История длиною в жизнь (гет)

Наверное, лучше чаще выплескивать чувства наружу. И тебе, и мне. Если надо будет их на кого-нибудь обрушить, пусть уж лучше на меня. Так мы и узнаем друг друга.

Харуки Мураками.

Серое небо заволокли угрюмые тучи, готовясь вот-вот обрушиться на землю всемирным потопом, но, казалось, именно сегодня всем на это плевать. Через несколько минут должен был начаться первый квиддичный матч в сезоне, к тому же, самый зрелищный по меркам всех четырёх факультетов.

Гриффиндор против Слизерина.

Ученики всех факультетов заняли места на трибунах во главе с учителями и директором, ожидая начала матча. На поле стали появляться игроки, выстраиваясь в ряд, пока капитаны жали друг другу руки. Люциус Малфой растянул губы в презрительной улыбке, с силой сжимая руку Джеймса Поттера, мечтая её сломать, чтобы тот больше никогда не смог поймать снитч. Люциус заметил, как за спиной Поттера напрягся Блэк и, закатив глаза, отдёрнул руку, изображая отвращение.

— Что, Малфой, боишься, что руку сломаю? — заявил Поттер, ухмыляясь.

— Скорее боюсь запачкаться, ты ведь этими руками лапаешь свою грязнокровку, — спокойно протянул Люциус, в очередной раз убеждаясь, что тупого гриффиндорца так легко вывести из себя.

Джеймс не успел ничего ответить, так как мадам Хуч оповестила о начале матча оглушительным свистом, и Поттер мигом взлетел, провожая гневным взглядом Малфоя, занимающего позицию у колец.

На третьей минуте слизеринцы открыли счёт, и с их трибун послышались громкие аплодисменты.

Нарцисса и Афродита сидели рядом друг с другом, наблюдали за игрой, старательно скрывая скуку. В их понимании квиддич был исключительно мужской игрой, а когда девушка в красной мантии пролетела над стадионом с квоффлом в руке, они нахмурили брови. Нарцисса Блэк искренне не понимала, зачем девушкам играть в квиддич. Девушки должны играть на пианино, петь, танцевать, вышивать, ведь так всегда говорила мама. Афродита же смотрела на этот вопрос с другой стороны: девушки такие хрупкие, физически слабее мужчин, их же так легко сбить с метлы и покалечить! Когда охотник Слизерина забил квоффл в ворота гриффиндорцев, девушки лучезарно улыбнулись, подхватывая аплодисменты.

Сириус Блэк летел к вратам слизеринцев так, что было видно лишь красную точку, мелькавшую над полем. Лицо исказила дикая ярость, с каждой секундой поглощавшая его всё стремительнее. Вот показалась фигура Малфоя, и только тогда Сириус позволил себе выпустить её наружу — с силой запустив мяч в ворота противника. Он больше стремился попасть в Люциуса, чем в сами ворота. Мяч задел того лишь за плечо, но в ворота попал, гриффиндорцы разразились громкими счастливыми воплями. Блэк откинул кудрявую копну волос назад, смотря Малфою прямо в глаза.

Флоренс Забини сидела на трибуне со слизеринцами, в пол уха слушая болтовню младшей сестры. Европия с восторгом комментировала каждое движение Регулуса в воздухе, когда тот в погоне за снитчем соперничал с Поттером. Флоренс мало интересовала игра, вернее совсем не интересовала. Её глаза были прикованы к фигуре Люциуса, и она каждый раз вздрагивала, когда в него с оглушительной скоростью нёсся квоффл. На ладони упали первые капли дождя, а через минуту начался ливень. Сегодня она впервые надела обычные маггловские джинсы, чтобы они сочетались со свитером. Пожалуй, этот свитер был любимой вещью в её гардеробе — Люциус подарил ей его, когда стал капитаном. Он приехал на несколько недель в Италию провести там летние каникулы рядом с ней, и воспоминания о том замечательном лете, она до сих пор его бережно хранила. Флоренс ощутила жуткий холод и пыталась согреть себя руками, потому что палочку, как назло, она забыла на прикроватной тумбе около раскрытой книги. Европия, кажется, совсем не обращала на неё никакого внимания, а Афродита сидела двумя рядами ниже. Вдруг на её плечи опустилось что-то мягкое и тёплое, подняв голову, она уставилась на смутно знакомого парня и почувствовала какое-то облегчение. Пшеничные волосы парня прилипли от дождя к голове, а лицо излучало приятное спокойствие.

