Выше неба — дальше горизонта (джен)

Примечания:

В главе 18 автор немного накосячил, сказав, что мурлокомли едят садовых гномов. На самом деле всё наоборот, но давайте представим, что у них это взаимно.

В сумерках одиннадцатого февраля Дафна и Сьюзен увидели на холме костёр и своих мальчишек. Своих — потому что они были единственными их близкими в этой стране.

— Гарри-и-и! — взвизгнула Сью и прыгнула вперёд, повалив парня на землю.

Дафне тоже хотелось кого-нибудь обнять, но этикет не позволял. Хэндри протянул ей руку, с усмешкой наблюдая, как Сьюзен и Гарри пытаются распутать мантии.

— Генри, — сказал Грант.

— Что? — Дафна подумала, что не расслышала.

— Мы выяснили, что меня зовут Генри, — расшифровал Поттер. — Генри Джеймс.

Только теперь Дафна обратила внимание на коричневую картонную папку-конверт, лежащую на коленях у Хэндри. Из неё выглядывали уголки колдографий.

— Можно? — попросила Сью, указав на папку.

Грант и Поттер синхронно кивнули.

Сьюзен достала колдографии и принялась их изучать. Дафна заглядывала через плечо. Мисс Боунс перебирала колдо, бросая задумчивые взгляды на парней и то и дело хмыкая, после чего вернула папку Хэндри и поинтересовалась:

— Вы приняли факты за аксиому или искали подтверждения?

— Э-э-э… — озадаченно проблеяли все трое.

— Ай, это несущественно, если так посмотреть! — отмахнулась Сьюзен.

Инцидент скоро забыли, погрузившись в рассказы о тех днях, что волшебники провели порознь.

* * *

Хэндри почти сдался. Взаимно — невзаимно, предатель — не предатель, он не мог больше с собой бороться. Прикусывать язык было больно, а привычка называть Поттера чудом не казалась такой уж вредной. В конце концов, Гарри всё равно влюблён в Гермиону Грейнджер.

«Якобы мою девушку Гермиону» — так он сказал, объясняя, что на него нашло тем вечером. Якобы — это слово вселяло смутную надежду, но скорее всего, Гарри просто сетовал на то, что она погибла.

Он ведь действительно пригласил её на бал, хоть и по совету Хэндри. Как давно это было!

В общем, Грант, похоже, только усугубил свои страдания. Но чудо — это чудо.

До Каменного Стола они добрались на день раньше девчонок. Посмотрели на него издалека и устроились на холме.

Утром все четверо спустились в низину. Холм действительно просел, и огромный камень, расколотый надвое по диагонали, лежал в окружении глубоких весенних луж, кое-где разделённых каменистыми кочками. Знаменитое британское болото нашлось и здесь, в совершенно ином мире.

Волшебники осторожно спустились и проскакали, как горные козлы, по кочкам. Вскоре все, изрядно потрёпанные и перемазанные, ступили на землю подле священного камня.

Над его центром из воздуха соткалась фигура в переливающихся серебром доспехах и фиолетовом плаще. Это был кряжистый мужчина лет сорока на вид, с резко очерченным лицом и выцветшими серыми глазами. Он постоял немного и заговорил, глядя куда-то сквозь пришедших:

«Волшебница Риоми оставила здесь моё лицо и мой голос, кои увидят и услышат лишь потомки королей и королев. Никто, кроме них, не сядет на троны у моря, не наденет четырёх корон. Поэтому я запечатал зáмок Первой династии. Лучший замóк — кровь, лучший ключ — кровь. Посему я взял кровь принца Годрика, ибо никто другой из них не оставил своей крови. И постановил я: лишь потомок Годрика Златого Грифона откроет замок, пролив кровь свою на Каменный Стол». — Наместник Дриниан постоял ещё немного и растворился в воздухе.

— Много крови надо? — спросил Хэндри, доставая дедушкин дирк.

— Нет, наверное, — протянула Дафна, проверяя Стол на наличие проклятий. Мисс Гринграсс, теоретически, была больше всех подкованна в ритуалистике. — Рана сама закроется когда вытечет достаточно крови, — добавила девушка.

— Отлично.

Грант встал на камень и сделал несколько шагов к его центру — туда, где минуту назад стоял Дриниан. Позади что-то нашёптывала Сьюзен, скрипела карандашом Дафна, делая под её диктовку какой-то расчёт. Гарри стоял сбоку-справа и внимательно наблюдал за Хэндри.

