Нас запомнят войной, но пусть назовут прощением (гет)

Шестое ноября, 1999 год. Суббота

Парвати в синем. Запрет, который она установила для Джорджа несколько дней назад, на неё не распространяется. Сейчас на ней надето платье в пол королевского синего цвета, а длинные чёрные волосы волнами ниспадают до бёдер. Голову венчает золотая тика⁽¹⁾, заколотая на затылке, а от пирсинга в носу до уха тянется изящная цепочка.

На левой руке сверкает золотое кольцо со сложным плетёным узором и крупным изумрудом в центре.

— Джордж, — в очередной раз повторяет Парвати, — твоим родным это не понравится.

В ответ на это Джордж лишь усмехается.

— Я и не будучи прорицателем в этом уверен.

Парвати закатывает глаза, но он кладет её руку на сгиб своего локтя, стараясь сдержать нервозность. Девушка практически поселилась у него после того раза, как объявилась на пороге рано утром и заявила, что спасла ему жизнь. Весь алкоголь таинственным образом исчез, и каждый раз, когда Джордж подумывал о том, чтобы незаметно принести новый, она возникала из ниоткуда, чтобы это пресечь. Он никогда не чувствовал себя хуже, хотя она беспрерывно снабжает его бодроперцовым и антипохмельным зельями.

Джордж легко находит дорогу к своей семье — голос Рона становится всё громче по мере того, как течёт вечер и льётся рекой алкоголь.

— Привет, мам, — здоровается Джордж, забавляясь тем, как стремительно поворачивается её голова. Глаза расширяются, в них появляется влажный блеск, знаменующий скорые слёзы.

Так происходит каждый раз, когда она смотрит на сына.

— Джордж Уизли, — восклицает Молли, — я не могу поверить, что ты пропустил свадьбу своей единственной сестры.

— Представляешь, — с улыбкой отвечает Джордж, — что она скажет, когда узнает, что пропустила мою?

Рон, только отнявший от губ бокал вина, давится и кашляет.

— Что?

Практически каждый в его семье либо уже знаком с Парвати Патил, либо видел её в Хогвартсе, но Джордж всё равно притягивает жену к себе.

— Познакомьтесь с Парвати Уизли, — он похлопывает её по левой руке на своём плече, привлекая внимание к кольцу, — моей женой.

Парвати делает глубокий вдох, успев поймать момент тишины, перед тем как Молли Уизли всё-таки ударяется в слёзы. Она прикрывает рот рукой, пытаясь унять всхлипы, и Джорджу ничего не остаётся, только наблюдать за её бурной реакцией. Рон стоит рядом с Ханной Эббот, и они оба кажутся изумлёнными.

— Приятно официально познакомиться с тобой. — Папа старается держать лицо, и его стойкости хватает, чтобы наклониться вперёд и пожать Парвати руку. — Добро пожаловать в семью Уизли.

Парвати неуверенно улыбается, несмотря на сопровождающие новость слёзы и удивление.

— Благодарю вас, сэр. Это большая честь для меня.

Джордж снова похлопывает её по руке, разрываясь между весельем и мыслью, какой он ужасный сын. Мама продолжает давиться слезами, но вроде бы начинает успокаиваться. Рон выходит вперёд и взмахом руки привлекает внимание Парвати.

— Рад видеть тебя здесь. Поздравляю, теперь в наших рядах одним гриффиндорцем больше.

Парвати смеётся.

— Боюсь, слизеринцы от этого только выиграли.

— Джордж рассказал тебе обо всех парах? — спрашивает Ханна.

Парвати мгновенно бледнеет, но Джордж бросается на помощь:

— Конечно, рассказал. Мы женаты уже целых два дня. Между нами нет никаких секретов.

Рон с сомнением смотрит на брата, но от дальнейших расспросов их спасает появление Джинни с другой стороны тента. За ней, безнадёжно влюблённый, плетётся Гарри. Джинни сияет, и исходящее от неё счастье бальзамом ложится на душу Джорджа.

