Консультант (джен)

— Нет. Этот учебный план никуда не годится! — Листы пергамента быстро свернулись в трубочки и укатились со стола, заставив молодого мага обреченно опустить перо обратно в чернильницу.

— Но эта программа разработана самим Министерством, — попытался возразить он, на что в его голове послышался возмущенный вопль.

— В этом Министерстве сидят одни упыри и ничтожества, которым плевать на образование подрастающего поколения с Астрономической башни. Вот в мое время все было по-другому: хоть Защита и была ущербной, но ей хотя бы больше часов посвящалось, так хотя бы можно было пройти что-то сверх меры.

— Полностью с вами согласен, милорд, — второй голос звучал более спокойно, но и в нем проступали нотки раздражения, — нельзя вести предмет в таком формате. Милорд, как мне известно, вы раньше хотели стать профессором ЗОТИ, у вас остались с того времени какие-либо наработки?

— Они не подойдут: мы не сможем вместить весь материал в такое малое количество часов, да и Дамблдор будет против такого новаторства.

— Будто мы его собираемся слушать! Договор со школой дает нам много пространства для маневрирования. Мы можем изменить учебный план так, как считаем нужным, если это никак не повредит итоговой аттестации. Кстати, я уже вижу, где можно урезать материал программы. Простите, милорд, но так нужно.

— Предлагаешь ограничиться магическими тварями, которые обитают только в Великобритании либо повсеместно?

— Почему бы и нет? Зачем детям знать, например, о каком-нибудь взрывопотаме, которого можно встретить только в Африке? Захотят узнать новое — консультации и дополнительные занятия никто не запрещал. Тем более, такие уроки покажут, кто готов упорствовать ради поставленной цели и кто принесет вам пользу в будущем.

— Чудесно, мистер Гримм. Мне нравится ход ваших мыслей. Квиррелл, ты все уяснил? Быстро записывай.

— Да, господин, — Квиринус покорно кивнул и застрочил пером по чистому пергаменту.

* * *

Квиррелл всегда считал себя одаренным. Даже Распределяющая Шляпа ни секунды не колебалась, отправляя его на Когтевран. Умный, начитанный, ему всегда было мало тех знаний, что он получал.

Когда Темный Лорд пал, Квиринус был одним из немногих нейтралов, кого огорчило его исчезновение. Однако речи Дамблдора о том, что Волдеморт не исчез окончательно, воодушевили мага.

Квиррелл намеренно отправился на поиски Тёмного Лорда — частично из-за любопытства, частично из-за желания стать важнее. Он мечтал, что, по крайней мере, сможет стать тем человеком, который выследил Волдеморта, а в лучшем случае, ещё и получит от него такие знания, что вряд ли кто-то посмеет потом поднять его на смех.

Отправившись в кругосветное путешествие, маг хватался за любую ниточку, за любую соломинку, что могла привести его к Темному Лорду. И вот в горных лесах Албании Квиррелл нашел его явный след.

Тишина. Она наступила так резко, что ему даже показалось, будто он оглох. Не пели птицы, не шумел ветер. Даже шаги по сухой траве были совершенно беззвучны.

Квиринус долго плутал по лесу, пытаясь уловить хоть малейший шорох. Тишина угнетала, давила тяжелым одеялом, лишь собственное дыхание позволяло понять, что слух до сих пор при нем.

Когда за его спиной хрустнула ветка, сердце Квиррелла пропустило удар. Медленно повернувшись, он увидел то, что так долго искал.

Темная фигура, состоящая будто из жидкой тьмы, нависала прямо над ним. Два рубиновых огня смотрели на него из самой глубины.

— Темный Лорд, — прошептал он.

Фигура слегка качнулась.

— Ты меня знаешь? Впрочем, неважно. Главное, я вижу твое желание.

Мгла холодными щупальцами коснулась лица Квиринуса.

— М-м-м, какой запах. Жажда власти, силы, знаний. Подобное ни с чем не спутаешь, — Квиринус смотрел в рубиновые глаза, как кролик на удава, а слова темного волшебника сладким ядом втекали в уши, впитываясь в кору головного мозга, — я вижу большой потенциал, острый ум. Жаль, прочие его не ценят. Но я не такой. Я помогу тебе добиться признания, чтобы эти глупцы не смели больше насмехаться над тобой, только попроси.

Квиррелл завороженно кивнул.

— Но мы же с тобой взрослые люди, ты понимаешь, что ничего не дается просто так. Я помогу тебе, ты поможешь мне, так ведь будет справедливо? — Лорд Волдеморт говорил спокойно, но достаточно убедительно, что хотелось верить его словам.

— Чего вы желаете, милорд?

— Как видишь, я сейчас нахожусь в довольно затруднительном положении: у меня нет тела, и я мало могу влиять на окружающий мир. Но ты — другое дело. Молодой, крепкий, сильный, — после таких слов Квиррелл приосанился, — имеющий влияние на молодые умы. Твои таланты пригодятся мне. Готов ли ты служить мне верой и правдой в обмен на помощь?

Из кромешной тьмы сформировалась рука. Квиринус схватил ее, и крепкие пальцы впились ему в руку.

— Клянусь.

— Клянешься ли ты исполнять все мои приказы?

— Клянусь, — появились серебряные нити, соединяя плоть и мглу.

— Клянешься ли ты помогать мне в любых начинаниях? — два мага так сконцентрировались на клятве, что не заметили появление третьей фигуры на поляне. Силуэт, будто состоящий из разбитых осколков, приблизился к ним, и стоило только прозвучать последним словам обета, разлетелся в пыль. Клятва была засвидетельствована.

— А теперь, — красные угольки глаз слегка прищурились, — Квиррелл, мой верный слуга, впусти меня в свое тело.

— Да, господин.

Черный туман обвил мага и стал быстро впитываться в кожу. Серебряная пыль, что до этого мирно висела в воздухе, колыхнулась и, сметенная тьмой духа, так же растворилась. Тело Квиринуса изогнулось, из его глотки вырвался сдавленный хрип, и тут же опало. Как только маг рухнул на землю, вокруг него поднялся ветер, возвращая звуки леса. Неупокоенный дух наконец-то покинул это место.

* * *

Двое разгневанных мужчин стояли в гостиной друг напротив друга, тогда как третий сидел, вжавшись в кресло, явно не понимая, что происходит.

— Кто ты, черт возьми, такой? — темноволосый мужчина с алыми глазами направил белую словно кость палочку на незнакомца. Волдеморт был уверен, что заполучив тело этого глупого и наивного мага, он с легкостью его подавит и получит полный контроль, поэтому появление здесь третьего лица могло помешать его планам.

— Хотел бы спросить у вас то же самое, господа. Да только я и так знаю, кто вы. И факт моего присутствия здесь меня совершенно не радует, впрочем, как и вас. Давайте не будем разбрасываться здесь заклинаниями, мистер, мы же не хотим, чтобы разум нашего радушного хозяина разрушился раньше времени? — незнакомец слегка качнул головой в сторону Квиррелла.

— Вы тоже маг, мистер… — подал робкий голос Квиринус, пытаясь удержать в дрожащих пальцах палочку.

— Гримм, Роберт Гримм. Квалифицированный волшебник, прошу заметить.

— И где же ваша палочка?

Маг передернул плечами.

— Там, откуда я родом, не принято ими пользоваться. Хотя магические системы наших миров, как я считаю, не сильно разнятся.

— И что же вас сюда привело? — насмешливо спросил Волдеморт. — Судьба, злой рок?

— Если бы, — угрюмо ответил Гримм.

«Как только вернусь в свой мир, поставлю вопрос об отчислении этих идиотов!» — подумал он, вспомнив о причине своего появления здесь.

Колледж волшебства и чародейства Санфронтьер считался лучшей магической академией на Восточном побережье Северной Америки. Каждый год сюда стремились попасть тысячи и тысячи выпускников различных школ, но колледж отбирал только самых одаренных. Особенностью этого места было то, что среди его студентов было не так уж много потомственных волшебников, большую часть составляли «юнцы» — выходцы из мира простых людей, что буквально вчера узнали, что они являются магами.

Программа колледжа была достаточно разнообразной, что определялось количеством факультетов. Здесь были и алхимики-биологи, и психологи-менталисты, и лингвисты-ритуалисты, и инженеры-артефакторы, и многие другие.

Руководство академии всерьез полагало, что обучать совершеннолетних намного выгодней, чем детей, так как взрослые имели хорошую теоретическую базу в неволшебных науках, были более стабильны в психологическом плане, серьезней относились к учебе, в том числе и потому, что Санфронтьер давал двойной диплом, и обучение в колледже не оторвало бы их от обычного мира, позволяя им взаимодействовать с обеими реальностями.

Но всех проблем невозможно было избежать. Стоило только абитуриентам, то есть вчерашним школьникам, узнать о магии, как у них тут же начинало играть детство в заднице. Студентам, а в особенности, первокурсникам, не терпелось заняться различными экспериментами, еще даже не имея никакой теоретической базы, не говоря уже о технике безопасности.

Хуже всего приходилось кафедре ритуалистики, так как основные последствия многочисленных экспериментов приходилось ликвидировать именно ей. Гримм уже порядком заколебался изгонять из школы Кровавую Мэри — а именно этот дух чаще всего откликался на призывы горе-студентов, — и мысленно радовался, что его запасливый коллега, мистер Клиоскай, вновь успел пополнить свой мини-бар перед очередным приходом Барона Самеди.

Вот только с новыми открытиями в магии приходили и новые проблемы, которые год от года становилось все сложнее решать. Так случилось и в этот раз. Когда в прошлом году выпускник их колледжа, делая свою дипломную работу, сумел доказать, что книжные миры такие же реальные, как потусторонний и зазеркальный, и они относятся к классу параллельных миров, следовательно, можно создать порталы, ведущие в них, произошел настоящий взрыв. И если любители классики или детективов отнеслись к новости довольно спокойно, то ярые почитатели жанра фэнтези и фантастики не могли усидеть на месте.

Активней всего проводили эксперименты толкиенисты и фанаты поттерианы. И если первых Гримм еще мог понять, все-таки перед очарованием волшебного Средневековья с прекрасными эльфами и эпичными битвами мало кто мог устоять, то магическая Англия конца двадцатого века ему казалось крайне бледной и скучной, несмотря на развернувшуюся войну. Оба направления Роберту пришлось изучить досконально: стоило знать, из какого дерьма придется вытаскивать своих студентов, если им все же удастся открыть полноценный портал в любимый мир. Вариант того, что экспериментаторы попытаются вытащить какого-либо книжного персонажа сюда был маловероятен: ребята хотели на своей шкуре почувствовать вкус приключений, желая стать различными «героями» и «спасителями», дабы уберечь полюбившегося жителя книжного мира от злой судьбы. Слава Мерлину, Гримм всегда успевал пресечь ритуал еще на этапе подготовки. Хорошо, что время проведения этих обрядов ребята выбирали приблизительно одинаковое: полночь либо час ночи, редко в три. Вот если бы кто-нибудь из них попытался провести ритуал в другое время, например, часов в десять утра, вместо первой пары, или во время обеда, хрен бы их кто остановил. Днем-то трудно уследить за всеми студентами. А ночью вариантов и не так много: если студента нет в комнате, значит, он ушел на вечеринку в доме алхимиков, дабы надраться там как следует, либо проводит какой-то обязательно запрещенный ритуал, и тут главное успеть раньше, чем эти зеленые маги наломают дров.

Гримм быстро шел по коридору учебного корпуса, старательно высматривая малейшие детали, не совпадающие с ожидаемой реальностью. Заметив у самого пола слабую ловушку-сигналку, профессор усмехнулся и бесшумно двинулся вперед. Быстро распахнув дверь аудитории, он тихо выругался: нарушителей и след простыл. Подскочив к распахнутому настежь окну, Роберт выглянул наружу и заметил, как за углом здания скрылась фигура в ярко-зеленой толстовке с золотым кругом на спине.

— Опять они. Третий раз за этот месяц!

Гримм качнул головой и закрыл окно. При осмотре класса из его глотки вырвался еще один вдох. Нарушители покидали аудиторию в спешке, поэтому не успели убрать следы ритуала. А может, надеялись, что их не заметили, и они смогут вернуться сюда позже, дабы продолжить.

Гримм щелчком пальцев потушил свечи в комнате и включил привычный электрический свет. Лампы пару раз мигнули и разгорелись в полную силу, озаряя место ритуала. Зеркала, пентаграмма, книга с уже ставшим ненавистным мальчиком в очках на обложке и небольшая чаша, наполненная до краев странной жидкостью. Профессор взял чашу в руки, принюхался. Не кровь и на том спасибо. Капнув пару капель на чистый лист пергамента, он кивнул сам себе — чернила, обычные чернила.

«Опять, значит, хотели переписать историю!»

Взмахнув пару раз руками, Гримм очистил помещение от следов ритуала. Отодвинув зеркало в дальний угол, предварительно проверив, что никакой портал не открылся, он наконец-то взялся за книгу. Повертев первый том приключений Мальчика-который-выжил в руках, он с удовольствием обнаружил на внутренней стороне книги надпись: «Собственность М.К. Эмбер».

— Какие интриги, какие приключения? Они даже важные улики не забрали, Мерлин! Что ж, мисс Эмбер, в этот раз вы не отвертитесь.

Гримм раскрыл книгу, вынимая веселую 3D-закладку с изображением снитча, и углубился в чтение отмеченного абзаца.

«Я встретил его, когда путешествовал по миру. Я был молод, глуп и полон нелепых представлений о добре и зле. Лорд Волдеморт показал мне, как сильно я заблуждался. Добра и зла не существует — есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней… С тех пор я служу ему верой и правдой, хотя, к сожалению, я не раз подводил его».

Имя главного злодея саги было заключено в овал с небольшой припиской: «Захват тела» и «Интересный момент».

«Жаль, книга детская и здесь не прописана отдельная категория магов-идиотов, которые дорвавшись до силы, ведут себя, как обезьяны с гранатой. Со злыми волшебниками должны разбираться взрослые, не перекладывая эту ношу на детей!»

Роберт слишком резко перевернул страницу, отчего палец заскользил по острому срезу листа, оставляя после себя едва заметный кровавый след.

За спиной раздался едва слышный стук по стеклу. Роберт обернулся и пожалел, что не занавесил зеркало. Вместо привычного отражения в глубине стекла разворачивалась беззвучная сцена. Бледный маг в мантии стоял посреди лесной поляны, а вокруг него вился темный дух. Гримм пару мгновений наблюдал за ними, а потом тряхнул головой.

— Нет, я на такое не подписывался. Я пошел.

— Куда! — раздался возмущенный крик, как только он направился к двери кабинета, и из зеркала вылетела тонкая полупрозрачная рука, больно вцепившись в запястье Гримма.

— Merdé, вы-то еще кто, отпустите немедленно.

— Не тебе, Свидетель Обета, решать, когда можно уходить, а когда нет! — на зеркальной глади проступил четкий силуэт женского лица.

— Мэри, если это твои шуточки, то мне не смешно.

Женщина в зеркале задорно рассмеялась.

— О нет, Роберт, вы заблуждаетесь. Разве простому духу хватило бы сил открыть проход в иную реальность?

— Это, конечно, все очень занимательно, мисс, но причем здесь, простите, я? — маг попытался вывернуть запястье, но проще было отпилить себе руку, чем вырваться из железной хватки этой таинственной леди.

— Меня зацепили ваши слова про обязанность взрослых защищать детей.

Роберт пожал плечами. Он не видел в этом ничего особенного, ведь это нормально — заботиться о неразумных существах. Его больше интересовал другой момент.

— Почему я пришла к вам, ведь вы не звали, но не откликнулась на призыв ваших студентов. Может, с точки зрения закона они уже и взрослые, но в магии они еще птенцы. А вы мне показались достаточно разумным и ответственным человеком.

— Вот именно поэтому я не могу пойти в ваш мир, — возразил Гримм, — я профессор, у меня завтра пары, мне еще экзамены через месяц принимать. У меня нет времени на приключения!

— Такой молодой, а ворчите, как старик, — вздохнула незнакомка, — любой другой умолял бы меня позволить пересечь границы реальности, а вы к этому совершенно равнодушны!

У мужчины мелькнула надежда, что таинственная женщина сейчас плюнет на него и уйдет, но нет. Она резко дернула Гримма на себя, заставляя того пройти сквозь зеркало. Ему показалось, будто на него в этот миг опрокинули ведро с ледяной водой.

— Добро пожаловать в мой мир, — полупрозрачная женщина широко улыбнулась, и Гримм заметил, что он так же, как и его спутница, будто состоит из легкой дымки, — опережая все ваши вопросы, скажу: вашего исчезновения никто не заметит, так как временные линии ваших миров никоим образом не соприкасаются. Домой вы не вернетесь до тех пор, пока не выполните свое предназначение, — увидев взгляд Роберта, полный скепсиса, незнакомка улыбнулась. — О, то, что вы не житель этого мира, а всего лишь гость, никак не умаляет вашего влияния. Ведь даже небольшой камешек может изменить траекторию движения мяча, что катится по тропинке. В любом случае, вы вольны делать, что вздумается, но если вы просто захотите отсидеться в какой-нибудь дыре, дожидаясь, пока все закончится, — в ее голосе послышались ледяные нотки, — я буду сильно разочарована. Вам была оказана честь стать участником данной пьесы, поэтому проявите уважение, сыграйте свою роль достойно! А чтобы у вас была дополнительная мотивация, — незнакомка толкнула Гримма в спину, и он почувствовал, как его вместе с черным туманом стало затягивать в тело странного мага, — скажу: если вы великолепно отыграете в первом акте, то через год вам будет дозволено пользоваться своим родным телом.

Гримм почувствовал, как его будто протащило сквозь игольное ушко, и вот он уже стоит в гостиной, где помимо него находились еще два мага, в изумлении глядя на него.

«Чертова… Магия! — выругался Роберт. — И что мне теперь делать?»

— Я не верю в высшие силы!

— Сказал тот, кто пытался убить ребенка, основываясь только на пророчестве.

Волдеморт заскрипел зубами. Будь это реальный мир, он бы давно запустил в этого наглеца Аваду, но пришлый маг был абсолютно прав, заявляя, что не стоит сражаться в Чертогах Разума. Все же Лорду очень повезло, когда его в той глуши обнаружил этот простачок Квиррелл, и он бы не хотел терять столь драгоценное на данный момент тело только из-за слов другого волшебника. Тем более, судя по его эмоциональному настрою, мужчина сам был не рад находиться здесь.

— Господа, одержимость и так не самая приятная для тела вещь из-за столкновения двух душ, а нас тут еще больше. Поэтому, если мы хотим добиться своих целей, нам придется сотрудничать. Потому что любой конфликт в этих стенах, — Гримм обвел рукой окружающее пространство, — и это хлипкое суденышко потонет, так и не успев доплыть до берега. Мистер Квиррелл, милорд, у меня нет причин мешать вашим планам до тех пор, пока это не угрожает моей безопасности. Я даже буду рад вам помочь, если это поможет мне поскорее покинуть ваше замечательное общество.

Волдеморт в задумчивости посмотрел на собеседника. Он до сих пор не верил, что этого мага сюда переместила некая сущность, однако этот человек не проявлял особой враждебности. Лорд попытался проникнуть в его голову, но ментальные барьеры отразили удар. После Гримм заявил, что если будет предпринята еще одна телепатическая атака, то он воспримет это, как акт агрессии, и ни о каком сотрудничестве больше не будет и речи. Лорд задумался: все же еще один помощник лучше, чем очередной противник. Но он до сих пор не знал об этом человеке ровным счетом ничего, кроме имени.

— Мистер Квиррелл, не боитесь себе почки отморозить? — Гримм переключил свое раздражение на мага, что до этого не смел вмешаться в их спор. — Может быть, вы соизволите переместить свое тело из этого сырого леса в более комфортное место?

— Вы правы, — бывший профессор маггловедения кивнул и растворился в воздухе, хотя в атмосфере все равно чувствовалось его присутствие.

Как только Квиррелл вышел, Волдеморт наколдовал звуконепроницаемый барьер и наставил палочку на Гримма.

— Что ты знаешь о пророчестве? — прошипел Темный Лорд, и его зрачки превратились в две вертикальные щели.

«Не на того напал!»

— Не торопитесь, милорд, — маг в точности повторил шипящие нотки в голосе, вплотную приблизившись к Волдеморту, с досадой отметив про себя, что он на полголовы ниже.

— Как вы заметили, я Гримм и знаю о пророчестве. Также мне известны обстоятельства вашего рождения и вашей кончины. Как думаете, чей я посланник?

Роберт заметил, как постепенно стали расширяться зрачки Лорда, а значит нужно было продолжать актерскую игру.

— Верно, миледи приходит в разных обличиях, так почему же её вестники должны являться лишь в образе псов, — Гримм изобразил самый хищный оскал, на который был способен. — Как бы вы ни бежали от нее, милорд, рано или поздно вы с ней столкнетесь. Миледи очень терпелива. Даже Николас Фламель, изобретатель философского камня, рано или поздно придет к ней на рандеву. Даже братья Певереллы ушли с миледи за грань. Так что ваши игры с хоркруксами лишь оскорбляют ее, — Волдеморт медленно опустился в возникшее из пустоты кресло, и Гримм мысленно возликовал: хочешь победить врага — сыграй на его страхах.

— Поверьте, своими действиями вы только делаете хуже себе. Разрывая свою душу, вы разрываете свое сознание, и в итоге вместо великого и ужасного чародея вы превратитесь в неуравновешенного, не умеющего критически мыслить психопата, которому очень далеко до повелителя мира. Вы играете с огнем, мистер Риддл, который может с легкостью вас сжечь.

В глазах мага загорелись угли гнева, и Гримм понял, что пора сменить тактику.

— Прошу заметить: Гриндевальда также называли Темным Лордом. Имеете ли вы представление, что сгубило вашего предшественника? Излишняя самоуверенность. Хотите знать, что сгубит вас? — Волдеморт качнул головой. — Правильно, не стоит ведать свою судьбу, иначе она станет абсолютной.

— Что за игру вы затеяли? — голос темного мага звучал глухо.

— Игру? — Гримм задумчиво присел на краешек стола. — Вы правы. Мне дали право переписать сценарий этой пьесы, и я желаю поднять вашу значимость на новый уровень, дабы вы полностью оправдали свой титул. Темный Лорд звучит гордо, но у такой сильной фигуры должны быть не только слуги, но и советники. Так вот, подобная роль мне по душе. Вы согласны со мной?

— И какая мне с этого польза? — Темный Лорд был слишком подозрителен и явно не торопился принимать предложение.

— Мне по пальцам пересчитать? — изогнул бровь Гримм, уже порядком раздраженный, он был очень недоволен тем, что ему приходится уговаривать какого-то книжного злодея-середнячка на игру в Высшей Лиге. — Вся ваша гвардия засветилась перед Дамблдором, Министерством и Авроратом: половина сидит в тюрьме, а половина еле откупилась из-за вашей Метки, — на этих словах Лорд ощутимо скрипнул зубами, но магу было плевать. — Мы с Квирреллом немеченые, пусть так и остаётся, сможем работать тайно, не привлекая лишнего внимания. Но я — лицо со стороны, ваши враги не смогут предсказать моих действий, а следовательно, когда они поймут наши планы, будет уже слишком поздно.

— Поймут планы? — ноздри Лорда раздулись от гнева.

— Милорд, ну вы же понимаете, что захват власти это не игра в одни ворота. Враг не будет сидеть на месте, он будет также предпринимать активные действия. Наша задача, чтобы мы их опережали на много шагов вперед.

Волдеморт призадумался. С одной стороны маг все верно говорил, а с другой…

— Я приму вашу помощь, но только после клятвы верности, — выдвинул условие мужчина.

— Простите, милорд, — Гримм качнул головой, — но боюсь, миледи, что привела меня сюда, не позволит дать мне подобную клятву. Моя жизнь находится в ее руках. Вам придется поверить мне на слово.

Лорд погрузился в размышления. Приблизить к себе человека, не связанного никакими обетами, значит поставить себя в уязвимое положение. Однако этот маг уже успел показать, что он знает намного больше, чем говорит, да и силы, что стояли за ним, внушали уважение. Риск был велик, но… лучше иметь грима* в роли союзника, чем врага.

— Что ж, я понимаю. И я готов оказать вам свое доверие. Ведь победы без риска не бывает.

— Полностью с вами согласен, милорд, — Гримм протянул руку Волдеморту, и тот пожал ее. — Что ж, вы готовы к восхождению на вершину?

* * *

Обретя тело, Темный Лорд стремился как можно быстрее вернуться в «любимую» Англию. Изучив память своего нового верного слуги, он несказанно обрадовался тому, что Квиррелл долгое время был профессором в Хогвартсе, у Дамблдора есть к нему определённое доверие, а значит проникнуть в замок не составит особого труда. Тем более, в этом году туда должен был по идее поступить и Гарри Поттер. Мистер Гримм, выслушав пожелания Волдеморта, лишь согласно кивнул: он сам был не прочь рассмотреть вживую легенду магического мира.

Возвращение в лучшую волшебную школу Великобритании прошло как нельзя гладко. Дамблдор очень обрадовался приезду молодого профессора, расспросил его, как прошло кругосветное путешествие. Когда же дело дошло до вакансии, директор покачал головой.

— Профессор Квиррелл, вы были в путешествии целый год, я не мог так долго держать пустым место профессора маггловедения. Миссис Бербидж очень хорошо справляется со своими обязанностями, и мне бы не хотелось с ней расставаться. Если вы так хотите вернуться в Хогвартс, то единственное, что я могу вам предложить, это место профессора ЗоТИ. Тем более мистер Хорнфилд заявил, что по семейным обстоятельствам не сможет преподавать в следующем году. Но справитесь ли вы?

Квиринус заколебался, и если бы не мысленный пинок от Темного Лорда, он бы затруднился с ответом над вопросом.

— Как вы знаете, экзамен по Защите я сдал на высший балл, — робко начал Квиринус, но подбодряемый голосом и советами Гримма, стал говорить все увереннее. — Да и за время своего путешествия мне довелось столкнуться с немалым количеством опасных темных тварей. До начала учебного года еще пять месяцев, и если вы во мне сомневаетесь, мистер Дамблдор, — на этих словах Квиррелл слегка дернул подбородком, — то я готов сдать квалифицирующий экзамен по данной дисциплине в Министерстве.

— О, это не обязательно, мой друг, — директор замахал руками, — главное, что вы полны уверенности. Приходите через месяц, и тогда мы уже заключим полноценный контракт.

Квиррелл коротко откланялся и, покинув Хогвартс, аппарировал в свой дом на пересечении Горизонтальной Аллеи с Каркиттским рынком. Нужно было обсудить с Господином дальнейшие планы.

— Я считаю, было бы не лишним заглянуть в Министерство. В Департамент магического правопорядка.

— Зачем? — в один голос спросили Лорд и Квиррелл.

— Во-первых, нам надо забрать вашу палочку, милорд. Если ее не забрал кто-то из ваших слуг, то она, предположительно, лежит в отделе улик. Там же, по всей вероятности, должен находиться и ваш прах после развоплощения, если после него вообще хоть что-то осталось. Ваш пепел пригодится нам для ритуала воскрешения, все же мы не сможем вечно сидеть в одном теле.

— Палочку, скорее всего, забрал Петтигрю, — начал размышлять Темный Лорд, — а вот насчет праха неплохая идея. Также мы должны допросить Главу департамента. Кто сейчас возглавляет Отдел?

— Мадам Боунс, — Квиррелл стал пролистывать подшивки газет, начиная с восьмидесятого года и далее. Библиотека Горизонтальной Аллеи могла похвастаться довольно обширным архивом, поэтому все свое свободное время он проводил там, лишь изредка уходя домой, чтобы поспать, — глава Отдела магического правопорядка с восемьдесят второго года. С восемьдесят седьмого — член Визенгамота. Считается «одной из самых лучших колдуний своего времени. К тому же она является очень хорошей дуэлянткой. Невозможно не восхищаться этой справедливой женщиной».

— Однако основная зачистка ПСов прошла в восемьдесят первом году.

— Да, тогда главой был еще Барти Крауч, — Квиррелл уловил мысль Гримма и переключился на более старые газеты. — Ему уже прочили пост министра магии, но на скамье подсудимых оказался его собственный сын. «Вместе с Беллатрисой, Рабастаном и Родольфусом Лестрейнджами он обвинялся в пытках мракоборцев Фрэнка и Алисы Лонгботтом, доведших супругов до сумасшествия. Волшебное сообщество было потрясено жестокостью этого преступления. Крауч лично вёл заседание суда, в конце которого публично отказался от сына», — зачитал он абзац из огромной статьи.

— Нужно допросить Крауча, думаю, он нам сможет поведать много интересного…

Волшебники согласно кивнули. Работы было непочатый край, и теперь, зная, за что хвататься, Темный Лорд с помощниками могли приступить к подготовке более или менее стройного плана.

Из тех, кто рядом с тобою, поощряй не тех, кто все, что ты сделал,

превозносит, но тех, кто сурово бранит тебя за твои ошибки.

Василий I Македонянин

Взбудораженные люди, кто с радостными, а кто с напряженными лицами, следили за игрой, красивые манерные девушки в обтягивающих платьях разносили напитки, и все это в диком, но зажигательном вихре звуков саксофона, бесконечных щелчков и перезвонов автоматов. Однорукие грабители призывно переливались разноцветными лампочками, и люди, как мотыльки, завороженные их огнями, летели к ним, тратя свои деньги.

Молодой человек в простом темно-сером костюме стоял посреди зала и, ловко перекатывая фишки на костяшках пальцев, осматривал будущее поле боя.

— И что мы здесь делаем, в этом грязном маггловском месте? — раздалось в голове недовольное шипение.

— Ну, кому и грязное место, а кому и раздольное, — резюмировал тот, провожая взглядом изящные ножки официантки, и, тихо присвистнув, заметил: — А персонал здесь, что надо: одним своим видом заставляют вылететь последние мозги клиентов.

В голове послышались тихие проклятия, но Гримм не стал к ним прислушиваться.

— Меня гложут сомнения, что подобная авантюра приведет к успеху, — подал робкий голос Квиррелл, — это же явное нарушение Статута.

— Ой, кто бы говорил о законности! Если мы хотим осуществить наши грандиозные планы, то нам нужны значительные финансы, а лучшего места для их добычи не найти. Тем более сама добыча денег — не такое уж и трудное дело, пара Конфундусов по автоматам и вуаля — куш у нас в кармане.

— Разве подобное сработает на маггловской электронике?

— Конечно сработает, в противном случае я бы подобный план предлагать и не стал, — в голосе Гримма прорезались нотки раздражения, — тем более, это все ерунда, проблемы начнутся, когда нас заметит местная мафия. Если хотите уйти отсюда живыми и богатыми, вам придется довериться мне.

— Ты так говоришь, будто уже проделывал подобное, — Волдеморт нервно постукивал пальцами по подлокотнику.

— Было дело, — Гримм неопределенно пожал плечами, раздумывая, с чего начать. Это, конечно, не Лас-Вегас, но и тут можно подзаработать.

Система была довольно проста: за десять ночей посетить десять лучших казино Лондона под разными личинами, срывая в каждом по единичному, но значительному выигрышу. Тут главное действовать грамотно: любой, даже самый крупный проигрыш казино очень быстро окупается. Единичные исключения учтены системой и не нарушают её. А грамотными менеджерами ещё и умело используются для рекламы. Так что если Гримм правильно воспользуется своими картами, криминальные личности даже не обратят на него внимания. Главное: не слишком наглеть и не пытаться обчистить казино полностью. Правда, был еще один фактор, который мог серьезно осложнить игру их троице — если у крыши местного казино будут волшебные покровители. И если местные сквибы и маги не доставили бы особых проблем, то волшебный народец — это мафия совершенно другого уровня. Роберт вспомнил, как в своей прошлой жизни ему пришлось поближе познакомиться с кланом оборотней, курировавшим большую часть игровой индустрии Вегаса, и если бы не его бывшая, очаровательная демоница, отправили бы его к гулям, предварительно разложив по разным пакетам.

В этот раз некому прикрывать ему спину, так что в плане побега Гримм целиком полагался на Волдеморта. Не зря же тот величает себя сильнейшим волшебником. И как он так нелепо убился о ребенка? Роберт мысленно покачал головой. Не время думать об этом.

В наличии у них имелось ровно пятнадцать галлеонов, что по подсчетам Гримма было чуть больше ста долларов. Он все никак не мог свыкнуться с мыслью, что находится в Англии, тем более, Англии другого мира, а значит местная магическая валюта переводилась в фунты стерлингов, а их, в свою очередь, Гримм мысленно переводил в родную валюту и из-за всей этой математики мозг у него кипел.

Правда, Гримму хотелось не только заработать денег, но и дать возможность хоть немного расслабиться товарищам по несчастью.

— Господа, как вы относитесь с карточным играм, к покеру, например?

— Я не буду играть с этими жалкими магглами, — прошипел Темный Лорд, — это ниже моего достоинства. Тем более, они мне не противники.

— Ну, если использовать легилименцию, то да, конечно, никто вам не соперник. А вы попробуйте использовать только математические способности, м?

— О, я неплохо считаю карты, — заметил Квиррелл, — да и запоминать их не составляет особого труда.

— Математик, — Гримм уважительно кивнул, — тогда держи пять галлеонов и ни в чем себе не отказывай.

— Ну уж нет, — ярость в голосе Волдеморта можно было резать ножом, — я их и без магии смогу обыграть, быстро дал мне эти чертовы бумажки.

Гнев прямо лился из Темного Лорда, так что остальные благоразумно отдали ему контроль над телом. Лорд быстро отсчитал треть суммы и резким шагом направился к зеленому столу. Квиринус просто печально вздохнул, понимая, что сегодня ему вряд ли дадут участвовать в игре. Гримм мысленно стал молиться, чтобы этот могущественный волшебник, не дай Мерлин, не проиграл, иначе он разнесет это казино в пух и прах, тогда весь их план полетит к чертям собачьим. Оставалось только ждать и надеяться, что все пройдет благополучно.

* * *

— Ха, давно я так не веселился, — Волдеморт хищно оскалился и отсалютовал бокалом огневиски. Два других волшебника повторили его жест. За этот месяц они успели поднять около сорока миллионов долларов, что при переводе в магическую валюту приравнивалось бы к пяти с половиной миллионам галлеонов.

— Поздравляю, милорд, — Квиррелл полностью разделял радость своего господина. — Теперь вас по праву можно назвать одним из самых богатых магов Великобритании.

— Если зеленые коротышки нам это позволят сделать, — хмуро произнес Гримм.

— Что ты имеешь в виду? — тут же напрягся Волдеморт.

По мере того, как размер их выигрыша увеличивался, Темный Лорд и его слуга становились все веселее, тогда как Гримм, наоборот, с каждым днем становился все задумчивее. Роберт прекрасно понимал, что для реализации планов Темного Лорда им придется нехило раскошелиться. Покупка зелий, артефактов, информации, взятки, как-никак. Еще нужно было восстановить целостность организации Волдеморта, а это значит придется вытаскивать его любимых ПСов из Азкабана, а на их реабилитацию тоже придется раскошелиться. Причем, как толково разъяснил Гримм, нельзя перекладывать все затраты на улизнувших от тюрьмы Пожирателей. Их финансовое положение и так сильно пошатнулось во время послевоенных разбирательств и обысков.

— Они не предатели, — пытался достучаться до оппонента Гримм. — Да, многие ПСы публично отреклись от вас, да, они заявили, что были под Империусом. Но это вопрос выживания. Вы что, думаете, было бы лучше, если бы все с пеной у рта доказывали, что они ваши верные соратники, а потом их всех приговорили к поцелую дементора? Посмотрите, где сейчас ваша преданная Лестрейндж, и «предатели» Малфой и Снейп. Одна в Азкабане кукует, другой в мэноре сидит да виски пьет, а третий в школе учит молодое поколение. И кто из них принесет сейчас больше пользы, м? Выживают не сильные, а хитрые! Конечно, то, что они вас не искали, плохо, и ваш гнев мне понятен. Но я считаю, что если бы у них была хоть малейшая возможность, они тут же бы вас нашли. А после войны, я уверен, все, кто был под подозрением в сотрудничестве с вами, находились под пристальным наблюдением Министерства. Многим, я думаю, даже был запрещен выезд за границу. И если бы вы не рванули в свою Албанию... — на этом месте Гримм прикусил язык, придавленный тяжелым взглядом Волдеморта.

— Я тебя понял, Гримм, — от ледяного тона Темного Лорда даже воздух в комнате стал холоднее. — Думаю, я могу закрыть глаза на поведение моих последователей. Все же от живых магов больше пользы, чем от мертвых. Нужно вновь собрать Вальпургиевых Рыцарей: оповестить тех, кто на свободе, вытащить тех, кто в Азкабане, и помочь им встать на ноги. Все же это моя обязанность как Лорда — заботиться о своих подчиненных. Если я хочу показать свою силу, я должен сделать все самостоятельно, не запуская руку в их карманы.

— Милорд, позвольте предложить вам вариант, как уменьшить расходы, — Квиррелл в почтении склонил голову. — Так как гоблины управляют банковской системой, то они и определяют политику Гринготтса. Коротышки не одобряют маггловские деньги, поэтому перевод такой значительной суммы в галлеоны может быть затруднительным, несмотря на то, что банк получит свой процент. Что если нам разделить сумму, и часть реализовать в маггловском мире?

— Что ты предлагаешь?

— Пустить их в оборот, — Роберт сразу уловил мысль Квиринуса и стал развивать идею. — Богатство магов определяется не только галлеонами, но и количеством древних артефактов в хранилище, ценных книг и, конечно же, различными вложениями. Одни вкладывают в различные волшебные фермы, другие в печатные издания, третьи в спорт.

— И да, то есть, количество денег, находящихся в ячейке, может быть лишь малой частью имущества, тогда как большая часть находится в обороте и приносит постоянный доход.

— То есть? — Волдеморт подался вперед, внимательно слушая рассуждения двух магов.

— Мы предлагаем часть суммы перевести в галлеоны и положить в банк, чтобы мы могли ей воспользоваться для волшебных нужд в случае чего, часть вложить в акции маггловских компаний с многомиллиардным доходом в будущем. Еще одну часть можно потратить на скупку различных вещей: драгоценных металлов, камней — и те, и другие котируются в обоих мирах. Также можно купить магические артефакты, но через маггловские рынки. Простецы не поймут их реальную ценность, а покупка исторической реликвии все же выйдет нам дешевле, чем если мы через магического посредника попытаемся купить ту же вещь, но уже успевшую приобрести официальный статус артефакта, — Гримм довольно потер руки. А он-то думал, что ему будет скучно в мире поттерианы, а тут такие махинации можно замутить, что Лорду и не снилось. Хорошо, что он оказался на темной стороне, а то светлые не одобрили бы его игру. Хоть он и был профессором в ином мире, но это неожиданное приключение позволяло снять замок с его не совсем чистого прошлого и развернуться душе на полную катушку.

Получив одобрительный кивок Лорда, Роберт чокнулся бокалами с Квиринусом и откинулся на спинку кресла. Что ж, они первый раз бросили кости, прекрасно понимая, что это начало великой игры.

Темный Лорд был зол. Нет, он был невероятно зол. Он был в неописуемой ярости. А все из-за этого чертового Гримма.

Если раньше Волдеморт считал своим главным противником Альбуса Дамблдора, а затем и мелкого Поттера, то теперь в этот список хотелось внести третьего, пришлого мага, который как-то умудрился стать его союзником.

Он так и не смог разобраться, кем является Гримм. Посланником Вечной Невесты, провидцем, или просто чертовски умным магом, но его предсказания всегда сбывались.

Нет, Роберт не ставил палки в колеса, не пытался противостоять сильнейшему темному магу. Но если Квиррелл, услышав приказ Лорда, тут же бросался его выполнять, едва ли хвостом не виляя, то Гримм просто разбирал все на детали, параллельно перемывая кости Лорду, и объяснял, к каким последствиям приведет то или иное действо. И из-за этой его правоты Волдеморт злился еще больше, но против истины не попрешь, и приходилось пересматривать планы. Так произошло и в этот раз.

— Ну и что, что в банке лежит философский камень? Да, из него можно приготовить эликсир жизни, но на ком мы его будем применять, на Квиррелле? Может, для начала вас воскресим, а потом уж будем думать над бессмертием. Не стоит бежать впереди паровоза.

— Запас карман не тянет, — возразил Квиринус, которому такая идея пришлась по душе, но Гримма невозможно было заткнуть.

— Вы предлагаете ограбить банк! Единственный банк! Принадлежащий гоблинам! — Роберт метался по комнате, словно лев в клетке. — Вы хоть представляете, во что это может вылиться. Мало того, что наши счета арестуют, так мы еще станем их кровными врагами. Гринготтс — их детище. И если мы посягнем на его безопасность, мы посягнем на честь гоблиновского народа. Итог: лютая ненависть, полная невозможность дальнейшего сотрудничество, бай-бай гоблиновские артефакты. Нам это надо?

О втором свойстве волшебного камня Гримму нужно было подумать. Бездумное превращение всего вокруг в золото и последующая реализация его на рынке может привлечь ненужное внимание, либо привести к снижению стоимости металла, значит, нужно совершить вброс постепенно.

— Нужно спровоцировать директора забрать камень из сейфа. Если он посчитает, что банк недостаточно надежное место, то он захочет держать камень ближе к себе. А в Хогвартсе мы будем, как рыба в воде, — заметил Квиррелл.

— Милорд, вы как никто другой знаете Дамблдора. Он уверен, что вы не мертвы, а всего лишь исчезли. У вас есть предположения, как пустить круги по воде так, чтобы заметил только он, а не Министерство?

— Министерство ничего не увидит. Они слишком расслабились после десяти лет спокойствия. Нынешний министр живет по принципу: «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него».

— Это нам на руку, милорд, до начала учебного года осталось не так уж много времени, а нам столько еще предстоит выполнить.

Налет на Министерство прошел гладко. Купив для подстраховки в Лютном готовое Оборотное зелье и палочку, Гримм отправился в ММВ, ведомый Темным Лордом. Разузнав, где находится вход в главное здание, Роберт присвистнул. Он-то надеялся, что общественный туалет — это всего лишь странная шутка английской писательницы, но нет! Припечатав одного незадачливого мага Конфундусом и послав вдогонку усыпляющее, волшебник в точности повторил проникновение легендарного Мальчика-который-выжил, благо память Гримма помимо книг была подкреплена отрывками из фильмов, что позволяло визуализировать многие моменты. Атриум Министерства с золотым фонтаном посреди мало впечатлили. Выйдя из камина под чужой личиной, Гримм отошел немного в сторону, делая вид, что хочет очистить мантию, а сам незаметно прикрепил сбоку от золотой лепнины небольшой металлический шарик. Мысленно кивнув, он стал искать лифт.

— Что ты сделал, Гримм? — полюбопытствовал Темный Лорд, когда они вошли в кабину.

— Установил фиксированный портал. Это позволит нам попасть в ММВ в ночное время, когда здесь никого не будет, — он нащупал в кармане еще один шарик. — Для подобного незаметного перемещения требуется два идентичных предмета. Один в пункте «А», другой в пункте «Б», и затем просто прыгаете между ними. В отличие от ваших порт-ключей, что разрывают окружающее пространство в точке выхода, тем самым активируя сигнальные чары, тут работает постоянный канал связи, как в каминной сети. Но если последние на ночь отключаются, то режим своего портала я контролирую сам.

Волдеморт не перебивая внимательно слушал о неизвестной ранее технике и думал о том, что самому было бы неплохо научиться подобному. Добравшись до Отдела международного сотрудничества, Гримм стал искать кабинет начальника. Дойдя до нужной двери, он мельком глянул на стол секретаря и постучал в дверь.

— Мистер Крауч, вы не заняты? Возникли некоторые проблемы с, — Гримм извернул голову и зацепил глазом название документа, — протоколом № 21-АF.

— Войдите, — тут же раздалось изнутри кабинета. Гримм повернул ручку и, войдя в помещение, тут же ударил невербальным Конфундусом. Пожилой человек в кресле слегка дернулся и обмяк.

— Сколько у нас есть времени? Мы успеем уйти?

— Не говори под руку, — Волдеморт, взяв контроль над телом, стремительно приблизился к столу и стал считывать мыслеобразы. Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец он покинул разум главы департамента и, подкорректировав тому память, быстро покинул кабинет.

— Гримм, помнишь, ты говорил, что нам не хватает рук, и в школе мы будем ограничены? У нас есть возможность прямо сейчас получить назад одного из моих верных соратников, — Темный Лорд передал Роберту воспоминания, что он добыл у Бартемиуса.

Тот долго молчал, погруженный в размышления, а затем ровным голосом спросил:

— Милорд, сколько вы мне дадите времени на подготовку?

Если Волдеморт и удивился, то виду не подал. Он ожидал, что Гримм опять выскажет очередные сомнения, либо убедит его не заниматься этим, но в этот раз Роберт даже не высказывал возражений. Но Лорд не стал размышлять над этим слишком долго.

— Сколько потребуется, главное, чтобы все прошло чисто.

В Департаменте магического правопорядка все прошло довольно гладко. Зашли, нашли нужное, ушли. К мадам Боунс соваться не стали — удача имеет свойство рано или поздно заканчиваться. При этом Волдеморт не переставал возмущаться.

— Нет, ну что за олухи сидят здесь? Охраны никакой! Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь. При мне такого не будет!

— Ну почему же одни олухи? В Отдел тайн, например, не то что постороннему, даже не всем министерским вход разрешен. Невыразимцы стоят в стороне от других, — Квиринус попытался не согласиться, но вышло у него жалко.

Гримм с трудом удержался, чтобы не заржать в голос, вспоминая приключения одних школьников, что и самый секретный отдел разрушили, и банк ограбили — веселенькая у них жизнь…

Покинув ММВ, они пару раз аппарировали в случайные места и вернулись в квартиру Квиррелла.

— Итак, у тебя есть идеи, что мы будем делать с младшим Краучем? — спросил Темный Лорд у Гримма пару дней спустя после вылазки.

— Трудно сказать, — тот задумчиво перелистывал копию дела, взятого из архива Министерства. — Фанатичная преданность, граничащая с самоубийством. Он так рвался вас найти, что даже не скрывал этого перед отцом. Мне интересно, на что они оба рассчитывали, что младший, что старший? Нельзя всю жизнь держать его под Империусом, это путь в никуда, — Роберт тяжело вздохнул, — правда, если Барти вырвется, неизвестно, что он натворит… Лучше, если мы будем держать руку на пульсе. Милорд, лучший вариант — это встретиться с ним и поговорить. Пес успокоится, если увидит, что хозяин вернулся домой.

* * *

Молодой человек неподвижно сидел в кресле, уставившись на пламя в камине. Веки полуприкрыты, грудная клетка мерно опускалась и поднималась, лишь пальцы иногда изо всей силы впивались в подлокотник кресла, но после расслаблялись.

Думать не хотелось абсолютно, равно как и что-либо предпринимать, что-то делать, куда-то бежать.

Зачем? Можно просто остаться здесь. Дома. Тут безопасно. Спокойно. Тихо.

Нет. Это все ложь! Темный Лорд, он жив, я знаю. Нужно… нужно найти его, помочь ему!

Барти в очередной раз нервно дернул пальцами, когда стальной обруч заклятия сжал его голову, как бы выдавливая запрещенные мысли, а вместо них принося бездумное блаженство, лёгкость, радость от того, что все вопросы отпали сами собой.

Крауч никогда не пробовал наркотики, но он считал, что ощущения должны быть схожими. Это было подобно сну или кошмару на грани пробуждения, когда понимаешь, что это всего лишь иллюзия, обман, но не можешь пробудиться. Его сознание металось в клетке, коим являлось его тело, но Барти был совершенно бессилен.

Рядом раздался громкий хлопок, но он даже не повернул голову.

— Молодой хозяин, — тонкий голосок эльфийки раздражал, — молодой хозяин чего-то желает?

Желает? Разве у него могут быть желания. Это лишнее. Пустое.

Ненужное.

Я хочу вырваться отсюда. Бежать, бежать, бежать!

— Винки, приготовь обед.

— Будет исполнено, — эльфийка активно закивала и исчезла.

Сколько времени прошло. Минута? Десять? Час? Барти не знал. Время превратилось в кисель, в котором медленно тонуло все вокруг.

Вдруг на кухне послышался жуткий грохот. Крауч тут же распахнул глаза. Он захотел спросить у Винки, что случилось, но язык будто прилип к небу. Он попытался вскочить, однако быстро понял, что полностью парализован, лишь глаза оставались подвижны. Взгляд в спешке заметался по комнате и наткнулся на каминные часы. Секундная стрелка неистово дергалась, но не могла продвинуться ни на одно деление.

«Что за чертовщина?» — не успел подумать Барти, как щелкнул замок на входной двери. Он тут же весь напрягся, прислушиваясь, но дом хранил абсолютную тишину. Оттого появление перед самим лицом неизвестного мужчины заставило его сердце чуть не выскочить из груди.

Незнакомец долго стоял перед ним, молча вглядываясь в его глаза, а затем произнес:

— Ну здравствуй, Барти, давно не виделись.

Сердце пропустило удар. Нет. Не может быть. Этот голос. Его голос. Нет! Это обман! Иллюзия его воспаленного мозга.

Но как бы в опровержение этого серо-голубые глаза незнакомца налились алым, а в руках возникла до боли знакомая палочка, будто сделанная из кости. Мужчина взмахнул ей, и чувство оцепенения тут же исчезло.

— Милорд! — Барти резко вскочил, но его ноги подкосились, и он упал на колени, — милорд, неужели это вы? — он не верил собственному счастью.

— Да, Барти, — до боли знакомый оскал прорезался на лице волшебника, — я вернулся.

— А это точно безопасно?

— Если не будете болтать, мистер Крауч, — Роберт нахмурился, плетя светящуюся паутину вокруг головы пленника, — я пытаюсь по максимуму нивелировать эффекты Непростительного, а вы своей болтовней мне мешаете.

Барти послушно закрыл рот, но Гримм нахмурился еще сильнее.

— И ваши мысли тоже. Если бы не особенности чар, давно бы вас оглушил. С бессознательными пациентами легче работать.

Но как Барти ни пытался, успокоить мысли было в разы труднее, чем язык. Его несказанно обрадовало возвращение Лорда, однако его нынешние слуги раздражали: один тем, что именно он, а не Барти нашел милорда, второй своими едкими высказываниями.

— Грубо, конечно, но за такой короткий срок это лучшее. Проведем проверку: мистер Крауч, что вы хотите?

Барти прислушался к своим ощущениям. Металлический обруч куда-то пропал, да и туман выветрился из головы, лишь немного гудели виски, но по сравнению с обычным состоянием это мелочь.

— Я желаю и дальше верно служить Лорду, — он с радостью понял, что ему не приходится выталкивать из себя через силу слова, что его отец считал запретными.

— Отлично, действие Империуса преодолено, хотя могу вас похвалить: если бы на протяжении всего этого времени вы не сопротивлялись ему, у вас бы не выработалась естественная защита. Вашим упорством можно было бы восхититься, если бы, — Роберт сделал многозначительную паузу, — не тот факт, что прояви вы больше хитрости и гибкости вначале, то, возможно, вообще не подвергались бы этому заклятию. Нам не нужны дуболомы, нам нужны хитрые лисы, что умеют петлять между деревьями и заметать следы.

— К чему вы клоните?

— Империус я снял, но это не значит, что нужно срываться с места в бой. Вы ждали десять лет, подождите еще месяц, после мы вас заберем. Ведите себя тихо, и если вы хоть словом, хоть жестом выдадите себя отцу… — Гримм сделал угрожающую паузу. — Инициатива в данном случае для вас смертельна.

Роберт оторвал пристальный взгляд от Барти и направился к выходу. Крауч хотел броситься следом, но его ноги будто приросли к полу. Он услышал, как закрылась входная дверь и время в доме вновь пришло в движение. Барти, понимая, что его больше ничто не удерживает, сделал шаг по направлению к холлу, но сдержался.

Лорд. Он жив. И он пришел за ним. И Барти не желал его разочаровывать. Сгорбив плечи, он вернулся в кресло. Месяц. Такой краткий и в то же время бесконечный срок. Но он выдержит. Он оправдает доверие милорда. Ведь так надо.

* * *

Роберт лениво развалился за столом, медленно потягивая пиво и читая книгу. В баре было темно, и ему приходилось щурить глаза, но «Фантастические звери: места их обитания» были слишком увлекательным чтивом. Гримму нравилось читать этот справочник, выискивать аналогии со своим миром. Например, при изучении информации о смеркуте он сразу подумал, что Живой саван чем-то напоминает ему тварь из фильма «Живое». Когда он поделился своими воспоминаниями о кино с другими волшебниками, Квиррелл бледнел, зеленел, и под конец заявил, что хорошо, что это всего лишь выдумка магглов, а вот Темный Лорд всерьез задумался над созданием подобной зверушки.

— И чего мы ждем? — несмотря на то, что Роберт пытался занять своих товарищей, оба не понимали, что они забыли в «Дырявом котле». Хоть Гримм и обещал им сюрприз, терпение Лорда подходило к концу.

— О, вы увидите, вы точно не останетесь равнодушным, — таинственно улыбнулся тот.

Тут Гримм напрягся и повернул голову в сторону двери, через которую прошел полувеликан. Посетители заулыбались и некоторые замахали в знак приветствия.

— Тебе как обычно, Хагрид?

— Не могу, Том, я здесь по делам Хогвартса, — ответил лесник и хлопнул мелкого мальчика в мешковатой одежде по плечу своей здоровенной ручищей, так что у того подогнулись колени. Пацан удивленно оглядывался и выглядел испуганным совенком.

— Мерлин милостивый, — произнес бармен, пристально глядя на мальчика. — Это… Неужели это…

В «Дырявом котле» воцарилась тишина.

— Благослови мою душу, — прошептал старый бармен. — Гарри Поттер… какая честь!

Он поспешно вышел из-за стойки, подбежал к Гарри и схватил его за руку. В глазах бармена стояли слезы.

— Добро пожаловать домой, мистер Поттер. Добро пожаловать домой.

Мальчик не знал, что сказать. Все смотрели на него. Хагрид сиял.

Вдруг разом заскрипели отодвигаемые стулья, и следующий момент Гарри уже обменивался рукопожатиями со всеми посетителями «Дырявого котла».

В это время в голове одного мага происходила буря.

— Ты знал! — выл Волдеморт. — Ты знал, что он придет сюда.

— Предполагал, — спокойно возразил Гримм, — учитывая, какое сегодня число, можно было подумать, что он сегодня-завтра явится в магический квартал. Тем более, хорошо, что мы его увидели сейчас, а не первого сентября. Посмотрите на него хорошенько, прислушайтесь не к эмоциям, но разуму и магическим ощущениям, а потом хорошенько обдумайте полученную информацию.

Волшебники плотно обступили легендарного Мальчика-Который-Выжил, и Роберту приходилось выглядывать из-за спин и плеч других, дабы продолжить наблюдение. В итоге Темному Лорду это надоело.

— Я хочу посмотреть на него поближе!

Гримм мысленно кивнул и змеей стал скользить между людьми. Оказавшись перед маленьким врагом, он спокойно улыбнулся и кивнул Хагриду в знак приветствия. Улыбка полувеликана стала еще шире.

— Профессор Квиррелл! — представил его Поттеру Рубеус. — Гарри, профессор Квиррелл — один из твоих будущих преподавателей.

— Рад встрече с вами, молодой человек, — Роберт протянул руку, и Гарри аккуратно пожал её. Гримм прислушался к своим ощущениям.

Когда он только начал изучать Вселенную Поттерианы, он удивился тому, почему материнская защита Гарри не сожгла Квиррелла при первой его встрече с героем, но убила в борьбе за Философский камень. Сейчас не было никаких болевых ощущений, видимо, заклятие реагировало на эмоции или настрой, либо действовало по принципу зеркала: отражала все, что было на нее направлено. А так как никто из них пока не стремился убить Гарри, защита находилась в спящем режиме, ведь такое заклинание в активном состоянии могло тянуть жизненные силы мага.

— Какой раздел магии вы преподаете, профессор Квиррелл? — спросил с любопытством Поттер.

— Защита от Темных искусств, ведь жизнь волшебника не всегда радужна и безоблачна. Вы с Хагридом собрались за покупками для школы? — получив в ответ короткий кивок, он хмыкнул. — Что ж, не смеем вас больше задерживать. Еще раз рад вас видеть.

Он кивнул маленькому герою, хлопнул Хагрида по плечу и отошел в сторону. Проследив взглядом за тем, как те скрылись за задней дверью, Роберт вернулся к своему столу, залпом допил пиво и, быстро расплатившись, направился ко входу в Косой переулок.

— Гримм, объяснишь, что ты затеял? Что ты подкинул Хагриду и Поттеру? — холодно спросил Волдеморт.

— Яйцо паука-осведомителя. Это волшебное создание позволит нам быть в курсе всех действий Мальчика-Который-Выжил и доверенного лица Дамблдора, а кокон паука экранирует внешнее воздействие, поэтому…

— С чего ты решил, что этот тупой великан — доверенное лицо этого старого маразматика? — перебил его ничего не понимающий Лорд.

— Ну, а кого бы вы послали, будь вы на месте директора? — спросил Гримм у Волдеморта. — Лично бы он не явился, слишком большой соблазн прибить их одним махом. Значит, это должен быть кто-то другой, а абы кому Дамблдор Поттера не доверил. В противном случае, ценность героя ставится под сомнения. Хотя, — он сделал многозначительную паузу, — я и сейчас сомневаюсь в его значимости. Вы же видели, как он одет. Будто это не отпрыск одного из богатейших семейств Англии, а… какой-то заморыш, не находите?

Маги задумались.

— А ведь действительно, Поттер выглядит не очень, — подал голос Квиринус, который на протяжении многих лет имел возможность наблюдать за детьми, в отличие от Лорда, — бледный, да и очки эти треснутые.

— Если бы я не знал, кто это, я бы сказал, что это маггловский выродок.

Роберт с трудом подавил глухое раздражение. Его товарищи практически не соприкасались с маггловским миром, поэтому они даже не понимали, насколько плачевна ситуация героя. Да и сам Гримм до недавнего времени не осознавал этого. Одно дело читать о судьбе маленького волшебника в детской, казалось бы, книжке, и совсем другое наблюдать все это воочию. Фильмы, хоть и визуализировали сагу, но все же были в некоторых местах смягчены и приукрашены, сглаживая острые углы. Когда Гримм впервые увидел легенду Магической Британии, ему лично захотелось прийти к Дурслям и выбить из них все дерьмо. Дамблдора также хотелось приласкать Круциатусом, но Роберт не привык рубить с плеча. Может, директор действительно хотел как лучше, отсылая Поттера к родной тете, ведь у магглов бы его точно не стали искать. Вот он: консерватизм английских магов по отношению к простецам. Будь это в Соединенных Штатах, заинтересованные лица стали бы проверять всех без исключения, вне зависимости от магической силы. А возможно, у Альбуса в действительности был план по воспитанию героя-самоубийцы…

Гримм мотнул головой: не стоит думать об этом слишком много. Чужая душа — потемки, а Дамблдор все равно не позволит им залезть к себе в голову. Тем более, у каждого может сложиться свое понимание ситуации, ведь правда субъективна, а истина недостижима.

Добравшись до квартиры Квиррелла, Роберт быстро смахнул все со стола и, положив на него черный шар, стал делать таинственные пассы руками. Уже через несколько мгновений шар задрожал и стал разворачиваться, оказавшись на самом деле спящим до этой поры пауком с рисунком глаза на гладкой спинке. Гримм аккуратно взял его на руку и вплотную поднес его к лицу.

— А теперь, мисс Астрея, — опалив волшебное существо горячим дыханием, произнес он, — поведайте, что слышат и видят ваши дети.

Август выдался достаточно жаркими, и дело было вовсе не в погоде. В Хогвартсе полным ходом шли активные приготовления к новому учебному году. В спешном порядке сверялись и подгонялись планы занятий, профессора спорили по поводу графика дежурств на сентябрь. Не обошлось и без канонной полосы препятствий для главного героя всея магической Британии.

Гримм негодовал. Подземелье для сокрытия Философского камня состояло из семи комнат, в каждой из которых надо было преодолеть некое препятствие, призванное защитить камень от похищения. От похищения кем? Темным Лордом? Так это не защита, а извините, цирк, который будет лишь раздражать. А если это для сплочения друзей Гарри Поттера, то посылать на детей тролля было слишком опасно. И хотя в книге Квиррелл выпустил свой объект раньше времени, чтобы спереть камень, но ребята все равно с ним справились, Гримм не желал повторения ситуации. А вдруг в этот раз ребята не успеют на помощь девочке? А вдруг в этот раз они не справятся и погибнут?

— Квиринус, мальчик мой, ты же понимаешь, что герою и его друзьям нужны испытания для закалки боевого духа. А тролль это как раз то, что нужно. Ты же сам как-то упоминал, что умеешь разговаривать на их языке.

Дамблдор глядел на профессора ЗоТИ выразительным взглядом.

— Конечно, господин директор, — Квиринус расплылся в самой лучезарной улыбке, на какую был способен и активно закивал головой, — для великого Гарри Поттера никакого тролля не жалко.

— А почему так мелко? Для легендарного Мальчика-Который-Выжил — всего лишь тролль? Давайте лучше акромантула! Даже несколько! Их все равно в Запретном лесу развелось много, далеко ходить не надо. А то дракон слишком дорого стоит, а пятиноги подземелья не переносят. Заодно сэкономим, — возмутился в голове Гримм.

— Эт-то слишком жестоко, — Квиррелл, когда начинал спорить с Гриммом, начинал в такие моменты заикаться от волнения.

Волдеморт закатил глаза. Хоть у его верного слуги и был дар общения с троллями, но вот на провокации одного из них заводился с пол-оборота.

— Ой, да ладно, ну будет их трое-четверо, ну погибнет парочка. Англия от этого не обеднеет. Ничего страшного. Запас-то имеется!

— Ты всерьез хочешь убить их?

Посмотрев на вытянувшееся лицо Квиррелла, Роберт вопросительно поднял бровь.

— Ну да, мне их ни капли не жалко. Пауки — такая гадость! А ты о чем подумал?

Квиринус плюнул под ноги и, покинув Чертоги Разума, стал решать вопрос с директором по существу. Гримм перевел взгляд на Темного Лорда.

— Ваша ставка, милорд: Бен-Невис или Сноудон⁽¹⁾?

— Однозначно Бен-Невис. Ты всерьез позволишь ему заняться охотой на тролля?

— Почему бы и нет? Хоть он и исполняет распоряжение Дамблдора, но все же это дело полезное. Пусть мальчик почувствует себя хоть немного значимым, на нашем фронте пока делать нечего.

Гримм был отчасти прав: никаких заданий в ближайшее время не предвиделось. Из-за аврала в школе заниматься злодейскими планами было совершенно некогда, а если и выдавалась свободная минутка, то ускользнуть из-под пристального ока директора было просто невозможно.

Роберт не верил, что этот достопочтенный маг был простым добрым дедушкой-волшебником. Может, для юных читателей и учеников он как раз и был таким, но Гримм был взрослым и прекрасно понимал: Дамблдор — железная рука в бархатной перчатке. Будь иначе, все эти длинные титулы — директор Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс», кавалер ордена Мерлина первой степени, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов — просто бы не стояли рядом. Этот паук и старый интриган отлично умел расставлять фигуры на шахматной доске.

Является ли Волдеморт игроком? Он мог им быть: обладая неплохими мозгами, он далеко продвинулся в изучении магии, да и хитрости ему было не занимать. Темного Лорда можно было даже назвать осторожным, сообразительным и спокойным стратегом. Ведь в книге на четвёртом и пятом годах обучения Гарри Поттера в Хогвартсе Волдеморт планировал длительные, рассчитанные на целый год операции: первая была связана с его возвращением в тело, вторая — с вторжением в Отдел тайн Министерства магии. Но как игрок он сделал слишком много ошибок. И все началось даже не с Гарри Поттера. А с тирании. Это же до какой степени нужно было запугать своих союзников, что те были совершенно не рады возвращению Лорда. Ну… за исключением единиц. Видимо, при использовании политики кнута и пряника волшебник вовсю пользовался кнутом под названием Круциатус, и совсем забыл про печеньки.

Да и гибкости у Лорда было мало. Волдеморт, помимо бессмертия, мечтал о власти. Добиться ее можно было двумя путями: мечом или же пером. В первом случае — проливая море крови, но, чтобы удержать власть, придется пролить еще больше. Во втором — действовать придется тоньше, незаметнее: подкуп, шантаж, связи, деньги, пиар — чистая политика. С первым вариантом Лорд пролетел, споткнувшись о Поттера, а дальнейшие его попытки вернуться на подобный путь привели его к закономерному финалу. Теперь же, когда Гримм был рядом с ним, возврат к пути кровавой бойни был невозможен. Уж лучше тихо потравить мешающих магов. И самое главное: если Лорд хочет жить долго и счастливо, то придется действовать незаметно, а не нестись, как бладжер, на врагов.

Люди, идя в театр или в кино и восхищаясь актерами, почему-то забывают, что зрелища бы не было без участия других лиц. И пусть главные герои блистают на сцене, отыгрывая свои роли, мастера закулисья тоже не дремлют. Кукловод дергает за нужные ниточки, дирижёр машет своей волшебной палочкой, а продюсер и режиссер координируют действия. За экраном находится очень много важных людей, без чьего труда нельзя обойтись.

Директор дал Квирреллу вольную на две недели для добычи горного тролля, а с легкой руки Темного Лорда сроки сократились до трех дней: раз уж директор выделил столько времени на задание, грех им не воспользоваться. Нужно было решить проблему Крауча.

— Ты никто.

Барти вздрогнул, услышав голос, но продолжал сидеть, глядя в камин.

— Формально ты числишься мертвым, а фактически… Твоя жизнь не жизнь. Это даже существованием назвать сложно.

Оратор не глумился, не издевался. Просто перечислял факты.

— Реабилитировать тебя не представляется никакой возможности. Лорд мог бы использовать тебя и так, просто как преступнику тебе будет труднее, да и жить вечно под обороткой нельзя. Ты все же человек, а не инструмент, и не заслуживаешь подобного обращения. Ты имеешь право выбора, поэтому я спрошу тебя. Хочешь ли ты, чтобы Бартемиус Крауч-младший исчез, а на его месте появился маг, чье прошлое неизвестно, а будущее неясно, зато он будет сам творцом своей судьбы? Этот человек станет по-настоящему свободным. Не торопись с ответом.

В камине громко треснуло полено, взвивая вверх столб пламени.

— Что вы имеете в виду под словом «свободный», мистер Гримм, полагаю?

— Полное обновление: твой отец будет думать, что ты умер в Азкабане, либо, если не считаешь его таковым, вообще забудет о существовании сына. Будто ты никогда не рождался. Просто одинокий вдовец. Не было никакого заключения, никакого суда, ничего. Разве может быть криминальное прошлое у человека, которого вовсе не существовало?

— Разве такое возможно? — Барти подался вперед, но Гримм не переменил позу.

— Вполне, все обо всем забудут. Станете не-личностью. Документы исчезнут. Воспоминания обратятся в ничто. А провалы в памяти людей затянутся сами собой. Тем более уже десять лет прошло. Мозг не терпит пустот.

Барти фыркнул.

— Не веришь? Зря. Магия иногда способна на невообразимые вещи. Правда, цена за такое волшебство…

— Что? Настолько сложный ритуал?

— Отнюдь, очень простой, — Роберт печально качнул головой. — Но он необратим. Весь ужас заклинания в том, что про тебя забывают не только враги, но и все близкие люди. Ни друзья, ни родные тебя не помнят. И ты остаешься совершенно один, наедине со своей памятью. Даже тело из морга забрать будет некому в случае твоей смерти.

Крауч задумался. Использовать это заклятие — значило сжечь не только все мосты, но и город позади себя. А с другой стороны, что он теряет? Мать, что он любил безмерно, мертва. Друзей у него не было. Единственный товарищ, что у него был, Регулус, — вместе с ним они вступили к Пожирателям смерти, — и тот пропал без вести. Лорд — единственный, кто ему нужен.

«А отец?» — кольнула острой спицей мысль. Но он отогнал ее подальше. «Если бы он только поговорил со мной. Хоть раз. По-человечески.» Барти сжал кулаки и вскинул глаза на волшебника.

— А какая, к Мерлину, разница? Все равно это, — Барти обвел рукой окружающее пространство, — не жизнь. Эта клетка мне осточертела!

— Что ж, тогда собирайся. Если тебе здесь что-то дорого, возьми это с собой. После применения заклятия, все, что связано с тобой, исчезнет. И больше вернуться сюда ты не сможешь. Кстати, чуть не забыл. Это ведь твоя?

Роберт достал из широкого рукава мантии палочку, и Крауч резко выдохнул. Он аккуратно взял её, провел пальцами по гладкой поверхности светлого дерева, и на душе сразу стало тепло. Барти кивнул, а затем поднялся на второй этаж, в свою комнату. С родной палочкой сборы заняли немного времени. Быстро отлевитировав одежду в чемодан, он задумался. Затем подошел к письменному столу, выдвинул ящик, взял стопку колдографий, перетянутых простой маггловской резинкой и, не глядя, кинул их к остальным вещам.

Гримм ждал его, как и прежде, в гостиной, вертя в руках семейную колдографию, одна из немногих, где семья Краучей была в полном составе. Откуда только взял? Отец все их убрал.

— Возьмись за край, — когда Барти выполнил приказ, он коснулся колдофото кончиком палочки, затем аккуратно стал вытягивать из неё серебряную нить, так похожую на воспоминание, и стал накручивать её на палочку. Когда вокруг инструмента образовался плотный клубок внушительных размеров, нить кончилась, и фигура младшего Крауча исчезла с фотографии. Сняв шар с палочки, Гримм передал его в руки Крауча. Тот на секунду замер, а затем не раздумывая бросил его в камин. Пламя взвилось вверх и тут же опало, будто ничего и не было.

— Пойдем.

Мужчины вышли за порог и исчезли в витке аппарации.

Когда дом опустел, пламя в камине позеленело, и в гостиную ступил пожилой человек. Мужчина устало потер веки, снял котелок и уже собирался повесить шляпу на крючок, когда под ногами что-то хрустнуло. Маг в удивлении посмотрел на пол и поднял колдографию в рамке. Под треснувшим стеклом можно было разглядеть два силуэта. Бартемиус взмахнул палочкой, и стекло снова стало целым. В груди защемило. На этой фотографии он был вместе со своей покойной женой. Колдофото было лет двадцать, его любимая умерла почти одиннадцать лет назад из-за лихорадки. Боль от потери была такой сильной, что он убрал все колдографии. Он думал, что время сможет приглушить боль, но сейчас, глядя на это фото, он не понимал, почему у него такое чувство, будто из души вырвали очередной кусок.

— Винки, — перед ним появилась домовой эльф, — убери это на место!

Домовуха испарилась вместе с колдофото, и Бартемиус направился в свой кабинет. Ему очень хотелось напиться.

1) Горы Великобритании: Шотландия — Бен-Невис (Грампианские горы, высота 1344 м), Уэльс — Сноудон (Сноудония, высота 1085 м). Как мы знаем, Квиррелл провел в Хогвартс горного тролля, но стоит вопрос: где он его достал?

Вернуться к тексту

Квиррелл сидел за преподавательским столом и нервно постукивал пальцами по гладкой поверхности. Ученики рассаживались по своим местам, здоровались, обнимались и без умолку болтали, обсуждая, кто, где и как провел лето. Шум стоял неимоверный.

Снейп сидел мрачнее тучи, и Роберт его прекрасно понимал. Очередной учебный год принесет новых учеников, непоседливых, ленивых, невнимательных, а чтобы обучить таких, нужно обладать поистине безграничными запасами терпения. И хотя декан Слизерина являлся самым молодым мастером зельеварения за последние сто лет и был настоящим гением, к сожалению, талантом преподавания не обладал. Одно дело обучить тайнам зельеварения ученика, который сам тянется к знаниям и будет терпеть все невзгоды, и совсем другое, когда нужно преподать материал толпе разновозрастных оболтусов, которые учатся только из-под палки.

Второй причиной был Гарри Поттер. Директор уже всем плешь проел, постоянно капая на мозг, как с мальчиком нужно обходиться. Быть снисходительными, терпеливыми и не наказывать слишком строго, если он где-то ошибется. Для Северуса, у которого даже на родном факультете не было любимчиков, такое заявление было подобно красной тряпке для быка. Стоило это помножить на то, что Гарри Поттер был сыном ненавистного школьного врага и, по мнению Снейпа, причиной гибели его возлюбленной, и зная, куда определят Поттера, Гримм прекрасно понимал, что их отношения никогда не будут хорошими. Северус уже заочно не любит Гарри, будет унижать его на каждом занятии, а герой, хоть и не будет дерзить, но всем своим молчаливым видом будет показывать свое отношение к зельевару, чем будет бесить его еще больше. Замкнутый круг. Снейп будет продолжать цепляться к Гарри по поводу и без, срывая на нем всю злобу, что накопилась еще со школьных времен, и горечь последних десяти лет. А Поттер будет обвинять Снейпа во всех злодеяниях, что будут твориться в Хогвартсе, и, как ни странно, Роберт вполне понимал его: если человек ведет себя как сволочь, то он, скорее всего, и есть сволочь.

Если бы в поттериану попал кто-то из студентов Санфронтьер, которых Гримм неплохо знал, развитие событий можно было бы предсказать в зависимости от категории фанатов. Модель поведения была определена штампами, отличались лишь детали и масштабность исполнения, в зависимости от креативности попавшего человека. В теории приверженцы Светлой стороны в основном пытаются по максимуму снизить количество смертей, убить или перевоспитать злодея, осчастливить всех вокруг. Приверженцы Темной стороны опять же хотят по максимуму уменьшить число погибших, перевоспитать Лорда, чтобы в итоге он стал во главе Министерства. Нейтралы в зависимости от активности либо стараются обновить магическую Великобританию, взяв дело в свои руки, либо пытаются остаться на плаву, добиваясь личного счастья, либо, вырываясь из мясорубки, бегут за рубеж и плевать им на кровавый спектакль, что творился на островах.

Кто-то считает, что сюжет невозможно изменить, и история будет идти своим чередом. Кто-то полагается на эффект бабочки, дабы столкнуть поезд с рельс. Третьи же пытается пересесть с танкера общего блага на маневренный катер блага личного, чтобы самому быть капитаном своей судьбы и не плясать под дудку сильных мира сего.

Гримм не собирался сломя голову спасать всех. Он филантропией не страдал. Но дать шанс изменить судьбу вполне мог. Тем более, это входило в его планы.

Распределение прошло как по нотам: несмотря на то, что будущие студенты, сидя под Шляпой, были обращены спиной к преподавательскому столу, Гримм легко мог прочитать эмоции каждого. Грейнджер дрожала от предвкушения и небольшой толики волнения. Лонгботтом лишний раз боялся пошевелиться, однако новость о факультете так обрадовала его, что он на всех парах бросился к столу, даже забыв снять Шляпу, и ему пришлось возвращаться. Прямая спина Малфоя напряжена до предела, но стоило только ему услышать имя факультета, нервы расслабляются, и возвращается естественность движений. А вот Поттера будто обухом по голове ударили, и он брел под алые знамена в состоянии шока. Уизли же трясся как осиновый лист и вжимал голову в плечи, когда ему одевали распределяющий артефакт. Да не укусит она тебя! Уходил представитель рыжего семейства на ватных ногах. Наконец все ученики расселись по местам, и пир начался.

— Что же вы Поттера так глазами пожираете, Северус, бросьте. А то парень едой подавится, задохнется и умрет, будет очень неловко. Или вы этого как раз и добиваетесь?

Декан Слизерина перевел убийственный взгляд на профессора ЗоТИ, но на того это не подействовало.

— У меня складывается впечатление, что вы не просто так отправились в кругосветное путешествие, а к Гудвину за остроумием ездили.

— К сожалению, страну Оз я не успел посетить. Но и в других странах нашлось очень много интересного. Например, в Альбе я встретил одного мага. Лорда, если быть точным. И он выразил желание встретиться с Принцем-полукровкой, которого не видел почти десять лет.

Лицо Снейпа заледенело. Роберт хмыкнул: подобной выдержке можно было позавидовать.

— Где и когда?

— Встретимся в среду после ужина в моем кабинете. Главное: никому ни слова.

Северус мрачно кивнул, и Роберт переключил свое внимание на сидящих в зале учеников. Поймав чей-то пристальный взгляд, он пересекся глазами с Поттером и, мягко улыбнувшись, отсалютовал ему бокалом.

Вскоре пир кончился, Дамблдор поднялся со своего трона и сделал небольшое сообщение. В очередной раз напомнив ученикам о запрете посещения леса за школой и нежелательности магии на переменах, директор не забыл упомянуть и тренировки по квиддичу.

— И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью, — закинул удочку Альбус.

Несколько младшекурсников рассмеялись, но остальной зал хранил молчание. Старосты вопросительно смотрели на директора, ожидая объяснений, но Дамблдор хитро молчал.

—А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал директор.

«Гимн?» — Роберт заметил, как Северус закатил глаза, да и Помона, что сидела от них по левую руку, выглядела так, будто ей защемило лицевой нерв. Роберт перевел взгляд на Дамблдора, что взмахнул палочкой, как дирижер, и что-то на задворках сознания закричало: сейчас будет гадость.

Гримм стал вслушиваться в слова и мысленно застонал. В фильме этого момента, слава Мерлину, не было, а при чтении книги гимн вылетел из головы так же быстро, как и влетел. Не желая больше терпеть подобное насилие над своим музыкальным слухом, он незаметно наколдовал чары приглушения шума на себя, а затем и на соседей, за что получил благодарный взгляд от Спраут и немного удивленный от Снейпа. Весь его вид прямо говорил: «А разве так можно было?»

* * *

После путешествия Квиринус сильно изменился, это заметили все. Куда делся робкий и застенчивый волшебник с немного наивным взглядом на жизнь? Вместо него в Хогвартс вернулся мужчина с ледяным взором и острым языком.

Когда профессор МакГонагалл спросила, что же послужило причиной такой разительной перемены в характере, Квиррелл лишь печально тряхнул головой.

— Когда я очутился на юге Африки, местные жители попросили меня разобраться с группой зомби, напавших на одну из деревень. Я согласился и с несколькими шаманами отправился спасать людей. Вот только жертв все равно избежать не удалось. Мы перебили всех мертвецов, но они успели заразить несколько деревенских. И когда на твоих глазах медленно умирает двенадцатилетняя девочка, и ты видишь, как постепенно из ее глаз уходит сознание, вытесняемое диким животным голодом, это не может не оставить след. И в этот момент имеется четкое понимание того, как же бедна наша магия, раз в этой ситуации мы ничего не можем сделать.

Вот только природное чутье Снейпа шептало, что в этой истории не все гладко. Поведение Квиррелла не подходило под признаки человека, чьи розовые очки разбились. Скорее это был маг, полный уверенности в своих силах и независимости. Будто за ним стояла неведомая сила.

И когда Квиринус намекнул на праздничном пиру на Лорда, все встало на свои места. Но откуда он узнал про Принца-полукровку? Несмотря на то, что они были ровесниками, будучи студентами, они ни разу не пересекались. Тогда как? Северус попытался проникнуть в сознание профессора ЗоТИ, но его мягко оттолкнули.

Больше Квиррелл не напоминал Снейпу о том разговоре, общаясь с ним только по делу.

Все три дня до встречи Снейп размышлял, как пройдет встреча с Лордом. С одной стороны он был рад, что у него было время привести в порядок свои мысли после новости о том, что Лорд жив. С другой стороны, ожидание было хуже смерти.

Наступил вечер среды, и как только Квиринус покинул преподавательский стол, Снейп выждал немного и последовал за ним. Войдя в кабинет профессора ЗоТИ, Снейп ожидал увидеть что угодно, но не сидящего за столом мага, тщательно проверяющего пергаменты.

— Где он?

— Так жаждете встречи, Северус? — Квиррелл даже головы не поднял. — По вам и не скажешь.

Снейп напрягся, заметив, что голос изменился, а когда на него посмотрели алые глаза с вертикальными зрачками, то и вовсе перестал дышать.

— М-милорд, — с трудом выдавил из себя он, — вы…

— Не в лучшей форме, знаю. Но в данный момент это неважно. Присядь.

Хоть это и было произнесено спокойным тоном, Северуса не обманула подобная мягкость.

— А теперь ты снимешь свои ментальные щиты и дашь мне заглянуть в твое сознание.

— Что вы хотите узнать, милорд? — спросил Снейп, в панике пытаясь задвинуть самые важные и драгоценные воспоминания подальше.

— Все, что мне нужно. И не пытайся что-либо прятать.

Он почувствовал холодную незримую руку на затылке и понял, что пропал.

— Я жду, — давление на затылок слегка усилилось, и Снейп, на секунду прикрыв глаза, снял защиту.

Что значит для менталиста остаться без окклюминационных щитов? То же самое, что для обычного человека оказаться без одежды, даже не имея возможности прикрыться руками. Каждый может разглядеть в подробностях все твои недостатки, шрамы, изъяны, и от этих взглядов становится противно. Липко. Неприятно. И ты начинаешь стыдиться самого себя и злиться на окружающих.

— Вот значит как.

Голосом Лорда можно было заморозить лаву. Северус заметил, что взор Волдеморта стал очень похож на тот, который бывал у него за миг до того, как наградить жертву Круциатусом или Авадой. Он видел, как побелели костяшки пальцев, сжимающих палочку, и пытался в панике понять, что же так взбесило Лорда. Тот продолжал прожигать Снейпа взглядом, полным ненависти, но роковое заклинание так и не сорвалось с губ. Тишина, повисшая в кабинете, угнетала. Наконец Лорд тряхнул головой, будто отгоняя назойливую муху.

— Руку с Меткой. Живо!

Снейп быстро закатал рукав мантии, не понимая, что происходит. Волшебник приставил палочку к едва видимой татуировке, и Северус почувствовал невыносимое жжение. Ему стоило невероятных усилий не закричать. Однако то, что происходило с Меткой, пугало. Змея, выползающая из черепа, медленно сгорала, оставляя на желтой коже след ожога. Когда ядовитая тварь исчезла, темное пламя перекинулось на череп. Северус зашипел, но Волдеморт лишь крепче вцепился в бледное предплечье. Когда метка полностью исчезла, Лорд отпустил руку мага.

— Пшел вон отсюда, — прошипел Волдеморт. — Не хочу руки о тебя марать.

— Что? — Снейп подумал, что ослышался.

— С глаз убрался, предатель. Пока я не передумал.

Снейп открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но взорвавшаяся лампа на столе красочно намекнула — терпение Лорда кончается очень быстро. Северус, не отрывая взгляда от повернувшегося к нему боком Волдеморта, пробрался спиной к двери и быстро покинул кабинет.

Добежав до своих подземелий, Снейп запер дверь кабинета и рухнул в кресло. Он не заметил, как бутылка Огденского оказалась у него в руке.

«Сон. Это всего лишь сон. Такого просто не может быть», — пульсировали мысли в голове. Лорд жив. Лорд узнал о его предательстве. Лорд оставил его в живых.

«Невозможно», — подумал Северус и отпил огневиски прямо из горла. «Это просто невозможно!»

Гримм обреченно опустил голову на стол. Прошла только одна неделя, а он уже имел занятия со всеми курсами и был немного раздосадован. Контрольный срез знаний показал: знания имеются, но находятся в бессистемном состоянии. Шести— и семикурсников было немного, все занимались самоподготовкой. Так что он лишь помогал им с поиском материала в части теории, а на практике объяснял возможные ошибки и способы, как их избежать.

Пятый курс в ожидании СОВ хоть и написали тест так себе, но были серьезно настроены на учебу. Первогодки, за исключением чистокровных, ничего не знали, так что проверка была рассчитана именно на тех, у кого оба родителя — маги. А вот со второго по четвертый курс был полный мрак. Все, что выучивалось, тут же забывалось.

— Это что? — Лорд потряс пергаментом перед лицами рыжих близнецов.

— Тест.

— Который.

— Вы нам.

— Дали, — произнесли парни друг за другом, не моргнув и глазом.

— И на каком же языке он написан? Как? Как можно в слове из трех букв допустить пять ошибок?

Уизли пожали плечами. А он все не остывал.

— Нет, если у вас такие проблемы с грамматикой, изобрели бы себе перья, исправляющие ошибки. Или величайшие шутники Хогвартса считают ниже своего достоинства делать что-то для учебы, либо наши изобретатели не такие уж и великие.

Парни одновременно вскинули головы и гневно, но в то же время заинтересованно посмотрели на профессора. Тот лишь пожал плечами. Он этого и добивался. Вроде и намекнул на то, что знает про их таланты, но в то же время будто и усомнился в них. Гримм помнил, что мальчики постоянно устраивали различные проказы, поэтому стоило направить их талант в определенное русло. Просто так они слушать учителя бы не стали, а вот если взять их на слабо…

Когда дверь за близнецами закрылась, Роберт удовлетворенно откинулся на спинку стула. Удочку он забросил, а там уж посмотрим, на что способны двое из ларца. У Гримма на них были далеко идущие планы. С другой стороны, не стоило забывать и про дела нынешние.

Темный Лорд после разговора со Снейпом был очень зол. Волдеморт считал себя непризнанным мастером в легилименции, но Северус, эта подземельная крыса, умудрилась скрыть свою любовь к рыжеволосой грязнокровке. Все вскрылось только благодаря Гримму, который, видимо, знал, что следует искать в воспоминаниях. И только из-за него Лорд не убил сволочь, что в ответственный момент переметнулся на другую сторону.

— Если вы его сейчас прибьете, то мы не сможем замять убийство. — Гримм и Квиринус с трудом держали контроль над телом, не давая милорду взмахнуть палочкой.

— Тем более, он нам может пригодиться. Где мы еще найдем гения в зельеварении, который возьмет любой заказ. Вы же не сможете разорваться на части! Крестражи я в расчет не беру.

Роберт не был бы собой, если даже в такой напряженной ситуации не пытался бы острить. Однако в словах мага была крупица истины.

— И что же ты предлагаешь? Ты же понимаешь, что ни о каком доверии речи быть не может.

— А зачем полагаться на чувства. Снейп все равно вас не сможет простить за убийство любимой, — на этих словах Волдеморт лишь фыркнул. — Пусть вас будут связывать чисто деловые отношения. Никаких миссий, заданий, которые вы обычно даете ПСам. Только заказы на зелья. Никакой борьбы за идею, никакой лояльности. Только деньги и полная анонимность заказчика, подписанная договором.

— Ты прав, Роберт. О наших делах ему знать не обязательно, — Черная Метка сгорала, оставляя после себя неизгладимый шрам.

Волдеморт сомневался, что Северус сразу же побежит к Великому Светлому каяться о случившемся. Все же Распределяющая Шляпа отправила того на Слизерин, а ученики этого факультета всегда искали выгоду для себя. Снейп не мог не понимать, что после подобного отречения ценность мага как шпиона упала в разы. А ведь Северус по сути мог стать в будущем двойным агентом. Будь иначе, Дамблдор не держал бы его так долго подле себя. Хотя старый маразматик и тут не упустил выгоды: у него теперь был личный мастер зельеварения, который принадлежал ему с потрохами, а в случае возрождения Темного Лорда Альбус первым бы узнал об этом от Снейпа. Оттого Волдеморту было вдвойне неприятно: они с Люциусом столько вложили в этого гения. Малфой помог оплатить обучение молодому магу, а Лорд делился драгоценными трактатами по Темным искусствам и зельеварению. Но плоды достались опять же Дамблдору.

Чтобы как-то отвлечь Темного Лорда от неприятных раздумий, Гримм предложил Квиринусу и Лорду пройти полосу препятствий, подготовленных профессорами для охраны Философского камня. Зачем дожидаться удобного случая, когда Дамблдора не будет в школе, если можно попытаться совершить кражу прямо у него под носом. Для Волдеморта это было подобно вызову. Да и если им это не удастся с первого раза, или директор заметит их махинации, у Роберта уже было заготовлено оправдание: профессор ЗоТИ решил лично проверить надежность охраны.

Причем Роберт, зная канонные события, решил никоим образом не подсказывать, как пройти подземелья.

Разговорить Хагрида не составило особого труда. В гости к леснику не особо захаживали, поэтому полувеликан был рад гостю.

— Ты кому столько мяса заготавливаешь? — поинтересовался Квиррелл, потрепав Клыка. — Неужели этот троглодит столько ест?

— Так это Пушку, — ответил великан, улыбаясь, — пойду к нему сегодня, проведаю. Скучно ему там.

— Понимаю. Ты его на прогулку хоть выводишь? А то затоскует псинка. Тяжело, наверное, целыми сутками в замкнутом пространстве. Ему как растущему организму кислород и солнце очень нужны.

— Тык он это… не может. Охранник он.

— Рубеус, — Квиррелл очень выразительно посмотрел на полувеликана, — тебе его не жалко? Я понимаю, что это именно что сторожевая собака, но сидеть сиднем в той комнате невыносимо. Он же щенок. Хоть и огромный.

Волшебник старательно капал Хагриду на мозг, упирая на его любовь к животным, и тот не выдержал.

— Да вывожу я его на прогулку, но не очень часто. Дамблдор хоть и великий человек, а Пушок не может все время в замке сидеть. Жалко мне его.

— А давай я тебя подстрахую. Мне тролля тоже проведать надо. Эльфы хоть ему еду и оставляют, но, — Роберт развел руками, — боятся. Да и комнату Пушка почистить надо, а то запах уже на весь коридор распространился.

Хагрид растрогался от предложенной помощи. Еще никто из волшебников не предлагал подсобить в уходе за живыми существами. Так что лесник рассказал Квиринусу все, что тот хотел знать про цербера.

Остальные комнаты подземелья не составили особого труда. Вот только финальная комната немного подкачала.

— И что дальше? — Темный Лорд обвел абсолютно пустую комнату взглядом, полным недовольства. — Где загадка?

Гримм схватился за голову. Зеркала Еиналеж не было. Он в спешке стал вспоминать события из книги и вздохнул. Артефакт появится в школе только после Рождества, когда Поттер получит в подарок мантию-невидимку. Мда-а-а, в этот раз они поспешили.

— Нет здесь ничего. Все. Вы прошли пробную версию игры. Пожалуйста, дождитесь выхода финальной версии в конце учебного года.

— Что ты несешь? — возмутился Квиррелл.

— Да так. Директор решил как всегда отличиться. Самая лучшая загадка — это ее отсутствие как таковой.

— Что? — взвыл Волдеморт. — Ты же говорил, что камень будет в подземелье!

— Будет. Но не сегодня. Директор не дурак и решил подстраховаться. Наверняка ищет такую защиту, которую вы, милорд, не сможете обойти, но с которой легко справится Поттер. Ладно, раз старик хочет, чтоб мы играли по его правилам, пусть так и будет, — Гримм изогнул губы в кривой улыбке. — Все равно в конце игры и пешка, и король окажутся в одной коробке. Вот только на доске недостает некоторых фигур.

* * *

Визг дверного звонка сотряс воздух, и Барти кубарем скатился с кровати. Быстро схватив палочку и ругаясь, кого и какого Мордреда принесло в такую рань, Крауч открыл дверь, желая послать куда подальше глупых магглов. Но посетитель за дверью стал полной неожиданностью для волшебника.

— Милорд?

— Нет, я Квиринус, милорд сейчас медитирует. Вы выполнили то, о чем вас просили?

Барти коротко кивнул.

— Тогда собирайтесь. У нас мало времени.

Пожиратель быстро оделся и, захватив сумку с ингредиентами, протянул руку для аппарации. В следующий миг они уже стояли посреди пустого, но довольно чистого ангара.

— Недурно, вполне подходит. Проблем с портовой мафией не возникло?

— Мне удалось договориться через местных сквибов.

Когда Барти только переехал в Лондон, ему поручили наладить связи с местным подпольем двух миров, а еще купить небольшую заброшенную фабрику рядом с рекой и зачаровать ее по высшему разряду. Денег на это дело было выделено предостаточно, однако никто так и не удосужился объяснить Бартемиусу, зачем это делается.

— Если я сказал — ты уже делаешь. Не думаешь, не обсуждаешь, не переспрашиваешь. Если я спросил твое мнение — можешь присесть и начать говорить, можешь даже поспорить со мной. Все очень просто — если я говорю тебе что-то делать, я точно знаю, чего я хочу, и мне надо, чтобы ты это делал без выяснения и объяснения причин. Если я посчитаю нужным, я тебе дам об этом знать. Если ты не понимаешь, что ты думаешь — задумайся о своей компетентности, нам в команде такие люди не нужны.

Лорд говорил довольно жестко, но по справедливости. Несмотря на это, Барти все равно мучило любопытство.

— Нам нужен очень мощный источник энергии. Родового камня ни у кого из нас нет, а просить тех, кто остался на свободе, помочь — сейчас слишком рискованно. Однако, всегда есть другой путь.

Квиррелл указал рукой на Темзу.

— Реки — один из самых мощных природных источников энергии. Если Родовой камень буквально черпает энергию из Земли, и магия каждой семьи врастает в нее корнями, то энергия Воды текуча и подвижна. Может, ее труднее черпать, чем земную, но из воздуха вытянуть магию еще сложнее. А в отличие от Огня, ее не нужно постоянно поддерживать, и она легче контролируется. А сегодня нам потребуется очень много энергии. Готовь пентаграмму.

Пока маги в четыре руки наносили магические символы на бетонный пол, Лорд и его советник обсуждали окончательные детали плана в Чертогах Разума.

— Милорд, вы единственный, кто может контролировать Метку, и вы самый могущественный маг в нашей группе. На вас держится вся ментальная связь. Барти и Квиринус — проводники — будут тянуть энергию из Темзы и передавать ее нам. Надеюсь, мощи Воды хватит, чтобы пробить защиту Азкабана.

— Ты уверен, что справишься с дементорами? — скептически изогнул бровь Темный Лорд. — Учти, в случае провала они сожрут твою душу с потрохами.

Гримм весело рассмеялся, запрокинув голову наверх.

— Милорд, я уроженец Салема. У нас там постоянно идут конфликты с индейцами. И поверьте, злые духи Северной Америки намного страшнее дементоров. Великие колдуны и колдуньи, покидая свои тела, должны уметь прятаться от этих тварей.

— Господа, — Квиррелл подал знак снаружи, — все готово.

— Итак, милорд, мысленно представьте образ того человека, кого вы больше всех желаете найти и…

— Не мешай, я и сам знаю, что делать, — тихо прорычал Лорд.

