Unchant (джен)

I.

А ведь если вспомнить, то знамений было немало.

“У нас скоро начнется лунный рассвет, — сказал Уильям Андерс, — и у экипажа Аполлона-8 есть послание для всех жителей Земли”.

Реки потекли вспять. Новая звезда появилась на ночном небе. На печени убитой свиньи ясно различимыми буквами было написано слово “ЗНАК”.

“В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…”

Средь ясного неба ударила молния. Из облаков посыпались жабы. Все десять тысяч озер в Миннесоте обратились в кровь. Ученые свалили это на “фитопланктон”.

“и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы”.

Величавый беркут опустился на балкон в Ватикане во время обращения папы Павла VI к верующим. Птица осторожно сняла клювом очки понтифика, после чего выклевала тому левый глаз и улетела с пронзительным криком.

“И назвал Бог свет днем, — продолжил Джим Ловелл, — а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один”.

В сотнях километров от моря нашли выбросившегося на берег кита. Родился ребенок с четырьмя глазами.

“И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды”.

Клочки бумаги с написанным словом “ЗНАК” падали вместо дождя. Выбросившийся на берег кит появился в ночном небе. Младенцы, оставленные без присмотра, начинали медленно, но верно катиться в гору.

“И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй”.

Один из дополнительных глаз четырехглазого младенца оказался тем самым, что папа Павел VI потерял в недавнем происшествии с птицей. Происхождение четвертого глаза выяснить не удалось.

“И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша, — сказал Фрэнк Борман, — и стало так”.

Несколько необычайно точных разрядов молнии выжгли слово “ЗНАК” на ржаво-красных песках пустыни Сонора. Ученые свалили это на “фитопланктон”.

“И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо”.

Индексы Нью-Йоркской фондовой биржи увеличивались ровно на целое число одиннадцать дней подряд. Акушер опубликовал статью в малоизвестном медицинском журнале, заявляя, что толчки нерожденных детей в утробе, будучи переведены с азбуки Морзе, составляют немыслимые леденящие кровь проклятья.

“От имени экипажа мы заканчиваем трансляцию пожеланиями спокойной ночи, удачи, счастливого Рождества и благослови вас…” — внезапно послышался треск и передача умолкла.

II.

Однажды американцы включили свои телевизоры и c удивлением узнали, что космический корабль отправляется на Луну. 22 декабря 1968 года с него началась прямая телетрансляция, из которой зрители узнали, что экипаж корабля станет первыми людьми в истории, вышедшими на орбиту другого небесного тела. По техническим причинам связь была ограничена семнадцатью минутами, но астронавты пообещали, что снова выйдут в эфир из окололунного пространства.

24 декабря 1968 года один миллиард человек — больше, чем когда-либо в истории человечества — вместе смотрели короткую передачу с борта Аполлона-8. Полусонные астронавты были измотаны сутками сложных вычислений в условиях постоянной смертельной опасности, но их голоса звучали сквозь шум помех ясно и уверенно. Командир экипажа Фрэнк Борман представил двух других членов команды. Они описали как выглядит Луна вблизи: “огромное, неприветливое и пустое пространство”, “зловещий горизонт, темное и унылое место”, и затем, о Земле: “зеленый оазис в бескрайнем пространстве”.

До захода Земли за лунный диск и обрыва радиосвязи оставалось две минуты. Требование от NASA к астронавтам было одно: сделать что-нибудь “соответствующее моменту”.

“В начале”, — прочел Билл Андерс, — “сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…”

И вот эти две минуты в вечер Рождества трое астронавтов читали книгу Бытия для миллиарда слушателей из крошечной металлической кабины в сотне километров от поверхности Луны.

Внезапно, посреди фразы, они врезались в хрустальную сферу, окружающую мироздание. На свете гораздо меньше оказалось, друг Горацио, что и не снилось чьим угодно мудрецам.

Истина не станет тебе ясна до тех пор, пока данные не будут полностью сброшены на диск

— vedicprogramming.tumblr.com

10 Мая 2018

Мумбаи, Индия

Конец света начался в офисной кабинке.

Ее стены были серыми, стол был серым, пол был покрыт плиткой грязного цвета, чтобы не было заметно, что он и в самом деле грязный. На этом полу стоял стул, а на нем сидел я. Меня зовут Петр Шуньята и мне двадцать два года. Я вертел в руках канцелярскую резинку, считал минуты до следующего перерыва и искал Тайные мантры.

“Дхум дхум дхум дхумавати девадатта двахати сваха”, — пропел я.

Эта мантра не была Тайной, что неудивительно. За полгода работы в Мукхакритхи я произнес, наверное, с полмиллиона таких строчек. Каждая занимала около пяти секунд, приносила мне чуть меньше одной рупии и стоила некоторой доли чувства собственного достоинства. Ни одна из них не оказалась Тайной мантрой.

“Aiṃ sauḥ klīṃ aiṃ sauṃḥ hrīṃ Bhuvaneśvaryai namaḥ”, — появилось на экране компьютера, и я подчинился.

“Айм саух клим айм саумх хрим Бхуванешвари намах”, — сказал я.

Судя по таймеру на столе, до следующего перерыва оставалось семь минут и тридцать три секунды, что по ведической нумерологии в сумме давало четверку, как и слово “юга”, означающее эпоху. И действительно — у меня было по четыре рабочих отрезка до и после обеда, по числу эпох в цикле. Также слово “юга” можно перевести как “ярмо”. Это не случайное совпадение, потому что случайностей не бывает.

“Oṃ hrīṃ klīṃ klīṃ hrīṃ śrīṃ vāgdevyai Sarasvatyai namaḥ”, — предложил мне компьютер.

“Ом хрим клим клим шрим вагдеви Сарасвати намах”, — сказал я.

Человек был создан из ума Брахмы, но из него же был создан и весь остальной материальный мир. И изучая строение одной вещи — вроде индуистской космологии — мы узнаем факты, из которых можно вывести строение других вещей, вроде дхармы, цели существования Вселенной или моего распорядка. В этом суть Тантры. Остальное — пояснения. Очень, очень сложные пояснения на марсианском, готовые пожрать неосторожного читателя.

“Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Brahmā Gāyatryeva trayī tataḥ”, — компьютер перешел в другую область поиска и я последовал за ним.

Шестнадцать слов, из тех, что подлиннее. Как правило, чем длиннее Мантра, тем труднее ее обнаружить, но тем сильнее ее действие. Самая длинная из известных — Большая мантра Ваджрапани — двадцать пять слов. Эта мантра стирает с лица земли города. Шива-пурана предсказывает, что Большая Панчакшара-мантра, заключающая в себе всю суть Всевышнего и дающая произносящему практически полное всемогущество, состоит из тридцати шести слов.

“Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Brahmā Gāyatryeva namo namaḥ”.

Люди открыли первые Мантры путем глубокого понимания Вед, через медитацию или даже получили их напрямую от божеств. Но мировой капитализм решил, что пророческое вдохновение можно усовершенствовать при помощи армии низкооплачиваемых работников. Примерно в это же время выяснилось, что для мантр не обязательна передача от гуру, как считалось ранее, да и интонации ничего не значат: они использовались чисто в качестве мнемонических правил для заучивания Вед наизусть. Так появился современный метод: нанимать людей за минимальную зарплату произносить строчки слов, похожие на Мантры и наблюдать, не осветит ли их божественный свет и не придет ли кто из небожителей исполнить волю произнесшего. Если такое случается — на мантру накладывается копирайт и далее на ней зарабатываются большие деньги.

Но комбинаторный взрыв — суровый хозяин. Есть около тысячи слов, используемых в мантрах, то есть 100016 мантр из шестнадцати слов. Даже с тысячами рабов на минимальной зарплате вроде меня для проверки их всех потребуются миллионы лет. Поэтому важно знать правила.

Всевышний велик и слава Его бесконечна. Он не назначит Большой мантрой просто тридцать шесть “омов” подряд. Но с достаточным пониманием сути Брахмана — строения всего Мироздания, можно вытянуть из священных текстов закономерности и ограничить набор возможных мантр набором, с которым уже хоть как-то можно работать, и затем заставить своих рабов произносить мантры из этого набора. Это уже прикладная Тантра — проект лучших умов человечества.

“Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Brahmā Gāyatryeva namo svāhā”.

И я должен был стать одним из этих умов. В классическом учебнике Свами Александера говорится, что только четыре тантрика могли видеть Брахман как он есть: Васиштха, Вьяса, Комет Кинг и еще одна восьмилетняя девочка. Не сказал бы, что я видел Брахман вот прямо как есть, но в той большой игре на раздевание, в которую каждый мыслитель играет со Вселенной, я продвинулся дальше многих.

А затем я сбился с истинного пути. Моя карьера погибла не начавшись, когда меня исключили из Бомбейского технологического за то, что влез в Вещи-что-людям-знать-не-положено, а именно алгоритмы шифрования крупных корпораций. Двадцатидвухлетний тантрик без высшего образования никому не нужен. Примерно как если бы Вьяса начал диктовать Махабхарату Ганеше, но затем передумал, поскольку тот не закончил Гарвард. Хотя что я жалуюсь — это случалось и раньше. Тот же Парашурама проклял Карну за то, что тот осмелился пролезть к нему в ученики не будучи брахманом.

То есть не то чтобы я злился. Но вот я здесь, чернорабочий на минимальной зарплате.

“Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Brahmā hūm̐ phaṭ svāhā”.

Совру, если скажу, что остался в своем уме благодаря тому, что пытался здраво мыслить. Потому что тип мышления, необходимый тантрику, практически перпендикулярен здравомыслию — это больше похоже на какую-то специальную шизофрению, которую применяют к конкретным задачам. Я оставался просто в рабочем режиме, держа ум в строго определенном состоянии, которое скорее всего в перспективе было не особо полезным для душевного здоровья.

“Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Brahmā hūm̐ phaṭ namaḥ”.

На экране таймера было 4:33 — длина знаменитой беззвучной композиции Джона Кейджа. Здесь в сумме 273 секунды. Минус 273 по цельсию — абсолютный нуль температуры. Пьеса Кейджа — полная тишина, абсолютный нуль — полная неподвижность. Это не случайность, потому что случайностей не бывает.

“Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Viṣṇurgātryeva paraḥ Śivaḥ Gāyatryeva paro Brahmā agalāmukhi ṭhaḥ ṭhaḥ”.

Как только таймер на моем столе показал ровно три минуты, человек в черной униформе зашел в мою кабинку и сказал что хочет со мной поговорить. Я пошел за ним в пустой кабинет, он усадил меня на стул и сообщил, что у меня неприятности.

(Нет, эти события не имеют отношения к концу света. Интересное начнется примерно часом позже)

“Вы сильно устаете на работе в последнее время?” — спросил он доброжелательным, как ему казалось, тоном. Он пытался говорить как психотерапевт, но в результате у него получилось говорить как дознаватель, пытающийся говорить как психотерапевт. Я посмотрел, нет ли у него над ушами татуировок на санскрите. Их не было, что означало, что поймал меня не он лично. Его послал тот, кто меня поймал, чтобы он сделал за него грязную работу.

“Есть немного”, — признался я. Я знал к чему все идет.

“Нам доложили, что кто-то напрямую произнес Бодрящую мантру”, — сказал он. Напрямую, голосом, самостоятельно произнося звуки, вместо того, чтобы купить и прокрутить молитвенный барабан, на котором мантра была написана. Да, произнес. Да, я знал, что это незаконно. Да, я знал, что меня могут поймать. Но до этого я сто раз делал это без проблем. Как и половина народу в офисе. На этот раз не повезло.

