Манна не читала, но зато вспомнила "Тошноту" Сартра и ещё "Степного волка" Гессе, и стиль автора напомнил два этих произведения. Ашенбах болен, очевидно, и физически, и духовно (не путать с "душевно"), и текст весь работает на эту мысль. Он как сны при лихорадке: логичный в один момент и оборачивающийся неразрешимой головоломкой в следующий, как в сцене в зеркалом. И это неразрешимость, иллюзорность близкого решения, она мучает и терзает всю ночь, и на облегчение после такого сна надеяться не придётся. Но мне почему-то больше запомнилась сцена на пляже, с попытками героя говорить на чуждом Тадзио языке, который тот, он уверен, не может не понять. Вот эта иллюзорная реальность - где не существует расстояния, не существует разных языков, но при этом никакие попытки установить контакт не работают (вот она, парадоксальность болезненных сновидений!), - она передана автором очень хорошо. И даже если подтекст произведения кому-то не приятен, что я прекрасно понимаю, по крайней мере можно получить удовольствие от "эстетствования", как написали выше. Это прекрасный стилистический эксперимент, автор, браво.