Нас запомнят войной, но пусть назовут прощением (гет)

Десятое ноября, 1999 год. Среда, вечер

Гермиона примеряет свадебное платье, когда срабатывают защитные чары и предупреждают о нарушителях границ. Из всего множества заклинаний только одно даёт о себе знать, поэтому волноваться не о чем, доступ в дом есть только у трёх людей.

Вскоре после сигнала Гарри с Роном открывают входную дверь и заваливаются внутрь, заставая Гермиону перед высоким зеркалом.

— Чёрт подери, — изумляется Рон, — Миона, да ты настоящая красотка.

Гермиона краснеет — за годы дружбы с Роном она никогда не слышала, чтобы он звал её так, даже в то недолгое время, когда они были вместе.

— Правда? — Голос звучит предательски неуверенно.

Рон смущается и потирает затылок, но на Гарри всегда можно положиться, он не растеряется. Он подходит ближе, в уголках глаз появляются морщинки улыбки.

— Правда, — уверяет её Гарри.

Гермиона ещё раз смотрит на себя в зеркало, оценивая наряд. Когда она впервые надела старое свадебное платье Молли Уизли, оно село на удивление хорошо — пришлось только слегка изменить декольте с помощью волшебной палочки и немного укоротить подол. И, конечно, самое главное — убрать огромные рукава-фонарики, достающие чуть ли не до самых ушей.

Теперь у платья длинные рукава, сужающиеся к запястьям и скрывающие шрам, а более высокий вырез на груди, подчёркивающий ключицы, украшен бисерной вышивкой. Талию стягивает простой шёлковый пояс, подол прячет ноги в носках.

— Оно э-э-э… очень традиционное, Миона, — говорит Рон.

— Ты думаешь? — Гермиона снова переводит взгляд на платье. Оно выглядит как обыкновенное магловское, разве что чуть более насыщенного цвета шампанского, чем чисто белое. Изначально пояс был золотым с алой окантовкой, переходящей в кружево ниже, как на свадебном платье Флёр, но Гермиона изменила цвет на более подходящий. Ей не понравилось, что кружево напоминало кровавую паутину.

— Да, — Рон подходит ближе, — обычно пояс — это цвет факультета волшебника, за которого ты выходишь замуж. Или герб его семьи, если он не из Хогвартса.

— А, так вот почему он был красно-золотым, — догадывается Гермиона.

Рон вскидывает брови.

— Ты купила подержанное платье?

— Мне его подарила твоя мама.

Рон отшатывается, как будто в платье, которым он так восхищался, внезапно оказалась его мать.

— Что?

Гарри смеётся.

— Молли Уизли носила его?

Гермиона упирает руки в бока.

— Да. Есть претензии?

— Что ты, что ты, — бормочет Рон. — Просто ты выглядишь мило, а мама, ну…

— Рон, ты бы поостерёгся, — предупреждает Гарри, оглядываясь по сторонам, как будто в любой момент может объявиться Молли и начать их отчитывать.

Рон застывает.

— Я просто… Ты уверена, что она его носила?

— Да, Рональд, — фыркает Гермиона, — я немного подправила плечи и сменила пояс с красно-золотого на белый, но в остальном это почти то же самое платье, которое было на твоей маме, когда она выходила замуж за твоего отца.

— Уф, — выдыхает Рон.

Гермиона чувствует, как к горлу подступает смесь злости и обиды, и Гарри сильно пихает Рона локтем.

— Гермиона, ты выглядишь великолепно. Не могу поверить, что хорёк женится на такой красавице. — Голос Гарри серьезён и нежен, и её гнев понемногу угасает.

Она улыбается.

— Ты не шутишь?

— Ни разу, — наконец приходит в себя Рон. — Ты прекрасно выглядишь, Миона. Малфой — он… удачливый… парень.

Возможно, это самые приятные слова, которые Рон когда-либо говорил в адрес Драко Малфоя, так что она не сомневается в их искренности.

— Эй, Гермиона, — медленно говорит Гарри, — Джинни рассказала мне о той традиции. Что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое, верно?

Гермиона кивает. Гарри протягивает руку и вкладывает ей в ладонь маленький футляр. Внутри лежат две заколки для волос, украшенные сапфирами и бриллиантами. Умопомрачительно красивые.

— Господи, — выдыхает Гермиона.

Гарри улыбается.

