Второй шанс (гет)

Танцы набирали обороты, парни ни на секунду не оставляли Гермиону в одиночестве. Она уже перетанцевала со всеми своими друзьями и однокурсниками, выслушала миллион поздравлений и пожеланий, и даже получила парочку приглашений на свидания, что вызвало лишь удивление и смех. Надо же — теперь она стала завидной невестой. Теперь ее приглашали на танец парни с других факультетов и даже со Слизерина не побрезговали — сначала Забини, потом Нотт. Еще Гойла не хватало! Она уже здорово устала от такого пристального внимания парней, а тут еще пресса не дает прохода.

Как только заиграла очередная музыка, она поймала за руку Гарри и потянула его на танцплощадку.

— Герми, ты же знаешь какой из меня танцор, — усмехнулся Поттер, — пожалей свои ножки и туфельки.

— Оставь, Гарри! — раздраженно шикнула на него Гермиона. Они почти не двигались, слегка покачиваясь на одном месте, и создавали иллюзию ну, очень медленного танца. — Я так устала от этого всеобщего внимания, что выть хочется!

— Добро пожаловать в мой мир, — усмехнулся Гарри. — Теперь ты новость номер один и должна все время улыбаться и отвечать на кучу гнусных и лицемерных вопросов, а потом они все переврут и напишут так, как им захочется.

— Да я даже не про прессу, я про парней. С чего вдруг такое желание танцевать, флиртовать, приглашать на свидания и чуть ли не предлагать мне руку и сердце? — она возмущенно притопнула ножкой.

— Ну, думаю все дело в твоем новом статусе. Не подумай ничего такого, я всегда считал тебя красавицей и умницей, ты же знаешь! — он лукаво посмотрел на нее и мягко улыбнулся. — Просто теперь не только я и друзья увидели это. Теперь к этому прибавилась чистая кровь и деньги, а в нашем мире это многое значит, ты же в курсе. Я вот полукровка, и то мне приходится всю еду, питье и подарки проверять на любовные заклятия и прочую ерунду. Да-да, потому что я Герой, причем довольно богатый, Национальное достояние, Спаситель магического мира, наследник родов Блэк, Поттер и даже потомок самого Игнотуса Певерелла. Впрочем, как выяснилось — теперь не только я, — он улыбнулся. — Мне самому от всего этого страшно, хотя лично я считаю, что наследство Блэков не мое, а Малфоя, но против гоблинов не попрешь. Мне бы вполне хватило и остального. Ну, и ты знаешь, как мне весело живется. А теперь, это и твое бремя, и нести его тебе придется. И ты сумеешь, потому что ты, повторюсь, умница! Но, Герми, прошу тебя, будь внимательнее сегодня к своим напиткам и словам людей в твоем окружении. Я не хочу потом искать тебя в мэнорах наших милых слизеринцев, которые облизываются на тебя, как кот на сметанку.

Гермиона испуганно оглянулась в сторону Забини и Нотта. Те не сводили с нее глаз, и стоило ей повернуться к ним, одновременно склонились в учтивом поклоне. Она поспешно отвела глаза.

— Интересно, — протянула она, — а ты видел сегодня Малфоя? Я видела его только на вручении, из-за кулис. И еще, когда меня представляли школе, у него почему-то было такое несчастное лицо… Сначала, конечно, как у всех — удивленное. Мне даже показалось, что он меня не узнал и оглянулся на тебя. Видимо, проверял твою реакцию. А потом вдруг перекинулся парой слов с Забини и помрачнел.

— Столько пристального внимания ты уделила сегодня Малфою? — Гарри грустно усмехнулся. — А про Рона ты спросить не хочешь?

Гермиона смутилась.

— Ну, Гарри, ты же знаешь, что мы с Роном расстались и у нас сложные отношения. Он считает, что я бросила его, потому что теперь стала богатой и знаменитой. Но ты же знаешь, что это не так!

— Знаю, родная, знаю, — Гарри успокаивающе погладил ее по спине. — Он перебесится. Так что с Малфоем?

— С Малфоем? Да что с ним может быть? Просто я не вижу его, потому и спросила, — Гермиона явно смутилась.

— Да ладно тебе, Герм! Я уже давно заметил ваши гляделки. И то, как ты мило смущаешься, когда он на тебя внима-а-ательно так смотрит, вот как сейчас.

— Где? — вскинулась было она, но Гарри только крепче прижал ее к себе. — Тише, не спугни. Давай-ка проверим мою теорию? — он снова сильнее прижал ее к себе и наклонился к самому ее ушку. — Давай, заставь его ревновать, Герми! Обними меня и положи свою милую головку на мое мужественное плечо, а я посмотрю на его реакцию. Обещаю, если будет что-то интересное, то поделюсь воспоминанием!

Гермиона неуверенно посмотрела на Гарри.

— Ты уверен?

— Ну же, Герми, давай развлечемся! Сейчас кончится танец и на нас снова налетят женихи-невесты с прессой наперевес.

