Петли времени (гет)

Наступил декабрь. Он принес с собой снегопады и ожидание волшебства приближающегося праздника.

Драко и Гермиона виделись почти каждый вечер, нуждаясь в этих странных свиданиях, наслаждаясь неожиданной, только им понятной близостью, но грани не переступали.

Незадолго до встречи Драко, применяя лишь одному ему известные чары, накрывал холодную и ветреную башню прозрачным согревающим куполом, отчего там становилось по-домашнему тепло и уютно. Негласно Северная башня стала «их комнатой», потому что Драко и Гермиона теперь считали это некогда неприветливое место «своим».

Гермионе так и не удалось выведать, что за волшебство использует Драко: тот либо переводил тему, либо просто отмалчивался, лишь однажды, не выдержав очередного допроса «с пристрастием», обмолвился, что это древнее знание, передающееся в его семье из поколения в поколение.

Ежедневно после занятий Гермиона находила — в кармане мантии, в сумке, в книге — записки, всякий раз гадая, как же Драко умудряется незаметно их подбрасывать.

Послания всегда были немногословны и своеобразны по содержанию:

«Надеюсь непременно увидеть тебя сегодня в полночь. Скучаю».

«В десять в «нашей комнате». Смотри, не променяй меня на библиотечную пыль».

«Я, конечно, понимаю, что собрание старост — очень важное и ответственное мероприятие, но, может, незаметно улизнем пораньше? В девять в «нашей комнате».

Как только текст был прочитан, пергамент тут же вспыхивал и в мгновение ока превращался в горстку пепла.

Иногда Драко отменял свидания. Однажды, получив записку с просьбой о переносе встречи, Гермиона как бы невзначай оказалась неподалеку от «их комнаты» и едва не столкнулась со стариком Филчем, который направлялся прямиком в Северную башню. Вторая попытка принесла схожий результат: около лестницы, беспокойно мяукая, шныряла по своим кошачьим делам Миссис Норрис.

Это было любопытно. Казалось, Драко чувствовал, когда им не суждено встретиться, да и сама Гермиона была готова поклясться, что ощущает нечто подобное. Но думать об этом ей не хотелось; мысль ускользала.

Со стороны в отношениях Драко и Гермионы не изменилось ровным счетом ничего. Для окружающих все оставалось как раньше: Гермиона Грейнджер была неотъемлемой частью Гриффиндора, Драко же являлся негласным лидером своего факультета. Образно, они были на разных полюсах.

А Пэнси Паркинсон по-прежнему считалась девушкой Драко, что, разумеется, не могло не расстраивать Гермиону, но изменить что-либо она пока не могла — слишком опасно для него, слишком рискованно для нее. Гермиона понимала, что Паркинсон лишь прикрытие, ширма, часть его когда-то идеально спланированной отцом жизни. По крайней мере, Гермиона в это верила. А что ей оставалось? У набирающего силы Темного Лорда соглядатаев хватало везде, даже в Хогвартсе. Если бы о том, что Драко и Гермиона встречаются, узнали, под удар попала бы их жизнь, его жизнь. Они обязательно будут вместе, только не сейчас. А позже выход непременно найдется. Эта уродливая метка никогда не коснется ни его тела, ни души.

А еще Гермиона лгала друзьям. Именно лгала — все происходящее уже нельзя было оправдать недосказанностью. Но врать, к удивлению, оказалось не так сложно. Порой Гермионе казалось, что ее защищают некие чары, придавая сил честно смотреть друзьям в глаза, но она лишь отмахивалась от этих глупых мыслей. Ну что за чушь в самом деле!

* * *

Снег шел с самого утра, почти полностью погрузив старинный замок в немое ледяное оцепенение. Но, если присмотреться, можно было заметить, как в окнах Хогвартса весело мерцали огненные блики, которые отбрасывали яркие свечи, зачарованные лампы и огромные камины гостиных.

На короткое мгновение Драко даже почудилось, будто он и этот древний замок едины: холодное спокойствие снаружи и уют и тепло в душе. Драко непроизвольно улыбнулся. Но резкий порыв зимнего ветра быстро вернул его на грешную землю, заставив очнуться от наваждения.

В последнее время такое случалось все чаще. И это настораживало. Драко буквально физически ощущал тревожные сигналы, порожденные измученным разумом. Отправляя его в прошлое, Темный Лорд утверждал, что Драко не успеет «прочувствовать все прелести путешествия», не сойдет с ума. Но прошло чуть больше четырех недель, а Драко уже понимал: медлить опасно.

