Староста, который хотел достичь власти (джен)

Риз, конечно, был жив, хотя все еще и не пришел в себя. Когда я наконец заставил себя подойти немного ближе, то отчетливо расслышал его хрипловатое дыхание.

Это, как ни странно, не принесло мне почти никакого облегчения. Тревога не отступила, хотя я уже и не мог бы сказать, чего именно боюсь. Потом вдруг откуда-то из глубин пришла мысль: «а может быть, все из-за того, что ты сходишь с ума?» Эта мысль испугала меня. И я, стараясь отогнать ее подальше, подошел к расставленным на столешнице пузырькам и, попереставляв их немного туда-сюда, отпил немного умиротворяющего бальзама. Зелье подействовало, чувствовалось, что дыхание постепенно выравнивается.

Вернувшись в гостиную, я опустился на стул и вперил невидящий взгляд в разметанную по столу груду папок. На улице прошелестела машина, и лучи фар полосами скользнули по потолку.

Вдруг я осознал, что смотрю на карту, исчерченную сплошной красной линией. Линия изгибалась, пересекала себя, завязывалась в узлы и всегда возвращалась в несколько одних и тех же мест. «Дом». «Министерство».

«?». Это был кусочек карты, немного удаленный от основных маршрутов. И туда линия наведывалась хотя бы раз в день. Риз обвел это место несколько раз, хотя, по-видимому, так и не смог понять, что же там было. Или просто в какой-то момент перестал об этом думать.

— Перемещения Гамильтона, — прошептал я, пододвигая карту поближе к себе и рассматривая внимательнее. Он записывал все, что с ним происходило. У него должно было быть что-то вроде склада с воспоминаниями. Может быть там…

Я вскочил из-за стола, кое-как сложил карту и двинулся к выходу.

— Стой… — послышался хриплый голос Риза.

Я ничего не ответил, просто вышел за дверь, забрав с собой его волшебную палочку.

Было около десяти вечера. Отмеченное на карте место я нашел довольно просто. Это был запущенный сквер с наполовину разломанной детской площадкой, на которой какие-то подростки пили пиво. Они проводили меня неприязненными взглядами, но я не обратил на них внимания.

Почти вся ночь ушла на то чтобы обшарить там каждый угол. Измазанный в земле и крайне уставший, с волшебной палочкой в поднятой руке, я то и дело шептал заклятие, пытаясь отыскать хоть что-то магическое.

Я полностью увлекся работой, мне не хотелось думать о том, что сказал Риз. Кажется, мне верилось даже, что, оставшись без волшебной палочки, он одумается и откажется от своего намерения.

Раскопав опавшие листья между корнями старого дерева, я наконец нашел то, что искал: ржавая жестянка из-под тунца, увеличенная заклятием незримого расширения. Все было внутри. Воспоминаний было так много, что, чтобы просмотреть их все, понадобилось бы, наверное, никак не меньше нескольких месяцев. Впрочем, я не мог не спрашивать себя: это хорошо, но проблемы с Ризом это не решает.

Остаток времени до утра я потратил на то, чтобы перепрятать банку в новое место, а потом, почистившись, явился в министерство.

Амбридж, как и обещала, была в кабинете Фаджа спустя несколько минут после того как он сам переступил его порог.

— Мы не можем обнародовать детали расследования, — заявила она.

Я прислушался. Так они все-таки видели моего патронуса? Из-за умиротворяющего бальзама я чувствовал почти странное спокойствие. Как если бы ответ на этот вопрос на самом деле ничего не значил.

— Вы мне говорили, — буркнул Фадж. Я старался внимательно смотреть за ними обоими, старался поймать невольный взгляд в мою сторону, который бы выдал то, что они теперь знают. Хотя может быть, они не знали, как выглядит мой патронус? Может быть, Кингсли успел что-то сделать, чтобы они не смогли рассмотреть патронуса, передававшего сообщение? Зачем иначе они говорили при мне? Может быть, они собирались сделать, как говорил Скримджер? Выудить всю информацию и оставить меня на свободе? Но провал в памяти был до того сообщения, которое они перехватили. Но если они знали до этого? И зачем было тогда оставлять Кингсли и Тонкс на свободе? Почему тогда сразу не арестовать их и самого Дамблдора? Ведь у меня в памяти было достаточно…?

— Перси? — Фадж смотрел на меня, как будто, уже какое-то время.

— Извините министр, — отозвался я.

— Как прошли переговоры с Пророком по поводу нового образовательного декрета?

— Благожелательно. Мне кажется, на время о падении рейтинга можно забыть.

