупреждением, но выполнил заказ. Потратив на второй напиток чуть больше времени, Рон выпил его медленно, но уверенно.

— Чем дальше, тем хуже, тебе не кажется?

Он повернулся и увидел Роберто, стоявшего рядом и смотревшего на танцпол. Рон хмыкнул в ответ.

Они оба наблюдали, как Гермиона закончила танец с Чарли и ушла к своему месту за столом. Она подняла оставленную вилку и продолжила выводить круги на скатерти, опираясь на кулак.

— Ты видишь это? — сдержанно поинтересовался Роберто.

— Что?

— Это, — ответил Роберто со злостью, указывая на Гермиону. — Это девушка, которую я встретил три года назад. Мне понадобился целый год, чтобы научить ее радоваться и гулять, и еще один, чтобы убедить ее отправиться на свидание. И прежде чем ты скажешь что-нибудь — я абсолютно не жалею, что уговорил ее встречаться с другими мужчинами. В моих глазах ты был козлом, который сделал несчастной такую прекрасную женщину и который заслужил потерять ее, — у Рона отвисла челюсть от той агрессии, которая была в словах Роберто. — В любом случае, как я уже говорил, мне понадобилось два года, чтобы достичь успеха, а ты разрушил все за один день. Я вынужден признать, Рональд — ты действительно мастер.

— Ой, отвали! — рявкнул Рон. — Ты понятия не имеешь, через что я прошел, когда она ушла.

— Так расскажи мне! Расскажи, как это было ужасно. Ты ждал целую неделю, прежде чем переехать? Или возвратился в дом бывшей в ту же ночь?

— Я чуть не убил себя, придурок! — закричал Рон.

Роберто был ошарашен, его глаза расширились от шока.

— Что? — выдохнул он.

— Ничего, — Рон засунул руки в карманы, глядя вниз в мрачной тишине.

Напряжение между ними было почти осязаемым.

— Рон, я... я не...

— Через три месяца после того, как она ушла, я понял, что она не вернется. Я не видел смысла в... Понятное дело, я остановил себя... Никто не знает об этом, и я хочу, чтобы так было и дальше, — завершил Рон дрожащим голосом, все еще сосредоточенно разглядывая пол.

Роберто лишь молча кивнул.

— Мне нужно на воздух. Извини, — Рон развернулся и поспешил удалиться, направляясь к выходу из шатра.

* * *

Что он ей скажет? Роберто знал, что Гермиона наблюдала за ними во время разговора. Она захочет подробностей. Он не сможет рассказать ей, что Рон почти... Что он... Это все испортит. Она и так ужасно себя чувствует из-за того, что обманывала Рона и водила его за нос. Это же совершенно сломает ее.

Внезапно Роберто привлек звук покашливания. Он повернул голову и увидел Чарли Уизли, стоящего рядом. Эта ночь превращалась из плохой в неимоверно ужасную.

It's quarter to three, there's no one in the place

Frank Sinatra

Гермиона какое-то время сидела за столом после танца, когда к ней подошла миссис Уизли и заняла свободное место Джинни. Не церемонясь, она поставила локоть на стол и оперлась щекой на руку, пытаясь сохранить самое серьезное выражение лица, на которое была способна. К сожалению, ее немного шатало, поэтому локоть соскальзывал. Гермиона, в свою очередь, пыталась спрятать улыбку, глядя на ее очевидное опъянение.

После короткого молчания миссис Уизли наконец заговорила:

— Как тебе этот вечер, дорогая?

Гермиона тут же стала искать глазами Рона и нашла его возле бара за разговором с Роберто. Оба мужчины не выглядели радостно. Позже она разузнает у своего друга, о чем они говорили.

— Честно говоря, Молли, не очень.

Миссис Уизли сделала большой глоток вина из своего бокала и ответила на грустную реплику Гермионы:

— Я понимаю, милая. Любить Уизли не так-то просто. Я когда-то тоже страдала из-за Артура.

— Правда? Неужели? — ее слова вызвали у Гермионы живой интерес.

Молли глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.

— Я уже рассказывала, что мы тогда были молоды и глупы. Сейчас я скажу маггловскую фразу, которая отлично характеризирует моих детей. Как же там говорят? Яблочко от яблоньки недалеко падает. Артур порой бывал таким бестолковым, упрямым, ревнивым и мог обидеть, — Молли на мгновение сделала паузу, разглядывая пузырьки вина в бокале. — Но он также был любящим, преданным и... и пылким. Несмотря ни на что, я всегда была для него единственной. Если говорить о любви, все его сыновья и даже дочь выросли очень похожими на него. Я поняла, что Рон встретил любовь всей своей жизни в его одиннадцать лет, когда он впервые написал о тебе в письме. Ты можешь себе представить, как это пугающе для матери? — она многозначительно посмотрела на Гермиону.

Слегка отклонившись, Гермиона ответила:

— Наверное, так же пугающе, как и осознание того, что ваша дочь в десять лет влюбилась в мальчика-который-выжил.

— Даже не напоминай, — Молли вполсилы махнула рукой.

Обе женщины рассмеялись и вздохнули, а потом просто сидели в тишине. Миссис Уизли, казалось, сосредоточенно думает о чем-то или, скорее, о ком-то в другом конце зала. Гермиона проследила за ее взглядом и увидела Роберто, который разговаривает с Чарли. Рона нигде не было видно, и в животе у Гермионы стало закручиваться чувство беспокойства.

— Я волнуюсь за Перси, — сказала Молли. — Он выбрал непростой путь. То, как он смотрит на... ну, на Роберто. Я знаю этот взгляд. В любви он такой же, как и его отец — отдается полностью. Я лишь надеюсь, что... что...

— Молли, поверьте мне, когда я говорю, что Берти... Он не смог устоять против очарования Уизли. Он обожает Перси так же, как... — Гермиона не смогла закончить предложение. Не потому, что хотела скрыть сам факт, а потому, что эта мысль напомнила ей, как она облажалась... с Роном.