Изредка он даже начинал сомневаться, не привиделось ли ему будущее. Возможно, он попал под действие какого-нибудь волшебного артефакта? Или же ему все просто приснилось. А его настоящая жизнь здесь и сейчас, с Ней. И не нужно никуда возвращаться.

А потом по телу будто пробегал озноб, отрезвляя, возвращая в реальность. И в такие моменты Драко хотелось умереть.

Он мотнул головой и полной грудью вдохнул свежий морозный воздух. Нет, нельзя поддаваться иллюзиям, он не сможет остаться здесь.

А еще Драко пытался не думать о том, что ему предстоит совершить. Как бы ему не было от этого мерзко, но все действия были просчитаны до мелочей. И Гермиона — да, теперь Гермиона, с того вечера и навсегда — попалась в расставленные сети. Чему, разумеется, немало способствовала временная магическая защита, после внесенных Волан-де-Мортом изменений в ритуал призванная развеять зарождающиеся сомнения и подозрения. К тому же Гермиона еще не превратилась в неуловимую мисс Поттер, а, следовательно, была не так болезненно подозрительна и осторожна. Сейчас она была именно той девушкой, которую Драко помнил, о которой мечтал, которую — теперь он был в этом уверен — любил.

Драко осознал это в будущем. Сейчас же у него было достаточно времени на размышления.

Гермиона Грейнджер не была ослепительной красавицей, подобно Астории Гринграсс, не обладала изысканными манерами Пэнси Паркинсон, но для него она была лучшей, для него она стала всем. И он видел Свет в глубине ее глаз.

Ох, не зря увиденные в зачарованном зеркале временные узлы с участием Поттера и Гермионы имели для Драко особое значение. Неспроста.

Интересно, как бы сложилась жизнь, прими Гарри Поттер тогда его дружбу?

Да и так ли Драко ненавидел Поттера и компанию в школе, как хотел бы?

Нет.

Если только Уизли… Его он, пожалуй, действительно не переносил. Мир рухнет, прежде чем Драко Малфой и Рональд Уизли назовут себя друзьями.

А Гарри Поттер… Поттер просто выбрал свою дорогу. У Драко же выбора не было. Им было не по пути.

А вот Гермиона была особенной. Она была единственной, кто — словами ли, действиями ли — давал ему достойный отпор. Драко должен был ненавидеть ее, грязнокровку и выскочку. И ему казалось, все обстояло именно так. Но иногда ненависть есть лишь слепое проявление любви. Это оказался его случай.

Гермиона олицетворяла все то, чему в жизни Драко места не было: дружбу, преданность, душевное тепло, любовь. Он всегда гнал от себя эти мысли, но, благодаря Гермионе и ее друзьям, они все равно маячили где-то на периферии сознания.

Драко усмехнулся: он с такой легкостью признал очевидное. Все же теперь он не был подростком, и с высоты прожитых лет и выпавших на его долю испытаний ему стало проще трезво смотреть на вещи.

Вот только каковы бы ни были его чувства к Гермионе, он вновь должен ее предать.

* * *

Стало холодать. Драко достал палочку и, произнеся заклинание, накрыл Северную башню невидимым куполом. Внутри сразу же потеплело.

Эти чары были открыты в будущем сравнительно недавно, но магическая защита не препятствовала их применению в этом времени.

Оглядев результат, Драко удовлетворенно кивнул и опустился на мягкий плед, на котором они так любили сидеть.

А спустя всего пару минут дверь отворилась и на пороге появилась смущенная Гермиона.

* * *

Это был один из предпраздничных вечеров, до Святочного бала оставались считанные дни.

Гермиона заранее продумала, как ей лучше добраться до Северной башни, чтобы, не дай Мерлин, кого-нибудь не встретить, и теперь не спеша шла по коридору. Приходилось быть осторожной. «Одалживать» мантию-невидимку у Гарри получалось не всегда, да и угрызения совести уже порядком измотали.

Осторожно ступая по каменному полу, Гермиона приблизилась к движущейся лестнице, которая, как назло, опять поменяла направление. Повезло — ничего не скажешь. Ну не идти же другим путем, в самом деле? Уж лучше потерять здесь несколько минут, чем обходить.

Вдруг неподалеку послышались едва различимые рыдания. Насторожившись, Гермиона на цыпочках подошла к заброшенному кабинету, откуда и доносился плач. Затаив дыхание, она заглянула в чуть приоткрытую дверь: ведь кому-то могла понадобиться помощь.

