Гиацинт (джен)

С матерью этого тела было сложно. Она выглядела такой унылой и несчастной, что её было почти жаль, но Малвин понимала, что здесь она ни при чём. Видимо, Леди Мередит считала, что лишилась дочери, но она не брала в расчёт то, что у Малвин и Малвины была одна душа. Это были проблемы накручивающей себя женщины, и ведьма в это лезть не собиралась. Отец же, кажется, очень радовался, что его дочь «взялась за ум» и позорить семью браком с неподходящим ей человеком не будет. А её стремление изучить всё, что она упустила за пятьсот лет, вызывало гордость. Малвин почти не вылезала из библиотеки Пруэттов, отрабатывала заклинания, интересовалась делами семьи и ограничила свою переписку до общения с Дэниелом Гринграссом.

Самой ведьме довольно добродушный кузен по материнской линии симпатизировал. В письмах она спокойно рассказывала о своих делах и некоторых планах, а он делился своими впечатлениями от путешествия по Франции вместе с отцом. Всего два письма из разных мест вместе с маленькими подарочками позволили понять Малвин, что они вполне могут поддерживать общение. А вот одну подружку с Гриффиндора — Энид Диггори она предпочла проигнорировать после её расспросов про Артура. Ведьма не знала, что на это ответить, и просто сожгла письмо, не решаясь написать что-то подруге Малвины. Вдруг скажет что-то не то? А так, оправдается в случае чего тем, что родители загрузили с учёбой. Вообще этим можно прикрыть многие косяки, но лучше бы всё к сентябрю вспомнить и не опозориться на незнании мелочей. В любом случае, прежней Малвины Пруэтт точно не будет, сама Малвин не способна тратить время на сомнительные развлечения с нынешней молодёжью, да и было ей интересно нагнать упущенное. К тому же, она боится высоты, поэтому от игры в квиддич она откажется.

С новым репетитором по дуэлингу — молчаливым аврором Руфусом Скримджером — было сложно. Тот смотрел на неё снисходительно, улыбался, как немощной, и с таким видом предлагал помощь после занятий, что хотелось его ударить. Малвин бесилась, шипела, смотрела яростно, но ничего сделать не могла. Ни одно заклинание его так и не достало, а просто отказываться от тренировок, потому что её не устраивает характер этого самого репетитора, было бы низко. Тогда бы у Скримджера появилось ещё больше поводов относится к ней, как к… к ребёнку.

Тело было слабым, неряшливым и неуклюжим, а Скримджер быстрым и сильным. Не говоря об арсенале, ведь Малвин не могла создавать те связки, которые использовала в прошлом, чтобы не вызывать подозрений. Не всё можно списать на фамильные заклинания. Кроме того, палочку она так и не купила, поэтому до сих пор ходила с прадедушкиной. Слушалась она хорошо, но всё равно была чужой.

— Да прекратите вы! — рявкнула Малвин, сидя на полу зала. Скримджер просто протирал ей весь дуэльный зал и совсем не раскаивался.

— Что именно? — приподнял одну бровь мужчина. Бесило ещё и то, что Малвин также не могла! Поднимались обе брови, но никак не одна!

— Вы специально издеваетесь? Почему нельзя устроить нормальную тренировку? В вашей аврорской школе тоже всех учеников до полусмерти изводят?!

— Мисс Пруэтт, чего вы от меня хотите? — закатил глаза Скримджер. — Я занимаюсь с вами всего два часа в день, но и этого для вас много. К слову, Лорд Пруэтт настаивал на трёх часах. Я не могу брать оплату за два часа, а заниматься всего час, это будет просто нечестно по отношению к вашему отцу.

— Да причём здесь время? — зло бросила ведьма, пытаясь дрожащими руками собрать растрепавшиеся волосы. — Вы с ходу начинаете бой! Никакой разминки, отработки заклинаний, физических упражнений! У меня после первого занятия все связки потянулись, едва на ноги встала утром.

— Так вот в чём дело, — усмехнулся Скримджер. — После первого занятия вы не поняли, что вся разминка должна быть до дуэли? А для изучения заклинаний у вас имеется библиотека. Я даже вслух все атаки произношу. Мне тратить два часа, обучая вас махать палочкой?

