Исход земной цивилизации. Апокалипсис (гет)

Древний Египет. 3554 г до н.э.

Слуги накрыли в саду столы. Тот, в честь кого и было устроено это празднование, приоделся и водрузил на голову цилиндрический головной убор просто невероятных размеров, над чем тихо хихикал Набу, стоя поодаль в обществе двоюродного брата и сына визиря — юноши с пронзительными умными глазами, что вернулся в Но-Амон после долгих двух лет служения наместнику Гелиополя — Тоту. Сарпанит и Нинхурсаг восхищались дарами гостя и щеголяли в новых платьях с синей тесьмой, окаймляющей подол по нынешней моде младшей столицы Египта. Инанна получила в дар не менее восхитительное платье нежного фиалкового цвета. Оно не было похоже на египетское, скорее, на нибируанское, однако никто в Малакате не принуждал ее придерживаться здешней моды. Инанна отказалась от тяжелых украшений и диадемы, предпочтя им невесомую подвеску в виде трилистника — незнакомого для местных растения. Она укрыла плечи и декольте прозрачной тканью палантина, но не потому что в Египте вечером иногда было прохладно — на плече её всё ещё был заметен след синяка, от которого она не успела избавиться.

Сославшись на усталость в надежде избежать приёма, она все же не смогла отказать Сарпанит, буквально вытащившей ее из покоев. Инанна, придя сюда, с облегчением обнаружила, что Нинурты нет. Не став расспрашивать, куда он запропастился, она наслаждалась его отсутствием целый час. Однако, будь он проклят, Нинурта все же решил почтить их своим присутствием. Бодрой походкой он подошел к Тоту, чтобы поприветствовать. Кажется, оба были довольно близкими друзьями — так показалось на первый взгляд. Вот только позднее, стоило Нинурте отвернуться и направиться в сторону Сарпанит, как взгляд Тота, острый, словно сотня копий, вонзился ему в спину.

С ненавистью глядя на Нинурту издали, Инанна старалась держаться от него как можно дальше. Мардук, как и ожидалось, ничего не сделал, хотя, конечно же, понял, откуда у нее на ногах столь характерные синяки. Инанна, вспоминая обе ночи с Нинуртой, содрогалась от омерзения. Как мог ее дядя, что играл с ней в детстве, оказаться настоящим ублюдком без моральных принципов? И некому защитить ее, потому что Нинхурсаг слишком любит сына, чтобы поверить в бредни юной девушки. Мардук и Набу ведут себя перед ним слишком тихо, остальные и вовсе побаиваиваются.

Инанна ненавидела их всех за то, что они бездействовали, за то, что многие попросту не были в курсе происходящего. Она до такой степени озлобилась, что отныне собралась держать кинжал под подушкой, опасаясь, что Нинурта не насытился двумя ночами с ней. Это животное купалось в ее боли и собственной вседозволенности. Будучи на грани, Инанна собралась сегодня же поговорить с Сарпанит, чтобы та организовала ей трансфер на Нибиру, оставаться в Египте Инанна более не собиралась.

Нинурта мазнул по ней своим сальным взглядом и незаметно подмигнул, заставив запаниковать. Кто знает, может, это был намек на предстоящую ночь. Если он осмелится прийти сегодня, то все, что его ожидает — это острие кинжала.

— Инанна, ты неважно выглядишь, — заметил Энки, появившись подле нее с бокалом вина. — Может, тебе прилечь?

— Да, пожалуй, стоит, — холодно отозвалась она. — Такие приемы происходят практически каждый день. Наверное, меня утомила эта праздная жизнь.

Энки нахмурился, удивившись резкости ее слов. Он только хотел дотронуться до ее спины ладонью, дабы предложить прогуляться, как Инанна отпрянула, как ошпаренная.

— Инанна, что случилось? — непонимающе спросил он, правильно расценив, что грубость ее — следствие некоего душевного волнения.

Она тотчас побледнела, хотя взгляд был направлен отнюдь не на Энки. Она смотрела на Мардука, он смеялся над какой-то шуткой Тота, и ее пробрала такая злоба, что губы Инанны превратились в тонкую линию. Как он может так равнодушно игнорировать то, что с ней происходит? Син и Нингаль, отдав дочь под ответственность фараона, наверняка были уверены, что в Но-Амоне она будет в безопасности.

— Ничего, простите, я и впрямь неважно себя чувствую, лучше я пойду, — невыразительно проговорила Инанна и, взяв кубок с вином, направилась в сторону Малаката, оставив Энки в легкой задумчивости.