— Спасибо, — начала было Забини, припоминая имя парня.

— Не за что, ещё заболеешь, — ответил он, и только сейчас она заметила, что он накинул на её плечи широкий гриффиндорский флаг, заставляя слизеринцев странно на неё коситься.

— Флоренс Забини, — представилась девушка.

— Ремус Люпин, — приветливо ответил он и, подмигнув ей на прощанье, сел на соседнюю трибуну рядом с каким-то пухленьким парнишкой.

* * *

Джеймс Поттер искал глазами снитч и одновременно думал, как отвлечь Регулуса, который в мастерстве ему ничуть не уступал.

— Что, твоя грязнокровка так плохо на тебя влияет, что даже снитч увидеть не можешь? — хохотнул Мальсибер, пролетая совсем рядом.

Джеймс не выдержал накопившейся злобы и полетел вслед за Мальсибером. Первым заметил странное поведение друга Сириус и тут же метнулся в их сторону, в надежде выплеснуть всю злость на слизеринцах. Они летали настолько быстро, что их невозможно было уловить взглядом, особенно в проливной дождь. Волосы Блэка прилипли к щекам и шее, он мотал головой из стороны в сторону, надеясь разобрать, кто и где. Внезапно его взгляд наткнулся на красное пятно среди всего зелёного «болота», любопытство взяло верх, и он подлетел чуть ближе к трибуне. Его бровь взлетела вверх, когда он узнал девушку, чья голубая лента до сих пор лежала в кармане его мантии. Приятно улыбнувшись, он улетел обратно, замечая Джеймса и кого-то из слизеринцев, кто это, он разобрать не смог. Слух резануло слово «грязнокровка», всерьёз разозлившее Блэка, но тут Поттер взмыл вверх, и никто не мог ничего понять, пока не раздался свисток, повествовавший о конце игры.

— ДЖЕЙМС ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ!

Поддавшись первому порыву, Сириус подлетел к одному из загонщиков гриффиндора и, отобрав у того биту, с силой ударил ей по пролетавшему мимо бладжеру в сторону слизеринцев. За секунду восторженные крики стихли, а тишину пронзил отчаянный женский крик.

Бладжер на огромной скорости летел к зависшей в воздухе слизеринской команде, гул толпы постепенно начал стихать. Надо же, а они думали, что львята своего героя на руках сейчас нести будут. Люциус Малфой первым заметил приближающийся бладжер, который вот-вот должен удариться в спину Регулуса, и прежде чем подумать, толкнул младшего Блэка в сторону. Вместо спины Регулуса бладжер ударился о голову Люциуса. У него перед глазами начало темнеть, тело не слушалось, руки отпускали древко метлы и он словно кукла полетел вниз...

В глазах Нарциссы застыл ужас, парализующий каждую мышцу, и всё, что она могла — наблюдать за фигурой падающей вниз, словно безжизненный манекен. Тугой ком подкатил к горлу, сдерживая дикий крик, но внезапно барабанные перепонки разорвал чей-то голос, и Нарциссе показалось, что именно эти слова застряли у неё в горле.

— НЕТ! Люциус!

