На ощупь (гет)

В рождественское утро Кингсли проснулся от тихого стука. Аккуратно, так чтобы не разбудить спящую рядом женщину, он выбрался из постели и впустил в комнату сову, забрав у неё письмо. Крылатый почтальон тут же улетел, стоило только забрать письмо, видимо, отправитель не собирался ожидать ответа. Бурствер накинул халат, всё так же тихо вышел из комнаты и спустился на кухню, где суетился эльф, готовя праздничный завтрак. По дороге мужчина зашел в кабинет, где взял из верхнего ящика стола небольшой кожаный мешочек.

За окном медленно падал снег, на кухне вкусно пахло яблочным пирогом, в воздухе витало умиротворение. Письмо тоже не принесло никаких неожиданностей, оказавшись обычным поздравлением. Как же мало таких моментов было в его жизни последние годы… Кингсли покрутил в руках пачку сигарет и положил обратно. Курить не хотелось. Мужчина сел в кресло, стоящее напротив окна, и думая ни о чём и обо всём сразу, погрузился в полусон.

А вернулся к реальности от того, что нежные женские руки обняли его со спины. Тихо выдохнув, стараясь обуздать инстинкты, Бруствер медленно развернулся. Глядя в такие знакомые зеленые глаза, он попросил:

— Никогда больше так не делай.

— Почему? — женщина опустилась на подлокотник кресла. Из одежды на ней была лишь белая мужская рубашка, не застёгнутая ни на единую пуговицу.

— Инстинкты, — мужчина взял её руки в свои и поцеловал. — Они могут сработать раньше, чем я пойму, что это ты.

— Хорошо, не буду, — дама наклонилась и поцеловала мужчину в лоб. — С Рождеством, — прошептала она тихим мягким голосом.

— С Рождеством! — Кингсли поднялся, вынуждая женщину сделать тоже самое. — Закрой глаза.

— Зачем? — спросила его дама, выполняя просьбу.

Бруствер обошел её, аккуратно убрал русые волосы и повесил на шею цепочку с медальоном, который до этого покоился в кожаном мешочке. Подвеска из черного серебра была выполнена в виде пантеры, в качестве глаз были использованы два бриллианта. А в лапах животное держало крупный рубин.

— Можешь открывать.

Женщина тут же схватилась за кулон, однако рассмотреть его не смогла из-за слишком короткой цепочки, поэтому была вынуждена подойти к зеркалу. Увидев подарок, она просто потеряла дар речи…

— Это…

— Этот медальон принадлежал моей бабушке. Он передается по женской линии в нашей семье, но ни у моего отца, ни у меня сестер нет. Я хочу, чтобы ты приняла его, — мужчина подошел и заглянул в зеркало через плечо своей любовницы.

Дама развернулась и, поднявшись на носочки, собиралась поцеловать Кингсли в щеку. Но он повернул голову и их губы оказались рядом, поэтому несколько следующих минут они просто целовались. Потом он крепко обнял её двумя руками, прижимая к себе из всех сил, и застыл, боясь разрушить волшебство мгновения, слушая тихое биение сердца женщины. И лишь вечность спустя они отправились завтракать. Впереди был целый день, который любовники собирались провести вместе.

* * *

Аккуратно подняв спасенную девушку на руки, Гарри зашел в обнаружившееся рядом кафе и опустил её на диванчик. После он незаметно достал из рукава палочку и применил Энервейт. Блондинка открыла глаза и резко попыталась сесть, но сильные руки не дали ей это сделать.

— Тихо, не надо делать резких движений, — он аккуратно помог девушке принять сидячее положение.

— Что со мной? — её голос был тих и немого дрожал.

— Ты едва не попала под машину.

— Ничего не помню.

— Я не знаю, что произошло. Видел лишь то, как ты летела через дорогу, не смотря по сторонам, и едва успел вытащить тебя из-под колес.

— Спасибо большое, — мило краснея, поблагодарила девушка.