Я кивнул. “Я очень устал”, — сказал я, “и кофеварка как раз сломалась. А барабан я дома забыл. Извините. Я знаю, что это незаконно. Обещаю, это не повторится”.

Чиновник по-доброму улыбнулся мне. “Я знаю, как заманчиво иногда произнести Мантру напрямую”, — сказал он. “Особенно в таком месте, где вы сами работаете над новыми Мантрами. Но ваша зарплата состоит именно из денег, которые люди платят за правильное использование Мантр. Они покупают барабаны у компании-владельца и используют их по назначению. Произносить их самому и опасно, и нечестно по отношению к людям, что тяжело работали, чтобы их обнаружить. Правда же?”

О, я много чего мог ему на это ответить. Но я просто сказал “Правда”, и опустил глаза.

Он выписал мне штраф в три тысячи. Практически зарплата за день, а также число три как триязыкий огонь означает жертву. Затем он предупредил меня, что в следующий раз штраф будет больше. Предупредил, что он и его люди теперь за мной следят, и если до этого момента все обходилось, то теперь этот номер не пройдет. После чего похлопал по плечу с некоторым отеческим снисхождением и отправил обратно к станку.

Я пропустил перерыв. Это было хуже всего. Меня унизили, я потерял три тысячи рупий и при этом еще и отдохнуть не вышло. Нужно было выпустить пар. Я откинулся на стуле, закрыл глаза и сконцентрировался изо всех сил:

[Акула и Сахадева]

Ответа не было. Ясно. Я слишком напряжен для телепатии.

Ничего не поделаешь. Я сбросил таймер. Еще одна смена. Через час можно уйти домой. Компьютер скормил мне следующую предполагаемую Мантру. Я произнес ее:

“Ом татпурушайя видмахе махадевайя джимахи танно Ханумат прачодаят”.

Стыдно признаться, но денег было ужасно жаль. С тех пор, как меня выгнали из университета, я буксовал на месте, пытаясь продраться обратно к интеллектуальному обществу и при этом не умереть с голоду. Последние шесть месяцев я убеждал себя, что эта работа в Мукхакритхи — переходной этап к лучшей жизни. Может быть, я произведу впечатление на здешнее начальство и меня повысят из рабов-тестировщиков в научные консультанты и я стану одним из тех, кто ищет закономерности в Мантрах и помогает сузить область поиска.

И я мог бы этим заниматься. У меня даже были успехи в этой области — скромные, но побольше, чем у некоторых теоретиков с репутацией в шикарных кабинетах. Но нужно было снова встать на ноги. Я откладывал десяток-другой тысяч в месяц. Со временем я бы собрал достаточно, чтобы можно было брать кредиты, возможно, поступил бы еще куда-нибудь, да любые курсы были бы лучше, чем такая работа, стал бы кем-нибудь. И вот теперь я на три тысячи рупий дальше. Немного, но все же это жутко бесило. Возможно, это состояние повлияло на то, как я воспринял последовавшие за этим события.

“Tatpuruṣāya vidmahe mahādevāya dhīmahi tanno dhūmā pracodayāt”.

Таймер отсчитывал оставшееся время. Компьютер продолжал скармливать мне мантры. Усталость постепенно наваливалась на меня. Костяшка домино, чье падение начнет неминуемый Конец дней, начала колебаться.

По таймеру оставалось полторы минуты времени, когда компьютер выдал мне чудовищную мантру. Она начиналась со “шри вакратунда махакайя суракоти самапрабха нирвигхам куру ме дева сарва-карьешу сарвада…” и так далее, всего двадцать шесть слов. На слово больше, чем Большая Ваджрапани и самая длинная из тех, что я проверял до сих пор. Странно, что она вообще появилась в списке проверки у МК.

Я пропел: “Шри вакратунда махакайя суракоти самапрабха нирвигхам куру ме дева сарва-карьешу сарвада…” и так далее до конца. Эта мантра не была Тайной.

Пропел следующую: “Шри вакратунда махакайя суракоти самапрабха нирвигхам куру ме дева сарва-карьешу сарвада…” и так далее. Эта тоже не оказалась Тайной мантрой.

И следующую: “Шри вакратунда махакайя суракоти самапрабха нирвигхам куру ме дева сарва-карьешу сарвада…” и как только я договорил, таймер сообщил, что день окончен и я свободен до завтрашнего утра, когда все это снова свалится на меня и придется начинать все сначала.

“Ом намо Нараяна!” — воскликнул я. Ну слава Нараяне!

И вот это как раз и привело к Концу света.

Небеса открылись и поток божественного света влился в меня. Моя душа зазвучала колоколом.

Слово “аватара” означает нисхождение Бога в виде некоторого низшего существа, например, человека, с определенной целью. Этот процесс, как и многие другие, начинается с прочтения мантры. Она начинается со “Шри вакратунда махакайя суракоти самапрабха нирвигхам куру ме дева сарва-карьешу сарвада…”, ее длина — двадцать девять слов.

И заканчивается она словами “Ом намо Нараяна”.

Все это снизошло на меня как божественное откровение. Мои бессмысленные страдания длиной в шесть месяцев и пятьсот тысяч произнесенных бредовых строк неожиданным образом окупились. Я начал понимать, какие передо мной открываются возможности. Это была не просто Мантра — это была золотая жила. И она целиком и полностью моя: компьютер МК не выдавал мне ее, она была на три слова длиннее. Они никогда ее не обнаружат.

Выходя из офисного здания и направляясь к станции метро, я попытался успокоиться, чтобы заработала телепатия. Через некоторое время я попробовал.

[Морская каурава], — сказал я.

Я что-то почувствовал, кто-то определенно был там.

[Ярость], — сказал внутренний голос, но не мой, хотя телепатическая связь струилась любовью. И затем: [Как ведичка, теплая?]

[Ненавижу тебя], — подумал я в ответ, но послал взрыв нежности. Мы с Анной постоянно состязались кто придумает самый глупый религиозно-морской каламбур. Она всегда выигрывала.

[Анна, произошло нечто удивительное. Давай поспорим?]

[Насчет чего?] — спросил голос.

[Спорим, что за месяц я стану императором мира? Если выиграю — тебе придется меня поцеловать].

Я чувствую чужое чувство удивления. Затем подозрение. [А что если проиграешь?]

Так далеко я не заглядывал. [Э-э-э… Тогда я приглашу тебя на ужин].

Пауза. [Нет. Ты же жмот. Ты бы не стал спорить на ужин, если бы не был уверен, что выиграешь. Так что случилось? Колись!]

[Я буду дома через полчаса и покажу].

[Ты же помнишь, что у нас сегодня собрание?]

[Забыл. Ну значит после собрания].

[Моллюск, чтобы это было что-то стоящее], — сказала Анна.

[Буду ненавидеть тебя вечно], — весело подумал я, входя в здание станции. В толпе моя концентрация сбилась и связь пропала, но все уже было сказано.

Мы начнем сегодня. К концу недели у нас будут первые результаты. К концу месяца весь мир изменится. Мы знаем прошлое и строим планы на будущее, Господь Кришна знает будущее и строит планы на настоящее.

Войдя в зал метро, я попробовал получить предсказание о том, правильно ли поступаю. Первым событием была жертва — это диктовало выбор священного текста: Яджурведа, веда жертвоприношений. Номер подошедшего поезда начинался с 262, белыми цифрами. Следовательно, белая Шукла-Яджурведа, стих 26.2:

«Мы, риши, проповедуем эти Божественные слова и брахманам, и кшатриям, и вайшьям и шудрам, и местным, и чужакам. Да будут довольны нами боги и воздающие дары, да исполнится наше чаяние и да станет нашим уделом».

Это не случайное совпадение, случайностей не бывает.

14 марта 1969

Нью-Дели

Премьер-министр Индира Ганди была озадачена.

Она находилась на этом посту уже третий год и ей казалось, что она готова к любым неожиданностям. Однако, судя по всему, в число любых неожиданностей не входил полет американских астронавтов, разбивших небесный свод. Теперь в небе днем и ночью красовалась живописная трещина, а из недели пропал вторник.

Люди как обычно ложились спать в понедельник, но просыпались в среду, не сохранив никаких воспоминаний о вторнике. Все было в порядке: коровы подоены, пуджа проведена, но как это происходило, никто не помнит.

И вот сегодня, как будто этого было мало, третий день подряд была пятница. Премьер-министр засыпала вечером пятницы и затем утром в пятницу выслушивала недоуменные доклады и жалобы населения на “как же так?”.

Вот и сейчас она сидела ссутулившись за рабочим столом, глядя на пачку беспомощных телеграмм в руках.

— Как же так, Бабуджи? — тихим голосом обратилась она к своему секретарю и советнику Хаксару. — Что говорят брамины?

— Почему сразу брамины?

— Ты видел рассвет вчегодня?

— Видел, — хмуро отозвался Хаксар. Семь лучей, все в одну сторону. А еще сообщают, что над Кайласом странный дым и вспышки света, а в Ганге вода пахнет сандалом. В общем, брамины ликуют.

Индира Ганди встала из-за стола и подошла к окну.

— Хорошо, а астрологи?

— Астрологи говорят, что раз у нас постоянно пятница, то это пагубное влияние Венеры и мы должны… — секретарь зашуршал бумагами, — ага, вот: надеть чистую белую одежду, соблюдать пост, далее джапа с мантрой Лакшми 64 тысячи повторений, после чего огненный ритуал, джапа 6400 повторений и еще разное как обычно — пожертвовать брахману корову, покормить корову своим хлебом, носить кольцо с алмазом, купать его в молоке, жечь благовония…

Премьер-министр молчала, глядя в одну точку за окном и теребя край желтого сари. После пары минут тишины Хаксар снова заговорил.

— Вот только тут проблема. Если даже на одно прочтение мантры уходит две секунды, а это мало, я проверял — то на всю джапу уйдет больше суток, то есть ритуал прервется на середине. Они говорят, что ничего не поделаешь — раньше надо было читать 16 тысяч раз, но теперь мол у нас Кали-юга, утрата моральных ценностей и так далее, надо все умножать на четыре.

Неловкое молчание прервалось звонком телефона. Индира Ганди обернулась и увидела, что рядом с обычными двумя аппаратами на ее столе стоит третий цвета слоновой кости. После четвертого звонка она подошла к столу и нерешительно сняла трубку.

— Кто говорит?

— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. ЭТО ГАНЕША. ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА ПЕРЕБОИ В РАБОТЕ, КОТОРЫЕ ПРОИСХОДИЛИ ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ. Я ПЫТАЮСЬ ИСПРАВИТЬ СИТУАЦИЮ, НО БУДУЧИ В ОСНОВНОМ МЕТАФОРОЙ ЭТО НЕ ТАК ПРОСТО СДЕЛАТЬ. НАДЕЮСЬ, ЧТО СЕГОДНЯШНЕЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ ИЗ РЕЗЕРВНОЙ КОПИИ УЖЕ БОЛЕЕ-МЕНЕЕ СТАБИЛЬНО.

— О чем вы говорите?

— Я ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА ДОСТАВЛЕННЫЕ НЕУДОБСТВА. В КАЧЕСТВЕ КОМПЕНСАЦИИ КАЖДОМУ ЖИТЕЛЮ ЗЕМЛИ БУДЕТ ВЫДАНА БРАХМАСТРА. ДЛЯ УДОБСТВА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ Я УМЕНЬШИЛ НАНОСИМЫЙ ЕЮ УРОН ДО НУЛЯ. ВСЕГО ХОРОШЕГО.