— А вам в голову не приходило, что у меня тоже есть другие дела? — прищурилась Малвин, понимая, что с какой-то стороны он прав. И ведь получалось у него изводить её целых два часа, особо не напрягаясь.

— Не моя забота, — отрезал мужчина. — Встанете?

— Нет, — пожала плечами Малвин. Она и правда не могла: колени дрожали, руки тоже, а слабость накатила страшная. Ведьма едва держалась в сидячем положении.

— Позовите эльфа.

— Сюда нельзя эльфов, мистер Скримджер. Они поменяют магический фон своим воздействием. Точнее, выпьют витающую энергию, и рунам на стенах нечем будет наполняться для укрепления, — всё-таки упав на спину, заявила Малвин. — Позовите отца. Или вытащите в коридор в конце концов.

— Какая вы… проблематичная девушка, мисс Пруэтт, — вздохнул мужчина, подхватывая её левитационными чарами. — Почему вы так смотрите? Рассчитывали, что я на руках вас понесу прямо до комнаты? — ехидно улыбнулся Скримджер.

— Вы меня несёте вверх ногами, — цокнула ведьма.

— Вам же можно корявые заклинания создавать, так почему мне нет?

Как же она мечтала его проклясть! Самоуверенный и высокомерный придурок, который смотрел на окружающих, как на дерьмо, из всей семьи Пруэттов должное уважение отдал лишь Дориану. На Фабиана и Гидеона, особенно на первого, он вообще старался не смотреть, а Мередит успела только с ним поздороваться и предложить ланч, прежде чем уйти в гости к тётушке Мюриэль. Малвин он обделил вниманием совершенно, а вот воздух над ручкой Леди Пруэтт послушно поцеловал. И где отец раскопал этого хама?

Малвин, конечно, ещё не прониклась своей ролью аристократки, но такое отношение раздражало. Что за женоненавистник? Взрослый человек, двадцать шесть лет от роду, а поведение оставляет желать лучшего. Фабиан отзывался о нём, как о высокомерном импотенте, за что получил от Гидеона подзатыльник за такие слова при девушке. Впрочем, Део (они с Фэбом всё-таки стали его так называть) тоже нелестно отозвался о Скримджере, но оценил его целеустремлённость и трудолюбие.

Что такое импотент Малвин знала. И гнусно хихикала у себя в комнате, поняв, почему у Скримджера такая неприязнь к женщинам. У кого-то с ними не клеится, скорее всего, из-за неудачного опыта в юношестве. Но такие люди, как этот подонок, если не однолюбы, то точно приверженцы постоянства, поэтому жениться у него не вышло, как и завести постоянных отношений. Хотелось расхохотаться ему в лицо, но первое заклинание из палочки Скримджера долетело до неё быстрее. Конечно, насмехаться над чужими проблемами недостойно аристократки, но как же он её раздражал!

— Ну как вы? — поинтересовался мужчина, прислонившись к стене у двери в дуэльный зал.

— Нормально, — буркнула Малвин, подтянув к груди колени.

Вот и чего она злится из-за своего, вообще-то, бессилия на кого-то другого? Вероятно, привычка Малвины: не я такая, это они! Раньше она спокойно принимала свои слабости и пыталась пользоваться преимуществами. Сейчас, конечно, никаких преимуществ и не имеется. Малвин была худой, гибкой и, за счёт этого, быстрой, что позволяло уворачиваться от заклинаний и успевать ставить щиты. Это тело было слабым, медленным и не поспевало за мыслями. В голове ведьма успевала увернуться и отправить ответное заклинание, а тело уже получало от Скримджера. Кто в этом виноват?! Разумеется, только она.

— Не обижайтесь, мисс Пруэтт, — едва ли не через силу выдавил мужчина. — Я и правда требую от вас много, хотя некоторые новички в Аврорате по упорству явно вам уступают.

— Буду считать это комплиментом, — фыркнула Малвин, по стеночке пытаясь подняться на ноги. — Спасибо за урок.

— Призовите эльфа.

— В своём доме не помру.

И, прихрамывая на обе ноги, поплелась к выходу из минус-второго этажа, где была лестница. Скримджер шёл позади, явно думая, что зря связался с такой явно неадекватной девчонкой, которой хотелось неясно что и кому доказать. А Малвин просто хотела пройтись, чтобы мышцы уж совсем не забились. Если сейчас упадёт пластом, то завтра будет ещё сложнее. Поэтому она медленно разгоняла кровь и глубоко дышала, стараясь держать тело в вертикальном положении. Постепенно и правда становилось легче идти.