— Он вернется к тебе, милая, — пообещала Молли и потянулась, чтобы погладить ее по руке.

Гермиона сжимала в руках бокал вина, опираясь на локти.

— Я не очень уверена в этом, — пробормотала она тихо.

* * *

Роберто нервно топтался на месте. Он не мог предположить, как будет развиваться ситуация. По крайней мере, он был рад, что они на свадьбе в окружении людей — значит, до жестокости дело не дойдет.

— Хм... Привет, — начал он.

— Привет, — промямлил Чарли.

— Я должен... Мне очень нужно найти Перси, — Роберто хотел уйти, но Чарли схватил его за руку.

— Пожалуйста, подожди...

Не понимая его намерений, Роберто остановился и замер. Чарли отпустил его руку и продолжил:

— Я хотел сказать... Мы можем поговорить, если ты не против?

Роберто тяжело вздохнул и огляделся в поисках путей отступления. Его нисколько не интересовали разглагольствования гомофоба... а еще не хотелось быть избитым до крови.

— Извини, но мне нужно... — пролепетал он. Но Чарли перебил, прежде чем он успел придумать отмазку:

— Я прошу прощения. Я просто хотел сказать, что мне стыдно, — Чарли замолчал, разглядывая Роберто. Увидев, что тот немного успокоился, он продолжил: — Я знаю, ты не поверишь, но я не понимаю, что на меня нашло. Кажется, ты нормальный парень и однозначно готовишь лучше любой из тех девушек, которых приводили в дом мои братья.

Роберто почувствовал облегчение и не смог сдержать улыбки от этой нелепой попытки растопить лед. Когда Чарли подходил к нему, он явно ожидал не этого.

— Полагаю, я должен принять это за комплимент, тем более от Уизли.

— Здесь все в порядке? — послышался голос позади них.

Оба обернулись и увидели Перси, с опаской наблюдающего за братом.

— Да, дорогой, — ответил Роберто, подходя к Перси. — Чарли просто рассказывал мне о... о своей работе с молодым норвежским горбатым драконом.

Мысли Чарли перенеслись к разговору с матерью и Роберто на кухне перед репетиционным ужином. Он с благодарностью улыбнулся Роберто и начал рассказывать историю — в основном, для Перси.

* * *

Рон смотрел в ночь, застыв и ничего не замечая перед собой. Его мысли перенеслись на три года назад.

Первые полгода без Гермионы были худшими в его жизни. Он даже не представлял, что можно испытывать столько боли. Когда он чуть не совершил непоправимое, вовремя остановившись, то понял, что нуждается в помощи. Он не хотел, чтобы в магическом мире это стало кому-то известно — в таком случае обо всем узнает его семья, и это уже будет настоящим кошмаром. Поэтому он обратился к маггловскому терапевту. Естественно, он пропускал магические моменты, общаясь с врачом, но в любом случае его проблема была чисто эмоциональной. Ему просто нужно было выговориться кому-то, кто его не знает и не станет судить.

Размышления прервал смех, и он услышал, что его зовет Парвати, проходящая мимо под руку с Дином.

— Мы уже уходим, Рон. Хорошего вечера.

— Хорошо. Спасибо, вам тоже, — тихо ответил Рон.

Парвати взглянула на него, а потом повернулась к Дину:

— Дай мне минутку.

Метая молнии в сторону Рона, Дин вздохнул и направился к Норе. Парвати покачала головой и улыбнулась, покраснев из-за того, как ее парень ревнует. Мерлин, он же без ума от нее, и ей это нравилось. Повернувшись снова к Рону, она приготовилась к разговору, который обещал быть интересным. Она уже слышала от Лаванды последние сплетни, и ей было очень жаль Рона и Гермиону.

— Ты в порядке, Рон? — спросила она.

Он подпрыгнул от удивления, не осознавая, что Парвати все еще здесь.

— Это были непростые несколько дней, — признался Рон. — Бойфренд Гермионы, Роберто... ну, он не совсем...

Парвати подняла руку, останавливая его:

— Можешь не рассказывать. Я уже слышала об этом. Ты же не очень сердишься на нее?

— Да... Наверное... Нет, не очень.

— Хорошо, а то было бы действительно глупо поддерживать эту вражду, — она вздохнула, задержала дыхание и подошла к нему. — Скажи мне кое-что, Рон. Зачем ты просил Лаванду притвориться твоей девушкой?

— Я не знаю, — пробомотал он.

— Не будь идиотом. Все ты знаешь. Итак... зачем?

Рон не умел скрывать что-либо от Парвати. Она всегда видела его насквозь.

— Я знал, что это взбесит Гермиону, — он пожал плечами. — Наверное, я хотел сделать ей так же больно, как она мне.

Не удовлетворенная его ответом, Парвати продолжала допытываться:

— А когда она узнала о твоей сделке и очень разозлилась, ты хотел, чтобы она тебя простила?

— Да... — засунув руки в карманы, он пнул землю, как маленький мальчик.

— Почему?

— Что — почему?

— Почему ты хотел, чтобы она тебя простила?

Он встретился взглядом с Парвати:

— Ну... Наверное, я понял, что сделал это, потому.... потому что до сих пор люблю ее.

— Ты осознал, что до сих пор любишь ее или что влюблен в нее?

Рону стало неспокойно от этого допроса, поэтому он стал расхаживать взад-вперед.

— Что... что я до сих пор влюблен в нее, — пробормотал он.

— Ты же понимаешь, что описал сейчас то же самое, что она переживает в данный момент?

Рон замер. Никто, даже Гарри не объяснял ему все так просто.

— Ты что, чертов терапевт? — он слегка улыбнулся.

— Кто? — спросила Парвати, удивленная маггловским термином.

— Неважно, забудь.

Пока Рон обрабатывал новую информацию, они стояли в тишине, которую нарушали лишь звуки ночи.