Флоренс до боли загнала ногти в собственные ладони, не веря в происходящее. Перед глазами всё происходило, словно в замедленной съёмке. Целый мир сузился до размеров этого мгновения, ей казалось, что это сон — этого не может быть! Сердце пропустило пару ударов, тело свели судороги, а голова раскалывалась от дикой боли, будто это её только что стукнул бладжер. Его белоснежные волосы разметались в воздухе, мантия развевалась, подобно крыльям и, не выдержав, Флоренс вскочила с места. Красный флаг упал на сиденье, а болельщики ещё не успели опомниться от шока. Флоренс как можно быстрее бежала вперёд, расталкивая учеников, и упала на колени рядом с неподвижным телом Люциуса. По щекам катились слёзы, и она совсем не замечала, что происходит вокруг, лишь сжимала его руку и тихо плакала.

Ученики окружили их толпой, пропуская перепуганную мадам Помфри. Нарцисса застыла на месте, глаза до сих пор были наполнены ужасом и вместо того, чтобы успокаивать её, Афродита подошла к Флоренс и аккуратно положила ей руки на плечи. Она смотрела, как Фло не реагирует на движения старшей сестры. Мерлин, она, кажется, вообще ни на что не реагирует! Конечно, она его кузина, но ведь Флоренс Забини всегда такая сдержанная, вежливая, спокойная, безмятежная, но именно её крик до сих пор звучал в ушах...

Только в этот момент некоторые заметили, что на зелёном свитере Флоренс Забини серебряными нитями вышито «Малфой — 1» — этот свитер Люциуса, в котором они выиграли свой первый матч у Гриффиндора с тех пор, как у тех в команде появился Поттер. После этого Малфоя сразу назначили капитаном. Странно, а ведь никто ни разу не видел, чтобы Люциус и Флоренс общались.

Мадам Помфри наколдовала носилки, на которые положили Малфоя, все растерянно переводили взгляд с него на девушку в свитере Люциуса.

Её глаза покраснели от слёз, сердце бешено колотилось, но постепенно самообладание возвращалось, ведь рядом такая заботливая Афродита, обнимающая за плечи.

* * *

Сириусу было тяжело дышать, тяжело двигаться, в ушах до сих пор стоял оглушительный женский крик. Его метла валялась рядом, и ему было плевать на наказание, снятые баллы, плевать на Малфоя, он чуть было не причинил боль своему родному брату!

Именно в этот момент пришло осознание, что он сам отгораживался от Регулуса, презирая его за то, что тот разделял взгляды родителей. Но Регулус же всего лишь ребёнок, у которого совсем нет поддержки. Сириус веселился с гриффиндорскими дружками, злился на брата, что тот попал в Слизерин, даже не думая, что Регулус совсем один — у него нет друзей, готовых отдать жизнь за него, у него есть лишь то, что внушили родители и старший брат, забывший о нём, и это он — Сириус — виноват!

Он резко развернулся, пользуясь суматохой на поле, и бросился в сторону Запретного леса. Достигнув опушки, Блэк перевоплотился в чёрного пса и, стремительно мчась вперёд, совсем не замечал огромного оленя позади.

* * *

Всё тело пронизывала дикая боль, особенно голову. Казалось что все кости сломлены, включая череп. Любая попытка пошевелиться отдавалась в теле новой порцией боли, и только тогда постепенно пришло осознание происходящего. Игра. Бладжер. Блэк. Темнота.

Среди всей этой боли Люциус ощутил что-то мягкое, греющее его ладонь, и это было так неожиданно, непонятно, невозможно, что он предпринял новую попытку открыть глаза. Как только тяжёлые веки разлепились, он увидел неясные очертания женской фигуры, чуть позже он сумел разглядеть лицо Флоренс. Оно было бледное, с выделяющимися красными дорожками от слёз и выражало крайнее беспокойство. Люциус попытался улыбнуться, но получилась лишь гримаса боли.

— Люциус, — тихо произнесла она, облегчённо выдыхая. — Я позову мадам Помфри.

— Нет. Стой, — быстро ответил он, по инерции сжав её руку, сам не понимая зачем. — Лучше расскажи, что произошло.

— В твою голову попал бладжер, и... ты упал... с метлы, — сглотнув, Флоренс опустила глаза, будто винила себя в случившемся.

