Когда тают миражи (гет)

У ворот дома Мохаммеда в напряженном ожидании стояли двое. Сегодня дядя Али должен был увезти свою племянницу в Марокко на ее собственную свадьбу, но Жади и след простыл.

— Я не знаю, как это вышло, дядя! — причитала и заламывала руки Латифа.

— Проклятье! — процедил сквозь зубы Али.

— Мохаммед приедет, и со мной все кончено. Да защитит меня Аллах! Он подозревал Жади, но не был уверен, а теперь будет.

Дядя Али угрюмо молчал, соображая, что ему делать с непокорной племянницей. Его воображение рисовало самые страшные картины вселенского позора, который будет навлечен на его дом безрассудным распутством Жади. Он, благочестивый мусульманин, смолоду чтил все заветы Аллаха, чтобы в старости на его бедную голову посыпался пепел? Ну уж нет, он найдет способ из-под земли достать плутовку и не допустить своего посрамления.

Из-за угла выехало такси. Латифа вся сжалась в предвкушении крепкого нагоняя от мужа, ведь блудная сестра так до сих пор и не вернулась.

— Дядя Али! Латифа! — воскликнул Мохаммед, вылезая из машины. — Почему Жади до сих пор не готова, мы же договаривались, что поедем сразу в аэропорт!

Девушка попыталась что-то сказать, но вышло невнятное бормотание: у нее леденели руки и ноги, и заплетался язык.

— Мохаммед, — серьезным тоном заговорил с родственником дядя Али, — я буду говорить откровенно: Жади исчезла.

— Нет-нет, Мохаммед, все не совсем так! — заголосила Латифа.

— Латифа… что это значит?! — округлив глаза от ужаса, вопрошал мужчина. — Дядя Али, как же так?!

— Не спешите с выводами, — превозмогая себя, сказал Али. — Рио — большой и опасный город, в нем запросто могут похитить человека, даже если тот просто вышел в магазин за едой. Нам нужно заявить в полицию, вот что нам надо будет сделать. Мохаммед, позвони в Фес, скажи, что Жади заболела и свадьба откладывается до ее выздоровления, и попроси Назиру не звонить, не беспокоить никого и не приезжать. Мы все уладим.

Дяде Али удалось отвести подозрения Мохаммеда ценой доведения его до паники. Искренне поверив в то, что Жади могли причинить вред уличные хулиганы, он носился по своему дому, как петух с отрубленной головой, не зная, за что взяться, кому звонить и куда бежать.

* * *

— Что? — кричала в телефон Назира. — Мохаммед, да говори ты спокойно, я ничего не могу разобрать! Жади заболела?

— Жади заболела? — испуганно переспросил Саид, внимательно улавливая каждое слово.

Сестра только замахала на него рукой, чтобы тот молчал.

— И чем она болеет? Воспалением хитрости? Знаете что, это уже переходит всякие границы! Вопрос о свадьбе будет решать дядя Абдул. Очень может быть, что она не состоится вовсе. Все, разговор окончен!

Телефонная трубка со всего маху опустилась на рычаг.

— Назира, что там произошло? — обеспокоенно поинтересовался Саид. — Свадьба откладывается?

— Да, — ответила женщина, вперив в брата выразительнейший взгляд. — Эта твоя одалиска не успела переступить порог нашего дома, как уже вытрепала нам все нервы. На этот раз она притворилась больной, только бы не ехать в Фес.

— Но почему же притворилась?! Вдруг, ей правда плохо?

— Плохо будет тебе, когда ты женишься на одалиске!

— Назира! — не выдержал Саид. — Позволь мне уже самому разобраться, что мне лучше, а что хуже!

— Неблагодарный! — прошипела лара Назира. — Всю жизнь положила на вас с братом, а вы что? Презираете меня, не слушаете меня, выбрали себе в жены каких-то…

Саид уже не воспринимал упреки сестры. Все его существо захватила какая-то непонятная тревога, ощутимая на физическом уровне, не дающая толком ни на чем сосредоточиться, буквально мешающая дышать. Он бесцельно ходил по комнате взад и вперед, постоянно взглядывая то на телефон, то на часы. Болезнь Жади накануне свадьбы показалась ему дурным знаком, но не только это его беспокоило. Он боялся, как бы не… Нет! О таком даже думать нельзя.

* * *

Дело шло к вечеру. Переполох в доме Мохаммеда сменился более спокойным, но мрачным ожиданием неизвестного. Дядя Али сидел на диване с непроницаемым лицом, Мохаммед почти что в отключке полулежал рядом, и только Латифа на кухне тихонько всхлипывала, заваривая успокоительный чай: она прекрасно понимала, с кем сбежала Жади.

Гнетущую тишину разбил на осколки телефонный звонок, заставив всех обитателей дома вздрогнуть, как от раската грома. Дядя Али, предварительно прочитав короткую молитву на арабском, взял трубку.

— Слушаю.

— Дядя… — раздался на том конце тихий голос.

— Где тебя носит, негодная девчонка?! — позабыв о всяком благочестии, заорал Али. — О чем ты думаешь, что ты натворила?

— Дядя, я знаю, что вы проклянете меня, — твердо говорила Жади. — Я не буду держать на вас за это зла, взамен я прошу отпустить меня и не искать. Я сделала свой выбор, я всего лишь хочу быть счастливой.

— Да ты хоть понимаешь?.. — глава семейства едва не задохнулся от приступа гнева. — Да ты хоть понимаешь, что это значит?! Твоя жизнь будет загублена навеки, и вместе с собой ты утащишь в преисподнюю всю семью! Я не допущу этого, слышишь, не допущу!!!

— Саиду звонить не нужно, я сама ему обо всем скажу.

— Даже не смей! — надрывался Али, но в трубке уже были короткие гудки.

В бешенстве он набирал фесский номер, путая цифры, но, похоже, шустрая племянница его опередила.

* * *

Саид подбежал к телефону так, словно ждал этого звонка всю жизнь.

— Жади! Что с тобой случилось, как ты себя чувствуешь? — впопыхах спросил он через сильное колотье в груди.

— Саид, выслушай меня, — довольно спокойным голосом произнесла девушка. — Я должна сказать тебе правду. Я сбежала, и свадьбы не будет.

— Чт-то?..

— Так получилось, что я встретила свою любовь до того, как нас сосватали, и я не могу ослушаться своего сердца. Я люблю другого и выйду за него замуж.

Дальше Саид не стал слушать. От злости он выдернул телефонный провод и принялся топтать его ногами, словно провод был в чем-то виноват. «Дурак, трижды проклятый дурак!» — костерил себя парень. Как же его так обвели вокруг пальца эта дрянная девчонка, ее гадкий бразилец, а дядя Али… Нет, теперь хорошим отношениям между их семьями пришел конец, об этом даже думать нечего! Он метался по дому, как раненный зверь, порываясь не то схватить нож и зарезаться, не то полететь с этим ножом в Рио и зарезать Жади с Лукасом, не то уйти в пустыню кочевником. Все, что так тревожило его и не давало спать, теперь вылезло наружу и грозило смести все живое на своем пути, точно цунами.

Над городом разнесся напевный голос муэдзина, призывающего верующих на вечернюю молитву. Еще немного, и шумный Фес погрузится во мрак ночи, как погрузилось во тьму сердце одного из его жителей.