— Вы ненормальная, — заключил Скримджер, когда они минут через десять едва выбрались на цокольный этаж.

— Почему же? — удивилась Малвин. — Вы можете идти вперёд, не надо меня провожать.

— Чтобы вы свалились с лестницы, а вся ответственность за вашу жизнь, здоровье и ещё Мерлин знает что легла на меня? — прорычал мужчина.

— Да меня Уна охраняет от самого выхода, — закатила глаза ведьма. — Даже если я упаду и разобью голову, то она успеет переместить меня к отцу. А вероятнее всего она успеет меня поймать.

— Полностью полагаться на эльфа? Вы серьёзно, мисс Пруэтт? Вы казались мне разумнее, — мрачно процедил Руфус.

— Она меня с рождения нянчила и не дала убиться, думаете, что-то поменялось с того времени?

— Согласен. Вы так же неразумны, как младенец.

— Также невинна и прекрасна, как я предпочитаю думать.

Нет, он решительно её раздражает. Но и забавляет, чего уж греха таить. По крайней мере, ведьме не приходится особо сдерживать свою агрессию в разговорах с ним. Да и вообще о какой-либо вежливости по отношению к Скримджеру она забыла на третьем уроке, когда он едва ли не прямым текстом заявил, что ей надо сбросить вес. Вот уж самое страшное и в то же опасное оскорбление для женщины! Малвин была готова взорваться от возмущения и праведного гнева. Да даже такой прямолинейный и порой бестактный Фабиан не смел говорить ей подобных вещей, когда лет в двенадцать-тринадцать у Малвины были сильные проблемы с лишним весом!

В общем, он опять её начал раздражать.

Но Скримджер покинул Пруэтт-хаус, а Малвин в это время отмокала в потрясающей ванной с маслами и воздушной пеной. Понятно, почему у этого тела такая ухоженная кожа! Ванну ей готовила Уна по всем заповедям Леди, поэтому состав размягчал кожу, раскрывал и очищал поры, даже расслаблял натруженные мышцы, чтобы избежать судорог или других неприятностей. Не говоря о бесконечных масках, кремах, ванночках для рук и прочей ерунде, к которой ведьму принуждал эльф. А что было после всех этих процедур! Сушка волос с параллельным нанесением бальзама и долгое расчёсывание, что делало медные кудри невероятно мягкими и послушными, не говоря о едва заметном цветочном запахе. У Малвин никогда не было таких волос, скорее, её прошлая рыжая грива напоминала метлу для пола своими «секущимися концами» и, — о, Мерлин! — перхотью. Далее — маски на ночь, которые надо было держать около получаса, а всё это время необходимо лежать без движения. В это время Уна точила пилочкой её ногти на руках и ногах, поправляла кутикулу, наносила какой-то состав, чтобы ногтевые пластины блестели и не ломались. И это всё через день, разве что маски и крема менялись. В другие дни она принимала быстрый душ без мытья головы и предпочитала только «ночной крем» для рук, иначе бы Уну хватил удар от такого попустительства. Периодически происходил довольно неприятный процесс по удалению волос, когда наносилась сахарная паста на участок кожи и отрывалась вместе с волосами. Тело было к этому привычным, но у Малвин сначала случился конкретный шок. Чем волосы-то мешают?!

Ах да, ещё как минимум раз в неделю необходимо щипать брови. Это была самая адская мука, которую могло придумать женское общество. Малвина не привыкла к такому насилию над своим лицом, хотя обеспокоилась формой своих бровей где-то в лет в четырнадцать. Почти четыре года она занимается подобным извращением, но это всё также больно и неприятно. Малвин в своём времени вообще не занималась подобным.

И самое ужасное из всего этого то, что Малвина даже не красилась. То есть, мать категорическим тоном запретила всякие пудры, туши, карандаши и помады, потому что она молода и красива без этого. Сама девушка тогда пыталась протестовать, но вскоре ей самой надоело каждое утро тратить минимум полчаса на минимальный макияж, и она постепенно отказалась от этого сомнительного удовольствия. Малвин бы точно не привыкла к такому, да и уход за кожей при использовании косметики ужесточался в разы.

