Когда тают миражи (гет)

Первые дни в новом статусе новобрачные провели в отеле с видом на залив Гуанабара, на что ушла последняя часть средств, добытых для свадьбы. Лукас хотел бы остановить момент, чтобы он никогда не заканчивался, но время неумолимо двигалось вперед, и чем ближе становилось возвращение под крыло Иветти, тем больше молодого мужа беспокоили приступы меланхолии. Лукас по наивности рассчитывал к марту скопить достаточно средств для того, чтобы снимать свой угол, но стажерская зарплата оказалась слишком ничтожна. Кроме того, стажировка подошла к концу, впереди были три месяца скучных лекций и семинаров, сессия, работа над дипломным проектом и репетиции в довесок, а нужно было еще и искать новый источник заработка. При мысли обо всем этом Лукасу хотелось исчезнуть на пару с Жади, оставив до лучших времен вместо себя клона, сделанного доктором Альбьери.

Жади застала мужа лежащим на диване с отрешенным выражением лица и взглядом, устремленным в потолок. Это неприятно поразило ее, так как Жади была склонна принимать его тоску на свой счет, и уж когда-когда, а в медовый месяц она точно не ожидала увидеть Лукаса в таком настроении.

— Лукас?.. — позвала она его.

— Что, любовь моя?

— Почему ты такой грустный?

— Не хочу разлучаться с тобой, — улыбнулся Лукас, — даже чтобы пойти на лекции.

Жади моментально просияла.

— Я тоже не хочу отпускать тебя ни на секунду, — с нежностью обняла она супруга. — Нам скоро пора будет возвращаться к Иветти.

— Об этом я и переживаю, — вновь нахмурился парень.

— Почему?

— Жади, я уже взрослый, женатый мужчина, а вынужден быть приживалой у чужой, в общем-то, женщины. Мне бывает так стыдно перед тобой, наверное, я не достоин тебя.

— И думать так не смей! — возмутилась Жади. — Иветти помогает нам от чистого сердца, мы начнем жить отдельно, когда сможем.

— Ты сама говорила, у вас принято, что муж обеспечивает семью, — продолжал унывать Лукас. — Я не вписываюсь в эти представления.

— Дорогой, мы говорили об этом столько раз! Я предпочту жить в бедности с любимым человеком, чем в богатстве с нелюбимым. Ты думаешь, я была бы счастлива, если бы меня выдали замуж за Саида?

При упоминании имени Саида Лукас почувствовал себя еще более неловко.

— Если бы даже меня со всех сторон обложили золотом, я бы задыхалась от тесноты, — сказала Жади, положив ему голову на плечо. — Мы со всем справимся, веришь?

— Верю, я всегда тебе верю, — прикрыл глаза парень, мыслями уносясь подальше от реальности.

* * *

За те несколько дней, что Иветти провела без Лукаса и Жади, она успела безумно соскучиться по ним. Она понимала, что долго так продолжаться не может, и молодой семье необходимо жить самостоятельно, но Иветти так нравилось наблюдать, как они улыбаются друг другу и говорят о любви, как Жади ждет Лукаса каждый вечер и как он играет ей на гитаре, ей нравилось даже мирить после их после незначительных ссор, каждая из которых воспринималась молодыми словно конец света. Вернее, подобным образом воспринимала ссоры Жади.

— Проходите, дорогие мои, — приветствовала молодоженов Иветти. — Ну, как вы отдохнули, все хорошо?

— Все просто чудесно! — порхала по гостиной Жади, кружась и пританцовывая с платком из легкой ткани в руках, который она все-таки надела по дороге обратно.

— Иветти, нам нужно поговорить, -Лукас тихонько увел ее в сторону, чтобы Жади его не услышала. — Я обещаю, что скоро мы не будем тревожить тебя своим присутствием.

— Да что ты! Мне совсем не трудно…

— Нет-нет, мы не должны злоупотреблять твоей добротой. И деньги, потраченные на свадьбу, обязательно вернем. Мой приятель из университета предлагал мне подработку на время до получения диплома, я решил, что самое время согласиться. Как только я получу аванс, мы найдем жилье и станем жить одни.