Роберт послушно замолчал и стал следить за потоками магии. Он видел, как от реки потянулись широкие голубые канаты, что стали оплетать тела двух магов, сидящих в пентаграмме. Затем черная, будто обсидиан нить, потянулась куда-то на Север. Ждать пришлось долго. В какой-то миг показалось, что сигнал пропал, но тут нить натянулась как струна, и что-то на той стороне стало с неимоверной быстротой пожирать магию.

— Сейчас, — крикнул Темный Лорд, и сознание Гримма, превратившись в искру, юркнуло в узенький поток и устремилось, будто электричество по проводам, вперед. В темную треугольную башню посреди Северного моря.

Тяжело дышать. Воздух с неприятным свистом вырывался из легких, то и дело прерываемый спазмами кашля. Беллатриса попыталась поплотнее укутаться в тряпочное покрывало, дабы спастись от ледяного ветра, гуляющего по камере, и зашипела от боли. Распухшие суставы ломило так, будто кто-то неласковый прошелся по ним Костедробящим.

Холод острыми когтями царапал кожу, пуская толстые корни в грудь и спину. Шевелиться совершенно не хотелось. Казалось, стоит только сделать движение, и зазвенит заледеневшая кровь в сосудах, пронзая тело тысячью иголок.

Где-то вдалеке раздался нечеловеческий вой, и Беллатриса вздрогнула. Дементоры. Они идут. Она завернулась с головой в тряпку, по ошибке названную одеялом, и прикрыла глаза, словно маленький ребенок, надеясь, что если она не увидит монстров, то и они ее не заметят.

Температура в камере резко упала. Даже с закрытыми глазами Белла чувствовала, что эта тварь стоит перед ней. Она ощутила на своей коже липкое морозное дыхание, и все ее нутро стало выворачивать наизнанку. Невидимая рука проникла ей в грудь и стала выгребать малейшие частички тепла, что могла найти. Беллу стало жутко ломать, однако прямо над самым ухом раздался душераздирающий вой, и пытка кончилась, едва успев начаться.

Беллатриса замерла, не веря, что дементор ушел так быстро, и вздрогнула от возмущенного возгласа.

— Вот же зажравшаяся сволочь, чтобы на живых нападал…

Она распахнула глаза и увидела, что помимо нее в тусклой камере находится еще человек. Мужчина, одетый в дорогой маггловский костюм, брезгливо отряхивал руку, а на полу медленно догорал балахон тюремщика.

— Ну британцы охренели, да даже у нас в Салеме при Звонаре такого разгула демонов не было.

— Вы кто? — прохрипела Белла.

— Роберт Гримм, а вы, по всей видимости, Беллатриса Лестрейндж, — человек не спрашивал, но утверждал. — Волдеморт послал за вами.

— М-милорд?! — ей показалось, что она ослышалась. Десять лет о нем не было никаких известий, и тут явился этот человек. — Он жив? С ним все в порядке? Где он?

— Да-да. Темный Лорд не забыл своих верных союзников, он желает вас спасти и тому подобное. Слушайте, у меня таких как вы еще целый этаж. Каждому нужно сказать, что босс жив, так что давайте сначала сделаем дело, а потом поговорим.

Если сначала Белле показалось, что это все сон, то теперь это было больше похоже на бред. Нет, конечно, она верила, что милорд не погиб и он рано или поздно придет. Но послать этого наглеца, в котором все так и кричало, что он грязнокровка!

— Беллатриса, вы меня слушаете? — Роберт пощелкал пальцами перед ее носом. — Хоть Лорду и помогают, но он не сможет поддерживать связь вечно, а застрять здесь меня как-то не прельщает. Так что вам тоже придется потрудиться.

— Что от меня требуется? — она тут же перешла на деловой тон.

— Дайте руку с Меткой и думайте о милорде.

— Я думаю о нем каждую секунду, весь мой разум занимает только он! — возмутилась Лестрейндж, но оголила предплечье.

Маг присел перед ней на колени и аккуратно коснулся бледной змеи. Глаза ведьмы расширились, когда она заметила, что пальцы мужчины прошли сквозь ее руку, будто он был призраком. Однако вместо неприятного холода по телу от Метки стало распространяться живительное тепло. Энергия, не такая родная как магия Рода, но живительная будто вода из источника, тонкой струйкой стала наполнять ее тело.

Гримм тонко улыбнулся и поднялся на ноги.

— Беллатриса, мы постараемся вытащить вас отсюда. До моего возвращения постарайтесь наполнить свой резерв по максимуму, но не оборвите связь. Нам потребуются силы для расширения разрыва. Все же попасть в тюрьму легко, а вот вырваться… Пока проведаю остальных.

Маг коротко поклонился и прошел сквозь каменную стену камеры. Беллатриса уже не стала удивляться и просто прикрыла глаза, полностью отдаваясь приятным ощущениям.

Вернулся мужчина где-то через час, уже порядком потрепанный. На удивленный взгляд Беллы лишь пожал плечами.

— Сцепился с парочкой дементоров. Пришлось побегать. Им, видите ли, не очень понравилось убийство их собрата.

— Их нельзя убить. Лишь отпугнуть.

— Давайте дискуссию по этому поводу проведем позже в более комфортном месте, — мягко возразил Гримм, — а теперь, если хотите выбраться отсюда, следуйте моим указаниям. Пол довольно грязный, так что вам не составит труда начертить нужную пентаграмму.

* * *

Барти сидел на бетонном полу склада и не моргая смотрел на труп в центре пентаграммы. Пот градом катился по спине, но он продолжал удерживать энергетический канал. Лорд сидел напротив него в подобие транса, поэтому спросить о состоянии дел было нельзя. Гримм ушел на ту сторону больше часа назад, а ничего до сих пор не изменилось.

Крауч мысленно зарычал, глядя на мертвое тело в тюремной робе. Он объездил всю Великобританию в поисках женщины, смахивающей на Беллу. И в одном из моргов Данди обнаружил нужное. Изъять тело и поместить его под чары Стазиса не составило особого труда. И вся это возня только ради того, чтобы ритуал Кражи с подлогом прошел без осложнений. И никто не заметил пропажи раньше срока.

Вдруг труп в центре пентаграммы охватило сияние. Барти на миг прикрыл глаза, а когда вновь открыл их, на полу лежало скрюченное костлявое тело, что судорожно дышало. Лорд резко встал и схватился за нос, из которого хлынула кровь.

— Милорд, что с вами?

— Откат от защиты. Зацепило, — прорычал Волдеморт, сплевывая красный сгусток. — Белла!

Из-под гривы черных спутанных волос показались горящие глаза.

— Ты выдержишь еще одну аппарацию? — она кивнула. — Тогда уходим.

— А как же остальные Пожиратели?

— В следующий раз. Это тело не выдержит еще один ритуал, а нам оно еще потребуется.

Темный Лорд не стал говорить, что сейчас творится в Чертогах Разума. Гримм принял на себя основной удар, и сейчас его выгибало будто под Круциатусом.

— Следи за ним, — отдал Лорд приказ Квирреллу, — и не дай Мерлин он отправится за грань.

Роберт хоть и был той еще занозой, но все же успел доказать свою ценность. Темному Лорду не хотелось его терять. Однако нужно было позаботиться и о других.

Барти с Лордом подхватили Беллатрису под руки и исчезли в витке аппарации.

* * *

Беллатриса скинула жаркое одеяло и перевернулась на бок. На лице расцвела довольная улыбка. Давно она так не высыпалась. Аккуратно потянувшись, она взяла с прикроватной тумбочки флакон с Восстанавливающим зельем номер два и чуть не расплескала его на себя, когда за окном раздался громкий автомобильный гудок. Да, можно было бы считать, что она попала в сказку, если не вспоминать, что она находится не в своем Лестрейндж-холле в окружении домовиков, а в хоть и дорогой, но маггловской квартире в центре Лондона вместе с каким-то Барти. Ее драгоценный Лорд отбыл вчера вечером, строго-настрого наказав ей соблюдать постельный режим и все предписания колдомедика, что будет приходить каждый день, а также слушаться Барти. И хоть этот маг и был полной тезкой того гада Барти, что засадил их в тюрьму, хоть он и смотрел на ее Лорда таким взглядом, что хотелось глаза ему выцарапать от ревности, интуиция Беллы говорила, что это их человек. Ведь Крауч так же как и другие ПСы имел Метку. Да и сам Волдеморт сказал, что этот маг был с ним еще во время Первой магической войны, и тоже попал под удар.

— Его вывели из игры, зато теперь он чист перед Министерством и принесет нам еще больше пользы.

— Чист перед Министерством? — зашипела Белла. — Как тот предатель Каркаров, лизатель подошв?

— Ты смеешь сомневаться в моих словах? — под взглядом Волдеморта Белла вжала голову в плечи, ожидая Круцио за свою дерзость.

Однако пытки не последовало. Видимо, милостивый Лорд посчитал, что не следует пытать женщину, только что вышедшую из Азкабана. Ей бы здоровье как следует поправить, какие уж тут Круцио.

— То, что ты не помнишь Барти, последствие его выбора. Если он захочет, он сам все о себе расскажет. Единственное, что тебе пока следует знать — он состоял в Ближнем круге и не отрекся от меня. А теперь мне нужно вернуться в школу, мне завтра вести урок у третьих курсов. Все вопросы к Барти. Если случилось что-то чрезвычайное, у него есть двустороннее зеркало.

Лорд взмахнул палочкой и аппарировал. А у Беллы в голове вертелась тысяча вопросов. В школу? Вести уроки? А все же, что случилось у Поттеров? Где был ее Лорд и что с ним произошло? Кто такой Гримм?

— Барти, нам нужно серьезно поговорить.

Бартемиус мысленно закатил глаза. Ну почему именно он должен все объяснять?

Гримм пришел в себя только к среде и узнал о себе много нового. Волдеморт был им недоволен.

— Если после каждого такого ритуала ты будешь отходить по полнедели, то Ближний круг мы, дай Мерлин, к Рождеству только соберем, если ты, конечно, раньше не умрешь. Нам нужно придумать другой способ.

Роберт согласно кивнул. Еще пара ритуалов кражи, и мозговое кровоизлияние ему обеспечено.

— Как там Беллатриса?

— Ужасно. Колдомедик, что проводил диагностику, сказал, что у нее немалый букет болезней: начиная от суставов и заканчивая внутренними органами. И все в тяжелой хронической форме.

— Может, нанять дипломированного целителя? — предложил Квиринус.

— Финансово не потянем. Услуги целителя с Даром стоят дорого, это во-первых. А во-вторых, в Великобритании таких людей всего двое, и оба работают в Мунго. Стоит туда сунуться и ареста нам не избежать.

— Значит, стоит озаботиться и этим вопросом. Барти справляется с уходом за больной.

— Сейчас да. А то в первые дни медик назначил Белле специальную диету, а Барти с едой возиться не любит. В итоге Лестрейндж пришлось вызвать своего домовика.

— У них есть домовик? — Гримм в изумление распахнул глаза. — Откуда?

— Из Лестрейндж-холла.

В глазах Роберта застыл невысказанный вопрос, но он промолчал. Его взгляд расфокусировался, видимо, Гримм о чем-то крепко задумался.

— Милорд, Квиринус, а что вы знаете о домовых эльфах?

* * *

Эльфы. Эти маленькие слуги волшебников. Как же их недооценивают.

Домовики обладают своей, эльфийской магией и, видимо, способны на такое волшебство, на которое не способны маги-люди, при этом обходятся без волшебной палочки. Тот же Добби в каноне смог отыскать Гарри Поттера там, где волшебники не смогли, заблокировал проход на станцию, спас Мальчика-Который-Выжил и его друзей из плена в поместье Малфоев, а ведь там стоял антиаппарационный щит.

Связавшись с Барти по сквозному зеркалу, Гримм устроил им с Беллой форменный допрос.

Большинство домовиков относятся к своим хозяевам как к собственным избалованным детям: готовы перенять на себя все заботы по дому, с радостью выполнить любое их приказание, предупредить малейшее их желание…

— Что, домового эльфа захотел, да тебе за всю жизнь на него не заработать, — попыталась съязвить Белла, но Роберт пропустил её высказывание мимо ушей.

«Если домовики могут аппарировать в закрытые зоны по первому зову хозяина, то почему Лестрейнджи не пытались сбежать при помощи них? А они вообще пытались?»

Видимо, Роберт задал этот вопрос, ведь молчание на той стороне затянулось. Гримм поднял глаза и увидел, что Белла сидит с абсолютно стеклянным взглядом. Барти потряс ее за плечи, и та начала нервно хихикать. Гримм закатил глаза — сейчас будет истерика. Спустя секунду эфир взорвался от неконтролируемого смеха, прерываемый всхлипами и криками.

— Невозможно! Столько лет… Из Азкабана еще никому не удавалось сбежать.

«Ну почему-же? Барти сбежал. При посторонней помощи, но все же сбежал. А вот Сириус сам смог. Мерлин, еще и с ним нужно что-то решать».

Гримм устало потер переносицу.

— Милорд, нужно опробовать вариант с домовыми эльфами, из этого может получиться что-то годное. Если нет, лишние помощники нам не помешают.

Предстояло столько еще сделать, и Роберт просто разрывался. Проблема заключалась еще и в том, что он мало знал о Пожирателях смерти, как о группировке. Нет, основная информация: их количество, имена, цели, — все это было известно из книг и фильмов. Но вот внутренняя структура: у кого какой функционал, кто занимался финансами, кто помогал разрабатывать стратегии, кто занимался рекрутами, — об этом было известно большое, сверкающее «Ничего»! Гримм мог лишь догадываться о роли некоторых. Однако его сейчас волновали иные вопросы.

— Беллатриса, переключаемся с эмоций на разум и начинаем работать. Прямо сейчас работать. В каком состоянии находятся Лестрейндж-холл и банковские счета? Имеется ли к ним доступ? Не опечатаны ли они в ходе судебных разбирательств?

Белла в спешке пыталась вытащить информацию из своей памяти, но после Азкабана мозг работал плохо.

— Я не знаю.

— Так узнай. Это твое имущество или чье? Я, конечно, понимаю, что это обязанность Лорда — заботиться о своих подчиненных, но это не значит, что можно сесть ему на шею и свесить лапки.

— Что от меня требуется?

— А как ты думаешь, Лестрейндж? Прок. А сейчас я вижу только убытки. И если бы я выбирал между тобой и Малфоем, то выбор очевиден. У Люциуса есть финансы, связи, он оказался более изворотливым. Он сумел выскользнуть из болота, сбросив шкуру как змея. Настоящий слизеринец. А ты, Беллатриса? — ее ноздри раздулись от гнева. Кожа на выступающих скулах натянулась, и казалось, будь она рядом, а не по ту сторону зеркала, то бросилась бы на Гримма, как кобра. А Роберт тем временем продолжил:

— Одной верности мало, дорогуша. Человек должен приносить пользу. И если ты хочешь занять свое прежнее место рядом с Лордом, то заслужи его, — Роберт прошипел последние слова почти ласково. Увидев перекошенное лицо Беллы, он криво улыбнулся и отключился.

— Зачем надо было так грубо с ней разговаривать? — спросил Квиррелл.

— Не грубо, а строго. Работа ей мозги после Азкабана вправит. Не будет времени на истерики и на самокопания в духе «Ах, почему я, дура такая, не додумалась сбежать с помощью домовика?» Хотя её понять можно. Эта тюрьма подобна аду.

— Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate⁽¹⁾, — произнес Квиринус и содрогнулся.

— Да-да, именно. Нужно поскорее вытащить оттуда наших.

Роберт задумался. Если Волдеморт всерьёз вознамерился воссоздать орден Вальпургиевых рыцарей, то для этого нужно связаться с теми, кто остался на свободе. А такие пойдут за Лордом лишь в случае, если тот докажет свою силу. Значит ему нужно полноценно воскреснуть. Придется проводить ритуал. А если учесть, Что вылезло из котла после обряда, то нужно существенно изменить ритуал. Или это проклятие от крови убитого единорога так повлияло? Или последствия крестражей? А то и все вместе?

Гримм схватился за голову. Нет, крови единорога в этот раз не будет. Во-первых, Роберт еще в первые дни объяснил Лорду и Квиринусу, что последует, если при контроле над телом каждый будет тянуть одеяло на себя. А будет в итоге разрыв энергетической оболочки и медленное умирание тела, вызванное мутацией. Разложение, трупный запах которого можно будет скрыть только чесноком.

Перспектива гнить заживо никого не радовала. Поэтому маги старались координировать свои действия и работать в одном направлении.

Нет, убийств единорогов не будет. Как и прогулки тролля по Хогвартсу, дневника и открытия Тайной комнаты, мракобесия на квиддиче. Зачем? Если можно действовать незаметнее. Дергать ниточки из тени умеет не только Дамблдор.

История пойдет по другому пути. Не будет дружбы Гермионы и мальчиков, ведь им не придется ее спасать. А значит, они не смогут пользоваться ее мозгами в дальнейшем, чтобы выбраться из передряг. Хотя, если учесть, что большинство приключений Мальчика-Который-Выжил случались по вине Темного Лорда, лучший вариант был им обоим держаться подальше. Но крестраж во лбу Поттера будет притягивать их друг к другу будто магнит, равно как и все остальные несчастья. Следовательно, и с этим надо что-то делать.

* * *

В хлопотах и заботах как-то незаметно подкрался Хеллоуин. Волдеморт в этот день был мрачнее тучи, тогда как Гримм, наоборот, весь излучал радость и веселье. Когда директор попросил профессоров помочь зачаровать Большой зал для праздника, именно Роберт предложил не ограничиваться одним залом, а сделать что-то очаровательное и с остальным замком. А еще лучше, если дети тоже примут в этом участие.

— Это поднимет их дух единства. Пусть студенты с помощью магии сделают различные лица или рисунки на тыквах, зачаруют их, чтобы они светились.

— Это просто замечательная идея, — воскликнули чуть ли не в один голос Флитвик и Спраут.

— Мне кажется, это не очень разумно, — возразила декан Гриффиндора. Снейп пока хранил молчание.

— Это дополнительная практика. Для младшекурсника разукрасить тыквы не составит труда, а ребятам постарше предложить… — профессор ЗоТИ на миг задумался. — Пусть превратят тыкву в карету, у Хагрида как раз есть парочка с человеческий рост.

— Не боитесь, что в полночь магия развеется? — иронично спросил Снейп. Видимо, с маггловской сказкой он был знаком.

— Вообще-то в полночь студенты должны уже спать, но раз вы настаиваете на волшебстве, то можно зачаровать тыкву так, что после отбоя она станет злой, будет бродить по замку и проглатывать всех нарушителей.

МакГонагалл подавилась чаем, а Помона звонко рассмеялась.

— Ах, какой же вы шутник, Квиринус. Боюсь, такой Хэллоуин дети запомнят надолго!

И теперь, глядя, как на его уроке дети убегают от маленьких тыкв, Роберт откровенно веселился. Зачарованные символы Дня всех святых кусали студентов за пятки, а те в свою очередь кидали в них разные заклинания, радостно взвизгивая, когда из той или иной тыквы вылетали различные сладости.

— Спасибо, профессор Квиррелл, — мальчик в синем галстуке плотно прижимал тыкву, полную конфет, к груди, а та вяло шевелила жгутиками, — это самый веселый Хэллоуин.

Ребята рядом с ним согласно закивали.

— Ну, еще не вечер, дамы и господа, вас ждет впереди еще много веселого.

— А эта маска у вас на лице, это грим? Я видела, так разукрашиваются магглы в праздник.

— Это чары иллюзий, — Гримм все-таки не удержался и нанес на лицо испанскую маску смерти, на что его товарищи в голове покрутили пальцем у виска и назвали ребячеством, — если хотите, спросите у Флитвика, это по его части. А зачем я это сделал? Мне нравится эта маггловская традиция.

Роберт широко улыбнулся и стал рассказывать о повадках магглов в общих чертах, насколько позволяла перемена. Люди, хоть и не видят магию, но хотят верить в нечто большее. Да и Статут Секретности был принят не так давно, так что в человеческой памяти сохранились знания, что там, за занавесом, что-то скрыто. И чтобы не забыть, они и наряжаются в якобы вымышленных существ: ведьм, вампиров, зомби, привидений.

— Однако нам ведь известно, что все это реальность, поэтому кажется, что нет смысла наряжаться. Но у этой традиции есть и второе назначение, что маги совершенно забыли, — Роберт сделал выразительную паузу. — Под маской, а точнее чарами мы скрываем свой истинный облик. Хоть это и День всех святых, нечисть здесь правит бал. Корни Хэллоуина восходят к традициям древних кельтов Ирландии и Шотландии. Да и история Джека О`Лантерна отнюдь не добрая, а наоборот, довольно мрачная, но, — Роберт с сожалением взглянул на часы, — о нем я, к сожалению, не успею поведать.

Дети недовольно заныли, но Гримм протестующе поднял руки.

— Эй, так нечестно, вы нас заинтриговали!

— А я плохой парень, мне можно. А раз уж вам так интересно, то выясните это сами. Запомните, не все в мире вам будут преподносить на блюдечке. Иногда нужно и самим поработать!

Однако даже на большой перемене ученики не отставали со своими вопросами. Многие старшекурсники, кто еще помнил, что Квиррелл раньше вел маггловедение, засыпали его вопросами по поводу традиций и ритуалов. Их поток был подобен лавине, так что Квиринус быстро отдал контроль Роберту, что буквально был помешан на Хэллоуине и все разъяснения давал на автомате.

— А правда, что раньше вместо тыкв использовали кабачки и репу? — вопрошали хаффлпаффцы.

— А прародителем Хэллоуина был Самайн, да? А традиции сильно отличаются? А какие обряды? — не отставали равенкловцы со слизеринцами.

— А обязательно наряжаться в мистическое существо? Я знаю, что можно и в литературного персонажа нарядиться, — напирали ребята под алым знаменем.

— Да. Да. Праздник урожая… Защитные обряды… Книги по традициям лежат там, скопируйте, если интересно. Необязательно… кому какой больше образ нравится. Кому летучие мыши нравятся, тот Бэтменом пусть будет.

«А было бы весело увидеть Снейпа в подобном образе, с его-то любовью к черному. Жаль, что подобная затея неосуществима!»

Поток вопросов резко прекратился, и судя по тому, что вокруг образовалась зона абсолютной тишины, свои мысли он высказал вслух.

Кто-то смотрел на него с ужасом, кто-то с непониманием, а вот у кого-то в глазах загорелся огонек азарта. Роберт сразу разглядел парочку магглорожденных студентов, которые поняли сравнение, и на их лицах появились коварные улыбки.

— Обливиэйт наложу. А лучше зааважу, — прошипел он, но слово не воробей, сейчас даже чистокровные заволновались, пытаясь выспросить у полукровок, кто такой этот Бэтмен. И по раздавшимся смешкам Уизли Гримм понял, что катастрофы не избежать.

— Так, дети! Храбрецам, кто посмеет это сделать, пусть земля будет пухом. И если что, я вам этого не говорил.

Магглокровки понимающе закивали, а вот потомственные волшебники подозрительно прищурились, чувствуя, что грядет нечто.

* * *

Северус был великолепным дуэлянтом и прекрасным бойцом, но выдержать массивную атаку организованной группы разрисованных школьников даже он был не в силах. Чем больше сил вложено в заклинание, тем сильнее чары. А если учесть, что Снейп успел насчитать как минимум пятьдесят человек, то понимал, что заклинание ему не снять. Поэтому странная черная маска с рожками, хоть и не мешала обзору, но неимоверно бесила. А если учесть, что ряженые негодяи еще и скрыли под чарами иллюзий все знаки принадлежности к факультетам, он не знал, кого наказывать. То, что это слизеринцы, было исключено сразу — своих бы студентов он распознал бы под любыми чарами, — осталось только понять, насколько сильно провинились остальные факультеты. Ох, давно он не давал своему дару легилимента развернуться на полную.

Северус стремительно шел по коридору в своей развевающейся черной мантии, одаривая всех яростными взглядами. Вот только к тихому ужасу при его появлении, что стал уже привычен, прибавлялись возгласы удивления и восхищения. То тут, то там раздавалось едва слышно: «Бэтмен! Вылитый Бэтмен!»

Снейп быстро продвигался в сторону директорской башни, когда дверь кабинета открылась, и из него вышел Квиррелл. Заметив профессора, тот встал как вкопанный, и Северус смог в подробностях разглядеть его расписанную физиономию.

— Неужели? — в голосе проскользнула паника, смешанная с восхищением.

— Что? — прищурился Снейп.

— Вы тоже прониклись? Истинным духом Хэллоуина?

Северус недобро оглядел студентов, что стояли, раскрыв рты, и быстро считав поверхностные мыслеобразы, повернулся к Квиринусу.

— Вы их надоумили, профессор Квиррелл? — тихо спросил Снейп, уже зная ответ.

Студенты замолкли. Таким тоном профессор говорил только тогда, когда должна вот-вот нагрянуть буря.

— А с чего вы решили? Почему сразу я?

— Квиррелл! — в голосе Снейпа проскользнули рычащие нотки.

Роберт тяжело вздохнул. «Помирать, так с песней!» Он быстро провел рукой по лицу, меняя иллюзию. Волосы его позеленели и растрепались, а на губах появился алый оскал.

— Живым не дамся! — воскликнул он под хохот сложившихся пополам студентов и, наколдовав фиолетовое облако тумана, под рев Снейпа рванул прочь, сквозь толпу учащихся.

Слова Помоны стали пророческими. Такой Хэллоуин все запомнят надолго!

1) Оставь надежду, всяк сюда входящий

Вернуться к тексту

— Мисерос морсу, Баубиллиус, Чорус культро.

— Протего максима, — Гримм ловко ушел в сторону. — Экспеллиармус, Инсендио.

Беллатриса злобно усмехнулась и приняла заклинание на щит. Она быстро вернулась в былую форму, и нельзя было предположить, что эта прекрасная колдунья еще месяц назад была скелетом с желтушной кожей и едва могла передвигаться. Чего нельзя было сказать об остальных Пожирателях.

Да, они смогли вытащить всех ПСов из Азкабана, но какая же это была нервотрепка, и все из-за Лестрейндж.

Желая выслужиться перед Лордом, его самая преданная последовательница послала в тюрьму своего домовика Грю с приказом вытащить мужа и деверя. Минутное дело. Вот только когда эльф не вернулся и через час, даже не откликаясь на зов, Белла забеспокоилась и сказала об этом Барти. А тот, в свою очередь, тут же связался с боссом, надеясь, что еще можно спасти положение. Вырванный из замка посреди ночи, невыспавшийся Волдеморт наградил их парочкой Круцио, пока его не одернул Гримм, сказав, что для проведения ритуала ему нужны маги в целости и сохранности, а не с разорванными энергетическими каналами и дрожащими руками.

Подготовка ритуала прошла в штатном порядке — Роберт не позволил никому спешить, боясь даже малейших просчетов. Черчение пентаграммы, накопление энергии, прорыв, и вот его дух снова в Азкабане. Домовик был найден и тщательно допрошен. Оказалось, эльф сумел обойти защиту темницы, а вот на то, чтобы выйти вместе с хозяевами, магии не хватило. Так как Лестрейнджи отсутствовали в поместье десять лет, дом начал засыпать, а вместе с ним и домовики. Зов Беллы спас Грю от погружения в коматозное состояние, но магические резервы эльфа не успели наполниться целиком.

— Ты чувствуешь нить колдовства между мной и Лордом? Сможешь по ней протащить заключенных?

— Грю постарается, сэр.

— Не постараешься, а сделаешь. От этого зависит жизнь хозяев, Грю.

Пока эльф как на челноке, переправлял ПСов в Лондон, Гримм держал оборону. Дементоры не могли не заметить частых вспышек магии и теперь искали ее источник. В попытках скрыться от потусторонних злых духов, Роберт наткнулся на кабинет начальника тюрьмы. Гримму повезло — на посту аврора не было, поэтому он мог поживиться без проблем. Первым делом он приказал Грю забрать палочки ПСов, пока сам он рылся в делах заключенных. Он с интересом изучал судебные документы до тех пор, пока не почувствовал, что энергетический канал стал слабеть.

— Очень жаль, что придется пока оставить это сокровище, — произнес Роберт, глядя на строчки в одном деле, когда его потянуло назад, — ну ничего, потерпи. Думаю, Лорд не захочет упустить такой шанс.

* * *

— Интересно, — Волдеморт задумчиво перебирал воспоминания Гримма.

Роберт не уставал поражаться такому чудному явлению, как легилименция. Казалось бы, что такого особенного в чтении мыслей и воспоминаний? Но способности, что давал этот дар, были гораздо шире. Легилимент мог не просто достать то, что помнил человек, а считать всю информацию, что поступила в мозг. А разница между этими двумя действиями была колоссальна, как между кратким пересказом и полным текстом книги.

В Азкабане на данной момент содержалось около двух сотен заключенных, а значит, в архиве начальника имелось около двух сотен дел. У Гримма не было времени вчитываться в каждое дело, и он их быстро пролистывал. И теперь Лорд, имея целую стопку воспоминаний, буквально раскладывал каждое на кадры, дабы разглядеть немного смазанные страницы каждого дела. Дело это было жутко утомительным, но ничего другого не оставалось. Если пропажу заключенных заметят не сразу — ведь основными надзирателями были дементоры, а проверка из Министерства была раз в полгода, — то кражу целого архива тут же запалили бы.

— Ты об этой девчонке говорил? — ткнул пальцем в фотографию Волдеморт.

— Да, милорд, она принесет нам пользу.

Маг лениво пролистал дело: ирландка двадцати семи лет, находилась на домашнем обучении, вместе с дедом пожизненно отправлены в Азкабан за практику некромантии. Два месяца назад, когда умер дед, пыталась сбежать, взяв краткий контроль над дементорами, но девчонке не повезло. Нарвалась на злополучную проверку Министерства. Зажатая мракоборцами с одной стороны и плохо контролируемым дементором с другой, не смогла атаковать на два фронта. Колдунья проиграла битву, но глядя в упрямые глаза на колдофото, Лорд понимал — она так просто не сдастся.

— И зачем нам она? — задал вопрос Волдеморт, уже предполагая ответ.

— Некромант поможет нам в ритуале возрождения. Вы же хотите, чтобы ваше новое тело служило вам долго и верно. Я, конечно, могу попытаться и сам, но в данном вопросе лучше перестраховаться. Тем более, негоже таким талантам гнить в тюрьме.

— Ты считаешь, у нее есть дар?

— Допускаю. То, что она не померла во время практики, уже о многом говорит. После смерти своего предка она точно прибавила в силе, о чем говорит контроль над дементорами. Мне продолжать?

Темный Лорд махнул рукой.

— Я услышал тебя, Роберт. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет…

Триса О`Каллахан с первых же секунд показала свой боевой характер.

— Благодарю, что освободили меня, господа, — она склонила голову, — я в долгу перед вами. Я готова дать вам клятву верности на сто лет, но не просите принять Метку.

— Почему же? — изумился Лорд. — Разве ты не хочешь встать в Круг тех, кто приближен ко мне?

— Как джинн является рабом лампы, так и член сообщества является рабом клейма, которое оно ему ставит. Я готова быть верноподданной, но не рабыней, — девушка резко зашипела и мотнула головой.

— Соглашайтесь, милорд. Это даже лучше. Каркаров и Снейп вас предали, хоть и носили Метку, а эта ведьма будет вам верна весь век, — произнес Квиррелл.

— Хорошо. Триса О`Каллахан, согласна ли ты столетней службой оплатить свой долг?

Та согласно кивнула.

Клятва верности была принята. Лорд отбыл, оставив нового члена их организации на попечении Барти, дав задание подготовить ритуал. Волдеморту уже порядком надоело разрываться между Хогвартсом и Лондоном.

В школе тоже было полно дел. После той выходки в Хэллоуин Квиррелл подвинул Поттера с третьего места в списке личных врагов Снейпа и встал после Темного Лорда и Мародеров. Хотя пристальное внимание Снейпа к своей персоне профессору ЗоТИ не очень нравилось. И Роберт догадывался, почему. Северус что-то подозревал, ведь та выходка с чарами была совершенно не в духе Квиррелла, а уж тем более не отличающегося чувством юмора Лорда. А Гримму пока не хотелось открывать свою личность кому бы то ни было, кроме доверенных лиц.

Обучение детей шло со скрипом.

— Итак, дети, что это такое? — спросил он, указывая на серебристую конструкцию.

Непонятная махина была таких размеров, что из аудитории пришлось убрать все парты, дабы она поместилась. Студенты толпились вокруг стен и пожимали плечами.

«Космическая труба» — прочитал надпись на боку кто-то с Гриффиндора, и тут же в толпе раздались возгласы осознания. Слизерин все еще пребывал в непонимании.

— О, я вижу, кто-то знаком с этим чудом. Но так как большинство все же не знают, что это, объясню. Это маггловский аттракцион, — на этих словах на многих лицах зеленого факультета возникло презрение, — хоть у него и кричащее название, в космос никто не попадет. Но эта труба станет наглядным приспособлением при освоении темы сегодняшнего урока. «Чары иллюзий». Мистер Малфой, дайте нам, пожалуйста, определение иллюзии.

— Это обман чувств, нечто кажущееся, то есть искажённое восприятие чего-либо.

— Профессор, но ведь мы уже проходили эти чары у профессора Флитвика, — подал кто-то робкий голос.

— Верно, но моя задача научить вас защищаться от них. Ведь иллюзии могут очень сильно навредить. Вы должны уметь освобождаться от иллюзий, какими бы они не были. Ведь розовые очки обычно бьются стеклами внутрь. Всё и все в мире лгут. Дети, взрослые, ваша память. Даже магия. Вы не можете доверять своим чувствам, и сейчас я вам это продемонстрирую. Уизли, выйдите вперед и вытяните руки вперед.

Рыжеволосый мальчик робко шагнул к профессору, и ему в ладони лёг пушистый мягкий шар.

— А теперь посмотрите мне в глаза. В руках вы держите огромного мохнатого тарантула.

Рональд непонимающе нахмурился, но стоило только ему опустить глаза, как он громко взвизгнул и отбросил шар далеко в сторону. По аудитории прокатились злорадные смешки, но профессор пресек их одним взглядом.

— Я сделал мистеру Уизли внушение. Обманул его мозг. Причем довольно безобидно. А мог бы вам, мистер Забини, вложить в руки кубик льда и сказать, что это уголек. И гарантирую, на ваших руках появились бы ожоги. Вам все еще смешно?

Никто не проронил ни звука.

— Не смотрите на меня, как на врага. Уж лучше вы набьете шишки сейчас, во время обучения, чем будете лежать в Мунго всю оставшуюся жизнь в последствие неудачной стычки. А теперь вернемся к тому, с чего начали.

Профессор объяснил им принцип работы аттракциона. Внутренняя изрисованная часть трубы вращается, тогда как тропа или мост внутри нее остается неподвижен. Несовпадения между тем, что видят глаза и чувствует вестибулярный аппарат, становятся серьезным испытанием для мозга.

— Ваша задача — пройти это трубу насквозь. Уверенно и четко. Не держась за перила, не качаясь из стороны в сторону, не ползком.

Дети отнеслись к этому заданию скептически. Казалось бы, что может быть проще? Но войдя в трубу и видя вращающиеся звезды на черном небе, студенты просто уплывали. Ощущения были забавными. Дети сначала расстраивались, что у них не получилось выполнить задание, однако профессор, видя понурые лица, заявил, что количество попыток не ограничено.

— Если у вас не получилось первый раз, не стоит отчаиваться. Нужно пытаться снова и снова, пока не добьетесь результата. Какие же вы волшебники, если сдаётесь при малейшей неудаче?

Дело пошло на лад. Конечно, первыми справились те, кто раньше летал на метле, вследствие чего у них был лучше развит вестибулярный аппарат. Из магглорожденных первой справилась девочка, что раньше занималась бальными танцами. Кто-то додумался избавиться от противоречивой информации, поступающей в мозг, просто закрыв глаза. К концу занятия все студенты справились с заданием.

— Всё, урок окончен, все справились, все молодцы. Домашнее задание — эссе на свободную тему. Как можно навредить чарами иллюзий? Как применять их в бою? Как и на какие органы чувств воздействуют те или иные иллюзии? Перечень вопросов является открытым, так что пишите то, что больше приглянулось. Надеюсь, мне не следует в очередной раз напоминать про индивидуальность выполнения работы? — Гримм выразительно глянул на Мальчика-Который-Выжил и его конопатого друга.

Тандем «Золотого Трио» так и не сложился. Так как Хэллоуин прошел совсем иначе, скорее в шуточной, чем учебной форме, никто никого не обижал, но и не спасал. Гермиона потихоньку впадала в меланхолию, видя, что с зубрилой никто не хочет дружить. А потом, встав на уроке зельеварения в пару с Невиллом, она вся приободрилась, когда их зелье не взорвалось, и они оба получили за него хорошие оценки. С тех пор девочка взяла Лонгботтома в оборот и не желала отпускать, впрочем, тот и не возражал. Гримма, что никак не вмешивался во взаимоотношения учеников, такая ситуация вполне устраивала.

Дни сменяли друг друга, прерываемыми редкими сообщениями от Пожирателей, проходящих реабилитацию. Скоро должны были наступить рождественские каникулы, когда в Хогвартс к Квирреллу прилетел ворон с короткой запиской: «Все готово. Лондон. Йоль. ТК».

— Это что?

Пушистая зеленая красавица, увешанная стеклянными игрушками, огнями, орехами, и источающая запах мандаринов, выглядела в холостяцкой квартире Барти непривычно.

Впрочем, с последнего визита Лорда жилье сильно изменилось. Если раньше здесь не было ничего, кроме мебели и продуктов в холодильнике, то сейчас то тут, то там попадались различные мелочи, которые делали обстановку более домашней. Чего только стоила статуэтка змеи, выполненная целиком из часовых деталей. Либо Барти привык к этому месту и стал потихоньку обживаться, либо…

— Это все О`Каллахан, — обреченно вздохнул Крауч, — Ей праздника захотелось.

Заметив непонимающий взгляд Волдеморта, тот пояснил.

— Они с Беллатрисой друг друга не переносят, поэтому Триса живет здесь.

— А сама она где?

— За продуктами пошла.

— Что ж, подождем, — сказал Гримм, но долго считать минуты не пришлось. В дверь настойчиво постучали, будто кто-то от души пинал створку.

Запыхавшаяся Триса вошла в квартиру вся увешанная пакетами.

— О, вы приехали, господа? Ваши рождественские каникулы уже начались? — некромант, оставив продукты на кухне, потянулась, разминая руки и стряхивая снег с волос. Роберт заметил, что девушка тоже сильно изменилась с момента освобождения. Куда делась та бледная, похожая на инфернала ведьма? Глядя на эту ослепительную стриженную под каре блондинку, облаченную в теплое вязанное платье чуть ниже колен, Гримм мог подумать, что это маггловская модель, но никак не бывшая узница самой страшной для волшебников тюрьмы.

— Вижу, ты времени зря не теряла. Триса, твоя записка…

— Обряд возрождения, да-да, помню. Я подобрала несколько ритуалов, вы должны только выбрать самый оптимальный вариант. У каждого есть свои плюсы и минусы, так что придется разбираться. Барти, займись пока продуктами, пожалуйста.

Тот лишь закатил глаза, но гостиную покинул. Триса вынула из шкафа толстую папку и начала выкладывать на журнальный столик документы. У Лорда от разнообразия расширились глаза. Он взял в руки один листок и, пробежав по нему глазами, взял следующий.

— А ты основательно подготовилась, — усмехнулся Гримм, — будто риэлтор перед богатым покупателем. Может, расскажешь в общих чертах?

— Хорошо, — Триса согласно кивнула, — тогда слушайте. Первый вариант: перенос души из одного тела в другое. Нам потребуется только свежий труп и больше ничего. Чем свежее, тем лучше. Желательно, чтобы причиной смерти была не болезнь, а например, потеря крови. Минусы: невозможность доказать кровную связь с предками. А вы, как я знаю, раньше называли себя наследником Слизерина, не так ли? Желаете подтвердить этот титул в будущем? — согласный кивок.

— Тогда вам нужно что-то другое. Хм-м… Ритуал зачатия не предлагаю по тем же причинам, да и сами понимаете, развитие плода и взросление должно пройти естественным путем. Предел ускорения — семь лет за один год, то есть пик формы будет года через три-четыре, — еще один документ был отложен в сторону. — Вот, заклинание, дающее призраку телесную форму — неплохой вариант. Энергозатратно, конечно, но можно упростить, если заранее приготовить ингредиенты в соответствии с химическим составом человеческого тела. Вода, органические вещества, такие как углерод, фосфор, сера, и неорганические: кальций, фосфор, натрий, магний — двадцать два обязательных элемента. Кислород, водород, азот вытянутся из окружающего воздуха и так во время ритуала. Минус — генетический код формируется рандомно.

— А ты знаешь про ритуал «Кость, кровь и плоть»? — спросил Лорд. — Почему не предлагаешь?

— Как бы покорректней объяснить, — протянула Триса. — Не знаю, кем был изобретатель этого обряда, но это точно не профессиональный некромант, даже не новичок. Так как в этом ритуале слишком многое зависит от обстоятельств, не подконтрольных магу. Воскрешаемому могут быть неизвестны его родственники, или места их захоронения недоступны. Враги… они есть всегда, здесь не поспоришь, но… Может быть сложно до них добраться. А если учесть, что умные маги обычно защищают части своих тел от использования в различных обрядах, ведь никто не хочет подохнуть, например, из-за куклы вуду, то незаметно взять кровь не получится. Я же правильно понимаю, вы пока хотите сохранить в тайне факт своего возрождения? С плотью слуги тоже тот еще геморрой, начиная от того, что слуги может и не быть, и заканчивая тем, что остаточный магический фон от плоти может серьезно повлиять на результат. Слуга может быть болен, проклят, а это может выясниться не сразу. А вам такой сюрприз нужен?

Волдеморт задумался. Аргументация была абсолютно верной, нигде не подкопаешься. Ситуация вырисовывалась не очень хорошая.

Гримм задумчиво начал просматривать варианты обрядов, попутно вспоминая свою практику ритуалиста.

— Зачем кровь и плоть? Разве только для того, чтобы вещества зарядились энергией, — начал размышлять вслух он. — Кровь — ненавистью, а плоть — болью. А надо ли подобное? Мне как-то довелось столкнуться с другой разновидностью этого обряда. Тогда пара магов окропила своей кровью прах врага из-за добровольного заблуждения. Те маги думали, что возрождают другого человека.

— И что из этого вышло? — О’Каллахан придвинулась поближе, ловя каждое слово.

— Колдунья возродилась в здравом уме и при всех своих силах. Однако вражда сошла на нет.

— Ритуал кровного братания?

— Он самый. Милорд, не желаете стать родственником Поттера, его-то кровь легче раздобыть, чем дамблдоровскую.

— Не приведи Мерлин, — Волдеморт задохнулся от возмущения, — только не этот мальчишка!

«А в энергетическом плане вы все равно связаны, — подумал Гримм, вспоминая события книги. — А если учесть, что чем больше в силе прибавлял Лорд, тем больше чувствовал мальчик, крестраж придется вынимать, нам такая утечка информации не нужна. Только как ему намекнуть про живой хоркрукс?» Тут в голове Роберта что-то щелкнуло.

— Триса, а можно применить заклинания по обретению призраком телесной формы, но среди ингредиентов использовать кости предков милорда? Взять оттуда химические элементы в нужных пропорциях, заодно закрепим правильный генетический код.

— Подобная идея имеет шанс на успех, — медленно кивнула та. — Тогда, господа, прошу обеспечить меня материалом до начала Йоля. После ритуала вы будете отлеживаться неделю минимум, а кое-кому нужно успеть прийти в форму до окончания праздников, ему еще студентов учить.

* * *

Кладбище Литтл-Хэнглтона спало. Могилы, припорошенные чистым нетронутым снегом, под серым небом хранили молчание. Ветра не было.

За оградой неподвижно стоял человек, так и не решаясь пересечь невидимую черту. Гримм не любил кладбища, эти скопления боли и утраты, тоски и… страха, что за тобой кто-то наблюдает. Роберт всегда знал о призраках, но они были не единственными обитателями кладбища. Обычно там также было много упивающихся. Злобные духи, что питаются слезами и скорбью тех, кто пришел проститься. Но здесь — было абсолютно пусто. Не было чувств. Не было боли. Снег лег на могилы будто пуховое одеяло, и казалось, что все те, кто умер, обрели истинный покой.

Неслышно ступая среди могил, он стал искать глазами фамилию Риддл. Вскоре обнаружилось целых три заросших надгробия. Пока Лорд вскрывал нужную могилу, Гримм хранил молчание. Только когда дело было завершено, он спросил, есть ли здесь могила Марволо Мракса.

— Зачем он нам? Мы уже взяли кость, — угрюмо спросил Лорд.

— Кость маггла. А ваш дед был магом и прямым потомком Слизерина и Певерелла.

Волдеморт выругался сквозь зубы. Как он мог про такое забыть?

Когда они аппарировали в поместье Лестрейндж и передали останки О`Каллахан, что ждала их рядом с ритуальным залом, та была в полном восторге.

— Так-так-так, судя по остаточному фону, эти кости принадлежат разным людям. Локтевая кость принадлежит магглу, а эта ключица… — она принюхалась. — Хм, знакомая энергетика. Вроде недавно сталкивалась, — он подняла глаза, — точно, заключенный из соседней камеры, у него еще имя такое… Наркотическое.

— Морфин Мракс? — удивился Лорд.

— Да, точно, он еще умер год назад. А он ваш родственник, да? — замялась Триса. — Мда-а-а…

— Что такое? Ты что-то о нем знаешь?

— Ну… милорд, вы можете пообещать, что не убьете меня?

— Говори, — напрягся Лорд.

— Ну, мы… выпили… Морфина, — пробубнила себе под нос ведьма.

— Что? — не расслышал Волдеморт.

— Выпили его энергетику, — выпалила Триса и начала тараторить: — Нас когда эти министерские ищейки повязали, дед не успел окончить мое обучение. А атмосфера Азкабана как-то не располагает для этого, хотя там практику проходить довольно неплохо. Столько захоронений. Но дементоры — ужасные паразиты. У деда на их фоне самочувствие ухудшилось, а из него и так уже песок сыпался. А чего вы хотите? Три сотни лет — это не шутки. А без ученика ему на той стороне покоя не дадут. Вот мы и взяли годы жизни Мракса. Все равно бы он из Азкабана только вперед ногами вышел. Вы думаете, почему я в заключении не тронулась и так быстро оклемалась? Каждый выживает, как умеет!

Волдеморт выслушал рассказ не перебивая, а затем громко засмеялся.

— Ну, Морфин, даже в заточении принес мне пользу. Я на тебя не сержусь, Триса. Наоборот, даже очень рад такому стечению обстоятельств. А теперь ступай, подготовь все к обряду.

Ждать пришлось долго. Лорд уже весь извелся, пребывая в гостиной, и уже собирался подгонять девушку Круцио, но его сдерживал Гримм, понимая, что Трисе потребуется огромная концентрация во время ритуала. Сам же Роберт не понимал, зачем было приезжать в это поместье, когда обряд можно было провести и в квартире Крауча, но потом сам себя одернул. Это не свободная Америка, а уж тем более не его родной Салем, где постоянно шли трехсторонние столкновения между индейцами, вуду-шаманами и белыми колдунами. Власти понимали, что с этим бесполезно бороться и закрывали глаза на все всплески магии. А здесь, в Великобритании, все совсем иначе. Любое, даже самое слабое колдовство вне определенных зон тут же засекалось Министерством, и незадачливому магу прилетал солидный штраф, а то и вовсе поездка в Азкабан. Это тебе не Штаты с их попустительством, где ты можешь спокойно использовать куклу-вуду против совсем уж оборзевших личностей. А что? Маги имели полное право защищать свои интересы магией, как и не-волшебники с помощью огнестрельного оружия.

Наконец в гостиную вошла О`Каллахан и попросила магов последовать за ней.

Лорд ожидал увидеть в ритуальном зале зажженные свечи, пентаграммы, котел, разложенные ингредиенты, но этого всего не было. Вместо этого на специальном алтаре лежало тело, прикрытое простыней — как в морге.

— Триса, я не понял, а где всё?

— Вот, — та указала рукой на алтарный стол, — я уже создала тело. Полюбуйтесь, если что-то вас не устраивает, еще не поздно переделать.

Лорд приблизился к столу и, откинув покрывало, вздрогнул. Перед ним лежало его собственное тело, такое, каким оно было в расцвет его сил. Ему тогда исполнилось сорок пять, а по маггловским меркам он выглядел лет на тридцать. Единственное отличие заключалось в абсолютно прямых волосах, как в детстве, хотя на старших курсах Хогвартса, он помнил, пряди стали сильно виться. Но по сравнению с тем, что сотворила эта девчонка, это была сущая мелочь.

— И что дальше? — спросил Лорд.

— Теперь расслабьтесь и не шевелитесь. Позвольте, милорд, украсть вашу душу.

О`Каллахан стремительно приблизилась к мужчине и, приподнявшись на цыпочках, вовлекла его в долгий поцелуй.

Воздух со свистом ворвался в легкие, пронзая их тысячью игл. Волдеморт закашлялся от боли и открыл глаза.

— С днем возрождения, милорд, — карие глаза О`Каллахан смеялись.

Лорд поднес руку к лицу и стал с любопытством ее рассматривать. Длинная широкая кисть, узловатые пальцы. Мужчина резко поднялся, и перед глазами забегали черные мушки.

— Осторожней, милорд, — Волдеморт почувствовал теплое касание к плечу, — не стоит вставать слишком резко. Система кровообращения только запустилась.

Лорд резко отбросил руку и встал. На плечи ему ту же была наброшена черная мантия. Квиррелл позаботился.

— Триса, ты великолепно выполнила свою работу и заслуживаешь награды. Но больше не смей прикасаться ко мне без разрешения, — прошипел Лорд.

Та слегка поджала губы, но склонила голову.

— Как скажете, милорд.

Лорд обернулся на Квиринуса и усмехнулся, когда тот согнулся в глубоком поклоне.

— Мою палочку, быстро.

Когда ладонь коснулась гладкой древесины тиса, ее обожгло будто от укуса змеи, но тут же по телу разлилось приятное чувство эйфории. Его палочка была рада возвращению хозяина.

Волдеморт распахнул двери ритуального зала и стал подниматься по ступеням подземелья. Когда он вошел в гостиную, где расположились Лестрейнджи с Краучем, все присутствующие встали в знак приветствия.

— Милорд, вы вернулись, — глаза Беллатрисы засияли от счастья, и, придерживая подол платья, она сделала реверанс.

— Белла, моя верная соратница, дай мне руку.

Та сразу сообразила, что требуется Лорду и, быстро закатав левый рукав, обнажила Метку. Он взял ее за кисть и прижал большой палец к бледной татуировке. Змея дрогнула, и ее пульсирующая чешуя начала наливаться тьмой. Белла закусила губу, но не издала ни звука.

— Сколько же их соберется с силами и явится сюда, когда они почувствуют это? — прошептал он. — И сколько окажется глупцов, которые решат держаться подальше отсюда? Гримм?

Лорд перевел взгляд на мага и увидел в его глазах лишь непонимание. Волдеморт прищурился, перед ним стоял Квиррелл, но Роберта не было. А лишнего голоса в своей голове он не слышал.

— Гримм? Где он, Мордред его дери?

* * *

Благословенная тишина. Пропало ощущение присутствия Лорда, да и Квиринус куда-то испарился.

Поступок Трисы был настолько неожиданным, что Гримм не сразу разорвал поцелуй, но когда он открыл глаза, перед ним стояла совсем не О`Каллахан.

— Вы? — его глаза расширились в изумлении.

— Давно не виделись, — полупрозрачная девушка, что затащила его в этот мир, хитро улыбалась, да и выглядела в этот раз более материальной.

Роберт огляделся и заметил, что и окружающее пространство изменилось. Вместо ритуального зала они стояли в одном из помещений ткацкого завода. Дух обвела комнату взглядом и вздохнула.

— Да-а-а, вот оно, дитя индустриального общества. В прошлый раз, когда сюда пришли смертные, здесь было озеро с одним ткацким станком на берегу, а тут — целая фабрика, — она покачала головой.

Гримм еще раз обвел взглядом помещение, и тут его озарила догадка.

— Неужели это…

— Да.

— А вы…

— Нет, я не мойра. Не люблю ткать, слишком хлопотно.

— А чем же вы тогда занимаетесь?

— Разрабатываю узоры. Послушайте, я вас не для этого сюда пригласила.

Дух быстро прошла между станков и остановилась напротив одного из них.

— Вот здесь, посмотрите на наложение нитей, — девушка подала Гримму лупу, и тот склонился над полотном. — Видите золотые нити? Посмотрите, как мало узора, а потом он и вовсе перекрывается другими. В будущем возможен обрыв этих нитей. Так вот мне этого не надо. У нас и так катушек с этим цветом мало.

— Можно побольше конкретики, — процедил Гримм. Он не любил духов за их привычку говорить загадками, но еще больше он терпеть не мог эти загадки интерпретировать.

— Я знаю, вы злитесь, что я не могу говорить прямо, вроде «Отправляйтесь в Глазго и спасите их!» — это будет прямым нарушением закона о невмешательстве. Но могу дать подсказку: не дайте повториться трагедии в Нью-Йорке.

Гримм хотел спросить что-то еще, но девушка мотнула головой.

— Вот же… Думала, у нас есть больше времени! Идите, Волдеморт зовет вас. А я была уверена, что он вспомнит о вас только после собрания.

Дух щелкнула пальцами, и они очутились в гостиной Лестрейндж-холла. Все стояли, не шелохнувшись, а значит миледи использовала свои силы.

— Я обещала вернуть ваше тело ровно через год, но обстоятельства заставляют меня поторопиться, так что считайте это подарком под Рождество.

Девушка резко развернулась на каблуках и исчезла. Тут же время пришло в движение.

Почувствовав магический всплеск за спиной, Лорд обернулся и увидел своего соратника.

— Миледи передает вам свои поздравления, господин, — послав мысленный сигнал Лорду, коротко поклонился Гримм. Волдеморт на миг замер, а затем слегка кивнул, принимая информацию к сведению.

— Расскажешь после, — он еще раз окинул взглядом Роберта, но ничего не сказал.

Вдруг посреди гостиной возник домовой эльф.

— Гости прибыли, господа.

— Проводи их в зал приема, — махнула рукой Беллатриса и повернулась к Лорду. — Нам тоже следует туда переместиться, гостиная не рассчитана на такое количество людей.

Волдеморт был вынужден с ней согласиться.

Ждать пришлось недолго. Пожиратели успели рассредоточиться по залу. Гримм встал у дальней стены позади Волдеморта, не желая привлекать к себе излишнее внимание. К нему тут же присоединился Квиррелл. О`Каллахан с Краучем встали чуть поодаль.

Вскоре двери зала открылись, и в помещение стали входить волшебники. Все они были в масках, на головах у них были капюшоны. Один за другим они двигались к ним… медленно, осторожно, как будто не веря своим глазам. Волдеморт молча стоял посреди зала и глядел на них. Наконец один из Пожирателей смерти упал на колени, подполз к Волдеморту и поцеловал подол его черной мантии.

— Хозяин… хозяин… — пробормотал он.

В душе Роберта всколыхнулось чувство неприятия и презрения, но лицо его сохраняло спокойно-скучающее выражение. «Пресмыкающиеся… хуже крыс». Гримм прикрыл глаза и стал наблюдать за сценой из-под полуопущенных век.

— Добро пожаловать, Пожиратели смерти, — тихо сказал Волдеморт. — Десять лет… прошло десять лет со дня нашей последней встречи. И все же вы ответили на мой зов будто это было вчера… значит, нас всех по-прежнему объединяет Черная Метка? Или нет? — маг обвел всех прибывших хищным взглядом, и по рядам Пожирателей прошла дрожь. — Вижу, вы живы и здоровы, силы ваши не иссякли — вы так быстро прибыли! И я спрашиваю себя… а почему этот отряд волшебников так и не пришел на помощь своему хозяину, которому они клялись в вечной верности?

Челюсти Роберта свело зевотой — явно запахло каноном. А он практически и забыл про сцену возрождения на кладбище. «Интересно, он речь заранее готовил и репетировал? Сейчас еще и Круциатусом пару магов приложит. Хорошее первое впечатление, просто великолепное. После этого ПСы к нему точно воспылают любовью и верностью!»

«А ты все лаешь, Гримм», — видимо, Волдеморт прочитал мысли Роберта, но пыточное заклинание не послал. Все же тот вслух ничего не произносил, да и многим из присутствующих пока не был представлен. Странно было бы его в данном случае наказывать.

«Они меня боятся, и это главное!»

«Легко запугивать людей, труднее заставить их уважать себя!»

Гримм мысленно усмехнулся. Да, ПСы боялись Лорда и в глубине душе ненавидели его, но им приходилось склоняться перед ним. Да, поклоны спасли многих. Когда слабый сгибается перед сильным, повелитель видит лишь смирение, но не эмоции ненависти и неприязни в глазах, что смотрят в пол. Маски в данном случае тоже скрывают своих владельцев. Досада, тоска, отчаяние — всего этого будто нет.

Волдеморт не спеша обходил своих последователей. Мимо некоторых Пожирателей смерти он проходил молча, перед другими останавливался и говорил с ними.

— Люциус, мой скользкий друг, — прошептал он, остановившись перед одним магом. — Мне говорили, что ты не отрекся от прежней жизни, хотя и был вынужден надеть личину приличного человека. Обеспеченный финансами и окруженный семейный бытом… Поддерживаешь необходимые связи в Министерстве магии. Продолжаешь коллекционировать темные артефакты и практиковать за закрытыми дверями Темные искусства. Да, мне все известно, Люциус… Что ж, хорошо, ты сумел остаться на плаву после войны. Жаль, что ты не направил свои силы на поиски своего хозяина, на помощь ему. Но все же ты явился на зов. Впредь я ожидаю от тебя более верной службы.

— Конечно, милорд, конечно… вы милостивы, благодарю вас.

Чести поговорить с повелителем также удостоились Нотт, Гойл и Крэбб, а также Макнейр и Эйвери. Повелитель говорил со всеми в нейтральном тоне, никого не ругая, но и не хваля. Градус напряжения в воздухе слегка снизился, и Гримм заметил, как Пожиратели стали потихоньку переглядываться между собой сквозь прорези масок. Некоторые слегка поворачивали головы в сторону тех, кто, по их представлению, должен был находиться в Азкабане. Но бывшие заключенные производили довольно хорошее впечатление, а их расслабленные позы и спокойные лица лишь порождали массу вопросов.

Наконец внимание новоприбывших переключилось и на их скромную компанию. Новые лица породили шепот среди присутствующих, а Лорд не торопился давать объяснения, подогревая интерес. Все же он умел работать на публику.

В конце концов, волшебники не вытерпели, и один из них вышел вперед.

— Хозяин, мы жаждем узнать… умоляем вас рассказать нам… как вы добились этого… этого чуда… как вам удалось вернуться к нам? — спросил Люциус.

Волдеморт слегка улыбнулся.

— Это удивительная история, Люциус, — произнес Лорд, и Гримм мысленно закатил глаза.

«Сейчас начнется…»

Однако рассказ о злоключениях Лорда вышел значительно короче, чем в оригинале. Не было долгого нытья о том, как он скитался в виде бесплотного духа по Албании, вынужденного вселяться в различных тварей. Не было и вечного хаяния Гарри Поттера — все же у него пока не было повода возненавидеть мальчишку. Мальчик-Который-Выжил еще ни разу не противостоял Волдеморту, как прописано в каноне, а то, что Лорд убился о защиту… Ну, он сам признал, что сглупил, забыв про древнюю магию Материнской жертвы. Да, все же три года разницы сыграли роль.

— Однако у Судьбы были на меня иные планы, и я встретил двух магов. Квиринус Квиррелл является учителем в школе Дамблдора, но в глубине души он всегда восхищался моими идеями и был рад служить мне. А вот Роберт Гримм прибыл издалека, дабы помочь. Хоть он и не клялся в вечной верности, но своими поступками он неоднократно доказывал свою лояльность. Мой нынешний советник несколько раз уберег меня от серьезных ошибок и помог вернуть моим верным последователям свободу, — среди магов послышались удивленные вздохи. Тем временем Темный Лорд продолжил:

— Позвольте мне представить последних из присутствующих. Барти Крауч — один из самых верных Пожирателей со времен Первой Магической Войны. Многие задумаются, почему же они не помнят его, на что я отвечу: Барти был тайным агентом и не был представлен вам, дабы не рисковать его прикрытием. И мое решение было верным, если вспомнить предателя Каркарова. С ним я разберусь позже… А теперь поприветствуйте Трису О`Каллахан — молодого мастера некромантии, — дождавшись, пока волнение толпы поутихнет, он продолжил: — Будучи развеянным древней магией, я мог вернуть свое тело только благодаря такой же могущественной силе. Мы воззвали к Черной магии, и результат получился даже лучше, чем мы ожидали. Эти люди помогли мне, а Лорд Волдеморт всегда поощряет тех, кто это заслужил. При следующей нашей встрече эти маги будут представлены к награде. Я же объявляю наше собрание оконченным, вы можете возвращаться к своим делам.

По толпе раздались удивленные возгласы, но Лорд жестом пресек их.

— Я понимаю, что у вас накопилось много вопросов, но, прошу, будьте терпеливы. Сейчас вы все слишком взбудоражены и взволнованы моим неожиданным возвращением, а мне нужны люди с холодным и трезвым разумом. Ступайте домой и обдумайте сегодняшнюю встречу. Если хотите остаться и переговорить с теми, кого давно не видели, спросите разрешение у Лестрейнджей. Все же они хозяева дома.

Первым отбыл палач Макнейр. Несмотря на рождественские каникулы, завтра его ждала работа в Министерстве магии, и ему хотелось хорошенько выспаться. Малфой колебался, но все же подошел к чете Лестрейндж, видимо, хотел спросить Беллатрису, надо ли передать что-либо Нарциссе.

Гримм бесшумно подошел к Волдеморту, что уже собрался покинуть зал, дабы отдохнуть.

— Милорд, нам стоит переговорить с Малфоем.

— Зачем? — удивился тот.

— Первый человек, кому он расскажет о вашем возрождения, его жена. Второй — Северус Снейп. А учитывая то, что он здесь отсутствует, у Малфоя могут возникнуть вопросы. Ваше возвращение — пока тайна для общественности. Нам не нужна лишняя утечка информации.

Пламя в камине вспыхнуло изумрудом, и в гостиную шагнул Люциус. Нарцисса быстро вскочила с кресла и подлетела к мужу. В ее глазах застыл вопрос.

— Люциус, он…

— Вернулся, — маг кивнул и на негнущихся ногах двинулся к своему креслу. — Добби, виски!

На столике рядом с ним возник бокал и каплеобразная бутыль старого доброго Огдена. Нарцисса наблюдала, как муж наливает напиток, и видела, что руки его не дрожали. Хороший признак. Люциус сделал большой глоток и резко поставил бокал на стол.

— Люциус, не молчи, скажи что-нибудь, — заломила руки она. — Ты видел его? Это точно был он?

Тот неопределенно повел рукой и немигающим взглядом уставился в камин. Нарцисса вздохнула и тоже присела, смирившись. Главное, муж жив и здоров.

Наконец Люциус медленно произнес:

— Знаешь, дорогая, развеивание пошло Лорду на пользу… либо это не он…

Нарцисса ожидала услышать продолжение, но его не последовало. Терпение бывшей Блэк начало истощаться.

— Добби, Омут памяти, живо!

С тихим стуком на столике возникла каменная чаша, исписанная таинственными символами.

— А теперь, милый, ты мне все покажешь.

Люциус оторвал взгляд от камина и коротко кивнул. После встречи с Волдемортом ему как нельзя нужен свежий взгляд жены на произошедшие события.

* * *

Был обычный тихий вечер. Люциус сидел у себя в кабинете, разбирая манускрипт на староанглийском, когда почувствовал неприятный зуд на коже. Он слегка почесал руку, ни на миг не отвлекаясь от чтива, но зуд становился все сильнее. Нахмурившись, закатал рукав рубашки, и его глаза расширились от ужаса. Из его груди вырвался мучительный стон. Резко вскочив, отчего даже тяжелое кресло закачалось, он бросился вон из комнаты.

— Добби, черную мантию, живо. Акцио, маска!

— Милый? — Нарцисса с удивлением взглянула на мужа, бегом ворвавшегося в гостиную, но увидев зажатое предплечье, поднесла руку к лицу и начала оседать. Её бледное аристократическое лицо застыло, превратившись в фарфоровую маску.

— Неужели?..

— Нарси, Он зовет нас. Я… не могу сопротивляться этому. Если от меня не будет вестей до завтра, ты знаешь, что делать.

Застегнув дрожащими пальцами ремешок на затылке и накинув капюшон, Люциус щелкнул пальцами, позволяя витку аппарации подхватить себя.

Он стоял на гравиевой дорожке посреди заброшенного сада и растерянно оглядывался вокруг. Место показалось ему смутно знакомым, но гадать, где он, не было времени — Метка продолжала тянуть его вперед.

Малфой разглядел вдалеке мрачное поместье, из больших окон которого лился свет. Он с трудом заставил себя сделать первый шаг, но как только его сделал, жжение Метки стало не таким интенсивным.

Сзади стали раздаваться хлопки аппарации, но Люциус не стал оборачиваться. Нужно было как можно быстрее добраться до места встречи.

Чем ближе Малфой подходил к поместью, тем сильнее он убеждался, что уже был здесь и не раз. Почти у самых дверей к нему пришло осознание: да ведь это Лестрейндж-холл. Но… разве он не был опечатан Министерством?

В холле поместья ему попался домовик, что при виде него глубоко поклонился и произнес.

— Добро пожаловать, сэр! Прошу сюда, сэр!

Войдя в зал, Люциус был, мягко говоря, поражен. Помещение ни капельки не изменилось, будто не было десяти лет запустения, да и среди присутствующих было много знакомых лиц. На миг показалось, что он спит, но жжение в предплечии вернуло его в реальность.

Посреди зала стоял маг. Не узнать в нем их повелителя было невозможно. Но… как он вернулся? И как он вернулся таким? Молодым, с аристократической осанкой, с тонкими чертами лица, впалыми щеками, тёмными глазами и чёрными волосами. В последние годы их деятельности Волдеморт сильно изменился. Темный Лорд искал бессмертия и связался с наиужаснейшей из всех видов магии, и та оставила на нем свой мерзкий отпечаток. Сейчас же повелитель выглядел даже лучше, чем при их первой с Малфоем встрече.

Когда прибывшие Пожиратели образовали полукруг, один из них упал на колени, подполз к Волдеморту и поцеловал подол его черной мантии.

— Хозяин… хозяин… — из-под Маски раздался приглушенный голос Эйвери.

Темный Лорд оттолкнул носком пресмыкающегося мага и таким тяжелым взглядом посмотрел на следующего, что бухнулся на колени, что оставшиеся ПСы решили ограничиться глубоким поклоном.

— Добро пожаловать, Пожиратели, — тихий, но уверенный голос развеял окончательные сомнения в том, перед кем они стоят. — Вижу, вы живы и здоровы, силы ваши не иссякли — вы так быстро прибыли! И я спрашиваю себя… а почему этот отряд волшебников так и не пришел на помощь своему хозяину, которому они клялись в вечной верности?

Глаза Лорда хоть и слегка отливали алым, но все же были человеческими. Однако взгляд оставался режуще-острым и холодным. Вопрос повис в воздухе, но никто не торопился на него отвечать. Лорд не спеша двинулся вдоль, переводя взгляд с одного мага на другого, о чем-то размышляя.

— Что ж, пусть это останется на вашей совести.

Дойдя до Люциуса, он остановился и плавно развернулся лицом к нему.

— Люциус, мой скользкий друг, — дальнейшие слова Лорда заставили спину Малфоя покрыться холодным потом. Волдеморт был осведомлен о многом, но говорил об этом скорее не с упреком, но просто констатируя факты.

В таком же тоне хозяин говорил и с остальными. Когда Лорд перестал обращать на оставшихся позади внимание, маги стали едва заметно переглядываться между собой, кивая в сторону тех, кто по факту должны были сидеть в тюрьме. Еще больше напрягала группа неизвестных волшебников, стоящих отдельно ото всех.

Люциус, имея деловую хватку и острый нюх, умел быстро анализировать людей и делать правильные выводы.

Взгляд его упал на единственную девушку в этой компании. Светловолосая колдунья в темно-зеленом костюме держалась прямо и уверенно. Она неотрывно смотрела на Лорда, и на ее губах сияла довольная улыбка. Девушка не обращала ни на кого внимания и не замечала, или не хотела замечать, как иногда на нее бросает злой ревнивый взгляд Беллатриса.

Человек рядом с ней так же неотрывно следил за хозяином, но его глаза были полны не удовлетворения, а безумным восхищением и преданностью. Такой верный взгляд Люциус видел разве что у той же Беллатрисы. Маг был одет в боевое облачение, будто собирался броситься в бой с драконом по первому приказу Волдеморта.

«Неужели Лорд решил ввести в Круг новых людей?» — подумал Малфой и перевел взгляд на следующего человека.

Лицо его показалось магу смутно знакомым, но Люциус так и не смог вспомнить имя. На фоне своих товарищей тот выглядел бледно, хоть и был одет, как подобает чистокровному волшебнику, в классическую мантию. Зажатый, весь напряженный, человек чувствовал себя явно не в своей тарелке и выглядел каким-то потерянным.

А вот последний маг немного выбивался из их компании. И дело была даже не в дорогом тренчкоте или аристократической осанке, но во взгляде. В нем нельзя было прочитать каких-либо эмоций. Ни страха, ни восторга перед повелителем.

Маг перевел взгляд на Люциуса, и тот, хоть и был в маске, но поспешил отвести глаза и переключил свое внимание на Лорда. Малфой, как и остальные Пожиратели, желал узнать подробности его возвращения.

История, рассказанная Волдемортом, повергла окружающих в шок. Как? Простая грязнокровка смогла воспользоваться древнейшей магией? В своем рассказе повелитель не забыл представить и незнакомых магов. Всего парой фраз хозяин сумел расставить акценты, и прояснить степень их важности. У Люциуса тут же назрел ряд вопросов, но…

— Собрание окончено, — Пожирателям хотелось узнать подробности, но Лорд дал понять, что каждое свое слово они должны сначала обдумать.

Малфой немного подумал и неспешным шагом двинулся к чете Лестрейндж. Вот уж кто точно знал все подробности, так это Белла.

Однако Беллатриса едва ли рассказала больше Лорда. Зато её характеристика новичков оказалась более глубокой. Квиррелл был лишь сосудом, и сейчас его роль не так важна, если, конечно, милорд не захочет сделать его своим осведомителем в Хогвартсе. Боевик, хоть и был полным тезкой судьи Крауча, являлся их человеком, но работал за рубежом. Волдеморт не собирался ограничиваться Англией, и послал Барти собирать информацию и искать связи. Темный Лорд всегда любил таланты, поэтому ничего удивительного, что он обратил внимание на О`Каллахан. Поэтому вопрос, кто проводил ритуал воскрешения, даже не стоял. Про Гримма Белла благоразумно промолчала, поэтому Малфой успел заметить его приближение вместе с Лордом.

— Люциус, рад, что ты решил остаться, — произнес Волдеморт, — нам стоит обсудить кое-какие дела, которые требуют немедленного решения.

Они прошли в малую гостиную, где домовик Лестрейнджей уже разливал янтарный напиток по бокалам. Маги расселись в кресла, и Темный Лорд начал говорить.

— В наших рядах не обошлось без потерь. На зов не явилось шестеро магов. Трое мертвы. Двое предали меня. Последний объявлен погибшим, но я чувствую его сердцебиение. Поэтому мы должны принять решение насчет их судьбы. Люциус, ты привел к нам Северуса Снейпа, однако он предал мое доверие. Я бы убил его, но его талант зельевара может еще пригодиться.

— Что от меня требуется, милорд? — спросил маг.

Волдеморт перевел взгляд на советника, секунду подождал, а затем кивнул.

— Дело в том, что мы не собираемся посвящать данного мага в дела Вальпургиевых рыцарей, так как он лишен статуса Пожирателя, — заметил Гримм. — Мистер Снейп знает, что Лорд жив, однако не растрепал об этом Дамблдору, что показывает — он не безнадежен. Мистер Малфой, вы должны в ближайшие дни организовать нашу встречу с ним. И прошу, представьте меня как вашего делового партнера.

Дождавшись согласия, слово взял Волдеморт:

— Люциус, ты входишь в Совет Попечителей, не так ли? Подумай о том, как можно дискредитировать Дамблдора. Любая ошибка директора, любой несчастный случай — ты должен узнать о нем первым. Можешь задействовать своего сына. Квиррелл также будет неплохим информатором.

— Хорошо, милорд, я вас не подведу!

— Теперь ты свободен. Час поздний, отправляйся домой. Не стоит заставлять жену переживать еще больше.

Глаза Малфоя слегка расширились от удивления. Он встал и, поклонившись, покинул гостиную.

* * *

Нарцисса вынырнула из Омута памяти, пытаясь осознать произошедшее.

— Это он, точно он. Его интонация, его манеры, но… Он изменился. А в худшую или лучшую сторону… время покажет.

Она мягко накрыла руку мужа своей и заглянула ему в глаза.

— Милый, помни, что бы ни произошло, мы остаемся Малфоями. А Малфои…

— Всегда получают выгоду.

Жжение Метки давно утихло, однако директору Дурмстранга это не принесло ни капли облегчения. Волдеморт возродился — в этом не было никаких сомнений. А страх, что бывшие соратники, имена которых он когда-то назвал судьям, доберутся до него, терзал сердце Каркарова будто стая голодных фестралов.

«Бежать. Надо бежать. Надо спрятаться. Они знают, где я!» — бешено носились мысли в голове.

Сбор вещей занял немного времени. Паника все усиливалась, ведь у Каркарова было такое чувство, будто за ним кто-то наблюдает. На периферии зрения он даже заметил темную фигуру в зеркале. Он тут же развернулся и выхватил палочку, но за стеклом находилось только его отражение, напуганное, со вставшими дыбом волосами, тяжело дышащее. Игорь опустил палочку и устало опустился в кресло, пытаясь унять нервную дрожь. Флакон Успокоительного — и можно было продолжать сборы.

Когда зелье подействовало, он уже застегивал чемодан, но неожиданно остановился и рассмеялся. Теперь, когда он мог рационально мыслить, понял, какую ошибку он только что чуть не совершил.

— Дурак, какой же я дурак, — рассмеялся Каркаров.

Нахождение Дурмстранга никому неизвестно. Он скрыт, как и другие магические школы, от посторонних глаз. Даже Малфой, который поддерживал с ним связь и желал отправить своего единственного сына в эту школу, не знал ее точного месторасположения. Сейчас Дурмстранг — самое безопасное для него место. Лучше сидеть на месте и смотреть, как развиваются события в Англии. Проблемы нужно решать по мере их поступления.

* * *

Гримм недовольно зашипел и откинулся на спинку стула, позволяя Краучу растереть затекшее предплечье. Волдеморт сидел рядом с мрачным взглядом.

— Сорвалась рыбка! Решил, гад, в Дурмстранге пересидеть!

— Жаль, — протянул Темный Лорд, — очень жаль.

Действительно, достать Каркарова из школы не было никакой возможности. Выцепить его ритуалом кражи не получалось — для этого нужно было иметь хотя бы приблизительное месторасположение школы. И если с Азкабаном все было предельно ясно благодаря Барти, то искать школу где-то в северной Скандинавии можно было очень и очень долго.

— Что ж, главное, чтобы он не распускал свой длинный язык, а с расправой можно и повременить, милорд. Месть — блюдо холодное, — высказался Крауч.

— Я сам решу, что и когда мне делать, — огрызнулся тот, но воспитывать Круцио не стал, Гримм вовремя переключил его внимание.

— Милорд, прошу, расскажите поподробней про этого Питера Петтигрю. Мы должны понять, как он выжил, — спросил он.

На самом деле для Гримма, который знал сюжет наперед, было не важно знать что-либо про «мертвеца». Для себя он уже решил, что будет делать с крысой, осталось только понять: захочет ли Лорд сразу его убить или позволит Гримму использовать его для интересной многоходовки.

— Он из трусости всегда будет стоять в тени сильнейшего.

— Верно, Роберт. Пожалуй, это самое точное его описание. Какая ирония — за предательство он получил орден Мерлина первой степени.

— Как вы думаете, он сможет в дальнейшем принести пользу?

— Нет, — помедлив, ответил Волдеморт, — я не вижу, как эта крыса может принести пользу.

Гримм коротко рассмеялся. Да, Темный Лорд попал прямо в яблочко, дав такое определение Петтигрю. Соединив кончики пальцев, Роберт пьяно улыбнулся. У него появилась идея, как хорошенько укусить Министерство и Дамблдора, а также переманить двух светлых магов на свою сторону.

— Милорд, а что если я скажу, что официальное воскрешение одного жалкого героя принесет гораздо больше пользы, чем его тихое убийство? Всего лишь одно слово и Англию накроет буря.

— Говори, — Лорд кивнул Гримму, — что ты задумал?

* * *

Черный лохматый пес лежал на полу камеры, положив голову на лапы. Вид его был жалок: зверь был так худ, что если бы фестрал был не лошадью, а собакой, то он бы сошел за него.

Воздух в камере стал постепенно холодеть, и пес, завыв, накрыл морду своими тощими лапами. Дверь открылась и в помещение вплыл дементор, держа в своих серых руках, покрытыми струпьями и язвами, металлическую миску. Опустив посуду с тихим звоном на пол, дементор приблизил свой капюшон к псу. Потусторонний дух завис так на мгновение, а затем, разогнувшись, покинул камеру. Дождавшись, пока мерзкие ощущения притупятся, анимаг поднял голову, принюхался к еде и, фыркнув, отодвинул миску подальше. Дубовая каша с вонючими кусками чего-то, отдаленно напоминающего мясо, воняла тухлятиной. Еда пропиталась гнилым духом надзирателя и есть ее было невыносимо.

— Сириус Блэк? — в поле зрения пса оказались чьи-то ноги. Анимаг удивленно вскинул голову и увидел молодого мужчину. Заключенный так растерялся, что не знал, что делать.

— Что-то ты, песик, не очень похож на человека. О, еда, чем кормят?

Маг быстро нагнулся, взял миску и принюхался. Его лицо исказила гримаса отвращения.

— Ну и гадость! Да это хуже помоев. Теперь понятно, почему все такие худые. Подожди.

Волшебник исчез из камеры вместе с миской. Блэк даже ухом не успел дернуть.

«Все, приплыли. Вот и фамильное безумие…»

Однако ни прошло и минуты, как мужчина вернулся, и чуткий нос анимага уловил чудесный… нет, фантастический аромат мясного рагу. Пес непроизвольно завилял хвостом, когда перед ним опустилась миска с горячим блюдом. Он уже опустил голову к тарелке, когда в его сознание закралась мысль, что это все слишком подозрительно.

— Почему не ешь? Боишься, что отравлено? Благоразумно. Позволь развеять твои сомнения, — маг потянулся к миске, но сущность пса пересилила разум Блэка, зверь глухо зарычал и начал жадно поедать мясо.

Мерлин, как же это было вкусно. Сознание Сириуса затопило волнами счастья. После азкабановской баланды рагу казалось манной небесной.

Когда с трапезой было покончено, Блэк поднял голову, ожидая дальнейших действий мага. Тот в свою очередь ждал действий от пса.

— Слушай, песик, я знаю, что в этой камере должен сидеть Сириус Блэк. А так как здесь, кроме тебя, никого нет, то не заставляй меня применять чары выявления анимагов, — произнес маг слегка скучающим голосом.

Зверь слегка рыкнул и встал на задние лапы. Конечности его стали преображаться, морда стала не такой вытянутой и уже через минуту перед магом стоял заросший мужчина со спутанными волосами в тюремной робе.

— Кто вы? Невыразимец? — лающе спросил Блэк.

— С чего такие выводы? — удивился Гримм.

— Вы не из министерских… и не из авроров.

— Верно. Я не из них. Но с Отделом тайн вы тоже не угадали. Я — лицо независимое, мистер Блэк, но это неважно. Важно то, что именно мне известно: вы невиновны.

Видя, как Сириус открывает и закрывает рот, будто рыба, выброшенная на берег, Роберт остался доволен произведенным эффектом.

— Может, продолжим разговор в более комфортном месте?

Протянутую руку Блэк схватил без раздумий, и его затянуло в петлю аппарации.

* * *

Подготовка к спектаклю шла полным ходом. Лорд сначала не очень понимал, чего добивается его советник, но когда осознал, Гримму с щедрой руки Волдеморта был дан полный карт-бланш. И Роберт надеялся успеть все до конца учебного года.

Задействовав связи Малфоя, он начал поднимать следственные и судебные документы десятилетней давности, параллельно изучая магическое законодательство Британии. Судебные системы Англии и Штатов хоть и были схожи, но обладали своей спецификой. При признании прецедента — судебного и административного — в качестве основного источника права законодательство обладает большим удельным весом в США, чем в Англии. Гримму предстояло играть в игру, предлагаемую Визенгамотом, но он желал навязать свои правила.

Помимо документов, хранящихся в судебных архивах, Роберт незаметно взял копии дела Блэка из Азкабана. Сам Сириус обитал пока у Крауча, восстанавливая здоровье.

— Поймите, мистер Блэк, ваш случай — яркий пример министерской халатности и судебной ошибки из-за скоропалительности расследования по законам военного времени. Если тщательно разбираться в вашем деле, то даже идиот поймет, что вы никак не могли быть предателем.

Сириус внимательно слушал, лишь слегка морщась под вспышками колдокамер.

— Я понял. Вот только зачем это все? — он махнул рукой на колдомедика, что брал у него различные анализы, пока его помощник подшивал полученные копии фотографий в различные папки.

— Мистер Блэк, мы не можем просто прийти в суд и представить доказательства вашей невиновности. Министерство допустило ошибку, бросив вас в тюрьму, а за ошибки принято наказывать. Вас не просто обвинили в преступлении, вам не дали шанса доказать свою невиновность. Единственное доказательство вашей вины — предсмертные слова Питера Петтигрю, и больше ничего. Вас лишили не только права на защиту, но и десяти лет жизни. Десять лет вашей молодости! Десять лет, когда вы могли воспитывать своего крестника. Кстати, где-нибудь юридически закреплено, что вы его крестный? Если статус крестного налагает на вас какие-либо обязанности, за невыполнение которых следует откат, то… это тоже пойдет в наше дело в качестве улики.

— Гарри, Гарри Поттер, как я мог забыть о нем, — Сириус обхватил голову руками и стал тихо подвывать, — он же совсем один. Я его Хагриду отдал, а потом погнался за этой крысой, а он… Сколько ему сейчас?

— Одиннадцать. В Хогвартс пошёл. У меня есть колдографии от знакомого. Показать? — Сириус не мог отказаться.

Блэк держал стопку изображений как величайшую драгоценность, рассматривая подолгу каждую карточку.

— Вылитый Сохатый. Волосы, лицо — один в один. А глаза Лилькины. А это с турнира по квиддичу, да? Ну, ловкач, в отца пошел. А чего это он здесь весь размалеванный?

— А это с Хэллоуина колдофото. Все тогда разукрашенными ходили, — пояснил Гримм.

Тут лицо Блэка исказилось в злобной гримасе, и он громко закричал:

— Это он! Я узнал эту тварь!

«Ну наконец-то заметил», — мысленно закатил глаза Роберт, а сам удивленно спросил:

— Кто он?

— Петтигрю. На колдографии, — и тут Блэк поведал Гримму о том, что Питер, гадкий предатель, как и он, является анимагом, и его звериной формой была крыса.

— А он мне никогда не нравился.

— Как вы можете быть уверены, что этот питомец — анимаг?

— Да видите, у нее пальца нету, а от Петтигрю после взрыва только палец и остался.

«Да вижу, не слепой! Зря я, что ли, столько с ракурсом мучился?!» — проворчал Роберт, изображая на лице искреннюю заинтересованность.

— Значит, мертвый маг вовсе и не мертв. И мы знаем его точное местоположение. Что ж, мистер Блэк, считайте, ваш билет на волю практически у вас в кармане.

— Но как вы его достанете? Он же в Хогвартсе!

— Мистер Блэк, — Гримм строго посмотрел на волшебника, — у нас очень длинные руки. И если мы сумели достать вас из Азкабана, то достать жалкую крысу из школы не составит для нас особого труда. От вас немногое требуется — сидеть на месте ровно и не высовываться раньше времени.

С этими словами Гримм покинул своего подопечного и отправился по дальнейшим делам.

* * *

Питер Петтигрю лениво развалился на кровати и довольно потягивался. Настроение у анимага было хорошее: его маленький рыжеволосый хозяин забыл про него и отправился на уроки один, а значит, до обеда можно было спокойно побыть в человеческой форме.

Вдруг на лестнице раздались стремительные шаги, и маг едва успел обратиться, когда в спальню ввалились двое мальчишек.

— То есть на Историю ты не пойдешь? — спросил один другого.

— Да ну, зачем? Все равно на ней ничего интересного, я лучше здесь комиксы почитаю.

— Ага, ладно, я тогда эссе Снейпу на завтра допишу.

Петтигрю недовольно фыркнул и, спрыгнув с кровати, засеменил своими крысиными лапками в сторону лестницы. Ловко спрыгивая со ступенек, он пересек гостиную и поскребся в заднюю часть портрета. Картина долго не поддавалась, но стоило анимагу применить свои зубы, как рама слегка отодвинулась в сторону. Крыс быстро юркнул в образовавшуюся щель и тут же получил увесистый удар по голове. Маг испуганно пискнул и едва успел заметить желтые глаза с вертикальными зрачками. Питер попытался ускользнуть, но на его шее сомкнулись острые зубы, перекрыв доступ кислорода.

— Какого хрена на меня напал питомец? — подумал Питер, прежде чем потерять сознание.

* * *

Квиринус уже готовился к следующему занятию, когда в дверь начали тихо скрестись.

«Неужели кто-то опять тетрадь забыл?» — удивился тот и открыл дверь. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел на пороге гладкошерстного книззла, что держал в зубах полупридушенную крысу. Этот питомец был подарен ему Гриммом на Рождество и имел абсолютно черный окрас за исключением красивого белого воротничка на шее и пятна в виде короны на голове. Книззл имел такой гордый и надменный вид, что с легкой руки магов получил прозвище Барон и теперь откликался только на него.

Питомец положил полупридушенного грызуна перед Квирреллом и слегка подтолкнул добычу лапой. Животное стало потихоньку приходить в себя, но стоило ему только дернуться, как на него приземлилась тяжелая лапа с длинными острыми когтями, и крыс оказался в клетке.

Маг вынул палочку и, подвесив грызуна в воздухе, стал его разглядывать.

— Неужели Гримм оказался прав? Что ж, тогда он будет рад подарку!

Министерство гудело как встревоженный улей. Летающие записки курсировали между отделами с такой плотностью, что постоянно сталкивались друг с другом. Вездесущие журналисты осадили кабинет министра и требовали ответить на их вопросы. Хаос овладел магами.

А все началось с вызова авроров в Хогвартс. Определив сигнал с точностью до кабинета, двое мракоборцев застали интересную картину: один маг наставил палочку на связанное крысоподобное существо. Слегка повернул голову в сторону стражей правопорядка, профессор коротко бросил: незарегистрированный анимаг. Вся напускная небрежность тут же слетела, и авроры вмиг стали серьезными. Наложив специальные чары на задержанного, они начали допрос свидетеля: как, откуда узнали и тому подобное. Квиррелл отвечал довольно подробно, ни на секунду не отвлекаясь, лишь один раз шикнув на Барона, что пару раз бросился на стену, пытаясь поймать какого-то жучка.

— Вы знаете этого человека? Или хотя бы предположить, кто это?

Квиррелл пожал плечами.

— Нет, а допрашивать я не стал. Вас вызвал. Но то, что это не кто-то из учеников, точно могу сказать.

— Директора уже оповестили?

— Он уехал по делам Международной конфедерации магов.

— Что здесь происходит? — в кабинет вошла Минерва МакГонагалл.

Увидев представителей Аврората замдиректора существенно напряглась, но увидев на полу связанного мага, ахнула.

— Питер?

Крысоподобное существо замерло, а затем все сжалось, пытаясь сделаться как можно меньше.

— Питер Петтигрю? Мерлин! — МакГонагалл медленно осела на ближайшую скамейку.

— Петтигрю? Но разве он не мертв? — спросил молодой аврор. Его напарник нахмурился еще больше, а затем резко приблизился к анимагу. Мракоборец присел на корточки и аккуратно отодвинул палочкой левый рукав.

— Яков, этого в Аврорат срочно. И не дай Мерлин он сбежит. Господа, не соблаговолите ли отправиться с нами для дачи показаний.

Минерва согласно кивнула. Квиринус, чуть помедлив, тоже дал согласие.

Идя вслед за стражами правопорядка, профессора чуть ли не синхронно повернули голову в сторону запретного коридора.

«Мерлин, как не вовремя, лишь бы ничего не произошло», — думала Минерва.

«Гримм, надеюсь, этого времени тебе хватит?»

* * *

— Гарри! — в гостиную влетел взъерошенный Рон. — В школе авроры!

— Кто? — удивился тот.

— Авроры, ну, как их, маггловская полиция, нет, даже спецназ.

Все, кто был в комнате, вскочили и бросились к выходу. Всем хотелось узнать, по какому поводу они явились в школу.

— Неужели из-за Философского камня? — тихо спросил Поттер.

— Ты бы еще громче сказал! — сзади возникли Гермиона вместе с Невиллом. Рон лишь фыркнул при их появлении, но язвить не стал. Девочка была права.

Может, они и не стали лучшими друзьями, но как-то само собой вышло, что они стали дружить против кого-то. А этим кем-то был даже не один человек, а целых двое: Драко Малфой, который за год не раз обижал и оскорблял каждого из них, и профессор Снейп. Ужас Подземелий, тиран и деспот, да и вообще — пренеприятнейший человек.

Когда ребята подошли к месту событий, в коридоре было уже так много учеников, что жмыра посадить некуда.

Рон изо всех сил вытягивал голову, стараясь разглядеть хоть что-то, а затем подхватив друга под руку, пошел на таран. Гермиона и Невилл успели схватиться за мантию Поттера, и их затянуло в самую гущу толпы.

Неожиданно студенты расступились, и их группа вывалилась прямо под ноги взрослых магов.

Авроры в алых мантиях чертыхнулись, но дождались, пока ребята встанут и освободят проход. За их спинами Гарри заметил своего декана, что была немного бледной, и напряженного профессора Квиррелла. У всех в руках были палочки. Маги шли квадратом, между ними левитировал связанный маг с крысиным лицом.

Гарри попятился и врезался спиной в чью-то мощную фигуру, а судя по резко побледневшему Лонгботтому, это мог быть только один человек.

— Мистер Поттер, как обычно не смогли прийти спокойно, не привлекая… — Снейп оборвал фразу на середине, уставившись на связанного мага. Лицо профессора вмиг стало каменным.

— Северус, — обратилась к нему МакГонагалл, — школа остается на вас.

Профессор перевел немигающий взор на декана Гриффиндора и молча кивнул.

Когда процессия удалилась, Снейп обвел толпу учеников ледяным взглядом и, взмахнув мантией, направился по направлению к учительской.

— Ребята, мне надо вам кое-что сказать, — тихо сказал Гарри.

Когда они вошли в класс и Гермиона наложила запирающие чары, Поттера прорвало.

— Это произойдет сегодня вечером! Сегодня Снейп заберется в тайник и украдет Философский камень. Он узнал все, что ему надо, и дождался, пока Дамблдор уедет.

— А как ты объяснишь наличие авроров? — скептически спросила Гермиона. — И что это был за человек?

— Да тут все яснее ясного, — стукнул кулаком по парте Рон, — это был сообщник. Вы же видели, как Снейп изменился в лице! Видимо, он не ожидал, что его поймают!

— Или того хуже, он специально решил его подставить, чтобы не делиться камнем, — нахмурился Гарри. — А теперь, когда профессора МакГонагалл и профессора Квиррелла нет в школе, его руки полностью развязаны.

Ребята приуныли. Мало того, что их декан покинула Хогвартс, так и единственный профессор, с которым у Снейпа были постоянные пикировки, не мог помочь ученикам. Хотя Гарри заметил, что после рождественских каникул Квиррелл сильно изменился, стал более молчаливым и с опаской поглядывал на декана Слизерина.

— Раз никто из взрослых не сможет остановить Снейпа, это должны сделать мы! — твердо заявил Невилл.

Ребята удивленно уставились на Лонгботтома. Никто не ожидал, что именно он выразит их общую мысль.

— Но… ты же сам говорил, что тебя очень пугает Снейп? — удивилась Гермиона.

— Я этого и не отрицаю, — кивнул Невилл, — но я знаю, что если он добьется своего, то будет еще хуже.

Ученики согласно кивнули и бросились в сторону Запретного коридора.

* * *

Гарри стоял перед черным пламенем, чувствуя, как по венам разливается холод. Все друзья покинули его: Рон пожертвовал собой в шахматах — белая королева так ударила его по голове, что друг потерял сознание. Невилла задело во время боя с троллем, когда он храбро защищал Гермиону. Сама Грейнджер долго колебалась после решения задачи с зельями, но Гарри понимал — друзьям нужна медицинская помощь, да и нужно послать сову Дамблдору.

Гарри собрался с духом, подходя вплотную к черным языкам огня. В следующую секунду пламя лизнуло его, но он ничего не почувствовал. На какое-то мгновение огонь закрыл от него то, что находилось впереди. А затем он оказался в следующем зале. Последнем зале.

Просторный каменный зал был пуст. Лишь посреди него стояло так хорошо знакомое ему зеркало. Гарри приблизился к Еиналеж и, встав к нему спиной, внимательно оглядел помещение.

— Неужели… Снейп уже ушел? — от такой мысли сердце забилось чаще. Профессор украл камень и сбежал — в этом не было никаких сомнений.

— А он сюда и не приходил.

Гарри обернулся в сторону голоса и увидел на ступеньках, ведущих к выходу, незнакомого мага. Мужчина встал, отряхнул полы мантии.

— Как? Почему?

— Ну, не обязательно иметь мантию-невидимку, что быть невидимым. А если ты насчет Снейпа… Северус выглядит подозрительно, не правда ли? Похож на огромную летучую мышь, парящую по школе и хватающую невинных учеников. Да и ведет уроки так, что не каждый выдержит. Был у нас в институте похожий фрукт, мы его всем потоком ненавидели. Из-за него многих отчислили. Потом все изменилось.