В классе находились двое: высокий темноволосый парень обнимал всхлипывающую девушку. Она узнала их сразу: Блейз Забини утешал Дафну Гринграсс.

— Милая, не плачь. Все будет хорошо, слышишь? — прошептал Блейз, нежно поглаживая Дафну по светлым волосам.

Та лишь громче всхлипнула.

— Тсс…

— Ты не понимаешь. — Дафна все-таки смогла успокоиться. — Это конец.

— Мы и прежде держали наши отношения в тайне, — немного помедлив, произнес Блейз. — А теперь просто станем осторожнее. Главное, что мы будем вместе.

Дафна покачала головой.

— Вместе? Когда я стану женой одного из фанатиков Темного Лорда? Не думаю, что это хорошая идея.

— Мне все равно, — сухо отрезал Блейз. — Я хочу быть с тобой во что бы то ни стало.

— Мне не все равно, — высвободившись из объятий Блейза, твердо произнесла Дафна. — Рисковать твоей жизнью я не смогу.

— Когда это случится? — после недолгого молчания спросил Блейз.

— Я должна буду выйти замуж за Антонина Долохова через четыре года, когда тот вернется в Англию. Такова воля Темного Лорда.

Блейз облегченно рассмеялся и, подхватив Дафну на руки, закружил по комнате.

— Даф, четыре года — это же почти вечность! Я обязательно что-нибудь придумаю.

— Отпусти меня, пожалуйста, — похоже, Дафна совсем не разделяла его уверенности.

Он исполнил ее просьбу, тревожный тон Дафны заставил Блейза вновь стать серьезным.

— Что мы можем, — грустно усмехнулась она. — Приказы Темного Лорда — а я нисколько не сомневаюсь, что это именно приказ — не обсуждаются.

— Возможно, Лорд передумает и подыщет кого-нибудь другого для Долохова. А, может, от Поттера все же будет польза, и Темный Лорд никогда не придет к власти.

— Блейз… Нам не стоит больше…

— Не надо, — прервал он и тут же добавил: — У нас в запасе еще четыре года.

— Потом будет больнее.

— Я что-нибудь придумаю, — повторил Блейз и, не дав Дафне что-либо возразить, поцеловал.

Та, поколебавшись несколько мгновений, все же ответила на поцелуй.

Гермиона отошла от двери и направилась к коварной лестнице, которая уже была на своем месте. Гермионе было ужасно неловко: то были чужие отношения, чужие чувства, и она не должна была видеть всего этого, не имела права. Но она видела.

* * *

Снег тихонько падал с небес, и, столкнувшись с волшебной преградой, казалось, исчезал в никуда. Погруженная в свои мысли, Гермиона заворожено следила за танцем снежинок, откинувшись на грудь Драко. Тот молчал, наслаждаясь близостью и ощущением дарованного ему, пусть и ненадолго, покоя и беззаботного счастья.

— Почему ты выбрал Слизерин? — неожиданно спросила Гермиона.

Вопрос застал Драко врасплох.

— У меня был выбор?

Гермиона отстранилась и удивленно на него посмотрела.

— Ну… В какой-то мере. Меня, например, Шляпа хотела отправить на Когтевран, — и, на секунду задумавшись, она добавила: — И мой случай далеко не единственный… Мы сами выбираем свой путь, Драко.

Он усмехнулся.

— Вы, быть может, и выбираете. Но, поверь, на моем факультете редко кому так везет.

— Чушь! — она даже фыркнула от возмущения.

Драко вновь саркастически усмехнулся и, поднявшись, отошел к окну.

— Да что ты говоришь! Ах, извини, ты же знаешь все!

— Всего я знать не могу, — негромко сказала Гермиона, за показным спокойствием чувствовалась нарастающее раздражение. — Но в одном я теперь уверена: мы сами строим свою жизнь.

— Ах да, ты же с факультета благородных глупцов. Но для слизеринцев верность, дружба… — Драко резко замолчал.

— Ну же, продолжай, — в глубине карих глаз зажегся нехороший огонек. — Ты хотел сказать: «любовь», не так ли?

Драко в мгновение ока оказался рядом с Гермионой и крепко ее обнял.

— То, что я сейчас чувствую, — твердо произнес он, — для таких, как я, нелогично, неправильно, запретно. И исключение лишь подтверждает правило. В Слизерине — нет ничего настоящего.

— Бред корнуэльского пикси! — Гермиона по-прежнему была зла, но опасный огонек в ее глазах погас.

— Ты далеко не единственный слизеринец, кто способен на искренние чувства.

— Удиви меня, — весело произнес Драко.