Рит не заметила, что госпожа куда-то ушла, ведь она была слишком занята разговором с Маду.

— Инанна решила, что никто не заметил ее исчезновения, но как можно не обращать внимания на столь дивный цветок? Ее взгляд в твою сторону был полон невысказанных чувств, — глядя ей вслед, проговорил Тот, расплывшись в ехидной улыбке, ведь это была подколка в сторону Мардука. — Скажи, брат, как долго она останется здесь, в Египте? Сто? Двести лет? Царица ведь уже не молода, быть может, тебе стоит рассмотреть вариант женитьбы на равной себе? — он только сейчас решил медленно, точно придавая себе убедительности, повернуться и посмотреть на отчего-то бледного Мардука.

Если бы взглядом могли испепелять, то от словоохотливого гостя столицы не осталось бы и горстки золы.

— Выводы твои абсолютно расходятся с реальностью. Прошу более не поднимать темы, в которой ты неосведомлён, — прошипел Мардук. — Лучше помоги мне скрыться с торжества, — глядя на спешно покидающего гуляние Нинурту, сказал он и пробормотал совсем тихо: — Даже не пытается соблюсти хотя бы видимость приличий…

— Что, прости?.. — переспросил Тот, которого направили в сторону темной аллеи в обход дворца. — Куда мы идем? И почему ты хромаешь?

— Сделай одолжение, вернись на праздник в свою честь минут через пять, мне нужно отлучиться. Без лишних вопросов, Тот.

Но младший брат снова изобразил некое великое знание о ситуации в одной только улыбке и покачал головой.

— Беги, я прикрою тебя, — великодушно согласился Тот, и Мардук, не поблагодарив, скрылся между деревьями фикуса высотой в полтора этажа, ускользнув от назойливых слуг и жены, чтобы кратчайшим путём попасть в восточное крыло дворца, где располагались покои Инанны…

…Инанна же, немного успокоившись, оказалась в шуруппаке, чтобы излечиться от синяков. Болезненные ощущения смущали не столь сильно, нежели само их наличие, способное вызвать вопросы. Оказавшись возле капсулы, она остановилась, заприметив на полу едва различимые, но, несомненно, свежие капли крови. В ящике с использованным бельем обнаружилось окровавленное полотенце. Инанна подошла к капсуле, на ходу расстегивая платье, которое тряпкой упало к ее ногам. Устроившись внутри, она и тут заметила кровь — небольшой развод был на панели управления. Нужно будет сказать нибируанской страже, чтобы прибрались тут — они единственные, кроме царской семьи, кто допускался в шуруппак.

Включив капсулу, Инанна наконец спокойно вздохнула, следующие десять минут слушая лишь размеренный электрический шум. Почти невидимые глазу молнии жалили пораженные участки кожи, возвращая ей здоровый вид. Процедура закончилась быстро, однако Инанне удалось даже задремать — наверное, потому что сегодня ночью ей так и не довелось уснуть после того, как Нинурта ушел. Да и как уснуть после того, как над тобой столь подло надругались? Она — дочь будущего наследного принца, такое обращение просто немыслимо, даже если Нинурта любимчик ее деда! О, Великий Ану, она же не какая-то наложница! Какое унижение!

В очередной раз переварив эти мысли, Инанна выбралась из капсулы и перевела ее в спящий режим. Надев платье, она вышла из шуруппака, забыв там свой палантин. Только отойдя к лестницам, она легонько стукнула себя по лбу кулаком, сетуя на забывчивость, как внезапно кто-то дёрнул ее на себя и затащил за колонну, зажав ей рот ладонью, не позволив даже пискнуть. Холодок, пробежавший по спине, заставил Инанну отчаянно завертеться, так как сомнений не оставалось — это был Нинурта. Однако когда ее развернули к себе и прижали к стене, продолжая закрывать ей рот, Инанна только удивленно распахнула глаза. Перед ней оказался вовсе не тот, кого она ожидала увидеть.

— Тише, я не причиню тебе вреда, — прошептал Мардук, приложив палец к губам, но когда он, надеясь на ее благоразумие, убрал ладонь, она вскрикнула:

— Дядя, вы…

Ладонь тут же вернулась на место, и последние ее слова превратились в неразборчивое мычание.

— Замолчи…

— Хатор, я слышал твой голос, не прячься, — донесся голос Нинурты, и она задрожала всем телом, а в глазах ее отразился такой ужас, что у Мардука внезапно защемило сердце. — Не прячься, я хочу с тобой поговорить, — вот только тон его голоса наводил на мысли, что Нинурта затеял какую-то игру.