— Его уволили? — спросил Гарри.

— Если бы, — фыркнул маг, — он был лучшим в своем деле. Нет, просто многие перестали гонять балду, взялись за ум и втянулись в предмет, и наши отношения улучшились. Когда ненавидишь человека, он платит тебе той же монетой.

— Но я же ничего не сделал Снейпу? Почему он меня ненавидит?

— Краткий вариант: на Северуса обрушилось слишком много ударов Судьбы, и он обозлился на целый мир. А раненный зверь кусает больнее всех.

— А длинный вариант? — спросил Поттер, стараясь потянуть время.

— А длинный вариант я не имею права рассказывать. Это личное дело между Северусом, твоим отцом и матерью. Ты еще слишком юн, чтобы понять.

— Простите, сэр, но… Кто вы?

— Просто человек, который слишком много знает. Например, мне известно, что до одиннадцати лет ты жил в чулане под лестницей, в доме, где тебя боялись и ненавидели.

— Боялись? Ненавидели? — глаза Поттера стали похожи на два больших блюдца.

— На тех, кто отличается от других, люди сначала смотрят с любопытством, затем с насмешкой, ненавистью, а потом, — маг подошел к зеркалу и начал внимательно его рассматривать, не обращая на Гарри никакого внимания, — от них избавляются. Так что то, как поступил Дамблдор с тобой, — высшее проявление безответственности, что бы он ни говорил про кровную защиту.

Гарри сначала хотел возразить, но услышав дальнейшие слова незнакомца, осекся.

— Он даже не осмелился переступить порог дома, дабы передать тебя лично в руки твоей тети. Просто оставил на крыльце холодной ночью. Дать надлежащие инструкции по воспитанию… Как справиться с детскими стихийными выбросами… Зачем? Пусть бедные магглы мучаются и пугаются до инфаркта, когда из-за детского плача на кухне сгорает плита или все лампы в доме взрываются тысячью осколков. Поэтому тебя и заперли там, где от тебя меньше всего вреда…

— В чулане, — поник Гарри, однако в тот же миг вскинул голову, — но Дамблдор…

— Считаешь его Светлым и Добрым волшебником, потому что он открыл тебе сказку? — губы мага изогнулись в горькой усмешке. — Показал чудесный волшебный мир? Где ты всем известный герой? Где тебя ждут приключения и великие деяния? Где ты с легкостью побеждаешь злодеев?

Мужчина повернулся к Гарри и присел на корточки, что его лицо оказалось вровень с мальчишеским. Поттеру не нравилось то, что говорил этот маг. Он мог с легкостью убежать, но любопытство заставляло его оставаться на месте.

— Вот только это реальный мир. Полный опасностей, боли и страдания. Даже сегодняшнее твое приключение не такое радужное, как кажется на первый взгляд. Твой друг Рон лежит сейчас с подозрением на черепно-мозговую травму. Невилл, — маг задумался, глядя в глаза Гарри, — возможно, у него сломано ребро или два. И все ради этого?

Маг вытянул руку, и Гарри ахнул. На ладони, переливаясь алыми гранями, лежал Философский камень.

— Интересно, что ценнее: жизнь и здоровье друзей или эликсир жизни, что дает бессмертие? — маг стал подкидывать камень на ладони. — Вопрос философский.

Гарри Поттер напрягся, чтобы уличить момент, дабы схватить камень, но маг, будто читая его мысли, усмехнулся.

— Забирай, — Поттер неверяще взглянул на этого странного волшебника и осторожно, будто боясь обжечься, взял камень.

— Только у меня одна крошечная просьба: о том, что произошло в подземелье — ни слова Дамблдору! Ах да, и совет тебе как магу: никогда никому не смотри в глаза. Некоторые волшебники способны проникать в мысли через зрительный контакт. Если не хочешь вечно отводить взор, то просто смотри в эту точку, — маг указал на переносицу, — такая простая хитрость не раз спасет тебя и твои секреты.

— Спасибо, сэр. Но… все же ответьте, кто вы? — проявил упрямство Гарри. Он все никак не мог понять, кем является незнакомец: другом или врагом.

— Просто человек со своим интересом. Который терпеть не может различные пророчества и зря пролитую кровь. А если вы столкнетесь с Темным Лордом, то случатся обе эти вещи.

Маг отодвинул рукав мантии, и взору Поттера открылись обычные маггловские часы. Глянув на стрелки, мужчина недовольно цокнул языком.

— Знаешь, Гарри, я бы хотел поговорить с тобой подольше, но время мое ограничено. Я знаю, что ты видел в зеркале Еиналеж. Родителей, дедушек, бабушек, в общем полноценную семью. Воскресить я их не могу — это невозможно. Хоть мир волшебства и полон чудес, но есть вещи, что недоступны нам.

На этих словах Гарри поник, но маг продолжил:

— Однако благодаря тому же Дамблдору, которому выгоднее держать окружающих в неведении, тебе даже неизвестно, что у тебя есть крестный.

— Крестный? Тогда почему я его ни разу не видел? Почему он меня не навещал? Я был ненужен, да? — голос Поттера начал дрожать.

— Отнюдь. Просто взрослые, играя в свои игры, решили убрать его с арены, как ненужную фигуру. Его кинули в тюрьму по обвинению в преступлении, которого он не совершал. Сейчас у меня есть возможность его оправдать. Вопрос в том, хочешь ли ты знать этого человека? Или считаешь, что с Дурслями будет лучше? Не торопись с ответом. Подумай. Если захочешь связаться со мной, используй это.

Маг протянул Гарри небольшой кожаный блокнот.

— Черкнешь пару строк, если возникнут вопросы. А теперь запомни одно имя — Сириус Блэк. Так зовут твоего крестного.

Пол под их ногами вспыхнул, и Гарри от испуга сделал пару шагов назад.

— Что ж, мое время истекло. Удачи тебе, Гарри Поттер. И надеюсь, мы увидимся в ближайшее время.

Маг коротко поклонился. Яркий свет на мгновение ослепил Поттера, а когда он вновь открыл глаза, ни таинственного волшебника, ни зеркала в комнате не было.

Гарри еще раз оглядел камень и блокнот, а затем бросился к выходу из подземелья.

* * *

Вспышка света осветила лица магов. Барти, увидев Гримма, вздохнул с облегчением.

— Почему так долго? — прошипел Волдеморт.

— Защита Хогвартса оказалась довольно стойкой. Незаметный взлом потребовал много времени. Я даже с Гарри Поттером успел переговорить, — ответил Роберт, передавая красный камень Лорду.

— И что ты думаешь? Он сможет послужить нашему делу?

— Вряд ли, слишком сильно влияние Дамблдора, — Гримм коротко усмехнулся, — но я надеюсь, что сумел посеять в нем зерна сомнения о непогрешимости уважаемого директора. Иногда не столь важно получить союзников, как лишить нашего врага поддержки...

Темный Лорд согласно кивнул.

— Вечером жду от тебя более подробного отчета, — Лорд развернулся на каблуках и отправился в лабораторию, рассматривая Философский камень. Гримм коротко поклонился и обратился к Краучу.

— Помоги мне перетащить зеркало. У меня на него большие планы, — он улыбнулся своим мыслям. Может, Еиналеж и было коварным артефактом, но он знал как минимум пять ритуалов, что могли полностью изменить его суть.

Читая сегодняшний выпуск «Ежедневного пророка», Роберт становился все мрачнее, а затем и вовсе смял газету.

— Что, неприятно удивлен, Гримм? — спросил Крауч.

— Отнюдь, я ожидал такой реакции. Вряд ли бы газета, что ест с рук Министерства, напишет, что оно село в лужу. Смотри, что они написали про Петтигрю.

Барти взял газету и пробежал по ней глазами. «В школе найден анимаг... Бравые авроры задержали... Не пойманный Пожиратель…»

На первый взгляд в статье было изложено все, что произошло, но в то же время в ней не было ничего такового. Сплошь эмоции, сгущение красок, лишь слегка разбавленные фактами. Редактор статьи хорошенько прошелся по безопасности Хогвартса, ставя это в вину нынешнему директору.

Теперь нужно дождаться реакции Министерства. Гримм специально оставил в Азкабане фантома, дабы если туда наведаются представители власти, быть готовым. Но ни через неделю, ни через две ничего не произошло.

В плане Роберта был существенный изъян. Подставляя Петтигрю Аврорату, он очень боялся, что его захотят убрать по-тихому, поэтому Гримм попросил милорда постоянно мониторить состояние анимага через Метку.

Неожиданно в дело включился Люциус. По своим внутренним каналам ему удалось выяснить, что в Визенгамоте назначено слушание по делу Питера Петтигрю. Нет, судебные дела проходили в открытой форме, и их мог посетить каждый, но информация о заседаниях не особо афишировалась. Так что помощь Малфоя была как раз кстати.

Роберт решил лично присутствовать на этом заседании. Заняв свободное место рядом с волшебницей в яркой мантии и ядовито-зеленым пером в руках, Гримм стал ждать начала слушания.

Петтигрю выглядел жалко. Сутулая фигура, закованная в цепи, опущенная голова. Питер пытался стать еще меньше под взглядами сотен пар глаз.

Все прошло так, как и ожидал Гримм. Под воздействием сыворотки правды чувства притупились, и Питер стал монотонно отвечать на вопросы. Дамблдор, что уже вернулся из МКМ и вел дело как верховный чародей, очень подробно расспросил Петтигрю. И с каждым ответом лица волшебников все сильнее вытягивались от непередаваемого удивления. А уж информация о том, что на самом деле произошло в Хэллоуин восемьдесят первого, повергла всех в настоящий шок.

Зал загудел будто разбуженный рой. Многие зрители повскакали со своих мест, дабы получше разглядеть предателя.

— Тихо! — громогласно произнес верховный чародей. В воздухе тут же повисла тишина, и у Гримма по спине пробежали мурашки. Да, Дамблдор умел успокаивать людскую бурю.

Судьба Петтигрю была решена единогласно: виновен по всем пунктам. В тот же момент дело Сириуса Блэка было пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам. Вердикт: невиновен.

* * *

— Наконец-то, — держа в руках заветную бумагу, Блэк улыбался, разве что хвостом не вилял.

— Да-да, — Роберт хмурясь, вытянул пергамент из пальцев Сириуса и пробежал взглядом по строчкам, — Поздравляю с возвращением в законопослушное общество.

— А ты, я погляжу, не очень рад. Все же закончилось...

Гримм взглянул на Блэка и хищно улыбнулся.

— О нет, все только начинается. Ты думаешь, вот этого, — он потряс мешочком, где лежала тысяча галлеонов, — хватит, чтобы простить их? Ты думаешь, этой подачки хватит, чтобы заплатить за десять лет твоего невинного заключения. Десять лет жизни — не десять монет, назад не вернешь!

Сириус слушал Гримма, открыв рот. Даже Крауч, что до этого копался в бумагах, отвлекся от дел.

Роберт вещал о том, что раз уж некоторые маги страдают магглолюбием, то почему бы им не соблюдать их законы. Тем более, если речь идет о правах людей. Большинство стран руководствуются определением судебной ошибки, данным в Международном пакте о гражданских и политических правах. В пункте шесть статьи четырнадцать этого документа говорится, что гражданин, приговоренный за уголовное преступление, но оправданный ввиду открывшихся фактов, указавших на судебную ошибку, должен получить предусмотренную законом компенсацию.

Гримм с радостью вспомнил и судебную практику Туманного Альбиона. Ведь Великобритания напрямую встроила эту статью в закон об уголовном правосудии восемьдесят восьмого года. В соответствии с этим актом приговоренный в результате судебной ошибки должен написать заявление госсекретарю, который определит, соответствует ли заявитель указанным в законе требованиям, и при положительном решении перешлет заявление оценщику. Последний определит размер компенсации в соответствии с принципами, аналогичными принципам при компенсации ущерба в гражданском праве. Максимальная возможная компенсационная выплата в стране на две тысячи пятнадцатый год составляла полмиллиона фунтов.

Конечно, Гримм не смог сходу назвать точную сумму, но в переводе в волшебную валюту с учетом текущего курса должно было получиться гораздо больше, чем тысяча галлеонов. В мире Роберта магической валюты как таковой не было: все, что можно было получить за деньги, оплачивалось долларами. Если же другая сторона сделки не пользуется деньгами, то зачем ей предлагать зеленые бумажки? Ресурсы никто не отменял.

Убедить Блэка подать заявление на достойную компенсацию не составило особого труда. Для этого был нанят волшебник-полукровка, который, услышав суть проблемы и получив на руки медицинские документы, что так старательно собирал Гримм, улыбнулся похлеще гоблина и стал подсчитывать данные.

— Ну, уважаемые, с учетом того, сколько мистер Блэк провел в тюрьме, сколько было потрачено на восстановление здоровья, могу сказать, что двадцать пять тысяч галлеонов минимум вам должны заплатить.

Когда была озвучена эта цифра, челюсть Блэка с характерным звуком упала на пол, однако оценщик не собирался останавливаться.

— Также стоит учитывать ваше психическое состояние после общения с надзирателями. Учитывая, что дементоры, мягко говоря, не самые приятные существа, то можно еще учесть и моральный ущерб.

— Сколько? — коротко спросил Гримм.

— 32 400 галлеонов.

— Вы уверены?

— Это первоначальная оценка, — пожал плечами тот, — тем более, подобный институт появился в Англии совсем недавно, всего четыре года назад, а по меркам магической Великобритании это пустой звук. Но если вам удастся добиться такой компенсации, мистер Блэк, я сниму перед вами шляпу.

* * *

Министр сидел в своем любимом мягком кожаном кресле, но сейчас оно казалось ему жестким и жутко неудобным. Он постоянно подносил платок ко лбу, вытирая пот, дабы тот не заливал глаза.

— Это возмутительно, — не выдержал он.

— Полностью согласен с вами, господин министр, — мужчина, что сидел напротив него, коротко кивнул. — Это возмутительно. Человек десять лет сидел в тюрьме из-за судебной ошибки. Виновные должны быть наказаны.

— Да, но... Сумма, которую вы требуете...

— Даже меньше, чем положено. Ведь это же не ваша вина, что Визенгамот оказался некомпетентен. Поэтому, в знак доброй воли, мистер Блэк не стал включать в наше заявление упущенную выгоду. А ведь изначально сумма предполагалась такой, — волшебник придвинул министру документ.

Фадж, взглянув на цифры, нервно сглотнул и перевел взгляд на собеседника. Мистер Гримм, так называемый адвокат Блэка, его порядком нервировал. Хоть он и говорил довольно вежливо, но не заискивающе.

— Господин министр, давайте уважать время друг друга. Чем быстрее вы подпишете, тем лучше. В противном случае, если вы отклоните иск о компенсации, то нам придется направить иск о нарушении конституционных прав и свобод, а так выйдет дороже. Зачем нам лишние хлопоты?

Фадж долго упирался, но деловая хватка Гримма была подобна бульдожьей. Как бы министр ни давил авторитетом, Гримм не собирался упускать своего. Как бы Корнелиус ни плевался слюной, как бы ни кричал, адвокат Блэка был непреклонен.

В итоге министр плюнул и поставил свою размашистую подпись. Гримм ловко схватил пергамент и встал. Сам Блэк, что за время встречи едва ли обронил пару слов, поднялся следом.

— Приятно было с вами поработать, господин министр. До скорой встречи.

Фадж передернулся. Почему-то из уст этого мага это прозвучало не как простая вежливость, а как обещание.

* * *

В доме четыре по Тисовой улице во время завтрака разразился очередной скандал. Ранним утром мистер Вернон Дурсль проснулся от громкого уханья совы, долетевшего из комнаты племянника.

— Если ты не заткнешь свою поганую птицу, я ей шею сверну и сдам знакомому таксидермисту.

— Сове в клетке скучно, — в который раз принялся объяснять Гарри. — Она вольная птица. Хорошо бы выпускать ее хоть на ночь.

— Я что, по-твоему, идиот? Не знаю, что от сов именно ночью жди неприятностей?

Гарри хотел что-то возразить, но в этот момент его кузен смачно рыгнул и потребовал добавки. Гарри тяжело вздохнул и, со скрипом отодвинув стул, пошел за очередной порцией бекона для Дадли-хрю, как его теперь за глаза называл Поттер.

С самого начала летних каникул дядя Вернон обращался с ним, как с бомбой замедленного действия. Гарри приехал домой на каникулы, закончив первый курс школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Естественно, Дурсли не обрадовались его приезду, но это пустяки по сравнению с тем, что чувствовал, живя в этом доме, сам Гарри.

Он очень скучал по школе, скучал по замку, его таинственным переходам, привидениям, по урокам и учителям, по общим трапезам в Большом зале, по своим друзьям и товарищам…

Трель дверного звонка громкой птицей разнеслась по дому, заставив его обитателей вмиг насторожиться.

— Кого это там принесло? Гарри, иди проверь!

Тот нехотя поплелся в коридор. Щелкнув замком, он отворил дверь и тихо ахнул:

— Вы?

— Вы?

На пороге дома Дурслей стоял тот странный маг из подземелья, чье имя Гарри так и не узнал. За его спиной маячил еще один волшебник, что при виде Гарри расплылся в широкой улыбке. Лицо его показалось смутно знакомым, и тут Поттер вспомнил. Да, он видел его в «Ежедневном пророке» уже перед самым отъездом. Это был Сириус Блэк, его крестный. Гарри тогда чуть до дыр не затер газету, читая про судебное дело, а потом он с Гермионой бегал по поезду, ища другие издания, что освещали это громкое разбирательство.

— Сириус Блэк?

— Здравствуй, Гарри. Ты удивлен? Мне казалось, я предупредил о нашем визите? — незнакомец изогнул бровь не хуже Снейпа.

— Простите, сэр, но сова не принесла никаких писем.

— Зачем сова? А как же ежедневник? — он вытащил из пальто кожаный блокнот. Гарри тут же вспомнил его, но тяжело вздохнул.

— Дядя запер все волшебные предметы в чулане. Он не любит магию. Простите.

— Да как он посмел! — возмутился Блэк, но спутник взглядом осадил его.

— То есть, твои родственники не предупреждены о нашем визите? Что ж, из этого тоже можно извлечь свои плюсы. Как говорил мой знакомый инспектор: «Чем неожиданней проверка, тем меньше успеют спрятать!»

Дурсли были совершенно не рады появлению неожиданных гостей. А услышав о том, что они маги, дядя Вернон вообще хотел их выгнать, но стоило показать некий документ, как лица их тут же побледнели. Петунья нервно заулыбалась и предложила мужчинам пройти в гостиную. Сириус уже двинулся в нужную комнату, но его спутник придержал его за локоть.

— Прошу прощения, мистер и миссис Дурсль, но я считаю, что нам пока стоит поговорить наедине. Без детей и мистера Блэка. Дело в том, что он является крестным Гарри, и при обсуждении некоторых вопросов может быть не объективен. Я думаю, будет лучше, если во время нашего разговора он пообщается с Поттером, например, в его комнате. У Гарри же есть комната?

Дурсли нервно переглянулись, бросили мимолетный взгляд на чулан, и активно закивали.

— Да-да, конечно, у Гарри есть своя собственная комната, — сладким голоском запела Петунья. У Гарри чуть глаза на лоб не вылезли. Его тетя редко так с кем-либо разговаривала. Только разве что ей что-то было нужно, — Гарри, проводи, пожалуйста, мистера Блэка наверх.

Гарри посмотрел на черноволосого кудрявого мужчину, что с любопытством оглядывался по сторонам, и согласно кивнул.

Зайдя в комнату, Гарри обернулся на Блэка, что с сомнением мялся на пороге.

— Заходите.

Тот радостно кивнул, разве что хвостом не виляя, и стал с интересом осматриваться, тогда как сам Гарри сел на кровать. Маг долго вертел головой, а потом уставился на Гарри и растерянно улыбнулся.

— Гарри, как же ты вырос. И как же ты похож на Джеймса. И на Лили тоже. Ой, тебе, наверное, часто такое говорят, да? — выражение лица Сириуса стало немного виноватым.

— Мне мало рассказывают про моих родителей. В основном говорят, что они герои, а какими они были — нет. Ну разве что про отца сказали, что он великолепный ловец, и я весь в него пошел.

—Так ты ловец? Что, уже принес победу нашему славному Гриффиндору? — подмигнул Блэк. — Эх, Джеймс такие финты вытворял на метле, у любого другого голова бы отвалилась, а он бодрячком. Ты бы видел! Хотя ты в детстве на метле тоже неплохо держался!

— У меня в детстве была метла? — удивился Поттер.

— Конечно, специальная, для малышей. Да ты тогда совсем маленький был, годовалый. Да что я все рассказываю, — Сириус хлопнул себя по лбу, — сейчас сам все увидишь.

Блэк достал из кармана микроскопическую книжку и ткнул в нее палочкой. Под удивленным взглядом Гарри книга начала увеличиваться и превратилась в красочный фотоальбом. На обложке находилась подвижная колдография, на которой Гарри без труда узнал своих родителей.

Сириус пересел на кровать поближе к Поттеру, и тот погладил гладкую обложку альбома.

— Знаешь, Гарри, я не самый лучший рассказчик. Люблю прыгать с события на событие, так что ты не стесняйся, если что непонятно, вопросы задавай.

Поттер согласно кивнул, и Блэк раскрыл альбом на первой странице.

* * *

Гримм быстро расписал ручку, проверил, как работает диктофон, и поднял глаза на чету Дурслей.

— Итак, я надеюсь, вы понимаете, зачем мы прибыли в ваш дом?

— Да, но мы не понимаем, чем привлекли внимание социальных служб? — ответила миссис Дурсль, скосив глаза на чистый лист бумаги.

Роберт едва заметно улыбнулся. Психобумага — пустая, белая бумага, обладающая особыми свойствами. Она показывала в зависимости от ситуации необходимое, что очень выручало, когда действовать надо было без лишних препятствий, принимала сообщения от существ с сильными телепатическими способностями, и этим вовсе не ограничивались её возможности. Психобумага сильно упрощала жизнь волшебникам, когда нужно было работать с магглами. Довольно популярный в Штатах артефакт мог спокойно превратиться в удостоверение полицейского, агента ФБР, или служащего Секретной Службы США, как бы иронично это ни звучало. Психобумага была настолько универсальной, что спокойно могла обойти любую защиту документа, будь то водяной знак, защитная нить или микропечать.

И теперь Дурсли, глядя на этот документ, думали, что перед ними сидит сотрудник органов опеки и попечительства Магической Великобритании.

— Как вы понимаете, речь пойдет о Гарри Поттере. Этот молодой человек недавно попал в наше поле зрения, и его состояние вызвало у многих вопросы. Почему мальчик выглядит младше и слабее своих сверстников? Почему он одет в какие-то обноски? А его социальные навыки… также вызывают вопросы.

— Мы ни в чем не виноваты.

— Что этот неблагодарный вам наговорил?

— Мы заботились о нем в меру своих сил.

Вернон и Петунья стали говорить наперебой, и Роберт слегка поморщился. Но из того, что он успел услышать, он понял, что лучше разговаривать с миссис Дурсль. Та казалась более адекватной и терпимой к магическому миру.

— Поймите, господа, я ни в чем вас не обвиняю. Мне важно понять, как и почему ребенок, который принадлежит магическому миру, рос и воспитывался у людей, что вообще не приемлют волшебство. И чем больше вы расскажете, чем правдивей будут ваши показания, тем больше мы сможем предъявить лицу, что сплавил бедного ребенка на вас, не спрашивая вашего желания.

Уловив, что незваный маг не собирается обвинять их во всех грехах, а пытается разобраться в ситуации с юридической точки зрения, даже Вернон немного подуспокоился. Магглы выдохнули и поведали Гримму все о Поттере, начиная с того дня, как мальчик появился у них на пороге.

Гримм быстро все записывал, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Он внимательно изучил письмо, которое написал Дамблдор этой семье, благо, Петунье хватило ума его не выбрасывать. Дурсли подробно рассказали про то, что им пришлось пережить. Что семья была совершенно не готова к появлению второго ребенка в доме. Тем более, такого же странного, как сестра Петуньи. Как им в срочном порядке пришлось оформлять опеку. Бегать по различным врачам, так как шрам на лбу мальчика не давал им покоя. Магглы не обошли стороной и все магические выбросы Поттера, начиная от самых безобидных, вроде отращенных за ночь волос, и заканчивая довольно опасными, когда, например, Гарри очутился на крыше столовой.

— А если бы он поскользнулся и сломал себе что-нибудь? Руку или не дай бог шею? — миссис Дурсль поднесла руку к сердцу, пытаясь успокоиться.

Петунья рассказывала, как она переживала за Дадли, боялась, что Поттер направит свою магию против их семьи.

— А как мы испугались, когда Гарри натравил змею на Дадли, — с этого места Роберт попросил рассказать поподробней, и Дурсли поведали про самый ужасный, по их мнению, день рождения их сына. Тогда не у кого было оставить племянника, и им пришлось взять его с собой в зоопарк, где несносный мальчишка опять не смог обойтись без своих фокусов.

На вопрос Гримма, поднимали ли на Гарри руку, Дурсли активно закачали головами. Прикрикнуть, да, могли, запереть в чулане тоже, но избиением ребенка никто не занимался. Даже за уши Поттера драли только в крайних случаях.

По настоятельной просьбе Гримма ему показали кладовую, где до этого много лет обитал Гарри, а затем и нынешнюю комнату. Зайдя внутрь, Роберт увидел Сириуса и Гарри, что вдвоем склонились над фотоальбомом и даже не заметили его появления. Он слегка улыбнулся: похоже, выкрасть альбом из хранилища улик Аврората было неплохой идеей.

Роберт тихо прикрыл дверь и, обернувшись на Петунью, предложил ей вернуться в гостиную.

Информацию о том, как Дурсли познакомились с Хагридом, Гримм тщательно законспектировал. То, что Хагрид применил к Дадли магию, хоть и не было для Роберта сюрпризом, но все же он надеялся, что это фантазия писательницы, а не реальность. Да, Дурсли были не самыми лучшими людьми, но калечить ребенка — такого Роберт понять не мог.

— Значит, потребовалось хирургическое вмешательство, — Гримм сделал очередную пометку в своем блокноте и потер переносицу. Еще один камень был положен на чашу весов нелюбви Дурслей к волшебству. Беззащитные люди, не способные ничего противопоставить таинственной силе, могли лишь проецировать свою злобу и ярость на ребенка, что отличался от них. Еще и Гарри постоянно подливал масла в огонь, делая вид, что читает заклинание, когда кузен его слишком доставал. Роберт не собирался осуждать ни Поттера, ни его родных. Один был слишком мал, другие — слишком боялись чудес, дабы вести себя мудро.

— Ситуация мне ясна, и она меня не радует. Сочувствую, что вам пришлось оказаться в подобной ситуации, тем более ваши отношения с покойной Лили Эванс отнюдь не располагали к любви. Я не могу повернуть время вспять, — покачал головой Роберт, — но я постараюсь сделать все возможное, дабы ваша семья не подвергалась подобному стрессу. Ваш пример ярко показывает, что маги и магглы не могут жить в мире. Поэтому лучшим решением будет, если Гарри переедет к своему крестному. Мистер Блэк не против, а наоборот, даже полностью за!

— И когда это станет возможным? — подобрался мистер Дурсль.

— В ближайшее время. Видите ли, мистер Блэк долгое время отсутствовал дома, так что его жилплощадь сейчас приводится в порядок. Тем более, мальчик должен привыкнуть к крестному. Неделя, максимум две, и Гарри Поттер покинет ваш дом. Поэтому я вас очень прошу, запаситесь терпением и будете вознаграждены.

— Хорошо, мистер Гримм. Позвольте спросить, что вы намереваетесь делать со всем этим? — Петунья указала рукой на документы, что тот успел составить.

Роберт коротко хмыкнул и закрыл папку.

— Привлекать к ответственности тех, кого надо. А теперь позвольте откланяться.

Гримм поднялся с кресла и обернулся к вошедшим в гостиную Блэку и Поттеру.

— Сириус, мне нужно заскочить в Министерство по делам.

— Что? Опять? — глаза Блэка стали несчастными.

— Не опять, а снова. Тащить тебя не собираюсь. Но тебе предлагаю захватить Гарри с собой в Лондон, прогуляетесь там, отдохнете…

Все присутствующие согласно закивали. Уже у самого выхода Гримм достал из нагрудного кармана визитку и протянул ее Вернону.

— Если возникнут какие-либо вопросы или проблемы, свяжитесь со мной. Рад был с вами познакомиться.

— Взаимно, — мужчины пожали друг другу руки.

Когда дверь за гостями закрылась, мистер Дурсль долго вертел в руках визитку, раздумывая, выкинуть или нет, но в конце концов решил оставить. Все же из всех уродов магического мира, с коими он успел повидаться, мистер Гримм показался ему самым адекватным. Столкнись они с ним в иной ситуации, Вернон бы ни за что не заподозрил бы в нем мага.

— Надеюсь, он сдержит свое обещание, и этот паршивец покинет наш дом к концу месяца, — покачал головой Дурсль, вспоминая ненавистного племянника.

Выживают те, у кого есть приоритеты и нет принципов.

Глядя на себя в зеркало, Гримм был хмур как никогда. Красные глаза, украшенные черными мешками, бледная кожа, всклокоченные волосы.

«Ну хоть не сальные, как у Снейпа», — подумал он. Быстро умывшись и побежав на кухню, Роберт задумался, что лучше выпить: бодрящее зелье или крепкий кофе? Зелье было долгоиграющим, зато у эспрессо был великолепный вкус. Размышления заняли секунд пять. Опустошив хрустальный флакон, Роберт запил противную настойку великолепной арабикой. Перекинув плащ через одну руку, он вышел за дверь и исчез в витке аппарации.

Дел как обычно было невпроворот. Помочь Поттеру в переезде к крестному и оформлению опекунства с одной стороны и написание апелляций по делам Пожирателей в попытке их оправдания с другой. И если со вторым ему существенно мог помочь Крауч, что знал чуть ли не каждую букву закона в силу воспитания, то Блэк больше вредил, чем оказывал помощь. В конце концов, Гримму пришлось даже пару раз рявкнуть на своего подопечного, чтобы тот не лез, куда не знает, а лучше бы с Гарри где-нибудь погулял. Как ни странно, Сириус внял его совету, и теперь эта парочка посещала различные парки, аттракционы, магазины и все в этом духе. Видимо, Блэк пытался нагнать упущенное время и подарить Гарри детство, которого у того не было. И у него неплохо получалось.

Также Гримму удалось выкрасть медальон Слизерина. Вот только бежать с ним к Волдеморту он не спешил, равно как и уничтожать его. Спрятав крестраж в специальную шкатулку и запечатав ее своей магией, он спрятал ее в тайнике, намереваясь достать хоркрукс позже, когда потребуется время, как шулер запасной туз из рукава.

Была еще одна маленькая (или большая?) проблема. Сбежавшим Пожирателям было неимоверно скучно в поместье Лестрейнджей и все они рвались в бой. Белла стремилась убивать жалких магглов и презренных грязнокровок с яростью вепря. Вот только Темный Лорд благодаря советнику прекрасно понимал, что подобные миссии к Моргане разрушат все их планы. Сам Гримм был против бессмысленных убийств, но выступить прямо против политики организации — смерти подобно. Нужно было придумать что-то, чтобы и скот уцелел, и волки не выли.

Идея разорвала его мозг как пуля. Мысль была настолько простой и в то же время дерзкой, что он даже засомневался, а сработает ли это вообще. Однако этот план имел больше плюсов, чем минусов. Теперь нужно было аккуратно преподнести это Волдеморту, чтобы тот думал, будто это его идея, а уже тогда Лорд поставит своих подчиненных перед фактом. Целостность организации для Гримма была важнее лавров.

Темный Лорд был в полном восторге, поэтому очередное собрание Пожирателей было не за горами.

Гримм сидел по правую руку от повелителя прямо напротив Люциуса в ожидании шоу, и оно долго не заставило себя ждать.

— Мои дорогие друзья, — начал свою речь Волдеморт, когда собрались все Пожиратели, — сегодня наступил тот день, которого многие ждали с нетерпением. Сегодня начнется охота на ненавистных вам магглов.

Некоторые из присутствующих радостно улыбнулись, Беллатриса будто кошка поцарапала острыми ногтями столешницу. Гримм едва смог удержать нейтральное выражение лица — сборище садистов и маньяков.

— Однако, — продолжил Волдеморт, — я знаю, что среди вас были недовольные. Те, кто считал нападения на магглов бессмысленными. Отчасти они были правы. Устрашение — не то, что нам сейчас нужно. Да и смысл нападать на противника, что даже не может дать достойный отпор? Те, кто начинал со мной, помнят, как мы себя называли. Вальпургиевы рыцари. А призвание рыцарей — очищать мир от скверны и грязи.

— К сожалению, магглы теперь не те безобидные простаки, которым стоило показать пару чудес, и они тут же падали ниц перед нами или убегали в страхе. Они отрастили клыки и когти. Их современные орудия быстрее и мощнее наших самых страшных заклинаний. И я хочу, чтобы вы научились им противостоять.

— Конечно, многих можно загнать под Империус или воздействовать на них через посредников, но если вдруг дело дойдет до открытого противостояния, я хочу, чтобы вы дали им отпор.

— Милорд, что от нас требуется? — Лестрейндж уже вся изнывала от нетерпения.

— О, вас ждет небольшая разминка. Вам нужно разобраться с одной маггловской группировкой. Всю информацию вы получите через метку.

Гримм заметил, как глаза Люциуса на миг стали стеклянными. За столом повисло молчание. Каждый пытался переварить полученную информацию. А затем кто-то подал робкий голос:

— Наркоторговцы?

— Не обязательно, мой друг, — едва заметно улыбнулся Темный Лорд, — это могут быть и работорговцы, и экстремисты или террористы, неважно. Главное, что эти люди недостойны ходить по земле. И если мы их убьем, то ни один магглолюб слова не скажет, а будет даже благодарен, если узнает. Но я надеюсь, что вы сможете провести операцию тихо. Без единого свидетеля. Чем чище вы сработаете, тем больше награда. У этих людей много оружия, много денег и много человеческих ресурсов. Надеюсь, мне не надо объяснять, как из всего этого вы можете извлечь максимальную выгоду.

— Роберт, как идут переговоры с министром по поводу реабилитации наших друзей?

— Все идет так, как мы и планировали. Нам с Краучем удалось выяснить, что во время судебных процессов, Аврорат навесил на Пожирателей всевозможные преступления, даже те, что они не совершали. Однако аврорам нужно же было выправить статистику раскрытых преступлений, да и побольше наград они были не прочь получить. Так что если дело дойдет до пересмотра, многие могут вместо пожизненного получить определенный срок. Однако ни мы, ни министр не желаем пересмотра дел. Поэтому за определенную сумму и при умолчании некоторых фактов из его биографии он готов закрыть глаза на наши скромные персоны.

Гримм понимал, что легализация Вальпургиевых рыцарей будет делом трудным, но имея кнут и пряник, можно подчинить любую тварь. А благодаря той информации, что Малфой тщательно собирал на протяжении десяти лет на важных шишек в Министерстве, и тем финансам, что были сейчас в наличии у их организации, у Гримма имелись оба средства давления.

— Конечно, не стоит надеяться, будто вам простят все ваши прегрешения. Вам будет назначен определенный испытательный срок, в течение которого за вами будут пристально следить. И вы должны будете доказать, что стали вполне законопослушными гражданами.

— И как вы предлагаете это сделать? Я не собираюсь вылизывать министерские задницы по поводу и без, — огрызнулся Рабастан.

— Вы считаете унизительным прогибаться перед Министерством. Но гибкость и изворотливость — не синоним слабости. В мире выживают не сильнейшие, а те, кто умеют приспосабливаться. Поэтому среди своих союзников мне хотелось бы видеть хитрых змей, что умеют затаиться, ибо терпение их будет вознаграждено, а не простых дуболомов.

Лестрейндж хотел возразить, но притих под тяжелым взглядом Лорда. Тем временем, Гримм продолжил:

— По поводу законопослушности. Сделайте хотя бы вид, что вы исправились. Вас же учили носить маски. Одной больше, одной меньше — не вижу проблем. Многие из вас являются последними представителями своего рода. Так застрахуйте себя и свое наследие. Заведите семьи, детей. Хотите укрепить свои позиции — делайте пожертвования на образование, на медицину, заводите знакомства. Будьте теми, кто вы есть — аристократами. И покажите себя в лучшем свете.

— Это займет слишком много времени, — прошипел Лорд.

— А куда нам торопиться? У вас, господин, впереди целая вечность. Многим из присутствующих еще и пятидесяти нет. Вы маги в расцвете своих сил. И вы хотите, чтобы все разрушилось только из-за того, что слишком долго ждать? Вы хотите вечно куда-то спешить и торопиться, как магглы?

Некоторые из присутствующих сжали кулаки.

— Вы же все выпускники Слизерина, — вздохнул Роберт, — а на этом факультете всегда ценились хитрость и находчивость, так проявите эти качества.

Когда собрание было окончено и все разошлись, в зале осталось только трое волшебников. Роберт намеревался уже покинуть стол, когда Волдеморт заговорил.

— И это весь твой план: сделать их «законопослушными»? Я несколько разочарован, Гримм.

— Милорд, кто из ваших Пожирателей имеет больше влияния и может оказать вам больше поддержки? «Законопослушный» Малфой с его связями и финансами или «бунтари» Лестрейнджи — изгнанники и преступники? Подумайте… Пожиратели должны быть вашей опорой, а не якорем, что тянет вниз.

— Нашим противникам это не понравится. Они не будут ровно сидеть на месте.

— И что? Даже если они сделают шаг, мы сделаем два. И в любом случае, мы сможем от них избавиться, если они станут слишком назойливыми. Ведь все они смертны…

* * *

Волдеморт в молчании глядел на шахматную доску и размышлял над словами, якобы вскользь брошенными его советником.

«Дамблдор хоть и великий маг, но он человек, и у него есть свои слабости и желания. Например, воскресить свою горячо любимую погибшую сестру. Жаль, что артефакт, способный на такое, проклят и убьет его раньше, чем он успеет им воспользоваться».

То, что Гримм знает и о Воскрешающем камне, Темного Лорда удивило мало. А знал ли тот, что кольцо с ним является крестражем? Вполне возможно. Роберт знал намного больше, чем говорил. А говорил он много. Но он никогда не разжевывал и не клал в клювик информацию, которой решил поделиться. Роберт мог лишь задать общее направление, позволяя окружающим думать своей головой.

И теперь Лорд думал, как извлечь из этого максимальную выгоду. Волдеморт мог, конечно, довольно быстро развязать новую войну. Но это — дело хлопотное. Нужно пополнять человеческие ресурсы, наладить связи с темными тварями, что точно вызовет бурную ответную реакцию Ордена, Аврората и Министерства. Нет, врагов лучше устранять по-тихому.

Хоть он и желал смерти Альбусу, но не хотел, чтобы тот умер святым мучеником, вокруг образа которого тут же сплотятся маги. Нет, Дамблдор должен умереть как можно более жалкой смертью, всеми оплеванный и забытый.

Волдеморт отдал мысленный приказ и через минуту перед ним стоял Малфой.

— Люциус, мой скользкий друг, у меня есть для тебя важное поручение…

Магия и зеркала всегда были тесно связаны между собой. Они показывали иллюзии и открывали правду. Люди обращались к ним в поисках ответов, но в то же время боялись их. Зеркала, как и магия, нейтральны по своей природе и отражают лишь то, что им показывают. И этим они и были опасны, ведь человек не всегда готов принять реальность.

Еиналеж не нравилось Гримму. Не нравилось, что зеркало лезло в голову и отражало самое сокровенное желание, облекало его в четкую форму. Если это была мечта, то артефакт сужал её до банального образа, пошлого в своей простоте. Если это была тоска по утерянному, осколки стекла впивались в сердце, отравляя душу ядом сожалений.

На третьи сутки работы он не выдержал и заклеил коварную амальгаму бумажным скотчем. После этого расшифровка рун на раме пошла значительно легче.

Он устало откинулся на кушетку и стал массажировать виски.

— Есть какие-то результаты, Гримм?

— Я работаю над этим, — он слегка кивнул Малфою. — Магия зеркал относится к стихии воды, поскольку имеет с ней общие свойства. Как и водная гладь, зеркало — это косвенное отражение образа, способное хранить информацию и открывать двери в иные миры.

— Маловероятно, — скучающе протянул Люциус.

Гримму вспомнилось, как он сам попал в этот мир, и он лишь коротко хмыкнул на замечание Малфоя.

— Знаешь, чем коварны зеркала? Их магией могут пользоваться даже простецы. Гадание на суженного у магглов — обычный вид прорицания. Это один из видов зеркального коридора, но маг может создать его для любых целей, для любых вызовов духов. При этом есть опасность, что оттуда кто-то может выйти.

— Кто? — голос Рабастана был полон сарказма.

— Кто-то злой и очень сильный. Когда я еще был студентом, некие личности захотели вызвать дух покойного брата, только на зов откликнулся кое-кто другой.

— И что дальше?

— Как итог, два трупа, трое в психушке, а наш директор стал инвалидом. Дух вырвал ему глазные яблоки и сломал руки, чтобы тот не смог колдовать. Жаль беднягу. Два идиота — шесть жертв.

Не обращая внимания на посерьезневших магов, Гримм продолжил.

— Третий аспект, если я правильно помню, это защита. Карманное зеркальце в нагрудном кармане или зеркальный кулон с серебряным или медным покрытием сбережет от дурного глаза и других негативных эманаций. Дальше — наведение чар на кого-либо, как позитивных так и негативных. И многое, многое другое… Люди завешивают зеркала в доме покойника, дабы его дух навечно не остался в зеркале.

— Это всего лишь глупая маггловская примета.

— Вы уверены? Зеркала являются настолько древними, их магия стала настолько распространенной, что их волшебство перестало казаться чем-то необычным и забылось. Но это не значит, что оно перестало существовать.

— Тогда откуда ты знаешь про все это? — вопрос Лестрейнджа не заставил долго себя ждать.

— Сказки.

Все на миг оцепенели, а затем губы Люциуса изогнулись в презрительной улыбке.

— Сказки?

— Верно. Крупицы мудрости, крохи магии, отголоски волшебства. Зеркала оставили свой след и здесь. «Белоснежка и семь гномов» в Европе, «Сказка о мертвой царевне» в России, «Алиса в Зазеркалье» туманного Альбиона. Каждая из них хранит столько заклинаний и заклятий, что диву даешься.

— А где доказательства, что это все реальная магия, а не фантазия сказочников?

Насмешливые глаза Рабастана встретились со спокойным взглядом Роберта.

— Господа маги, как же много вы забыли, — покачал головой он. — Стоит напомнить вам, что до принятия Статута сказочниками называли волшебных историков. Они ездили, искали по всему миру реальные случаи, пытаясь сохранить утерянное наследие. Ведь часто случалось, что чистокровные семьи изгоняли членов своего рода — сквибов, магглолюбов, просто неугодных. А потом эти рода погибали. И некому было передать знания. Тогда в дело вступали историки. Они находили отсеченных и записывали их рассказы, воспоминания, ритуалы — и сохраняли в веках. Правда, отсеченные часто хотели сохранить анонимность, поэтому такие сборники историй в большинстве своем носили имена самих сказочников. Пушкин, Бидль…

— Гримм, — полувопросительно-полуутвердительно заметила леди Малфой.

— Верно.

— И вы прямой потомок тех самых Гриммов? Но вы же американец.

— Да. Хоть Яков и Вильгельм были не разлей вода, пути их потомков разошлись. Сын Вильгельма, Герман Фридрих Гримм остался в Германии и стал немецким литературоведом. Умер в начале века в Берлине, о его потомках ничего неизвестно, так что принято считать, что немецкая ветвь прервалась.

— Но…

— Гриммы не погибли. Франц Людвиг Гримм, сын Якова, эмигрировал в Америку сразу же после войны за независимость испанских колоний продолжать дело отца. Однако времена тогда все равно были неспокойные, Запад был буквально наводнен разными темными тварями и демонами. Поэтому род Гриммов постепенно превратился из просто наблюдателей в охотников. Магия Америки совершенно отличается от Европы, и она меняет магов.

— И что же заставило вас приехать в Англию?

Вопрос заставил Гримма задуматься. Сказать правду Вальпургиевым рыцарям он не мог, солгать тоже. Однако придумать красивую сказку все же было в его силах.

— Гримм всегда будет стремиться туда, где творится история. Когда на свете появился Гриндевальд, мир вздрогнул. В двадцать шестом году он знатно повеселился в Штатах, и если бы не Ньют Скамандер, обнаружение магического мира была бы меньшей из проблем США. К сожалению, угнаться за Гриндевальдом было невозможно, да и у Гриммов после него появилось очень много работы. И вот объявился человек, называющий себя новым Темным. И мне интересно, способен ли он бросить вызов всему миру, способен ли он выжечь свое имя в истории, способен ли он превзойти своих предшественников?

— И как ты думаешь, я на такое способен?

Голос за спиной не стал для Роберта неожиданностью. Как кролик чувствует на своей шкуре взгляд змеи, так и Гримм чувствовал иглы алых глаз Волдеморта. Поэтому Роберт не позволял себе никогда расслабляться, ведь он прекрасно знал — стоит только оступиться и кобра вонзит свои ядовитые клыки в его шею. Именно такое чувство опасности будоражило кровь Гримма.

— Милорд, я в вас ни капли не сомневаюсь. Но результат в большей степени зависит от вас. Ведь мало стать просто великим, нужно, чтобы ваше имя стерло предыдущие в пыль.

* * *

Волдеморт с нетерпением наблюдал, как Гримм отдирал от поверхности зеркала клейкую ленту. Применять Очищающее было рискованно, поэтому скотч отходил от поверхности с немного жужжащим звуком, забирая с собой всю пыль и все микрочастицы, что оседали на стеклянной глади веками. Наконец зеркало засияло во всей своей красе, будто его только что отлили. Темный Лорд, стоя за границей отражения, повернул голову в сторону Гримма. Короткий кивок. Шаг навстречу зеркалу, и теперь на поверхности стекла отражались двое магов. Волдеморт внимательно оглядел поверхность зеркала, наблюдая, как его двойник повторяет вслед за ним.

— Ничего не понимаю. Что ты видишь, Роберт?

— Нас.

— А чего желаешь?

— В данный момент, — Гримм с трудом подавил зевок, — крепкого обжигающего кофе. Но стаканчик из Старбакса в руках я что-то не вижу.

— Ты сломал артефакт, — голос мага звучал немного раздраженно.

— Не сломал, а обезвредил. Без рамы это зеркало вполне безопасно. Но сколько же оно хранит в себе энергии.

Темный Лорд протянул руку к поверхности амальгамы, но в последний миг отдернул ее, будто боясь обжечься. Как бы хорошо не было сделано зеркало, в нем есть шероховатости, они также появляются с износом. Это значит, от его поверхности отражаются не все лучи, некоторые поглощаются и сохраняются. А если учесть сколько веков жило это зеркало, сколько людей в него смотрело, теряя разум и жизни, Еиналеж буквально плавилось изнутри.

— Многие маги становились рабами этого зеркала, пора бы и ему послужить нам.

Гримм сделал шаг вперед, и его нога наполовину погрузилась в амальгаму. Еще шаг — и маг целиком очутился за гранью. Волдеморт на миг отпрянул, но видя, как советник выжидающе смотрит на него, осторожно приблизился к артефакту. Коснувшись ртутной глади кончиками пальцев, он заметил, что на его руке осталась вязкая серебряная жидкость. Будто холодная кровь единорога, она медленно стекала вниз, соблазнительно сверкая. Темный Лорд, как завороженный, глядел на нее, пока с той стороны стекла не раздался требовательный стук. Наваждение тут же пропало. Он тряхнул головой и последовал за Гриммом в неизвестность.

Солнечные блики на миг ослепили, и Лорду пришлось прикрыть рукой глаза, прежде чем он сообразил, что стоит на мосту и смотрит на широкую реку. Волдеморт нахмурился: ее очертания были ему хорошо знакомы, но это была не та Темза, что он знал, да и здания вдалеке были совершенно иными. Сзади раздался стук копыт и громкое ржание. Он обернулся и застал как раз тот миг, когда мимо него проехал старинный кэб. На козлах ссутулившись сидел немного грузный извозчик в круглом котелке и дымил сигаретой. Волдеморт проводил карету долгим взглядом, наблюдая, как та растворяется в сизой дымке. Туман был настолько плотным, что невозможно было разглядеть, что находится ни с той, ни с другой стороны Вестминстерского моста. Лишь вдалеке подобно огненному оку светился циферблат часовой башни.

— Не так уж плохо, — заметил Гримм.

— Где мы? — спросил Темный.

— В Зазеркалье. Домен — Зеркальный Альбион.

— Ты уже бывал здесь?

Роберт отрицательно мотнул головой.

— Мир по эту сторону амальгамы слишком переменчив, чтобы позволять своим гостям бывать в одном и том же месте дважды. Но эта локация довольно популярна, так что кое-какие сведения про нее есть.

— А что другие места?

Роберт нервно передернул плечами.

— Менее гостеприимные.

Пока они шли по улицам старинного Лондона, оба молчали. Волдеморт незаметно разглядывал местных жителей, отмечая про себя, что все они одеты по моде конца века девятнадцатого. В такой час прохожих на улице было немного, но все они казались призраками, духами из воспоминаний. Они появлялись из ниоткуда и уходили неспешным шагом в никуда.

— Знаешь, когда ты молчишь, это напрягает, Роберт! — Гримм поднял на Темного Лорда удивленные глаза. — Складывается впечатление, будто я здесь единственный живой человек.

— Здесь не принято болтать попусту, — он отвел взгляд.

— Так расскажи что-нибудь полезное. Например, объясни, почему тут такой густой туман?

— Я думал, раз вы англичанин, то это очевидно, милорд, — увидев, как Лорд нахмурился, он вздохнул. — Дым и зеркала. Обман и иллюзии. То, чего не существует. Прошу, не отходите далеко. Это может быть опасно.

— Почему?

— Вы исчезнете.

На губах Лорда возникла усмешка, но видя, что на лице Гримма не было ни капли эмоций, он понял, что тот не шутил.

Волдеморт был хорошим манипулятором, и как любой манипулятор он умел чувствовать людей. Поэтому он прекрасно понимал, что его советник о чем-то недоговаривает. Обычный Гримм, которого невозможно было заткнуть, который всегда вставлял язвительные комментарии или с жаром спорил о чем-то, сейчас выглядел равнодушным, а взгляд его был устремлён куда-то очень далеко. Если бы Волдеморту были присущи человеческие эмоции, он бы сказал, что его спутнику грустно.

— Рассказывай, что произошло.

— Вам разве интересно?

— Нет, но тебе нужно выговориться.

Роберт по-снейповски изогнул бровь и тяжело вздохнул.

— Это случилось, когда я был в Зазеркалье последний раз, во время научной экспедиции. Этот мир представлял для нас огромный интерес. Но его жители не всегда были настроены дружелюбно по отношению к людям. Нас отрезали от точки выхода, желая убить. Единственный путь к спасению пролегал через Тосм.

— Тосм? Мост?

— Да. Существует легенда, что если пройти Зазеркалье насквозь и пересечь Отражающий мост, то окажешься на Точке преломления миров. Повернешься к границе спиной — окажешься дома, пойдешь вперед — попадешь в параллельную реальность. Только у моста того есть страж.

— Тролль под мостом? Как в детских сказках.

— Если бы. Туман. Монстр, хищник, хранитель этого мира, которого нельзя убить ни мечом, ни магией. Он оберегает покой Зазеркалья, но все же это дикий зверь, которого иногда мучает голод. Когда мы уже были на полпути к спасению, он настиг нас. Разделил. Нагнал на нас наши самые затаенные страхи. Не знаю, сколько мы там блуждали, но… Нас было десять человек, а к границе вышло всего девять. Мой лучший друг пропал. Когда Туман ушел, мы обыскали все в округе, однако эта тварь просто поглотила его. Я не находил себе места: думал, как сказать о его гибели родителям, друзьям, его невесте. И знаеете, что было самым поганым? По возвращению домой, когда я поведал все его родным, они спросили меня: «А кто это?» И я понял, что туман не просто поглотил его. Он стер его. Развеял, как дым. Будто… Его никогда и не было.

Волдеморт открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут сзади раздались негромкие аплодисменты.

— Браво, браво, какая трогательная история, — маги резко повернулись и увидели того же кучера, с кем они столкнулись по прибытии в этот мир. Он все так же дымил сигаретой, даже не переменив позу. — Браво, я чуть не расплакался.

— Что вам надо? — Темный Лорд потянулся за палочкой, но Гримм жестом остановил его. «Не поддавайтесь на их провокации, милорд, они только этого и ждут. И уберите, ради Мерлина, палочку. Успокойтесь», — мысленно воззвал к Волдеморту Роберт.

«Какого Мордреда я должен быть спокоен?» — зарычал тот.

«Потому что швыряться здесь заклятиями, все равно что идти на врага со сломанной палочкой. Непредсказуемый результат и рандомная цель, включая вас. И лучше пока следовать их указаниям».

Лорд выдернул свой рукав из пальцев советника и вернул палочку в чехол.

— О, джентльмены, вас уже давно ждут, но ваш рассказ был настолько душещипательным, что не хотелось прерывать вас, — извозчик широко улыбнулся, обнажив ряд акульих зубов. Дверь кэба распахнулась будто от порыва ветра, являя черное нутро повозки.

— И кто же ожидает нас? — ядовито спросил Лорд, вставая на ступеньку.

— Хозяйка Зазеркалья, кто же еще!

Когда они уже сели в карету и закрыли дверь, Волдеморт наклонился к Гримму и спросил:

— Роберт, как звали твоего погибшего друга?

Лицо Гримма будто все заледенело, но Темный Лорд все равно успел заметить то мгновение боли, что сверкнуло на дне его глаз.

Нарочито медленно откинувшись на сиденье, Роберт спокойно произнес:

— Магия Тумана подействовала на всех, включая меня. Я забыл его имя. И продолжаю забывать другие детали.

Он отвернулся к окну, показывая, что не желает продолжать разговор на данную тему, оставляя Волдеморта с мыслью, что для служителя Вечной Невесты в нем осталось слишком много человечности.

Мерный стук колес по мостовой и легкое покачивание повозки могли бы с легкостью убаюкать ее пассажиров, если бы те не были так напряжены. Оба мучились неизвестностью, и, дабы разрядить обстановку, Гримм завел непринужденный разговор:

— О чем задумались, милорд?

Волдеморт оторвал хмурый взгляд от окна и повернулся к спутнику.

— Не нравится мне это место. Хищный Туман, искривленная магия, жители — будто плохая копия.

— Они не всегда были такими, — пожал плечами Гримм, — да и этот мир был другим. Очень давно. История тех времен сохранилась только в китайских хрониках.

Были времена, когда мир людей и мир зеркальный не были разобщены, а жили в мире и гармонии. Люди часто пользовались зеркалами, дабы попасть в мир своих потаенных фантазий. Однако платой за такое колдовство были годы жизни человека.

Жители Зазеркалья не были похожи на людей. Это была иная раса. Более могущественная, как в физическом, так и магическом плане. Крылья и хвосты, рога и копыта — все это было для них так же нормально, как для человека иметь две руки и две ноги.

Но мир не длился вечно. Неизвестно, кто и почему объявил войну, но две реальности схлестнулись в кровавой борьбе, что длилась тысячу лет. Люди упорно сражались, но куда им было тягаться со стеклянными жителями. Раса зеркал практически одержала победу, когда неожиданно пробудился Желтый император. Величайший маг Древности с помощью созидательной магии смог загнать зазеркальцев обратно в их мир. И в наказание он лишил их силы и собственного обличия, заставил повторять их все действия людей. Так и появились отражения.

Однако, как города обращаются в пыль, рушатся государства и империи, так и сила заклятия Желтого императора постепенно истончается. И чем оно становилось слабее, тем сильнее была жажда мести стеклянных людей. Когда-нибудь они вернутся в наш мир, и разразится новая война.

— И когда это случится?

— Кто знает. Но в рукописи говорится, что сначала треснут все зеркала, затем прольется звон металла, отражения поменяют свой облик, и орды демонов прорвутся сквозь грань миров.

— И не успокоятся они до тех пор, пока не уничтожат каждого человека. Ну да, ну да, больше его слушайте!

От неожиданности Роберт вздрогнул, а затем медленно выдохнул и повернулся к нежданной попутчице.

— Мэри, если ты хотела довести меня до инфаркта, то у тебя практически получилось.

— И тебе здравствуй, Роберт. Не представишь мне своего друга?

Темный Лорд с напряжением глядел на темноволосую девушку с короткой стрижкой и ярко-красной помадой на губах. Незнакомка широко улыбнулась, обнажая идеально ровный ряд белоснежных зубов и, проведя по ним кончиком языка, нахально перекинула ногу на ногу в короткой, даже можно сказать, вульгарной юбке, поправила легкий шарф на пышной груди. Но все ее трюки не заставили Лорда отвести взгляд от ее лица, где вместо нахальных глаз зияли два сосуще пустых провала.

— Мэри, это Лорд Волдеморт, Темный Лорд Великобритании. Милорд, это…

— Мэри Блад, для вас можно просто Мэри, — зеркалица протянула руку, и тот поцеловал воздух над ее ладонью.

— Роберт, конечно, красиво рассказывает, но он тот еще сказочник, — на этих словах Гримм фыркнул и уставился в окно, — на самом деле никакой грандиозной войны не будет. Зачем нам это?

— А как же свобода? Как же расовое превосходство? — Темный Лорд был слегка удивлен.

— Зачем убивать людей, если их можно заменить? — ответила вопросом на вопрос Мэри. — Тем более их технологии довольно-таки любопытные и в некоторых случаях даже превосходят магию. Да и в достижении свободы во многом нам подсобили именно маги, — два изумленных взгляда уперлись в зеркалицу.

— Как это понимать?

— Ой, да ладно, не прикидывайтесь. После принятия Статута о секретности магглы стали совершенно безобидными. Может, они и изобрели оружие, что угрожает вам, но нам от их пуль и боеголовок ни тепло ни холодно. Правда, правильно обращаться с просьбами к нам они тоже разучились, — тяжело вздохнула Кровавая Мэри, — только и ищи им женихов и пугай в полночь — скукота!

— Может, тогда ты нам поможешь? Пожалуйста! — повернулся к Мэри Роберт. — Что ты можешь рассказать про Хозяйку Зазеркалья? В прошлый раз вроде был Повелитель Зеркального царства?

— Ой, да это когда было! — махнула рукой Мэри. — Ты б еще времена правления Инпу вспомнил. Нет, сейчас Леди Д’верь правит бал.

— Леди Д’верь? Д’верь… Где-то я уже слышал эту фамилию, — Гримм нахмурился и поднес руку к подбородку. — Леди Д' верь… Та самая!

От его возгласа у Волдеморта заложило уши.

— Ты ее знаешь?

— Слышал ее историю. Много лет назад. Она — последняя из знатного рода одарённых. Всю её семью вырезали, когда она была маленькой. У нее еще была способность, м-м-м, как же, — Гримм прикрыл глаза и начал массажировать виски. — Черт, сколько же лет прошло… Зазеркалье, надо же!

Наконец карета остановилась. Волдеморт выглянул в окно и увидел Букингемский дворец. Но в отличие от настоящего, этот будто состоял изо льда.

Гримм первым вышел из кареты и подал руку даме. Мэри с удовольствием приняла ее и пушинкой спустилась на землю, лишь слегка цокнув каблучками.

— Спасибо, ты такой душка, — зеркалица неуловимо поцеловала мага в щеку и тут же влепила пощечину по другой.

— Мэри, черт возьми, это-то за что?

— Роберт, мне плевать, по каким мирам ты шатаешься, но если та стерва еще раз воспользуется моим зеркалом, одной пощечиной не отделаешься! — прошипела Мэри и, резко крутанувшись на каблуках, скрылась из виду.

Потирая все еще горящую щеку, Гримм повернулся и наткнулся на удивленно-насмешливый взгляд спутника.

— Зеркалицы, — вздохнул он, — ревнивицы и жуткие собственницы.

— И переменчивые донельзя.

— Точно. Что ж, пора встреться с Хозяйкой.

* * *

Если бы Волдеморта попросили описать одним словом место, где они оказались, он бы назвал его ярким. Даже слишком ярким. Массивные хрустальные люстры с тысячью свечей сверкали многочисленными подвесками, зеркала в позолоченных рамах, стоя друг напротив друга, создавали бесконечные коридоры, а свет, преломляемый и отражаемый от всех поверхностей, искрился и резал глаза до слез. Темному Лорду приходилось сильно щуриться, чтобы разглядеть хоть что-либо, но свет, проходящий через ресницы, создавал радужные блики, и оттого окружающее пространство было словно в золотой дымке.

Глупо было думать, что они единственные гости этого места. Он слышал легкие шаги за своей спиной, едва уловимый шепот, взгляды. За ними наблюдали, разглядывали, оценивали. Это так было похоже на первые приемы в доме Малфоев, когда имя Волдеморта только появилось на слуху, что даже казалось смешным.

Достигнув тронного зала, маги наконец увидели ту, что пригласила их сюда. Трудно было не почувствовать силу, которой веяло от Леди Д’верь. С гордо поднятой головой и королевской осанкой, она в своем струящемся алом платье смотрелась как рубин среди осколков хрусталя. При виде нее волшебники склонились в уважительном поклоне.

— Мы ожидали вас, господа, — ее голос, звонкий как ледяное стекло, прокатился по залу, — давно уже сюда не являлись гости из-за грани. Какая нужда привела вас в Зазеркалье?

— Мы пришли сюда в поисках союзника. Того, кто может видеть будущее, кто может колдовать так, как не могут иные, кто обладает силой, — начал Волдеморт, но Леди Д’верь его перебила.

— Да-да, на это способен любой зеркалец среднего звена. Которого можно просто вызвать через зеркало. Зачем нужно было заходить так далеко и нарушать наши границы?

«Милорд, нам нужен не абы какой дух, а кто-то из верхушки: Кёторспигель, Гюнтер о’Дим, Король разбитых зеркал», — телепатически связался с ним Гримм, но тут у него в глазах потемнело от боли, а голову будто сжали железным обручем.

— Здесь ваши уловки не сработают, маги. Здесь иные законы, так что прошу их соблюдать.

— Итак, мои друзья, кто хочет заключить договор с нашими гостями?

— С этими осколками? — дама в фарфоровой маске бегло скользнула взглядом по магам и продолжила разговор со своим спутником, будто они были пустым местом.

Мужчина в белом балахоне с мордой волка недовольно фыркнул и отвернулся. Близнецы одновременно высунули языки и спрятались за колонну.

— Видите, маги, — Леди Д’верь обвела рукой своих подданных, — никто с вами не желает иметь дел.

— Почему же? — холодно спросил Волдеморт.

— За любое колдовство надо платить, — она подошла вплотную к магу, провела пальцем по его груди и заглянула тому прямо в глаза. — А вы не платежеспособны. Вряд ли ваши огрызки могут кого-то заинтересовать.

И она плавно развернулась и махнула рукой.

— Уходите, здесь вам ловить нечего!

Для Темного Лорда это стало последней каплей. Он уже открыл рот, дабы высказать все, что он думает о Зазеркалье и о духах, которые возомнили о себе невесть что, когда за спиной слева раздался голос Гримма.

— Мы требуем испытания! Испытания духа!

По залу побежали шепотки. Хозяйка в изумлении повернулась к ним.

— О чем вы, черт возьми, говорите?

«О, вы прекрасно знаете, о чем. То испытание, которое прошёл Ричард, дабы заполучить ключ. Кстати, как он поживает, а маркиз?»

Острые ноготки впились в его шею.

«Откуда ты знаешь про это?» — глаза Хозяйки пылали гневом.

«Какая разница. Нам плевать на райские Врата, так что можете успокоиться, миледи!»

Темный Лорд в напряжении следил за этой молчаливой дуэлью, держа палочку наготове. Он видел, как они сверлили друг друга глазами, но причина была ему не ясна. Наконец леди Д’верь ослабила хватку и обратилась к Волдеморту.

— Будет вам испытание! — она взмахнула рукой, и Лорд почувствовал, как его засасывает в воронку.

Сильно ударившись ногами о землю, Темный Лорд оперся на стену, дабы удержать равновесие. Оглядевшись кругом, он заметил, что они переместились в узкий переулок, настолько темный и грязный, и не приходилось сомневаться, что очутились на задворках Лондона — в его трущобах.

— За мной, — Леди Д’верь подобрала длинный подол платья и, освещая путь взявшимся из ниоткуда масляным фонарем, двинулась вперед. Даже находясь в таком месте, она двигалась вполне уверенно, не оглядываясь по сторонам, будто ей было плевать на опасности, затаившиеся за углом.

— А что это за испытание?

Гримм открыл было рот, чтобы ответить, но ледяной голос осадил его.

— Вас проинструктируют на месте, — дальнейшие расспросы были неуместны.

Их процессия шла довольно продолжительное время, когда Леди Д’верь остановилась напротив покосившегося строения с облупленной краской на двери и постучалась. Сначала ничего не происходило, и она уже подняла кулак для повторного стука, когда внутри дома кто-то зашаркал, и дверь раскрылась, даже не заскрипев. Волдеморт ожидал увидеть на пороге какого-нибудь древнего старца или, на худой конец, какого-то жулика, но белокурая девочка лет десяти в аккуратном чистом платье была полной неожиданностью.

— Здравствуй, милая, а Самуэль дома?

— Нет, — девочка покачала головой, — папа отлучился. У него опять заскоки начались, так что пока я вместо него. Проходите, — малышка развернулась и двинулась вглубь дома, запинаясь в огромным ботинках, которые ей явно были не по размеру. Но не это больше всего поразило Темного Лорда, а небольшие черные крылышки, похожие на воробьиные, за спиной у девочки. Он в изумлении повернулся к Гримму, тот ответ лишь пожал плечами, и они оба уставились на Леди Д’верь.

— Кто она?

— До чего же любопытные создания, — закатила глаза та, — нефилим это.

— М-м-м, ясно.

— Ясно? Мне вот ни Морганы не ясно, — прошипел Волдеморт, — чем больше я здесь нахожусь, тем…

— Страньше и страньше, милорд, да-да, но давайте вы все свои вопросы зададите дома, когда мы завершим все наши дела, прошу, — советник сложил руки в молитвенном жесте, — потому что если я начну рассказывать, то мы углубимся в такие дебри, что отсюда никогда не выйдем.

— Эй, ну вы где там застряли? — звонкий девичий голосок заставил Волдеморта отступить.

Спустившись вслед за нефилимом в подвал, он увидел небольшую лабораторию, которая скорее смахивала на кухню, и девочку, что сейчас мелко шинковала какие-то травы.

— Я знаю, зачем вы пришли, — предвосхищая все вопросы, заговорила она, — пройти испытание. Кстати, меня зовут Кэрри. А вас я и так знаю, как зовут: Том и Роберт. Хотя довольно неожиданно, что такие люди, как вы, решились на проверку.

— Ну, не одним же героям подвергаться серьезным испытаниям. Я тоже хочу за все свои мучения получить в конце приятную и полезную плюшку, — развел руками Гримм.

— А вы забавные, — Кэрри протянула им две чаши, полные какого-то варева, — пригласите меня потом на свидание?

От неожиданности Темный Лорд чуть не выронил чашку, а Роберт как-то подозрительно закашлялся.

— Эй, не расплескайте, это нужно обязательно выпить перед испытанием.

— Не рановато ли о свиданиях думать? — Волдеморт окинул девочку скептическим взглядом.

— Молодые люди, вообще-то, я намного старше вас. А раз вас смущает моя внешность, то это дело поправимое.

— Кэрри, может быть мы поговорим об этом после испытания?

— И правда, — задумчиво протянула нефилим, — ведь вы можете и провалиться. Что ж, ближе к делу! Вы оба хотите пройти испытание? Знаете, какова цена проигрыша?

Темный Лорд покачал головой.

— Чисто гипотетически, — пожал плечами Гримм.

— Хорошо, тогда сейчас я вам все объясню. Испытания духа обычно проходят для выбора Хранителя ключа от райских врат. И хотя это не является особым секретом, кандидатов не особо много, так как смертность довольно высока.

— Как в Турнире Трех Волшебников?

— Нет, намного выше. Здесь нет никаких инвалидов или сумасшедших, итога только два: либо ты погибаешь, либо становишься «достойным». Но так как нынешний Хранитель ключа жив-здоров, вы получите только титул.

— И что нам это даст?

— Многое. Ваше слово будет иметь вес среди духов. Ни один уважающий себя зеркалец не откажет вам в просьбе. Конечно, в пределах разумного. Ведь это не абсолютная власть, как у Хозяйки.

— Это слишком рискованно! Перспективы слишком зыбки и туманны.

Кэрри громко рассмеялась.

— Уж извините, Том, но мы здесь не в детские игры играем. Это вам не ваша темная магия, где результат предсказуем! Здесь разыгрываются партии с самой Судьбой.

— Я согласен, — Гримм, казалось бы, не колебался ни секунды, — не каждый день выпадает подобный шанс.

Темный Лорд задумался. С одной стороны, они зашли слишком далеко, чтобы отступать. Однако ставки были слишком высоки, а приз казался воздушным шаром — красивой игрушкой, что могла в любой миг лопнуть или улететь. И даже имея хоркруксы, он мог потерять слишком много. С другой стороны, его напарник держался довольно уверенно, а Волдеморт знал, что Гримм редко пускается в опасные авантюры, не имея запасного плана.

Он коротко вздохнул и кивнул.

— Что ж, отлично, вы прошли отборочный тур, теперь пора приступить к главному испытанию. За вашими спинами вход в лабиринт. У каждого он свой. Ваша цель — найти выход. Ограничения по времени нет. Вроде все сказала, а даже если нет, разберетесь сами по ходу дела. Приступайте!

Маги подошли каждый к своей двери и взглянули друг на друга.

— Милорд, — Гримм широко улыбнулся, — удачи вам на той стороне.

Волдеморт коротко кивнул и, повернув ручку двери, ступил в ареал света. Когда сияние померкло и он смог отнять руку от лица, его глаза расширились от ужаса.

— Нет, — едва слышно прошептал он, — только не это место!

Небольшая комната навевала тоску. По скользкому полу, выложенному черно-белой плиткой, гулял сквозняк. Когда-то белые, а теперь бледно-серые стены с отделкой под черный кирпич внизу так и навевали мысль побиться о них головой. Мебели было немного: железная кровать с дрянным матрасом, простой деревянный стол и шкаф со скрипучими дверцами. Здесь было тяжело дышать. Даже огромное окно почти до самого потолка не могло оживить помещение, ведь вместо приятной зелени деревьев или синевы неба в нем можно было видеть лишь сплошную кирпичную стену противоположного дома, такого же серого и унылого, как и все вокруг.

Волдеморт ни разу не посещал это место с тех пор, как ему стукнуло пятнадцать лет. После «Лондонского блица» просто некуда было возвращаться — все разрушили немецкие бомбы.

Он вздохнул. Это место — еще одно воспоминание, которое он хотел забыть, — снова встало перед ним, как живое. Том приблизился к окну, про себя мысленно отметив, что подоконник находится на уровне его шеи.

Не успев погрузиться в длительные размышления, он услышал скрип двери. Медленно развернувшись, увидел перед собой женщину в строгом темном платье. Ее бесстрастное квадратное лицо обрамляли светлые волнистые локоны, которые были настолько сильно прилизаны, что голова казалась лысой.

— Риддл, быстро в столовую, иначе останешься без завтрака.

«Такая же раздражающая, как и всегда», — подумал он, даже не собираясь откликаться. Воспоминанию это не нужно.

— Риддл, на выход.

Волдеморт прошел сквозь дверной проем, намереваясь проскочить сквозь надоедливого призрака из памяти. Однако миссис Коул быстро отошла в сторону, но он все равно задел ее плечом.

— Риддл!

Толчок был ощутимым. Он остановился и медленно повернул голову. Воспоминания нематериальны! Поднял взгляд на воспитателя. Он смотрит на нее снизу-вверх. Как ребенок на взрослого.

— Гляди, куда идешь!

Волдеморт промолчал. Что-то было не так.

Мужчина, а точнее мальчик, спустился на первый этаж. Ноги хорошо помнили, куда надо идти, и вскоре до него донесся гул детских голосов.

Дальнейшие события шли какими-то урывками. Запах сырости рядом с кладовой. Колючие взгляды «кукушат». Мерзкий вкус каши на языке. Это было неправильно.

Куда он попал, было ясно. Вопрос: когда? Число на газете в руках одной из воспитательниц гласило, что сегодня последний день тридцать седьмого года. День его рождения, как иронично.

«После обеда сюда явится Дамблдор», — мысленно отметил про себя пока еще не Темный Лорд. Да, этот день он помнил очень хорошо. В этот день его жизнь круто изменилась. Риддл вернулся в свою комнату, сел на кровать, отчего пружины жалобно скрипнули, и уставился в окно, взглядом выцепляя отдельные снежинки, что медленно падали на стылую землю.

«Что я здесь забыл?» Лорд напрягся, пытаясь выудить из памяти слова нефилима. Как же ее звали? Кэтти? Кэрри?

«Вы играете с самой Судьбой! Найдите выход из лабиринта».

«Как? Как я должен это сделать?»

Время тянулось невыносимо медленно. За окном уже стемнело, когда в дверь резко постучали.

— Риддл, ты и ужин решил пропустить?

Он вздрогнул и вынырнул из своих мыслей. Уставился невидящим взглядом на миссис Коул, что как и утром стояла в дверях.

— Который час? — впервые открыл рот он.

— Уже девять.

— А ко мне никто не приходил?

Та с сомнением посмотрела на него.

— С тобой все в порядке? Ты не заболел?

— Нет. Наверное, нет.

Миссис Коул слегка прищурилась, а затем молча покинула комнату.

«Может, я забыл. Может Дамблдор придет после. Кто же в здравом уме отправится в приют под Новый год?»

Но сколько бы он ни пытался убедить себя в этом, червячок сомнения не покидал его. Заснул Том с тревожными мыслями.

Однако ни на следующий день, ни через неделю никто за ним так и не явился. Том все чаще проводил время на пустом, запорошенным снегом дворе, и лихорадочным взглядом смотрел на дорогу за кованной оградой до позднего вечера, ожидая появления ненавистного волшебника.

Он ни с кем не делился своими мыслями, но воспитанники приюта все равно видели, что Том будто кого-то искал глазами. Над ними стали смеяться, даже пару раз пытались провоцировать, но он лишь иногда злобно зыркал на надоедливых мошек и вновь обращал взор на дорогу. Надежда не желала угасать.

Но чем больше проходило дней, тем больше его захлестывала безысходность.

Понимая, что ожиданием ничего не добьешься, Том пошел на отчаянный шаг. Он сбежал.

Он знал, как добраться до «Дырявого котла». Всего лишь нужно пробежать два квартала. Запыхавшийся, он оперся о стену книжного магазина и перевел взгляд на соседнюю вывеску. Нахмурился. Да, она была круглой, но вместо изображения котла была виниловая пластинка, а указатель гласил, что перед ним музыкальный магазин.

«Разве это здание было не через одно? Где же этот чертов бар?»

Риддл закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Даже если здесь и действовали магглоотталкивающие чары, даже их можно обмануть. Он прикоснулся к кирпичной стене, провел по ней рукой, стал считать шаги.

Три… Пять… Восемь… И он наталкивается на стеклянную дверь. За витриной — рекордеры. Разворот. Еще пара шагов. Дверь. Но снова не та.

Том повторял эту операцию, пока кожа на руках не зазудела, и он не отступил в сторону. Входа не было.

«Рано отчаиваться! «Дырявый котел» — лишь одна из точек соприкосновения с маггловским миром».

Да, в магический Лондон можно было войти через бар и попасть в Косой переулок, но выходы также имелись и у Лютного переулка, и у Горизонт аллеи, а также у Каркиттского рынка. Риддл незамедлительно побежал их проверять.

Когда поздно вечером полицейский нашел его в одном из закоулков, сидящего на земле, с талым снегом в волосах, и окликнул его, но только тишина была ему ответом. Бобби тронул мальчика за плечо и вздрогнул — кулаки парнишки были стесаны в кровь, ногти все сломаны, будто тот нещадно царапал стену, а лицо было абсолютно пустым. На расспросы, что с ним случилось, он не отвечал, лишь когда страж порядка настоятельно потянул его в участок, тот покорно встал и словно кукла на негнущихся ногах последовал за ним.

В участке ситуация не изменилась. Мальчик никак не реагировал на вопросы и выглядел очень потерянным. Вскоре за ним явилась женщина, в которой один из дежурных узнал миссис Коул, главу приюта. Риддла передали с рук на руки, и полицейские наконец-то смогли расслабиться, ведь теперь это была не их забота. Но даже после их ухода в воздухе все равно висело ощущение отчаяния и безнадежности потерянного «кукушонка».

* * *

Спустя 15 лет

Тьма и Огонь. Он идет, шатаясь, не разбирая дороги. Вой сирены воздушной тревоги давно стих, но из-за звона в ушах кажется, что она все еще работает где-то вдалеке. Жаль, нос не может отключиться точно так же, как и уши. Запах гари, пыли и паленой плоти проникает в легкие, словно яд, выворачивая все нутро наизнанку. Желудок, сжимаясь в рвотных спазмах, пытается исторгнуть из себя хоть что-то, но пустота не может ничего породить.

Риддл идет вперед, навстречу багровому рассвету, или это зарево пожара?.. Из-за черного смога невозможно судить. Пробирается сквозь обломки зданий и сооружений. Очередной шаг — и его нога с громким хрустом попадает во что-то вязкое и теплое. Он опускает взгляд — на брусчатке валяется человек с развороченной головой и грудной клеткой. Хотя этот изорванный мешок мяса и костей трудно назвать человеком. Очередной неудачник, который вместо того, чтобы после комендантского часа залезть в бункер, шлялся по улицам и попал в ад. Ну, туда ему и дорога. Риддл равнодушно поднял голову и двинулся дальше. В отличие от этого бедолаги Том пока еще жив. И это самое главное.

На железнодорожной станции людей так много, что кажется еще чуть-чуть и тебя раздавят. Он пробирается к поезду, расталкивая всех локтями, пробивая себе путь к выживанию. У него не спрашивают билет, да и откуда у Тома на него деньги, но проверяющий пропускает его без проблем — детей должны были вывезти в первую очередь. Однако в городе еще оставалось много приютских — власти просто не знали, куда и на какие средства их вывозить. Власти не знали. Поэтому каждый должен был позаботиться о себе сам. На взрослых надежды нет.

В вагоне нечем дышать. От духоты, от вони потных тел, всхлипов и стонов кружится голова. Том тонет в этом людском океане. Утыкается в пальто какого-то толстого джентльмена, ткань забивается в нос, перекрывая доступ к кислороду. Он пытается отодвинуться от него как можно дальше, но людей в этой камере становится все больше и больше. Все хотят сбежать из города побыстрее. Риддл чувствует, как теряет сознание. Звучит гудок отправления поезда, слишком звонкий, слишком радостный.

Он выныривает на поверхность. Делает глубокий вдох. Окидывает мутным взором окружающее пространство.

Будильник не летит в стену лишь потому, что именно он помог Риддлу очнуться. Одеяло летит на пол. В очередной раз его посещает мысль, что нужно избавиться от этого ужасного ватника. Уж лучше мерзнуть ночью, чем задыхаться в кошмарах. Он быстро вскочил, распахнул окно, впуская в комнату прохладный, но все равно пыльный воздух.

Выглянув наружу на пока еще пустой Чизендейл-роуд, Риддл провел рукой по воздуху, будто пытаясь определить, какой сегодня будет погода. Слегка нахмурившись, он наполовину высунулся наружу и поправил чуть не отлетевший британский флаг. Через пару дней должна была состояться коронация Елизаветы Второй, и весь город будто расцвел, украшенный цветами и символами Британии. Том перевел взгляд вниз и увидел, как группа рабочих дружно сооружают помост, а пара женщин распаковывает коробки с очередными вымпелами. Том коротко хмыкнул — такие площадки создавались по всему Лондону, и его улицу не обошли стороной, а значит, спокойно спать ему не дадут. Может, не стоит сидеть дома, а присоединиться к празднованию? Тем более, по такому поводу у всех будет несколько дней отдыха, и даже у него. Но это только завтра.

А сегодня все же придется явиться в штаб.

Прежде, чем покинуть свою обитель, Том как всегда внимательно рассмотрел себя в зеркале, поправляя форму и стряхивая с плеч невидимую пыль, хотя одежда была вычищена и выглажена только вчера. Бросив взгляд на террариум в гостиной, он задумался, стоит ли зайти в магазин за кормом. «Ну, вскоре у всей страны будет праздник, так что Нагайну можно и побаловать».

Риддл быстро шагал по улице, погруженный в свои мысли, но не забывая поглядывать по сторонам. Май медленно истекал, и все больше детей скидывали школьную форму, надевая шорты и сарафаны. Несмотря на ранний час, по дороге Тому попалась большая группа подростков, которая спешила отнюдь не на занятия, но на футбольную площадку. Дети пинали мяч друг другу, что-то весело обсуждая. Какой-то парень пропустил пас, и мяч весело покатился в сторону дороги. Дети зашумели, но Риддл быстро сделал шаг в сторону, останавливая беглеца, и подтолкнул его в сторону ребят. В ответ на нестройное «Спасибо, сэр!» он лишь улыбнулся и коротко кивнул, двигаясь дальше к намеченной цели.

Здание штаб-квартиры первой артиллерийской бригады выглядело величественно. Стены из светло-оранжевого кирпича глядели на прохожих своими большими глазами-окнами. Риддл быстро взбежал по гладким ступеням, прошелся по коридорам, кивая знакомым и отдавая честь старшим по званию.

Зайдя в свой кабинет, он повесил на крючок фуражку, пригладил волосы и взглянул на заваленный бумагами стол. «Когда только успели? Вчера же все разобрал!». Риддл заскрипел зубами и сел за документы.

Великобритания вышла из войны с подорванными экономическими и политическими позициями. Значительная часть торгового флота была потеряна, ослабли позиции метрополии в колониях и доминионах. У страны не было ни сил, ни денег производить промышленные товары, из-за чего пришлось в принудительном порядке налаживать связи со Штатами, что мало пострадали, отчего зависимость Англии только усилилась.

Страна раскачивалась, словно лодка, гребцы которой не знали, куда плыть. Сначала к власти пришли лейбористы с их радужной программой социальных преобразований, но несмотря на их попытки улучшить жизнь в стране (повышенные зарплаты, пособия по безработице, бесплатное медобслуживание), это не дало быстрых экономических результатов. Налоги росли, Англия пережила несколько финансовых кризисов…

В условиях экономических и финансовых трудностей Англия приняла участие в «плане Маршалла». В сорок девятом Великобритания стала членом НАТО. На очередных парламентских выборах лейбористы получили столь незначительное большинство, что их правительство было не в состоянии управлять страной. Поэтому на внеочередных выборах пятьдесят первого победу одержали консерваторы. Премьер-министром вновь стал Уинстон Черчилль.

Впереди замаячило светлое будущее, однако оно не приближалось так быстро, как хотелось.

Традиционным оставался только внешнеполитический курс. Усиливались союзнические отношения с США. Да и наверху поговаривали, что и с СССР надо наладить дружбу. Страны, что обладают такой опасной игрушкой, как ядерная бомба, лучше иметь в союзниках, нежели во врагах. Хотя в штабе уже вовсю ходили слухи, что Англия не собирается тихо сидеть, сложив лапки, а тоже собирается запастись порохом, то есть атомным оружием.

Том знал — слухи не врали. Он сам слышал, как командование обсуждало проведение ядерных испытаний ближайшей осенью. Но бомбы были опасным оружием, и как с любым оружием, с ними надо было уметь обращаться. А это значит, что британскую авиацию и артиллерию ждали большие перемены.

Будучи майором, Том был ответственен за подготовку своей части, а также за проведение операций с ее участием. Так же Риддл отвечал за обеспечение солдат своего подразделения. А значит, любые новшества затрагивали его напрямую, прибавляя лишних забот и головной боли.

В дверь настойчиво постучали.

— Войдите, — он оторвал голову от стола и взглянул на вошедшего. Губы его расплылись в улыбке.

— Уолли, рад тебя видеть.

Светловолосый мужчина коротко кивнул и пожал протянутую руку.

Эрик Уолли был так же, как и Риддл, воспитанником приюта Вула и одним из немногих людей, с кем Том не потерял связь. Хулиган и задира (впрочем, почти все мальчишки были такими), а в прошлом еще и непримиримый соперник Риддла, он часто доводил его до скрежета зубов. Однако после того злополучного года, когда фашисты бомбили Лондон и приют был разрушен, они потеряли связь. Том тогда даже не задумывался, смог ли кто-то выжить, сбежать из того ада. Если задумываться о прошлом, не сможешь идти вперед.

Они вновь встретились уже будучи взрослыми по чистой случайности. Тогда Риддл сдавал экзамены в Королевское военное училище в Сандхерсте — одно из самых престижных военных училищ Великобритании. Сразу же после изматывающего экзамена по латыни он рванул домой, но столкнулся в дверях с Эриком. Он сразу же узнал его.

— А ты ни капли не изменился. Все так же стараешься урвать лучший кусок, — Уолли улыбнулся, но не издевательски, а как-то вымученно. Экзамен всем дался тяжело. — Здесь много желающих. Говорят, примут всего сто человек. Не боишься зубы сломать?

— И не таких пережевывали, — Уолли молча принял его слова к сведению.

Том не сомневался в своих знаниях, поэтому не удивился, когда увидел свою фамилию в первой тридцатке, несмотря на то, что среди его конкурентов были сплошь богатые и именитые личности. Зато он мог сказать с полной уверенностью, что добился всего сам. Единственное его слегка напрягало, что Уолли тоже поступил, но все его предрассудки быстро сошли на нет — раз поступил, значит, у него тоже были мозги, да и они оба повзрослели. Оба начинали с нуля, оба находились в практически равных условиях, и сейчас они понимали друг друга лучше всех прочих.

О прошлом они не говорили. Только однажды Эрик спросил, встречал ли Том еще кого-то из их братии, но получив отрицательный ответ, пожал плечами.

Уолли не лез к Риддлу с предложениями дружбы, но и не мешал, за что тот был ему искренне благодарен. У них были разные компании, разные интересы и даже специальности. Том состоял в артиллерийском классе, тогда как сам Эрик всегда мечтал попасть в Корпус королевских инженеров.

Правда, им все же случалось пересекаться: классы старались поддерживать связи друг с другом — мало ли кого куда и, главное, с кем закинет по долгу службы.

Периодически Уолли все же врывался в жизнь Риддла, зазывая того то на пьянки, то на танцы, нарушая его привычный ритм существования, хотя Том не сказал бы, что такие вещи его раздражали. Иногда они были даже очень полезны, помогая переключить внимание.

— Если хочешь взлететь повыше, вылезай почаще из библиотеки. Познакомься с девушками, у нас на курсе их много, — подмигнул тогда ему Эрик. И правда, класс инженеров был первым по количеству представительниц прекрасного пола.

Риддл колебался недолго. И даже не из-за того, что ему хотелось любви, а из-за того, что через девушек легче налаживать связи, да и дамы со своими сплетнями всегда служили лучшими шпионами и источниками информации. Да и пара вечеров, потраченные на танцы, Том думал, не сильно на него и повлияют.

О, как же он ошибался. И имя той ошибке — Анна.

И сейчас, видя в руках Уолли помимо кипы документов еще и примечательный конверт салатового цвета, Том слегка улыбнулся, а на сердце разливается приятное умиротворение и предвкушение.

Анна Спенсер никогда не была влюблена. Выросшая в семье военных и не избалованная лаской, она была независимой и самодостаточной личностью, поэтому считала, что ей не нужна вторая половинка.

Однако наблюдая за метаниями своих подруг в поисках любви, ищущих «того самого» человека, она не могла назвать их глупыми. Ведь каждый ищет в другом то, чего ему недостает самому. Будто детали пазла, они заполняют вырезы и выбоины друг друга, стачивая острые углы и притираясь друг к другу. Анна тоже искала свою любовь, но не стремительно и резко, кидаясь в новые отношения, как в омут с головой, а медленно и расчетливо. Анна не хотела, чтобы шум крыльев бабочек в животе заглушал голос разума, не хотела становиться чьим-то наркотиком, или желать кого-то, как глоток воздуха.

Ей не нужна была страсть, но уверенность и спокойствие, как у ее родителей. Ведь их любовь была делом привычки и сознательности, нежели гормонов. Они были хорошей парой. Уважающие друг друга и воспринимающие своего супруга как равного.

В Сандхерсте она познакомилась с Томом. Не сказать, что их первая встреча вышла радужной. Их обоих товарищи вытянули на танцы, которые им были совершенно не нужны. Когда Элизабет увела Эрика в центр зала, в пестрый шторм цветастых платьев и пиджаков, Анна повернулась к новому знакомому и оценивающе взглянула на него.

Том был красив. Этого нельзя было отрицать. Гордый разворот плеч и прямая спина были присущи всем уважающим себя военнослужащим, но внимательный взгляд Анны выцепил едва заметные детали, присущие только аристократам, но если бы ее попросили описать их, она вряд ли бы смогла это сделать. Просто некоторые вещи так въедаются в жизнь, становятся так привычны, что уже воспринимаешь их на интуитивном уровне. Темные волосы слегка вились, и если бы Анна была более романтичной натурой, она бы сказала, что эти несомненно мягкие волосы так и просились, чтобы в них зарылись пальцами, притянули к себе, дабы впиться в губы жарким поцелуем.

Спенсер тряхнула головой, прогоняя наваждение. Да, за такими парнями всегда бегали девочки, уже начиная со средних классов, но Анна никогда не поддавалась их гипнотическому, сводящему с ума эффекту. Тем более глаза смотрели так холодно и немного горделиво, будто стоящий перед Риддлом человек был не живым существом, а всего лишь очередным объектом для изучения.

Молодой человек был очень обходителен и не скупился на комплименты, но Анна никогда не поддавалась чарам слов, хоть и находила их приятными. Однако красивые слова ей быстро наскучили. Как, впрочем, и танцы.

— Прошу прощения, мистер Риддл, но я вынуждена покинуть ваше общество. Приятного вечера.

Легкая тень набежала на лицо молодого человека, но он все же смог выдавить улыбку.

— Что ж, рад был с вами познакомиться.

— Не думаю, — бросила через плечо Анна, не заметив изумленного от таких слов Риддла.

Покинув шумный клуб, где обычно собирались все офицеры, она вздохнула прохладный вечерний воздух. Возвращаться в кадетский корпус не особо хотелось. И Анна встала вспоминать места, где можно было хорошо отдохнуть.

Небольшой парк аттракционов, хоть и не был тихим местом, зато там Анна могла найти занятие по душе.

Найти тир не составило особого труда. Звон банок и разбитых мишеней, сосредоточенные лица парней и завороженные лица девушек, что ждали, пока их рыцари выбьют главный приз — все это будоражило и заводило. Выстрелы, раздосадованные вздохи и тихие ругательства. «Гражданские, что с них взять», — хмыкнула она. Спенсер заплатила хозяину палатки и взяла предложенное ружье. Оглядев его, она недовольно цыкнула языком, сразу отмечая сбитый прицел, вскинула приклад на плечо. Ружье было очень легким, практически игрушечным по сравнению с тем, что у них было на учебе, но даже оно требовало аккуратного обращения. Анна пару раз прицеливалась, но не спешила нажимать на курок. Продавец с насмешкой наблюдал за ней.

— Вы бы оперлись на стойку, а то руки начнут дрожать — точно не попадёте!

Она ядовито улыбнулась. Выстрел и гул сложившейся мишени. Перезарядка. Выстрел. Перезарядка…

Анна положила ружье на стойку, даже не запыхавшись. Многие ошибочно задерживают дыхание перед выстрелом, но на стрельбище их быстро отучили от этой глупости. Плечо приятно ныло от отдачи.

— Отличный результат, — раздался за спиной бархатный голос, — вы полностью заслужили свой приз!

— Мистер Риддл, вас не учили, что подкрадываться со спины может быть чревато для здоровья? — Анна даже не обернулась, разглядывая заваленные плюшевыми игрушками и разными мелочами полки. Тут ее внимание привлек круглый предмет на самом углу, и Анна указала на него. Хозяин тира коротко кивнул и передал мишень и коробку с дротиками.

— Дартс? — изогнул брови Том.

— А вы ожидали, что я возьму плюшевого медведя? Простите, но я не кисейная барышня, я солдат. Да и хочется вновь почувствовать себя Робин Гудом.

— Я вас не совсем понимаю, — Том последовал за ней, наблюдая, как она ловко крутит меж пальцев один из дротиков.

— Если вам интересно, могу рассказать увлекательную историю этой замечательной игры. Хотите послушать?

Риддл коротко кивнул, ведь знания лишними не бывают.

— Родиной дартса считается наша страна. В четырнадцатом-пятнадцатом веках охотой в Англии занимался любой уважающий себя мужчина, кем бы он ни был: королём, лордом или разбойником. Именно тогда и появилась игра дартс. Метание копья в цель — одно из древнейших и достойнейших занятий мужчины, добытчика и защитника. Наверное, этим и объясняется популярность игры в дартс, суть которой состоит в прицельном метании дротиков в специальную мишень. В средневековой Англии находчивые лучники изобрели прекрасный способ совершенствовать свое мастерство, не выходя из паба. Чтобы не терять меткость глаза и твердость руки в долгие зимние вечера, в ненастье и непогоду воины-лучники соревновались в меткости, бросая укороченные стрелы в деревянный брусок, на котором был нарисован бычий глаз, или в дно перевернутой пустой пивной бочки с воткнутой в него пробкой. Занятие оказалось настолько увлекательным и доступным, что вскоре покорило всю Британию. В конце концов игра стала популярной и среди высших слоев общества. Известно, что Генрих VIII, являвшийся страстным поклонником дартс, получил прекрасно инкрустированный сет в подарок от Анны Болейн. Во время Второй Мировой войны дротики входили в стандартный спортивный армейский набор военнослужащих NAAFI⁽¹⁾. Их метание должно было поддерживать физическую форму и высокий моральный дух британских офицеров и солдат. Мой отец увлекался дартсем еще до войны и учил меня этому искусству. Когда в двадцатых годах образовалась английская ассоциация по игре в дартс, он вступил туда одним из первых.