— Как знаешь, — растерянно пожала плечами Иветти. — Но если вдруг что-то пойдет не так, вы всегда можете на меня рассчитывать, помните об этом.

— Ах, Иветти, — обнял ее Лукас. — Мой отец такой дурак. Мы все могли бы быть очень счастливы.

— Но вы и так счастливы!

— Я и Жади да, но не вы с моим отцом.

— Лукас, я иногда забываю, что ты не мой сын, — рассмеялась Иветти, глядя на «пасынка». — Что бы вы ни решили, я желаю вам только удачи и долгих-долгих счастливых лет.

* * *

Вскоре Лукас по совету товарища на свой страх и риск устроился в одну из фирм в качестве курьера. Теперь с утра ему приходилось идти на занятия в университет, после обеда развозить заказы, вечерами играть на репетициях, а остатки свободного времени посвящать написанию дипломной работы. Оказалось, что Тьяо был прав, и даже такая подработка приносит доход более ощутимый, чем стажировка в адвокатской конторе, где Лукасу платили из милости и чисто символически. Денежный аванс позволил молодоженам снять небольшую квартирку в Нитерое. До центра оттуда добираться было далековато, но на жилье в Леблоне Лукас и Жади претендовать пока не могли.

— Наше первое семейное гнездышко, — в восторге проговорила Жади, осматриваясь в новом жилище. — Знаешь, мне даже нравится, что оно такое скромное.

— Не забывай, у нас все впереди, — обнял жену Лукас. — Когда мы с ребятами добьемся успеха, у нас будет такой же огромный дом, в каком вырос я сам.

— И как это — жить в огромном доме? — улыбнулась девушка.

— Разница не такая уж и большая, если не считать простора для детских игр. Мы с Диогу постоянно играли то в войну, то в прятки. Он всегда быстро меня находил, а я блуждал по дому целую вечность, как по заколдованному замку. Иногда мы брали в игру Далву. Куда бы ни забрался Диогу, она всегда поражалась его фантазии и находчивости, а меня могла отругать за то, что я чуть не порвал новые портьеры, пытаясь укрыться понадежнее.

— В большом доме должно быть много детей!

— У нас и будет много детей. И мальчиков, и девочек, и все они будут играть в нашем прекрасном саду.

Молодые супруги предались долгому, нежному поцелую. Если при Иветти они иной раз стеснялись проявлять свои чувства в полную силу, то теперь им было некого и нечего стыдиться. Жади в кои-то веки облачилась в танцевальный костюм изумрудного цвета, почти такой же, в каком она впервые встретилась с будущим мужем. Этот костюм она выпросила для себя у Латифы в одну из их встреч.

Лукас включил магнитофон, и гипнотические звуки арабского барабана заполнили пространство. Жади игриво и в то же время величественно, как царица, вошла в комнату, слегка покачивая бедрами в такт музыке. В руках у нее был зеленый платок, которым она закрывала живот, грудь и нижнюю часть лица. Ее черные глаза были устремлены на мужа и сияли от счастья, как звездочки, а под полупрозрачной тканью угадывалась белоснежная улыбка.

Лукас сидел, завороженный каждым ее движением, каждым изгибом руки и взмахом платка. Он так давно не видел, как Жади танцует, что начал скучать по ее загадочному восточному образу, который так глубоко запал ему в сердце. Иногда, к своему стыду, Лукас ловил себя на мысли, что та Жади, что просыпается рядом с ним каждое утро, и та, которая танцевала для него в развалинах, рискуя собственной жизнью — это два разных человека. Парень ругал себя за то, позволял себе думать подобным образом, ведь это совершенный абсурд! Как можно разделять прошлую и настоящую Жади, когда она идет за ним на край света? Это нехорошо, неправильно и просто отвратительно, но глядя на жену в таком чарующем облике, Лукас с облегчением понимал, что подленькие мысли — это не что иное, как порождение уставшего от диких нагрузок разума, и давал Жади увлечь его своим танцем без остатка.