Было теперь понятно, почему в тот первый день Уна совершенно не удивилась незнанию хозяйки элементарных вещей. Малвина просто до этого лета почти не утруждала себя огромным количеством одежды. Видимо, рост всех стратегически важных мест наступил резко и быстро. Ведь и правда на рождественских колдофотографиях конца 1967 года ничего так сильно не выпирало.

* * *

Сегодня был подходящий день для проведения ритуалов, поэтому Малвин готовилась с утра. Обычные зелья для укрепления организма, которые подготовят тело к предстоящим нагрузкам, ванная с зельями для стабилизации магического ядра, целый день спокойствия и умиротворения. Скримджера она послала, точнее, попросила сегодня отменить занятия, потому что этот человек одним своим видом вымораживал её. Нет, она его уважала за силу, но вот как личность он был неприятен.

Ритуал был не таким уж и сложным, а отец, изучив его описание, дал своё согласие на его проведение. К тёмной магии, как принято называть теперь всё, что связано с почти классической магией, он относился лишь условно: жертвоприношения в виде животных ещё не упразднили, но сам факт умерщвления невинного вызовет у грязнокровок истерический припадок и обвинения в чернокнижии. В любом случае, просвещать кого-то в детали ритуала Малвин не собиралась, а в Хогвартсе она будет общаться с узким кругом лиц. Последний год, экзамены и прочее будет хорошей отговоркой. Тем более, Малвин надо было налаживать общение со слизеринцами, а, точнее, с родственниками. В первую очередь — Блэки. Лорд Орион Блэк — её крестный, а его сын — её крестник. С Беллатрикс тоже хотелось уладить конфликт, который был связан с банальным разрывом дружбы. Да, до Хогвартса Малвина и Беллатрикс были подругами. В первую очередь из-за того, что у них просто не было девочек-ровесниц нужного круга, а родство только укрепило детскую дружбу. К тому же, крёстной Малвины была Лукреция Пруэтт — жена дяди Игнатиуса и сестра Лорда Блэка. Она подруга матери со школьной скамьи.

Сама Малвин была в шоке от того, что её родичами являются те самые Блэки. Древнейший и благороднейший род, который ведёт свою историю ещё до основания Хогвартса. Конечно, не древнее Певереллов, которые считались чуть ли не первыми магами Туманного Альбиона и первым чистокровным родом островов, но где-то в первой пятёрке самых-самых — точно. Хотя, конечно, спорный вопрос по поводу их родства с грязнокровками. Может, главная семья и не пересекалась с ними, но вот младшие представители точно. На всех Блэков чистокровных невест бы не хватило, учитывая их многочисленность.

Блэки — это вообще уникальный род. Все страшно сильны, наследники этого рода не учились в Хогвартсе, так как с лет тринадцати участвовали в боях и на порядок превосходили взрослых магов. Они происходили от англосаксов и появились на британских островах в V веке. Воевали с бриттами, а именно с Певереллами, на протяжении всего англосаксонского завоевания, поэтому-то Блэки и не пересекались с Гонтами и Поттерами. Хотя память Малвины подсказывала, что Дорея Блэк вышла замуж за Карлуса Поттера и ныне является Леди Поттер. Их сын Чарльз учился на Слизерине и только перешёл на пятый курс.

Вообще, читая так называемую «Историю Хогвартса», Малвин то и дело удивлялась. Во-первых, какая-то ерунда про Салазара Слизерина, который, якобы, был блюстителем чистоты крови. Ха! Полукровка и бастард тогда ещё молодого рода Медичи, — флорентийских медиков, которые происходили то ли от рыцаря Аверардо, то ли от личного целителя Карла Великого, — конечно, мог ненавидеть всех грязнокровок и маглов, но уж точно не стал бы приверженцем чистоты крови. Потому что глупо и смешно. Во-вторых, Ужас Слизерина. Про фамильяра основателя Хогвартса не знал только совсем идиот, а бегающим к нему в гости Гонтам завидовали просто все. Конечно, ведь яд, чешуйки и выползки василиска — дорогие ингредиенты, которые стоили бешеных денег и ценились всеми зельеварами. Малвин бы душу продала за унцию яда или кусочек сброшенной шкуры. Да, василиск спокойно мог жрать людей, поэтому кроме Гонтов к нему никого не пускали, но ведь магическому существу, по сути, всё равно, что есть — чистокровного или грязнокровку. Если он выберется из своего подвала, то плохо будет всем, особенно, если им никто не будет управлять.

