Аргайл-энд-Бьют в чернилах (джен)

Последнюю главу (Deal) хочется не столько анализировать с точки зрения «о, вот этот герой так раскрывается...», «о, какая хорошая и интересная конструкция», сколько чувствовать. Это на самом деле особый вид удовольствия, особенно для меня (как говорится, скажи на каком ты факультете не говоря на каком ты факультете); когда забываешь как написано, о ком, какой контекст — и просто проникаешь в историю, видишь обстановку, выражения, испытываешь что-то, в конце концов.

Не знаю, насколько хороша интуиция (судя по всему, всё же хороша, как бы печально ни было), — я здесь практически осязаю финал. Цельного сюжета в буквальном понимании не было, а всё же — главы сборника читались как последовательные события. И вот — мы понемногу прощаемся. Подводим итоги. Это всегда так печально. Знаешь, по-светлому печально, меланхолично, тоскливо. Я очень люблю такую печаль, она похожа на тихий зимний вечер, когда падает снег и фонари дают мягкий жёлтый свет.

Во второй смысловой части главы Рабастан такой взрослый и тоже печальный, пожалуй, непривычно его таким видеть, но ему очень идёт. Мне так нравится, как он меняется, когда заговаривают «о тех, кого нет».

А самый-самый конец, про Новый год, — это, для меня, сверх-концентрация той сумеречной, зимней тоски. Не знаю, может, я и не права. Но мне интуитивно, из понимания «закона жанра» хочется добавить: «А это уже будет совсем другая история...» Почему-то я чувствую в этом всём какие-то кардинальные перемены в героях и их жизнях; и почему-то мне действительно кажется, что вся следующая жизнь — это «совсем другая история».

Спасибо тебе! Спасибо, спасибо, спасибо. Ты просто чудо. Наверное, почувствовать текст и проникнуться — что-то, что мне было нужно; и я это получила.