Люциус снова прикрыл глаза, наслаждаясь теплом её ладони. Сейчас она была такая маленькая, беззащитная и удивительно-трогательная, что хотелось защитить её от всего мира. Он с детства привязался к своей маленькой кузине, (ну, как маленькой — на год младше его), но Люциус Малфой всегда ощущал себя лет на десять старше. Флоренс была таким очаровательным цветком, отличающаяся от всей его семьи. Тётя Персефона была всегда холодно-сдержанной, редко улыбалась, а если и улыбалась, то казалось, что вокруг всё леденеет. Так же улыбался и его отец. А Флоренс любила не просто улыбаться, а смеяться. Когда она смеялась, то всегда прикусывала кончик языка, показывая маленькую щербинку между зубов, а в её глазах плескались искры. Такое было редко, но ему хотелось верить, что она улыбалась так только для него.

— А кто выиграл матч?

Наверное, в этом был весь Люциус — победа всегда, и неважно какой ценой.

— Ничья. Ловец гриффиндорцев поймал снитч, но Слизерин забил достаточно голов, чтобы счёт был равным.

— Ясно.

Ничья его не устраивала. Он Малфой — победитель всегда и во всём. У Малфоев всегда должна быть власть, а чтобы иметь власть, нужно управлять людьми, а это Люциус умел делать превосходно.

— Люциус, ты сильно обижаешься, что мы не общались?

В её голосе было столько нежности, ласки, что он невольно улыбнулся, ощущая, как боль постепенно отпускает.

С её поступления в Хогвартс это первый их разговор, не считая сухих поздравлений. Она не подходила к нему, не разговаривала, лишь вежливое молчание, а Люциус Малфой был слишком горд, чтобы самому подходить, пускай это и его кузина.

— Если для того, чтобы ты вновь оттаяла, нужно было упасть с метлы, — весело протянул он, — то я упал бы раньше.

Мягко улыбнувшись, он снова открыл глаза, встречаясь взглядом с ярко-зелёным океаном.

— А если бы твоя голова и рука не были перевязаны, я бы тебя стукнула, — обиженно ответила она.

Белая ширма распахнулась и появилась обеспокоенная Нарцисса, но через секунду уже полностью владела своим лицом.

Её взгляд опустился с лица Люциуса на переплетенные руки, и тут же скользнул по Флоренс. Лицо Забини светилось, и, пожалуй, Нарцисса впервые увидела в ней проявление таких ярких эмоций.

— Добрый день.

— Здравствуй, Нарцисса, — спокойно ответил Люциус, смотря на невесту.

— Мне уже пора, — отдёрнув руку, Флоренс встала со стула и, вежливо улыбнувшись Нарциссе, ушла.

Люциус медленно сжал ладонь, будто там всё ещё находилась тёплая женская ручка, и по его лицу скользнула тень разочарования, не укрывшаяся от ледяных глаз мисс Блэк.

— Как ты себя чувствуешь?

Нарцисса опустилась на стул, на котором прежде сидела Флоренс и взглянула в лицо Люциуса. Никто в мире не смог бы увидеть за этим холодным проницаемым лицом страх, боль и что-то ещё, ускальзывающее. И, наверное, никто в мире не смог бы поверить, что это «что-то» — любовь. Любовь к «худшему из мужчин», как выражались её подруги.

— Уже лучше.

* * *

Сириус Блэк уже месяц отбывал наказание у Филча за свою выходку на стадионе и, возвращаясь вечером в гостиную своего факультета, обессилено падал на диван, наслаждаясь заботливыми руками Марлин. Она такая чудесная, добрая, нежная, а её глаза всегда излучали любовь, на которую он, к сожалению, не мог ответить взаимностью. Иногда ему казалось, что он вообще не способен любить, просто ему всегда всё быстро надоедает, в первую очередь девушки.

Пересекая коридор на четвёртом этаже, Сириус заметил чью-то неясную фигуру у окна, а когда понял, кто это, резко выпрямился. Он давно этого ожидал, даже скорее ждал.

