Маль

София по-разному понимается разными религиозными философами. Я сказал, как её понимание выразил В.В. Зеньковский. А так да, Соловьев, Булгаков, путали Софию либо с душой мира, либо вообще с Ипостасью (Булгаков даже учил о ней как четвертой Ипостаси Бога) и проч. Но вообще так мыслить - это чистое язычество. Это как древние язычники чувствовали присутствие в природе Бога и поклонялись в простоте своей этому камню или этому дереву или этому зверьку. Они были правы в том, что внутри них - тоже Бог, ведь Бог везде. Но они были не правы, отождествляя Бога с данным существом и отграничивая его от всего остального. Бог у них распался на "функции", есть Бог-Создатель (но он далеко и больше ничем не интересуется), есть духи предков, а есть духи природные или духи помощники. Так Божественные функции созидания, попечения и родства (сыновства) были язычниками "поделены" между разными сущностями. Но они не по злобе это делали. Просто они "забыли". Кстати, многие первобытные племена совершенно искренне приняли христианство. Моральный кодекс их нисколько не смутил, а теория о том, что "Бога не надо делить на куски" была быстро осознана и принята как разумная. Правда, по привычке они Богу боялись молиться, чувствуя расстояние между ними и Творцом всего (это и был причиной "деления на куски", страх перед божественным и стремление "сделать его понятным". Все беды человечества скорее происходят не от злобы, а от страха и невежества. От попытки "сделать это понятным". Как в народной мифологии Христос стал безжалостным судьей, приказывающим кидать грешников прямо в ад, а Богородица "милостивой заступницей" перед грозным Сыном. Тут всё было понятно крестьянину, Бог - это вселенский "барин", а Богородица Его скромная и милостивая Матушка. Или мытарства. Чистый ведь апокриф. Бесы предъявляют на таможне счёт душе, а ангелы платят добрыми делами. У кого дел больше, те откупаются. Торговцам понятно и ремесленникам. Ясно, что это религиозная метафора, видение первоначально было глубже. Это ясно даже по тексту. Бесы скорее пытаются "искушать", "задержать" душу, не пустить к Богу, оставить рядом с собой ("ад это так круто, оставайся с нами"). И так это понималось богословами. А остальные видели "торговую поверхность" притчи.