Если в этом мире и осталось что-то, за что можно быть благодарным, так это за совпадение Гарри и Джинни.

— Джордж! — восклицает Джинни и бросается к нему в объятия. Он крепко стискивает сестру, одновременно сдерживаясь, чтобы не потрепать её по голове. В любой другой день он бы с радостью её позлил, но не сегодня.

— Джиневра Уизли, — говорит он, — ты отлично выглядишь.

Джинни ухмыляется.

— Для тебя я теперь Джиневра Поттер.

Джордж хмыкает, но на лице всё равно расплывается улыбка. Впервые за долгое-долгое время. В порыве чувств он притягивает к себе и Гарри прямо через сестру и обнимает их двоих, теряясь в этих объятиях. Внутри бурлит благодарность.

— Гарри, ну что, всё-таки поймала она тебя в свои цепи? — спрашивает Джордж.

— Почти уверен, что я согласился на это добровольно, — смеётся Гарри.

Глядя на них, Джинни закатывает глаза.

— Действительно, как же ещё дать девушке почувствовать себя любимой? Парвати, спасибо, что пришла.

Парвати кивает Джинни, в это время Молли удаётся взять себя в руки, и она, несмотря на покрасневшее, опухшее лицо, покашливает и вставляет:

— Прости, Парвати, дорогая. Это я не из-за тебя расплакалась. Я тоже счастлива с тобой познакомиться.

— Чёрт возьми, мам, — хмыкает Джордж, — ты, конечно, молодец, теперь моя жена точно поняла, что она желанная гостья.

Парвати сильно пихает его локтем, но Джордж только морщится. Он не успевает что-либо ответить, как Джинни потрясённо и пронзительно восклицает:

— Твоя кто?

— Мы поженились, — полушепчет ей Парвати, покачивая рукой и показывая кольцо.

— Джордж решил не сообщать семье, — резко бросает Молли, кидая на сына убийственный взгляд. Он равнодушно пожимает плечами.

— Мерлин, мам, у тебя на этой неделе как минимум четыре свадьбы, а ты переживаешь, что пропустила одну.

Артур Уизли, благослови господь его душу, прочищает горло и говорит:

— Мы просто счастливы, что вы всё-таки пришли. Могу я предложить что-нибудь выпить?

Джордж нетерпеливо открывает рот, но Парвати Патил скромно улыбается.

— Вообще-то мы больше не пьём, но спасибо.

Джордж захлопывает рот и свирепо смотрит на неё. Она даже не удостаивает его взглядом. От внимания не ускользает, что мамино выражение лица бесконечно потеплело, а Рон прячет улыбку за бокалом. Поставив его на стол, он кивает Джорджу.

— Ты молодец, братишка, — говорит он, и Джордж смягчается от похвалы младшего брата. — А на случай, если ты голодный, на столе остался ростбиф.

Они ещё немного болтают друг с другом, прежде чем, наконец, их отпускают поужинать. Парвати держится поближе к Джорджу, а Джордж — подальше от бокала в конце стола, давясь тыквенным соком. В какой-то момент звучит медленная песня, и Гарри с Джинни уходят танцевать, за ними следуют Молли с Артуром. Рон протягивает Ханне руку, и хотя по обоим видно, что танцы — последнее, чем они хотят заниматься, они всё равно направляются на танцпол.

— Я бы сказал, всё прошло неплохо, — объявляет Джордж, когда они остаются одни.

Впервые за время их знакомства Парвати ведёт себя не так сдержанно и фыркает.

— Да, именно так девочки мечтают познакомиться с семьёй своего мужа.

Нужно быть глухим, чтобы не заметить сарказма в её голосе.

— Готов поспорить, с твоей семьёй выйдет ещё хуже, — мрачно произносит Джордж, вонзая нож в пудинг.

Парвати смеётся над его пессимизмом.

— Вообще-то, наоборот. Ты уже нравишься моей семье, и они в курсе, что мы тайно поженились, так что тебе нечего бояться.

— Откуда они знают? — интересуется Джордж.