— То есть любовь к дартсу у вас семейная, мисс Спенсер?

— Как видите.

Они молча вышли из парка и двинули в сторону набережной. Анна пребывала в своих мыслях, а Риддл не спешил продолжать разговор.

— Почему вы ушли из клуба? Я вас чем-то обидел? — Том все же задал вопрос, что довольно долгое время вертелся у него на языке.

— Отнюдь нет, вы были сама галантность. Однако по вашим глазам было видно, что я вам была мало интересна, впрочем, это взаимно. Нас же обоих притащили силком веселиться, не так ли? — Анна попала в яблочко. — Но вы были слишком вежливы, чтобы закончить комедию, а у меня не так уж много терпения. Я больше удивлена, что вы последовали за мной.

— А вы довольно прямолинейная особа. И отнюдь не кокетка, каких много. Вы не позволяете никому вскружить себе голову?

— О, я бы с удовольствием её потеряла, не будь она намертво прибита опытом, — усмехнулась Спенсер. — Не хочется, чтобы мною пользовались, как инструментом. Мы и так орудия Британии, пусть хоть в личной жизни будет свобода и независимость.

Дальше разговор не клеился. Вместе они вернулись в училище и разошлись по разным корпусам. Каждый выкинул другого из головы. Однако им вновь суждено было встретиться.

— Спенсер, да что с тобой такое, ни одного попадания по мишени!

Риддл оторвал глаз от прицела и повернул голову в сторону разоравшегося инструктора. Занятия по стрельбе иногда проводились совместно у разных классов, и чаще всего артиллеристов ставили вместе с инженерами. Сегодня как раз был такой день, и Том радовался, что погода на стрельбище хорошая.

— Сэр, я выполнила нормативы, а в дополнительное время нам разрешено тренироваться, используя новые техники.

— Но ты не попадаешь в них. Когда надо, десятку выбиваешь, а потом тебя будто подменяют. Либо целься лучше, либо не переводи патроны.

Анна недовольно поджала губы и вновь припала к прицелу. Выстрел, но мишень вновь осталась целой.

Когда Риддл отстрелял все свои патроны, он забросил винтовку на плечо и последовал в сторону раздевалки. Проходя мимо, он остановился и с любопытством уставился на неё.

— Вы странная, мисс Спенсер, вроде у вас хорошая меткость, но вы будто специально промахиваетесь.

— Я не промахиваюсь, — сквозь зубы прошипела Анна, — просто мишень — не моя цель.

Риддл поднял взгляд вдаль и стал внимательно смотреть. Вдруг его настигло озарение.

— Вы стреляете по листьям! Но ведь деревья в доброй сотне ярдов от полигона. Да и сегодняшний ветер…

— Тем веселее. Неподвижные цели какие-то скучные, не находите?

Том продолжал сверлить затылок девушки своим ледяным взглядом, но ей, видимо, это ни капли не мешало.

— Почему вы выбрали специальность инженера, а не стрелка, м? Сами же называли себя Робин Гудом.

— Я люблю стрелять, но не собираюсь делать это делом жизни. Мне хватит и квалификационной характеристики. Вот инженерия — мое призвание. А вы сами почему в артиллеристы записались?

Они лениво перебрасывались вопросами и ответами, пока не закончилось свободное время. Когда прозвенел колокол, Анна коротко кивнула Тому и покинула его, не попрощавшись.

Они пересекались еще несколько раз, перебрасывались парой фраз, и расходились будто в море корабли. И спустя некоторое время Том понял, что Анна его вовсе не раздражает, и ему даже нравятся такие случайные встречи. Спенсер не была навязчивой, не задавала вопросы о личной жизни, и главное, не смотрела на него влюбленными глазами, как иные девушки.

За разговорами последовали дискуссии, а затем Риддл заметил, что стал все больше проводить время в компании Спенсер и ее знакомых. Том был отнюдь не против, даже наоборот, ему это было нужно. Ведь как он ранее выяснил, эта девушка была той, что могла вывести его в свет. Старшая дочь генерала, того самого Адама Спенсера, она имела обширные связи, хоть и предпочитала не светить ими во время учебы.

Риддл никогда не просил ее познакомить его с кем-то конкретным, однако он чувствовал, что Анна целенаправленно вводит его в свое окружение. Это было нужно Тому, но зачем это нужно было ей?

— Большинство людей — глупцы, Риддл, самовлюбленные, раздражающие, не видящие дальше собственного носа. Но ты исключение. В тебе есть нечто великое. У тебя острый ум и проницательный глаз. Я хочу, чтобы именно такой человек был рядом со мной.

— Я тебе нужен? В какой мере?

— В той же, что я нужна тебе. Жажда власти, силы — нам это хорошо знакомо. У меня есть деньги и связи, но я женщина и в мире сильных мужчин мне приходится каждый день доказывать, что я могу стоять с ними на равных, а то и выше некоторых из них. Хочу решать все сама, а не подчиняясь мнению отца. Ты амбициозен и умен, но на голом интеллекте далеко не уедешь, тебе нужны ресурсы, — Том открыл рот, но Анна жестом прервала его. — Я изучила твое дело, равно как и ты мое, так что не стоит удивляться. Да, мы мыслим схоже, мы можем многого добиться. Но вместе мы способны покорить и более крутые высоты.

— И в каком качестве ты видишь меня рядом с собой? — впервые Том говорил с ней без затаенного превосходства и насмешки. — Кем мы будем друг другу?

Спенсер пожала плечами.

— Союзниками, партнерами, любовниками, или все вместе. Тебе решать, Риддл!

Молодой человек смотрел в глаза Анны, в которых не было ничего, кроме спокойной уверенности. Не мольба, не просьба, но разумное предложение. Его губы изогнулись в теплой улыбке.

— Том, прошу, называй меня Томом.

1) Военно-торговой службы ВМС, ВВС и сухопутных войск Англии.

Вернуться к тексту

Риддл не мог дождаться окончания рабочего дня. Когда с документацией было покончено, а телефон перестал разрываться от звонков, он быстро накинул пальто и стремительным шагом покинул штаб.

Майская ярмарка уже горела вдалеке яркими огнями, когда он заметил знакомый силуэт в вечерней дымке.

— Анна, — молодая женщина замедлила шаг и полуобернулась через плечо.

— Том. Рада встрече.

Он слегка приобнял ее, и они вместе двинулись ко входу в парк.

— Я выяснила то, о чем ты просил, — без предисловий начала она. — Пришлось поднять старые связи, чтобы добраться до нужной информации, но Элизабет оказалась очень любезна и охотно поделилась со мной всем необходимым. Надеюсь, ты правильно ею распорядишься, — в руку Риддла лег пухлый конверт.

— Благодарю, иного от тебя и не ожидал… Элизабет. Не та ли это Элизабет Дейли, что разбила нос Артуру на выпускном?

— Да, та самая. Но она уже давно не Дейли, а леди Вайтшилд.

— Неожиданно, я считал, они не сойдутся.

— Ну, даже ты можешь ошибаться.

Риддл засунул конверт за пазуху и нащупал небольшую бархатную коробочку.

«Сегодня я точно не ошибусь».

Анна выскользнула из-под его руки и двинулась вперед, с интересом рассматривая различные палатки и шатры. Риддл смотрел ей в спину, размышляя, начать ли разговор сейчас или ближе к завершению вечера. В своем выборе он не сомневался: он знал Спенсер довольно давно — всегда с ясным и холодным умом, она была до жути рациональной. Ей, как и ему, была чужда вся эта романтическая чушь, что однако не делало из нее ледяную королеву. Их мысли часто были схожи, а методы достижения поставленных целей не раз совпадали. Витая пара.

Он так глубоко погрузился в свои мысли, что потерял из виду силуэт девушки. Том стал продираться сквозь толпу, пристально вглядываясь в окружение, когда краем глаза зацепил образ Анны. Она стояла в стороне от основного потока гулящих у совсем непримечательной лавки, в которой постоянно что-то вспыхивало. Том приблизился к ней и, остановившись за спиной девушки, стал рассматривать продавца.

Совершенно непримечательный человек стоял, облокотившись о стойку, на которой лежала механическая коробка с лампочкой посередине. Мужчина со скучающим видом щелкал тумблером, то зажигая, то гася свет.

— Что тут у вас?

Продавец поднял ленивый взгляд, будто только сейчас заметив, что перед ним кто-то стоит, и коротко кивнул.

— Да так, забава за шиллинг. Нужно просто погасить лампочку. У вас три попытки. Справитесь, получите приз.

Анна потянулась рукой к выключателю, но в последний миг отдернула руку.

— Было бы слишком просто. Задача с подвохом, не так ли? — сказала Анна. Риддл тоже начал осматривать коробку со всех сторон, заприметил провод, тянущийся куда-то вниз, но не спешил его выдергивать.

Анна потрогала лампочку пальцем и тут же отдернула руку.

— Том, перчатки при тебе?

Риддл понял, что она задумала и коротко кивнул. Он быстро выкрутил лампочку из патрона, и его глаза расширились от изумления. Свет продолжал гореть в его руке. От неожиданности Том выронил ее, но Анна оказалась достаточно ловкой, чтобы ухватить ее у самой земли. Зашипев, она быстро положила лампочку на стойку и стала дуть на обожженные пальцы.

— Любопытно. Беспроводное электричество, — Риддл прямо видел, как в Анне заводится внутренний инженер.

— У вас осталось две попытки, — лениво заметил продавец.

— Да-да, конечно, — рассеянно ответила Спенсер и толкнула лампочку. Та покатилась по столу, слегка мигая. — Прямо магия какая-то, — на этих словах Том ощутимо дернулся. — Невозможно, скорее вы как-то приделали батарейку и скрыли, хотя размер цоколя вроде не увеличен.

Анна достала платок, чтобы вновь не обжечься, и, взяв лампочку в руки, двинулась прочь от лавки.

— Эй, вы не собираетесь кончать с этим? Либо погасите, либо верните, — разнервничавшийся продавец даже слегка привстал.

— Зачем? — изумилась Анна. — Погасить я всегда успею, ведь ее достаточно разбить. Но уничтожение объекта изучения не всегда приносит его понимание. Так что нет.

— Рад, что ваш подход оказался созидательным, — мужчина расплылся в довольной улыбке и щелкнул пальцами. Лампочка в руках Анны тут же потухла. — Вы на шаг ближе к призу. Возьмите, — на стойку лег небольшой бумажный прямоугольник. Риддл взял в руки визитку и начал рассматривать ее. Черная матовая поверхность, в центре которой зиял прозрачный пластиковый круг с золотой печатью на нем.

— Ищите и найдете! — Риддл оторвал взгляд от визитки и посмотрел на лавку, но та уже была пуста, да и выглядела, как будто ее забросили давным-давно.

Он почувствовал легкое касание к своей руке и обернулся. Анна держала его за рукав пальто, и выражение лица у нее было напряженным.

— Пойдем отсюда.

Больше они в этот вечер не разговаривали. Риддл был погружен в свои мысли, разум Анны также пребывал где-то далеко.

Это происшествие оставило след на душе Тома. Стало пробуждать то, о чем он давно пытался забыть. И успешно забыл за ужасами войны и попытками выжить любой ценой. Нельзя цепляться за прошлое, если хочешь иметь будущее.

Но этот чертов «фокусник» со своими трюками…

Они дошли до дома Спенсер, и та уже начала подниматься по ступенькам, когда он окликнул ее:

— Анна, ты веришь в магию?

Она на секунду замерла, обернулась, и Том увидел на ее губах горькую усмешку.

— Верить и знать, что что-то есть на самом деле, две разные категории, Том. Я не верю в волшебство так, как верят в него дети, но знаю, в этом мире есть вещи за гранью нашего понимания. Только… Цена пересечения той грани высока.

Когда Риддл вернулся, в его голове до сих пор звучал голос Анны. Перед сном он как обычно покормил свою домашнюю кобру, что при его появлении дома тут же подняла голову и следила за ним, пока Том метался по комнате. Наконец упав на кровать, он уставился в потолок невидящим взглядом. В боку неприятно закололо, и он вспомнил о бархатной коробочке, о том, что хотел сделать, но его планам помешали. А помешали ли? Том запустил руку в карман, вынимая на свет черную визитку.

Простая, но в то же время изящная, она притягивала к себе внимание. Не имея на себе ни адреса, ни имени, лишь пара разбросанных в хаотичном порядке букв, она не несла никакой информации, и ее спокойно можно было выкинуть в мусор. Но рассматривая ее, Том поймал себя на мысли, будто упускает нечто важное. Символ, некая печать, не давали ему покоя.

Том долго крутил ее в руках, вчитывался в знаки, переставляя их и так и эдак, играясь анаграммами. В конце концов он положил визитку на стол и закрыл глаза — над этой загадкой стоит подумать на свежую голову. Если он не справится — ему есть к кому обратиться.

* * *

— Риддл, я понимаю, ты высоко оцениваешь мои умственные способности, но я не волшебник и не могу по щелчку пальцев дать тебе ответы на все вопросы.

Молодой мужчина с зализанными назад волосами и режущим взглядом смотрел на посетителя сквозь прямоугольные стекла очков, соединив кончики пальцев.

Джеймс Оттаро, может, был и не самым опытным криминалистом, но энтузиазма ему было не занимать. Он, как свинья, что ищет трюфели, собирал и исследовал улики по каждому делу с упорством танка. Ему по-настоящему нравилась его профессия, хоть он и любил поворчать, когда Риддл приходил к нему с личными просьбами.

— Поэтому ты вытащишь из этого предмета как можно больше информации.

— Ну… Я могу сделать спектральный анализ. Материал, шрифт, отпечатки — все дела. А что тебе нужно выяснить?

— Найти. Место. Человека. Предмет. Хоть что-то, что связано с этой вещью.

Джеймс повертел визитку в руках, посмотрел ее на свет.

— Нужно больше исходных данных. Где, как, при каких обстоятельствах получена? Из какой плоскости хотя бы начинать поиск?

Том задумался. Джеймса он знал достаточно давно, но считал, что рассказывать ему все будет неразумно, хоть тот и умел хранить тайны. И дело было вовсе не в недоверии. Скорее, в сомнениях Риддла о реальности тех событий и размышлениях по этому поводу. В конце концов даже урезанная версия того вечера способна приподнять завесу тайны.

Джеймс спокойно выслушал то, что позволил себе рассказать Том, и коротко кивнул.

— Сделаю все возможное. Иди, свяжусь, когда будут данные.

Риддл недолго ждал исполнения обещания, но за эти несколько дней он успел издергаться как следует.

И сейчас он двигался вперед по лондонским улицам, прокручивая в голове слова Джеймса.

— Ну и задал ты мне задачку, — Оттаро протер запотевшие очки и водрузил их на место. — Визитка-то непростая. Защиты на ней столько, будто это банкнота фунта стерлинга. Короче, наверчено тут так, что не подделаешь. Только такие вещи ведь не являются родовыми, и я кинул клич, и не поверишь, что откопал.

— Не тяни, — огрызнулся Том.

— Ты немного промахнулся, это не визитка, а гостевая карта в… — Джеймс взял театральную паузу, но увидев, как напрягся Риддл, решил не заигрываться, — в «старейший волшебный магазин Альбиона, где продается и покупается настоящая магия». Бредово звучит, я знаю. Конечно, люди, помешанные на эзотерике, себе на уме, но делать какую-то лавку с причудами элитным заведением, куда обычным смертным путь закрыт, это уже слишком.

— Как ее найти?

— Точного адреса нет, но… Есть название улицы, откуда следует начать поиски. Главное — следовать за знаками, — последнюю фразу Джеймс прокричал в спину удаляющегося Риддла.

Том долго блуждал по городу, ища нужные символы, периодически прикладывая визитку к глазу, и смотря на мир через прозрачный круг, как бы накладывая печать на окружающее пространство. Карта действовала как фильтр: смотря на мир сквозь нее, Том видел, что совпадающие символы подсвечиваются золотым, хотя он мог видеть их и без карты. Правда, тогда они практически совпадали по цвету с поверхностью, на которой находились, и их контуры были едва различимы, но все же видимы, если достаточно внимательно смотреть. Однако инструмент все же облегчал поиск и значительно экономил время.

Когда Риддл очередной раз глянул кругом через круглую призму, он заметил под очередной печатью витиеватую надпись, а еще ниже дверь, контуры которой немного алели. Вот только человек, что стоял перед входом и безуспешно дергал ручку, был для него сюрпризом.

— Что ты здесь делаешь?

Анна резко развернулась лицом к Тому. На ее лице он смог прочесть целую гамму эмоций: испуг, растерянность и даже отчаяние.

— Том? Так ты тоже искал это место?

— Да, но как…

— У меня отличная память. Я запомнила визитку в мельчайших подробностях, а дальше в дело пошли связи. Найти печати было трудно, но возможно, все же я не слепая. Правда, внутрь мне не попасть. Дело ведь в ключе, да? И раз ты здесь, значит я права.

— Зачем тебе это надо? — Том был немного сбит с толку.

— Зачем? — в голосе Спенсер проскользнула печаль, — Мне всегда нравились различные тайны и загадки, но ты — моя любимая⁽¹⁾..

— Если тебе здесь неуютно, можешь в любой момент уйти, — Тому не хотелось прогонять Анну, но он понимал, что с этой загадкой он должен разобраться лично. Да и если предположения окажутся верны, Спенсер просто не сможет войти в магазин.

— Нет, — Анна качнула головой, — как бы ты ни убегал, с некоторыми вещами все равно придется столкнуться. Рано или поздно.

Спенсер положила руку Тома на дверную ручку и положила свою ладонь поверх его. Он чувствовал тепло металла под кожей, ощутил, как слегка покалывает пальцы. Давно забытое воспоминание всколыхнуло воды его памяти. Сладкое предвкушение, как в старом сне, где он был волшебником и выбирал волшебную палочку.

Щелкнул замок, и…

Ощущение сказки разбилось вдребезги, так и не успев оформиться, как только они вошли в магазин. Лавка магических артефактов ни капли не отличалась от подобных ей эзотерических близнецов. Шкафы со старинными кубками и черепами, сделанными из различных материалов, не только костей, но и стекла, и минералов. Полки ломились от литературы в стиле «50 лучших раскладов для гадания», «Магия камней», «Обретение могущества и славы» и тому подобное. Из всей этой мишуры эзотерики и парапсихологии, считать полезными можно было только книги по йоге, что были важны если и не в плане духовного развития, то хотя бы развития физического. Стеклянные стеллажи искрили различными подвесками и амулетами. С потолка свисали многочисленные ловушки снов и китайские колокольчики, а по комнате плыл запах аромасвечей.

Том с презрением оглядел это место: здесь не было ни капли магии, лишь яркие фальшивки для недальновидных людишек. Единственное, что реально поражало воображение, так это размеры магазина — целых три этажа — и бесконечный ассортимент хлама. У Риддла возникло стойкое желание спалить все здесь к чертям.

Молодой продавец в футболке с пентаграммой, жуя жвачку и слушая Дину Дурбин⁽²⁾ через радиоприемник, раскладывал на витрине запечатанные карты Таро, мешочки с рунами и прочие атрибуты для гадания, лишь украдкой поглядывая на посетителей.

— Что ты думаешь об этом месте?

— Стереть бы его, — прошипел Том. — Магия — это дар. А лавки, подобные этим, ее опошляют, делают дешевкой, развлекаловкой, доступной всем. Настоящее волшебство смешали с глупыми фокусами.

— Ты прав, но, — Анна провела пальцами по контуру деревянной расписанной маски какого-то племенного божка, — если бы у меня был драгоценный бриллиант, ценность которого неизмерима, и все его хотели, я бы спрятала его среди фальшивок. Более ярких и красочных. Люди, как сороки, любят тянуть лапки ко всему яркому, и они никогда бы не нашли среди подделок истинный камень. В отличие от ценителей, не так ли?

Они разошлись по разным углам магазина, каждый погруженный в свои мысли.

«Ищите и найдите!»

Том решил довериться своей интуиции и медленно стал двигаться вдоль полок. Остановившись рядом с витриной, где на бархатных подушках лежали различные перстни и кольца, Том лениво пробежался по ним взглядом, когда его неожиданно прошило чувство deja vu. В самой глубине полки, почти не освещенный, лежал старый золотой перстень с тусклым камнем. Риддл не был ювелиром, но все равно он видел, что камешек этот не является ни драгоценным, ни даже полудрагоценным, а скорее похож на черную речную гальку, что в избытке можно встретить на берегу Темзы.

Только знак на камне был слишком хорошо знаком Тому. Знак того, чего он так мечтал достичь, но чего он был лишен в этом мире. Знак величия и превосходства над простыми смертными. Знак, что делал его обладателя особенным.

— Присмотрели себе что-нибудь? — продавец выскочил перед ним, будто черт из табакерки, но Риддлу было плевать.

— Кольцо. Оно принадлежит мне.

Он холодно посмотрел на хозяина лавки и столкнулся с насмешливым взглядом нечеловеческих глаз. Том нервно сглотнул: ярко-желтая радужка почти скрывала белок, а зрачок представлял собой узкую щелочку, отчего глаза напоминали кошачьи. Молодой парень мило улыбнулся, обнажая ряд треугольных зубов.

— Прошу прощения, но здесь я хозяин всего и вся. Хотите кольцо — заплатите равную цену.

— Чего ты хочешь? — Том прекрасно понимал, что деньги здесь бесполезны.

— Ну, — продавец наклонил голову, будто раздумывая, — вы хотите одно кольцо, поэтому взамен я попрошу другое. То, что вы так и не осмелились подарить вашей даме.

Том хотел обернуться в сторону Анны, но время вокруг будто замерло, а пространство подернулось синей дымкой. Мир сузился до продавца и покупателя.

том нащупал коробку с обручальным кольцом и нахмурился. Цена ему казалась глупой и даже смехотворной.

— Вы думаете, что дешево отделаетесь? — будто читая его мысли, спросил продавец. — Но уверяю вас, цена вполне справедлива. Ведь я меняю не предмет на предмет, но… Возможность на возможность. Одно кольцо дает власть, могущество, и силу. Другое — шанс стать счастливым и настоящую любовь, которая, как говорится, бывает лишь раз в жизни. Так что же вы выберете? Что для вас важнее? Какое кольцо и на какой палец вы готовы нацепить? Обретая одно, вы навсегда потеряете другое.

Том стоял, глядя на перстень Певереллов, ощущая пальцами бархат коробочки. Вот он — момент истины: забытое прошлое или туманное будущее, Магия или Анна.

— Ну же, решайтесь. Мало радости в выборе из двух зол.

Том с ненавистью взглянул на продавца. Его ставили перед жестким выбором, и казалось, что ответ очевиден, но… Риддл не был бы собой, если бы позволил кем бы то ни было помыкать собой.

Алая коробочка упала на стол, и продавец коротко хмыкнул.

— Как я и думал. Держите вашу цацку.

Один из Даров Смерти покатился по стеклу, тихо позвякивая, но Том ударом ладони остановил его.

— Приятной покупки. Давайте, надевайте и валите в свою реальность, — махнул рукой продавец, будто прогоняя его.

— Не забывайся, тварь. Я — Лорд Волдеморт, будущий Повелитель Смерти и лорд Судеб, и мне решать, что делать!

Он чувствовал, что где-то из глубин его души поднимается нечто древнее и мощное. Он резко повернулся на каблуках, разрывая зрительный контакт с хозяином лавки и стал искать глазами Спенсер.

— Решили попрощаться с милой, — в голове послышался смешок, — только не затягивайте, ладно.

Том не обратил на едкий комментарий никакого внимания. Увидев на втором этаже знакомый силуэт, Риддл стремительно взбежал по ступенькам. Схватив девушку за плечи, он плавным движением развернул ее к себе. Та, видимо, до сих пор находилась под влиянием чар и потому была безмолвна, как кукла. На секунду его как иголка пронзила мысль: а что, если все вокруг просто иллюзия, симуляция, ведь все затевалось ради какого-то испытания души, и Спенсер лишь плод его воображения. Но он откинул страхи прочь: даже если и так, и она всего лишь обман, время, проведенное с ней и чувства были настоящими. Он возьмет причитающееся ему во что бы то ни стало.

Том аккуратно взял Анну за левую руку и очень осторожно, даже можно сказать нежно стал разжимать ей пальцы. Он почувствовал, как цепочка, будто змея, скользит вниз, и, а деревянный пол упал какой-то амулет, что до этого она держала, но ему было все равно.

— Что ты задумал? — продавец подскочил к ним в мгновение ока, но было уже поздно. Волдеморт одним резким движением надел перстень Гонтов на палец девушки, и тот, будто живой, плотно обхватил ее кожу, сев, будто влитой. В тот же миг ее глаза перестали быть стеклянными и наполнились удивлением. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг растворилась будто дым.

— Так-так-так, умный значит нашелся, — продавец оскалил зубы не хуже гоблина, — этого не было предусмотрено в сценарии. Хотя… против теории вероятностей не попрешь, все же у нас два кольца, и два человека. А иногда даже маловероятные события случаются. Ты знаешь, а в этом есть даже некоторая прелесть. Иди, тебя заждались!

Продавец щелкнул пальцами, и Том почувствовал, что невидимая сила тащит его на выход. Он уперся, но куда уж там — его волокли будто котенка.

Когда дверь за ним захлопнулась, продавец цокнул языком и обратился куда-то в пустоту.

— А ведь в этом действительно что-то есть. Ведь игра станет интереснее. В любом случае — у тебя есть много времени, чтобы подумать над этим. Я бы даже сказал, все время этого маленького, но такого забавного мира.

И он рассмеялся громким, но беззлобным смехом и рассыпался на осколки, позволяя окружающему пространству обратиться в ничто.

* * *

Когда Том открыл глаза, он долгое время не мог сообразить, где он и главное кто? Будто только что пробудился от долгого сна.

— Вы вернулись, как радостно, — его мягко взяли под руку и усадили в глубокое кресло. Том огляделся, оценивая мир вокруг. Небольшую уютную комнату освещал огонь в камине. В кресле напротив сидела молодая девушка в алом платье, на коленях у которой спала девочка, обернувшись черными крыльями. Вспомнить имена после стольких лет забвения было трудно, но возможно… Леди Д’верь и… Кэрри.

— Сколько прошло времени?

— Трудно сказать, — улыбнулась Хозяйка, — для вас полжизни, для нас едва ли пробил час. Кто-то потратил недели, иной — лишь десяток минут.

Том резко встал, отчего на него накатило легкое головокружение и осмотрел себя со всех сторон. Он был одет в привычную мантию черного цвета, а палочка цвета слоновой кости ожидала своего часа в чехле на запястье. Нефилим встрепенулась и, поморгав сонными глазами, уставилась на мага.

— Я прошел испытание?

Кэрри коротко кивнула:

— Вы оба прошли Врата и вернулись.

— Оба? — Волдеморт задумался. — Ах да, Гримм. Где он?

— Снаружи, курит.

Роберт стоял на крыльце и пальцами остервенело ломал сигареты.

— Не знал, что ты куришь, — Темный маг с усмешкой смотрел на Советника.

— Я и не курю. Уж в этой реальности точно.

— А по ту сторону Врат?

Трансфигурированная сигарета вспыхнула и тут же прогорела до фильтра, слегка обжёгши пальцы. Гримм, однако, не обратил на это никакого внимания. Коротко выдохнул, но оставил вопрос без ответа.

— Вы уже провели переговоры с Леди Д’верь?

— Не думаю, что сейчас разумно их вести. Сперва нужно привести в порядок собственные мысли.

— Как вам будет угодно, — он умолк и больше не обращал на Волдеморта никакого внимания. Лорд долго сверлил его взглядом, и тут в его памяти стал всплывать весь курс лекций по психологии, что он успел прослушать в Сандхерсте. Может, та реальность и была ненастоящей, но новые знания, усвоенные за все эти годы, никогда лишними не будут, а уж те, что помогут манипулировать людьми… В любом случае, он видел, что Гримм явно раздражен, но делиться мыслями не собирался. И как считал Лорд, правильно делал: сейчас не время и не место.

Волдеморт решил оставить его в одиночестве и спешно вошел в дом.

— «А потом она проснулась и поняла, что это был только сон…». Чуть ли не самый плохой конец, какой только можно придумать. Так, кажется, писал Пратчетт. Но… Осознать окружающую действительность как сон и намеренно отказаться от личного счастья — это может даже выбить слезу.

— Мэри, — голос Роберта был обманчиво спокоен, — ты специально нарываешься на насилие, ведь так?

Зеркалица обвила руками его торс и прижалась грудью к его спине.

— Нет, я просто вижу, когда люди занимаются самоедством, а мне это не надо. Столько энергии сгорает, подумай о других, например, обо мне! И позволь себя съесть! — зеркальный дух обнажила острые зубы и вцепилась ими в лопатку. Гримм взвыл и попытался стряхнуть с себя бестию. Удар с локтя прошел мимо, озорница уже успела отскочить на достаточное расстояние.

— О, так ты еще трепыхаешься? Очень жаль. Ну ладно, как собираешься сложить лапки или коньки отбросить, скажи мне.

— С тобой отбросишь, — Роберт яростно начал тереть место укуса, — только расслабишься, уже набрасываются всякие.

— Ну так ты лакомый кусочек, я бы даже сказала, деликатес. Поэтому таким как ты нельзя позволять гнить под гнетом апатии и уныния. Хотя твой знакомый ощущается теперь значительно лучше, чем при первой нашей встрече.

— Милорд?

— Ага, — Мэри коротко кивнула, — запущен процесс санации, но принесет ли он результаты, видно будет. Хотя, регресс никто не отменял. Жаль, что все это может рухнуть в один момент.

— Из-за пророчества?

— Пророчество, — Мэри вопросительно наклонила голову, — оно имеет силу, но есть вещи пострашнее.

Зеркалица стремительно приблизилась к Роберту и что-то горячо зашептала ему на ухо. Глаза Гримма на миг застыли, чтобы вновь разгореться ненавистью. Мэри отстранилась и залюбовалась выражением ярости на лице мужчины.

— Понимаешь, на какой тонкой нити вы оба висите? Мы все висим. И она может оборваться в любой миг. Так что ты должен сделать все от тебя зависящее, чтобы этого ни в коем случае не случилось. Будешь медлить — она так же истлеет.

Мэри прошла сквозь отражение и исчезла, а Роберт все также продолжал стоять, сжимая кулаки до кровавых полукружий на ладонях. В какой-то миг он резко вскинул голову и направился ко входу. Ведь Мэри была права — времени у них было мало. Катастрофически мало.

1) (На английском это фраза имеет больше смысла и благозвучия) I always like differrent riddles, but you are the beloved one.

Фамилия «Риддл» в переводе с англ. Riddle означает «загадка», «тайна», что очень точно характеризует этого персонажа. Beloved — любимый, возлюбленный

Вернуться к тексту

2) канадская певица и актриса, звезда Голливуда 1940-х годов

Вернуться к тексту

После возвращения из Зазеркалья жизнь потекла своим чередом. Не сказать, что все кардинально изменилось, отнюдь. Просто их сообщество обзавелось новым союзником.

Цвай Д’Уазо, льстец и шпион, был само очарование: не лишенный природного обаяния, он казался эталоном благородства и терпеливости, всегда отзывчивый и готовый прийти на помощь. Однако он предлагал свои услуги с такой радостью в глазах, что Пожиратели, только завидев его в зеркале, шарахались в сторону. Еще и глупая манера духа, откликаясь на зов, выглядывать из-за спины вопрошающего, вместо того, чтобы появляться в отражении: это создавало эффект присутствия Цвая в комнате, что было лишь иллюзией. Правда, маги все равно нет-нет, да и оборачивались через плечо, проверяя, нет ли кого за спиной на самом деле. Стеклянного человека такое поведение лишь забавляло.

С другой стороны, зеркальный дух не был лишен тщеславия и гордыни.

— Я обладаю безграничным могуществом, мне доступны все знания этого мира, я живу вне времени, и я…

— Да-да, круче Мерлина и Морганы, мы поняли, — Гримм подавил зевок, — ты запрос обработал?

— Он сейчас в Хогвартсе.

— И…

— Он скрыт от моего взора.

Волдеморт сжал кулаки.

— То есть ты сейчас не видишь, что делает Дамблдор?! — в гневе спросил он.

— А ведь такой хороший чит-код мог быть, — вздохнул Роберт, — толку от тебя тогда, как от Алисы.

— Какой Алисы? — нахмурился Риддл. Хоть и знал, что советник мыслит иными категориями, но иногда тот выдавал такое, что вообще невозможно было понять.

— А, голосовой помощник, просто забудьте, — Гримм махнул рукой.

Хоть Д’Уаро и любил хвастать своими способностями, Роберт сомневался, что дух способен хотя бы на треть упомянутого.

Почему-то среди магов сложилось мнение, что духи, демоны и другие твари обладают невообразимыми силами и по могуществу равны чуть ли не богам. Да, может яркие исключения и были, но, как показывает статистика, мир переполнен посредственностями. Гримм хотел бы иметь в союзниках кого-то вроде О’Дима, но такие, как он, были птицами иного полета и никто им не указ. Подобные ему живут азартом, и Темный Лорд, с зависшим над ним мечом пророчества, интересовал их мало.

Цвай же напоминал побег лозы, которой требовалась опора, чтобы тянуться к солнцу. Его притягивала известность имени Волдеморта, ему хотелось быть причастным к истории. Подобный мотив можно было понять, но Роберт так же ясно осознавал — если Лорд падет, Д’Уаро проиграет эту ставку.

Относительно себя он волновался мало. Гримм никогда не считал себя одним из Пожирателем. Цели их организации были ему непонятны и смешны своей невыполнимостью. Он не думал, что сойдется хоть с кем-то из них. Даже Крауч или Малфой, с которыми он проводил достаточно времени, не были ему приятелями. Лишь временными союзниками. Однако нашелся человек, что смог удивить.

Говорят, бывших военных не бывает. Бывших невыразимцем тоже. Только благодаря своему чутью Роберт заметил, что за ним следят, причем не только в поместье Лестрейндж, но и на улице. Так как наблюдатель не проявлял агрессии, выявить его было довольно трудно. Однако удалось. Каково же было его удивление, когда он узнал в преследователе Руквуда. На вопрос «Какого хрена?» Пожиратель лишь хмыкнул.

— Мне просто хочется понять, кто вы, мистер Гримм. Хоть Лорд и называет вас советником, вы не один из нас. Вы смотрите на нас и окружающий мир, как на объект для изучения. Держите дистанцию, как истинный невыразимец. И действуете, как невыразимец.

— На что вы намекаете?

— Ни один из известных источников не смог предоставить мне ни капли информации о вас. Будто человека по имени Роберт Гримм никогда не существовало.

Он криво усмехнулся.

— И о чем это вам говорит?

Август пожал плечами.

— Что вы не тот, за кого себя выдаете. Либо МАКУСА защищает свои тайны лучше, чем мы ожидали.

На лице Гримма возникло недоумение. Но стоило ему вспомнить, что такое МАКУСА, как он не удержался от широкой ухмылки.

— Вы серьезно? Думаете, МАКУСА есть дело до вашей организации?

— Ну, американцы всегда любили вмешиваться в дела других стран, — не удержался от шпильки Руквуд. — В любом случае, вы один из немногих, кто осмелился спорить с Темным Лордом и не получить за это Круциатус. А это, поверьте, дорогого стоит.

Руквуд развернулся на сто восемьдесят градус и удалился неспешным шагом, оставив Гримма пребывать в недоумении. В течение еще нескольких дней он замечал на себе изучающие взгляды невыразимца, но тот не спешил продолжать прерванный диалог, равно как и сам Роберт.

Впрочем, Руквуд был недалек от истины. Гримм, сам того не замечая, держался на расстоянии ото всех, никого к себе не подпуская. Если дело касалось Волдеморта или Министерства, то Роберт точно знал, что стоит предпринять — все же тираны и политики везде одинаковы. Но когда дело касалось каких-то бытовых вещей, то попросту терялся. Ведь читать книгу и жить в ней — две разные вещи. Хоть Вселенная Поттера и была увлекательной, и притягивала внимание миллионов, в ней было слишком много белых пятен. А так как читатель не терпит пустоты, то и заполнял ее любой желающий — чем угодно. Поэтому Роберт иногда просто пугался, не зная, является ли та или иная вещь вымыслом или правдой. Зачарованная одежда с рунной вышивкой? Возможно, ведь даже у магглов есть специальная одежда для пожарников или спецназовцев. Защитные амулеты против разного вида зла? Вероятно. Ритуалы и обряды? Традиции? Артефакты? Для Гримма это был даже не темный лес, а бездонный океан. Тут одной Wiki не обойтись. А ведь еще есть тысяча и других нюансов: «Предатели крови» — просто выражение презрения или что-то более серьезное? Чистота крови, магический потенциал, магическое ядро, происхождение, грязнокровки, Темная магия, запретная магия, мракоборцы, Отдел тайн, палочковая магия, беспалочковая…

«Пошло оно все к Моргане! Верните меня домой!» — думал Гримм, спускаясь в Атриум ММВ через нерабочую телефонную будку. Сегодня был очередной день, когда он шел говорить с министром по поводу освобождения Пожирателей. Ни доводы о том, что от аристократов будет больше пользы на свободе, нежели в неволе, ни принципы гуманизма, ни обещания золотых гор, ни скрытые угрозы не приводили к желаемому результату. Фадж соглашался, обещал уже завтра подписать все нужные бумаги, но стоило только наступить следующему дню, как все возвращалось к исходной точке. И Гримм прекрасно понимал почему. Корнелиус относительно недавно сел в кресло, в девяностом году, когда волшебное сообщество желало видеть на этом месте Великого Светлого мага. Дамблдор отказался, хотя все равно давал «молодому» министру советы и оказывал помощь. И именно эта помощь сводила на нет все результаты. Роберт лишь раз видел Дамблдора воочию, когда разбиралось дело Питера Петтигрю, но почему-то казалось, что сейчас он играет с Альбусом в игру по перетягиванию каната и этим канатом как раз было мнение Фаджа.

— Поймите, этот вопрос требует тщательного рассмотрения и нельзя такие решения принимать в спешке.

Гримм мысленно закатил глаза и взвыл: «Да ленивец быстрее до Луны доберется, чем ты на что-то решишься!»

— Конечно, господин министр, — выдавил из себя самую лучезарную улыбку он, — но с каждым днем состояние заключенных ухудшаются, а значит повышается вероятность, что их деньги навсегда останутся у гоблинов. Некому будет оплачивать компенсации, штрафы, делать пожертвования, спонсировать…

— В этом есть доля правды, но все же они — военные преступники, и если, выйдя на свободу, они возьмутся за старое…

— Бросьте, господин министр, у них найдутся дела поважнее: поправить дела, здоровье, — все же Азкабан это не курорт, — они захотят реабилитироваться в глазах общества. Я считаю, десять лет заключения — достаточное наказание.

— Возможно, но Дамблдор говорит, что Сами-знаете-кто не погиб, и если он вернется… И Метки…

— Господин министр, при всем моем уважении к Великому Светлому, я более чем уверен, что ситуация прошлых лет не повторится. Когда Тот-кого-нельзя-называть пал, рухнула и его тирания. И не только над простыми гражданами, но и над его рабами. Скажу вам по секрету, господин министр, — Роберт понизил голос и склонился над столом, так что Фаджу пришлось придвинуться ближе, — я досконально изучил дела Пожирателей, и их так называемые Темные Метки. Им можно только посочувствовать, — на вопросительный взгляд министра Гримм лишь вздохнул. — Я обратился в Отдел рун и символов при Министерстве и попросил их провести анализ и разбор Меток. Здесь вы можете ознакомиться с результатами.

Фадж стал вчитываться в протянутый документ, и его глаза вылезли на лоб.

— Графический отпечаток двух Непростительных?! Переходная спайка!

Гримм коротко кивнул.

— Сиятельный лорд Малфой был прав в своих показаниях: это был Империус. Точнее его ослабленная форма, чтобы поведение жертв не выбивалось из нормы.

— Но если их разум был частично подконтролен им… — Роберт качнул головой.

— Вы забыли про Круцио, господин. В случае попытки ослабить влияние — шло немедленное наказание.

— Но многие приняли Метку добровольно.

— Не зная, на что идут. Да и если человек ее принял без Империуса, это не значит, что он выражал свою волю. Обычный шантаж никто не отменял. Кто-то не мог противостоять влиянию старших, кто-то был слишком молод, чтобы разглядеть ловушку.

— Не спорю, все мы совершаем ошибки, пока юны. Но ведь среди Пожирателей смерти встречались истинные фанатики, такие как Лестрейндж.

— Позвольте, господин министр, но их случай — обычный Стокгольмский синдром. Все признаки налицо. Пленники, а Лестрейнджи были именно пленниками, начинают отождествлять себя с захватчиками. По крайней мере, сначала это защитный механизм, зачастую основанный на неосознанной идее, что преступник не будет вредить жертве, если действия будут совместными и положительно восприниматься. Пленник практически искренне старается заполучить покровительство захватчика. Жертва часто понимает, что меры, принятые её потенциальными спасателями, вероятно, нанесут ей вред. Попытки спасения могут перевернуть ситуацию, вместо терпимой она станет смертельно опасной. Если заложник не получит Аваду от освободителей, возможно, то же самое ему достанется от захватчика, — Роберт начал цитировать учебник психологии, а Корнелиус слушал его, раскрыв рот. — Долгое пребывание в плену приводит к тому, что жертва узнаёт преступника, как человека. Становятся известны его проблемы и устремления. Это особенно хорошо срабатывает в политических или идеологических ситуациях, когда пленник узнаёт точку зрения захватчика, его обиды на власть. Тогда жертва может подумать, что позиция преступника — единственно верная.

Роберт в подробностях описал случай, произошедший в Стокгольме, постоянно проводя параллели с магическим миром.

— …одна из захваченных в заложницы женщин даже развелась со своим мужем, дабы поклясться в любви и верности тому, кто пять суток держал у ее виска пистолет. Так похоже на бедную Беллатрису. Таким людям требуется помощь. Лечение, а не тюрьма.

Корнелиус сидел, подперев кулаком подбородок, и тяжело вздыхал.

— Вы правы, вы совершенно правы, мистер Гримм. Но мистер Дамблдор…

Роберт мысленно зарычал: «Тебе что, Моргана тебя дери, ментальную закладку поставили?! Дамблдор то, Дамблдор сё!»

— Думаю, полностью бы одобрил. Ведь именно он учил всех нас Великой силе Любви, — «Мерлин, как это пошло звучит», — и ее способности к всепрощению. Вы ведь согласитесь со мной, что каждый заслуживает второй шанс? Господин министр, вы ведь великий человек и способны на благородные поступки. Ведь выше Закона может быть только Любовь. Выше Права — лишь Милость, и выше Справедливости — лишь Прощение.

Гримм почтительно склонил голову, лишь краем глаза наблюдая за руками министра. Послышался тяжелый вздох. Роберт увидел, как Фадж потянулся к чернильнице, и скрип пера по бумаге был в этот миг райской музыкой. Проследив за тем, чтобы размашистая подпись была проставлена на всех листах, а печать ММВ горела золотом на каждом из документов, Роберт взглянул прямо на Корнелиуса и впервые искренне улыбнулся.

— Благодарю, господин министр, вы великий маг. Приятно было с вами работать.

А уже через пару дней, когда вышел очередной выпуск «Ежедневного пророка», поместье Лестрейндж огласил дикий крик, вот только наполнен он был отнюдь не радостью, а яростью.

— Гримм, Мордред тебя дери, — Беллатриса огненной фурией влетела в гостиную и уставилась на замерших в креслах магах, — где ты?

Окинув помещение тяжелым, не предвещающим ничего хорошего взглядом, она посмотрела на мужа.

— Дорогой, ты не знаешь, где он?

— Белла, ты сегодняшний выпуск читала? Нас вообще-то амнистировали. Теперь мы «законопослушные» граждане, — произнес Рудольфус, но видя, как на него посмотрела жена, понял: читала и, видимо, поэтому и ищет Гримма. Правда, причины гнева супруги ему до сих пор были не ясны.

— Ты кроме акта милости ничего и не разглядел, а в газете между прочим целая статья, почему нас простили, и меня там сравнили с жалкой магглой!

— А, Стокгольм, — протянул Рабастан, но проглотил язык, когда острый кончик палочки уперся ему в кадык.

— Не смей при мне даже упоминать это слово, — прошипела колдунья.

— Грю! — с тихим хлопком перед ней возник домовик. — Где Гримм?

— В лаборатории, госпожа, — был дан краткий ответ.

Беллатриса выхватила у мужа газету, резко крутанулась и выбежала из гостиной. Август уже стал подниматься из кресла, когда Рабастан вдруг произнес:

— Нет, Роб, конечно, молодец, без Империуса министра убедил, но…

— Статья. Такая маггловская чушь про заложников и всепрощение. Но толпа это примет. Сам Фадж не мог такое придумать, а значит…

— Гримм, сам того не зная, заложил основу статьи, — кивнул Рудольфус, а затем задумчиво добавил. — А ведь милорд с вечера из лаборатории не выходил.

— А значит, вряд ли и газету видел.

Рабастан, мельком успевший пробежаться глазами по статейке, что накатал «Пророк», дабы успокоить народ после столь шокирующей новости, вспомнил пару красочных эпитетов и переглянулся с братом. Оба они уставились на Руквуда, и тот медленно опустился в кресло.

— Ну, надеюсь, он выживет. Все же не стоило дергать жмыра за усы.

Сегодняшний день был черным днем для Аврората, поэтому когда клацанию когтистой лапы по мраморному полу стал вторить стук тяжелого посоха, никто не удивился — такие новости даже старого параноика выкурят из норы.

— Скримджер, — звериный рев сотряс стены отдела.

Глава мракоборцев тяжело вздохнул. В спешке организованное совещание только началось, и гость своим поведением мог поднять возмущение сотрудников на новый уровень.

— Рад тебя видеть, Грюм, жаль только повод для встречи не лучший, — он многозначно посмотрел на газету.

— Да это просто возмутительно. О чем думал министр? — возмущению Грюма вторил рой голосов других мракоборцев. — А ты куда смотрел, Руфус?

— Успокойтесь, — глава Аврората поджал тонкие губы. Глаза его горели яростью, и он весь был похож на раздраженного льва. — Вы думаете, я доволен возникшей ситуацией? Решение было принято министром единолично, и меня, как и вас, лишь поставили перед фактом.

— Да как так можно? Я… Этих тварей… Своими руками ловил… А их выпускают!

— Я понимаю, ты в гневе. Столько сил потрачено было, и столько шрамов в награду.

— Да плевать на шрамы, Руфус! Столько наших погибло: Дирборн, МакКиннон, Медоуз, Фенвик, Пруэтты, Поттеры. А Лонгботтомы, ты о них помнишь?

— Замолчи, — тот стукнул кулаком по столу. — Ты так говоришь, будто я самолично расписался под этим помилованием! Моргана… Ты понимаешь, что война кончилась, и сейчас все решают мордредовы бумажки?

Скримджер снял с носа очки в золотой оправе и устало потер переносицу.

— Аластор, я безмерно уважаю тебя и все, что ты сделал, но тут я бессилен. Единственное, что я могу посоветовать своим подчиненным: будьте настороже, — он оглядел авроров, что стояли перед ним, — напрягите свои глаза и навострите уши. Пожиратели сейчас на «испытательном сроке», и любой их прокол, нет, даже малейшее подозрение в их сторону, и мы принимаем вызов. Провоцировать их не советую, но и запретить вам я не могу, — глава мракоборцев выразительно посмотрел на командиров различных групп. — Однако не советую этим злоупотреблять. Вам ясно?

Авроры вздохнули, но вынуждены были согласиться. Все понимали: сейчас руки их связаны, но стоит мерзавцам допустить хоть малейшую ошибку, и можно будет спускать собак.

Грюм покачал головой и, плюнув на все это дело, удалился не прощаясь. Старый мракоборец прекрасно понимал, что все это так, шутиха, а не по-настоящему серьезные меры. Со злом нельзя бороться мягкими методами. Слава Мерлину, был кое-кто, кто полностью его понимал. Бросив горсть пороха в министерский камин, Аластор назвал адрес и, дождавшись подтверждения с той стороны, шагнул в зеленое пламя.

Изумрудные языки огня облизали его одежду, не причинив ни капли дискомфорта, и в следующий миг Грюм уже вступал в кабинет директора Хогвартса.

— Аластор, друг мой, — Дамблдор уже стоял рядом в своей лиловой мантии, усыпанной звездами, но все они выглядели будто потухшими, да и бубенцы в бороде не горели золотом. Великий чародей ждал его, и напускная веселость в голосе не могла скрыть его тревоги.

— Альбус, ты уже в курсе последних событий?

— К сожалению, — тот двинулся к столу, указав Грюму на кресло, — присаживайся, нам стоит многое обсудить.

Зазвенели чашки и блюдца. Альбус стал разливать душистый чай, но Грюм жестом остановил его, указав на свою фляжку. В ответ тот лишь пожал плечами, но настаивать не стал. Они знали друг друга слишком давно, и оба знали, что Аластор верен своей баклаге, как Дамблдор — лимонным долькам.

— Ума не приложу, как такое могло случиться! — возмущению мракоборца не было предела.

— Я разделяю твои чувства, Аластор. Поверить не могу, он все же на это решился. А Фадж мне казался разумным человеком.

— Что значит «решился»? — опешил Грюм. — То есть, это было не простое сумасбродство, а нечто большее?

— По-видимому, так оно и есть. Министр уже как месяц предавался размышлениям на тему освобождения некоторых заключенных, но я предполагал, что это лишь простые разговоры, без реальной воли к исполнению. Но чужая воля здесь присутствовала.

— Но кому это, к Моргане, надо? Неужели вы были правы и Волдеморт не исчез окончательно?

Альбус стал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину.

— Боюсь, все не так просто, мой друг. Если бы это был наш старый знакомый, он бы избрал путь крови и насилия. Взял бы Азкабан штурмом. Но вести переговоры с Министерством? Скорее, в духе Малфоя, но что-то мне подсказывает, в этот раз был не он.

— С чего вы решили?

— Малфой всегда пытался откреститься от любых связей с Волдемортом, в том числе и с Пожирателями, что не избежали наказания.

«Да и его единственный наследник только в прошлом году поступил сюда. Неужели дело в Гарри Поттере? Все равно как-то нелогично…»

Альбус приблизился к окну и устремил взор в лесную даль.

— Что-то назревает, Аластор.

Дамблдор не был слепцом и понимал, что сегодняшние новости — лишь первый видимый удар темных сил. Но приготовление к нему началось задолго до этого. И точкой отсчета был Квиррелл.

* * *

Волдеморт был подобен глубоководной хищной рыбе. Ослабленной, но все еще смертельно опасной. Дамблдор понимал, что Риддл не погиб, и его нужно вытащить на свет. Философский камень стал той лакомой приманкой, что мог вытянуть дух волшебника из глубин.

То, что Квиррелл одержим, было ясно с первых минут, как тот пересек порог директорского кабинета. И дело было даже не темных эманациях, что кружили вокруг — отголоски паразита мог почувствовать только по-настоящему сильный волшебник, — но в изменившейся манере поведения. Квиринус двигался как марионетка, которой управлял не очень ловкий кукловод. Да и то, как он говорил, наводило на определенные мысли: вначале неуверенно бормотал, постоянно заикаясь, затем на миг замирал, прислушиваясь к себе, отводил взгляд, будто кто-то стоял за спиной, и продолжал говорить уверенно, словно услышав подсказку суфлера.

Дамблдору было искренне жаль молодого мага — вряд ли он доживет до конца года, — но, как говорится, каждый сам делает выбор.

Оставлять Квиррелла без наблюдения было опасно, поэтому, пока не начался учебный год, Дамблдор попросил своего старого друга еще со времен Ордена проследить за ним. Однако это было делом трудным — Квиринус редко сидел на месте: и аппарировал, и обороткой не брезговал, — поэтому ему удавалось иногда ускользать от всевидящего ока. Несмотря на это, за неделю до начала учебного года Квиррелл был в школе и с завидным усердием приступил к своим обязанностям профессора.

Но несмотря на то, что теперь одержимый был в зоне влияния Дамблдора, что-то не давало покоя. Снейп тоже смотрел на Квиррелла подозрительно, но от объяснений решил воздержаться. Казалось, что его сбило с толку поведение профессора ЗОТИ.

Да, Квиринус иногда себя вел не как Квиринус. Но и Лордом он не был. Особо остро это было видно в Хэллоуин. Дамблдор любил этот праздник. Любил его шутки и забавы. Для магглорожденных это был хороший повод влиться в магический мир, а для потомственных магов — посмеяться над самими собой и над стереотипами о волшебстве. К сожалению, не все волшебники способны на самоиронию.

Одержимый Квиринус был одержим Хэллоуином. Поддержав идеи директора, он развил их до всеобщего веселья и получил поддержку других профессоров, а уж как были рады дети. Даже Альбус на день забыл обо всех своих думах. Даже помог студентам в их охоте на Снейпа — «Мерлин, надеюсь, он никогда об этом не узнает!», — хотя идея-то исходила от профессора ЗОТИ. Ему это потом еще долго припоминали в учительских кулуарах. Правда, когда директора отпустила эйфория праздника, он с ужасом осознал — ни Квиринус, ни Том не были способны на такую хоть и своеобразную, но беззлобную шутку. Первый — в силу своей боязни Снейпа, второй — в силу отсутствия юмора как такового.

Остальные мелочи были не так существенны, но все же создавали канву. Чего только стоила попытка Квиррелла изучить подземелье, где предположительно находился камень. Как он уговаривал Хагрида вывести Пушка погулять — отличная имитация сочувствия и собаколюбия. Неожиданный ход, не лишенный некого изящества, поэтому одержимому позволили добиться своего.

Однако после Рождества все прекратилось. В прямом и переносном смысле. Квиррелл больше не быть одержим.

Такому исходу Дамблдор был немало удивлен. Неужели Квиринус провел ритуал изгнания? Вряд ли самостоятельно. Раз уж осколок души смог овладеть им в начале, то вряд ли бы согласился покинуть тело в тот миг, когда оно было слабо и измотанно. Больше всего директор боялся, что злобный дух захватит кого-то из студентов — это было бы по-настоящему ужасно. Ведь дети — самые беззащитные существа. Но, слава Мерлину, этого не произошло.

Волдеморт затаился. Может, он что-то заподозрил. В любом случае, вряд ли собирался отказываться от захвата камня. Пока Дамблдор держал руку на пульсе, ничего сверхъестественного не должно было произойти: рано или поздно Темный Лорд столкнется с Поттером в борьбе за ребис. За мальчика Альбус не волновался: пока на нем лежит защита матери, Риддл не сможет причинить ему существенного вреда.

Как и планировалось, сразу же после экзаменов директор должен был предоставить обоим беспрепятственный путь в подземелье, когда он «удалился из школы по делам». Вот только дальнейшие события выбили Дамблдора из колеи. Квиррелл в последний миг достал из рукава туза и этим тузом стал анимаг. Более того, он не побоялся вызвать в школу авроров. Явление живого Петтигрю шокировало всех. Тогда Альбус по-настоящему растерялся.

Карточный домик опасно зашатался. С одной стороны авроры — это не знакомые профессора, что умели быть избирательно слепыми, — у них отличный нюх на разные запрещенные вещи. Они ни в коем случае не должны обнаружить ловушку на мага. С другой стороны, проблема Петтигрю требовала скорейшего решения.

Счет шел на минуты, и эти минуты Дамблдор упустил. Когда мракоборцы наконец убрались из школы, а Дамблдор добрался до подземелий, все уже закончилось. Гарри сидел на ступеньках в последней комнате и крутил в руках философский камень. Хоть он и выглядел растерянно, но был жив и здоров.

— Гарри, мальчик мой, что случилось?

Услышав голос за спиной, тот дернулся, попытался спрятать камень, но стушевавшись, бросил это дело.

— Профессор Дамблдор, вы вернулись! Вы видели моих друзей, с ними все в порядке?

Директор поспешил успокоить Поттера. Как только тот узнал, что его однокурсники находятся под тщательным присмотром мадам Помфри, успокоился.

— Расскажи, пожалуйста, что же произошло в мое отсутствие?

Поттер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но он тут же осекся и опустил голову.

— Мы пытались спасти камень, думали, за ним охотится… Ну… — Гарри окончательно умолк и протянул ребис директору. — Вот. Вы же работали с Фламелем, поэтому, наверное, вы как раз можете вернуть его.

Такое впечатление, что Поттеру было немного стыдно, отчего он прятал глаза. Дамблдор лишь слегка вздохнул.

— Ничего страшного не произошло. Главное, никто злой не завладел камнем. Ты поступил, как герой, Гарри, — Дамблдор взял ребис и нахмурился. Казалось, что камень существенно уменьшился в размере.

Поттер на мгновение поднял взгляд, наполненный удивлением, но тут же опустил его в пол.

— Но мы думали, что Снейп… Профессор Снейп… — Поттер не закончил предложение, но Альбус не обратил на это никакого внимания. Изменения ребиса волновали его гораздо больше.

«Неужели Зеркало так на него повлияло. Все же вложить один мощный артефакт в другой…» — Дамблдор оторвал взгляд от камня, обозревая комнату и сдавленно охнул. Еиналеж пропало.

* * *

Проблема Петтигрю разбередила старые душевные травмы Дамблдора, заставляя вспомнить о Блэке. Сириус, «предавший Поттеров и переметнувшийся на сторону Волдеморта», — вероятно, самая крупная педагогическая неудача Дамблдора, как он сам считал. Тем более что Сириус — ученик самого первого, незабываемого выпуска. Как и вся их славная четверка.

Да, это были самые первые, а также яркие, замечательные, талантливые, сложные, проблемные — и, конечно, любимые и незабываемые ученики Дамблдора.

Директор каждый раз корил себя за случившееся. Ведь Сириус с Джеймсом были не разлей вода, и поэтому Дамблдор никак не мог поверить в предательство. Но факты были налицо: Блэк был хранителем тайны, и он пытался сбежать. О жестоком убийстве магглов и бедного Питера и говорить нечего.

Правда оказалась куда суровей: четвертый Мародер оказался не героем, а скверным Пожирателем и крысой во всех смыслах, а невинный десять лет провел в ужасном заточении.

Дамблдор был опечален, но в то же время рад, ведь сейчас выпал шанс исправить ужасную ошибку. Справедливость наконец восторжествовала. Дело Блэка было пересмотрено в кратчайшие сроки.

То, что после этого Блэк предъявил претензии к ММВ, не особо удивило Дамблдора. Сириус был глубоко обижен и его заявление на компенсацию было разумным следствием из всего этого. Правда, директор был искренне рад: Азкабан не сумел сломить Блэка. Тот вел себя вполне разумно, а его манера стремительно двигаться и болтать без умолку ни капли не смущала — все же в тюрьме не побегаешь, не поболтаешь.

Как только легкие Сириуса наполнились воздухом свободы, так он тут же бросился на поиски Гарри и преуспел. Видимо, его сердце изо всех сил тянулось к крестнику, и сама Магия помогла ему, ибо Дамблдор не мог объяснить, как ему это удалось найти сокрытое.

Блэк, прямо-таки преисполненный щенячьим восторгом, не мог не радоваться после встречи с Гарри. И тут же подал заявление в Министерство об опеке над юным героем.

И вот тут Великий светлый опешил, потому что то, в каких выражениях было написано ходатайство, могло повергнуть в шок, и писал его отнюдь не Блэк. Сириусу была свойственна экспрессивность, горячность, тогда как фразы в документе были холодны как лед, и резали как сталь. Филигранная юридическая техника, подкрепленная еще и судебными прецедентами. Ходатайство прямо кричало, что Дамблдор-де как магический опекун ненадлежаще выполнял свои обязанности, достойного содержания у Поттера не имелось, а его маггловские родственники не получали соответствующих инструкций. Мало того, что Гарри жил чуть ли не на правах домового эльфа, и он не получил достойного магического воспитания, так и еще возникала угроза раскрытия волшебного сообщества «вследствие активного магического возмущения в течение длительного периода времени в момент развития чистокровного волшебника в ненадлежащей среде» — формулировка, от которой даже у прожженных крючкотворцев в Министерстве сводило скулы.

Нет, Альбус знал, что его бывший ученик обзавелся личным адвокатом на манер американских волшебников. Однако вопрос об опеке Поттера можно было решить и мирным путем, Альбус бы объяснил про кровную защиту и важность дома, но Блэк на контакт идти не спешил. А резкие формулировки в ходатайстве глубоко ранили сердце учителя. Вопрос Поттера был решен без ведома и вопреки воле Дамблдора.

Альбус видел, каким счастливым выглядел Сириус, покидая Атриум Министерства в обнимку с Гарри. А уж как блестели глаза Гарри, когда в начале нового учебного года он рассказывал своим друзьям, как же здорово жить у крестного. И хотя директор был искренне рад, что у каждого из них появилась семья, чувство легкой досады все равно витало в его бороде. Он боялся, что Блэк задушит Гарри своей любовью, избалует его донельзя, пытаясь нагнать упущенное время. И хоть его мотивы были вполне искренни, Сириус сам во многих вопросах был сущим ребенком. Но тут Дамблдору нужно было смириться — нельзя все проконтролировать. А с Блэком он пообщается позже — когда с того схлынет эйфория, и они смогут побеседовать как взрослые люди, дабы избежать недопонимания.

И вот тут такие пренеприятнейшие новости: амнистия преступников. И ладно бы если это были какие-то обыкновенные правонарушители — нет же! Убийцы и мучители, безумцы и фанатики — одним словом, Пожиратели! Как Фадж мог такое допустить? Как он вообще на такое согласился? И главное, кто надоумил его на такой вопиющий поступок?

Когда Дамблдор через доверенных лиц узнал, кто ходил к министру чуть ли не три месяца с прошением, он не мог поверить. Адвокат Блэка с выразительной фамилией.

Роберт Гримм был для Дамблдора птицей неизвестной, а потому для изучения любопытной. Дамблдору не довелось с ним лично познакомиться, но многое можно сказать о человеке, узнав о том, как он пишет. А писал Гримм толково. За словом в карман не лез, и мог даже очевидный факт перевернуть с ног на голову. Он старательно доказывал, что черное это белое, и так ловко, что не подкопаешься. Чего только стоила его запрошенная экспертиза Черной Метки — «графический отпечаток двух Непростительных». И ведь не поспоришь — сам Снейп свидетель: не подчинишься приказу Лорда, так жечь будет, что зубами руку отгрызешь.

И ведь после прочтения подобного заключения, создавалось гадкое чувство, будто ММВ само виновато — «исследуемые доказательства не были ранее проанализированы в должной мере».

А вот выпуск «Ежедневного пророка» просто поразил. Дамблдор, который боролся за внедрение маггловских традиций и взаимодействие с неволшебным миром, был неприятно удивлен. За что боролся, на то и напоролся: «Беллатриса Лестрейндж — жертва Стокгольмского синдрома, отчаявшаяся заложница террориста».

* * *

— Не знаю, что там назревает, но мир определенно катится к Мордреду!

Альбус вынырнул из своих мыслей, вспоминая о присутствии старого друга.

— Знаешь, Аластор, наступают трудные времена. И я полагаю, нам стоит предпринять некоторые меры ради общего блага. Думаю, стоит проследить за определенными личностями.

— Что вы планируете делать дальше, милорд?

Гримм стоял перед Волдемортом, вопросительно наклонив голову. Тот оторвал взгляд от камина и повернулся к советнику.

— Роберт, что ты думаешь о Пожирателях смерти?

— В каком смысле?

— В плане идеологии. Разговор будет долгим, так что сядь, — Гримм подчинился, с опаской смотря на «шефа».

После помилования Пожирателей Роберт оказался в своеобразном тупике. С одной стороны — амнистия предполагала, что маги будут действовать в рамках закона, а значит, если они хотят прийти к власти — стоит использовать легальные способы. Но такие цели организации, как порабощение магглов и уничтожение грязнокровок, шли вразрез с общественным мнением, а у них пока не было достаточной поддержки, чтобы заявить о них напрямую. С другой стороны — насильственный захват власти еще в каноне показал себя неэффективным в плане долгосрочности, ведь чем больше ты оказываешь давление, тем больше сопротивляются отчаянные люди.

— Мне не совсем понятны постулаты Пожирателей и то, как вы собираетесь добиться поставленных целей, — Гримм пытался аккуратно подбирать слова. Сказать правду он не мог: он вообще считал идеи Вальпургиевых рыцарей утопичными и даже глупыми. Как можно поработить расу, чья численность уже перевалила за пять миллиардов и чье техническое развитие шагнуло далеко вперед? Как можно уничтожить грязнокровок, которые составляют чуть меньше половины магического населения? Как можно захватить мир, когда вас всего тридцать человек? А чистота крови? В этой идее слишком много общего с расовой теорией нацистской Германии и предрассудками феодального аристократического общества. Роберту, как человеку современных взглядов, такие мысли были чужды и не поддавались осознанию.

— То общество, где я жил, очень тесно контактировало с магглами и было больше подвержено разным нововведениям. Оно не было консервативным, а скорее динамичным, как немагический мир. Поэтому ваши идеи кажутся…

— Пережитком прошлого? Предрассудком феодального аристократического общества? Я прав? — взгляд Темного был довольно проницательным. Казалось, он прочитал мысли, но гнева в голосе не было.

— Может быть и так. Может быть и сами маги — лишь осколок ушедших времен, — на губах Волдеморта прорезалась горькая улыбка. — Знаешь, я в какой-то мере благодарен зеркальцам, ведь они не просто позволили мне взглянуть на ситуацию с другой стороны, но прожить в шкуре обычного человека. Маггла. Пока ты был занят делами в Министерстве, мы с Августом решили углубиться в историю и сравнили пути развития человечества после принятия Статута о секретности. И люди меня удивили. Они слабы, их срок жизни краток, но то, как они стремительно развиваются… По-настоящему пугает. Если им что-то недоступно, они избирают альтернативные пути. Промышленные и научно-технические революции, мануфактуры, электричество, химия. Их ядерное оружие — страшнее и ужаснее самого темного полномасштабного заклинания. Они не могут мгновенно аппарировать — они изобрели самолеты. Неидеальный способ, но быстрее фестралов и драконов точно, если требуются большие перевозки. А их сеть обмена данных: от телеграфа до радио, мобильных и интернета. Быстрее сов и масштабней, чем двухсторонние зеркала. Конечно, мы можем утешать себя, что медицина у нас лучше, но у людей имеются все предпосылки, чтобы опередить нас и в этой области. Может, не сейчас, но в следующем веке уж точно. Хотя это все теряет значение, если учесть, что люди уже вышли в космос. А мы так и остались на бренной земле… Застыли, словно мошка в янтаре.

Роберт замер, внимательно прислушиваясь к словам Волдеморта. Размышления в подобном ключе были не свойственны Темному Лорду, и Гримм боялся спугнуть мысли, что появились в его голове.

— Может, мы и подчиняемся магическим законам, но мы не можем противостоять природе. Если бы я пришел к власти с той концепцией, которая была во времена моей юности, магическое сообщество бы погибло. Хоть грязнокровки и глупы, но все же эта свежая кровь для нашего закрытого сообщества очень важна, без них мы очень быстро выродимся. Однако и Дамблдор ошибается, говоря, что нам нужно взаимодействовать с магглами — если мы им откроемся, то даже если нас не уничтожат и не препарируют, то мы вскоре исчезнем как вид, растворимся как капля в море.

— Почему это вас так волнует? С каких пор вас стали беспокоить проблемы магического общества? Разве это важно тому, кто всю сознательную жизнь стремился к бессмертию? — казалось, Гримм был изумлен.

— Я искал бессмертия, ибо боялся гибели. Но на самом деле я желал власти и всеобщего признания. Однако трудно быть правителем, если царство опустело. Наш мир, — Лорд встал и обвел рукой окружающее пространство, — ошибочно полагает, что скрываясь, маги смогут жить спокойно. Но это не жизнь. Это выживание. Я хочу доказать тем, кто считает такое положение дел нормальным, что они не правы! Я не хочу цепляться за прошлое магического мира. Я хочу увидеть его будущее. Однако если я хочу изменить этот мир, мне нужны рядом сильные, выдающиеся личности, — Волдеморт резко повернулся к Гримму.

— Роберт, ты помнишь нашу первую встречу? — тот слегка кивнул. — Ты говорил, что поможешь мне стать настоящим Темным Лордом. Меня долгое время называли величайшим темным магом, но лордом называли лишь свои. Я хочу доказать, что я достоин этого титула. И я хочу знать, будешь ли ты рядом? По доброй воле. А не по указке высших сил!

Ошарашенный Гримм хранил молчание. Медленно встав, он посмотрел прямо в глаза Риддла, не веря в реальность происходящего. Да, Волдеморт изменился. Пропал тот жестокий безумец и сумасшедший тиран из книг, но появился тот, за кем вначале готовы были следовать аристократы и чистокровные: амбициозный маг с острым умом, тот, кто по-настоящему вызывает уважение и перед кем не стыдно склонить голову, тот, за чьи идеи хочется сражаться.

Роберт прислушался к своим чувствам: куда-то исчезли скрытое презрение и насмешка. Волшебник перед ним — не воскресший, но перерожденный. Полноценный. Настоящий. Лидер.

Он прикрыл глаза и склонился в глубоком поклоне, произнес совершенно искренне.

— Да, милорд. Я буду!

* * *

Гарри, Северус, Альбус — три очень важных персонажа так называемой Светлой стороны. Между ними странная связь, но если ее разорвать, то Дамблдор если не ослабеет, то лишится ключевых фигур в своей игре. А если еще удастся переманить Поттера и Снейпа на свою сторону, это будет по-настоящему здорово. Стоит этим двоим доказать, что Волдеморт не собирается убивать мальчика, а Дамблдор, наоборот, желает этого, и тщательное выращенное доверие рассыплется в прах.

У Роберта были кое-какие идеи по этому поводу, но проблема заключалась в том, что стоило сначала убедиться: считает ли Волдеморт Поттера своим врагом и готов ли он отказаться от своего противостояния с ним. Этот вопрос был очень важен, ведь это значило, что Темный Лорд разуверится в пророчестве, либо интерпретирует его к выгоде обоих.

— Верю ли я в пророчество? — Волдеморт задумался. — Уже не уверен. Такое чувство, будто это было целую вечность назад. Но я не думаю, что стоит умалять его силу. Действующее предсказание — будто дамоклов меч, — находиться под ним удовольствия не доставляет.

— Всегда можно попытаться убраться из зоны поражения, — возразил Гримм.

— Или же взять оружие в свои руки и направить его против врагов… А можно вообще убрать в ножны до востребования. В любом случае связываться с Поттером у меня нет никакого желания. Не пристало сражаться с неразумным дитя. Да и не солидно это. Вот станет он совершеннолетним, посмотрим…

— Ну, за столько лет многое может измениться, — Роберт согласно кивнул. Теперь стоило плавно подвести Волдеморта к выводу о том, что они с Поттером связаны крепче, чем простой враждой. Но для этого ему понадобится помощь Квиррелла.

* * *

— Организовать Дуэльный клуб?

Роберт коротко кивнул.

— Но зачем? — изумился Квиринус.

— Хотя бы затем, что ты профессор ЗОТИ, а дуэлинг является отличной практикой. Да и нужно же как-то проводить проверку боевых способностей юных магов. Кто может оказаться нам полезен в будущем? Подумай!

— Н-но я не с-смогу. У меня мало опыта. И руководить к-клубом… — от волнения тот начал снова заикаться.

— Слушай, Квиринус, ты волшебник или тварь дрожащая? Не умеешь — научишься, потренируйся! Боишься — попроси помощи. Хотя бы у того же Снейпа. Говорят, он прекрасный дуэлянт.

Изображение в сквозном зеркале смазалось, верх и низ пару раз поменялись местами и в поле зрения попала каменная плитка, из чего Роберт сделал вывод, что Квиринус от испуга все же выронил зеркало, но так как связь не пропала, успел подхватить у самого пола.

— Снейпа? Но он же меня терпеть не может!

— Ты его боишься! Не стоит. Он твой коллега, а не дикий нунду — живьем не съест. Ядом, конечно, поплеваться может, но если его умаслить, согласится помочь тебе, подтянуть. Покажи ему, что считаешь его великолепным бойцом, опытным, талантливым, в общем, докажи, что ты о нем просто расчудесного мнения и по достоинству можешь оценить все его многочисленные способности.

— А ты сам не можешь мне помочь?

— И как ты себе это представляешь? — изогнул бровь Гримм. — Я каждый день буду проникать в Хогвартс и давать тебе индивидуальные вечерние занятия? Или же ты каждые выходные будешь отпрашиваться у Дамблдора посетить больную тетушку, а сам будешь до упаду бегать в тренировочном зале?

— У меня нет тетушки! — надулся Квиррелл, но Роберт махнул рукой.

— Неважно, но суть такова: Снейпа использовать удобнее.

Квиринус тяжело вздохнул и отключился. Гримм положил артефакт в нагрудный карман и, покинув балкон, вернулся в поместье.

— Роберт! — увесистый хлопок по плечу заставил резко обернуться. Перед ним стоял Рабастан и счастливо улыбался.

— Что? — радость на лице младшего Лестрейнджа настораживала.

— Мы собираемся повеселиться в Лондоне. Пойти в паб, потанцевать с красотками.

— А здесь не… — начал Гримм, но тот перебил его.

— Нельзя. Нельзя! Надоело сидеть в поместье, да и скучно это. Мы теперь свободные маги, можем ходить, где хотим. Никаких больше мерзких обороток, никаких запретов. Это надо отметить!

Уверенности в голосе было столько, что Гримм понял: переубеждать их бессмысленно. Все равно пойдут и напьются! А если еще и дебоширить начнут… Тут же вспомнился канон, где Малфой, казалось бы, символ благоразумия, устроил веселье на чемпионате мира по квиддичу. Роберт вздрогнул.

— …непосредственное участие в нашем освобождении, так что все новички идут с нами, и ты в их числе!

Он вынырнул из своих мыслей и криво улыбнулся Рабастану, понимая, что в этот вечер ему придется ой как постараться, чтобы удержать Пожирателей от необдуманных глупостей. «Хоть предупредили, и на том спасибо».

— Отлично, когда приступаем?

В магическом квартале Лондона было достаточно мест, где можно душевно посидеть, но лишь два из них подавали крепкий алкоголь: «Дырявый котел» и «Белая виверна». Первый паб Гримм терпеть не мог — грязный и вонючий, он производил отталкивающее впечатление, да и ощущение, что ты сидишь на проходной, никак не желало исчезать. Вообще, Роб заметил, что все входы в волшебный мир, которые должны были быть своеобразной визитной карточкой Магии, выглядели отвратительно. Пожиратели тоже не горели особым желанием сидеть у всех на виду, поэтому выбор был очевиден.

Бар «Белая виверна» хоть и находился в Лютном, выглядел презентабельно, несмотря на криминальную публику. Гримм слышал об этом месте лишь понаслышке и предполагал разное, но реальность превзошла его ожидания. Здесь чувствовался стиль, и даже самая уродливая ведьма здесь смотрелась как королева, в отличие от какой-нибудь средней волшебницы в том же «Котле».

На завалившуюся компанию магов практически не обратили внимания, что прибавило бару еще пару очков. Несколько взмахов палочкой и пара столов съехались вместе. Щит конфиденциальности, дабы не мешать другим посетителям шумом, и можно было начинать веселье.

Все сожаления Гримма растворились будто туман. Алкоголь помог раскрепоститься и все начали рассказывать друг другу истории бурной молодости. Если бы кто-то увидел их компанию сейчас, то ни за что бы не поверил, что перед ним сидят те, кто вселяет страх и ужас. Это были простые люди, которые веселились, вспоминали различные курьезы и забавные ситуации, смеялись и плакали — такие человечные и живые. Больше, чем книжные персонажи.

— …И мы смотрим, реакция какая-то странная, жидкость не зеленая, а белая. Ну мы думаем, надо еще погреть над огнем. И тут как она выстрелит кислотой. Такая мощная струя и прямо в доску. И та плавиться начинает. Мерлин, как же тогда орал старина Слагхорн.

Маги смеются, вспоминая школьные годы.

— …А он сидит, играет, я своими делами занимаюсь, но слежу краем глаза. Сын смеется, шумит, короче активен. И тут тишина. Абсолютная, — Нотт развел руками, — я на него смотрю, а он сидит на полу, взгляд неподвижный, и широко улыбается. Я запаниковал, а потом проследил за взглядом, и смотрю — в камине детская метла пылает!

Гойл сделал глоток и широко ухмыльнулся.

— Радужным пламенем, да? Красиво горела?

— Да! И главное, тихо-тихо, даже не трещала. Вредитель мелкий.

Веселье волшебников искреннее, и Гримм разделяет его с ним.

— А расскажи ты что-нибудь? — обращается к нему кто-то из магов. Роб хитро улыбается.

— Вас когда-либо заставляли ловить рыбу топором? — на этих словах Рабастан давится виски и недоуменно смотрит на него, впрочем, как и все остальные, а Гримм вспоминает одну из самых нелепых, но в то же время смешных ситуаций из колледжа…

— …То есть, по задумке организаторов, это был тест на взаимодействие, мы должны были найти остальных участников и обменять наши инструменты для выполнения задачи. Только не учли они степень нашего креатива и упрямство некоторых индивидов.

Роберт вел повествование, артистично размахивая руками, а маги просто складывались пополам от смеха. Так незаметно летело время, хотя по мере выпитого настроение магов стало приобретать другие оттенки.

— Эх, раньше было лучше, — затянул Крэбб, — вот в прежние времена была энергия, желание показать всем, что ты самый сильный. Оскорбил кто — ты ему проклятье в ответ, палочками сверкали, чувствовали себя настоящими рыцарями. А сейчас… Чуть что, так сразу Темная магия. Ни подраться, ни пар выпустить. Да и пресно как-то! Нету запала! Да и магглы эти везде и грязнокровки. И миссий никаких опасных!

— Так вам адреналина не хватает? — понял Гримм. — Это можно поправить. Здесь, в магмире, — обвел рукой окружающее пространство Гримм, — ведь не особо много увеселительных мест. Хочется пуститься во все тяжкие, но и репутацию сохранить, дабы не прослыть магглолюбом.

— К чему ты клонишь?

— Вы же считаете магглов врагами, так?

— Так. А толку? — нахмурился Джагсон. — Делать-то сейчас ничего нельзя! Милорд запретил своевольничать. Попробуй сейчас напасть на кого!

— Ну, прежде, чем напасть, врага следует изучить. Узнать, чем он живет, дышит, как развлекается…

Лица волшебников стали подозрительными, а затем Крауч широко улыбнулся, осознавая.

— Точно, — Барти стукнул кулаком по ладони, — стать своим среди чужих! Это поможет выяснить их слабости, но подобное можно сделать, только выйдя за пределы Косого.

— Так чего мы сидим? — маги, которые знали каждое заведение магического квартала до последнего кирпича, тут же ухватились за возможность погулять в немагическом Лондоне. А концепция шпионажа не противоречила внутренним убеждениям и позволяла сохранить лицо. — Выдвигаемся!

* * *

Маги — хранители традиций, поэтому все новое и интересное приходит к ним с существенным запозданием. И это касается не только моды и изобретений, но и развлечений. Такая участь не обошла и алкоголь. Маг мир был скуден в этом плане, напитков было не так много, поэтому с таким понятием, как коктейли они были не знакомы. А уж с понятием коктейльная вечеринка…

— Честно сказать, никому точно не известно, когда и при каких обстоятельствах появился на свет первый коктейль, — начал вещать Гримм, ведя Пожирателей по улицам ночного Лондона. — Первая легенда, самая романтичная, относится к тысяча семьсот семидесятому году. В те далекие времена у хозяина бара, расположенного недалеко от Нью-Йорка, пропал любимый петух. Хозяин объявил, что тот, кто найдет пропажу, женится на его дочери, нормальная такая цена, господа? — среди мужчин послышались смешки. — Через некоторое время один армейский офицер принес хозяину бара его птичку. Да только та свой хвост потеряла. Хозяину ничего не оставалось делать, как объявить всем посетителям бара о предстоящей свадьбе. Его дочь, работавшая в заведении отца, от волнения стала смешивать разные напитки, которые тут же начали называть «кок тейл» — петушиный хвост.

— Другая легенда повествует о том, что первый коктейль появился в Англии. А само слово «коктейль» заимствовано из лексикона любителей скачек, называвших нечистопородных лошадей, то есть тех, у которых смешанная кровь, кличкой cock tail из-за их хвостов, торчавших, как у петухов.

— А ведь верно, — Малфой, что был большим ценителем скачек, согласно кивнул, — у полукровок реально хвосты и грива чуть ли не дыбом стоят. Им не тягаться по красоте с чистокровными.

— И по способностям тоже, — крикнул кто-то позади.

— Мы отклонились от курса. Тем не менее, никто не может оспорить тот факт, что свое истинное восхождение на Олимп славы коктейли начали в двадцатых годах нынешнего века в Америке, когда они стали излюбленным, но нелегальным алкогольным напитком сотен тысяч любителей выпить, противостоящих жестокому и неумолимому «сухому закону». Безоговорочный запрет на «производство, продажу и транспортировку алкогольных напитков» жестко контролировал население Америки с девятнадцатого года, то есть с того момента, как восемнадцатая поправка к конституции США стала законом вопреки наложенному на нее вето президента Вудро Вильсона, и до тридцать третьего года, когда в Соединенных Штатах Америки употребление алкогольных напитков стало вновь легальным. Однако это никоим образом не коснулось американских волшебников. В эпоху Сухого закона в США волшебникам разрешалось употреблять спиртное. Президент Пиквери говорила, что в виду и так сложной ситуации «Тема Веселящей воды обсуждению не подлежит».

— Пробовал я вашу водичку, — фыркнул Долохов, — ерунда полная. Взрыватель хоть поинтереснее был. Мозги встряхивал знатно.

— О, тогда я знаю, что тебе понравится, — хитро улыбнулся Роберт, делая себе в голове пометку, — думаю, магглы знатно удивят тебя своей «Ядерной зимой». Итак, продолжим: «сухой закон» вообще сам по себе был провальным. Вопреки всем усилиям полиции, таможенных служащих и налоговых чиновников, незаконная торговля спиртными напитками превратилась в разветвленный, хорошо организованный бизнес, тесно связанный с организованной преступностью. Желая удовлетворить запросы истосковавшейся по алкоголю нации и в то же время увеличить собственные доходы, бутлегеры вынуждены были наладить собственное подпольное производство алкогольных напитков в дополнение к тому огромному количеству выпивки, которое они ввозили в страну из-за границы. В скором времени это привело к тому, что они изготовляли бутылку за бутылкой виски, джина и рома отвратительного качества с такими кричащими названиями, как «лакированный гроб», «ядовитое пойло» и попросту «мешанина». Единственным объединявшим их качеством был, как и у неразбавленного спирта, чудовищный вкус. Хуже того, этими напитками можно было просто-напросто отравиться.

— Какая тяга к саморазрушению, — иронично заметил кто-то из волшебников.

— Как будто это кого-то когда-то останавливало! — возразил Роберт. — Ради своих желаний люди способны на все. Однако страдать вечно никто не желал! Популярность коктейлей быстро росла в условиях, когда владельцы баров по всей стране пытались найти средства, чтобы сделать то, что они продавали, приятным на вкус. Вскоре они стали «последним криком моды», и искусные бармены, которых в Америке называют специальным словом, которое подчеркивает их особенное умение смешивать коктейли, становились живыми легендами благодаря изобретенным ими рецептам коктейлей. Из Соединенных Штатов Америки мода на коктейли распространилась за океан, в Европу: Лондон, Париж, Ницца, Венеция, — чтобы шагать в ногу со временем, там, где основной целью было не отставать от моды, все следовали общей тенденции. А там, где свежие веяния, там и молодые умы, что хотят попробовать все новое. А молодежь больше всего на свете любит веселиться! Поэтому не замедлила появиться на свет и быстро стала модной идея «коктейльных вечеринок», наравне с джазом, чарльстоном и роскошными мундштуками. А их неуемное любопытство дало новый толчок к развитию коктейлей. Ведь старшее поколение было вполне удовлетворено привычным хересом в качестве традиционного аперитива перед обедом, но, — Гримм развел руками, — зачем обходиться скучным старым хересом, если есть масса невероятных возможностей смешать, взболтать и налить?

— То есть ты хочешь сказать, что мы старые и скучные? — возмутился Лестрейндж-старший, что прежде виски и бренди больше всего ценил херес.

— Отнюдь. Просто жизнь магглов коротка. Они словно бабочки, живут недолгой, но яркой жизнью! Если тебе больше сорока пяти, то все: тебе уже мягко намекают, что ты не на волне, что ты не можешь уследить за стремительно текущим временем, и вообще, потихоньку пинают в сторону пыльного чердака, где барахлу, вроде тебя, самое место. Твои мысли и суждения уже устарели, а из тебя самого сыплется песочек, так что гуляй, дедушка, отсюда, поскорее. А ведь так хочется быть вечно молодым… Ну, вот мы и на месте!

Клуб «Черная алхимия» был хоть и не самым популярным заведением в Лондоне, но для магов, что решили открыть для себя мир без волшебства, его вполне хватило бы. Самые разнообразные напитки, от вполне безобидных вариантов «Мартини», и до убойных вроде «Слез змеи»; музыка не разрывала барабанные перепонки, но все же была достаточно громкой, чтобы нырнуть в нее с головой. Клуб имел несколько ярусов — на первом был танцпол с мощными колонками, на втором — обзорная галерея, последние два — небольшие залы и частные комнаты. К счастью магов, один из таких залов был свободен, так как многие мужчины уже при входе начинали морщиться и воротить носы. Гримм не мог их осуждать: сильнее консерватизма в алкоголе мог быть только консерватизм к музыке. Поэтому треки в стиле техно, готики, панка, рока, гранжа и бигбита могли вызвать сейчас у аристократов только раздражение и ничего более.

Малый зал на третьем этаже был выдержан в темно-фиолетовых тонах. Свет сине-лиловых неоновых ламп создавал космическую атмосферу. А прозрачные панели на одной из стен практически не пропускали музыку дискотеки, не мешая, однако, наблюдать сверху за танцующими людьми.

— Магглы такие шумные, — заметил Кэрроу, откидываясь на спинку кожаного дивана, — такие суетливые.

— Ну, когда ты живешь в среднем лет семьдесят, приучаешься жить в ускоренном темпе, чтобы все успеть, — Гримм сделал жест официанту. — Они не следят за течением времени, пытаются плыть со скоростью этого потока, стремительного и беспощадного. Но это все лирика! А сейчас и мы погрузимся в этот безумный бег.

* * *

Роберт проснулся от писка будильника над самым ухом и недовольно поморщился. Он приоткрыл один глаз и посмотрел на часы. Надоедливой электронике было плевать, что у него была веселая ночь — извольте, сударь, встать вовремя. Когда долбанный писк прекратил наконец сверлить мозг, а перед глазами перестало плыть, он смог сориентироваться в пространстве. Знакомая гостиная Лестрейндж-холла была погружена в полумрак. Угли в камине едва тлели, а тяжелые шторы были плотно закрыты.

Гримм прислушался — в поместье стояла абсолютная тишина: все обитатели еще спали.

Роберт размял затекшую шею и спину, замирая при каждом движении: звук хрустящих позвонков казался оглушительным. Медленно встав из кресла, в котором он и провел всю ночь, прислушался к своим ощущениям: тело нещадно болело после сна в неудобной позе. Было чувство, что сила гравитации возросла в разы и теперь с садистской жестокостью давила на плечи. Во рту горчило, но чувство тошноты отсутствовало. В целом, его состояние было терпимым, а все мелкие проблемы решались душем, завтраком и прогулкой на свежем воздухе. Вопрос в том: приводить себя в порядок дома или и дальше пользоваться гостеприимством хозяев? Роб тряхнул головой и тихо зашипел — мозг в черепной коробке загудел, будто разбуженный улей. Нет, лучше следовать правилам, которых маг старался придерживаться еще со времен студенчества: если уж и заснул вне дома, то по утру уйди как можно раньше, дабы никого понапрасну не смущать — лучше вернуться тогда, когда все уже придут в себя.

Роберт бесшумно двинулся в сторону выхода. Он уже успел взяться за дверную ручку, когда сзади раздался оглушительный хлопок. Он резко крутанулся на месте, от чего мир поплыл, и с ненавистью уставился на возникшего за спиной домовика.

— Мистер Гримм, — его голос, мерзкий, будто кто-то вел когтями по стеклу, ввинчивался в уши, словно бур, — вам не разрешено покидать поместье.

— В смысле? — прошипел маг.

— Темный Лорд наложил запрет. Никто не имеет права покидать поместье, дабы ни у кого не было возможности искать приключений на свою голову.

— И долго будет длиться домашний арест?

— Пока я не буду уверен, что вы способны разумно оценивать свои поступки.

Гримм поднял взгляд и увидел Волдеморта, что стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, и с иронией смотрел на советника. Оглядев Роберта с ног до головы, Темный Лорд улыбнулся тонкими губами, по-видимому, сделав какие-то выводы и повернулся к нему спиной.

— Жду тебя в столовой. И приведи себя в надлежащий вид.

Роберт подавил глухое раздражение. Он и так знал, что с похмелья выглядит не на сто процентов, но напоминать об этом зачем?

Через полчаса он уже сидел за столом и аккуратно поедал завтрак. Все это время Волдеморт сидел напротив и смотрел, не отрывая взгляда. Гримму, впрочем, было все равно: он был голоден и психологические приемы Лорда его в данный момент волновали мало.

Покончив с приемом пищи, он пододвинул к себе графин с ледяной водой и стал методично опустошать его. Когда он уже наливал четвертый стакан, Риддл не выдержал.

— Ну, я жду объяснений. Что это вообще вчера было?

Роберт задумчиво покачал стаканом, прислонил его ко лбу, чувствуя, как приятная прохлада заставляет боль отступать, и слегка повернул голову, дабы своеобразный компресс не мешал обзору.

— Вечеринка по поводу официального освобождения нашей славной братии. И почему вы не пошли с нами, а снова заперлись в лаборатории? — посетовал он.

— Не вижу никакого удовольствия тратить свое драгоценное время на вредную привычку, — равнодушно отметил тот. — Меня больше поражает то, что когда вы уже глубоко заполночь начали вызванивать меня по зеркалу со словами «Босс, приезжайте, повеселитесь с нами!», я вас обнаружил не в «Белой виверне», а среди каких-то магглов. Кричащих не от ужаса, а от восторга под звуки музыки. А моих боевиков, пьяных до такой степени, что даже аппарировать самостоятельно не могли.

Гримм нахмурился. Воспоминания о вечере были будто в тумане, поэтому явление Лорда в клуб припоминалось… Смутно.

— Чего вы от меня хотите? — он не понимал причин недовольства. — Мы просто веселились, ничего же плохого не произошло. Пожиратели даже никого не убили.

— Звучит как анекдот. Ладно… Просто ответь мне кратко и по существу, а не как ты обычно свои истории рассказываешь: как ты смог вытащить их без сопротивления к магглам? Почему плакал МакНейр? И куда делась борода Треверса?

Гримм пожал плечами.

— Мне было скучно. «Слезы змеи». «Апокалипсис сегодня». Хотя нет, они же одно и то же пили. Тогда это «слезы».

— Роберт, ты можешь изъясняться по-нормальному?

— Кратко? Нет.

Волдеморт прикрыл глаза и стал массировать переносицу.

— Гримм, ну вот что ты за человек? Вот иногда ты очень полезен. А иногда просто невыносим. Вот как сейчас. И выкидываешь невесть что! И что мне с тобой делать?

Он развел руками. Темный Лорд посмотрел на него, и у Роберта возникло сильное чувство дежавю.

Да, Гримм был странным. Наглым, умным, болтливым и совершенно не боящимся его, самого Темного мага в истории. Такие люди попадались Волдеморту всего пару раз за жизнь, но не среди магов. Пожиратели редко выступали против него, для них его слово было законом. А противники прятали свой страх за бравадой, а их сопротивление было наполнено отчаянием. У его советника же страх, казалось, отсутствовал вообще.

Немного бесшабашный, он напомнил один из эпизодов той, другой, маггловской жизни, когда ему, новоиспеченному капралу, дали отделение. Та группа считалась не то что проблемной, но скорее своевольной. Молодые, смелые, они уважали Риддла не за то, что он старший по званию, но за его личные качества командира. Иногда они сбегали на гражданку: к джазу, выпивке и веселым девчонкам. Их трудно было поймать, но если и засекали, то времяпрепровождение на гауптвахте воспринималось как наказание не за нарушение правил, а за недостаток ловкости и хитрости.

Размышления прервал Уолден. Министерский палач молчаливо поприветствовал магов и приступил к завтраку. В отличие от остальных Пожирателей, что могли спокойно отсыпаться после бурной ночи, МакНейр должен был торопиться на работу в ММВ.

— Собрание вечером будет? — покончив с трапезой, кратко спросил он.

Волдеморт задумался. Вчерашняя ситуация была из ряда вон выходящей, но не касалась деятельности их организации напрямую, а значит…

— А для него есть повод? — с улыбкой спросил Лорд.

МакНейр нахмурился, но видя, что Темный Лорд совершенно расслаблен, мотнул головой.

— Значит, нет. Тогда можешь быть свободен.

Палач коротко поклонился и покинул их общество.

— Я тоже могу идти? — спросил Гримм, однако Лорд жестом остановил его.

— Нет, у меня к тебе серьезный разговор. Будет ли действовать магическая клятва, если волшебник давал ее в неадекватном состоянии?

— Будет ли действовать магическая клятва, если волшебник давал ее в неадекватном состоянии?

Вопрос Лорда заставил Роберта мигом протрезветь. «Я не напиваюсь до такого состояния. Я всегда себя контролирую», — мысли панически заметались, и он быстро окинул свои руки особым зрением. Ничего лишнего на них не появилось. Это немного привело Гримма в чувство, и он смог рационально мыслить.

— Ну, этот вопрос в магической практике является очень дискуссионным. По нему постоянно ведутся споры, особенно если дело касается предела пороков, — задумался Роберт.

Почему-то сразу вспомнился Непреложный обет. Еще при чтении книг его заинтересовала эта Магия и пределы ее действия. Может ли клятва быть дана ненадлежащим субъектом? Иметь ненадлежащее содержание? Не выражать волю клянущегося?

Примет ли Магия клятву, данную малолетним? Умалишенным? Человеком под Империо? Человеком, что находится в состоянии алкогольного, наркотического или иного опьянения или отравления? Понимает ли Магия, где заканчивается свобода человеческой воли и начинается принуждение, шантаж, угроза самым драгоценным? Как доказать, что обещание невозможно выполнить из-за абстрактности предмета или независимых от тебя обстоятельств?