— Блейз и Дафна, — выпалила Гермиона.

— Неужели? Даже если так — не более чем физическое влечение.

— Они любят друг друга.

— Откуда такая уверенность?

«Что ж, мисс Грейнджер, сказала «А», говори теперь «Б»,— закусив губу, подумала Гермиона и опустилась обратно на плед. Драко улегся рядом и приготовился слушать. И она рассказала.

* * *

Драко вошел в комнату и упал на кровать, злым взглядом уставившись в потолок. Одна из маленьких зачарованных змеек в лепнине, будто издеваясь, заговорщически ему подмигнула, и, зевнув, свернулась в клубочек.

Драко же и не думал спать, перед глазами стояла выдержка из отчета, лежавшего когда-то на столе Темного Лорда: «Дафна Долохова, в девичестве Гринграсс. Двадцать один год. Была найдена мертвой своим мужем Антонином Долоховым сразу после бракосочетания. Причина смерти: принятый яд. Самоубийство».

А ведь Блейз приходил к Драко тогда, еще до свадьбы, пытался объяснить, просил о помощи. Но приказ Лорда был кратким и четким, не оставляя несчастному Забини ни единого шанса.

Блейза уже не было в живых, когда бледная, но гордая Дафна произнесла «согласна». Ее голос не дрогнул, все было предопределено.

* * *

С того памятного вечера в Драко что-то изменилось. Гермиона не могла понять, что именно, но он стал другим. Нет, не по отношению к ней. Быть может, к самой жизни?

* * *

Святочный бал был назначен на послезавтра, и это был их последний вечер наедине, так как завтра должно было состояться важное собрание старост, грозившее — разумеется, с позволения преподавательского состава — затянуться за полночь.

Обнявшись, они застыли у окна.

— С кем ты идешь на бал? — осторожно спросил Драко и мысленно отвесил себе подзатыльник: знал же, но проклятая ревность буквально выгрызала изнутри.

— Невилл пригласил меня, — как можно беспечнее ответила Гермиона.

— Не боишься, что он оттопчет тебе ноги?

— Прекрати. Невилл уже давно не тот неуверенный в себе мальчик.

— Да неужели? — съязвил Драко.

Гермиона чуть заметно покраснела от досады. Уверенности Невиллу действительно не хватало, но он был добрым, благородным, верным. Другом.

— Почему ты приняла его предложение?

— Я не хочу идти на бал без пары, — Гермиона нахмурилась, — а Невилл — мой друг.

— А он об этом знает? — в голосе Драко прозвучали опасные нотки.

— Давай закроем эту тему. Я же не обвиняю тебя в том, что ты… — она запнулась, — что ты с Пэнси Паркинсон.

Драко притянул Гермиону к себе и зарылся носом в ее мягкие волосы, с наслаждением вдыхая легкий аромат корицы.

— Прости.

— Я понимаю.

— Понимаешь?

— Я люблю тебя, — неожиданно произнесла Гермиона.

И в этот миг Драко понял, что не сможет осуществить задуманное. Не сможет и не намерен. Ни за что. Гори все адским пламенем!

В ту ж секунду его скрутила дикая боль, заставив упасть на колени. «Ты не посмеешь! Ты погубишь мир…» — раздался в голове зловещий змеиный шепот.

— Драко! Драко! — крик Гермионы раздавался будто издалека.

Голос Лорда затих и боль ушла. Драко медленно открыл глаза. Над ним с палочкой в руке склонилась напуганная Гермиона.

— Все хорошо…

Она в изнеможении села, осторожно потянув Драко за собой. Тот улегся на плед и опустил голову ей на колени.

— Что это было? — в ее голосе сквозило напряжение.

— Я… я не знаю, — он не настолько пришел в себя, чтобы придумать что-нибудь правдоподобное.

Гермиона резко схватила его за руку и задрала рукав рубашки — метки не было.

— Ее нет, — зло произнес Драко и, внутренне содрогнувшись, мысленно добавил: — «Пока нет».

— Прости…

— Я действительно не знаю, что это было, — осторожно начал Драко.— Мне вдруг стало плохо... Но сейчас все в порядке, — поспешно добавил он.

— Этого нельзя так оставлять!

— Когда я вернусь домой на каникулы, — от его взгляда не укрылась промелькнувшая на ее лице тень беспокойства, — то сразу же вызову семейного целителя.

— Обещаешь?

— Да.

* * *

Красно-золотая гостиная бурлила в предвкушении Святочного бала, погрязнув в суетливых приготовлениях старшекурсников, веселом смехе младших и завистливых вздохах студентов-третьекурсников, многих из которых не пригласили.