— Мы с Роном решили, что тебе обязательно нужно что-нибудь старое и голубое. И новое? От нас. Мы специально зашли после работы, потому что хотели подарить их до выходных.

— Это слишком, — слабо протестует Гермиона.

Рон непреклонно качает головой.

— Нет. Послушай, Гермиона. Ты тысячу раз спасала наши жизни и заслуживаешь этого.

— Хватило бы какой-нибудь книжки, — говорит им Гермиона.

Гарри закатывает глаза и обводит рукой гостиную, указывая на груды книг.

— Мы даже не знаем, какие у тебя уже есть. По крайней мере, тут мы точно не прогадали.

— Они невероятные, но где вы их достали?

— Они лежали в хранилище моих родителей, так что они старые, — говорит Гарри, — и Джинни предложила добавить несколько сапфиров ради голубого, поэтому Рон отнёс их знакомому ювелиру на Косой аллее. В итоге, я думаю, получилось что-то новое.

Слёзы тут же наворачиваются на глаза: у Гарри от родителей и так осталось совсем мало вещей, поэтому его подарок совершенно ясно говорит о его любви к ней. Гермиону распирает от нежности.

— Это… вау. Я так вам благодарна. Вам обоим. — Гермиона достаёт заколки и прикладывает к вискам, небрежно откидывая назад распущенные волосы, топорщащиеся во все стороны. На свадьбу она планировала собрать волосы в пучок, памятуя, с каким отвращением Драко смотрел на её причёску в их последнюю встречу в «Уголке Явы». Однако при взгляде в зеркало отражение приветливо смотрит в ответ и выглядит как самая настоящая Гермиона. Давненько не виделись.

— Прямо так и надену, — заявляет она друзьям.

Они улыбаются, и она порывисто обнимает их, притягивая ближе. Стоять с ними вот так кажется до жути правильным и успокаивающим.

— Подождёте немного? Я переоденусь и выпьем чая, — говорит она, отстраняясь и смахивая случайную слезу. Ребята согласно кивают, Гарри отправляется на кухню, а Гермиона убегает в спальню.

Она кладёт платье на кровать и рассматривает его со смесью трепета и предвкушения. Хотя она совсем не так представляла свою свадьбу и далеко не такого жениха хотела увидеть рядом, но не может не испытывать волнения по поводу предстоящих выходных.

Она уже собирается покинуть комнату, как вдруг оборачивается и смотрит на пояс, вспоминая, какого цвета он был раньше. Золотой и красный — цвет Гриффиндора для Артура Уизли.

Взмах волшебной палочки, и пояс становится изумрудно-зелёным. Гермиона изменяет кружево под поясом, так что теперь оно градиентом переходит из слизерински-зелёного в сверкающее серебро, а за ним в цвет самого платья.

Гермиона разворачивается и стремительно выбегает из спальни, спасаясь от самой себя. На столе дымится чашка чая, рядом стоят молоко и сахар, которые ей предстоит добавить самой. В голову сразу же приходит мысль о Драко, который заварил чай именно так, как ей всегда нравилось, без каких-либо инструкций.

— Видела новость? — спрашивает Гарри, отвлекая Гермиону от размышлений. Он держит в руках номер «Ежедневного пророка», на лице написано раздражение.

На первой полосе колдография Полумны с Тео, держащихся за руки, и видно звёздное свадебное платье Полумны. Заголовок гласит: «ЛАВГУД И НОТТ ВМЕСТЕ БЛАГОДАРЯ ВМН?».

Гермиона пренебрежительно усмехается.

— Нет, зато я была там. Это правда, что они поженились, но всё остальное, что Скитер рассказала в статье, наверняка чушь собачья.

— Не это, — отвечает Рон, пока Гарри лихорадочно листает страницы, — статья о Трейси Дэвис.

Гарри кладёт «Пророк» на стол перед ней. В маленьком квадратике написано: «Двадцатилетняя ведьма обнаружена мёртвой — жениху подберут новую партию».

Новость состоит всего из четырёх предложений. В ней говорится: «Ведьма-полукровка Трейси Дэвис, 20 лет, обнаружена мёртвой в своём доме женихом Маркусом Флинтом. Флинта и Дэвис свёл Закон о восстановлении магической нации. Флинту незамедлительно будет подобрана новая невеста. Похороны Дэвис состоятся в поместье её семьи 16 ноября в 17:00».

Гермиона чувствует, как дрожат пальцы, сжимающие чашку с чаем.