Ты поклялся стать всемогущим. Но что это значит? Ты пообещал убить врага, но его успели устранить до тебя. Нарушил ли ты обещание? Должен ли ты за это заплатить жизнью?

— «Что бы сказал верховный септон относительно святости клятвы, которую дал пьяный, прикованный к стене и с мечом у груди?» — привел цитату из книги Роберт, и, судя по задумчивому взгляду Волдеморта, тот размышлял в схожих пределах. — А к чему такой интерес? — полюбопытствовал Гримм.

— Я думаю о расширении нашей организации путем принесения клятв. Хотя система Меток довольна полезна, все же она имеет ряд недостатков, которые могут проявиться, если число магов слишком увеличится.

— Обратная пропорция качества-количества? Понизится точность поиска, сила контроля, да? Но разве от числа привязанных ваши силы не растут?

— Роберт, хоть Метка и связывает меня и моих подчиненных, силой вампиризма она не обладает. Скорее, это как связь хозяина и домовика. Чем сильнее маг, тем больше существ он может питать своей магией. В критической ситуации я могу быть донором силы, если подчиненному нужна помощь.

— А ваши подчиненные связаны только с вами или параллельные связи также имеются?

— Они могут чувствовать себе подобных рядом с собой, — Волдеморт понял, что хотел знать Гримм, — но если кто-то из них умрет, никто этого не заметит.

— Но связи между вами может повлиять или заметить кто-то извне?

— Исключено. Каналы полностью закрыты. Единственное внешнее проявление — сам рисунок.

— Значит не «Кизнайвер» и не «Домино», — пробормотал Роберт и поймал вопросительный взгляд Риддл. Тот явно требовал объяснений. Значит, опять придется делиться своими размышлениями о Магии.

— Существует много систем ментальных связей. Горизонтальные, вертикальные, смешанные. Про вертикали рассказывать не буду, вы и сами знаете: это связь Рода, хотя она может носить и смешанный характер, если мы говорим не о предках, а о братьях. Также к отношениям власти-подчинения относится вассалитет и ваши домовики. Еще в эту группу, как ни странно, относится реинкарнация при сохранении памяти. Так как ты имеешь связь со своими предыдущими воплощениями, ты можешь использовать их знания, однако кармические долги никто не отменял, равно как и обещания…

— Но то, что ты упомянул, Киз-что?

— Кизнайвер — система союзников. Второе название — «связанные болью». Довольно специфичная система. Несмотря на существенные плюсы, ею практически никто не пользуется.

— Почему?

— Она нестабильна. Так как завязана на чувствах. Если ощущает боль один — ее ощущают все. Система распределяет урон равномерно: предположим, одному нанесли смертельное ранение, но опасность гасится за счет рассредоточения, и вместо одного погибшего, получаем всех живых, но немного потрепанных. Однако кроме физического урона, распределяется и остальные виды урона: магический, ментальный, эмоциональный. Если связанные начинают ссориться, негатив не только отражается, но и растет, система замыкается сама в себе и маги могут внутренне сгореть от общей душевной боли. Поэтому они должны абсолютно доверять друг другу, дабы внутренние разногласия не начали заражать систему подобно вирусу.

— А «Домино»?

— Поражающее заклятие, чье воздействие аналогично падению костей.

— Ранишь одного — повредишь и другим?

— Бинго. Только в отличие от «Кизнайвера», сила не гасится. Обычно его применяют для массового оглушения или убийства. Правда, есть ограничение по радиусу действия. Все определяется метрами. Если цели слишком далеко друг от друга, домино не сработает.

— Мы отошли от темы, — заметил Волдеморт, но Гримм и сам понял, что увлекся. Что поделать: он любил порассуждать о различных проявлениях волшебства.

— Да-да, расширение организации. Но замена Меток клятвами… Не думаю, что это будет равноценная замена. Конечно, Квиринус и О’Каллахан безоговорочно преданы вам, но с ними труднее связываться, да и чувствуются они по-другому. Меченые могут обмануть или предать, Поклявшиеся не могут этого сделать в силу обещания. Правда, скорость поступления информации в разы снижается…

Роберт задумался. Если бы сквозные зеркала можно было связать в единую сеть, было бы проще в разы. Однако такую вещь можно потерять или разбить. Зачарованные монеты более незаметны, но через них не передашь большой объем данных. Тогда как через Метку можно было посылать целые операции прямо в голову.

Метка — это контроль! Клятва — это верность!

И тут Гримма осенило.

— Милорд, а что если нам совместить две системы?

* * *

Каждая организация представляет собой иерархичную систему. И чем она сложнее, тем устойчивей.

Пожиратели смерти подчинялись единому лидеру в лице Темного Лорда, поэтому после его развоплощения система начала рушиться, как карточный домик. У Волдеморта не было ни наследника, ни правопреемника. Никто не знал, что делать, и маги просто разбежались.

Если Волдеморт по-настоящему хочет захватить власть, их система должна быть улучшена: организация должна быть разбита на отдельные структуры и звенья, каждая со своей задачей и целью, под командованием доверенных лиц.

Систему Темных Меток тоже следует переделать. Дабы заклятие не теряло свою силу по мере увеличения количества магов, можно передать часть полномочий Ближнему Кругу, создав при этом пирамиду.

Но чтобы связь между низами и верхом не потерялась, каждый должен будет принести клятву лично Лорду…

Гримму снова пришлось оккупировать библиотеку Лестрейнджей в поисках нужных ритуалов. Он с головой погрузился в изучение магического общества Великобритании. В отличие от его родных Штатов, Туманный Альбион был закрытым сословным обществом, со своими клятвами и обрядами. Нужно было учитывать его традиции, тонкости и нюансы. Изучить, сравнить и подогнать под современные реалии, дабы привлечь новых последователей.

Если бы кто-то сейчас зашел в библиотеку, его взору предстало бы необычное зрелище. Пространство вокруг Роберту было подобно подвижному щиту. Раскрытые книги не только лежали на столе, но и висели в воздухе, будто ожидая, когда их заметят, и Гримм парой взмахов пальцами периодически менял их местами, выстраивая в понятную ему одному систему. Иногда он снимал копии с той или иной страницы и подвешивал их отдельно от остальных. Время от времени проводил пальцами по древним листам, и задетые строчки вспыхивали золотым светом, дабы затем появиться в воздухе в виде отдельных заметок. Роберт соединял их и разделял, смахивал лишние слова, и те растворялись, будто дымка. Пальцы постоянно находились в движении, будто Роберт играл на невидимом пианино.

— Эй, ты меня слышишь?

Гримм вздрогнул, когда прямо перед его лицом возникла ладонь, и оторвался от работы. Рядом стоял Рудольфус, но Гримм никак не мог сфокусироваться на его лице.

— Который час? — он начал массировать глаза, но со стороны это выглядело так, будто он пытался вдавить их внутрь черепа.

— Уже полночь.

Гримм охнул. Это же сколько он здесь просидел!

Лестрейндж окинул взглядом рабочее место, мельком взглянул на записи.

— Как ты это сделал? — он ткнул пальцем в одну из подвешенных книг, отчего та слегка качнулась в воздухе. — Левиоса такого количества объектов и… без использования палочки…

— Это не Левиоса. Это ГПИ ВБ⁽¹⁾.

— Что-что? А по-английски можно? — нахмурился маг.

Роберт поднял на него глаза.

— Прошу прощения.

«Снова забыл про различия эпох, давно пора привыкнуть».

— Я использовал интерфейс виртуальной библиотеки. Эти книги… Лишь нематериальные копии, сами оригиналы там… На полках. У вас довольно богатая библиотека.

— И много книг удалось скопировать?

— Ну, наверное, все, — пожал плечами Гримм, не заметив выпученных глаз Лестрейнджа, — а то работать с древними фолиантами муторно и опасно, не хотелось бы повредить редкие экземпляры. Ваш отец очень помог мне, дав полноценный доступ, однако закрытые секции он все равно решил копировать самолично, но это и к лучшему. Гримуары он также взял на себя, хотя их имплементация продвигается медленнее. ВБС⁽²⁾, скорее всего, воспримет их в качестве самостоятельных ИИ⁽³⁾, но если их у вас несколько, нужно сделать так, чтобы они не вошли в конфликт между собой. А так большая часть данных уже перенесена.

Лестрейндж очень внимательно слушал Гримма, пытаясь вникнуть в суть, но едва ли понял половину. Главное, что он осознал: Роберт что-то сотворил с библиотекой и Глава Рода в курсе действий гостя.

— Так. Сиди здесь. И никуда не уходи, — Рудольфус быстро развернулся на каблуках и стремительно удалился, на что Гримм лишь пожал плечами — он никуда и не собирался.

Кабинет Главы приветливо распахнул свои двери, будто его уже ждали. Зайдя внутрь, Рудольфус открыл рот, дабы поприветствовать отца, но запнулся, так как картина перед ним было точной копией той, что была в библиотеке, только за щитом из живых книг сидел маг постарше.

— Рад тебя видеть, — Лестрейндж-старший кивком поприветствовал вошедшего. Сын стал пристально рассматривать отца: мужчина с черной густой бородой, маг в расцвете своих сил — ведь в шестьдесят пять волшебника никак нельзя назвать старым, — но после Азкабана он существенно сдал. Однако сейчас его глаза сияли как в молодости — в них горел огонь исследования.

— Отец, объясни мне, что вы с Гриммом затеяли по поводу книг?

— Не беспокойся, Рудольф, мы не делаем ничего такого, что повредит нашему Роду. Наоборот, это лишь укрепит его. Ты же слышал про «Библиотеку вечности»?

Рудольфус глубоко задумался, вспоминая…

О «Библиотеке вечности» ходили разные легенды. Если маг впервые слышал о ней, он мог ошибочно представить себе некое мистическое по своей сути место, вроде Тайной комнаты, личных покоев Основателей, или же Выручай-комнату. На самом деле Библиотека была отнюдь не помещением, но магической техникой. Во времена разгула инквизиции в Европе, когда много славных волшебников и волшебниц гибло от рук разъяренных магглов, а их дома предавались огню, хранимые знания обращались в пепел. Дабы сохранить то, что еще не успели найти, группа магов объединила усилия и стали создавать книжные хранилища на астральном уровне, используя опыт мудрецов востока. Это был один из редких случаев, когда закрытые магические сообщества, в частности Китай, помогли европейским магам. Ведь китайские колдуны, в отличие от своих собратьев, столкнулись с этой проблемой намного раньше, аж в третьем веке нашей эры. «Сожжение книг и погребение книжников» — темный период в истории магии. Тогда новый император Китая, что был правителем не только магглов, но и магов, для утверждения своей власти приказал уничтожить все учения, что были до него, «всю ересь и всю крамолу» дабы искоренить инакомыслие.

«Библиотеки вечности» стали спасением для волшебников. Даже если книги сгорали или истлевали от старости, их ментальный слепок оставался в астральном хранилище, которое было доступно лишь хозяевам. Однако с наступлением мирных времен маги стали забывать об их полезности, а потом и вовсе отказались от них.

Сама Великобритания никогда не была знакома с этой техникой. Разгула инквизиции здесь никогда и не было из-за наличия своей собственной, англиканской, церкви, так что прятать книги было не нужно.

Однако Гримм был обитателем другого мира, где ЭБС⁽⁴⁾, созданные магглами, очень полюбились волшебниками, и были созданы аналогичные АБС⁽⁵⁾. Хотя многие любили пользоваться и тем, и другим, поэтому на просторах интернета среди многочисленной эзотерической чуши иногда попадались настоящие книги по тайному искусству. Роберт так привык к удобству, что без любимых технологий испытывал легкий дискомфорт, а уж когда приходится работать с контрактами, это тихий ужас. А отказывать себе в комфорте он не любил.

Уговаривать Лестрейнджа-старшего установить себе АБС долго не пришлось, благо, Гримм знал, как это работает и поделился магической техникой. Несмотря на различие в терминологии, Глава Рода понял суть идеи, и то, что иметь «Библиотеку вечности» лучше хотя бы потому, что можно будет иметь постоянный доступ к запретным книгам, что обычно хранились в Гринготтсе, и что никакая аврорская проверка ей не страшна. А значит, можно спокойно запасаться трактатами о тауматургии, химерии, да и вообще всем, чем душа пожелает.

Об этом Лестрейндж-старший и поведал своему сыну.

— То есть Гримм, — начал рассуждать Рудольфус, — сделал нашему Роду такой подарок просто потому, что всем, а в частности ему, было просто удобно? Странный повод.

— Согласен, наш друг бывает довольно эксцентричным, но пока все его причуды идут нам на пользу. Может, если так и пойдет и дальше, нас ждет магический рассвет.

Кабинет отца Рудольфус покинул в глубокой задумчивости.

Уже сидя в комнате и готовясь ко сну, он краем уха слушал свою жену, едва создавая видимость диалога, когда Беллатриса все же смогла зацепить его внимание.

— Как же он меня бесит, — прошипела Белла, сидя перед трюмо и яростно расчесывая волосы. Со своей короной блестящих черных, как смола, волос, она прямо-таки излучала темный огонь.

— Эти его маггловские привычки, сумасбродные идеи… Да как его милорд вообще к себе подпустил? И еще прислушивается к его дурным мыслям!

— Ты это о ком?

— А ты будто не догадываешься? — она с силой швырнула расческу на столешницу, отчего та отскочила и упала на пол. — Конечно, о Гримме. Чтоб он провалился туда, откуда вылез!

— Ну, Роберт неплохой волшебник, хоть и со своими причудами.

Беллатриса замерла, а затем медленно повернулась к мужу. Ее глаза были подобны двум тлеющим углям.

— Что ты сказал?

— Сама посуди. Он не только помог милорду вытащить нас из Азкабана, но и освободил нас официально. Более того, его присутствие благотворно влияет на Лорда. Ты за это время хоть раз видела от него Круциатус?

— Это еще ничего не значит!

— Не знаю, мне этого уже достаточно. А если учесть, что он сделал лично для нашего Рода…

Белла молча выслушала про библиотеку и несмотря на гнев в глазах, перемешанный с удивлением, здесь возразить было нечего. Ей оставалось только скрежетать зубами.

«Уже не Гримм, но Роберт!» — в бешенстве думала Белла в постели. Советник Лорда, его новый фаворит, сумел завоевать расположение не только Повелителя, но и всех членов ее семьи. Остальные Пожиратели относились к нему пока нейтрально, но Белла была уверена — этот стервец ко всем найдет подход.

«Убью гада! Он не заслуживает быть рядом с Повелителем!»

1) Геопространственный интерфейс виртуальной библиотеки

Вернуться к тексту

2) Виртуальная библиотечная система

Вернуться к тексту

3) Искуственный интеллект

Вернуться к тексту

4) Электронные библиотечные системы

Вернуться к тексту

5) Астральные библиотечные системы

Вернуться к тексту

Те, кто говорят, что магия покровительствует лишь волшебникам, сильно заблуждаются. Любое живое существо, в коем есть хоть искра магии, подпадает под ее влияние. Люди ошибочно полагают, что магия имеет свои законы; что они являются высшей расой только потому, что их способности к колдовству выше, чем у остальных магических созданий; что их кровь определяет их место.

Это иллюзия. Обман. Самообольщение. Ложь. Ошибка.

Если бы Гримма попросили сказать, что же такое магия, он бы затруднился с ответом.

Это сила? Явление? Сущность? Инструмент? Способность.

И да, и нет, в зависимости от того, как толковать слова.

Сам Роберт предпочитал склоняться к тому, что магия схожа по признакам с языком. Она различается у разных народов, подчиняется непохожим канонам, использует отличные приемы выражения.

В этом плане в магической Британии, да и во всем этом мире главенствовали традиции волшебников. Магия других не получила такого развития или, что скорее всего было более вероятным, не была тщательно изучена. Конечно, магам было известно про некоторые способности вейл, домовых эльфов, дементоров, но их искусства не были классифицированы. Колдовство же других ставилось под сомнение или вовсе отрицалось, если вспомнить про вампиров, кентавров, русалок и оборотней. Третьих же, например, ведьм, общество просто не принимало, хотя их школа была идентична.

Гримм любил ставить под сомнения все полученные данные, поэтому ему слабо верилось, что волшебные разумные существа колдовали хуже магов. Просто они это делали по-другому, а их искусства не заинтересовали людей, или, что более вероятно, не афишировались. А непохожесть не делает вещь автоматически хуже или лучше.

Это как с языками. Есть родной язык, на котором ты говоришь и думаешь, а есть иностранные языки. Ты можешь изучать любой из них, повышать уровень владения, углубляться в историю, погружаться в культуру, стремясь к совершенству. Но все равно ты будешь их различать.

В магии, как и в языке, есть заимствование, адаптация и переводы. Анимагия и метаморфмагия заимствована у оборотней и вейл. Ментальные науки, в частности, гипноз, у сирен. Провидение у пифий. И далее, и далее, и далее.

В этом плане Роберт считал себя полиглотом, ибо он не гнушался общения с представителями различных рас и успел освоить немало дисциплин. Однако это было в его родном мире, а здесь…

— В смысле «запрещено»?

Гримм неверяще уставился на Руквуда во все глаза. Мало того, что количество дисциплин магов было удручающе малым, так и еще большая часть была запрещена на территории Великобритании. Все искусства, которые хоть косвенно содержали в себе нечто темное, тут же объявлялись вне закона. Некромантия, Сангвинис, Танатозис и большая часть Тауматургии давали прямой билет в Азкабан. Оставшаяся часть Тауматургии, Химерия и Ритуалистика были существенно ограничены, но без связки с запрещенными дисциплинами они теряли смысл. Серпентиса вообще не существовало, как искусства, а Серпентанго, который позволял изучать этот раздел быстрее и давал носителю некоторые преимущества, был «явным признаком темного мага».

На магию, имеющую хоть какое-либо отношение к демонам, было наложено вето. Тут Гримм вообще приуныл, потому что если про его специальность пронюхают, то сразу отправят на рандеву с дементором, потому что по мнению ММВ хуже некроманта только демонолог.

Тут Роберт мог, конечно, поспорить. Ведь демоны — не воплощение Тьмы. Они бывают плохими и хорошими. В Древней Греции демон, даймон, дух и божество — это вообще одно создание. В римской мифологии им соответствует гений, в христианстве — ангел-хранитель. Чем не светлое создание? В ранней античности различие между терминами «даймон» и «бог» прослеживается не всегда, так же как не прослеживается связь даймонов исключительно с силами зла или добра. Считалось, что даймоны могли иметь любую природу, в том числе и смешанную, то есть могли в равной степени творить как зло, так и добро.

Вот когда стало развиваться христианство, вот тогда слово «демон» приобрело темное значение. Демонами стали именоваться все сверхъестественные существа и боги, принадлежащие языческим традициям. К этой же категории были отнесены все зловредные духи и различные мифические существа. Христианская традиция считает демонов (бесов) злыми слугами Сатаны, обитающими в аду, но способными бродить по свету, разыскивая готовые к падению души.

А уж когда Гримм изучал историю оккультизма и мистицизма Средневековой Европы, вот тогда он реально плакал. Мало того, что подразделение демонов на девять чинов не имело ничего общего с реальностью, так и еще некоторые особо умные личности смешали в одну кучу демонов, леших, водяных, домовых, домашних духов, ведьм, нимф и дриад, стихийных духов, гномов, эльфов, русалок, сатиров, чертей и суккубов.

— Вот это! Это настоящее омаггливание! А не все эти демократические права, — ругался Гримм, нервно расхаживая по гостиной. — Ну и хрен с этими правами, от них вреда-то особого нет. Но запретить изучение целого пласта магии из-за того, что он якобы темный… Они там в правительстве чем думают?

Роберта мало что могло вывести из равновесия. Но если он был разгневан, то не без серьезного повода. А уж если это как-то было связано с тем, что он изучал… Короче, Гримм возмущался долго и со вкусом, поэтому подобным концертом заинтересовался не только Руквуд, которому знания были интересны в любом виде, но и несколько Пожирателей, что маялись в Лестрейндж-холле без дела.

— И демоны и ангелы играют важную роль в магической традиции Запада. Многочисленные гримуары пронизаны оккультной демонологией и ангелологией, восходящими своими корнями к гностицизму и каббале. В магических книгах указаны имена, печати и подписи духов, их обязанности и возможности, а также способы их вызывания и подчинения воле мага. И где теперь все эти книги, м-м-м? Столько пользы и вдруг запрещено! Как? Как это понимать?

— Что-то я сомневаюсь, что маги могут призывать ангелов, — хохотнул Селвин.

— Мне понятен ваш скепсис, — Гримм, однако, не выглядел ни капли раздосадованным. Он даже позволил себе улыбнуться краешками губ. — Конечно, первое, что встает в воображении при слове «ангел», это какое-то эфемерное создание невообразимой красоты с парой белоснежных крыльев за спиной. А «демон» обязательно уродлив до безобразия, вонюч и яростен как нунду…

— К чему ты клонишь?

— Ангелы и демоны — это сущности иных слоев реальности, лишенные материального воплощения. И они приходят к нам в том обличие, в котором мы больше всего ожидаем их увидеть. Они считывают наше подсознание, вторгаются в наше воображение и используют его так, чтобы оказать на нас максимальное влияние. Поэтому если призыватель уверен, что нужный демон будет абсолютно вменяемым и разумным и с ним можно будет договориться, я не удивлюсь, если перед ним предстанет настоящий джентльмен. Хотя, если сущность сочтет кого-то недостойным, она может постараться и отпугнуть своим видом и поведением.

— Ты так свободно об этом говоришь, будто знаешь наверняка.

На подобное заявление Роберт лишь пожал плечами.

— Ну да, в моем обществе такое знание никогда не находилось под запретом. А для тех, кто стремится к силе, вообще является нормой.

— Объяснись, — потребовал Руквуд.

Гримм на мгновение задумался. В его кругах подобное никогда не было секретом и никак не порицалось, но здесь был иной мир со своими законами и правилами. Впрочем, ему было все равно.

— Скажем так, и те и другие могут влиять на уровень магической силы. Словосочетание даймон-гений вам о чем-нибудь говорит?

— Это якобы дух, что внушает человеку знания и наделяет талантами, которыми тот превзойдет многих смертных? Но это же бред! Сказка для посредственностей, которые не могут преодолеть свою лень для достижения целей!

— Ну, во многих случаях как раз так и бывает. Многие великие люди добиваются всего сами, но все же лучше иметь покровителя, чем не иметь. Ведь хранитель — это лишь один из многих способов добиться цели, чем он хуже других. Для тех, у кого нет ни защиты рода, ни связей, ни денег, это прекрасный шанс достичь чего-либо.

— То есть, как я и думала, к таким трюкам прибегают в основном нечистокровные? — хмыкнула Беллатриса. — Конечно, что еще остается этим жалким созданиям.

— Ну, я бы не называл тех, кто стремится к вершине мира, жалкими. Не все рождаются с золотой ложкой во рту. Да, стартовые условия у таких людей намного хуже, но их целеустремленности можно позавидовать. Пока одних за руку ведут родители и частные репетиторы вперед по ковровой дорожке, другие продираются сквозь шипы и валуны. В мире нет равенства и справедливости, так что не стоит судить людей за то, что они используют все доступные средства для победы.

— Зачем ты нам это все рассказываешь?

— Наверное, по той же причине, почему вы слушаете. Вы можете воспринимать мою болтовню как пустой треп, как развлечение, а можете использовать полученную информацию себе на благо. Мне, право, все равно. Возможности магии безграничны, а как вы ими воспользуетесь, решать вам и только вам. Поэтому в этом плане существование ММВ в той форме, в которой оно сейчас функционирует, оскорбляет саму магию.

Подобное высказывание имело довольно громкий характер, поэтому Пожиратели мигом встрепенулись.

— А с ним-то что не так? — нахмурился Рабастан.

— Да с ним все не так, — вскипел Гримм, — это всего лишь административное учреждение, первичное назначение которого — не допустить раскрытие магического мира. А оно чем занимается?

— Пытается скрыть магов от магглов.

— Путем запрещения использования магии? Просто охренительно! Вместо того, чтобы придумать, как скрыть эффект от наиболее сильных применений волшебства, они запретили подобное волшебство. Вместо того, чтобы переместиться в иные плоскости, они используют магглоотталкивающие и скрывающие чары. Вместо того, чтобы развиваться и прорываться на иные уровни сознания, они всех равняют под одну гребенку: гребенку ленивого, ни к чему не стремящегося, глупого смертного, который считает, что семь лет изучения магии достаточно для того, чтобы называться настоящим волшебником. Если маг остановился в развитии, то это не маг, а… — Гримм замолчал, пытаясь подобрать определение, а потом махнул рукой. Пожиратели не маленькие, сами все поймут. А если не поймут, им же хуже.

Волшебники молчали. Каждый думал о чем-то своем. Вдруг Селвин встрепенулся и обратился к Роберту:

— Слушай, а ведь развитие никогда не бывает лишним. Что ты там говорил про призыв гения?

* * *

Гримм с трудом дополз до постели и рухнул в нее прямо в одежде, надеясь, что его не найдут. Пожиратели давно привыкли, что советник Лорда любит вести разговоры на различные темы, но они редко касались магии. А когда была затронута и эта тема, то перед ними открылся довольно-таки интересный источник знаний, причем даже запретных. Сам Гримм делился информацией легко, будто говорил о каких-то обыденных вещах, не требуя ничего взамен. Либо маг не считал подобные знания чем-то очень ценным, либо у него был свой интерес.

Селвину вспомнились те времена, когда он только вступил в ряды Пожирателей, и как Лорд натаскивал их в Темных искусствах. Тогда он узнал для себя много нового. И вот сейчас история повторяется, но только с другим уклоном. Умения, которые он приобретал тогда, носили чисто боевой характер. А вот то, что рассказывал Гримм, могло быть использовано в различных целях. Поэтому Селвин, чей род не был таким древним и благородным, как Лестрейнджи или Блэки, не преминул пользоваться таким источником знаний, ведь пока дают, надо брать. Вот только сам Гримм не был готов к такому напору.

И ладно бы Селвин был один. Нет, каждый хотел развиваться, и каждый — в своей области. Его постоянно засыпали вопросами, искали книги в Лютном, сравнивали сказанное с написанным, и в случае несовпадения задавали еще больше вопросов. Гримм, конечно, радовался, что маги не слепо следуют его советам, но становилось все труднее и труднее уходить от неудобных вопросов.

— А с чего ты решил, что нужно делать именно так, а не как здесь прописано?

— Потому что я основывался на южноамериканской практике, а не на западноевропейской! Между прочим, маги существуют не только в Великобритании и Европе, но и вообще во всем мире. Шаманы, волхвы, монахи, друиды, жрецы, ворожеи — у всех свое волшебство. Нужно мыслить шире, а не смотреть на мир сквозь замочную скважину.

— Ты-то сам откуда знаешь?

— Путешествовал много, — отвечал тот. «А не сидел в родовом гнезде!»

В отличие от местных магов, у Роберта не было дома, который он мог назвать родным. Квартира, которую он снимал, была лишь местом ночевки, да и то он больше времени проводил у Лестрейнджей. Даже в своем мире у него не было дома. Так… Временные пристанища… Его вечно куда-то тянуло, заставляло двигаться вперед в поисках приключений. Работа в университете стала небольшой передышкой, и он на нее согласился только потому, что это позволяло ему разжигать огонь искателей и исследователей в сердцах студентов. И вот новое приключение, однако в это он пустился не по своей воле.

В этот миг кто-то безжалостно пнул его под ребра. Он резко перекатился, в глаза ударил яркий свет. Вместо одеяла пальцы сгребли сырую землю с травой.

— Ты что творишь?!

Роберт прищурился, поднося ладонь к лицу, и увидел ту, что перенесла его в этот мир. «Помянешь черта…»

— Давно не виделись, какими судьбами?

— Шутить вздумал? — полупрозрачная девушка выглядела разъяренной. Ее волосы развевались, будто под сильными порывами ветра. И Гримм видел, как под ее стеклянной кожей бегают молнии. Он впервые видел духа в таком состоянии, что, конечно же, не могло не напрягать. Будто отвечая на невысказанный вопрос, сущность резко бросила.

— Твое поведение недопустимо!

Гримм вопросительно наклонил голову. Однако подобная реакция, казалось, еще больше ее разозлила.

— Молчишь?! Наговорился с Пожирателями о волшебстве? — шипение было подобно змеиному.

— Ты считаешь это проблемой?

— Проблемой? Нет, милый, это не проблема. Это катастрофа. Ты нарушаешь баланс магии. А так делать нельзя!

— Я тебя не понимаю.

— Конечно, жалкий смертный ничего не хочет понимать. А мне потом разгребать!

Сущность резко приблизилась к Гримму, отчего тому захотелось инстинктивно отшатнуться, но он пересилил себя, оставшись на месте.

— Запомни раз и навсегда: отныне тебе запрещено делиться с местными знаниями из своего мира. Ты не должен отравлять магию этой вселенной своей, иначе она потеряет свою первозданность и уникальность. И второе: ты действуешь слишком медленно! Мне это не нравится. Я мучаюсь от скуки, так что не будь эгоистом.

Она медленно поднесла руку к лицу Роберта, но тот, разозленный, отбросил ее.

Гримм терпеть не мог, когда ему запрещали что-то делать, но еще больше он ненавидел, когда ему указывали, как и что делать.

— Какого Мордреда я должен исполнять твои прихоти? — холодно спросил он.

— Потому что я так сказала, и мое слово — закон. Ты здесь никто и звать тебя никак. Ты здесь по моей воле и…

Громкий смех прервал ее речь, и та в недоумении уставилась на него. Гримм хохотал, высоко запрокинув голову, не обращая никакого внимания на сущность, на лице которой сначала было чистое недоумение, что после сменилось гневом.

— Что тебя так забавляет?

— Миледи возомнила, что я ее игрушка. Кукла, которой можно отдать любой приказ. Вот только я не обязан его исполнять. Я вам ничего не должен, и тем более я ни о чем не просил, за что бы мне после пришлось расплачиваться. Вы меня не спасали, не давали шанс на перерождение, даже не предложили награду за ваши хотелки.

— Разве возможность вернуться к прошлой жизни не достаточная цена?

— Жизнь, которой, между прочим, вы меня лишили? Вы просто вернете то, что принадлежит мне по праву? Охренительно. Знаете, как это называется? Наглое вымогательство!

— Значит, ты хочешь получить что-то взамен? Конечно, чего еще можно было ожидать от смертного! Ты такой же мелочный, корыстный, алчный, как и остальные.

— Миледи, даже клоунам в цирке платят, так что если хотите частное шоу, платите за билет!

— Ты же понимаешь, что я могу тебя с легкостью прибить? — с прищуром спросила сущность.

— Да на здоровье. Не я же маюсь от скуки.

Ее взгляд был очень долгим. Тяжелый вздох и взмах руки.

— Уже утро. Ступай. Поговорим после.

Вспышка тьмы, и Роберт подскочил на кровати. Он оглядел окружающее пространство и упал обратно на постель. Плечи стали подрагивать от еле сдерживаемого смеха, однако его ни капли не было смешно. Этот гребаный мир, абсурдный со своими правилами, огромная игровая комната для одной взбалмошной твари, не желал его отпускать. А сам он не желал быть пленником.

— П-поттер, он влад-деет с-серпентарго! — заикаясь, промолвил Квиррелл.

— Неужели? — едва ли в голосе Гримма слышалась хоть толика удивления, но маг по ту сторону зеркала был слишком взволнован, чтобы это услышать.

— Малфой вызвал огромную кобру, а Поттер вдруг зашипел и взял над ней контроль. Слава Мерлину, Снейп спалил змею.

— Хм-м, любопытно. Продолжай наблюдение за мальчиком. Следи за слухами и сплетнями, если начнется какое-то движение в школе — сообщи мне. И сделай все что угодно, но сохрани клуб.

Гримм провел рукой по зеркалу, и лицо Квиринуса померкло. Он хмыкнул: теперь можно наводить Лорда на определенные мысли.

Информацию о Поттере Волдеморт воспринял спокойно. Без возмущений, он принял ее к сведению и стал вдумчиво анализировать.

— Змеиный язык — редкий дар, наследие самого Салазара. Поттеры же, если я правильно помню, связаны с Годриком. Интересно… Пусть наш шпион продолжает наблюдение.

— Как продвигается исследование философского камня?

— Медленнее, чем хотелось бы. Не думал, что камень будет настолько мал. Трудно изучать его, не разрушив. Тем более не имея никаких записей. Это похоже на прогулку в темном лабиринте без фонаря.

— «…Я видел во сне ангелов, спускающихся ко мне, спящему в поле, по небесной лестнице. Они даровали мне книгу, в которой содержится ключ к Деланью…»

— Опять твоя демонология? — изогнул бровь Лорд.

— Ангелология. Призыв хранителей возможен и там, и там.

— Ну, даже если это и является правдой, книга Авраама-еврея считается утерянной.

— А «Mutus Liber»?

— Говорят, находится в частной коллекции. Конечно, по рынку гуляют копии, даже среди магглов, но дубликаты не отображают скрытых записей, — он указал взглядом на Немую книгу. — Если они, конечно, вообще имеются.

— А что насчет Великого Гримуара? Глава «Секреты магического искусства»?

— Не читал, — честно признался Лорд, — мне казалось, Соломон являлся специалистом по духам, а не алхимиком.

— Он был разносторонней личностью, — пожал плечами Гримм. — Я сам узнал об этом случайно. У него было много гримуаров. Поищите издание тысяча пятьсот двадцать второго года итальянского происхождения. А что насчет работы Джорджа Рипли, «Книге двенадцати врат»?

— Кто это вообще? — нахмурился Волдеморт.

— Ваш соотечественник, алхимик, пятнадцатый век. Не так широко известен, как Николас Фламель, но и то, только потому, что он был вторым, а не первым, кто открыл тайну магистерия.

— Раз ты так много знаешь, может ты и формулу камня подскажешь? — усмехнулся Темный Лорд. Гримм вернул ему ответную ухмылку.

«Им не понять, как детям малым,

Что счастье не влетает в рот.

Я б философский камень дал им, —

Философа недостает», — нараспев, произнес он.

Риддл, что в бытность свою магглом был ценителем классической литературы, коротко хохотнул.

— Иди отсюда, демон!

Когда советник покинул лабораторию, Волдеморт вернулся к изучению ребиса, но какая-то мысль на подкорке сознания не давала ему покоя. Назойливая, будто муха, она мешала сосредоточиться, заставляя обратить на себя внимание. Лорд тяжело вздохнул и задумался.

— Поттер… Что же с ним не так?

Окружающие не понимают разговора змееуста со змеёй, так как им слышится лишь шипение. Дар, врождённый и крайне редкий, обычно он передаётся по наследству или вместе с магической силой. Но род Поттеров ни по какой ветви не мог получить парселтанг. Остается только ритуал передачи магической силы. Такие обряды совершались редко, например, при таких исключительных обстоятельствах, когда маг, в силу болезни или старости, не успевал передать своему преемнику или ученику знания. Тогда волшебник, используя остатки своих сил, вкладывал частичку своего разума в голову юного мага. Но подобные ритуалы не могут пройти бесследно для окружающих.

Волдеморт стремительным шагом покинул лабораторию и направился в библиотеку.

— Гримм, где документы по Поттеру?

— Какие? — тот оторвал взгляд от пыльного фолианта. — Финансовое состояние, дело об опеке, здоровье, магразвитие?

— Все!

Темный Лорд разложил все бумаги в хронологическом порядке, пытаясь выявить любые существенные изменения в поведении мальчика. Его взгляд зацепился за цитату из интервью маггловских опекунов Поттера. «…натравил на Дадли питона, а после запер беднягу в террариуме». Все это произошло в день рождения, да только не Гарри, а его кузена. Следовательно парселтангом юный волшебник владел и до его официального введения в магмир. Десять лет мальчик был спрятан у Дурслей, не имея никаких контактов с волшебниками. А значит, ритуал, скорее всего, был проведен, пока Поттеры были живы. Но у них не было необходимости в экстренной передаче магических знаний сыну, это должно было произойти постепенно, по мере воспитания, а после продолжено в Хогвартсе. Да и не было у них никаких знакомых с парселтангом. За исключением…

Волдеморт прикрыл глаза. Сделал глубокий вдох. Нет… Это слишком похоже на бред. Но если откинуть все возможное, остается только невозможное.

— Роберт, нужно кое-что проверить. Ты можешь организовать мне личную встречу с Поттером?

* * *

Блэк редко бывал дома. Пустой заброшенный особняк на Гриммо, двенадцать угнетал своей атмосферой: Сириусу нужна была жизнь, живое общение, а портреты предков-шовинистов и один старый ворчливый домовик не были полноценной заменой хорошему собеседнику. Пока крестник жил с ним, тот одним своим присутствием разгонял тьму, и мир вокруг становился светлее. Но как только каникулы заканчивались, а Гарри уезжал, мрак и запустение возвращались в дом с новой силой, и Сириус сбегал. Сбегал от одиночества и тишины туда, где было шумно и весело. Он бы с огромным удовольствием переехал в дом, который ему подарил дядя Альфард, но, к огромному сожалению, тот лежал в руинах, и было намного проще отстроить новый, чем восстанавливать старый. Благо, деньги после оправдания были, и причем немаленькие.

Глотнув воздуха свободы, Сириус мгновенно опьянел. Будто человек, что долго странствовал по пустыне и наконец добрался до источника, он не мог остановиться и хватался за все, что помогло бы ему нагнать упущенное время. Первым делом он восстановил общение со своей любимой двоюродной сестрой, Андромедой Тонкс. Заодно и с племянницей вновь познакомился. Он-то ее помнил совсем девочкой и в последний раз видел, когда ей лет восемь было. А Нимфадора, оказывается, в прошлом году уже Хогвартс закончила и поступила на курсы подготовки мракоборцев. Сириус искренне радовался за храбрую девушку, лишь слегка сожалея о быстром течение времени. Сама же юная Тонкс, с детства помня веселого и доброго дядю, без труда пошла на контакт, а аврорская служба и общие знакомые лишь способствовали укреплению их связи. Нимфадоре было интересно послушать про события Первой магической из уст передовика, а Блэку было любопытно, как там поживает Грозный Глаз и другие хорошие маги.

Однако Сириусу было все равно мало, поэтому его круг общения не ограничился этими волшебницами. Случайно или нет, но на одной из прогулок по Косому переулку он столкнулся с Люпином. Несмотря на то, что прошло столько лет, они узнали друг друга! Искра, буря, безумие, драка, пьянка, разговор по душам.

Блэк поражался поворотам судьбы. Люпин был Мародёром и другом Сириуса. Однако он в свое время решил, что среди их четверки только Римус способен стать предателем, а Люпин, напротив, поверил в виновность Сириуса. После оправдания они оба вспоминали друг о друге, но каждому было трудно сделать первый шаг, отправить первое письмо, и если бы не господин «случай», кто знает, чем все это закончилось.

За десять лет много воды утекло. Жизнь Ремуса тоже не была радужной. Из-за деяний шайки Сивого во время Первой магической отношение к оборотням стало еще хуже, поэтому Люпину ничего не оставалось, как искать счастья в мире магглов. Да, первое время ему было тяжело без образования и без знаний, но при поддержке его матери, магглы Хоуп Хауэлл, он все же нашел неплохое место. Зарплата была вполне сносная, на нее вполне можно было бы неплохо жить, если бы большая ее часть не уходила на оплату кредита дома с добротным крепким подвалом и на Аконитовое зелье. Траты были поистине огромными. Не всегда хватало на еду, а уж о новых вещах и говорить нечего. Тут любой, не то что оборотень, завыл бы.

Сириус ситуацией Римуса проникся и на радостях от встречи предложил другу переехать к нему, одному-то в доме все равно скучно. Люпин отказался, хоть и поблагодарил за помощь. Деньги он тоже не принял, хотя пару раз все же наведывался в гости к Блэку.

Вообще, Косой переулок — удивительное место, где можно встретиться с кем угодно. За пару дней до того, как начались Рождественские каникулы, Сириус решил сходить в магический квартал прикупить Гарри подарок, пока ушлые продавцы не успели накрутить цены. И в магазине для квиддича столкнулся с еще одной сестрой.

— Можете показать самую лучшую метлу, что есть в наличии? — они произнесли это одновременно и посмотрели друг на друга.

— Нарцисса?

— Сириус?

— Прекрасно выглядишь, — опять произнесенная одновременно фраза вызвала легкие улыбки на устах обоих.

— Выбираешь подарок для Гарри?

— Как видишь. Он прирожденный ловец, прямо как Джеймс. Хочется его порадовать на Рождество.

— Понимаю, — Нарцисса коротко кивнула. — У Драко тоже глаза горят, когда речь заходит об этой игре.

То ли предпраздничное настроение сыграло роль, то ли то, что между Сириусом и Нарциссой никогда не было настоящей вражды, но когда все нужное в магазине было куплено, и они вышли на улицу, разговор плавно переместился в ближайшее кафе.

Несмотря на то, что, по мнению Блэка, муж Нарциссы был подлым Пожирателем, к ней он не испытывал неприязни. Скорее всего, это было результатом поведения сестры: та всегда была сдержана в проявлении чувств, как и Андромеда, и в ней не было той агрессии и неадекватности как у фанатичной Беллатрисы. Когда старшая из сестер выскочила замуж за магглорожденного, Нарцисса хоть и прекратила общение с ней, при семейных разговорах никогда ее не обсуждала и не торопилась осуждать. «Каждый сам выбирает свой путь», — такой философии придерживалась Нарцисса. Поэтому, когда и сам Сириус подвергался давлению со стороны семьи, замученный доктриной о чистоте крови, он был благодарен ей хотя бы за то, что та предпочитала нейтралитет.

— Знаешь, Сириус, я искренне рада за вас с Гарри, — произнесла Нарцисса, разливая очередную порцию чая. — Твое незаконное заключение и его детство — страшные удары Судьбы. Но то, что вы нашли друг друга, и то, что вы теперь можете поддержать, дать то, что не хватает другому, — цените это.

— Я вообще не понимаю, как все это произошло: этот Азкабан и эти Дурсли, уму непостижимо, — Сириус начал активно размахивать руками, но, наткнувшись на спокойный взгляд сестры, поутих.

— Я понимаю, о чем ты, — каким-то непостижимым образом негромкий голос Нарциссы утихомирил буйный нрав Блэка. Она тоном показала, что в курсе событий и сочувствует. — Твое обвинение было нонсенсом. Конечно, Блэков по-разному называли: и сумасшедшими, и темными, но предателями… Члены нашего Рода всегда были верны идеалам, кто бы что ни говорил, и подобная низость невозможна для аристократа.

— Но я терпеть не мог все эти ваши заморочки по поводу чистоты крови. Какие тут идеалы?

— Сириус, — покачала головой та, — одной чистой крови мало, чтобы считаться аристократом, нужно еще иметь и честь, верность, ум. То есть благородство. Дух аристократа.

Тут Нарцисса была совершенно права, Сириус не мог этого отрицать.

— Знаешь, я еще могу простить Министерство за мое заключение. Тогда была война, с военными законами, а после властям пришлось разбираться со слишком большим количеством проблем. Но то, как они поступили с Гарри, просто выкинули его к этим сволочам, назвав защитой…

Нарцисса успокаивающе сжала руку брата.

— Мальчик не заслужил этого. Эти Дурсли, — она произнесла фамилию с таким презрением в голосе, что дрожь брала, — яркий пример того, как магглы на самом деле относятся к подобным нам. И это несмотря на то, что он их родной племянник. Мне его искренне жаль.

— Откуда ты знаешь? — изумился Сириус.

— Ну, дело об опеке было громким, да и мой муж — не последний человек в Министерстве. Такое невозможно было сохранить в секрете, особенно когда в деле замешаны такие высокие лица, как Дамблдор.

При упоминании директора Блэк злобно скрипнул зубами. Благодаря тщательному расследованию, он знал, что решение спрятать юного Поттера у его «прекрасных» родственников Великий Светлый принял единолично, ни с кем не посоветовавшись. Мало того, что, заставив Поттеров спрятаться под Фиделиусом, он тем самым нарисовал на их лбах огромную мишень для Пожирателей, так и еще объявил Гарри национальным героем, взвалив на хрупкие плечи непосильную ношу, хотя мальчик был всего лишь жертвой.

— Он не имел права распоряжаться его судьбой. Дамблдор слишком часто ошибался, а его ошибки слишком дорого стоили окружающим.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Надеюсь, теперь ты будешь ставить интересы семьи выше интересов директора. Береги Гарри!

Когда они расходились, Нарцисса полуобернулась к Сириусу и бросила с печалью в голосе:

— Жаль, что наши дети не подружились. Гарри — чудесный ребенок. Я не хочу, чтобы между ними и… нами была вражда.

— Не всегда бывает так, как мы хотим, — ответил Сириус. — Да и они слишком разные. Но ты права. Я устал от войны, и хочу про нее забыть.

— Это видно, — Нарцисса мягко улыбнулась. — Ты повзрослел. Твои суждения стали более разумны. Гарри на тебя благополучно влияет.

— Видимо, да.

На самом деле Нарцисса была права лишь отчасти. Конечно, крестник повлиял на мировоззрение Блэка, но он был не единственным, кто заставил взглянуть на события давно прошедших дней под другим углом.

Гримм был неоднозначным человеком. Его неожиданное появление в Азкабане, и последовавшие за этим события пронеслись в голове Блэка буйным калейдоскопом. Его оправдание, извинения ММВ, воссоединение с Гарри и право на опеку — после стольких лет заключения счастливые события посыпались на него как из рога изобилия. Пребывая в эйфории, Блэк не особо задавался вопросами, как и почему это происходит. А когда события поутихли, Сириус все чаще и чаще задумывался о маге, что без видимой причины так часто ему помогал. Роберт отлично разбирался в событиях Первой магической, да и на вид был если и не ровесником, то вряд ли сильно старше. Друзей семьи Блэк знал наперечет, и фамилия Гримм среди них не мелькала. Равно как и на Гриффиндоре или Слизерине. А значит…

— Слушай, вы на Когтевране все такие умные и молчаливые?

— Прости, что? — Роберт оторвался от бумаг и взглянул на Сириуса. С согласия хозяина он окопался в библиотеке Блэков, разбираясь с многочисленной документацией по поводу наследования. Дело было запутанным, и Роберт ломал голову, как его решить с максимальной выгодой.

— Ну ты же обучался в Хогвартсе?

— С чего ты решил?

Вопрос Гримма поставил Сириуса в тупик, но тот быстро нашелся:

— А, так ты обучался частным образом! — «Вот почему я его не помню. Но ведь редкие семьи решаются на подобное…»

— Нет, я учился в академии. И да, я не англичанин, а американец. И нет, я не выпускник Ильвермони, — быстро проговорил Гримм, опережая вопросы.

Эти слова заставили Блэка глубоко задуматься. Про американское сообщество он знал очень мало и то, это были какие-то общие сведения.

— И какими судьбами тебя занесло в Англию?

— Обязанности рода, — был дан лаконичный ответ.

— Да оторвись ты от этих бумажек, — Сириус сел прямо на стол, и Гримм понял, что тот не отстанет. — Я хочу понять, что ты за человек. Откуда ты? Зачем мне помогаешь? Могу ли я тебе вообще доверять?

— И ты задаешься этими вопросами, когда ты разрешил мне приходить к тебе домой в любой момент и заниматься твоими бумагами? — Гримм изогнул бровь подобно Снейпу. — Ты серьезно? Где логика?

Блэк запнулся, не зная, как парировать такое заявление. Вопросы были убийственны.

— Ну мало ли, — насупился Сириус, — может, твоя помощь — это результат исполнения воли моей покойной матушки и попытка вернуть меня на путь истинного чистокровного мага?

— И как ты себе это представляешь? — изумился Роберт. — Жениться заставлю? Катрены дуэтом будем петь? Больно надо. Или тебя не устраивает моя работа?

— Нет, но…

— Но тебе принципиально важно знать, кто хочет тебе помочь. Вдруг это твои родители, от которых ты отрекся и от которых ты ничего не хочешь принимать? Или, не дай Мерлин, Малфои, мерзкие Пожиратели, несмотря на то, что леди Малфой в девичестве Блэк и еще дорожит семейными связями? Беспокоишься, что те, кто тобой хоть мало-мальски мог заинтересоваться — это те, от кого тебе противно принимать помощь? Брось.

— А Андромеда? Альфард? Альбус?

— Боюсь, миссис Тонкс не обладает такими связями в Министерстве, чтобы поднимать старые дела и копаться в прошлом военных преступников. Насчет твоего дяди ничего сказать не могу: я его не видел и не знаком с ним. А вот Дамблдор… — Гримм резко приблизил лицо к Блэку. — Если бы ему было выгодно тебя спасать, он бы давно это сделал.

— Тогда кто? Кто?

— А не все ли равно? С тебя же долг жизни не требуют! Я бы ответил на твой вопрос, если бы был уверен, что ты можешь быть объективным.

— Я могу быть объективным, — возмутился Сириус.

Роберт с сомнением посмотрел на него, а затем достал волшебную палочку. Короткий взмах и на его руке появилась простая детская пирамидка.

— Какого цвета пирамидка?

— Красная, а что.

— Нет, она зеленая, — возразил Гримм.

— Да точно красная, я же вижу.

— Не-а, она зеленая.

— Да в каком месте? — Сириус стремительно выхватил пирамидку из руки собеседника и начал вертеть её. Но упрямство на лице Сириуса сменилось недоумением, когда он посмотрел с другой стороны.

— Теперь ты понял. Все зависит от точки зрения. Мы видели ее с разных сторон, и оба были правы.

— А объективен будет тот, кто скажет, что она двухцветная? — хмыкнул Блэк.

— Нет, объективен будет тот, кто прежде чем что-то утверждать, — Гримм перевернул пирамидку вверх тормашками и ткнул пальцем в синее основание, — сначала изучит объект со всех сторон. Ты стремишься задавать вопросы, а должен учиться находить ответы. Тогда ты и разберешься, кто есть кто!

Гарри лежал на кровати и не мигая смотрел в потолок. Вчера начались Рождественские каникулы, но праздничное настроение не спешило приходить. Несмотря на то, что это должен был быть его первый праздник, проведенный с семьей, Гарри не мог заставить себя выйти из комнаты.

Все началось с того, что Поттер обнаружил у себя дар змееуста. Ну подумаешь, он понимает, что говорит питон или уж. Так нет же — дар оказался редким, да и к тому же связан с Темными искусствами. Сам Салазар Слизерин обладал даром повелевать змеями, да и его факультет носил на гербе эту тварь, как раз под стать ученикам.

Самое обидное, что из-за этого дара Поттера стали считать прапра— и еще много раз правнуком Салазара, да и к тому же темным магом. Как же: во время занятий в Дуэльном клубе Гарри натравил черную кобру на пуффендуйца Джастина Финч-Флетчли, магглорожденного. И как бы он не оправдывался, как бы не убеждал, что, наоборот, хотел спасти однокурсника, все единодушно решили, что это было «науськивание». Окружающие ведь просто не поняли разговора Гарри со змеей, им слышалось лишь шипение, и довольно яростное.

Отношение к Гарри в школе резко изменилось. От Поттера шарахались как от прокаженного, разговоры в гостиной прекращались в его присутствии, а сам Финч-Флетчли вообще бегал от него. Неприятные шепотки за спиной и испуганные, а иногда и недобрые взгляды заставляли внутренне сжиматься, и если бы не поддержка близких друзей, Поттер бы не знал, как пережить изоляцию.

Но слова одобрения друзей были неоднозначными. Рон просто заявил, что говорить на змеином языке плохо — без объяснения причины, и ему, Гарри, лучше помалкивать о своем даре. Гермиона же, в пику Уизли, заявила, что в обладании парселтангом нет ничего ужасного. «Это всего лишь язык животных, а животные не могут быть по определению плохими или хорошими. Тем более, некоторые светлые волшебники также обладали этим даром. Я читала об этом в книге "История магии"!» Невилл предпочел держать свое мнение при себе.

Вот только чем ближе были каникулы, тем мрачнее и печальнее становился Гарри. Дело было в Сириусе. За то время, что они успели пожить вместе, он понял, что у Блэка стойкая неприязнь к любому проявлению Темной магии и сильнейшая аллергия на Слизерин. Когда Гарри только переехал на Гриммо, Сириус затеял уборку в поместье с намерением избавиться от всех мало-мальски темных артефактов. Гарри к артефактам он подпускать боялся, пакость в доме была разной степени опасности. Когда Блэк уже собрал в гостиной целую гору вещей и хотел их спалить в камине, сие удовольствие прервал его друг, мистер Гримм, который явился так «не вовремя». Когда Гримм увидел, что хотел сделать Сириус, его охватило негодование. Тот возмущался долго: и какого лешего Блэк уничтожает семейное имущество, нажитое непосильным трудом; и почему обязательно нужно сломать, стереть и выкинуть, вместо того, чтобы разобраться, как и что работает, и использовать это к своей выгоде?

— Ну и что, что это темные вещи? Раз ты так ненавидишь подобные вещи, ты должен в них разбираться, чтобы знать, как бороться! А ты: «Ой какая-то непонятная хрень, ой она кусается, фу, плохая, нафиг вали из моего дома!» Так ты рассуждаешь? А то что тут чары просто перекосило и их нужно подправить, мы этого видеть не хотим!

За книги Блэку влетело отдельно. Когда Роберт увидел стопку фолиантов, он сжал кулаки, помолчал, а затем медленно повернулся к Поттеру.

— Гарри, отвернись, пожалуйста, и заткни уши, рано тебе еще знать подобные слова.

Поттер тогда честно отвернулся, но накинутое следом заклинание глухоты не позволило узнать для себя что-то новое.

Да, Сириус не любил темные вещи. А серпентарго был темным даром. Гарри боялся говорить об этом с крестным, боясь увидеть в его глазах разочарование и презрение. Поэтому, когда он увидел Блэка, встречающего его на вокзале Кингс-Кросс, в его груди неприятно кольнуло, он всю дорогу прятал глаза, а очутившись в доме, быстро спрятался у себя в комнате, сославшись на недомогание и усталость после дороги.

Но Поттер прекрасно понимал — он не сможет так прятаться вечно. Нужно было как-то решить проблему. Надо было с кем-нибудь посоветоваться. Но с кем?

Взгляд упал на небольшой бордовый блокнот с золотым тиснением. Тот самый, что ему дал мистер Гримм для связи. Гарри пользовался им всего пару раз, когда не мог найти ответ на какой-нибудь заковыристый вопрос, а Гермиона не хотела помогать. Гримм, конечно, откликался, но никогда не давал прямого ответа, предпочитая давать советы, что почитать и в каком направлении стоит подумать. «Я не могу принести тебе знания на блюде, но могу указать, где растут его плоды, чтобы ты мог сам их добыть». Такой подход вначале раздражал, но вскоре Гарри привык. Но когда дело не касалось учебы, Гримм отвечал довольно вдумчиво.

Гарри потянулся к блокноту и вывел на чистой странице гусиным пером:

«Мистер Гримм, мне нужна ваша помощь!»

* * *

Тот не заставил себя долго ждать. После прочтения краткого изложения проблемы, написал, что все равно собирался навестить Блэка по делам, и раз уж у Гарри каникулы, то почему бы и не поговорить с глазу на глаз. Поттера это как нельзя устраивало, ведь живой разговор всегда лучше, да и по тону человека можно понять гораздо больше.

Гарри спустился вниз, быстро позавтракал и засел в гостиной караулить Гримма, соврав крестному, что он хочет заранее сделать домашку, дабы освободить праздники, и пусть Сириус его не отвлекает.

Только маленькая ложь быстро переросла в правду. Гарри так погрузился в основы трансфигурации, делая небольшие пометки напротив тех абзацев, которые он хотел использовать в эссе, что пропустил явление гостя.

Когда громкие звуки разговора наконец донеслись из коридора, Поттер очень удивился: как же, ведь он сидел прямо напротив камина. Ответ на эту загадку был найден довольно быстро.

— …И вообще, гулять полезно. Ты видел, какая красота на улице? А после камина всегда одежду чистить надо!

— Но так же быстрее, — возразил Сириус, входя в гостиную, — да и какая разница, от чего себя очищать: от сажи или от снега?

— Камином я всегда прыгнуть успею, а полюбоваться очарованием зимнего утра нет!

— Чудак, — неопределенно махнул рукой Блэк.

— Здравствуй, Гарри, — Гримм кивком приветствовал мальчика.

— Здрасьте, мистер Гримм, — Поттер широко улыбнулся и стремительно вскочил. Он уже открыл рот, но осекся, взглянув на Сириуса, и, опустив взгляд, произнес чуть тише. — Я хотел поговорить с вами.

— Эй, а Робу ты больше обрадовался, чем мне! — Нахмурился крестный и бросил ревнивый взгляд на мага. — С тобой поговорить хочет, а со мной едва парой слов вчера перекинулся.

— Гарри, иди в комнату, я сейчас к тебе поднимусь, — Гримм указал глазами на лестницу и, схватив Блэка за плечо, что-то страстно зашептал на ухо. Недовольство на лице Сириуса сменило недоумение, а затем и радостное удивление. Удовлетворенно кивнув, Сириус сложил пальцы в знаке Окей, и похлопал Роберта по плечу.

— Ну ладно, секретничайте в свое удовольствие, не буду мешать!

Когда Гримм вошел в комнату, Гарри быстро запер дверь и стремительно обернулся к нему.

— Что? Что вы ему сказали? — взволнованно спросил Поттер. — Надеюсь, вы ему не рассказали про темный дар?

— Конечно нет, — успокаивающе произнес тот. — Но бегать от Сириуса не стоило. Он хороший человек и очень за тебя переживает. Поэтому я сказал ему, что ты волнуешься по поводу своего первого семейного Рождества и просто не знаешь, что подарить ему. Напрямую спросить ты стесняешься, поэтому решил посоветоваться со мной.

Гарри облегченно выдохнул, потом задумался и испуганно ойкнул. Поднял широко распахнутые глаза на Гримма и спросил.

— А вы мне и с этим поможете? Пожалуйста!

Роберт коротко хмыкнул и потрепал его по голове.

— Конечно, Гарри, без проблем. А теперь рассказывай, что у тебя случилось?

Роберт спокойно выслушал сбивчивый и немного путанный монолог Поттера, не перебивая и не торопя, позволяя излить свои чувства и переживания.

— …А вы вроде человек хороший, хоть и нейтральный, умеете подбирать слова, и Сириус к вам прислушивается.

Такой отзыв был очень лестен Гримму, заодно и объяснял, почему Гарри обратился именно к нему, чужому, по сути, человеку. Мальчик, которого большую часть жизни называли уродом и чокнутым, над которым издевались и в семье, и в школе имел огромный комплекс неполноценности. Он был одиноким и замкнутым. Поттер был рад каждому доброму слову, каждой похвале, хоть и относился к ним с недоверием, и очень остро реагировал на обидные и грубые слова. Поэтому он боялся, что если крестный узнает о парселтанге, тот разочаруется в нем, а то и вовсе не захочет иметь дел с юным темным магом.

— Гарри, не волнуйся, — попытался успокоить его Роберт. — Ничего страшного не случится, если ты ему расскажешь. Поверь, Сириус не станет после этого любить тебя меньше. Его чувства к тебе настолько искренние и настоящие, что это невозможно подделать. Ты не представляешь, как без тебя Сириусу грустно. Ты для него настоящая семья. Как и он для тебя. Поверь, повторения ситуации с Дурслями не будет.

При упоминании бывших родственников Гарри весь сжался, и Гримм пожалел, что сказал об этом. Крепко сжав кулаки, он задумался, кем надо было быть, чтобы так изломать психику ребенку.

Но несмотря на все это, Поттер был чудесным: он добр, серьёзно относится к любым человеческим отношениям, никогда не предаст близкого человека, уважителен ко взрослым, правда, с оговоркой, что они это уважение заслужили. Он никогда не бил первым, а если и наносил удар, то только в ответ на чужую агрессию. Все свои чувства Гарри предпочитал держать внутри. Не распыляясь на общение со всеми, он дружил лишь с единицами. Зато он способен глубоко и сильно любить людей и предчувствовать то, что невозможно объяснить словами.

— Гарри, он твой крестный. Да, кровь сильна, но родственников не всегда выбирают. А Сириус — родной человек по магии и духу. Если он выбрал твою сторону, то будет верен до конца.

— Вы уверены?

Гримм согласно кивнул.

Он говорил убедительным тоном, излучая спокойствие, и Гарри все же решился поговорить с Сириусом. Тем более Гримм обещал его поддержать в случае чего и сгладить острые углы.

Разговор с Блэком вышел… эмоциональным. Когда тот услышал, что его крестника в школе называют темным и наследником Слизерина, он так плевался, что Гримму пришлось несколько раз выразительно наступить ему на ногу.

«Не пугай ребенка!» — одними губами произнес Роберт, давая Сириусу понять, что тот уж слишком разошелся. «На Дурсля смахиваешь!» Блэк как-то сразу сдулся и постарался говорить спокойнее, дабы не волновать Гарри.

— Ну ладно, хрен с ним, с языком. Ты ж не каждый день со змеями встречаешься, ну, не считая людей. Вот что реально странно, откуда у тебя этот дар? — почесал в голове Сириус.

— Директор рассказал мне, что я говорю со змеями потому, что на нем говорит Волдеморт. Он — единственный оставшийся потомок Салазара Слизерина.

— Так, а вот с этого места поподробнее, — напрягся Гримм. — Тебя вызывал директор? О чем вы конкретно говорили?

Роберту было очень важно знать, что втирал этот старикан мальчику, так как напрямую подслушать разговор не мог. Паук-наблюдатель, которого он подкинул Хагриду, плодился и размножался на славу, но стоило кому-то из них проникнуть в кабинет директора, арахнид становился прекрасной закуской для феникса. Огненной птичке было интересно охотиться за этими шустрыми существами, выковыривать их из всех щелей и смаковать. Такая активность спутника не могла не привлечь внимание Великого Светлого, ведь феникс обычно сидел на жердочке и дремал, поэтому Гримм решил отказаться от прослушки от греха подальше.

— Он утверждал, что… — Гарри нахмурил брови, пытаясь вспомнить, о чем вещал Дамблдор. — Волдеморт нечаянно поделился со мной своими силами в ту ночь, когда все произошло. Поэтому у меня и остался шрам.

— Шрам от Авады… — произнес Сириус.

Роберт сидел, сцепив руки в замок, и о чем-то усиленно думал. Неожиданно он встал и, приблизившись к Гарри, осторожно отодвинул волосы со лба и стал прощупывать кожу вокруг знаменитой молнии.

— След от заклинания, которое не оставляет следов…

— Но это из-за того, что оно отразилось от материнской защиты! — возразил Сириус.

— Что-то я в этом сильно сомневаюсь, — саркастично произнес Гримм, — нам об этом известно только со слов Дамблдора.

— Ты ему не веришь, — скорее уточнил, чем спросил Блэк.

— Я не понимаю слепую веру людей в его правоту. Никто не пытается проверить его слова, опровергнуть. Будто все, что он заявляет, по определению является аксиомой. Я так не могу. Мне нужны доказательства, подтверждения.

— А как же шрам?

— Это не шрам, а рана. Постоянно открытая и незаживающая. Гарри, мне нужно кое-что проверить. Если будет больно, скажи.

И он немного сжал края шрама, от чего Поттер поморщился, но промолчал.

— Кровь не идет. Гарри, он тебе причинял когда-нибудь дискомфорт?

Тот пожал плечами.

— Может, в Мунго поедем, в отделение по заклятиям, — выдал первую разумную мысль Блэк. — Обследование проведем.

При упоминании больницы Гарри, как и любой ребенок, сжался и замотал головой, а Роберт неодобрительно глянул на Блэка.

— Это нужно было сделать сразу же, еще одиннадцать лет назад. Но вот что странно: Поттер ни разу там не был. А значит…

— Дамблдор не отвозил его в больницу, — понял Сириус.

— А Поттера вообще с той злополучной ночи, кроме Дамблдора никто не видел. Его не показывали ни общественности, ни госорганам, ни целителям. Никому. Но каждый дурак достоверно знает, что тогда произошло, благодаря Великому Светлому, — голос Гримма практически скатился до шипения. — Каждая сволочь может его опознать по гребанному шраму, что будто специально не заживает. Каждый знает, что Гарри герой. Каждый знает, что в случае чего, он — главная мишень.

— Дамблдор всем растрепал о мальчике, всему миру растрезвонил, тем самым подставив его под удар. Все статьи тех времен будто под копирку сделаны. А точнее под диктовку. А события в Годриковой впадине? Он так уверенно об этом говорил, будто лично присутствовал там в ту ночь.

— Его там не было! — закричал Сириус. — Если бы он был, он был спас Лили и Джеймса.

— А ему это нужно было?

— Что ты имеешь ввиду? — сразу же напрягся Блэк, но Роберт замолчал, а потом продолжил холодным тоном.

— Я тебе и так слишком много рассказал, а ты даже мозг не пытаешься включить. Даже если я поделюсь с тобой своими подозрениями, ты их не примешь, потому что подобная точка зрения идет вразрез с твоим мировоззрением. Ты должен найти ответы сам! Собери все факты, всю информацию, что известна лично тебе. Может, тебе даже известно то, что я не знаю, ты же дружил с Джеймсом и Лили, и ты состоял в Ордене Феникса. Анализируй, размышляй, но не принимай ничего на веру!

Сириус сжал кулаки и качнул головой.

— Это не так важно в данный момент. Сейчас для меня главное — это Гарри, — он посмотрел на крестника и крепко его обнял.

— Я… прошу прощения, — Гримм прикрыл глаза и вздохнул. Он бы никогда и ни за что не признался себе, но он втайне завидовал Сириусу с Гарри, особенно в такие моменты. Роб был по жизни одиночкой и привык рассчитывать только на себя. Поэтому забыл, что для некоторых семья стоит выше политики, науки, поиска истины.

— Роберт, — тот встрепенулся и взглянул на Сириуса, — может, ты и прав, но я просто не знаю, за что хвататься. Все… Слишком запутано. Но я хочу уметь защищать Гарри. Пожиратели сейчас гуляют на свободе. А Дамблдор… После того, как он поступил с Гарри, я не хочу иметь с ним дел. Я не знаю, у кого спросить совета! Ты столько раз помог мне, но я все равно прошу тебя, помоги нам с Гарри еще раз.

Роберт тяжело вздохнул. Ну почему? Почему после слов Блэка он чувствует себя распоследней сволочью? И главное, он же не желает им обоим зла, но собирается использовать их втемную. Даже несмотря на то, что в результате этого удастся избежать кровопролитной войны… Гримм загнал не вовремя проснувшуюся совесть подальше и ровно произнес.

— Я могу помочь, но мне потребуется привлечь помощь со стороны.

— Да когда же он придет?

Сириус нервно вышагивал по гостиной, то и дело бросая взгляд на ярко-желтое пламя камина. В отличие от него Роберт выглядел спокойным как удав, перекладывая с места на место различные книги, периодически делая какие-то пометки.

— До назначенного времени еще минут пятнадцать, — лениво протянул тот.

— И все же мне эта идея абсолютно не нравится, — передернул плечами Блэк, — а этот твой друг, специалист по Темным искусствам, он не навредит Гарри?

— А зачем ему вредить? С точки зрения науки Поттер — уникальный экземпляр. Мальчик-Который-Выжил! Его случай не мог не заинтересовать. В практике моего знакомого подобное не встречалось.

— А этот ученый случайно не из Пожирателей? — нервно хохотнул Блэк. — А то у нас в Англии лучше них никто не знает Темную магию.

— Поверь, знают, просто не афишируют, дабы избежать проблем с Министерством. Я уверен, в Отделе тайн есть более эрудированные в этом плане волшебники, только их интересует больше теоретическая сторона, чем практическая. Также колдомедики в отделении проклятий отлично разбираются в признаках тех или иных заклятий дабы помочь бедняге.

Наткнувшись на выжидательный взгляд, Гримм лишь изогнул бровь.

— Что?

— Ты не ответил на вопрос.

Он тяжело вздохнул.

— У него нет метки, — Сириус коротко кивнул и расслабился. Похоже, такой ответ вполне удовлетворил его. Роберт лишь мысленно качнул головой.

Впрочем, Гримм не мог винить Сириуса в доверии. Люди часто доверяют, чувствуют себя в безопасности в присутствии таких людей как врачи, адвокаты, психологи и далее по списку. От тех, кто оказывает тебе услуги, не ждешь намеренного зла. Некоторых просто не замечают: те же таксисты, уборщики, продавцы. Это просто люди-невидимки: как только от них получают что-то нужное, о них тут же забывают. Хотя… Эти люди тоже забывают своих клиентов.

Вспыхнувшее изумрудом пламя не дало Роберту уплыть мыслями куда-то далеко. Вышедший из камина маг быстрым взглядом окинул помещение и, заметив присутствующих, коротко кивнул каждому.

— Мистер Блэк, — Гримм быстро вскочил и встал между ними, — позвольте представить вам мистера Риддла.

Он успел заранее обговорить с милордом основные детали встречи, ведь оба понимали, что путь к Гарри лежит через его крестного, а значит, первое знакомство должно произвести наиболее благоприятное впечатление. Проблемы, в каком порядке представлять друг другу магов, слава Мерлину, не было. Хоть по правилам этикета человек моложе должен быть представлен старшему, а человек ниже по статусу всегда должен быть представлен человеку, который выше по статусу, Волдеморта нужно было представить первым, потому что встреча будет происходить в доме на Гриммо, а Блэк — хозяин дома. Что же до имени, Лорд сам предложил представить его настоящим именем. Гримм, если и удивился, вопросов не задавал, здраво рассудив, что раз уж подобная инициатива исходила от Лорда, значит, так надо. Да и интуиция тихо шептала, что так будет лучше.

Волшебники пожали руки, оценивая собеседника. Блэк с прищуром смотрел на гостя, пытаясь выявить в нем признаки темного мага, но никакой ауры зла, ни даже мрачного давления видно не было. На вид ему было чуть меньше сорока, хотя утверждать точно нельзя: Роланда Хуч, например, в свои девяносто тоже выглядела на сорок, причем без всяких заклинаний и зелий — только спорт и здоровое питание. А вот глаза могли больше рассказать об истинном возрасте. Немного задумчивый взгляд из-под низко опущенных бровей казался слишком пристальным и хмурым.

— Мистер Риддл много путешествовал по миру, дабы избавиться от зашоренности, навязанной британским магическим сообществом. Он глубоко погрузился в изучение магии и ее тайн.

— Не так уж и глубоко, — возразил тот, — все же магия подобна океану или даже бескрайнему космосу.

— Но вы уж точно заплыли дальше тех, кто все еще болтается на отмели и довольствуется этим.

Риддл пожал плечами.

— Мистер Блэк, наслышан о вас. Рад нашему знакомству. Все же газеты пишут много, но в них больше шума, чем фактов.

— К сожалению, пока не могу сказать того же, — передернул плечами Блэк, вспоминая как журналисты перемывали ему с Гарри кости. — Чем вы занимаетесь помимо Темных искусств?

— Много чем, но в данный момент это не особо важно. Давайте обойдемся без лишнего политеса, все же мы не на светском рауте, и займемся тем, для чего меня пригласили.

Блэк подробно рассказал, что его конкретно беспокоит: и непонятно откуда возникший темный дар, и незаживающий шрам. Когда Риддл спросил, есть ли у них какие-либо предположения, Гримм коротко бросил, что есть, но без надлежащей проверки это лишь пустой звук, не забыв упомянуть как бы вскользь про разговор Поттера с Дамблдором.

— Я вижу, вы уже пытались найти ответы в книгах, — заметил Лорд, окинув взглядом стол, на котором были разложены многочисленные фолианты, и хмыкнул. Литература была как на подбор: «Волхвование всех презлейшее», «Тайны наитемнейшего искусства», «Природная знать» «Путеводитель по практическим проклятиям». Однако были и такие книги, как «Транспозиция душ» и «Продвинутый анализ ментальных связей». Риддл с любопытством пролистал их, про себя отметив, что никогда их раньше не видел.

— Любопытные экземпляры. Из семейной коллекции, мистер Блэк? — спросил он, хотя заранее знал ответ. Здешнюю библиотеку он успел изучить досконально еще когда в его рядах был Регулус Блэк, а родители этого талантливого мага часто приглашали его в гости, хоть и пожелали остаться в стороне от активных действий. К этому моменту Сириус уже сбежал из отчего дома, да и судя по тем рассказам, был тем еще повесой, которого вряд ли интересовало наследие предков. А уж о том, чтобы приумножать его, и речи быть не могло.

— Отнюдь, тут больше половины ему принадлежит, — Сириус мотнул головой в сторону Гримма, чему Лорд ни капли не удивился.

На вопрос о самостоятельной диагностике был дан отрицательный ответ. Стандартное медицинское обследование, которое было проведено еще летом, кроме ожидаемого отставания в физическом развитии в связи с недостатком в еде и спорте, ничего не выявило. Магия была на уровне магглорожденного, но ее легко можно было развить усердными тренировками волшебства. Все это было поправимо и было достаточно каких-то банальных рекомендаций, вроде правильного питания, здорового образа жизни и усердия в учебе, хотя колдомедик все же посоветовал пропить общеукрепляющее. Никаких ограничений и тем более никакой утечки силы, слава Мерлину, не было.

С заключением из Мунго Темный Лорд ознакомился еще у себя, поэтому бумаги он пролистал скорее для виду. Его больше беспокоило личное знакомство с давним врагом.

— Конечно, ваши изыскания, несомненно, нелишни, но мне бы хотелось лично увидеть мальчика, дабы найти ответы на вопросы. Вы позволите?

Сириус коротко кивнул и позвал крестника. Гарри стремительно спустился по лестнице, но замер на пороге в нерешительности, увидев в гостиной незнакомого мага.

— Гарри, проходи, не стой на пороге, — махнул рукой Блэк. — Я хочу познакомить тебя с мистером Риддлом.

— Здравствуйте, сэр.

— Добрый день, мистер Поттер, — слегка дернул уголками губ тот, не зная, как себя вести. Хоть он и провел в Хогвартсе около полугода и общался со студентами, занятия он все же вел у старших курсов, тогда как в классе знаменитого Поттера был лишь сторонним наблюдателем. Лорд пытался разглядеть в нем нечто особенное, но Гарри был обычным ребенком. Тихий, но в то же время непоседливый и любопытный. Да, немного стеснительный и даже иногда замкнутый в присутствии взрослых, но в этом нет ничего необычного. Он мало чем отличался от остальных, и если бы не его слава, из-за которой он часто был в центре внимания, Поттера трудно было бы выделить среди многочисленных школьников. Хотя, зачем гадать по поводу того, чего нет?

Тем временем Сириус продолжил.

— Гарри, мы очень обеспокоены тем, что ты рассказал, поэтому вызвали специалиста по Темным искусствам.

— Вы не очень-то похожи на темного мага, — заметил Поттер.

Гримм спрятал улыбку в кулак, пытаясь не засмеяться.

— Ну не каждый, кто изучает или владеет Темной магией, по определению является темным, — мягко возразил Риддл.

— То есть владение змеиным языком не делает меня плохим?

— Парселтанг — это дар. А дар, как и любое знание, не может сделать человека плохим или хорошим. Это зависит от того, как человек решит распорядиться ими. К сожалению, общественное мнение тоже играет роль.

— Объясните, пожалуйста! — нахмурился Гарри.

— Это то, что с тобой случилось на дуэлинге, Гарри, — вмешался в разговор Роберт. — Ты спас однокурсника от змеи, хотя мог и остаться в стороне.

— Но если бы я не вмешался, Финч-Флетчли бы пострадал, — запальчиво произнес Поттер.

— Ты прав. Но несмотря на это, люди вокруг решили, что ты, наоборот, натравил ее, и потому причислили к темным. Досадно, не правда ли? Благими намерениями выстлана дорога сам знаешь куда.

— Тем не менее дар очень ценный. Хоть маги и говорят, что змеиный язык можно выучить, но говорить они на нем будут, как попугаи, без понимания того, что скажет им змея в ответ, — отметил Риддл.

— Да, но мне же он в жизни никогда не пригодится!

— Когда бабу заведешь, еще как пригодится, — возразил с дивана Гримм. Гарри перевел недоуменный взгляд с Риддла, что поджал губы с недовольным видом, в сторону крестного, который после подобного высказывания громко засмеялся.

— Хотя… Если бы я знал змеиный язык, я бы стал кодить на питоне.

— Роберт, я твои шутки понимаю через раз, — качнул головой Темный Лорд.

— Какая жалость, — театрально вздохнул тот, — а я ведь, между прочим, для вас стараюсь, разряжаю обстановку.

Риддл лишь глаза закатил.

— Мистер Поттер, а теперь давайте поговорим серьезно, как два взрослых, а не как эти, — и он неопределенно махнул рукой в сторону мужчин магов.

— Мне нужно немного поколдовать над нами, чтобы кое-что проверить.

— Больно будет?

— Не должно.

Попросив Гарри убрать волосы со лба — сам он все же опасался прикасаться к нему, — Риддл достал свою палочку — не основную, а запасную, — и стал осторожно водить ее вокруг головы мальчика. В этот миг Риддл чувствовал себя настоящим сапером. Хоть Гримм и пытался его убедить, что если не направлять агрессию на Гарри, то материнская защита — если она, конечно, вообще есть, — не будет на него реагировать, он все равно считал, что обстановка схожа с минным полем. Тут не то что заклинание, тут неосторожно брошенное слово может запустить такую цепочку событий, что не приведи Мерлин. А Блэка с Поттером лучше иметь в союзниках, чем во врагах. Хотя, если их удастся убрать подальше от столкновения, тоже будет неплохо.

Чтобы Гарри не особо сильно нервничал, Гримм, как настоящий психолог, стал отвлекать различными рассказами, потому что Лорд не мог одновременно болтать и создавать сложные заклинания. Роберт решил не париться над темой и стал вещать о том, что первое взбрело ему в голову.

— Вообще, зря змей называют плохими. Их нельзя однозначно определить. Ведь змея — универсальный и наиболее сложный из всех символов, воплощенных в животных, а также самый распространенный и, возможно, самый древний из них. Конечно, как существо убивающее, змея, означает смерть и уничтожение; как существо, периодически меняющее кожу, — жизнь и воскресение. Свернувшаяся кольцами змея отождествляется с круговоротом явлений. Это и солнечное начало, и лунное, жизнь и смерть, свет и тьма, добро и зло, мудрость и слепая страсть, исцеление и яд, хранитель и разрушитель, возрождение духовное и физическое.

Гарри слушал, открыв рот, да и Сириус, до этого возмущающийся символом ненавистного факультета, тоже навострил уши.

— Символика защиты и разрушения, объединяющая все мифы о змеях, показывает, что змея имеет двойственную репутацию, является источником силы, если ее правильно использовать, но потенциально опасна и часто становится эмблемой смерти и хаоса, так же, как и жизни. Она может быть как символом добра, так и символом зла. Такая двойственность, заставляющая балансировать между страхом и поклонением, способствовала тому, что змея предстает то в образе прародителя, то в образе врага, считается то героем, то монстром.

В магии под положительной символикой змеи известно понятие кундалини — символ внутренней силы, психической энергии, превосходство духа над плотью. В религии друидов — символ мудрости. У ассирийцев змей был символом жизни, в Древнем Египте — символ Солнца. В античном мире считали, что отцами некоторых мифических богов и героев были змеи. В изображении индийских божеств почти всегда присутствуют эти животные. В этой стране змеи почитаются гениями небес, а встреча с шипящей змеей на дороге приносит счастье. Кроме того, и в Индии, и в некоторых других регионах змеи часто оказываются хранителями святынь, источников воды и сокровищ. Эта традиция связана с символикой плодородия, присущей змее, и с поверьем, что драгоценные камни — это застывшая слюна змей. А в китайском фольклоре существует легенда, что змеи вознаграждают добродетельных людей жемчужинами.

— Были змеи и другого рода, что жили у знахарей и знахарок. Желающие могли их «либо вывести из петушиного яйца», либо купить.

— Я знаю, знаю, — воскликнул Гарри, — это василиски. Они что, правда существуют?

— Ага.

— Жаль, я их в продаже не видел, они, наверное, прикольные.

Сириус после этих слов закашлялся.

— Да, прикольные… Настолько, что их продажу запретили у нас с века пятнадцатого.

— Только продажу? — встрепенулся Гримм. — А если самому вывести? Или за границей обзавестись?

— А тебе зачем? Ты же вроде не змееуст? Или так не терпится нарушить закон?

— Я никогда не нарушаю закон, — выразительно поднял указательный палец Гримм, — я ищу в нем лазейки.

— Если рассматривать пугающую часть символики змеи, то она — явный прообраз драконов и морских змей или змееподобных гибридов, таких, как в греческой мифологии дети Ехидны: Гидра и Химера и змеехвостая собака из преисподней Цербер, символизирующих множество опасностей, подстерегающих человека в жизни. Поэтому убийство змеи считалось подвигом, особенно если расценивалось как символ борьбы с властью отцов и старейшин. Хотя, если накладывать на современное общество, то это сравнимо с борьбой против аристократии и старых традиций, что всегда символизировали Слизерин.

Подобная ремарка мало заинтересовала Гарри, но при упоминании драконов его глаза загорелись.

— Ух ты, то есть, владея языком змей, я и с драконами смогу общаться? А вы видели живого дракона? А я не припомню у Пушка хвоста. Хотя… Мы же только его головы видели.

— Вряд ли, все же драконы — существа иного толка.

— Не стоит встречаться с этими тварями.

— Что за Пушок? — одновременно заговорили маги.

— Это секрет, я не могу о нем рассказывать, — потупил глаза Гарри. Гримм лишь хмыкнул: тот так легко проговорился, что догадаться о сущности Пушка постороннему человеку не составит труда. А что насчет дракона… Ну, у Поттера будет немало возможностей их повидать, когда он повзрослеет, может, заодно и проверит свою догадку.

В тибетском буддизме «зеленой змеей» называется один из трех основных животных инстинктов, присущих человеку, — ненависть. В германской мифологии Тор и Беовульф убивали змей-драконов, но и сами погибли, сраженные ими. У германцев в «Песне о нибелунгах» подвиги Зигфрида начинаются победой над драконом — Фафниром. В скандинавской мифологии старший сын бога огня Локи — олицетворение зла, представляет собой змея, стремящегося обвить мир смертоносными кольцами и ядом погубить все живое. В западном фольклоре символизм змеи по большей части отрицательный. Причина этого — в ее раздвоенном языке, заставляющем предполагать лицемерие и обман, и яде, приносящем неожиданную и мгновенную смерть. Змею обвиняют в том, что из-за нее люди потеряли Божий дар вечной жизни, ссылаясь при этом не только на историю Адама и Евы, но также и на вавилонский «Эпос о Гильгамеше», герой которого прошел огромное расстояние, чтобы найти волшебное растение, возвращающее молодость, а когда нашел — его тут же украла змея.

Все это сопровождалось язвительными комментариями, как же это все свойственно слизеринцам — этим вечным лжецам и лицемерам.

— Ну, вообще-то все люди обманывают, лицемерят, ненавидят. Просто у некоторых не хватает смелости признаться в этом самим себе.

— Все-все лгут? — удивился Поттер. — И даже вы?

— Гарри, мне, как и любому представителю рода людского, свойствены человеческие пороки. Просто я пытаюсь быть честным хотя бы перед собой. Запомни, в мире нет абсолютно хороших и абсолютно плохих людей, просто одни выставляют свои недостатки напоказ, другие прячут, третьи пытаются от них избавиться. Люди многогранны по своей природе и именно этим они и прекрасны.

Змея в представлениях людей является в первую очередь магическим символом сил, породивших жизнь, иногда она изображала самого Бога-создателя. В скандинавских мифах огромная, непредсказуемая змея бури Мидгард держит мир в своих объятиях. В Южной Америке затмения объясняли тем, что Солнце или Луну проглатывает гигантский змей. В Мексике Кецалькоатль, ацтекский вариант божественной змеи-птицы, которая встречается в фольклоре повсюду в Южной и Центральной Америке, объединяет в себе силы земли и неба. У народов Тропической Африки змеи воплощают идею бессмертия, поскольку при линьке меняют кожу, то есть оболочку физического существования. Уроборос — змея, кусающая себя за хвост, — символ не только вечности, но и божественной самодостаточности. Также это один из многих символов философского камня.

На этих словах Гарри и Риддл одновременно вздрогнули и посмотрели на Гримма, но тот был так увлечен рассказом, что даже не заметил этого.

— Змеи часто встречаются и как родовые предки в африканских и североамериканских легендах, а также в Китае, а змеи, живущие в доме, согласно поверью, были духами предков и приносили удачу. В магии тотемов змеи знают тайны земли и способны видеть в темноте, они наделены мудростью или даром прорицания. Греческое слово «дракон» означает также и «змея с пронзительным взглядом». В искусстве змея — атрибут богини мудрости Афины или, как ее еще по другому называют, Минервы, и аллегорической фигуры Благоразумия, означающий дар предвидения. Согласно легенде, троянская прорицательница Кассандра была обязана своим талантом священным змеям Аполлона.

Гарри задумался: он и не знал, что имя его декана имеет такое значение, хотя МакГонагалл всегда была в его понимании строгой, но умной.

— Змея, обвившаяся вокруг жезла, — алхимический символ Философского Меркурия в его первичном состоянии. Жезл — сера, поглощенная Меркурием. Змея часто используется как символ целительства и медицины. Это частично объясняется древним поверьем, что змея сбрасывает кожу для возвращения молодости и владеет секретом вечной жизни.

— Вау, наверное, здорово быть вечно молодым. А мы будет изучать алхимию в школе?

— Ну, маги сами по себе живут долго, — заметил Риддл. — А насчет алхимии… Если будешь хорош в зельеварении, то в старших классах есть небольшой факультатив по этой дисциплине для избранных.

Услышав про зельеварение, Поттер скривился, будто съел лимон целиком и спросил:

— А без этого предмета никак не обойтись? А то профессор Снейп меня ненавидит.

— Да Нюниусу вообще противопоказано преподавать! — возмутился Сириус. — Он одним своим видом у кого угодно отобьет желание учиться.

Гримм мысленно вздохнул, вспоминая о Снейпе. С одной стороны, тот был гением в зельеварении, и оставлять такой талант в лапах врагов ой как не хотелось. С другой стороны, а нужен ли им вообще этот «вечный перебежчик и мечущаяся душа»? Может, его вообще не трогать, а то такая головная боль будет. Хотя… Можно превратить его в головную боль Дамблдора. Роберт не был филантропом и не собирался решать проблемы Северуса, поэтому его бы устроил любой вариант развития событий. Может, рассказать ему про крестраж в Поттере и посмотреть на реакцию?

— Может, ты и про нагов что-нибудь знаешь? — иронично заметил Риддл.

— Кобры-божества в Индии? Их считают священными, они являются символами защиты. Индийская кобра часто изображается с самоцветами на капюшоне, что символизирует духовные ценности. Они восхитительны. Но, если говорить о защите, то нет никого лучше ужей.

— Почему? — удивился Сириус.

— В средние века ужи считались символом защиты дома. Так, в Швейцарии, прибалтийских странах, в Австрии они часто жили в домах. Люди верили, что ужи не только не приносят вреда хозяевам, но, напротив, покровительствуют им и могут нападать на врагов дома, так как в те времена ужей считали ядовитыми.

— А гадюки?

— Я не знаю положительную характеристику гадюк, — в голосе Гримма было столько печали, будто он был лично виноват в том, что в этих тварях нет ничего хорошего. — Во всех легендах она — воплощение истинного зла и коварства. Согласно святому Августину, гадюка «есть грех», особенно зависть, ведь она завидовала счастью Адама и Евы в Эдеме. Зато могу рассказать про питонов, хранителей водной стихии и покровителей целительства.

— Тебе бы лекции в институте читать, — сказал Лорд, сам того не зная, попав в яблочко. — Конечно, ты интересно рассказываешь, но мы с мистером Поттером уже закончили.

Маги сразу собрались и сосредоточили свое внимание на них. Сам Риддл молчал, будто обдумывая некую мысль, которая ему не очень нравилась.

— Ну, откуда у него дар? И что со шрамом? — не выдержал первым Сириус.

— Даже не знаю, с чего начать, — Лорд стал расхаживать взад-вперед по комнате, сложив руки домиком и смотря в пустоту, — но внутри Гарри был обнаружен кусок… души Волдеморта.

Блэк подскочил как ужаленный, отчего кресло, на котором он сидел, рухнуло с жутким грохотом. Подскочив к Риддлу, он схватил того за грудки, но из-за разницы в росте выглядело это довольно комично.

— Повторите-ка, — прошипел Сириус, — то есть, вы утверждаете, что в Гарри сидит этот урод, так это понимать?

— Попрошу без выражений! Вы пугаете своего крестника, — заметил Риддл.

— То есть мальчик является живым крестражем? — без удивления спросил Роберт.

— Не совсем, — глаза Гримма расширились от изумления, а тем времен Лорд продолжил, — я не знаю, как описать подобное, но все намного сложнее, чем кажется…

— В смысле? — удивление в голосе Роберта было непередаваемым.

— А что такое крестраж? — в свою очередь задал вопрос Гарри.

— Вы позволите? — спросил Риддл, на что Блэк лишь рукой махнул. — Крестраж — волшебный артефакт, помогающий магу достичь подобия бессмертия. Волшебник выполняет некий тёмный ритуал, затем совершает убийство человека. Простого убийства недостаточно: в противном случае слишком много людей — от маггловских солдат до убийц-маньяков, и от начинающих магов-неумех до Пожирателей смерти ходило бы с расколотыми душами. Убийство оставляет некий след в душе: скол, трещина — называйте как хотите. Некая точка напряжения как у стекла, а ритуал позволяет выявить эти отметины, пока они свежи. И затем достаточно легкого удара и — вуаля, у вас в руках осколок вашей души. Эту часть маг прячет в специально подготовленный предмет, в крестраж. Таким образом она будет сохранена до тех пор, пока остаётся целым сам крестраж. Как только крестраж как предмет будет уничтожен, часть души, доверенная ему, будет также уничтожена.

— То есть вы хотите сказать, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не просто хотел убить Гарри, а сделать из него темный артефакт?

— А зачем ему это было делать? — возмутился Риддл. — Зачем возиться, проводить сложный обряд, если он шел просто убивать того, кто ему мешает? И как я уже сказал, это не крестраж!

— Почему?

— Да потому. Крестраж может вести некую квази-жизнь, подчиняя себе души людей, находящиеся в непосредственной близости от него. При этом имеется в виду не столько близость физическая, сколько эмоциональная. Цель подчинения, в первую очередь, — выживание крестража и защита доверенной ему части души. Вот вы, мистер Поттер, чувствовали какое-то ментальное давление, чужой голос в голове, шепот, который приказывал бы вам делать то, что идет вразрез с вашими убеждениями? — тот отрицательно покачал головой. — А сколько раз вы попадали в медпункт с различными травмами?

Гарри задумался и стал выразительно загибать пальцы, что-то подсчитывая в уме, но Риддл махнул рукой.

— Вот видите: никакого воздействия и уж тем более никакой защиты нет! Будь иначе, крестраж бы запретил ему заниматься таким травмоопасным спортом, как квиддич, и уж тем более ни о каких занятиях в дуэльном клубе и речи быть не могло. Причем это был бы не прямой приказ, а некое внутреннее отвращение, согласны?

Мужчины нехотя кивнули. Гримм хмыкнул: он-то знал, что иногда крестраж мог попытаться воплотить в жизнь некоторые идеи того мага, который его создал. Но, судя по тому, что Гарри не стремился идти тем же путем, что Волдеморт, хотя возможностей реализоваться у него было намного больше, ведь у него родословная почище, да и целое состояние в Гринготтсе имеется, душа темного мага на него никак не влияла. Однако, некая защита все же могла быть, не такая явная, но позволяющая Гарри вывернуться, избежать смертельной опасности в самый последний миг. Защита, названная удачей Поттера.

— Далее, крестраж обладает памятью хозяина, его знаниями, его принципами. Ничего из вышеперечисленного я в мистере Поттере не вижу. Либо он очень хорошо шифруется, в чем я сильно сомневаюсь. Хотя… — Лорд задумался: он ведь, когда учился в Хогвартсе, тоже перед всеми стоил из себя чистую добродетель. — Мистер Поттер, попытайтесь вспомнить что-нибудь не из своей жизни или попытайтесь услышать что-нибудь, загляните внутрь себя!

Гарри нахмурился и сосредоточился, в то время как Волдеморт внимательно следил за выражением его лица. Прошло около минуты, и Гарри, тяжело вздохнув, покачал головой. Сириус, наоборот, облегченно выдохнул.

— А как же парселтанг? — удивился Гримм.

— Дело в том, что парселтанг — одна из немногих способностей, которая не требует никакого развития, никаких усилий от мага. Дар имеет двойственную природу: имея пассивный характер, он при этом всегда активен. Сам ты ничего не решаешь: тебе либо дано понимать змей, либо нет. Его нельзя улучшить или ухудшить, в отличие от других даров, которые позволяют магу иметь различные степени мастерства, в зависимости от личных усилий. Способности могут угаснуть, если маг ими не пользуется.

— Может, поэтому мы и не видим никаких отголосков души Волдеморта в Гарри, потому что до одиннадцати лет он вообще не знал о магии, и понятия не имел куда двигаться? Может быть, если бы он захотел изучать пиромантию или полет без метлы, в нем бы тогда все это и проснулось?

— Я смогу летать без метлы, — глаза Гарри загорелись, — как птица, да? И этому можно научиться? Но, — он немного поник, — я не хочу, чтобы во мне просыпался темный маг.

— Слушай, Гарри, ты станешь темным магом только в том случае, если как раз не будешь прилагать усердие в учебе, а будешь лениться, и тратить свое драгоценное время на различную ерунду вроде игры в плюй-камни!

— В смысле?

На Роберте перекрестилось три пары удивленных глаз.

— Ну как же, ученье — свет, а неученье — тьма. Ну правда же!

Правда, подобные слова заставили задуматься и самого Гримма. По канону Гарри никогда и не стремился к знаниям, и друг был ему под стать, впрочем, как и весь факультет. Но Дамблдору и не нужны были умные люди, ведь…

— Сложно манипулировать теми, кто думает своей головой, а не заглядывает в рот, ловя каждое слово Великого светлого, — он произнес эти слова тихо, но в тишине гостиной они звучали оглушительно.