— Как я и сказала, — заметила Амбридж, — нам нужно пока сосредоточиться на Хогвартсе. Думаю, что очень скоро с директорством Дамблдора будет покончено.

— Очень хорошо, Долорес, — задумчиво произнес министр. — Работайте. Принесите мне его голову, или что там полагается говорить в таких случаях… — он странновато рассмеялся.

Казалось, даже министр не знал, что конкретно планировала Амбридж: она предпочитала не раскрывать деталей до самого последнего момента.

— Скажем так, Дамблдор не слишком хорошо показал себя как директор. Дисциплина у учеников хромает, — вот и все, чего мне удалось у нее добиться.

Остаток дня мои мысли витали вокруг того пустыря, на котором я спрятал воспоминания Гамильтона и того, что я мог найти в этих воспоминаниях. Мне виделось, что там будет что-нибудь, что позволит снять Амбридж с должности.

Скримджер был идеальной кандидатурой, чтобы воплотить этот план в жизнь, однако, к моему разочарованию, встретиться с ним в тот день не удалось. Вроде бы, он неожиданно уехал и не собирался возвращаться до понедельника. Хотелось надеяться, что наконец наступил прорыв в деле Пожирателей Смерти, хотя, более вероятно, он просто наградил себя отгулом.

Была пятница и работать никому в министерстве не хотелось.

Я сидел за своим столом и с определенным вожделением смотрел на диван на другом конце приемной. Я не спал две ночи, и мне нестерпимо хотелось это наверстать. В голове мешалось смутное беспокойство. А если Риз все-таки решит отправиться на встречу? Оставалось только отправиться вместе с Мелтон и надеяться, что получится сделать так, чтобы ни с кем ничего не случилось.

Сама Мелтон явилась к вечеру, когда я уже почти откровенно дремал, сложив руки на столе. Подняв глаза и оглядев ее, я понял, что, во-первых, вид у нее был все такой же лихорадочно-взволнованный, а, во-вторых, даже теперь, когда она отправлялась на сомнительную встречу, на ней было светлого цвета платье.

— Спасибо тебе за помощь.

Мы вышли на улицу, она немного споткнулась на ступеньках, оперлась на мою руку, и подняв на меня глаза сказала, что слишком волнуется, чтобы трансгрессировать.

На пустыре (находившемся не так далеко от моей квартиры) гулял холодный ветер, трещавший голыми ветками деревьев, и с каждым его порывом Мелтон все теснее прижималась ко мне. Я же с беспокойством думал, что стану делать, когда появится Риз.

— Мне, наверное, лучше спрятаться, — наложив заклинание невидимости, я принялся прохаживаться по пустырю, изобретая все новые сценарии будущего. Так прошло, наверное, около часа.

— Он не придет, — с разочарованием сказала наконец Мелтон. Она была не то чтобы расстроена или огорчена, скорее зла.

Я кивнул, стараясь скрыть облегчение. Даже если мне не совсем верилось, что Риз одумался, ему по крайней мере, пришлось все отложить, а это давало мне немного времени.

— Он опять, — со злостью пробормотала Мелтон, потом осеклась и посмотрела на меня.

Не совсем могу объяснить, как так получилось, но через полчаса мы сидели рядом за барной стойкой.

Я не знаю, почему это показалось мне хорошей идеей. Может быть потому, что мне не хотелось возвращаться домой и вступать в очередной спор с Ризом.

Так или иначе, бокал вина я выпил почти залпом, а потом просто понял, что, хотя и чувствую себя совершенно нормально, стоять прямо у меня не получится. Тогда мне припомнилось, что я где-то слышал про то, что нельзя смешивать умиротворяющий бальзам с алкоголем. Впрочем, особенных проблем в этом не было.

Мне открылась глубинная суть всех вещей и законы устройства мира. Я поучаствовал в каком-то споре и, смею вас заверить, поразил оппонента остротой своих аргументов, потом, уже на улице, долго объяснял что-то Мелтон.

Дальше моя память немного меня подводит, но еще приблизительно через полчаса я оказался у нее дома. Квартира была такая же пустая, как моя. Судя по всему, она редко здесь бывала: на мягкой мебели были даже прозрачные чехлы от пыли.

— Поверить не могу, что ты сделался пьян от одного бокала, — странным голосом заметила Мелтон.

— Я тоже, — пробормотал я, опускаясь на диван и с неудовольствием прислушиваясь к скрипению пластика. Растянувшись на спине, я уставился в потолок. Мысли плавали, меня клонило в сон. — Мне просто повезло плохо смешать.

Мир шатался вокруг меня, словно земля вдруг пустилась в бешеный танец.

