Когда тают миражи (гет)

— Я не могу поставить вам зачет, — строгая преподавательница была непреклонна.

— Но почему, сеньора Диас?! — возмущенно проговорила Жади. — Я верно определила большинство препаратов!

— И не смогли вразумительно ответить ни на один вопрос по теоретической части, — женщина выразительно посмотрела на студентку поверх очков.

— Как это?! Этого не может быть, я учила все по учебнику! — спорила та.

— Я надеюсь, вы не собираетесь сказать, что я за тридцать лет преподавательской деятельности не научилась отличать грамотные ответы от безграмотных?

— Вы несправедливы, сеньора Диас! — не выдержала Додо. — Жади выложилась по максимуму, она пропускала занятия только из-за того, что ей приходилось лечь в больницу!

— Дорогие сеньориты, — снисходительно улыбнулась «Мэри Поппинс», — таких, как вы, у меня триста человек на потоке. Вы всерьез полагаете, что я стану вникать в проблемы каждого? У меня на зачетах и экзаменах все в одинаковом положении. Придете пересдавать в январе.

Жади гневно сверкнула глазами, забрала зачетную книжку со стола и широким шагом вышла из аудитории, не забыв громко хлопнуть дверью.

— Жади! Подожди! — догоняла ее Додо.

— Змея! — бушевала марокканка. — Она прекрасно знает, что я ответила не хуже других, но решила мне насолить!

— Успокойся, подруга, она ко всем так относится! Ты забыла, тебе вредно нервничать!

— Да, ты права, — выровняла дыхание Жади. — Мне нужно успокоиться.

— Пойдем в столовую, — добродушно предложила Додо.

— Идем, — согласилась Жади.

* * *

— …вот так, посиди здесь, а я схожу куплю поесть, — хлопотала Доротея возле подруги. — Что тебе взять?

— Что-нибудь на твое усмотрение, — без особого интереса ответила Жади.

Она увидела, что Маркус сидит за соседним столиком и уплетает обед. Счастливчик — все зачеты сдал с первого раза. Взгляд Жади устремился на картину, висевшую возле окна, — это был довольно милый натюрморт с изображением тропических фруктов, наверняка его повесили сюда для возбуждения аппетита. Внезапно папайя поплыла перед глазами и слилась с ананасом.

— Жади, ты хорошо себя чувствуешь? — встревоженный голос Маркуса прозвучал будто бы из глухой банки.

— Что-то голова закружилась, — сквозь подступающую тошноту произнесла Жади. — Еще бы, после этой змеи…

Поясницу скрутила противная тянущая боль, которая, казалось, разливалась по всему телу.

— А вот и я! — Додо вернулась с подносом в руках, но чуть не выронила его, когда увидела, как Жади скорчилась на стуле.

— Маркус, ты чего стоишь?! — выговорила она парню.

— Я… я подумал, что стоит сбегать на кафедру, позвать кого-нибудь.

— Какая еще кафедра! Беги к телефону, вызывай «скорую»!

Маркус очертя голову кинулся спасать одногруппницу — похоже, дело серьезное.

— Жади! Жади! Ты меня слышишь? — пыталась привести ее в чувство Додо.

— Да, я слышу! Мне очень больно… Ребенок, Додо, ребенок! — чуть не плакала марокканка.

— Тихо, милая, все будет хорошо, скорая уже наверняка едет!

— Я чувствую, что теряю его! — паниковала Жади. — Не-ет, только не это! Как же больно…

Через пятнадцать минут с улицы донесся протяжный вой сирены скорой помощи. Где бы ни находился человек, этот звук всегда подобен раскату грома и заставляет хотя бы на секунду замереть от пугающего чувства. Он означает то, что где-то случилась беда.

Жади на каталке в приемном отделении с ужасом ожидала вердикта врача. Врач же провела осмотр быстро, но с самым безучастным видом, который только можно вообразить в данной ситуации. Она что-то отмечала в протоколе обследования и давала указания медсестре:

— Пять кубов окситоцина внутримышечно. Понаблюдаем несколько часов, если изменений не будет — в операционную.

— Доктор… — захлебываясь слезами, позвала ее Жади. — Скажите, что с моим ребенком?