Напряжение последних дней отступило, и подростки просто радовались предстоящему веселью. Разумеется, смерть Падмы Патил не была забыта, и страх ближайшего будущего никуда не исчез, но в этот вечер беззаботная молодость и ожидание рождественского чуда правили бал.

* * *

Запыхавшаяся Джинни, поддерживая пышную юбку бального платья, подлетела к комнате старосты и громко постучала.

— Джинни, входи!

— Откуда ты узнала, что это я? — удивленно протянула она, войдя в комнату. Затем оглядела сидевшую за столиком Гермиону и воскликнула:

— Ты еще не готова? Так я и знала!

Гермиона расхохоталась.

— Отвечаю по порядку, — отсмеявшись, сказала она. — Во-первых, только ты так… м-м-м… настойчиво стучишь в мою дверь, если, конечно, вовсе не забываешь об этом.

Джинни ухмыльнулась.

— А, во-вторых, до бала еще больше часа. Мне вполне хватит и пятнадцати минут, чтобы переодеться.

Джинни покачала головой:

— А косметика?

— Предпочитаю натуральность, — посмотрев в настольное зеркало, ответила Гермиона.

Джинни приблизилась и, поймав в отражении взгляд Гермионы, серьезно произнесла:

— Ты мне доверяешь?

— Разумеется.

— Тогда твоим макияжем займусь я.

Гермиона лишь махнула рукой от безысходности.

— Делай, что хочешь, — наигранно-трагическим голосом произнесла она.

— Не волнуйся, Невиллу понравится, — весело произнесла Джинни. — Так, сколько сейчас времени? — И она посмотрела на настенные часы, как раз вовремя, чтобы не заметить секундную панику в глазах Гермионы.

* * *

— Все! Поворачивайся.

Гермиона взглянула в зеркало и замерла. Искусно наложенный макияж, подчеркнув достоинства и скрыв недостатки, очень ее преобразил.

— Ну как?

— Нет слов…

Джинни самодовольно усмехнулась.

— Приму за комплимент. Хотя работы было немного: скажем так, твоя «натуральность» мне очень помогла.

— Тоже сочту за комплимент, — улыбнулась в ответ Гермиона.

— Ну что ж, одевайся, а мне еще нужно забежать в свою комнату. — И Джинни направилась к двери.

— Джинни…

— Да? — та обернулась.

— Ты ослепительна. Гарри будет очарован.

— Спасибо... — нерешительно ответила она, немного помедлила, и, подойдя к кровати, присела на край.

— Что-то не так? — Гермиона опустилась рядом.

— Гарри…

Гермиона побледнела.

— Что с ним?

— Нет-нет, с Гарри все хорошо, — поспешила успокоить ее Джинни. — Просто… мне кажется, он хочет оставить меня. — Джинни обхватила себя руками.

— Он что-то сказал, сделал? — в голосе Гермионы сквозило чуть заметное беспокойство.

Джинни помотала головой.

— Нет. То есть не совсем… После смерти Падмы он словно пытается от меня отгородиться. С каждым днем Гарри будто добавляет по кирпичику в растущую между нами стену.

Гермиона обняла подругу.

— Он боится за тебя, потому что любит. Больше всех на свете. Мне кажется, в глубине души он принял то, что мы с Роном можем погибнуть, но твою смерть Гарри не перенесет.

— Я понимаю… Наверное. Но от этого не легче. Изо дня в день я стараюсь быть рядом, чтобы поддержать его, но, похоже, этого недостаточно, — Джинни ненадолго умолкла, а затем тихо произнесла: — Я не смогу оставить Гарри, я должна быть с ним… Что же мне делать, Гермиона?

— Отстранившись от тебя, Гарри ничего не изменит. Осведомители Волан-де-Морта не дремлют, так что, я думаю, ваши отношения для него не секрет. Скажи об этом Гарри, хотя бы попытайся.

Джинни тихонько высвободилась из объятий Гермионы и, поднявшись, пошла к двери. Уже на пороге она обернулась:

— Ты сильная, Гермиона. Сильнее и мудрее меня. — И не дав той что-либо возразить, вышла из комнаты.

* * *

Большой зал полностью преобразился и теперь напоминал зачарованную поляну в волшебном зимнем лесу. Искусную иллюзию дополняли огромные заиндевевшие ели, поставленные около стен. Там же разместили маленькие столики, тем самым оставив больше свободного места для танцев.

