Игнат Лебядкин

Отставной штабс-капитан; брат Марьи Тимофеевны Лебядкиной, «шурин» Николая Всеволодовича Ставрогина, страстный поклонник Лизаветы Николаевны Тушиной, любовник Арины Прохоровны Виргинской. Хроникер не однажды упоминает о внешности этого персонажа, так что портрет складывается колоритный и впечатляющий: «Капитан Лебядкин, вершков десяти росту, толстый, мясистый, курчавый, красный и чрезвычайно пьяный, едва стоял предо мной и с трудом выговаривал слова. <...> Я как-то говорил о наружности этого господина: высокий, курчавый, плотный парень, лет сорока, с багровым, несколько опухшим и обрюзглым лицом, со вздрагивающими при каждом движении головы щеками, с маленькими, кровяными, иногда довольно хитрыми глазками, в усах, в бакенбардах и с зарождающимся мясистым кадыком, довольно неприятного вида. Но всего более поражало в нем то, что он явился теперь во фраке и в чистом белье. <...> У капитана были и перчатки черные, из которых правую, еще не надеванную, он держал в руке, а левая, туго напяленная и не застегнувшаяся, до половины прикрывала его мясистую, левую лапу, в которой он держал совершенно новую, глянцевитую и, наверно, в первый еще раз служившую круглую шляпу. Выходило, стало быть, что вчерашний "фрак любви", о котором он кричал Шатову, существовал действительно. <...> Он был не пьян, но в том тяжелом, грузном, дымном состоянии человека, вдруг проснувшегося после многочисленных дней запоя. Кажется, стоило бы только покачнуть его раза два рукой за плечо, и он тотчас бы опять охмелел». И, наконец, еще: «Капитан Лебядкин дней уже восемь не был пьян; лицо его как-то отекло и пожелтело, взгляд был беспокойный, любопытный и очевидно недоумевающий: слишком заметно было, что он еще сам не знает, каким тоном ему можно заговорить и в какой всего выгоднее было бы прямо попасть».

Так обстоят дела с наружностью капитана. Что касается сущности, то, помимо беспробудного пьянства, скандального романчика с madame Виргинской и еще более скандального домогания Лизы Тушиной, ярко характеризует Лебядкина, конечно же, его «творчество». Плоды вдохновения доморощенного пиита на страницах романа представлены необычайно широко, больше ни один герой-поэт Достоевского не удостоился подобной чести. Главной чертой Лебядкина является та, что «стихи» свои он конденсирует из паров алкоголя, а так как пьян он бывает по 24 часа в сутки, то и неудивительна такая его чрезмерная плодовитость. Он буквально сыплет стихами, такими «шедеврами», как:

Жил на свете таракан,

Таракан от детства,

И потом попал в стакан,

Полный мухоедства...

Или:

Любви пылающей граната

Лопнула в груди Игната.

И вновь заплакал горькой мукой

По Севастополю безрукий.

Несносность Лебядкина-поэта особенно состоит в том, что он не просто занимается рифмованным словоблудием, но и жаждет быть услышанным, терроризирует публику своим «талантом» вплоть до скандалов, как произошло это на литературном вечере в пользу гувернанток. Достоевский образом этого стихотворца словно предсказал целое нашествие подобных лебядкиных на русскую литературу в начале XX в., когда скандальность сделалась вывеской различных авангардистов от поэзии. Достоевский благодаря дару провидца сумел увидеть и показать этот, тогда еще только нарождающийся тип поэта-скандалиста.

Ну и, конечно, еще одна характерная черта Лебядкина, которая его и сгубила — стремление жить сладко и на чужой счет. Нелепая попытка шантажа «шурина» Ставрогина его тайным браком с сестрой-хромоножкой закончилась погибельно и для него самого, и для сестры — их убивает «по заказу» Федька Каторжный.