— Интересное замечание, — едко заметил Риддл. — Что же насчет незаживающего шрама, то у меня на этот счет было несколько версий. Во-первых, он не заживает потому, что организм понимает: с ним что-то не так. Он чувствует внутри себя нечто инородное, а именно, чужую душу. Но душа — объект нематериальный, поэтому никаких физических проявлений быть не должно…

— Но?

— На месте шрама физическая и ментальная оболочка так тесно переплелись, так запутались, что они начали воздействовать друг на друга. Поэтому если Волдеморт захочет негативно воздействовать на Поттера через духовную связь, то мальчик почувствует в этом месте боль.

— А от этого можно как-то избавиться? — поморщился Сириус.

— Наверное можно, это у колдомедиков нужно спросить! Хотя можно и к маггловским хирургам обратиться — они, во всяком случае, не будут задавать лишние вопросы.

— Да я не про шрам, — отмахнулся Сириус, — а про этот недокрестраж.

— Как вы это себе представляете? — презрительно изогнул бровь Риддл. — Единственные известные способы уничтожить такой хорошо защищенный артефакт, это Адское пламя и яд василиска, который по своей сути является алкагестом. И то, и то будет смертельно опасно, если не летально для носителя, в данном случае, Гарри.

— Но… Но… Слезы феникса могут нейтрализовать любой яд, об их целительной силе…

— Даже не думайте, — перебил Гримм, — если вы надеетесь немного капнуть ядом василиска или слегка поджарить мальчика, пока крестраж не разрушится, а потом быстро исцелить Гарри, боюсь вас разочаровать, но нихрена не выйдет. Оболочка должна быть разрушена целиком и полностью без остатка. К тому времени как крестраж погибнет, некого будет спасать. Все души уже отлетят.

— А можно как-то заменить носитель? Или вытянуть его из Гарри? Хоть что-то? — в отчаянии спросил Блэк.

— Как вытянуть? Дементор его в лобик поцелует, да? Говорю вам: мальчику придется с этим жить. И в этом нет ничего страшного. Это не смертельная болезнь, и не проклятие. Это даже никак на него не воздействует.

— Прошу прощения, — Риддл покачал головой, — если бы мы не начали это расследование, Поттер бы продолжал спокойно жить, ни капли не беспокоясь об этом.

— Сделанного не воротишь, — вздохнул Блэк, — меня больше волнует другое. Если я правильно понял назначение крестража, — маг ткнул пальцем в книгу «Тайны наитемнейшего искусства», — такой осколок не позволит, а точнее не позволил уйти душе темного мага за грань. Значит, эта тварь не сдохла окончательно! Нужно что-то предпринять!

— А что? Дамблдор все это время был в курсе и сидит спокойно, не дергается который год.

— Да, но сейчас-то все по-другому. Пожиратели зашевелились. Я нюхом чую, что-то будет!

Гримм покачал головой. Вот где? Где была интуиция Блэка одиннадцать лет назад? Но напоминать про это лишний раз он не стал. Но, кажется, Сириус все понял и по красноречивому взгляду.

— Во всяком случае вы должны понимать, мистер Блэк, что информация о том, что мы обнаружили должна остаться строго конфиденциальной, и сведения о нашей встрече не должны покинуть пределы этого дома. Слишком многое поставлено на кон!

— Вы хотите, чтобы я дал непреложный обет?

Гримм фыркнул.

— Требовать с вас подобную клятву было бы слишком неразумно. Если вы ее нарушите, то ваш крестник останется совсем один. Это было бы жестоко по отношению к Гарри. Тем более непреложный обет не спасет от легилименции.

— И что ты предлагаешь?

— Ну, тайна между тремя может быть сохранена только если убить двоих, поэтому любая мера кроме этой будет временной. Так что… — Гримм сделал выразительную паузу. — Как вы рассматриваете вариант с Печатью безмолвия?

* * *

Когда Гримм с Риддлом покинули дом на Гриммо, Лорд не удержался от вопроса:

— Роберт, почему мы их не отобливиэйтили?

— Милорд, воспоминания не исчезают бесследно, а заклинание не уничтожает память, оно лишь затирает ее. Тайны рано или поздно будут раскрыты, так что я просто хочу, чтобы у нас было больше форы. Вас не настораживает повышенная осведомленность Дамблдора?

Волдеморт кивнул.

— События той ночи. Он сразу же считал память Гарри. Тогда же он и обнаружил этот осколок.

— Может быть и не только его…

Риддл дернулся и посмотрел в сторону Гримма, но тот пребывал в своих мыслях.

Дамблдор был прекрасным легилиментом, но Роберт знал нескольких магов, чей уровень владения данной способностью был настолько высок, что они могли считывать образы не только с живых, но и недавно умерших людей. Был ли Альбус на месте преступления в ту ночь под мантией-невидимкой? Гримм склонялся к мысли, что скорее нет, чем да, иначе тогда он знал бы и про предателя Петтигрю, и про Снейпа, что оплакивал труп любимой, и про Сириуса. А может, он знал, но предпочел поступить так, как он хотел. Правды Гримм никогда не узнает. А продумывать различные варианты прошедших событий сейчас было не так важно, как планирование грядущего.

Волдеморта тоже одолевали мрачные мысли. Дамблдор знал о «бракованном» крестраже в теле Поттера. Но мог ли он узнать о других? Кто знает? Гримм, например, был осведомлен не только о наличии, но, возможно, и о точном месторасположении, ведь именно он предложил Лорду забрать дневник у Малфоя. Но что насчет Великого Светлого? Темный Лорд задумался: после отделения каждой части души он становился все безумней и опасней, и если проанализировать его состояние со стороны… Составить психологический портрет преступника… Сопоставить факты… То…

Темный Лорд вскочил и направился к выходу из библиотеки, проигнорировав вопрос Гримма, куда тот побежал. Нужно было кое-что проверить, причем срочно, пока Дамблдор не предпринял никаких активных действий.

— Белла!

Та, завидев его, присела в глубоком реверансе, но он слишком торопился, чтобы оценить ее почтение.

— Белла, нам срочно нужно в Гринготтс!

Когда мир вокруг играет буйными красками, когда все вокруг буквально пронизано сотней событий, плетутся интриги и заговоры, идет тайная борьба, а в воздухе витает нечто напряженное, но сладкое в своем ожидании, горько оставаться в стороне.

Северус чувствовал себя как рыба, выброшенная стремительным потоком реки на поросший бурьяном берег, не способная в силу своей слабости вернуться в бурлящие воды. Почему?

Когда Гарри Поттер только должен был поступить в Хогвартс, Снейп уже чувствовал, что его размеренной жизни придет конец. И то, что в середине лета Дамблдор выдернул его из законного отпуска для важного разговора, не стало сюрпризом. Он уже морально готовился, что его заставят приглядывать за мальчишкой.

«Интересно, как он жил все эти десять лет?»

Но то, что его попросили не спускать глаз с Квиррелла было… Странно.

Впрочем, когда началась подготовка к очередному учебному году, вопросов стало еще больше. Он помнил наивного и немного не от мира сего Квиринуса, но после года отсутствия тот вернулся другим. Со стороны все выглядело как обычно, но иногда в разговоре в его речи нет-нет да и проскальзывало что-то неуловимо чужое. Легкая небрежность сменялась стальной жесткостью, а небольшое волнение — иронией и сарказмом.

Квиррелл нанес удар резко и неожиданно, бросившись из засады как гадюка, тогда, когда меньше всего Снейп этого ждал — первого сентября. Надо отдать ему должное: момент он выбрал как нельзя более удачный. После явления героя Северус воспринял начавшийся разговор, как обычный обмен колкостями, на который не стоило обращать внимания. Поэтому когда собеседник нагло сменил булавку на настоящую шпагу, не успел среагировать на выпад. Единственное, что мог в данном случае Снейп — это сохранить лицо. А если учесть, что Квиррелл затронул то, о чем ни Дамблдору, ни Лорду ведомо не было, право на обдумывание ситуации было поистине благородным жестом.

Ожидание встречи со старым хозяином было подобно размышлениям провинившегося слуги, который не знает, ждет его помилование или смертная казнь. Поэтому освобождение стало полной неожиданностью. Смерть смотрела на него змеиными глазами, но проползла мимо, разбив цепи.

Что? Как? Он остался жив? Снейп ничего не понимал, а дальнейшие события породили еще больше вопросов.

Хэллоуин вообще не поддавался анализу. Выходка Квиррелла его так взбесила, что он даже забыл, что в голове этого клоуна-самоубийцы засел Лорд. И ладно бы дело обошлось одними насмешками — близнецы Уизли и не такое вытворяли, — это бы через некоторое время забылось. Но влюбленные взгляды старшекурсниц и их томные вздохи, когда Снейп летел по коридору с развевающейся за спиной мантией, очень напрягали и заставляли злиться еще больше.

Снейп молился, чтобы этот цирк побыстрее закончился и его молитвы были услышаны. После Рождества Квиррелл стал прежним. Но это значило, что Лорд снова куда-то пропал. Можно, конечно, было попробовать допросить Квиринуса, но одержимость не прошла для него бесследно. И дело было даже не в общей измотанности, от которой благодаря стараниям мадам Помфри удалось избавиться, но Квиррелл научился очень ловко избегать Снейпа, а если все же они сталкивались — не смотреть в глаза, а на все попытки надавить — мелко огрызаться.

Объяснений от директора добиться не удалось. Дамблдор был спокоен как удав и говорил, что все идет как надо. Поттер со своими друзьями как обычно совал нос куда не надо — впрочем, все как обычно, так что Снейпу ничего не оставалось, как смириться. Но судьба вновь выбила у него почву из-под ног.

Поимка живого Петтигрю и похищение Еиналеж, пересмотр дела Блэка и правда о событиях десятилетней давности, громкое дело об опеке Поттера — события пронеслись как товарный поезд, и Снейп был оглушен ими, пока не понимая, что они пролетели мимо него. Но вот когда по стране прокатилась волна статей про амнистирование Пожирателей, тогда Северус не выдержал.

Визит к Малфою, когда у Снейпа все же выдался свободный день, должен был пролить свет на все эти события, благо Люциус был не последним человеком в Министерстве и мог рассказать то, что не видели простые обыватели. А если учесть их общее прошлое, то он мог поведать и нечто большее. Однако…

— Прости, Северус, но я не могу сообщить тебе ничего нового.

— Я знаю, Лорд жив. Я встречался с ним, и тому есть подтверждение, — Снейп закатал рукав и обнажил левое предплечье. За год ожог практически зажил, и лишь небольшой розовый след показывал, что здесь что-то было. Люциус, однако, не выглядел шокированным.

— И я знаю, что у остальных Метки потемнели.

— Каркаров написал? — кивок в подтверждение. — Ты кому-нибудь еще об этом рассказывал?

— Кроме тебя, никому. Про свою даже Каркарову.

Малфой тяжело вздохнул, будто стоя перед тяжелым выбором, а затем обнажил свою Метку.

— Они не просто потемнели. Они ожили. Все. В один миг. А затем мы услышали зов.

— Когда?

— В Рождество.

Северус опешил. Уже больше полугода, а Люциус ни словом не обмолвился. Снейп вгляделся в своего друга, пытаясь выявить хоть какие-то изменения в нем, но Малфой выглядел таким же, как всегда. Ни капли усталости, ни вспышек боли, ни затаенного страха на дне глаз — он был спокоен, будто ничего страшного не произошло.

— И… Каким он вернулся?

— Другим. Прежним. Каким он был в самом начале.

— Что это значит? — нахмурился Снейп.

— Трудно объяснить, но… — Люциус потер переносицу, собираясь с мыслями. — Когда Метки ожили, мы все очень испугались, но явились, стоило ему только позвать нас. Мы думали, что из-за грани он вернется монстром, чудовищем. Однако Лорд предстал перед нами как человек. И я сейчас не о физических качествах говорю.

Люциус вскочил и начал расхаживать по гостиной.

— Он изменился, Северус, в лучшую сторону, и это правда. За все это время, не поверишь, — ни одного Круцио, ни одной Авады. Ни одного рейда против беззащитных магглов. Он привел новых людей, без Меток. Правда, из старых…

Люциус замолчал, позволяя Северусу поразмыслить над сказанным.

— Он привлек не всех. Почему? — спокойно спросил Снейп.

— Лорд не хотел терпеть рядом с собой предателей. И сказал нам самим решать их судьбу. Каркарова хотели убить, потому что он предал своих. Он выкарабкался, утопив при этом товарищей. Если он все же сунется в Англию, судьба его предрешена. А о Петтигрю, крысиная его душонка, никто не хотел марать руки. Азкабан для него самое место. Что насчет тебя, — Снейп поддался вперед, — это не обсуждалось публично. Лорд сказал, что это касается только тебя и его. Что между вами произошло?

Снейп качнул головой.

— Что ж, твое право, — не стал настаивать Малфой. — В любом случае, лично я не считаю тебя предателем. Тебе были известны все имена, все явки и пароли, но на суде это никак не всплыло. Не знаю, что тебя связывает с Дамблдором, но я бы хотел, чтобы ты вернулся.

Снейп тяжело вздохнул.

— Новый Лорд. Он вам нравится?

— Конечно. А ты хотел бы, чтобы было как в последние дни перед падением, да?

Северус качнул головой.

— Надолго ли такая доброта?

— Я не знаю, — честно ответил Малфой. — Но то, что он учится признавать свои ошибки, дорогого стоит. Милорд сейчас берет не силой, не принуждением. Ты бы знал, какие он старания прилагал, чтобы поставить освобожденных на ноги, сколько сил и средств потратил, дабы восстановить их здоровье. Неслыханная забота. Более того, он старается прислушиваться к нам, не наказывает, когда мы выражаем свое личное мнение и даже спорим с ним. Он полностью оправдывает свой титул.

— Титул Темного?

— Титул Лорда.

Подобные слова заставили Снейпа глубоко задуматься. «Признает ошибки? Ну-ну!»

— Почему ты об этом рассказываешь только сейчас?

Люциус вздохнул.

— Знаешь, когда с Лордом произошли такие перемены, никто не хотел в них верить. Слишком уж все казалось хорошим. Мне не хотелось преждевременно ставить тебя под удар. Сейчас же я убедился в его разумности, и если ты желаешь поговорить с ним, я смогу организовать вашу встречу.

Дом друга Северус покинул на ватных ногах. В голове было слишком много информации, невозможной и противоречивой настолько, что она никак не желала укладываться в голове. Люциус это прекрасно понимал, поэтому и не торопил с ответом. Снейп, не желая погружаться в сложные рассуждения, с головой ушел в исследования и обучение молодого поколения. Однако на их дружбу это никак не повлияло.

Неизвестно, сколь долго бы раскачивалась чаша весов Снейпа, если бы в один из зимних вечеров в Хогвартс не прилетел филин Малфоя с просьбой о новой встрече.

* * *

Шаг сквозь зеленое пламя, и Снейп ступил на мягкий ковер в знакомом особняке. Не успев еще очистить мантию от сажи, он заслышал легкие шаги, и в дверях гостиной увидел Нарциссу.

— Северус, рада тебя видеть, — мягко улыбнулась она гостю.

— Взаимно, — коротко кивнул Снейп. — Вы обворожительны, как и всегда.

— Благодарю. Люциус ждет тебя в кабинете.

Где-то раздался оглушительный звон, и она вздрогнула.

— Драко! — возмущенно воскликнула она, всплеснув руками, и неловко улыбнулась. — Прости, Северус, не могу проводить, сам видишь. Двенадцать лет, а привычка летать в доме на метле еще осталась. Ну что за ребенок!

— Ничего страшного, я понимаю.

Он быстро вбежал по ступенькам и направился в кабинет Малфоя. После непродолжительного стука дверь открылась.

— Северус, проходи, ты как раз вовремя.

ВолшебнОник кивнул в знак приветствия и стремительно пересек порог кабинета, да так и замер. В кабинете помимо Люциуса находилось еще два мага: один из них сидел за столом, сложив руки в замок, и выжидающе смотрел на гостя, второй стоял у окна с книгой в руках, но при виде Северуса отложил ее в сторону.

— Мы ждали тебя, Снейп.

— М-мой Лорд? — он скорее на подсознании, чем разумом среагировал на знакомый голос, только сейчас осознавая, что человек в кресле — это и есть Волдеморт.

Лорд указал рукой на диван, и Северус, доковыляв на деревянных ногах, рухнул на него, пребывая в шоке. На противоположном диване грациозно расположился Люциус. Темный Лорд хранил молчание, позволяя гостю привыкнуть к обстановке, чем тот не преминул воспользоваться.

Лорд выглядел непривычно человечным. Вполне здоровая на вид кожа вместо чешуйчатой бледности, чуть холодные голубые глаза с вполне человеческими зрачками, округлые ногти на руках вместо острых когтей — и это лишь самое явное из увиденного. Что касалось общей характеристики, то он выглядел ровесником Малфоя. Северус перевел взгляд на неизвестного, но тот стоял к нему вполоборота и смотрел в окно, отчего его лицо невозможно было разглядеть.

— Чему обязан таким приглашением? — нарушил тишину Снейп.

— Нам требуется зельевар, — не стал тянуть жмыра за усы Волдеморт, — причем самый лучший. Конечно, многие из нас умеют готовить качественные эликсиры, но нам нужен специалист, который будет заниматься этим целенаправленно и ничем более. К сожалению, во всей Великобритании лучше тебя никого нет.

— Вы хотите, чтобы я вернулся? — изумился он.

— Скажем так, в развитие твоего таланта нами было вложено слишком много сил и средств, чтобы им безвозмездно пользовался Дамблдор. Это неприятно. Тем более человек твоих способностей должен творить и развиваться дальше, а не тратить большую часть времени на вдалбливание знаний в чурбанные головы тех, кому эти знания не нужны. Конечно, ни о каком прежнем доверии и речи быть не может, хотя в этом есть доля и моей вины, — на этих словах брови Снейпа непроизвольно поползли вверх, — но полностью прекратить сотрудничество нежелательно.

— И в чем конкретно будет заключаться сотрудничество?

Темный Лорд взмахнул рукой, и на стол перед Снейпом лег документ.

— Возьми, почитай на досуге. Договор серьезный, поэтому ты должен подробно его изучить, взвесить все за и против, и принять полностью обдуманное решение. Если тебя что-то не будет устраивать, мы это обсудим и внесем соответствующие корректировки. Если откажешься, мы не будем принуждать.

— Вы… Даете мне право выбора? — Снейп был шокирован.

— Вполне. Я пересмотрел свою политику в отношении свободы воли, и понял: каждый имеет право выбирать. А сейчас, прошу прощения, но нам нужно заняться другими делами. Люциус, проводи гостя.

Малфой встал и направился к двери, показывая тем самым, что встреча подошла к концу. Когда дверь за ними закрылась, Волдеморт развернулся и посмотрел на оставшегося человека.

— Ты сегодня удивительно молчалив, Роберт.

— Вы знакомы с «Историей семьи Ванетти»? — глядя на падающий снег, спросил тот.

— Я не думаю, что Северус будет пытаться разрушить нашу организацию, осуществляя месть за любимую, — спокойно возразил Волдеморт.

— Да, но он может существенно путать наши карты. Он не человек идеи, не человек принципа, а сплошной комок эмоций, а значит, от него можно ожидать любых глупостей. Да даже Беллатриса более предсказуема, чем он.

— Ты к нему не объективен, — на подобное заявление Гримм лишь закатил глаза. Трудно быть объективным, когда знаешь будущее наизусть. Хотя, чем больше вокруг меняются люди, тем дальше события отходят от канона. — Роберт, ты любишь анализировать людей, и на основе этого строить планы, но когда ты не можешь предсказать грядущие события, ты пугаешься. Нельзя все предусмотреть.

— Я не пытаюсь все предусмотреть, — возмутился Гримм, — я просто хочу, чтобы нас окружали надежные люди, а Снейп… Нельзя опираться на человека, который сам не знает, чего хочет от жизни.

— Значит, мы должны дать ему такую цель, к которой он будет стремиться всю оставшуюся жизнь.

* * *

Когда Северус вернулся в Хогвартс, он первым делом проверил свою кровь на наличие различных зелий, вызывающих слуховые и зрительные галлюцинации, потому что поверить в произошедшее было очень трудно. Однако скинутые и многократно просмотренные в Омуте памяти воспоминания доказывали, что все было более чем реальным. Зато теперь, вдалеке от вполне себе живого Лорда, не находясь в состоянии стресса или шока, можно было спокойно проанализировать полученную информацию и разложить ее по полочкам в своей голове.

Да, Малфой, конечно, предупреждал, что Лорд сильно изменился, но маг, с которым он встретился, казался абсолютно незнакомым. Где все эти высокопарные слова про высокие цели и превосходство магов над магглами? Где громкие идеи про передел мира? Где эта давящая сила, заставляющая пригибаться к земле?

Нет, сила, конечно, чувствовалась, но она была подобна глубоководному озеру, чем бушующему пламени, что выжигает кислород из легких. Сам же разговор вышел довольно кратким: Лорд говорил сухо и по делу, позволяя самостоятельно ознакомиться с основной информацией. Снейп взглянул на папку, что спокойно дожидалась своего часа на рабочем столе, и, раскрыв ее на первой странице, погрузился в чтение.

Если бы сейчас по Хогвартсу пронесся весь зоопарк Скамандера, Северус бы все равно этого не заметил. Взгляд перебегал со строчки на строчку, и с каждой новой страницей он все больше убеждался, что попал в параллельный мир. Полностью укомплектованная лаборатория, щедрое финансирование проводимых исследований, широкие возможности поездить по миру и активное участие в различных конференциях. О подобном Снейп мог только мечтать, однако взамен он обязан был тоже сделать немало: часть исследований будет находиться в приоритете и наличие результатов по ним обязательно. Также Северус должен будет взять себе учеников по рекомендации заказчика с правом отказаться от любого, если тот будет недостаточно способен, из которых впоследствии будет создан штат (отдел) зельеваров, во главе которых как раз он и будет стоять (по предварительной согласованности с заказчиком). Отдельно было оговорено, что если Северус захочет получить статус алхимика, ему будет оказано надлежащее содействие, но круг обязанностей в данном случае будет расширен. Причем круг таких обязанностей был строго очерчен: наука, наука, и еще раз наука. Никаких рейдов не подразумевалось.

Условия были вполне логичными: фактически заказчик становился спонсором зельевара, требуя в ответ определенных результатов. В случае отказа Снейп должен был возместить затраты и убытки. Единственные два жестких условия: расторжение трудового договора со школой и прекращение любых обязательств, связывающих его с Дамблдором и Орденом Феникса. И если первое было вполне логично, так как если Снейп полностью уйдет в науку, то на «любимую» школу и так времени не будет, то второе ясно подразумевало, что метаться между светом и тьмой ему не позволят.

Ему показали золотой билет. Дали время на раздумья. Он должен наконец выбрать сторону. На одной чаше весов шанс на прекрасную жизнь, на другой… Северус вздохнул. А на другой — обязанность защищать Поттера.

Но ведь Лорд сказал, что не требует немедленного подписания: договор возможно обсудить и даже изменить. А значит, Северус должен быть готов к переговорам.

* * *

Каменистый занесенный снегом берег этой забытой и покинутой долины был безмолвен. Стоя на краю обрыва, вдыхая холодный соленый воздух, слушая, как ревущее внизу темное море разбивается в бессильной злобе о черные гранитные скалы, он смотрел вдаль и думал. Стоя перед лицом стихии, размышлял, какие же чувства владели другим чародеем, чью историю рассказал Шекспир. Колебался ли Просперо, топя в морской пучине книги, на которых зиждилось его могущество? Охватывала ли его дрожь, когда он смотрел на бурю, что играла внизу?

Лорд не колебался. Плавно спланировав на обломок скалы, что драконьим клыком торчал из мраморных волн, и почувствовав ледяные брызги на лице, он повернулся спиной к бескрайней воде, уперев свой взор в мрачное нутро представшей перед ним пещеры. Короткий полет над ревущими волнами и его ноги касаются скользкого пола небольшого грота.

Волдеморт сделал глубокий вдох, позволяя пробудиться старым воспоминаниям. Как же он давно здесь был. Первый раз — еще ребенком. Вместе с другими воспитанниками приюта он исследовал эту пещеру, тогда же он впервые почувствовал наслаждение от полной власти над их умами, упиваясь их ужасом и абсолютным подчинением ради выживания. Второй раз он вернулся сюда уже юношей и спрятал здесь медальон. Теперь, уже будучи мужчиной, он прибыл сюда в третий раз дабы забрать то, что принадлежит ему по праву.

Ободрав руку об острые камни, он провел ладонью по стене, открывая тайный проход. Кровавая плата — подобная магия была здесь всегда, от нее веяло необузданностью, древностью большей, чем сам Хогвартс, первозданной примитивностью.

Озеро, как и сама пещера, ни капли не изменилось. Застывшее во времени, мертвое, бездушное, как и его обитатели.

Когда Риддл путешествовал по миру, он обнаружил несколько подобных мест, и все они мало отличались друг от друга. Когда на море играла буря, корабли разбивались об острые скалы, а сильное течение утаскивало моряков на дно и засасывало в такие подземные пещеры-ловушки, из которых невозможно было выбраться. Потерянные и неупокоенные, их души вечно томились здесь, в вечном ожидании, и пусть кара настигнет того, кто нарушит чуткий сон мертвецов.

Тихо звякнула цепь, и на поверхности озера показалась утлая лодка. Он едва слышно усмехнулся. «Ну где же ты, Харон?». На самом деле озеро было настолько большим, что не было видно его края, а пещера такой мрачной и жуткой, что легко было поверить: здесь нет границы между миром живых и миром мертвых, а это озеро — возможно, старица самого Стикса. «Гримму бы такая мысль пришлась по душе. Что бы он сказал?» — качнул головой Волдеморт. Наверное, даже в таком жутком месте, его советник не удержался бы от очередной занимательной истории. Рассказал, что данная река символизирует первобытный ужас и мрак, из которого возникли первые живые существа. А само слово «Стикс» переводится как чудовище. Поведал бы, что Стикс — дочь Океана и мать Ехидны, богиня клятв. Она жила далеко, на крайнем западе, где начинается царство ночи, в роскошном дворце, серебряные колонны которого упирались в небо. Это место было отдалено от обители богов, лишь изредка залетала сюда Ирида за священной водой, когда боги в спорах клялись водами Стикс, чьи воды уходили под землю, в первозданную тьму, ужас которой выражался в ужасе клятвы.

Легкий стук деревянного борта о камни вывел его из мыслей, и он ступил на небольшой остров, на котором стояла каменная чаша. Риддл взмахнул палочкой, шепча заклинание, и изумрудное зелье, манящее своим таинственным блеском, испарилось, обнажая некогда белый мрамор, потемневший от многократно пролитой на него жертвенной крови. Что за темные ритуалы здесь проводили в древние времена — это не ведомо даже Мерлину. Да и сам Волдеморт не желал об этом знать.

Схватив медальон, он стремительно покинул пещеру, не желая задерживаться ни на секунду.

Когда затхлый воздух грота наконец-то выветрился из легких, а холодное зимнее солнце перестало слепить глаза, Волдеморт решил рассмотреть драгоценность при свете дня. Медальон засверкал на солнце, сияя тусклым золотом. Он нахмурился: странно, ему казалось, что раньше медальон выглядел иначе. Да и никакого отклика от него не было.

Щелкнув крышкой, Волдеморт раскрыл медальон, и над заснеженным краем разнесся дикий крик, полный неописуемой ярости и злобы.

— Мне нужно встретиться с Лордом.

— К сожалению, в данный момент я не могу организовать вашу встречу.

В последнее время Люциус часто стал появляться в школе по делам Попечительского совета. И Северус решил воспользоваться возможностью переговорить с ним с глазу на глаз у себя в кабинете.

— Тогда когда?

— Самому бы знать. Но милорд отбыл по своим делам и не говорил, когда вернется.

Снейп откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди.

— Тебя что-то не устраивает в договоре, ведь так? — спросил Малфой. — Я удивлен.

— Не в этом дело, — отмахнулся Снейп. — Условия более чем заманчивые. Но я хочу уладить один важный вопрос. Ты упоминал про конфликт между мной и Лордом, что это лично между нами, и никто про него не знает, но почему в договоре…

На этом моменте Люциус протестующе поднял руки и покачал головой.

— Я не имею к этому никакого отношения, поскольку не я его составлял…

Северус опешил, но виду не показал. Странно, обычно Люциус занимался различными контрактами, он в этом деле был мастером. Но если подумать… Будь это Малфой, он бы не удержался от рекламы своего детища. Да, он как и остальные Пожиратели недолюбливал Дамблдора, но если бы узнал о «любых обязательств, связывающих Снейпа с Дамблдором и Орденом Феникса», вряд ли бы относился к Снейпу как прежде.

— …Поэтому все возникшие вопросы по этому поводу, если они требуют срочного рассмотрения, в отсутствие Лорда лучше решать с мистером Гриммом.

— С кем?

— Как я уже ранее говорил, Лорд привел новых людей. Но у многих сложилось впечатление, что эти двое давно знакомы. Хотя… Он же отсутствовал десять лет, с ним многое могло произойти за это время. Я вас познакомлю. Думаю, тебе это не помешает, а даже пойдет на пользу, если хочешь о чем-то попросить Лорда. Я напишу тебе в ближайшее время, — Малфой встал, понимая, что дольше задерживаться будет подозрительно.

Филин принес послание через пару дней, и Северус был рад, что в ближайшие выходные он свободен от дежурства. Покинув территорию школы, он дошел до Хогсмида и аппарировал к другу.

В этот раз его встретил домовой эльф Малфоев и проводил в гостиную, где уже расположились маги.

— Северус, рад тебя видеть, — при его появлении хозяин с гостем встали. Люциус повернулся к неизвестному Снейпу молодому волшебнику. — Роберт, я хочу представить тебе Северуса Снейпа, моего талантливого друга. Он стал самым молодым мастером зельеварения за последние сто лет. Северус, это мистер Гримм, советник милорда.

Они коротко кивнули друг другу.

— Роберт, у мистера Снейпа возникли некоторые вопросы по поводу контракта, который ты составил. Если это конфиденциально…

— Благодарю, Люциус, — Гримм изогнул губы в легкой улыбке, — ты как всегда проницателен.

— Тогда я вас покину, — Малфой развернулся и покинул комнату.

Когда дверь за Люциусом закрылась, Снейп сконцентрировал свое внимание на Гримме. Молодой, одетый с иголочки, с приятной полуулыбкой на губах, он мог бы вызвать раздражение своим видом, если бы не взгляд. В нем не было ничего: ни наигранного дружелюбия, ни скрытого презрения, ни сочувствия, ни затаенного превосходства. Глядя в такие глаза, складывалось впечатление, что смотришь на спокойную гладь озера, не зная, плавает ли в этой глубине рыба и есть ли она там вообще. Хотелось кинуть камень в воду, чтобы нарушить эту зеркальную гладь, вспугнуть живность на дне, сделать хоть что-то, но не мучиться неизвестностью.

— Если у вас есть вопросы, задайте их, — голос Гримма вывел его из транса.

Северус хотел огрызнуться, сказать, что нет у него никаких вопросов, но в таком случае, зачем он пришел сюда?

Хотелось подробно его расспросить. Снейп ничего не знает про него. Что это за человек? Откуда он? Что значит «советник Лорда»? Тысяча и один вопрос, но имеют ли они значение в данный момент?

Он пошел на службу к Волдеморту, зная о нем с чужих слов, полагая, что при нем его талант воссияет в полной мере. Когда же ему потребовалась помощь, он рванул к Дамблдору, «Великому светлому», как о нем твердила молва, надеясь на чудо, которое не случилось.

А на что же он надеется сейчас? Что он хочет получить от этого человека? Слишком сложный вопрос.

— Чаю?

— Пожалуй, откажусь.

Снова молчание.

— Мистер Снейп, — Гримм сдался первым, — я не очень хорош в славных британских традициях по ведению светского разговора, поэтому давайте пропустим интерлюдию, где мы говорим о погоде или же о здоровье королевы, и перейдем сразу к делу.

— Прежде чем мы начнем, хотелось бы знать, как глубоко вы посвящены в дела Пожирателей.

— Достаточно, чтобы удержать их лидера от необдуманных поступков, — казалось, Гримм был несколько разочарован подобным вопросом.

— Вы думаете, что можете контролировать его?

— Контролировать? Как вульгарно и громко звучит это слово. А я не люблю громкие слова, — качнул головой тот. — Скорее, я могу сделать так, чтобы милорд учитывал мое мнение.

— Неужели? — саркастично спросил Снейп.

— Ну, он тоже поначалу сопротивлялся. Когда каждый день слышишь жестокую правду о себе, не имея возможности убить собеседника, рано или поздно это на тебя повлияет. Разбор всех поступков, анализ личности на основе прошлого — такая словесная хирургия без анестезии, — и я рад, что она ему пошла на пользу. Но боюсь, с вами подобный трюк не сработает.

— Вы что, себя врачом возомнили? — возмутился Снейп. — Простите, но быть вашим пациентом я не желаю.

— Как хотите, — пожал плечами Гримм, — не особо-то и хотелось.

Снейп, уже направлялся к двери, но замер, не ожидая подобных слов. Он думал, его будут останавливать или попробуют удержать насильно, а тут его просто отпускают.

— Почему?

— Потому что каждый сам решает, что ему нужно. Я не герой, и уж тем более не спаситель, чтобы облагодетельствовать всех и каждого. Это только наркоманов и алкоголиков насильно лечить надо. Вы вроде подобным не страдаете, хотя жалость к себе — та еще отрава, — пожал плечами Гримм. — Даже если я найду нужные слова, они не достигнут вашего сердца, пока вы сами не захотите поменять что-то в своей жизни. Пока вы сами не захотите измениться.

Северус задумался, не замечая, как побелели его пальцы, сжимающие дверную ручку. Да, он, конечно, мог уйти, но это значит, что он потеряет возможность узнать что-то новое. Ему не нужен этот долбанный психоанализ, но может за время разговора он поймет, что из себя представляет этот человек, который подобрался так близко к Лорду. К Лорду, что убил его Лили, и возможно до сих пор хочет убить Гарри.

— Что ж, — Снейп развернулся спиной к двери и посмотрел прямо на Гримма, — думаю, от простого разговора я не умру.

* * *

Как писала Дебби Форд, подобно цветку лотоса, рождённому из ила, люди должны чтить темнейшие части себя и наиболее болезненные из своих переживаний, потому что они позволяют нам рождать своё самое прекрасное «я». Люди нуждаются в беспорядочном, грязном прошлом, в навозе своей человеческой жизни — в комбинации каждой обиды, раны, потери и неисполненного желания, смешанных с каждой радостью, успехом и удачей, чтобы дать нам мудрость, перспективу и импульс, чтобы приступить к самому великолепному выражению себя. Таков дар тени.

В жизни Гримма случалось много дерьмовых событий. Детство с отцом-садистом и многочисленные издевательства сверстников сначала вызывали лишь чувство обиды и непонимания своей вины. Но когда пришло осознание, что мир жесток не из-за Роба, а сам по себе, в его сердце поселилась злоба. Ярость и гнев сжигали его душу, однако от осознания правды ничего не поменялось. Гримм понял: если он хочет перемен, он должен организовать их сам. И все те темные чувства, что бушевали внутри, стали отличным топливом для действий.

Почему злость, ненависть и желание отомстить — лучшие мотиваторы, чем любовь, например? А где он мог увидеть эту любовь? А адреналин завсегда круче эндорфинов — и выделяется куда чаще. Любовь взаимная рождает удовлетворение собой и миром. Этакое благополучное, созерцательное состояние. А ненависть, желание отомстить — это неудовлетворенность. Человеку необходимо реализовать этот негатив, направить его куда-либо.

Негативные эмоции не зря даны нам природой. В основном люди зависят от химии своего организма — «внутри». А химия организма приобрела свои черты в результате эволюции. Социальное же ограничивает нас, условно говоря, «снаружи». Ненависть — первична, она необходима для борьбы за выживание. Любовь — вторична. Она тоже необходима, но уже в более долгосрочной перспективе. Да, негативные эмоции токсичны, они способны отравить не только своего носителя, но и окружающих. Но если их взять под контроль и подвергнуть обработке…

Положительные эмоции никогда не бывают длительными, быстро дезактуализируются и не способны к суммации, а вот отрицательные эмоции весьма продолжительны, склонны к суммации и чаще, чем положительные эмоции, образуют смысловой комплекс. А мотивация, как известно, должна быть стройна и железна.

Гримм сжигал свою злобу подобно тому, как кочегар сжигает уголь для растопки двигателя паровоза, чтобы тот на всех парах мчался вперед. Да, дым, конечно, валит, но машина деятельности летит, а не ржавеет где-нибудь в ангаре. Она ревет, гудит, привлекая тем самым к себе внимание окружающих, и люди провожают взглядом чудо науки, любуясь ее красотой.

Роберт считал себя человеком действий. Он знал, какие усилия человек должен совершить, чтобы измениться, сколько нужно работать, чтобы изменить окружающий мир, поэтому он всегда уважал и восхищался людьми, которые каждый день двигаются к своей цели и добиваются ее.

Волдеморта считали великим магом. Да, он творил ужасные, но все же великие вещи. Имея плохие карты на руках, он умело играл ими, по максимуму раскрывая возможности каждой из них. Он был деятельным человеком, но чтобы он не рухнул в бездну снова, Гримму нужно было лишь перевести стрелки на другой путь, дабы локомотив помчался по иным рельсам.

С Северусом все было иначе.

Если углубиться в основы психоанализа, самая страшная трагедия человеческой жизни — распад образа, когда человек убеждается, соглашается, что он не добрый, не умный, что он, например, дурак или подлец. Как правило, жизнь после этого кажется конченой, в этом случае человек может даже убить себя.

У Снейпа еще в детстве начался распад образа «Я», по причине холодного и деспотичного обращения с ним его семьи. И тогда очень многие его поступки можно рассматривать как бессознательную попытку защиты своей распадающейся личности. Северус Снейп еще ребенком был полностью социально дезадаптирован. В конце концов, одиночество, неприязнь однокашников вылилась в ненависть ко всем окружающим.

Особенно сильна его ненависть к «нарушителям правил» — «Мародерам», впоследствии — к любому, кто выходит за рамки правил, выделяющемуся своим поведением человеку. Помимо других аспектов в этом случае явно присутствует попытка переноса своего воспитания, авторитарного подавления, на других — это механизм идентификации. В данном случае «угрожающим авторитетом» были родные Снейпа. Наиболее ярко он отразился на взаимоотношениях Снейпа и Невилла Лонгботтома, на которые он полностью перенес свою модель взаимоотношений с отцом, тирана и самодура.

Он — типичный неврастеник с ярко выраженными психологическими проблемами в общении, социально неадаптирован, инфантилен, склонен к депрессивному состоянию. Играет образ злодея из оперетты, но сильно переигрывает: с его-то реакциями на Поттера его впору назвать истериком. А на хрена ему эта игра, которая вредит делу Света? Как в свое время верно заметил Квиррелл, пока есть такой подозрительный Северус, странный тип, можно вешать на него всех собак и за его спиной черти что делать.

Вообще, ясно как Божий день: поведение Снейпа с учениками — наглядный пример того, как следует себя вести, чтобы тебя, не дай Мерлин, не полюбили. Сальные волосы и вечно наглухо застегнутая мантия — из той же оперы. Он избрал себе самый непривлекательный образ, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что его можно полюбить. Снейп боится любви к себе. И вот когда появляется Гарри, эта его боязнь любви превращается просто в манию. Он намеренно вызывает у Поттера отвращение, да, намеренно — видно по всему.

В школьные годы Снейп «с головой уходит» в изучение Темных искусств — это попытка сублимации, но образ «Я» уже слишком сильно разрушен. Снейп, как все недолюбленные люди, униженные, подавленные, очень чутко относится к любому вниманию к своей персоне. Поэтому его уход к Волдеморту можно рассматривать как механизм регрессии, потому что «Пожирателям смерти» нужно было только убивать «грязнокровок» и магглов по приказу Темного Лорда.

Возвращение Снейпа к Дамблдору можно рассматривать как более удачный механизм сублимации. Использование Снейпом Омута памяти является своеобразным механизмом вытеснения, попыткой забыть болезненные воспоминания.

Он — не человек идеи. Он крайне, дико, абсолютно эмоциональный человек, вечно мечущийся, и из-за того — застывший на месте.

Снейп хочет, чтобы им восхищались. При этом он панически боится личных отношений. Хотеть восхищения от окружающих и закрываться от них же под образом опереточного злодея? Слабость. Снейп чудовищно слаб и закомплексован. Комплексы сильны в нем настолько, что в глубине души он считает, что недостоин любви людей. Комплексы сильны в нем настолько, что у него нет чувства юмора. Сарказм, да. Но не ирония. Это разные вещи. Его серьезность превращается в глупую напыщенность. Он никогда не смеется, а если улыбается, то только криво. Он никогда не наденет рождественский колпак, как Дамблдор, ибо — упаси Мерлин — а вдруг кто засмеется над его дурацким видом?!

Комплексы сильны в нем настолько, что мешают видеть ему жизнь в истинном свете. Ему поручили важнейшее дело: охранять Поттера, но он не желает понять всю важность этого задания. В книге Снейп меняется, только когда начинается открытая война с Лордом: наконец-то он при настоящем деле!

Северус отравлен, буквально отравлен своим прошлым. Нельзя так зависеть от мнениий и реакций людей, это мешает цели.

Почему-то при виде Снейпа Гримму непроизвольно вспоминался его разговор с давней подругой, Джейн Холлоу, менталиста-психолога.

— Я не люблю этого персонажа. Больше не люблю.

Гримм с удивлением поднял голову, отрываясь от чтения «Ордена Феникса». Путешествия в иные миры всегда были опасным разделом магии, а уж когда большинство студентов Санфронтьер рвется то в Средиземье, то в Англию, где живет всеми известный Мальчик, хочешь не хочешь, а книги должен хоть как-то знать. Роберт, например, вообще не помнил, что происходило в двух книгах после «Кубка Огня», а последнюю помнил урывками. Ну да, кто-то бегал по лесу, искал крестражи, мерзкая тетка портила всем кровь в школе, а, ну еще Хогвартс в конце разрушили — темно, мрачно, и нихрена уже не детская сказка.

— В чем причина?

— Он… слишком сложный, — пожала плечами Джейн, — я же еще маленькой эти книги читала. Вначале ненавидела его, как Поттер. После жалела, сочувствовала его сложной судьбе. А потом, когда поняла, какой он многогранный, просто помешалась на нем. Обожала, любила, презирала — меня мотало из крайности в крайность. А потом я перегорела.

— Почему?

Джейн усмехнулась.

— Когда в человеке пытаются вызвать эмоциональный отклик слишком часто, он, конечно, реагирует первое время, но потом он осознает, что им пытаются манипулировать, и становится равнодушным. Но это еще не самое важное.

— А что же тогда важно?

Джейн посмотрела прямо в глаза Гримму.

— Знать все о человеке, и понимать его — две разные вещи. Как часто нам говорят: «А ты влезь в мою шкуру!», — когда просят понимания. Но… Волк может влезть в овечью шкуру, однако сам овцой не станет. Я пыталась поставить себя на место Снейпа, и видела, что у него было много возможностей изменить свою судьбу. Но он этого не сделал. Не знаю, в силу характера или слабости, но он ничего не предпринимал. Он не тянулся к спасению, а отвергал его. Оделся в броню из своих комплексов и стал упиваться ядом своего прошлого. Может, это и жестоко прозвучит, но его детское прозвище как нельзя лучше ему подходит. Он не способен преодолеть сам себя. Он слаб. Да, он испытал много боли, но его история так схожа с притчей про собаку. «Если она лежит на гвозде и ей больно, почему она просто не встанет? Значит, ей больно настолько, чтобы скулить, но не настолько, чтобы сдвинуться с места».

Тогда цинизм подруги удивил Гримма, но почему-то именно сейчас, когда перед ним стоял настоящий Снейп, он подсознательно соглашался с ней, но в то же время чувствовал некое неудовлетворение.

«Потому что, хоть ты и меняешь историю, ты боишься, что в попытке искупления он может навредить делу Лорда, а значит, в какой-то мере, и тебе…» — тихий голос на краю сознания вызвал неприятный холодок по спине.

«Что ж, значит, придется раскрыть чуть больше карт, чем планировалось, — вздохнул Гримм. — Придется поднимать эту псину с ржавого гвоздя и лечить…»

* * *

От Гримма Снейп вышел в полной прострации. Хотя он прибыл утром, часы в гостиной уже давно показывали за полночь. Северус хотел узнать как можно больше, и его желание исполнилось в полной мере. Он узнал очень много нового и про себя, и про Лорда, и про Дамблдора.

То, что Волдеморт повторно встретился с Гарри Поттером, и тот после этой встречи вновь остался в живых, повергло Снейпа в шок. Да и вообще, как выяснилось, Гримм с Лордом за последний год сделали для мальчика гораздо больше, чем Дамблдор за десять лет.

— Вы вытащили Блэка и помогли ему добиться опеки над Гарри?

— А почему бы нет? — пожал плечами Гримм. — Считайте подобные действия вложением в будущее. С Блэками и Поттерами надо дружить. Все лучше, чем иметь какого-то жалкого крыса.

— Почему вы все это мне рассказываете?

— Просто хочу быть по возможности честным и не обманывать людей. В отличие от Дамблдора…

— Что вы имеете ввиду? — нахмурился Снейп, видя, как губы Гримма ломаются в кривой усмешке.

Известие про живой крестраж перевернуло мир Северуса с ног на голову. То, что после подобного открытия Лорд не то что не будет убивать мальчика, а наоборот, будет охранять как зеницу ока, еще можно было принять. Но то, что Дамблдор знал и молчал…

— Так ему сохраняли жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?

— Ага.

— То есть меня использовали?

«Да на тебе даже пока ездить не начали, так, десяток лет бесплатно пару зелий сварил для директора, наверное, да на Квиррелла зыркал годик».

— Ага.

— А его растили как свинью на убой…

— Только не надо драматизировать, — поморщился Гримм, — не успели из него еще овцу на заклание сделать. Да и вряд ли уже сделают. Мы же этого не допустим, мистер Снейп?

— Но Дамблдор…

— А что вы так удивляетесь? Поттеров под удар подставил, — «мантию отжал», — Гарри к Дурслям отослал, предварительно растрезвонив о нем всему миру. Если это у него такая программа защиты свидетелей, то очень хреновая. Вот Лонгботтомов он под Фиделиус не прятал, как бы намекая Лорду, кто более ценен. Тем более, второй семьей было сложнее манипулировать, все же у них была леди Августа, тогда как Поттеры были полными сиротами, — их родители довольно рано отправились на тот свет. Такие люди, как он, считают, что они имеют право распоряжаться чужими судьбами. Но при этом они хотят остаться чистенькими, не запятнать свои белые одеяния. Поэтому грязную работу за них обычно выполняют другие люди, например, вы. Но это лишь мое скромное мнение.

Снейпу хотелось возмутиться, возразить, но… Семена сомнения прорастали в его голове слишком быстро.

— Я надеюсь, вы не будете закатывать подобный скандал Дамблдору? — ехидно спросил Гримм. — Иначе ваше долгое молчание по поводу воскрешения Лорда потеряет всякий смысл.

— Я умею держать язык за зубами, — огрызнулся Снейп, на что собеседник лишь пожал плечами.

Северус стремительно покинул поместье друга и, аппарировав обратно в Хогсмид, бросился по направлению к Хогвартсу.

Снейп до сих пор не доверял ни Лорду, ни его так называемому советнику. Но после подобных откровений находиться рядом с Дамблдором было бы невыносимо. Да, он обещал защищать мальчика, но теперь его приходилось защищать не от одной змеи, а от целых двух. С другой стороны, он не обязан это делать: ему ясно дали понять, что о Гарри есть кому позаботиться. Так что его держит в школе?

Северус вздохнул. Конечно, было бы замечательно быстро собрать вещи и написать заявление по собственному, но такое поведение будет очень подозрительным и схоже с простым бегством. Нет, нужно разбираться с проблемами не торопясь. Он уже однажды (дважды, трижды, и т.д.) поспешил, в результате чего в его жизни проблем образовалось еще больше. Гримм правильно подметил: «Вы не слышите спокойный голос разума за криком эмоций».

«Что ж, до конца учебного года еще шесть месяцев, надеюсь, я успею во всем разобраться…»

Р. А. Б.

Регулус Арктурус Блэк.

Мальчишка, что имел наглость украсть медальон.

То, что крестраж похитил кто-то из своих, стало ясно еще с обращения в записке. Волдеморт был возмущен: у кого из слуг хватило наглости восстать против него? Но инициалы в конце быстро расставили все на свои места. Темный Лорд заскрипел зубами. Вот от кого он подобного не ждал, так это от Блэка. Регулус всегда казался разумным и холодным: в нем не было безбашенности брата и страсти старшей из кузин. Однако прыгающий почерк показывал, что автор записки безумно нервничал. Но как? Как он узнал?

Волдеморт стал вспоминать события многолетней давности. Хоть Регулус и был юн, но всегда проявлял инициативу, дабы обратить на себя внимание Лорда. Он одним из первых предложил своего домовика, когда потребовалось это создание. Волдеморт задумался. Да… Тогда-то он и припрятал медальон, а эльф был нужен для проверки защиты. Он видел, как крутило эльфа от изумрудного зелья, и остался доволен результатом. Когда тварь выполнила свою функцию, он бросил ее в пещере умирать, более не заботясь о проблеме. Только, видимо, домовик оказался живуч и как-то сумел вернуться к хозяину. А уж мальчишке наверняка хотелось узнать, для чего же конкретно понадобился Лорду эльф, и почему тот вернулся в таком ужасном состоянии.

О дальнейшем развитии событий Лорд мог только гадать. Но почему же Регулус взбунтовался? Неужели он был задет подобным отношением к семейной собственности? Или потомка темного рода ужаснула Темная магия? Ха!

А ведь Лорд сам не заметил, когда мальчишка пропал из его рядов. Да и судьба медальона продолжала волновать мага. В записке говорилось, что крестраж был похищен, но не уничтожен. Конечно, прошло много лет, но шанс, что он уцелел, все же был. Такая неизвестность напрягала. Нужно было больше информации.

Конечно, можно было в любой момент привлечь Гримма. Но он хотел разобраться с этим делом самостоятельно, это было делом принципа.

Мистер Блэк открыл Риддлу камин практически сразу.

При их первом знакомстве Сириус относился к нему с недоверием. Однако по мере того как мистер Риддл все чаще наведывался к ним в дом на каникулах под предлогом проверки состояния Гарри, Блэк становился все терпеливей, а затем резко сменил свое отношение на вполне дружелюбное и даже сам иногда приглашал Риддла в гости.

— Здравствуйте, мистер Риддл, какими судьбами?

— Приветствую, мистер Блэк. Помните, вы упоминали, что ваша семья обладает великолепной коллекцией темных артефактов, от которых вы стремитесь избавиться. Так вот, меня интересует, есть ли среди этих предметов тот, что я ищу?

Он вкратце описал, какой артефакт его интересует. Даже сделал подробный набросок. Сириус покрутил рисунок в руках и пожал плечами.

— На самом деле, медальонов со змеями в доме много. Каждый из моих «любимых» предков считал обязательным приобрести себе подобный, так что для меня они все едины. Мда-а, придется просить Кикимера, хотя я не очень хочу с ним общаться…

— Кикимер? Твой домовой эльф? Я его ни разу не видел, — встрепенулся Риддл.

— Он не любит гостей, — фыркнул Блэк, — ворчит постоянно. Да что с него взять, старый он и больной. Такой же фанатичный, как и все в этом доме.

— И все же, — Риддл склонил голову на бок, исподлобья глядя на Сириуса.

Блэк ругнулся и позвал домовика. Ему пришлось повторить приказ несколько раз и даже прикрикнуть, пока не раздался хлопок и перед ними не появился эльф. Горбатый старик в темно-серой наволочке хмуро смотрел на хозяина.

— Гадкий хозяин Сириус звал Кричера?

— Ой, да замолчи, Кикимер, — рыкнул тот, — скажи, у нас есть дома такая вещь или очень похожая?

— Так хозяин велит молчать или говорить? — проворчал эльф, но бумажку из рук принял.

Прищурив глаза, он стал рассматривать рисунок и, пожевав губами, вернул его Блэку.

— Нет такого! — резко ответил он.

— А был когда-то? — уточнил Риддл, зная, что прямого вопроса домовику не избежать.

— Был.

— До каких пор? И куда делся?

— Не знаю! — заволновался домовик. — Мерзкий медальон пропал этим летом. Я не смог выполнить поручение хозяина!

— Что за поручение? — спросил Риддл, начиная что-то подозревать.

— Не могу сказать! — замотал ушами эльф.

— Говори, я приказываю, — возмутился Сириус.

— Нельзя, — завыл Кричер, — я не могу нарушить волю хозяина.

— Я твой хозяин!

— Все равно нельзя, — эльф схватился руками за голову.

— Почему?!

— Посмертная воля, ведь так? — на этих словах домовик активно закивал. — Мистер Блэк, отмените свой последний приказ, вы причиняете вашему эльфу невыносимую боль из-за конфликта…

— Да я понял, понял, — Сириус замахал рукой, — беру свои слова назад.

— Кикимер, — Риддл соединил пальцы домиком и внимательно посмотрел на эльфа, — тебе запрещено говорить о поручении всем или кому-то конкретному? Определенному кругу лиц?

Он грамотно начал задавать вопросы эльфу, благо магглы в силовых структурах умели великолепно вытягивать информацию путем допросов без всяких палочек и Веритасерума, хотя у них были свои аналоги и для Круцио, и для сыворотки правды. Кикимер шел на расспросы неохотно, но постепенно шаг за шагом, Риддл сумел вытянуть из него точную формулировку, которая запрещала эльфу говорить: «Никогда не говорить членам семьи Блэк, что случилось с Регулусом Блэком».

Риддл на мгновение задумался, а потом попросил Сириуса оставить его наедине с домовиком. Тот сначала упирался, но Лорд сумел настоять на своем.

— Ты же слышал, что он не может говорить об этом с членами семьи. Но я сам Блэком не являюсь. Понимаешь?

Сириус подозрительно прищурился, и тут его лицо осветила вспышка озарения. Он часто закивал и, насвистывая, покинул комнату.

Когда хозяин лишил их своего внимания, это дало Риддлу больше возможностей для маневрирования. Теперь эльф мог свободнее отвечать на поставленные вопросы, ведь перед ним не член рода, а значит, клятву он не нарушает. Правда, домовик мог и не давать ответов, ведь его спрашивает не хозяин, а гость, но Лорд мог воспользоваться беспалочковой легилименцией.

Слава Мерлину, Кикимер оказался благоразумен и с радостью отвечал на вопросы Риддла. Видимо, невозможность рассказать о трагедии тяготила верного слугу. Эльф так был погружен в свое горе, что даже не заметил ювелирного проникновения в свою голову. Поэтому рассказ сопровождался еще и животрепещущими картинами прошлого.

Муки младшего Блэка были по-настоящему ужасными. Конечно, Лорд видел, как это зелье действует на существ вроде эльфа, но на людях эффект превзошел все ожидания. Жаль, домовик аппарировал по приказу хозяина домой и не видел его кончины, хотя, видя после семейное древо Блэков, Риддл мог убедиться, что мальчишка мертв. Окончательно и бесповоротно. И пусть все его поступки останутся на его совести.

Правда, судьба медальона волновала Лорда гораздо больше, чем причины предательства, однако о них он подумает в свое время, дабы не было повторения ситуации. Он стал методично, день за днем просматривать воспоминания домового, ища в его голове ассоциации с крестражем, и поражался воображению этого существа. Что он только не использовал для уничтожения ненавистной вещи. Когда эльф понял, что применения простой физической силы или заклинаний мало для поломки, слуга стал использовать различные темномагические кинжалы и яды. Но отрава просто стекала с гладкой поверхности медальона, а губительная сила острых орудий резонировала с самим крестражем и распылялась в доме, негативно действуя на его обитателей. Вот почему после смерти Регулуса так быстро загнулся Орион. Он как глава рода принял на себя основной удар. Вальбурга долго держалась на одной надежде о возвращении хотя бы старшего, блудного сына. Но его отправление в Азкабан резко подкосило здоровье и без того мучившейся волшебницы, и та умерла в неполные шестьдесят лет. Одинокая, заброшенная, с разбитым материнским сердцем…

Волдеморт вздохнул: слуга пытался уничтожить крестраж, а тот в ответ уничтожил его семью. Да, похищенный артефакт принес больше зла в этот мир, чем если бы он просто лежал спрятанным далеко, как изначально и планировалось.

В голове Кричера потянулись серой чередой дни, одинаковые в своем унынии. Один в пустом доме, наедине с проклятой вещью, эльф начал загибаться, так как медальон, покончив с хозяевами, обратил свой взор на единственное оставшееся в доме живое магическое существо. Но то ли Кикимер поубавил свой пыл, то ли крестраж сам пресытился, но медальон стал потихоньку засыпать. Впрочем, как и все артефакты в доме.

Возвращение Блэка в дом было подобно звону будильника. Стремительный, шумный, он ворвался в медленно умирающий дом, резко пробуждая его ото сна. Дом, конечно, был недоволен, но решил: хреновый хозяин всяко лучше чем вообще никакой.

Только Сириус сам стал задыхаться в доме, интуитивно чувствуя паразита. Однако при появлении Гарри крестраж поуспокоился, ощущая в нем родственную душу и не высовывался, поэтому в подобные дни Блэк чувствовал себя как никогда прекрасно.

Волдеморт стал внимательно просматривать память домовика: вот Блэк помогает переезжать крестнику в дом, вот он что-то обсуждает в очередной раз с Гриммом и в очередной раз отправляются в Министерство через камин, а вот Сириус начинает наводить тотальную уборку, пытаясь избавиться от негативных эманаций. Блэк не понимает, что ищет, но он подсознательно хочет избавиться от всего, что может оказать хоть какое-то магическое влияние, неважно, физическое или ментальное. Появляется Гримм, который возмущен таким обращением с артефактами. Спор был ярким, Кикимер хоть и не вмешивался, но полностью поддерживал гостя, который «в отличие от неблагодарного хозяина знает, как обращаться с наследием предков».

Вообще к вернувшемуся Сириусу Кикимер не испытывал никаких тёплых чувств, впрочем, неприязнь между ними была взаимной: Блэк ненавидел Кричера, потому что он был живым напоминанием о родителях, с которыми он некогда порвал отношения; а Кикимер полностью поддерживал взгляды своей покойной хозяйки, и поэтому считал Сириуса предателем семьи.

Отношения между ними были очень напряжённые: Сириус по делу и без дела покрикивал на Кикимера, а тот при любой возможности демонстрировал свою неприязнь к Сириусу и его гостям. Волдеморт задался вопросом: почему Блэк не запретил эльфу пререкаться с ним, ведь слуги обязаны выполнять любые приказания хозяина? Возможно, ему нравилось унижать эльфа или он просто вымещал на нём ненависть к дому и покойным родителям. Непонятно, чем бы закончилось дело, но Гримм, что был здесь частым гостем, старался по возможности сгладить острые углы. Он не одобрял подобное отношение Блэка к слуге, на что Сириус лишь огрызался, но Роберт был непоколебим.

— Нападать на того, кто не может дать сдачи — недостойно благородного человека. А Кикимер, как твой слуга, находится в более слабой позиции.

— Он меня не уважает!

— А ты хоть что-то сделал, чтобы тебя уважали? — изогнул бровь Гримм. — Дом это не твой, а твоих родителей. А то, что ты от них получил, ты сберечь не можешь. Хамишь окружающим. В общем, ведешь себя, как последняя скотина. Кричер, ты от него хоть слово благодарности слышал?

Эльф замотал головой.

— Что и требовалось доказать. А доброе слово, сам знаешь, что может сотворить.

— Пойми, Блэк, ты же хочешь стать для Гарри лучшим крестным и хорошим примером. А с таким отношением к… братьям нашим меньшим ты этого вряд ли добьешься. Поттер хоть мало знает Кричера, но относится к нему гораздо лучше тебя, потому что у него доброе сердце. А ты своей ненавистью и злобой лишь отравляешь.

Лорд хмыкнул. А Гримм ловко умеет подбирать ключи к сердцам. Даже старый домовик не ворчит, а с охотой выполняет просьбы гостя, все меньше и меньше думая о медальоне.

Волдеморт вздрогнул. Он слишком углубился в сознание эльфа и стал воспринимать мир его глазами и через его ощущения, забывая про основную цель — крестраж. Так, домовик сказал, что медальон пропал приблизительно летом. А что было летом? Судебные тяжбы… переезд… уборка… Уборка! Нет, Блэк тогда не успел ничего выкинуть. Кричер перетаскал большую часть ценностей в каморку, а потом уже подоспел Гримм. Длительные уговоры, а затем все реликвии вернулись на свое место, покидая в том числе и подсобку Кикимера.

Темный Лорд нахмурился. Он раз за разом просматривал эпизод, но никак не мог понять, в какой именно момент медальон исчез. Кричер тогда был под эйфорией от того, что удалось предотвратить разграбления наследия и пропажу обнаружил спустя длительное время. Но то, что крестраж пропал именно в этот день, Лорд был уверен. Тогда в доме кроме Кричера был только Блэк, который про медальон ни сном ни духом, и…

Лорд медленно выдохнул, отпуская сознание домовика. Ну конечно. Один ушлый маг, что изначально знал про крестражи и уж точно бы не стал оставлять подобную вещь в доме пока еще «врага». Но то, что он все это время молчал…

Риддл встал и, бросив через плечо появившемуся в дверном проеме Блэку, что он извиняется, стремительно покинул дом через камин.

* * *

К удивлению Лорда Гримма в поместье Лестрейнджей не было. Он выхватил из кармана двустороннее зеркало, и лишь после минуты ожидания, когда Лорд уже начал закипать, Гримм соизволил ответить.

— Прошу прощения, нужно было завершить дела с гоблинами. Что-то случилось? — видя гневное лицо, вежливо спросил Роберт.

Услышав, что его срочно ждут в поместье, Гримм коротко кивнул и отключился, не задавая лишних вопросов.

Ждать пришлось недолго, но даже за эти краткие минуты настроение Лорда успело упасть ниже некуда. Поэтому, когда Роберт пересек порог кабинета, атмосфера в комнате была напряженной.

— Рад вашему возвращению, милорд, — Гримм замер посреди комнаты, держась на почтительном расстоянии.

Лорд встал и, обойдя стол кругом, остановился напротив Роберта, глядя на него сверху вниз. Несмотря на то, что разница в росте была несущественной, сейчас она ощущалась особенно остро. Они оба молчали, смотря друг другу в глаза. Но только в душе Волдеморта бушевал скрытый гнев, тогда как Гримм казался абсолютно спокойным.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Смотря что вы хотите узнать, — флегматично ответил тот.

— Ты взял медальон Слизерина, — не спросил, но уточнил Лорд.

Он ожидал какой угодно реакции: изумления, испуга, шока. Думал, что Гримм отведет взгляд в сторону или потупит взор. Но тот даже в лице не изменился.

— Да, из дома Блэков.

Волдеморт был ошеломлен. Гримм даже отпираться не стал! Он сам не заметил, как палочка скользнула ему в руку и уперлась острым концом в шею Гримма.

— Ты бессмертным себя возомнил… Красть у меня!

— Я не крал, — вспышка гнева не произвела должного впечатления, и Роберт в знак протеста сложил руки на груди.

— А как это называется? Ты же наверняка уже знал суть этого предмета, когда обнаружил его на Гриммо. Забрал себе и ни словом не обмолвился об этом, — в голосе вновь прорезались шипящие нотки.

— Согласен, некрасиво получилось, — Гримм пошел на попятную. — Но я просто не знал, как к вам подойти с этим вопросом. Как вы себе это представляете: «Хей, а я тут выяснил, у вас крестраж увели, вот — возвращаю!»

— Хотя бы так. Постой, а ты откуда знаешь, что его именно украли? Может, я оставил его на хранение своему последователю?

— Вы же знаете, мне известно гораздо больше, — пожал плечами Роберт. — Не только ваша история, но и истории тех, кто с вами когда-либо соприкасался, все это создает удивительный по красоте мир, который интересно изучать. Мир, куда хочется возвращаться снова и снова. Но даже мне не все известно. Поэтому так любопытно наблюдать за его развитием, за его изменениями. И вашими… Как вы все-таки расследовали это дело?

Волдеморт вздохнул и опустил палочку. Злиться на Гримма бесполезно. Запугивать — только воздух сотрясать. Роберт был совершенно невосприимчив к подобным вещам. Да, он мог дурачиться, выражать эмоции, но в определенные моменты становился абсолютно равнодушным. Бесчувственным. И если бы не некоторые слова с эмоциональным окрасом, которые нет-нет да и проскальзывали в речи, можно было подумать, что перед ним не человек. Лишь посланник, чьи поступки не всегда можно объяснить.

Однако Лорд не мог не удовлетворить любопытство советника. Гримм внимательно выслушал рассказ, иногда хмуря брови, но не высказывая никаких комментариев.

— Значит, кончина рода Блэк была лишь вопросом времени, — Гримм задумчиво сложил руки в замок. — Компенсация вреда путем забора сил из внешней среды — разумное решение для квази-сознания.

— Его аппетит слишком разыгрался. Ты чувствовал его влияние?

Роберт покачал головой.

— Я заключил крестраж в зеркальный ларец, чтобы он не мог воздействовать на свое окружение. Однако удивительно, что вы начали собирать их вместе. Неужели решили раскаяться? — иронично спросил Гримм.

— Мне это не нужно. Но Дамблдор скорее всего знает о наличии крестражей. Старик никогда не верил, что я умер. Когда мы начнем активные действия, директор не будет сидеть на месте, поэтому мне хотелось бы подстраховаться в этом плане.

Волдеморт долго размышлял по этому поводу. Просто перепрятать крестражи мало. Хотелось использовать весь их потенциал: не только способности крестражей, но и функции, что были вложены в них Основателями и Певереллом (если вообще были). Однако древние артефакты были слишком заметны, а значит, в случае обнаружения ставили хранителя под удар. Лорду не хотелось класть все яйца в одну корзину, но, к его сожалению, транспозиция души из одного предмета в другой была невозможна. Значит, пока не найдено решение, нужно оставить все как есть.

* * *

Роберт шел по ночным улицам Лондона, засунув руки глубоко в карманы, и размышлял о сегодняшнем вечере.

Ситуация с крестражем вышла очень напряженной.

Маг много раз спрашивал себя, зачем он взял его себе. Ответ: это была гарантия.

В начале их знакомства Лорд был очень неуравновешенным. Настоящим безумцем. Однако он не имел возможности убить Гримма. Когда же прошел ритуал возрождения и они разделились, над ним повис Дамоклов меч.

Конечно, их сотрудничество за это время окрепло, но заскоки у Повелителя могли проявиться в любой момент. Роберт помнил, что в каноне Лорд не знал о предательстве Снейпа, но все равно убил его, потому что считал, что тот был хозяином Бузинной палочки. Не победил, а именно убил.

Гримму хотелось бы думать, что Лорд изменился и продолжает меняться, но Роберт допускал вероятность, что это могла быть всего лишь видимость. Может, Волдеморт и становился разумным, но это не значит, что он становился милосердным. Поэтому, в случае форс-мажора, хотелось бы иметь туза в рукаве.

Роберту всегда было интересно, можно ли влиять на Волдеморта через осколки его души. Конечно, читать мысли и видеть чужими глазами неплохо, но суметь остановить человека, если он вдруг захочет на тебя наброситься, гораздо важнее. У Гримма как раз было на примете отличное заклятие из Темной магии — «Шепот Сердца», которое было похоже на Империо, но действовало гораздо тоньше и было по сути более гибким, но… Крестраж не оправдал ожиданий. Это был именно что осколок, а не часть единого целого. Злобный, агрессивный, застывший в своей ненависти обломок и оттого еще более опасный. Гримм пытался с ним поговорить, однако крестраж, будто в отместку сам попытался ментально на него воздействовать, но защита демонолога выдержала атаку проклятой вещицы.

Пришлось Гримму отказаться от затеи и закинуть медальон куда подальше, пока отпечаток его магии не сотрется.

Он уже и забыл о нем, когда Волдеморт вызвал его к себе. Роберт не предполагал, о чем зайдет речь, поэтому разговор о крестражах застал его врасплох. Слава Мерлину, профессиональная деформация дала о себе знать, и Гримм надел маску ледяного спокойствия до того, как испуг завладел им. Эмоции были заперты на ключ и убраны подальше до конца разговора. Возможно, они накроют его с головой после, но главное, продержаться до того момента, как падет эффект «Каменного сердца», и Гримм очень надеялся, что это произойдет, когда он уже будет дома.

Впрочем, Лорд не стал его надолго задерживать. После того как Роберт понял, что его не убьют, он заставил себя играть в привычной манере, потому что если он сразу уйдет, это будет выглядеть слишком подозрительно. Улыбаться как обычно, задавать вопросы как обычно было неимоверно трудно. Но, видимо, Темный Лорд и сам не хотел особо болтать, поэтому после небольшого рассказа, он отправил Гримма с указанием вернуть медальон Слизерина, чему тот был только рад.

Аппарировав от поместья, Роб переместился не прямиком домой, но близко к нему, подумав, что небольшая прогулка поможет проветрить голову. Заодно можно было поразмыслить над сказанным Лордом.

То, что Волдеморт не пил изумрудное зелье, объяснялось тем, что, как его создатель, знал гораздо больше, в том числе, способ его ликвидации без употребления. Роберт не мог оценить, было бы плохо или хорошо, если бы у Лорда не было подобной привилегии, и ему все же пришлось попробовать зелье. Неизвестно, как бы в его случае проявился эффект катарсиса. Хотя в тех условиях проверять стойкость своего духа опасно для здоровья. Смертельно опасно.

Однако Зелье Отчаяния представляло огромный интерес для Гримма. Он находил, что у этого эликсира огромный потенциал. Но использовать его в том виде, в каком оно было в пещере, бесполезно.

Впрочем, Лорд использовал его для защиты. Для сокрытия в изумрудной глубине медальона. В связи с чем концентрация изумрудного зелья была довольно низкой. Взрослому магу нужно выпить целых десять кубков, чтобы впасть в магическую кому из-за истощения. Вот если бы оно начинало действовать с первого глотка, то…

Гримм нахмурился. А вдруг изумрудное зелье все же было концентрированным, но имело отложенное действие, поэтому Дамблдор в каноне успел выхлебать аж целых три кубка, прежде чем эликсир начал свое злое дело. Тогда стоит поэкспериментировать. Можно ли преобразовать зелье в ядовитый газ для массовой атаки? Или, преобразовав в пилюлю, использовать его как ключ для прорыва на Пути Разрушения. После освоения техники «Семи сердец» стало очень трудно осваивать знания Подземного мира, так как «Каменное сердце» блокировало всплески сильных эмоций. А магия демонов как раз жила ими…

Гримм сжал кулаки. Оказавшись в этом мире, он так погрузился в историю, что забросил собственное развитие как мага. Испытание Зазеркалья не позволило начаться процессу регресса и дало возможность освоить новую ветку волшебства, но в плане демонологии он стоял на месте. Подобное больше недопустимо.

«Кстати, нужно спросить у Лорда про его испытание. Но сначала изумрудное зелье…»

Хаотичность мыслей Гримма прервал оклик за спиной. Он медленно повернулся и успел заметить блеснувшие во тьме желтые глаза, прежде чем его грудную клетку взорвала жгучая боль.

В солнечном сплетении есть множество нервных отростков, которые лучами расходятся от центра в разные стороны. По этой причине сплетение этих нервных окончаний и назвали солнечным.

В этой зоне находится диафрагма, которая отвечает за дыхание человека. Ее сокращения обеспечивают вдох и выдох. Узлы солнечного сплетения являются самыми важными и крупными узлами нервных окончаний. Поэтому нанесение удара в это место всегда очень болезненное. Рядом расположены сердце и селезенка, одни из самых важных органов человеческого организма. Таким образом, солнечное сплетение является самым чувствительным местом в теле человека.

Если ударить человека в область солнечного сплетения, ему можно нанести вред здоровью и причинить сильную боль. В случае удара перехватывает дыхание из-за спазма диафрагмы, она не может сократиться, и человек не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть. Если удар не сильный, дыхание через несколько секунд восстановится. Если травма серьезная, то последствия могут быть очень тяжелыми: остановка дыхания, как кратковременная, так и длительная; человек может потерять сознание; может произойти разрыв диафрагмы, что может повлечь за собой смерть; возможна остановка сердца и наступление смерти.

Область солнечного сплетения очень уязвима, она не скрыта костями и никак не защищена. Удар в солнечное сплетение — это самая опасная травма.

Да, Грейбек знал, куда бить. Бой кончился, так и не успев начаться, ха! Конечно, маги любят вешать на себя кучу побрякушек для защиты себя любимого, но они часто забывают, что атака может быть не только магической.

После удара Гримм стал заваливаться назад, но оборотень быстро схватил его за грудки и притянул к себе, прислушиваясь и принюхиваясь. Фенрир фыркнул: человеку повезло — сердце еще стучит, как у зайца. Правда, глаза стеклянные и вдох сделать не способен. А значит, и колдовать пока не сможет. Но подстраховаться не помешает.

— Рольф, — подчиненный все понимает с полуслова. Короткое Акцио — и палочка прилетает прямо в руки.

— Что дальше, босс?

— Что дальше… — задумчиво повторил старый оборотень, глядя на безвольную тушку в руках.

Наслаждения от удачного завершения охоты не было. Не было погони, драки, сопротивления. Им просто скинули координаты района с приказанием убрать волшебника. Конечно, не за просто так.

Нет, к нему и его стае и раньше обращались с подобными просьбами, но в основном то были магглы. Ведь в мире простецов бригада Сивого была не пустым звуком, а довольно серьезной бандой. Выбить долги, кого-то прирезать, поучаствовать в подпольных боях — все это было обыденностью. Сильные, быстрые, ловкие и главное живучие, вервольфы его бригады были на голову выше обычных головорезов. И оттого их силовые услуги часто пользовались спросом.

Но чтобы заказ пришел из магмира… Это было что-то новенькое. Обычно господа волшебники предпочитали делать все лично. С помощью своей магии-шмагии. Проклятья там, яды, да много чего навертеть можно.

Правда увесистый мешочек с галлеонами заставил Фенрира затолкнуть все вопросы обратно в глотку. Меньше знаешь — крепче спишь.

Грейбек разочарованно фыркнул. Цель была обезврежена практически мгновенно. Даже антиаппарационное было напрасным. Никакого удовольствия. Скучно, скучно, скучно. Жаль, сегодня не полнолуние, а то можно было бы заставить его побегать, да и поиграться немного с жертвой. А так… Наверное, этот маг даже не понял, что произошло.

Оборотень пару раз тряхнул тушку, надеясь, что волшебник придет в себя. Выдох, потом резкий вдох. Моргнув пару раз, маг кое-как сфокусировался на Фенрире, и его взгляд стал более осмысленным. Зрачки, и без того увеличенные в темноте, расширились до предела, почти скрывая радужку. Была ли тому причиной приходящая боль или ужас, оборотню было плевать.

— Парни, а вам не кажется, все слишком быстро закончилось? — через плечо бросил вожак. — Мы даже не размялись толком.

За спиной послышалось глухое ворчание.

Фенрир оскалил зубы и отпустил лацканы пальто. Маг опустился на землю и отступил на пару шагов назад, пытаясь сохранить равновесие.

Фенрир резко шагнул вперед, полагая, что волшебник не будет сражаться с тремя противниками, а пустится наутек, но… Мужчина лишь нахмурился и остался стоять на месте.

— Вы застали меня врасплох, мистер Грейбек. Признаться, я удивлен. Хороший удар кстати.

Голос был ровен, в нем не было ни капли волнения или страха. Оборотень криво усмехнулся.

— Думаешь, вежливость спасет тебя, маг?

— Она никогда не бывает лишней. Позвольте узнать, чем заслужил такое своеобразное приветствие от главы вервольфов? — Гримм коротко кивнул.

У Грейбека возникло двойственное чувство: с одной стороны его неимоверно бесило и раздражало спокойствие волшебника, с другой — обращение к нему как к главе и склоненная голова не могли не льстить самолюбию старого волка.

— Ничего личного, просто бизнес.

— Бизнес, значит, — слова прозвучали едва слышно, — что ж, раз уж лично ко мне претензий нет, думаю, мы сумеем договориться…

* * *

Волдеморт сидел во главе стола в главном зале и наблюдал за тем, как собираются Пожиратели. По правую руку от него уже сидел Малфой с женой, затем семейство Лестрейнджей в полном составе. Слева места пустовали. Руквуд не выходил из лаборатории до победного конца, что было привычно. Скорее всего, он как и раньше явится одним из последних, когда точно будет уверен, что прибыли министерские. А вот Гримма, что обычно являлся одним из первых, неожиданно не было рядом. Это порядком удивило Лорда. Где-то в конце вместе сидели Крауч и О’Каллахан, о чем-то тихо переговариваясь, причем, как заметил Лорд, Барти кинул перед собой на стол Темпус и то и дело на него посматривал. Вскоре прибыла чета Крэббов, а сразу после них Гойлы.

Когда же наконец прибыли последние из Пожирателей — те, что работали в Министерстве и среди которых Волдеморт разглядел тонкую фигуру советника, — заняли свои места, двери в зал запечатались.

— Мои верные друзья, — Лорд развел руки в сторону, призывая всех к началу собрания, — я рад видеть вас. Сегодня нам предстоит многое обсудить. Но прежде хотелось бы узнать об успехах в выполнении поставленных перед вами задач.

Пожиратели, а точнее, Вальпургиевы рыцари продолжали укреплять свои позиции. Вначале общественность относилась к ним довольно негативно, но освобожденные аристократы не давали ни малейшего повода для негодования. Щедрые пожертвования в Мунго, благотворительность, финансирование различных проектов вроде сохранения вымирающих видов магических существ или создание заповедных территорий — все это не могло оставить равнодушным. Эти же действия дали больше возможностей для опальных выходить в свет и присутствовать на светских раутах.

Такие слова как «грязнокровка» и «предатель крови» временно попали под табу.

Хоть подобная мера и была неприятна Рыцарям, но с ней нельзя было не согласиться. Великобритания была страной традиций. И здесь самой главной чертой характера человека англичане считают самообладание. Сдержанность в чувствах и в проявлении эмоций является необходимым качеством истинного англичанина. А ругательства, если и имели под собой серьезную подоплеку, были выражением несдержанности, неуравновешенности, что не шло благородному лицу. Можно было выражаться и более нейтральными словами, через которые до обывателей дойдет больше смысла. Например, нарушитель, попиратель традиций и законов магии; не чтущий заветов.

Провокации со стороны мракоборцев жестко игнорировались. Многочисленные обыски и вызовы в Аврорат для дачи показаний сначала неимоверно раздражали аристократов. Рыцарям многое приходилось терпеть, однако неожиданные облавы не давали результатов, а после пары просьб на предъявление ордера, когда их вдруг не оказалось, развязало жертвам руки. Отдел борьбы с преступностью буквально завалили многочисленные жалобы на превышение должностных полномочий его сотрудников, и несуществующие ордера стали лишь малой проблемой работников Министерства. После многократного попадания на нехилые штрафы и головомойки от вышестоящего руководства, авроры несколько поумерили пыл, а после и вовсе затихли.

Что же касается поиска союзников, то тут было не все гладко. Те, у кого были дети, уже давно заключили помолвки, и у них все шло своим чередом. Однако большая часть Рыцарей еще не была окольцована. Это и неудивительно. Бывшие, хоть и оправданные, преступники; с неидеальным после Азкабана здоровьем и прохудившимися кошельками, — на брачном рынке они котировались мало. Ситуация, как ни посмотри, плохая, если брать во внимание только Англию. Но если бросить взор через пролив, то можно и поиграть. Однако шанс, что брак не будет мезальянсом, был очень низок.

Да, найти себе достойную, равную по статусу и крови половину трудно. Но на имени собственного рода можно неплохо заработать. Но, аристократы, т.е. более благородные, нередко были намного беднее своих «молодых» знатных коллег. В таком случае, брак «облагораживал» дворян и обогащал аристократов. Можно попробовать найти достаточно богатую, хоть и не столь родовитую волшебницу или волшебника, что стремится попасть в высший свет, и тогда каждый получит то, что ему нужно. Тем более, если магу действительно хочется, то он может подтянуть своего партнера до надлежащего уровня путем строгого воспитания, многочисленных обрядов, зелий и ритуалов. Ведь никто не рождается идеальным. Люди похожи на гранитные глыбы или минералы: только когда мастер отсечет все лишнее или тщательно отшлифует и отполирует — только тогда получится настоящее произведение искусства и проявится скрытая ранее, внутренняя красота. Нужно лишь приложить должное усилие.

Что же касается ресурсов, то тут была полная… тьма. Хоть Волдеморт и продолжал заниматься изучением философского камня, добывать с помощью него золото было бесполезно, ибо инфляцию никто не отменял: когда у всех становится в десять раз больше золотых кружочков с изображением короля, цены почему-то вырастают в те же самые десять раз. Как следствие, экономика страны летит в глубокую дыру. Во избежание инфляции, число кружочков участвующих в денежном обороте не должно меняться. Но зачем тогда выделять философский камень и производить с его помощью золотые кружочки, если их потом нельзя тратить? Наконец, совсем грустно становится когда технология производства философского камня уплывает в массы. Как только все начинают делать золото из песка, его цена падает до цены этого самого песка. В итоге беднеет не только создатель, но и спонсор и страна опять же летит в дыру. Только еще более глубокую. По этой же причине нельзя было массово синтезировать с помощью трансфигурации драгоценные камни, металлы и продавать их простецам.

Малфой, конечно, молодец. Являясь акулой бизнеса, он каждый раз пытался урвать как можно больший кусок. Конечно, подсказки Гримма неплохо помогли первое время на рынке ценных бумаг, но темпы роста прибыли оказались не такими стремительными как хотелось. Однако Люциус был один, а Вальпургиевых рыцарей много, поэтому волей-неволей ему все же пришлось расширить финансовый отдел их организации, взяв на работу группу талантливых полукровок, что, кроме диплома в Хогвартсе, додумались получить и маггловское образования в области финансов, экономики, маркетинга и аналитики.

Группа по возвращению культурных ценностей тоже немного порадовала. Составление списка тех волшебников, сквибов, что по тем или иным причинам ушли в маггловский мир, было непомерно сложной и громоздкой задачей. Не имея возможности пользоваться палочкой, они так или иначе забирали с собой те артефакты, что могли принести им пользу даже с их ослабленной магией. Но знание о наследии истлевало сквозь века и их потомки вскоре забывали о предназначении тех или иных старинных вещей. Одни вещи так и продолжали пылиться на чердаках или в подвалах, тогда как другие продавались, чтобы после попасть в музеи или коллекции любителей древности и чего-то необычного. И те, и другие в любом случае было сложно искать.

Зато после тщательного изучения и сравнения списков, а также зубодробительного составления фамильных деревьев, что аж целый лес получился, выяснилось, что несколько магглорожденных волшебников имело дальнее родство с некоторыми известными фамилиями. Очень дальнее родство — в седьмом, восьмом поколении. Правда, даже используя метод от общего к частному и от частного к общему, предков некоторых магглорожденных так и не удалось выяснить. Но это и неудивительно — перемещение за рубеж и обратно никто не отменял, а более точное родство можно было выяснить только по крови — тут одних архивных бумажек маловато будет. К сожалению, магия на крови не приветствовалась на Альбионе, а технология ДНК-тестов у магглов была еще недостаточно развита. Однако даже в этом нашлись свои плюсы: некоторые маггловские семьи можно было взять на заметку в надежде, что у их детей проявятся гены волшебников.

Кэрроу и Розье также несказанно обрадовали Лорда. С недавнего времени его очень интересовала история, в особенности предыдущие Темные Лорды. Волдеморту было интересно, что же сгубило его предшественников, чем они притягивали внимание, как звали за собой. Он считал, что не стоит чураться этих сведений, может, почерпнет для себя нечто новое. Гриндевальд был хорош: хоть и не совался на Альбион, но сумел нагнать страху на всю Европу, да и Америке от него неслабо досталось. Он умел вести за собой, под его знамена вставали многие волшебники. Поэтому Волдеморту были важны свидетельства очевидцев, ведь прорываться в Нурменгард было слишком хлопотно. К счастью, потомки его последователей были рядом и могли поделиться нужными сведениями.

Переданные записи и флаконы с воспоминаниями были перенесены домовиком в кабинет, и Лорд Судеб заверил подчиненных, что ознакомится с ними позднее. После собрания.

При упоминании Гриндевальда некромант на другом конце стола громко фыркнула, выражая свое недовольство. Лорд был удивлен подобным поведением.

— Тебя что-то смущает, О’Каллахан?

— Ваш Гриндевальд не заслужил называться Темным Лордом, — коротко бросила колдунья.

— Почему же?

— Мало творить злодеяния, чтобы называться Темным. Этот титул налагает некоторые обязательства, в том числе уважение магических искусств, причем любых. Но Гриндевальд, — она недовольно поморщилась, — он презирал некромантию. Называл ее омерзительным, противоестественным и деградантным занятием, подарившем миру многовековую чуму — проклятие вампиризма. Чистая ложь! Этот маг утверждал, что подобные мне должны быть уничтожены, поскольку заняты отвратительными практиками, противными миру и людям. Лишь для некромедицины он составил исключение, поскольку ее эффективность и общественная польза не вызывает сомнений. Мерзавец! А ведь наша гильдия могла помочь ему в достижении его целей. Он ведь так хотел сократить количество магглов. А наша братия могла спокойно запустить… как же простецы говорят… зомби-апокалипсис. Ему нужно было только попросить! А вместо этого он решил натравить их друг на друга, а те использовали атомные бомбы. Из-за долбанной радиации столько волшебников погибло, столько магических существ. А еще эта его одержимость Дарами. Двуличная сволочь!

— Дарами? — Волдеморт непроизвольно подался вперед.

— Да. Теми самыми. Достаточно было взглянуть на его знамя, чтобы понять, какой из них он считал самым главным. Может, поэтому он нас практически уничтожил?

— Почему? — изумление на лицах присутствующих было неподдельным.

— Потому что эти Дары — артефакты Смерти, а некроманты — ее жрецы и слуги. Певереллы были даже не мастерами, а магистрами, поэтому получили артефакты лично от Госпожи. Их ценность остается невообразимой и их охрана остается приоритетной. Конечно, магистры имели наследников, но если бы ветвь прервалась, артефакт должен был перейти во временное владение магу, близкому по духу, то есть некроманту, пока кровь заново не даст о себе знать, ведь в руках не имеющего определенной способности любая из трех вещиц станет опасной игрушкой. Гриндевальд этого не понимал, ведь желание обладать подобным затмило его разум. И он стал последовательно уничтожать всех, у кого возможно мог находиться любой из предметов. Мы ему мешали, а причину нашего истребления он красиво облек в слова: препятствие противоестественным занятиям.

— Что ж, думаю, подобная ситуация более не повторится, — заметил Волдеморт.

Слова О’Каллахан навели его на определенные мысли. Преобладающее право владения Дарами… Наследие рода… В его семье на протяжении многих веков хранилось кольцо с тусклым камнем, на котором была выбита печать Певереллов. Тогда он не обратил на него особого внимания. Да, это была древняя реликвия с отнюдь не драгоценным камнем, а просто красиво ограненной речной галькой. Неужели… Это стоит проверить. Пора наведаться в дом Гонтов. Тем более, это один из двух крестражей, что Риддл пока не успел проверить. Квиррелл обещал достать диадему, как только директор покинет школу ради очередной конференции в МКМ. Волдеморт повернул голову к Гримму и мысленно спросил, принес ли тот обещанное, на что Советник едва заметно кивнул. «Отдашь после собрания», — повторный кивок, и Темный Лорд отвел взгляд.

— Кстати, О’Каллахан, ты завершила все свои дела?

Та коротко кивнула.

— Да, милорд, благодарю, что разрешили съездить на родину.

Триса родилась в Северной Ирландии, которая принадлежала Великобритании, в то время как ее дед был исконным жителем Ирландии, свободной от власти Соединенного Королевства. Она не знала своих родителей, а дед, что занимался ее воспитанием, не хотел распространяться на эту тему. Грегори О’Каллахан посвятил всего себя воспитанию внучки, единственной кровной, и оттого любимой, родственнице, посвящая ее в тайны некромантии. Ирландия, в отличие от Великобритании, была более лояльна к данной науке, ведь как писали магглы в старые времена: «Это Край мира. Последняя обитаемая земля на границе с царством теней и духов. Равнина, над которой плывут клочья вечных туманов и лишь волчий вой слышен здесь». За практику некромантии здесь могли наказать лишь тех, кто был необучен. В остальных же случаях, таких, как упокой духа, некромедицина, обращение к предтечам, если это было в рамках закона, власти, хоть и не одобряли, но закрывали глаза. Но такое было только в свободной части Ирландии. Когда Триса, по глупости или по молодости, решила принять заказ в Северной части, несмотря на все предосторожности, ее деятельность засекли авроры. На тот момент, хоть ведьма и носила титул подмастерья, прерывать обучение было категорически нельзя, и дед решил отправиться вслед за внучкой. Вообще та история была довольно странной и запутанной, и когда Гримм с ней разбирался, то ему казалось, что дело было тут не просто в запрете на некромантию, но в чем-то еще. Как-то слишком быстро мракоборцы вышли на их дуэт. Будто тот заказ был подставным, дабы выманить действующего некроманта и его ученицу из дружелюбно настроенной страны.

После освобождения О’Каллахан, пользуясь позволением Повелителя, вернулась на родину для урегулирования некоторых вопросов. Будучи последней из своего рода, она должна была принять наследство в виде небольшого коттеджа и огромного земельного участка, а также принять различные обязанности, что перешли к ней от деда.

— Все прошло как нельзя благополучно. Я восстановила связи с друзьями моего наставника и подтвердила перед ними свои намерения в совершенствовании искусства. Срочные дела завершены, враги упокоены, нужные ритуалы проведены. Мне даже выпал шанс побывать на Скеллиг-Майкл.

Гримм тихо хмыкнул. Крошечный остров Скеллиг-Майкл, расположенный в пятнадцати километрах на юго-запад от берегов Ирландии, был знаменит древнейшим, основанным ещё в шестом столетии монастырём. Здесь со стародавних времен проводились различные обряды. Даже несмотря на магглоотталкивающие чары, это место привлекало своей атмосферой. В четырнадцатом году двадцать первого века в этом мистическом месте проводились съёмки фильма «Звёздные войны. Пробуждение Силы». Может, самому туда съездить?..

— …Конечно, они были не очень довольны моей службой новому Темному Лорду, но я смогла их убедить, что наследник Певереллов не последует по пути Гриндевальда. Также я отправила письмо в Орден Хранителей Смерти, но когда от них ждать ответа — неизвестно.

— Возможно ли заручиться их поддержкой?

— Орден всегда предпочитал держать нейтралитет. Да и я, даже когда получу мастера официально, — она голосом выделила последнее слово, — вряд ли смогу повлиять на них. Единственное, чем их можно соблазнить — если вы, Темный Лорд, согласитесь оказать помощь в возрождении искусства Вечной Невесты на территории Великобритании и оказать поддержку новоявленному Ордену. Тем более к словам потомка Певереллов они прислушаются больше, чем к моим.

В общем и целом Лорд остался доволен отчетом Трисы, да и ее предложение не было лишено смысла. Стоило обсудить это подробнее, но уже наедине.

— Что ж, раз был поднят вопрос о поиске союзников, ответьте мне, мои друзья, у кого-нибудь есть еще предложения?

Среди Вальпургиевых рыцарей поднялось бурное обсуждение. Кто-то считал, что нужно искать поддержки у чистокровных семей за пределами Великобритании, дабы получить хотя бы финансовую помощь. Кто-то утверждал, что пока не стоит выносить конфликт за пределы Альбиона, лучше пусть Лорд закрепится своими силами, но чтобы получить больше поддержки, стоит обратить внимание на полукровок.

— Каких именно полукровок? Полукровок-полукровок, или полукровок-гибридов?

А ведь разница была существенная. Первые рождались от союза чистокровного волшебника с магглорожденным или недостаточно чистокровным. Вторые — от союза с представителями иных рас, причем магглы относились к представителям другого вида. Такая тонкость была хорошо известна аристократам, но для простого народа разницы видно не было. И если насчет полукровок возражений не было, то насчет гибридов начались жаркие споры.

— Мне кажется, в каждом случае нужно решать индивидуально, исходя из личных качеств волшебника. Не спорю, кровь играет роль, сравните например Филиуса Флитвика и Рубеуса Хагрида. Один — заслуженный мастер чар и многократный чемпион дуэлинга. Второй — лесник с неоконченным школьным образованием. Надеюсь, вы сможете сделать нужные выводы, — изогнул бровь Волдеморт.

Волшебники согласно закивали. С гибридов как-то плавно перескочили на представителей иных рас, когда кто-то сказал, что носители крови вейлы очень схожи с ними самими. Те были очень разумны, но их положение в Великобритании было плачевным. Вейлы были причислены к разумным волшебным существам, тогда как в большинстве стран Европы считались полноценной расой и имели равные с волшебниками права.

Тогда же возник вопрос, а что насчет остальных разумных? Тролли и великаны обладали слишком низким уровнем интеллекта, у них был даже не разум, а так… зачатки на уровне пещерных людей. Их можно было бы использовать в качестве таранящей силы, вроде боевых слонов, но это если дело дойдет до войны. Про русалок и тритонов было известно слишком мало, да и те были жителями вод, а не суши. Но Гримм все равно сделал пару заметок в своем блокноте: кто из представителей русалок все же может выходить на сушу и кто может использовать свои способности. Все же в основе повести этого дивного народа, рассказанная сквибом Андерсеном, лежала реальная история. Тем более в водах Черного озера обитала самая большая колония русалок, и Роберту бы не хотелось никаких сюрпризов в случае чего. Дамблдор ведь кого угодно уболтать может. А если учесть, что в битве за Хогвартс кроме домовых эльфов участвовали еще и кентавры, которые не вмешивались в людские дела, то получалось, что у волшебной школы могло быть больше защитников, чем хотелось. Правда, возникал вопрос, что маги могут предложить русалкам, чтобы те встали на чью-либо сторону.

А вот с кентаврами можно было поторговаться. Гримм помнил, что в каноне Волдеморт привлек на свою сторону разных темных существ, в том числе, и акромантулов. А те были врагами кентавров. Союз с одной расой взаимоисключал сотрудничество с другой. Сам Гримм тоже крайне негативно относился к арахнидам, и он бы хотел иметь в союзниках кентавров. Тем более, те умели читать знамения звезд. Он знал, что можно им предложить: уничтожение гадких пауков, тем более что Роберт сам этого желал и постарался донести свою позицию до Повелителя.

