Когда тают миражи (гет)

За окном корпуса медицинского факультета мирно покачивались на ветру ветки кипариса. В большом лекционном зале шла лекция по анатомии для студентов первого курса. Худощавый профессор диктовал материал и царапал что-то мелом на доске с поразительной скоростью — знай успевай записывать, но Жади его слегка скрипучий голос казался фоном наподобие работающего радио. Девушка бесцельно засмотрелась на кипарис в окне, а в голове у нее был только один вопрос: уедет Лукас или нет? Они оба, не сговариваясь, замалчивали эту тему, не хотели портить настроение себе и друг другу, но Лукас не спешил делать однозначный выбор, не говорил ни да, ни нет. Похоже, он еще надеялся переубедить Жади.

— Сеньора Феррас, — голос преподавателя будто окатил ее холодным душем.

— Да, сеньор?..

— Будьте добры, повторите то, что я только что сказал. Вы не записали?

— Топографическая анатомия изучает строение тела человека по областям с учетом положения органов, — подсказал сидящий рядом Маркус — так звали студента, выручившего Жади на вступительном экзамене. Этот скромный отличник был единственным парнем в группе будущих врачей-педиатров и пользовался оглушительным успехом у девушек, особенно, когда нужно было что-то списать.

— Топографическая анатомия изучает строение тела человека… — без должной твердости в голосе повторила Жади. — По положению органов.

Кто-то на задней парте подавил смешок.

— Что ж, возможно, вы расскажете и о других разделах изучаемой нами науки? — невозмутимо спросил Гримальди.

— Сравнительная, возрастная, нормальная, патологическая, — шептал Маркус, прикрывая рот ладонью.

— Спасибо, не стоило, — тихонько шикнула Жади на соседа. — Сравнительная, возрастная, нормальная, патологическая…

— Сеньору Белтрану пять за подсказки, — саркастично улыбнулся преподаватель, — а вам, юная сеньора, я желаю как можно быстрее подтянуться до уровня вашего одногруппника. Желательно сделать это до зачетной недели, а лучше — до первой контрольной работы.

После этого профессор продолжил лекцию как ни в чем не бывало, а у Жади в душе осталось неприятное унизительное послевкусие.

— До чего мерзкий старикашка! — возмущалась по пути в столовую Додо — миниатюрная веснушчатая девушка. По правде говоря, ее звали Доротея, но сама она предпочитала сокращенный вариант своего имени. — Я чувствую, мы с ним еще наплачемся на сессии.

— Угу, — рассеянно пробормотала Жади себе под нос.

— Жади, ты какая-то странная! — откровенно высказалась Додо. — Все время витаешь в облаках, до наших студенческих проблем тебе как будто и дела нет.

— Это правда, отчасти правда. Додо, если бы твой парень уехал очень далеко и надолго, на полгода, например, что бы ты сделала?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Смотря куда и для чего.

— Если бы он был музыкантом?

— О, подруга, это опасно. Черт их знает, чем они на этих гастролях занимаются. Я не отпускала бы, наверное, или рассталась бы.

Жади помрачнела от ее слов, как туча. Додо заметила это и постаралась сгладить неловкую ситуацию:

— Но вообще-то, все индивидуально. Иметь парня или мужа-музыканта — это круто, все по нему сохнут, а у него только одна муза — ты.

Марокканка ничего не ответила на эту реплику, а просто взяла поднос с едой и понесла его к дальнему столику, чтобы подкрепиться обедом и еще раз хорошенько обо всем подумать.

* * *

«Игроки в бридж» пропадали в студии по десять часов. Материал для альбома сколачивался бешеными темпами, отчего у некоторых участников группы уже залегли тени под глазами. Берту, будто в него были встроены вечные батарейки, восседал на высоком барном стуле и наигрывал на гитаре мелодию:

— Ме-лан… Ме-лан-хо-ли-я… Так, что-то мне не нравится, как звучит припев. Чего-то не хватает. Лукас, попробуй-ка добавить бас.

Лукас сидел с неподвижным взглядом, размышляя о предстоящей поездке. Перед глазами то и дело вставало недовольное лицо Жади, которое он наблюдал весь последний период. Они старались жить, как раньше, меньше ссориться, но нельзя было отделаться от ощущения, что между ними пробежал легкий холодок. А что же будет, если Лукас уедет? С собой он взять жену не может — она наотрез отказывается оставлять учебу, да и не до нее там будет. Отказаться от поездки — и поставить крест на давней мечте. Британия — музыкальный рай, родина великих музыкантов современности. Если и не станешь сразу звездой, научишься столькому, сколько и за всю карьеру в Бразилии не почерпнешь.

— Лукас! — привел его в чувство лидер.

— А, извини, приятель. Что ты говорил?

— Я говорю, что мне не нравится припев у «Меланхолии». А вот ты о чем так крепко задумался, мне не понятно.

— Да так, ничего особенного, — Лукас принялся сосредоточенно перебирать медиатором по струнам, но вдруг остановился и задал вопрос, который не давал ему покоя. — Мы едем в Кардифф надолго?

— Сама звукозапись займет не больше месяца, я думаю. Возможно, некоторые песни придется подкорректировать, более органично переложить на английский язык, но это станет ясно уже в процессе. Потом есть планы отправиться на гастроли, не возвращаясь в Бразилию.

— Что, сразу сольно? — удивился Селсу.

— А на разогреве у «The Cure»* не хочешь? — самодовольно улыбнулся Берту.

— Да ла-адно! — у клавишника отвисла челюсть.

— Наведем шум в Европе, а, парни? — воскликнул Гума, отхлебнув пива из банки.

— Это если они одобрят сотрудничество, так что поумерь пока пыл. Кстати, если у кого-то из вас проблемы с отъездом, предупреждайте сразу.

— Ты чего, приятель, какие могут быть проблемы? — усмехнулся Гума. — Я готов хоть в Англию, хоть в Австралию и прямо завтра.

— Лукас, а ты? — поинтересовался Берту. — Ты у нас человек семейный, обстоятельств никаких особых нет?

— Нет, все хорошо, — не поднимая головы, сказал Лукас.

— Жена не против?

— Нет, не против.

— Вот и чудесно. Все, хватит разговоров, давайте еще раз сыграем самую первую песню. Гума, начинай.

И вновь грохот барабанов и гитарный риф заглушили переживания Лукаса. Он что-нибудь обязательно придумает, но завтра.

Примечания:

*The Cure — британская рок-группа, основанная в конце семидесятых годов.