— Не благодари. Давай попробуешь встать, и я провожу тебя в Дырявый котел — свяжешься со своими родителями.

— Не надо!

— Ну, тихо, тихо... Не хочешь — не надо. Вот только в твоём состоянии не стоит куда-то идти или самостоятельно аппарировать.

— Мне уже лучше, спасибо, — девушка попыталась встать на ноги, но от резкого движения у неё снова потемнело в глазах, и она едва не упала обратно на диванчик.

— Вижу, — усмехнулся Гарри, осторожно поддерживая барышню под локоток. — Посиди тут, я сейчас принесу чай.

Официантки обнаружились в конце зала у стойки. Им явно не хотелось работать в этот, выходной для всех, день. Заказав чай, юноша вежливо отклонил предложение подождать за столиком и устроился на одном из высоких стульев, лениво перелистывая меню. Мысли то и дело возвращались к спасенной девушке. Он был уверен, что видел её раньше, но вспомнить где и когда это было, не мог.

Наконец перед ним опустился поднос с двумя чашками и чайником, от которого исходил дивный аромат апельсина, имбиря и чего-то ещё. Гарри, взяв его, отправился к девушке, которая за время его отсутствия успела немного заскучать.

— Всё еще намерена идти гулять? — мягко поинтересовался юноша, когда чай был разлит по чашкам.

— Да, я не хочу домой, — упрямо замотала головой девушка.

— Тогда, придется мне побыть рыцарем еще немного. Не могу же я бросить в беде прекрасную незнакомку.

— И как зовут моего доблестного рыцаря? — девушка кокетливо захлопала ресницами.

— Гарри, — юноша галантно поцеловал хрупкую ладошку, следуя лучшим традициям средневековых романов. Разве что не опустился на одно колено. — А вас, прекрасная незнакомка?

— Астория, — она смущенно улыбнулась, но подыграла. — И куда же мы отправимся, сэр Гарри?

— Куда вы пожелаете, леди Астория, — он поднялся и подставил локоть, чтобы девушка могла на него опереться.

— Я первый раз собираюсь провести целый день в маггловском Лондоне. Так что я полностью в вашей власти.

— В таком случае нам предстоит увлекательный день. Прошу!

Они вышли из кафе, затем через несколько кварталов поймали такси и попросили отвести их в ближайший парк, где долго ходили, держась за руки и разговаривая о всяких мелочах. Елочных игрушках, гномах и снеговиках, которых лепили дети на площадках. Любовались покрытыми инеем деревьями и бескрайними белыми полями, заваленными снегом. Из висящих колонок доносилась приятная мелодия, в которой Астория с легкостью узнала «Зиму» из «Времен года» Вивальди.

Замерзнув через некоторое время, они вышли за ворота и побрели тесными лондонскими улочками в поисках ресторанчика, где можно было бы пообедать. И нашли его буквально в двух шагах. Там готовили замечательную утку и безалкогольный глинтвейн, ибо алкогольный им, естественно, никто бы не продал. А потом был десерт и любимое Асторией жареное мороженное, поданное на тарелке с ломтиками инжира. От лакомства девушка пришла в полный восторг, в итоге позволив утащить себя дальше бродить по пустынным лондонским улочкам. Они вместе открывали для себя этот новый мир. И Гарри, который хоть и вырос у тетки, но в Лондоне бывал от силы пару раз и не знал его совершенно, и Астория, которая привыкла видеть его из окна автомобиля по дороге из Дырявого котла в музей или Ковент Гарден, заново знакомились с городом.