— Ну теперь ты знаешь, — два красивых лица Мелтон наклонились надо мной, она ласково улыбалась. Мои мысли самым краем ухватились за нее, но больше пребывали в каком-то медленном и тягучем забвении. Выбившаяся прядь волос струилась по ее обнаженной шее, кончики щекотали мой лоб.

— Ты тоже напилась? — осведомился я.

— Нет, — ее губы растянулись в странной улыбке. — Да.

Мелтон смотрела на меня, ждала. Мой взгляд блуждал по двум ее лицам.

— У меня есть татуировка, хочешь взглянуть? — наконец произнесла она, и, не дожидаясь ответа, расстегнула платье, открывая чернильное изображение какого-то угловатого насекомого. Прямо на ребрах, под левой грудью.

— Красиво, — сонно пробормотал я, гадая, какая из двух пар грудей была настоящая.

Айи. Я скучал по ней. Разумеется, было неправильно…

Мелтон наклонилась ко мне, приблизилась настолько, что можно было разглядеть каждую ресницу.

— Давай..? — вопросительно прошептала она.

И вот я смотрел в ее глаза, как будто замороженный.

Она была хороша, этого отрицать никто бы не взялся. Словно в пику этому, на ум мне почему-то пришел Риз с его бредовыми теориями. Все происходящее вдруг показалось ужасно смешным. Я никогда в своей жизни не был так пьян, этим, наверное, и объяснялось то, что я сказал дальше.

— Собираешься убить меня?

Глаза Мелтон расширились. Ее лицо в мгновение ока изменилось, на нем выразилась непередаваемая гамма эмоций. Я не смог бы выделить ни одну из них, даже если бы меня снабдили справочником.

Со мной случилась истерика от смеха.

Мелтон отскочила, странно уставилась на меня. Казалось, она бы ругалась, если бы могла найти слова.

Я все еще не мог успокоиться. Как бы пьян я ни был, мне чувствовалось, что я веду себя странно.

Мелтон уставилась на меня, вид у нее стал злой, даже оскорбленный.

— Убирайся, — процедила она. Схватив меня за руку, Мелтон подтащила меня к двери и, настежь распахнув ее, со всей силы толкнула наружу. Я сделал несколько шагов, пытаясь сохранить равновесие, оступился и кубарем покатился вниз по ступенькам. Хлопнула дверь.

Уличный воздух освежил меня и заставил с некоторым непониманием подумать о своем недавнем поведении. В моей голове, словно выбитый на камне, застыл вопрос, звучавший приблизительно следующим образом: «Мерлин задери, это что вообще сейчас, мать твою, было?!» — и я с некоторой растерянностью пытался его обдумывать.

Трансгрессировать, разумеется, я себе не доверил, так что, подойдя к краю дороги, взмахнул волшебной палочкой. Через секунду передо мной затормозил синий двухэтажный автобус и из-за со скрипом раскрывшихся дверей на меня с подозрением уставился прыщавый кондуктор.

— Пили? — спросил он. — Внутрь нельзя, пока не протрезвеете, — он протянул мне бутылочку, содержавшую, очевидно, отрезвляющее зелье.

— Это удачно, что у вас такое было, — заметил я, наблюдая за тем, как расплывчатые контуры приобретают бритвенно острую четкость.

— Да, очень удачно, — кондуктор зловредно улыбнулся (от чего, я уверен, по крайней мере один из прыщей усеивающих его лицо, взорвался), — с вас галеон.

Я выругался, но все-таки заплатил ему за зелье, прибавив еще пару сиклей за проезд, а потом уснул, едва лишь растянувшись на выделенной мне койке. Проснулся я от того, что кто-то грубовато тряс меня за плечо.

— Я могу подождать, высадите меня на следующем круге, — пробормотал я.

Тогда меня встряхнули сильнее. Я открыл глаза и встретился взглядом со Скримджером, еще двумя людьми направлявшими на меня волшебные палочки, кондуктором и водителем, бросившими свои дела ради представления, а также еще двумя подгулявшими пассажирами, разглядывавшими меня с почти неприличным интересом. Создалось ощущение, что я был последним, кого удосужились разбудить.

Впрочем, конечно, мне было совсем не смешно. Потому что Скримджер был здесь вовсе не случайно. А то, что он был здесь значило, что для меня все было кончено.

— Вы арестованы, — со значением произнес он.

Я нашарил волшебную палочку. Отвлечь их разговором, чтобы хотя бы немного улучшить свои шансы…

— За что, позвольте узнать?

Как выяснилось в следующее мгновение, объяснять мне никто ничего не собирался. Я даже не понял, кто из тех двоих выпустил заклинание. Просто вспышка, удар, ощущение падения и темнота.