Инанна сглотнула, глядя на Мардука уже иначе — с мольбой о помощи, с такой безысходностью, и будто бы только сейчас до него дошло, что она испытывала по вине Нинурты. Пискнул электронный замок шуруппака, Нинурта скрылся внутри, и только тогда Мардук снова убрал ладонь.

— Идем, — тихо приказал он и, взяв её за руку, потянул наверх по лестнице, однако, не дойдя до следующего пролета, Мардук остановился у статуи держащего факел Анубиса и отогнул в сторону его ухо.

Послышался механический звук, статуя въехала в стену, открыв тайный проход, в котором горели аварийные лампы. Инанна не удивилась подобным тайнам дворца, ее больше занимал тот факт, что Мардук прихрамывал на одну ногу, однако, идя за ним, она не издавала ни звука. Узкий коридор привел к не менее узкой винтовой лестнице. На стенах не было росписи — они были сделаны из металла, в отличие от всего дворца, построенного из каменных плит и известняка.

— Куда мы идем? — спросила Инанна, запыхавшись после не менее сорока ступеней вверх.

— Этот ход ведет в мои покои, — сообщил Мардук; к концу фразы его голос дрогнул, и Инанне показалось, что Мардук скривился от боли.

Он споткнулся на последней ступени у безликой стены, и ей пришлось удержать его от падения.

— Что с вами, вы ранены, дядя? — в ее душу прокрались некие подозрения, и Инанна внезапно заметила, что костяшки его пальцев разбиты.

— Все в порядке, — прорычал он.

Мардук потянул за рычаг в стене, и та провалилась внутрь, открыв взору комнату, которую Инанна прежде не видела. В помещении царил полумрак, разбавляемый лишь едва занимавшимся пламенем в огромной гранитной чаше в центре, по-видимому — основного освещения комнаты. Дым уходил вверх в дымоход, через который можно было увидеть звездное небо. У стены чуть поодаль стояла высокая кровать на позолоченных ножках, балдахин был откинут, открывая идеально ровно застеленный кроваво-красным бельем матрас. Мардук пошатнулся и прислонился к колонне, Инанна бросилась к нему, чтобы усадить в кресло возле каменной чаши.

— У вас кровь, дядя, — ахнула она, указав на пропитавшуюся на груди ткань. — Нужно вернуться обратно в шуруппак.

— Позже, — холодно сказал он, и в глазах его отразился гнев. — Принеси аптечку и обработай рану. Она под кроватью.

Инанна отшатнулась, будто боялась, что он собирается ее ударить.

— Аптечку, Инанна, — повторил он с небольшим нажимом.

Она только кивнула, не став напоминать, что лучше было бы пойти в шуруппак. Кроме кожаной котомки под кроватью ничего не было, и внутри действительно оказались бинты и дезинфицирующие средства. Быстро вытащив все необходимое, она обернулась к Мардуку, который безуспешно пытался снять окровавленную тунику. Инанна помогла ему, услышав в благодарность лишь недовольное бормотание и шипение. Криво заклеенная пластырем рана на его груди сильно кровоточила и наверняка открылась, пока они бежали по лестнице.

— О, Ану, почему вы сразу не пошли в шуруппак?! — Инанна, уверенно орудуя зажимом и тампоном стала обрабатывать рану, сняв испорченный пластырь с его груди. — Какое безрассудство!

Но он только кривился от боли, наблюдая за ее манипуляциями.

— А почему ты сразу не пошла ко мне? А, Инанна?

Она замерла с медицинским пистолетом в руках, в котором был останавливающий кровь и заживляющий раны гель. Серые глаза Инанны были полны сожаления, ведь она и не думала идти к нему за помощью. Инанна оставила вопрос без ответа, нанося на рану гель, который шипя, застывал, закрывая ее.

— Вам все равно нужно в шуруппак… — ее руки дрожали, хотя она не боялась вида крови. — Неужели вы бились из-за меня?

Удивляться было чему, ведь, как считала Инанна, вся семья Мардука и он сам ходили на цыпочках перед Нинуртой.

— А ты думала, я останусь в стороне? — он схватил ее за запястье, вынудив на прямой взгляд. — Я обещал Сину позаботиться о тебе. И я не могу позволить Нинурте так обращаться с тобой.

— У вас могут быть проблемы. Да и, похоже, досталось вам крепко.