— Очень подозрительно, что она умерла в двадцать лет, — шипит Гарри. — Есть вероятность, что её убил Флинт.

Гермиона вздыхает.

— Это действительно могло бы быть возможно, но только она покончила с собой.

— Что? — ахает Рон. — Откуда ты знаешь?

— Малфой сказал. Думаю, они были друзьями. Он получил письмо. Она пыталась и раньше, но свадьба с Флинтом стала последней каплей.

— Но они же оба слизеринцы! — протестует Рон.

Гермиона морщится.

— Я тоже так ему сказала, но выяснилось, что Дэвис полукровка. Мама — магла.

Зелёные глаза Гарри сужаются.

— Флинты — фанатичная чистокровная семья. Зачем министерству сводить одного из них с Дэвис? Они не могли не знать, к каким последствиям могут привести их действия.

Гермиона пожимает плечами.

— Не думаю, что министерство принимало во внимание личные отношения и наклонности.

— А я думаю, ты ошибаешься, — произносит Рон нараспев, как будто обдумывает какую-то мысль, прежде чем поделиться ей.

Рон редко не соглашается с ней, но вот уже второй человек оспаривает её мнение о случайности подбора, и Гермиона намеревается выслушать его. Хотя она уже поделилась с Драко подозрениями о том, что министерство подтасовало некоторые пары ради потенциальной выгоды для бизнеса, так и не удалось обнаружить никаких подтверждений или разумных причин для остальных, и она предполагает, что их объединили по остаточному признаку.

— Поясни, — требует Гермиона.

— Флинт был Пожирателем смерти, верно? — спрашивает Рон.

— Официально нет, — говорит Гермиона, — но хотел им стать.

Рон хмурится.

— Все остальные Пожиратели отправились под суд. Большинство заключены в Азкабан, за исключением Малфоя и Нотта.

— Нотт никогда не произносил Непростительных заклинаний, — возражает Гарри, — его обвинили только в пособничестве Волдеморту, но и то было по принуждению. К тому же он тогда был несовершеннолетним.

— А в пользу Малфоя давали показания мы, — добавляет Гермиона. Не нужно пояснять, насколько тяжело было видеть его в таком состоянии — запертым в клетке, в лохмотьях, с тёмной меткой напоказ. Кожа да кости, на лице безмолвное смирение с тем, что место ему в Азкабане. Хотя Гермиона свидетельствовала, что он пытался помочь им в поместье Малфоев, не опознав, именно показания Гарри о смерти Дамблдора оказались решающими.

— Ну и что с того, что они тогда ни на чём не смогли поймать Флинта?

Гермиона открывает рот от удивления.

— Ты хочешь сказать, что подозреваешь министерство в попытке подставить Маркуса Флинта?

— Нет, — мрачно отвечает Рон, — я предполагаю, что теоретически оно могло бы подстроить ему преступление на почве ненависти, чтобы появился шанс упечь его за решётку. Формально виновен, но при этом никто никого не подставлял.

Гермиона чувствует слабость.

— Это ненормально. — Гарри бледный как полотно.

Рон пожимает плечами.

— Я согласен, но вы просили объяснить. Если бы я захотел схватить Флинта и посадить его в Азкабан (а я и так хочу и могу поспорить, что министерство тоже), простейший способ — поймать его с поличным.

На мгновение воцаряется тишина, и Гермиона делает глоток чуть тёплого чая. Она почти забыла, каким кровожадным становится Рон, когда разрабатывает стратегию.

— Это могло бы объяснить Флинта, но как насчёт остальных пар? — наконец спрашивает Гарри.

Гермиона тяжело вздыхает.

— Нам с Малфоем стало интересно, есть ли в совпадениях намёк на экономическую выгоду. Похоже, они объединили те семьи, которые могли бы принести пользу бизнесу: открыть новый или поспособствовать усилению уже существующего, а значит, простимулировать экономику волшебной Британии. Как Кэти Белл с Дином Томасом.

— Квиддич, — подтверждает Рон, — ещё во времена ОД Кэти как-то предложила купить нам метлы, потому что её семья владеет частью «Чистомёта».

Гермиона кивает, благодарная Рону за то, что он вспомнил об этом. Она не сказала Драко о своём источнике, не желая выдавать информацию членов Отряда Дамблдора. Кэти хотела держать это в секрете, и Гермиона уже чувствовала себя виноватой, делясь с Малфоем.