В общем, бред. Любой человек, который хоть чуть-чуть интересовался историей, учитывая любовь магов к символизму и нумерологии имени, мог бы легко сказать, что «Салазар» имеет испанско-баскское происхождение. Не обязательно поднимать для этого архивы и исторические хроники. Родство Слизерина с Медичи не афишировалось в открытую, но некоторые об этом всё равно знали. Немногие; Малвин, только перечитав всю школьную библиотеку, встретила упоминание и некоторые намёки, которые в основном сводились к тому, что Слизерин практиковал методы испанских медиков. А потом один из Гонтов, учащийся на три курса старше, просветил любопытную полукровку. Тот ещё предложил ей стать его второй женой, но ведьме удалось избежать этой сомнительной чести.

Гонты тряслись над сохранением родовых даров, поэтому все бастарды и младшие дети являлись слугами старшей семьи и составляли клан. Кровосмешение, в общем-то, началось именно с Гонтов, которые практиковали браки между братьями и сестрами. От этого репутация у них была не очень хорошей, но они были целителями и главными поставщиками ингредиентов животного происхождения. Учитывая, что по сути они и являлись родоначальниками такой профессии, как драконоборец, то не удивительно, что никто не смел им и слова поперёк сказать. Сейчас род угас, но Малвин думала, что у этих перестраховщиков наверняка есть запасной вариант.

В любом случае, Блэки, как боевая и политическая единица, просто незаменимые союзники.

Беллатрикс по слухам была малефиком и считалась весьма опасной. Малвина, которая с курса четвёртого возненавидела родственницу, могла лишь шипеть на неё издалека и поливать грязью за спиной при случае. Впрочем, этим занятием, в смысле сплетнями, увлекались все девушки, поэтому никакой реакции со стороны Блэк не было. Ну и нельзя не сказать, что малышка «Молли» просто завидовала черноволосой красавице, по которой сохла половина студентов от мала до велика. Малвин, в принципе, оценила подтянутую фигурку мисс Блэк и заключила, что, да, есть на что посмотреть и что потрогать. Лицо симпатичное, глаза большие, ресницы длинные, кудри смоляные, талия узкая, бедра округлые, прямая осанка. Малвин бы сама позавидовала, но понимала, что проблем тоже может оказаться много. Какой прок быть эталоном, если осмелится к ней подойти либо самоубийца, либо реально сильный маг? Да и характер у мисс Блэк был так себе, но она имела право быть привередливой и избалованной.

Малвина же, имея изначально идентичные данные, была несколько истерична, как и мать. Ну и комплексы по поводу лишнего веса, а ведь имеет место быть наследственность. Понятно, что расцветающая Беллатрикс и полнеющая от переживаний Молли к четвёртому курсу разругались из-за какой-то ерунды. Одна из причин, по которой чистокровная аристократка Малвина вдруг возлюбила маглов (просто в пику бывшей подруге), ну и на пятом курсе влюбилась до беспамятства в Уизли, который однажды пригласил её на вечерние танцы в пабе Хогсмида. Тогда-то девочка решила похудеть и стать красоткой не хуже Блэк. Вытрясла из матери все подробности по уходу за собой, голодала неделями и почти спала с измерительной лентой, наблюдая за прогрессом. К слову, Малвина весила куда больше на четвёртом курсе, чем сейчас, на седьмом, до момента пробуждения памяти. Учитывая, что ранее фигурой она напоминала бочку, то это и правда хороший результат.

Самое ужасное, что вся эта ерунда начала происходить после выпуска братьев, которые не давали сестре сильно переживать по поводу несовершенства своего тела. Фабиан так вообще баловал её сладостями из Сладкого королевства и носил на спине во время прогулок по Хогсмиду. Неудивительно, что Малвина просто обожала братьев. Четвёртый курс, когда девочка осталась без такой поддержки и ещё оказалась при этом толстухой, как её не осмеливались обзывать раньше, стал стрессом, а родители и братья не могли прийти на помощь. Мередит по поводу своего веса никогда не переживала, так как все Булстроуды имели предрасположенность к полноте, а Дориан женщин вообще не понимал и истерики дочери по поводу «зачем вы меня такой родили?!» просто игнорировал. Братья тогда только зачислились в школу авроров и им было не до этого.