Было страшновато. Грант закатал левый рукав мантии, а потом и рубашки; скривился, увидев надпись из шрамов и полоснул себя по запястью, пока инстинкт самосохранения не одержал победы.

Кровь полилась на камень, забрызгивая одежду. Она хлестала из раны, будто нечто вытягивало её наружу. Закружилась голова. В глазах появились тёмные пятна.

— Не так! — вскрикнула Дафна.

— Пикси побери! — вторила ей Сьюзен. — Гарри! Твоя кровь!

Кто-то вырвал у Хэндри кинжал. Через некоторое время стало легче. Кровь остановилась. Зрение выровнялось.

— Что за?..

— Всё хорошо, — ответил ему Гарри.

Он сидел напротив Хэндри, сжав в руке дирк. У обоих магов на левом запястье темнели полосы едва начавших заживать порезов. Грант снова неприязненно взглянул на кровавую надпись на предплечье.

— Я ничего не видел, — сказал Поттер, дотянувшись до рукава его рубашки и опустив его обратно к ладони.

Чудо… Самое чудесное чудо на свете! Хэндри поймал его пальцы и задержал в руке. Это же может сойти за дружеский жест? Наверное, да — вырывать пальцы Гарри не стал.

— Сью, почему — так? — спросил он, обернувшись к девушкам.

— Хм. Я сейчас буду говорить ужасные вещи, — предупредила мисс Боунс, присев на край Стола. — Готовы?

— Да, — настороженно подтвердил Поттер. Хэндри просто кивнул.

— Итак, — вздохнула Сьюзен, — вчера я смотрела колдографии и заметила следующее. Первое: Хэндри Грант, если не считать цвета глаз, — копия Джеймса Поттера. Второе: Гарри Поттер, если не считать половой принадлежности, — копия Ирмы Грант.

— Колдо — в моей сумке, — предусмотрительно подсказал Гарри. На его лице застыло задумчивое выражение, а Хэндри не верил своим ушам.

— Дафна, проверишь? — попросила мисс Боунс.

Мисс Гринграсс полезла в сумку, брошенную возле неё, и извлекла оттуда коричневую папку.

— Сьюзен права, — сказала девушка, просмотрев колдографии.

— Я тоже хочу сказать ужасную вещь, — тихо заговорил Гарри. — Когда меня захватила диадема, я видел сначала воспоминания Волдеморта, а потом… возможно, всё ещё его, но уже бестелесного… В общем, первым, кто вошёл в дом после смерти Поттеров, был Хьюго Грант. Он увидел двух мёртвых женщин и двух детей. Один из них плакал, и мистер Грант взял его на руки, чтобы успокоить… Потом вломился кто-то ещё, и он спрятался — видимо, не хотел встречаться с магом.

— Кем был этот кто-то? — поинтересовалась Сьюзен, вооружённая блокнотом.

— Похож на Снейпа, — неуверенно сказал Гарри и ещё неувереннее дополнил: — На Снейпа, бьющегося в истерике.

— Продолжай.

— Затем он услышал шаги Хагрида и сбежал. Хагрид попричитал, странно замолк, опять попричитал, поругался с кем-то лающим — логично предположить, что с Сириусом, — и ушёл. Выбравшись из укрытия, Хьюго Грант увидел только тело Лили Поттер.

— Куда делись Ирма Грант и второй ребёнок?

— Не имею понятия. Но ребёнка, вероятно, забрал Хагрид. И этим ребёнком… был я. — Поттер ткнул пальцем в свой знаменитый шрам.

— Догадываетесь, что это значит? — зловещим шёпотом произнесла Сьюзен.

— Их перепутали в детстве, — проскрипела Дафна. — Хочешь сказать, Волдеморт ошибся и стал убивать не того ребёнка?

— Строго говоря, под то пророчество подходят оба. Хэндри, у тебя же двадцать девятого июля день рождения?

Грант не мог ей ничего ответить. Он слышал всё как будто через толщу воды. Это невозможно. Нет, нет и нет. Совершенно никак и ни при каких обстоятельствах. Никогда. Нет.

— Ты отдал больше крови, чем было нужно. Почти получилось, но мы бы тебя потеряли. А Гарри хватило пары капель, чтобы рана закрылась, — сообщила мисс Боунс. — Это доказывает, что он ближе к Годрику Гриффиндору, чем ты.