— Вот именно. А вы знаете, что Паркинсоны знамениты в области зельеварения?

— А у Невилла есть доступ к куче запрещённых ингредиентов, — медленно добавляет Гарри. — Он начал выращивать свой сад ещё даже до того, как мы закончили школу.

Гермиона улыбается ребятам — с каждым годом ей кажется, что у них всё лучше получается сопоставлять факты, или, возможно, они просто наконец-то начали понимать принцип её рассуждений.

— Точно. Складывается впечатление, что министерство ищет потенциальных деловых партнеров.

— Ты серьёзно считаешь, что Пэнси с Невиллом послушно объединятся и согласятся на это? — скептически произносит Рон.

Гарри задумывается.

— На днях я встретил Невилла. Мы давно не виделись. У него разбито сердце из-за Ханны, но он не сказал ничего плохого о Паркинсон. Он вышел за покупками, а Пэнси, по его словам, осталась дома.

— Дома? Они живут вместе? — восклицает Рон.

Гарри пожимает плечами.

— Думаю, да. Может быть, они тайно поженились?

— А Ханна в курсе? — Гермиона смотрит на побледневшего Рона.

— Вряд ли. Она бы с ума сошла. — Рон вздыхает. — Мы планируем просто подписать бумаги в министерстве на этой неделе, никакой свадьбы. Мне кажется, она медлит, потому что надеется, что Невилл придёт за ней и они вместе сбегут.

— Думаешь, он бы так поступил?

Гарри качает головой в ответ на вопрос Гермионы.

— Ни за что. Вы когда-нибудь видели, чтобы Невилл сбегал хоть от чего-нибудь в своей жизни?

Рон хмыкает.

— Даже на первом курсе. Помните, да? Он пытался остановить нас — чёрт возьми, да у Невилла больше храбрости, чем у половины гриффиндорцев вместе взятых.

— И всё же он любит Ханну, — возражает Гермиона. — Что, если он решит, что побег стоит того, чтобы быть с ней?

— Мысль хорошая, Гермиона, но я правда сомневаюсь, что он готов пойти на такое. — Гарри говорит мягко, убедительно. — Здесь, в Мунго, его родители. Здесь его бабушка. Невилл сражался на войне — наравне с нами. Он заслуживает остаться в Британии и никому не позволит лишить себя этой возможности. Даже ради Ханны.

Гермиона внимательно смотрит на своих старых друзей. На лице Рона застыла гримаса, далёкая от улыбки.

— Я планирую назначить слушание в Визенгамоте, — внезапно сообщает им Гермиона.

Рон усмехается.

— Какая от них может быть польза?

— Честно говоря, понятия не имею, — вздыхает Гермиона, складывая руки домиком. — Возможно, я просто хочу донести до них свою точку зрения о том, что ВМН — ужасная и бесчеловечная идея, особенно для людей, не оправившихся от войны. Они согласятся, и всё вернётся на круги своя.

В смехе Гарри не слышно ни капли веселья.

— Гермиона, ты молодец, но мы все знаем, что это бессмысленная затея.

— Я понимаю. — Гермиона чувствует, как между глаз копится боль. — Вообще я хочу узнать больше о методах подбора и посмотреть, какую информацию они мне предоставят.

— Ты рассчитываешь, что Визенгамот просто возьмёт и выложит все карты? — уточняет Рон. — Без обид, Миона, но почему-то я сильно в этом сомневаюсь.

Она пожимает плечами.

— Меня не интересует, что они скажут, Рон. Мне важно, как они будут себя вести. Кто главный? Кому станет не по себе, когда я упомяну о нелогичных совпадениях? Кто вздрогнет, когда я спрошу о Трейси Дэвис? Мне нужны имена тех, кто выступает против ВМН.

— Что ж, тогда дай знать, если мы сможем чем-то помочь. — Гарри улыбается. Рон кивает в знак согласия.

— Само собой, — говорит Гермиона, — но сперва расскажите, как там Джордж? И, Гарри, как Джинни? Я едва успела поговорить с ней на свадьбе!

Улыбка Гарри становится шире, и он с энтузиазмом отвечает:

— Лучше некуда! Она официально переехала на Гриммо — хотя, конечно, она и так там всё время проводила. И мы потихоньку начали ремонт.

— Ага, и неплохо получается. Гермиона, тебе стоит это увидеть, я заскочил на днях, и там как будто совсем другой дом, — добавляет Рон.