— К сожалению, беременность сохранить не удалось, — тем же бесстрастным тоном ответила дежурный гинеколог. Это был уже пятый случай за рабочую неделю, а сколько их было за год, лучше и не представлять.

Жади закрыла глаза, и слезы мигом намочили дешевую больничную подушку. Она положила руку на живот, словно пыталась удостовериться, что услышанное — ложь, что ее малыш все еще с ней. Физическая боль стихла, но в душе словно образовалась черная дыра, а черные дыры, как известно, затягивают в себя все, даже свет. Именно такое ощущение возникло в сердце Жади — утрата забирала не только силы, но и желание жить.

— Позвоните… — шептала она медсестре, — позвоните моему мужу на работу.

— Непременно. Сообщите имя и телефон организации.

— Лукас Феррас… Компания Леонидаса Ферраса.

* * *

На очередном заседании совета директоров обсуждалась чрезвычайно животрепещущая тема. Доклад Леонидаса прервала секретарша, постучавшаяся в дверь кабинета.

— Донна Селма, позже, — глава компании хотел отправить ее восвояси.

— Извините, это очень срочно. Звонят из приемного отделения муниципальной больницы, просят подойти сеньора Лукаса.

Лукас подскочил, словно ошпаренный, и побежал к телефону, по пути роняя со стола на пол папку с важными документами.

— Алло?.. — почти прокричал он в трубку.

— Сеньор Лукас Феррас? — уточнила регистратор.

— Да, да, это я! Что случилось?!

— Ваша жена находится у нас.

— Что с ней? — Лукас почувствовал, как сердце ушло в пятки от страха.

— К сожалению, я не могу сказать вам подробностей. Она в удовлетворительном состоянии, более подробно о ситуации спросите лечащего врача.

— С ребенком все в порядке?! — не унимался Лукас.

— Я не владею информацией.

— Лукас, что там? — беспокоился покинувший заседание Леонидас.

— Жади в больнице! — коротко сообщил Феррас-младший. — Я еду туда прямо сейчас.

— Подожди, я с тобой!

Наспех дав указания относительно переноса совета директоров, Леонидас на пару с сыном помчался в больницу, куда Жади забрала «скорая».

— Если с ребенком что-то случилось, это ваша вина и только ваша, — вслух возмущался он за рулем. — Сколько раз я говорил твоей упрямой жене, чтобы она отложила учебу и спокойно родила, но нет же, мы самые умные!

— Папа!.. — Лукас был готов умереть прямо на месте.

— А ты тоже «молодец»! Самоустранился от всего, мог бы и повлиять на жену, муж ты или кто? Стоите друг друга, как два беспомощных младенца.

— Хватит, папа! — вышел из себя Лукас. — Чего ты хочешь? Унизить меня, добить?

— Нет, я хочу, чтобы ты научился думать своей головой!

— Я не желаю продолжать этот разговор, я не в том состоянии.

Автомобиль подъехал к крыльцу приемного отделения. Лукас вышел наружу и побежал к регистратуре сломя голову.

— Жади, Жади Феррас, — настойчиво стучал он в стекло к администратору. — Проверьте, она поступила сегодня.

— Да, она находится в палате наблюдения, — спокойно ответила сотрудница больницы. — Пройдите прямо по коридору, сверните направо. Палата номер четырнадцать. Вы муж?

— Да, да! Спасибо!

Жади неподвижно лежала на жесткой больничной койке. Перед ее глазами был только бело-серый потолок палаты с небольшими трещинами на известке. Она была одна — больше никого в этом страшном месте сегодня не оказалось. Чувства притупились, наверное, психика защищает сама себя. Только потолок с трещинами и ноющая пустота внутри… Пустота в голове.

— Жади! — Лукас ворвался на порог с растерянным и перепуганным лицом.

— Лукас! — будто бы высохшие слезы хлынули с новой чудовищной силой.

— Как же так?.. — Лукас плакал не меньше нее.

— Я не знаю, — еле слышно прошептала Жади. — Аллах забрал его у нас.

Больше они не сказали друг другу ни слова в этот день. Бывают такие мгновения, когда кажется, что душа умирает. Тогда не хочется ничего говорить, ничего делать, а просто лечь и ждать, когда боль стихнет. Если она вообще способна стихнуть.