Драко стоял у окна, скрытый ото всех большой хвойной веткой, которая, впрочем, не мешала наблюдать за кружащимися парами.

На один краткий миг Драко почудилось, что он вновь в Малфой-Мэноре, там, где ему место, где он и должен быть. И вот сейчас войдет Она — «легкомысленная» Роксана Уфук, очередное, как тогда казалось, ничего не значащее приключение… Но вдруг в толпе мелькнула Пэнси, танцующая с Гойлом, она то и дело оглядывалась по сторонам. Драко мотнул головой, прогоняя наваждение. Подсознание вновь сыграло с ним злую шутку. Что ж, ему не привыкать.

Пэнси уже беспокоится, и, значит, нужно идти. Но еще мгновение, еще совсем немного… чтобы насмотреться…

Сегодня Гермиона была ослепительна: едва заметный макияж, длинные волосы, уложенные в тугую косу, облегающее коричнево-золотое платье, скрывавшее грудь и почти полностью оголявшее спину*.

Гермиона, весело смеясь, танцевала с Лонгботтомом. Стоит отдать ему должное, на ногу он наступил ей всего один раз.

Как будто услышав его мысли, Невилл настороженно посмотрел туда, где прятался Драко.

Тот нахмурился.

При всей своей тупоголовости, один лишь Лонгботтом, похоже, иногда замечал его заинтересованные взгляды в сторону Гермионы. Волшебная защита работала превосходно, а значит, он их и раньше замечал, до вмешательства Драко в прошлое.

Лонгботтом… Гриндевальд его подери! Именно он будет с ней рядом в будущем, станет ее соратником, последователем, близким другом, а, возможно — не дай Мерлин! — и больше, чем другом.

Драко со злостью сжал кулаки.

Музыка стихла, и Гермиона потянула Лонгботтома к одному из столиков, где их уже ожидали Уизел и Браун.

Неожиданный внутренний порыв заставил Драко отвести взгляд и отойти от окна. Вурдалакова защита! Но, действительно, ему пора — всему свое время.

— Драко!

А вот и Пэнси.

— Где ты был?

В то же мгновение ударила громкая ритмичная музыка, позволив ему уйти от ответа и заставив Пэнси чуть ли не подскочить от восторга.

— Ведуньи! Моя любимая песня. Драко, идем!— она потянула его за собой в сторону импровизированного танцпола. — Ну пожалуйста! Спаси меня наконец от Грегори!

* * *

— Не хочешь потанцевать? — предложил Невилл, подавая Лаванде руку.

— Да, наверное, — растерянно согласилась она. — Ронни, ты не против?

— Конечно, иди.

— Но следующий танец мой! — крикнул он ей вдогонку. Лаванда чуть заметно улыбнулась и исчезла в толпе вслед за Невиллом.

«Невилл, всегда все понимающий Невилл», — подумала Гермиона и повернулась к Рону: — Как она?

— Расстроена из-за отъезда Парвати, — отпив сливочного пива, ответил он. — Я надеялся, что сегодня Лаванда хоть немного придет в себя. Но, кажется, ошибся.

— А ты… Как ты?

— Ты же знаешь, Гермиона, я в порядке. Мы с тобой уже давно готовы ко всему. К тому же, помнишь: мой эмоциональный диапазон не больше, чем у чайной ложки?**

Уголки ее губ дрогнули.

— Кстати, ты сегодня потрясающе выглядишь, — Рон тоже улыбнулся.

— Спасибо.

Он сделал еще глоток и спросил:

— Значит, Невилл?

— Он просто друг.

Пожав плечами, Рон промолчал.

— Кстати, а где Гарри и Джинни? — нахмурившись, встрепенулся он. — Я не видел их уже около часа.

— Им нужно поговорить.

— Просто поговорить?— подозрительно протянул Рон.

— Да, — уверенно отрезала Гермиона.

* * *

Драко все еще танцевал с Пэнси, когда их нашел Теодор Нотт.

— Малфой! Ты слышишь меня? — пытаясь перекричать музыку, обратился он к Драко.

— Что тебе, Нотт?

— В гостиной тебя дожидается филин отца. И, судя по всему, он не улетит, не отдав послание.

— Иду.

— Я с тобой, — крикнула Пэнси.

— Хорошо.

— Малфой, — Нотт придвинулся вплотную.

— Что?

— Удачи, — злорадно ухмыльнувшись, произнес он и тихо, так чтобы услышал лишь Драко, добавил: — Поверь, она тебе понадобится.

* * *

Все происходило в точности, как запомнил Драко. Такое не забывается.