— А ещё мы нашли заклинание вечного прилипания, так что теперь жуткая мамаша Сириуса молчит. — Гарри вздрагивает, как будто воспоминание о Вальпурге Блэк причиняет ему физическую боль. — Значит, тебе не придётся терпеть её крики.

Гермиона смеётся.

— Звучит обнадёживающе. Вы, кстати, знали, что она родственница Драко? Двоюродная бабушка или вроде того.

— Охотно верю, — ворчит Рон. — Яблоко от яблони…

Гермиона пихает его в бок.

— Эй, ну хватит уже, Рон. До сих пор он вёл себя исключительно по-джентльменски.

Даже говоря это, она испытывает противоречивые чувства: это правда, что Драко Малфой, мальчик, который мучил её годы напролёт, кажется бесследно исчезнувшим. В прошлые выходные они подписали свидетельство о свадьбе Тео и Полумны и вернулись в Нотт-мэнор, где все вместе отправились гулять по саду. Они смеялись и шутили, и через час Гермиона поняла, что ей весело.

Они спокойно расстались, и Драко каждый день писал ей письма. Ириска уже облюбовала кухонный подоконник, воруя лакомства из рук Гермионы и тычась головой в её ладони. Она была желанной гостьей, а Гермионе начинало нравиться писать Драко.

В голову даже закралась мысль, что они ведут себя как друзья.

— «Пророк» считает, что вы всё ещё ненавидите друг друга. — Голос Гарри возвращает её к реальности. Рон морщится — обычное зрелище во время обсуждения Драко Малфоя.

— Что ты имеешь в виду? — переспрашивает Гермиона.

Гарри указывает на газету, сброшенную на пол.

— На первой полосе, где Тео с Полумной. Они утверждают, что вы с Малфоем их сопровождали, и подчеркивают, что вы демонстративно игнорировали друг друга и старались не сближаться. «Враги со школьной скамьи» или как-то так.

— Это Драко предложил, — признаётся Гермиона. — Чтобы «Пророк» решил, будто мы пришли туда исключительно, чтобы поддержать друзей и подписать свидетельство о браке. Меня удивило, что даже после твоей свадьбы «Пророк» не написал о нашей паре, Гарри. Не то чтобы меня это расстроило — наоборот, огромное облегчение.

— Честно говоря, Гермиона, мне кажется, что не обошлось без взяток. — Гарри потирает затылок. — Большинство гостей умеют держать язык за зубами, но я бы не удивился, если Малфой позаботился о том, чтобы держать всё в секрете.

Гермиона поражённо моргает, ей даже в голову не приходило, что Драко мог так поступить. Конечно, он далеко не бедствует и признался, что хотел как можно дольше оставлять газеты в неведении, но Гермиона считала, что это лишь вопрос времени и они играют в неизбежное ожидание.

— Ох, — вздыхает она. И не уверена, чувствует ли обиду или облегчение.

Гарри неловко пожимает плечами и отводит взгляд. Гермиона понимает его чувства; утаивать свои проблемы противоречит каждой гриффиндорской клеточке её тела.

— О, Годрик, чуть не забыл тебе рассказать! — внезапно восклицает Рон. — Парвати с Джорджем тайно поженились! Трансгрессировали к нам почти сразу после того, как вы с Малфоем ушли!

Гермиона чуть не роняет чашку.

— Что?!

— Да никто не ожидал, представляешь? — сбивчиво добавляет Рон. — В последний раз, когда я видел Джорджа, он пытался упиться до смерти и не выходил из квартиры. А тут он вдруг появляется с Парвати под руку, дурацким кольцом и, оказывается, больше вообще не пьёт.

— Что? — на этот раз тише повторяет Гермиона: обилие новостей сбивает с толку и мешает собраться с мыслями.

— Подозреваю, что алкоголь запретила Парвати, вряд ли что-то другое могло сподвигнуть его на такой шаг, — печально говорит Гарри, — но он был в хорошем настроении и смеялся.

— Они… он… — Гермиона даже не уверена, о чём пытается спросить, но лицо Рона немного вытягивается.

— Не думаю, что она ему нравится в этом смысле. — Рон поводит плечами. — Мне кажется, они друзья — у них много общего.

Гарри кивает.

— С этим Законом есть вещи и похуже, чем быть друзьями.