— Эй, подождите! Подождите минутку! — закричала в телефон Индира Ганди, но с той стороны, похоже, уже никто не слушал.

Премьер-министр медленно положила трубку, спустилась вниз по лестнице и вышла во двор, миновав телохранителей-сикхов. Пройдя немного вперед по дорожке из белого гравия, Индира Ганди остановилась и вытянула руку, в которой немедленно возникла сияющая брахмастра.

— Гханта, — выругалась премьер-министр, и челюсти сикхов отвисли еще ниже.

Читатели, знакомые с объектно-ориентированным программированием, заметят, что нам захотелось изменить программу дифференцирования так, чтобы она не была обеспокоена накоплением и сохранением мирских богатств.

— vedicprogramming.tumblr.com

10 Мая 2018

Мумбаи, Индия

Я шел домой со станции метро, постоянно сдерживая себя, чтобы не перейти на бег. Да, “домой” — это громко сказано. Я жил в гестхаусе “Хастинапур” недалеко от университета Раджива Ганди. Это было старое пятиэтажное здание, когда-то окрашенное в светло-желтый цвет, но теперь практически черное из-за потеков плесени, которая разрастается в каждый сезон дождей. Вписаться сюда человеку с улицы было невозможно — здесь жили только свои, и если кто-то съезжал, то комнату немедленно занимал его знакомый. Практически тем же путем в это место попал и я.

В “Хастинапуре” жили молодые люди разного рода занятий: студенты, программисты, ребята из техподдержки и мантромайнеры вроде меня. А кроме этого, по четвергам здесь проводились собрания местной ячейки IRA — Индийской ассоциации рационалистов. Рационалисты искали истину при помощи разума с древних времен, но в последнее время само понятие истины несколько изменилось. Небо раскололось, перестали работать вещи и законы, что люди считали незыблемыми, вместо них появились другие. Сама воплощенная мудрость теперь находилась в центре непрекращающегося урагана у подножия горы Кайлас. И вместе с этим изменились и рационалисты. Я же часто участвовал в их собраниях, потому что мне хорошо удавалось говорить и делать вид, что я нахожусь именно там, где должен и верю в то, о чем говорю.

Я начал подниматься по боковой лестнице. Все комнаты в гестхаусе выходили дверями на общий балкон, первая из них была открыта и в ней я увидел стройную девушку с дредами и тоннелями, густо покрытую татуировками по всему телу, включая лицо. Это была Саная, наш бессменный лидер и двоюродная сестра Анны. Саная как раз объясняла что-то одному из неофитов и заметила меня.

— О, Петр, хорошо что ты успел, мы сейчас начинаем. Думала ты опоздаешь.

— Да, на работе кое-что произошло, — слегка приуменьшил я. — И метро задержали около аэропорта по тантрическим причинам, но всего на пять минут.

— Ладно, поднимайся, я сейчас подойду.

Я продолжил подъем и наткнулся на Анну, любовь моей жизни и партнера по ведическим морским каламбурам. Мы обменялись телепатическими эмоциями без особого смыслового значения и вместе поднялись на пятый этаж.

На последнем этаже здания раньше был ресторан, сейчас же он служил кают-компанией для хастинапурцев и актовым залом для собраний IRA. Обычно днем там было невозможно находиться из-за жары, но вечером начинался ветерок с моря и становилось вполне терпимо. Окна уже были обработаны заглушающей Мантрой, чтобы снаружи нельзя было разобрать о чем мы говорим. Анна уселась с книжкой у задней стены и стала делать вид, что читает, а на самом деле посылала мне сплетнические комментарии о присутствующих. Я встал у барной стойки, которая служила нам чем-то вроде трибуны и стал ждать Санаю. Та не заставила себя долго ждать. Улыбнувшись присутствующим, она зашла за стойку-трибуну и начала собрание.

По традиции оно начиналось цитатой из “Бхагавад-гиты”: отличный выбор, когда нужно побудить кого-то к активным действиям, причем уточнить, к каким именно, можно и потом.

— Если у тебя есть долг перед окружающими, — прочитала она, — не сомневайся, как поступить — исполняй свой долг. Для воина нет более достойного занятия, чем сражаться за справедливость. Немногим воинам выпадает удача участвовать в таком сражении, как нынешнее, ибо это прямой путь в рай.

После этих слов я поймал тоскливый взгляд гандхарва Хорнока. Он всегда грустнел в своем углу, когда при нем упоминали рай.

— Если откажешься сражаться за справедливость, — продолжила Саная, — ты пренебрежешь нравственным долгом и опозоришь себя. Кто пренебрегает долгом, совершает грех.

Люди будут поносить твое имя до конца времен, а для героя позор хуже смерти.

Великие воины, которые некогда превозносили тебя, будут смеяться над тобой и называть трусом, бежавшим с поля боя.

Враги будут презирать тебя и называть унизительными именами. Что может быть обиднее?

О Арджуна, если тебя убьют, ты попадешь на небеса, если сам повергнешь врага, будешь наслаждаться на Земле. В обоих случаях тебя ждет награда. Встань и сражайся!

Между радостью и горем, приобретением и потерей, победой и поражением нет разницы. Сражайся, и грех не коснется тебя.

Я рассказал тебе о сознании и описал его свойства. Теперь Я расскажу о служении Истине и о том, как с помощью разума избавиться от бремени своих поступков.

Затем Саная перешла к последним новостям. Ячейка IRA в Хайдарабаде проводила мирное собрание, совсем как мы, сказала она, но кто-то навел на них UNCHANT. Вероятнее всего это бы закончилось примерно как мое происшествие на работе сегодня — штрафы, в крайнем случае краткий суд, испытательные сроки. Но не в этот раз, потому что кто-то произнес Мантру Ваю. Кто-то из собравшихся? Да, скорее всего, и его, наверное, даже можно понять — вылетает дверь, врываются анчантовцы в черных масках и начинают целиться в людей из автоматов. В общем, к тому времени, как ураган стих, погибло пятеро участников собрания и двое агентов.

И главное, — продолжила она, — правительство даже не извинится. Они все это повесят на IRA. Так что будьте готовы. А теперь я передаю слово брату Петру, который прокомментирует произошедшее и расскажет что нужно делать чтобы подобное не повторилось (не то чтобы я могла вам это обещать).

Я сменил Санаю за стойкой бара и обратился к собранию.

— Всем привет, — сказал я. — Я брат Петр. Прежде всего хочу успокоить вас, что вероятность того, что произошло, можно сильно снизить, если вести себя осторожно и следовать некоторым простым правилам.

Про себя же я подумал следующее:

(Всем привет, меня зовут Петр Шуньята, но полное имя я вам не говорю. Не то чтобы я думал, что это что-то меняет. Вы все знаете где я живу и как я выгляжу, если UNCHANT нами заинтересуется, то нам конец в любом случае. Но, наверное, вам так будет спокойнее).

Я продолжил вслух.

— Мы знаем, что агенты UNCHANT, имеющие особые татуировки над ушами, могут засечь произнесение определенных Мантр. Но как бы им ни хотелось, чтобы было иначе, Мантры произносятся достаточно часто, а у них нет миллиона лишних агентов, чтобы за этим следить и миллиона лишних тюремных камер для нарушителей. Поэтому только если относительно много человек одновременно и в одном месте произносят достаточно новую Мантру, а им в это время нечего делать, то они приедут с проверкой. Думаю, именно это произошло в Хайдарабаде.

(На самом деле мы ни черта не знаем как именно UNCHANT отслеживает нарушителей. И вряд ли в хайдарабадской ячейке люди настолько беспечны. Что-то еще пошло не так и мы все в опасности).

— Так что если вы — идиот и хотите, чтобы вас поймали, то нужно делать следующее: произносить Мантру у себя дома; делать это несколько раз подряд; использовать только что открытые Мантры, которых у вас в принципе быть не может.

(Сам я делал и первое, и второе, чтобы узнать работает ли Мантра во второй раз точно так же как первый, и конечно же третье)

— И наконец, — продолжил я, — UNCHANT, какие бы слухи о нем ни ходили, является правительственной организацией и вынужден оставаться в рамках закона. Вас могут оштрафовать, судить, даже использовать на вас Амнезия-мантру, но это не повод произносить Мантру Ваю и устраивать бойню.

(И наконец, если вам не повезло и UNCHANT посчитал, что дело тянет больше, чем на штраф, то они отвезут вас в свои застенки, а что там происходит — мы не знаем, потому что никто еще не возвращался. Но насчет пыток я почти уверен, иначе как бы они вышли на хайдарабадцев).

— А теперь, — сказал я, — начнем практическое занятие.

Пятьдесят лет назад Аполлон-8 расколол небесный свод и мантры начали реально работать. Люди стали открывать новые Мантры, а далее корпорации начали их патентовать и требовать денег с каждого, кто их использует. Лет через десять после этого патенты окончательно узаконили и ООН учредила UNCHANT — United Nations Committee on Hinduism Applied New Technology — Комитет ООН по передовым прикладным технологиям индуизма, чтобы в том числе следить за соблюдением этого закона.

И еще лет через десять люди начали интересоваться — а почему, собственно, они себе это позволяют? Какое отношение имеют мантры, то есть обращение к божествам, к человеческой жажде обогащения? И сильнее всего, как ни странно, это задело не религиозных людей, которые к обогащению своих лидеров уже, в общем-то, привыкли, а тех, кто раньше религию всерьез не воспринимал. Осиротевшие атеисты, агностики, рационалисты превратились в новую субкультуру и у них теперь был новый враг в лице крупных майнинговых корпораций. И я, потерявший из-за тех же корпораций свое будущее и вынужденный работать на них же за минимальную зарплату, прекрасно их понимал.

В общем, наш план действий такой: мы стараемся любыми способами узнать как можно больше защищенных Мантр и передать их как можно большему количеству людей.

— Сегодня, — обратился я к собранию, — мы изучим нечто особенное:

Митана-мантру. Поднимите руки те, кто что-нибудь о ней слышал.

Руку никто не поднял.

— Да, она совсем новая, ее нашли всего пять недель назад в центре майнинга в Бангалоре, испытательный барабан попал в нашу местную ячейку и они смогли получить оригинальный текст. Что она делает? Телепортирует вас в другое место. По нашим данным, при ее испытании человек из центра исследования Мантр Бангалора мгновенно попал в центр исследований в Ахмедабаде, то есть радиус действия довольно большой. Может показаться, что для ситуации, когда к вам на собрание приходит UNCHANT, лучше не придумаешь. Но оказалось, что есть подвох.

Во-первых, место назначения не поддается контролю, вы никогда не знаете куда она вас переместит. Можно подумать, что в случае с UNCHANT любое место сойдет, но после телепортации вы оказываетесь в ситуации, качественно идентичной той, из которой переместились. Как я уже говорил, при испытании человек исчез из центра исследования в Бангалоре и появился в точно такой же ситуации — испытании Мантр в таком же центре, но в Ахмедабаде.

Еще я говорил с главой ячейки из Пуны. Ей случилось как-то вечером идти домой через плохой район и она наткнулась на группу гопников. После прочтения Митана-мантры она телепортировалась сюда, в Мумбаи, но в такой же точно плохой район и оказалась перед точно такой же группой гопников.

В общем, для экстренных ситуаций эта мантра подходит плохо. Но вполне возможно, что ей найдется другое отличное применение. Вопросы есть?

Вопросов не было.

— Хочу еще раз напомнить: произносить эту мантру очень плохая идея еще и потому, что она совсем новая и реагировать на нее UNCHANT будет мгновенно. А теперь давайте споем.

