О, я наконец-то поймала за хвост свою ассоциацию, о чем эта дилогия.
О том, чем гниение отличается от горения, если не считать продолжительности. :)
Герои первой части - гниют. С разным размахом, но одинаково заживо. Что Пернелла - она словно прячется за своими вещами, не желая вкладываться в людей: люди-то - они потруднее роз будут, эдакая специфическая форма самолюбовательного эгоизма... Что Эйлин и Тобиас - эти двое в своем сумасшествии, он в наведенном, она в настоящем. Альбус и Николя - о, эти двое мерзки особенно. Мне нравится думать, что Николя хоть каким-то боком, хоть чуточку, хоть ненадолго оказался способен на жизнь; рядом с Эйлин он почувствовал себя живым - и с тех пор это ощущение не дает ему покоя, выедает изнутри, не дает довольствоваться привычным существованием-разложением. А Альбусу явно не дано и этого - он безупречный "сахарный король" своего мертвого королевства, построенного на обмане и самообмане. Словно мраморное изваяние, которое только и занято, что самополировкой; сплошное "exegi monumentum".
Северус во второй части - горит. Не выхолощенный идеал, не памятник самому себе - это живой человек, который умеет жить, расти, меняться, развиваться, видеть тех, кто рядом - и чувствовать. Такому действительно нет места в бесплотном - и как там бишь его приложил Гомер? "беспечальном", вроде бы - Элизиуме Аида. Или Альбуса.
Кстати, замечательное дополнение к портрету Альбуса из первой части: он, оказывается, после своей сестры словно и не жил. Так много лет - а что они оставили на его душе? Ни следа... ни зарубки, ни царапинки... ни единого человека. Эдакая безупречная глыба.
И да, Руссо вспоминался постоянно.