Высшая жрица

Мария не была даже инквизитором. Ей обещали зачисление в академию, если отставной, якобы отставной, паяц влюбится в неё. И прадед вскоре сменил заговорщическое подполье на тюрьму. Осень и зиму сидел, думал и ждал смерти. Мари влюбилась в Яна так сильно, что молила Власти скорее казнить его, ведь она не вынесет муки ожидания.

Загорелая кожа цвета отполированной меди. Окрашенные в золотой цвет волосы. У прадедушки рыжий — это естественный цвет волос, а она хотела быть его копией и ярче оригинала, ведь у обоих от природы синий цвет глаз. Шёлковое полупрозрачное белое платье с золотыми застежками. Маленький шрам на губе, тут он не виден. Мари носила белые перчатки, снимая их только перед тем, как лечь в постель, или для карточной игры. Кажется, здесь она изображена со слишком детской фигурой и кукольным лицом… Впрочем, им не было и двадцати.

На верхнем этаже борделя Мария тасует колоду. Она всё ещё в шулерских перчатках, потому что чувствительность пальцев, которые она бережёт, потребуется не в первом раунде. Она хочет обернуть ноги подолом платья, чтобы сойти за русалку? Сзади — пианино, на котором она блаженными вечерами играла фугу “Жонкиль и нарцисс”.

Я не знаю, что с ней стало.

Я вру. Нельзя быть уверенным и в том, что у прадеда была такая возлюбленная. С пятнадцатилетним интервалом он сочинил два романа, в которых он вылепливает из податливой чёрной глины своей жизни авторские мифологию и легендариум, о чем вполне достаточно ясно предупреждают читателя предисловия. Но… Машенька есть в обеих книгах и чувства главного героя к ней описаны слишком живо.