— Больше всего на свете я хочу быть с ней, Парвати, правда, — наконец признал он. — Но я не вижу, как это возможно, если мы с ней не поговорим, а точнее — не поругаемся, — Рон глубоко вдохнул и медленно выдохнул, прежде чем продолжить: — Сейчас не время и не место обсуждать это с ней. Джинни убъет меня. Поэтому я избегаю Гермиону всю ночь.

— Ты всегда можешь пригласить ее на танец, — ответила Парвати после короткой паузы.

Рон громко хмыкнул в ответ, а потом задумался. Если и было что-то, что могло показать Гермионе его намерение решить все проблемы и быть с ней, то это танец. По крайней мере, это будет началом. Она знает, как непросто это для него. Идеально.

— Парвати, ты гений.

Он поднял ее и закружил в объятиях. Она пискнула в ответ на его спонтанные эмоции и захихикала от этого мальчишеского поведения. Рон опустил ее на землю и серьезно посмотрел, взяв за руки:

— Спасибо. За все, — он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.

Они оба не догадывались, что за ними наблюдают. Не знали, что наблюдатель неправильно истолкует их поведение, и не подозревали о сердце, которое разбилось в тридцати футах от них.

Рон отстранился и грустно улыбнулся.

— Ты прекрасная девушка, Парвати.

— И не забывай об этом, — она ткнула его в грудь и улыбнулась.

— Никогда.

Как только их отпустило неловкое общее прошлое и вернулась дружба, они тепло улыбнулись друг другу.

— Я поищу Дина, и мы пойдем домой. Кажется, мне придется очень много целоваться сегодня ночью. Он явно не твой поклонник. Ты же тоже идешь внутрь?

— Да, да, скоро. Мне нужно собраться с духом.

— Это глупо, Рон. Она скажет «да».

— Меня пугает не танец, Парвати, а то, что будет после него.

Перед тем, как уйти, она понимающе улыбнулась:

— Удачи, Рон.

* * *

Гермиона вбежала в шатер, задыхаясь и чувствуя, что ее сейчас стошнит, если она не успокоит дыхание. По ее лицу катились слезы, и она уже перестала их вытирать. Она не могла свыкнуться с мыслью, насколько неправильно поняла ситуацию. Она знала, что ранила его, что он злился, но все же надеялась, что он даст ей еще один шанс.

Гермиона не могла злиться на Парвати. Если уж быть честной, она не должна расстраиваться и из-за Рона. Он заслуживает кого-то лучше нее. Он заслуживает девушку, которая не будет врать и намеренно делать ему больно. Это должна быть Парвати, а не она.

Джинни. Ей нужно найти Джинни.

Осматривая помещение, Гермиона с облегчением увидела, что большинство гостей уже ушли. Она быстро нашла Джинни, которая сидела за крайним столом с Гарри и своими братьями. Поспешив к ним, она увидела, что Роберто тоже сидит там рядом с Перси. Увидев заплаканную Гермиону, все встревожились. Роберто моментально поднялся и подошел к ней.

— Гермиона, что с тобой? — спросила Джинни и взяла трясущиеся руки Гермионы в свои.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, Джин.

— Это Рон? Что он натворил? — спросила она, чувствуя, как желудок сжимается.

От упоминания его имени, Гермиона снова разревелась, и Роберто крепко ее обнял. Но она быстро отстранилась и попыталась взять себя в руки.

— Он вернулся к Парвати.

— Это невозможно! — Джинни чуть ли не кричала.

— Джин, я только что видела их снаружи... вместе. Все было ясно, как день. Он обнимал ее, кружил и... и поцеловал... Я знаю, что видела.

— Но Парвати пришла сегодня с Дином, Гермиона.

— Ну, похоже, что уйдет она не с ним. Я уже спаковала вещи и готова уйти. Не буду переодеваться. Я просто хочу домой, в свою собственную кровать, — Гермиона повернулась к Роберто и заговорила тихим, низким голосом: — Оставайся здесь, хорошо? Не возвращайся со мной. Тебе нужно позаботиться о своих отношениях.

Тень сомнения упала на лицо Роберто, когда он посмотрел на Гермиону. Это заставило ее остановиться.

— Что? Что такое? — тихо спросила она.

— Рон бы не... Я думаю, ты все неправильно поняла, Bella.

— Я знаю, что видела, Берти.

— А я знаю то, что знаю, — мягко ответил он ей.

— Ты хочешь мне что-то рассказать?

Он опустил взгляд, подбирая слова. Как он мог сказать, что уверен в ее ошибке? Он очень сомневался, что Рон будет рад, если она узнает. Гермиона уже и так не в себе, не говоря о том, что они окружены его родственниками. Он не может просто выдать это. Он обещал Рону.

— Гермиона, прошу, поговори с ним, прежде чем совершишь необдуманный поступок.

— Я не смогу, Берти, — она тревожно оглянулась. — Я должна уйти отсюда.

Гермиона разжала его заботливые объятия и выбежала из шатра в сторону Норы.

Джинни повернулась к братьям и рявкнула:

— Найдите этого придурка, при чем быстро!

Все парни вскочили и отправились на поиски в разных направлениях.

* * *

Не позже, чем через двадцать минут, Рон вошел в шатер с определенной целью, но был перехвачен Фредом, Джорджем и Биллом.

— Где тебя черти носили? Что это за дерьмо, будто ты вернулся к Парвати? Ты больной? Твою мать, ты хоть понимаешь, какую кашу заварил?

Они так засыпали его вопросами, что он вообще не мог понять, что они говорят.

— Что? Нет... Что вы... Заткнитесь! — в конце концов прокричал он. Они одновременно замолчали и отступили на шаг. — Что вы несете? Где Гермиона? Мне нужно с ней поговорить.

— Зачем? Чтобы сказать ей, что вы с Парвати опять вместе, идиот? Она уже знает, — это прозвучало от разбушевавшейся Джинни. Она набросилась на него и стала лупить по плечам своими кулачками.

— Ай... Джин, стой! Прекрати! — Рон наконец смог ее отодвинуть. — Нет, чтобы сказать ей... чтобы пригласить ее на танец. Что значит «она уже знает»? Я сам только что это решил.