— Ладно, — она вздохнула. — Только, чур, поделиться обязательно, — она томно посмотрела на Гарри и, обвив руками его шею, нежно прижалась щекой к его плечу.

Гарри тихо засмеялся ей на ухо.

— Если бы я не был в тебе уверен, то решил бы, что ты и правда неравнодушна ко мне. На нас пялится почти весь зал, так что сплетня гарантирована. Теперь скажут, что в палатке мы не крестражи искали, а кое-чем другим занимались, только потом не признались, чтобы пересудов не было. А Рон вроде прикрытия был. Ему-то как раз эти сплетни хуже всех слушать. После того, что ему тот медальон показывал. Ну, да ладно, он уже большой мальчик, должен понимать, что к чему.

Но Гермиону мало беспокоил Рон и остальные.

— И что там Малфой? — она подняла на него полный обожания взгляд, едва сдерживая смех.

— Малфой пьет бокал за бокалом и сжимает палочку так, словно готов заавадить меня прямо здесь и сейчас. Такими темпами его скоро придется выносить из зала, нельзя же глушить шампанское как сливочное пиво.

— Я хочу видеть это! — она стала медленно двигаться по кругу, постепенно меняясь с Гарри местами, и, наконец, увидела Драко. Гарри не соврал — он действительно целенаправленно накачивался шампанским, не сводя с нее глаз. И в этих глазах плескалась такая ярость, что Гермионе на миг стало страшно. Казалось, что он действительно готов убить, но вовсе не Поттера, а ее. Но за что? Они ведь не пара! Он даже ни разу не сказал ей ни одного нормального слова — только гадости и оскорбления. За что же он так ненавидит ее именно сейчас?

Музыка стихла, и они с Гарри отодвинулись друг от друга. Он отошел, сказав, что принесет выпить, а она так и осталась стоять, не сводя глаз с Драко. В ее глазах стоял немой вопрос. А Малфой вдруг швырнул очередной бокал в стену и направился прямо к ней так решительно и быстро, что ей сразу захотелось сбежать и больше не возвращаться на бал. Но бежать было поздно — заиграла музыка и сильные руки сжали ее талию.

— Что, Грейнджер? Наслаждаешься триумфом? — он не говорил, он шипел ей в ухо с таким презрением и злобой, что у нее по коже побежали мурашки. Она боялась поднять на него взгляд. — Что ты молчишь? Язык проглотила? — пальцы сильнее стиснули талию и узкую ладошку. Наверное, останутся синяки. — Или теперь считаешь ниже своего достоинства разговаривать со мной? С Поттером ты себя так холодно не вела. Давно вы с ним спелись? Отличная парочка — герои, богатенькие наследнички, а теперь еще и чистокровность твоя… Только бедненький Ронни остался ни с чем. Или вы его усыновите, чтобы не обнищал окончательно да не спился?

Гермиона так поразилась количеству яда в его голосе и словах, что забыла бояться и подняла на него глаза. Странно, но она не злилась на него. Она его жалела. Вот только, не дай Мерлин, он об этом догадается. А в его глазах плескалась не столько злость, сколько боль и тоска. И это еще больше вызывало жалость, обычную жалось к человеку, которому больно и одиноко. И не было в ней ничего унизительного, как думали многие. Это было чистое сострадание — хотелось обнять эту колючку, погладить по мягким платиновым волосам, которые слегка завивались и мягко спадали на плечи, и сказать, что все будет хорошо. Обязательно будет, если только он перестанет плеваться ядом и позволит быть рядом. И она уже почти решилась, опасливо протянув руку, и почти дотронулась до его виска, когда он вдруг остановился, резко притянул ее к себе настолько сильно, что она ойкнула, и оттолкнул.

— Не смей прикасаться ко мне, слышишь? Никогда! Не смей! Прикасаться! Ко мне! Поганая грязнокровка! Да! Для меня ты всегда будешь грязнокровкой, даже если тебя признают своей по крови еще сто чистокровных родов!

Он развернулся и почти выбежал из зала, а Гермиона так и осталась стоять, удивленно глядя ему в след. Ей не было стыдно от только что произошедшего. Все почти сразу кинулись к ней, завозмущались и заговорили разом, но она не обращала на них внимания. Он только что поставил огромную жирную точку в том, что умерло, так и не успев начаться. Но сожаления от этого было не меньше. Было горько и обидно от того, что он ее так и не понял, не смог перебороть свою ненависть, свою гордость. В этом весь Малфой. И теперь уже ничего не изменить.

А Драко бежал коридорами и в ярости врезался кулаками в каждый поворот. Он был зол на нее, на себя, на весь мир! Он своими руками уничтожил единственный шанс просто поговорить с ней. Попытаться если не извиниться, ни в коем случае — но хоть просто наладить отношения. Узнать ее планы. Спросить, зачем она так открыто флиртовала с Поттером. О, это взбесило его до кровавых мошек в глазах! Она ведь даже не оправдывалась, молча слушала его гневную тираду и в ее глазах… в ее глазах… Черт, когда он посмотрел в ее глаза — весь его гнев готов был испариться. Если бы она только сказала что-то в свое оправдание! Что-то, во что бы он поверил! Но она молчала. А теперь он своими руками открыл дорогу и Блейзу, и Тео, и всем остальным, кто так охотно рассматривает ее теперь в качестве трофея.