— О, поверь, ему досталось не меньше, — словно хулиганистый мальчишка сообщил он, говоря о своей победе. — Только ему все же удалось подлечиться, а меня, как бы тебе сказать, заняли этим дурацким приемом, не дав даже рану как следует обработать.

— Так вот чья была кровь в шуруппаке… — разбитые в кровь костяшки пальцев вновь привлекли ее внимание; голос Инанны почти потух, ведь она ощутила чувство вины, ранее злясь на него и полагая, что Мардук просто закрыл глаза на то, что вытворял с ней Нинурта. — Вы не должны так рисковать из-за меня, ведь Энлиль скоро…

— Энлиль что? — сквозь зубы проговорил Мардук. — Погонит меня прочь с трона Египта? Что ж, мне и так недолго осталось. И, поверь, я уже терял куда большее, — сказал он, и Инанна, конечно же, знала, что он говорит о Лахму. — Но нет, я так просто не сдамся, я хочу отдать Египет Набу и его потомкам.

Именно Мардук построил военную базу и сделал Лахму перевалочным пунктом для транспортировки золота на Нибиру. Он спроектировал метеокольца, а потом по указу царя Нинурта получил Лахму в свое распоряжение, придя на все готовое. Мардук же лишь смиренно повиновался, затаив обиду.

Инанна приземлилась на пол, глядя на него снизу вверх. Она понимала, что его мечты несбыточны, ведь Египет у него уже почти отобрали. Он был просто посредником, исполнителем, который всегда отходил на задний план перед ветвью Энлиля.

Инанна впервые за все время, проведенное в Египте, посмотрела на дядю иначе. И в этом взгляде читалось глубокое уважение. Мардук был благородным и готовым бороться за свои идеи воином. Хотя нет, в первую очередь он все же был ученым, как и его отец. Один создал человечество, второй обеспечивал связь между тремя планетами. Да и метеокольца — воистину великое изобретение Мардука. Для маленькой Лахму они оказались спасением, поддерживая атмосферу в определенной точке планеты на комфортном для существования уровне. Работали метеокольца от солнечных батарей. К сожалению, данная технология была неприменима для огромной Нибиру, однако может быть, в будущем именно Мардук сможет избавить родную планету от необходимости использования атомарного золота. Вот только и тогда его заслуги будут отданы кому-то другому…

— Мне лучше уйти, — она поднялась на ноги и взяла влажную салфетку из коробки, чтобы убрать кровь, попавшую на руки.

— Он ведь придет к тебе…

Инанна поджала губы и опустила взгляд.

— Я перережу ему глотку, — неожиданно сорвавшимся голосом выпалила она, вновь обратив свой взгляд на него; глаза Инанны моментально наполнились слезами. — Я с ним справлюсь…

— Ты уже ненавидишь меня за бездействие, — каким-то образом догадался он. — Ты не должна прятаться. Завтра же ты…

— Я не ненавижу вас, дядя, но я не знаю, как найти на него управу. Я слаба тем, что я женщина, но когда мой отец станет наследным принцем…

— Инанна, ты же понимаешь, что этот титул будет лишь видимостью? Нинурта — старший сын Энлиля, и когда тот станет царем, то Син отойдет на задний план. Чтобы сохранить жизнь тебе, твоему брату и сестре, он затихнет.

Она только замолчала. Как дурочка надеясь на честность наследования, она со своей глупой верой отказывалась замечать очевидное. Мардук был прав, и это означало, что ей и ее семье грозила опасность…

— Переночуй здесь. Там, — он указал на дверь справа от кровати, — есть комната, куда Нинурта точно не доберется. Ночью ты поможешь мне дойти до шуруппака, — он встал, оперевшись о подлокотник, чуть пошатнулся, моментально побледнев, и сел обратно.

— Меня будет искать Рит, — сказала Инанна, помогая ему подняться и дойти до кровати.

— Я вызову начальника нибируанской стражи. Ему можно доверять. Он передаст послание, что с тобой все в порядке. Рит не станет тебя искать, рабам достаточно подобных сведений. И она не из тех, кто будет распространяться, что госпожа не ночует в своей комнате, — говорил он абсолютно серьезно, и Инанна только обессиленно выдохнула, повинуясь ситуации.

Дядя был очень бледен от потери крови. Она обязана была остаться, чтобы проследить за ним и отблагодарить за, возможно, спасение от новых домогательств Нинурты. Более того, это из-за нее Мардук полез в драку и пострадал. Рана на его груди, несомненно, была оставлена любимым кортиком Нинурты, с которым тот не расставался ни на минуту.