Джинни отступила, присоединившись к братьям, которые глазели на него с удивлением.

— То есть ты не был только что с Парвати, и вы не возобновляете отношения? — недоверчово спросила она.

— Нет. С чего вы это взяли?

Билл вышел вперед и положил руку Рону на плечо:

— Гермиона вбежала сюда в слезах. Она сказала... сказала, что видела, как вы двое целуетесь на улице.

Сердце Рона на секунду буквально остановилось от парализующего страха.

— Где она сейчас? — прошептал он.

— Внутри. Она уже собрала вещи и хочет аппарировать в Италию сегодня ночью, — вмешался Фред.

Никто не двигался. Никто не дышал в ожидании какого-то знака, означающего, что Рон понял. Внезапно он закричал «Твою ж мать!» и бросился к дому.

Вбежав в Нору, он увидел отца, сидящего за кухонным столом в тишине. Рон задрожал.

— Она?.. — прошептал он.

— Десять минут назад, — торжественно произнес Артур.

Рону понадобилось мгновение, чтобы осознать это. Он сел напротив отца.

— Почему ты не остановил ее? — тихо выдохнул он.

— Рон, это же Гермиона. Не то чтобы я не пытался, но легче остановить солнце перед восходом и закатом.

Рон безучастно смотрел на гладкую поверхность кухонного стола, а потом опустил голову на скрещенные руки и начал всхлипывать так несчастно, как Артур никогда не слышал ни от одного из своих детей. Вздрогнув, мистер Уизли потянулся и положил руку на затылок сына.

When the stars make you drool just like a pasta fazool

That's amore

When you dance down the street with a cloud at your feet

You're in love

When you walk down in a dream but you know you're not

Dreaming signore

Scuzza me, but you see, back in old Napoli

That's amore

When the moon hits you eye like a big pizza pie

That's amore*

When the world seems to shine like you've had too much wine

That's amore...

Dean Martin

Гермиона вернулась домой без приключений. Никаких остановок. Никаких задержек. Никаких рыжеволосых красавцев, волшебным образом появляющихся в последнюю минуту, чтобы умолять ее остаться. Хоть это и было очень по-детски — мечтать о том, что он появится на Международной аппарационной станции и прокричит ее имя, — она все равно не могла не представлять эту картину. Гермиона не знала, кого пытается обмануть. Даже если и был шанс, что он захочет ее остановить, она все равно не дала ему такой возможности. Она позволила мистеру Уизли проводить ее к месту аппарации возле Норы и не попрощалась ни с кем, не говоря уже о Роне. Честно говоря, она сейчас очень сожалела об этом.

Гермиона была так расстроена в тот момент, что просто не могла думать трезво. Мысль о том, как он войдет в шатер, держась за руки с Парвати, была невыносима. Она не могла встретиться с ним. Она не могла встретиться с ними... двумя. Она точно знала, что ей нужно убираться из Норы и как можно скорее.

С тех пор прошло три дня. Все это время Гермиона бесцельно слонялась по квартире, пытаясь заставить себя сделать что-то полезное, но понимала, что терпит поражение. Теперь она лениво сидела на диване, разглядывая в окно прекрасный, теплый, солнечный вечер и чувствуя себя совершенно расслабленной.

Громкий стук в дверь вырвал ее из задумчивости. Она глубоко вдохнула и потерла лицо руками. Убрав с коленей материалы исследования, над которым безуспешно пыталась работать, она встала и направилась к двери. Как только ее рука коснулась дверной ручки, Гермиону посетила восхитительная мысль, вызвавшая нервный трепет в груди.

«А если это Рон? Если он пришел за мной?»

Она покачала головой, отгоняя глупую выдумку, так как это, очевидно, не мог быть Рон. Он же в Англии... начинает новую жизнь... с Парвати.

«Мерлин, ну я и дура», — угрюмо подумала она.

Гермиона открыла дверь и увидела на пороге симпатичного итальянца, который широко улыбался, глядя на нее сверху вниз.

— Гермиона, — он шагнул вперед, заключая ее в крепкие объятия.

— Марчелло, что ты здесь делаешь? — она попыталась его оттолкнуть.

— Я слышал, что ты вернулась после поездки домой, — он прошел мимо нее в квартиру.

— Марчелло, сейчас не лучшее время. Я... У меня много работы.

— Mia, я просто хотел сказать тебе, — Марчелло подошел ближе и взял ее руки в свои, — что скучал и что я... я люблю тебя.

Гермиона бесцеремонно вырвала руки, скрестив их на груди, и отошла в другой конец комнаты.

— Марко, я вообще не понимаю, почему ты хочешь быть со мной после того, что я сделала. Мы расстались. Это... — она указала рукой на них обоих, — это не повторится. Я не могу быть с тобой, тем более сейчас, — пробормотала она еле слышно.

— Что значит тем более сейчас?

«Черт побери его прекрасный слух. Из-за него у меня были проблемы и в прошлый раз», — подумала Гермиона. Ее воспоминания вернулись к причине, по которой они впервые расстались: в очень интимный момент она случайно назвала имя другого мужчины.

Гермиона беспокойно ходила по комнате, чувствуя дискомфорт от присутствия Марчелло.

— Слушай, Марко, там был Рон... Он был шафером... — Марчелло моментально застыл, узнав имя того мужчины. — Понимаю, что ты не хочешь это слышать, но он был... Это же свадьба его сестры. И как бы я ни старалась держаться от него подальше, я... я не смогла.

Марчелло рассеянно кивнул и тоже начал расхаживать по комнате.

— Mia, я понимаю, что у тебя до сих пор есть к нему чувства, но он ужасно к тебе относился. Не могу поверить, что у него есть хоть капля любви и уважения к тебе после всего, что ты мне рассказала.

— Марко, я многого не знала. Некоторые вещи, которые я недавно узнала, были мне не известны раньше. Я так же виновата в нашей ссоре, как и он, если не больше. Это я плохо с ним поступила. Это я была непростительно жестокой... — она подняла руки в защитном жесте. — Знаешь что? Сейчас это не имеет значения.