Забежав в спальню, он рывком сорвал с себя мантию и достал из шкафа огневиски. Не утруждая себя поисками стакана, глотнул прямо из горлышка и опустился на ковер посреди комнаты, закрывая глаза ладонью, словно пряча от незримого свидетеля свои слезы. Что же он натворил! Зачем? Все эти годы учебы он снова и снова оскорблял девушку, ни разу первой его не обидевшую. Драко вообще сомневался, что она испытывала к нему ненависть. Даже в детстве, несмотря на все его выходки, ее отношение к нему было… добрым. Взять хотя бы ту историю с гиппогрифом — она первая кинулась к полувеликану, напомнив тому о Больничном крыле. Даже его слизеринцы не удосужились озаботиться этим, а она сразу подумала о нем. Правда, потом она же дала ему по физиономии, но тогда он это заслужил. И потом, на шестом курсе — она не верила, что он мог стать Пожирателем Смерти. До последнего не верила. И в мэноре, когда ее пытала Бэлла, в ее взгляде не было ненависти. Она смотрела на него с сожалением, как будто он маленький мальчик, которого самого надо спасать. А он? Каждый год все новые и новые гадости, оскорбления, подначки. Ладно бы, если только парням, Поттеру и Уизли, но ведь ей доставалось наравне с ними, если не больше. Что ж он за сволочь такая?

Тихо скрипнула дверь спальни.

— Занимаешься самобичеванием или просто так напиваешься? — голос Блейза был тихим, но в нем чувствовался укор. Драко не убрал руку от лица, делая очередной глоток.

— Что там? — глухо спросил он.

— Ничего, — Блейз пожал плечами. — Если так интересно — не нужно было уходить.

Драко резко развернулся к нему, и тот невольно отшатнулся, увидев боль и слезы на всегда таком холодном и отстраненном лице.

— Правда, ничего. Все кинулись утешать бедную девушку и про тебя никто не вспомнил. Пока.

— Кроме тебя.

— Кроме меня. Драко, что это было? Ты действительно не хочешь ничего с ней… Не хочешь попробовать нормально пообщаться? Она ведь была не против, это было видно всем, кто смотрел на вас. С чего ты сорвался?

Драко судорожно вздохнул.

— Не знаю, Блейз, не знаю. Этот ее танец с Поттером и то, как она смотрела на него…

Забини удивленно уставился на Драко.

— Да ты с ума сошел, если вздумал ревновать ее к Поттеру! Вот уж если кто с ней и не будет никогда близок, так это он. Я еще понимаю, если бы рядом с ней оказался ее рыжий дружок.

— Да я понимаю. Умом. А на деле вот, снова… Я не знаю, что делать, Блейз! — в его голосе было столько безысходности, что Забини стало его действительно жаль. — Отец никогда не позволит, ты же знаешь. И плевать на то, что теперь она чистокровная. Проблема не в том. Он просто ненавидит всю эту троицу. А я… Я люблю ее. Действительно люблю, а не просто хочу. Теперь я это ясно понимаю. Как и то, что она никогда не простит, не примет, не полюбит меня.

— Ну, я не стал бы это утверждать так уверенно. Девушки любят раскаявшихся злодеев, знаешь ли. Это романтично.

— Но я-то не собираюсь каяться! Я не буду просить прощения, ни за что!

— Да? Тогда может ты не так уж сильно и влюблен.

Драко тяжело вздохнул.

— Гордость моя не позволяет мне…

— Нет! — Забини перебил его на полуслове. — Нет, Драко. Гордость — это у нее. А у тебя — гордыня. И самомнение. И упрямство. И знаешь — если бы ты действительно ее любил, то тебе было бы на все это плевать. Ты бы валялся у нее в ногах, вымаливая прощение. Совершал подвиги. Ну, не знаю — может, примирился бы с Поттером, к примеру. Чем не подвиг для тебя? Забил на папашу своего — сколько можно ходить у него на побегушках? Мало он тебя подставил? — Блейз ткнул Драко в левое предплечье. — Но ты не можешь, ты — слабак! А значит, я больше не буду давать тебе фору, и если она согласится быть со мной — я не буду испытывать чувство вины…

Драко с рыком кинулся на него, но не успел. Казалось, Блейз ожидал нападения, так как увернулся и, выхватив палочку, ткнул нею Драко в шею, опрокидывая, придавливая его коленом к полу.

— Тихо, малыш, тихо. Обидно слушать такое о себе? Вот и ей, наверное, тоже обидно. Я не буду тебя успокаивать. Напивайся, раз на большее ты все равно не способен. Я только очень надеюсь, что ты поймешь меня и осознаешь все не тогда, когда будет уже поздно, — Блейз легко поднялся и вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.