Волдеморт отнесся к заявлению скептически, но советник был как всегда красноречив.

— Поверьте, мертвые акромантулы лучше живых. Эти существа являются источником многочисленных ресурсов, на которых мы можем озолотиться. А если мы предложим кентаврам союз в обмен на уничтожение их врагов, мы тем самым убьем двух зайцев. Также с ними можно наладить обмен: ингредиенты из Запретного леса на… На что-нибудь. Тем более, — Гримм понизил голос, — пауки бегут от Короля Змей.

Волдеморт прищурился и что-то прикинув, коротко кивнул.

— Может, тогда и старых друзей позовем, — предложил Долохов, — волков Грейбека лучше держать поближе к себе.

— Разумно, — хмыкнул Темный Лорд, — тем более мы с ними уже работали. Но одному идти опасно. Кто пойдет с Долоховым?

Волдеморт заметил, как многие отвели глаза, а некоторые поморщились.

Сивый присоединился к людям Тёмного Лорда, формально оставаясь независимым «боевым командиром». Он и его оборотни не стали Пожирателями смерти, никто из них не носил Чёрной метки, но все понимали, что независимость Грейбека и его «армии» бутафорская.

Отношение к Фенриру со стороны остальных Пожирателей было брезгливо-отстранённым. Оборотней терпели, пока они были нужны. Удобно иметь такое пугало для остальных волшебников: не хотите присоединяться к Тёмному Лорду, значит, мы напустим на ваших детей Фенрира Сивого! Просто и эффективно.

Волдеморт обвел присутствующих тяжелым взглядом, когда слева от него раздался голос Гримма.

— Милорд, позвольте мне пойти. Тем более я уже встречался с мистером Грейбеком.

— И почему я об этом узнаю только сейчас? — холодно спросил он.

— Потому что я с ним встретился только вчера и, — Гримм оторвал взгляд от Лорда и, будто обращаясь к присутствующим магам, посмотрел каждому в глаза, но потом вновь повернул голову к Повелителю, — я имел с ним довольно интересную беседу. Все же мистер Грейбек с его стаей отличаются от оборотней, что я видел ранее. Однако это не помешало нам хорошо поговорить. Интересно, что здесь они — изгои магического мира, однако это не помешало им неплохо закрепиться в мире магглов.

— Расскажешь об этом позже, — махнул рукой Волдеморт, — заодно поделишься своими наблюдениями с Антоном, надеюсь, вы сработаетесь, — маги глянули друг на друга и понимающе кивнули.

— Итак, полукровки, вейлы, кентавры и оборотни. Кто у нас еще из униженных и недовольных? И нет, гоблинов мы не будем втягивать в противостояние.

— Вампиры, — неожиданно подал голос Селвин.

Рыцари задумались. С одной стороны, Министерство стремилось истребить кровососов, а их убийство никак не порицалось, а даже одобрялось. С другой стороны, это были такие же разумные существа, как и оборотни, и подобно вервольфам, они были пленниками неизлечимого вируса. И те, и другие охотились на людей, но отношение к ним было все равно разное. Наверное, это было связано с тем, что оборотень опасен лишь три дня в месяц, тогда как вампир опасен всегда, ведь никто не знает, когда того одолеет нестерпимая жажда крови и сможет ли он ее удержать.

Но если подписать пакт о взаимном ненападении, то можно наладить диалог. Пусть вампиры будут охотиться только на магглов, не трогая волшебников, взамен маги будут помогать им в плане зачистки СМИ, если нападения все же кто-то заметит.

— А почему мы не можем позвать ведьм? — изумился кто-то из волшебников. — Министерство магии старается с ними не связываться, но мы-то не они.

— Они едят детей, — возразил кто-то.

— И что? — хмыкнул Руквуд. — Да половина волшебных рас питается человечиной. А в давние времена ритуалы с человеческим жертвоприношением были нормой. Мы стали слишком мягкими. Слишком много стало морального контроля. Мы презираем магические расы за то, что для них естественно, и запрещаем им делать это, в боязни, что нас раскроют. А магглы меж тем, плодятся как долбанные кролики. Мы перестали контролировать их популяцию, боясь разоблачения…

— В то время, как мы, наоборот, должны объединить магический мир и содействовать друг другу, — хмыкнул Лорд, — ты прав. Да… Мы разные, но враг у нас один — магглы. Ведь если магический мир будет раскрыт, будут истреблены не только маги, но и остальные расы и существа. Растительный и животный миры тоже нужно охранять, ведь без нужных компонентов мы ни зелья не сварим, ни ритуала не проведем.

Перспектива была нерадостная, и все это понимали. Значит, нужно было что-то предпринять. Лорд раздал многочисленные указания и отпустил всех с миром. Проблем оказалось больше, чем они думали, и невозможно было решить их все в один миг.

Волдеморт покинул зал одним из последних и последовал в свой кабинет. Советник бесшумной тенью последовал за ним.

Убедившись, что Гримм вошел следом, Лорд запер дверь и навесил заглушающие чары.

— Я жду.

Роберт все понял с полуслова и, сделав неуловимое движение, поставил на стол небольшой черный куб. Проведя пальцем по грани, отошел в сторону, позволяя Лорду увидеть, как артефакт буквально развалился на части, являя свое зеркальное нутро, а внутри него при свете лампы блестел заветный медальон. Волдеморт пропустил сквозь пальцы тонкую золотую цепочку, сжал артефакт и почувствовал знакомое покалывание, будто держал в ладони нечто родное. Но лучше лишний раз проверить.

Темный Лорд раскрыл медальон, и крестраж, просыпаясь, тут же потянул к нему свои ментальные щупальца. Коснувшись его ауры мага, крестраж вопросительно замер и стал касаться более осторожно, словно собака, внимательно обнюхивающая хозяина и не узнающая его. Вопросительно изгибаясь, словно полип гидры, крестраж размышлял, атаковать или признать личность перед ним. Но стоило Волдеморту послать магический импульс, как тот дернулся и стал ластиться к руке, требуя добавки.

Риддл довольно ухмыльнулся и, щелкнув крышкой, повесил медальон себе на шею. Развернувшись, он заметил, что Роберт все это время стоял за его спиной, скрестив руки на груди и безучастно смотря на книжные полки.

— Что ж, — спокойно произнес он, — с наследием Салазара все в порядке. А теперь поведай мне, когда ты успел познакомиться с Грейбеком?

Глядя на двух нападавших, прижатых к земле колючей проволокой и скулящих, словно собаки, он понимал — те еще долго будут ощущать фантомные шипы под кожей, если, конечно, их оставить в живых. Третий, правда, все еще намеревался вырваться, и яростно клацал зубами, пытаясь достать Гримма. Назвать это существо человеком язык не поворачивался: весь покрытый свалявшейся шерстью, с рядом треугольных зубов, с которых капала слюна, заостренные уши. Под натянутой до предела одеждой бугрились холмы мощных мышц. Острые когти на руках пытались порвать стальные нити, но те не поддавались, оставляя многочисленные мелкие раны на пальцах и ладонях. Дикий, яростный оборотень. Пока еще не животное, но уже не человек. Когда тот взял перерыв перед очередным рывком, Роберт решил воспользоваться моментом.

— Мы можем спокойно поговорить, мистер Грейбек?

Уши оборотня навострились, когда он услышал обращение к себе.

— Выпусти меня, — проревел Фенрир, — вот тогда и поговорим.

— А где гарантия того, что ты не нападешь на меня снова?

— Ты трус, маг. Трус, как и все тебе подобные.

— А нападать со спины вчетвером тогда что? Эталон смелости? — Гримм слегка поморщился, но удержался от того, чтобы проверить ушиб груди. Когда оборотень попытался ударить его во второй раз, он едва успел отпрыгнуть назад, все-таки скорость восприятия волшебников отстает от реакции оборотней. А «Стальные тернии» были призваны удержать оборотней от дальнейших попыток нападения.

Роберт встал и отряхнул снег с подола плаща.

— Знаете, в чем ваша ошибка? Первая — если вы хотели меня убить, это нужно было делать сразу при малейшей возможности, а не пытаться начать показную охоту. Вторая ошибка — вы заговорили со мной. И третья — упустив шанс, вы решили напасть на меня снова. Впрочем, мне до вас нет никакого дела. Так что давайте разойдемся с миром?

— Даже авроров вызывать не будешь? — подал голос кто-то из оборотней.

— Если бы я этого хотел, давно бы сделал. Но у меня нет причин ссориться с оборотнями. Пока нет, — Роберт взмахнул рукой и колючие путы распались в воздухе с тихим звоном.

Фенрир поднялся с земли, напряженный, готовый отбиваться от любой подлости, но маг перед ним стоял спокойно, держа руки на видном месте. Хотя это еще ничего не значило: как он успел заметить, эта сволочь и без палочки прекрасно колдовала.

— Не боишься, что совершаешь ошибку, маг, все же отпускаешь на волю темную и бездушную тварь? — лающе спросил вожак. Крупный, поджарый, с всклокоченной седой шевелюрой и усами, он возвышался словно скала.

— А вам какая к черту разница? — устало спросил Гримм. — Темной и бездушной тварью вообще-то можно назвать любого. Мне вообще хочется, чтобы волшебники и оборотни могли существовать вместе.

— Странные вещи ты говоришь, маг, — Грейбек острым когтем почесал шею. — Вроде по голове мы не били…

— Знаете, я не планировал этот разговор, — Роберт потер рукой шею и огляделся кругом, — время и место… маггловский район… Ни подерешься, ни поговоришь нормально. Моргана! Лучше бы лесочек какой. Ладно, — он взмахнул рукой, отчего по воздуху прокатилась силовая волна. Опережая вопросы, объяснился: — Чары конфиденциальности. Я не Малфой, чтобы плести словесное кружево, да и времени у меня мало. Так что буду краток: Темный Лорд вернулся.

— Что? — прорычал Грейбек, замахнулся для удара, но недобрый прищур глаз заставил помедлить. — Повтори, что ты сказал.

— Вы все прекрасно слышали. И как бы вы ни сопротивлялись, но ваше чутье вам подсказывает, что я не вру.

— Докажи, — медленно произнес старый оборотень, — нам достаточно будет увидеть твою Метку.

«Если не хочешь, чтобы мы тебя растерзали!»

— Я бы попросил вас об ответной услуге, если бы не знал, что у вас ее нет. В этом мы с вами похожи, — Гримм улыбнулся краешками губ.

— Тогда на кой ляд мы должны тебе верить? Какое отношение ты имеешь к Темному Лорду?

— Абсолютно никакое, — развел руками тот, — это я и буду повторять в Аврорате, если, не дай Мерлин, я там окажусь не по своей воле, тьфу-тьфу-тьфу. Кстати, развейте мои сомнения, вы же не просто так на меня напали? — Фенрир качнул головой. — Только не говорите, что меня заказали? — красноречивый взгляд был ему ответом. — И за сколько?

— Семьсот галлеонов.

— Сколько-сколько? — удивился Роберт.

— Это только аванс, — пожал плечами Грейбек.

Гримм замолчал, пытаясь мысленно перевести дурацкую магическую валюту в доллары, пытаясь понять, много это или мало, с учетом того, что это не вся сумма за его голову. Средняя заработная плата для контрактных рабочих мест убийцы составляет шестьдесят пять тысяч долларов. Но она может значительно варьироваться в зависимости от компании, местоположения, промышленности, опыта и преимущества. Все эти факторы, конечно же, будут непосредственно влиять на размеры заработной платы наемного киллера, или же просто убийцы в наше время. Хотя по непроверенным сведениям Гримма в Америке могли убить и за двадцать пять тысяч. Слава Мерлину, он об этом знал только в теории. Выкинув подсчеты из головы, Роберт задумался о более серьезных вещах.

«И кому я успел насолить? — вздохнул он. — Ну косвенно, много кому, но нанимать убийц — это моветон. Нет бы лично проклятье наслать, чтобы эту сволочь можно было спокойно отследить и ответку послать. Или тихонечко так из-за угла Авадой кинуть? Кто, драккл его дери, решил выпендриться?»

— А нам почем знать? Мы заказчика не видели, — Гримм удивленно посмотрел на оборотня и понял, что его бубнение под нос все-таки услышали.

— Тысяча, и вы работаете на меня.

— Условия? — оборотень навострил уши.

— Вы не трогаете меня. Если заказчик с вами свяжется, дайте мне знак, — он протянул тускло светящуюся во тьме визитку, — в ближайшее время я постараюсь с вами связаться, но уже от лица Лорда. Возможно, я буду не один. Когда это случится, напишите на оборотной стороне адрес, мы аппарируем. И кстати, советую продумать свои требования, так как, боюсь, старое соглашение нам более не подходит.

Грейбек тщательно обнюхал визитку и сунул в карман потертого пальто. Гримм, убедившись, что конфликт улажен, коротко кивнул и, развернувшись, отправился прочь. Кто-то из оборотней сделал шаг вперед, чтобы последовать за ним, но вожак предупреждающе поднял руку.

— Босс?

— Пусть уходит. И мы тоже уходим.

Старый оборотень подождал, пока человеческая фигура повернет за угол, и перекинувшись, потрусил в противоположную сторону.

Может, Фенрир и был необразован, но он не был глуп. Он видел и слышал гораздо больше, чем другие оборотни. Он чувствовал, что маг силен, но за его словами скрывалась сила гораздо большая. А если учесть, что Пожиратели вышли на свободу, может оказаться, что это треп не просто так. Стоит переговорить со старыми волками…

* * *

Когда Гримм наконец добрался до дома и запер дверь на всевозможные замки, «Каменное сердце» пало, и он медленно сполз по стене. Страх, паника, гнев, удивление, яркие и противоречивые отложенные эмоции навалились на него все сразу, разрывая нервную систему на части. Мало того, рана на груди давала о себе знать.

Роберт закрыл глаза, теряя ориентацию в пространстве. За могущество на виду приходилось расплачиваться непреодолимой слабостью наедине с собой.

Он чувствовал, что проваливается куда-то глубоко внутрь себя, при этом оставаясь в сознании. Это было хуже похмелья, хуже отходняка от наркоза в разы. Разум и тело испытывали сильнейшие перегрузки. Голова неимоверно кружилась, казалось, стоит ему склонить ее, так шея сломается, и череп покатится по паркетному полу. Чувство тошноты скрутило желудок. Ему было жарко, но в то же время он чувствовал, как трясется его челюсть, а по спине бегут мурашки.

В голове все спуталось. Где низ? Где верх? Маленькое крупнее большого, гигантское мельче песчинки. Время шло задом наперёд. Он был нигде и везде одновременно.

Организм не терпел вмешательства в свою работу, даже магическое, заставляя все системы рушиться и выстраиваться заново. Самое ужасное, что Гримм все это прекрасно чувствовал, но никак не мог облегчить свое состояние. Он находился в сознании, но был заперт в теле, как в гробу. Даже на то, чтобы призвать флакон с обезболивающим или зельем «Сна без сновидений», не было никаких сил.

Пытаясь найти хоть что-то стабильное, Гримм начал рыться в своей памяти, но и она двоилась, строила иллюзии, запутывала нити воспоминаний.

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.

Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Цепляясь за Шекспира, будто за соломинку, и прокручивая этот монолог в голове снова и снова, Роберт стал рывками подниматься на поверхность сознания.

«Вставай, тряпка! Это всего лишь жалкие эмоции, всего лишь пара царапин. Тебя не отравили и не прокляли! Поднимайся, сука! Если и страдать, то с комфортом в мягкой постели, а не в коридоре. Мало мне еще больного позвоночника…»

Он ненавидел быть слабым, беспомощным, жалким. Беззащитным.

В три коротких рывка, от которых в голове начали взрываться фейерверки, Роберт добрался до спальни и буквально рухнул на кровать. Считая, что чем быстрее он закончит, тем лучше, он дотянулся до пузырька на тумбочке и, выдернув зубами пробку, вылил содержимое себе в рот. Быстро завернувшись в одеяло, он раскрыл свои магические каналы, позволяя собственной магии не только свободно циркулировать в теле, но и обволакивать его, подобно кокону. Морская качка в голове прекратилась, вот только расширение и сужение восприятия окружающего пространства до сих пор не давало покоя. Приведя тело в состояние покоя, Роберт перевел сознание в режим ожидания, так как заснуть было невозможно, и стал надеяться на завершение полного восстановления структур до рассвета…

* * *

Гримм проснулся абсолютно разбитым и в этом не мог никого винить, кроме себя.

Кто-то сравнивал магию с инструментом, кто-то с явлением, а некоторые особо «одаренные» с разумной сущностью. Сам же Роберт сравнивал магию с банком, что даст вам зонтик в ясную погоду и попросит вернуть его, когда начнётся дождь. А различные заклинания — это как пользование кредитом в рассрочку: сначала вроде хорошо, а под конец очень туго. Всесилие обращается беспомощностью; эмоциональная холодность — истерией; отключение на время болевых рецепторов — мышечной ломкой и далее по списку. Вселенная любит равновесие, и если ты его нарушишь, то потом тебя так будет качать на чаше весов, что кажется — лучше бы ты этого вообще не делал.

Гримм сел на кровати и стал массировать лицо, пытаясь проснуться. Может, дело было в доме… Несмотря на то, что квартира была ультрамодной, со всеми удобствами, ему в ней было неуютно. Здесь не было энергии. Не было истории. Просто пустое с точки зрения времени здание. Нет, он любил комфорт, но он был исследователем и потому любил дома с историей. Однажды он гостил у друга, который жил в пентхаузе, чьи предыдущие хозяева организовали в нем казино и сели за это на двадцать лет. В другой раз он провел месяц в отеле, где раньше орудовал серийный маньяк, а в стены были заживо замурованы рабочие.

Поместья чистокровных были просто сказкой. И дело было даже не в том, что все вокруг дышало магией, а в том, что там история творилась веками: проводились не только обряды и ритуалы, но плелись интриги, разгорались скандалы, жизнь бурлила ревущим потоком.

Даже квартира Крауча притягивала внимание: хоть здание и было довольно новым, но оно стояло на фундаменте снесенной психбольницы, и воздух на этом участке был прямо пропитан болью и страданием.

Может, это было какой-то особой формой извращения, а может, одной из разновидностей профессиональной деформации, но Гримм любил места с подобной энергетикой.

Когда он только попал сюда, как-то не задумывался о месте жительства. В бытность духом внутри Квиррелла, его вполне устраивала и квартира на Горизонт-аллее, но после ритуала возрождения все же пришлось задуматься над этим вопросом. Он не был Лордом, чтобы без стеснения жить в поместье Лестрейнджей, однако недвижимость в любой части магического района Лондона его почему-то не манила. Он стал искать себе жилье в маггловской части, считая его временным, но чем глубже Гримм увязал в этой истории, тем сильнее понимал: нет более постоянного, чем временное.

Искать что-то за пределами столицы не хотелось: нравился этот большой хищный город; тем более здесь находились все магические органы Великобритании. Нужно было найти что-то наподобие дома Блэков, вроде и среди магглов, а вроде и магический. Какой-нибудь старый дом или особняк в историческом квартале. Что-нибудь сверхъестественное. И Роберту даже повезло наткнуться на нечто похожее. Вот только он жестко обломался, когда дом его выкинул через три часа после появления.

Старый дом прямо был пропитан злой энергией, казалось, он был живым. Его можно было отнести к классу дом-монстр, демонический дом. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы вызвать у прохожих на другой стороне улицы неприятный холод по спине. Когда Гримм попросил разрешения осмотреть здание, риэлтор странно на него взглянула и, сославшись на загруженность, быстро покинула его, однако Роберту это даже было на руку. Салемец внутри волшебника ликовал — проклятый дом, дом с призраками, что может быть лучше. Видимо, восторг Роберта был слишком уж ярким, потому что невидимые сущности, обитающие в доме и обычно нагоняющие ужас на всех гостей, сами испугались необычной реакции посетителя. Будто дементоры, ослепленные столь радостными эмоциями, они прятались в самые глубины, пытаясь уползти подальше от этого больного фанатика, который уже осматривал дом с научным интересом. И никому не хотелось попасться, ведь все на подсознательном уровне понимали: если «этот» увидит хоть кого-то из них, то он будет бегать не от них, а за ними в попытке исследовать местную живность.

Эти прятки, наоборот, успели изрядно вывести из себя призрачных хозяев, и когда хищный паркет затянул ногу Гримма, его потащили не в подвал, как это было принято здесь на протяжении многих лет, а к выходу, где его безжалостно выпихнули на крыльцо. Дверь дома резко закрылась, и какие бы заклинания он не применял, особняк оставался запечатанным, решив прикинуться старой ветошью и не отсвечивать, пока сумасшедший маг не уйдет. Гримм лишь тяжело вздохнул, не понимая, чем он обидел этот классный по его мнению дом.

Значит, полуразумные дома отпадали, и стоило искать те строения, что стояли на изломах и искажениях. И неважно, будет это временная петля или проход в Бездну, главное — жилище должно быть паранормальным с точки зрения обывателя. Хотя найти подобное в обход Министерства будет очень долго и трудно.

«А может, плюнуть на этот Лондон и взять во внимание магические поселения? Насыпное Нагорье? Годрикова Впадина? Но там все друг друга знают. Хогсмид? Не, жить прямо под носом Великого Светлого будет слишком нагло. А остальные деревни слишком… деревни!»

Нет, можно, конечно, построить свою собственную обитель, но это будет еще дольше, труднее и к тому же дороже.

«Хочу ТАРДИС, как у Доктора, — думал Гримм. — Или чемодан, как у Скамандера. Второе проще достать с учетом того, где я нахожусь. Но это как-то непрезентабельно. Буду как улитка, домик свой всегда носить с собой. Зато в него всегда можно спрятаться. Но и запереть могут — обмотают чемодан цепью, в бетон зальют и кинут в Темзу. Не, так не пойдет. Тем более нужно иметь контакт с окружающим миром для подпитки. Ходячий замок как у Хаула? Ну, портальные точки в разных странах это круто, но где спрятать само жилище? Пусть по Сахаре погуляет. Будет очень весело, если такую громадину заснимут спутники или заметят бедуины. И с летающим замком такое не прокатит — самолетов дохрена и опять же спутники. Подводная лаборатория? Подземный бункер? Ну опять же слишком сложно строить… Ты еще блин шаттл космический построил, чтоб уж совсем отсюда свалить…»

Он вел с собой внутренний спор, а решения все не было. И как бы Гримм ни старался, все никак не мог его найти. Видимо, потому, что в глубине души все-таки осознавал, что сам не знает, что хочет.

«Захвати Азкабан! Крепость спрятана, магией пропитана, выглядит готично, а если еще и отремонтировать, то вообще блеск. Как раз для таких больных, как ты!»

Роберт отшвырнул блокнот с записями в сторону и обессиленный рухнул обратно в кровать. Нет, так у него точно мозги переклинит. Нужно колдовать. Колдовать как можно больше. Выпускать внутреннюю энергию. Заниматься практикой. Но большая часть искусств, которой он владел, была запрещена на территории Великобритании, а значит, заниматься ею можно было только в хорошо защищенном месте, где маг будет чувствовать себя уверенным на все сто. То есть дома. А дома у него нет. Его нужно искать! Замкнутый к Мордреду круг!

Роберт начал чертить древо характеристик для дома, все больше и больше осознавая, что те или иные критерии противоречат друг другу. При взгляде на чертеж в голове мелькнула некая мысль, и он перевернул рисунок, превращая ветви в корни. Улыбка расплылась на лице Гримма. Точно, тоннели.

Лондон гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Потаенные уголки города скрывают не только стены; немало их и под поверхностью земли. Люди свыше полутора столетий прокладывают туннели в местном глинистом грунте, и, как следствие, — поражающее воображение скопление подземных сооружений, расположенных на глубине до шестидесяти метров под улицами города. Обычно единственными признаками их существования служат решетки, вентиляционные выходы и крышки люков.

И подземной частью Лондона пользовались не только маги, но и магглы. То, что ММВ уходило глубоко в землю, а хранилища Гринготтса простирались бесконечной паутиной под городом. Конечно, все это находилось в магическом слое реальности, но и у простецов были чертоги без солнца.

Вероятно, самый интересный самостоятельный комплекс — это правительственная система туннелей и помещений под Уайтхоллом. Сердцевина комплекса — огромный подземный административный центр под зданием Министерства финансов. Он был секретно оборудован в тридцатых годах прошлого века под существовавшим зданием, первый этаж которого заполнили слоем бетона толщиной пять метров, образовавшим мощный защитный колпак. В годы Второй мировой войны центром пользовался премьер-министр Уинстон Черчилль и его Военный кабинет. И сегодня большая часть его двухсот с лишним комнат используются как офисные помещения, тогда как наиболее исторически ценная часть — кабинеты Черчилля и членов его правительства — открыты для посещения как музей «Военный кабинет».

До Второй мировой войны и в течение ее были построены и другие подземные «цитадели» за пределами района Уайтхолл: для Адмиралтейства в Криклвуде, для Министерства военно-воздушных сил в Харроу, для секретариата кабинета министров под исследовательским центром почтового ведомства в районе Доллис-Хилл, для MИ5 под самим зданием контрразведывательного ведомства на Карзон-стрит в Мэйфейре, для столичного управления гражданской обороны рядом с бывшим зданием Геологического музея (теперь составной части Музея естественной истории) на Эксибишн-роуд в Южном Кенсингтоне, для Министерства почт (ныне Британское телевидение, или ВТ) рядом с телефонной станцией Фарадей-хаус в Сити. Все эти подземные бункеры существуют и сегодня. В частности, цитадель Адмиралтейства в Криклвуде в восемьдесят втором в ходе Фолклендской войны использовалась по прямому назначению.

Под бывшей школой за приходской церковью Клеркенуэлла на северной границе Сити располагается удивительное скопление подземных тюремных камер. Изначально они принадлежали Клеркенуэллскому арестному дому, построенному в шестнадцатом веке, и относившемуся к женской тюрьме Брайдуэлл, которая находилась примерно в миле оттуда, ближе к Темзе. Дальше, на востоке Лондона, существуют две неизвестные системы туннелей. В Гринвич-парке это сеть выложенных кирпичом, по-видимому, средневековых галерей, залегающих под склоном холма к западу от Гринвичской астрономической обсерватории. Никто точно не знает, когда и зачем они были проложены. Чаще всего можно слышать версию, согласно которой по галереям подавалась вода в старый королевский дворец Плацентия, ныне не существующий. Однако с этой версией плохо согласуются размеры кулуаров: местами они больше походят на переходы, достаточно высокие, чтобы по ним могли передвигаться люди. Система Вулиджского арсенала, простирающаяся от Темзмида до Шутерз-Хилл, датируется восемнадцатым веком и некогда входила в состав гигантского комплекса Королевского арсенала и корпуса Королевской артиллерии. Сегодня здесь размещается книгохранилище Британской библиотеки.

А ведь подземные туннели — это по сути отдельный мир, малоизученный, мрачный и таинственный, таящий в себе много опасностей. Это бесконечный лабиринт, где можно творить любую магию и никакой надзор не заметит, если тоннель находится достаточно глубоко. Необязательно даже расслаивать реальность, главное найти удобное место и сделать проходы невидимыми.

Гримм был в предвкушении: это же целая неисследованная область, где можно развернуться на полную. Можно сотворить там что душе угодно, без всяких юридически оформленных сделок, а если что — доказать его причастность будет невозможно.

Но как изучить такую необъятную по своей сути территорию одному? Привлекать Пожирателей он пока не хотел. Значит, нужно найти помощников, которые прекрасно знают подземную систему и точно не проболтаются, и которые будут так незаметны, что на них никто не обратит внимания. Гримм хмыкнул: а ведь таких маленьких помощников под землей живет очень много. Нужно только найти общий язык…

* * *

Увлекшись, Гримм чуть не опоздал на собрание Круга, но все же сумел прийти вовремя. Лорд решил подвести итоги и поставить новые задачи, и, как оказалось, Вальпургиевы рыцари не теряли времени зря. Заодно и для себя Роберт узнал много нового. Например, ему было бы самому интересно поподробнее узнать про деятельность Гриндевальда. Также стоило переговорить с О’Каллахан: все же некроманты и демонологи имеют много общего в плане обучения, и магглы раньше часто их путали.

После собрания Роберта ждало еще одно обсуждение — уже тет-а-тет.

Гримм был рад избавиться от медальона Слизерина. Хоть артефакт руки не жег и был полностью изолирован, но он больше не желал хранить подобную вещь у себя — тем более его интерес к реликвии несколько угас. Да и Темный Лорд как хозяин и наследник распорядится им намного лучше.

Что же касалось встречи с оборотнями, то тут ему пришлось немного поюлить. Гримму было стыдно признавать, что его сумели застать врасплох, и, если бы не Госпожа удача, то все могло закончиться довольно плачевно. Про заказ он тоже решил умолчать: считал, это дело касается пока только его.

— Что ж, я рад, что столкновение с Грейбеком закончилось подобным образом. Но ты рисковал, ставя вервольфов в известность о моем Воскрешении и своей причастности, — судя по тону Риддла, тот был не вполне доволен подобной инициативой.

— Я не излагал факты, а лишь делал намеки. Выводы они сделали сами и, слава Мерлину, верные. Я редко говорю то, что можно использовать против меня в суде.

— Разумно, — кивнул Лорд. — Кстати, я собираюсь изучить архивы и воспоминания о Гриндевальде, которые были с радостью добыты нашими верными друзьями. Я надеюсь, ты останешься. Хотелось бы услышать твое мнение.

— Почту за честь, — Гримм коротко кивнул, внутренне радуясь, несмотря на то, что он понимал — домой вернется только под утро. Но ради такого исследования можно и пожертвовать сном.

Альбус Дамблдор устало рухнул в кресло и, подперев голову, уставился на феникса печальным взглядом.

В последнее время Хогвартс попал под шквал различных проверок, и нервы директора гудели буквально на пределе, но сделать было ничего нельзя.

Всему виной был попечительский совет — общественная организация, следящая за финансовой, правовой и организационной деятельностью школы чародейства и волшебства. И хотя совет являлся высшим административным органом Хогвартса, обычно он мало обращал внимания на внутренние дела, функционируя практически номинально. Дамблдор боялся, что все переменится, когда Люциус Малфой занял должность председателя в тот же год, когда его сын поступил в школу. Попечительский совет Хогвартса был ареной достаточно ожесточённых сражений за власть. Здесь даже важна не столько борьба, сколько значение школы и её влияния на социальные процессы. Малфой, стараясь закрепиться, был заинтересован, чтобы его наследник находился в как можно более лучших условиях. Однако тот не спешил бросаться в бой, и это напрягало. По всей видимости, Малфой решил сначала собрать как можно больше информации, желая по всей видимости сравнить то, что видел взрослый, и то, что видел ребенок.

И если первый год прошел относительно спокойно, несмотря на явление миру Гарри Поттера, то буквально с первого сентября следующего на школу посыпались многочисленные претензии, от которых директор не всегда успевал отбиваться.

Хаотично движущиеся лестницы, исчезающие ступеньки, вечные сквозняки — все мелочи, что существовали в Хогвартсе веками, стали резко напрягать попечителей, и почему-то доводы в духе «так всегда было, никто не жаловался!» в этот раз не сработали.

«Почему домовики не могут залатать щели в окнах, чтобы дети меньше простужались? Это не в их компетенции? Ах чары сбоят? А почему не воспользуетесь услугами мастера, ведь у вас же в школе подобный имеется, или не наймете со стороны? Как денег нет? Так ведь мы на ремонт школы каждый год скидываем! Кстати, куда уходят деньги? Хотелось бы посмотреть на бухгалтерскую отчетность!»

Столетние метлы, которые в лучшем случае могут не полететь, а в худшем — сбросить несчастного с огромной высоты; проделки Уизли, и из-за которых ученики, часто выступающие в роли подопытных мышей, становятся постоянными посетителями медпункта, и им повезет, если мадам Помфри, не без помощи других профессоров, сможет ликвидировать все последствия непроверенной гадости; Запретный лес и наказания с ним связанные; алкогольная (а может быть и не только) зависимость профессора прорицания; несбалансированное питание (доказано колдомедиком-диетологом из Мунго), которое может навредить растущему организму, — список можно было продолжать до бесконечности.

Конечно, по отдельности каждая проблема была не такой уж страшной, но вместе они создавали не лучшую канву. Благодаря волшебному ящику, что решено было установить в каждой из гостиных для разностороннего взгляда на проблему, в который любой из желающих мог кинуть просьбу, жалобу или замечание, попечительский совет стал выявлять все новые и новые недочеты и минусы школы, изрядно портя кровь директору. К несчастью Дамблдора, в это противостояние было втянуто и Министерство, что решило отправить в школу инспектора в лице волшебницы Амбридж. Та, узнав о назначении, вцепилась в Хогвартс, как бульдог, вынюхивая и выискивая все новые и новые недостатки, сдирая позолоту с имиджа учебного заведения. Проблемы все копились, но это все можно было бы как-то сгладить, если бы в руки попечителей не попали каким-то волшебным образом сведения о том, как обстоят дела в других магических академиях. И как-то всем незаметно стало ясно, что Хогвартс и не самая лучшая, а даже довольно посредственная школа. А если учесть, что ММВ и совет попечителей выделяли достаточное хорошее финансирование для школы — «все ради детей», — то был поднят вопрос: нужно ли школе руководство, которое, кроме как болтать — ничего не может? Но директору пока удавалось отстаивать свои позиции.

Однако у Дамблдора и помимо школы было полно забот. Нужно было еще строго следить за деятельностью освобожденных Пожирателей, но, к сожалению (а может и к радости), те вели себя как шелковые. Вели активную социальную деятельность, не позволяли себе ничего компрометирующего: ни взгляда, ни слова. В общем — идеальные, законопослушные маги.

Наблюдатель за Гриммом тоже никак не радовал Великого Светлого. Большую часть времени этого мага невозможно было отследить, а если все же где-то и мелькал его след, то это чаще всего было либо ММВ, либо площадь Гриммо в Лондоне, где, как помнил Дамблдор, предположительно находилось гнездо Блэков. Сириус так и не соизволил выйти на контакт: когда директор прислал ему письмо с приглашением, Блэк хоть и культурно, но послал его. И ведь не подберешься к ним! Правда, птичка ему напела, что в гости к Блэку стал захаживать его старый друг, Люпин, да и племянница тоже не раз заскакивала на огонек. А та, кажется, в свое время стажировалась в Аврорате под началом Грюма. Стоит подумать над этим…

От дальнейшего размышления Дамблдора отвлек настойчивый стук в окно. Снаружи на подоконнике сидела непримечательная серая сова, но он узнал птицу его старого знакомого. Забрав конверт у почтальона, он щедро угостил красавицу печеньем. Сломав печать и пробежав глазами по строчкам, довольно сверкнул очками. «Так-так, а вот это уже интересно, это нужно обсудить за чашечкой чая…»

* * *

Гримм вынырнул из Омута памяти и облегченно выдохнул, разминая затекшую шею. Последний сеанс просмотра воспоминаний был окончен.

— Ну, каково твое мнение, Роб? — спросил Темный Лорд.

— Хороший кальян у Гриндевальда и травы любопытные, — протянул тот.

— Гримм! — видимо, Волдеморт был не очень доволен ответом. — Ты можешь быть хоть иногда серьезным?

— А что «Гримм»? — Роберт начал массировать виски. От обилия полученной информации голова пухла, а они даже еще к бумажным архивам не приступили.

Вообще, ситуация с воспоминаниями современников Гриндевальда была неоднозначной. И у Гримма сложилось сильное впечатление, что все, что они увидели, было подделкой, стоило только задать пару неудобных вопросов.

Учитывая сравнительную легкость изготовления оборотного зелья, почему никто из законников не проверяет личности ключевых фигур: заключенных, подозреваемых и так далее? Почему европейские власти при приеме заключенного не убедились, что это не другой человек под оборотным зельем, не призрак, не мираж, не галлюцинация, не метаморф, не боггарт и так далее. Где хоть какие-то предосторожности при перевозке главного преступника в истории? Гарри Поттера и то с большей осторожностью переправляли.

Преступник, который месяцами ходил у Министерства под носом, выдает себя за начальника мракоборцев с помощью оборотного зелья. Почему Ревелио не кастуют на каждой проходной? Оно косметику с женщин смывает? Почему европейцы не кастанули его на Геллерта, хотя бы чтобы проверить, что американцы не сплавляют им какого-нибудь карманника под видом Гриндевальда?

Никто не ставит никаких сканеров. В здание Министерства можно просто прийти — под зельем или без — назваться кем угодно и получить доступ к обширному архиву с личной информацией кучи народу, не предъявляя никаких документов.

Магия магией, но Гримм не мог принять тот факт, что в волшебном мире, где все знают о существовании и доступности этого зелья, никто не проверяет истинность облика в критических ситуациях. Если вечно объяснять это тем, что в Министерстве работают самоуверенные идиоты, непонятно, почему волшебный мир еще не пал.

Почему-то сразу вспоминается ситуация из канона, когда Крауч чуть ли не год жил под обороткой. Тогда Гримму казалось, что все это было с попустительства Дамблдора, но события прошлого показали, что нет — маги просто любят танцевать на граблях.

На кой черт Геллерту Куинни? Почему Криденс не смог завалить Гриммсона?

Почему мракоборцы не разогнали толпу во время речи Темного Лорда? Да, они имеют право слушать — за это не арестуешь. Но здесь Гриндевальд, известный преступник, его нужно захватить, и любой, препятствующий аресту, сам может быть арестован за пособничество. Наколдуйте на них мерзкий холодный дождь, затем зачитайте вышеупомянутое, затем поднимайте назойливость давления — сдувайте их, добавьте град, подсадите в толпу своих людей, чтобы те орали «Ну нафиг, лучше домой пойду» или «Их слишком много, уходим» и тормозили всех сторонников Геллерта, готовых что-то сделать.

Это обычные тактики маггловского подавления бунтов и разгона толпы, но мракоборцы опять показывают, что в них нет ни грамма мозгов и стратегии — они прут напролом, на убой, играя на руку Геллерту. Они дали ему сказать свое слово, очаровать толпу, разогреть ее — они сделали все, что он от них хотел, даже пристрелили бедную ведьму.

Почему мракоборец убивает рыжую сторонницу Гриндевальда? Остолбеней! Экспеллиармус! Сойдет и обычный блок или тот любопытный пузырь, который уберег Гриммсона от атак аж самого обскура. Все, что угодно, чтобы уцелеть, но при этом не спровоцировать всеобщую бойню. Нет, сразу Авада Кедавра.

Даже Пожиратели смерти пользовались ей не слишком охотно. Убийство было чем-то редким, поэтому запоминалось. В воспоминаниях же зеленые вспышки летели из палочек чаще Люмуса. Почему?

Почему заклятья никто не произносил вслух? Даже Волдеморт орал «Авада Кедавра».

Вообще ситуация получалась очень любопытная: маги все ходили в маггловской одежде, аппарировали каждые три секунды и авадакедаврили всех без особых раздумий.

Выдумка. Ложь. Обман. Подделка. Иллюзия. А не настоящая история.

Гримм уже хотел высказаться по этому поводу, когда почувствовал, что у него перехватило дыхание, и он не может вымолвить ни слова. Попытался снова, но голосовые связки отказывались слушаться. Взгляд заметался, когда вдруг он увидел за спиной Волдеморта прозрачную женскую фигуру.

Снова Она.

Девушка стояла бесшумной тенью и, заметив его внимание, медленно поднесла палец к губам.

«Не дай Словам обрести Истину».

Глядя на нее, Гримм заметил одну странность. Образ сущности двоился, дрожал, как помехи на экране, а в некоторых местах будто рассыпался на осколки.

— Ты что-то хотел сказать? — Темный Лорд с любопытством смотрел на советника. Тот как-то странно побледнел и взгляд устремился куда-то за риддловское левое плечо. Он даже обернулся, но ничего не увидел.

— Нет-нет, просто… — Роберт говорил вроде вполне спокойно, но не отводил взор от некой точки. — Просто я понял, почему я… то есть мой род не занимался историей Гриндевальда.

— И почему же?

— Его история рождает парадоксы и оттого опасна. Она инородна, чужда, — он начал захлебываться в словах, пытаясь высказать мысли. — Она ломает если не все, то многое. Ее нельзя касаться.

Волдеморт с подозрением смотрел на него, понимая, что здесь что-то не так, но никак не мог понять, что. Будто Гримм не был собой. Будто он сам не был уверен в том, что говорит. Будто делал некое усилие над собой. Когда из носа Роба пошла кровь, Темный Лорд быстро приблизился к нему и резко тряхнул за плечо.

— Роберт, — громкий окрик заставил того посмотреть прямо в глаза Риддлу, — безумец, ты же пытался преодолеть некую клятву? Клятву рода о невмешательстве, да? Зачем так рисковать? — уже тише спросил Лорд.

Гримм как-то рвано выдохнул и опустил взгляд.

— Клятва? — едва слышно произнес он. — Клятвы исполняются добровольно. А приказ… Повеление… Каприз… Ограничивает свободу.

Роб быстро облизнул губы, когда струйка крови добралась до них и, поднеся руку к лицу, удивленно посмотрел на оставшийся красный след.

— Прошу прощения. Я забыл свое предназначение, милорд. Мне нужно… — Гримм непроизвольно дернулся в сторону выхода.

Однако Волдеморт не собирался так просто его отпускать.

— Сядь, — он крепче сжал плечо советника и силой опустил того на диван, — и помолчи. Ты никуда не пойдешь, пока не придешь в себя! Хотя, — Волдеморт задумался. — Ты же и притвориться можешь, что все в порядке, так что до утра как минимум ты останешься здесь.

— Но…

— Никаких но! — в голосе Лорда прорезались повелительные нотки. — Ты не стабилен, пока… Конечно, я понимаю, что волшебник может выжить в той ситуации, куда нормальный человек просто не попадет. Но я настаиваю, чтобы ты не лез, куда не следует. Ты обещал, что будешь на моей стороне, поэтому верь мне.

Гримм нехотя кивнул. Ну и ладно, он останется, мало ли какая нечисть в этот раз ждет его рядом с домом.

Волдеморт отпустил его плечо и направился к рабочему столу. Воспоминания о предыдущем Темном Лорде были собраны обратно во флаконы, но оставались еще письменные архивы. Хотелось разобраться с ними побыстрее, пока свежи впечатления, и он погрузился в изучение пожелтевших от времени пергаментов.

Гримм все же не удержался и, быстро вскочив, потянулся к одному из документов, на что Лорд коротко рыкнул:

— Сидеть! Тебе одного отката мало?!

— Но, милорд, запрет о неразглашении действует лишь на… определенный временной промежуток деятельности предыдущего Темного Лорда. И поверьте, сведения, что остались за его рамками, могут вам пригодиться. Тем более, я не могу делиться лишь частью информации, но знакомиться с ней не запрещено.

— Твое любопытство когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку, — смирившись, вздохнул Лорд и махнул рукой. — Если сдохнешь по своей глупости, я попрошу О’Каллахан тебя воскресить и лично зааважу.

— Благодарю, — Гримм улыбнулся в своей любимой манере и переместился с частью бумаг на диван. Остаток ночи, что уже плавно перетекал в утро, обещал быть более чем насыщенным.

Несмотря на то, что архивы тридцатых-сороковых годов были довольно путаны, все же из них можно было почерпнуть достаточно интересные сведения. Не сказать, что идеология Гриндевальда была прямо-таки идеальной: все же в ней встречались довольно жесткие и даже жестокие мысли, другие казались утопическими, — но все же она чем-то цепляла, если не рассматривать ее в контексте боевых действий.

Геллерт был прав, говоря, что «магглы размножились до таких масштабов, что заселили весь земной шар, и нигде уже невозможно от них скрыться. Культура магглов нестабильна и разрушительна — они загрязняют мир, уничтожают его прекрасные проявления и насаждают банальность». Простой на первый взгляд отрывок имел в себе двойное дно. Да, магглы опасны, они занимают все больше пространства, и будут стремиться и дальше расширять свои владения, ослабляя магглоотталкивающие чары. Но это была лишь малая проблема. Большая же была видна лишь тем, кто погрузился в самые глубины магии; тем, кто знал про вечное противостояние банальности и грезы. Две противоположности, что символизируют обычный мир и мир чудес. Греза, фантазия, мечта — лишь разные названия для первоосновы самой магии. И в последнее время она стремительно таяла. Банальность воплощает в себе будущее, будучи истинным синтезом реальности, противостоящим иллюзорной хрупкости грезы. В древние времена чародеи умели наравне с другими магическими расами поддерживать грезу, но эти знания забылись, и все больше и больше волшебников, особенно магглорожденные и некоторые полукровки, были по духу ближе к банальности, воспринимая магию в качестве простого махания палочкой.

Когда из-за Статута секретности культура волшебников и магглов окончательно разъединилась, и простецы лишились связи с теми, кто мог им помочь, сотворив чудо, люди воспылали тягой к прогрессу и стали развивать свои технологии бешеными темпами. Интернет, видеонаблюдение, различные спутники — магглы стали близки к тому, чтобы обнаружить волшебников. И когда они сделают это, они испугаются увиденных отличий и уничтожат их.

Гриндевальд понимал, что пока сей ужасный миг не наступил, нужно взять контроль над ситуацией, а именно контроль над популяций магглов. Но так как соотношение магов и простецам было где-то в районе один к тысячи, сделать это усилиями волшебников было банально невозможно. И Темный Лорд решил избрать иной способ — глобальная война на уничтожение между магглами, чтобы они сами стерли друг друга с лица земли. Гриндевальд полностью отдавал себе отчет, что это жестоко, но сохранение волшебной культуры было важнее.

Чтобы сделать это, Геллерт оказал покровительство стране, которая выступила инициатором войны и по расчетам должна была стать абсолютным победителем. И выбор пал на Германию. Здесь была создана культура «просвещенного оккультизма», которая стремилась к евгеническому созданию «сверхчеловека», наделенного магическими способностями. Как заметил Волдеморт, идея была вполне неплохая. В теории, разработанной Гриндевальдом, «маскирующиеся под магглов волшебники должны были заявлять миру, что их дети наделены чудесными свойствами, магглы будут верить, что это — результат их заслуг и достижений, и по умолчанию признают в волшебниках людей более совершенных, которым правильно подчиняться. Таким образом волшебники за одно-два поколения выйдут из-за завесы секретности. Они возьмут на себя руководство человечеством, проявят мудрость и исцелят повреждения мира».

Но для претворения теории в практику нужно было задействовать всех до единого волшебников и объединить их под одним знаменем Гриндевальда. Как писал Темный Лорд: «Это будет суровый, местами тоталитарный режим — но это полностью адекватно суровым и жестоким угрозе и ситуации. После выполнения данного плана необходимость в нем отпадет — он будет менее эффективен, а его лидеры покинут свои посты, дабы не быть свергнутыми недовольством толпы, которое рано или поздно уничтожит этот строй». В данном случае применение насилия было признано обоснованной необходимостью.

Так как волшебников было очень мало (да и сейчас так остается), каждый представитель расы был на учет. Волшебники не должны воевать с волшебниками. Убийцы, равно как и самоубийцы должны были быть остановлены любыми способами. Каждая жизнь бесценна.

Каким видел мир будущего Гриндевальд? Он считал, что «сепарация магического сообщества на государства должна быть ликвидирована как пережиток феодализма, что мешает волшебникам развиваться и тратит их потенциал на внутреннюю борьбу, а нищета и криминалитет должны быть побеждены совместными усилиями — когда общество устроено честно, здоровый человек всегда найдет достойный труд, а преступление совершит только психологически извращенный человек. Когда все будут трудиться ради общего блага — достатка и богатства будет больше, его станет хватать всем, чему поможет развитие магической науки, ныне не планируемое даже в самых отдаленных перспективах».

На этом моменте Гримм прервал чтение, не удержавшись от едкого комментария, что если бы подобное было написано не на свитках, а в нормальной книге, он бы добавил этот томик в свою библиотеку, на полку с утопиями, рядом с Хаксли, Уэллсом, Мором. Хотя, если Гриндевальд упомянул тоталитаризм, то, может, подвинуть его поближе к Оруэллу? На подобное заявление Волдеморт лишь хмыкнул. Ну да, ну да: «Источник того зла, которым пронизана вся наша жизнь, — это тирания человечества? Стоит лишь избавиться от человека, и плоды трудов наших перейдут в нашу собственность! И уже этим вечером может загореться заря нашей свободы, которая сделает нас богатыми и независимыми»*.

Однако подобный момент в идеологии был не единственным для обсуждения.

С волшебными народами была отдельная история: Гриндевальд отрицал у них наличие души и признавал их магическими животными, а всех полукровок от браков с волшебными народами считал результатом нонсенса и извращения.

— Ну, что у гоблинов нет души, я даже не сомневаюсь, — заметил Волдеморт и на вопросительный взгляд Гримма пояснил: — Для банкиров наличие подобной детали противопоказано. А насчет остальных рас… Подобное утверждение можно легко проверить с помощью дементоров, — увидев изумление на лице советника, Лорд рассмеялся, давая понять, что это была лишь шутка.

Но самый любопытный момент был найден в описании иерархии будущего общества по Гриндевальду. Говорилось, что были проведены исследования в области магии крови, которые «доказали, что как алхимический компонент кровь полукровного волшебника несет меньший волшебный потенциал, чем кровь чистокровного мага, а кровь магглорожденного — слабее их обеих. Следовательно, полукровки и магглорожденные менее «волшебны», чем чистокровные волшебники, и не могут стоять у руля нового общества. О пропасти между магглорожденным волшебником и магглом можно даже не говорить».

Подобная теория была хороша, если требовалось установить власть аристократии, но в случае Волдеморта это была палка о двух концах. Темный Лорд как никто другой знал, что одного «магического потенциала» мало, чтобы стать великим, нужен и упорный труд. Да, возможно в начале пути будет трудно, а дальше еще труднее, но если работать над собой каждый день, то можно достигнуть невиданных высот. Тот же Флитвик или Снейп — полукровки, но признанные во всем мире мастера, каждый в своей области. И это не говоря уже о Дамблдоре.

Скорее, эти сведения были хороши для исследования генома магии и того, как он наследуется, для увеличения популяции волшебников. К сожалению, самих исследований в предложенных архивах найдено не было. Значит, стоило вновь обратиться к Розье и Кэрроу, дабы те нашли нужные данные, либо попросить Руквуда заняться свойствами крови непосредственно.

Когда Августа посвятили в дела, маги переместились в лабораторию и началось бурное обсуждение.

«Чистота крови», «создание сверхчеловека» и другие евгенические мысли не могли не обсуждаться. Учение о селекции применительно к человеку, а также о путях улучшения его наследственных свойств было нормой у чистокровных семейств. И если маги это практиковали веками, то у магглов идеи евгеники приобрели популярность в первые десятилетия двадцатого века. Однако благодаря стараниям Гриндевальда и других лиц она стала ассоциироваться с нацистской Германией, отчего её репутация значительно пострадала. В послевоенный период евгеника стала рассматриваться в академических кругах как теоретическая основа преступлений нацизма, таких как практика расовой гигиены, эксперименты нацистов над людьми и уничтожение «нежелательных» социальных групп. Достижения науки в очередной раз были загублены из-за политики.

Но до Германии евгенические теории пользовались популярностью во многих странах. Гримм, к удивлению собеседников, поведал, что евгенические теории получили широкое распространение в научных кругах и среди населения разных стран после публикации результатов исследования многих поколений нескольких американских родов, происходивших от асоциальных предков, в которых асоциальность передавалась из поколения в поколение, что воспринималось многими, как доказательство необходимости проведения государством определенной политики, направленной на «улучшение расы».

В некоторых штатах США для лиц, совершивших преступления на сексуальной почве, возможность замены пожизненного заключения добровольной кастрацией предусмотрена и до настоящего времени.

В этом случае кастрация выполняет одновременно как карательную, так и превентивную роль.

Бродяги, алкоголики, «половые извращенцы» подлежали обязательной стерилизации — подобные программы осуществлялись в двадцатые-пятидесятые годы и в ряде штатов США.

Одни из самых жестоких евгенических законов существовали в Северной Каролине. К примеру, стерилизация делалась автоматически всем людям, чей IQ был ниже семидесяти. Также поощрялась стерилизация среди бедняков — за эту операцию им даже платилась премия в двести долларов.

От подобного экскурса в историю волосы на голове волшебников вставали дыбом, тогда как Роберт равнодушно пожимал плечами. «Это история, ее уже не изменишь».

Строго говоря, из нацистских евгенических программ лишь «Лебенсборн» являлся именно евгенической программой (положительной направленности). Сторонники евгеники призывали не к умерщвлению «дегенератов» и «низших», но лишь к предотвращению — пусть даже насильственному — их размножения.

Правда сейчас, в конце двадцатого века, развитие генетики и репродуктивных технологий, а также очевидное развитие демографической ситуации и социальных тенденций в направлении, предсказанном сторонниками евгеники, снова подняло вопрос о значении данной науки и её этическом и моральном статусе в современную эпоху. Почва была более чем благодатная, как и для оказания влияния на магглов, так и на магов, но действовать нужно было очень деликатно. Ведь в свое время, когда Чарльз Дарвин впервые опубликовал свою «Теорию естественного отбора», публика и не подумала встретить труд учёного аплодисментами. Да, уважаемый натуралист любезно объяснил свою точку зрения, опираясь на логику, факты и собственные умозаключения. Но банального такта, который учёл бы предвзятое отношение широкой общественности, Дарвину не хватило.

Что же касалось планов по поводу легализации волшебников и наделение их властными полномочиями в мире магглов у Вальпургиевых рыцарей было пока слишком мало людей для реализации этого плана. Для этого нужно было бы переманить на свою сторону хотя бы половину магического населения Великобритании, а дальше… В любом случае, претворить подобное в жизнь было невозможно в ближайшие лет -дцать.

* * *

Когда спрашивают о том, что сегодня больше всего угрожает человечеству и всему живому на Земле, обычно называют ядерное, химическое, бактериологическое оружие. Но забывают еще об одном поистине страшном оружии массового поражения, нацеленном прежде всего на мозг человека. Это информация. Пропаганда и агитация.

Нужно было найти достойных магов, что станут голосом Темного Лорда, взбудоражат умы людей и подготовят их к возвращению величайшего волшебника.

— Если мы хотим переманить людей на свою сторону, нужно сначала подготовить поле под названием общественное мнение: выкорчевать старые пни, перепахать землю, добавить удобрений, а потом уж сеять семена правды, — заявил на очередном собрании Волдеморт.

Аристократы понимающе улыбнулись. Те из счастливчиков, которым удалось доказать свою непричастность во время Первой магической, и обладали связями в Министерстве, уже имели опыт выбивания противников с политической арены, а если скинуть врага не удавалось, то хотя бы сдерживать их порывы. К счастью волшебников, воскресший Волдеморт не стал бросать их в многочисленные рейды для уничтожения магглов или запугивания неугодных, но просто попросил их делать то, что они умели лучше всего.

Но Министерство было не единственной ареной для политических сражений. Малфой, как гроссмейстер вел игру сразу на нескольких досках: и в ММВ, и в Хогвартсе — в попечительском совете. Пиритс тоже не терял времени даром: хоть с виду он и выглядел как щеголь и носил белые шелковые перчатки, которые неимоверно раздражали даже Люциуса, Адам не был глуп и предпочитал держать руку на информационном пульсе. На нынешний момент он владел достаточно большим количеством акций всех печатных изделий магической Великобритании и уже поглядывал в сторону радиостанций, которых, впрочем, было не так много, но тем не менее те пользовались бешеной популярностью. Ведь обычные люди больше любят развешивать уши, чем напрягать глаза… и мозги.

Да, Вальпургиевым рыцарям предстояло сделать слишком многое. Однако пока спешить им было некуда. До наступления третьего тысячелетия еще больше пяти лет, а когда придет новая эпоха и звезды сдвинутся, тогда мир и пошатнется. Но маги уже будут к этому готовы…

* * *

Руквуд не любил людей. Их зашоренность и глупость. Если бы кто-то создал заклятье, чтобы человек каждый раз чувствовал боль, когда несет какую-то чушь, Август бы первым пожал этому изобретателю руку. Зато он любил науку. Любил неизвестность и явления, что она скрывала. Поэтому день, когда его пригласили работать в Отдел тайн, стал самым счастливым днем в его жизни.

Однако Руквуд был жаден до загадок, он стремился заниматься все новыми и новыми исследованиями. Ему была неинтересна политика, и за Лордом он пошел лишь ради новых знаний. Службой Август был вполне доволен — его редко посылали в рейды и ему редко доставались Круциатусы, потому что Волдеморт прекрасно понимал: Руквуда, как невыразимца, могут вызвать в Отдел в любой момент, и не все полученные травмы можно объяснить. От него требовалось лишь доставлять нужную информацию из Министерства. Слава Мерлину, на тот момент интересы Лорда лежали в несколько иной плоскости, чем данные, которые он не мог разглашать из-за грифа секретности.

Когда Волдеморт сгинул, а из-за предательства Каркарова Руквуда удалили из Отдела, из-за чего его могли теперь легко могли посадить на скамью подсудимых, ему будто перекрыли кислород. Все его существо впало в некое состояние оцепенения, поэтому заточение в Азкабане прошло если не мимо него, то немного легче.

Возвращение Лорда вывело Августа из состояния транса, и для него вновь забрезжил свет в окошке. Тем более Руквуда, да и не только его, обрадовало то, что Повелитель вернулся в более адекватном состоянии, чем уходил. Однако изменения коснулись не только Волдеморта, но и всей организации Пожирателей, в том числе и ее основных целей: захватить мир, подчинить магглов, уничтожить грязнокровок. Да, слова остались те же, но содержание немного изменилось — опыт предыдущих лет показал, что силовой метод был не самым удачным, и ему на смену стал потихоньку приходить интеллектуальный.

В связи с этим произошли сдвиги в основной деятельности: боевка отошла на второй план, уступая пальму первенства интригам и заговорам.

Впрочем, Августа ждал приятный сюрприз, так как Лорд очень заинтересовался различными исследованиями, и стал задавать различные задачи, что требовали серьезного мозгового штурма. Руквуд с радостью хватался за них, думая, как решить ту или иную проблему, но задач после каждого собрания становилось все больше. И несмотря на то, что Повелитель сам проводил много времени в лаборатории, а советник еще и братьев Лестрейнджей сумел увлечь исследованиями, Август уже раздумывал над тем, не пора ли создавать собственный Отдел тайн? Почему бы и нет, ведь он всю свою жизнь посвятил науке, мирно решая различные головоломки магии, сидя в окружении различных фолиантов и артефактов.

Но для создания Отдела все же придется временно покинуть подземное царство склянок и колб и выйти в свет, потому что Руквуд не стал бы никому доверять поиск нужных именно ему людей, ведь к научным работникам требуется особый подход.

Что ж. А почему бы не поискать будущих союзников среди бывших коллег? Тем более ему есть что предложить.

Нимфадора Тонкс сидела за письменным столом, сгорбившись над муторным отчетом. Тихий скрип пера и не менее тихие ругательства — все это говорило о крайней сосредоточенности, однако стоило теням в кабинете немного сдвинуться, как она вскинула палочку и скосила глаза в сторону гостя.

— Ни с места. Если из-за вас мне снова придется переписывать отчет, то… — она вернула взгляд на листок и успела отвести руку с пером до того, как большая чернильная капля отправилась в полет.

— Хорошая реакция, — похвалил посетитель, — но приоритеты, Тонкс, приоритеты. Аккуратно написанный отчет не стоит безопасности.

— Слушайте, если вы мне голову не открутите, то ее открутит Скримджер.

Она пробежалась глазами по свитку, проверяя текст на наличие помарок и, удовлетворенно кивнув, поставила немного скачущую подпись.

— Какими судьбами, учитель? — Тонкс широко улыбнулась.

Грюм — один из наиболее известных мракоборцев, сражавшихся против Пожирателей смерти, своеобразная легенда мракоборческого центра, стоял прямо перед ней, положив руки на посох и слегка нахмурившись.

— Не горбись и не склоняйся над столом, — проворчал он, — угол обзора сужаешь. Как работа?

— Без вас скучно, — пожаловалась Тонкс.

Даже по окончании Первой магической войны аврор не утратил боевого духа, хотя из-за многочисленных ран его хотели направить на заслуженную пенсию. Однако Аластор уперся как взрывопотам и не разнес Отдел только потому, что ему предложили неплохую альтернативу: тренерство вместо опасных миссий. А если учесть, что он и до этого всегда подтягивал молодняк, подобное не было для него в новинку. Все остались более-менее довольны: Глава Отдела тем, что с таким учителем можно не волноваться за грядущее поколение авроров, Аластор — что можно всласть погонять юнцов, а сами кадеты — тем, что их будет тренировать живая легенда.

Грюм лично натаскивал Тонкс и, по его словам, она была не такой безнадежной, как остальные «флоббер-черви» на курсе, что, зная Аластора, можно было принять за высшую форму похвалы. Когда Дамблдор начал активно расспрашивать про его ученицу, Грюм не мог ей не похвастаться. Однако дальнейшая просьба директора заставила призадуматься.

— Шпионаж, говоришь, — нахмурился Грюм. Нет, одно дело, когда нужно задержать какого-то правонарушителя, и если он окажет сопротивление, Аластор не сомневался — Тонкс скрутит его в два счета. Но совсем другое — вести длительное наблюдение и если придется — идти на контакт. Для этого требовались совершенно другие навыки, а, зная эмоциональность Тонкс, когда у нее буквально все на лице было написано, это могло быть очень опасно. Особенно если учесть, к кому Дамблдор хотел ее приставить.

— Не беспокойся, мой дорогой друг, девочка справится. Она у тебя очень талантливая, — улыбнулся в усы Дамблдор, потянувшись за лимонной долькой. — Тонкс живая, яркая, но ты сам говорил, что она слегка неуклюжа. — На этом моменте Грюм хмыкнул. — В ней трудно заподозрить мракоборца.

— Но заставлять ее следить за тем магом я бы не стал. Неизвестно, что это за тварь!

— Боюсь, другого выхода у нас нет, — развел руками Дамблдор, — тем более она хорошо общается с Сириусом и поможет нам разобраться с ситуацией изнутри.

Аластор нахмурился.

— А почему вы сами не можете обратиться к Блэку?

— К сожалению, друг мой, он игнорирует просьбы о встрече такого старика, как я. Он больше не верит мне, и я даже догадываюсь, с чьей подачи, — на лицо Альбуса набежала тень, когда он вспомнил о недавнем случае.

Намедни состоялся очередной матч по игре в квиддич среди студентов Хогвартса. Гарри, как обычно, блистал, гоняясь за золотым снитчем, но, видимо, в этот раз удача изменила ему, и за миг до того, как пальцы сомкнулись на шустром артефакте, Гарри в голову прилетел бладжер*, не вовремя срикошетивший от штанги кольца.

Удар был мощный, потому что и мяч, и игрок неслись на огромной скорости, поэтому Гарри потерял сознание и кулем свалился с метлы. Директор, присутствовавший на игре, быстро вскочил с места и бросился за устремившейся на поле мадам Помфри, взволновавшись не на шутку.

Национального героя в срочном порядке доставили в медпункт, где колдоведьма диагностировала ему ушиб головного мозга, что было и немудрено. Более того, мадам Помфри пришлось заниматься и глазами Гарри, потому что при ударе очки Поттера разлетелись вдребезги, и многочисленные осколки вошли глубоко в кожу. Слава Мерлину и магии, помощь была оказана достаточно быстро, и зрение Гарри никак не пострадало, да и зелья работали как надо: раны заживали достаточно быстро, не оставляя даже намека на шрамы.

Когда директор пришел через пару дней навестить мальчика, медведьма уже разрешила снять повязку с глаз, и Гарри сидел в постели, читая книгу, но при виде директора нахмурился и поспешно убрал чтиво.

— Как ты себя чувствуешь, мальчик мой? — полюбопытствовал Дамблдор.

— Нормально, — Поттер прижал книгу к груди, будто выставляя защиту, и настороженно смотрел на него.

Такое поведение поразило Дамблдора, но он не подал виду. Вместо этого он продолжил дальнейшие расспросы о самочувствии Гарри и о его делах, получая лишь односложные ответы. Когда он спросил, как голова, не болит ли, не слышно ли посторонних звуков, Гарри как-то слишком сильно дернулся и резко заметил, что получить бладжером по голове вообще-то не очень приятно.

В данном вопросе Гарри был совершенно прав, и Альбус решил оставить вопросы подобного рода на Помфри. Его больше интересовало то, как живется Гарри у Сириуса, но и тут каждый ответ приходилось вытаскивать щипцами.

— Знаешь, ты как будто не рад, Гарри. Неужели тебе не нравится у твоего крестного?

— Очень даже нравится. Он меня любит, в отличие от Дурслей, — «у которых вы меня оставили» было ясно написано в глазах Поттера.

— Пойми, Гарри, несмотря на искренние стремления Сириуса, он не сможет защитить тебя так, как могут твои дядя и тетя. На их доме стоит кровная защита, которая убережет тебя…

— Мой крестный с другом так не считают, — прервал речь директора Поттер и раскрыл книгу, еще больше отгородившись от директора, — магический особняк намного лучше, чем простой дом в неволшебном мире. Тем более, «Дом там, куда тянутся и сердце, и душа». Поэтому дом Дурслей я никогда не считал родным, будь они хоть трижды родственниками.

— А сам Сириус считает особняк своим домом? — и когда получил подтверждающий кивок, лицо его вытянулось от изумления. Он-то помнил, как Сириус сбежал в шестнадцать лет, проклиная родителей и говоря, что ноги его не будет в отчем доме, поэтому большую часть времени он проводил в доме Поттеров. Что же могло его убедить не только вернуться, но и принять особняк, который был буквально пронизан Темной магией и идеями о чистоте крови? А точнее — кто? Ведь Блэк был до жути упрямым, и если ему что-то взбредет в голову, то это никаким заклятием не выбить. Среди знакомых Сириуса не нашлось бы таких. Разве что опять же Гримм, который, если анализировать его действия, был лоялен аристократии, а точнее ее определенной части.

Гарри погрузился в чтение, давая понять, что разговор ему не слишком приятен, и Дамблдору пришлось покинуть медпункт.

«Что же вы за человек, мистер Гримм?» — покачал головой он. Несмотря на все связи в Министерстве, Альбусу было предоставлено мало информации. Прискорбно мало. Ни одного документа, ни одной выписки, ни одной справки — ничего. Единственная зацепка — запись о регистрации волшебной палочки: ель и перо птицы-грома*, — датированная январем девяносто второго года. Это было самое раннее упоминание о Гримме. По дальнейшим заметкам можно было легко определить, в какие дни тот посещал ММВ.

Дамблдор вздохнул и в очередной раз посетовал на отсутствие единой системы регистрации волшебников. Конечно, существовала книга волшебства Хогвартс, куда заносились все маги, родившиеся в Великобритании. Но некоторые семьи все равно не отдавали детей в школу по тем или иным причинам: кто-то считал, что достаточно будет лишь домашнего обучения для ведения семейного дела, кто-то просто не мог оплатить обучение. В любом случае, для таких ММВ всегда оставляло возможность сдать экзамен по любому из предметов при условии оплаты госпошлины.

Правда, в книге Хогвартса Гримма не обнаружилось, значит, тот не был уроженцем Альбиона. Палочка была американской, хотя фамилия имела чисто немецкое происхождение. Связываться с иностранными Министерствами для разрешения возникших по поводу этого мага вопросов, не имея на то веских оснований, было себе дороже — могут и послать. Но как он попал в Англию? Незарегистрированным порт-ключом — так ведь это доказать надо. Маггловским методом? Замучаешься проверять, хоть фамилия и редкая. В мире волшебников, где все всё про всех знают хотя бы косвенно или понаслышке, могло сложиться впечатление, что Гримм возник будто из воздуха. Хотя сменить имя с фамилией было не так уж трудно, а купить палочку — и того проще.

Но то, что происходило — совершенно не нравилось Дамблдору. Он привык быть осведомленным по поводу своих противников, и такой информационный вакуум немного раздражал. Нужно было хоть что-то сделать. И способности Тонкс как нельзя пригодятся.

* * *

Долохов с интересом смотрел на полуподвальную дверь спрятанную в неприметном переулке, над которой слегка криво была прибита вывеска «Грызущие кости».

— Ты уверен, что нам сюда? — спросил он у стоящего рядом Гримма. Хотя это была маггловская часть Лондона, место чем-то напоминало подворотни Лютного. Но Лютный был ему хорошо знаком, а эта подворотня — отнюдь. Тем более, глядя на довольно расслабленную позу напарника, Долохов понимал, что помощи от него, как боевой единицы, ждать не стоит. Нет, Антонин считал себя сильным и талантливым дуэлянтом, но одно дело, если переговоры пойдут не по плану, сражаться с тем, с кем уже ходил в боевые рейды, и совсем другое — с тем, кого даже на тренировках ни разу не видели.

— Другого адреса у нас нет, — пожал плечами Гримм и бодрым шагом спустился по лестнице. Долохов чертыхнулся и двинулся следом, чтобы если что, вовремя выдернуть того в нужный миг за шкирку. За себя он не беспокоился: под наглухо застегнутой мантией был скрыт жилет из драконьей кожи, что и от проклятья и от когтей оборотня сбережет. А вот впопыхах накинутое пальто, из-под которого торчала обычная рубашка, заставляли мысленно костерить напарника за безалаберность. Хотя оставался небольшой шанс, что одежда зачарована.

Звякнул дверной колокольчик, и двое мужчин вошли внутрь. Их взору предстал самый обычный паб, не такой занюханный как «Дырявый котел», хотя, по мнению Гримма, хуже «Котла» места не найти, но и не такой, куда ходят приличные джентльмены.

Гримм быстро окинул полупустое помещение взглядом и направился к барной стойке, за которой стояла грузная дама и не отводила хмурого взгляда от вошедших.

— Здесь не рады магам, проваливайте.

— Прошу прощения за вторжение, — Гримм улыбнулся самой обворожительной улыбкой, на которую был способен, — но у нас здесь назначена встреча. Нальете Jameson?

— Принимаем только фунты…

На стойку легка десятка.

Барменша недовольно поджала губы и, достав откуда-то зеленую бутылку, плеснула на палец.

— А второму?

Долохов фыркнул и демонстративно отвернулся от стойки, оглядывая зал. Гримм лишь развел руками.

— Простите моего хмурого друга.

— Мы вообще-то сюда не веселиться пришли. Где этого блоха… — маг не успел закончить слово, когда его пнули в ногу. Антонин дернулся и не выдернул палочку лишь потому, что удар прилетел от напарника, а на зверский взгляд тот лишь покачал головой, показывая, что не стоит так себя вести.

Будто в подтверждение его слов откуда-то из темного угла бесшумно вышел Сивый, за спиной которого маячили еще два оборотня.

— Мистер Грейбек, — Гримм отсалютовал бокалом, — рад вас видеть!

— Сивый, собака, ты их сюда пригласил! — взвилась барменша.

— Спокуха, — главарь оборотней махнул рукой, — это мое дело. А ты молчи и не лезь. Я знаю, что делаю.

Грейбек перевел взгляд янтарных глаз со спокойно улыбающегося Гримма на стоящего рядом подобно мрачной скале мага, в котором он признал Долохова, и жестом показал им следовать за собой.

Очутившись в небольшом закутке, который не просматривался со стороны входа, однако, сидя в нем, можно было обозревать большую часть зала, оставаясь незаметным, оборотни сразу перешли в атаку, не став ходить вокруг да около. Долохов отпираться не стал и показал руку с угольно-черной Меткой.

— И что же в этот раз от нас нужно Лорду?

— Союз. Мы с вами не друзья, но у нас общий враг.

К сожалению Гримма, он знал об оборотнях прискорбно мало, причем не только про местных, но и про перевертышей своего мира. Его знания в этой области были слишком отрывочны или разбросанными, чтобы ими можно было поделиться, рассчитывая получить что-то взамен.

— И кто же?

— Магглы. Будучи не волшебными созданиями, они видят в нас лишь зло.

— Ваша война нас не касается, — огрызнулся Грейбек, но Гримм лишь покачал головой.

— Бросьте, во времена инквизиции процессов над оборотнями было столько же, сколько над ведьмами. Колесование, «волчья шерсть под кожей», дары от сатаны — магия идет кровавой нитью сквозь века. Зная о нас, люди объединились ради нашего истребления. К сожалению, волшебные народы не сделали того же самого для выживания, из-за чего мы сейчас все и расплачиваемся.

— И чего же вы хотите?

— Объединения магического мира.

Маги долго говорили о своих целях, и Грейбеку приходилось периодически встряхивать головой, проверяя, не послышалось ли ему. В конце тирады он все же не удержался и, запрокинув голову вверх и оскалив зубы, громко рассмеялся, однако волшебники перед ним выглядели более чем серьезно.

— Это невозможно.

— В одиночку — нет. Поэтому нам и нужна ваша помощь. Вы тот, кто поможет нам связаться с другими оборотнями, не важно, в стае они или нет, а также с прочими перевертышами.

— Прочими? — глаза Грейбека подозрительно сузились.

— Да, прочими. Любой, кто имеет вторую ипостась, — пожал плечами Роберт. — Ни за что не поверю, что по Альбиону бродят лишь волки. К сожалению, маги не обладают ни виденьем, ни чутьем на подобные вещи.

— Предположим, а что мы получим взамен?

— А что вы хотите? — оборотни задумались, впрочем, как и маги.

Действительно, что можно предложить оборотням, да и всем им подобным. Равные с волшебниками права? Для этого нужно изменять общественное мнение годами, если не десятилетиями, чтобы пропихнуть нужные законы и люди восприняли их благополучно. Улучшенные аконитовые зелья? Так ведь еще вопрос со Снейпом не решился, да и подопытные для этого нужны. Надежда на избавление от проклятия? А считают ли сами оборотни это проклятием? Может, для них это дар: сверхъестественная сила, скорость, реакция, обостренные многократно чувства, пониженная восприимчивость к заклятиям; а цена — кровожадность да волчье обличие под полной Луной.

Долохов нахмурился. В прошлый раз было проще: вервольфам был поставлен ультиматум — либо они присоединятся к Темному Лорду, либо погибнут. Грейбек тогда выбрал выживание стаи. А тут… переговоры…

— В принципе, у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать, — медленно, будто раздумывая, произнес Гримм. — То, что английские маги не могли предложить оборотням, начиная с 17 века. Но надо ли вам это?

— Что? — нахмурился Грейбек.

— Призыв. Возможность задать вопрос или попросить об услуге. Гея, Селена, Лилит, Енойа, — на последнем имени уши главаря дернулись, и он резко наклонился к Гримму.

— Не шути подобным, маг! — прорычал главарь так, что Долохов подумал о том, чтобы достать палочку. — Ты хоть знаешь, о ком говоришь?

— Знаю. И оттого не разбрасываюсь словами, — бесстрастно произнес Роберт.

Оборотень вперил взгляд желтых глаз в его лицо, пытаясь уловить хоть малейший намек на ложь или издевку, чтобы с полным правом впиться тому в горло, однако Гримм был абсолютно серьезен.

Грейбек медленно откинулся на спинку стула, отчего та жалобно заскрипела.

— Что ж, я думал, вы начнете покупать нашу верность Круциатусами или галлеонами, но подобное предложение… — Грейбек пощелкал зубами и повернулся к Долохову. — Передайте Лорду, что мы согласны на сотрудничество, но не смейте нас обманывать. А теперь уходите.

Маги коротко кивнули и аппарировали.

На стол перед оборотнем опустилась бутылка, и Грейбек увидел подошедшую к ним барменшу.

— Зачем эти приходили?

— Звали на службу к Темному.

— Опять! — поднос в руках женщины жалобно заскрипел, раздираемый выскочившими когтями.

— Успокойся, мать. Не пропадем. Тем более Лорд, кажется, сменил тактику. Да и его новый слуга — сговорчивый малый. Чую, ждут нас веселые времена.

— Мерлин, да пока все это изучишь, голову сломаешь!

Гримм и О’Каллахан сидели за столом, рассматривая различные схемы, чуть ли не соприкасаясь лбами.

Призыв сущности, и не абы какой, а той, что может даровать благословение оборотням, дело серьезное. Тут одной пентаграммой и катреном не отделаешься, нужно тщательно выбрать дату, подготовить место для ритуала — работы предстояло чуть ли не больше, чем при воскрешении Лорда, а значит, нужно было читать Колесо года.

Это на первый взгляд кажется, что дело простое — отметил восемь праздников, высчитал долготу с учетом местности и иди — проводи ритуал!

Нет, для каждого обряда свой срок, и нельзя их все подогнать под восемь дней. Где-то важно было знать расположение планет; где-то — влияние стихий; где-то — главенство одной из трех сфер: душа, разум, тело; а где-то — отрезок вечного пути. Каждая ось и каждое кольцо колеса важно и имеет свое значение.

Гримм смотрел на три схемы и думал. Первая — самая древняя, была сплошь исписана кельтскими рунами, и несмотря на то, что ее расшифровка могла быть достаточно занимательной, из-за возраста в ней не учитывались сдвиги относительно звездных знаков. Вторая показывала влияние стихий, триединство сфер и триединство вечного пути, тогда как третья указывала на расположение звезд и планет, а также на влияние арканов, хоть и в зеркальном виде, поэтому схему приходилось читать против часовой стрелки, что было непривычно.

Гримм никогда не был силен в астрологии, но для проведения ритуалов эта наука была незаменимой, поэтому Роберту приходилось выкручиваться с помощью чтения Арканов.

Для проведения ритуала для оборотней было несколько благоприятных дат. Можно было совершить обряд под знаком Тельца, когда Луна находится в экзальтации.

Экзальтация символизирует возвышение планетной функции, всплеск качеств, но в узком диапазоне, так как силу удержать трудно. С другой стороны, это та сила, которая показывает пути эволюции знака. Планета в экзальтации становится ярче и очерченнее.

Королева Пентаклей, соответствующая Тельцу, в раскладе обычно означает благоприятные события, соответствующие желаниям вопрошающего. Это мать-земля, ее дух — естественность, плодородность и вечная надежда на возрождение. Все Арканы Земли учат тому, что в самой глубине, ниже уровня материи, возникает божественная искра, космическая первопричина, дающая жизнь. Подлинно духовная личность осознает Абсолют во всем, включая собственное тело и многочисленные формы жизни, населяющие Землю. В общем и целом указывает на хорошее состояние здоровья. Эта карта способствует лечению и выздоровлению, причем большое значение играет именно обстановка и общий образ жизни.

Хорошее время, но это не пик силы. Белтайн в этом плане был перспективней.

Белтайну соответствовал Паж пентаклей. Луна в Близнецах. Соединение Урана и Венеры — как символ неожиданного, однако чрезвычайно ценного шанса. Мать Земля или Гея, которую олицетворяет Паж Пентаклей, говорит о глубокой и сильной связи с природой, с землей, с животными.

Однако и тут были свои подводные камни.

Белтейн — время сексуальной инициации Богини и Бога: это праздник плодородия, обновления жизненных сил, креативности, любви и сексуальности.

Белтайн — хорошее время для магии, приносящей плодородие всех видов, например, зачатие ребенка или инвестиции в предприятия. Этот праздник подходит для обрядов по улучшению здоровья и увеличению энергии: это касается не только солнечного света и тепла, но энтузиазма и творческих планов. Магия Белтейна способствует оформлению отношений у влюбленных пар, путешествиям и командировкам и всем делам, касающихся молодых людей, особенно тех, кто взял на себя важные обязательства.

Нет, Белтайн Гримм оставит для себя, а то оборотням слишком жирно будет.

Лучше подобрать им что-то, когда Луна в обители. Это изначальные, формирующие свойства знака. А экзальтация покажет, куда идет развитие. Это положение с социально-психологической точки зрения должно давать максимально продуктивный результат. Обитель дает знаку первоначальный потенциал, а экзальтация — стимул к развитию. Луна в Раках, сразу после Литы, когда наступает летнее безвременье. Король мечей или Владыка ветров.

По Королю Мечей в раскладе проявляется стратегическая выверенность того, что мы делаем — оно явно осуществляется по плану и с какой-то целью. Хладнокровие, критический подход и главное — точная реализация своих решений. Самый ценный дар Короля Мечей — это способность в любой момент совершить нужное действие (а не какое попало или какое вступило, как Паж или Рыцарь). По Королю Мечей происходит разруливание самых наболевших проблем, разрешение самых сложных вопросов (нередко силовыми методами или на грани того).

Король Мечей обладает безжалостной способностью принимать трудные решения. Появление этой карты в раскладе может говорить о том, что мы как раз и столкнулись с необходимостью принятия такого решения, опираясь на логику, факты или принципы.

Король Мечей старается всегда быть максимально эффективным и точным во всем, что он делает. Он может выступать и как миротворец, однако и здесь он будет действовать с позиции силы. В раскладе иногда это — третья сила, уравновешивающая две другие, находящиеся в противоборстве. А ведь в противостоянии человека и Ззверя как раз и нужна третья сила. Или тень на границе Света и Тьмы.

Приглашенный опытный профессионал, авторитетный эксперт по решению проблем, опытный советчик… самое мягкое взаимодействие с которым оставляет ощущение зачистки наждаком.

На первый взгляд — сильная карта. Но…

Традиционное значение Короля Мечей негативно, и это не удивительно. Исторически ему соответствует тип средневекового монарха или как минимум главы заносчивого рыцарского рода, выражающего свои жизненные позиции и намерения преимущественно огнем и мечом. Если эта карта становится индикатором вопроса, то старинные толковники сообщают, что ситуация потенциально опасная, сомнительная, чреватая горем и разочарованием, «это может быть даже вопрос жизни и смерти».

Иногда по Королю Мечей напоминает о себе какая-то рана, душевная или физическая. Вообще это карта фантомной боли, существующей в нашем разуме, когда то, что уже отсечено, все еще дает себя знать.

Роберт откинулся на спинку стула и стал устало массировать виски. Нельзя слишком сильно погружаться в Арканы, а то начинаешь проецировать их на себя, а это… чревато.

Да, после Литы — самое оптимальное время. Скорее всего, к этому времени, Снейп уже уволится из школы, и его можно будет привлечь к проведению экспериментов с аконитовым зельем. Ведь должен быть запасной план на случай, если на зов не откликнется ни одна сущность. А если получится, то работа зельевара пропадет. Хотя… Если привязка к фазам Луны пропадет, и вервольфы смогут перекидываться в любой момент, а учитывая их кровожадность, это может стать существенной проблемой для магов.

Предложить Снейпу создать успокоитель для оборотней? На основе корня валерианы? Хоть ее чаще всего используют для уменьшения стресса и при бессоннице, она также является отличным средством для снижения мышечных спазмов и судорог. А если учесть, что трансформация в оборотня довольно болезненная, то… Какие там травы и успокаивают, и обезболивают? Зверобой? Ее еще волчьей травой кличут. Все лучше, чем волчья отрава. Аконит ведь является очень сильным ядом, и неправильно приготовленное зелье также становится опасным. Мало того что зелье трудное в своем изготовлении и оттого дорогое, так оно еще убивает внутреннего зверя. Нет, с этим надо что-то делать. Человек не должен подавить зверя. Он должен жить в гармонии с ним.

Кстати о птичках. Нужно было что-то делать с Люпином.

С одной стороны, Гримму не хотелось с ним возиться: у него и так было слишком много дел, а времени, чтобы разгребать проблемы одного нытика и неудачника, не было — ему и Снейпа хватало. С другой стороны: это друг Блэка и фигура Дамблдора, по поручению которого он в свое время (то есть в каноне) занимался очень опасной работой для Ордена — проводил разведывательную деятельность среди оборотней, причем весьма успешно. Что же делать?

В этот миг Роберт чувствовал себя как собака на сене: разумом он понимал, что ему этот недооборотень не нужен, но и скотине отдавать его не собирался.

Выход, как ни странно, подсказал Блэк. Когда Роберт в очередной раз оккупировал библиотеку на Гриммо, Сириус, снедаемый скукой, стал приставать, тем самым отвлекая его от работы, с просьбами пойти погулять. На резонное замечание о том, что он занят делом, Блэк лишь фыркнул и заявил, что проводя время за пыльными фолиантами, можно и жизнь пропустить.

— Знаешь, постоянное времяпрепровождение в клубах и борделях тоже нельзя назвать полноценными днями. Это же все мимолетные увлечения, не несущие в себе никакого смысла.

— Эй, между прочим, ты сам ими не брезгуешь! — возмутился Сириус.

— Да, но они не занимают все мое время, Блэк. Для меня это что-то вроде песка, который иногда приятно пропускать сквозь пальцы.

Сириус вопросительно наклонил голову. Роберт вздохнул и устало подпер голову.

— Знаешь притчу про «Камни, гальку и песок»? — Блэк отрицательно помотал головой. — Тогда…

«Перед началом лекции по философии у профессора на столе появились безобидные предметы: пустая банка, несколько камней, немного гальки и песок. Студенты были заинтригованы и терялись в догадках, что собирается продемонстрировать им профессор.

Не говоря ни слова, профессор начал складывать в банку камни один за другим. Студенты были озадачены, но профессор продолжал молча, ничего не объясняя. Как только камни заполнили банку до горлышка, профессор спросил у студентов, считают ли они, что банка полная. Студенты единодушно ответили, что она полная.

Тогда профессор взял гальку и стал складывать в банку. Маленькие камешки быстро проскальзывали среди больших и заполняли пустое пространство. И вновь профессор задал вопрос, полна ли банка. Студенты снова согласились, что она полная.

Они уже догадались, что дальше сделает профессор, но пока еще не понимали, для чего. Преподаватель взял песок и высыпал его в банку. Песок, как ожидалось, заполнил все оставшееся пространство. Профессор в последний раз спросил своих студентов, полная ли банка, на что студенты хором ответили «да».

Тогда профессор объяснил: банка — это аналог жизни, и большие камни в ней олицетворяют самые важные вещи для человека — здоровье, родных, друзей, — все те вещи, которые делают жизнь человека полной. А галька — это вещи, которые делают жизнь комфортной — работа, дом, машина. И наконец, песок — это материя, которая действительно не имеет никакого значения.

Если изначально поместить в банку песок, тогда не останется места для камней и гальки. Соответственно, загромождая жизнь ничего не значащими вещами, вы не оставляете места для чего-то действительно ценного и важного».

Роберт рассказывал медленно, негромко, не провоцируя всплеск эмоций, но так, что к его словам хотелось прислушиваться, вдумываться в их значение.

Гримму самому нравилась эта притча, но он рассказал Сириусу ее краткую версию. В более полной версии профессор после песка вылил в банку кружку с водой до последней капли, размачивая его. И когда студенты спросили его о значении воды, он улыбнулся и сказал: «Я это сделал просто, чтобы доказать вам, что, как бы ни была ваша жизнь занята, всегда есть немного места для праздного безделья».

Да, в жизни каждого человека должен был быть отдых, но по мнению Гримма, отпуск Блэка слишком уж затянулся.

Конечно, Сириусу не обязательно было работать: семья Блэк вполне материально обеспеченная, о чем позволяет судить счёт в Гринготтсе и то, что Сириус смог позволить себе подарить крестнику метлу Молнию. Также на протяжении многих веков в поместье хранятся дорогостоящие вещи. Делами занимался поверенный в банке, а заниматься политикой, как Малфой, Блэк не желал. Да и кто бы его туда пустил? У того не было ни опыта, ни мозгов, ни желания. В Аврорат его, как ни странно, тоже не тянуло.

— Если ты маешься от скуки, займись наукой.

— Это долго и нудно, — протянул Сириус.

Роберт посмотрел на него, как на больного.

— Конечно, это долго. Наука не терпит торопливости. Ты думаешь, все великие изобретения были созданы за один день? Перед тобой открыт целый мир, Сириус! Целый мир магии! Возьми любую отрасль волшебства и я тебе скажу — там еще столько неисследованного. Такой простор для воображения. Кто думает, что семь лет учебы в школе достаточно, чтобы все знать, — сильно ошибается. Это… как стоять по пояс в воде где-нибудь на мелководье и кричать о том, что можешь переплыть Мировой океан. Сириус, у тебя же есть мозги, и меня расстраивает, что ты ими не пользуешься.

— И что мне прикажешь делать? — нахмурился Блэк, скрестив руки на груди.

— Да что хочешь, — Блэк в ответ лишь пожал плечами, — займись разработкой новых чар или артефактов. Можешь улучшить то, что было изобретено до этого. Тот же Омут памяти, например. Артефакт сложный и оттого редкий. Придумай, как упростить технологию его создания. Или подумай над тем, как сделать его использование более безопасным.

— В смысле безопасным?

— Ну не знаю. Вот нырнешь ты в этот Омут и будешь рыться в воспоминаниях. А тут раз — кто-то зайдет в комнату, увидит, что ты с головой туда зарылся и окружающую реальность не видишь, и заавадит тебя, а ты этого даже не заметишь.

— Я на дверь сигналку повешу, — насупился Блэк.

— А ты ее вообще услышишь, погрузившись в глубины памяти? — скептически поднял бровь Гримм. — Да и в воспоминаниях время течет по-другому, и ты начинаешь терять связь с реальностью. Или вдруг кто чужой воспользуется твоим Омутом, а там вся твоя интимная жизнь, например. Что делать будешь? Короче, минусов у артефакта предостаточно. Так что можно работать и работать. Или сквозное зеркало. Почему можно связать лишь два, а не три, четыре и более? Все равно для связи нужно четко назвать имя владельца другого зеркала. Так вот позвонил отдельному абоненту или групповой чат создал с помощью Протеевых чар и нет проблем. Слушай, — протянул Гримм, — они же на любом расстоянии работают. Можно ведь как-то сделать канал односторонним, чтобы изображение шло только в одну сторону, но для всех владельцев панорамных зеркал, будет телевидение с прямым эфиром. А если еще наложить эффект записывания? Не все же газетам распространять информацию? Это конечно не телевидение в полноценном смысле слова, но адаптировать электронику под магическое поле будет в разы труднее. Хотя с радио же получилось. Но те частоты могут магглы перехватить. А тут полная независимость от мира простецов… еще бы придумать, как переключаться между каналами. Хотя, если у каждого будет свое название, то можно просто по имени переключать…

— Так, все, все, — Блэк замахал руками, пытаясь остановить поток мыслей, — понял я, понял. Но один-то я не справлюсь!

— А тебе не к кому обратиться что ли? — изумился Гримм. — Скооперируйся с кем-нибудь, но только не со мной, у меня и так дел выше крыши. Одна голова хорошо, а две лучше. Потом вместе запатентуете изобретение, и будете грести деньги лопатой, если на рынке спрос будет.

Блэк покивал, что-то активно просчитывая в уме, и когда Гримм в очередной раз наведался к Сириусу, то застал его в библиотеке вместе с Люпином, где они активно что-то чертили на огромном листе ватмана. Ремус даже ухом не повел, а Сириус только коротко кивнул, обозначая, что заметил гостя, но не стал отрываться от дел, и Роберт, чтобы не мешать им, удалился на второй ярус. Кстати, после того, как они закончили, Блэк все же соизволил познакомить их друг с другом, и общение с оборотнем оказалось довольно интересным.

Несмотря на радужную перспективу приобретения союзников среди магических разумных рас, дела в этой сфере продвигались очень медленно.

Проблема заключалась в том, что у Вальпургиевых рыцарей был выход только на стаю Грейбека, тогда как оборотней было намного больше, и среди них были не только вервольфы. Фенрир, не будучи дураком, отказался давать наводки, здраво рассудив, что пусть его стая сначала получит обещанное, а после уж он тогда поможет связаться с другими перевертышами. Волдеморт был недоволен, но Гримм в данном вопросе был солидарен с Грейбеком.

— Мы, конечно, можем наобещать чудес, но многие могут решить, что это лишь воздушные замки, и не сдвинутся с места. Вот если у нас будет реальное доказательство в лице волков Фенрира, разговор пойдет по-другому. Вожаки других стай будут просить нас помочь им в обмен на верность.

С другими расами дела обстояли не легче. Вампиры прятались похлеще оборотней, и выйти на их кланы, если те вообще были, не представлялось возможным. С ведьмами была аналогичная ситуация. Пути к их ковенам были сокрыты. А та шушера, что обитала в Лютном, в расчет не бралась, — то были самые низы, отбросы, связываться с которыми значило не уважать себя.

К сожалению Гримма, маги прискорбно мало знали о социальных структурах иных рас. Наивно было думать, что по магической Великобритании гуляют одни одиночки — тогда их бы истребили, или они вымерли бы сами по себе. Нет, у них наверняка были и секты, и главы, которые тщательно скрывались от магов, и немудрено.

Маги, как и обычные люди, считали себя венцом природы. Высшей расой. Они так же как и магглы были подвержены тщеславию и гордыне. А с их алчностью могли сравниться разве что гоблины.

Волшебники, в особенности чистокровные, были теми еще ксенофобами, и стремились убрать с глаз долой все то, что не вписывалось в их картину мира.

Однако политику в отношении других рас стоило поменять по нескольким причинам. Во-первых, в борьбе с магглами нужны союзники. А если Визенгамот продолжит принимать законы, притесняющие другие расы, то те просто-напросто обозлятся на всех волшебников, и вместо взаимопомощи возникнет противостояние. Это отнюдь не значило, что Вальпургиевы рыцари резко захотели подружиться с представителями иных народностей и дать им равные с волшебниками права. Нет! Они понимали, что принадлежат к разным видам, что у них разное мировоззрение. И то, что нормально для одних, недопустимо для других. Загнать всех в одну систему все равно не получится, и все не будут следовать единым нормам поведения, потому что некоторые расы давным-давно отбросили такое понятие, как человечность. Скорее тут требовалось невмешательство в дела друг друга, дружественный нейтралитет.

Более того, изменение политики в отношении магических разумных рас в лучшую сторону подняло бы уровень Соединенного Королевства на мировой арене. Имея репутацию довольно консервативной страны, законы Британии отличались большей суровостью по сравнению со странами Европы. Во Франции, например, имелись целые общины вейл, и некоторые из них даже могли занимать должности в Министерстве Магии. В Румынии вампиры являются мощной политической силой и терпят магов лишь потому, что Всемирный драконоведческий заповедник не только сохранился, но даже процветал благодаря помощи волшебников.

То же можно было сказать и про остальной мир: в Японии и Китае встретить оборотня-лиса или тануки было простой обыденностью, а уж про роль пакваджи в становлении магической школы Америки и говорить не приходится.