— Гермиона... милая, что значит сейчас это не имеет значения?

— Теперь он с другой женщиной. С женщиной, которая относится к нему намного лучше, чем я когда-либо. И я рада за него. Несмотря на то, что это убивает меня, я правда рада за него.

Гермиона начала всхлипывать, не в силах больше сдерживаться. Впервые за три дня она говорила о том кошмаре, поэтому не могла держать себя в руках. Когда Марчелло обнял ее, она позволила себе укрыться в его теплых руках.

— Mia, — начал он мягко, — это то, что я имел в виду. Этот мужчина даже не тут, но все равно разбивает твое сердце. Я... я обещаю никогда не причинять тебе такую боль. Я обожаю тебя, Гермиона.

Гермиона лишь бессильно захныкала в ответ. Она не хотела возвращаться к Марчелло, но так нуждалась в утешении.

Громкий стук в дверь заставил их обоих подскочить, разрушая интимность момента. Немного сбитая с толку Гермиона вынырнула из объятий и направилась к двери. Не задумываясь, она распахнула ее и встретилась взглядом с темно-синими глазами и ярко-рыжими волосами.

Гермиона ошарашенно уставилась в бледное лицо Рона, застыв и не понимая, что мужчина перед ней реален, а не мерещится.

— Рон? — наконец прошептала она.

Мираж нервно прочистил горло, потер руки и переступил с ноги на ногу.

— Гермиона, я... я... Черт, я просто скажу и покончу с этим. Я не с Парвати. И никогда не был. То есть был, но очень давно. В любом случае, сейчас мы не вместе. Мы просто разговаривали... о тебе, если честно. Мне было тяжело... Что еще нового? — он издал высокий нервный смешок, прежде чем продолжить: — Она посоветовала пригласить тебя на танец. Но что-то пошло не так... В любом случае, я собирался пригласить тебя, но ты ушла, и я... Я просто хотел, чтобы ты знала — я не с ней... И хотел спросить... ты потанцуешь со мной?

Глаза Гермионы наполнились слезами. Она неверяще покачала головой и одновременно начала хихикать.

— Ты не хочешь? — Рон выглядел убитым.

Она рассмеялась еще сильнее от его удивления и рьяно закивала головой, не в силах говорить.

— Ты хочешь? — вздохнул он с облегчением и тоже засмеялся. Гермиона снова кивнула, как вдруг их взаимопонимание прорезал голос:

— Mia... Mia, кто это?

Рон удивленно посмотрел в ту сторону, и лицо Гермионы застыло от страха. Она вообще забыла, что Марчелло еще здесь. В ту же минуту за ее спиной возник странный итальянец, и Рон непонимающе уставился на него, казалось, на целую вечность.

— Прошу, скажи, что ты гей, — пробормотал он.

Марчелло живо рассмеялся и ответил:

— Нет, я не гей. Извини, если разочаровал. Я Марчелло. А ты?

Марчелло властно опустил руку Гермионе на плечо, и она почувствовала, как ее охватывает паника от вида того, как выражение на лице Рона переходит от недоумения к бушующей ревности и в конце концов к мучительному смирению.

— Судя по всему — никто, — пробормотал Рон и пошел прочь от двери.

Гермиона наконец обрела возможность говорить, освободилась из захвата Марчелло и выбежала в коридор.

— Рон, подожди... Это не то, что ты подумал, — прокричала она ему вслед с возрастающим отчаянием в голосе.

Он остановился и слегка повернул голову, все еще не глядя в ее сторону, будто показывая, что услышал ее слова. А затем продолжил свой путь по коридору к лестнице.

Гермиона влетела обратно в квартиру за палочкой. Если понадобится, она обездвижит этого придурка, чтобы он ее выслушал. По пути назад Марчелло схватил ее за руку и притянул к себе.

— Какого черта ты творишь? Он уходит! — закричала она, пытаясь высвободиться, но безрезультатно.

— Я знаю, Mia, но ты заслуживаешь лучшего.

Гермиона раздраженно фыркнула. Этот болван отнимает ее драгоценное время.

— Марчелло, я не понимаю, что происходит и почему ты волнуешься обо мне, но я должна остановить его.

— Mia...

— Прекрати называть меня так, идиот! — крикнула она.

— Гермиона... дорогая, этот мужчина не достоин тебя. Он бросил тебя. Оставил тебя разбитой. Я ни в коем случае не позволю тебе бежать за ним.

Не позволю. Неужели он только что сказал «не позволю»?

— Марчелло... дорогой, — она злобно усмехнулась, — отпусти мою руку. Я считаю до трех. После этого я не гарантирую, что ты выйдешь отсюда целым и невредимым, — Гермиона начала говорить очень тихо, а закончила на полной громкости.

— Прошу прощения? — Марчелло нахмурился.

— Я даю тебе фору, придурок. Воспользуйся ею. Потому что если я доберусь до тебя, ты пожалеешь, что родился на свет... Раз...

— Mia, прошу... это нелепо, — он быстро опустил руку и отступил.

— Не называй меня так, — простонала она. — Два...

— Гермиона, он не достоин тебя...

Она яростно зарычала и кинула невербальное заклинание ему под ноги.

— Ай... Ох... mio Dios... — Марчелло вывалился в коридор и испуганно взвыл: — Ты же не досчитала до трех.

— Я передумала, — сказала Гермиона низким, опасным голосом.

Глаза Марчелло расширились от ужаса, когда она снова подняла свою палочку и произнесла начало действительно жестокого заклинания.

Она же не использует знаменитое заклятие кастрации? Что произошло с той милой девушкой, которая ему нравилась? Эта женщина совершенно не в себе. Если она в самом деле такая, то пусть достается этому британскому мудаку. Марчелло ничего не осталось, кроме как аппарировать, когда проклятие полетело в его сторону.

