Наконец-то у меня дошли руки до отзыва к главе 1.7. Правда, отзыв получился размером с добрую треть главы... И, как порядочный монстроотзыв, поделён на пункты.

Пункт 1. Языковые прелести и красивости:
Ну милота же) Я уже писала в комментарии, кажется, к первой главе, что Лэдд иногда непроизвольно наделяет живыми чертами неодушевлённые предметы, и даже пыталась вывести из этого какие-то особенности менталитета. Здесь эта его особенность проявляется неоднократно – мне особенно запомнились «враждебные кусты и коряги» и целый спектр возмущений в адрес вандала, порушившего малину. Последнее – уже не столько языковая, сколько бытовая деталька (климат-то для малины максимально неподходящий, а тут её ещё и кто-то ломает!), но всё равно смотрится очень мило.

Просто красивое:
Ещё из красивого – сцена смерти хартагги, хотя она скорее попадает в категорию «красивая жуть».

Красивое не столько по языку, сколько по общему впечатлению, тоже пусть лежит здесь. Например, то, что «в Илданмары дороги могут только заканчиваться» – вроде бы просто описание глухомани, но очень поэтичное)

По необъяснимым причинам мне очень нравится этот кусок)

Сюда же отнесу очаровательный «сверхмонументальный труд» с убойным названием и «Дом Когтистых Птиц». Последнее смахивает на титул и очень идёт Келласам)

Тоже очень милая присказка.

Красиво и по-сказочному. Я бы здесь и целиком последний абзац процитировала, но о нём всё-таки логичнее поговорить в конце.

Пункт 2. Интересные детали хенгильского быта:
Здесь я полезла выспрашивать у Яндекса, ездят ли вообще на оленях верхом. Ездят, как оказалось, хотя животное, несущее на себе одновременно и всадника, и роскошные рога, смотрится довольно забавно) Прилагательное «оленные» (подозреваю, образованное от «конные») тоже очаровательно.

Восприятие волчьих плащей как кощунства... Кажется, при первой встрече Лэдда с замаби у него мелькала похожая мысль, но тут она разрастается вширь.

Суровый климат во всей красе.

На фразе про лопачка, утащившего девушку, мне почему-то представилась местная версия суккуба) Специально сходила во вторую главу, чтобы убедиться, что эту нечисть девушки интересуют разве что в гастрономическом смысле.

Подпункт 2.2 – те же бытовые и прочие детали, но касающиеся колдунов:
Звучит так, будто сам Лэдд не первую сотню лет доживает, а какую-нибудь восьмую) Хотя он может просто повторить то, что говорят остальные.

О, наконец-то появились подробности про волчьего вестника! Интересная оказалась штука – я всё же представляла себе скорее волшебную почту, доставляющую сообщение в один конец, чем аналог мобильного телефона. И, если я правильно определила цвет глаз Тогрейна на портрете, вестник под этот цвет подстраивается. Даже мило)

Хм... Здесь я вспомнила про Лситью и Сыргу, и меня накрыл глюк, что колдуны предпочитают искать себе пару среди таких же колдунов или хотя бы наисов. Вряд ли это так – смысл, раз колдовство не передаётся по наследству? – но теперь поди его изгони...

Да уж, вовремя он догадался имя ученику вернуть...

Интересное замечание. Почему-то мне казалось, что это у сильных колдунов – специализация, а шаманы, как и их умения, универсальны и легко предсказуемы.

Отдельно отмечу то, что Лэдд, как ледяной колдун, носит сине-голубую одежду. Раньше о существовании такой цветовой дифференциации, кажется, не упоминалось – ну, разве что про серых колдунов.

Значит, Иръе – дух? Где-то дальше по тексту она ещё раз в этом качестве упоминается. Немного странно, потому что поругавшиеся духи, упомянутые Лэддом в самом начале главы, выглядели довольно человекообразными (по менталитету), а Иръе, несмотря на вполне человеческий облик, очень уж на недосягаемое божество похожа.

Хм... А Кысэ разве не артефактор? Мне после упоминания о зачарованном им куске лазурита подумалось так. А вообще интересный дар у проводников – перемещать кого-то, кто находится от них очень далеко, причём даже не к себе.

Пункт 3. Лэдд и Ирмаска, а если шире – Лэдд и его (бывшая) родина.
Больно. Совсем неприкаянный у нас колдун получается... Чертог Троелуния – это, конечно, хорошо, но всё-таки не дом.

Поэтому меня так обрадовало упоминание лунного цветка (хотя отсылочке на другую сказку – тоже мурр). Я думала, цветы даруют спасание только на одну зиму и гибнут летом, а оберег внезапно оказался многолетним. Так что как бы Лэдд ни переживал, пока лунный цветок здесь, из жизни родного селения его ничто не вычеркнет.

И это:
– тоже прекрасная отсылочка.

Вот здесь я не уверена, что отсылочка планировалась, но мне эта фраза почему-то напоминает отзеркаленный финал «За лунным цветком». Только там Лэдд после тяжёлого болезненного сна открывает глаза и видит Ирмаску, а здесь просто чувствует её присутствие перед тем, как заснуть. Символично даже...

Среди фоновых персонажей попалось несколько интересных образов. Наларга, конечно, в первую очередь – хоть и вредный немного, зато старательный. Даже его попытки немного порисоваться перед столичным колдуном выглядят мило. (А вот третью луну, судя по словам шаманки «Луна моя меня туда тянет», он, кажется, намалевал всё-таки зря...) И Трагр с его обиженным «И зачем тебе мы?» И даже женщины, которым вдруг резко потребовался лёд в кладовках)

Мурр)

Стёклышко. Пока маленькое.

А вот тут уже стеклище. Хотя после первой сцены первой главы я что-то такое и предполагала, но всё равно – больно и обидно.

Причём упомянутое в начале главы письмо Оннакса было сформулировано так, что, казалось, подтверждало худшие Лэддовы предположения. Подозреваю, он руководствовался той же логикой «колдуну и инаиси не быть вместе», но всё равно поддерживать такие заблуждения жестоко. Однако в этом случае у Ирмаски хоть была бы семья, а так... Ни те отношения не сложились, ни какие-то другие. Совсем грустно. Хотя не исключаю, что желающих связываться с инаисью просто не нашлось – даже с обычным человеком, не колдуном, проблема «она слишком быстро состарится и умрёт» никуда не девается.

(Внезапно стало интересно: Ирмаску ведь изначально планировалось оставить в Саяндыли, даже рисунок на эту тему был... Получается, их с Лэддом отношения должны были быть более удачными? Или проклятие было уже тогда?)