Словно привлечённая озвученной истиной, в окно стучится Ириска, заставая всю троицу врасплох. Гермиона встаёт и идёт впустить сову, предлагая ей угощение в обмен на пергамент, привязанный к лапке.

— Это от кого? — спрашивает Рон.

— Драко, — отвечает Гермиона, уже вскрывая письмо.

«Дорогая Грейнджер,

если ты свободна завтра вечером после работы, как насчёт того, чтобы поужинать со мной. На этот раз я постараюсь не бросать тебя посреди разговора.

Если согласна, я зайду за тобой в шесть?

Твой,

Драко Малфой.

P.S. Перестань подкармливать Ириску, мне уже начинает казаться, что ты ей нравишься больше, чем я».

Гермиона смеётся и скармливает Ириске еще одно лакомство без малейших угрызений совести. Когда она поворачивается обратно к столу, ребята разговаривают о квиддиче. До чего знакомое зрелище — тысячи школьных воспоминаний проносятся в голове за долю секунды.

Гермиона берёт перо и пергамент и быстро набрасывает Драко ответ.

«Дорогой Малфой,

я свободна — и буду готова к шести. На этот раз постараюсь не откусить тебе голову.

У меня новости — Гарри с Роном заходили сегодня, и у меня не хватит сил держать это от тебя в секрете! Джордж с Парвати тайно поженились и пришли на свадьбу Гарри сразу после нашего ухода! В последний раз, когда я видела их в одном помещении, они даже не разговаривали друг с другом. А ещё, судя по всему, Пэнси с Невиллом живут вместе?! По крайней мере, по словам Гарри, он столкнулся с Невиллом буквально на днях.

Ты, наверное, уже видел, но Скиттер написала статью о Полумне с Тео в «Пророке». Нас тоже не обделили вниманием, но, без паники, назвали чуть ли не заклятыми врагами… Знаю, звучит крайне драматично, но я рада, что пресса ещё ненадолго оставит нас в покое.

Не хочу заканчивать на печальной ноте, но… «Пророк» написал и о Трейси Дэвис — если у тебя нет выпуска и хочешь его прочитать, напиши, я захвачу завтра с собой.

Твоя,

Грейнджер.

P.S. Я перестану подкармливать Ириску (чего она вообще-то несомненно заслуживает), когда ты начнёшь благодарить своих домовиков».

— Чёрт возьми, Гермиона, ты там ему эссе строчишь?

Гермиона гримасничает в ответ и откладывает перо.

— Это был лаконичный и совершенно разумный ответ, Рональд.

— Ну да, конечно-конечно. — Гарри говорит понимающе ласково, но видно, что он еле сдерживает смех.

Гермиона фыркает и возвращается к столу.

— Я не думаю, что несколько предложений можно приравнять к эссе.

— Он их вообще читает? — Рон расслабленно откидывается на спинку стула. Хотя Гермиона нежно любит его, этот вопрос сразу же напоминает, насколько они катастрофически не подходят друг другу.

Как часто она писала ему письма — в разы длиннее только что отправленного Драко Малфою, — а он отвечал парой скупых строк?

Хотя… может быть, Драко просто считает, что обязан ей отвечать? Может, он вовсе и не хочет, а всего-то-навсего проявляет вежливость? Рон никогда не замечает своей невежественной резкости.

— Девять дней, — прерывает Гарри её внезапную внутреннюю панику.

— Что девять дней? — спрашивает Рон.

Гарри встречается с Гермионой взглядом, и она морщится. Она уже знает ответ.

— Согласно Закону о восстановлении магической нации, не позже чем через девять дней все подобранные пары должны вступить в брак.

— В министерстве не протолкнуться, — добавляет Гарри, — очередь на втором этаже уже заворачивает за угол.

— Ещё не известно, что министерство планирует сделать с теми, кто не подчинится? — Рон бледен.

Гермиона пожимает плечами.

— Поговаривают о депортации из британского магического сообщества.

— И не только, — подтверждает Гарри, — авроры тоже готовы к задержаниям. И магические правоохранительные органы. Они собираются предъявить обвинение любому, кто проигнорирует ВМН.

— Но не могут они же отправить их в Азкабан! — возмущается Рон.

Гарри вздыхает.

— Им этого и не нужно. После предъявления обвинения можно будет наложить арест на их активы, даже в Гринготтсе. Обанкротить любую ведьму или волшебника, до которых только получится добраться, и потом в лучшем случае выслать из страны, а в худшем — отправить в Азкабан.