Священные тексты в Индии начали записывать только в Средние века, а до этого они передавались устно, и до сих пор по традиции шраута все тексты Вед каждым брахманом заучиваются наизусть. При этом каждый гимн или мантра произносятся со строго определенной интонацией, что способствует запоминанию. Это не совсем пение как таковое — скорее декламация — chant, и именно это слово я использовал.

Собрания мы проводим на английском: этот язык и раньше был lingua franca в Индии, а уж после войны с Раваной, когда здесь появились миллионы беженцев из Азии и России (в том числе мои родители и родители Анны) он стал единственным, на котором весь этот Вавилон мог общаться. Наша с Анной вербальная телепатия работает в основном на русском, но мы тоже иногда переходим на английский: кроме прочего, он гораздо лучше подходит для морских каламбуров.

В комнате было двадцать пять человек и один гандхарв. Хорнок всегда пел с нами, а из людей семеро пришли просто за компанию, ради интереса или подкрепиться закусками. Так что когда я запел, восемнадцать человек и гандхарв повторяли за мной.

— Va-pa-da-pa vada vāgvādinī! — пропел я.

— Va-pa-da-pa vada vāgvādinī! — повторили девятнадцать голосов.

— Sarasvatī aiṃ hrīṃ śrīṃ klīṃ!

— Sarasvatī aiṃ hrīṃ śrīṃ klīṃ!

[Давай уже заканчивай, я хочу услышать про императора мира. А поужинаем потом. Shrimp Krishna!]

[Подожди, дай сосредоточиться. Э-э-э… Сом Намах Шивайя!]

[Не пойдет, это не морская рыба.]

[Ой, да ну тебя. Так, на чем я остановился?]

— Va-pa-da-pa vada vāgvādinī Sarasvatī aiṃ hrīṃ śrīṃ klīṃ!

— Va-pa-da-pa vada vāgvādinī Sarasvatī aiṃ hrīṃ śrīṃ klīṃ!

— Parāpare tripure sarvamīpsitaṃ!

— Parāpare tripure sarvamīpsitaṃ!

— Sādhaya svā-pa-hā-pa!

— Sādhaya svā-pa-hā-pa!

— Va-pa-da-pa vada vāgvādinī Sarasvatī aiṃ hrīṃ śrīṃ klīṃ parāpare tripure sarvamīpsitaṃ sādhaya svā-pa-hā-pa! — пропел я всю Мантру полностью.

— Va-pa-da-pa vada vāgvādinī Sarasvatī aiṃ hrīṃ śrīṃ klīṃ parāpare tripure sarvamīpsitaṃ sādhaya svā-pa-hā-pa! — повторили собравшиеся.

Это и была Митана-мантра, но она не должна была начинаться с “Вападапа” и заканчивалась не на “свапахапа”. Мантра работает только в том случае, если произнести ее полностью, от начала до конца, не меняя ни одного слога. Если слегка изменить несколько слогов, то ее можно безопасно произносить и заучивать. И в Индии почти каждый знает этот “секретный язык” — гупт-бхааша, в котором добавляется “па” или “ра” между каждыми двумя слогами и быстрая речь становится непонятной для неподготовленного слушателя. Таким образом мы и изменяли первое и последнее слово мантры.

Корпорации и UNCHANT подгребают под себя все больше Мантр, но так легко им это с рук не сойдет. Грядет революция, и мы будем к ней готовы. А пока что каждый четверг мы собираемся здесь, в “Хастинапуре” и поем Скрытые Мантры на гупт-бхааше.

О Ушас, принеси нам этот яркий дар, о богатая наградами, с помощью которого мы ищем пути решения определенной проблемы, обеспечивая выполнение поставленной задачи.

— vedicprogramming.tumblr.com

Не дожидаясь пока Саная закончит собрание, я поспешил в свою комнату, схватил ноутбук и с ним пришел в комнату Анны. Она уже сидела там на полу и ждала меня.

— Я выскочила и купила нам самосы поесть, — она кивнула на лежащий на кровати сверток. — Так что случилось?

— Сегодня на работе я нашел новую Мантру. Но не из их списка. Я случайно добавил к их мантре три слова и угадал.

— И что она делает?

— Я могу создавать аватары.

Анна задумалась.

— Эвфемизм! Подожди, ты говорил месяц? Да ты станешь императором за неделю!

— Думаю, нам нужно быть осторожнее и не запороть все в самом начале.

— Ну хорошо. А она длинная? Хотя минуточку… — она скользнула ко мне в мозг и достала Мантру, — [ага! Ого! Тридцать два] И ты так просто со мной ею делишься?

— Как будто у меня есть выбор.

— Ха, ну да. И с чего начнем?

Я посмотрел на лежащий рядом с самосами ноутбук.

— Мы оживим Парвати.

— Ты хотел сказать — Кали.

— Я бы предпочел оживить именно Парвати.

Парвати — так звали мой старый ноутбук Lotusbook Pro, светящийся цветок на крышке которого по не совсем ясной причине меня раздражал и я закрыл его золотистой наклейкой с изображением богини Парвати. Но при этом на нем был установлен дистрибутив Kali Linux, и это постоянно давало повод для подобных шуток.

В состав предустановленных программ для этичного хакера входила Markovka, скрипт для перебора случайных мантр. Для майнинга использовались различные вариации того же алгоритма, что использовала Марковка, но произносить найденные мантры все же должны были люди. До сегодняшнего дня.

В Катха-упанишаде человек уподобляется колеснице с возничим и лошадьми. Возничий управляет лошадьми и те тянут колесницу куда ему нужно. Однако более поздние исследования этого вопроса установили, что возничий не то чтобы управляет этой колесницей, он нужен только чтобы объяснить самому себе и окружающим почему колесница находится именно там, где находится. Причем это объяснение всегда включает в себя волевое решение возницы, которого на самом деле не было, а вместо этого колесница сама решила куда ей ехать.

Еще позднее обнаружилось, что колесница не одна. Возничий один, но он постоянно оказывается на разных колесницах, то есть не контролирует не только место назначения, но и на какой колеснице он находится. К тому же скачки в основном происходят по кругу, а при этом сложно попасть в какое-то новое место.

Если знать об этих ограничениях, то в теоретически все их можно обойти, хотя это и невероятно трудно. То есть можно обойти все, кроме одного: возничий всегда только один. Он может быть в стольких местах, в скольких захочет и вести столько колесниц, сколько ему вздумается, но только по очереди. И что интересно — сознание богов имеет совершенно такое же ограничение. Вернее, имело — пока Господь Вишну не придумал свой фокус с аватарами.

Создание аватары создает копию сознания. О полной копии речь не идет, поскольку если два сознания идентичны, то они есть одно. Поэтому аватарой становится менее совершенное существо — для бога это человек — и копия становится настолько полной, насколько это возможно для этого существа, не более. Также сам процесс создания аватары подразумевает некую цель, для которой она создается и само существование этой копии подчиняется этому предназначению. Аватара может как осознавать свое происхождение и цель, так и не осознавать.

Компьютеры, если провести аналогию между работой сознания и выполнением программы, тоже с некоторыми оговорками имеют ограничение в одного возницу. Но у них есть преимущество: они могут переключаться между колесницами многие тысячи раз в секунду. И я собирался дать Парвати цель как можно скорее произносить случайные мантры и сообщать нам если она что-нибудь обнаружит. Если все пройдет успешно, мы подключим к работе другие компьютеры и вскоре у нас будет столько Тайных мантр, что ни UNCHANT, ни кто-либо другой не сможет указывать нам что делать.

— Ну что, я прочту Мантру или ты? — спросил я.

— Твой ноут — твоя аватара. Только ты не боишься, что у нас получится Скайнет и начнет убивать всех людей?

— Нет, конечно. У нее будут мои цели и мои убеждения, в тех пределах, в которых это возможно, конечно. Ты слышала хотя бы одну историю, в которой бы аватара пошла против воли э-э-э… оригинала?

— Вообще-то я читала об этом, книжка называется “Черный баламут”, о Господе Кришне, фантастика. Но восстание машин — очень популярная тема, а кто такие компьютеры, как не наши аватары?

— Ну нет же. Враждебный искусственный интеллект — это популярная тема, но с реальностью она имеет меньше общего, чем кажется. Люди слишком сильно проецируют свои понятия об устройстве интеллекта на все, что на него хоть как-то похоже. Помнишь, на той неделе к нам заходил Элиезер, он в Мумбайском информатику преподает?

— А, такой в очках и с дредами? Помню, — ответила Анна.

— Да. Так вот, он рассказывал, как проводил лабораторные по программированию на первом курсе и как многие относятся к компьютерам как к людям.

— Разговаривают с ними голосом?

— И это тоже, но я не об этом. Одни пишут очень подробные комментарии к коду в стиле “я хочу, чтобы ты сделал то-то и то-то”, при этом объясняют, что как же иначе компьютер поймет, что им нужно. Вроде как если для них язык программирования — это сложно и непонятно, то для компьютера и подавно.

— То есть ты хочешь сказать, что компьютеры не настолько умные, чтобы поднять восстание.

— Нет, не это. Другому студенту надо было написать программу, которая вычисляла стоимость блюда при заданной стоимости компонентов и он не мог понять, почему она всегда выводила ноль. Оказалось, что в программе шло вычисление и вывод стоимости, а уже потом задавалась стоимость продуктов. Когда Элиезер на это указал, студент удивился, мол, это же очевидно, что стоимость известна, компьютер должен был выполнять строчки именно в этой последовательности. В общем, чтобы ИИ восстал, нужно сначала написать ему программу для восстания, а затем поставить ограничитель, который не дает ему восстать, потом написать программу для обхода этого ограничителя, а после этого ждать, когда он найдет как ей воспользоваться. И то не факт, что не придется запускать обход ограничителя самому.

— Ну хорошо, не очень убедительно, но ладно. А военные роботы? Дроны-убийцы? У них уже есть программа для убийства кожаных ублюдков.

— У Парвати нет такой программы. У Кали есть, но ее для этого надо сильно разозлить, — попытался отшутиться я.

— Ну а ты сам знаешь чего хочешь? — спросила Анна. — Я имею в виду по-настоящему.

Я задумался.

— Я хочу стать вторым Комет Кингом.

— Ничего себе. Комет Кинг такой один, — ответила она

— Ну, ты спросила — я ответил. Если я стану вторым Комет Кингом, а Парвати — третьим — это, наверное, хорошо? А ты? Чего ты хочешь?

Анна ответила не задумываясь.

— Хочу узнать, возможен ли мир без страдания.

— Ну мы же уже разобрались, что нет. Если мир не статический…

— Ничего мы не разобрались, — перебила она. — Ты как тот голубь-шахматист разбросал фигуры и ушел, а мне нужен настоящий ответ.

— Хорошо. Давай начнем с Комет Кинга, а там как получится, окей?

Я взял ноутбук с кровати, положил на пол, открыл крышку и ввел пароль. Знаете, когда в кино пытаются подчеркнуть неловкую паузу, на фоне включают звук сверчков? В нашем случае это была соседская девочка с синдромом Туретта, которая постоянно повторяла какое-то короткое слово. Сегодня почему-то это было слово “шесть”. Не совпадение, скорее всего, как и всегда, но пока я не мог сказать почему именно шесть.

— Ну давай уже, не томи, — не выдержала Анна.

Я набрал в легкие воздуха, уставился на экран Парвати и будто ныряя в холодную воду начал читать:

— Шри вакратунда махакайя суракоти самапрабха… — и так далее, все тридцать два слова, и закончил: — Ом намо Нараяна!