Черный, как смоль, филин величественно протянул лапу и, дождавшись, когда Драко отвяжет послание, тотчас упорхнул из слизеринской гостиной в приоткрытую дверь.

Драко вскрыл конверт. Забавно было смотреть на себя будто с стороны, видеть, как любопытство и страх сменяет тихое отчаяние и обреченность.

Он ждал это письмо, написанное ровным отцовским почерком. Ждал именно в этот вечер. Всего несколько фраз навсегда изменили его жизнь.

— Драко, — осторожно позвала Пэнси, пытаясь заглянуть в пергамент через его плечо.

— Я иду спать, — холодно ответил он.

— Но…

— Спокойной ночи, Пэнси, — и, зажав в руке письмо, Драко ушел.

* * *

Драко стоял на верхнем пролете лестницы, ведущей к дверям в Большой зал, закутавшись в мантию-невидимку. Да, она была намного хуже поттеровской, но стоило довольствоваться тем, что есть, к тому же временная защита работала лучше всякой мантии.

— Гарри, подожди!

Драко отскочил к стене.

Вышедший из-за угла Поттер резко остановился и повернулся к рыжеволосой Уизли.

— Нет, Джинни! Я сказал — нет.

— Но, это ничего не изменит! Это глупо! Волан-де-Морт все равно узнает — наверняка уже знает. Так какой смысл?

— Смысл есть! — отрезал Поттер. — Если есть хоть малейший шанс тебя уберечь, я им воспользуюсь. Мы расстаемся. Прости.

Уизли вздрогнула, но уже через секунду, гордо вскинув голову, поспешила вниз по лестнице.

Поттер же, в отчаянии пнув каменную кладку, побрел в направлении гриффиндорской гостиной.

Как только он скрылся, из небольшой темной ниши в стене, мерзко ухмыляясь, шагнул Нотт.

«История повторяется», — с внезапной злостью подумал Драко.

* * *

— Прости, Невилл, я очень устала.

— Отвести тебя к мадам Помфри? — с грустью спросил Невилл.

— Нет-нет. Это всего лишь переутомление, ничего больше. Мне нужно отдохнуть.

— Да, конечно. Я понимаю…Тебя проводить?

— Не нужно. Спасибо за прекрасный вечер.

— Может, как-нибудь сходим в Хогсмид? — в его голосе прозвучала надежда.

— Прости, Невилл, но нет.

* * *

Гермиона шла в Северную башню, кожей чувствуя позади Его присутствие. Когда она приблизилась ко входу, сильные руки Драко обхватили ее, крепко прижав к груди. Шелк его рубашки обжигал обнаженную спину, а теплое дыхание рядом заставляло чуть заметно вздрагивать.

— Я готов был убить Лонгботтома, — прошептал Драко.

— За что? — наигранно-удивленно спросила Гермиона.

— За все. За то, что танцевал с тобой, держал за руку, за то, что мог любоваться, не таясь.

— Глупый…

— Возможно, — он улыбнулся и подхватил Гермиону на руки. — Закрой глаза.

Она подчинилась, и Драко шагнул в «их комнату».

— Открывай.

Гермиона огляделась.

— Это великолепно…

— Всего лишь умелая иллюзия.

Башня полностью преобразилась, превратившись в уютную комнату с большим разожженным камином и пушистым белым пледом на полу. Неподалеку стояли два хрустальных бокала и бутылка дорогого вина.

— Это же выше уровня Т.Р.И.Т.О.Н.

Драко расхохотался.

— Хоть на время забудь об учебе! Это наш вечер. И сегодня ты только моя.

— Твоя, — прошептала Гермиона и подошла ближе.

Протянув руку, она нежно дотронулась до щеки Драко. Он улыбнулся и, перехватив ее ладошку, мягко коснулся губами запястья.

Она вздрогнула. Казалось, между ними искрила магия.

Он покрывал ее кожу поцелуями, поднимаясь все выше; задержался на ямочке в изгибе локтя — отчего Гермиона резко втянула воздух — и, добравшись до плеча, неожиданно отстранился. Затем осторожно приподнял ее голову за подбородок и пристально посмотрел в расширившиеся зрачки.

— Скажи еще раз, — прошептал он.

Она лишь улыбнулась.

— Скажи.

— Твоя…

И Драко прижался к ее губам, заставив Гермиону вздрогнуть от неожиданности. Но уже через секунду, она целовала его в ответ, сначала робко, затем смелее, позже — дерзко и неистово. Не в силах оторваться от этих чуть припухших от поцелуев губ, Драко потянул Гермиону на белоснежный плед. Она, не сопротивляясь, легла на мягкий ворс. Опустившись рядом, Драко посмотрел на нее долгим испытующим взглядом. Гермиона робко улыбнулась и медленно кивнула, словно подтверждая: назад дороги нет... и уже не будет.