Вечерело. Зимой солнце садилось рано, поэтому вскоре девушку и юношу окутали сумерки. Ночь вступала в свои права, зажигая далёкие звёзды и уличные фонари, отбрасывающие на снег причудливые тени. Ветра почти не было, поэтому редкие снежинки мерно опускались в сахарные сугробы, танцуя только им известный танец. Одна из них, довольно крупная, приземлилась на нос Астории, что сильно рассмешило юношу. Вот так, в тишине, они брели по узким улочкам города. Вполне закономерно, что юные волшебники заблудились в доселе незнакомом им Лондоне. А потом ещё долго они искали место, где можно поймать такси. Оказавшись в салоне, Астория задремала, положив голову на плечо Гарри. Девушка даже не поинтересовалась, куда их везёт водитель. Сказался утренний стресс и насыщенный день, проведенный на свежем воздухе. Очнулась она лишь когда машина остановилась на площади Гриммо, и Гарри не слишком осторожно пытался поднять её на руки, что у него не получалось категорически.

Её совершенно не удивил и не испугал дом, появившийся между двух других. Она вообще чувствовала себя невероятно комфортно рядом с Гарри. С ним было легко, весело, приятно. Абсолютно иначе, чем со всеми ее знакомыми. А еще в нём было что-то знакомое, что всё это время ускользало от нее. Но это, по правде говоря, казалось совсем неважным.

Оказавшись дома, Гарри, не зная, что еще можно делать в такой ситуации, предложил девушке остаться в гостевой спальне, где Кричер срочно застелил постель свежими простынями. Затем юноша спустился в кабинет, где успел открыть пришедшие еще утром подарки и поздравления и немного почитать книгу, прежде чем понял, что тоже устал и хочет спать, несмотря на достаточно раннее время.

* * *

И если Гарри сбежал из Норы в самый разгар ужина в Сочельник, то Гермиона осталась до конца и с благодарностью приняла предложение Молли переночевать. В итоге ещё несколько часов ей пришлось выслушивать жалобы Джинни и просьбы поговорить с Поттером. Вот только Гермиона сама не понимала, на чьей она стороне. С одной стороны, Джинни — её единственная подруга, с другой — она не понимала, как может что-то советовать этому новому, изменившемуся Поттеру. Тем более, ей совсем не понравилось, что Джинни дала интервью Ведьмополитену, где назвала Гарри своим женихом, учитывая, что это совершенно не соответствовало действительности.

А утром в Норе вновь было многолюдно и весело, вот только в отличие от минувшего вечера, шум скорее раздражал, и после завтрака Гермиона уговорила Рона отправиться погулять. Не придумав ничего лучше, она аппарировала на один из пляжей на юге Англии, где когда-то была с родителями. С собой Молли дала им корзинку с едой и теплый плед, и они устроили практически пикник, разложив всё на лавочке на набережной. Рон был в хорошем расположении духа и практически не ворчал, а пара кусков фирменного пирога миссис Уизли окончательно подняли его настроение. Гермионе тоже было очень легко и приятно гулять весь день по пляжу, кидать камешки в воду, вспоминать истории из детства и, наконец, любоваться закатом, стоя в обнимку возле моря. Присутствие рядом Рона придавало сил, и проблемы отходили на второй план. Ей не хотелось, чтобы этот день заканчивался, но уже было темно, а они обещали вернуться к ужину в Нору.

И в многолюдной, шумной семье Уизли она вдруг остро почувствовала свое одиночество. Будто и не было этого дня, этой передышки от собственных демонов, которые грызли её уже больше полугода. После ужина она все же не выдержала и сбежала к себе домой, где долго плакала, прижимая к груди фотографию, вытащенную из семейного альбома. Она не знала, сколько пройдет времени, прежде чем станет возможно без слёз вспоминать о своей семье.

Гермиона помнила каждую минуту своей поездки в Австралию. Сначала она долго не могла найти родителей, потом пыталась сама отменить заклинание, но у нее ничего не получилось. Понимая, что другого выхода нет, она усыпила их и аппарировала с ними в Магическую Больницу Сиднея, где ей и объяснили, что магглам после Обливиэйта память вернуть невозможно. Гермиона помнила боль, которую ей доставила эта новость. Получалось, что она лишила себя семьи. Не зная, что еще можно предпринять, она доставила родителей домой, убрала все следы своего присутствия и вернулась в Англию. Одной из причин, побудивших ее учиться на колдомедика, была слабая надежда, что однажды она сможет вернуть память родителям.