Так и получилось, что в самый разгар подросткового периода Малвина оказалась никем не понятой и «всеми нелюбимой». Здесь и бунтарское поведение, смена имени, даже волосы порывалась отстричь, влюблённость в неподходящего парня… Ещё тётушка Мюриэль, которая своим характером и воспитанием в духе истинной ведьмы, подливала масла в огонь, каждое лето забирая к себе племянницу для промывки мозгов. Учила этикету, подбирала женихов, критиковала всё, что делает девушка, и вечно требовала. Вот уж кто был способен отравить неугодного человека, проклясть и унизить на ровном месте. Малвина её чуть ли не возненавидела и сбежала к своей хорошей подруге Энид Диггори в гости на первый месяц лета, чтобы не попасть к тётушке. Некстати, к слову, попросилась к подружке, так как она была вовсю увлечена предстоящей помолвкой с Элджи Лонгботтомом — младшим сыном Лорда Арфанга Лонгботтома и его жены Каллидоры, урождённой Блэк. Он был на семь лет старше Энид, успел прославиться, как эксцентричный и немного сумасбродный искатель экзотических растений, и, кажется, являлся фанатом Ньюта Скамандера, поэтому Малвин не завидовала ей. Зачем муж, который любит другого человека, да ещё и мужика?

Малвин посчитала, что прекрасно разобралась в жизни прошлой-будущей себя, поэтому осталась спокойна. Учитывая постоянную перемену в поведении Малвины, никто в Хогвартсе не удивится, что она вдруг станет какой-то странной. Разве что Беллатрикс может насторожиться, но, в принципе, приличное обоснование Дориан придумал. Для других «Молли» взялась за ум из-за того, что отец пригрозил урезать её карманные деньги, запретить походы в Хогсмид и вообще запереть в доме, если она не возьмётся за ум и не закончит школу с приличным аттестатом. Учитывая, что походы в Хогсмид едва ли не единственное развлечение школьников, то это было серьёзной угрозой.

Поэтому-то Малвин почти всё свободное время тратила либо на учёбу, либо на изучение истории. Первое нужно было, чтобы освежить память и не провалить ПАУК, а второе, чтобы выяснить, что происходило после её смерти. Времени было навалом, так как особых занятий в Пруэтт-хаусе не было, а стабильная переписка была лишь с Дэниелом. В основном писал он, так как Малвин было нечего рассказывать, но письма были яркими и увлекательными. Скоро он возвращался в Британию и обещал показать колдографии, но уже, скорее всего, в Хогвартсе, так как вернётся он к тридцатому августа и будет собираться в школу фактически за один день.

Оторвавшись от лежащих рядом книг по истории, валяющихся в хаотичном порядке конспектов за четвёртый курс и личного дневника, Малвин взглянула на время. Скоро полночь, а, значит, пора готовить ритуал.

Книззл был обстоятельно напоен снотворным и успокоительным, а сама ведьма приняла ванну с зельями для стабилизации магического ядра. Ледяная, чуть зеленоватая вода позволила окунуться лишь пару раз, после Малвин, стуча зубами, надела на мокрое тело мантию с вышитыми волосами единорога рунами. Сдерживая желание завалиться на тёплую постель под пушистый плед, она подцепила книззла за шкирку и вытащила атам (1) из шкатулки. Остальные атрибуты были уже в ритуальном зале, поэтому, ступая босыми пятками по полу, ведьма спустилась на третий подземный этаж, защищённый от посторонних множеством рун и чар. Нужно быть членом рода Пруэтт, чтобы попасть в ритуальный зал или к алтарю.

Начертив мелом на полу нужные рунические круги и расставив свечи, так как иного освещения в ритуальном зале быть не могло, Малвин положила книззла в середину начерченных кругов и раздражённо швырнула в блеющего жертвенного барана Silencio. Книга с описанием ритуала, где, к счастью, были записаны нужные катрены, лежала раскрытой на нужном месте.