В эту ночь, окутанные теплом пламени зачарованного камина, Драко и Гермиона стали единым целым. Казалось, они остались одни в целом мире. Мире, где не было места ничему кроме его страсти, ее желания и их любви.

On a night like this

(с) Kylie Minogue. «On a Night Like This»**

* * *

Пустая бутылка лежала на полу, бокалы с недопитым вином стояли неподалеку. Огонь в камине почти погас, но прозрачный зачарованный купол над башней все еще хранил тепло и уют «их комнаты».

Гермиона давно спала. Ее длинные волосы, когда-то уложенные в тугую косу, теперь в беспорядке разметались по пледу, открывая жадному взору Драко обнаженное тело. Он так и не сомкнул глаз, хотел запомнить каждое мгновение, проведенное с ней. Завтра, точнее уже сегодня, они разъедутся по домам. Она — чтобы побыть с родителями, как выяснится позже, в последний раз. Он — чтобы пережить уготованный ад по второму кругу. А после — не останется ничего.

Драко с тоской посмотрел на Гермиону и бережно поправил прядь, упавшую ей на лицо. Пальцы невольно коснулись виска — шрама, конечно же, там еще не было.

* * *

Стук колес Хогвартс-экспресса убаюкивал, и неудивительно, что Гермиона мирно спала уже спустя полчаса после отбытия поезда в Лондон.

Гарри сидел рядом, глядя на улыбающуюся во сне подругу. Хоть кто-то еще был способен видеть светлые сны. Гарри же было не до отдыха, ему нужно было подумать.

Война неумолимо приближалась. Волан-де-Морт восстановил силы, и Гарри это чувствовал, видел в те редкие моменты, когда его сознание проникало в разум Темного Лорда. Но ментальная связь слабела, и таких моментов становилось все меньше. Эмоции же Лорда были едва различимы. В последний раз по-настоящему сильные переживания — радость и торжество, — которые испытал Волан-де-Морт, настигли Гарри в конце лета прошлого года. Как оказалось, в тот день умер профессор Дамблдор.

Неожиданная гибель учителя повергла Гарри в шок. Как мог такой сильный маг погибнуть от проклятья? Пусть даже древнего и мощного.

В это же время исчез и Снейп, что наводило на определенные мысли: многие в Ордене не сомневались, что гибель Дамблдора — его рук дело, и Гарри был с ними согласен.

Вот только что-то было не так, мозаика никак не желала складываться в четкую картинку. Слишком много тайн, недоговорок, интриг со стороны директора. Гарри был далеко не глуп и со временем — не без помощи Гермионы, разумеется — сделал нужные выводы. Но, несмотря ни на что, он был благодарен Дамблдору: за то, кем стал, за путь, по которому пришлось пройти, за друзей, готовых разделить тяжесть его ноши, за Гриффиндор, в конце концов. За все. Вот только Дамблдор не завершил задуманное, его жизнь оборвалась слишком рано, и, как полагал Гарри, без вмешательства Волан-де-Морта тут не обошлось. Дамблдор не успел сообщить о чем-то очень важном. Жизненно важном. И Гарри чувствовал, что не знает главного, и без этих знаний ему не выстоять.

Портрет Дамблдора появился в директорском кабинете уже давно, но так и не ожил. Профессора беспомощно разводили руками. И лишь Слизнорт предположил, что кто-то использовал одно из древних заклятий, заставившее замолчать все зачарованные холсты, где был изображен покойный, если не навсегда, то на очень долгое время.

Как действовать дальше, Гарри не представлял, но в одном был уверен: ни он, ни Рон с Гермионой не отступят. Вот только Джинни он подставлять под удар не желал. Он не сможет сражаться, зная, что ей грозит опасность! Но… как объяснить это Джинни?

Рон все понял и был ему благодарен. Сегодня он не отходил от сестры ни на шаг, рискуя на себе опробовать всю силу летучемышиного сглаза.

— Прости, Джинни, — одними губами прошептал Гарри. — Так будет лучше.

* Каюсь, этот незабываемый для меня образ Гермионы взят из фанфика “LongDrink” автора Мэвис Клер.

** Фраза из 5-й книги Поттерианы: «Гарри Поттер и Орден Феникса».

** Перевод взят из Всемирной паутины.