* * *

А рождество в доме Майлза Блетчли началось куда печальнее, чем у его коллег, что спутало ему все планы на вечер. Еще со вчерашнего дня у его отца покалывало сердце, но этому никто не придал особого значения, так как это было вполне обычное его состояние. Всё-таки, Бенедикт Блетчли был довольно пожилым мужчиной, поэтому проблемы со здоровьем иногда давали о себе знать. Утром он тоже чувствовал себя вполне хорошо, с аппетитом позавтракал яичницей с беконом, которую очень любил, и выпил большую чашку крепкого кофе. Но ближе полудню боль в груди резко усилилась и потемнело в глазах. Вызванные старшим братом Майлза — Брайном, целители срочно госпитализировали Блетчли-старшего в Мунго. И сыновья, быстро отменив свои планы на день, последовали за отцом в больницу.

И хотя в детстве Брайан и Майлз не были очень дружны, но общая беда сближала. Тем более у них никого больше не было — мать они потеряли рано. Она была профессиональным игроком в квиддич и погибла, неудачно упав с метлы прямо во время матча. С тех пор квиддич был постоянной причиной ссор в семье Блтечли. Отец и слышать не хотел о том, что его сыновья летают. И если старший, Брайан, предпочитал не перечить и подчиняться, то Майлз, унаследовавший от матери талант к полетам, не мог представить своей жизни без квиддича. Сначала он летал на метлах матери. Потом, когда его уже на втором курсе взяли в команду вратарем, юноша вынужден был играть на школьных метлах. А уж когда Люциус Малфой купил всей команде Нимбусы, то Майлз просто влюбился в полет и откровенно поссорился с отцом. Даже с первой зарплаты он купил именно метлу. Пусть это был уже вышедший из моды и заметно подешевевший Нимбус-2000, но он был, наконец, его, на нем можно было продолжать совершенствоваться и наслаждаться полетом.

Единственной уступкой отцу была работа в Министерстве, на которую после месяца ссор Майлз все же согласился, хотя и больше всего мечтал профессионально заниматься спортом. И шел уже второй год, как он трудился министерским служащим. Но мечта, появившаяся в тот день, когда он впервые сел на метлу, никуда не делась.

Однако в то Рождество это всё оказалось второстепенным. Братья весь день сидели в холле больницы, ожидая новостей, и лишь под вечер их пропустили в палату. Отец спал, но его дыхания почти не было слышно, можно было подумать, что он мертв. К счастью, это было не так. В тот вечер братья впервые осознали, что слабое сердце отца — не просто слова, а то, что может послужить причиной его смерти.

Не говоря ни слова, они вернулись домой, и там разошлись по своим комнатам. Им было что обдумать в тот вечер, а делиться своими проблемами друг с другом они не привыкли.

* * *

Проснулся Гарри рано. Помня о наличии гостьи в доме, он надел приличную мантию и даже попытался пригладить волосы. Правда это особо ему не помогло, конечно. Астория обнаружилась в гостиной. На столе стоял чайный сервиз и тарелка с приготовленными заботливым Кричером бутербродами. В руках девушка держала какой-то журнал и, присмотревшись, Гарри понял, что это тот самый выпуск Ведьмополитена с Джинни на обложке, открытый как раз на странице с его фотографией. И откуда только в его доме взялась эта пакость!?

— Доброе утро, — поприветствовал гостью юноша.

— Доброе утро, — Астория улыбнулась и обвиняющим голосом добавила. — Так ты — Гарри Поттер!

— Да. Тебя это смущает?

— Немного, — честно призналась она. Потом поднялась с дивана и подойдя почти вплотную к Гарри протянула руку. — Астория Гринграсс.

— А Дафна…

— Моя старшая сестра, — девушка закатила глаза. — Она училась с тобой на одном потоке, а я на два курса младше, на Рейвенкло.