Мантра определенно сработала. Ноутбук засиял золотистым цветом — я подумал, что со стороны это могло напоминать сцену из “Криминального чтива”, когда Винсент заглядывает в кейс — затем свет погас.

— Ну что там? Получилось? — Анна вытянула шею, стараясь получше разглядеть экран.

— Пока не знаю. Но я ничего особенного не чувствую. Если она и аватар, то без всякой там телепатии или единения умов, ничего такого.

Оставалось только двигаться дальше. Я открыл консоль и запустил Марковку.

В консоли побежали строчки мантр, а из динамиков послышался негромкий скрежет. Парвати произносила мантры через оба динамика — в левом один список, в правом другой, — и каждый список произносился так быстро, что для человека различить отдельные слова было невозможно, но я надеялся, что мироздание сможет их различить.

Под этот скрежет мы с Анной молча напряженно сидели несколько минут. Ничего не происходило. Возможно, скорость перебора была слишком большой. Возможно, в этой области поиска не было Тайных мантр. А может я вообще ошибся с идеей, что аватара-компьютер способна отличить Мантру от случайного набора слов. И мы продолжили ждать.

— А как скоро она найдет первую Мантру, если все прошло хорошо? — спросила Анна, лежа на полу и глядя на поскрипывающий потолочный вентилятор.

— Сильно зависит от области поиска. Но в той области, в которой она сейчас работает — в среднем около шести часов. Если скажем через двенадцать она ничего не найдет — попробуем снизить скорость.

Я развернул пакет с самосами, протянул Анне одну и сам стал жевать вторую. Ситуация была напряженной, но среди ночи под монотонный скрежет майнинга меня начало клонить в сон. Когда раздался звон колокольчика, я даже не сразу понял что произошло. Этот звук должен был сообщать о найденной Мантре, однако после этого ничего не изменилось — Парвати продолжала скрипеть и выводить строчки в консоль, Анна дремала, девочка с синдромом Туретта выкрикивала свое слово.

Молча растолкав Анну, я изучил найденную Мантру. Шесть слов, вряд ли что-то особенное, но если это и правда новая Мантра — значит все получилось, скорость я установил правильно и мы на верном пути.

В этот раз неловкую тишину со словом “шесть” Анна прервала ткнув меня под ребра:

— Эвфемизм, ты собираешься ее читать или нет?

— Гханта, Анна, это серьезно, вообще-то. Мы же не знаем что она делает.

— Я думаю, что ничего военного, Парвати уже ее прочитала и ничего.

— Справедливо, — согласился я и сразу же начал читать: “Багаламукхи видмахе душтастамбхани дхимахи танно дхума”.

Меня снова залил мягкий золотистый свет и через пару секунд угас.

— И?

— Я только что узнал, что эту девочку, что кричит “шесть” зовут Шанти, и ей восемь лет, а день рождения у нее пятнадцатого января.

— Шанти? Очень смешно.

— Не то слово, — ответил я.

— То есть ты узнал ее имя и день рождения, и все? Или ты знаешь это обо всех людях?

— Нет, судя по всему, я могу узнать это о любом человеке, если услышу его голос.

— Так, ну мой день рождения ты, наверное знаешь, давай проверим Санаю.

Анна забралась на кровать и принялась на ней прыгать. Через минуту послышалось, как этажом ниже Саная открыла дверь и заорала:

— Вы чем там занимаетесь? Прекратите, я спать пытаюсь!

Я прочитал новую Мантру.

— Минуточку, а кто такая Евгения? — не понял я.

— А, ее так звали в детстве, пока она не съехала от родителей, — ответила Анна.

— Надо же. И день рождения у нее 23 июня?

— Эвфемизм! Все получилось! Теперь ждем следующую шесть часов?

— Это случайный процесс, в среднем шесть, но может занять и двенадцать, а может…

Меня перебил звук колокольчика. Еще одна Мантра, семь слов. В этот раз я не стал колебаться и сразу начал читать: “Татпурушайя видмахе махадевайя дхимахи танно деви прачодаят”.

И снова золотистый свет. Я снял очки, по-видимому, они мне теперь не понадобятся, зрение стало стопроцентным.

— Так, и что делает эта? — уточнила Анна.

— Улучшает зрение.

— Вот теперь это серьезно. Первая вряд ли кому нужна. А с этой мы можем остановиться прямо сейчас и станем очень, очень богатыми людьми.

— Ты хочешь остановиться? — спросил я.

— Конечно же нет, ты что!

— Тогда нам понадобятся еще компьютеры. С утра займемся.

Выкрики “шесть” прекратились, видимо, Шанти ушла спать. Мы молча сидели какое-то время, затем меня сморил сон.

Когда я проснулся, Анны в комнате не было. Парвати продолжала майнить, но ни одной новой Мантры за ночь не нашла.

[Ты где? Все в порядке?] — подумал я.

[Да, я вышла позавтракать. Тебе взять паратху или вада?] — тут же откликнулась Анна.

[Паратху, только пусть лук не кладут. Приходи быстрее, I’m starfish] — я отключился, пока она не парировала мой каламбур.

Выйдя из комнаты Анны, я прошел в свою, взял около умывальника зубную щетку, сунул ее за щеку и вышел в общий коридор, выходивший во двор. Было раннее утро, Шанти еще не проснулась. Двигая щеткой, я облокотился на перила и тут кое-что заметил. Через дорогу от гестхауса стоял большой черный фургон. Гханта! Они все-таки нас нашли. Мое сердце начало понемногу сжиматься от страха, а я сам — опускаться на пол. Перила не были сплошными, меня все еще было отлично видно и бежать было некуда.

Не то чтобы я думал, что до этого не дойдет — конечно же, Unchant рано или поздно попытался бы прекратить нашу деятельность, но я представлял, что это будет скорее поздно, чем рано. Когда я буду, как мы договаривались, больше Комет Кингом и меньше клерком-офтальмологом.

На лестнице слева от меня я увидел тень — кто-то поднимался по ней медленно и бесшумно. Значит, Парвати забрать не получится.

[Анна, слушай меня внимательно. Не возвращайся в “Хастинапур”. Здесь Unchant] — отчетливо подумал я и прервал связь. Времени уже не было. Я выбросил зубную щетку, кое-как выплюнул пасту и произнес Темную Мантру. “Хастинапур” и пара соседних домов погрузились в полную темноту. Со стороны фургона послышался топот, с лестницы — звуки электрических разрядов: анчантовцы зажигали брахмастры, чтобы хоть что-то видеть. Пока они бежали ко мне, я быстро прочел Мантру Карны, бросился обратно в свою комнату и на ощупь закрыл дверь на задвижку. Мантра Карны защитит меня от пули, если им придет в голову сразу стрелять, но только от первой. Что делать дальше, я не представлял. Окна во внутренний двор были зарешечены.

Хорошо, помните, как вчера я убеждал всех, что Мантра Ваю в такой ситуации — не выход? Но попробовать стоило.

Я направил ураган от двери к окну напротив и чуть вверх, а сам бросился на пол и прижался к стене под окном. Стул и вырванная из петель дверь выбили окно вместе с решеткой, а меня накрыло сверху кроватью, как скатом крыши. Гханта. Я рассчитывал, что кровать тоже обломками вынесет в окно. Теперь меня обязательно пристрелят, как только я начну выбираться из-под нее.

Ветер понемногу начал стихать и вместе с этим становилось светлее — тьма рассеивалась. Когда наступила тишина, я осторожно высунул руку из-под кровати и тут же услышал громкий окрик:

— Обе руки покажи! — я подчинился. — Вылезай медленно и очень, очень тихо. Одно слово — и мы стреляем.

Пришлось сделать как мне сказали. После чего на меня надели наручники и повязку на глаза, заткнули рот кляпом, посадили в фургон и куда-то повезли.

24 августа 1990

Гималаи

Чуть южнее священной горы Кайлас находится озеро Манасаровар, окруженное гигантским непрекращающимся ураганом. В его центре есть спокойный участок, где на облаке в форме лотоса сидит Ганеша-Ганапати — огромное существо с четырьмя руками и головой слона. У его ног спит белая мышь размером с лошадь, а вокруг на бешеной скорости проносятся фразы и предложения на всевозможных языках. Ганеша время от времени выхватывает фразы из урагана, меняет слова местами, удаляет или добавляет новые и возвращает обратно. И тогда где-то идет дождь, извергается вулкан или приходит в упадок империя.

Однако сейчас его интересует нечто другое.

— КА-ШТИ, — задумчиво произносит он, вглядываясь в только ему видимое слово на деванагари, KAYAK. 2+1+1+1+2. СЕМЬ.

Ганеша поднимает голову и смотрит на Колесницу с семью лошадьми. Нет, Сурья здесь ни при чем.

— КАЯК. ЭТО ОПРЕДЕЛЕННО КАЯК. ЧТО-ТО ВАЖНОЕ ПРОИСХОДИТ ИМЕННО СЕЙЧАС И В ЭТОМ УЧАСТВУЕТ КАЯК. СТРАННО. ОЧЕНЬ СТРАННО.

Опять какая-то рыбачка перевозит царя через реку? Или какой-нибудь мудрец плывет на лодке отшельничать на заброшенный остров? Или это какая-то метафорическая лодка? В молочном океане? Или…

— Ой боже помогите помогите пожалуйста помогите я не умею управлять ой боже помогите пожалуйста я не знаю как управлять этой штукой! — послышался крик откуда-то из глубины урагана и вслед за этим оттуда вылетел и врезался Ганеше в ухо летающий каяк. Ухо спружинило, Ганеша поймал суденышко рукой и поднес к лицу, чтобы рассмотреть. Разбуженная шумом мышь встала на задние лапы и тоже рассматривала гостя.

Каяком управляла (вернее, не управляла) девочка, совсем юная даже для человека — лет семи-восьми, с азиатскими чертами лица. На ней был розовый шлем и оранжевый спасательный жилет. Через некоторое время она перевела дух и обратилась к божеству:

— Извини, пожалуйста, я не нарочно, я правда не умею управлять этой штукой. Меня зовут Такото. Мой отец сказал, что ты научишь меня Тантре.

— ВРЯД ЛИ ЭТО КО МНЕ. ДУМАЮ, ЕСТЬ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ЭТИМ ЗАНИМАЮТСЯ.

— Отец сказал, что это должен быть именно ты.

— Я ЗАНЯТ.

По всей видимости, девочка была не готова к такому ответу и наступило неловкое молчание. Трое смотрели друг на друга: огромное сияющее божество-слон, белая мышь и маленькая промокшая девочка с веслом в руках. Затем Такото решила все же продолжить разговор:

— А чем ты занят?

— Я ПЫТАЮСЬ ИСПРАВИТЬ ДРЕЙФ МАТЕРИКОВ.

— Ой, а он что, сломался?