— В отличие от некоторых, я разговариваю со своими родителями, — отвечает Парвати, — но и они больше не подвергают сомнению мои решения, учитывая, что обычно я узнаю о последствиях раньше остальных.

Джордж хмурится.

— Может, было бы лучше рассказать моим родителям обо всей этой истории с прорицанием? Тогда они бы не стали возражать.

У Парвати кровь отливает от лица.

— Нет! Нет, Джордж, я же предупредила…

— Я помню, — мягко перебивает он, — помню. Я им не скажу. Всё в порядке. Они не причинят тебе вреда, Парвати.

— Я знаю, — шепчет она, — я правда знаю. Однако это правило — первое, чему учат прорицателей все писания. Никому ничего не говорить.

Джордж смотрит в её миндалевидные глаза и думает. Он не глупец, но и наивным его назвать нельзя. Он точно знает, как далеко готовы зайти некоторые люди, чтобы раскрыть природу силы прорицателя. В лучшем случае, Парвати казнили бы за знания. В худшем — использовали бы и пытали, чтобы выведать информацию.

В руках Волдеморта она стала бы оружием массового уничтожения, даже такая юная и ещё не научившаяся контролировать свои силы.

— Тогда зачем ты рассказала мне? — спрашивает он. Он уже размышлял об этом, но в вихре последних дней, пытаясь обрести опору под ногами, так и не удосужился поинтересоваться.

Парвати улыбается, на её щеке появляется ямочка.

— Я этого не делала, если ты помнишь. Ты сам догадался.

Джордж закатывает глаза.

— Это не считается, ты дала слишком много подсказок.

Она добродушно пожимает плечами, и они молча наблюдают за танцующими парами. Парвати выглядит немного грустно, и теперь Джордж чувствует себя виноватым за то, что не пригласил её на танец, хотя сомневается, что она согласилась бы.

Рука Парвати неожиданно опускается на его плечо.

— Извини, что так остро отреагировала.

— Всё нормально, — отвечает Джордж, слегка улыбаясь. — Я понимаю. Может, тогда ты позволишь мне выпить в качестве настоящего извинения?

Парвати смеётся.

— Не раньше, чем через три месяца и четыре дня.

— Что? — Джордж роняет вилку и поворачивается к ней лицом. — Даже ни одного огневиски?

Парвати озадаченно морщится.

— Нет. Ни капли.

— А что изменится за три месяца? — в конце концов спрашивает Джордж, когда любопытство берёт верх.

Она приподнимает изящную бровь.

— Этого я тебе сказать не могу.

Он бросает в неё салфеткой, и Парвати смеётся. Приятно снова иметь кого-то, с кем можно смеяться и шутить. Парвати весёлая и красивая, и, возможно, в другой жизни Джордж оценил бы её по достоинству. Однако в этой они друзья, и, похоже, её это устраивает.

Всё лучше, чем альтернатива, полагает Джордж, вспоминая ненавидящих друг друга молодожёнов, которых насильно свели вместе.

— О нет, — внезапно выдыхает Парвати, — нет, нет, нет.

Джордж мгновенно вскакивает на ноги, выставляя волшебную палочку и осматривая местность в поисках угрозы. Парвати бледная как смерть, но в его голову не приходит ни единой причины, по которой это могло случиться.

— Малфой не может… — выдавливает Парвати, и Джордж наконец понимает, что он и при всём желании не смог бы ничего увидеть. Он опускается на стул рядом с ней, всё-таки не выпуская палочку из рук.

— Эй, Парв, посмотри на меня, — говорит он и протягивает руку, чтобы отцепить впившиеся в предплечье ногти.

Она вздрагивает от его прикосновения, и по щеке скатывается слеза.

— Ох. Нет, Малфою нельзя пить шампанское. Нет! Джордж, ты ведь скажешь ему, правда? Никакого шампанского! Скажи ему, скажи ЕМУ. — Под конец её голос срывается в истерику, и хотя она позвала Джорджа по имени, но не отрывает взгляда от свечи перед собой.

Джордж отпускает её руки и хватает за плечи, встряхивая, наверное, слишком грубо. Её широко распахнутые глаза устремляются к нему.

