Наталья Ихменева (Наташа)

Полное имя Ихменева Наталья Николаевна.

Дочь Николая Сергеевича и Анны Андреевны Ихменевых. Она — главная героиня романа, многие сюжетные линии связаны с ней. Ее бесконечно любит Иван Петрович. Его, сироту, «принял из жалости» в свой дом мелкопоместный помещик и управляющий имением князя Валковского Ихменев. «Детей у него была одна только дочь, Наташа, ребенок тремя годами моложе меня. Мы росли с ней как брат с сестрой. О, мое милое детство! Как глупо тосковать и жалеть о тебе на двадцать пятом году жизни и, умирая, вспомянуть только об одном тебе с восторгом и благодарностию!..», — с грустью восклицает повествователь, уже зная и убедившись вполне, что на взаимную любовь надежды нет и не осталось, хотя Наташа успела уже сказать ему «да». Потому что вновь появился в ее судьбе Алеша Валковский, которого отец когда-то «сослал» в деревню, к Ихменеву. И вскоре произошло то, что круто изменило жизнь Ихменевых, превратило их из счастливых людей в «униженных и оскорбленных»: «По всему околодку вдруг распространилась отвратительная сплетня. Уверяли, что Николай Сергеич, разгадав характер молодого князя, имел намерение употребить все недостатки его в свою пользу; что дочь его Наташа (которой уже было тогда семнадцать лет) сумела влюбить в себя двадцатилетнего юношу; что и отец и мать этой любви покровительствовали, хотя и делали вид, что ничего не замечают; что хитрая и "безнравственная" Наташа околдовала, наконец, совершенно молодого человека, не видавшего в целый год, ее стараниями, почти ни одной настоящей благородной девицы, которых так много зреет в почтенных домах соседних помещиков. Уверяли, наконец, что между любовниками уже было условлено обвенчаться, в пятнадцати верстах от Васильевского...» Увы, доля правды в грязной сплетне была: и Алеша влюбился в Наташу, и она в него, затем, уже в Петербурге, несмотря на судебную тяжбу между отцом и князем Валковским, ушла из родительского дома к Алеше, совершенно убив этим гордого отца. И счастья это ей не принесло: князю Валковскому путем интриг и хитростей удалось отдалить от нее Алешу, свести его с богатой наследницей Катей...

Характер, увлекающаяся пылкая натура Наташи очень наглядно проявляются в сцене читки Иваном Петровичем своего романа: «Наташа была вся внимание, с жадностью слушала, не сводила с меня глаз, всматриваясь в мои губы, как я произношу каждое слово, и сама шевелила своими хорошенькими губками. <...> Наташа слушала, плакала и под столом, украдкой, крепко пожимала мою руку. Кончилось чтение. Она встала; щечки ее горели, слезинки стояли в глазах; вдруг она схватила мою руку, поцеловала ее и выбежала вон из комнаты. Отец и мать переглянулись между собою.

— Гм! вот она какая восторженная, — проговорил старик, пораженный поступком дочери, — это ничего, впрочем, это хорошо, хорошо, благородный порыв! Она добрая девушка... — бормотал он, смотря вскользь на жену, как будто желая оправдать Наташу, а вместе с тем почему-то желая оправдать и меня. <...> Наташа воротилась скоро, веселая и счастливая, и, проходя мимо, потихоньку ущипнула меня...»

Вскоре, через год, Наташа сильно изменится. Иван Петрович встречается с ней в тот день, когда она решила уйти из дома ради Алеши, обещавшего на ней жениться. Решение это далось ей, судя по всему, с большими муками: «Сердце мое защемило тоской, когда я разглядел эти впалые бледные щеки, губы, запекшиеся, как в лихорадке, и глаза, сверкавшие из-под длинных, темных ресниц горячечным огнем и какой-то страстной решимостью.

Но Боже, как она была прекрасна! Никогда, ни прежде, ни после, не видал я ее такою, как в этот роковой день. Та ли, та ли это Наташа, та ли это девочка, которая, еще только год тому назад, не спускала с меня глаз и, шевеля за мною губками, слушала мой роман и которая так весело, так беспечно хохотала и шутила в тот вечер с отцом и со мною за ужином? Та ли это Наташа, которая там, в той комнате, наклонив головку и вся загоревшись румянцем, сказала мне: да...»

Конечно, Иван Петрович не смог пережить до конца «измену» Наташи, и хотя, казалось бы, бескорыстно желал ей счастья в любви с Алешей, но в его замечании о странности этой любви чувствуется-ощущается привкус горькой желчной правды: «Наташа инстинктивно чувствовала, что будет его госпожой, владычицей; что он будет даже жертвой ее. Она предвкушала наслаждение любить без памяти и мучить до боли того, кого любишь, именно за то, что любишь, и потому-то, может быть, и поспешила отдаться ему в жертву первая...» Эта мимолетная характеристика будет позже развита в образе Полины из «Игрока», прототипом которой послужила Аполлинария Суслова — в период работы на «Униженными и оскорбленными» Достоевский с нею только-только познакомился...

В образе же самой Наташи отразились отдельные черты М. Д. Исаевой, а в ее отношениях с Иваном Петровичем и Алешей, в какой-то мере, — взаимоотношения Марии Дмитриевны с Достоевским и Н. Б. Вергуновым.