Атам, который являлся ножом гоблинской работы, грел руку инкрустированными гиацинтами. Дориан заявил, что гиацинт является любимым камнем Пруэттов и многие артефакты, принадлежащие роду, были сделаны из него. Этот атам принадлежал ещё основателю рода Пруэтт — Шону. Прошлая его фамилия не известна, но по некоторым данным он то ли поздний сын, то ли внук пропавшего в 1415 году Оуайна Глендура (2), — последнего валлийца, носившего титул принца Уэльского, — то ли он сам. В сентябре 1400 года Глиндур поднял всенародное валлийское восстание против короля Англии Генриха IV, впрочем, неудачное. Некий Шекспир описал его в пьесе «Генрих IV» как дикого и странного человека, обуреваемого эмоциями и влекомого магией. Малвин находилась под впечатлением от таких откровений, так как быть потомком короля, хоть и магловского, это, однако, очень здорово! Хотя в том, что Оуайн сам основал род, она сильно сомневалась, так как в некоторых источниках упоминалось, что он погиб через четыре года после восстания, то есть в 1419, а род Пруэтт появился в 1476 году.

Учитывая такую бурную историю, понятно, почему именно «камень удачи».

Малвин легко перерезала артерию барану так, чтобы не запачкать мантию, при этом не переставая зачитывать катрены. Пламя свечей уже давно поднялось где-то на двадцать дюймов и трепетало от невидимых магических потоков, которые ощутимо кружили по ритуальному залу. Ведьме перехватывало дыхание от таких знакомых-незнакомых ощущений.

Жертвенный баран, чья кровь быстро впитывалась в символы рунического круга, сам начал постепенно исчезать: мышцы и органы превратились в малоприятную на вид жижу и тоже впитывались в пол, а кости рассыпались прахом и растворились в воздухе. Малвин порезала руку, чтобы уронить капли крови на нужную руну для привязки будущего фамильяра. Не предай, защищай и служи — основа привязки.

Когда буйство магии постепенно утихло, Малвин с судорожным вздохом села на пол и утёрла выступивший пот. Сложно. Тело, не привыкшее к такому, дрожало и, кажется, скоро будет откат, хотя в плане магии до истощения было далеко. Но было здорово снова ощутить что-то такое. Магия крови, душ и ритуалистика — это серьёзно, но сам по себе данный ритуал не опасен. Призвать невинную чистую душу из-за грани и прикрепить её к телу, привязать к себе. Учитывая, что такие души обычно принадлежали погибшим младенцам или другим животным, то ничего сложного не было. Зачастую можно погибнуть самому, стараясь вытащить из-за грани человеческую душу, так как она испорчена грехами и прочей ерундой, да и она сильнее. И сильнее тянется к эфемерному спокойствию. Поэтому-то воскрешающие ритуалы лучше проводить в компании человек десяти и ещё предложить в жертву около трёх магов. Что-то вроде платы для Хель. И то не факт, что что-то получится, и на свет не явится какой-нибудь бес. Голодный, подлый и коварный, падкий на девственниц и жрущий младенцев.

— Какого хрена?! — рявкнул кто-то в голове, и Малвин с удивлением уставилась на удивлённо озирающегося книззла. Сказано было на неизвестном языке, но смысл был ясен из-за образовавшейся ментальной связи. — Мадам, а вы кто?

— Малвина Пруэтт, — несколько шокировано отозвалась ведьма, отыскав рядом волшебную палочку. Ну мало ли!

— Кто? — вытаращил глаза книззл. — А где? А я? И что? Я кто?! Я — кот?!

У животного началась форменная истерика. Книззл забегал из угла в угол, матерясь и проклиная весь мир, смотрел на лапы с отчаянием, неловкими движениями щупая всего себя.

— Какого хрена я кот?! Ты что сделала, дура?! Сектантка долбанная!

Малвин категорически не понимала, что происходит, и почему сейчас вместо неразумного животного, с которым предстояло укреплять связь ментально и магически, у неё имелся сквернословящий на непонятном языке книззл. Поэтому ведьма глупо хлопала глазами и сдерживала поднимающуюся откуда-то истерику.

— И что теперь? — холодно спросил книззл, сев на попу и недовольно откидывая лапами нервно дёргающийся хвост.

— Ты — мой фамильяр, — спокойно заявила Малвин, пытаясь понять, что она сделала не так.

— Я — Виктор, а не как ты меня там назвала. Почему я кот? Ты кто? Нет, я понял, что ты Малвина какая-то там, но мне нужно чуть больше конкретики.

