"Маэстро отзывов" в раздрае. Ух... Я еще на названии поняла, о чем история: помню я эту гадюку. И да, я уже задумывалась, что слишком уж удачно она появилась. И с одной стороны - все настолько на пределе, что что угодно могло стать сигналом. С другой - ну чудовищное же, трагичное совпадение. И когда я поняла, что именно вы на конкурс принесли.... я долго не могла сесть читать, потому что это одна из самых болезненных для меня историй за все мифы.
Так что отзыв буду писать сразу, прямо во время чтения. Хочу посмотреть, что выйдет.
(Чует мое сердце, что я сейчас ваш текст по строчке разбирать буду.)
Меня почему-то очень зацепила паутинка - на безвестном еще поле. Поле безымянное, совершенно обычное, с высокой травой. Живое. Восходы, закаты, гонящий по травам волны ветер, свежий воздух, усыпанные росой паутинки. Это же так... красиво. И... почему - чтобы это поле кто-то прославил на все века, нужно вытоптать на нем траву, щедро полить все кровью и передавить всех крошечных существ, живущих своей жизнью? Почему эти два предложения
поставлены вот так - будто поля прославляют именно разорванные паутинки? И походя раздавленные пауки. И смерть, смерть, смерть.
Почему все помнят Герострата и воспевают трагедии?
Смерть Артура - один из самых тоскливых моментов всей Артурианы, и не потому даже, что он умирает, а потому, что вся история человека-надежды сводится к бесконечной череде предательств. И часто даже нечаянных.
На этих строчках я поняла, что у нас с вами совпадают хэдканоны. Не кажется мне, что Артур был глупцом или слепцом. Все он знал, и про Ланселота, и про Гвинивер. Вернее, не знал, но видел, догадывался... Гвинивер - любимая женщина, Ланселот - лучший, любимый друг. Артур слишком любил их обоих, чтобы знать. Чтобы спрашивать. Чтобы наказывать, приговаривать и казнить, потому что если король про измену знает, король не может ее простить. Друг - может. Муж - может. Король - нет.
И так тайну хранили трое. И я Артура в первую очередь уважала и любила именно за это. Ланселота и Гвинивер, кстати... осуждаю, но все-таки и вполовину не так сильно, как осудила бы, будь они героями другой истории. В средневековых легендах за любовь хочется простить почти все. Еще одна моя боль в Артуриане, на самом деле: все равно люблю Ланселота, люблю Гвинивер, несмотря на, потому что есть за что. А за Артура очень обидно. Вот и разрываюсь.
Но суть не в этом, а в том, что пока еще не Камланнское поле - ловушка, в которую Артура загоняют три самых близких человека, причем двое из них - того не желая. Потому что когда Мордред рассказывает Артуру про Ланселота и Гвинивер, у Артура не остается выбора, закрывать глаза на это больше нельзя. Все, Артур знает, и Артур - король. И вот он уже (я опираюсь сейчас на "Смерть Артура") прорывается к Ланселоту, чтобы его убить, а Ланселот не спешит отвечать...
Чудовищно, конечно, что именно предательство лучшего друга и жены и его собственное милосердие привели Артура к тому, к чему привели. В погоне за Ланселотом он оставляет трон Мордреду - а не отдать что-то куда легче, чем забрать. Круглый стол просто... сыпется. Потому что это же как братство, а что тебе делать, если у тебя вдруг один брат пошел на другого? Действовать по понятиям, по симпатиям... И все выливается в братоубийственную войну. И вот эта картинка у вас, когда по обе стороны поля - братья... Жуть.
И еще страшнее то, что с поля не возвращается-то ни один...
Огромное спасибо за
Пара слов, и характеры раскрыты. И сэр Кэй, сэр Эктор и его внуки заслуживают остаться на страницах истории. Сэра Кэя вообще очень люблю, и у вас он в единственной паре предложений такой - он, что просто...
Совершенно шикарное противопоставление Артура и Мордреда в зеркальных эпизодах. Они похожи, отец и сын (и неважно, кто Мордред Артуру по крови), лицом и статью. Но у Артура грусть во взгляде и ясный голос чуть дрожит, а Мордред скалится, как безумец. Артур всматривается в лица - Мордред быстро мажет взглядом. Артур оглядывается на своих людей и видит братьев и друзей. Мордред - средство для достижения цели, еще одну ступеньку. Артур надеется, что родственная кровь не будет пролита. Мордред точно знает, что будет, но ему выгоднее, чтобы это случилось не сегодня.
И господи... какой Мордред тут жалкий. Амбициозный наглый юнец, ничтожный, подлый и завистливый. Он же вообще никто. И он так равнодушно размышляет о судьбах тех "дерзких, лихих людей", что стоят за ним. Но он ведь и ногтя их, этих людей, не стоит. В нем ведь нет даже этой лихости. А вот гонору много. И тем не менее - за ним же идут...
А вот я сама сейчас вернусь чуть назад...
Какое противоречие. Если разразится битва, не выживет, скорее всего, никто. Не выживут внуки. Ясное дело, что никто не может знать этого наверняка, но чувствуют-то все. Слишком уж ярко тут ощущается дух именно последнего боя. Не будет Камелота, не сохранятся осколки братства Круглого стола. Если дело решится миром - внуки останутся жить, осколки сохранятся... а Камелота не будет. Потому что прав сэр Эктор, при таком государе, при этом щенке, ничего от славного королевства не останется.
Но каким же тогда бессмысленным все оказывается. Рыцари Камелота могут хотеть или не хотеть битвы, могут хотеть сохранить Камелот хотя бы во внуках или не отдать его на растерзание Мордреду, выжить или сохранить честь. Не сражаться за достойную жизнь или сражаться за достойную честь.
Мордреду и самому битва не нужна: раз Артур говорит, что он бы и так получил то, что его по праву, Мордреда все устроит...
И получается, что сражение-то нужно самой Моргане. И для нее в нем тоже нет особого смысла, потому что все, даже если битвы не будет - Камелота больше нет, Артур уничтожен, возрадуйся, но... ей просто хочется. Змее хочется крови.