— Остановись, — приказывает он, — посмотри на меня. Малфоя здесь нет. Нам нужно связаться с ним прямо сейчас?

Парвати дрожит от напряжения, словно каждый мускул в теле готов вот-вот лопнуть. Джордж аккуратнее проводит ладонями по её плечам, останавливается у локтей. Теперь её глаза прикованы к нему точно так же, как прежде к свече.

— Парв, нам нужно связаться с Малфоем прямо сейчас? — снова спрашивает Джордж.

Она качает головой. По щеке скатывается ещё одна слеза.

— Ты хочешь уйти?

Она снова качает головой.

— Нет.

Они оба смотрят друг на друга, самовольно загнанные в тупик.

Джорджу было чрезвычайно любопытно узнать, как работают прорицания, и последние несколько дней он засыпал Парвати вопросами. Она пыталась объяснить, но по-настоящему понять, что и как она видит, он так и не смог. Иногда он даже ненавидел ответы, которые она ему давала.

— Я видела, как Малфой пьёт шампанское, — наконец произносит Парвати. — Он злился. Я видела, как он отпил из такого маленького хрустального бокала, а потом лежал в могиле. И с ним была Гермиона, но закованная в цепи, мы опустили её к нему, положили рядом, а потом засыпали их камешками размером с желудь. Полностью засыпали.

Джордж с трудом сглатывает.

— Мы похоронили её заживо? С трупом Малфоя?

— Ты знаешь, что всё не так просто, — шепчет Парвати, — видения никогда не бывают прямолинейными. Это не значит, что мы буквально так и поступим.

— Но мы могли бы, — возражает Джордж.

Парвати отворачивает голову, плечи её поникли. Она больше не спорит.

Джордж смотрит по сторонам, задерживая взгляд на гостях. Они начали медленно расходиться, но вокруг пока ещё довольно людно. Свадьба Гарри Поттера стала одним из самых ожидаемых событий последнего десятилетия, и народ празднует. Джордж находит родителей, которые танцуют вместе, улыбаясь и что-то бормоча друг другу, слишком тихо для чужих ушей. Приятно видеть их такими. Иногда трудно вспомнить, какими они были до войны.

Трудно вспомнить, какими все они были до войны.

Гарри смеётся, уткнувшись в волосы Джинни, пока они разговаривают с Андромедой Блэк, а по коленкам ползает Тедди Люпин. Рядом стоит Рон, сияя от счастья. Ханна Эббот, держащаяся в стороне, кажется лишней на этом празднике жизни.

— Эта девушка, — говорит Парвати, — проклята.

— Ага. Рон хороший парень, но она уже много лет влюблена в Невилла.

Парвати хлопает его по руке, и Джордж отводит взгляд от Ханны. Его жена выглядит сердитой, и он недоумевает, что же такого сделал, чтобы её разозлить.

— Я не о ней говорю. — Парвати хмурится. — Я знаю, кто такая Ханна Эббот, Джордж. Та девушка, вон там. Сама по себе.

Так незаметно, как только возможно, Джордж смотрит туда, куда Парвати скосила глаза, и замечает Асторию Гринграсс. Точнее, теперь уже Уизли, по крайней мере, как ему сказали.

— Это Астория. На этой неделе она вышла замуж за моего брата Чарли. Не думаю, что они поладили.

Парвати аристократично пожимает одно плечо, чёрные волосы рассыпаются по открытой спине.

— Это не имеет значения. Брак не продлится долго.

Джордж резко выпрямляется.

— Что ты имеешь в виду? Неужели ВМН потерпит неудачу? Как его отменить? Мы должны сражаться?

Парвати замирает, её спина становится прямой, как шомпол.

— Мне так жаль, Джордж.

— О чём ты?

— Мне так жаль, — шепотом повторяет она, — дело не в этом. Я бы хотела, чтобы всё было так. Лучше бы я ничего не говорила, это не твое бремя, ты не должен его нести.

— Скажи мне, — умоляет он.