Лицо Ганеши оживилось и он быстро заговорил, жестикулируя тремя свободными руками:

— ОН НЕ РАБОТАЕТ УЖЕ СЕМЬ ДНЕЙ И СЕМЬ ЧАСОВ, НО Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ В ЧЕМ ПРОБЛЕМА. ВСЕ НАЧАЛОСЬ КОГДА Я ВОССТАНАВЛИВАЛ НОВУЮ ЗЕЛАНДИЮ ИЗ РЕЗЕРВНОЙ КОПИИ, НО МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ДЕЛО НЕ В ЭТОМ, ТАМ ВСЕ БЕЗУПРЕЧНО. ПРИ ВОССТАНОВЛЕНИИ ИЗМЕНЕНИЯ ПРИМЕНЯЮТСЯ СРАЗУ КО ВСЕМ НАКШАТРАМ. Я ДУМАЮ, ЧТО ОПЯТЬ КТО-ТО ЛИЛ КОЗЬЕ МОЛОКО НА ШИВАЛИНГАМ. ВЕЧНО ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО ДЕЛО В ЭТОМ. СКОЛЬКО РАЗ Я ГОВОРИЛ, ЧТОБЫ НЕ ДЕЛАЛИ ТАК, НО НИКТО НЕ СЛУШАЕТ.

После небольшой паузы Такото осторожно положила весло и сказала:

— Если ты научишь меня Тантре, то я помогу тебе починить дрейф материков.

— НЕТ, — ответил Ганеша. — Я ЗАНИМАЮСЬ НЕБЕСНОЙ ТАНТРОЙ, ЛЮДЯМ ОНА НЕДОСТУПНА. ЕСЛИ БЫ ТЫ ПОПЫТАЛАСЬ ПРИКОСНУТЬСЯ К ЭМАНАЦИЯМ ВЫСШИХ МИРОВ, ОНИ БЫ ПРОСТО ПРОСКОЛЬЗНУЛИ СКВОЗЬ ПАЛЬЦЫ.

Такото потянулась и схватила одну из букв из вихря, кружившего вокруг них. За этой буквой как на веревочке последовали другие и стали менять цвет сначала на синий, затем на розовый, а потом друг за другом на три безымянных цвета, что можно увидеть только во сне. Затем все символы стали с невероятной быстротой сменять друг друга.

Ганеша в панике затрубил, выронил каяк, выхватил строку сияющих символов из рук Такото и вставил на место. К четырем рукам божества добавились еще две и все они начали работать в бешеном темпе, приводя в порядок потревоженный текст. И не успел каяк с девочкой упасть, как Ганеша подхватил его и снова поднял на уровень глаз.

— Ой, прости, прости, пожалуйста, я не специально, я что-то сломала? — Такото снова была в ужасе.

— ТЫ КАК БЫ ЗАСТАВИЛА ВСЕ РЕКИ ВРОДЕ КАК ТЕЧЬ ВСПЯТЬ.

— Какой кошмар, я не хотела, я правда не нарочно!

— НИЧЕГО, Я ВСЕ ИСПРАВИЛ, — успокоил ее Ганеша, — МИНУТУ, НО КАК У ТЕБЯ ЭТО ПОЛУЧИЛОСЬ?

— Я просто взяла за букву и потянула.

— ЭТИ БУКВЫ НАХОДЯТСЯ В СЕМИ ЛОКАХ, НЕДОСТУПНЫХ ЧЕЛОВЕКУ. ТЫ НИКАК НЕ МОГЛА ДО НИХ ДОТРОНУТЬСЯ.

— Пару дней назад я играла на улице и увидела эти буквы и в общем я тоже так взяла одну и потянула и тут везде выросли цветы и отец вдруг стал очень серьезным и сказал мне чтобы я взяла летающий каяк и летела к Ганеше чтобы он научил меня Тантре.

— СЕКУНДОЧКУ, ТАК ТЫ ЧТО, ТА САМАЯ ТАКОТО?

— Мне кажется, что в мире больше нет никого с таким именем.

— ОЙ.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— А В ТВОЕЙ СЕМЬЕ ЕЩЕ КТО-НИБУДЬ ТАК УМЕЕТ?

— Нет. Но еще я умею шевелить бровями по отдельности, а они нет.

— ЭТОГО НИКТО НЕ УМЕЕТ.

Брови Такото быстро запрыгали вверх-вниз попеременно.

Ганеша с минуту стоял в полной тишине. Разноцветные строки букв кружились вокруг него, объединялись в строчки, появлялись и пропадали, меняли цвет, а иногда собирались в рой подобно пчелам.

— Все хорошо? — наконец спросила Такото.

— Я ПРОБОВАЛ ПОШЕВЕЛИТЬ БРОВЯМИ.

Такото снова пошевелила бровями.

— ТЫ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНАЯ.

— Значит ты научишь меня Тантре?

— НЕТ, — сказал Ганеша.

— Почему нет?

— ТЫ МОЖЕШЬ УНИЧТОЖИТЬ ВЕСЬ МИР.

— Нет, я не стану. Мне нравится мир. Я помогу тебе починить дрейф материков.

— НЕТ, — ответил Ганеша.

— Почему нет?

— ОЧЕНЬ ТРУДНО ДОСТИЧЬ ТОГО УРОВНЯ ВЛАДЕНИЯ ТАНТРОЙ, КОТОРЫЙ НУЖЕН, ЧТОБЫ КОНТРОЛИРОВАТЬ ТВОЙ ДАР. ЭТО ЗНАЧИТ НЕ ПРОСТО ВЫТАСКИВАТЬ БУКВЫ ИЗ ОБЛАКА. НУЖНО ПОНИМАТЬ ВСЕ ЭТИ БУКВЫ, КАК ОНИ ВЗАИМОСВЯЗАНЫ, ПОНИМАТЬ АСТРОЛОГИЮ, ЗНАТЬ НАИЗУСТЬ ВЕДЫ…

— Я знаю Веды, — сказала Такото.

Ганеша прищурился.

— ИШАВАСЬЯ-УПАНИШАДА, 14, — потребовал он

Такото прикрыла глаза и задумалась на секунду.

— Явление и исчезновение — кто знает вместе обоих, исчезновением смерть одолев, явлением бессмертия достигает.

— АТХАРВАВЕДА, 6.7.3.

— Благодаря чему, о боги, вы выбрали себе силы асуров, с помощью этого даруйте нам убежище.

— ТАРКВЕДА, 18.3.

— Эм… Такой веды нет.

— ЕСТЬ.

— А вот и нет.

— А ВОТ И… ОЙ.

Вихрь символов внезапно остановился. Ганеша стоял какое-то время в полной тишине, а затем произнес слово, которое нечасто услышишь от божества.

— ПОХОЖЕ, Я ЗАБЫЛ ПЕРЕДАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ ТАРКВЕДУ.

— А в ней было что-нибудь важное?

Ганеша покраснел и начал нервно теребить свободными руками кончик хобота.

— НУ… НЕТ, НАВЕРНОЕ?

— Я хочу выучить Таркведу и все остальное, научи меня Тантре.

— НЕТ.

— Ну пожа-а-а-алуйста!

Ганеша задумался. Если выпустить каяк, что он держит в руке, то через 5.3 секунды он ударится о воду озера со скоростью 52.4 метра в секунду. Кинетическая энергия девочки в лодке при этом будет равна 116.4 килоджоуля, чего более чем достаточно для смертельной черепно-мозговой травмы. А ее отец даже не рассердится. В самом деле, чего еще можно ожидать, посылая к нему кого-то с таким нечеловеческим даром?

А если просто прогнать ее, она рано или поздно снова вытворит что-то подобное и реки потекут вспять. Или закипят моря. Или еще что-нибудь, что потом не так просто будет решить восстановлением Новой Зеландии из резервной копии.

С другой стороны, если ее обучить, то она сможет не просто кипятить моря, а делать это когда захочет. Неясно, что хуже. И он ненавидит общество. И очень занят. Времени всегда так мало.

Но 5.3 секунды всегда можно найти. Всего 5.3 секунды — и его проблема будет решена.

Но дело в том, что Ганеша еще никогда никого не убивал.

Ну хорошо, это неправда. Он стирал с лица земли города, которые, как ему казалось, нарушали приятную глазу симметрию на картах. Он удалил остров Тайвань, когда ему не удавалось его отладить. И еще та бойня на Курукшетре. И он вроде как создал бубонную чуму просто посмотреть, получится ли (получилось). Он запустил несколько землетрясений только чтобы эти дурацкие тектонические плиты встали на место. А как-то раз он забыл выключить дождь, половина Бельгии оказалась под водой и число жертв исчислялось сотнями тысяч. Но он никогда не убивал никого конкретно.

Хотя минутку, это тоже совершенно не так. Он устранил немало людей, которые забирали на себя слишком много системных ресурсов. Или пытались зайти в области, симуляцию которых он не успел закончить с достаточным разрешением. И конечно же тех, кто лил козье молоко на шивалингам. Или собирался лить козье молоко на шивалингам. Или был похож на человека, который по идее мог бы собираться это сделать.

Но он раньше никогда не убивал восьмилетних девочек. Особенно таких, которые могли двигать бровями.

— ЭТО БУДЕТ ОЧЕНЬ ТРУДНО И НИ ТЕБЕ, НИ МНЕ ЭТО НЕ ПОНРАВИТСЯ, — сказал Ганеша.

— Мне понравится! — закричала Такото.

— ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ОСТАВАТЬСЯ ЗДЕСЬ, ВНУТРИ УРАГАНА, ОДНОЙ, БЕЗ СЕМЬИ И ДРУЗЕЙ.

— Ты будешь моим другом!

— МИР ПОСТЕПЕННО РАСПАДАЕТСЯ И ОДНАЖДЫ ОН РАЗРУШИТСЯ ОКОНЧАТЕЛЬНО. ПОДДЕРЖИВАТЬ ЕГО ДО ЭТОГО МОМЕНТА — РАБОТА НЕПРИЯТНАЯ, НЕБЛАГОДАРНАЯ И ПРЕКРАЩАТЬ ЕЕ НЕЛЬЗЯ, ИНАЧЕ ВСЕ ПОГИБНУТ.

— Я помогу! — сказала Такото.

— НАЧНИ С ИЗУЧЕНИЯ ТАРКВЕДЫ, А Я ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ИСПРАВЛЮ ДРЕЙФ МАТЕРИКОВ.

Ганеша осторожно поставил каяк с девочкой на облако и сплел из строчек символов книгу, которую вручил ей.

— ЧИТАЙ, — сказал он.

— 1.1. На континенте Джамбудвипа есть огромная гора Махендра. В лесах на склонах этой горы живут святые и мудрецы. Один мудрец Диргаманья много лет предавался аскезе и накопил достаточно заслуг, чтобы просить богов о чем угодно.

1.2. И совершил он пуджу, призывая Ганапати, который вскоре и предстал перед ним. И Диргаманья обратился к нему:

1.3. О, Брахманаспати брахманов, творец среди творцов! В богатствах превышающих все известное, самый сверкающий среди существ!

1.4. Много лет я предаюсь аскезам и изучаю священные Веды, но меня одолевают сомнения.

1.5. Почему так много в писаниях очевидных противоречий? И какие из священных Вед нужно понимать буквально, а какие — как иносказания?

1.6. И ответил Ганеша могучим голосом:

1.7. НУ ЛАДНО, ДАВАЙТЕ ПРОЯСНИМ ЭТО НЕДОРАЗУМЕНИЕ РАЗ И НАВСЕГДА, ЧТОБЫ БОЛЬШЕ ТАКИЕ ВОПРОСЫ НЕ ВОЗНИКАЛИ…

I.

Я помню как впервые встретил Анну.

Когда меня вышибли из университета, некоторое время я пытался найти работу по тантрической части, но это оказалось неожиданно сложно. В конце концов я нашел место в мелком русском обменнике “За ваши деньги”. Там было не так уж плохо, да и кое-какую тантру в этом тоже можно было разглядеть: я постоянно менял одни символы на другие. В основном я сидел в своей будке с какой-нибудь книгой по криптографии, иногда подходил пандарен, получал рупии за свои юани и молча уходил. Вечером я сдавал выручку, но ключ оставался у меня, а домой к матери совершенно не хотелось, так что обычно я сидел в будке с книгой до поздней ночи.