За столом воцаряется тишина, бурлящая гневом. Никто не пожелает оказаться преданным собственным правительством: правительством, которое они поддерживали и на которое надеялись.

— Думаю, мне лучше пойти поговорить с Ханной. — Рон медленно, устало встаёт. — Пора уже покончить с этим. Может, просто сходим сегодня вечером, наверное, на этой неделе министерство открыто допоздна.

Гарри поднимается, а Гермиона не сводит с них глаз. Сердце нестерпимо болит.

— Мне так жаль, Рон.

Рон полуулыбается ей.

— Это не твоя вина, Гермиона. Мы собираемся всё исправить, помнишь?

— Без сомнений, — соглашается Гарри. — Гермиона, напиши, когда Визенгамот разрешит провести слушание.

— Конечно, — обещает она.

— Гарри, а ты сообщи, когда Кингсли наконец ответит на твои письма, — говорит Рон. — Не могу поверить, что этот ублюдок прячется.

Гермиона ничего не добавляет, но мысленно соглашается. Кингсли отсутствует больше недели, и это позор.

Она доходит с ребятами до двери и провожает их взглядом до самых ворот, дожидаясь хлопка трансгрессии. Уже совсем стемнело, только лунный свет и звёзды освещают им путь. Гермиона размышляет, не поставить ли ей маленький фонарный столб в конце дорожки. Хотя она редко принимает гостей дома, это может измениться с появлением Драко. Ему наверняка захочется, чтобы Тео получил доступ, а Гермиона, возможно, могла бы пригласить Полумну.

С мыслью о том, что её уединённый мирок оказывается на грани существования, Гермиона возвращается в коттедж. Она решает, что следует немного прибраться, освободить пару полок к предстоящему переезду Драко.

Проходит почти два часа, и давно пора наступает время ложиться спать, когда она наконец заканчивает. Всё вокруг сияет безупречной чистотой, старое кресло теперь трансфигурировано в угловой диван, которого хватит, чтобы вместить пару-тройку человек. Кровать больше не заперта в углу, а передвинута в центр спальни, по обе стороны стоят ночные столики, хотя Гермиона не зацикливается на причинах такого поступка. Гардеробная наполовину опустела, и, несмотря на то, что там и без того хватало места, ещё вчера Гермиона купила новый комод специально для Малфоя (возмутительно большой, надо сказать).

Однако последний шаг изменений вызывает у Гермионы неподдельный трепет. Она укрепляет защитные чары и скрывает своё колдовство за всеми возможными щитами, прежде чем наложить заклинание незримого расширения: Капациус экстремис.

Однажды Гермионе уже довелось применить его на бисерной сумке, которую она пронесла через всю войну. Такая магия строго контролируется, и потребовалась целая вечность, чтобы разобраться, как сделать всё в тайне от министерства — именно Барти Крауч-младший на четвёртом курсе, сам того не подозревая, дал ей подсказку. После раскрытия его личности и обнаружения настоящего Грозного Глаза Грюма сундук в классной комнате остался без присмотра, и Гермиона пробралась туда, чтобы изучить его поподробнее. Даже тогда она понимала, что на этот раз магия бросает ей вызов.

На её покорение ушли месяцы.

В этот раз всё проходит легко. Сундук в кабинете вздрагивает, Гермиона открывает крышку. Внутри показывается лестница, ведущая вниз, в пустое помещение, и она осторожно спускается.

Пространство внутри сундука можно было сделать настолько большим, насколько хватит фантазии, но Гермиона решила, что ей хватит площади равной кабинету сверху. Она призывает из него полки, заполненные книгами, и они опускаются в новую библиотеку.

Даже при помощи магии это занимает ещё час, и под конец Гермионе начинает казаться, что ещё немного, и она свалится без сил. Усталость берёт своё, мешает соображать, но не мешает восхититься книжными полками от стены до стены и безупречной картотекой для лёгкого доступа.

— Осталось только купить ещё один стул, — бормочет Гермиона, выбираясь из сундука. Кабинет теперь выглядит пустующим из-за отсутствия книг, лишь одинокий письменный стол остался стоять по центру.

Кровать манит, и хотя Гермиона терпеть не может спать посреди комнаты, а не в безопасном углу у стены, она настолько устала, что, как только натягивает одеяло на плечи, мгновенно засыпает.