Парвати закрывает глаза, будто бы сосредоточиваясь на ощущении стола под своей ладонью и тяжести взгляда Джорджа.

— Она больна. Я не знакома с ней лично и не знаю, что произошло, но это очевидно. Болезнь бежит по венам вместе с кровью и уже опутала всё тело. Она сама наверняка всё знает.

Джордж пристально смотрит на Асторию, пытаясь разглядеть признаки проклятия, о котором говорит Парвати, но это за пределами его сил. Девушка выглядит прекрасно, нечеловечески красиво, вот только вместе с тем несчастно: она не отрывает глаз от полога свадебного тента, как будто ищет спасения, находясь в полном одиночестве.

Джордж оглядывает комнату. Хотя ему ещё предстоит познакомиться с сёстрами Гринграсс, он уже кое-что слышал о них от Рона. Чарли женился на Астории пару дней назад, и у них примерно столько же общего, сколько у Снейпа с Трелони. Тем не менее, добавил Рон, единственное, что они всё-таки разделяют друг с другом, — это любовь братьев и сестёр. Куда бы ни пошла Астория, Дафна обязательно следует за ней.

Наконец Джордж замечает Гринграсс-старшую на танцполе в объятиях Перси Уизли. Несмотря на то, что их свёл вместе Закон, Рон упомянул, что вообще-то они идеально подошли друг другу и планируют пожениться в течение недели.

— Джордж. — Голос Парвати звучит неуверенно, и он снова поворачивается к ней. Девушка выглядит печальной.

— Что такое?

Она вздыхает.

— Ты действительно обещаешь, что не наденешь синее?

— Парв, я клянусь тебе. Никакого синего. Да и к тому же это даже не мой цвет.

Улыбка Парвати едва заметна. Джордж протягивает руку и находит её, проводя большим пальцем по обручальному кольцу. Она сама его выбрала, и Джордж благодарен за то, что она облегчила ему задачу. За всё, кроме вынужденной трезвости — это ад.

— Расскажи мне, — стараясь не давить, нежно шепчет он, — скажи, что ты видишь, когда я в синем.

Парвати замирает, и Джордж спрашивает себя, имеет ли он право задавать этот вопрос. Она не хочет говорить об этом. Он долго себя сдерживал.

— Твои руки, — выдыхает она.

— Ты видишь мои руки?

Она кивает, смотря на руку, зажатую в её ладони.

— Все в крови. Ты смотришь на них сверху вниз и кричишь в пустоту. Больше ничего не вижу, только чувствую. Слишком много смертей. Мне страшно, Джордж.

Джордж крепче сжимает её ладонь.

— Ну, это проще простого. Давай вернёмся домой и сожжем всё синее, что у меня есть.

— Договорились, — легко соглашается Парвати, глядя на него со всей серьёзностью. Джордж ухмыляется оттого, как оказалось просто её убедить. Интересно, ненавидит ли она свадьбы так же сильно, как и он?

— Я уже говорил, как я счастлив, что ты не возражала против тайной свадьбы? Клянусь, я по собственной воле съел бы все блевотные пастилки, что остались в магазине, если бы мне пришлось вытерпеть ещё одно такое мероприятие.

Парвати хихикает, и Джордж рад, что её настроение улучшается.

— Плохие новости, моя сестра выходит замуж за Блейза Забини через две недели, и мы приглашены.

Джордж стонет.

— Слизеринская свадьба? Сначала ты лишила меня алкоголя, а теперь отнимаешь достоинство.

— У тебя его с самого начала не было, — парирует Парвати, — а за алкоголь ты меня ещё поблагодаришь.

Джордж закатывает глаза.

— Я знаю, говорят, не ставь против прорицателя, но, Парвати Уизли, я готов поспорить на десять галлеонов, что никогда не поблагодарю тебя за эту пытку.

Её улыбка — тайна, которую она топит в бокале с водой.

1) Индийское традиционное украшение на голову. Представляет собой подвеску, основная часть которой —цепочка, закрывающая пробор между волосами.

Вернуться к тексту