В этом плане Великобритания казалось дикой с ее суровыми парламентскими актами, с которыми могли сравниться разве что законы Германии во времена Гриндевальда. Впоследствии, правда, ФРГ отказалась от них, пытаясь отмыться от любых связей с этим Темным Лордом и чуть ли не одной из первых пошла на уступки магическим расам.

Кстати, если учесть, что самые жесткие законы по отношению к оборотням, которых Гриндевальд терпеть не мог, в Британии были приняты как раз тогда, когда председателем Визенгамота стал Дамблдор, это наводило на интересные мысли.

Гримм поделился своими размышлениями по этому поводу с Лордом и Малфоем. Люциус, ознакомившись с выкладками, тонко улыбнулся и сказал, что такое, конечно, нельзя оставлять без внимания.

Однако нельзя было не согласиться, что путаная и неэффективная политика ММВ сейчас играла на руку Рыцарям. Находясь в довольно плачевном состоянии, оборотни и другие угнетенные с удовольствием пойдут за тем, кто предложит им более благоприятную альтернативу.

Правда, чтобы протащить нужные законы в парламент, потребуются огромные денежные и человеческие ресурсы. В состав Визенгамота входят около пятидесяти членов-старейшин. Процесс отбора происходил с помощью голосования, однако личные рекомендации министра магии также играют большую роль. Председателем был Альбус Дамблдор, который обычно и задавал тон собранию. К сожалению, Гримму было известно прискорбно мало про этот орган власти, потому что книги Роулинг были написаны с точки зрения школьника, который из-за своего юного возраста не интересовался подобными вопросами. Да и вообще ему было как-то не до того. Роберту было известно лишь о двух сторонниках Великого Светлого в суде: Гризельде Марчбэнкс и Тиберии Огдене. Еще двое: Амелия Боунс и Барти Крауч держали нейтралитет, но переманить их на сторону Вальпургиевых рыцарей не представлялось возможным. Действующего министра и Долорес Амбридж можно было назвать условными союзниками, так как их можно было купить, да и Фадж, хоть и обязан был своим постом Альбусу, всегда мечтал выпорхнуть из-под крылышка директора. Итого: семь членов из пятидесяти — ужасная осведомленность для того, кто хочет захватить власть. Слава Мерлину, у них был Люциус, который знал всех и вся в Министерстве, поэтому мог не только подкупать, но и шантажировать. Правда, сейф сиятельного Малфоя был отнюдь не бездонным, и несмотря на все ухищрения, на деятельность Рыцарей тратилась огромная уйма денег.

Вопрос был в том, где их взять?

Это навело Гримма на любопытные размышления. Играть в казино или проводить махинации в маггловском мире было затруднительно — гоблинам и так сложно переводить огромные суммы в галлеоны, даже с учетом реализации некоторой части через драгметаллы и камни. Хотя идея с азартными играми неплохая, особенно если это частные партии в светских кругах: беспалочковый Конфундус наколдовать легко, да и поверхностная легилименция, чтобы считать образ карт, не запрещена законом. С другой стороны, чем меньше контактов с маггловским миром, тем лучше.

Интересно, а как сильно маги подвержены азарту? Насколько сильно их может ослепить жадность? Ведь играть можно не только на галлеоны, но и на разные предметы: редкие книги, артефакты. А если ставкой будет собственная магия или жизнь? Можно ли заставить волшебника, если он не может расплатиться, совершить действие в свою пользу или даже дать присягу?

Люциус покачал головой.

Несмотря на Статут о секретности и разделение путей магов и магглов, в отношении азартных игр ММВ практически копировало законодательство неволшебной Британии.

Например, одной из разновидностей азарта, как и у магов, так и у простецов были лотереи, которые проводились в Королевстве с шестнадцатого века. Цели проведения лотерей, как правило, публично оглашались. Так, на средства от лотерей были построены Вестминстерский мост, Британский музей, множество библиотек. Лотереи ежегодно пополняли бюджет Королевства немалыми суммами, впрочем, ММВ также имело свои лотереи. Малфой никогда в них не участвовал, считая подобное ниже своего достоинства. Тем более, он знал, что в подобной лотерее Министерство заранее определяло победителя в том случае, когда нужно было поощрить своего сотрудника, но сделать это по официальным причинам не представлялось возможным.

Что касается карточных игр и игр в кости, несмотря на строгие ограничения, они сохраняли свою популярность, раздражая британские власти. В первой половине восемнадцатого века власть не выдержала, снова был применен запретительный метод, карты и кости оказываются вне закона. Однако в это время популярность уже набрала рулетка, на которую и переключились желающие поиграть. Впрочем, спустя шесть лет запретили и ее. Вот только все эти запреты касались исключительно игр для простолюдинов, аристократы продолжали играть, создавая для игры специальные клубы, но с одной оговоркой: игра должна просто дополнять общение посетителей клубов, то есть она должна быть вторична. Также были ограничения на ставки, в том числе, на то, что предлагал Роберт.

— Никто не будет ставить на кон подобное. Маги не настолько сумасшедшие!

— А вдруг? — Гримм вопросительно наклонил голову. — Сумасшествие — суть азарта. В обществе, где так много запретов, кровь бурлит еще сильнее. Рисковать всем и сразу — это особенное чувство.

— Но зачем?

— Потому что человек не хочет довольствоваться малым. А игры дают надежду получить все самое лучшее быстро и без особых усилий. Правда, люди часто забывают, что проиграть абсолютно все еще легче и быстрее. А ведь организация подобных игр — это целое искусство: нужно уметь распалить игрока, поманить его за собой, и когда он заглотит наживку в виде небольшой победы, а затем еще парочки, тем самым перестав соображать, можно отнять у него все и делать с ним, что вздумается.

— Это уничтожит его.

— Что поделать, — пожал плечами Гримм. — Зато никакого насилия. Никто не заставляет игрока лезть в петлю. Поэтому ему некого будет винить кроме самого себя.

— Роберт, — вздохнул Люциус, — я понимаю, можно поставить на кон вещи, состояние, бизнес, но жизнь, а тем более магию… Это либо крайнее безумие, либо отчаяние, а ни то, ни другое непозволительно джентльмену. Равные по статусу маги не будут доводить противника до такого состояния. Только безжалостный демон на такое решится!

После этих слов Роберт задумался и, сцепив руки в замок, немигающим взглядом уставился на Малфоя.

— Демон, говоришь? С магглами контактировать нельзя. Гоблины не справляются с переводами. Нематериальные ставки не приветствуются. Сплошной контроль! А у тебя еще и совесть проснулась.

Тут Роберт осекся, будто что-то вспомнив, и его губы изогнулись в коварной улыбке.

— Точно… Контроль…

Гримм быстро вскочил и, коротко попрощавшись, исчез, оставив Малфоя в полном недоумении, но что-то ему подсказывало, что советник Лорда вновь затеял нечто неожиданное.

* * *

— Привет, Тонкс!

Стоило девушке только выйти из камина, как ее загребли в крепкие объятия и закружили по комнате, будто ее не видели лет сто.

Та засмеялась и чмокнула Сириуса дома в щеку.

— Привет-привет, а меня сегодня пораньше отпустили, решила заглянуть к тебе.

— Здорово. Голодная?

Кричер быстро накрыл ужин в столовой, и Блэк с племянницей переместились туда. За разговорами о жизни время летело достаточно быстро: Сириусу было интересно, как дела у Тонкс на работе и в личной жизни; той же в свою очередь было интересно, как коротает дни дядя.

— Слушай, а почему ты не хочешь вернуться в Аврорат? — полюбопытствовала она. — Ты же говорил, тебе нравилась служба.

— Да ну ее, — махнул рукой Сириус, — наслужился уже, набегался, хватит. Да и что я там делать буду? Ты же сама рассказывала, что вас иногда и по мелкому поводу дергают: кто в лесу заблудился, а кого гномы покусали. Не, я лучше своими делами займусь. Тем более с Гарри хочется больше времени проводить. Кстати, когда у него будут каникулы, я вас познакомлю.

Тонкс согласно закивала, а ее волосы от радости стали яркого мандаринового цвета.

— Кстати, а чем ты сейчас занимаешься?

— О-о-о, — в глазах Сириуса вспыхнул слегка безумный огонек, — пойдем, покажу.

Он схватил Тонкс за руку и потащил ее куда-то в глубину дома. Та едва успевала переставлять ноги и умудрилась сбить по пути фарфоровую вазу. Громкий звон и неловкие извинения Блэк пропустил мимо ушей, сказав лишь, что та ваза ему никогда не нравилась, и Нимфадора расслабилась.

Когда же они наконец пришли, она обнаружила, что они находятся в лаборатории, все свободное пространство которой было завалено различными чертежами, а на столе валялись зеркала разных форм и размеров.

Сириус, по всей видимости, вдохновившись рассказами Гарри о том, как живут магглы, решил изобрести мобильный телефон. Он буквально на пальцах объяснил, что из себя представляет данное изобретение простецов. Вот только немногие изобретения магглов могли выжить в магическом поле. Сам Блэк свой мотоцикл зачаровывал раз пять и столько же раз докупал полетевшие детали. Деревянное радио, что любили многие волшебники, имело примитивнейшую технологию, но все равно было завязано на общие волны, так что на их частоту мог попасть и простой человек, правда, он тут же решил бы, что слушает какую-то чушь или программу для всяких эзотериков и экстрасенсов.

Блэк, однако, хотел, чтобы его артефакт был полностью независим от мира магглов. По своей сути, это должно было быть зеркало, через которое можно было бы связываться с обладателями других зеркал, а не только парным, причем, можно было создать не только частную, но и общую беседу. Также артефакт можно было бы сделать складным, чтобы в одной ее створке находилось зеркало, а в другой клавиатура, только вместо музыкальных клавиш будут буквы, чтобы писать сообщение.

— Можно также попробовать сделать так, чтобы сообщение можно было сохранить и прочитать позже. И не только сообщения, но и изображение или отрывок… как же магглы говорят, — Блэк пощелкал пальцами, — во, видео.

— Но зачем? — удивилась Тонкс.

— А ты представь, как это облегчит жизнь магам, — заявил ей дядя и стал приводить свои аргументы: — Такие зеркала позволят мгновенно связываться абонентам, не дожидаясь сов с письмами. Более того, если требуется срочно связаться или позвать на помощь, этот артефакт доставит сообщение до адресата в мгновение ока, вне зависимости от расстояния. Ведь даже Патронусу, который и не каждый маг может вызвать, а уж в стрессовой ситуации тем более, нужно время, чтобы добраться до адресата. А представь, как будет удобно иметь постоянную связь между членами своего отряда, а также начальником — все будет быстро и оперативно, и в случае чего любой из вас успеет подать сигнал тревоги.

— Звучит заманчиво, но это же целый комплекс чар, — покачала головой Тонкс, — они не войдут в конфликт друг с другом?

На подобное замечание Блэк хмыкнул и уронил перед Тонкс внушительный том. «Технология производства интегральных микросхем и микропроцессоров» гласило название. Сверху лег еще один «Электроника и схемотехника. Ч.3».

— Мне порекомендовали изучить некоторые книги для погружения в тему. И я тебе скажу: это круче «Теории трансубстанциональной трансфигурации» и «Продвинутой теории нумерологии» вместе взятых. Да и по сложности то еще чтиво. Но оно того стоило.

Блэк начал рассказывать про резисторы, конденсаторы, полупроводниковые кристаллы, макетные платы, и от обилия терминов голова Нимфадоры пошла кругом, отчего волосы потускнели и стали завиваться мелкими пружинками.

— Нет, конечно, нельзя полностью скопировать их технологии, но почерпнуть оттуда кое-что можно. Тем более, все равно сила рун не зависит от их размера, а так взял иглу и увеличительное стекло или микроскоп и сиди вырезай или плавь. Все же у стального пера кончик слишком толстый.

Тонкс покрутила в руках более-менее рабочий образец артефакта и хмыкнула.

— Ну ты даешь, Сириус, такое придумать и… реализовать.

— Так я же не один работал, а с другом, — почесал затылок тот, — да и работы на самом деле еще непочатый край. Мы еще хотим туда впихнуть такую схемку, чтобы радио можно было слушать. А еще разговаривать, не доставая зеркала, но это можно провернуть, если к артефакту подсоединить серьгу-кафф, такую… на всю раковину. Но это так, пока только планы на будущее.

— А что за друг? — полюбопытствовала Тонкс.

— Ремус, который Люпин, я тебе про него рассказывал. Тем более мы уже сколько лет вместе, да и создавали уже сложные артефакты, поэтому в этом плане мы понимаем друг друга с полуслова, — вспомнив о днях минувших, Блэк задумался, а куда же подевалась Карта. Его крестнику она бы точно не помешала. — А еще Гримм книг подогнал по нужной тематике. Без этого мы бы еще долго голову ломали.

Тонкс, услышав знакомую фамилию, внутренне напряглась. С одной стороны, Блэк уже ранее говорил об этом человеке, но мельком, и она не обращала на это никакого внимания. С другой — задание Грюма требовало сбора наиболее полной информации об этом маге. Якобы именно из-за него Блэк не желает мириться с Дамблдором, да и вообще имеет все шансы встать на кривую дорожку. Тонкс, конечно, в этом сильно сомневалась, но спорить с интуицией старого аврора не спешила.

— Есть вероятность, что этот маг может использовать Блэка в своих темных делах. Возможно, через него он захочет подобраться к Поттеру, дабы навредить ему, — объяснил Грюм.

— Но разве мы ничего не можем сделать? — удивилась Тонкс.

— Официально — нет. В его действиях нет ничего незаконного. Доказательств его темных помыслов у нас нет. Но… Мы можем прощупать почву сами. К проблемам лучше готовиться заранее. Тем более, — Грюм понизил голос до хриплого шепота, — у Дамблдора есть все основания полагать, что к освобождению Пожирателей приложил руку именно он, а дела Блэка были так… Пробой пера.

Услышав имя Великого Светлого, Тонкс прониклась и пообещала, что предпримет все усилия, чтобы выяснить правду. И вот сейчас у нее есть шанс изучить ситуацию с точки зрения Блэка.

— Сириус, а как ты познакомился с Гриммом?

Гарри Поттер перевернул последнюю страницу книги и уставился немигающим взглядом в пустоту. Напряжение, что толстой струной звенело в груди, наконец лопнуло. Он был рад, что конец у книги хороший, но с другой стороны ему было немного грустно, что история закончилась. Ему хотелось поделиться впечатлениями с друзьями, но наколдовав Темпус, он охнул: второй час ночи. По привычке отгородившись пологом и прицепив шар-светильник к перекладине, Гарри совсем потерял счет времени. А ведь завтра первой парой идет трансфигурация. Так не хочется опаздывать, но… От книги было невозможно оторваться, а ведь он ее изначально не хотел читать, испугавшись толщины.

Эту книгу, а точнее не одну, а целых три, подарил ему Гримм на Рождество, пытаясь отвлечь от тяжелых мыслей о том, что тот является крестражем. «Властелин колец» выглядел очень внушительным, и Гарри тут же вспомнилась Гермиона с ее книгой «для легкого чтения», но отказываться от подарка было неловко.

— Знаешь, может, магглы и не обладают магией, как мы, но у них есть такая сила, перед которой я склоняю голову. Сила, позволяющая создавать целые миры. И один из них сокрыт на страницах этой книги. К сожалению для нас, Гарри, для большинства волшебников магия стала обыденностью. Они перестали видеть чудо в чудесах. А магглы, не обладая ею в практическом смысле, пошли куда дальше великих чародеев, коснувшись самого истока магии.

— Истока? — удивился Гарри.

— Да. В разных мирах его называют по-разному: Греза, Мечта, Сон, Фантазия. К несчастью магов, те все больше ударяются в банальность.

— Это плохо?

— Как сказать, — пожал плечами Роберт, — для кого-то да, а для кого-то нет. Просто не у всех есть силы стремиться к мечте. Греза — эта дорога, это полет, это приключение, это нечто неосязаемое. А банальность — это материя. Это небо и земля — одно не может существовать без другого. Не видя первого, человек зачахнет, не видя второго — не сможет понять, падает он или взлетает. Да и чтобы взлететь, надо иметь под ногами некую точку опоры, от которой можно оттолкнуться, понимаешь?

Гарри мало что было ясно, но он все равно согласно закивал.

— В любом случае, здесь, в этой книге, заключена магия. Ее нельзя выявить с помощью чар или зелий, потому что она была сотворена не палочкой, но пером и увидеть ее можно только душой. Я не буду тебя заставлять читать ее насильно. Просто открой ее, когда посчитаешь, что ее время пришло.

Гарри, конечно, взял книгу с собой, но та долгое время пылилась на дне сундука. Однажды сидя в гостиной он услышал разговор старшекурсников, которые жаловались на скуку. Кто-то был недоволен тем, что в школьной библиотеке совсем нет художественной литературы, а «учебники» Локхарта были подобны бульварным романам и не приносили ни капли эстетического удовольствия.

— Вот «Властелин колец» — другое дело. Там настоящая магия!

Поттер встрепенулся и вспомнил про подарок. Немного подумав, он решил, что ничего страшного не случится, если он глянет первые страницы, тем более игра в плюй-камни слегка поднадоела. Он же всегда может отложить книгу в сторону. Как же он ошибался!

Хорошо, что он научился накладывать чары облегчения на свою сумку, поэтому теперь он постоянно носил книгу с собой, как никогда радуясь парам по истории, на которых были просто идеальные условия для чтения. Также можно было углубиться в приключения хоббита на парах по ЗоТИ, достаточно было накинуть иллюзию на томик, и Локхарт считал, что Поттер увлеченно читает именно его книгу, и никак не отвлекал юного «поклонника».

Рон начал смеяться над другом, говоря, что если тот и дальше будет ходить с носом в книге, превратится в зубрилу, как Грейнджер, на что Гарри лишь огрызнулся. Путешественники как раз убегали от злобных гоблинов в заброшенном царстве гномов, но дорогу им преградил демон Моргота. Момент был очень напряженный, и Поттер не хотел отвлекаться ни на какие глупые насмешки.

Когда Фродо вернулся домой, Гарри было немножко грустно, хотелось выплеснуть свои эмоции, поделиться впечатлениями, но он боялся, что его никто не поймет. Однако эти страхи были напрасны. Оказывается, многие магглорожденные на факультете читали эту книгу и втянули Гарри в бурное обсуждение. Кто-то даже посоветовал прочитать предысторию, а именно «Хоббит». Мир Средиземья оказался очень увлекательным, и Поттер начал сравнивать ту реальность со своей, поднимая среди поклонников Толкиена такие обсуждения: чей меч лучше — эльфийский или гоблинский, а есть ли в их мире красивые эльфы; а как появились маги: если Истари прибыли откуда-то издалека, то откуда взялись местные маги; а есть ли какой-нибудь Магический Совет или Орден; а каково на вкус эльфийское вино, которое и там, и там считается лучшим в своем роде. Также Поттеру была интересна магия Средиземья: использование посохов, целительская магия, чтение рун под светом Луны. Так много тайн и загадок…

Когда он задавал подобные вопросы старшекурсникам, кто-то смеялся над ним, а кто-то честно отвечал, что не задумывался над этим. Однако когда Поттер задал тот же вопрос Гримму, то Роберт ответил, что имплементация магии возможна в том случае, если волшебник уверен, что он на это способен.

«Наши возможности ограничены только нашим воображением. Тем более, половину магических техник я узнал не из университетских учебников, а из альтернативных источников, в том числе, книг и фильмов. Правда, многие техники пришлось дорабатывать самому, так как инструкции в таких вещах никто не пишет».

«То есть нужно самому все изобретать?»

«Ага, и подгонять под законы своего мира. Или менять сами основы. Ты волшебник или кто? Поверь, это хорошая зарядка для мозгов, всяко лучше тупого махания палочкой и зазубривания всяких петель. Кстати, занятие каким-нибудь ремеслом тоже неплохой способ прокачки магии. Сельхозработы для гербологии, кузнечное и ювелирное дело для артефакторики боевого и защитного типа, прядильное — для создание магической одежды и т.д. Про гончарное дело не скажу, но ты сам подумай, прости мой тонкий юмор. Еще книжек надо?»

Тут Гарри не мог отказаться, и жизнь в Хогвартсе стала повеселее.

Правда, все же кое-что беспокоило Поттера. Темный Лорд!

Хоть он никогда с ним и не сталкивался, но Гарри из разговоров взрослых понял, что маг, наводивший ужас на Великобританию, не сгинул окончательно, а витал где-то бесплотным духом подобно Саурону. Возможно даже, он мог видеть Гарри, но мог ли его видеть сам Поттер через крестраж? Эту теорию стоило обдумать. Тем более, мистер Риддл говорил, что хоркрукс — это некий якорь, а значит, он должен быть соединен цепью с кораблем, то бишь, Темным Лордом. Может, попробовать как-то связаться с ним? Но как? Стоит поискать какую-нибудь литературу про связь душ.

* * *

Волдеморт терпеть не мог Литтл-Хэнглтон. Здесь он бывал всего несколько раз в жизни, и все были связаны с не самыми приятными воспоминаниями: первый — уничтожение родственников обеих ветвей, второй — сокрытие крестража, и третий — сбор останков для ритуала воскрешения.

И вот он явился сюда в четвертый раз.

Аппарировав на проселочную дорогу, которая из-за весенней слякоти превратилась в грязевое болото, Волдеморт вздохнул и оглянулся кругом, рассматривая пока еще лысые ветви живой изгороди. Деревянный указатель совсем перекосился и чудом не падал на землю. Риддл пошел по дороге, которая повернула влево и круто пошла под уклон, так что вскоре перед ним открылся вид на раскинувшуюся внизу унылую долину, в глубинах которой еще можно было найти серые залежи снега. Том увидел деревушку, примостившуюся между двумя холмами, с ее заброшенной церковью и кладбищем. По другую сторону долины на склоне холма возвышался некогда красивый, а теперь покинутый и заросший дом землевладельца, дом его отца. Но не добежав до деревни, дорога резко свернула направо, как бы опоясывая долину, превратившись в узкий проселок, окаймленный еще более высокими и запущенными живыми изгородями. Тропинка была извилистая, каменистая, вся в рытвинах, в которых стояла вода. Она тоже шла под уклон и вела, по-видимому, к темной группе деревьев немного ниже по склону. Так и есть — вскоре дорога вышла к рощице, такой же жалкой и унылой, как долина. Темный Лорд прищурился и едва смог разглядеть среди кривых деревьев с длинными и страшными как паучьи лапы ветвями, стены хибарки. Лачуга заросла мхом, черепица осыпалась, и местами через дыры проглядывали стропила. Дом матери, который она никогда, наверное, не любила.

Дверь постройки вся сгнила и держалась даже не на остатках чар, а на честном слове, хотя Волдеморт старался защитить хранилище всеми доступными способами, — тронешь ее и рассыплется в труху. Толкнув дверь, он вошел внутрь. Сгнивший пол, от которого несло сыростью, деревянные стены, покрытые белым неприятно пахнущим налетом, — это место уже хотелось спалить к чертям, пусть хоть зола от этой жалкой лачуги принесет пользу, удобрив землю. Осторожно ступая, Риддл двинулся к центру, где под досками находился подпол. Опустившись на колени, он стал медленно расплетать сеть чар, вскрывая почерневшие от времени половицы. Вскоре на свет появилась небольшая шкатулка. Легким движением палочки он очистил ее от грязи и откинул крышку. Заглянул внутрь и замер. Немного подумал и медленно закрыл. Встал. Развернулся. Вышел за дверь. Вдохнул прохладный весенний воздух и медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.

— Нет, я все же убью этого гада.

* * *

Гримм обнаружился в лаборатории, где он вместе с Руквудом склонились над какой-то схемой и что-то яростно обсуждали. Правда, почувствовав холодное давление ауры, они тут же прервали спор.

— Милорд?

— Руквуд, выйди.

— Но…

— Немедленно, — голос звучал спокойно, но бывший невыразимец все равно дернулся и, с сочувствием посмотрев на Гримма, покинул лабораторию.

Когда дверь за ним закрылась, Лорд вперил взгляд немигающих глаз в лицо советника. От ледяной голубизны радужки не осталось ни следа, уступая место такому привычному алому гневу.

— Ничего не хочешь мне сказать? — обманчиво спокойно спросил он.

— Знаете, меня не отпускает чувство дежавю, — нахмурился Роберт.

— Забавно, меня тоже. Поэтому не будем ходить вокруг да около. Лучше признайся сразу, — Лорд сделал шаг вперед.

— В чем? — советник же в свою очередь сделал шаг назад, припоминая, чем же мог разозлить Темного Лорда. В голове было пусто.

— Кольцо верни.

Гримм нахмурился. Волдеморт заметил, как взгляд его сместился вправо и вниз и завис. Весь его вид выражал непонимание.

— Кольцо Певереллов! — ближайшая к советнику колба взорвалась с громким звоном.

— Я его не брал и никому не приказывал это сделать. Могу поклясться.

— Уж будь любезен.

Когда огонек Люмоса загорелся на кончике пальца, показывая, что Роберт не причастен к произошедшему, Лорд взбесился еще больше. Неизвестность судьбы крестража пугала.

Гримм спокойно выслушал рассказ о том, как Риддл посетил Литтл-Хэнглтон, уточнил про целостность чар и задумался.

«Неужели Дамблдор? Так он вроде метаться начал только после официального воскрешения. А если и он? Камень, конечно, жалко, но смерть старика принесет больше пользы».

— А вы поисковое заклятие применяли?

— Ты думаешь, все так просто? — огрызнулся Волдеморт. Гримм пожал плечами.

— Фамильная реликвия, осколок собственной души. По сравнению с другими — у вас явное преимущество.

Лорд рыкнул и пошел варить нужное зелье. Спустя четыре часа интенсивной работы он опустил в пурпурную жидкость медальон Слизерина. Ведь оба артефакта на протяжении многих поколений хранились рядом, да и заключали в себе кусок одной души. Гримм тем временем раскладывал на столе карту Соединенного Королевства, на которой отображались не только маггловские, но и магические объекты. Волдеморт аккуратно вытянул наследие Салазара за цепочку и занес руку над картой. Крупные фиолетовые капли стали соскальзывать с круглого края медальона и, коснувшись карты, впитывались без следа. Он успел насчитать шесть капель, когда пергамент вспыхнул, и на Британских островах вспыхнули алым цветом огни. Четыре на юго-западе Англии, в Девоншире, недалеко от Эксетера. Один — на западе Шотландии, в бывшем графстве Аргайлшир. И один в…

— Глазго?

«Город Глазго был основан в шестом веке, по легенде — Святым Мунго.

В Средние века Глазго был одним из религиозных и образовательных центров Шотландии, однако в отличие от аристократичного Эдинбурга, всегда был больше ремесленным и торговым городом. После начала трансатлантической торговли с колониями Глазго стал её центром и начал быстро развиваться. Промышленная революция XVIII века превратила его в один из крупных промышленных центров Великобритании, а в последующее столетие расцвет экономики города принял такие масштабы, что Глазго в те времена считался вторым городом Империи, после Лондона. Он стал крупнейшим металлургическим и судостроительным центром Британской империи.

Кафедральный собор Глазго — единственный собор, которому удалось уцелеть во времена Реформации в Шотландии. Это редкий пример почти полностью сохранившейся церкви XIII века. Собор имеет два уровня, поскольку стоит на склоне. В крипте находится гробница св. Мунго — покровителя города, окруженная лесом колонн, которые вверху заканчиваются ребристыми сводами с изящной резьбой, а потолок украшен резными украшениями.

Художественная галерея и музей Келвингроув являются самыми посещаемыми музеями Шотландии. Основу экспозиции составило собрание из галереи Арчибальда Маклеллана, одного из видных горожан Глазго, подарившего городу собранную им коллекцию из 400 живописных полотен. Среди экспонатов музея — полотна Рембрандта, Рубенса, Якоба ван Рейсдаля, Боттичелли, Тициана, Джованни Беллини, Дега, Моне, Пикассо, Дали, Ван Гога, Писсарро, Россетти, шотландских живописцев.

В Музее религиозной жизни и искусства Святого Мунго представлены лучшие образцы мировой культуры сакральной тематики. Художественная галерея Хантера хранит крупнейшее в Шотландии собрание гравюр, а также живописные полотна европейских художников XVI-XX веков».

Все это Гримм вычитал в путеводителе, шагая по улицам города на пару с Лордом, тогда как сам Риддл безуспешно боролся с картой. Холодный ветер с Клайда то и дело пытался вырвать схему из рук, и мужчине приходилось яростно встряхивать карту, чтобы выпрямить ее, или очередной порыв заставлял отросшие волосы лезть в глаза, что тоже не добавляло настроения.

Волдеморт злобно рыкнул и развернулся на сто восемьдесят градусов. Роберт заглянул ему через плечо, рассматривая карту, и хмыкнул.

— Что, опять переместился?

С того момента, как они обнаружили, что крестраж находится в Глазго, прошло не так уж много времени. Не теряя ни секунды Лорд решил отправиться в этот город, не забыв прихватить с собой советника. Так как в этом городе ни один из них не был, пришлось аппарировать по координатам, прописанным в справочнике ММВ, где были указаны точки приземления в самых крупных городах Соединенного Королевства.

Оказавшись на месте, он соизволил купить в ближайшем книжном подробную карту города и повторно применил зелье. К удивлению Волдеморта, он обнаружил, что крестраж не лежит в одном месте, а постоянно перемещается.

Это неимоверно злило. Ведь, не зная города, он не мог аппарировать следом. Приходилось добираться пешком.

— Нет, мы так можем очень много пробегать. Может, нам лучше успокоиться и…

— У меня украли кольцо! Как я могу быть спокоен?

— Вы не знаете, как давно его украли, — заметил Гримм, — и то, что его пока не уничтожили, дает нам шанс забрать его. Кольцо не лежит на месте, значит, его кто-то носит с собой, а судя по тому, как оно перемещается, этот кто-то использует аппарацию. Наш похититель знает город, в отличие от нас, поэтому бессмысленно бегать за ним. Тем более, мы понятия не имеем, как он выглядит, и в толпе не сразу найдем его, даже с медальоном. А он может нас заметить и опять исчезнуть. Спешка нам совершенно ни к чему.

— И что же ты предлагаешь? — прошипел Темный.

— Проследить за ним по карте, понять его поведение. Может, эти перемещения совсем не хаотичны?

Гримма все эти метания дерганного Лорда тоже порядком утомили, поэтому он предложил осесть где-нибудь в спокойном месте.

Роберт подошел к изучению карты основательно. Отмечал все места нахождения хоркрукса, время, маршруты. Иногда хмурился, глядя на карту, но не торопился объяснять что-либо спутнику. За пять часов наблюдений ему все же удалось выявить закономерность.

— Здесь, — ткнул в точку на карте маг, — здесь артефакт появлялся чаще всего. Причем сразу внутри здания. В остальных случаях — он перемещался с улицы внутрь строения и обратно. Также было некоторое время артефакт вообще не отображался на карте. Возможно, объект покидал город, но ненадолго.

— Исследовательский институт Риверсайд… — пробормотал Лорд, взглянув на карту. — Что ж, думаю, мы начнем оттуда.

* * *

Несмотря на поздний час жизнь в городе бурлила. Теплым светом горели фонари, окрашивая улицы Глазго в золото и бронзу, но такая гамма преобладала лишь в исторических районах города. Там же, где неоновыми огнями светились офисы, торговые центры и музеи современного искусства, было хоть и намного ярче, но неуютно. Волдеморт, глядя на здания с причудливой формой и панорамные окна, то ультрамариново-синие, то пурпурные, то изумрудно-зеленые словно Авада, чувствовал себя стариком, что пришел в ночной клуб. Это ощущение еще усиливалось оттого, что полуночное небо было абсолютно черным и походило на потолок, а многочисленные линии проводов, украшенные диодами, напоминали тонкие балки.

Хотелось вернуться в старые кварталы, где воздух пропитан романтикой Средневековья, но подобная архитектура Глазго практически не сохранилась, за исключением кафедрального собора св. Мунго. Из множества церковных построек, окружавших его в прошлом, ныне осталось лишь относящееся к пятнадцатому веку поместье Прованд. К сожалению, в отличие от Эдинбурга, в современном Глазго можно встретить достаточно мало зданий, сооружённых ранее девятнадцатого века. Наиболее примечательные из них — сохранившаяся с шестнадцатого века часовая башня Трон-театра, башня Толбут и здание Торгового дома.

Большая часть архитектурного наследия города относится к девятнадцатому и началу двадцатого веков, когда Глазго по праву считался вторым городом Империи. Дома этого периода выстроены в самых разнообразных стилях. Так, яркими примерами венецианского стиля являлись Городские палаты Глазго и здание Ca’d’Oro. В неоклассическом стиле построены Каледонская церковь и Галерея современного искусства. Черты неоготического стиля присутствуют в облике кафедральных соборов девы Марии, святого Андрея и святого Луки. Во всяком случае, все это было лучше того ужаса, что творился под влиянием современного течения, и назывался постмодерном.

Но стоило только попасть в район, где находился Риверсайдский институт, как весь негатив Темного Лорда по поводу города исчез. Исчез шум автомобилей, кислотные цвета рекламных вывесок и молодежь, что кочевала от одного клуба к другому.

Небольшой сквер перед нужным зданием был пока лыс, но не приходилось сомневаться, что летом он будет очарователен. С трех сторон сквер был окружен жилыми домами, что стояли так плотно друг к другу, будто отрезая его от внешнего мира. Сам институт, будто вытесанный из серого камня, занимал оставшуюся сторону целиком. Зубчатые стены, башенки, узкие окна, геральдические мотивы — архитектор хорошо постарался, стараясь создать необычное, но в то же время романтическое здание, которое прямо-таки дышало средневековой эстетикой.

С виду институт был пуст — ни в одном из зарешеченных окон свет не горел. Волдеморт быстро взбежал по ступенькам, на ходу доставая палочку. Однако не успел он коснуться дверной ручки, как его ненавязчиво оттолкнуло назад.

— Что за… — он потерял бдительность и не заметил магический барьер, который находился всего в шаге от входа. Лорд напряг зрение и увидел, что струна с чарами оповещения слегка колеблется.

— Супер, — стоящий сзади Гримм усмехнулся, — теперь можно не таиться. Так не терпелось колечко вернуть, да?

От жалящего заклинания Роберта спасла открывшаяся дверь. Темный Лорд тут же перевел палочку на проем, но в последний миг все же передумал кидать Оглушающее. Мало ли, как барьер настроен.

На пороге стояла светловолосая девушка семнадцати лет и недовольно смотрела на мужчин.

— В данный час Риверсайд закрыт. Даже, — незнакомка перевела взгляд на палочку в руке Волдеморта, — для магов. Приходите с утра. Часы посещения посмотрите сами, — она указала длинным ногтем на медную табличку слева от входа.

— Не будь так категорична. Раз они пришли сейчас, значит, так надо, — из-за спины девушки выглянула ее копия и обвила руками за тонкую талию.

— Опустите палочку, сэр, мы не приветствуем насилия, — мягко попросила близняшка.

Когда Волдеморт все же исполнил просьбу, та сделала приглашающий жест, и он почувствовал, что теперь может без проблем пересечь барьер.

Когда мужчины вошли внутрь, дверь бесшумно закрылась.

Девушка, что встретила их, недовольно щелкнула языком и, вывернувшись из объятий сестры, бросила:

— Ты их впустила, ты их и веди, — и, цокая каблуками, удалилась в неизвестном направлении.

— Прошу простить мою сестру, она бывает порой слишком, — близняшка задумалась и мягко улыбнулась, — слишком резкой. Прошу за мной.

Несмотря на то, что снаружи окна выглядели темными, внутри было достаточно светло и жизнь здесь кипела. Волшебники стали осматриваться кругом, пытаясь рассмотреть все поподробнее, и заодно запомнить, куда же их ведут.

Изнутри институт больше походил на музей. Просторные залы, которыми их вела проводница, хранили экспонаты естественных наук, достижений технологии и искусства. Причем, как заметил Гримм, в залах с серой отделкой были представлены важнейшие вехи как истории, так и научной жизни магглов, тогда как в цветных — предметы волшебного мира. Центральный холл, что пронизывал насквозь все этажи института, особенно поразил магов. Здесь была представлена широкая коллекция работ таксидермистов: полярные совы будто застыли в воздухе, рунеспур встал в угрожающую позу, а пятиног оскалил свою широкую пасть, открывая ротовую полость, всю усеянную шипастыми клыками.

— Удивительная коллекция, — Лорд был впечатлен, разглядывая рыжее чудовище. Табличка под экспонатом гласила, что этот образец институту был подарен Лордом МакКливертом в девятнадцатом веке.

— Это лишь малая часть, — улыбка девушки оставалась все такой же мягкой, — я бы с удовольствием провела бы вам подробную экскурсию, но вам пора на встречу.

Волдеморт бросил короткий взгляд на карту и, отметив, что крестраж все еще в здании, подуспокоился и стал задавать вопросы.

— Нас ожидали?

— И да, и нет. В любом случае, встреча будет приятной. Ведь потерянное будет найдено.

Лорд сбился с шага. Слова девушки звучали странно, но дальнейшие вопросы ничего не дали. Та продолжала все также мечтательно улыбаться и своим поведением чем-то напоминала Гримму Луну Лавгуд.

Они поднялись на один из верхних этажей, и девушка подвела их к резным дверям. Коротко постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула створку двери. В коридор тут же вырвались звуки ожесточенного спора.

— Подумайте, что вы приобретете, если присоединитесь к нам.

— Боюсь, этого все равно мало, чтобы убедить меня. Игра не стоит свеч.

— Да что вам еще надо? — громкий удар по столу.

Легкое покашливание у двери заставило спорящих обернуться.

Волдеморт сразу же узнал Трэверса, который при виде своего повелителя сразу переменился в лице, донельзя удивленный столь неожиданным появлением. Впрочем, Лорд был удивлен не меньше. Мысль, что именно этот Пожиратель украл хоркрукс, вспыхнула настолько ярко, что Трэверс весь побледнел и непроизвольно схватился за левую руку, однако чье-то высказывание словно окатило мага ведром воды.

— Риддл?

От упоминания фамилии, о которой мало кто знал, он дернулся и тут же повернул голову в сторону говорящего.

Сердце мага пропустило удар. Несколько томительных секунд молчания, и он хрипло спросил.

— Спенсер?

Я хотел бы вернуться, и это правда.

Мне придется вернуться, и это правда.

Если я не вернусь, я сойду с ума. Это правда.

— Спенсер?

Не узнать ее было трудно. Острые скулы, высокий лоб в короне золотых волос, серые глаза блестят холодной сталью. Хоть Анна выглядела взрослее, чем при их последней встрече, но года только прибавили ей красоты. Куда-то исчезла обманчивая мягкость, уступая место холодной отчужденности не только в осанке, но и взоре. Во всей ауре чувствовалось нечто такое, что перед ней хотелось склонить голову.

— М-милорд, что вы здесь делаете? И… вы знакомы? — Пожиратель отмер и засыпал вопросами. Гримм тоже выглядел шокированным. И только юная проводница выглядела безмятежно и продолжала мирно улыбаться.

— Эбигейл? — Анна повернула голову в сторону девушки.

— Госпожа, позвольте представить вам Лорда Волдеморта, Темного Лорда этого поколения и его спутника, Роберта Гримма. Господа, перед вами Верховная ведьма Энн, Глава ковена Кэцхен.

Гримм, что кое-что слышал про ведьм, склонил голову в приветствии, опустив при этом взгляд, за что удостоился снисходительной улыбки.

— Что ж, я полагаю, нам многое предстоит обсудить, — Энн быстро вернула самообладание, и голос ее вновь звучал ровно, — но прежде мне хотелось бы узнать причину вашего появления, Лорд. Тому виной переговоры или нечто иное?

— Верховная, — называть так Спенсер было непривычно, но не он устанавливал правила, — прежде чем я назову причины, хотелось бы быть уверенным, что я говорю именно с тем человеком, кого я знал, а не с копией, носящей то же имя, и ту же внешность.

— Разумная предосторожность, — она едва заметно кивнула, — думаю, разговор длиной в ночь решит эту проблему.

Последние слова были произнесены таким тоном, что всем окружающим стало ясно — этих двоих стоит оставить наедине.

Когда двери за ними закрылись, Трэверс с Гриммом коротко переглянулись и одновременно уставились на Эбигейл. Та, опережая все вопросы, произнесла:

— Не стоит их ждать. Думаю, ваш Лорд сам с вами свяжется, когда вы ему понадобитесь. К сожалению, в институте нет гостевых комнат, но слева от Риверсайда есть гостиница.

— Вы позволите мне прибыть к открытию института, мисс Эбигейл, чтобы я смог в полной мере насладиться экскурсией, которую вы обещали провести? — Гримм харизматично улыбнулся.

Эбигейл тихо рассмеялась.

— Боюсь, с учетом количества экспозиций в нашем музее, вам и недели здесь не хватит. Но я буду рада показать вам хотя бы небольшую часть.

Когда маги покинули институт и аппарировали до гостиницы, в которой остановился Трэверс, тот предложил посидеть в баре, тем более, ему хотелось узнать причину столь неожиданного их появления в городе. В столь поздний час они здесь были одни, что, однако, не помешало накинуть заглушку.

— Что вы здесь забыли с Лордом? Он был недоволен выполнением миссии?

Еще несколько месяцев назад Трэверсу было дано важное задание: наладить отношения с ведьмами.

Ведьмы получили статус «существ» в Министерстве магии потому, что они питаются людьми. Да и в обществе, где молодость, красота и здоровье были показателями магической силы, такие уродливые создания пугали магов и отвергались ими.

Впрочем, в архивах ММВ было прискорбно мало информации. Даже по оборотням и вампирам было больше. Никто не знал, как они появлялись на свет, почему они так ужасны, будто они всегда были старыми и бородавчатыми. И если проблему вервольфов и кровососов старались как-то решить, то законов относительно ведьм просто не было. Не было никаких списков регистрации ведьм, никакой ассоциации — ничего. Ведьмы не пытались качать права, не искали работу. Не было ни одного магического правонарушения, связанного с ведьмами. Министерство их не трогало. Они просто были и все. И это выглядело подозрительно.

Дело явно было нечистым, и Трэверс носом начал рыть землю, пытаясь откопать истину. И нашел. В писаниях еще времен Мерлина. Переводить архивы со староанглийского было трудно, но из них стало ясно, что раньше волшебники и ведьмы если не сотрудничали, то жили бок о бок. Затем произошел «Раскол», и ведьмы ушли в подполье. Что за «Раскол», он так и не смог выяснить. Однако тот факт, что ведьм не было даже на Совете волшебников, куда были приглашены все разумные магические существа, говорил о многом.

Когда Трэверс поделился собранными сведениями с Гриммом, тот задумался. Лицо его было хмурым, а взгляд сосредоточенным. Записав все данные, Роберт качнул головой, заявив, что данных слишком мало, и ответы на вопросы можно будет найти только в том случае, если они переговорят с ведьмами напрямую.

В любом случае, Трэверсу стоило огромных усилий найти след ведьм, и в этом ему помогло отнюдь не Министерство, а магглы. Простецы не лезли в разборки магического мира, но так как «Раскол» имел место задолго до принятия Статута о секретности, люди все же заметили, что что-то происходит. Трэверсу пришлось изучить огромное количество разных легенд и преданий, чтобы выяснить, чем же жили и дышали ведьмы. К его удивлению сказки простецов содержали в себе больше правды, чем все архивы Министерства. Ведьмы жили среди людей, вливались в их общество, но никогда не теряли связь друг с другом. Как и волшебники, они искали себе подобных, брали их на обучение. Что примечательно, обучали они только девочек. Они использовали магию, чтобы добиться своих целей. И жестоко мстили тем, кто посмеет их обидеть. Они создавали ковены, где выбирали сильнейшую ведьму. И не гнушались проводить такие обряды, которые ММВ уже давно запретило.

Трэверс по крупицам собирал слухи у магглов, потому что попытки расспроса ведьм, что ошивались в Лютном, провалились. Кто-то огрызался и уходил от разговора, кто-то сразу начинал сыпать проклятьями, а кто-то просто отмалчивался.

— Эх, если бы я была в ковене, я бы здесь не находилась, — покачала головой одна старая карга, что просиживала вечера в углу «Дырявого котла», — слишком слаба. А без магии-то не жизнь.

Это навело Трэверса на мысль, что ведьмы, которых он до этого встречал в магическом квартале Лондона или том же Хогсмите, — те же сквибы у магов. Или того хуже — отступницы или проклятые. А значит, истинные ведьмы не так просты.

Пришлось даже прибегнуть к помощи зеркального духа, который всегда хвастался, что знает все на свете. Д’Уаро, услышав просьбу найти сильнейший британский ковен, лишь коротко кивнул и исчез в туманной дымке, чтобы через несколько дней появиться вновь на зеркальной поверхности очень злым и обиженным. Цвай, конечно, нашел ковен и даже хотел немного пошпионить, да только ему не повезло напороться на своего соплеменника, чей уровень сил оказался на порядок выше. От разбития духа спасло только то, что он не терял связь с Еиналеж, которое было довольно древним артефактом и поддерживало своего «квартиранта». Однако это все равно позволило ведьмам узнать о вторженце, что, впрочем, не помешало им пригласить Трэверса на встречу, чтобы выяснить причину подобного к себе интереса со стороны магов.

— И вот я уже неделю в Глазго, а переговоры и с места не сдвинулись, — пожаловался Трэверс, покачивая уже опустевшим бокалом. — Им будто наплевать, что происходит в магическом мире. Ведьмы сами по себе, маги сами по себе.

— Знаешь, я думаю, не у одного тебя такие проблемы, — заметил Гримм, — остальные расы думают так же. Не думаешь же ты, что объединение магического мира будет всегда идти гладко. Испытания никогда не заканчиваются. Бури, невзгоды и трудности всегда будут испытывать нас и наших союзников на прочность. А если мы хотим изменить мир, мы сами должны измениться.

На такое замечание Трэверс лишь хмыкнул. Потянувшись, он бросил на стойку пару смятых купюр, и вопросительно уставился на советника. Тот в ответ лишь покачал головой.

— Пожалуй, я еще посижу.

— Как знаешь. Что ж, бывай.

Гримм взглядом проводил удаляющуюся спину и, выждав около получаса, покинул бар. Впрочем, в свою комнату он даже не заглянул. Ночной Глазго слишком сильно манил, и хотелось сполна насладиться им.

* * *

— Признаться, подобная встреча заинтриговала меня, — произнесла Энн, наблюдая за тем, как мерно разливается вино по бокалам. Красный сок был настолько темен, что Волдеморт на миг даже усомнился, не кровь ли это, учитывая, какие слухи ходили о ведьмах.

— «Драконья кровь», — Энн будто прочитала его мысли, — великолепное вино прямиком из Румынии, если вы слышали о подобном.

Темный Лорд коротко кивнул. Даже эльфийское вино уступало по вкусу тому, что производили в виноградниках близ международного заповедника. О секрете создания напитка ходило множество легенд: от наиболее правдивых, что поля там засыпаны навозом летающих ящеров, до довольно сомнительных, что удобрением там служит костный пепел да зола, что остались от незадачливых работников заповедника. Кто-то вообще думал, что на полях растет особый, волшебный, сорт винограда, лозы которого могут расти только благодаря горячему дыханию дракона. Хотя подобное было трудно представить. Впрочем, даже без этих сказок вино было изумительным.

— Верховная, мы оба понимаем, что дабы разобраться в ситуации, нам придется быть предельно откровенными друг с другом, — Риддл говорил спокойно, с осторожностью подбирая слова, не зная, какой реакции ожидать. Он, конечно, не надеялся, что Спенсер тут же бросится ему на шею, едва увидев. Ведь сам бы он так ни за что не поступил, боясь обмануться. — Но учитывая наше положение в обществе, это может быть опасно и даже вредно, ведь никто из нас не может гарантировать, что результат окажется именно таким, какой мы ждем.

— Я понимаю ваши опасения и не могу с ними не согласиться, — ведьма чувствовала себя как лесная кошка, что незаметно на мягких лапах подбирается к волкодаву. Образ, что она хранила в голове, никак не мог соединиться с тем человеком, что сидел перед ней. Хотя ведьмы уже много веков не вмешивались в дела магов, но слухи о Темном Лорде дошли и до них. Конечно, она сумела бы дать отпор, но ссориться не хотелось. — Лорд Волдеморт, мы уже много столетий не взаимодействовали с магами, поэтому даже если итог не оправдает наших ожиданий, это вряд ли что-то изменит, если, конечно, вы не хотите продолжить дело вашего подчиненного.

Лорд коротко кивнул. Он сам послал Трэверса наладить связи с ведьмами, но в погоне за крестражами совершенно про это забыл. А ведь работа Вальпургиевых рыцарей идет, несмотря на его личные проблемы. И то, что Глава ковена имеет лицо его «возлюбленной», можно считать злой насмешкой судьбы. Впрочем, она ли это или лишь отражение, он может проверить прямо сейчас.

— Осторожность не бывает лишней. Но иногда без риска невозможно двигаться дальше, — заметил он. — Лучше сделать и пожалеть, но знать наверняка, чем не сделать и после мучиться всю оставшуюся жизнь неизвестностью.

— Что ж, каждый на кон поставит определенный участок памяти, а ждет ли нас проигрыш или победа станет известно после вскрытия карт.

Ведьма подняла руку так, чтобы ладонь находилась перпендикулярно столу, и в ожидании посмотрела прямо в глаза Риддла. Притяжение было слишком сильным, чтобы противиться ему. Да и сам он стремился прикоснуться к ней, надеясь, что мираж не развеется. Ладонь Лорда была крупнее ладони Энн, поэтому ему пришлось слегка согнуть руку, чтобы кончики их пальцев соединились. Он взглянул в стальные глаза напротив и понял, что пропал.

Нет, его не пронзила молния, скорее, это было похоже на то, как его затягивает в Омут памяти. Но это было глубже, чувственнее, интимнее. Он не наблюдал события со стороны, он вновь проживал их, только уже в чужой коже. Он делил ее радость и злость, он понимал ее мысли и мотивы поступков, он дышал ею и растворялся.

События в лавке отдают горечью неизбежного. Она тоже ищет выход из лабиринта и разрывается перед невозможным выбором. Она нашла свой Ключ — подвеска с кристаллом, похожим на горный хрусталь, но тверже адаманта. Магический накопитель, что защитит своего владельца от любой магического воздействия. Абсолютный щит. В том числе от иллюзорности зеркального мира.

Она колеблется и не успевает воспользоваться своим Ключом. Ее выдергивает в реальный мир раньше. На душе противно и пусто, будто она вышла из комы и поняла, что вся ее счастливая жизнь была лишь плодом воображения. Только в руках кристалла нет, а на пальце незнакомое кольцо. Непонятное смятение, будто она что-то упускает. Какая-то мысль на грани сознания, но сон уже ускользнул, оставляя ощущение недосказанности.

Волдеморт выныривает на поверхность, когда больше не чувствует тепло ладони. Энн разорвала контакт. Медленно опускает руку, но он не дает ей это сделать. Резко перехватывает ладонь, притягивает к себе и заключает в кольцо рук. Энн ошарашена, но не вырывается, замерев на его груди.

— Я не искал тебя, — голос Риддла хриплый и глубокий, — думал, что ты мой прекрасный мираж. Да и…

— Там мы были простыми магглами, — тихо произнесла Энн, — мы были не теми, кто мы есть на самом деле. Мы были…

— Человечнее? — больше утверждал, чем спрашивал он. Энн подняла удивленные глаза.

— Как ты?.. Впрочем, не отвечай. Ты прав.

Волдеморт, продолжая обнимать Энн, осторожно взял ее за левую руку и провел подушечкой большого пальца по безымянному, ощущая кожей холод камня. Кольцо, до этого скрытое чарами, откликнулось на зов хозяина.

— Я не сразу заметил его пропажу. А узнав, тут же бросился на его поиски, не ожидая, что именно найду в конце пути. Странно, что проклятье не убило тебя, хотя…

— Ты же сам мне его отдал, — заметила она, и Риддл коротко кивнул, соглашаясь. — Мне его вернуть?

Волдеморт задумался. С одной стороны, это был крестраж, часть его души. С другой, он сам надел это кольцо на палец женщины, которую любил. И если бы не ускоренные события последних дней в лабиринте, он бы точно сделал ей предложение. Слава Мерлину, объяснять все это не требовалось, Энн ведь тоже видела его воспоминания, разделяя его мысли и чувства.

В его груди боролись смешанные чувства: с одной стороны, он радовался, что Энн, как она себя предпочитала называть, сохранила его кольцо, с другой стороны — его беспокоило, что кольцо хранилось у той Энн, которую он пока не знал. Впрочем, если бы он не начал собирать все крестражи вместе, он бы ни за что не обнаружил пропажу, а его враги — тем более. Видимо, Энн сама не хотела светить подобным артефактом.

— Скажем так, меня пока устраивает то, где оно сейчас находится.

— Ты беспокоишься, что не знаешь меня так хорошо, как хотелось бы. Впрочем, как и я.

— А что мешает нам узнать друг друга заново? — удивленно поднял бровь Лорд. — Тем более, я надеюсь, что твое предложение про совместное покорение высот все еще в силе.

Верховная тихо рассмеялась.

— Ты не изменился, Том. Только, боюсь, некоторые пункты придется пересмотреть в связи с нашими истинными личинами.

Уезжать из Глазго Лорду совершенно не хотелось, да этого и не требовалось. Все важные поручения он уже раздал, а мелкие проблемы можно решить с помощью двустороннего зеркала. Единственное, о чем он попросил Вальпургиевых рыцарей, так это не отправлять послания с помощью сов. Тем более, он не собирался надолго задерживаться, а в остальном можно было положиться на Малфоя.

Проводить время с Энн было интересно, хотя это безликое слово не раскрывало всю глубину понимания их взаимоотношений. Волдеморт чувствовал себя настоящим исследователем, ученым, но в то же время актером, который изучает маску своей напарницы, размышляя, насколько она реалистична. А ведь Спенсер была права, говоря, что здесь они совершенно другие люди, играющие старые для себя и новые друг для друга роли.

Впрочем, это делало игру еще более увлекательной.

— Я долгое время изучала это кольцо, — Энн вытянула руку вперед, любуясь игрой света на золоте, сам камень оставался тусклым. — Наследие Певереллов, подарок одного из Четырех. Осколок души. Я тогда еще подумала: «Какая ирония — тот, кто прячется от Смерти, спрятал часть себя в один из ее Даров».

— Воскрешающий камень, — Темный Лорд, конечно, удивился, но вида не подал, — ты им пользовалась?

— Лишь однажды. Когда одна из моих учениц застряла в загробном мире.

— Застряла?

— Да, у нее была предрасположенность к Десенциум. Она могла покидать свое тело и путешествовать по этому и загробному мирам. Но чтобы воспользоваться своим даром, она должна было пройти Инициацию — погрузиться в персональный ад и выбраться из него за сутки. В противном случае — она застряла бы там навеки. Я выдернула ее в последнюю минуту.

Инцидент остался незамеченным. Другие ведьмы решили, что Джейн, а именно так звали застрявшую девушку, справилась с испытанием в последний миг. И лишь двое знали правду: Джейн позже призналась Верховной, когда ведьма настолько уже зациклилась на персональном аде, что забыла про внешний мир, она услышала голос Энн. И именно он помог ей выплыть на поверхность. Когда поток свежего воздуха ворвался ей в легкие и Джейн, раскрыв глаза, обнаружила себя в объятиях наставницы, когда она совершила настоящее чудо, именно в этот миг ее преданность и верность стали целиком принадлежать Верховной.

— А в других случаях?

— В этом не было острой необходимости, — Энн покачала головой, — тем более, у нас есть свои способы возвращать мертвых.

Волдеморт завороженно слушал про различные заклятия: одно давало призракам телесную форму, другое — возвращало душу в тело, третье — самое мощное — являлось комбинацией первых двух, когда нужно было вернуть того, чья душа ушла за грань, а тело находилось в… некондиционном состоянии. Он слушал про относительность Смерти: про ее разные степени, и поражался.

Если маги и чародеи изучали смерть в энергетическом и душевном плане, то простые люди, исследуя только биологические процессы, достигли многих успехов.

Магглы выделяли две стадии смерти: терминальную и стадию биологической смерти. Отдельно стояла смерть мозга.

В научных трудах простецов подробно были расписаны преагональное состояние, агония и клиническая смерть, — которые в совокупности могут продолжаться различное время, от нескольких минут до часов и даже суток. Вне зависимости от темпа наступления смерти ей всегда предшествует состояние клинической смерти. Простецы научились проводить реанимационные мероприятия. Но если они оказывались безуспешными, наступала биологическая смерть, которая представляет собой необратимое прекращение физиологических процессов в клетках и тканях нервной системы, так как они являются наиболее критичными к требованиям дыхания. Происходит дальнейшее разрушение организма, что постепенно уничтожает структуру нервных связей, делая принципиально невозможным восстановление личности, — по-другому: информационная смерть.

— Но, получается, простецы спасают лишь физическую оболочку. А что насчет души? — задал логичный вопрос Волдеморт.

— Кто знает, — Энн пожала плечами, — душа, она на то и душа, чтобы оставаться тайной. Загадкой. Если бы все было иначе, то не было бы подменышей, «кукушат», «гостей». У Вселенной нет ни единого сценария, ни единой программы. Она прекрасна в своем хаосе. Будь иначе, этот мир был бы очень скучен.

— И много «гостей» ты встречала на своем пути?

— Не знаю. Мало кто захочет признаться, что он странник из другого мира. Кто-то скажет, что у него проснулась память предков. Иной назовет себя пророком. Да и мы с тобой тоже были «гостями» в Зазеркалье, не находишь?

Соприкасаясь лишь одной гранью прошлого, они хотели узнать гораздо больше не только друг про друга, но и про миры, которым принадлежали. Волдеморт рассказывал про магический Лондон, каким он его знал: про Косую аллею и Гринготтс, про Лютный переулок и Горизонтальную аллею. Пусть и с неохотой, но вспоминал школьные годы. Нелестно прошелся по ММВ и Визенгамоту. Верховной было любопытно знать, как живут и воспитываются маги, и Волдеморт приподнимал для нее завесу тайны под названием Хогвартс. Энн в свою очередь многого рассказывала про Ковен, про сообщество ведьм, про различные ритуалы.

В древние времена ведьм было намного больше. Одни уже рождались с даром, и если тот пробудился до одиннадцати лет, то они попадали в Хогвартс. Тех же, кто поспевал позднее, брали в ученицы либо мастерские, либо ковены. Некоторые девушки, что не обладали природными способностями, могли обучиться магии с помощью ментора. Они черпали силу у своего наставника, пока у них не появлялся собственный источник или пока они не наловчились бы брать энергии из окружающего мира. Третьи же призывали демонов, которые одалживали им свою силу.

Когда в Великобритании запретили демонологию, ведьмы откололись от магического сообщества, не желая ограничивать себя в изучении волшебства. Впрочем, после того как волшебники стали плодить различные запреты на изучение и применение чародейства, а также на образ жизни некоторых созданий, мир магии стал расползаться по лоскутам. Вслед за ведьмами ушли оборотни, затем вампиры. Сиды и фоморы вовсе пропали. Кентавры просто ушли подальше от людей. А гоблины, не желая мириться с возросшими аппетитами магов, стали поднимать восстания, и отвоевали себе финансовую нишу. Подле волшебников остались только домовые эльфы, да и то только из-за симбиозных отношений.

— И то, что ты хочешь вновь объединить магический мир, конечно, похвально. Но не повторяй ошибок своих предков: не пытайся подмять магические расы под себя. Каждый народ живет по своим законам, у каждого свои потребности — всех под одну гребенку не причесать. Тем более, мы не люди, чтобы жить по их заветам и подчиняться их морали.

Когда же Волдеморт спросил Верховную про ведьм в Лютном, та лишь пожала плечами.

— В любом обществе есть изгои, сирые, больные, убогие. Одни не хотят подчиняться правилам ковена, другие бегут от наказания. Но это уже не ведьмы: магия утекает из их тела — они стареют, становятся подвержены различным болезням, в том числе папилломатозу, вегетоневрозу, акроцианозу. А магия — это и есть жизнь. И когда смерть дышит в затылок — нервы начинают шалить. Появляются навязчивые идеи, что потерянное можно вернуть разными обрядами. Кто-то заживо с себя сдирает кожу, надеясь, что под дряблой оболочкой будет скрываться молодое и упругое тело, будто у змеи. Наши русские соседки варят себя в кипятке и молоке. А кто-то, впадая в отчаяние, пытается уподобиться вампирам и гулям, начинает омывать свое тело кровью и поедать молодую плоть.

Когда же речь зашла о «явном признаке» ведьмы, а именно о зеленой коже, то Темного Лорда ждало еще одно любопытное открытие.

Изменение пигментации кожи ведьм было схоже с процессами трансфигурации материи у магов и имело характер защиты. Ведьмы долгое время изучали различных тварей и пытаясь приобрести такую же непробиваемую шкуру как у драконов или василисков, а на худой конец и троллей, добились значительных успехов. Так как эти чары брали свои истоки еще с древних времен, когда ведьмы прятались там, куда не ступала нога человека — в дремучих лесах и болотах, — традиционный окрас имел природные оттенки зелени, земли и скал. Ведьмы, конечно, могли изменять кожу как им заблагорассудится: одни превращали ее в чешую, другие покрывали лозой или мхом, который просто впитывал магию и служил дополнительным накопителем энергии, третьи же превращали ее в хитин или облекали в камень. Когда Лорд попросил продемонстрировать это умение, Энн лишь покачала головой, заявив, что предпочитает другие способы защиты, но все же нанесла на пальцы изумрудное напыление, отчего ногти стали похожи на драгоценные камни.

— Подобная защита слишком заметна, хотя чего еще ожидать от самоцветного камня первого порядка. Такой покров является показателем статуса и силы, и даже у магглов про это ходит много легенд. В Китае — это нефрит, в России — малахит. Слышал про знаменитую ведьму Урала?

Волдеморт коротко кивнул, вспоминая рассказы Долохова про Каменную девку*.

Библиотека института также не оставила его равнодушным, несмотря на довольно современный вид, она хранила в себе поистине уникальные и ценные трактаты: Пикатрикс, Белладонна для некромантов, Некрономикон, Химерия трех начал. Хоть многие фолианты и были древними, но они не выглядели как развалины. Однако не только начинка библиотеке, но и само хранилище притягивало внимание. Пыль не висела в воздухе, да и в целом помещение было довольно светлым и уютным местом. Футуристический интерьер, грамотное смешение естественного и искусственного освещения, звуковая изоляция читальных залов, планетарий, лаборатория по реставрации древних рукописей — все это вызывало уважение. На облицованных гранитом стенах читальных залов были высечены графические системы из различных — не только человеческих — языковых систем мира. Ведьмы сновали туда-сюда, перемещаясь между залами, иногда болтая, но совершенно не мешая друг другу. Единой формы как таковой не было, хотя можно было выделить отдельные группы, облаченные, например, в белые защитные халаты или носящие одинаковый образ. Их можно было принять за обычных немагов, если бы не срывающееся с пальцев пламя, какие-то вспышки света, проплывающие по воздуху печати и символы.

Темный Лорд, помня, с каким трудом в молодости собирал знания, на какие ухищрения и уловки шел, очень удивился разрешению Энн пользоваться библиотекой. Без клятв. Без обещаний. Но дело было не в том, что ведьма надеялась на порядочность мага. Нет. Верховная не была наивна, и не стала бы делать того, что могло быть навредить ковену.

— Правила пользования библиотекой довольно стандарты: книги не портить, не воровать, если берешь что-то — должен вернуть в срок. Если возникнут какие-то вопросы — обратись к мисс Сешат — она заведует библиотекой.

— А если я нарушу какое-либо правило? — лукаво спросил он.

— Это магическая библиотека, Лорд. Видел каменную голову над входом?

Вспомнив лепнину в виде лица старца, у которого один глаз был золотой, а другой серебряный, мужчина вопросительно поднял бровь.

— Это Мимир*. Хранитель библиотеки. Он тебя тоже видел. И запомнил, — сказано это было таким тоном, что сразу расхотелось проверять, что же будет, если навредить библиотеке.

Обернувшись, Волдеморт заметил, что глаза стража по-разному отражают свет ламп, и понял, что каменное изваяние нет-нет да окидывает библиотеку пристальным взором. Риддл покачал головой, вспоминая легенду. «Не все ведьмы злы, и не все великаны — глупы».

— Почему именно Мимир, а не Данталион, к примеру? Вы же, как я понял, еще практикуете демонологию?

— Они оба символизируют мудрость и знание. Но служба Данталиона заключается в том, чтобы обучать любого всем искусствам и наукам. Нам же нужен был именно тот, кто сможет охранять знания, а лучше Мимира стража не найти.

Иногда Волдеморт и Верховная прогуливались по улицам Глазго, так как ведьмы не чурались маггловской культуры. Впрочем, неприязнь Темного Лорда к простецам тоже поугасла. Вместо нее на ум приходили слова Гриндевальда: «Я не ненавижу магглов. Отнюдь. Наоборот. Я считаю, они могут принести пользу».

Несмотря на воссоединение с любимой, Лорд не забыл о своей главной цели. Поэтому обмен знаниями также сопровождался ведением переговоров. Он не знал, какую пользу мог принести союз с ведьмами, но считал, что запас карман не тянет. Как позже выяснилось, Энн считала аналогично по отношению к волшебникам.

— Лорд, прошу заметить, я не повелеваю всеми ведьмами, равно как и ты не властен над всеми магами. Мы лишь сильнейшие представители своего поколения. Правда, в отличие от ваших Вальпургиевых рыцарей, я не создавала ведьм Кэцхен. Они существовали задолго до меня, а я унаследовала их, когда доказала, что заслужила титул Верховной. Это мой ковен. В нем я имею достаточно широкие права, но также на мне лежат многие обязанности. И если ковен придет к выводу, что мои действия приведут к уничтожению Кэцхена, Совет меня свергнет.

Будь Волдеморт прежним, он бы посмеялся над ведьмой, ведь он не мог допустить мысль о отсутствии абсолютной власти над подчиненными. Сейчас же построение иерархии в ковене не казалось таким глупым: все же некоторые ограничения для властителя должны иметь место. Да и группа не должна развалиться в случае гибели лидера. А именно это и случилось, когда Темный Лорд развоплотился в восемьдесят первом.

Поэтому следующий вопрос был вполне логичен:

— И в какой мере вы готовы сотрудничать, чтобы это не нанесло вреда ковену?

* * *

— Это безумие, милорд, — воскликнул Трэверс, — мы не сможем воевать на два фронта.

Когда Темный вернулся после очередной встречи с Верховной, он поведал им условия предполагаемого союза. Энн пришла к выводу, что если Темный Лордхочет привести магический мир к единству, ему потребуется сперва объединить всех магов, и если не встать в их главе, то хотя бы войти в правящую коалицию. В чем Верховная ему, конечно, поможет, если Волдеморт в свою очередь поможет ей собрать всех ведьм под одним крылом.

Поэтому опасения Трэверса были вполне понятны.

Гримм нахмурился. Ему подобное тоже поначалу казалось глупостью, но…

— Думаю, стоит выслушать план до конца, прежде чем мы будем делать какие-либо прогнозы.

Как оказалось, требования ведьм не были такими ужасными. Вальпургиевым рыцарям не нужно было вступать в конфликт с другими ковенами. Во всяком случае, напрямую. Им нужно было просто поделиться некой информацией, что дала бы им преимущество.

— Чары, наложенные на Книгу доступа? Но зачем им подобное? Это же бессмысленно! Даже если они сделают аналогичный артефакт, он будет вступать в резонанс с основным. Тем более, контракт с Хогвартсом нерасторжим.

Темный Лорд спокойно выслушал возмущения и посмотрел на Гримма.

— А что ты думаешь по этому поводу, Роберт?

Честно говоря, Гримм плохо помнил, если вообще знал об этом артефакте, о чем он честно признался, но судя по рассказу, тот как-то был связан с регистрацией юных волшебников. Впрочем, Волдеморт хоть и поведал ему некоторые детали, они были не столь существенны.

На самом деле, артефактов было два: Перо приёма и Книга доступа. Только с их помощью ведётся приём в школу чародейства и волшебства. Как только ребёнок впервые проявляет магические способности, Перо само поднимается в воздух, окунается в чернила и записывает имя юного волшебника в Книгу. Простое дуновение магии способно удовлетворить Перо. Однако Книга часто захлопывалась, отказываясь записывать имя ребёнка, пока не получены достаточно впечатляющие доказательства магических способностей.

По сути, суровость Книги оправдана: это прекрасный способ учёта не вхожих в Хогвартс сквибов. Дети, рождённые от магов, но сами лишённые сверхъестественных способностей, порой обладали некоторой малой остаточной магией, но как только она рассеивалась, становилось ясно, что они не будут способны творить волшебство. Чуткость Пера в паре с неумолимостью Книги ещё никогда не совершали ошибки.

— На первый взгляд, просьба ведьм не имеет смысла, — заметил Гримм после небольшого размышления, — но это только на первый взгляд. Эти предметы были созданы в результате чар. А чары — это всего лишь программа. Некий код, который можно изменить. И если изменить в этой программе некие условия, например, установить пределы регистрации силы, начиная от сквиба и заканчивая волшебниками, которые в любом случае попадут в Хогвартс. И получится…

— Книга регистрации сквибов. Но зачем? — Трэверс все равно не понимал. — Они же бесполезны!

— Потому что есть Заемщицы, Природные и Ученицы. Вот почему, — Гримм прикрыл глаза, будто разговаривая сам с собой, и потому не заметил изумленный взгляд Повелителя, — вторые вероятней всего попадут в Хогвартс, тогда как первых и последних нужно искать самостоятельно. Причем потенциальные заемщицы погибают чаще из-за неправильно проведенного ритуала. Вот почему! Они хотят получить возможность находить их в ста случаях из ста, тем самым перехватывая их у других ковенов и расширяя свой. Полагаю, такое объяснение вам дала Верховная?

Темному Лорду оставалось лишь подтвердить догадку: ведьмы хотели использовать сквибов в своих интересах. Впрочем, не всех, а только женскую половину. Не сказать, что он был поражен проницательностью Гримма по поводу появления ведьм, но такая осведомленность все равно удивляла. Если выяснится, что он будет в курсе и про какую-нибудь уникальную способность ведьм или их слабость и не поведает о них Волдеморту, это уже будет настораживать.

— Они выдвинули еще условия?

— Да. Но сначала разберемся, не повредит ли нам подобная уступка.

Вопрос по поводу сквибов стал острым как никогда. И все из-за предложения ведьм.

Если ведьмы умели пробуждать волшебные способности у тех, кто по мнению волшебников ими не может обладать в принципе, то наличие артефакта наподобие Пера и Книги у ведьм привнесло бы дисбаланс магических сил. Отдать сквибов ведьмам означало их постепенное усиление, что могло привести к проблемам в будущем, если союз магов и ведьм развалится. А отказ в помощи в этом вопросе означал, что сотрудничества вообще не будет. Причем усилить организацию Рыцарей с помощью сквибов самим не представлялось возможным из-за политических соображений. Взять сквибов под свое крыло означало, что от них все же есть польза и аристократы ставят их выше магглорожденных волшебников, что неминуемо бы вызвало диссонанс. С другой стороны — для победы нужно было использовать все имеющиеся ресурсы, будь то ведьмы или сквибы.

К обсуждению подобной дилеммы было решено подключить некоторых Пожирателей. Руквуд мог провести некоторые исследования в этой области, так как его подразделение уже начало изучение свойств крови и ее взаимосвязь с магией. Малфой мог предсказать реакцию общества, а также разработать ту или иную линию поведения.

Гримм, который заранее знал, что рано или поздно проблема сквибов всплывет на поверхность, проводил все дни в библиотеке Ривердейла, куда он получил допуск каким-то чудом, собирая информацию. Время от времени он мотался в свою квартиру в Лондоне, где тоже хранились некоторые записи, а также в библиотеки чистокровных родов, куда он имел доступ.

Впрочем, была возможность достичь некого баланса. Так как ведьмы принимали в свои ряды только девушек, следовательно, маги могли взять себе юношей-сквибов. Вопрос в том, кто займется их взращиванием, то есть превращением в магические единицы, и будет ли это экономически целесообразно.

— Не обязательно собирать вместе всех сквибов и брать на себя все расходы. Достаточно будет просто донести до сведения нужных людей, что Вальпургиевы рыцари обладают знаниями и умениями превратить сквиба в полноценного волшебника, и если в какой-либо семье родится подобное создание, то у них будет шанс обратиться к нужным людям, — предложил интересную мысль Малфой. — Конечно, появление сквиба в семье, хоть и явление достаточно редкое, но вещь пренеприятнейшая, ведь это существенный удар по репутации. Поэтому магические семьи будут рады воспользоваться нашими услугами. В обмен на то, что мы сделаем их дитя полноценным волшебником, мы получим не только деньги или какие-либо артефакты, но верность. Также это будет существенным подтверждением могущества чистокровных волшебников, ведь вряд ли простой магглорожденный способен провернуть подобное, ему не хватит ни внутреннего резерва, ни глубины знаний. Лучше покончить со сквибами, как с явлением, а не как с людьми.

Подобную концепцию стоило взять во внимание. Стоило доработать некоторые детали, например, как стороны будут договариваться, чтобы секрет превращения сквиба в полноценного волшебника не выплыл наружу. Впрочем, обеты и клятвы сыграют свою роль. Стоило начать с менторской системы, так как она имела общие черты с вассалитетом. Ученик напрямую зависел от учителя, и он не мог восстать против него, пока не завершится наставничество.

С демонами решили повременить, их стоило брать во внимание, только если система с менторами полностью провалится. Да и сам Гримм не особо горел желанием проявлять свои способности демонолога. Хотя у заемщиков были свои преимущества. В отличие от учеников, они могли сами стать менторами, как в схеме «Аренда-субаренда».

Но возникал вопрос: имеет ли эта затея вообще смысл, если так можно будет создать лишь одно, максимум два поколения волшебников? То есть, если дети таких искусственных волшебников опять будут сквибами?

Смысл все же был. Если сквиб получает магические способности и остается в семье, линия чистоты крови не прерывается. Тогда дети подобного сквиба будут иметь юридический статус чистокровного волшебника.

Существует также предположение, что магглорождённые волшебники происходят от сквибов, вступивших в брак с магглами: магические способности могут внезапно проявиться через несколько поколений. Тогда наличие «искусственных» волшебников позволило бы сократить количество поколений, через которые волшебство проявится.

Правда, подобные исследования потребуют годы, а вопрос с ведьмами нужно было решать прямо сейчас. Однако Волдеморт понимал, что получить доступ к Книге и Перу все же возможно — благодаря Квирреллу, — на изучение чар потребуется много времени. Хоть это и была древняя магия Основателей, понять работу чар можно или создать нечто схожее: думается, что в других школах магии тоже были некие устройства, которые могли регистрировать волшебников. Об этом Волдеморт и поведал Энн. Он не стал поднимать вопрос о равном распределении сквибов между магами и ведьмами, решив последовать принципу: не дели шкуру неубитого медведя.

Тем не менее, это не мешало обеим сторонам обмениваться знаниями. К своей радости Гримм выяснил заклинание, которое скрыло бы большой всплеск энергии на открытой местности. Информация была очень актуальна, ведь уже летом предстояло проводить ритуал для оборотней, и привлекать внимание ММВ совершенно не хотелось. Конечно, у него были кое-какие идеи, как провернуть дело незаметно, используя знания своего мира, но…

Запомни раз и навсегда: отныне тебе запрещено делиться с местными знаниями из своего мира. Ты не должен отравлять магию этой вселенной своей, иначе она потеряет свою первозданность и уникальность!

Слова той твари раскаленным железом впечатались в мозг, давая понять, что будет, если этот запрет нарушить. Это неимоверно злило, ведь Роберт не любил, когда кто-то налагал на него ограничения, если это, конечно, не было вызвано спортивным интересом. С другой стороны, в этом приказе было полно лазеек: ему лишь запрещалось делиться знаниями, про использование самому не было сказано ни слова. Также часть знаний была почерпнута из мифов, легенд, книг и фильмов, короче, источники были довольно разнообразны. Поэтому была возможность, что аналогичные источники существовали и в этом мире, тогда интерпретация информации и параллельное соответствие с тем, что было в его мире, не могло считаться только чужеродным знанием. Ведь произведение Толкиена существовало и там, и там, а Мир Тьмы увидел свет, когда в девяносто первом году вышла настольная ролевая игра «Vampire: The Masquerade», предлагавшая игрокам отыгрывать вампиров. И хотя, как помнил Роберт, подобный продукт выходил чуть ли не каждый год, его раздражала разница во времени их миров — больше двадцати лет. Ему не хватало фильмов и игр двадцать первого века, в которых магии было невообразимо много, по мере того как развивались технологии CGI.

Конечно, обладание подобным знанием радовало, но Роберт предпочёлбы, чтобы союзники тоже им владели: как-то не хотелось тянуть лямку борьбы одному. Вот если бы он был третьей стороной, независимой — порадовался бы невозможности распространения знаний. А так… У него имелся зуб на сущность, и с каждым разом зуб становился все острее и острее.

* * *

Несмотря на то, что пасхальные каникулы были достаточно короткими — всего четыре дня, — Гарри решил провести их в доме на Гриммо. Сначала он хотел остаться, ведь не все студенты соглашаются тратить слишком большую часть отведённого свободного времени на дорогу, но проблема была решена достаточно быстро. Тем более, Сириусу очень уж хотелось увидеть крестника. Поэтому, предупредив декана, в назначенный день Гарри отправился на станцию, но вместо того, чтобы сесть на поезд, позвал Кричера и тут же очутился в доме на Гриммо.

Сириус был очень рад его приезду и поделился радостной новостью: он наконец-то закончил совершенствовать связное зеркало и уже запатентовал технологию. Новинка, хоть и оказалась дорогой, сразу же заинтересовала покупателей, и теперь на Блэка со всех сторон сыпались заказы, причем не только от простых граждан, но и от государственных структур.

Он не стал особо углубляться в детали, тем более Гарри было не особо интересно слушать, как вещь продвигается на рынке. Его интересовал сам артефакт, который он тут же получил на руки, ведь Блэк заранее озаботился тем, чтобы у его крестника было все самое лучшее, за что получил искреннюю благодарность.

Также он удостоился скупой похвалы от портретов предков: впервые затея Сириуса принесла доходы, а не бессмысленные траты, да и наличие такого полезного изобретения показывало, что кое-какие мозги у него все же есть.

Первый день решено было провести, в основном, дома. Пасху в Британии принято встречать в кругу семьи. Кричер испек крестовые булочки, которые маги с удовольствием употребили вместе с чаем, а вечером их ждал запеченный фаршированный ягненок и пасхальный торт. Назавтра Сириус пообещал, что погуляет с Гарри по маггловскому Лондону, где они могут побродить по торговому центру или какой-нибудь ярмарке, посидеть в кафе. Также было бы неплохо заскочить в какую-либо волшебную кондитерскую, чтобы купить шоколадные яйца, внутри которых спрятаны сладости или игрушки, и отправить их с совой друзьям, что Поттер и сделал. Также они сходили в кино на «Бэтмен возвращается». Гарри был в полном восторге от фильма, однако он был немного опечален тем фактом, что подобное развлечение недоступно в Хогвартсе. Все же кино он любил, ведь даже в те времена, когда Гарри еще жил у родственников, ему иногда удавалось кратко посмотреть телевизор. Например, когда вся семья Дурслей собиралась вечером за просмотром какой-нибудь комедии, а Гарри, закончив мыть посуду после ужина, делал вид, что уходит в кладовку, а сам притаскивал оттуда подушку и садился на полу в коридоре, глядя на экран в гостиной. Тумбочка рядом с диваном совершенно скрывала его от взора дяди, если тот ненароком повернет голову, но совершенно не мешала смотреть фильм, хоть угол обзора был не самый удобный. Но сидеть в проходе, ведущем на кухню, было вдвойне опасней, потому что в рекламную паузу Дадли мог заскочить туда, дабы прихватить пару вкусняшек из холодильника. Тем более путь из кухни до чулана был гораздо длиннее, чем прямой путь из коридора.

Тем не менее, Гарри был прав, говоря, что в свободное время в школе-пансионе не так уж много развлечений: плюй-камни да взрывной дурак. Квиддич был не в счет, так как матчи по нему были лишь пару раз в месяц. Некоторые магглорожденные, что постарше, привозили с собой различные комиксы и книги, но таких было мало, и обычно их прочитывали в первый месяц после каникул, а до следующей вылазки еще далеко. Заказать комиксы по почте было невозможно, ведь совы занимались только доставкой волшебной прессы.

Сириус внимательно выслушал Гарри и ответил, что по поводу книг и комиксов тот может спокойно писать ему — журналы все равно выходят раз в месяц, и ему не доставит проблем дойти до ближайшего книжного, главное, чтобы Гарри точно написал, что ему нужно. А по поводу фильмов стоило подумать. Блэк специально сходил с крестником в магазин электроники и заметил, что зачаровать телевизор и видик будет довольно сложно и то при дальнейшем использовании могут возникнуть проблемы. Гарри рассказал, что у его друга, рыжего паренька по имени Рон Уизли, дома есть летающий автомобиль и, может, стоит посоветоваться с его отцом, но Блэк покачал головой.

— У меня у самого есть зачарованный мотоцикл, Гарри, и я тебе так скажу: колдовать над вещью, потребляющей бензин, не то же самое, что шаманить над тем, что жрет электричество.

Можно было, конечно, попробовать зачаровать аккумулятор для электроснабжения дома — его должно было хватить для гостиной Гриффиндора, но в любом случае тот требовал время от времени подпитку, и дети вряд ли бы смогли самостоятельно добыть бензин. Тем более, еще непонятно, как поведут себя маггловские приборы в Хогвартсе, и не войдет ли электромагнитное поле в конфликт с магическим полем Хогвартса. Короче, цепь была слишком сложная и непредсказуемая, поэтому проще было бы создать новый артефакт. По этому поводу стоило написать Гримму, может быть, тот мог что-то посоветовать, но Роберт уехал куда-то по делам, и совы до него не добирались, на что Блэк жаловался. Гарри задумался: он не знал, что Гримм уехал, так как на вопросы Поттера, записанные в ежедневнике, тот продолжал отвечать, пусть иногда и с часовыми задержками. Поттер не знал, стоит ли ему делиться с крестным информацией о том, что у него есть способ связаться с другом семьи, и так и не придя к какому-то конкретному решению, подумал, что стоит написать Роберту о том, что крестный его ищет, а там уж взрослые сами разберутся.

Но несмотря на весело проведенное время Гарри нужно было подумать и об учебе. Ведь на пасхальных каникулах студентам-второкурсникам дали задания: выбрать дополнительные дисциплины для обучения на третьем курсе. Дети обязаны выбрать как минимум два новых предмета. А выбор был такой, что глаза разбегались, поэтому Гарри решил попросить совета у крестного. Сириус почесал затылок, вспоминая свои школьные годы, и вздохнул.

Древние руны считались одной из самых сложных дисциплин, но в то же время самой полезной. Руны были одним из способов создания артефактов, наравне с зачарованием и пропиткой зельями. Руны использовали во многих областях: создание защиты дома, вышивание на одежде, магическое татуирование вообще было отдельным искусством.

В маггловедении изучаются вопросы вроде правил дорожного движения, электричества, моды, а на старших курсах — различные технологии, вопросы политики и экономики, и многое другое, хотя тут многое зависело от того, что в этот раз решено было включить в учебный план. Ведь информации было много, поэтому курс во многом был плавающий.

Нумерология в реальной жизни — это одна из гадательных наук, утверждающая, что каждой букве соответствует своя цифра и сумма цифр в каждом слове имеет собственное значение. Это основное положение. На самом деле постулаты нумерологии намного шире, корни этой науки уходят в глубокую древность, многие древние учения использовали так называемую «магию чисел». Также знание нумерологии необходимо ликвидаторам заклятий.

Прорицание включало в себя различные виды гаданий и способы истолкований разных явлений. Гадание на кофейной гуще, по чаинкам, хиромантия, использование хрустального шара, карт Таро, гадание по внутренностям птиц и некоторых животных, астрология — лишь немногие способы заглянуть в будущее. Не сказать, что все они требовали способности ясновидящего, за исключением разве что хрустального шара. Скорее это были удобные инструменты. Ведь тот, кто обладал даром провидения, не нуждался в них.

Уход за магическими существами — дисциплина, изучающая волшебных животных, птиц, насекомых, их особенности поведения, кормления и ухода за ними. Во времена Мародеров этот предмет вел профессор Сильванус Кеттлберн и, кажется, до сих пор его вел. За время работы в школе Сильванус «добился» не менее чем шестидесяти двух испытательных сроков — рекорд, который до сих пор не побит. Ходила даже такая история, что однажды в Большом зале по вине Кеттлберна пришлось тушить пожар: гигантский змей, предоставленный профессором для рождественской постановки пьесы «Фонтан феи Фортуны», на деле оказался заколдованной огневицей.

Когда же пришло время делать выводы, стало ясно, что самыми сложными предметами являются древние руны и нумерология, но они стоят того, чтобы потратить на них время. Маггловедения не особо то и нужно Гарри, ведь он вырос в неволшебном мире, а если что, пробел в знаниях можно легко восполнить. Прорицание было многогранным, но в практической жизни его мало кто применял. А УЗМС стоило заниматься только в том случае, если было желание иметь дело с животными.

— А тебе прямо срочно нужно выбрать? — спросил Блэк, на что получил отрицательный ответ. Так как выбирать можно было до конца года. — Тогда вот что я посоветую: опроси-ка ты старшекурсников, посмотри книги, спроси про зачеты и экзамены, и тогда реши, к чему лежит твоя душа. Я, конечно, ни на чем не настаиваю, но рекомендую обязательно взять древние руны. Вначале предмет покажется сложным, да и потом легче не будет, но ты не пугайся. Мы с твоим отцом в свое время этот курс выбрали и ни капли не пожалели. Потом такие штуки творили с помощью рун — закачаешься. Если будут трудности, постараюсь помочь. Эх, вспомнить бы, куда я дел конспекты…

Гарри согласно кивнул и после долгих раздумий все же поставил галочку напротив рун. Теперь ему предстояли муки выбора второго, а то и третьего предмета. Слава Мерлину, у него есть еще куча времени на раздумья.

— Северус, мальчик мой, как такое возможно? — Дамблдор ошарашенно переводил взгляд с исписанного пергамента на бесстрастное лицо Снейпа, но поймать его взгляд не мог. Декан Слизерина умышленно не смотрел в глаза директора, но это не имело ничего общего со стыдом, когда хочется спрятать глаза. Нет. Снейп равнодушно смотрел в окно, что как раз находилось за спиной Альбуса, и хотел быть от Хогвартса так же далеко, что и звезды на небе.

— Директор, я уже давно все обдумал и решил. Мое намерение является окончательным и не подлежит обсуждению.

— Северус, посмотри мне в глаза, — Снейп лишь слегка сместил взгляд. — Почему ты принял подобное решение, не посоветовавшись со мной? Может, причины, по которым ты решил уволиться, можно как-то изменить? Мне всегда казалось, что бюджет школы мог удовлетворить твои исследовательские запросы.

— Дело вовсе не в финансировании моей деятельности. Я просто устал от этой работы.

— Но мы не можем обойтись без тебя, год еще в самом разгаре!

— Я это прекрасно понимаю, директор, поэтому и не прошу подписывать его прямо сейчас. Я проработаю этот год до конца, но после министерских экзаменов я покину школу.

— Но почему ты заговорил об этом именно сейчас? — изумился Альбус.

— Из уважения к вам, директор. Я знаю, как иногда бывает трудно найти достойного преподавателя.

Дамблдор нервно забарабанил пальцами по столу, погружаясь в свои мысли. Конечно, он знал, что Снейп не вполне доволен своей работой, но полагал, что ворчание вряд ли перейдет в нечто большее, и тут на тебе. И Дамблдор понимал, что это не просто каприз или представление, чтобы выбить, например, премию, или новое оборудование для лаборатории. Это было бы ниже достоинства этого талантливого человека, тем более, что касалось зельеварения, Альбус никогда не отказывал в просьбах, будь то закупка новых пособий или же ингредиентов, ведь он понимал, что такая наука не терпит халтуры.

Нет, Северус написал заявление на увольнение, имея в виду именно это и ничто другое. Хоть это и сделал сильно заранее, но теперь Дамблдор не мог упрекнуть в том, что Снейп подал его слишком поздно и теперь у них не будет времени найти замену, а так можно было бы удержать его на еще один год.

— Северус, но ты же понимаешь, что я не могу отпустить тебя просто так. А как же защита Гарри? Ты же обещал защищать сына Лили! Ты забыл…

— Я ничего не забыл, директор, и я не отказываюсь от своих слов, — голос Снейпа был тверже стали, — но мое обещание не имеет ничего общего с пожизненным заключением в школе. Тем более, директор, абсолютно всем известно, что в мире нет безопасней места, чем Хогвартс. Даже Гринготтс уступает ему в надежности. Поэтому, пока Гарри обучается здесь, ему не грозит никакая опасность.

— Но…

— Что же насчет лета, то тут, полагаю, Сириус Блэк перегрызет глотку любому, кто хотя бы косо глянет в сторону его любимого крестника. Когда и от кого мне защищать Поттера?

— Ты сам прекрасно знаешь от кого, — глаза за очками-полумесяцами сверкнули подобно граням льда, — Волдеморт не погиб, и когда он вернется, нужно, чтобы рядом с Гарри были надежные люди.

Северус хотел съязвить, что Темный Лорд уже вернулся и даже успел сделать предложение, от которого трудно отказаться, но задавил эту мысль, даже не давая ей окончательно оформиться. Вместо этого он расстегнул пуговицы на манжете левой руки и закатал рукав, обнажая голое предплечие. Альбус поднял брови вверх и, вскочив из-за стола, быстро приблизился к нему. Крепко схватив Снейпа за руку, Дамблдор пробежался суховатыми пальцами по гладкой коже, на которой не было ни следа метки. Затем неуловимым движением достав из рукава узловатую палочку, начал выписывать ее разнообразные петли, изучая магическую структуру. Чисто. Никаких паразитических остатков, никаких разрывов или утечек — абсолютно ничего.

Кончик палочки ухнул вниз, словно ставя восклицательный знак для изумленного директора.

— И… давно она исчезла?

Северус пожал плечами. Озвучивать какие-либо сроки в данном случае было опасно.

Директор устало опустился в кресло и, подперев голову, уставился взглядом в пустоту.

— Я могу идти? — спросил Снейп. Альбус лишь коротко кивнул.

Когда дверь бесшумно закрылась, с насеста спланировал феникс и, сев на подлокотник позолоченного трона, стал курлыкать. Хохолок птицы накрыла широкая ладонь и стала аккуратно гладить. Волшебная птица заклекотала, и если бы кто-то видел эту сцену со стороны, сказал бы, что феникс ведет себя точь-в-точь как кот, изящно изгибая шею, продолжая тянуться за ласковой рукой.

— Что же происходит, Фоукс? Все страньше и страньше, да? Противоречивые знаки. Что-то не сходится. Неужели пророчество, — Дамблдор замер, пытаясь уловить мелькнувшую мысль, — точно… Пророчество!

Альбус резко вскочил с место, отчего феникс недовольно закудахтал, негодуя, что ласка прервалась, но он не обратил на это никакого внимания. Подойдя к камину, бросил горсть дымолетного пороха и, назвав пункт назначения, исчез в всполохах изумрудного пламени.

* * *

Девушка медленно вышла в коридор и, оперевшись о стену, тихо сползла на пол, отделанной плиткой. Голова неимоверно кружилась, жутко хотелось спать, но она не позволяла глазам закрыться, понимая — если она это сделает, то точно вырубится.

О’Каллахан немигающе смотрела перед собой, когда в поле ее зрения показались чьи-то ноги.

— Как все прошло?

— Состояние пациента на данный момент оценивается средней тяжестью и пока не собирается ухудшаться.

— А ты сама как?

Она пожала плечами. Вытянула руки перед собой, желая проверить, как сильно дрожат пальцы, но человек напротив нее воспринял это как знак к действию. Аккуратно взяв ее за локти, он потянул ее на себя, помогая подняться.

— Давай, поползли в ординаторскую. Нечего на полу сидеть, а то еще почки отморозишь. Лучше на диване, чаю попьем. Может, я тебе даже что-то накапаю. Ты только держись за меня, а то грохнешься.

— Спасибо, учитель.

Операция длилась тридцать часов, и последние из них некромант держалась даже не на силе воли, а на чистом упрямстве. Зато теперь она могла с гордостью заявить, что находится на третьей ступени мастерства в некромедицине.

Несмотря на то, что на родине искусность Трисы была официально признана, что позволяло ей заняться практикой самостоятельно, она решила не останавливаться на достигнутом и совершенствовать владение техникой. Поэтому, когда наконец пришел ответ от Ордена Хранителей Смерти, О’Каллахан была вне себя от радости и тут же побежала к Лорду, прося разрешения отправиться на Балканы. Впрочем, Волдеморт не собирался отпускать ее одну, однако человек, что вызвался сопровождать, порождал сугубо положительные эмоции.

В странах Восточной Европы на данный момент широко распространён ряд «серых» практик, считающихся многими некромантическими. Основоположником этих практик принято считать Влада III Бассараба, он же — Цепеш. Он же — Отец-Основатель королевской династии вампиров.

Так что роль сопровождающего заключалась не только в том, чтобы следить за Трисой, но и в налаживании связей с этой таинственной расой.

Тем не менее, Триса немного переживала за Крауча, и просила его понапрасну не рисковать. Барти внимательно слушал и соглашался: в таком деле предосторожности никогда не бывают лишними. Впрочем, он не был уж совсем зеленым. Барти уже ездил с Трисой в Ирландию, где из волшебных существ наиболее распространены призраки (как результат столетий британского владычества) и вампиры. Ведь именно в Дублине Брэм Стокер писал «Дракулу», который, впрочем, был лишь каким-то там родственником тому самому князю, но обладал недюжинной силой и умом. Тем не менее, нечисть общеевропейского образца чувствует себя на Изумрудном острове неуверенно и не покидает городов, и все из-за сельских жителей. Лепреконы — мелкие ирландские эльфы, не встречающимся нигде более, считали себя абсолютными хозяевами Холмов и не желали терпеть на своей территории кого бы то ни было.

Когда Триса покинула родину, Барти изъявил желание вернуться в Великобританию вместе с ней, и тогда вместо него Темный Лорд отправил на Остров Селвина, которому Крауч и передал все дела и контакты.