— Дядя, — Инанна устроилась в кресле, не намереваясь идти спать, да и было рано, — я думаю, вам стоит отправить послание моему отцу. Я хочу вернуться на Нибиру.

— Инанна, — он смотрел на нее уставшим обессиленным взглядом, — сейчас на Нибиру неспокойно. Я могу только предполагать, на что способны сторонники Нинурты. Син отослал тебя обратно на Землю под мою защиту именно поэтому. Здесь безопаснее.

Она только выпрямилась в кресле, схватившись за подлокотники.

— Как здесь может быть безопасно, когда здесь он? — чуть ли не крикнула она.

Мардук тронул свой коммуникатор и через секунду в покоях объявился страж. Мужчина с грубыми, резкими чертами лица и ястребиным взглядом даже не посмотрел в сторону Инанны, ведь его не касалось, что она делает в покоях фараона.

— Передай служанке Инанны, что с ней все в порядке, пусть не ищет. А также сообщи, когда Малакат уснет. Никого не пускай ко мне. Даже царицу.

— Господин, вы ранены? — глядя на испарину на его лбу, спросил страж, и Инанна, порывшись в саквояже, обнаружила блистер с обезболивающим.

— Все в порядке, обо мне есть кому позаботиться.

Инанна, наливавшая воду в кубок из глиняного сосуда, замерла. Она отчего-то ощутила досаду. Это из-за нее пострадал дядя. И ее теперь снедало чувство вины перед ним еще и за то, что ему пришлось взять на себя ответственность за ее жизнь. О, Великий Ану, что ожидает ее родителей? Что, если Нинурта отдаст приказ убить их, чтобы самому стать наследным принцем? Син всегда был дружен с Мардуком, но и самому Мардуку и его семье теперь может угрожать опасность из-за того, что он решил приютить дочь будущего наследного принца.

Картина мира для Инанны радикально изменилась. Еще полчаса назад она ненавидела его всей душой за бездействие, в памяти были все еще свежи воспоминания о несправедливости по отношению к Рит, что ответила за ошибку госпожи. Мардук всегда смотрел на нее свысока, укоряя за какие-то мелочи или же пытаясь воспитывать, сейчас же он казался другим — внимательным к ее проблемам, готовым защищать ее мужчиной.

Когда страж ушел, получив распоряжение, Инанна принесла дяде обезболивающее и осмелилась даже присесть на край кровати.

— Нинурта должен отбыть через пару месяцев.

— Мне что, теперь всегда занимать комнату рядом с вашей? — невольно вырвалось у нее, но затем Инанна сжалась в комок. — Простите, дядя, я знаю, что вы пытаетесь меня защитить.

— Как часто он навещал тебя? — задал он довольно личный вопрос, однако Инанна не собиралась впадать в истерику или смущаться подобного интереса.

— Он был дважды. Приходил ночью, — сообщила она через силу. — И сегодня, видимо, собирался прийти еще.

— Похоже, я только раззадорил его, — Мардук лежал с закрытыми глазами, удерживая себя от сна лишь силой воли.

Он почувствовал, когда она встала, и схватил за руку, распахнув глаза.

— Не уходи спать, или потом ты меня не разбудишь. Скоро Малакат уснет, мне нужно…

— В шуруппак, — закончила за него Инанна и кивнула, приземлившись обратно на кровать, хотя могла занять кресло.

Он отпустил ее руку, и неожиданно для себя Инанна инстинктивно положила ладонь на его прохладный лоб, убрав налипшие волосы. Он не стал никак это комментировать, лишь только старался держать глаза открытыми.

— Нинурта был прав, твоя красота и доброта преступны. И он первым попался на них. Словно мотылек угодил прямо в пламя.

— Похоже, из-за потери крови у вас помутилось сознание, — она несмело приподняла уголки губ, понимая, что он несет полную чушь, лишь бы не уснуть.

Он улыбнулся незнакомой, теплой улыбкой, и от этой улыбки ей и самой стало тепло настолько, что она почувствовала себя защищенной.

— Ану еще не подыскал тебе мужа?

— Нет, однако я и не тороплюсь выходить замуж.

— Вряд ли тебя спросят об этом, когда подберется достойная партия. Я думаю, Син уже вплотную занялся этим вопросом, ведь если ты выйдешь замуж, то перестанешь быть частью этой семьи. Это в какой-то степени убережет тебя от опасностей, связанных с наследованием титулов твоим отцом и Нинуртой.

