Это был светящийся диск чуть больше копейки. Но не ровный, не гладкий. У него оказались размытые края, а пламя и свет разбегались от центра лохматыми завитками. Я смотрел и не верил. Но это было. Мне вдруг показалось, что я не в вагоне, а в чёрной бесконечной пустоте, лечу куда-то…

Потому что я не раз листал дедушкины атласы и видел на чёрных листах снимки ярких спиральных галактик.

ГАЛАКТИКА
Мы выпустили искорку из ампулы, и она повисла в метре от пола. Никуда не улетала и не двигалась. Мы рассматривали её через линзу со всех сторон: и прямо, чтобы разглядеть спиральные вихри света; и с ребра, когда она делалась похожей на крошечное веретено.

Мы тихо дышали и молчали. Наконец Янка отдал линзу Юрке и прошептал:

— Значит, она галактика…

— Да ну… — с сомнением отозвался Юрка.

Мне стало обидно за искорку.

— Почему «да ну»?

— Такая маленькая…

Янка выпрямился. Сказал негромко, но звонко:

— Почему же маленькая?.. Ребята!.. Для космоса что значит маленький или большой? Космос-то всё равно бесконечный. Верно, Гелька?

Он впервые так обратился ко мне: за поддержкой. Не к Юрке, а ко мне. Я глянул на Юрку мельком, но с победой.

— Да, — сказал я. — Если в космосе бесконечная бесконечность, как с ней что-то сравнивать? Это просто глупо.

— Ну, конечно! — тут же взъелся Юрка.- Ты один у нас умный, в дедушку профессора.

— Юр… — сказал Янка.

— А чего… Я не сравнивал ничего с вашей дурацкой бесконечностью. Я сказал, что эта искорка крошечная, а галактики… сами знаете, какие.

— Мы же не все их знаем, — возразил я. — Знаем только громадные, которые в телескопы видны. А может, они всякие бывают. Может, вот таких ещё больше на свете.

— Это выходит, мы, как Господь Бог, создали целую галактику ? — насмешливо спросил Юрка. Он забрался на верхнюю полку и теперь сидел, качая ободранной ногой.

Глеб взял стекло, опять посмотрел на искорку.

— Едва ли мы её создали. Наверно, просто открыли для себя. Приблизили к себе. Из пространства…

— Как это? — спросил я.

— Вот уж не знаю, «как это», — улыбнулся Глеб. — Тут сплошное космическое колдовство.

— Мало нам нашей Галактики, — сумрачно сказал сверху Юрка. — Начали другие выуживать из космоса…

— Ребята… — Янка всех обвёл обеспокоенными глазами. — Я сейчас подумал… А может, она и есть н а ш а…

— Как это? — опять спросил я.

А Глеб возразил:

— Едва ли… Ты хочешь сказать, что получилась маленькая модель, образец?

«Нам нужен образец», — вдруг вспомнил я Клоуна и обжёгся резкой, болезненной тревогой.

— Ребята! Я хочу рассказать…

— Подожди, — поморщился Юрка. — Пусть Янка объяснит. Как это «наша»?

— Не модель, — сказал Янка. — Просто наша Галактика. Та самая, в которой живём. Она вот, вокруг… — он оглядел вагон, словно был среди космоса. — И она вот. Одна и та же…

Юрка сердито качал ногой. Глеб нерешительно улыбался. Я… я начал догадываться, про что говорит Янка. Потому что про это куча всякой фантастики написана. «Легенда о синем шарике», «Солнышко в ладонях», «Звёзды под микроскопом»… Но не только фантастику я читал.

— В «Технике юных» тоже про это писали, — вспомнил я. — Некоторые учёные считают, будто бесконечно большое и бесконечно маленькое — это одно и то же. Что они где-то в бесконечности сливаются.

— В бесконечности ведь, а не в нашем драном «Курятнике»… — отозвался Юрка.

— Юрик, — сказал Глеб. — Ну, если нам хочется верить, что в наших руках н а ш а Галактика, разве тебе жалко?
. . .

— Если это правда о н а, — сказал Юрка незнакомым звенящим голосом, — тогда что? Вы понимаете? Значит, она вся замешана на крови!

Мне на секунду показалось, что лучи стали совсем красными. Даже вздрогнул.

— А разве нет? — тихо спросил Глеб. — Сколько было войн, восстаний и бед…

— Нет, — встревоженно откликнулся Янка. — Это же только на Земле они были, а не во всей Галактике.

— А что мы знаем про Галактику? — усмехнулся Глеб.

— Но скадермены же не нашли ни одной живой планеты. Люди — только на Земле, — сказал я.

— Скадермены… — сердито бросил Юрка. — Ты мне про скадерменов не рассказывай. Я теперь про них знаю больше всех вас. Что они успели открыть? Несколько шариков, не пригодных для людей. А в Галактике, может, миллионы планет с людьми…

Я посмотрел туда, где в стороне от лучей, в полутёмном углу теплилась наша искорка. Миллионы планет в ней? Люди? И может быть, мы сами?

Янка ласково сказал:

— А что плохого, если на крови? Это же не та кровь, которая от войны, а наша, живая.

— Вот я и думаю… Тогда, значит, вся Галактика живая, — сказал Юрка.

— Ну и что, — сказал я. — Пусть.

— Тогда изо всех сил беречь её надо, вот что!