* * *

Расстроенная Гермиона тяжело дышала, глядя на ожоги на стене в том месте, где только что стоял Марчелло. Внезапно ее настигло осознание того, что Рон, вероятно, уже давно ушел, и все ее тело сотрясли приглушенные сокрушительные всхлипы.

Нужно взять себя в руки. Срыв ничем ей не поможет. На это еще будет время, если она не найдет его. Гермиона оглядела квартиру, прикрыв рот рукой.

«Как лучше поступить? Стоит ли пойти на его поиски? Нет. Он может быть где угодно, — молчаливо спорила она сама с собой. — Может, связаться по камину с Уизли? Они могут знать, где он».

Она бросилась к камину, но не успела засунуть туда голову.

— Но что я им скажу? — пробормотала она. — Приветик, мне тут интересно, где Рон мог бы остановиться в Италии? Он пришел ко мне, но тут был мой бывший, и вы же знаете Рона... он просто убежал, не сказав ни слова, — Гермиона покачала головой: — Это не сработает.

«Может, поговорить с Роберто? Он мог знать обо всем этом. И о том, где Рон остановился. Почему он не предупредил меня? Этот болван хотел сделать мне сюрприз, — внезапно ее посетила другая ужасающая мысль: — А если он нигде не остановился? Если пришел сразу сюда? Что если Уизли и Роберто ничего не знают?»

— Святой Мерлин! Рон, где же ты? — простонала Гермиона.

* * *

Решив никуда не уходить, не разобравшись, Рон снова поднялся по лестнице. Он стоял в коридоре, слушая тираду Гермионы, после чего из ее квартиры вылетел этот итальяшка. С явным испугом в голосе мужчина взвыл: «Ты же не досчитала до трех».

Рон не слышал ответ Гермионы, но он, очевидно, возымел нужный эффект, потому что этот козел тут же аппарировал. Через секунду за ним последовало мощное заклятие, врезавшееся в стену. Рон удивленно отскочил. Затем наступила мертвая тишина, вызвавшая у него внутри страх.

Спустя несколько минут Рон осторожно заглянул в комнату и увидел Гермиону, которая собиралась связаться с кем-то по каминной сети. Он подошел ближе и услышал, как она тихо бормочет:

— Но что я им скажу? Приветик, мне тут интересно, где Рон мог бы остановиться в Италии? Он пришел ко мне, но тут был мой бывший, и вы же знаете Рона... он просто убежал, не сказав ни слова. Это не сработает. Святой Мерлин! Рон, где же ты?

Нервничая, Рон протянул руку и коснулся ее спины, тихо прошептав:

— Я здесь.

Почувствовав чью-то руку на своей спине, Гермиона обернулась и нацелила палочку прямо в лицо самозванца. Рон отступил назад от этого непроизвольного движения, споткнулся о свои собственные ноги и свалился на пол с глухим стуком. Второй раз за день его вид застал Гермиону обалдевшей и совершенно неспособной говорить.

— Гермиона? — пискнул Рон.

— Рон? — спросила она тихим дрогнувшим голосом и опустилась на колени, продолжая беспомощно на него глазеть.

— Да? — ответил Рон, все еще не уверенный, в своим ли она уме.

Он едва успел подняться на колени, как вдруг Гермиона бросилась к нему, прижимаясь и обнимая за шею. Задыхаясь от отчаяния, она изо всех сил пыталась объяснить, что Марчелло ничего для нее не значит, что Рон все неправильно понял, но это прозвучало, как беспорядочный набор слов.

— Марчелло... полный придурок... не то, что ты подумал... не с...

Она начала дрожать из-за начинающейся истерики. Рон удивленно обнял ее и начал поглаживать правой рукой по спине. Но вместо того, чтобы успокоить ее, это вызвало новый приступ слез, и она прижалась к нему еще сильнее. Рон стал легонько покачивать ее, запустив пальцы в ее волосы. Повернувшись, он поцеловал ее в макушку.

— Тш-ш-ш, милая. Я здесь. Я никуда не ухожу, — пробормотал он в копну ее волос.

Отклонившись назад, Рон взглянул на Гермиону и коснулся рукой ее щеки. Глаза Гермионы покраснели, нос и рот тоже были красными и напухшими, а лицо — мокрым от слез. Мерлин, это было самое прекрасное зрелище в мире.

Рон провел большим пальцем по щеке Гермионы, вытирая слезы и касаясь ее дрожащих губ. Затем наклонился и нежно поцеловал кончик ее носа. Взглянув еще раз, он увидел, как ее губы начинают растягиваться в улыбке. Он не сдержался и улыбнулся в ответ.

Его кривая мальчишеская ухмылка была для Гермионы лучшим исцелением, и она застенчиво засмеялась над своей глупой истерикой.

— Почему ты вернулся? — решилась спросить она все еще дрожащим от прошедшего волнения голосом.

Рон смутился:

— Ну, я... я люблю тебя, Миона.

Она резко вдохнула от его искренних и откровенных слов. Из всех возможных ответов он выбрал тот, который она ожидала меньше всего. Гермиона даже не думала, что он когда-нибудь скажет это.

Глубина ее взгляда поразила Рона. Глядя вниз, он убрал руку от ее лица, притянул к себе и продолжил:

— Если честно, я спустился на три ступеньки вниз и понял, что не отдам тебя без боя какому-то скользкому типу. Знаю, я не достоин тебя, но и этот козел тоже. Я вернулся обратно и почти вошел в квартиру, когда услышал твой крик. Это было очень громко, Миона. Ты пугаешь, когда находишься в таком состоянии. Я знал: что бы я ни сделал этому несчастному идиоту, оно и близко не сравнится с тем, на что способна ты. Кроме того, я не хотел попасть под перекрестный огонь твоих заклятий.

Гермиона рассмеялась и шутливо шлепнула его по груди. Но ее игривое настроение быстро прошло, когда она заметила, как они близко друг от друга и как Рон смотрит на ее рот. Они осторожно приблизились друг к другу, чувствуя обжигающую энергию, а затем их трепещущие губы соприкоснулись. Дрожь удовольствия от этого простого прикосновения прошила тело Гермионы, и Рон прижал ее к себе еще ближе. Они задыхались от этой невероятной интимности.