Она задумчиво склонила голову, почувствовав себя невероятно уставшей. На часах в ее браслете было только около одиннадцати, а это означало, что еще минимум часа два придется ждать, пока дворец не погрузится в сон. Мало ли кого занесет в шуруппак.

— А что будет с вами, дядя?

— И все же, ты должна была прийти ко мне, Инанна, — оставив вопрос без ответа, сказал Мардук.

— Чего уж теперь говорить. Лучше бы, возможно, вы вообще не заметили. Теперь можете долго разгребать проблемы, связанные с этим. Нинурта непременно придумает, как отомстить за ваше вмешательство. Может, все же пойдем в шуруппак сейчас? — в очередной раз спросила она.

Инанна гладила его по голове как-то трогательно по-матерински, словно убаюкивала ребенка.

— Обезболивающее подействовало, со мной все будет хорошо, — твердо сказал он, однако, попытавшись сменить положение, издал непроизвольный хрип.

Инанна помогла ему принять сидячее положение, подложив под спину подушку. Чувство вины в ней возрастало с каждой секундой, стоило ей различить его обескровленные губы в свете пламени каминной чаши.

Так они и просидели еще полтора часа, разговаривая на разные темы — от ее учебы в Акнат и о жизни во дворце до того, что она думает о Египте. Мардук был удивлен, насколько она сведуща в вопросах медицины, хотя, несомненно, заметил с какой легкостью ей удалось элементарно обработать рану. Они отправились в шуруппак, и Инанна нервно ходила вокруг капсулы, грызя ногти, словно Мардук подвергся серьезной операции, а его ранение было несовместимо с жизнью.

Капсула могла даже возместить потерю крови, и Инанна настояла на этой процедуре, не позволив дяде покинуть ее после завершения заживления пореза и успевшей разрастись гематомы на бедре.

— Я не слишком люблю иголки, — возразил было Мардук, но замолчал, встретив ее строгий непреклонный взгляд.

Инанна ввела катетер в его вену, словно всю жизнь работала в шуруппаке медсестрой. Еще десять минут она с удовлетворением наблюдала, как розовеют его бледные губы, а зеленоватая даже под загаром кожа снова приобретает здоровый вид. Только проведя полную диагностику и убедившись, что с ним все в порядке, Инанна позволила ему вылезти

— А ты, оказывается, умеешь командовать, племянница, — он усмехнулся свесив ноги с капсулы.

— А вы подчиняться, — Инанна впервые за вечер улыбнулась.

Странно было ночевать в покоях фараона, пусть даже в другой комнате. Поутру Мардук пообещал провести ее тайным ходом в восточное крыло. Думая, что не уснет из-за смущающих обстоятельств и небольшой нервотрепки, Инанна провалилась в крепкий сон, не заметив, как наступило утро.

В комнате, видно когда-то использовавшейся, как детская для Набу, на полках стояли металлические фигурки божеств, а также египетских воинов. Инанна думала про себя, что Мардук жил счастливой семейной жизнью, невзирая на постоянный страх лишиться Египта. И пускай его царица постарела, и Набу никогда не переживет отца, Инанна отчего-то не сомневалась в том, что он успевал ценить моменты, дарованные им судьбой.

На какой-то миг Инанна даже позавидовала Сарпанит, что имела такого смелого и умного мужа. Мардук умел вертеться, поэтому именно ему, а не остальным его братьям, досталась честь построить базу на Лахму, а также управлять Египтом. Разбираясь в премудростях кибернетики и инженерии, он, похоже, не имел себе равных, отчего и заслужил благосклонность Ану.

* * *

Следующие дни были похожи на остальные, для Инанны они прошли в заботах помощи царице, готовящейся в очередной раз одарить бедных одеждой. Инанне нравилось работать руками, и самостоятельно сшитые для мужчин схенти и калазирисы для женщин выглядели очень достойно. Нинхурсаг покинула Землю, зачем-то понадобившись царю, поэтому для Сарпанит общество Инанны стало незаменимым.

Мужчины практически исчезли из дворца, уходя по утру и возвращаясь поздней ночью. Инанна не знала, что происходит на стройке пирамиды, но оба дяди, если их удавалось увидеть вечерами, приходили без ранений. Мардук поставил к покоям Инанны нибируанскую стражу, верную только ему и готовую сообщить в любой момент, если ей угрожает опасность.