— Сильно устал, Блэк?

Привычный высокомерный тон вызвал у Сириуса раздражение и злость, он вообще всегда так реагировал на Малфоя.

— А ты так сильно волнуешь за меня, Малфой?

Усмехнувшись, Сириус сжал палочку в кармане мантии, чтобы быть готовым к тому, что и так неизбежно. Малфой не простил ему неделю со сломанной рукой и подбитым черепом, а Сириус просто терпеть его не мог всем своим существованием. Люциус Малфой был олицетворением всего того, что он так ненавидел в жизни и отчего задыхался в доме, давно переставшим быть родным.

— Ну, что ты Блэк. Я думаю нечестно, что я отдохнул в лазарете, а ты нет, — в его голосе скользил затаившийся гнев и наслаждение происходящим.

Месть — самая излюбленная вещь Люциуса.

Люциус Малфой крутил волшебную палочку в руке чуть прищурив глаза, и выжидал подходящий момент, чтобы напасть на противника. Резко направив палочку на Сириуса, он обнаружил, что Блэк сделал то же самое по отношению к нему.

Едва с губ слетели заклинания, как из-за угла показалась женская фигура.

— Expelliarmus.

Палочки Блэка и Малфоя выскользнули из рук, и их тут же сжала женская ладонь, выходящей из тени Афродиты Забини.

Её глаза равнодушно скользнули по двум парням, а лицо стало непроницаемой маской. Молча подойдя к Блэку, Дита протянула ему палочку.

— Пять минут назад был отбой. Иди, пока я не сняла с тебя баллы.

Сириус зло взглянул на Малфоя, но спорить не стал. Наказаний ему хватало, снятых баллов тоже, а с Люциусом он ещё разберётся. Сжимая палочку в руке, он не спеша двинулся в сторону лестниц, скрываясь из виду.

Люциус и Афродита были удивительно похожи, будто родные брат и сестра, даже лёд в их глазах блестел одинаково.

— С чего это ты защищаешь Блэка, взыграл долг старосты? — холодно поинтересовался он, делая шаг ближе.

— Мы оба знаем, что в тебе нет чувства меры, когда дело доходит до боя, — спокойно ответила Афродита, протягивая палочку Люциусу. — Это и в твоих интересах тоже.

— В следующий раз не смей вмешиваться, — по слогам отчеканил он, и в ночной тишине это прозвучало как угроза.

Афродита для Люциуса была единственным человеком, которого он не мог понять или прочесть. Вокруг неё была словно непроницаемая защита, которую невозможно сломать. Она была загадкой. Воспитанная, холодная, спокойная, но ей невозможно было управлять или манипулировать, в общение с ней приходилось подчиняться негласным правилам, принадлежавшим ей самой. Это раздражало.

— Люциус, — спокойно продолжила она, — когда?

Изогнув бровь, он проследил её взгляд, прикованный к его левому предплечью, и мысленно усмехнулся.

— После помолвки, на рождественских каникулах.

О, этого дня Люциус Малфой ждал с нетерпением. Не помолвки, а дня принятия Метки. Ведь это означало власть, силу и уважение — всё то, к чему так стремился Люциус в свои семнадцать лет. Жаль, что он не мог предвидеть, к чему это его приведёт, как загубит жизнь и отчего придётся отказаться. Нет, он был всего лишь самонадеянным, высокомерным мальчишкой с необычайной уверенностью, что когда-нибудь весь мир падёт к его ногам.

Афродита шумно выдохнула, легонька касаясь руки кузена и, развернувшись, пошла в сторону подземелий. Мысль о Метке была ей настолько противна, что сразу подкатывала тошнота, и лишь любовь к Эвану спасала её, когда она совсем отчаивалась. Да, её жених был Пожирателем Смерти, но она его так сильно любила, что закрывала на это глаза.

Жаль, что Судьба не дала право выбора ни Афродите, ни Люциусу.