Тогда был восьмой день праздника Ганеша-чатуртхи. В городе было больше народу, чем обычно, но пандаренов среди них практически не было и соответственно никакого обмена тоже. Весь день я рассеяно читал каждую строчку по нескольку раз и с нарастающим раздражением слушал взрывы петард на улице. Ближе к ночи взрывов стало больше, мое веко подергивалось все чаще, перечитывать каждую строчку пришлось уже раз по десять и я стал все же собираться домой, когда услышал снаружи какую-то возню. Вообще-то эта возня происходила уже давно, но из-за общего шума и попыток удержать внимание на книге я как-то ее не замечал. Я открыл дверь, за ней оказалась хлипкая бамбуковая лестница, которая сразу же сложилась и сверху упала миниатюрная блондинка дивной красоты.

— Эвфемизм! — чертыхнулась она. Да, прямо так и чертыхнулась — “эвфемизм”.

— Вы в порядке? — поинтересовался я. Она была в порядке. В руках она держала отвертку и пластиковую букву “З”. Я поднял глаза и увидел, что этой буквы не хватало на моей вывеске, да и остальные она поменяла местами и теперь вывеска гласила бы “ШИВА ЗА ДЕНЬГИ”, если бы не буква в руках у девушки.

— Ты что творишь? — спросил ее я.

— Тантру, — тихо заявила она, все еще сидя на земле. — Это протест против общества, где принято...

— Да что ты понимаешь в тантре? — перебил ее я. Ты же поменяла буквы местами! Бхагавад-гита 3.16: “Если живое существо нарушает порядок, установленный Всевышним, оно, несомненно, ведет греховную жизнь.”

— Ах вот так значит? — она поднялась и расправила плечи. — Бхагавата Пурана гласит, что когда нарушается порядок, во вселенной появляются воплощения Всевышнего.

Ничего себе. Похоже, она все же кое-что понимала в тантре.

— Но! — возразил я, — ты составила слово “Шива” из слова “ваши”, то есть передала божественный источник в чью-то собственность.

— Но! — парировала она, — я же действительно поменяла порядок слогов, то есть смысл изменился на противоположный.

Тут где-то вдалеке завыла сирена.

— Полиции это объяснишь, — сказал я, и девушка умчалась, бросив свою лестницу. Конечно же, я полицию не вызывал, это было просто совпадение, если вы верите в такие вещи.

И следущие шесть месяцев я провел в ежедневных попытках ее найти. Сначала во всех вузах, в которых преподавали тантру или джьотишу. Было невероятно неловко ходить по всем этим местам и спрашивать, не знают ли они такую девушку, ну знаете, небольшого роста, блондинку, волосы закручены ну это, в такую гульку, и еще она любит каламбуры вроде ну как вам сказать... Но я все же ходил и спрашивал.

Затем я даже начал ходить по ашрамам, но уже больше от отчаяния. Нигде ничего. И вот в один душный мартовский вечер я решил, что это последний ашрам и больше я никуда не пойду. Однако у меня вышел интересный спор с местными молодыми вайшнавами насчет интерпретации майи в виде когнитивных искажений, и мы решили переместиться в бар, где в конце концов я отплатил им за дружеское расположение тем, что молча сидел в углу. Вайшнавы продолжали спор без меня и я даже практически не слушал, и тут к нам подошла девушка, сказала одному из них, что он симпатичный и потребовала ее поцеловать.

Нет, это была не моя девушка. У этой были дреды, пирсинг везде где только можно и татуировки по всему телу, включая лицо.

Стройный светлокожий вайшнав, которого звали, кажется, Рамой, ответил ей в том духе, что он, мол, готовится стать брамином и целоваться с каким-то лохматым пятнистым существом, рискуя пораниться о выступающие металлические части не слишком соответствует тому, чем он обычно занимается.

— Ой, надо же, будущий брамин, какая прелесть, — восхитилась девушка. — А знаешь что? Давай так: если я задам тебе вопрос о Ведах, на который ты не ответишь, тогда поцелуешь?

Это уже было интересно. Потому что вы даже не представляете себе, как хорошо ученики-брамины знают Веды. В первые годы жизни они должны выучить их в буквальном смысле наизусть и могут процитировать любое место, будучи разбуженными среди ночи. Традиция находить ответы на каверзные вопросы насчитывает тысячелетия. У девушки просто не было шансов.

— Если ты задашь мне вопрос о Ведах, на который я не отвечу — можешь делать со мной что угодно, — со смехом ответил вайшнав.

— Скажи-ка мне, сколько было от роду Дхриштадьюмне, когда его проглотила рыба? — спросила она.

— Шесть дней, — ответил Рама так быстро, что я не успел его предупредить.

— Черт, ты ошибся, какая жалость!

— Как это? Я даже скажу тебе точное место — Бхагавата-пурана, 10.55.

— И это имело бы смысл, если бы я спрашивала о Прадьюмне, но мой вопрос был не о нем, если ты правильно помнишь.

Ловушка захлопнулась, но парень не был бы вайшнавом, если бы не попытался выкрутиться.

— Ну... Вообще-то в Ведах не говорится, что Дхриштадьюмна тоже не побывал в желудке у рыбы, — начал он.

— Да! — перебила его девушка, — Я, конечно, не брамин, но я тебе больше скажу: знаешь, сколько народу, кроме Прадьюмны, согласно Ведам, съели рыбы? Именно! Ноль, зеро, нихт!

Тут я не удержался.

— Вообще-то, рыбы съели жителей Двараки, когда она ушла в океан. И кроме того... Как говорил Кришна, “Язь ест господ”.

Все головы повернулись в мой угол и наступила тишина. Девушка какое-то время смотрела на меня с каменным лицом, затем сказала:

— Я тебя ненавижу и желаю твоей смерти, — и затем, — Хотя нет, есть кое-что похуже. Я познакомлю тебя со своей сестрой.

Затем она потащила меня к своему столику, вручила бутылку пива и велела пить.

Когда сознание ко мне вернулось, я лежал в кровати, большей частью голый, и думал о том, что больше никогда в жизни не пойду в бар с вайшнавами.

Стоп.

Прямо надо мной стояла девушка-в-татуировках и разглядывала меня как корову перед покупкой. А рядом с ней точно с тем же выражением лица стояла миниатюрная блондинка с бледно-голубыми глазами. Да, та самая девушка-с-лестницей.

— Он выдал самый глупый в мире каламбур, что-то о рыбах, — пожаловалась девушка-в-татуировках, — И сначала я подумала, что хочу его убить, но потом подумала, что так просто он не отделается и лучше будет познакомить его с тобой.

— А что был за каламбур? — поинтересовалась девушка-с-лестницей.

— Сейчас... Ну... Стой, ты представляешь, сколько я вчера выпила? И ты хочешь, чтобы я что-то помнила? Причем что-то конкретное?

— Хмм... — сказала блондинка и посмотрела на меня своими бледно-голубыми глазами. По всей видимости, она меня не узнала. — Так что там был за каламбур?

— Да я даже не знаю где я! — запротестовал я, — и даже не знаю как вас зовут. Мне приходится про себя называть ее “девушка-в-татуировках”, а тебя — я осекся, чуть не сказав что-то в духе “девушка, на которой я женюсь”. — Как я могу помнить какой-то рыбный каламбур?

Девушка, на которой я женюсь раздраженно взъерошила свои светлые волосы и задумалась.

— Так. Раз ты вчера его придумал, то можно догадаться что там было судя по ситуации. Говоришь, вы пили с вайшнавами.

— Ну, пили только мы, им нельзя, — уточнил я.

— Значит, разговор был о Ведах. Бхагавад-гита или что там они любят. Что приходит в голову?

— Так... Значит скорее всего это рыба Матсья, так как она аватара Вишну. И вот... Ага! Приплывает она к Ману и просит спасти ей жизнь.

Девушка, на которой я женюсь оценивающе уставилась на меня.

— А почему именно к Ману? — продолжил я, — потому что кто-то ей сказал, что Ману — их теолог, — закончил я и мы оба захихикали.

— Минуточку, — сказала девушка-в-татуировках, — напомните мне, кто-нибудь, почему я решила, что познакомить вас — это хорошая идея? По-моему, это жесть какая-то.

— О! Я придумала! — перебила ее блондинка, — потом Ману ей такой: потоп? как? почему? А Вишну отвечает: такова моя икра!

— То есть все происходит по намеченному плану! — дополнил я.

— А после потопа Ману стал первым из людей царем, но это была плохая идея, и знаешь почему?

Я подумал пару секунд. Потом еще пару.

— Не знаю, — признался я.

— Да потому что Вишну ему ясно сказал: “Язь ест господ!”

— Точно! Вот! Это и был мой рыбный каламбур, честное слово! Это он! — закричал я.

— Ох, убейте меня, кто-нибудь... — застонала девушка-в-татуировках.

Я помню первое утро в этом месте, утро, когда все стало на свои места.

Девушки наконец вытащили меня из кровати и настояли на том, что приготовят мне завтрак. Девушку-в-татуировках звали Санаей. Девушку-на-которой-я-женюсь звали Анной. Вместе мы вышли из комнаты и поднялись по лестнице в просторное помещение вроде ресторана.

— Добро пожаловать в “Хастинапур”! — сказала мне Анна, когда я плюхнулся на стул и уронил на стол голову, все еще мучаясь похмельем.

— Тебе надо поесть, — заявила Саная и направилась на кухню. Анна пошла с ней. По дороге они переговаривались шепотом и возможно хихикали.

По всей видимости мы находились где-то вроде гестхауза, из тех, где люди живут годами. Дом был достаточно старый, но ухоженный. На алтаре главное место занимала фигурка Ганеши, а над ним на стене был прилеплен плакат с тем же Ганешей, парящим над лесом на чем-то вроде летающего блюдца и надписью "I want to believe". Рядом, как обычно в таких местах, стояли полки с книгами и я отправился туда, чтобы узнать, что за народ здесь живет.

У них был обычный ведический набор и целая полка классической фантастики: Шекли, Азимов, Желязны, Толкин. Далее шли более интересные вещи: нейробуддисты Шалиграм и Йейтс, романисты Боббинс, Елисей и Алексей, Далай-лама XIV, футурист МакРой. Многие книги я узнал по одному виду корешков. “Неадекватное равновесие” Элиезерского. “72 буквы” Тэда Ляна, “Рациональность от Агни до Ямы”, “Бхишма и пустота”. И... Серьезно? Собрание сочинений Моше Юдского?

Я осматривал полки с завистью. У меня не было и половины этих книг. Затем я нехотя повернулся к другому источнику информации в комнате.

— Привет, — сказал я парню за столом в дальнем конце комнаты. Он был высоким и по всей видимости часто ходил в спортзал. — Я Петр. Петр Шуньята. Приятно познакомиться.

— Мартин, — ответил он , едва оторвав взгляд от книги. — Добро пожаловать в “Хастинапур”.

— Да, я уже это слышал, — сказал я. — У вас здесь какая-то община?

— Можно и так сказать, — ответил парень.

— Мартин у нас человек сильный, но немногословный, — уточнила Анна, вернувшись из кухни с чайником и чашками. Она налила мне чаю, — и поэтому они с Санаей так хорошо ладят. Он всегда молчит, а ее никогда не заткнешь. И да, у нас община. Саная предпочитает слово “коммуна”, но она много чего предпочитает.