— Я думала, что снова потеряла тебя. Я... я люблю тебя, Рон, — ее голос опасно дрогнул.

Положив руку ей на затылок, Рон осторожно притянул ее к себе и снова прижался губами, успокаивая и утешая. Гермиона убрала руки с его груди и обняла за шею, издав что-то среднее между вздохом и всхлипом. Они с удовольствием углубили поцелуй, даже не думая спрашивать на это разрешения. Между ними не было сражения за главенство, не было необходимости контролировать ситуацию. Поцелуй был идеальной игрой для того, чтобы в равной степени брать и отдавать. Их языки переплетались, лаская друг друга в безупречном, безостановочном танце.

Гермиона отстранилась, чтобы перевести дыхание, и прижалась к Рону лбом.

— На сколько ты здесь? — прошептала она, опасаясь ответа.

— Ты о чем? — Рон удивленно сдвинул брови.

— Когда тебе нужно вернуться?

— Я буду здесь столько, сколько ты захочешь, — дьявольская улыбка коснулась его губ.

Она отстранилась и посмотрела на него с подозрением, все еще не понимая, к чему он клонит.

— Что? Что ты?..

Внезапно Рон встал, потянул ее за собой и, к удивлению Гермионы, сгреб в охапку. Подняв ее на руки, он стал ходить по квартире, знакомясь со своим новым домом.

— Разве ты не вратарь в «Пушках»? — уточнила Гермиона.

— Больше нет... Кухня. Пригодится позже, — он быстро огляделся и вернулся в гостиную. — Ты разговариваешь с новым вратарем «Гейдельбергских Гончих».

— Но это же немецкая команда.

— Да, но я не хочу жить в Германии. Тут в Италии более... — он замолчал, разглядывая ее тело. Вернув взгляд к лицу Гермионы, Рон развратно улыбнулся: — ... привлекательные достопримечательности.

Как бы ни было сложно игнорировать горячую влагу в трусиках, она невозмутимо продолжила:

— Как-то не верится, что «Пушки» отпустили своего звездного вратаря так просто.

— Они и не отпустили, — заметив, что входная дверь все еще открыта, Рон захлопнул ее и продолжил путь через гостиную по коридору, который, по всей вероятности, вел к спальне и ванной комнате. — Я попросил их обменять меня, или же я подамся к «Гончим» самостоятельно.

— Рон, — ахнула Гермиона, — но «Пушки» же твоя любимая команда. Ты всегда мечтал играть за них.

Он замер и серьезно посмотрел на нее:

— Мечты меняются, Гермиона. Вот мы и на месте... — он вошел в комнату и закрыл дверь, толкнув ее пяткой.

— Рон, ты ушел из «Пушек» и переехал сюда ради... ради... — Гермиона подняла глаза к потолку, пытаясь унять подступившие слезы. Рон подошел к кровати, осторожно уложил ее и разместился рядом, стирая влагу с ее лица. Гермиона вздохнула: — А что с твоей квартирой?

— Знаешь, я познакомился с одним приятным итальянцем, которому нужно было где-то остановиться. Он сказал, что влюбился и хочет, чтобы кто-то позаботился о его квартире в Венеции. Я ответил, что это звучит идеально, так как я переезжаю в Венецию по той же причине и мне надо где-то жить. Он предупредил, что единственной проблемой может быть его ненормальная соседка по квартире — сумасбродная британская красотка. Я ответил, что он может не беспокоиться — моя лучшая школьная подруга была такой же.

Рон хихикнул, но Гермиона проигнорировала его попытку разрядить ситуацию. Она была потрясена величиной жертвы, на которую он пошел ради нее.

— Ты... ты бросил все и переехал сюда... ради меня.

Он провел кончиками пальцев по ее щеке, глядя на нее самым нежным и любящим взглядом, который она когда-либо видела.

— Ты для меня все, Гермиона.

Она должна показать ему... чтобы он понял... что она чувствует то же самое. Запустив руку ему в волосы, она грубо притянула Рона к себе и смяла его губы в поцелуе. Они пробовали, пили, облизывали и кусали друг друга. Через несколько минут их охватило желание быть еще ближе, и Рон подвинулся, чтобы оказаться между ее бедер. Гермиона прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением его настойчивых губ и языка, его рук, жадно блуждающих по ее телу, и его приятной тяжестью, прижимающей ее к кровати.

Без предупреждения он начал тереться об нее, и это восхитительное ощущение его возбужденного члена даже сквозь одежду заставило Гермиону выгнуться, выдыхая его имя.

— Боже, Миона, ты прекрасна... — прошептал он ей в шею.

Но прежде чем полностью отдаться их чудесному единению, она должна была уточнить, как долго сможет владеть им. Гермиона отстранилась, но Рон тут же начал осыпать поцелуями ее шею.

— Когда... когда ты начинаешь тренировки... с «Гончими»? — прошептала она, задыхаясь.

— Через две недели, — пробормотал Рон, целуя и покусывая ее уже не так нежно.

В ответ она одобрительно хмыкнула. Неохотно отстранившись от ее мягкой соблазнительной кожи, Рон взглянул на нее сквозь ресницы:

— Когда тебе нужно вернуться на работу?

Гермиона наслаждалась видом того, как Рон возвышается над ней, пока ее рука проделывала путь от его волос к подбородку.

— Я работаю из дома, — наконец ответила она, застенчиво улыбаясь.

Рон игриво ухмыльнулся и прошептал, наклонившись к ней:

— Замечательно.

— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, РОНАЛЬД УИЗЛИ!.. Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! ГЛАЗА Б МОИ ТЕБЯ НЕ ВИДЕЛИ! — Гермиона кричала изо всех сил.

Прошлый год промелькнул у Рона перед глазами.