Однако все равно было сложно почувствовать себя защищенной. Иногда Мардук смотрел на нее как-то странно, и она незаметно кивала, будто бы сообщая, что с ней все в порядке. Как-то их немой разговор заметил Набу и с удивлением посмотрел на отца, что-то для себя отметив.

Набу держался в стороне, но Инанна чувствовала, что он смотрит на неё исподтишка за ужином или из окна своей комнаты, когда она читает во внутреннем дворе, устроившись у фонтана. Принц был красивым юношей, но Инанна понимала, что ее к нему симпатия может навлечь беду на него и его отца.

И все же Набу однажды не сдержался. Коротая вечер с книгой, Инанна уединилась на веранде с подвесной деревянной софой, забравшись на нее с ногами. Ее излюбленное в последнее время место с видом на бескрайнюю пустыню, представляло собой пристройку ко дворцу на сваях-колоннах. В южной части дворца почему-то всегда было наиболее пустынно, и Инанна находила здесь успокоение. Уже месяц прошел с тех пор, как Нинурта наведывался к ней в комнату в последний раз. Может, ему наскучило с ней играть, может, он все же увидел в своем поступке что-то непотребное, правда она в этом очень сомневалась.

— Мы не используем перед слугами фонарики, — раздался голос за спиной, и Инанна вздрогнула, уронив книгу и погасив карманный фонарик, привезенный с Нибиру.

— Именно поэтому я здесь одна, — ответила она, и Набу поднял книгу, приблизив ее к принесенному факелу.

— Лечебные отвары и способы их применения.

— Твой отец хочет, чтобы я занялась медициной Египта. Простейшие травы для этого подойдут, — пояснила Инанна, не понимая, что он здесь делает, а главное, почему без своего слуги.

— Что ж, тогда нужно наладить импорт трав, ведь здесь иссушенная неплодородная земля.

— Фараон сказал, что это не проблема. Впрочем, я не думаю, что от такой медицины будет много пользы.

— Тогда зачем вы это делаете? — Набу без приглашения сел на раскачивающуюся софу, вставив факел в подставку колонны.

Даже в таком неярком свете его глаза отливали изумрудом, и Инанна, завороженная ими, не могла отвести взгляд. Набу был мало похож на отца, но иногда в повороте головы или в линиях бровей и губ угадывалось некое сходство с Мардуком.

Неожиданно он коснулся ее ноги на софе, проведя пальцами вверх от ступни до колена. Инанна вздрогнула от таких прикосновений, и принц тут же убрал руку. По этикету он переходил все границы дозволенного, однако прикосновения его казались совсем невинными.

— Принц Набу, тебе не стоит находиться рядом, — сквозь силу проговорила она, свесив ноги и укрыв их подолом платья. — Если, конечно, не хочешь, чтобы фараон открутил голову нам обоим, а потом сослал меня в Эрех, — конечно кривила душой Инанна, зная, что Мардук не выпустит ее из Египта ради её же безопасности.

Она поднялась, собираясь уйти, чтобы не накликать беду на них обоих. Скоро эта симпатия пройдет сама собой, стоит только подождать. Набу подскочил с софы и перегородил ей дорогу, встав вплотную. Неожиданно заключив ее лицо в ладони, он замер, ожидая разрешения на поцелуй.

— На запреты отца мне плевать, но если вы так волнуетесь, то никто не узнает, госпожа, — смело и глупо сказал он. — Я знаю, что не достоин вашей руки и что я для вас слишком низкого происхождения, но прошу, подарите мне несколько сотен лет счастья, как мой отец подарил их матери.

— Набу… — Инанна с тяжестью на сердце выдохнула, не зная что делать; она ожидала чего-то подобного, но не рассчитывала на такую смелость со стороны этого юноши, который, помимо прочего еще и являлся ей троюродным братом.

Он встрепенулся и неожиданно опустился на одно колено.

— Я в вашем полном распоряжении, госпожа.

— Набу, сейчас предложение руки и сердца — затея безумная. Не надо быть таким спонтанным, — Инанна прекрасно понимала, что он влюблен в нее только из-за ее красоты.

— Значит, вы отвергаете мои чувства? — отнюдь не удивленно спросил он, глядя на нее снизу вверх.

Инанна мягко коснулась его плеча. Его зеленые глаза имели на нее невероятное гипнотическое действие, но она не могла нарушить запретов дяди, тем более, сейчас, когда задолжала ему. И как бы Набу ни был ей симпатичен, она не была влюблена. После всего случившегося с Нинуртой ее как будто перестали занимать мужчины.