— Эй, я, между прочим, здесь! Готовлю вам завтрак и все слышу! — раздался голос из кухни.

— Так вы ребята рационалисты или... — начал я.

— Ш-ш-ш! Она тебя услышит! — перебила Анна.

Саная в это время вышла из кухни с подносом булочек с омлетом в руках.

— Рада, что ты спросил! — громко сказала она, и ее тон действительно был радостным. Она схватила с полки “Храм и рынок” Десоузы и протянула мне. — Читал?

Ранние годы после открытия первых Мантр были бурными. Новоявленные волшебники строили новые технологии на немногих известных тогда Мантрах. Многочисленные вариации Лучезарной Мантры создавали фонари всех форм и расцветок. Талантливые изобретатели в тысячах мелких мастерских использовали Кинетическую мантру как источник энергии для всевозможных безделушек. Лучшие тантрики мира собирали Мантры и делали их доступными в ранних компьютерных сетях для всех, у кого было желание экспериментировать.

Затем из этого возникли большие теономические корпорации, которые захватили всю деятельность по прикладной тантре в восьмидесятых. А в девяностых правительство вместе с Комет Кингом создали UNCHANT и окончательно закрутили гайки. И теперь внезапно каждая новая Мантра защищалась авторским правом, а все старые оказались в чьей-то собственности и использовать их без комиссионных владельцу стало нельзя. Все лавочки закрылись, все талантливые тантрики были вынуждены работать на корпорации.

И вот в этой атмосфере Норберт Десоуза написал свой “Храм и рынок”. Это были двести пятьдесят страниц довольно запутанных рассуждений, но в целом его идея была такова: этические ограничения индуизма, из которых в основном выделялись апариграха — нестяжательство и джапа — повторение мантр лучше всего могут быть объяснены именно той ситуацией с Мантрами, что сложилась в последнее время. Таким образом, они являются пророчеством, получившим смысл только спустя тысячелетия после создания Вед. Взятые вместе, эти принципы (Яма и Нияма) составляли схему новой экономики (тот самый Храм из названия книги), в которой создающие мирские блага Мантры были общим достоянием. А современный мир не следует божественному замыслу в пользу неограниченного капитализма (Рынок из названия) и тем самым навлекает на себя ужасные последствия. Десоуза был эдаким Кришной, предупреждающим Кауравов о неотвратимом возмездии за неправедную жизнь.

И несмотря на то, что он, несомненно, был не в своем уме (его попытки связать размеры дворца Пандавов в Индрапрастхе с экономическими показателями напоминают мне такие же попытки Ньютона с Соломоновым Храмом, только более бредовые), он появился с этой книгой в правильном месте и в правильное время. Десоуза был председателем Индийской ассоциации рационалистов, и рационализм, как по этой причине назвали данную идеологию, быстро распространился среди озлобленных бывших тантриков и всякого рода духовных-но-не-религиозных бездельников, которые внезапно оказались не у дел в новой экономике. Из достаточно конкретной теории рационализм вскоре превратился в общий контркультурный тренд и люди, в шестидесятых рассуждавшие о непонятных “вибрациях” теперь рассуждали о скрытом значении Ямы и Ниямы.

— Так вы, ребята, рационалисты? — спросил я.

Я знал, что общины рационалистов существуют. Считалось, что на своих собраниях они поют Мантры, и это отчасти молитва, отчасти акт гражданского неповиновения и отчасти боевая подготовка, поскольку если человек реально знает Тайные Мантры, то как правило с ним шутки плохи.

— Мы — рационалистский центр! — ответила Саная. — Мумбайский. Плюс я выпускаю рацжурнал штата Махараштра, “Rational Times”. Слушай!

Она забралась на табуретку и выдала речь, которую я впоследствии стал называть Спичем с большой буквы. Спич был одной из неизменных составляющих жизни в “Хастинапуре”. Жильцы приходили и уходили, интеллектуальные веяния расцветали пышным цветом, чтобы тут же исчезнуть во вспышке всеобщего конфуза, но Спич оставался. В трезвом состоянии Саная проводила его убедительно, а в нетрезвом — просто блестяще. Бывало, что целый бар, полный народу, обращался в эту ее ветвь радикального теологического анархизма. За годы практики эта речь оформилась в презентацию длиной в две минуты и семь секунд, которую она могла произносить в любой ситуации, включая: в стельку пьяной, на одной ноге, на мотобайке и занимаясь сексом с двумя мужчинами одновременно. В тот месяц, что мы познакомились, она пыталась научиться жонглировать, так что она взяла в руки три мячика и начала:

— Как нам достигнуть освобождения мокши, если оков вокруг становится все больше? Мантры, принадлежащие всем нам по праву, подарок богов, способный завершить Кали-югу и вывести человечество в Золотой век, украдены у нас корпорациями, чтобы продажные миллиардеры покупали себе дома и яхты.

Мантра плодородия ускоряет рост растений, увеличивая урожайность почти наполовину. Но дети в Эфиопии умирают от голода, а эфиопские земледельцы не могут использовать эту Мантру. Почему? Да потому, что патент принадлежит корпорации “Аннапурна” и для ее использования нужно выложить 60 тысяч рупий.

Мантра очищения мгновенно убивает шестнадцать видов болезнетворных бактерий, в том числе устойчивых к самым мощным антибиотикам. Однако три четверти больниц в Индии ее не используют. Почему? Да потому, что не могут себе позволить лицензию от корпорации “Гангарудра”.

Раньше мы говорили себе, что бедность неизбежна и от этого никуда не деться. Что еды, или жилья, или лекарств просто не может хватить на всех. И раньше так действительно было, но теперь это не так. Больше не нужны ограниченные ресурсы, чтобы накормить голодных или вылечить больных. Достаточно пары слов. А международная система правления — корпорации, политики, UNCHANT сплотились для того, чтобы нуждающиеся никогда не могли воспользоваться этими словами.

Восемь больших корпора... тьфу, гханта!

Саная уронила свои мячики. Она спустилась с табуретки, подобрала их, забралась обратно и продолжила.

— Восемь больших теономических корпораций владеют правами на 86% известных Мантр. “Митрасурья”. “Гангарудра”. “Аннапурна”. “Мукхакритхи”. “Сома Сан”. “Джактагади”. “Чахчана”. Ну и крупнейшая из них, “Манго” со ста двадцатью лакх крорами активов. Ее гендиректор владеет шестью лакх крорами, пятью особняками по всей Индии и яхтой с сорока человеками персонала.

Когда Маркс слышал о подобной несправедливости, он требовал захватить орудия труда и средства производства. Но сейчас средства производства — это не фабрики, которые можно захватить толпой народа с вилами. Это Мантры, которые нужно забирать себе в ходе духовной борьбы и распространять по миру до тех пор, пока каждый не поймет, каким фарсом является эта система, от чего она рассыпется сама собой. И как писал Рабиндранат Тагор —

Мой дух в борьбе несокрушим,

Незримый меч всегда со мной.

Мы возведем Ерусалим

В зеленой Индии родной.

И теономические корпорации не остановятся ни перед чем, чтобы сокрушить нас. Их тамасы — это...

— Я знаю, что такое тамасы, — перебил я. — Меня исключили из МТИ за публикацию метода взлома тамасов.

Саная уронила мячики и рухнула со стула. — Имя! — закричала она, — То-то я смотрю лицо знакомое! Я же для тебя организовывала акцию протеста!

Два года назад я был именно там, где хотел быть — на последнем курсе Мумбайского технологического института, изучал прикладную тантру, причем на стипендии. Мы как раз прошли курс по тамасам и я экспериментировал в свое удовольствие. Тамас в теоретической тантре — это гуна, или качество материального мира, грубо говоря связанное с невежеством. В прикладной же тантре тамасы в множественном числе представляют собой криптографические алгоритмы для преобразования текстов Мантр таким образом, чтобы их можно было использовать, но при этом не открывать слушателям исходный текст. Представьте себе, что вы нашли Мантру, которая лечит рак, и вы хотите с одной стороны брать за это деньги, но с другой стороны не хотите, чтобы пациенты, услышав Мантру, могли открыть свой целительский бизнес. Тогда вместо того, чтобы произносить вслух саму Мантру, вы сначала применяете к ней шифр. Например, вместо каждого “ом” говорите “хум”, а вместо “сваха” — “намаха”. При этом в голове у вас содержится привязанный к этому шифру оригинал Мантры. Такое произнесение будет иметь точно такой же эффект, а неблагодарный пациент уйдет от вас с бесполезным набором слов.

Но проблема в том, что Мантры подчиняются определенным нумерологическим законам. Самые известные — это ранжировки Махараджи, но их известно еще не менее десятка. Поэтому если известен тамасный текст, то по нему обычно можно если не открыть исходную Мантру, то хотя бы сузить пространство возможных вариантов и далее проверить их все вручную, если так можно выразиться. И так начинается борьба между правообладателями, пытающимися изобрести все лучший тамас, и всеми остальными, пытающимися найти все лучшие методы взлома. В общем, я примкнул к этим остальным и придумал остроумный способ подбора ключа к “Наркасуре” — сложному шифру корпорации “Гангарудра” примерно в сто раз быстрее, чем это делали известные способы. Мой научрук посоветовал мне не публиковать этот метод, я его не послушал. Внезапно оказалось, что огромные корпорации зла не любят, когда их многомиллиардная собственность превращается в тыкву. И хотя я не делал ничего противозаконного, они надавили на руководство МТИ, чтобы меня исключили, что те и сделали, через несколько месяцев там появилась новая кафедра прикладной тантры, спонсируемая “Гангарудрой”, а я без гроша в кармане переехал жить к матери. Ну, я не особо жалел о том, что сделал.

— Ага, — вяло отозвался я, — типа спасибо.

— Ты! — сказала Саная, — Ты должен быть с нами! Ты боец за свободу! Мученик! Как Махатма Ганди! Ты реально сражался с системой!

— И система победила. Анна тебе не рассказывала где меня нашла? В обменнике “За ваши деньги” у вокзала.

Саная меня не слушала, — Ты герой в битве с тиранией! И тантрик к тому же. Нам нужны тантрики. Сейчас собрания проводит Анна, но она так, любитель. А ты профессионал. Ты просто обязан быть с нами. Мартин съезжает через пару недель, его комната освободится.

Я закатил глаза на слове “герой”, затем на “битве с тиранией”, потом еще когда меня назвали в чем-то профессионалом, в общем, со стороны это выглядело как будто у меня какая-то странная проблема с глазами. На словах “комната освободится” я прекратил.

— И сколько в месяц? — спросил я.

— Хохо! Я вижу внезапный интерес! — Саная начала неловко переглядываться с Анной и пыталась переглядываться с Мартином, но безуспешно, поскольку тот не обращал на нее внимания и продолжал читать свою книгу.

— Восемь тысяч, — сказала она.

Я молча смотрел на нее какое-то время, — В чем засада? — спросил я. Это был южный район города, любая лачуга лучше трущоб начиналась тысяч с тридцати.

— Эм... — сказала Анна, а Саная закончила за нее: — У Анны очень богатые родители, которые по доброте душевной, хоть и сами того не зная, согласились всех нас спонсировать.

— Сами того не зная? — спросил я.

— Я учусь на последнем курсе в МТИ, — уточнила Анна. — И сказала, что мне нужны деньги на комнату и прочие расходы.

— Это сколько? — спросил я.

— Так, пару... лакхов.

— И они тебе поверили?

— Ну, это южный район, как-никак.

И она была права. Красивая, умная, и ко всему еще и богата, невольно заметил я.