— Кстати, кровавая жертва сработала или нет? — вопросила Дафна откуда-то издали.

— Да, — отозвался Поттер. — Сработала.

Хэндри поднял на него взгляд. Гарри смотрел абсолютно спокойно, и их пальцы всё ещё были сплетены. Странно… Грант ожидал негодования, гнева, может, даже отвращения.

— Если Хэндри Грант — это на самом деле ты… получается, я украл твою жизнь? — задушенно прошептал он. — Привольную жизнь с дядей вместо сверхнормальных родственников, свободу вместо клетки, приключения вместо опасностей…

Гарри (или уже не Гарри?!) только растерянно моргнул и улыбнулся. Хэндри (или кто он теперь?!) тем временем бормотал дальше, захлёбываясь в словах:

— А я, выходит, не Предатель крови? Это ведь… Это…

— Не плачь, пожалуйста, — сказал вдруг Поттер.

Замолчав, Хэндри дотронулся свободной рукой до щеки. Пальцы дрожали. Лицо было мокрым. Он что, взаправду плачет?

— Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо. — Гарри притянул его к себе и обнял, зарывшись одной рукой в волосы. — Помнишь, ты спрашивал меня, на кого ты похож больше? Я тогда не назвал ни Сайруса Смита, ни Дика Сэнда. Сказал, что ты — Хэндри Грант.

Хэндри шмыгнул носом. Помнил он, помнил, но какой в этом прок?

— Я имел в виду не путешественника из XIX века, а тебя самого. Ты — это ты, слышишь? Хэндри Грант. — Помолчав, он продолжил: — В магии есть такой закон: ты не только тот, кем был рождён, но и тот, кем себя считаешь. Нам Биннс как-то рассказывал про Гвиневру Лестрейндж, дочь заклятого врага Ригеля Блэка. Он забрал её из дома семьи и вырастил, внушая девочке, что она — садовый гном.

Да, профессор Биннс действительно что-то такое говорил. Помнится, эта девочка даже ела живьём мурлокомлей. Читать о ней было ещё жутче, чем о гоблинских восстаниях. Но при чём тут она?

— Ты мне вчера про проклятье Ниана Гриффиндора рассказывал, — вдруг сменил тему Гарри.

Хэндри уже не понимал, к чему он клонит. Давнишний разговор, Гвиневра, теперь вот Ниан с его мстительностью…

— К его потомкам магия вернулась, когда Гонты умерли от драконьей оспы. Но стоило Марволо Абботу вернуть себе фамилию отца, как их магия исчезла. Сью, когда умер последний современный Гонт? — спросил Поттер, чуть повернув голову. — Теодор вроде выяснял летом?..

— В марте пятьдесят девятого, — отозвалась девушка, пошуршав блокнотом.

«Мы тут не одни», — вспомнил Хэндри, но так и остался сидеть, уткнувшись носом в плечо Гарри. У него не осталось сил что-либо делать или говорить.

— Вот! — говорил Поттер. — Поэтому Хьюго Грант родился сквибом, а Ирма — уже магом, как и Лили, и мы с тобой. Есть ещё Том Реддл, конечно, но он, видимо, не считал себя Гонтом. Он сразу назвался наследником Слизерина. Следовательно, Гонты остались мёртвыми. Так же и мы с тобой: ты всю жизнь был Хэндри Грантом, я — Гарри Поттером. Значит, мы ими и являемся. Тем более, мы родственники.

— Причём, похоже, по обеим линиям, — пробормотала Дафна, ни к кому не обращаясь.

— Нет, если хочешь, поменяемся, — фыркнул Гарри.

— Не хочу, — буркнул Грант. — Мне моё имя нравится.

— Согласен. Только зовите меня всё-таки Генри, — попросил Поттер. — Древний чародей сказал, что меня назвали именно так, и почему-то я ему верю.

Хэндри наконец поднял голову и вновь посмотрел ему в лицо. Гарри… Нет. Генри светло улыбался, и весеннее солнце запуталось в его рыже-оранжевых волосах. Грант понял, что если ещё раз увидит эту картину, то непременно во всём признается. Непременно. Он закрыл глаза, чувствуя, как губы расползаются в улыбке.

Тот самолётик с запиской о драконах был отправлен совсем не зря.