— Сопляк решился на отчаянный шаг? — раздался насмешливый голос из темноты, и Набу подскочил на ноги, закрыв собой Инанну.

— Это именно то, чего я и боялась, — как-то устало сообщила она. — Набу, тебе лучше уйти. Сейчас же.

— Слушай женщину, она дело говорит, — Нинурта вышел из темноты на свет факела, подойдя к ним вплотную. — Не думай, что она может тебе принадлежать. Верно, Инанна?

— Вы ведете себя недостойно, дядя, — в голосе Набу как будто зазвенела сталь.

— Набу, уйди сейчас же! — резко приказала Инанна, опасаясь, что ей придется держать ответ перед его отцом; она попыталась выйти вперед, но он удержал ее, не позволив.

Для Нинурты это было очередным развлечением, и, несомненно, попытки Набу стать защитником Инанны его забавляли и всерьез им не воспринимались. Нинурта одним резким движением лишь откинул субтильного юношу на каменный пол, словно тряпичную куклу. Набу не удалось встать, так как Нинурта всего лишь протянул руку в его сторону и несчастного принца придавило полу невидимой силой.

— Дядя, отпустите его, и мы спокойно поговорим.

— Ты предпочитаешь полукровку мне? — произнес он нечто, не имеющее смысла.

— Между мной и Набу ничего нет, как и между вами и мной, — уверенно произнесла Инанна; страх куда-то испарился, сделав ее опустошенной.

— Как вы можете вести себя подобным образом? Она же дочь вашего брата!

Когда Нинурта приблизился, чтобы заключить ее в объятия, она не двинулась с места, только отвернулась, с отвращением ощущая, как он грубо исследует ее шею поцелуями, крепко сжимая ягодицы. И все это происходило на глазах у Набу. Инанна лишь смиренно терпела, сжимая кулаки. Набу что-то говорил на египетском, обещая Нинурте все муки ада, но даже для Инанны его голос казался каким-то отдаленным.

— Неужели ты по мне не соскучилась? Именно поэтому ты улизнула от стражи, поставленной Мардуком? Или… — Нинурта изволил обратить внимание на Набу. — У вас и впрямь было тайное свидание?

— Не твоего ума дело, дядя, — огрызнулась она и попыталась вырваться, не в силах больше терпеть его прикосновения.

Каким-то неведомым способом Набу пересилил оказываемое на него давление и напал на Нинурту сзади. Все произошло в считанные секунды. Инанна оказалась на полу и уже наблюдала драку абсолютно неравных соперников. Набу был меньше отца и, уж тем более, — крупного Нинурты, поэтому он быстро оказался впечатан в стенку и только болтал ногами, дергаясь в удушающем захвате за горло. Его держали над землей, словно невесомое соломенное чучело.

— Дядя, ты же задушишь его! — Инанна бросилась разрывать капкан из его рук на шее Набу, но ее способностей и сил явно не хватало.

Вены на висках Набу вздулись, лицо его стало красным. Он хрипел, пытаясь вдохнуть, но похоже, Нинурта только наслаждался его страданиями, однако, когда Набу почти отключился, он отпустил парня, и тот без сил рухнул на пол. Инанна тотчас закрыла его собой.

— Сейчас же уходи! — прошипела Инанна, держа голову едва сохранявшего сознание Набу на своих руках. — Ты можешь делать со мной все, что угодно, но не трогай Набу!

Брови Нинурты приподнялись.

— Хатор, — он плотоядно улыбнулся, облизав губы, — готова ли ты ответить за свои слова?

— Я приду к тебе после полуночи.

Нинурта победно усмехнулся и подошел ближе, присев на корточки возле них. Коснувшись щеки Инанны, его пальцы зарылись в ее волосы. Нинурта притянул ее к себе, впившись в ее губы грубым поцелуем.

— Ты принадлежишь мне, Хатор, — ему нравилось египетское имя, выбранное для Инанны народом. — Не думай, что можешь избегать меня. И Мардук тебе не поможет…

Затем он встал и ушел, уверенный, что она придет в его покои, великодушно позволив Инанне зализать раны этого полукровки.

Набу на ее руках постепенно стал приходить в сознание, он слабо улыбнулся, глядя на взволнованную госпожу, на коленях которой покоилась его голова.

— Лучшее, что можно видеть, пробуждаясь, — хрипло сказал он, не услышав последнего диалога Инанны и Нинурты.

— Набу, больше никогда не рискуй жизнью ради меня. Твой отец мне этого не простит…