Первая неделя прошла словно в тумане. Он смутно помнил, как трансфигурировал стакан воды из трусов Гермионы, так как они были ближе всего, а ему было лень подниматься. Он помнил чувство отчаянного желания быть с ней все время, касаться ее постоянно, пусть даже просто держать за руку. Будто она могла исчезнуть, если он на секунду отвернется.

На протяжении второй недели они больше разговаривали, ели, спали, смеялись, пытаясь поверить, что действительно вместе. Жизнь стала нормальной из-за общения и любви, к которым Рон заново привыкал. Когда ему наконец нужно было уезжать на тренировки, мысль о том, чтобы оставить их безопасное уютное гнездышко, пугала его. «Гончие» выдали ему портключ, так что он мог легко перемещаться каждый день, вечером возвращаясь домой к Гермионе. Его до потери пульса страшила идея быть вдалеке от нее. А вдруг она передумает, пока он будет на тренировке?

Самым большим испытанием для него стало отсутствие на протяжении полных трех дней во время первой игры. Он не знал, что ожидает его дома, но был встречен так, как не смел и мечтать. Едва Рон вошел в квартиру, его сбили с ног и начали покрывать лицо и шею горячими поцелуями. Это было лучшее приветствие в его жизни. Они занялись любовью прямо на полу в гостиной. Слава Мерлину, он хотя бы успел закрыть входную дверь.

Он любил смотреть, как она спит. Убирал волосы с ее лба или проводил пальцем по холодной коже руки, загипнотизированный ее дыханием. Она была прекрасна. Он правда был самым счастливым волшебником в мире.

Это произошло в один из таких ночных моментов любования, когда Гермиона распахнула глаза и молча взглянула на Рона. Она не казалась испуганной, смущенной или удивленной тем, что он разглядывает ее. Она просто смотрела на него спокойным, открытым, любящим взглядом. И Рон понял.

— Выйдешь за меня? — прошептал он.

Глядя ему в глаза еще несколько мгновений, она безмолвно потянулась и обняла его за шею, притягивая к себе. Но прежде чем их губы встретились, она выдохнула «Да».

В тот момент Рон увидел звезды. Они в буквальном смысле вспыхнули перед его глазами.

Он знал: многие скажут, что они поспешили, ведь прошло всего полтора месяца со свадьбы Гарри и Джинни. Но, справедливости ради, они ведь были знакомы с одиннадцати лет. Он больше не хотел ждать. Тринадцать лет — достаточный срок, чтобы узнать друг друга.

Рон действительно больше не мог ждать, поэтому уже через месяц после стремительной помолвки и свадебной подготовки они поженились на юге Италии на вилле, принадлежащей семье Роберто. Свадьба была небольшой, присутствовали только члены семьи и несколько близких друзей.

Как бы миссис Уизли ни была недовольна подготовкой — она бы предпочла организовать свадьбу в Норе, — она не могла отрицать, что вилла и ее огромная территория были идеальны. Рон же замечал только Гермиону. Его память запечатлела тот день и ее — в кремовом сарафане, с цветами во вьющихся волосах. Смеялась ли она или плакала — Гермиона была самым удивительным чудом, украшающим его существование.

Рон не мог стать еще счастливее. По его мнению, у него была самая лучшая жизнь: любовь прекрасной умной ведьмы, чудесная карьера в невероятной команде, которая в финале Европейской лиги выйдет против «Софийских Грифов», любящая семья, готовая поддержать, и крутая квартира в Италии — чего еще желать? Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тогда-то все и пошло наперекосяк. Они были женаты меньше месяца, когда их жизнь перевернулась с ног на голову.

Визг Гермионы прорезался сквозь его воспоминания:

— Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, НЕНАВИЖУ... КАК ТЫ МОГ СДЕЛАТЬ ЭТО СО МНОЙ...

Она схватила со стола кувшин с водой и швырнула его в Рона. Он еле успел увернуться, так что кувшин разбился о стену, и беспокойно застыл в углу комнаты, благодаря Мерлина и всех богов, что у Гермионы не было палочки.

Закрыв лицо руками, она безудержно зарыдала. Рон двинулся вперед и осторожно позвал ее:

— Гермиона... любимая...

Она убрала руки на колени и зарыдала пуще прежнего, все еще не глядя на Рона. Он присел рядом и взял ее руки в свои:

— Гермиона, я знаю, ты хочешь, чтобы я ушел, но... но я люблю тебя больше жизни. И я не покину тебя за все галлеоны Гринготтса. Ты от меня не отделаешься.

— Рон, я просто не могу... — захныкала она.

Их прервал голос:

— Гермиона, время тужиться снова.

Ее глаза округлились от страха, и она схватила Рона за руку:

— Рон, я не могу... просто не могу...

Рон попытался приободрить ее:

— Миона, малышка Элора хочет встретиться со своей сестрой.

— Рон, Элоре десять минут от роду. Она не знает, чего хочет, — парировала Гермиона.

Он обнял ее за плечо и прижался лбом к ее мокрому от пота виску:

— Миона, ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Ты сможешь!

Она повернулась к нему, и он увидел ее глаза, полные слез. Он потрепал ее за щеку и осторожно поцеловал. Ее маленькая рука накрыла его ладонь. Уставшая улыбка коснулась ее губ, и Гермиона глубоко вздохнула, готовясь к новому витку потуг.

Мерлин, как же он любит эту женщину.

* * *

Если бы год назад кто-то сказал ему, что он будет безумно влюблен в Гермиону, женат на ней и станет отцом двух близняшек, Рон ответил бы, что этот человек спятил. Он бы кричал и доказывал, что она была сущим кошмаром, что он с радостью больше никогда бы ее не видел, что он ненавидит ее от всего сердца.

«Как много может измениться за один день», — размышлял Рон.

И правда, понадобился всего один день, одна минута.

«Ненависть» действительно была сильным словом, но всего лишь... словом. А «любовь» была самой великой силой во вселенной. Силой, которая могла останавливать войны, побороть зло и всяких маниакальных темных лордов. Она даже могла заставить одного болвана заметить то, что было прямо у него перед носом.

Да, «ненависть» была сильной, но «любовь» была всем.