— Я призвала твою душу в тело книззла, чтобы установить магическую связь с животным. По идее должна была откликнуться невинная душа погибшего нерождённого ребёнка или другого животного. На деле появился ты, и я честно не знаю, что делать.

— Книззл? Что-то знакомое… — пробормотал фамильяр. — Я Виктор, к слову. Был человеком двадцать три года, недавно устроился на хорошую и долгожданную работу, ради которой мне пришлось жутко врать в резюме, и планировал ещё лет пять побыть холостяком.

— Малвина, — повторила ведьма. — Из рода Пруэтт. Учусь на… седьмом курсе факультета Гриффиндор, хочу стать зельеваром.

— Чо? Гриффиндор? Мать его, Гарри Поттер?

— Я не знаю, о чём вы, — ровно ответила Малвин.

— Ну, Гарри Поттер. Мальчик-который-выжил. Ребёнок пророчества бомжеватого вида алкашки и бородатого долькоеда. Скотина на убой, любитель рыжих шалав и квиддича. Не знаешь?

— Из Поттеров знаю Лорда Карлуса Поттера, его сына Чарльза, его брата Флимонта, у которого есть сын Джеймс…

— Джеймс! — радостно воскликнул книззл. — Тоже любитель рыжих вертихвосток, оленей и сальноволосых зельеваров.

— Ему восемь лет, — пробормотала Малвин, не понимая, чем так этому Виктору насолили рыжие девушки.

— Сколько?! Стоп, а какой нынче год?

— Август 1968 года.

— Это ж куда меня закинуло! Я из 2015 года, так то. Н-да-а… И что делать?!

Малвин, не став снова терпеть метаний книззла, взяла его за шкирку и подхватила с пола книгу. Заклинанием убрав начерченные рунные круги и спрятав атам в карман мантии, она побрела к выходу из ритуального зала, игнорируя все восклицания нового фамильяра. Она страшно устала…

_________________

(1)Атам или Аутэм (от латинского «autem» — воля) — магический ритуальный нож, применяемый в современных языческих ритуалах для аккумулирования и хранения магической энергии. Основные функции аутэма — управление энергией, её накопление; начертание магических и священных фигур, внутри которых ведьмы или маги проводят ритуалы, в частности пентаграмм, рун, магического круга вокруг специального алтаря. С помощью аутэма благословляют, очищают вино и пищу, заклинают и контролируют демонов, другие сущности внутри круга.

Аутэм представляет собой индивидуальную волю ведьмы, и ведьмы пользуются им, чтобы направлять поток энергии во время ритуалов и произнесения заклинания. Согласно некоторым традициям, аутэм считается единственным орудием, по — настоящему нужным ведьме, чтобы творить колдовство и направлять энергию.

Ритуальный нож аутэм зачастую мастерят из дерева или из камня, а у стальных ритуальных ножей лезвия не заточены или даже затуплены специально. Случайно порезаться во время ритуала -значит превратить его в нечто совсем другое. А непредсказуемость в колдовском деле может повлечь за собой весьма серьёзные последствия. Аутэм, несомненно, самый агрессивный на вид из всех колдовских инструментов, имеет родство с энергиями Марса, римского бога войны.

Обычно длина аутэма составляет 25 см от основания до кончика клинка, и он может быть сделан из любого металла (хотя ведьмы предпочитают высокосортную сталь). Серебряные лезвия обладают дополнительной ценностью, поскольку этот металл связан с Луной и богиней.

(2)О́уайн Гленду́р (англ. Owen Glendower, 1349 или 1359 — ок. 1416), коронованный как Оуайн IV Уэльский, был последним валлийцем, носившим титул принца Уэльского. По линии отца Грифид ап Грифида Глиндур был потомком правителей древневаллийского королевства Повис, а по линии матери — Элен ферх Томас — потомком королей Дехейбарта. Он был инициатором ожесточенного и длительного, но в итоге неудачного восстания против английского господства в Уэльсе. 16 сентября 1400 года Глиндур поднял всенародное валлийское восстание против короля Англии Генриха IV. Так как на континенте в это время шла Столетняя война, Оуайн пользовался поддержкой французского короля. Успешное на первых порах, восстание было подавлено. В последний раз Глендур был замечен в 1412 году. Его так и не смогли поймать. Согласно легенде, подобно королю Артуру, он спит под холмом, чтобы вернуться в час испытаний. Его последние годы жизни доселе остаются загадкой.