— Я тебя совсем не помню, — смущенно признал Гарри. Тут его взгляд зацепился за валяющийся на диване журнал, и Поттер поспешно добавил. — Там нет ни слова правды.

— Да? Совсем ни слова? А это? — Астория подобрала Ведьмополитен и выразительно зачитала. — «Гарри любит разнообразие в постели. Мы всегда придумываем что-нибудь новое и, вообще, он открыт смелым экспериментам. У нас уже накопилась целая коллекция сексуальных игрушек. А еще у Гарри есть татуировка в виде хвостороги. И нет, я не скажу где, это слишком личное».

Глядя на смущенного Поттера, Астория рассмеялась, но и не подумала останавливаться.

— Или мне еще вот это понравилось: «К сожалению, мой жених немного замкнут и предпочитает молчать. Именно это является главной причиной того, что я объявляю о столь замечательной новости. Мы собираемся пожениться».

Девушка лукаво взглянула на юношу и продолжила:

— Но лучше всего вот это: «Гарри нравится, когда я зову его ласковыми прозвищами, поэтому наедине я называю его Зайка, Котик, Мышоночек или Пупсик».

И они оба весело рассмеялись, напугав этим Кричера. Бедный эльф чуть не уронил вторую чашку с подноса.

— Это неправда. Я не собираюсь жениться на Джинни, и у меня нет никакой татуировки, — наконец успокоившись, произнес Гарри. Он наполнил пустую чашку чаем и протянул Астории.

— Это хорошо, — улыбнулась девушка, с благодарностью принимая чай. — Какой у нас план на сегодня?

— Сейчас мы позавтракаем, а потом тебе стоит связаться с родителями — они наверняка волнуются.

Астория поджала губы и скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что такое предложение её не устраивает.

— Или ты можешь остаться и поселиться тут до конца каникул, — с самым серьезным видом предложил Гарри. — Конечно же, тебе придётся для этого скрываться от Аврората, куда наверняка обратятся твои родители.

— Серьезно? — уточнила девушка.

— Конечно, — ответил юноша, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

— Ладно, ты прав. После завтрака вернусь домой, — сдалась Астория, понимая всю абсурдность ситуации.

— Умница, — улыбнулся Гарри, усаживаясь на диван вместе с девушкой.

Завтрак, естественно, растянулся на несколько часов. Они не могли наговориться. Астория рассказывала про Шармбатон, куда её перевели родители ещё в прошлом году, Гарри снова вспоминал Дурмстранг. Им было удивительно легко в обществе друг друга. Они обсуждали Хогвартс, Хогсмид, Косую Аллею и другие места, в которых никто из них не был, но так мечтал побывать. В итоге Гарри пообещал отвести Асторию покататься на Лондонском колесе обозрения. А Астория показать Гарри Эйфелеву Башню, если он, конечно, доберется до Франции.

И, наверное, они бы так и не расставались до вечера, но часы пробили одиннадцать, день вступал в свои права, и девушке пора было возвращаться домой.

Уже стоя возле камина и глядя в голубые глаза своей гостьи, Гарри вдруг вспомнил одну вещь. Попросив девушку никуда не уходить, он быстро вбежал в свой кабинет и достал из ящика стола длинное ожерелье из лунного камня. Он так и не придумал, кому его подарить, но сейчас понимал, что оно идеально подойдет Астории.

Аккуратно, двумя руками он надел ожерелье на шею девушке и тихо прошептал:

— С Рождеством, Тори.

Они стояли вплотную, их губы разделяло не более нескольких дюймов, и, не понимая, зачем она это делает, Астория привстала на цыпочки и коснулась губ Гарри в невесомом поцелуе. После чего, смутившись, девушка резко сделала шаг назад и так же тихо ответила:

— С Рождеством!

Избегая смотреть Гарри в глаза, она зачерпнула из стоящей на полке вазы дымолётный порох и, назвав адрес дома, шагнула в камин, все ещё ощущая на своих губах вкус кофе, который пил Гарри на завтрак.